Глава 5.

Курсом «Авроры»

5.1. В первом сражении революционного флота. Рядом с «Авророй»

Наступил 1917 год. К февралю 1917 г. царская армия потеряла в ходе сражений 6 млн. убитыми, ранеными и пленными, а войне не было конца. Тяготы ее все острее ощущал трудовой народ. Фабрики и заводы остановились, повсюду царили запустение и разруха, голод, на фронте не хватало винтовок и снарядов.

Все это вызывало обострение классовых противоречий, ширились волнения, повсюду усиливалось забастовочное движение. [143] В январе и феврале в Петрограде и Москве проходили массовые демонстрации под лозунгами «Долой царя!», «Долой войну!», «Хлеба!».

В армии и на флоте усиливалось революционное движение. Призыв большевиков повернуть штыки против самодержавия находил все более широкий отклик в солдатских и матросских массах.

27 февраля трудящиеся вместе с солдатами и матросами: свергли самодержавие. Однако в условиях небывалой активизации мелкобуржуазных слоев населения, составлявших большинство в стране, и недостаточной политической зрелости и организованности пролетариата государственная власть при содействии меньшевиков и эсеров перешла в руки буржуазного Временного правительства.

Активную роль сыграли в Февральской буржуазно-демократической революции матросы Балтики. Одной из первых поддержала ее команда крейсера «Аврора», стоявшего на ремонте в Петрограде. К ней присоединились команды других кораблей. Матросы подняли восстание в Кронштадте, Ревеле, Або и других базах Балтийского флота.

В марте — апреле 1917 г. во всех флотах и флотилиях — в базах, соединениях и на кораблях — были созданы судовые, бригадные и флотские комитеты, ставшие опорными пунктами в борьбе с контрреволюцией. Комитеты занимались вопросами демократизации флота, предоставления матросам гражданских прав, участия всего личного состава в общественной жизни, разрешали конфликты между матросами и офицерами. В их руках были практически сосредоточены все дисциплинарные права, вплоть до пересмотра некоторых статей устава царского флота и увольнения со службы офицеров, не пользующихся доверием у команд.

4 марта 1917 г. на многолюдном митинге матросов, солдат и рабочих в Гельсингфорсе было принято решение присоединиться к восставшим Петрограда. Командующим Балтийским флотом был избран начальник минной обороны вице-адмирал А. С. Максимов, пользовавшийся большим уважением и доверием матросов.

В конце апреля 1917 г. по инициативе матросов-большевиков был создан Центральный комитет Балтийского флота (Центробалт) — высший революционно-демократический орган флота. Председателем Центробалта 1-го созыва избрали матроса-большевика П. Е. Дыбенко. В первом уставе Центробалта четко указывалось, что «без одобрения ЦКБФ ни один приказ, касающийся внутренней и административной жизни всего Балтийского флота, не будет иметь силы»{271}. [144]

19 сентября на пленарном заседании Центробалта судовые комитеты и матросская фракция Гельсингфорсского Совета совместно постановили, что флот больше «распоряжений Временного правительства не исполняет и власти его не признает»{272}. В это время фактически весь Балтийский флот шел за большевиками.

Буржуазное Временное правительство, стремясь не допустить победы революционных масс, вступило в тайный сговор с иностранными империалистами, намереваясь сдать Петроград немецким войскам.

Оценивая события тех дней, В. И. Ленин писал: «Наступательные операции германского флота, при крайне странном полном бездействии английского флота и в связи с планом Временного правительства переселиться из Питера в Москву вызывают сильнейшее подозрение в том, что правительство Керенского (или, что все равно, стоящие за ним русские империалисты) составило заговор с англо-французскими империалистами об отдаче немцам Питера для подавления революции таким способом»{273}.

Осенью германское командование, пользуясь бездействием английского флота, впервые за всю войну, сосредоточило в восточной части Балтийского моря свыше 2/3 своего флота, в том числе 10 линейных кораблей, 1 тяжелый крейсер, 9 легких крейсеров, 57 эскадренных миноносцев, 6 подводных лодок. Всего со стороны немцев в операции, которая получила название «Альбион», участвовало свыше 300 боевых и вспомогательных кораблей. Действия флота поддерживали 6 дирижаблей, 102 самолета и 25 тыс. человек десантного корпуса. Они намеревались провести десантную операцию по захвату Моонзундских островов, захватить острова Моон и Эзель, уничтожить русские силы в Рижском заливе и таким образом подготовить путь для разгрома Петрограда.

Морские силы Рижского залива включали 2 старых линейных корабля «Гражданин» (бывш. «Цесаревич») и «Слава», 3 крейсера («Адмирал Макаров», «Баян», «Диана»), 3 канонерские лодки («Грозящий», «Хивинец», «Храбрый»), 34 эскадренных миноносца (в том числе 12 типа «Новик»), 5 минных заградителей, тральщики, сторожевые корабли и катера. Эти корабли базировались на о. Рогокюль и рейде Куйваст в южной части пролива Моонзунд{274}. Главные силы флота, в том числе 4 новых линейных корабля, находились в Гельсингфорсе{275}. [145]

К началу кампании 1917 г. на Балтийском море со стороны русских было четыре минно-артиллерийские позиции: Центральная, Передовая, Моонзундский и Або-Аландская. Последние три составляли единый рубеж обороны.

Моонзундская позиция состояла из двух участков. Первый проходил по линии пролив Моонзунд — пролив Соэлозунд — район к западу от островов Эзель и Даго. Второй участок включал в себя Рижский залив и Ирбенский пролив, обороняемый морскими силами Рижского залива. В 1917 г. в Ирбенском проливе было поставлено 1974 мины у Риги и еще 850 мин у восточного побережья Рижского залива. На Моонзундский позиции было 9 основных береговых батарей (37 орудий) и 12 запасных (38 орудий). Гарнизон островов состоял из одной дивизии неполного состава, насчитывающей около 12 тыс. человек. Оборонительные сооружения были еще недостроены.

Империалистические замыслы контрреволюции были сорваны революционными моряками-балтийцами.

Оборону возглавили большевистские флотские организации, II съезд военных моряков в Гельсингфорсе принял обращение, в котором говорилось: «Ни одно из наших судов не уклоняется от боя, ни один моряк не сойдет побежденным на сушу... Мы обязались твердо держать фронт и оберегать доступы к Петрограду. Мы выполним свои обязательства. Мы выполняем его не по приказу какого-нибудь жалкого русского Бонапарта, царящего милостью долготерпения революции. Мы идем в бой не во имя исполнения договоров наших правителей с союзниками, опутывающих цепями руки русской свободы. Мы исполняем верховное веление нашего революционного сознания»{276}. Комиссары Центробалта совместно с судовыми комитетами осуществляли непосредственное руководство боевыми действиями.

Операция «Альбион» началась 30 сентября высадкой германского десанта в бухте Тага-Лахт на о. Эзель. Пользуясь численным превосходством, германские войска овладели им. В этот же день флот противника предпринял попытку прорваться через пролив Соэлозунд между островами Эзель и Даго на Кассарский плес, чтобы нанести сокрушительный удар по русским кораблям и отрезать их от Финского залива.

Германские миноносцы предприняли несколько атак на охранявшие вход в пролив Соэлозунд русские дозорные корабли. Это были эскадренные миноносцы «Десна», «Генерал Кондратенко», «Пограничник» и канонерская лодка «Грозящий». Огнем «Грозящего» были повреждены два [146] неприятельских миноносца, но и в лодку попало три снаряда. Два человека были убиты, пять — ранены. На корабле возник пожар, который, правда, быстро ликвидировали.

На помощь дозорным кораблям прибыли вызванные в этот район эсминцы «Гром», «Забияка», «Изяслав», «Новик», и противник под прикрытием крейсера «Эмден» был вынужден отступить.

На следующий день немецкие тральщики, поддерживаемые «Эмденом» и несколькими эскадренными миноносцами, пытались расчистить проход в русском минном заграждении в районе пролива Соэлозунд.

Срыв тральной операции противника осуществляли три группы новых эскадренных миноносцев, по два в каждой: «Новик» и «Гром», «Забияка» и «Победитель», «Изяслав» и «Самсон». В 9 ч они обнаружили неприятельские корабли и вступили с ними в бой. Огонь наших эсминцев заставил врага прекратить траление и отойти{277}.

Самым ожесточенным был бой за Кассарский плес. 1 октября у восточной части пролива Соэлозунд несли дозор эскадренные миноносцы «Победитель», «Забияка», «Гром», «Константин» и канонерская лодка «Храбрый». Командир отряда русских кораблей держал свой флаг на «Победителе». Русские дозорные миноносцы стояли на якоре в 70 кабельтовых от мыса Памерорт.

Около 14 ч 30 мин сигнальщики «Грома» обнаружили на расстоянии 125 кабельтовых немецкий линейный корабль «Кайзер», который на полных парах устремился к русским кораблям. «Гром» быстро снялся с якоря, и в тот же момент линкор открыл огонь из орудий главного калибра.

«Снявшись с якоря ранее других кораблей, — докладывал командир «Грома» командиру минной дивизии, — я оказался в наиболее невыгодном положении, так как прикрывал собой миноносцы «Забияка» и «Победитель», не позволявшие мне повернуть на ост. С третьим залпом неприятеля получил попадание в правую машину. Снаряд пробил правый борт над водой, прошел через машину и разорвался под кораблем. Сотрясение было настолько сильным, что на переднем мостике сорвались со своего места главный компас и минные прицелы. Миноносец получил крен градусов в шесть, но продолжал еще некоторое время двигаться вперед, что дало возможность повернуть на ост. Когда весь пар через поврежденные правые машины, где были перебиты трубы свежего и отработанного пара, вышел, левая машина, до этого работавшая, остановилась. Миноносец вышел из-под огня, так как зашел за мыс. Неприятель прекратил стрельбу. Канонерская лодка «Храбрый», увидев, [147] что миноносец остановился, быстро подошла к его левому борту и подала швартовы на «Гром»{278}.

Уходя из-под обстрела, миноносцы повернули к Соэлозунду, Для облегчения буксировки «Константин» прикрыл канонерскую лодку «Храбрый» и эскадренный миноносец «Гром» дымовой завесой. «Кайзер», прекратив огонь, перешел за мыс Памерорт. В это время туман закрыл пролив и находящиеся за ним корабли противника. В 15 ч 30 мин 17 немецких миноносцев на полном ходу начали прорыв на Кассарский плес. В прорыве участвовали кроме линейного корабля «Кайзер» крейсер «Эмден», 2-я флотилия и часть 6-й флотилии эскадренных миноносцев. «Кайзер» поддерживал их огнем своих 12-дюймовых орудий. При форсировании пролива четыре миноносца противника получили артиллерийские повреждения, но остальные 13 продолжали прорыв. Они разделились на две группы, пытаясь отрезать русским кораблям отход в Моонзунд.

«Победитель», «Забияка» и «Константин», прикрывая «Гром» и «Храбрый», вели с расстояния 70 кабельтовых огонь по вражеским эскадренным миноносцам. Комендоры «Победителя» уже с третьего залпа повредили один вражеский миноносец. Четырехдюймовый снаряд с «Забияки» угодил в другой немецкий эсминец, на нем возник пожар. Немцы, считая «Гром» и «Храбрый» легкой добычей, сосредоточили на этих кораблях огонь почти всей своей артиллерии. В этот критический момент на «Храбром» оборвались швартовы, и он на некоторое время отошел от «Грома», продолжая вести огонь по врагу. Несмотря на полученные повреждения, эсминец «Гром» также вел бой с противником. Метко стреляли комендоры корабля Юрченко, Дуболенко, Мельников, Алексеев, умело управлял четырехдюймовками артиллерийский офицер Севастьянов.

А в это время машинная команда самоотверженно боролась за жизнь корабля. Хладнокровно и умело действовал механик «Грома» Малышев. Пар обжигал лица и руки, но машинисты Везденеев, Цегельников, Котюков и другие упорно старались устранить повреждения.

Эсминец получил еще несколько пробоин, увеличился его крен, бушевал пожар. Окутанный паром и дымом, он стал постепенно погружаться в воду.

Канонерская лодка «Храбрый» вновь подошла к гибнущему миноносцу, чтобы снять с него команду. Вот как описывает этот момент в своем рапорте командиру корабля артиллерийский офицер «Грома» Владимир Севастьянов:

«С «Храброго» бросали круги и спустили шлюпку. Полагаю, люди упали при отходе «Храброго», нас сильно качнуло. Дальше стреляло лишь орудие № 4... Через некоторое время исправили [148] орудие № 1, но наводка страдала (качка, крен). Были еще попадания в каюты и в кают-компанию, стали еще больше крениться. В это время «Храбрый» дал малый задний ход и подошел к левому борту... часть команды, видел, переходила на его борт...

Корабль горит и тонет. Перешел на «Храбрый»... видел потопление одного миноносца, попадание в другой, больше ничего не видел, так как смотрел на «Гром», окутанный черным и белым дымом.

Считаю долгом отметить доблестное поведение Чепурковского, прислуги орудия № 1, фельдшера Тесляковского, заряжавшего орудие, артиллерийского унтер-офицера Юрченко, ушедшего от орудия № 1, когда его снесло на ют, где он молодцом работал. Полагаю, что мичман Тихомиров, Юрченко, Чернышев, Громов и командиры орудий № 3 и 4, Еремин и лица, мичману Тихомирову известные, заслуживают награды храбрых»{279}.

Семь человек было убито и шесть ранено. [149]

Впоследствии член судового комитета эсминца «Гром» А. Г. Везденеев с полным правом докладывал съезду представителей Балтийского флота, что, несмотря на полученное повреждение, команда сражалась до последней возможности, когда уже были повреждены орудия и миноносец от полученных пробоин не мог своими средствами откачать воду. Приняв людей с «Грома», «Храбрый» развернулся и открыл огонь по приближающимся миноносцам противника. Силы были неравные. Преследуемые противником три русских корабля, прикрываясь дымовой завесой, продолжали отход к Моонзунду. В 16 ч 20 мин на помощь им с Куйвастского рейда подошли восемь миноносцев 5-го и 6-го дивизионов во главе с «Новиком» и канонерская лодка «Хивинец», которые с ходу вступили в бой. Бой был жестоким. Германские эскадренные миноносцы отошли и скрылись в проливе Соэлозунд. Противник потерял в этом бою восемь эскадренных миноносцев и восемь было повреждено.

По приказу командования в ночь на 2 октября минный заградитель «Припять» поставил на Кассарском плесе 135 мин. Через две недели на мине подорвался один германский миноносец. Два других, пытаясь обойти заграждение, выскочили на мель. Кассарский плес остался под контролем русских революционных кораблей. С беспримерным мужеством и отвагой сражались с врагом революционные балтийцы. Они несли потери, но стояли насмерть.

В этом бою впервые в истории русского флота действиями личного состава кораблей руководили не только их командиры, но и судовые комитеты, представители Центробалта, комиссары. Так, на всем протяжении боя рядом с командиром корабля «Гром» А. П. Вакстутом стоял секретарь судового комитета Соловьев, руководитель большевистской организации на эсминце.

Представители Центробалта и командования Балтийского флота, находившиеся на кораблях во время боя за Кассарский плес, единодушно отмечали, что экипажи всех кораблей и большинство их офицеров сражались с великим мужеством, с высоким сознанием революционного долга. Комендор «Грома» С. Г. Алексеев вспоминал: «...каждый из нас старался сделать все, что он мог. Мы горели желанием победить... Большинство команды состояло из молодежи призыва 1915 года. Мы радостно шли в бой и выполнили свой долг перед Родиной»{280}.

После неудачи на Кассарском плесе немцы решили подойти к Моонзунду со стороны Рижского залива. 4 октября произошел [150] бой у Куйваста. В течение дня моряки линейных кораблей «Слава» и «Гражданин», крейсера «Баян» и миноносцев огнем артиллерии преграждали путь вражеской эскадре, стремившейся прорваться в пролив. Пользуясь многократным превосходством в силах, противник нанес тяжелые повреждения русским кораблям.

Особенно сильно пострадала «Слава», получившая несколько прямых попаданий крупнокалиберных снарядов германских линкоров. Вышла из строя носовая артиллерийская башня главного калибра, в носовой части корпуса тяжелый снаряд пробил брешь около 3 м в диаметре. Были повреждены динамо-машины, погас свет в отсеках, пришлось затопить носовой погреб, корабль принял более тысячи тонн воды. Возник пожар. Еще два снаряда противника угодили в церковную и батарейную палубы. Вода поступала к кормовой кочегарке, и часть котлов пришлось погасить. Но линкор продолжал сражаться. Огнем 12-дюймовых орудий комендоры «Славы» потопили эскадренный миноносец врага, пытавшийся выйти в торпедную атаку, и повредили один из линкоров.

В это время русские корабли получили приказ отойти через Моонзунд на север. «Слава», принявшая в корпус большое количество воды, из-за чего сильно увеличилась ее осадка, не смогла пройти проливом. Пришлось взорвать корабль, который собой закрыл врагу проход в Моонзунд.

6 октября неприятелем были захвачены острова Вель, Моон и Даго. Но северная часть Моонзунда оставалась в руках русского флота. Корабли, входившие в состав сил Рижского залива, отошли в Финский залив.

В ходе Моонзундской операции было потоплено 26 германских кораблей и 25 повреждено. Революционный Балтийский флот потерял гораздо меньше: старый броненосец «Слава» и эскадренный миноносец «Гром». Повреждено было 7 кораблей: 1 линкор, 1 крейсер, 2 канонерские лодки и 3 миноносца. Кроме того, при отходе из Моонзунда было затоплено 4 транспорта и несколько вспомогательных устаревших судов для заграждения канала и подходов к передовой позиции.

Благодаря самоотверженным действиям революционных балтийских моряков планы германского командования были сорваны. Из-за больших потерь оно отказалось от продолжения операции и приказало 7 октября отвести свои линейные силы из Рижского залива. Попытка мирового империализма с помощью кайзеровского флота захватить Петроград не удалась.

Однако, анализируя действия Временного правительства, В. И. Ленин убедительно доказывал, что правительство и контрреволюционная военщина не оставят своих попыток сдать Петроград немцам и таким способом задушить пролетарскую революцию. [151] В. И. Ленин требовал от партии, не теряя времени усиленно готовить вооруженное восстание.

Особую роль в подготовке и проведении восстания Владимир Ильич Ленин отводил Балтийскому флоту, который фактически находился в распоряжении партии большевиков:

«Дело в восстании, — писал он, — которое может и должен решить Питер, Москва, Гельсингфорс, Кронштадт, Выборг и Ревель. Под Питером и в Питере — вот где может и должно быть решено и осуществлено это восстание, как можно серьезнее, как можно подготовленнее, как можно быстрее, как можно энергичнее.

Флот, Кронштадт, Выборг, Ревель могут и должны пойти на Питер...»{281}

10 октября 1917 г. под руководством В. И. Ленина состоялось заседание ЦК партии большевиков, на котором было принято историческое решение о подготовке вооруженного восстания. Для руководства восстанием при Петроградском Совете 12 октября был сформирован Военно-революционный комитет (ВРК) под председательством Н. И. Подвойского. От балтийцев в комитет вошли П. Е. Дыбенко, Н. А. Ховрин, И. Д. Сладков и др.

Руководствуясь решениями ЦК партии, большевики Балтийского флота приступили к подготовке вооруженного восстания.

Днем 24 октября радиостанция крейсера «Аврора» передала обращение Военно-революционного комитета к рабочим, солдатам, матросам с призывом выступить на защиту революции.

В этот же вечер председатель Центробалта П. Е. Дыбенко получил от ВРК условную телеграмму «Высылай устав» о немедленном направлении в Петроград боевых кораблей и отряда революционных матросов. Той же ночью из Гельсингфорса должен был выехать в Петроград по железной дороге сводный отряд матросов с линейных кораблей «Полтава», «Севастополь», «Петропавловск», крейсера «Баян», эсминца «Азард» и других кораблей. Но из-за саботажа железнодорожной администрации первый эшелон балтийцев прибыл в город только 26 октября.

Утром 25 октября из Гельсингфорса вышли эсминцы «Меткий», «Забияка», «Самсон», «Деятельный» и сторожевой корабль «Ястреб». Этим кораблям было поручено получить оружие и доставить его в Петроград. Эсминцы «Меткий» и «Деятельный» задержались в пути из-за саботажа командиров, лишь «Самсон» и «Забияка» продолжали держать курс на Петроград. На этих эсминцах находился отряд моряков с линейных кораблей «Республика» и «Петропавловск». [152]

Основными силами флота в решающий день восстания были корабли и матросы Кронштадта, части столичного гарнизона. В тот же день 25 октября в Гельсингфорсе состоялось общее собрание представителей судов минной дивизии Балтийского флота. Собрание приняло резолюцию, в которой говорилось следующее:

«Мы представители судов «Автроил», «Изяслав», «Капитан 2 ранга Изыльметьев», «Лейтенант Ильин», «Гавриил», «Новик», миноносцы № 212, 215, 217, 220, госпитальное судно «Лава», госпитальное судно «Ариадна», авиационное судно «Орлица», транспорт «Кама», походный штаб начальника минной дивизии «Либава», тральщики № 18 и 19, обсудив воззвание Петроградского Совета, Революционного комитета и резолюцию Гельсингфорсского Совета депутатов, Областного комитета Финляндии, Центрального комитета Балтийского флота и Исполнительного комитета Совета крестьянских депутатов, единогласно постановили:

1. Требовать перехода всей власти к Всероссийскому съезду Советов.

2. Немедленного роспуска Предпарламента Российской Республики, созданного для оплота буржуазии и контрреволюционного правительства.

3. Одновременно с переходом власти к Всероссийскому съезду Советов объявить демократическую диктатуру.

4. Никакой торговли за власть с буржуазными классами более быть не может, ибо, добиваясь власти, они направляют ее против народа и стремятся восстановить свое господство над трудящимися. Теперь прошло время слов, пора от слов перейти к делу. Контрреволюционеры не спят, они открыто повели борьбу против Всероссийского съезда и Учредительного собрания. Вся наша сила за Советами и мы в любой момент по их призыву готовы пойти на баррикадный бой против буржуазных классов»{282}.

В 17 ч 25 октября корабли «Самсон» и «Забияка» прибыли в Кронштадт, где получили оружие, боеприпасы и продовольствие. С «Самсона» на «Аврору» была послана радиограмма: «Пришел в Кронштадт, где остановился. Телеграфируйте о положении. Имею 100 боевых зарядов; взвод моряков. Где высадить?»{283}.

В 17 ч 50 мин «Забияка» и «Самсон» вышли из Кронштадта в Петроград{284}.

Около 19 ч эскадренные миноносцы вошли в Неву. Над ними развевались огромные полотнища с революционными призывами: «Вся власть Советам!», «Долой министров-капиталистов!». На палубе выстроились матросы. Рабочие и солдаты [153] Петроградского гарнизона бурно приветствовали балтийцев. Корабли стали на якорь у Николаевского (ныне Лейтенанта Шмидта) моста рядом с «Авророй». Здесь же уже находились минный заградитель «Амур», посыльные суда «Зарница» и «Ястреб», заградитель «Хопер», учебное судно «Верный».

Отряд матросов с «Самсона» влился в ряды восставших петроградских рабочих. Вслед за ними отряды матросов из экипажей других кораблей, получив оружие из корабельных запасов, отправлялись на боевые задания.

Комиссар «Самсона» Г. С. Борисов в сопровождении матросов отправился в Смольный для вручения президиуму II съезда Советов резолюции и приветствия Центробалта. Оставшиеся на кораблях готовили орудия к бою, чтобы вести совместно с «Авророй» при необходимости огонь по Зимнему дворцу. Но стрелять по дворцу не пришлось. Натиск революционных масс был настолько стремительным, что применение крайних мер не потребовалось.

В 21 ч комендор «Авроры» Е. П. Огнев по команде комиссара корабля А. В. Белышева произвел холостой выстрел из носового шестидюймового орудия, послуживший сигналом к началу общего штурма Зимнего дворца.

Вечером 25 октября в Смольном открылся II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. Съезд провозгласил [154] Советскую власть, принял исторические декреты о земле и мире, сформировал первое Советское правительство — Совет Народных Комиссаров во главе с В. И. Лениным.

На другой день победы Октябрьского вооруженного восстания Керенский вместе с генералом Красновым организовали поход контрреволюционных войск на Петроград. Одновременно с этим вспыхнул мятеж юнкеров. 26 октября Центробалт обратился ко всем морякам с призывом выступить на борьбу с контрреволюцией{285}. В ночь на 28 октября В. И. Ленин разговаривал по прямому проводу с руководителем Гельсингфорсского Совета и потребовал срочно выслать в столицу боевые корабли и вооруженных матросов. Центробалтом были посланы в Петроград крейсер «Олег» и эскадренный миноносец «Победитель», которые прибыли к месту назначения на следующий день в 15 ч 30 мин{286} и заняли свое место в Морском канале.

1 ноября эскадренные миноносцы «Меткий», «Деятельный», «Победитель» и «Забияка», которые находились у Николаевского моста, прошли вверх по Неве и стали на якоре у села Рыбацкого в ожидании подхода контрреволюционных частей. Ближайшие железнодорожные станции оказались в зоне обстрела артиллерии эсминцев.

Накануне, 31 октября, революционные войска заняли Царское Село, а 1 ноября вступили в Гатчину, где захватили генерала Краснова вместе с его штабом.

Так, совместными усилиями красногвардейских рабочих отрядов, [155] матросов и солдат был разгромлен первый поход контрреволюции против молодой Советской власти.

В обращении Совета Народных Комиссаров от 30 октября 1917 г., подписанном В. И. Лениным, говорилось: «Балтийский флот, верный делу революции, пришел на поддержку восставшего народа»{287}.

На Черноморском флоте в грозовом 1917 г. минная бригада, в которую входили эскадренные миноносцы типа «Новик» (Черноморский флот пополнился четырьмя эсминцами «Гаджибей», «Калиакрия», «Керчь» и «Фидониси») опубликовала свою резолюцию в газете «Известия Севастопольского Совета военных и рабочих депутатов» от 18 ноября. В ней говорилось:

«Мы, команда черноморской минной бригады, на общем собрании в минной базе № 1, обсудив текущий момент, решили единогласно: 1. Мы не допустим старой власти, которая за семь месяцев своего существования нам ничего не дала, кроме разрухи, корниловщины и кровопролития.

2. Мы от своих слов отказаться не можем, которые были сказаны: «Вся власть Советам рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, как в центре, так и на местах». И эту власть будем поддерживать всеми силами и средствами, какие у нас найдутся.

3. Мы требуем, чтобы немедленно был созван съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, который должен взять власть в свои руки.

4. Мы приветствуем революционный Петроград и верный революции Балтийский флот, и мы, черноморцы минной бригады преклоняемся перед героической обороной петроградского гарнизона, Балтийского флота и рабочих г. Петрограда, которые так твердо стоят за счастье трудового народа.

5. Мы категорически протестуем против авантюры Керенского, который бросает полки для борьбы с пролетариатом.

6. Мы протестуем против тех сознательных и несознательных элементов, которые своим шатанием и соглашательством поддерживают буржуазию и явно способствуют подрыву в борьбе трудового народа с эксплуататорами».

Моряки минной бригады активно участвовали в борьбе с Калединым и Корниловым на Дону, в подавлении гайдамацких восстаний и мятежей татарских националистов. В декабре 1917 — январе 1918 г. они помогли рабочим и красногвардейцам очистить Крым от контрреволюционных войск.

Моряки эсминцев «Пронзительный», «Фидониси» и «Калиакрия» в первых числах января 1918 г. вместе с морским десантным отрядом А. В. Мокроусова вели бои за освобождение Феодосии от белых банд. Корабельная артиллерия и десантники из [156] состава экипажей «Гаджибея» и «Керчи» помогали рабочим восстановить Советскую власть в Ялте. После бегства белогвардейцев из города отряды Красной гвардии совместно с матросами, прибывшими из Севастополя на эсминце «Счастливый», начали наступление на Алушту. Моряки «Дерзкого» помогали подавлять контрреволюционный мятеж, поднятый местными националистами в Евпатории{288}.

5.2. В ледовом походе

В ноябре 1917 г. Советское правительство, стремясь быстрее покончить с ненавистной империалистической войной и дать народу долгожданный мир, начало мирные переговоры с кайзеровской Германией. Однако, воспользовавшись предательской линией главы советской делегации на переговорах в Брест-Литовске Троцкого, германское правительство решило в середине февраля 1918 г. возобновить военные действия против Советской России по всему фронту от Балтики до Черного моря.

18 февраля 1918 г. немецкие войска, нарушив перемирие с Советской Россией, начали наступление на Ревель. В их планы входил также захват зимовавших там крейсеров и подводных лодок. Благодаря мерам, вовремя принятым местным ревкомом, и самоотверженности матросов и офицеров, оставшихся верными Советской власти, корабли удалось вывести из захваченного врагом порта. С колоссальным трудом 55 кораблей и транспортов при помощи ледокола «Ермак» пробились через льды Финского залива к Свеаборгскому рейду.

К концу февраля 1918 г. основные части Балтийского флота сосредоточились в его главной базе — Гельсингфорсе. Скованные льдами стояли тяжелые бронированные громады линейных кораблей и крейсеров. Здесь же базировалась минная дивизия, в состав которой входило 14 эскадренных миноносцев типа «Новик». У причалов ошвартовались подводные лодки, тральщики, минные заградители. Вместе с боевыми кораблями ожидали дальнейшего развития событий более 70 транспортов и вспомогательных судов.

Но долго оставаться в Гельсингфорсе корабли не могли. По условиям Брестского мирного договора, подписанного 3 марта 1918 г., Советская Россия должна была перебазировать из Эстонии и Финляндии свои корабли в русские порты или же немедленно их разоружить. Разоружить эти корабли — означало упростить их захват немцами и белофиннами. Положение осложнялось тем, что в результате контрреволюционного восстания в Финляндии белофиннами с помощью кайзеровской Германии удалось захватить большую часть территории, включая острова Гогланд, Лавенсаари и Соммерс. На очереди был Гельсингфорс. [157]

Корабли, базировавшиеся в Гельсингфорсе, оказались между двух огней. Несмотря на Брестский мирный договор, германская военщина не отказалась от плана захвата кораблей Балтийского флота. «Законной» добычей считали их и белофинны.

Советское правительство приняло решение немедленно перевести корабли в Кронштадт с помощью всех имевшихся в наличии ледоколов. Задача предстояла сложная. Ледовая обстановка в Финском заливе была чрезвычайно тяжелая: сплошной лед, толщина которого местами достигала 70—80 см, распространялся далеко от Гельсингфорса, середина залива была покрыта битыми льдами.

Выполнению приказа мешало реакционное офицерство. Вся тяжесть борьбы с контрреволюцией при подготовке операции по приведению в готовность кораблей и экипажей к предстоящему плаванию во льдах и спасению флота легла на плечи большевиков. Душой революционных балтийских моряков и их руководителем был большевик Б. А. Жемчужин — комиссар группы кораблей и судов в Гельсингфорсе.

12 марта 1918 г. из Гельсингфорса в Кронштадт вышел первый отряд кораблей в составе линкоров «Гангут», «Петропавловск», «Полтава», «Севастополь» и крейсеров «Адмирал Макаров», «Рюрик» и «Богатырь». Путь во льдах им прокладывали ледоколы «Ермак» и «Волынец». Все корабли благополучно прибыли к месту назначения, не получив существенных повреждений и поломок.

К моменту выхода второго отряда обстановка на Балтийском театре еще более усложнилась. Германское командование, воспользовавшись тем, что Советское правительство, выполняя условия Брестского договора, уже к 15 марта вывело все свои сухопутные войска из Финляндии, высадило 3 апреля десант на Финском побережье у о. Гангэ (Ханко). Отсюда было рукой подать до Гельсингфорса. Пытаясь оказать давление на революционных моряков, немецкие самолеты разбрасывали над Гельсингфорсом листовки с призывом сдать корабли германскому командованию. [158]

Стремясь во что бы то ни стало захватить русские корабли, немцы прежде всего нанесли удар по ледокольному флоту. Белофинны при содействии офицеров, предавших интересы революционной России, захватили ледоколы «Волынец», «Тармо» и «Черноморский № 1», которые затем были переведены в Ревель и сданы немцам.

Ледокол «Ермак», возвращавшийся в Гельсингфорс из Кронштадта за вторым отрядом кораблей, 29 марта обстреляла береговая артиллерия белофиннов с о. Лавенсаари, и он был вынужден вернуться обратно.

5 апреля 1918 г. вышли из Гельсингфорса корабли второго отряда в составе линкоров «Андрей Первозванный» и «Республика», крейсеров «Олег» и «Баян», подводных лодок «Рысь», «Тур», «Тигр». Вели отряд ледоколы «Силач» и «Город Ревель». Второму отряду пришлось труднее, чем первому. Передвигавшийся лед образовывал торосы, которые зачастую не могли преодолеть маломощные ледоколы. Только 10 апреля 1918 г. корабли второго отряда достигли Большого Кронштадтского рейда. Чтобы пройти расстояние в 180 миль, им потребовалось шесть суток{289}.

5 апреля, в день выхода второго отряда кораблей из Гельсингфорса, начальник немецкого отряда особого назначения контр-адмирал Майрер предъявил делегации Балтийского флота ультиматум. В нем было выдвинуто требование полностью разоружить корабли, находившиеся в Гельсингфорсе, снять с них команды, оставив лишь охрану (на эсминцах типа «Новик» не более десяти человек). Только при выполнении этого требования экипажам русских кораблей гарантировалась безопасность. В море в это время находилась германская эскадра, готовая в любое время оказать активное противодействие выводу оставшихся кораблей из Финляндии.

Срок германского ультиматума истекал в 12 ч 12 апреля, В ответ на это революционные моряки решили ускорить перебазирование оставшихся кораблей в Кронштадт. Переход третьего отряда, который насчитывал 167 боевых кораблей и транспортов, осложняло отсутствие части экипажей на кораблях. На эсминцах типа «Новик» вместо положенных по штату 153 человек оставалось всего лишь 60—90 матросов. Каждому моряку приходилось напряженно работать за двоих.

Напуганный революционными событиями, изменил своему, воинскому долгу командир эскадренного миноносца «Самсон» Б. А. Иванов. Перед уходом кораблей он скрылся, прихватив с собой почти все корабельные деньги. С «Самсона», сославшись на болезнь, сбежали лейтенанты Г. В. Штернберг, В. П. Антонович и инженер-механик В. М. Реклейтис. Покинул эсминец [159] «Азард» мичман В. Д. Державин, который похитил 2215 рублей казенных денег{290}. Но таких были единицы. Лучшая часть офицерского состава, верная делу революции, оставалась на своих боевых постах. В их числе были И. С. Исаков, Ю. Ф. Ралль, С. П. Ставицкий, Г. А. Степанов, Н. Б. Павлович, А. В. Томашевич, Е. И. Салмин, Е. Е. Шведе и др., впоследствии видные деятели Советского Военно-Морского Флота.

Третий отряд составляли эскадренные миноносцы, подводные лодки, сторожевики, тральщики — корабли с относительно слабыми корпусами, мало приспособленными к плаванию в ледовых условиях. Поэтому для следования кораблей был выбран так называемый стратегический фарватер, проходивший вблизи северного побережья Финского залива, в шхерном районе, хотя он был более сложен в навигационном отношении.

Сформировали шесть эшелонов, которые выходили из Гельсингфорсской гавани по мере готовности. Первый эшелон в составе восьми подводных лодок вышел в Кронштадт 7 апреля. Спустя два дня отправился в путь второй эшелон, который состоял из шести угольных эсминцев, тральщиков, четырех сторожевых кораблей и нескольких транспортных и вспомогательных судов.

Третий, четвертый и пятый эшелоны вышли из Гельсингфорса 10 апреля. В эти эшелоны входили в полном составе минная дивизия и большая часть кораблей сторожевой дивизии о транспортами и вспомогательными судами — всего около 100 кораблей и судов, в том числе все 14 эскадренных миноносцев типа «Новик». (Сам «Новик» в это время находился на ремонте в Петрограде.)

По эшелонам эскадренные миноносцы типа «Новик» распределялись так: «Азард», «Десна», «Гавриил», «Самсон» под командованием командира 1-го дивизиона эскадренных миноносцев — третий эшелон; «Забияка», «Лейтенант Ильин», «Орфей», [160] «Капитан 1 ранга Миклухо-Маклай», «Победитель», «Свобода» (бывш. «Владимир») под командованием командира 2-го дивизиона эскадренных миноносцев — четвертый эшелон; «Автроил», «Изяслав», «Капитан 2 ранга Изыльметьев», «Константин» под командованием начальника минной дивизии — пятый эшелон.

Так как у транспортов более прочные корпуса, чем у миноносцев и подводных лодок, они шли впереди военных кораблей следом за ледоколами, раздвигая льды в канале. Замыкал кильватерную колонну эскадренный миноносец «Изяслав».

Когда последние корабли выходили из Гельсингфорсской гавани, на территории порта шло сражение, красногвардейцы сдерживали натиск немцев и белофиннов, прикрывая отходящие корабли.

Уже под выстрелами белофиннов удалось вывести из порта эскадренный миноносец «Орфей». Он стоял у стенки Южной гавани с погнутым гребным валом и разбитой турбиной. Почти всю команду перевели на другие корабли, на «Орфее» осталось всего несколько человек. К эсминцу подошел транспорт «Бурлак» под советским флагом, взял его на буксир и повел вслед за уходившим отрядом{291}.

Участник ледового похода писатель Леонид Соболев, находившийся на «Орфее», в своей книге «Краснознаменная Балтика» рассказывает: «Мы стояли в Южной гавани... Утром в городе затрещали выстрелы финских белогвардейцев. Возле миноносца высился портовый кран. На верхней его площадке простым глазом, без бинокля, были видны пять фигур финнов-рабочих с красными повязками на рукавах, среди них одна женщина. Они прильнули к решетчатым фермам крана, сжимая в руках револьверы. На Торгет-плац появились перебегающие фигуры с винтовками. Они стреляли по окнам, по подвалам, оттесняя в переулки рабочие отряды финских красногвардейцев. Тогда с крана началась редкая, но точная стрельба. Невольные свидетели, скованные условиями мирного договора, мы лишь смотрели, как на Торгет-плац падали одна за другой одетые в добротные штатские пальто фигуры с белыми повязками...»

12 апреля был захвачен Гельсингфорс. Начался кровавый террор. Жертвой его пал и комиссар при старшем морском начальнике в водах Финляндии, один из организаторов операции по спасению флота большевик Б. А. Жемчужин. Он оставался в Гельсингфорсе для завершения эвакуации русского военного имущества из Финляндии.

Переход третьего отряда проходил в первой половине апреля, однако весь фарватер был еще покрыт крепким льдом, местами встречались торосы высотой до 5 м. Особенно осложнилась [161] обстановка к 13 апреля, когда в шхерах началось движение льда. Все ждали ледокола «Ермак». Он подошел вместе с ледоколами «Силач» и «Город Ревель» к зажатым во льдах кораблям третьего отряда 13 апреля к 10 ч утра. Началось освобождение кораблей из ледового плена. Операция продолжалась целую неделю, до 19 апреля. Продвигались трудно, преодолевая метр за метром. Часть военных кораблей шла на буксире. Так, ледоколу «Смелый» пришлось взять на буксир эсминец «Азард», получивший повреждение; транспорт «Цецилия» вел эсминец «Десна», ледокольное судно «Ястреб» вело за собой эскадренный миноносец «Лейтенант Ильин». Это осложняло переход.

Ледоколам приходилось не только взламывать ледяные поля, но и проводить через торосы транспорты и миноносцы. Трещала обшивка, гнулись шпангоуты, ломались винты. У эсминца «Автроил» сломался форштевень, у эсминца «Лейтенант Ильин» разошлись стыки и пазы листов обшивки и сломался форштевень{292}. Команды, насчитывавшие, как уже говорилось, менее половины штатного состава, самоотверженно боролись за живучесть [162] кораблей, сутками не покидая своих постов. Моряки понимали, что от их воли и труда зависит спасение родного флота.

Переход кораблей третьего отряда из Гельсингфорса в Кронштадт продолжался 16 сут и завершился 22 апреля 1918 г. Все 62 корабля прибыли к месту назначения.

В марте — апреле 1918 г. из Гельсингфорса в Кронштадт перешло 185 кораблей и вспомогательных судов, в их числе 6 линкоров, 5 крейсеров, 45 эскадренных миноносцев (включая все корабли типа «Новик»); 12 подводных лодок, 5 минных заградителей, 7 тральщиков. История военных флотов мира не знает примеров подобных операций{293}.

Оценивая значение этой эпопеи, И. С. Исаков писал: «Полное передислоцирование всех морских сил данного театра с одной стратегической базы (Рижский залив — Ревель и шхеры — Гельсингфорс) с потерей двух приморских крепостей и нескольких оборудованных позиций на новую стратегическую базу в восточной части Финского залива, когда передислокация производится в условиях активного противодействия вооруженных сил врага (немецкий флот, десант, авиация и белофинны) — такая передислокация является стратегической операцией. Именно так надо рассматривать операцию, проведенную Балтийским флотом и имевшую неизмеримое значение для сохранения морской мощи нашей страны»{294}.

5.3. «Керчь» выполняет ленинский приказ

В 1918 г. сложной была обстановка и на юге страны. В начале года кайзеровская армия продвигалась в глубь Украины. В руках врага мог оказаться Крым. Угроза нависла и над Черноморским флотом. 22 марта 1918 г. МГШ обратился в Высший Военный Совет Республики с докладом, в котором предлагалось перевести флот в Новороссийск. Высший Военный Совет нашел эту меру правильной и своевременной{295}. 27 марта МГШ направил Центральному комитету Черноморского флота телеграфное распоряжение о немедленной подготовке к эвакуации флота в Новороссийск. На пленарном заседании Центрофлота в Севастополе большинством голосов было принято предложение большевиков «немедленно готовить базу для флота в Новороссийске. Флот также привести в боевую готовность так скоро, как это будет возможно»{296}.

25 апреля был захвачен Симферополь. Германское командование предъявило Советскому правительству ультиматум о сдаче Черноморского флота, находящегося в Севастополе. Украинские [163] буржуазные националисты, эсеры и контрреволюционно настроенные офицеры начали усиленно агитировать на кораблях за поднятие желто-голубых флагов Центральной рады{297} и оставление кораблей в Севастополе. 29 апреля на линейных кораблях «Воля» (бывш. «Император Александр III»), «Свободная Россия» (бывш. «Императрица Екатерина II») и некоторых эсминцах такие флаги были подняты по приказу командующего флотом контр-адмирала М. П. Саблина. В ответ на это на фок-мачте эскадренного миноносца «Керчь» взвился сигнал «Позор и продажа флота!». В этот же день на этом эсминце собрались представители команд кораблей минной бригады, чтобы обсудить положение. Экипаж «Керчи» предложил идти в Новороссийск{298}. Его поддержали представители семи эскадренных миноносцев «Калиакрия», «Пронзительный» «Пылкий», «Громкий», «Поспешный», «Гаджибей», «Беспокойный», шести угольных миноносцев «Жаркий», «Живой», «Лейтенант Шестаков», «Капитан-лейтенант Баранов», «Сметливый», «Стремительный», дивизиона сторожевых катеров и подводных лодок.

Сразу после собрания командиры эскадренных миноносцев «Поспешный» и «Громкий» явились к командующему флотом М. П. Саблину и доложили о решении части судов идти в Новороссийск. Командующий не препятствовал, но посоветовал уходить до 24 ч, так как к этому времени боны будут закрыты.

В 22 ч на эскадренном миноносце «Пронзительный» командиры уходящих судов обсудили план выхода в море и похода. Совещание поручило командование отрядом командиру «Калиакрии», а в случае задержки корабля — командиру «Керчи» В. А. Кукелю.

Контрреволюционеры от имени экипажей линкора «Воля» и «Свободная Россия» передали на готовящиеся к отходу корабли, что расстреляют их из орудий главного калибра. В ответ эсминцы приготовились к торпедной атаке. Согласно выработанной на совещании командиров дислокации около 23 ч 30 мин корабли в полной боевой готовности начали выходить из Южной бухты в море, приказав транспортам, стоявшим на рейде, следовать за собой{299}.

Утром 1 мая корабли благополучно вошли в Цемесскую бухту Новороссийска.

Накануне, 30 апреля, немецкие части подошли к Севастополю и заняли высоты над бухтой, откуда можно было расстреливать корабли в упор. Команды судов потребовали, чтобы командующий флотом М. П. Саблин немедленно увел оставшийся флот в Новороссийск. В 23 ч, не зажигая огней, корабли начали [164] выходить из Севастопольской бухты. Первыми шли эсминцы «Дерзкий» и «Гневный», затем «Звонкий» и «Зоркий».

Немцы заметили движение кораблей на рейде. Как только эсминцы подошли к проходу в боковых заграждениях, бухта осветилась ракетами, и с берега был открыт орудийный и пулеметный огонь. «Дерзкому» удалось на полной скорости проскочить зону обстрела невредимым, а на «Гневный» обрушился шквал огня. Совершая маневр уклонения от артобстрела, «Гневный» наскочил на боковые заграждения, от попадания вражеских снарядов в корпусе образовалась пробоина. Команда решила не сдавать корабль врагу. Эскадренный миноносец повернул в бухту и выбросился на берег в Ушаковской балке. Экипаж, покидая корабль, открыл кингстоны и подорвал машины.

Стена огня преградила путь эсминцам «Звонкому», «Зоркому», подводным лодкам и транспортным судам, и они вынуждены были возвратиться в Южную бухту.

Линейные корабли «Воля» и «Свободная Россия», имевшие мощную броню, несмотря на жестокий огонь, благополучно вышли из Севастополя и 2 мая в сопровождении «Дерзкого» прибыли в Новороссийск. В этот же день сюда прибыли эскадренные миноносцы «Фидониси» (из Феодосии) и «Живой» (из Ялты). Остальные корабли Черноморского флота были вынуждены остаться в Севастополе, часть — вследствие ремонта, часть — из-за отсутствия экипажей{300}.

1 мая 1918 г. немецкие войска заняли Севастополь.

Ко 2 мая 1918 г. в Новороссийске собрались 2 линкора, 10 эскадренных миноносцев типа «Новик», 6 угольных миноносцев [165] и 10 сторожевых кораблей{301}. Корабли получили из Москвы телеграмму, в которой говорилось: «Выражаем всему личному составу флота, пришедшего в Новороссийск, братское приветствие от имени Морского комиссариата и Совнаркома. Революция оценит героические усилия, направленные в этих трудных условиях на спасение флота, страны и революции»{302}.

Таким образом, в Новороссийской бухте были сосредоточены все три дивизиона эсминцев типа «Новик»: 1-й дивизион — «Дерзкий», «Беспокойный», «Пронзительный»; 2-й дивизион — «Пылкий», «Громкий», «Поспешный»; 3-й дивизион — «Керчь», «Гаджибей», «Фидониси», «Калиакрия».

В Севастополе оставались 7 старых эскадренных броненосцев, 3 крейсера, 2 эскадренных миноносца типа «Новик» — «Быстрый» и «Счастливый» — 9 угольных миноносцев, 16 подводных лодок, 4 плавбазы. Четыре эсминца-»новика» — «Занте», «Корфу», «Левкас», «Цериго» — находились в Николаеве на достройке и также достались немецким оккупантам.

Через несколько дней после прихода части флота в Новороссийск со всей очевидностью стало ясно, что порт не приспособлен к длительному базированию военных кораблей. МГШ снова обратился в Высший Военный Совет Республики с докладом. В нем говорилось, что «в настоящий момент Германия и Турция ведут явную охоту за нашими судами, нарушая при этом самым бесцеремонным и явным образом Брестский договор... Они требуют возвращения судов из Новороссийска в занятый ими Севастополь»{303}. В докладе особо подчеркивалось, что суда перешли в Новороссийск в самом спешном порядке и не смогли захватить с собой нужного оборудования и запасов для долговременной стоянки в неприспособленном порту.

Тревогу вызывала и угроза захвата Новороссийска с суши. Кораблям уходить было некуда, так как другие кавказские порты еще менее подходили для долговременной стоянки флота, чем новороссийский. МГШ представил докладную записку, в которой говорилось, что при таких условиях остается только топить собственные суда. На записке Владимир Ильич Ленин написал: «Ввиду безвыходности положения, доказанной высшими военными авторитетами, флот уничтожить немедленно. Пред. СНК В. Ульянов (Ленин)»{ 304}.

28 мая исполняющий обязанности командующего Черноморским флотом А. И. Тихменев{305} и главный комиссар [166] Н. П. Глебов-Авилов получили секретную директиву, подписанную В. И. Лениным. В ней говорилось о необходимости уничтожить все суда Черноморского флота и коммерческие пароходы, находящиеся в Новороссийске, ввиду явных намерений Германии захватить их и невозможности перевести в другой порт или защитить Новороссийск со стороны суши{306}.

Общее руководство при выполнении этой задачи возлагалось на члена Коллегии Народного комиссариата по морским делам И. И. Вахрамеева. Он прибыл в Новороссийск 2 июня.

Получив этот важный документ, Вахрамеев и Глебов-Авилов на ночном совещании тщательно пытались убедить А. И. Тихменева в необходимости потопить флот. Среди экипажей кораблей развернулась длительная дискуссия, одно за другим открывались делегатские собрания, проводились матросские референдумы. Тема их была одна: топить корабли или возвратиться в Севастополь. Часть делегатов с линейного корабля «Воля», эскадренных миноносцев «Дерзкий», «Беспокойный», «Пылкий», «Живой» и др. высказалась за возвращение в Севастополь. Большинство экипажей кораблей минной бригады, в том числе Ушаковский дивизион в полном составе, остались верными делу революции и решили выполнить ленинский приказ: уничтожить свои корабли, чтобы они не достались врагу.

Около 11 ч 17 июня, выполняя приказ исполняющего обязанности командующего флотом капитана 1 ранга А. И. Тихменева следовать в Севастополь, начали медленно, некоторые на буксире, выходить из бухты на внешний рейд миноносцы «Беспокойный», «Дерзкий», «Поспешный», «Пылкий», «Живой» и «Жаркий», за ними — линкор «Воля».

Отказались выполнить этот приказ эсминцы «Керчь», «Гаджибей», «Калиакрия», «Фидониси», «Пронзительный», «Лейтенант Шестаков», «Капитан-лейтенант Баранов», «Сметливый», «Стремительный». После безуспешной попытки развести пары у причала остался и линейный корабль «Свободная Россия». Когда все суда, решившие вернуться в Севастополь, стали на якоря на внешнем рейде, на эсминце «Керчь» был поднят сигнал: «Судам, идущим в Севастополь: Позор изменникам России»{307}.

Эскадренный миноносец «Громкий» утром 17 июня начал готовиться к выходу в Севастополь. Но команда корабля еще раньше приняла решение не сдаваться врагу. Вечером эсминец вышел на внешний рейд. Команда намеревалась затопить корабль после ухода эскадры в Севастополь. Командир эсминца Н. А. Новаковский умышленно медлил сниматься с якоря. А. И. Тихменев, державший флаг на линкоре «Воля», решил, что задержка «Громкого» произошла из-за отсутствия части [167] команды и приказал командиру «Пылкого» взять «Громкий» на буксир.

Когда команда увидела, что «Пылкий» идет к «Громкому», последний хотел сняться с якоря, но левый якорь засосало грунтом, и машина его не поднимала. Пока освобождались от якоря, «Пылкий» подошел совсем близко, намереваясь брать на буксир. В это время единственный минер приготовил аппараты левого борта, и командир Новаковский приказал командиру «Пылкого»: «Немедленно отойти от миноносца «Громкий», в противном случае буду атаковать». Угроза подействовала. Эсминец немедленно развернулся и ушел к «Воле»{308}.

Наконец «Громкий» снялся с якоря и взял курс на Мысхако. На расстоянии 3 миль от берега корабль застопорил машины, и команда спустила шлюпку. На нее погрузилась большая часть экипажа с оружием и запасом продовольствия. На «Громком» оставались командир корабля Н. А. Новаковский, председатель судового комитета Гобелко, радист и несколько матросов. Когда шлюпка отошла от борта, радист передал открытую радиограмму: «Всем, всем, всем! Миноносец «Громкий», носящий имя своего геройского собрата{309}, верен традициям русского флота, не сдается неприятелю, а топится. Призывает матросов других кораблей последовать нашему примеру. Председатель судового комитета Гобелко»{310}.

С открытыми кингстонами и клинкетами «Громкий» пошел ко дну и затонул на глубине 65 м.

Поздним вечером 17 июня на эсминце «Керчь» состоялось совещание, на котором присутствовали командир «Гаджибея» В. Алексеев, командир «Лейтенанта Шестакова» С. Аненский, командир «Калиакрии» Е. Гернет и др. На совещании был разработан детальный план потопления судов, к осуществлению которого решено было приступить на следующий день.

На рассвете 18 июня эсминец «Лейтенант Шестаков» начал выводить на буксире корабли к месту затопления. Они шли из гавани на рейд, держа на мачтах сигнал: «Погибаю, но не сдаюсь».

Это была «грустная и тяжелая картина, — вспоминает В. А. Кукель. — Гавань вымерла, пусто, и только медленно идущие на буксире миноносцы, беспомощные, без признаков жизни на них, с отдельными мрачными фигурами в количестве 5—6 человек на палубе, как зачумленные и обреченные на смерть, с которых все живое сбежало и от которых все сторонятся»{311}.

К 4 ч все военные корабли, стоявшие прежде в гавани, сосредоточились на рейде Цемесской бухты. «Керчь» подошла [168] к «Фидониси» и с расстояния 4 кабельтовых выпустила в него торпеду. От взрыва миноносец буквально разорвался пополам, его корма и нос приподнялись и, перевернувшись на правый борт, затонули. Гибель «Фидониси» послужила сигналом к затоплению других кораблей. Специальные команды закладывали подрывные патроны в машинные отделения, открывали кингстоны и клинкеты, отдраивали иллюминаторы.

Один за другим шли на дно Цемесской бухты славные черноморские «новики» «Гаджибей», «Калиакрия», «Пронзительный». Через 25 мин рейд был мертвенно пустым.

После взрыва на эсминце «Фидоноси» «Керчь» подошла к линкору «Свободная Россия». С 5 кабельтовых эсминец дал залп из двух торпед: одна взорвалась под кораблем, вторая прошла мимо. Корабль остался на плаву, лишь столб чернот дыма поднялся над боевой рубкой. Через полчаса была выпущена третья торпеда, и хотя она взорвалась в кормовой части линкора, корабль не получил значительных повреждений, крен и дифферент отсутствовали. Четвертая торпеда взорвалась в районе кормовой 12-дюймовой башни, но корабль по-прежнему держался на поверхности воды. Следующая торпеда, выпущенная [169] в середину корпуса линкора, внезапно повернула на обратный курс. Только шестая торпеда «Керчи» завершила дело. «Эффект взрыва был потрясающий. Столб бело-черного дыма поднялся выше мачт и закрыл своим основанием почти весь корабль... Когда дым несколько рассеялся, представилась удручающая картина: броня и бортовая обшивка как правого, так и левого борта отвалилась, и в этой части корабля появилась огромная просвечивающая насквозь брешь. Через 2 мин 3 с после взрыва линкор стал медленно крениться на правый борт, с дифферентом на нос. Спустя еще 3 мин 42 с корабль перевернулся вверх килем. Все это сопровождалось страшным лязгом и грохотом срывающихся со своих оснований огромных трехорудийных 12-дюймовых башен, которые скатывались по наклонной палубе «Свободной России», сметая все на своем пути, пока, наконец, не обрушились в воду, подняв огромные столбы воды и фонтаны брызг»{312} — пишет в своих воспоминаниях бывший командир «Керчи» В. А. Кукель.

Через 37 мин корпус корабля скрылся под водой. После этого В. А. Кукель перевел машинный телеграф на «самый полный», и «Керчь» взяла курс на Туапсе. Около 10 ч вечера, при подходе к Кадошскому маяку, радист «Керчи» послал в эфир радиограмму: «Всем, всем! Погиб, уничтожив те корабли Черноморского флота, которые предпочли гибель позорной сдаче Германии. Эскадренный миноносец «Керчь»{313}. Экипажу предстояло выполнить тяжелейшую задачу — затопить свой корабль.

19 июня в 4 ч 30 мин утра, после схода команды на берег, «Керчь» была потоплена на глубине 27 м. В потоплении героического эскадренного миноносца, выполнившего ленинский приказ, участвовали старший помощник Подвысоцкий, председатель судового комитета Кулинич, машинист Бачинский, рулевой Коваленко и моторист Басюк. Под руководством своего командира В. А. Кукеля{314} моряки «Керчи» с честью выполнили свой долг перед революционной Россией и Черноморским флотом. [170]

Выполнив приказ В. И. Ленина, большая часть моряков-черноморцев с кораблей, потопленных в Новороссийске, ушла на фронты гражданской войны. Уже 18 июня 1918 г. из Новороссийска отправились первые матросские эшелоны. Большинство моряков уезжало на Волгу — в Царицын и Астрахань. Они везли с собой снятые с кораблей пушки мелкого калибра и пулеметы. Туда же по железной дороге доставлялись мелкие суда.

Около 1000 черноморцев прибыло в Архангельск. 200 человек влилось в состав Балтийского флота.

Бесславно закончили свою жизнь корабли, оставшиеся в Севастополе и возвратившиеся туда из Новороссийска. 3 и 4 мая 1918 г. на них были подняты кайзеровские флаги. В ноябре 1918 г. в Германии вспыхнула революция, заставившая оккупантов убраться с Украины и из Крыма. Англо-франко-американские интервенты, которые пришли на смену германским войскам, передали русские корабли генералу Деникину и Врангелю.

В 1920 г., удирая из Крыма, белогвардейцы и интервенты увели с собой в Константинополь все корабли и транспортные суда, имевшие ход, в том числе и эсминец «Цериго», вступивший в строй в 1919 г. Они пытались также увести с собой из Николаева эсминец «Занте», находившийся в высокой степени готовности, но не сумели набрать команду из рабочих завода и моряков. Тогда эсминец на буксире решено было доставить в Одессу, находившуюся еще в руках интервентов. Во время перехода разразился шторм, буксир оборвался, и корабль выбросило на мель в нескольких милях от Одессы.

Таким образом, в ходе интервенции было захвачено 2 линкора, 2 крейсера, 7 эскадренных миноносцев типа «Новик» и другие корабли и суда{315}.

Из Константинополя корабли вскоре были переведены во французскую военно-морскую базу Бизерта в Тунисе. Эсминец «Счастливый» при переходе из Константинополя в Бизерту во [171] время буксировки в штормовую погоду затонул в бухте Мудрое вблизи о. Тенедос (Эгейское море).

Здесь, в Бизерте, корабли нашли свой конец после срыва в 1925 г. французским правительством переговоров о их передаче Советской республике{316}. Среди них находились шесть эскадренных миноносцев типа «Новик»: «Беспокойный», «Гневный», «Дерзкий», «Поспешный», «Пылкий» и «Цериго».

После изгнания интервентов из Крыма и с Украины из 17 черноморских эсминцев типа «Новик» оставались лишь 3 недостроенных корабля — «Занте», «Корфу», «Левкас». Эскадренные миноносцы «Пронзительный», «Гаджибей», «Фидониси», «Калиакрия», «Керчь» и «Громкий» покоились на дне Черного моря.

...27 октября 1925 г. эскадренный миноносец «Керчь» был обнаружен советскими водолазами. Он лежал на глубине 27 м вверх килем, глубоко войдя в грунт. Эпроновцы начали работы по подъему прославленного эсминца, которые закончились в ноябре 1926 г. — корабль с помощью понтонов всплыл на поверхность, но, разломившись на части, снова ушел на дно. В декабре 1932 г. отдельные части «Керчи» были подняты. Турбины, которые были заботливо смазаны экипажем корабля перед тем, как потопить его, оказались пригодными для работы на местной электростанции. Так, после гибели революционного корабля его сердце продолжало служить Родине.

14 сентября 1968 г. на берегу Цемесской бухты, на 12-м километре Сухумского шоссе, был открыт монумент в память погибшим кораблям Черноморского флота. На железобетонном восьмиграннике — факеле — высечены слова ленинского приказа: «Ввиду безвыходности положения, доказанной высшими военными авторитетами, флот уничтожить немедленно. Пред. СНК В. Ульянов (Ленин)». Надпись с другой стороны гласит: «18 июня 1918 г. в Цемесской бухте во имя революции мужественные моряки-черноморцы затопили боевые корабли, чтобы они не достались кайзеровской Германии».

5.4. На защиту Красного Петрограда

В 1919 г. вооруженные англо-американскими империалистами войска генерала Юденича вместе с частями белофинских и белоэстонских добровольцев при поддержке английских войск и эскадры английских кораблей начали наступление на Петроград. 22 мая было опубликовано обращение ЦК РКП (б) «На защиту Петрограда». ЦК партии принял написанное В. И. Лениным 10 июня постановление, в котором Питерский фронт определялся «первым по важности»{317}. Подступы к городу обороняли 7-я армия и взаимодействовавший с ней Балтийский флот. [172]

Балтийский флот был в то время единственным флотом Советского государства. Положение его было весьма тяжелым: многие корабли нуждались в ремонте, часть их пришлось законсервировать из-за отсутствия специалистов, нехватало топлива и боеприпасов. Из исправных кораблей командование сформировало Действующий отряд судов (ДОТ). В него были включены три линкора («Петропавловск», «Севастополь», «Андрей Первозванный»), крейсер («Олег»), шесть эскадренных миноносцев типа «Новик»: «Азард», «Гавриил», «Константин», «Свобода», «Капитан 2 ранга Изыльметьев», «Лейтенант Ильин»), четыре угольных миноносца и другие суда (всего 51 единица){318}.

На все суда ДОТа были назначены комиссары — стойкие революционеры, коммунисты.

Флот интервентов на Балтийском море (английская эскадра и белоэстонский флот), насчитывавший 150 боевых и вспомогательных кораблей, значительно превышал силы ДОТа. Ядро белоэстонского флота составили канонерская лодка «Лембит» (бывш. «Бобр»), два сторожевых корабля (эти корабли остались в Ревеле после эвакуации флота в Гельсингфорс в феврале 1918 г.), эскадренные миноносцы «Леннук» и «Вамббола»{319}.

В середине мая Северный корпус генерала Родзянко перешел в наступление, прорвав оборону частей Красной Армии на левом фланге Нарвского участка. ДОТ был приведен в полную боевую готовность. 16 мая отряд кораблей в составе линейного корабля «Андрей Первозванный», эскадренного миноносца «Гавриил», четырех тральщиков и двух сторожевых судов получил приказ обстрелять побережье в Лужской и Копорской губах, чтобы уничтожить десанты противника. Рано утром 18 мая этот отряд вышел из Кронштадта. «Андрей Первозванный» остался в базе из-за неисправности котлов.

В 10 ч утра корабли вошли в Копорский залив, и тральщики начали траление{320}.

Спустя два часа сигнальщики «Гавриила» увидели на горизонте дымы четырех английских эскадренных миноносцев, которые на полной скорости шли на сближение с русскими кораблями. Тральщики убрали тралы и, прикрываемые «Гавриилом», стали отходить на северо-восток. Неожиданно вблизи них начали [173] взрываться английские снаряды. «Гавриил» открыл ответный огонь по противнику. Умело маневрируя, корабль В. В. Севастьянова, бывшего артиллерийского офицера «Грома», уклонялся от залпов английских эсминцев. Комендоры «Гавриила» метким огнем повредили один корабль противника. Бой длился около часа. Англичане выпустили по «Гавриилу» более 300 снарядов, которые не нанесли ему серьезных повреждений. Корабль получил 17 мелких осколочных пробоин. Когда тральщики вошли в зону огня форта Красная Горка, английские эсминцы прекратили преследование и легли на обратный курс{321}. Реввоенсовет Балтийского флота обратился в Морской отдел Реввоенсовета Республики с просьбой объявить приказом по флоту и Морскому ведомству благодарность командиру, комиссару и команде эсминца «Гавриил», «за ревностное поведение в бою, имевшем место в Копорском заливе 18 мая 1919 г.{322}».

В конце мая части Красной Армии перешли в контрнаступление. Кораблям ДОТа было предписано прикрыть от огня неприятельских судов приморский фланг наступавших войск{323}.

30 мая по приказу командующего 7-й армии корабли ДОТа провели операцию с целью предупреждения возможной высадки десанта противника в тыл наступающим войскам на побережье Копорского залива.

В 11 ч 30 мин линейный корабль «Петропавловск» и эсминец «Азард» вышли из Кронштадта. При подходе к Шепелевскому маяку «Азард» был послан на разведку в Копорский залив, а «Петропавловск» остался с застопоренными машинами. В 13 ч 15 мин «Азард» встретил неприятельский миноносец и вступил с ним в бой. В этот же момент «Азард» был атакован подводной лодкой, которая выпустила по нему одну за другой три торпеды. Резко меняя курс и скорость, советский эсминец, которым командовал Н. Н. Несвицкий, сумел уклониться от торпед. На горизонте показалось еще девять вражеских [174] эсминцев. Ведя интенсивный огонь из кормовых орудий, «Азард» отошел под защиту «Петропавловска», который открыл огонь из 12-дюймовых орудий по английским миноносцам, и они сразу уменьшили свой ход. В тот же день русские корабли благополучно вернулись в Кронштадт.

4 июня 1919 г. «Азард» и «Гавриил» (под брейд-вымпелом начальника 1-го дивизиона эскадренных миноносцевЛ. Н. Ростовцева) вновь вышли на разведку в Копорский залив. Вслед за эскадренными миноносцами с Кронштадского рейда вышел линкор «Петропавловск». Подойдя к внутренней кромке минных заграждений у входа в залив, он стал на якорь, чтобы огнем своих орудий прикрыть эскадренные миноносцы. Через полчаса «Азард» и «Гавриил» обнаружили на расстоянии 110—112 кабельтовых вражеские эсминцы, которые шли со стороны Бьерке. Еще через несколько минут с «Азарда» передали на «Гавриил» семафор начальнику дивизиона: «Видим подводную лодку».

Разведка обнаружила на позиции между мысом Долгий и Даманской банкой три английские подводные лодки и дивизион эскадренных миноносцев. Решено было их атаковать. Головной эсминец англичан, не приняв боя, повернул в сторону расположения подводных лодок. Разгадав маневр противника, «Азард» и «Гавриил» прекратили его преследовать и взяли курс на Шепелевский маяк.

Корабли шли противолодочным зигзагом, каждые три минуты меняя курс. В 17 ч 37 мин слева от курса были замечены две идущие торпеды и тотчас же показалась рубка и часть корпуса подводной лодки примерно в 5 кабельтовых. Л. Н. Ростовцев приказал командиру «Азарда» положить руль «Лево на борт» и таранить лодку. Торпеды прошли под носом корабля, и оба миноносца выстрелили из носовых орудий. На месте взрыва поднялся громадный столб воды черного цвета, были видны летящие в воду обломки. Затем образовался сильный водоворот, из центра которого с огромной силой выходил воздух, образуя белую пену{324}. Таков был результат меткого выстрела [175] комендора «Азарда» С. Е. Богова. Новейшая английская подводная лодка «L-55» опустилась на дно Финского залива. Это стало известно через семь лет после описываемых событий, после того, как тральщик «Клюз» затралил прицел с орудия вражеской подлодки. Поднята она была в августе 1928 г.

В ночь на 10 июня эскадренные миноносцы «Азард» и «Гавриил» вновь нанесли чувствительный удар по английским кораблям на их якорной стоянке в районе маяка Стирсудден. Подойдя незамеченными к заданной точке, они около полуночи обнаружили на фоне темного неба два английских эсминца и почти одновременно открыли по ним огонь из всех орудий. Стреляли с малой дистанции. Орудийные расчеты работали четко, один залп следовал за другим с минимальными интервалами. Застигнутые врасплох английские миноносцы отвечали беспорядочной стрельбой и срочно снимались с якоря. На одном из них вскоре возник пожар, и эсминец прекратил огонь. Эсминец настолько сильно пострадал, что на месте его отремонтировать не удалось, и он был отбуксирован в Англию. После этого боя английский адмирал Коуэн запросил подкрепления у своего адмиралтейства.

В период подготовки советских войск к контрнаступлению под Петроградом вспыхнул антисоветский мятеж на фортах Красная Горка и Серая «Лошадь. 13 июня 1919 г. мятежники захватили форты и стали обстреливать Кронштадт из 12-дюймовых орудий. Вместе с частями Красной Армии в разгроме контрреволюционного мятежа принимали активное участие и корабли ДОТа Балтийского флота. Орудия главного калибра линкоров «Андрей Первозванный», «Петропавловск» и крейсера «Олег» обрушивали на мятежников тонны смертоносного металла. Несущие дозор эскадренные миноносцы «Гавриил» и «Свобода» обстреливали занятое противником побережье.

К 16 июня 1919 г. мятежники капитулировали. Разгром белогвардейцев в районе фортов Красная Горка и Серая Лошадь обеспечил успешное продвижение советских войск вдоль побережья Финского залива. [176]

18 июня ДОТ понес серьезную потерю. В этот день в районе Толбухина маяка английскими торпедными катерами был потоплен «Олег» — единственный боеспособный крейсер Балтийского флота. Команду погибшего корабля спасли находившиеся неподалеку от места гибели миноносцы «Гайдамак» и «Всадник». Из экипажа «Олега» был сформирован отряд, который по просьбе моряков направили на один из участков Петроградского фронта. Матросы крейсера поклялись отомстить врагу за свой любимый корабль.

23 июня 1919 г. корабли ДОТа успешно провели ночную минно-заградительную операцию в Финском заливе в районе Бьерке. В операции участвовали 1-й дивизион эскадренных миноносцев («Азард», «Гавриил», «Константин», «Свобода») и два миноносца 5-го дивизиона («Гайдамак» и «Всадник»), Корабли 1-го дивизиона взяли на борт по 60 мин каждый, угольные миноносцы имели по 20 мин. Постановка мин в две линии заграждения по 140 мин в каждой началась в 3 ч 18 мин. На рассвете 28 июня отряд благополучно вернулся в Кронштадтскую гавань{325}.

Когда корабли швартовались к стенке, по ним произвели бомбовый удар самолеты противника, стремясь в первую очередь поразить эскадренные миноносцы. Одна из бомб разорвалась вблизи от кормы «Гавриила». Осколками смертельно ранило [177] электрика Якушева. С этого дня английские самолеты совершали регулярные налеты на Кронштадт.

Штаб английского адмирала Коуэна разработал план комбинированной атаки авиацией и торпедными катерами находившихся в Кронштадте кораблей с целью уничтожения основного ядра Балтийского флота.

18 августа в 3 ч 45 мин над Кронштадтским рейдом появились английские самолеты. Они должны были отвлечь внимание кораблей, стоящих в гавани, от главного удара торпедными катерами. Зенитчики крепости своевременно открыли огонь, и самолеты, беспорядочно сбросив свой бомбовый груз на территорию Петровского парка и Пароходного завода, повернули обратно.

В этот день дежурство на Кронштадтском рейде нес эскадренный миноносец «Гавриил». Его сигнальщики обнаружили два английских катера, стремительно приближавшихся к порту со стороны Ораниенбаума. По команде с мостика комендоры немедленно открыли огонь. «Гавриил» дал залп, и головной катер, быстро затонул. Такая же участь постигла второй и третий катера. Остальные, пользуясь темнотой, удалились в сторону Ораниенбаума. Так за несколько минут «Гавриил» уничтожил три торпедных катера. Два из них потопил старший комендор четвертого орудия Ф. Карапузов, метким выстрелом отправил на дно еще одного непрошеного гостя старший комендор третьего орудия С. Буховец. Весь экипаж корабля действовал четко, слаженно, хладнокровно.

Из восьми участвовавших в налете английских катеров только трем удалось прорваться в гавань. Они потопили плавбазу «Память Азова» и повредили линейный корабль «Андрей Первозванный». Расчеты интервентов на эффект внезапного использования новых быстроходных катеров не оправдались. Боевое ядро флота было сохранено. Кронштадт держал морские подступы к Петрограду на крепком революционном замке.

В самые напряженные дни лета 1919 г. матросы Балтийского флота еще теснее сплачивались вокруг коммунистов. Росло их число и на кораблях ДОТа. К августу 1919 г. ячейки насчитывали: на эскадренном миноносце «Азард» 20 коммунистов, 6 сочувствующих; на «Константине» — 19 коммунистов, 14 сочувствующих; на «Гаврииле» — 10 коммунистов, 11 сочувствующих; на «Свободе» — 18 коммунистов, 12 сочувствующих{326}.

2 сентября 1919 г. эскадренные миноносцы «Константин» и «Свобода», взяв на борт по 60 мин заграждения, вышли на новую постановку в район Бьерке. Их сопровождала яхта «Стрела» для навигационного обеспечения. Все 120 мин были благополучно выставлены в заданном районе{327}. Через два дня [178] на этом минном поле подорвался и затонул английский эскадренный миноносец «Верулет».

В октябре 1919 г. войска Юденича под прикрытием английских танков перешли в новое наступление на Петроград. Противник рвался к городу. Бои шли на подступах к Гатчине и Красному Селу.

17 октября В. И. Ленин обратился к питерским рабочим со словами: «Бейтесь до последней капли крови, товарищи, держитесь за каждую пядь земли, будьте стойки до конца, победа недалека! победа будет за нами!»{328}.

Перед самым контрнаступлением войск Петроградского фронта Реввоенсовет Балтийского флота отдал приказ начальнику ДОТа С. Н. Дмитриеву выставить минное заграждение в Копорском заливе. Для участия в операции назначались эскадренные миноносцы «Гавриил», «Свобода», «Азард», «Константин». Командование кораблями было возложено на начальника дивизиона Л. Н. Ростовцева и комиссара В. Т. Флягина.

21 октября уже в сумерках корабли приняли на палубу мины заграждения и почти бесшумно, без огней вышли на внешний рейд. «В полночь выстроились в кильватерную колонну, — вспоминает командир «Азарда» Н. Н. Несвицкий, — и по сигналу взяли расстояние в один кабельтов, ход — 10 уз. Пройдя освещенный Николаевский створ, у первой поворотной вехи погрузились в полный мрак, сблизившись до нескольких саженей. Ход увеличили до 18 уз»{329}. Когда пришли к месту начала операции, вдруг раздался сильный подводный взрыв. Головной эсминец «Гавриил» подорвался на мине и затонул. Промчавшись задним ходом мимо «Азарда», эсминец «Константин» взорвался слева по борту от него и, переломившись пополам, мгновенно погрузился в воду. Почти в тот же момент справа от «Азарда» подорвалась «Свобода». Она продержалась на плаву всего восемь минут. «Азард», не растерявшись, задним ходом покинул опасный участок и увеличил скорость. Эсминец оставался в районе взрыва до утра, чтобы оказать помощь, но никого не видел, и вернулся в Кронштадт{330}. В эту ночь погибло 484 человека. Спаслось всего 25 человек на трех шлюпках: 19 — с «Гавриила» и 6 — со «Свободы». Шлюпки пристали к берегу, занятому врагом. Обходя посты и засады, моряки с большим трудом добрались до форта Красная Горка. В течение нескольких дней волны выносили на берег Финского залива тела погибших героев-балтийцев. 25 октября 1919 г. на форте состоялись торжественные похороны 120 моряков, позднее здесь же были захоронены еще 86 моряков. [179]

В ноябре 1965 г. личный состав форта Красная Горка на свои средства воздвиг памятник морякам Балтийского флота{331}, погибшим в годы гражданской и Великой Отечественной войн.

Комиссия, назначенная Реввоенсоветом флота для расследования обстоятельств гибели эсминцев «Гавриил», «Константин» и «Свобода», записала в протоколе от 24 октября 1919 г.: «...Комсостав погибших миноносцев принял все зависящие от них меры к спасению своих кораблей и личного состава, не заботясь совершенно о своем собственном спасении»{332}. Вместе со своими кораблями погибли командир «Гавриила» В. В. Севастьянов и комиссар Н. П. Лепешкин, командиры и комиссары «Свободы» и «Константина», а также начальник 1-го дивизиона эскадренных миноносцев Л. Н. Ростовцев и комиссар дивизиона В. Т. Флягин, находившиеся на «Гаврииле».

В специальном приказе Реввоенсовета Балтийского флота отмечалось, что, несмотря на значительную потерю, которую понес флот, она теснее спаяла ряды красных моряков: «Погибли три эсминца, но живет душа Балтийского флота!»{333}

В середине ноября 1919 г. завершился разгром белогвардейцев и иностранных интервентов на подступах к Петрограду. В декабре 1919 г. последний корабль английских интервентов был вынужден покинуть воды Финского залива. Балтийский флот до конца выполнил свой революционный долг перед страной.

Эскадренные миноносцы типа «Новик» в ожесточенной схватке с силами внутренней контрреволюции и международного империализма были главным средством борьбы на морских подступах к Петрограду.

5.5. Флоту быть!

Близилась к завершению гражданская война, обстановка на флоте оставалась сложной, запасы топлива и продовольствия подходили к концу. Оказались за границей многие военно-морские базы. Десятки тысяч опытных моряков, ушедших на фронты, не вернулись на корабли — многие остались на партийной, советской и хозяйственной работе. На некоторых кораблях осталось всего 20—40% личного состава{334}. По-прежнему актуальным был вопрос об укреплении флота и его развитии.

К концу 1919 г. в строю на Балтийском море находились в состоянии боевой готовности лишь три эсминца типа «Новик»: «Азард», «Капитан 2 ранга Изыльметьев» и «Лейтенант Ильин», [180] а остальные (сам «Новик», «Победитель», «Забияка», «Десна», «Самсон», «Изяслав») стояли на приколе из-за неисправности механизмов — результат их интенсивной работы в годы первой мировой и гражданской войн. Эскадренные миноносцы «Орфей» и «Летун», переведенные в Кронштадт из Гельсингфорса, нуждались в капитальном ремонте после подрыва на минах. Не в лучшем состоянии были и другие корабли Балтийского флота.

На верфях петроградских судостроительных заводов скопилось 11 недостроенных эсминцев типа «Новик», включая шесть («Михаил», «Сокол», «Мечислав», «Ф. Стратилат», «Прямислав», «Брячислав»), переведенных из Ревеля. Они были объединены в дивизион строящихся миноносцев. Кроме этого, на Металлический завод из Риги были отбуксированы корпуса эсминцев «Гогланд», «Патрас», «Гренгам» и «Кульм» для переоборудования их в быстроходные тральщики. Степень готовности эсминцев Русско-Балтийского завода «Михаил» и «Сокол», находившихся на Балтийском заводе в Петрограде, составляла 90—95%, Не в меньшей степени готовности находился и эсминец завода «Бекер и К°» «Прямислав», стоявший в бассейне Путиловской верфи{335}.

Из пяти эсминцев, не достроенных самой Путиловской верфью («Капитан Белли», «Капитан Керн», «Капитан Зотов», «Капитан Кроун», «Лейтенант Дубасов»), два первых корабля были почти готовы.

Контр-адмирал в отставке В. А. Белли, назначенный в июле 1918 г. первым командиром эсминца «Капитан Белли»{336}, в беседе с авторами рассказал: «Когда я прибыл на эсминец, корабль стоял в достроечном бассейне Путиловской верфи. Степень готовности его была примерно 95%-ной. Не хватало лишь отдельных частей механизмов, которые в то время не могли быть изготовлены на наших заводах из-за отсутствия материалов. На корабле была установлена вся артиллерия, но отсутствовали торпедные аппараты».

Учитывая создавшееся положение, уже в ноябре 1920 г. Совет Труда и Обороны (СТО) по предложению В. И. Ленина принял решение: «Поручить Петроградскому Совету и специально Комитету обороны Петрограда обратить особое внимание на ускорение работ по восстановлению Балтфлота»{337}.

Большую роль в деле восстановления флота сыграли решения X съезда партии, состоявшегося в марте 1921 г. Съезд постановил: [181] «...в соответствии с общим положением и материальными ресурсами Советской республики, принять меры к возрождению и укреплению Красного военного Флота»{338}.

12 августа 1921 г. В. И. Ленин подписал постановление СТО «Основные положения о мерах к восстановлению крупной промышленности и поднятию и развитию производства»{339}. В соответствии с ним одним из первых специализированных укрупненных (трестированных) промышленных предприятий общегосударственного значения был создан Петроградский государственный судостроительный трест (Судотрест). В его состав вошли тогда Невский судостроительный завод, Северная верфь (бывш. Путиловская), Усть-Ижорская верфь и другие более мелкие предприятия Петрограда. Прибалтийские заводы после окончания гражданской войны оказались в руках буржуазных правительств Эстонии и Латвии.

Главной задачей Судотреста были ремонт и постройка судов. В 1922 г. на нужды судостроения Советское правительство выделило внушительную по тому времени сумму — 8 млн. руб.

1 октября 1924 г. в состав Судотреста вошел и Балтийский завод, объединявший в то время Завод машин и котлов (бывш. Франко-Русский завод) и Адмиралтейский завод. Постепенно формировался их штат. К концу 1924 г. на предприятиях Судотреста насчитывалось уже около 10 тыс. рабочих и служащих.

Большую помощь воссозданию военно-морского флота оказал комсомол. В постановлении V Всероссийского съезда РКСМ от 16 октября 1922 г. говорилось, что комсомол обязуется «взять на себя основную работу в деле возрождения мощи морских сил Советской Родины, принять шефство над Красным военным Флотом республики»{340}.

Для определения технического состояния кораблей, возможности их ремонта и достройки была создана специальная комиссия. Капитальный ремонт эсминцев производился на Невском заводе, Усть-Ижорской и Северной верфях. В качестве запасных частей пришлось использовать детали механизмов тех кораблей, которые не подлежали достройке и ремонту из-за низкой степени готовности.

В августе 1922 г. шесть отремонтированных «новиков» («Изяслав», «Капитан 2 ранга Изыльметьев», «Азард», «Самсон», «Лейтенант Ильин», «Победитель») приняли участие в первых маневрах Красного Балтийского флота под командованием [182] помглавкомора Э. С. Панцержанского и наморси Балтийского моря М. В. Викторова.

В июне 1925 г. было восстановлено еще два эсминца: «Десна» и «Забияка». И вот уже восемь эсминцев типа «Новик» в составе отряда кораблей Балтийского флота под флагом наркомвоенмора М. В. Фрунзе совершили первый дальний учебный поход в Кильскую бухту{341}.

Через три дня после этого похода М. В. Фрунзе в статье «Нам нужен сильный Балтийский флот» писал: «Ядро его у нас уже есть. Наша походная эскадра — неплохое начало. Республика позаботится, чтобы это начало увенчалось еще лучшим концом»{342}.

Отремонтированные и достроенные после войны эсминцы в 1925 г. получили новые названия в честь выдающихся деятелей советского государства, а также мирового коммунистического движения: «Карл Маркс» («Изяслав»), «Энгельс» («Десна»), «Ленин» («Капитан 2 ранга Изыльметьев»), «Артем» («Азард»), «Володарский» («Победитель»), «Урицкий» («Забияка»), «Войков» («Лейтенант Ильин»), «Яков Свердлов» («Новик»), «Калинин» («Прямислав»), «Карл Либкнехт» («Капитан Белли»), «Валериан Куйбышев» («Капитан Керн»). Эсминцы были сведены в три бригады, флагманами которых стали эсминцы «Яков Свердлов», «Карл Маркс» и «Калинин», имевшие на трубах соответственно красную, синюю и желтую полосы (марки).

«Яков Свердлов» встал на ремонт корпуса и главных механизмов в начале 1926 г. Было принято решение модернизировать эсминец, переоборудовав его под штабной корабль дивизиона эскадренных миноносцев. Модернизация вызвала перепланировку помещений и увеличение их площади. В связи с этим потребовалось увеличить размеры надстроек, поэтому вместо четырех двухтрубных торпедных аппаратов были установлены три трехтрубных, как на всех эсминцах этого типа. В результате нормальное водоизмещение корабля достигло 1717 т, а полное — 1951 т{343}.

В 1928 г. были закончены достройка, ремонт и модернизация на базе новой техники всех кораблей, унаследованных Красным Флотом от Балтийского флота царской России. В состав морских сил Балтийского моря входили 3 линейных корабля («Парижская коммуна», «Марат», «Октябрьская революция»), 2 крейсера («Аврора» и «Профинтерн»), 12 эскадренных [183] миноносцев типа «Новик»{344}, 9 подводных лодок и другие более мелкие корабли и вспомогательные суда.

В 1933—1936 гг. балтийские эсминцы «Валериан Куйбышев», «Урицкий» и «Карл Либкнехт» были переданы Северному флоту, а «Сталин» и «Войков» — Тихоокеанскому.

Сразу же после окончания гражданской войны и освобождения Украины началось восстановление Черноморского флота. За годы первой мировой войны и интервенции Черноморский флот потерял почти все свои современные боевые корабли — 3 линкора и 13 эскадренных миноносцев типа «Новик». В Севастополе остался лишь подорвавшийся в 1920 г. на мине эсминец «Быстрый», который интервенты затопили у стенки завода, а в Николаеве, как уже было сказано, недостроенные эскадренные миноносцы «Занте», «Корфу» и «Левкас».

В результате хозяйничанья интервентов и белогвардейцев на Украине и в Крыму южные судостроительные заводы{345} оказались почти полностью разрушенными, часть оборудования была вывезена, остальное приведено в негодность. В условиях нехватки топлива рабочие Николаевского морского завода (бывш. «Наваль — Руссуд») в короткие сроки восстановили предприятие и под руководством своего первого красного директора С. А. Степанова приступили к ремонту и достройке кораблей.

Судостроительный завод в Севастополе, ранее входивший в состав Адмиралтейства, после революции стал самостоятельным хозрасчетным предприятием{346}. Уже в 1921 г. завод капитально отремонтировал 13 судов. В первую очередь решено было достроить эскадренные миноносцы «Занте» и «Корфу», находившиеся в высокой степени готовности. Наиболее интересна история восстановления эскадренного миноносца «Занте».

В 1921 г. черноморские моряки подняли корабль и перевели его в Севастополь. Здесь были произведены предварительные ремонтные работы, а в ноябре 1922 г. корабль передали для восстановления Николаевскому заводу. Средств для достройки эсминца «Занте» не было. На его ремонт требовалось 30 млн. руб. в денежных знаках того времени. Тогда беднейшее (незаможнее) крестьянство Украины пришло на помощь черноморским военморам и николаевским рабочим. 17 октября 1922 г. Всеукраинская центральная комиссия незаможных селян (ВЦКНС) вынесла решение о шефстве трудового крестьянства республики над восстановлением эскадренного миноносца [184] «Занте»{347} и присвоении ему нового наименования «Незаможный». Впоследствии, 29 апреля 1926 г., он был переименован в «Незаможник».

4 ноября 1922 г. ВЦКНС постановила провести среди бедноты Украины добровольный сбор 100 тыс. пудов хлеба в фонд средств на восстановление этого эсминца. Призыв встретил горячий отклик крестьян Украины. Они собрали 600 тыс. пудов хлеба и 390 тыс. руб. Отмечая огромную заслугу трудового крестьянства Украины в деле укрепления Военно-Морских Сил Республики, экипаж эсминца телеграфировал III съезду ВЦКНС: «Военные моряки эскадренного миноносца «Незаможный» Красного Черноморского Флота, принимая шефство незаможных селян Украины, искренне заверяют, что они стоят на страже интересов рабочих и крестьян. Сейчас Черноморский флот пребывает в стадии возрождения, и протянутая братская рука помощи незаможных селян нам особенно дорога. Нам радостно сознавать, что крестьянская беднота Украины своей помощью ускоряет дело возрождения Красного Черноморского Флота»{348}.

7 ноября 1923 г. в дни празднования 6-й годовщины Великого Октября на достроенном рабочими Николаевского морского завода и экипажем корабля в короткий для того времени [185] срок эскадренном миноносце «Незаможный» был торжественно поднят военно-морской флаг. Это был первый крупный корабль морских сил Черного моря, вступивший в строй в годы восстановления флота.

10 мая 1925 г. на том же Николаевском заводе состоялась передача флоту второго корабля — эскадренного миноносца «Корфу», который вскоре получил имя председателя ВЦИК Украины Г. И. Петровского. Первым командиром эсминца «Петровский» стал И. С. Исаков.

Новые эскадренные миноносцы «Незаможный» и «Петровский», как отличившиеся в боевой и политической подготовке на Черноморском флоте, совершили в 1925 г. заграничное плавание в Турцию и Италию.

12 декабря 1926 г. после окончания достройки поднял военно-морской флаг эсминец «Левкас», названный именем одного из 26 бакинских комиссаров С. Г. Шаумяна.

2 декабря 1927 г. к дивизиону эскадренных миноносцев присоединился восстановленный эсминец «Быстрый», получивший имя легендарного полководца гражданской войны М. В. Фрунзе. Уже через два года после его вступления в строй приказ Реввоенсовета морских сил Черного моря от 1 декабря 1929 г. отмечал, что «эсминец «Фрунзе» за короткий срок добился высших боевых достижений, с первого года боевой вахты закрепив за собой торпедные и артиллерийские призы»{349}.

24 августа 1929 г. в строй вошел эскадренный миноносец «Калиакрия», поднятый водолазами-эпроновцами в 1925 г. Он был восстановлен на Николаевском морском заводе и назван в честь выдающегося деятеля советского государства Ф. Э. Дзержинского. Этот эсминец стал флагманом дивизиона, о чем свидетельствовали две красные марки на первой трубе{350}.

Корпус эсминца «Гаджибей», который был поднят в том же 1926 г., имел большие повреждения, поэтому его пришлось разобрать на металлолом. Его главные турбины и вспомогательные механизмы впоследствии были установлены на эсминце «Петровский».

Севастопольский морской завод за успешное выполнение работ по восстановлению судов 19 ноября 1923 г. был награжден орденом Трудового Красного Знамени УССР. ВЦИК Украины по достоинству оценил и героический труд николаевских рабочих. По предложению Г. И. Петровского за достигнутые успехи по достройке кораблей Черноморского флота коллектив [186] завода 29 марта 1926 г. был также награжден орденом Трудового Красного Знамени УССР{351}.

Эсминец «Фидониси» решено было не поднимать, так как полученные кораблем повреждения в результате взрыва торпеды, выпущенной «Керчью», оказались настолько значительными, что о его восстановлении не могло быть и речи.

Были известны и координаты места затопления эсминца «Керчь» — их сообщил в свое время В. А. Кукель, но из-за большой глубины погружения корабля организовать в то время его подъем не удалось.

Эсминцы «Пронзительный» и «Громкий» были обнаружены только в 1947 г. при разминировании Цемесской бухты{352}.

В 1929 г. в составе Черноморского флота уже находилось два крейсера («Червона Украина» (бывш. «Адмирал Нахимов») и «Коминтерн» (бывш. «Кагул»)), пять эскадренных миноносцев типа «Новик» («Незаможник», «Петровский», «Шаумян», «Фрунзе», «Дзержинский»), четыре сторожевых корабля, пять подводных лодок и другие более мелкие корабли. В 1931 г. Черноморский флот пополнился кораблями, переведенными с Балтийского моря: линкором «Парижская коммуна» (бывш. «Севастополь») и крейсером «Профинтерн» (бывш. «Светлана»). Боевое ядро Черноморского флота накануне вступления в строй новых кораблей составляли линейный корабль «Парижская коммуна», бригада крейсеров, в том числе достроенный и модернизованный крейсер «Красный Кавказ» (бывш. «Адмирал Лазарев»), а также дивизион эскадренных миноносцев типа «Новик».

Первая мировая война убедительно показала, что главная роль в нанесении торпедного удара по крупным, хорошо вооруженным кораблям противника перешла от эсминцев к подводным лодкам. Однако ее опыт требовал расширить традиционную сферу боевой деятельности эскадренных миноносцев, что, в свою очередь, диктовало необходимость резкого усиления артиллерийского вооружения кораблей этого класса. В результате появился промежуточный между легкими крейсерами и эсминцами новый класс артиллерийско-торпедных кораблей, так называемых лидеров эскадренных миноносцев, прототипом которых с полным основанием можно считать «Новик». Лидеры проектировались и строились как флагманские корабли отряда (дивизиона) эскадренных миноносцев. Они должны были выводить эсминцы в торпедные атаки на боевые корабли и сильно охраняемые конвои. Это были легкие, не имеющие броневой защиты, но хорошо вооруженные и быстроходные корабли водоизмещением 1500—2000 т и дальностью плавания до 4—6 тыс. миль. [187]

К осуществлению новых программ военного кораблестроении страна смогла приступить в начале 30-х годов, после успешного завершения первой пятилетки и создания необходимого индустриального потенциала.

В предвоенные годы была построена большая серия эскадренных миноносцев типа «Гневный» и «Сторожевой». Головной корабль серии — эсминец «Гневный» — вступил в строй в 1936 г. При полном водоизмещении всего лишь 1860 т он почти не уступал в вооружении лидерам. На корабле имелось четыре 130-миллиметровых орудия со щитами. Противовоздушную оборону эсминца обеспечивали две зенитные 76-миллиметровые пушки, четыре 37-миллиметровых автомата и восемь крупнокалиберных пулеметов. Два трехтрубных аппарата с запасом 533-миллиметровых торпед составляли торпедное вооружение. На эсминцах типа «Гневный» были установлены новейшие приборы управления артиллерийской и торпедной стрельбой отечественной конструкции. Энергетическая установка мощностью 48 тыс. л. с. позволяла эсминцу развивать скорость 36 уз.

Дальнейшим развитием проекта «Гневного» явился эсминец «Сторожевой». Живучесть этого корабля была значительно повышена за счет эшелонного расположения машин и котлов. Головной корабль был заложен в 1938 г. Эсминцы этого типа строились вплоть до Великой Отечественной войны, а последние корабли сдавались флоту уже в ходе ее.

В эти же годы Военно-Морской Флот нашей страны пополнился серией лидеров эскадренных миноносцев «Ленинград», «Минск», «Ташкент», «Москва», «Харьков», «Баку», «Тбилиси». Головной корабль серии — лидер «Ленинград» — вступил в строй в 1937 г. Лидеры имели стандартное водоизмещение 2700 т и были вооружены пятью 130-миллиметровыми пушками, двумя 76-миллиметровыми зенитными установками и двумя 533-миллиметровыми четырехтрубными торпедными аппаратами.

Лидеры типа «Ленинград» так же, как в недавнем прошлом их предшественник «Новик», оказались самыми быстроходными в мире среди кораблей своего класса. Три турбины мощностью по 22 тыс. л. с. каждая обеспечивали ему скорость порядка 42 уз. Лидеры принимали самое активное, участие в советско-финляндской и Великой Отечественной войнах. Но им ни разу не пришлось, как и лидерам всех других флотов мира, выводить в торпедные атаки эскадренные миноносцы. Зато они вместе с эсминцами типа «Гневный» и «Сторожевой» осуществляли артиллерийские огневые налеты на береговые объекты противника, охраняли конвои, перевозили войска, грузы и раненых, осуществляли минные постановки. Такими были потомки «Новика». [188]