Нападение на Ливерпуль

В январе 1916 года сложились плохие метеоусловия, и первый рейд в новом году удалось совершить только 31 января. Штрассер в очередной раз повел отряд из девяти воздушных кораблей: L-11, L-13, L-14, L-15, L-16, L-17, L-19, L-20 и L-21, базирующихся на базах Фридрихсхафена и Ловентхале, на бомбардировку военных объектов в Центральной Англии. В таком большом количестве они впервые взяли курс, который лежал в стороне от привычного маршрута через Северное море к южным берегам Великобритании. Обычно под покровом темноты цеппелины бомбили любые цели, попадавшиеся им на пути. На сей раз боевое задание состояло в том, чтобы пройти вдоль всей Англии и сбросить бомбы на Ливерпуль, который до сих пор считался недосягаемым для налетов авиации и воздушных кораблей.

Беспрецедентный по масштабу и смелости набег должен был показать Соединенному Королевству и всей Европе, что никто не может [165] быть спокойным и уверенным в недосягаемости для воздушной мощи Германии. Как писали журналисты, Ливерпуль превратился в законную цель цеппелинов.

Капитан-лейтенант Макс Дитрих, командир L-21, пройдя Северное море, первым в 17.50 достиг побережья Англии. На западе виднелся ясный закат, обещая впереди хорошую погоду. Вблизи еще клубились тяжелые облака, затрудняя ориентировку по местности. Было очень холодно. Недалеко в сумрачном свете хорошо был виден L-13, которым командовал легендарный капитан-лейтенант Генрих Мати, бомбивший в прошлом году Лондон.

Дитрих, используя малейшие разрывы в облаках, постоянно вел счисление маршрута и наносил его на карту. Скорость его воздушного корабля была обычной, но L-13 почему-то стал постепенно отставать. Впереди показались огни большого города, согласно расчетам — это Манчестер. Можно было сбросить несколько бомб и на него, но Дитрих решил сэкономить для Ливерпуля.

В 20.50 наблюдатель, который находился снизу гондолы, сообщил, что больше не видит огней. Это означало, что дирижабль находится над Ирландским морем, севернее Ливерпуля. Дитрих развернул корабль на юг и полетел вдоль побережья, разыскивая цель. Вскоре ему доложили, что впереди видны огни большого города, а южнее наблюдалось еще одно небольшое светлое пятно. Это были Ливерпуль и его пригород Биркенхид, разделенные широким устьем реки Мереей. Дитрих объявил экипажу готовность и начал заход на город. Он увел цеппелин в строну моря, развернулся и с юга взял курс на Ливерпуль. Офицеры внимательно следили за скоростью и высотой полета, команда готовила к сбросу бомбы, проверяя бомбодержатели и взрыватели. На борту воздушного корабля царила деловая рабочая обстановка, каждый член экипажа знал свое дело. Теперь, когда они достигли цели, скука и холод длинного пути забылись сами собой. Воздушная обстановка была спокойной, на горизонте самолетов противника не наблюдались.

В понедельник 31 января в 21.00 Ливерпуль жил своей обычной жизнью. Улицы заполнились народом, который после обычного трудового дня толпился около кинотеатров, кафе и лотков уличных торговцев. Почему-то никто не слышал гула двигателей L-21, никто не увидел в небе серебристый корпус дирижабля, никто не объявил тревоги. Небо было спокойным и мирным. Странно, не правда ли?

Однако все объясняется очень просто. Дело в том, что Дитрих ошибся в расчетах. Когда он решил, что прошел Манчестер, на самом деле это был Дерби. Когда Дитрих был уверен, что пересек побережье и углубился в Ирландское море, это были безлюдные места Восточного Уэльса и Северного Шропшира. Когда он думал, что видит Ливерпуль и Беркенхед, это были, расположенные в 75 милях к юго-востоку, Уиднесбери и маленький городок Типтон.

Первые бомбы были сброшены на Типтон и Брэдли, небольшой [166] город неподалеку. А затем бомбежке подвергся и Уиднесбери. Вспыхнули пожары, которые высветили в небе длинное сигарообразное тело L-21. В городах началась паника. В Типтоне были уничтожены 2 здания и поврежден газопровод, погибли 14 человек. В Брэдли под взрывами бомб нашла свою смерть пара молодоженов. Отбомбившись, Дитрих повел корабль домой.

В это время к Уиднесбери подходил L-19 под командованием капитан-лейтенанта Леве. Он тоже неправильно рассчитал маршрут, но, увидев на горизонте всполохи взрывов бомб, решил, что это и есть Ливерпуль. Хотя L-19 был новым воздушным кораблем, введенным в строй в конце ноября 1915 года, но в течение всего этого полета двигатели его корабля по очереди выходили из строя, снижая скорость полета. Кстати, L-21 был сдан в эксплуатацию всего три недели назад. Леве сбросил свои бомбы на Уиднесбери, причинив ему незначительный урон, и повернул на восток.

Если не считать потерю ориентировки, рейд прошел на удивление гладко, и, проведя 22 часа в воздухе, цеппелины стали причаливать к мачтам на базах дивизиона. Спустившись на землю с шаткого мостика флагманского корабля, Петер Штрассер первым делом направился в штаб, чтобы убедиться, что все экипажи благополучно вернулись домой. Восемь командиров доложили о прибытии на свои базы. Но о L-19 никаких сведений не поступило. Преодолевая смертельную усталость, командир Дивизиона воздушных кораблей еще несколько часов сидел у телефона, ожидая чуда. Однако его не произошло.

Расследование, проведенное по горячим следам, не смогло пролить свет на загадку исчезновения L-19. Первую часть маршрута он прошел вместе с остальными дирижаблями отряда. Несмотря на то что в рулевой гондоле цеппелина находился один из самых молодых командиров дивизиона Удо Леве, корабль уверенно держался в строю, точно сбрасывал бомбы и четко выполнял все команды флагмана. Возвращались цеппелины на базы поодиночке, и поэтому никто из участников рейда не мог точно указать, когда в последний раз видел L-19.

Шли дни, но никаких сведений об исчезнувшем корабле не поступало. Молчали британцы, которые непременно похвастались бы выдающейся победой над «ночными убийцами», если бы L-19 упал или совершил вынужденную посадку на островах. Молчала разведка флота, имевшая резидентуру во всех странах бассейнов Балтийского и Северного морей. Прошло уже две недели с той злополучной ночи, и командование уже готово было признать L-19 «пропавшим без вести в Северном море», как случайная находка немецкого рыбака вселила в душу Штрассера и его сослуживцев новую надежду.

15 февраля адъютант положил на стол командира Дивизиона воздушных кораблей записку, сделанную на куске обшивки дирижабля. Ее обнаружил рыбак в бутылке, которую он выловил на побережье Северного моря. Текст хотя и пострадал [167] от воды, но читался вполне сносно. За блекло-синими строчками вставала трагедия обреченного экипажа:

«Я делаю очередную и, очевидно, последнюю попытку послать это сообщение. Пятнадцать человек моего экипажа находятся на верхней палубе. Мы потеряли гондолу и двигатели и находимся примерно на третьем градусе восточной долготы. На протяжении всего маршрута мы устраняли неисправности в двигателях. На обратном пути над Голландией нас обстреляли с земли и повредили оболочку. Мы потеряли много водорода, а вскоре все 3 двигателя окончательно отказали. 2 февраля, 13.00. Это, вероятно, наш последний час. Леве».

Полностью картину гибели L-19 удалось восстановить спустя несколько месяцев, когда сеть осведомителей, которую Петер Штрассер предусмотрительно развернул в Швейцарии (кстати, тайком от начальства, считавшего, что офицеры флота не должны заниматься шпионажем), добыла рапорт капитана небольшого рыболовецкого траулера «Кинг Стефан», плававшего под британским торговым флагом.

Спустя некоторое время после приводнения L-19 был замечен моряками траулера. Переломленный корпус дирижабля дрейфовал неподалеку от плавучего маяка Спур, установленного на якорь у одноименной банки в устье реки Хамбер. Когда «Кинг Стефан» подошел поближе, 16 человек, цеплявшихся за обломки цеппелина, принялись размахивать руками и кричать что-то по-немецки. Опасаясь запутать винт корабля в тросовых растяжках и обрывках обшивки, которые извивались вокруг остова дирижабля, как щупальца медузы, капитан траулера предпочел маневрировать в некотором отдалении от потерпевшего крушение L-19.

Один из офицеров цеппелина, знавший английский, попросил взять терпящий бедствие экипаж на борт и доставить в любой английский порт, где они намеревались сдаться в плен. Однако капитан траулера отреагировал на эту просьбу весьма странным образом — к величайшему изумлению и отчаянию команды L-19 «Кинг Стефан» вдруг дал полный ход и очень быстро исчез за горизонтом. В отчете свои действия капитан мотивировал тем, что он опасался захвата судна неприятелем, который, придя в себя, мог расправиться с малочисленной командой траулера и увести его в германский порт.

Когда на место падения L-19 прибыл английский миноносец, присланный капитаном «Кинг Стефана», обломки дирижабля успели затонуть, а его экипаж погиб. После крушения L-19, которое повлекла за собой потерю во время снежного шквала и двух гидросамолетов из Боркума, высланных на его поиски, командование флотом пришло к выводу о необходимости придать цеппелинам сильную поддержку в виде флотилии эсминцев и легкого крейсера.

История L-21, совершавшего вместе с L-19 тот последний полет, также закончилась трагически. 28 ноября 1916 года он был сбит и сгорел недалеко от побережья Лоустофта. [168] Экипаж, в том числе и командир обер-лейтенант Франкенберг, погиб.

Полная опасностей служба на боевых дирижаблях иногда преподносила экипажам цеппелинов невероятные сюрпризы, в реальность которых иногда невозможно поверить. Однажды армейский дирижабль SL-2 попал в ситуацию, аналогичную той, которая привела к гибели L-19. Когда SL-2 возвращался из рейда на Лондон, над Северным морем у него отказали три двигателя из четырех. С огромным трудом команде удалось дотянуть до бельгийского берега, но на выбор места для посадки времени уже не хватило. Дирижабль рухнул на жилой дом в пригороде Остенде.

После такой «посадки» корабль начал наполняться дымом, и команда, помня о взрывоопасном характере своего летательного аппарата, как можно быстрее покинула боевые посты и в мгновение ока оказалась на приличном расстоянии от обломков «дирижаблекрушения». Однако время шло, а SL-2 продолжал как ни в чем не бывало мирно куриться сизым дымком, но гореть и взрываться напрочь отказывался. Выждав еще пару минут, несколько храбрецов решили выяснить причину непонятного поведения детища Шютте и Ланца. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что дирижабль, словно бабочка на булавку, «наколот» на... печную трубу, причем в печи продолжает гореть огонь. Взрыва не произошло лишь потому, что труба прошла между баллонетами с водородом.

Налет на Ливерпуль наделал много шума в Европе. Подумать только, девять цеппелинов безнаказанно проследовали через всю Англию, продемонстрировав свою неуязвимость! Несколько британских самолетов пытались их перехватить, но эта попытка оказалась безрезультатной. Британская противовоздушная оборона подверглась жестокой критике.

Бомбы были брошены и на несколько других больших промышленных городов, расположенных в глубине Англии, где едва ли могли ожидать подобного нападения. Получил тяжелые повреждения стоявший на Хамбере английский крейсер, оказавшийся по позднейшим сведениям новым легким крейсером «Керолайн», водоизмещением 3810 т. Чем ближе к центру страны производились эти налеты, тем больше англичане тратили средств на оборону важнейших городов. Вместе с тем для борьбы с налетами с главного театра военных действии оттягивалась зенитная артиллерия и авиация.

Главной целью каждого налета считалась бомбардировка Лондона, так как здесь находилось Адмиралтейство, откуда велось все руководство войной на море, а в лондонских доках и в устье Темзы могло встретиться много других, не менее важных объектов, уничтожение которых имело бы большое значение для хода войны. Однако из-за ветровых и погодных условий не всегда удавалось достигнуть этой цели. Помимо этого, во время самого перелета всегда могли произойти те или иные отклонения от намеченного плана. Поэтому перед вылетом воздушных кораблей им давались лишь общие [169] указания — атаковать Южную, Центральную или Северную Англию. Под первой подразумевался район реки Темза, под второй — район реки Хамбер и под третьей — район залива Ферт-оф-Форта. Эти районы являлись главными опорными базами английского флота, и здесь же находилось множество всякого рода заводов, предназначенных для военного и торгового судостроения. Объект атаки (на юге, в центре или на севере) выбирался в зависимости от направления ветра: в большинстве случаев налеты планировались с таким расчетом, чтобы на пути в Англию воздушные корабли шли против ветра, благодаря чему на обратном пути перелет совершался по ветру, а это могло иметь значение в том случае, если бы воздушные корабли получили повреждения или часть моторов вышла из строя.

В феврале опять испортилась погода и англичане получили временную передышку, иногда, правда, прерываемую беспокоящими налетами немецких самолетов. L-16 зимой 1916 года снабжал германские острова съестными припасами, так как морской путь был заблокирован сильным ледоставом.

Возобновление активной деятельности флота совпало с назначением адмирала Шеера. Под влиянием нового командующего германский флот пробудился от оцепенения. Кроме того, наличие десяти морских цеппелинов позволяло организовать выходы флота в таких условиях безопасности, которые были до сих пор невыполнимы. Идея Шеера заключалась в тесном взаимодействии флота Открытого моря и цеппелинов. Как и во время набеговых операций крейсеров в конце 1914 года, объектами нападения по-прежнему остались английские порты. Но на этот раз цеппелины должны были осуществлять одновременно разведку для флота и глубокую атаку береговой территории восточного побережья Великобритании. Первой заботой адмирала Шеера было очистить Доггер-банку от английских тральщиков, которые также вели наблюдение за этой зоной. Такую операцию осуществили 25 эсминцев, вышедших из Эмса. Первый совместный рейд флота и цеппелинов был намечен на 6 марта 1916 года. Объектом нападения для флота стала одна из торговых коммуникаций англичан, между тем как цеппелины должны были произвести диверсию, атаковав порт в районе Хамбера. Но подвела погода, и операцию отложили на 24 апреля.

На Западном фронте интенсивность боев не спадала. Особенно ожесточенная борьба развернулась под Верденом, где в феврале — марте 1916 года наряду с большими силами авиации были задействованы и 7 армейских дирижаблей. Они выполняли бомбардировку крепости, железнодорожных станций и других важных объектов в тылу противника. Среди них был и LZ-95 — первый дирижабль нового типа, который имел усовершенствованную облегченную конструкцию, позволяющую подниматься до высоты 4000 м, недоступную для зенитного огня и большинства боевых самолетов [170] того времени. Ввиду стратегической важности этого сражения, дирижабли вели интенсивную разведку, выполняя полеты в любую погоду. Но результаты первой были весьма незначительными, а потери велики. Погибли 3 воздушных корабля. Среди них LZ-77 со старейшим командиром дирижаблей капитаном Горном.

В начале марта метеоусловия стали более благоприятными и вскоре была произведена успешная бомбардировка важных портовых сооружений Гулля (Халла) на Хамбере. Этот налет описал один из участвовавших в нем командиров воздушных кораблей капитан 3-го ранга Шульце, который управлял при этом L-11 и впоследствии погиб геройской смертью.

«L-11 было приказано утром 5 марта произвести вместе с L-13 и L-14 налет на Северную Англию. В 12.00 (4-го) поднялись в воздух с намерением атаковать морскую базу в Росайте. Ввиду все более усиливавшегося северо-западного ветра, сопровождавшегося частыми снегопадами и градом, в пути было решено вместо Росайта попытаться атаковать завод боевых припасов близ Мидлсбро. В море было встречено лишь несколько траулеров у Доггер-банки. Около 22.00, когда мы выбрасывали за борт бочки из-под бензина, корабль сквозь тонкую пленку облаков был обстрелян военными кораблями; уклоняться от этого обстрела не стоило труда. В 22.45 пересекли линию английского берега между Флэмбро-Хэд и мысом Сперн-Хед, т. е. южнее, чем предполагалось, что надо было приписать еще более засвежевшему северному ветру. Мы повернули после этого на север вдоль отчетливо выделявшегося обрывистого берега. В промежутки времени, когда местность не закрывали снеговые облака, видимость была хорошая. Верхняя граница облаков лежала на высоте от 2000 до 3000 м, над ними сияло ясное звездное небо.

Тем временем вновь разразился жестокий град, дирижабль сильно обледенел и, несмотря на опорожнение всех водяных балластных цистерн, при температуре воздуха минус 16 градусов не мог подняться на высоту более 2000 м. Только перед началом атаки, после того как было выпущено изрядное количество бензина, удалось подняться на высоту 2300 м. В полосе снегопада и града на антенне и на оконечностях металлических креплений гондолы и корпуса корабля вспыхивали яркие блуждающие огоньки. Гондолу и платформу сильно занесло снегом. Около 1.00, когда прояснилось, оказалось, что корабль до сих пор не сдвинулся с места, и при скорости ветра в 24 м/с бесцельно было продолжать полет на север. Зато на юге на фоне покрытой снегом местности четко выделялось русло реки Хамбер, так что здесь представились очень заманчивые перспективы для атаки. Город Гулль был весь затемнен, но с того места, где находился L-11, его удалось хорошо рассмотреть при разрывах бомб, сброшенных с L-14. Вскоре после этого видимость снова испортилась из-за налетевшего снегового облака.

Но я располагал временем и в течение часа продержался на месте, [171] пока не рассеялись облака. В 2.00 L-11 предпринял атаку и сбросил над Гуллем сперва лишь несколько бомб, чтобы заставить действовать противовоздушные батареи и прожекторы и тем самым выдать себя. Хотя в городе по-прежнему было тихо и он продолжал оставаться в темноте, тем не менее в этот момент облака совершенно рассеялись и вся картина представилась, как на ладони. Гулль и его окрестности покрывал свежевыпавший снег. Несмотря на то что город был очень хорошо затемнен, при ясной звездной ночи под кораблем отчетливо выделялось расположение улиц, кварталов, домов, набережных и гаваней. На улицах кое-где блуждали одиночные огоньки. Корабль был повернут курсом на север, и моторы запущены на полную мощность, это позволило направиться к цели и держаться над ней почти на месте.

На этот раз в течение двадцати минут в полном спокойствии были сброшены бомбы над сооружениями гавани и доков, причем мы могли точно наблюдать действие каждого взрыва в отдельности. Первая разрывная бомба упала на набережную, отколов от нее большой кусок, второе попадание было в середину ворот шлюза, который вел во внутреннюю гавань. Попадание было таким точным, что взрыв можно было принять за огонь стрелявшего с земли орудия. Дома разваливались, как карточные домики. Все новые и новые здания разлетались во все стороны после каждого взрыва, а под конец весь район, очерченный границами гавани, представлял собою огромную зияющую черную дыру. Подобное же громадное темное пятно, усмотренное по соседству, по-видимому, являлось следом деятельности L-14... При свете пожара в бинокль были видны бегавшие взад и вперед люди. В гавани, шлюз которой был поврежден, засуетились суда. Встреченное нами в Гулле и вокруг него противодействие ограничилось слабым освещением несколькими прожекторами, которые нас не нашли, и немногими одиночными выстрелами. По мере сбрасывания бомб нагрузка значительно уменьшалась, и корабль поднялся на высоту 2700 м. Убедившись в превосходном действии бомб в Гулле, я решил сбросить их остаток на батареи Иммингэма, которые, по сделанным мною ранее наблюдениям, обстреливали беглым огнем L-14. Корабль полетел к Иммингэму, где тотчас попал в зону освещения четырех сильных прожекторов и был встречен необычайно сильным орудийным огнем.

Прожекторы тщетно искали дирижабль в проносившемся как раз в этот момент тонком слое облаков. Их лучи несколько раз ловили корабль, но тотчас скользили дальше. Батареи, расположенные южнее этих прожекторов, поддерживали беглый огонь, выпуская массу снарядов. Четырнадцать или пятнадцать зажигательных или осветительных снарядов разорвались близко к дирижаблю, выше, ниже него и по сторонам. Высоту полета этих снарядов можно было считать в 3000 м и более. При взрыве первой бомбы, упавшей между прожекторами, сперва прекратил освещение один из [172] них, а затем погасли и остальные. К концу налета на Гулль надолго вышел из строя передний мотор, у которого при девятнадцатиградусном морозе засорился клапан, а затем замерзла масляная проводка и трубы охлаждающей воды; над Иммингэмом на полчаса замолчал задний мотор.

В 2.40, находясь на обратном пути, дирижабль пересек линию берега. Град заставил корабль в течение трех минут подняться с 2400 на 3200 м, на 250 м выше предельной высоты. Когда вскоре после этого L-14 снова снизился, то горизонтальный руль заклинило в верхнем положении. Корабль кое-как выровняли перебежкой команды, пока не устранили повреждение, но при этом не удалось избежать подъема на высоту в 3200 м. В 5.00, вследствие замерзания воды и масла, еще раз остановился задний мотор; он заработал лишь незадолго до посадки. В 7.00 в 30 милях на северо-запад от плавучего маяка банки Терсхелинг мы встретили 1-ю разведывательную группу и I и III эскадры. В 14.00 благополучно совершили посадку. Корабль был готов к полету».

Таким образом, корабль в этом полете пробыл в воздухе 26 часов. При этом надо иметь в виду, что в течение всего этого времени весь экипаж исправно выполнял свои служебные обязанности. Противовоздушная оборона англичан оказала слабое сопротивление: огонь вели только две зенитки, а в воздух поднялся один самолет.

В конце марта, использовав «союз» благоприятной погоды с темнотой ночей, воздушные корабли совершили один за другим пять весьма энергичных налетов. При той большой высоте, на которой воздушные корабли заставлял держаться неприятельский огонь, и в темноте им было очень трудно установить точные результаты налетов, поэтому о размерах произведенных разрушений приходилось судить по английским официальным донесениями, которые конечно же подвергались цензуре и в которых для успокоения населения итоги налетов представлялись довольно несущественными. Однако было совершенно ясно, что непрерывные повторные налеты вызвали сильную панику в Англии, так как на этот раз промышленным центрам был нанесен урон, превзошедший все предыдущие потери.

В ночь на 31 марта ушли в сторону Англии L-13, L-14, L-15, L-16, L-22 и армейский LZ-90. Их целью стали промышленные предприятия Эссекса, Норфолка и Саффолка. В результате налета заводам был нанесен значительный ущерб. Погибло 48 человек, ранено 64. Противовоздушная оборона на этот раз действовала особенно активно. По тревоге в воздух поднялись 9 самолетов, огонь вели 10 зенитных батарей. Прожекторным установкам удалось надежно захватить L-15 и довольно долго удерживать его своими лучами. Зенитки сосредоточили на цеппелине плотный огонь, и его оболочку в нескольких местах пробило снарядами. L-15 потерял много водорода, и командир развернул корабль в сторону побережья. Высота полета стремительно падала, и хотя за борт выбросили все лишнее, командир был вынужден сесть на воду [173] в устье Темзы. Экипаж, состоявший из двух офицеров и шести матросов (один человек утонул), подобрали и взяли в плен английские мелкие корабли. Однако им не удалось отбуксировать воздушный корабль: дирижабль сгорел, так как немецкий экипаж успел заранее подготовить его к уничтожению.

Очень большую активность в налетах проявлял L-11. Вот одно из его донесений: «Приказ: «L-11 и L-17 утром 1 апреля подняться в воздух и атаковать Южную и Центральную Англию». Вылетели в 12.00 с намерением напасть на южную часть Англии. Однако, благодаря ветру, сносившему нас на северо-запад, вскоре перед глазами предстала центральная часть Англии. На Доггер-банке было замечено очень оживленное движение рыболовных пароходов и отчетливо слышно не менее оживленное радиотелеграфирование англичан. Температура воздуха, несмотря на опорожнение двух бочек с бензином, не позволяла сперва подняться на высоту более 2200 м. В 22.00 корабль достиг английского берега южнее реки Тайн.

При попытке атаковать расположенные на Тайне заводы и пересечь для этого линию берега, корабль был встречен сильным огнем, в котором приняли участие батареи, расположенные по всему побережью к северу и к югу от русла реки. Для того чтобы сделать заход и занять необходимое для атаки наветренное положение, при имевшем место ветре (северозападный, скорость 10-14 м/с) потребовалось бы несколько часов, поэтому я решил избрать целью налета город Сандерленд с его обширными портовыми сооружениями, а также расположенные к северо-западу от города доменные печи. Выйдя на ветер, корабль атаковал сооружения доменных печей разрывными бомбами; на одной из них произошел взрыв, и над ней поднялись мощные столбы пламени и дыма.

После этого было сброшено обильное количество бомб на частью освещенные промышленные предприятия и портовые сооружения Сандерленда. Действие бомб было совершенно исключительным. Улицы загромоздило развалинами домов, вспыхнуло много пожаров, а после взрыва одной бомбы поднялся густой черный дым и послышалось оживленное радиотелеграфирование. Была сброшена еще одна бомба, вызвавшая аналогичное действие. Судя по месту расположения, это мог быть вокзал. В то время как корабль держался над Сандерлендом, он довольно долго находился в лучах сильных прожекторов и осыпался шрапнелями и зажигательными снарядами. Сотрясение, вызванное разорвавшимся поблизости снарядом, ощущалось на корабле точно прямое попадание. Под конец налета 2 других прожектора с тем же успехом пытались следить за полетом корабля, который подвергся при этом слабому обстрелу, по-видимому, из скорострельных орудий. Последние бомбы были сброшены над двумя показавшимися поблизости от Мидлсбро доменными печами завода, причем было достигнуто два попадания. На обратном пути опять видели много траулеров, стоящих на Доггер-банке. [174] В 10.00 2 апреля приземлились в Нордхольце».

Следующей ночью Англию бомбила смешанная команда, состоявшая из армейских LZ-88, LZ-90, LZ-93, LZ-98 и морских L-14, L-16, L-22 дирижаблей. На пути к цели (Саффолк, Эссекс, Нортумберленд) отряд цеппелинов был застигнут сильным встречным ветром, который вынудил LZ-93 и LZ-98 повернуть домой, а остальные корабли в прямом смысле сдул с намеченного курса, поэтому они отбомбились кто куда. Непогода нанесла и англичанам ощутимые потери — при посадке разбились четыре самолета из девяти, поднятых на перехват противника.

В ночь на 3 апреля L-11 и L-17 впервые удалось достигнуть Ферт-оф-Форта и атаковать стоявшие там корабли и расположенные в бухте портовые сооружения. Вот донесение командира одного из дирижаблей.

«В связи с ожидавшимся потеплением было взято только 5 мотористов и 45 бомб, а запасные части — в ограниченном количестве; два пулемета и левый якорь были оставлены в ангаре, а запасы бензина сильно урезаны, так как на пути и туда, и обратно ожидался попутный ветер. Поднялись в 14.30. Перелет был совершен так быстро, что после последнего пеленга, взятого близ английского берега, побережье должно было открыться (в районе Черингэма) около 22.30. Определение места достигалось путем пеленгования сделанных кораблем радиотелеграфных сигналов, которые принимались двумя различными станциями, а линии пеленгов прокладывались на карте. После этого место корабля сообщалось нам по радио. Вся эта операция производилась в кратчайший срок, но если в налете одновременно участвовало несколько воздушных кораблей, то при передаче сигналов необходимо было соблюдать строжайшую дисциплину, чтобы избежать взаимных помех и ошибок. Вследствие сгустившейся мглы нельзя было рассмотреть ничего, кроме нескольких слабо светившихся огоньков. Так как берег в ожидавшийся срок не открылся, я постепенно уклонился с прежнего курса юго-запад на курс юго-юго-запад в расчете на то, что ветер над сушей зашел еще более к югу. В 1.10, в результате пеленгования, совершенно неожиданно выяснилось, что слабый до тех пор ветер засвежел до 16-20 м/с, поэтому, когда корабль оказался в 2.45 над сушей, бесполезно было бы продолжать полет по направлению к Лондону. После точного определения места корабля с учетом направления и силы ветра, стало ясно, что поворачивать к устью Хамбера было уже слишком поздно, поэтому я решил употребить остававшееся еще до рассвета время на поиски объектов в графстве Норфолк. Норвич, который был хорошо затемнен, разыскать не удалось.

Тогда я решил атаковать Ярмут или Лоустофт. Только в 3.55, когда L-11 пересек линию берега близ западной окраины Ярмута, за кормой в густой мгле показались в устье реки яркие огни. Сделав поворот, тремя хорошо направленными залпами по 13 бомб в каждом, мы накрыли место, откуда светили огни. Задерживаться дольше [175] над берегом не следовало, так как на той высоте, на которой корабль находился, уже начинало светать. Как и ожидалось, на обратном пути, совершавшемся на большой высоте, полету благоприятствовал свежий юго-западный ветер. В 10.00 приземлились в Нордхольце».

5 апреля L-11 поднялся с L-13 и L-16 для нового налета на Центральную Англию. Приведенные ниже подробности о ходе этого налета дают представление о том огромном напряжении сил, которое требовалось от экипажей немецких воздушных кораблей при совершении подобных полетов.

«В 21.45 пересекли очень четко выделявшуюся линию берега южнее Флэмбро-Хэд и проложили курс на Шеффилд. Севернее Гулля корабль наткнулся на огонь нескольких вновь установленных там батарей и был пойман в чистом прозрачном воздухе лучами четырех очень сильных прожекторов. С 22.10 до 22.30 он подвергался необыкновенно тяжелому обстрелу снарядами и шрапнелями. Батареи стреляли хорошо. Много шрапнелей разорвалось поблизости от корабля, вызывая сильное сотрясение оболочки. Мы тотчас направились к ближайшей батарее и разрывными бомбами заставили ее молчать. Перспектива полета при ясной погоде над остававшимися еще многочисленными батареями нас не прельщала, поэтому мы отвернули на юг с намерением обогнуть берег с моря и после захода луны повторить налет, поднявшись на большую высоту. Во время поворота из-за поломки опорного подшипника вышел из строя задний мотор. Командир решил подняться против умеренного северовосточного ветра и разыскать Хартлпул. Береговая линия была видна так же ясно, как русло реки на карте. Севернее и южнее Флэмбро-Хэд наблюдалось очень оживленное движение судов: среди них легко можно было различить несколько нейтральных с их яркими условными отличительными огнями. Кроме того, наблюдалось несколько затемненных пароходов, оставлявших за кормой светящийся след. В 2.00 почти у самого Хартлпула остановился передний мотор. Пришлось отказаться от нападения на этот город. Было решено разрушить на обратном пути большой железоделательный завод, который был виден близ Уитби и с высоты полета корабля представлялся с его многочисленными постройками весьма обширным сооружением, сиявшим бесчисленными яркими огнями Он был расположен непосредственно у берега и имел погрузочные пристани для пароходов. Корабль кружился над этим заводом до тех пор, пока не были сброшены все бомбы. Отчетливо было видно разрушительное действие бомб, вызвавших много взрывов и пожаров, которые позволяли считать, что весь завод был совершенно уничтожен. На обратном пути в 10.30 попали в густой туман и для облегчения перелета пошли над сушей, на высоте 50 м от земли. В 15.00 при ясной погоде приземлились в Нордхольце».

В отражении этого налета впервые участвовало авианесущее судно «Энгадайн», с палубы которого [176] поднялся «Шорт 184», но летчик не нашел цели.

В конце апреля в Ирландии начались народные волнения, связанные с борьбой за независимость. Немецкое командование решило использовать благоприятный момент и 24 числа отправило L-11, L-13, L-16, L-17, L-21 и L-23 в рейд на Саффолк, Норфолк и Ланкашир. Налет закончился безрезультатно.

На следующий день «попытать счастья» в Англии попробовали армейцы LZ-87, LZ-88, LZ-93 и LZ-97. На этот раз противовоздушная оборона, усиленная новыми 75-мм пушками, встретила «незванных гостей» во всеоружии. Особенно плотный зенитный огонь был сосредоточен в районе Лондона. Не прорвав завесу огня, цеппелины отбомбились по второстепенным целям и повернули домой. На обратном пути дирижабли атаковали самолеты противника, но безрезультатно.

Боевая работа армейских дирижаблей

Постепенно сложилось так, что основная тяжесть борьбы над Западным фронтом, Северным морем и Англией легла на морское воздухоплавание. Армия сосредоточила свою активность на Восточном фронте, против России, и на Балканах. После постройки эллинга около Темешвара в конце 1915 года дирижабли получили возможность действовать на Балканском полуострове. LZ-81 проявил себя тем, что в короткий срок доставил одного дипломата с важными политическими поручениями в Болгарию и обратно. 31 января, 17 марта и 1 мая 1916 года цеппелин LZ-85 бомбардировал греческий порт Солоники, но в мае противовоздушная оборона города смогла положить конец этим налетам, сбив немецкий дирижабль.

Интересно познакомиться с боевой работой немецких дирижаблей в России, которая значительно отличалась по своему характеру от того, что происходило в Англии, где на небольшой территории были сосредоточены большие силы ПВО. В России, с ее громадными пространствами, растянутым фронтом, отсутствием сплошной линии обороны, неразвитой системой ПВО, технически отсталой армией и вооружением, условия для деятельности немецких дирижаблей были совсем другие. На Восточном фронте воздушные корабли неоднократно применялись для разведки стратегических объектов противника. Условия для выполнения разведывательных полетов здесь были несравненно благоприятнее, чем на Западе, так как средства воздушной обороны в тылу русских войск практически отсутствовали.

Всю боевую работу цеппелинов на русском фронте можно условно разбить на несколько театров военных действий: Черное море, сухопутный театр (Австро-Венгерский и Германский фронт), операции против Петрограда и Балтийское море.

Основная цель боевых действий цеппелинов на Черном море — препятствовать поставкам сырья из России через Дарданеллы [177] странам Антанты. Путь через Мурманск был небезопасен из-за активной деятельности в этом районе немецких подводных лодок, которые заходили даже в Белое море. Частными задачами, которые выполняли в акватории Черного моря воздушные корабли, являлись: обеспечение поставок каменного угля из Зонгулдака и окрестных портов в Константинополь; разведывательная работа в интересах военных кораблей «Гебен» и «Бреслау» и разведка минных полей, установленных русскими перед Босфором; бомбардировка главной базы военно-морского флота России Севастополя, порта Батуми и попутные нападения на Румынию.

Основной базой немецких дирижаблей для работы на Черном море стал небольшой болгарский городок Ямбол. Эта база была оборудована эллингом, газодобывающим заводом, электростанцией, радиостанцией и радиопеленгаторной установкой, а также метеостанцией.

Одним из первых к ведению боевых действий был привлечен дирижабль SL-10. В июле 1916 года намечалась его совместная работа с подводной лодкой, которая должна была контролировать передвижение русского флота в районе Севастополя. Дирижаблю ставилась задача нападать на корабли флота и бомбардировать город и саму базу. 2 июля SL-10 совершил [178] первый боевой вылет, но, застигнутый плохой погодой в районе Алушты, повернул домой. К тому же стали барахлить двигатели. На обратном пути SL-10 наткнулся на русские корабли, однако по неизвестной причине не стал их бомбить. 27 июля дирижабль вылетел для бомбардировки Севастополя и Батуми с запасом горючего на 24 часа в свой последний полет. Последняя радиограмма с борта корабля говорила о том, что он не может бороться с ветром, скорость которого достигала 30 м/с (максимальная собственная скорость дирижабля не превышала 25 м/с).

Вместо потерянного SL-10 в Ямбол был направлен LZ-101, который имел такую же скорость, как и его предшественник, поэтому он не решался уходить далеко в море и был преимущественно сориентирован на боевую работу в Румынии.

27 августа 1916 года Румыния вступила в войну. В эту же ночь Бухарест подвергся бомбардировке, которую выполнил LZ-101, вывалив на город 1800 кг бомб. Так, уже в первые же сутки после вступления в войну на стороне Антанты жители румынской столицы столкнулись с ужасной реальностью военных действий. В последующих налетах на Бухарест принимал участие и LZ-81, однако уже в октябре он был сбит. Далее LZ-101 отбомбился по городу Фетешти и ряду румынских железнодорожных узлов в северных и северо-восточных районах, а также атаковал крепости Пости, Чиулинта и гавань в Галаце. Весной 1917 года LZ-101 совершил налеты на Митинену, Яссы и Одессу. Он же бомбил базу флота Мудрое на острове Лемнос.

Гораздо интенсивнее развернулись действия немецких дирижаблей на сухопутном театре военных действий. Первые 2 дирижабля — Z-V и Z-IV — были приданы армии Гинденбурга. Первый из них 7-8 августа 1914 года произвел из Кенигсберга, где он базировался, разведку района Вроцлав — Плоцк — Кутно — Лодзь, а 11 и 12 августа повторил ее. В последнем полете дирижабль был обстрелян русскими, а затем и германскими войсками и получил значительные повреждения. Однако он доставил в штаб ценные сведения о концентрации войск в районе Новогеоргиевска. Воздушный корабль произвел также бомбардировку железнодорожного узла Млава и разогнал своим огнем и бомбами казачий полк, который готовился к атаке. Z-V также совершил большое количество ночных разведывательных полетов в район Осовца и Шавлей, доставляя в штаб Восточного фронта большое количество ценной информации о противнике.

В одном из последующих полетов дирижабль был серьезно поврежден шрапнельным огнем, потерял много водорода и совершил вынужденную посадку около Липовца. Экипаж был взят в плен при попытке уничтожить дирижабль.

Второй цеппелин, Z-IV, выполнил ряд дерзких налетов из Познани на скопления русских войск на малой высоте. Он неоднократно попадал под ружейный обстрел: из одного полета вернулся, имея около 300 пробоин. [179]

Приведем красноречивое свидетельство боевой работы цеппелинов на Восточном фронте, оставленное генералом русской армии Ренненкампфом.

«Когда мы вошли в Восточную Пруссию в августе 1914 года, неприятельская авиация проявляла себя столь незначительно, что к сегодняшнему дню о ней не сохранилось почти никаких воспоминаний. Зато господство в воздухе германских воздушных кораблей запомнилось крепко.

Впервые о том, что несет с собой цеппелин, мы узнали в ночь на 23 августа, когда его бомба попала в бивак 110-го пехотного Камского полка и вывела из строя убитыми и ранеными сразу 17 человек. Другой раз цеппелин в одном из своих ночных налетов на место расположения 1-й армии в городе Инстербурге сбросил несколько легких бомб в стоящий на восточной окраине города артиллерийский парк. Попадания пришлись в коновязь. На утро там можно было видеть 30 убитых лошадей с развороченными внутренностями.

В тот период при штабе 1-й армии имелся охранный отряд, состоящий из трех родов войск. Обычно на ночь от отряда выставлялось вокруг штаба со всех сторон охранение. Сохранился один из приказов от 27 августа по одному отряду за № 164:

«Последние дни ночью и на рассвете над ночлегами войск появляется цеппелин, бросающий вниз бомбы. Предписываю частям, несущим службу охранения, открывать по неприятельскому воздушному кораблю ружейный и артиллерийский огонь. Батарея (или ее дежурная часть) должна постоянно иметь орудия, еще с вечера направленными в разные стороны, с врытыми в землю (ямы) хоботами и поднятыми дулами, насколько возможно. С приближением неприятельского воздушного корабля немедленно тушить [180] все огни. На биваках (по возможности) не располагаться открыто.

Командующий армией обещает Георгиевские кресты тем чинам, выстрелами которых будет спущен на землю неприятельский воздушный корабль, захвачен или уничтожен.

О возможности ночной стрельбы вверх по воздушному кораблю должны быть предупреждены все без исключения чины главной квартиры, охранного отряда и проходящие части.

Об изложенном объявляю по отряду для сведения и руководства. Начальник охранного отряда».

Потом была обещана денежная награда за сбитие цеппелина. Это привело к тому, что во время одного из ночных визитов германского воздушного корабля в Инстербурге на улице был замечен один из чинов армейского управления, стреляющий по цеппелину из... револьвера. Однако, несмотря на все это, ни один из кораблей в Восточной Пруссии над Инстербургом подбит не был. С другой стороны, за все время цеппелины не причинили штабу армии никакого вреда. Для борьбы с ними в воздухе мы тогда не располагали соответствующими воздушными силами. А между тем перед войной в составе войск Виленского округа числилась 4-я воздухоплавательная рота, расположенная в Ковно, 5-я воздухоплавательная рота в Гродно и 9-я воздухоплавательная рота в Лиде. В последней имелись воздушные корабли и, между прочим, дирижабль «Астра», полученный летом 1913 года. Мне удалось 31 августа того же года подняться на нем, причем он обратил на себя внимание крайней медлительностью и тем, что ни за что не брал высоты. Было ясно, что для военных целей он окажется непригодным».

В это же время австрийскую армию обслуживал дирижабль SL-2. Он производил полеты в районе Холма, Красника и Люблина. Один из разведывательных полетов продолжался (с промежуточной посадкой в Перемышле) в течение 60 часов. 23 августа после четырнадцатичасового полета корабль снизился около главной австрийской штаб-квартиры и передал очень важные сведения о начавшемся наступлении русских войск под Красником. 1 сентября SL-2 выполнил очень успешную разведку в районе Лодзь — Петраков. Бомбами, пулеметным огнем и разведкой дирижабли поддерживали австро-венгерскую армию в боях за Холм и Люблин. С августа по октябрь они часто бомбардировали русские крепости и железнодорожные станции Белостока, Лыка, а также Мульдзена, Варшавы и Млавы.

Гражданский дирижабль «Саксония» провел ряд очень удачных налетов на русские города и, в частности, на форты Ломуси.

24-25 сентября 1914 года к боевой работе на русском фронте подключился Z-IV, который, вылетев из Кенигсберга, выполнил налет на Варшаву, а позднее — на Лык, где получил множество пробоин.

Результаты первых боевых полетов дирижаблей были вполне успешными, однако командование требовало поставки в район боевых [181] действий более совершенных воздушных кораблей.

В январе 1915 года во время налета на Либаву был потерян нежесткий дирижабль PL-19.

10-11 марта и 15-16 апреля 1915 года LZ-34 (базировался в Лигнице) и Z-XI (Позен) предприняли ряд атак на Варшаву, но ни одна из них не была доведена до логического конца из-за плохих метеоусловий над городом. Затем они бомбили Гродно, Ковно и другие крепости. LZ-34 был сбит русской армией в мае над Ковно.

17 марта 1915 года Z-XIII, совершив длительный перелет, напал на Кале.

LZ-17 предпринял 9 августа из Кенигсберга налет на Вильно. 10 августа 1915 года, пройдя 1200 км, LZ-79 отбомбился по Брест-Литовску.

В мае 1915 года, в с связи со стабилизацией Западного фронта, Z-XII Лемана и LZ-39 переброили на Восточный фронт, в Польшу. Эти дирижабли стали базироваться в Алленштейне и обслуживали армию Кольвица, находившуюся в районе Нарева. «Наша главная задача, — писал Леман позднее, — состояла в том, чтобы держать в напряжении отступающего противника и прерывать его железнодорожное сообщение так, чтобы он не мог ускользнуть и задохнулся в «немецких объятиях». В то время как «Саксония» и LZ-39 действовали против русских крепостей, Леман и его Z-XII атаковали основную железнодорожную магистраль Варшава — Вильно.

В июле 1915 года Z-XII бомбил железнодорожные узлы в прифронтовой области и выполнил несколько налетов на Белосток, Малкин, Столбцы и Лунинец. В отдельные дни он сбрасывал на русские города по 1500-3000 кг бомб. За первые десять дней августа 1915 года корабль совершил 18 боевых вылетов и сбросил около 9000 кг бомб. 11 августа дирижабль в районе Осовца был поврежден огнем с земли и отправлен на ремонт. После устранения повреждений из Кенигсберга, а затем из Варшавы Z-XII выполнил ряд налетов на Виленский железнодорожный узел.

Когда начало зимы и недостаток свежих подразделений остановили продвижение Гинденбурга, Леман вернулся обратно на Запад. Он получил под свое командование новый корабль — LZ-90. (Фактически его заводской номер был 60, но уже начиная с LZ-42 армия начала добавлять число «30» к заводскому номеру дирижаблей. Идея состояла в том, чтобы ввести в заблуждение британцев относительно действительного количества воздушных кораблей.) LZ-90 был быстрее и больше, чем любой из предыдущих дирижаблей Лемана. На этом современном летательном средстве он и его товарищи [182] смогли приступить к наиболее интересной и вместе с тем самой опасной части воздушной войны — бомбардировкам Лондона.

LZ-39, позднее переброшенный в Шнейдемюль, совершил несколько налетов на Ровно. В августе он бомбил Новогеоргиевск и Новоминск, сбросив на них по 500 кг бомб. 13-14 октября 1915 года цеппелин атаковал Ковно, обрушив на него 1000 кг бомб. 7 декабря дирижабль попал под сильный шрапнельный огонь под Ковно, в результате чего был разбит один из двигателей. Пришлось совершать в районе Лыка вынужденную посадку.

SL-7 бомбил Двинск и Верден. Осенью LZ-88 бомбардировал гидростанцию в Руно.

10-11 августа 1915 года LZ-89, базировавшийся в Позени, сбросил 1500 кг бомб на Брест-Литовск и сразу после этого бомбардировал Ковель, пройдя 1350 км. 25-26 августа LZ-89 повторил нападение на Брест-Литовск, обрушив на железнодорожный вокзал 1100 кг бомб.

В октябре того же года LZ-85, базировавшийся в Алленштейне, сбросил около 12 000 кг бомб на мосты и железнодорожные пути в районах Двинска, Минска и Риги. Он совершил 15 и 16 ноября налеты на Двинск и сбросил 3600 кг бомб. В феврале 1916 года им была произведена бомбардировка Ковно, куда он вскоре и перебрался после взятия этого города немецкими войсками. Из Ковно LZ-86 бомбил Минск, Речицу, Двинск и железную дорогу Минск — Молодечно. За первые 5 полетов этого года он сбросил на русские города 9600 кг бомб.

Анализируя боевую деятельность воздушных кораблей в России, можно сделать ряд общих выводов о тактике и стратегии их применения. Во время налетов на Англию перед дирижаблями ставились следующие задачи: нарушить ритмичную работу промышленных центров страны, уничтожить важные военные объекты, деморализовать население и отвлечь с фронтов боевые технические средства, необходимые для воздушной обороны. В России, с ее необъятными просторами и крайней удаленностью промышленных центров от линии фронта, в качестве главной цели нападения для дирижаблей выдвигались железные дороги и военные объекты вблизи линии фронта.

Война на Балтике

На Балтийском море основной деятельностью воздушных кораблей была разведка и патрулирование. Цеппелины практически полностью освободили корабли флота, которые стояли в готовности на своих базах, от разведки и тем самым сэкономили большое количество горючего, в котором Германия испытывала крайнюю нужду. Работали дирижабли в этом регионе весьма интенсивно.

LZ-111, который был передан флоту в мае 1917 года, за короткий срок выполнил 7 полетов и прошел 5614 км.

LZ-113, начавший работу одновременно с LZ-111, за 15 полетов пролетел 12 305 км. [183]

LZ-98, переданный вместе с LZ-111 и LZ-113, выполнил 15 полетов и прошел 11 982 км.

L-25 (бывший армейский LZ-88) выполнял боевые задания в Балтийском море, производя разведку в направлении острова Готланд (Швеция) и до Финского залива. С июня до августа 1916 года он за 14 полетов прошел 8763 км; принял активное участие в операции по высадке десанта на остров Эзель (Сааремаа).

Устаревший полужесткий дирижабль M-IV отличился в сентябре 1916 года, пустив на дно в Балтийском море русскую подводную лодку. Приведем выдержки из рассказа штурвалиста Йогана Брама, в котором описывается эта история.

«В сентябре 1916 года наступил наконец и для нас «большой день». В одно утро, в 4.30, мы поднялись в воздух. Была прекрасная погода. Небольшие кучевые облака и почти спокойное море. Мы должны были идти на Фемарн-Гедзер вплоть до минных заграждений Копенгагена и затем у шведского берега взять курс на Борнгольм.

По пути в Борнгольм мы получили по радио сообщение, что утром наш торпедный катер обнаружил подводную лодку противника. Далее указывались ее координаты, а затем и приказ — найти и уничтожить. Наш командир капитан фон Иена приказал дать двигателям полный ход.

Около 12.00 мы пришли на указанное место и почти 2 часа крейсировали в этом районе, до изнеможения напрягая зрение, вглядываясь в воду. Но решительно ничего не было видно. Балтийское море было мертво. Только на горизонте, у Копенгагена, через бинокль можно было рассмотреть мельчайшие точки германских заградительных катеров.

Подобно хищной птице кружились мы на высоте 300 м. Я стоял на руле направления и внезапно прямо перед собой увидел маленькое масляное пятно, всплывшее из синевы моря. Возбужденный, я вскрикнул: «Капитан, там подводная лодка!» И пять человек в пилотской гондоле впились глазами в поверхность моря. Действительно, скоро из волн вынырнула маленькая тросточка, «спаржа», как говорят моряки, — перископ!

Лодка медленно шла в погруженном состоянии, и только перископ отбрасывал небольшой бурун. Теперь нельзя было терять времени! «Полный ход! Руль право на борт!» — передал сигнал машинный телеграф. Мы сделали большой заход, чтобы приготовиться к нападению. Я должен сознаться — это был драматический момент. Мы описали почти круг, ветер нас сносил. Между тем масляное пятно стало шире и больше. Перископ поднялся выше над водой. Подводная лодка, видимо, нас не заметила. Дальше все разыгралось в течение нескольких секунд. Наш вахтенный офицер, лейтенант Кареубер, не отрывал глаз от прицела бомбосбрасывателя. Ясно и коротко, но с легкой дрожью в голосе передавал он мне свои команды: «Пять градусов право на борт, так держать!» Правую руку он держал на маленьком рычажке бомбосбрасывателя. Раздалась команда: «Бомбы товсь!» Я выглянул на мгновенье в окно и увидел, что подводная лодка вынырнула еще [184] больше. Теперь она была ясно видна от носа до башни. Перископ находился как раз передо мной. В этот момент лейтенант Кареубер крикнул: «Так держать! Внимание, даю бомбы!» Он нажал на рычаг. Прошли бесконечные секунды. Я на мгновение бросил руль и выглянул вниз. Бомбы легли в трех метрах от правого и левого борта подводной ходки. Два исполинских сверкающих каскада взметнулись вверх А за ними — черные облака дыма. Наши бомбы были снабжены замедлителями; они взорвались под водой, непосредственно у корпуса лодки. Мы почувствовали ужасное сотрясение дирижабля. От подводной лодки ничего не осталось. Лишь масляное пятно стало гигантски разрастаться, так как масло в огромном количестве устремилось на поверхность моря. Лодка и экипаж погрузились вниз. Трагедия под водой. Там, в глубине, водяной смерч погасил человеческие жизни. Это была война!»{4}

Интенсивность работы дирижаблей на Балтике хорошо иллюстрируется таблицей.

Годы	Разведполеты	Количество бомбардировок русской территории
1914	14	—
1915	51	2
1916	62	26
1917	76	13
1918	17	—

Однако, если на сухопутном фронте дирижабли встречали хотя бы минимальное сопротивление со стороны русских войск, то на Балтике оно полностью отсутствовало.

Германское командование, помня об эффективности налетов на Лондон, стремилось деморализовать население и войска (уже зараженные бациллой неповиновения властям) интенсивными бомбардировками. Тем самым оно хотело разрушить тыл русской армии — это была стратегическая и вполне выполнимая задача.

Для выполнения этой задачи было выделено несколько дирижаблей. Подготовка к налетам началась в конце 1916 года. Впервые напасть на Петроград в декабре 1916 года попытался LZ-98. Ранним утром он взял курс на столицу России, но на подлете к ней встретил мощный циклон и стал обледеневать. Пришлось возвращаться на базу.

Позднее база дирижаблей была переведена из Ковно в Вайноден (Курляндия). Немцы решили тщательно подготовиться к следующему налету и особое внимание обратили на организацию метеослужбы. В дополнение ко всему, в это же время им удалось вскрыть шифр русских метеосводок.

В очередной полет на Петроград был отправлен L-38, который благополучно достиг финского берега и здесь был настигнут штормом. Дирижабль быстро обледенел и только сброс всего балласта дал ему возможность долететь до берега и совершить вынужденную посадку на лес.

Последним переданным армии дирижаблем стал LZ-120 (LZ-90 — по нумерации завода), цеппелин серии «r». После того как морские цеппелины не смогли осуществить [185] эту задачу, в марте 1917 года LZ-120 перебазировался в Ковно. Планировалось, что он сможет выполнить эту задачу, сбросив на столицу России 7 тонн бомб. Налет, однако, опять из-за плохой погоды не удался — Бог хранил Петроград.

Базируясь в Зеераппене, LZ-120 часто отправлялся на патрулирование и в разведку в акваторию Балтийского моря. Обычно полет продолжался сутки, затем команда отдыхала и, через 24 часа, — опять в путь. В каждом полете, независимо от его назначения, командир корабля (известный аэронавт Леман) много экспериментировал в маневрах и испытывал новое оборудование, поэтому команда, состоявшая из 28 человек, работала без смены все 24 часа и по праву считалась лучшей в дивизионе.

Огромный практический опыт и желание выжать из воздушного корабля все его возможности, подвигнули Лемана на проведение очередного масштабного эксперимента. Теретически, исходя из максимально возможной загрузки горюче-смазочными материалами (20 000 кг), взяв на борт штатный экипаж (2250 кг), балласт (3500 кг) и стандартный комплект вооружения (4500 кг), LZ-120 мог продержаться в воздухе около 100 часов. И Леман решил на практике проверить теорию.

Вылетели в полночь 26 июля 1917 года. Корабль был настолько перетяжелен, что едва смог преодолеть возвышенность в окрестностях Кенигсберга. Команда была разделена по вахтам, а отстоявшие ее обязаны были ложиться в гамаки и спать. Был установлен такой же порядок, как на морских судах; единственное отличие состояло в том, что вахт было 3, а не 4. Мотористов также привлекли к вахтенной службе, так как из шести моторов большей частью работали только три. Была поставлена задача определить, сколько времени сможет выдержать такую службу нормальная команда, состоящая из двух смен.

Первые два дня вахта продолжалась восемь часов с восьмичасовым отдыхом. Следующие два дня были четырехчасовые вахты, а затем — шестичасовые. Оказалось, что все методы могут достаточно легко применяться на практике. Пища состояла из обычного военного пайка, выданного на руки на все время полета. Суп и кофе были в термосах, но на дирижабле все же имелись две кухонные плиты, работавшие на выхлопных газах двигателей. В командном помещении стояла электрическая плитка, на которой варили яйца и кофе. Для экипажа на борту корабля был устроен душ, состоявший из резинового таза и ведра над головой.

В отличие от морской практики, для командира воздушного корабля были также установлены регулярные вахты. Но, как говорил Леман, на летящем дирижабле ситуация меняется очень быстро, поэтому всегда требовалось вмешательство командира, хотя бы на одну-две минуты, даже когда он отдыхал. В результате, в конце полета Леман был утомлен больше, чем все остальные.

Крейсирование над морем проходило в самых разных погодных условиях — и в солнце, и в дождь, и в грозу, и в туман. Сила ветра колебалась [186] от 25 до 40 миль в час. Два раза вибрация в одном из моторов была настолько велика, что срезало болты на фланцах вала воздушного винта. Мотористам приходилось далеко вылезать на подмоторные рамы, чтобы закрепить новые болты.

В полдень 23 июля с дирижабля заметили подводную лодку, стоявшую на дне в мелкой воде. Однако попытка ее атаковать не удалась — налетел дождевой шквал и подлодка ушла. На другой день, заметив плывущие бревна, командир объявил боевую тревогу и сбросил на них четыре бомбы, одна из которых попала в цель. На корме находилось очень удобное место для принятия солнечных ванн — платформа для пулеметчиков. Она была хорошо защищена от ветра, и там было удивительно тихо, только вдалеке слышался почти неразличимый рокот моторов. На верхней платформе дирижабля было очень ветрено. Спали в гамаках, подвешенных в коридоре, причем командирское место находилось у лестницы, ведущей к гондоле управления, чтобы в случае необходимости он мог быстро оказаться на своем посту. Связь с базой поддерживалась по радио, оттуда передавались и сводки о погоде. Ежедневно на основании этих сводок четыре раза составлялись метеорологические карты.

Полет продолжался 101 час, и 31 июля в 4.40 утра дирижабль прибыл в Зеераппен, имея на борту горючего еще на 36 часов. Только штормовая погода и неблагоприятный прогноз на ближайшие дни заставили командира вернуться на базу. Однако поставленная задача была выполнена блестяще. Корабль преодолел за это время 6105 км. Всего в семнадцати полетах цеппелин прошел 35 399 км.

После февральской революции активность немецких дирижаблей на русском фронте резко упала, и в дальнейшем попыток бомбить Петроград больше не предпринималось. Да и нужда в этом практически отпала — русский фронт повсеместно стал разваливаться.

Подводя итоги деятельности немецких дирижаблей на Восточном фронте, можно сделать однозначный вывод, что их боевая работа по известным причинам была гораздо интенсивнее, чем на Западе. Это подтверждает и статистика сброшенных бомб за период войны, которую мы приведем далее.

Румынский поход 1916-1917 годов позволил армейским воздухоплавательным частям приобрести ценный опыт ведения боевых действий в горных условиях. 24 сентября 1916 года LZ-81 и 1 ноября 1916 года LZ-97, базировавшиеся в Темешваре, произвели налет на Бухарест. LZ-97 несколько раз пытался напасть на военные базы Италии и Албании, но без особого успеха.

Ночные действия дирижаблей в этих малонаселенных районах затруднялись тем обстоятельством, что на земле было очень мало световых ориентиров и приходилось держаться вблизи Дуная, русло которого хорошо просматривалось сверху. К этому следует добавить, что румыны быстро научились великолепно затемнять свои города и поселки. [187]