Глава IV.

Катера продолжают бой

«Речные танки»

В своих воспоминаниях народный комиссар Военно-Морского Флота в годы Великой Отечественной войны Адмирал флота Советского Союза Николай Герасимович Кузнецов дал высокую оценку советским бронекатерам, принимавшим активное участие в боевых действиях на реках, озерах и в прибрежных районах морей, как «самым удачным, самым удобным во всех отношениях», «поистине универсальным кораблям для войны на реке».

Эти катера были спроектированы еще в 1934–1936 гг. и стали поступать на флоты и флотилии в предвоенные годы. Без особых изменений их строили в течение всех четырех лет войны на двух тыловых заводах.

В Великой Отечественной войне принимали участие бронекатера проектов 1124 и 1125 водоизмещением соответственно 42 и 26 т. Для того чтобы плавать по рекам, осадка бронекатеров была всего 0,8 м (проект 1124) и 0,5 м (проект 1125).

Вооружение катера проекта 1124 состояло из двух 76,2-мм орудий каждое в башне от танка Т-34 и двух 7,62-мм пулеметов в башенной установке. На отдельных катерах вместо одной из танковых башен монтировали установку 82-мм реактивных минометов или башню с пулеметами. Катера проекта 1125 имели на вооружении одну танковую башню и два крупнокалиберных 12,7-мм пулемета. [127]

В качестве энергетической установки использовались два авиационных бензиновых двигателя мощностью по 800 л. с. каждый (проект 1124) или один такой двигатель (проект 1125), что обеспечивало скорость до 35...38 км/ч. На экономической скорости 20 км/ч дальность плавания была 630 км. Толщина брони до 10 мм, экипаж 17 (проект 1124) или 10 (проект 1125) моряков.

Эти плоскодонные небольшие катера не имели даже компаса, ни в одном из подпалубных помещений нельзя было выпрямиться. До войны считалось, что их можно использовать при волне не более трех баллов. В годы же Великой Отечественной войны бронекатера при плавании в прибрежных районах попадали в шторм до 6–7 баллов, шли своим ходом и выполняли боевые задачи.

Живучесть бронекатеров была исключительно высокой. Если не отказывали двигатели, то катера не выходили из боя, получив и несколько попаданий. Даже при прямом попадании снаряда в бензобак топливо, как правило, не горело и не взрывалось благодаря тому, что от двигателей подавали отработавшие газы, которые заполняли весь объем бака над изменяющимся уровнем бензина.

Но одна совершенная конструкция корпуса и механизмов не смогла бы обеспечить боевую эффективность катеров. Главное было в том, что на них плавали и воевали боевые экипажи, которые до последнего мгновения боролись за живучесть своих небольших кораблей.

Бронекатера Волжской флотилии принимали активное участие в боях у Сталинграда летом и осенью 1942 г. Бывший командующий 62-й армией Сталинградского фронта, которая выстояла и до конца обороны не отдала гитлеровцам узкую полосу земли на правом берегу Волги, Маршал Советского Союза В. И. Чуйков писал позже: «О роли моряков Волжской флотилии, об их подвигах скажу кратко: если бы их не было, возможно, 62-я армия погибла бы без боеприпасов и без продовольствия и не выполнила бы своей задачи»{12}.

Эта высокая оценка в полной мере относится к экипажам бронекатеров, которые обеспечивали переправу [128] войск, вывоз раненых, доставку боеприпасов и продовольствия до окончательного ледостава. «Броняшки», «бычки», «букашки» — так бойцы-сталинградцы ласково называли в то незабываемое время бронекатера, помогавшие им отстоять волжскую твердыню.

Стремительные «речные танки» не только обеспечивали переправу, но и обрушивали на врага ураган стали именно там, где настоятельно требовалась помощь нашей пехоте, где положение было особенно тяжелым.

В ходе боев экипажи волжских бронекатеров проявили высокую организованность, самоотверженность и горячее стремление выполнить боевую задачу, несмотря на все препятствия и боевые повреждения. Вот несколько характерных эпизодов.

В период самых напряженных боев в Сталинграде 6–9 октября 1942 г. бронекатера № 61, 62 и 63 перевозили войска и боеприпасы через Волгу к заводу «Красный Октябрь». Переправа проходила под непрерывным артиллерийским обстрелом и бомбежками. Экипажи катеров потеряли много моряков, сами катера получили серьезные повреждения, но боевую задачу выполнили.

В одном из огненных рейсов бронекатер № 62 под командованием лейтенанта Михаила Жиленко получил тяжелые повреждения и потерял ход. К нему для оказания помощи и буксировки подошел бронекатер № 61. Моряки быстро приняли трос с поврежденного катера и начали буксировку. Артиллерийско-минометный огонь противника усилился. От попадания снарядов и мин на обоих катерах возникли пожары, на буксируемом катере затопило два отсека.

Несмотря на критическое положение, экипажи катеров хладнокровно выполняли свои обязанности, борясь за живучесть. На бронекатере № 61 мотористы сумели обеспечить бесперебойную работу двигателей, несмотря на повреждения от пожара и попадания осколков снарядов и мин. Комендоры ни на секунду не прекращали губительного огня по огневым точкам врага.

На буксируемом бронекатере № 62 прямым попаданием снаряда пробило броню с левого борта. Через большую пробоину хлынула вода. Секретарь комсомольской организации отряда катеров старшина 2-й статьи В. Цуркан и матрос М. Шадрин более двух [129] часов находились в затопленном отсеке, заделывая пробоины и откачивая воду.

Большую выдержку и мужество проявили в борьбе за спасение своего корабля старшина группы мотористов главный старшина М. Терентьев и моторист А. Подлескин. В борт катера ударила мина. От ее взрыва образовалась пробоина с рваными краями, через которую вода проникла в моторное отделение. Терентьев наложил на пробоину матрац и приказал Подлескину прижать его спиной. Упершись ногами в фундамент двигателя, моторист удерживал матрац, преодолевая напор воды. В это же время главный старшина с другим мотористом подготовили аварийный щит и упоры. Затопление моторного отделения было предотвращено, и катер остался на плаву.

Особенно усложнилась боевая работа с началом ледохода. Временами катера попадали в сплошную ледяную кашу. Приемные кингстоны системы охлаждения двигателей забивало шугой, прекращалась подача воды на охлаждение, выхлопные коллекторы перегревались и вода в системе охлаждения закипала.

На одном из катеров, перевозивших боеприпасы на правый берег Волги, пар разорвал расширительный бачок и стал заполнять моторное отделение, обжигая руки и лица мотористов. Но ведь катер нельзя оставить без хода под огнем врага. Превозмогая боль от ожогов, старшина мотористов старшина 1-й статьи И. Сеник на ощупь долил воду в систему охлаждения, моторы вновь развили обороты. Бронекатер, медленно набирая ход, вышел из зоны обстрела.

Мотористы настойчиво думали, как обеспечить охлаждение моторов при плавании в ледовой шуге. Сеник использовал для этой цели наружное охлаждение. Он запасся старым обмундированием, мешками, тряпками. Когда шуга забивала кингстоны, он командовал мотористам: «Клади на мотор!», выхватывая из угла ворох заготовленного тряпья. А затем следовала новая команда: «Лей!». И мотористы выливали на тряпье ведра забортной воды. Мокрое «утильсырье» охлаждало моторы, и катер продолжал движение.

По предложению одного из старшин мотористов на бронекатерах стали использовать довольно эффективный способ бесперебойного охлаждения моторов, заключавшийся в следующем. При плавании в битом [130] льду и ледовой шуге один из моторов периодически останавливали и через его аварийный кингстон наполняли забортной водой трюм моторного отделения и уже оттуда воду брали на охлаждение обоих моторов. Интересно, что этот боевой опыт пригодился и в победном январе 1945 г., когда бронекатера обеспечивали переправу войск и воинских грузов на западный берег Дуная в районе Будапешта.

А командиры катеров лейтенанты И. Д. Карпунин и А. А. Николаев предложили плавать в ледовых условиях в спарке борт к борту, чтобы обеспечивать движение поочередной работой моторов сперва одного катера, а затем второго.

С 10 ноября 1942 г. из-за тяжелых ледовых условий на переправах могли работать только бронекатера. Но если до начала ледостава они совершали за ночь два-три рейса, то теперь на каждый рейс затрачивалось 10...15 ч. Нередко бронекатер, не успев за ночь преодолеть льды, с рассветом оказывался на открытом пространстве Волги, на виду у противника под огнем его артиллерии.

В середине ноября бронекатера № 53, 61 и 62 в тяжелых ледовых условиях перевезли в Сталинград более 1000 бойцов. Во время переправы на бронекатерах № 61 и 62 перегрелись и вышли из строя моторы. Командир бронекатера № 53 получил приказание до рассвета вывести потерявшие ход корабли в Шадринский затон. Мотористы сделали все возможное, чтобы двигатели катера, несмотря на повышенную нагрузку при буксировке, работали исправно. К рассвету оставшиеся без хода катера были переведены к левому берегу, а после недолгого ремонта вновь вышли на боевое задание.

Не раз наши «речные танки» выручали армейцев в самых сложных обстоятельствах. В ночь на 21 ноября бронекатера № 12, 61 и 63 под командованием командира дивизиона капитан-лейтенанта А. И. Пескова прорвались в район завода «Баррикады» к отрезанной от основной группы войск 62-й армии 138-й стрелковой дивизии полковника И. И. Людникова. Туда в течение долгого времени не доставляли подкреплений, боеприпасов и продовольствия.

Бронекатера, приняв на борт бойцов и военные грузы, совершили тяжелый переход во льдах всего в 25...30 м от берега, занятого противником, и подошли [131] к месту разгрузки, находившемуся в 150 м от переднего края.

Весь переход и выгрузка прошли под ожесточенным обстрелом. Солдаты, работавшие на выгрузке, погибли. На их место встали матросы экипажей бронекатеров. За 30 мин выгрузили 14 т грузов и приняли на борт 263 раненых.

На обратном пути катера, проходя мимо берега, занятого врагом, подавили более 10 огневых точек и взорвали склад с боеприпасами. На катере № 12 от взрыва снаряда пострадали командир и рулевой. Неуправляемый катер мог стать удобной мишенью для врага. Краснофлотец Н. И. Ус, раненный в ногу и лицо, ползком добрался до боевой рубки и вывел катер из-под обстрела.

В это же время на бронекатере № 61 прямым попаданием снаряда в боевую рубку был убит рулевой, тяжело ранен командир катера лейтенант А. А. Николаев и командир отряда катеров старший лейтенант Б. Н. Житомирский.

С трудом подняв голову, Житомирский негромко, но твердо сказал уцелевшим в рубке морякам: «Продолжать огонь. Я поведу катер». И, невзирая на боль и потерю крови, опираясь на переборку рубки, он тяжело поднялся на ноги и руководил артиллерийским и пулеметным огнем до тех пор, пока командир дивизиона, шедший на 63-м, не перешел на 62-й.

Когда опасность миновала, командир отряда потерял сознание. В госпитале медики не могли поверить, что моряк с размозженным коленом, потерявший много крови и вдобавок основательно контуженный при разрыве снаряда, мог стоять и управлять катером. В госпитале Житомирскому ампутировали ногу, но он не оставил строя и после выписки продолжал участвовать в боях.

Особую ответственность чувствовали наши катерники, вывозя с правого берега раненых. Для их спасения м скорейшей доставки в лечебные учреждения они творили буквально чудеса. Даже не верится, что небольшой катер мог перевозить под огнем столько раненых бойцов. 25 ноября бронекатер № 52 под командой лейтенанта И. Д. Карпунина у центральной пристани Сталинграда попал под сильный вражеский огонь. На его борту находилось около 100 раненых бойцов. Через [132] пробоину в корпусе в кормовой отсек хлынула вода. Катер получил значительный дифферент на корму, вышло из строя орудие, нависла реальная угроза гибели. Но моряки быстро перенесли раненых с кормы в носовую часть, чем уменьшили дифферент. Каждый член экипажа действовал четко и энергично. Мотористы обеспечили бесперебойную работу моторов, комендоры заделали пробоину подручными средствами и откачали воду из затопленного отсека. Бронекатер благополучно перешел к левому берегу Волги и, высадив раненых, направился на ремонт.

Даже после 8 декабря, когда началась пурга и по Волге плыли огромные глыбы льда, пять бронекатеров продолжали свою боевую работу на переправе Светлый Яр и у завода «Красный Октябрь». Так, 10 декабря бронекатера перевезли на правый берег 2872 бойца и 202 т грузов, а 16 декабря, действуя в сплошных льдах, 749 бойцов и 47 т грузов. Только 17 декабря работа бронекатеров из-за ледостава прекратилась. Последним вмерз в волжский лед прославленный бронекатер № 61 лейтенанта А. А. Николаева.

Работа на волжских переправах — это, по существу, массовый подвиг экипажей. Недаром на катерах 1-го и 2-го дивизионов бронекатеров Волжской флотилии в мае 1943 г. были подняты гвардейские Военно-морские флаги.

В ходе одной из крупнейших стратегических наступательных операций Великой Отечественной войны по освобождению Белоруссии бронекатера Днепровской флотилии действовали в интересах войск 1-го Белорусского фронта. Вот только один эпизод боевых действий, в ходе которых моряки показали блестящие примеры самоотверженной борьбы за живучесть.

Выбитые из местечка Здудичи гитлеровцы отходили к районному центру Паричи — последнему значительному узлу их обороны на Березине перед Бобруйском. Нужно было во что бы то ни стало прорваться по реке к переправе у Паричей и вывести ее из строя. Для этого предстояло преодолеть огневой заслон у села Бельчо и пройти в тыл противника на 5...6 км.

Командир гвардейского дивизиона бронекатеров, прибывшего на Днепровскую флотилию с Волги, капитан 3 ранга А. И. Песков выделил на прорыв к переправе три бронекатера № 42, 43, 44 под общим командованием [133] командира отряда старшего лейтенанта И. М. Плехова. Приказ был четким: «Во имя Родины любой ценой прорваться к Паричам, нарушить переправу и преградить путь отходящему противнику».

Тяжелым оказался прорыв огневого заслона у Бельчо. У противника стреляло 20 орудий, не считая танковых. Бронекатера отвечали всего тремя 76-мм пушками. Однако командиры орудий первыми же снарядами вывели из строя танк и несколько пушек. Пулеметчики, поливая берег очередями из крупнокалиберных пулеметов, загоняли гитлеровцев в укрытия. Но их орудия, оставшиеся в строю, чуть ли не в упор расстреливали бронекатера, лишенные возможности дать полный ход из-за узости реки и мелководья.

Головной бронекатер № 42 под командованием старшего лейтенанта М. Жиленко, ведя непрерывный огонь по берегу, удачно проскочил огневую позицию у Бельчо, но все же получил повреждения. Снаряд попал в носовую пулеметную башню, был убит герой боев у Сталинграда комсорг отряда В. Цуркан. Понесли потери и мотористы. В моторном отделении невредимым остался только М. Сараев. Тем не менее бронекатер дошел до поворота реки и устремился к переправе.

Особенно досталось бронекатеру № 44 под командованием лейтенанта Г. Захарова. Он следовал в колонне вторым и именно на нем враг сосредоточил огонь после того, как огневую позицию проскочил катер № 42. Стреляя на ходу прямой наводкой, бронекатер № 44 успел разбить два вражеских орудия, но и в него попало три снаряда. Погиб расчет орудийной башни, на борту возник пожар, вышли из строя двигатели.

Шедший сзади бронекатер № 43 под командованием лейтенанта А. Евгеньева поспешил на помощь и отвел поврежденный катер к берегу в непростреливаемое место. Это было уже выше Бельчо в тылу противника. Поредевшая команда 44-го ликвидировала пожар, предотвратив взрыв артиллерийского погреба со снарядами, и заняла оборону, используя уцелевшие пулеметы. Оставшиеся снаряды перегрузили в 43-й.

Этот бронекатер, прорываясь у Бельчо, подбил фашистский танк, подавил артиллерийскую 75-мм батарею и две укрытых огневых точки. Но и в его моторное отделение попал снаряд, который перебил бензопровод. Возник пожар, и катер также лишился хода. [134]

От неизбежной, казалось, гибели оба катера спас главный старшина Н. Кривонос. Задраившись в моторном отделении, чтобы прекратить доступ воздуха, и задыхаясь в дыму, он сбил огонь, заделал бензопровод, вновь запустил двигатель и, несмотря на тяжелые ожоги рук и лица, продолжал бессменно нести вахту. За этот подвиг его наградили орденом Красного Знамени, который он получил уже после возвращения из госпиталя.

Когда бронекатера № 42 и 43 вырвались на плес перед мостом в Паричах, по нему шла переброска гитлеровских войск. Первый с дистанции 400...500 м открыл огонь из башенного орудия осколочно-фугасными снарядами и шрапнелью. Сам он получил новые повреждения, но вел огонь до тех пор, пока не выпустил все снаряды. На боевой счет его экипажа занесли потом 17 разбитых автомашин, 6 тягачей с орудиями, один танк, две уничтоженные и рассеянные роты фашистской пехоты.

Через несколько минут после открытия огня к нему присоединился бронекатер № 43. Во время обстрела переправы в моторный отсек попал вражеский снаряд, и катер лишился хода. Поставив дымзавесу, экипаж быстро исправил повреждения, прорвался сквозь огонь и с дистанции 700 м начал бить прямой наводкой по переправе, пока не израсходовал весь наличный боезапас. Катер уничтожил танк, два тягача с орудиями и до роты фашистских солдат. В результате переправа была полностью забита остановившейся и горевшей техникой. Уцелевшие гитлеровцы в панике бросались в воду. Переброска фашистских войск на левый берег прекратилась.

Командир дивизиона выслал на подмогу Плехову еще три катера. Головным шел бронекатер № 14 лейтенанта А. Корочкина, на котором помимо орудийной башни имелась установка для запуска реактивных снарядов РС-2. Он прорвался к переправе и дал первый реактивный залп по забитому машинами свайному мосту. Выстрел стоявшей на берегу самоходки «фердинанд» разбил рубку. Командира смертельно ранило, а рулевого убило. Старшина комендоров не позволил врагу продолжить обстрел: мгновенно развернув башню, он всадил в борт самоходки несколько снарядов.

Бронекатера № 13 под командованием сержанта [135] В. Сальникова и № 41 под командованием лейтенанта А. Николаева прорвались к переправе одновременно. Но там вследствие попадания снаряда бронекатер № 13 потерял ход. Увидев это, лейтенант Николаев, умело маневрируя, поставил дымовую завесу, взял на буксир поврежденный катер и направился с ним к переправе.

Однако буквально через несколько минут в моторное отделение 41-го также попал снаряд, возник пожар, был ранен старшина группы мотористов парторг отряда мичман В. Дуда. Превозмогая боль, герой сталинградских боев исправил повреждения трубопроводов и ликвидировал пожар. Когда кончился бой, мичмана в бессознательном состоянии вынесли из моторного отделения и направили в лазарет.

После вторичной атаки переправы и сильнейшего взрыва один участок свайного моста обрушился. Две немецкие дивизии, действовавшие в этом районе, оказались разобщенными, гарнизон Паричей был изолирован. Бронекатера выполнили боевую задачу.

Героически сражались экипажи бронекатеров Дунайской флотилии. В марте 1945 г. войска 2-го Украинского фронта перешли в наступление вдоль обоих берегов Дуная. Для того чтобы перерезать пути отхода гитлеровцев и содействовать сухопутным войскам в разгроме вражеской группировки, флотилии поручили высадить десант в тылу противника западнее местечка Тат. Для этого кораблям предстояло форсировать укрепленную огневую позицию по обоим берегам Дуная и разрушенный Эстергомский мост, преграждавший проход вверх по реке.

К исходу 19 марта девять из десяти бронекатеров десантного отряда, несмотря на ожесточенный огонь врага, прошли район моста и в 2.00 20 марта высадили 536 морских пехотинцев с орудиями и минометами.

На следующий день отряд бронекатеров должен был доставить десанту подкрепление, боеприпасы и продовольствие. Фашисты закрыли мост плотной дымовой завесой и обстреливали из орудий и минометов все возможные проходы под его пролетами.

К 3.00 21 марта головные бронекатера подошли к мосту. Противник открыл артиллерийский и минометный огонь по заранее пристрелянным рубежам ниже моста и по фарватерам между опорами. Маневрируя под огнем, катера упорно стремились разыскать фарватер, [136] но это им не удавалось. Длительное пребывание в дымовой завесе изнуряло экипажи. Командир высадки принял решение об отходе.

Но бронекатерам № 131, 134 и 433, а также двум катерным тральщикам удалось прорваться. Едва они вышли из полосы плотного задымления, как попали под огонь с обоих берегов реки. Снаряды поразили боевую рубку, артиллерийскую башню и моторное отделение бронекатера № 131 и он в течение нескольких минут затонул. Погиб и один катерный тральщик.

Находившийся на бронекатере № 433 командир отряда старший лейтенант К. Воробьев приказал бронекатеру № 134 прорваться вверх по Дунаю выше Тат для прикрытия высадки подкреплений десанту с бронекатера № 433 и катерного тральщика.

В 4.00 с этих катеров высадили 60 десантников, выгрузили 45-мм орудие, боеприпасы и продовольствие. Когда через полчаса катера отошли от места высадки, к ним присоединился поврежденный 134-й. При обстреле снаряд попал в его боевую рубку. Командир и рулевой погибли, в погребе установки реактивных минометов возник пожар, который главный старшина П. Лукаш, невзирая на опасность взрыва, быстро потушил.

Комсорг дивизиона бронекатеров старший матрос А. Решетов находился в моторном отделении. Взрывом его отбросило к бензоцистерне. Очнувшись, он выскочил наверх и под огнем противника перебежал в боевую рубку. Командира там не было, видимо, взрывной волной его выбросило за борт. Рулевой был мертв. Никем не управляемый катер несло по течению.

Решетов решительно встал к штурвалу и, приняв на себя командование катером, передал в моторное отделение приказание прибавить ход. Тем временем катер снесло по течению назад к фашистским позициям, и враг усилил огонь. Один из снарядов разорвался у самой рубки. Воздушной волной сорвало дверь. Решетова контузило, и он потерял сознание.

Вскоре герой-комсорг пришел в себя и снова взял в руки штурвал. В этот момент еще один снаряд разорвался возле рубки. Осколками Решетова тяжело ранило, но, собрав последние силы, он продолжал вести катер. Артиллеристы и пулеметчики катера прямой наводкой били по минометным батареям. Еще минута, другая, и катер вышел из-под обстрела. Силы покинули [137] отважного моряка. Позже за свой подвиг и спасение катера старший матрос Александр Решетов получил орден Красного Знамени.

Отличились экипажи бронекатеров и при освобождении Вены. К исходу 10 апреля 1945 г. войска 3-го Украинского фронта вышли к правому берегу Дуная и заняли северо-западную часть города. Из пяти мостов через реку четыре гитлеровцы взорвали, а пятый подготовили к взрыву. Командир бригады речных кораблей капитан 2 ранга А. Ф. Аржавкин предложил высадить десант одновременно на оба берега для захвата подступов к мосту и удержанию его до подхода частей Советской Армии.

Для высадки у неповрежденного моста Рейхсбрюкке (Имперский) нужно было прорваться через район первого разрушенного моста по фарватерам, на которых затопили множество судов. Высадку десанта решили произвести днем 11 апреля под прикрытием армейской артиллерии.

В 11.00 пять бронекатеров под командованием старшего лейтенанта С. Клоповского сосредоточились у правого берега Дуная в двух километрах ниже первого моста. На бронекатере № 233 шли 53 бойца десанта, туда же погрузили 45-мм орудие и два станковых пулемета, на бронекатере № 234 было 50 десантников, два ПТР и два станковых пулемета. В 13.00 бронекатера с десантом и отряд прикрытия в составе бронекатеров № 3, 232 и 243 начали прорыв к Имперскому мосту.

Пройдя нижний мост, бронекатера перестроились в боевой порядок. Огонь противника, располагавшего в этом районе большим количеством орудий, заметно усилился. Вода буквально кипела от взрывов. Но наши катера, маневрируя между разрывами снарядов и мин, неудержимо шли на прорыв, ни на секунду не прекращая прицельного огня по вражеским огневым точкам.

Первым к левому берегу прорвался бронекатер № 234 под командованием старшего лейтенанта А. Третьяченко. Артиллеристы и пулеметчики подавили огневые точки, что позволило десанту в течение пяти минут высадиться на берег и захватить прибрежную часть моста.

Почти одновременно с 234-м к правому берегу сквозь завесу огня прорвался бронекатер № 233 под командованием старшего лейтенанта А. Синявского и также [138] быстро высадил десантников. Моряки помогли им выкатить на берег орудие и пулеметы.

Самоотверженно работал и командир отделения рулевых старшина 2-й статьи Сергей Карликов. Он помогал выгружать боезапас, вместе с другими моряками выкатывал орудие. И когда от взрыва снаряда было выведено из строя рулевое управление и на катере вспыхнул пожар, Карликов подавал воду, подтаскивал брезент, чтобы набросить его на пламя. В разгар борьбы с огнем он заметил, что катер начало прижимать к берегу. Реакция Сергея была мгновенной — он оттолкнул катер шестом от берега и предотвратил посадку на мель. Катер сохранил ход и маневренность, а в бою это главное.

Во время боя за высадку бронекатер № 243 поставил дымовую завесу ниже Имперского моста, и все три катера прикрытия вели огонь по предмостным позициям.

Отойдя от берега, дунайцы видели, как окопавшиеся десантники не подпускали гитлеровцев к мосту. Противник был в полной растерянности. Десантники перерезали провода, подведенные к зарядам взрывчатки, и предотвратили взрыв моста. Двое суток до подхода наших войск они удерживали мост.

На обратном переходе огонь по катерам усилился. Гитлеровцы подтянули самоходную артиллерию, танки и минометы. Снаряд ударил в левый борт бронекатера № 233, разбил двигатель и радиостанцию. Осколками перебило бензиновые магистрали. Вспыхнул пожар, возникла угроза взрыва.

Артиллеристы, задыхаясь от скопившихся в башне газов, ни на секунду не прекращали стрельбу по врагу. Мотористы с помощью пулеметчиков быстро потушили пожар, заделали отверстия и трещины в топливных магистралях и бензоцистерне. В дело шло все, вплоть до одеял, фуфаек и других носильных вещей.

Дым заполнял моторное отделение. Когда дышать становилось невозможно, моряки поочередно выскакивали на палубу, набирали в легкие свежего воздуха и вновь спускались вниз, чтобы продолжить борьбу за живучесть. Раненые и обожженные проявили выдержку и силу воли, старались из последних сил помочь своим товарищам в тушении пожара и исправлении повреждений. [139]

К поврежденному катеру подошел 232-й, взял его на буксир и вывел из зоны обстрела вражеских батарей.

К 14.35 все бронекатера, участвовавшие в высадке десанта, возвратились к правому берегу Дуная, пройдя район Нижнего Венского моста. Несмотря на потери и повреждения, боевая задача была успешно выполнена.

«Морские охотники» в боях

В годы Великой Отечественной войны на всех флотах успешно воевали сторожевые катера типа МО-4 и МО-2 — «морские охотники», построенные в предвоенные годы и предназначавшиеся, главным образом, для поиска и уничтожения вражеских подлодок в прибрежных районах моря.

Но практика боевых действий раздвинула рамки использования этих катеров. Можно даже утверждать, что не было ни одного вида боевых действий на море, в котором не принимали бы участие «морские охотники». Они привлекались к постановке минных заграждений, несению дозорной службы, конвоированию транспортов, обеспечению выхода и возвращения подлодок в базы, обстрелу вражеских позиций на берегу, непосредственной высадке десанта и разведывательных групп. Везде, на всех флотах, во всех военно-морских базах в те годы можно было увидеть эти небольшие маневренные корабли.

Интересно, что корпус их был деревянный. При строительстве использовался многовековой опыт, накопленный русскими мастерами в кораблестроении. В целях обеспечения непотопляемости корпус разделялся восемью водонепроницаемыми переборками. И были случаи, когда «охотник» не только оставался на плаву, но и приходил в базу своим ходом после того, как взрывом мины или авиабомбы ему отрывало четыре первых отсека — почти полкатера.

МО-4 обладал значительной мореходностью. Он мог держаться в море даже при 8-балльном шторме. Отлично спроектированные обводы корпуса обеспечивали поддержание полной скорости не только при штилевой погоде, но и при волнении моря до 4 баллов. Трехслойная обшивка из первосортной сосновой доски имела подкрепления в виде часто поставленных стрингеров [141] и стальных рамных шпангоутов через каждые 1,5...2 м.

Энергетическая установка «охотника» состояла из трех авиационных двигателей ГАМ-34 мощностью по 850...870 л. с. каждый, которые позволяли катеру развивать скорость до 26...27 узлов. Запас бензина составлял 6 т, что обеспечивало дальность плавания полным ходом 376 миль, а 17-узловой скоростью — 1200 миль. Установленные на катере моторы давали возможность развить полный ход через 5 мин после запуска.

Проектная автономность «охотника» по запасам пресной воды и продуктов — 10 суток, но эти нормы значительно перекрывались в ходе боевых действий благодаря выдержке и самоотверженности экипажей. Были случаи, когда МО-4 непрерывно находился в море до 24 суток.

При водоизмещении всего 56 т МО имели довольно сильное вооружение, состоявшее из двух 45-мм орудий и двух крупнокалиберных 12,7-мм пулеметов. Для борьбы с вражескими подлодками служили шумопеленгатор, 8 больших и 24 малых глубинных бомб. Катер мог принять на борт 4 якорных мины.

Уже во время войны для повышения живучести на МО установили броневые щитки на 45-мм орудия, бронировали козырьки и отвесы ходового мостика, а также отсеки бензоцистерн.

Но главное, на охотниках плавали небольшие, но геройские экипажи (23–30 моряков), которые действительно творили чудеса, мастерски используя все боевые возможности этих небольших деревянных кораблей.

В первые дни Великой Отечественной войны весь Северный флот узнал про подвиг экипажа МО-121. 30 июня 1941 г. в Мотовском заливе он был атакован 18 фашистскими пикирующими бомбардировщиками. Начался неравный бой.

Поочередно пикируя на корабль, фашистские пилоты буквально охотились за ним. Командовал МО лейтенант М. Миронов, а во время боя на нем находился командир звена «охотников» лейтенант И. Кроль. Умело маневрируя среди разрывов бомб, командир проявлял мастерство и хладнокровие. Он резко менял скорость хода, бросал корабль из стороны в сторону, непрерывно уклоняясь от падающих бомб. И ни разу рулевой и мотористы не подвели его. [142]

Когда осколки бомб нарушили рулевое управление, командир продолжал маневрировать с помощью моторов. Но вот вышел из строя один, а затем и второй мотор. Мотористы, устранив повреждения в системе подачи топлива, сумели обеспечить работу третьего мотора.

Несмотря на многочисленные взрывы рядом с катером, комендоры ни на минуту не прекращали огня по вражеским самолетам из пушек и пулеметов. Они совершили немыслимое — небольшой корабль, ведя бой с 18-ю самолетами, вышел победителем, сбив два из них.

Победа далась нелегко. Моряки самоотверженно заделывали многочисленные осколочные пробоины, крепили поврежденную водонепроницаемую переборку. Много было убитых и раненых. Тем не менее боевая задача была выполнена, и поврежденный МО своим ходом возвратился на базу.

От североморцев не отставали и балтийские «охотники».

В октябре 1941 г. катер МО-311, которым командовал лейтенант И. Боков, закончивший военно-морское училище только в июле 1941 г., обеспечивал выход двух наших подлодок на вражеские коммуникации в Балтийском море. Катер, на котором находился также командир дивизиона «охотников» капитан-лейтенант И. Бочанов, смело атаковал пять больших торпедных катеров противника, пытавшихся прорваться к нашим подлодкам. Пушечно-пулеметным огнем два из них были серьезно повреждены. Враг поставил дымовую завесу и скрылся за ней. Победа досталась дорогой ценой: два моряка погибли, два получили тяжелые ранения.

«Охотник» лег на курс соединения с эскортом подлодок, но не прошло и десяти минут, как раздался сильный взрыв. Катер подорвался на вражеской мине. Взрывной волной командира сбросило с мостика. Падая, он ударился о пулемет и потерял сознание. У него была перебита переносица, разорван рот, лицо залило кровью.

Очнувшись, Боков увидел, что носовая часть катера вместе с орудием полностью оторвана. Главный магнитный компас вылетел за борт, а рубочный разбит.

В носовом моторном отделении механик звена катеров и мотористы, стоя по колени в воде, забивали [143] клинья под моторы, ветошью и паклей конопатили образовавшиеся в переборках щели.

В кормовом моторном отделении командир отделения с помощью ломика устанавливал на место сорванный вспомогательный двигатель, вращавший электрогенератор.

Ввод в строй этого генератора был крайне необходим. Ведь только при подаче электропитания можно было запустить водоотливной насос для осушения затопленных отсеков, дать питание на радиостанцию, чтобы сообщить командованию о подрыве на мине, и запустить главные двигатели.

Экипаж катера самоотверженно боролся за живучесть. Одни моряки заделывали пробоины в корпусе и отливали воду из отсеков ведрами и ручной помпой, другие сооружали на крайний случай спасательный плотик, на который погрузили продукты и оружие. Мотористы все силы прилагали для скорейшего ввода в строй вспомогательного и главных двигателей.

Доклад механика звена был пока неутешительным. Вал среднего мотора заклинило, бортовые моторы залило водой. Правда, вспомогательный движок уже установили и закрепили на фундаменте. Как только он заработает, можно будет начать откачивать воду из носового моторного отсека.

С учетом продолжительности осушения отсека 40...60 мин и примерно двух часов на приведение бортовых моторов в порядок, механик обещал командиру дать ход через три часа. Боков задумался и ответил: «Три часа — это много. Если через два часа не уйти из района, то с рассветом враг обнаружит поврежденный катер и уничтожит нас. Передайте это мотористам. Сейчас все зависит от них».

Мотористы с необычайной энергией продолжили работу. Вот удалось запустить движок, заработал водоотливной насос, началось осушение носового моторного отделения.

В осушенном отсеке моряки лихорадочно готовили двигатели к пуску. Они сменили свечи, взяв их со среднего заклиненного мотора, промыли фильтры и установили их на место. Наконец загрохотал один мотор, к нему присоединился второй. Командир перевел ручки машинного телеграфа на «малый назад», и катер задним ходом двинулся на восток. [144]

В четвертом часу на западе послышался шум работавших дизелей, затем появились силуэты кораблей, догонявших поврежденный «охотник». К счастью, это оказались наши тральщики, которые, закончив вывод подлодок, возвращались в базу. После обмена опознавательными один из тральщиков подошел к «охотнику» и подал ему буксирный конец. Славный экипаж с честью выполнил боевую задачу по охране подлодок и сумел спасти свой корабль, самоотверженно и умело боролся за его живучесть.

Капитан 1 ранга Игорь Петрович Чернышев, который всю Великую Отечественную войну провоевал на балтийских «охотниках», увлекательно рассказал в своих книгах о подвигах моряков, плавающих на МО, о борьбе катерников за живучесть кораблей.

Он вспоминал также об ожесточенных схватках с вражескими самолетами. Ведь в огненном 1942 г. катера-охотники, находясь в дозоре в восточной части Финского залива, «оповещали противовоздушную оборону Ленинграда, Кронштадта и островов о появлении вражеских бомбардировщиков, идущих к ним со стороны моря. Противник сразу почувствовал, кто мешает ему наносить внезапные бомбовые удары по Ленинграду и Кронштадту. Поэтому фашистские самолеты начали атаковать дозорные катера»{13}. Отбиваться от пикировщиков и быстроходных «мессершмиттов» деревянным катерам было не просто.

29 июня в дозоре находились МО-308 и МО-302 под командованием лейтенантов М. Амусина и И. Чернышева. На МО-308 был также командир звена старший лейтенант Ю. Азеев. Дозор атаковали несколько групп «юнкерсов». «Охотники» не только отразили атаки, но и сбили два бомбардировщика.

На следующий день озлобленные гитлеровцы бросили против «охотников» три колонны «мессершмиттов» по четыре самолета в каждой. Истребители атаковали катера на бреющем полете. Их встретили плотным огнем пушек и пулеметов. Один «мессер» врезался в воду за кормой МО-302, но и «охотники» получили повреждения. [145]

При атаке самолетов рулевой МО-302 А. Смирнов заслонил своим телом командира от пулеметного огня. От потери крови он медленно сполз на настил мостика. Герой погиб, спасая командира.

Вообще деревянные борта и палуба «охотника» не могли защитить от пуль и снарядов. На этом же «охотнике» пуля ранила моториста В. Полуэктова в грудь. С мостика поступила команда «Самый полный вперед». Моторист последним предсмертным усилием поднял ручку газа до упора. Мотор набрал обороты, и катер вышел из-под огня.

Мотористу М. Яшелину перебило обе ноги. От пуль пострадали коллекторы левого мотора, из пробоин с напором били струи горячей воды. Яшелин понимал, что, если не перекрыть утечку, мотор перегреется и выйдет из строя, а это означало гибель. Не обращая внимания на раны и боль от ожогов, он, подтянувшись на руках, лег грудью на блок мотора и начал заделывать пробоины в коллекторе. Старшина команды мотористов мичман П. Белобок заменил раненых мотористов, успевая одновременно перебрасывать рычаги реверсивных муфт обоих моторов и передвигать рукоятки газа в соответствии с командами машинного телеграфа. В промежутках между исполнением команд он помогал Яшелину заделывать пробоины в коллекторе.

Внезапно один из моторов начал сбавлять обороты. Одного взгляда, брошенного мичманом на приборную доску, было достаточно для правильной оценки обстановки. Белобок указал Яшелину на ручную помпу подачи бензина, и моторист все понял: не хватает топлива.

Раненый моряк подполз к помпе и стал, лежа, подкачивать бензин с самого дна цистерны в расходный бачок. Моторы набрали обороты, а из незаделанных еще пробоин в коллекторах вновь ударили тугие струи горячей воды. Мичман сорвал с себя комбинезон, китель, майку и заткнул ими дыры.

В это время вражеские истребители начали вторую атаку. Пуля перебила антенну, вдребезги разлетелся от прямого попадания прицел кормового орудия. «Охотники» отчаянно отбивались, и еще один «мессер» упал в воду за кормой МО-308.

На МО-302 моряки старались погасить полыхающую деревянную палубу. Из люка жилых помещений комсостава [146] повалил густой черный дым. Командир отделения радистов В. Рыбаков, схватив огнетушитель, бросился в люк восьмого отсека. За ним прыгнул гидроакустик Н. Клименко.

Бой с самолетами длился всего три минуты и закончился победой «охотников». Но положение оставалось тяжелым. На МО-302 носовой моторный отсек затапливало, в кормовом жилом отсеке и в носовом кубрике полыхало пламя. Командир отделения мотористов сумел так переключить магистраль, что вода из моторного отсека откачивалась не за борт, а нагнеталась в противопожарный трубопровод для тушения пожаров.

Наконец морякам удалось сбить пламя в корме и носу. Из кормового люка выбрался Рыбаков, весь покрытый сажей. Его поддерживал такой же черный, закопченный гидроакустик. Радист держал в руках неразорвавшийся снаряд авиационной пушки. Подойдя к кормовому срезу, он бросил его за транец в воду. На этот раз взрыватель сработал, и в кильватерной струе катера прогремел взрыв.

О подвиге экипажей «охотников» узнала вся страна. 7 июля 1942 г. в «Правде» было напечатано: «Краснознаменный Балтийский флот... Отвагу и мужество при отражении налетов авиации противника показал личный состав катеров, где командирами Амусин и Чернышев. Огнем этих катеров в двух боях уничтожено четыре вражеских самолета».

Многие члены экипажей МО-302 и МО-308 были удостоены государственных наград. Англичане, узнав, что командир отделения комендоров МО-302 А. Фролов сбил фашистского аса, участвовавшего в боях против них при захвате гитлеровцами о. Крит, наградили его медалью «За боевые услуги», которой и в самой Великобритании удостаивались немногие военнослужащие.

Навсегда остался в народной памяти подвиг экипажа гвардейского сторожевого катера 065 Черноморского флота.

25 марта 1943 г. три «охотника» 014, 065 и 0122 шли из Туапсе в Геленджик, охраняя транспорт «Ахиллеон», следовавший на буксире у «Симеиза», и три шхуны с боеприпасами. После полудня, когда конвой вышел на траверз Фальшивого Геленджика, несколько групп фашистских бомбардировщиков Ю-88 и Ю-87 общей численностью до 30 машин под прикрытием четырех [147] «мессершмиттов» атаковали транспорты и корабли охранения, сбросив около 60 бомб.

«Охотники» встретили самолеты сильным заградительным огнем. Благодаря умелому маневрированию командира катера 065 старшего лейтенанта П. Сивенко и самоотверженной работе рулевого и мотористов ни одна бомба не попала в корабль. Несколько штук взорвались в 10...20 м от него.

От близких взрывов корпус и рубка катера получили значительные повреждения. Взрывной волной оторвало обшивку левого борта, а в носовой части и правого. В носу палубу просто продавило, форштевень разрушило, почти полностью снесло рубку и ходовой мостик. От осколков образовалось до 1600 мелких пробоин, из них часть ниже ватерлинии. Из 46 иллюминаторов 17 были выбиты. Вода затапливала форпик, камбуз, 4– и 8-местный кубрики, носовое моторное отделение.

Два главных двигателя получили повреждения, третий сместился с фундамента. Катер потерял ход. Осколками пробило левую топливную цистерну и цистерну смазочного масла, повредило трубопроводы сжатого воздуха и системы смазки. Носовое орудие сорвало с цапф и сбросило на палубу. От затопления носовых помещений вскоре создался дифферент на нос до 15°. На юте загорелись дымовые шашки.

Все 22 моряка экипажа, из которых 17 были коммунистами и три комсомольцами, проявили геройство и самоотверженность в бою и в борьбе за живучесть катера. Даже тяжело раненные не покидали боевых постов.

Великий подвиг мужества и стойкости совершил коммунист командир отделения минеров старшина 2-й статьи Г. Куропятников. В разгар боя ему оторвало левую руку выше локтевого сустава, несколько осколков попали в грудь и голову. От потери крови он временами терял сознание, его покидали силы, но герой-черноморец не отошел от пулемета и продолжал стрелять одной рукой.

Вдруг он заметил, что от осколков бомб загорелись дымовые шашки, расположенные в корме рядом с глубинными бомбами. Создалась угроза взрыва и гибели катера. Истекающий кровью моряк пополз на корму и попытался здоровой рукой сбросить шашки за борт. [148]

Но они были раскреплены концами по-штормовому. Тогда Куропятников, обжигая лицо, зубами и правой рукой развязал узлы штормового крепления горящих дымшашек и сбросил их за борт, а сам пополз к пулемету. Гибель катера и всего экипажа была предотвращена.

Оставшиеся боеспособными моряки, включая легкораненых, заделывали пробоины, используя деревянные пробки, ветошь и обмундирование. Поврежденные переборки укрепляли подпорами. Воду из затопленных отсеков откачивали ручным насосом и выносили ведрами. Боезапас из трюма 8-местного кубрика перенесли на корму, что несколько уменьшило дифферент.

Через 40 мин после начала боя мотористы ввели в действие правый мотор, осколочные пробоины в его коллекторе заделали заглушками. На поврежденные участки бензопровода поставили дюриты, трещины закрыли резиной, закрепив ее проволочной оклетневкой. Устраняя повреждения моторов и заделывая пробоины, они длительное время работали в холодной воде.

Сразу же после ввода в строй одного мотора катер дал ход и продолжил охрану транспортов. Вскоре мотористы исправили вспомогательный движок, вращавший электрогенератор, и, отремонтировав частично электропроводку, дали освещение во внутренние помещения, запустили электропомпу для осушения затопленных помещений.

Волнение моря усилилось до 6...7 баллов, и вода вновь стала проникать во внутренние помещения. Борьба с нею не прекращалась ни на минуту. В 16.20 буксир с транспортом и шхуны благополучно прибыли в Геленджик. Боевое задание было выполнено. Поврежденный катер 065, проделав более 50 миль по бушующему морю, возвратился в Туапсе и стал на ремонт, после которого он вновь вступил в строй боевых кораблей флота.

За коллективный подвиг при выполнении боевого задания, за успешную борьбу за живучесть и спасение корабля весь личный состав катера удостоился государственных наград, а старшине 2-й статьи Г. А. Куропятникову 24 июля 1943 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР было присвоено звание Героя Советского Союза.

В представлении на присвоение гвардейского звания [149] были перечислены боевые дела экипажа. Даже этот простой перечень вызывает удивление и восхищение: «С 22 июня 1941 г. по 25 марта 1943 г. СКА-065 отконвоировал 118 транспортов, 140 суток нес дозорную службу, 32 раза осматривал и бомбил фарватеры, обеспечивая вход и выход кораблей из баз, 32 раза ставил дымзавесы, провел три боевых траления, уничтожив 8 мин, 4 раза высаживал диверсионные группы (69 человек) в тыл врага, высадил 1840 десантников, пять раз участвовал в разведке у берегов, занятых фашистами, вывез 1028 раненых, участвовал в поиске подводных лодок 15 раз, в поиске торпедных катеров — 6 раз, отражал налеты авиации 185 раз, сбил 3 и подбил 6 самолетов, 12 раз обстреливал берег противника, 10 раз оказывал помощь нашим кораблям и самолетам, получившим боевые повреждения».

Действительно, как много может сделать небольшой корабельный экипаж, когда он сплочен, стремится все силы отдать наилучшему выполнению боевого задания, беспредельно верен присяге и Родине.

В сентябре 1943 г. «охотники» участвовали в десантной операции при освобождении города-героя Новороссийска. Наряду с другими кораблями Черноморского флота они дерзко ворвались в Цемесскую бухту и высадили десант прямо на причалы Новороссийского порта. Жестокий огонь долговременных огневых точек противника на причалах и молах наносил серьезные повреждения кораблям. Но экипажи «охотников» показали образцы стойкости, выдержки и натренированности, умело борясь за живучесть своих небольших кораблей.

«Морской охотник» 0141 под командованием старшего лейтенанта С. Баженова с десантом на борту при подходе к причалу был сильно поврежден огнем противника. В борту образовалась течь, кубрик и камбуз затопило забортной водой. Корабль получил большой дифферент на нос.

Командир приказал десантникам перейти на корму и выровнял посадку корабля. «Охотник» прорвался к берегу, высадил десант и стал выходить из Цемесской бухты задним ходом, так как носовые отсеки были затоплены. Маневрируя под огнем противника, с одним работающим мотором корабль продолжал движение. Экипаж стойко боролся с поступающей водой, крепил переборку, откачивал фильтрующую воду. Благодаря [150] таким решительным действиям корабль был спасен к своим ходом возвратился в Геленджик.

Один из отрядов кораблей, прорвавшихся в Цемесскую бухту, возглавлял капитан-лейтенант Дмитрий Андреевич Глухов (в январе 1944 г. за боевые подвиги ему присвоили звание Героя Советского Союза). Свой брейд-вымпел он поднял на «охотнике» 081, где командовал старший лейтенант С. Флейшер, вспоминавший позднее: «Последний секущий створ остался позади. Десант лежит на палубе. Над головами проносятся сотни снарядов — стреляет через бухту наша артиллерия... Все впереди огненно-багровое, будто сам берег плавится и огненной массой стекает в бухту. Вокруг шлепаются мины, но на них не обращаю внимание. Все мысли об одном — увидеть вход!».

Несмотря на ожесточенный огонь гитлеровцев, все 18 кораблей отряда Глухова прорвались на внутренний рейд без потерь. Но здесь случилось несчастье — в борт 081-го врезалась торпеда: один из наших торпедных катеров, отстав, с опозданием атаковал береговые укрепленные точки противника у самого уреза воды.

Торпеда, к счастью, не взорвалась — не успела еще сработать вертушка-предохранитель. Но «охотник» был сильно поврежден, в пробоину хлынула вода. Вышли из строя вспомогательные механизмы и кормовой средний мотор. Под напором воды проломилась переборка, и вода стала заливать кормовые отсеки.

Отважный экипаж не растерялся. Мотористы обеспечили работу носовых моторов, одновременно заделывая щели в переборке и откачивая просачивавшуюся воду. Полузатопленный катер с трудом довели до ближайшего причала в центральной части порта. С берега застрочил вражеский пулемет, но его подавили брошенной с борта гранатой.

37 десантников во главе с прославленным командиром отдельного батальона морской пехоты капитан-лейтенантом В. Ботылевым выскочили на причал. Боевая задача была выполнена, но борьба за живучесть корабля продолжалась. Стоя по грудь в воде, моряки под огнем врага сумели заделать пробоины. Самую большую закрыли с помощью пробковых матрацев экипажа. Катер был спасен и поврежденный, на одном моторе, но с победой возвратился в Геленджик. [151]

Вновь слава боевого 081-го прогремела в ноябре 1943 г. при высадке десанта в район поселка Эльтинтен на Керченском полуострове. 8 ноября, возвращаясь к таманскому берегу из очередного рейса к Эльтингену, СКА-081 оказался один перед пересекавшим его курс отрядом фашистских кораблей в составе большой десантной баржи, вооруженной двумя 88-мм орудиями и зенитными автоматами, и шести больших торпедных катеров.

Уходить было некуда. Оставалось одно — смело идти вперед и вступить в неравный бой. «Охотник» пошел наперерез вражеской колонне. Это позволило ему первому с дистанции 300...400 м открыть огонь.

Два вражеских катера были подожжены и взорвались. Но и наш катер понес тяжелые потери. Погибли командир звена капитан-лейтенант Чеслер, находившийся на борту, и еще несколько моряков, а половина остальных, включая командира, ранены. Радиорубка разрушена, корпус катера получил 15 сквозных пробоин. Экипаж, действуя уверенно и энергично, быстро заделал пробоины подручными средствами. Устранил и многие другие повреждения.

Героем короткого ночного боя стал командир отделения мотористов старшина 1-й статьи И. Самолетов. В самом начале боя осколком снаряда, попавшего в моторное отделение, пробило расширитель масляного бака правого мотора и одновременно перебило магистраль смазки левого мотора. Через образовавшиеся отверстия стало вытекать масло. Еще секунда — и оба носовых двигателя, оставшиеся без смазки, заклинит, а при работе одного кормового двигателя командиру трудно будет маневрировать в бою.

Не раздумывая, Самолетов зажал руками отверстия в трубопроводе к левому мотору и в течение примерно 20 мин, пока шел бой, не отпускал рук, хотя температура масла была около 75°С. Командир получил возможность маневрировать под двумя моторами, пока другие мотористы не устранили повреждения системы смазки правого двигателя и не заделали подводные пробоины в моторном отделении.

Можно только удивляться и восхищаться тем, как смог герой-моторист выдержать в течение 20 мин адскую боль. Развитое чувство долга, сознание того, что [152] от него лично зависит судьба катера и экипажа — вот что помогло Самолетову вынести все страдания.

Когда 081-й пересек кильватерный строй фашистских кораблей, головной и концевой корабли колонны стали разворачиваться для преследования, но было уже поздно. Они потеряли «охотника» в ночной темноте.

Вскоре из-за обнаруженных неисправностей пришлось остановить носовые двигатели. Катер, перемещаясь на одном еле работавшем кормовом моторе, миновал уже середину пролива. Но вдруг опять появились три фашистских катера справа и три слева. На МО приготовились к последнему бою. Раненые стали к орудиям и пулеметам, из погреба наверх подали весь оставшийся боезапас. Флейшер стал поворачивать к левой группе, решив сосредоточить огонь на ней.

Оттуда засигналили фонарем: тире — точка — тире... Гитлеровцы решили, что приближается свой корабль и запросили опознавательные. Командир приказал сигнальщику передать то же самое правой группе вражеских кораблей. А получив ответ от правой группы, сразу же передали его левой. Находчивость командира и расторопность сигнальщика спасли экипаж. Обе группы вражеских катеров, еще не обнаруживших друг друга, посчитали наш 081-й своим.

Охотник благополучно прибыл в базу. На причале раненый командир еще сумел доложить контр-адмиралу Г. Н. Холостякову о ночном бое и сразу же был направлен в госпиталь. Этому героическому бою посвятили разошедшийся по всему Черноморскому флоту плакат «Один против семи». После окончания Великой Отечественной войны плакат вошел в экспозицию Центрального музея Вооруженных Сил СССР.

«Морская кавалерия» в боях за Родину

«Морская кавалерия» — так называли торпедные катера в годы Великой Отечественной войны за стремительность и лихость атак, за беззаветную храбрость и самоотверженность экипажей. Они совершили несколько тысяч боевых выходов в море, провели свыше 200 боев, уничтожили и повредили более 250 боевых кораблей и транспортов общим водоизмещением свыше 260 тыс. т. От ударов катерников гитлеровцы потеряли [153] десятки тысяч солдат и офицеров, огромное количество оружия, боевой техники, боеприпасов, войскового снаряжения и сырья.

Основными типами торпедных катеров, на которых воевали наши катерники в годы войны, были Г-5 и Д-3. Катер типа Г-5 (глиссирующий № 5) создавался на основе катера типа АНТ-4, выполненного под руководством авиаконструктора, впоследствии трижды Героя Социалистического Труда академика Андрея Николаевича Туполева.

Катер имел дюралевый корпус и водоизмещение всего 17 т, вооружение состояло из двух торпедосбрасывающих устройств для мощных и быстроходных торпед калибром 533 мм и двух крупнокалиберных 12,7-мм пулеметов.

Энергетическая установка включала два бензиновых мотора ГАМ-34 с реверсивными муфтами для переключения вращения гребного вала с переднего на задний ход и обратно. Мощность каждого мотора 675 л. с. обеспечивала скорость до 50 узлов. Эти моторы создавались на базе советских авиамоторов АМ-34. В годы Великой Отечественной войны на вновь построенных катерах этого типа устанавливали моторы мощностью до 850 л. с. В связи с небольшим водоизмещением катера запас горючего обеспечивал радиус действия не более 90 миль. Экипаж состоял из семи моряков.

Катера типа Д-3 имели деревянный корпус водоизмещением 31 т, они были значительно более мореходными, имели больший запас топлива и радиус действия до 180 миль. Вооружение их не отличалось от вооружения Г-5. Энергетическая установка состояла из трех моторов мощностью по 850 л. с. каждый, что обеспечивало скорость более 32 узлов. Экипаж состоял из 9 моряков. В ходе войны на части катеров обоих типов стали размещать установки для запуска реактивных снарядов.

Особую роль сыграли наши торпедные катера при высадке десанта в Новороссийский порт. В состав десантных средств входило 30 торпедных катеров 1-й и 2-й бригад торпедных катеров Черноморского флота. Группу торпедных катеров возглавлял командир 2-й бригады капитан 2 ранга В. Проценко. В ходе боев за освобождение Новороссийска катерники показали образцы героизма и бесстрашия. Выполняя поставленную [154] боевую задачу, они самоотверженно боролись за живучесть своих небольших кораблей.

О действиях экипажа одного из этих героических катеров ТК-93, которым командовал старший лейтенант Андрей Ефимович Черцов, и пойдет речь.

В 2.44 10 сентября 1943 г. прозвучали первые залпы сотен орудий и реактивных установок. Штурм Новороссийска начался. Торпедные катера, в том числе и ТК-93, устремились к молам порта. В этой операции впервые в истории торпедное оружие применили для уничтожения вражеских огневых средств, расположенных на молах, причалах и у уреза воды в Цемесской бухте.

Идя в атаку, Черцов увидел, что небольшой сторожевой катер КМ, на котором находилась группа разграждения, без хода качается на волнах. Этой группе поручалось подорвать боносетевое заграждение у входа в порт, а Черцов имел задание атаковать мол. Но ведь если боносетевое заграждение не будет уничтожено, то торпедные катера и отряды высадки не прорвутся в порт.

И Черцов в одно мгновение принимает новое решение. Он выпускает одну торпеду по молу, а другую по бонам, с подвешенными сетями. Затем под ураганным огнем подходит к поврежденному катеру КМ и, спасая товарищей, берет его на буксир. Увидев мачту катера КМ за оконечностью Восточного мола, капитан 2 ранга Проценко подал сигнал «Вход свободен». Торпедные катера, а за ними десантные отряды ворвались в порт.

ТК-93 вышел неповрежденным из боя и прибуксировал катер КМ в Кабардинку. Сразу же Черцов принял группу десантников, на палубу погрузили ящики с минами. Не задерживаясь, он отвалил от причала, вновь направился в Цемесскую бухту и был одним из первых во второй волне десанта.

А. Е. Черцов вспоминал впоследствии: «Едва наш катер оказался у входа в порт, как на нас обрушился шквал огня. Катер бросало с борта на борт. Столбы воды обрушивались на палубу, с ног до головы обдавая десантников... Мы упрямо шли вперед»{14}.

Вдруг раздались резкие удары по корпусу, вражеская [155] очередь зацепила катер. Боцман, стрелявший из пулемета, раненный упал на турель. Несколько десантников также были ранены. Заглох правый мотор, из моторного отсека потянуло гарью.

И все же катер прорвался сквозь огонь внутрь порта. Он находился уже около западного мола, когда со стороны здания элеватора ударила вражеская автоматическая пушка. Командира ранило в живот, но он продолжал управлять катером, умело уклоняясь от прицельного огня. Старшина команды мотористов главный старшина Н. Ченчик также получил серьезное ранение, но не выпустил из рук рычаг газа.

Самое опасное последствие обстрела было связано с возгоранием в бензиновом отсеке. Командир отделения мотористов С. Шаманский, схватив огнетушитель и кошму, прыгнул в отсек, а моторист Н. Кузнецов задраил за ним люк и, не обращая внимания на свистевшие наверху пули и осколки, выскочил на палубу и принялся затыкать ветошью пулевые и осколочные пробоины в корпусе, чтобы полностью герметизировать бензоотсек и прекратить доступ воздуха.

Когда Шаманский осмотрелся, то увидел, что один из баков пробит зажигательной пулей. Струйка бензина растеклась, и языки пламени подбирались к ней. К счастью, бак был полон и в нем не оставалось свободного от бензина пространства, заполненного парами топлива. Поэтому он и не взорвался при попадании пули. Теперь все решали секунды. Шаманский, не колеблясь, ринулся в бой с огнем. Он сбил пламя струей пены из огнетушителя и обтянул бензобак кошмой. Взрыв был окончательно предотвращен.

С западного мола бил крупнокалиберный вражеский пулемет, а пулемет катера молчал. Но вот к нему бросился командир отделения электриков А. Петрунин. Следует отметить, что на ТК-93 большинство членов экипажа было подготовлено к замене выбывших из строя товарищей. Петрунин, например, мог заменить моториста, радиста и пулеметчика. Он быстро перезарядил пулемет, устранил задержку и короткой очередью подавил вражескую огневую точку.

Однако вскоре и он был ранен в обе ноги. Его перенесли в моторный отсек и положили на паелы. Петрунин отказался от помощи товарищей, сам перевязал раны, достал из стоявшего рядом ящика аварийные чопы [156] и, лежа, принялся заделывать пулевые и осколочные пробоины.

В то время когда Шаманский и Кузнецов тушили пожар в бензобаке, вахту у двигателей нес двенадцатилетний юнга Валя Лялин. Когда заглох правый мотор, он увидел, что по переборке бежит струйка смазочного масла. Юнга понял, что пробит масляный бачок или трубопровод смазки.

Он не растерялся и вспомнил, чему его учили старшие товарищи. Найдя в аварийном ящике отрезок резинового шланга, быстро разрезал его вдоль и забрался за мотор. Там он увидел, что масло течет из поврежденного трубопровода. Юнга попытался наложить разрезанный дюрит на трубу, но горячее масло под напором выбивалось из-под него, обжигало руки, брызги попадали и на лицо.

Тогда мальчик снял с себя голландку-рубаху и набросил на поврежденную магистраль. Сверху он наложил дюрит и закрепил все проволочной оклетневкой. Введя в строй правый двигатель, юнга продолжил уверенно исполнять приказания, переданные по машинному телеграфу, при помощи рычагов переключения муфты скоростей.

Наконец из задраенного бензоотсека выбрался Шаманский, а Кузнецов направился в рубку к раненому главстаршине. Моторист снял с Ченчика бушлат и тельняшку. Он увидел в спине раненого торчащий осколок, прошедший сквозь грудь и задержавшийся под лопаткой. Не раздумывая, он схватил его зубами и выдернул, а затем наложил механику тугую повязку.

До причала оставалось метров 30. Но опять осколки от взрыва мины осыпали катер, нанося все новые повреждения. Оба мотора заглохли. Кузнецов подскочил к баллону, чтобы запустить моторы сжатым воздухом. Но осколком еще одной мины перебило стержень вентиля.

Катер по инерции подошел к берегу. Десантники подтянули корму и начали выгружать ящики с боеприпасами. А Кузнецов продолжал лихорадочно устранять неисправность двигателей. Наконец он доложил, что оба мотора в строю. Не успел катер отойти от берега, как снаряд мелкокалиберной пушки разбил левый мотор. Командир получил второе ранение. Зажигательная пуля попала в ящик с сигнальными ракетами и они [157] стали взрываться. Раненый Ченчик пытался их тушить, накрывая бушлатом.

Катер медленно отходил на одном моторе. В это время снаряд разворотил скулу в носовой части корпуса. Вода хлынула в таранный отсек. Кузнецов, упершись ногами в мотор, подпирал выгнувшуюся от напора воды переборку. На помощь мотористам пришел радист. Вместе с Шаманским они раскрепили носовую переборку и помпой начали откачивать воду из трюма.

От потери крови командир без сознания упал на палубу рубки. Неуправляемый катер стал описывать циркуляцию. В моторном отсеке решили выяснить, в чем дело, и послали юнгу в рубку. Валя увидел, что командир, механик и боцман лежат без движения. Двенадцатилетний герой стал у штурвала, подставив под ноги ящик с боцманским инструментом. С помощью очнувшегося механика юнга вывел катер из бухты и направил его в Кабардинку.

Навстречу вышли два торпедных катера. Они прикрыли поврежденный ТК-93 дымзавесой от берега, с которого опять начался интенсивный обстрел. В ответ на приказ командира отряда застопорить ход радист просемафорил, что катер остановиться не может, так как вода зальет двигатели. После этого он вновь спустился вниз помогать мотористам откачивать воду.

Два торпедных катера шли бок о бок с ТК-93, чтобы в случае необходимости спасти оставшихся в живых моряков героического экипажа. Командир очнулся и увидел, что из-за поступления воды внутрь корпуса катер все глубже зарывается носом в воду. По его приказанию юнга направил катер к берегу и посадил его на прибрежные камни. Вскоре подошел мотобот и переправил раненых на другой торпедный катер, доставивший их в Геленджик. Когда ТК-93 сняли с камней, в корпусе его насчитали свыше 200 пробоин.

Через некоторое время юнга уехал учиться в Тбилисское нахимовское училище. За участие в Новороссийской операции он, как и другие члены экипажа ТК-93, был награжден орденом. Командиру катера старшему лейтенанту А. Е. Черцову в мае 1944 г. присвоили звание Героя Советского Союза.

Неувядаемые подвиги совершили в годы войны и балтийские катерники. Не раз только их высокая профессиональная выучка, самоотверженность и преданность [158] своим небольшим кораблям спасала катера от гибели.

В ночь на 5 сентября 1943 г. три торпедных катера под командованием старших лейтенантов В. Жильцова, А. Суворова и лейтенанта А. Баранова вели поиск вражеских кораблей восточнее о. Гогланд. Около трех часов Жильцов заметил три темных силуэта тральщиков, за которыми еле различались шесть силуэтов сторожевых кораблей. Он мгновенно принял решение: «Атакую корабль справа», — доложил он по радио командиру группы катеров Герою Советского Союза капитан-лейтенанту В. П. Гуманенко, находившемуся на катере Баранова. За ним ринулись на врага и два других катера. Фашисты открыли ураганный заградительный огонь. Место боя озарили осветительные снаряды. Но удар Жильцова был неотвратим. Обе торпеды поразили фашистский тральщик, и он пошел на дно.

Жильцов отвернул на курс отхода и принял огонь на себя, чтобы прикрыть атаку двух других катеров. Второй тральщик, атакованный катером Баранова, тоже затонул. Но нашему головному пришлось нелегко.

В ходе боя катер Жильцова получил три попадания. Командир, раненный в голову, продолжал управлять кораблем. Взрывом снаряда разбило радиорубку, ранило радиста. Но он, невзирая на боль и потерю крови, собрав все силы, выбрался из разбитой радиорубки, срастил порванную антенну, исправил повреждения радиоаппаратуры и восстановил связь с командиром группы.

Из пробитого баллона дымаппаратуры потекла кислота. Ее едкие испарения заполнили рубку и проникли в моторное отделение. Двигатели от недостатка свежего воздуха стали перегреваться, загорелась краска на всасывающих патрубках. Задыхаясь от удушливых испарений, мотористы бушлатами сбили пламя с моторов и открыли все люки для вентиляции отсека. Матросская смекалка и здесь не подвела. Из бушлатов они соорудили раструб над люком, приток воздуха в отсек возрос, двигатели вновь заработали на полную мощность.

Катер оторвался от противника и вместе с остальными вернулся в базу. При осмотре корпуса в борту катера насчитали 24 пробоины, а бензиновые баки были пробиты в трех местах. Экипаж самоотверженно боролся [159] за живучесть корабля и вышел победителем. Это была третья победа катера Жильцова в 1943 г. и пятая с начала войны. А в июле 1944 г. командиру звена гвардии старшему лейтенанту Василию Марковичу Жильцову было присвоено звание Героя Советского Союза.

Вот интересный пример, когда для обеспечения живучести поврежденного катера его командир с успехом использовал качество, присущее только быстроходному глиссирующему торпедному катеру, а именно, способность при увеличении хода выходить на редан. В этом случае носовая часть корпуса поднимается над водой.

30 октября 1943 г. катера-тральщики вели траление в Нарвском заливе. Их прикрывали шесть торпедных катеров во главе с Героем Советского Союза капитан-лейтенантом В. П. Гуманенко. На дистанции 50...60 кабельтовых показались шесть гитлеровских тральщиков.

Разделив цели между своими катерами, командир группы дал сигнал к атаке. Первым пошел в атаку головной катер, где командиром был старший лейтенант С. Глушков. Противник открыл яростный огонь из пушек и пулеметов. Один из снарядов разорвался у носа катера. Через пробоину в таранный отсек хлынула вода. Командир, убедившись, что моторы в порядке, дал приказ увеличить скорость хода. Катер вышел на редан — его нос оказался поднятым, и поступление воды внутрь корпуса прекратилось.

Атака продолжалась. Торпеда, выпущенная катером, поразила тральщик, но он остался на плаву. Командир повторил атаку и второй торпедой добил вражеский корабль. Во время ее проведения моторист и боцман умело заделали пробоину в таранном отсеке и закрепили аварийную заделку распорками.

Возвращаясь на базу, катер все время шел на полной скорости, выйдя на редан. Уже в базе моряки насчитали в корпусе 91 пробоину.

У балтийских катерников всегда свято выполнялся закон поддержки и взаимовыручки в бою. Это в полной мере относилось и к помощи товарищам в борьбе за живучесть. Вот яркий пример.

21 апреля 1945 г. три торпедных катера под командованием старших лейтенантов И. Устимова, А. Аксенова и лейтенанта Н. Короткевича во главе с командиром группы капитан-лейтенантом П. Ефименко направились [160] на поиск кораблей противника в район косы Хель в Данцигской бухте.

Не встретив никого, они пошли к устью Вислы. Командир группы надеялся там атаковать вражеский конвой. И он не ошибся. В предрассветной дымке в охранении миноносцев, сторожевых кораблей и катеров шли загруженный до предела транспорт и две большие десантные баржи.

Командир группы по радио распределил между катерами цели и дал команду начать атаку. Корабли охранения открыли заградительный огонь. Успеха добился ТК-135 под командованием А. Аксенова. Торпеды попали в транспорт, он взорвался и затонул. В ходе боя катерники подожгли одну десантную баржу, она также взорвалась и утонула.

При выходе из атаки в моторный отсек ТК-135 попал вражеский снаряд. Двигатели заглохли, катер беспомощно закачался на волнах. Экипаж, отражая пулеметным огнем атаку вражеских сторожевиков, начал устранять повреждения. Особо отличился боцман Ф. Биктагаров. Этот разносторонне подготовленный моряк метко стрелял из пулемета, в совершенстве знал не только боцманское и рулевое дело, но и овладел специальностью моториста. Во многом благодаря его усилиям удалось запустить один двигатель, и катер продолжил движение.

Гитлеровцы начали окружать поврежденный катер. Аксенов доложил об этом по радио командиру группы. Вскоре на помощь подоспели катера Устимова и Короткевича. Поставив дымовую завесу, экипаж Устимова стал заводить на поврежденный катер буксир. Гитлеровцы усилили огонь. Буксирный трос оборвался. Тогда командир группы приказал Устимову поставить новую дымзавесу, а Короткевичу взять ТК-135 на буксир.

Лейтенант Короткевич понимал, что при буксировке поврежденного катера скорость его корабля резко уменьшится, да и маневрировать под огнем станет затруднительно. Значит, увеличится вероятность поражения буксировщика от артиллерийского и пулеметного огня. Но все помнили, что дело шло о спасении товарищей.

Вскоре вражеский снаряд разорвался у рубки буксировщика. Смертельно раненный лейтенант Короткевич упал на палубу. Тяжелые ранения получили и другие [161] моряки. Через минуту буксировщик с поврежденным катером скрылись за дымзавесой. Торпедным катерам удалось оторваться от противника и возвратиться в базу.

В особо сложных условиях вели боевые действия катерники Северного флота. Здесь бои проходили на суровом морском театре, где часты жестокие штормы и снежные заряды, а небольшим катерам грозят сокрушительные удары волн открытого моря, обледенение и другие опасности.

Первого боевого успеха северяне добились 11 сентября 1941 г. После обнаружения нашими постами наблюдения и связи вражеского конвоя в составе транспорта и четырех кораблей охранения, следовавшего из Киркенеса в Петсамо, в 21.30 на его перехват из Пумманок вышли два торпедных катера типа Д-3 под командой капитан-лейтенанта Г. Светлова и лейтенанта А. Шабалина.

Уже через полчаса катерники увидели крупный тяжело нагруженный транспорт в охранении миноносцев и трех сторожевых катеров. Не медля, наши катера атаковали и потопили миноносец и транспорт. По катеру Шабалина сторожевики ударили из всех своих 37-мм пушек, 20-мм автоматов и крупнокалиберных пулеметов. Но Шабалин искусно маневрировал, сбивая прицельную стрельбу. В этом ему немало помогли безукоризненная работа мотористов и точная стрельба из крупнокалиберных пулеметов боцмана и пулеметчика.

Во время атаки на катере капитан-лейтенанта Г. Светлова не сработал механизм автомат-коробки, и вторая торпеда не вышла из аппарата. Командир проявил завидную выдержку и сообразительность. Чтобы не проскочить дистанцию залпа, он приказал застопорить ход и разбить капсуль-выбрасыватель патрона молотком. Торпеда была выстрелена и, несмотря на отказ, тоже поразила цель.

Оба катера благополучно возвратились в Пумманки. При входе сюда катерники в честь своей победы дали салют двумя выстрелами. С этого дня победные выстрелы в ознаменование потопления вражеских судов стали традицией у североморских катерников. Для Александра Осиповича Шабалина этот первый победный бой стал началом большого боевого пути. За [162] подвиги в боях капитан-лейтенанту А. О. Шабалину в течение одного 1944 г. было присвоено в феврале звание Героя Советского Союза, а в ноябре — звание дважды Героя Советского Союза.

Североморские катерники показали образцы выдержки и самоотверженности в борьбе за живучесть при атаках вражеской авиации. 14 сентября 1941 г. Пумманки подверглись налету 30 пикирующих бомбардировщиков и шести истребителей противника. Налет продолжался около получаса. Пулеметчики катеров ТК-11, ТК-12, ТК-13, ТК-14 сбили один самолет.

Основной удар пикировщиков принял на себя ТК-11 Г. Светлова. В ходе боя командира ранило, но он продолжал управлять кораблем. Получили ранения оба пулеметчика, но не покинули боевых постов и не прекратили стрельбу по самолетам. Тяжело ранило старшину команды мотористов, он также остался на боевом посту. Осколком бомбы, разорвавшейся у борта, убило торпедиста Гордеева, подносившего к пулемету патроны. Несмотря на потери, экипаж продолжал сражаться. Четко действовали на своих постах мотористы.

Катер принял много воды, запас плавучести подошел к пределу. Вот тут и проявились в полной мере стойкость и подготовленность экипажа. Умело используя подручные средства и аварийное имущество, моряки сумели заделать пробоины, откачать воду и поставить поврежденный катер на ровный киль.

ТК-13 получил свыше 80 осколочных пробоин. Носовая часть ТК-12 была серьезно повреждена. Пострадал и ТК-14, на нем обнаружили немало осколочных пробоин. Но умелая борьба за живучесть дала свои результаты. Все катера остались в строю.

Недалеко от места боя на склоне сопки катерники похоронили своего погибшего товарища комсомольца Гордеева. Командующий Северным флотом издал приказ о зачислении старшего краснофлотца Алексея Евдокимовича Гордеева навечно в списки части.

Всему Северному флоту стал известен подвиг юнги Саши Ковалева, который проявил настоящее геройство, борясь за живучесть двигателя.

8 мая 1944 г. наши катера атаковали вражеский конвой и потопили два сторожевых корабля. Один из участников боя ТК-209 под командованием старшего лейтенанта А. Кисова оторвался от противника и следовал [163] в Пумманки. Катер имел повреждения от осколков снарядов, несколько членов экипажа были ранены. На борту находился также экипаж погибшего катера ТК-217.

На подходе к Кийским островам ТК-209 атаковали три фашистских самолета. Кисов вызвал истребители, но пока вел бой один. Вокруг катера рвались бомбы. Пулеметчики сбили один самолет. Но два оставшихся воздушных пирата продолжали атаковать катер. Корпус во многих местах был пробит осколками. От взрыва снаряда возник пожар в бензоотсеке, загорелись боеприпасы. Моряки, невзирая на смертельную опасность взрыва, начали выбрасывать за борт горящие ящики с патронами.

Пожар в бензоотсеке удалось загасить. Но в моторном отсеке осколок снаряда пробил выхлопной коллектор. Через пробоину с рваными краями из полости охлаждения била струя горячей воды, отсек заполнился паром и выхлопными газами. Чтобы обеспечить работу мотора и не допустить его перегрева и выхода из строя, юнга Саша Ковалев закрыл отверстие своим телом и, превозмогая боль от ожогов, не отходил от коллектора, пока другой моторист не подготовил бугель с резиновой прокладкой, с помощью которого они заделали пробоину.

Наконец в небе появились наши «ястребки» и вступили в бой с вражескими самолетами. Шестнадцатиминутная схватка катера с тремя самолетами закончилась. Корпус катера имел около 320 пробоин, многие моряки получили ранения, но экипаж вышел победителем из труднейшего испытания. Поврежденный, но не побежденный катер возвратился в Пумманки.

Юный герой вскоре погиб. Приказом командующего Северным флотом юнга Саша Ковалев был посмертно награжден орденом Отечественной войны I степени. Катер ТК-209 продолжал воевать и топить фашистские корабли. Его командиру Анатолию Ивановичу Кисову за геройство в боях и блестящие победы в ноябре 1944 г. было присвоено звание Героя Советского Союза.

7 сентября 1944 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР за образцовое выполнение заданий командования бригаду торпедных катеров Северного флота наградили орденом Красного Знамени. Вечером 13 сентября четыре катера под командованием капитан-лейтенанта [164] В. Лозовского вышли на перехват вражеского конвоя. Катерам, уходившим в боевой поход, были впервые в бригаде выданы краснознаменные кормовые Военно-морские флаги. Это вдохновляло катерников на новые подвиги во славу Родины.

В 01.11 14 сентября катера обнаружили вражеские корабли и атаковали их. По миноносцу торпедный удар нанес ТК-211 под командованием лейтенанта М. Притворова. Фашистский корабль ушел на дно. После этого ТК-242 (командир старший лейтенант В. Быков) и ТК-243 (командир старший лейтенант А. Горбачев) потопили торпедами сторожевой корабль. На отходе наши катера были атакованы и обстреляны сторожевыми катерами фашистов. От осколков снарядов на ТК-243 вышли из строя компас, радиостанция, пулемет. В корпусе образовалось свыше 20 пробоин. Осколком пробило выхлопной коллектор среднего мотора. Из отверстия на коллекторе била струя горячей воды.

Моторный отсек затапливало через пробоины в корпусе. От скопившихся в отсеке выхлопных газов морякам трудно было дышать. Но никто из мотористов не покинул боевого поста. К ним на помощь пришли радист, торпедист, пулеметчик, дублер боцмана. Совместными усилиями удалось временно заделать многие пробоины. До самого возвращения в базу моряки вычерпывали из трюма воду банками и касками.

Катерники-североморцы приняли активное участие и в последних боях за освобождение Советского Заполярья. При высадке десанта в порт Лиинахамари группа прорыва следовала на двух торпедных катерах, которые вел прославленный катерник Герой Советского Союза капитан-лейтенант А. О. Шабалин. Группа основного десанта шла на пяти торпедных катерах во главе с капитаном 2 ранга С. Г. Коршуновичем.

При подходе к причалу катер ТК-208, где командиром был лейтенант Н. Шаповалов, оказался под прицельным артиллерийским огнем. Командир умело уклонялся от него и успешно высадил десантников. Во время отхода от берега в катер попало несколько вражеских снарядов. Повреждены моторы, пробит бензиновый бак, катер потерял ход. В моторном отделении один моторист убит, второй ранен. Сам отсек заполнился выхлопными газами из пробитого коллектора.

Устранять повреждения принялись старшина команды [165] мотористов главный старшина И. Коваль и моторист старший краснофлотец В. Кучумов. Несмотря на густой дым, им удалось устранить повреждения на одном моторе.

Чувствуя, что от недостатка свежего воздуха в отсеке они могут потерять сознание, мотористы выбрались на палубу. Катер начал движение под одним мотором, но нужно было обеспечить большую скорость хода, чтобы быстрее выйти из-под обстрела. Коваль и Кучумов, обвязавшись страховочными концами, снова спустились в моторный отсек, чтобы попытаться запустить второй двигатель. Кучумова, терявшего сознание, пришлось дважды вытаскивать на палубу. Когда, наконец, заработал второй мотор, главный старшина Коваль также потерял сознание. Он пришел в себя лишь через полтора часа, когда катер уже возвратился в базу.

На катере ТК-114 старшего лейтенанта Е. Успенского в этом бою особо отличился коммунист старшина 2-й статьи Г. Д. Курбатов. Когда этот катер группы прорыва на большой скорости подошел к причалу во вражеском порту, Курбатов спрыгнул на него первым. На обледенелом настиле причала было не за что закрепить швартовный конец. Тогда Курбатов, упершись ногой в бревно и обмотав конец вокруг ноги, удерживал катер у причала до тех пор, пока с него не сошли все десантники. Когда гитлеровцы бросились к катеру, на помощь старшине подоспели моряки экипажа. Вместе с высадившимися десантниками они очистили причал от врагов.

При отходе от причала на ТК-114 снарядом разбило радиорубку, осколками перебило тяги руля. Теперь командир мог маневрировать и поворачивать катер только с помощью моторов. Разорвался еще один снаряд, и осколком у Курбатова раздробило пальцы левой руки. Несмотря на ранение и потерю крови, он продолжал управлять работой моторов. Все это позволило командиру вывести катер, получивший уже более 200 пробоин, из-под обстрела. За доблесть и отвагу, проявленные при высадке десанта, старшине Георгию Дмитриевичу Курбатову было присвоено звание Героя Советского Союза. [166]