О большом конструкторе маленького самолета
В Москве, в Малом Пионерском переулке на фронтоне дома № 5 прикреплена мемориальная доска с барельефом Николая Николаевича Поликарпова, умершего 30 июля 1944 года.
В тот день Совет Народных Комиссаров Союза ССР и Центральный Комитет ВКП(б) с глубоким прискорбием известили всю страну о смерти этого выдающегося русского конструктора самолетов.
Его память была увековечена учреждением стипендий в Московском авиационном институте и решением об установлении памятника на родине Поликарпова. Тогда же состоялось и решение правительства о присвоении имени конструктора самолету У-2, на котором в те дни советские летчики совершали героические дела на фронтах Великой Отечественной войны.
На квартире, в бывшем кабинете Николая Николаевича сохранился прежний порядок. Как и при жизни Поликарпова, на письменном столе лежит несколько фотоальбомов со снимками почти всех созданных им самолетов — от маленького У-2 до тяжелого бомбардировщика, а на книжном шкафу стоит модель самолета У-2, любовно сделанная модельщиками опытного завода, где долгие годы работал Н. Н. Поликарпов.
Николай Николаевич родился 8 июля 1892 года в селе Георгиевском, Ливенского уезда, Орловской губернии, в семье сельского священника.
Николай Николаевич сначала учился в духовном училище в Ливнах, потом перешел в Орловскую духовную семинарию. На пятом году обучения Поликарпов ушел из семинарии и решил сдать экстерном экзамен на аттестат зрелости. Выдержав, экзамен, Николай Николаевич поступил в Петербургский политехнический институт. [68]
Занимаясь на механическом отделении института, Поликарпов одновременно зачислился на курсы воздухоплавания и авиации, открытые в 1912 году при кораблестроительном отделении того же института. Это были первые в России теоретические курсы по этой отрасли технических наук.
На курсах Поликарпов в течение двух лет успешно выполнил учебные проекты аэростата, дирижабля, моноплана и др.
Интерес к авиации у Поликарпова возник еще в 1910 году, когда на ипподроме в Орле он впервые увидел полеты русского авиатора-спортсмена Сергея Уточкина. Как ни примитивны были эти полеты, они производили большое впечатление на людей, впервые видевших своими глазами, как аппарат тяжелее воздуха отрывается от земли и летит.
В начале 1916 года Поликарпов одновременно получил диплом инженера-механика и свидетельство об окончании курсов авиации и воздухоплавания.
Как же он сумел это сделать?
Об этом Николай Николаевич впоследствии сам рассказывал:
«Мое здоровье выдержало бешеную работу на двух отделениях института, как раньше оно выдерживало прохождение семинарского курса и одновременную подготовку к экзаменам на аттестат зрелости потому, что физический труд в детские голы, затем гимнастика в семинарии, в институте закалили меня, а школа воспитала во мне чувство ответственности, трудоспособность, простоту в образе жизни. В то время все братья и сестры мои — семь человек — учились, и отец с матерью отказывали себе во всем, чтобы содержать нас. Мы это понимали и учились из всех сил...»
К этому следует добавить, что Николай Николаевич не только слушал лекции и изучал авиацию по учебникам, — он постоянно изучал источники, приходил к самостоятельным выводам и вышел из института широко и разносторонне образованным инженером.
По окончании института Н. Н. Поликарпов был направлен на Русско-Балтийский воздухоплавательный и авиационный завод в Петербурге, где вскоре занял место заведующего производством.
На Русско-Балтийском заводе в это время строились тяжелые воздушные корабли типа «Илья Муромец» — прототип современных тяжелых бомбардировщиков. Это дало возможность Поликарпову пройти хорошую практическую школу самолетостроения. Николай Николаевич уже тогда презирал [69] увлечение русских заводчиков заграничными аэропланами и отстаивал необходимость выпуска своих, отечественных самолетов.
В 1918 году Русско-Балтийский завод почти не работал, и Поликарпов перешел на работу в заводской отдел Управления военно-воздушных сил. В марте этого же года, после переезда правительственных учреждений в Москву, он также покинул Петроград.
В Москве Николай Николаевич был назначен начальником технического отдела 1-го авиационного завода (бывший «Дукс»). Шла ожесточенная гражданская война. Фронт требовал самолетов. Завод должен был изготовить боевые машины, хотя бы для одного отряда. Поликарпов напряг все усилия и помог коллективу завода добиться выпуска самолетов для двух отрядов. Самолеты немедленно отправляли на фронт.
На заводе тогда работали по лицензиям заграничных фирм. Здесь находились «Ньюпоры», «Фарманы» и другие заграничные самолеты. Но Поликарпов не следовал слепо ни английским, ни французским образцам. Он все делал по-своему, начиная от винта и кончая установкой на самолете вооружения.
Два года проработал Поликарпов на авиационном заводе и в течение этого времени не оставлял мечты о выпуске отечественного самолета. И когда в 1922 году стал вопрос о [70] необходимости дать армии истребительную авиацию, он твердо решил создать истребитель своей конструкции.
Вопреки распространенному в то время мнению, что самолеты-истребители должны строиться по схеме биплана, т. е. с двумя несущими поверхностями, Н. Н. Поликарпов пошел своим путем и создал истребитель-моноплан — боевую машину с одной свободнонесущей поверхностью. Конструктор исходил при этом из того, что для самолетов класса истребителей требуется прежде всего большая скорость. Истребитель Поликарпова достиг большой по тому времени скорости — 245 километров в час.
Эту машину Н. Н. Поликарпов проектировал совместно с А. А. Поповым и М. В. Косткиным. При испытании самолета произошла авария. Тогда Поликарпов при помощи конструкторов К. А. Ушакова и Б. Н. Юрьева и летчиков-испытателей А. И. Жукова и М. М. Громова построил второй вариант того же истребителя. В июне 1925 года эта машина была пушена в серийное производство и пошла на вооружение Военно-Воздушных Сил.
В том же 1925 году Н. Н. Поликарпов был назначен начальником отдела опытного самолетостроения 1-го авиационного завода.
Несмотря на сопротивление ряда конструкторов, Николай Николаевич выступил в защиту коллективного метода конструирования самолетов. Возражая своим противникам по этому вопросу, Поликарпов говорил:
«В моторе и самолете тысяча деталей. Десятки тысяч часов понадобятся кустарю-одиночке, чтобы он сам сконструировал самолет. На это не хватит целой человеческой жизни. А разве наша промышленность, наша Красная Армия может столько ждать?»
А в одной из своих статей он писал:
«Есть конструкторы, которые опасаются, как бы коллективная работа не послужила иллюстрацией к знаменитой басне Крылова: «Лебедь, щука и рак».
Исходя из того, что нет совершенно одинаковых людей, они считают, что их никто ни в чем заменить не сможет... Это тоже разновидность зазнайства и чрезмерного самомнения, которое в большинстве случаев приводит к конструктивной близорукости и кустарщине...
Я постоянно работаю с коллективом и уже сейчас имею ряд помощников, которым я могу доверить крупную ответственную работу, и они ведут ее совсем неплохо». [71]
Этой точке зрения Николай Николаевич оставался верен всю свою жизнь.
Оригинальность архитектурного стиля Поликарпова как конструктора особенно резко сказалась на истребителе И-16, созданном им в 1933 году. Это был моноплан, развивавший скорость 390 километров в час. Когда позже на нем был поставлен новый мотор М-25, скорость машины поднялась до 431 километра в час. В то время это был самый быстроходный самолет в мире.
Предшественник И-16, также сконструированный бригадой Поликарпова, — истребитель И-15 отличался чертами, свойственными конструкторскому стилю Поликарпова — законченностью внешних форм, большой маневренностью, самолет И-15 на высоте 1000 метров делал полный круг в одной плоскости за восемь с половиной секунд.
На самолетах И-15 и И-16 впервые в нашей практике броневая защита была поставлена позади летчика.
При испытании самолета И-16 был разрешен очень важный вопрос о выходе самолета из штопора. В разрешении этой проблемы Поликарпову помогло его поразительное аэродинамическое чутье. Большинство теоретиков аэродинамики придерживалось тогда мнения, что невыход самолета из штопора объясняется слишком большим горизонтальным хвостовым оперением самолета и поэтому рекомендовало не развивать горизонтального оперения. Поликарпов поступил наоборот: истребитель И-16, в отличие от И-14, имел мощное горизонтальное хвостовое оперение. Испытывавший машину В. П. Чкалов убедительно доказал, что самолет И-16 выходит из штопора при любых условиях, между тем как самолет И-14, имевший небольшое горизонтальное оперение, попав в штопор, едва мог вырваться из него.
В 1925 году Поликарпов построил самолет для перелета Москва — Пекин, а затем гидросамолет Р-1. В 1928 году он сконструировал и построил самолет Р-5 — разведчик и ближний бомбардировщик. Эта машина имела большой успех на международном конкурсе, объявленном иранским правительством.
В 1929 году Р-5 пошел в серийное производство, а в 1934 году в период челюскинской эпопеи первые Герои Советского Союза В. С. Молоков, Н. П. Каманин и М. В. Водопьянов на этой машине вывезли большую часть челюскинцев со льдины на землю. Эта же машина под названием П-5 работала в Гражданской авиации как почтовая. [72]
К 1928–1929 годам относится и создание Поликарповым своего шедевра — учебной машины У-2, ныне носящей его имя. Об этой знаменитой машине, пережившей своего творца, мы уже так много рассказали, что здесь почти нечего добавить. Стоит только отметить, что инициатором многочисленных усовершенствований, превративших этот учебный самолет в грозный для врага ночной бомбардировщик, был сам Н. Н. Поликарпов.
Один из ближайших помощников Н. Н. Поликарпова, работавший с ним с самого основания его конструкторской бригады, Борис Николаевич Фадеев рассказывает:
«Вместе с Николаем Николаевичем я разъезжал по заводам, выпускавшим У-2 для фронта. Надо удивляться необычайной работоспособности Николая Николаевича. По нескольку раз. в ночь он заходил в цехи. Присутствие прославленного конструктора подбадривало рабочих, и ночная работа шла успешнее.
Именно по инициативе Поликарпова на всех заводах серийного выпуска У-2 был введен поточный метод. Особое внимание Николай Николаевич обращал на унификацию деталей и перевел их на штамповку, что увеличило и удешевило выпуск самолетов».
Особенное значение Николай Николаевич придавал улучшению летных данных машины. Он ввел дополнительное облегчение рулевого управления, чтобы облегчить посадку при перегрузке самолета. Затем он ввел винт переменного шага и тормозное колесо, что прибавило скорость и еще уменьшило пробег при посадке.
До последних дней своей жизни Николай Николаевич не переставал думать о новых и новых усовершенствованиях для, У-2. Некоторые из них были реализованы уже после его смерти. Когда наши войска перешли границы Восточной Пруссии, на самолетах По-2 была оборудована радиостанция, которая с высоты в тысячу метров передавала фашистам ультиматум о сдаче в плен. Голос этой радиостанции был слышен в радиусе двенадцати километров.
Тридцатые годы были особенно плодотворными в деятельности Н. Н. Поликарпова как конструктора и строителя самолетов. Огромное внимание партии и лично товарища Сталина к вопросам авиации вообще и, в частности, к организации конструкторского дела было источником творческого вдохновения: для всех авиаконструкторов, и в том числе для Н. Н. Поликарпова. Призывы товарища Сталина к тому, чтобы наши летчики летали выше всех, быстрее всех и дальше всех, встретили горячий [73] сочувственный отклик в сердце Н. Н. Поликарпова. Эти лозунги соответствовали его смелому новаторству, его революционным тенденциям в конструкторском деле.
Особенно большое впечатление на Николая Николаевича произвела его личная встреча с товарищем Сталиным в 1935 году. Свой рассказ об этой встрече, помещенный в газете «Правда» 7 ноября 1935 года, Поликарпов озаглавил одним выразительным словом: «Стиль». Вот что писал Николай Николаевич в этой статье:
«Сталин приехал на аэродром в полдень. Это было 2 мая, на другой день после парада на Красной площади, в котором участвовала и авиация.
Мое место было на правом фланге, среди работников авиационной промышленности. Недалеко от нас, построенные в одну линию, стояли наши самолеты; среди них были и моей конструкции. Мимо проходил товарищ Сталин, здороваясь со всеми. Из строя меня вызвал заместитель начальника ГУАП и представил Сталину.
— Это Поликарпов, — сказал он и, показав рукой на машину, добавил, — вот его творчество!..
Сталин не стал меня расспрашивать об этих, уже созданных машинах, — полагаю, что все они были ему неплохо знакомы, — просто и деловито он расспрашивал меня о планах моих будущих работ. Внимательно слушал, затем снова спросил:
— Над чем дальше будете работать?
И, не теряя времени, сам выдвинул передо мной проблему создания новой скоростной машины. С присущей ему четкостью и конкретностью Сталин определял скорости и потолок этой будущей машины. Прощаясь, наметил и сроки выполнения этого задания.
Беседа продолжалась недолго. Позже, уже проектируя эту новую машину, я много раздумывал над сталинским стилем и размахом, с которыми он ставил конструкторскую задачу.
Задание это не было узким — оно охватывало всю сумму проблем самолета в целом. Масштабы, серьезность и глубина, которые сказались в самом сталинском подходе к разрешению этой новой проблемы, — вот что врезалось в мое сознание.
Двадцать лет я работаю в авиационной промышленности, — пишет далее Поликарпов. — За это время я спроектировал десятка два машин. И сталинское трудное задание особенно захватило меня своим творческим размахом. Вообще говоря, такое задание — предел желания для всякого конструктора. Коллектив инженеров и рабочих немедленно приступил к реализации этого комплексного задания. [74]
Мы уже прошли период исканий и многочисленных испытаний, определили данные этого самолета, уже ведем непосредственные работы.
Сталин учит нас, инженеров-конструкторов, обладать большим техническим риском в решении новых задач и видеть каждую новую проблему не только с узкой, чисто технической точки зрения, а шире и всеобъемлюще.
Каждый раз, когда нам надо преодолевать в своей конструкторской работе различные препятствия, мы вспоминаем о сталинском стиле работы — его настойчивости, целеустремленности, стиле, который становится ведущим в нашей стране, — революционная смелость в постановке новых задач, размах, соединяющийся с конкретной деловитостью».
Реальным ответом на беседу с товарищем Сталиным была дальнейшая работа Николая Николаевича над развитием найденного им типа истребителя. Поликарпов спроектировал моноплан И-17, на котором была впервые установлена пушка, стреляющая через вал мотора.
За десятилетие, с 1933 по 1943 год, Н. Н. Поликарповым и его конструкторским коллективом было сконструировано и построено свыше 70 военных самолетов. Кроме уже упомянутых выше истребителей И-15, И-16, И-17, обладавших рекордными для своего времени скоростями и мощным вооружением, Поликарпов создал еще двухмоторный истребитель — пикирующий бомбардировщик (1936 год), истребитель И-153 (модифицированный И-15), прозванный нашими летчиками «Чайкой».
В годы войны Поликарповым были созданы: тяжелый бомбовоз, планер-бомбовоз, реактивный истребитель (незаконченный из-за смерти) и ряд боевых вариантов У-2.
Многие из этих самолетов Николай Николаевич значительно усовершенствовал.
За некоторые усовершенствования Н. Н. Поликарпову пришлось выдержать весьма энергичную борьбу, в особенности за установку синхронного пушечного вооружения, против которого возражали многие организации. Вопрос был решен в положительном смысле только после личного вмешательства товарища Сталина.
Новаторство Н. Н. Поликарпова в конструировании новых боевых самолетов исходило из двух источников — из его горячего советского патриотизма и из глубокого понимания стратегии и тактики современной войны.
«Будущая война, — рассуждал Поликарпов, — будет войной танков. Против танков нужно создать мощное оружие, которое [75] способно было бы наносить им сокрушительные удары с воздуха». И Поликарпов проектирует новый тип самолета, придавая ему такую форму и снабжая таким вооружением, чтобы он действительно стал грозой танков.
За три месяца до нападения фашистской Германии на СССР, 21 марта 1941 года в газете «Красная Звезда» была опубликована статья Н. Н. Поликарпова под заглавием: «Современный боевой самолет». Эта статья замечательна тем, что в ней автор подводит некоторые итоги своей 25-летней конструкторской деятельности, подтверждает правильность своего организационного принципа в конструировании самолетов и определяет ближайшие задачи советской авиационной промышленности. В этой статье Н. Н. Поликарпов встает перед читателем и как крупный советский хозяйственник, и как большей советский патриот, и как выдающийся советский авиаконструктор с широким кругозором и разносторонней эрудицией.
Вот что писал Николай Николаевич в этой статье:
«... Мы строим самолеты не для абстрактных теоретических изысканий, а для действенной, несокрушимой обороны Советского Союза. Следовательно, мы обязаны не только добиваться отличного качества самолетов, но и строить их в весьма значительных количествах».
Приведя затем данные о громадном размахе авиационного военного строительства, намечаемого в США и в других капиталистических странах, Н. Н. Поликарпов ставит вопрос: что требуется в этих условиях от авиационной промышленности страны Советов, от советских авиационных конструкторов? И отвечает:
«Так проектировать и рассчитывать самолет, так разрабатывать его технологию, чтобы максимально обеспечить массовый выпуск машин, т. е. перейти на массовое производство.
Эта сложная задача, — продолжает автор, — по плечу только большому, хорошо организованному, дружному, высококвалифицированному и очень культурному техническому коллективу. И счастлив конструктор, могущий создать такой коллектив, воспитать его и дружно с ним работать. Тогда конструируемая им машина бесспорно обрабатывается во всех отношениях и направлениях. В итоге удается получить самолет, который не только может удовлетворить требованиям сегодняшнего дня, но — что самое важное! — поддается модификации. Такому самолету не угрожает быстрое техническое устарение; подвергаясь небольшим изменениям конструктивного характера, он приобретает новые свойства, позволяющие ему держаться долгое время на вооружении. [76]
Последнее важно еще и потому, что современные самолеты стоят очень дорого, а воздушный флот численно весьма велик. Перевооружение воздушных сил в таких условиях является очень серьезным делом и с точки зрения финансовых, экономических соображений. Поэтому создание самолета, способного» быть модифицированным, т. е. «на ходу» перестроенным применительно к требованиям технического прогресса, — задача первостепенной государственной важности.
Разрешение такой задачи посильно лишь для передового, очень опытного, спаянного коллектива. Мне посчастливилось в жизни: я не раз работал в таких коллективах. Моя конструкторская деятельность началась давно, еще в годы первой империалистической войны, и продолжается до сих пор. За эти двадцать пять лет было сконструировано очень много машин. Значительная часть их пошла в дело. Вести работу приходилось в больших масштабах и над самыми различными объектами — от неуклюжих и неповоротливых первенцев военной авиации и до современных скоростных самолетов.
В нашей области, больше чем в любой другой, оправдываются слова великого Сталина о том, что кадры решают все. Лично я полностью ощущаю все глубокое значение этих слов, когда нахожусь в повседневном творческом общении с коллективом, в котором я работаю вот уже десять лет».
Тот факт, что Н. Н. Поликарпов, подводя итоги своей 25-летней работы, счел нужным подчеркнуть огромное значение спаянной коллективной работы, что он не выпячивает своей, личной роли в коллективе, лучше всего характеризует его как советского государственного и хозяйственного деятеля.
Свою статью Н. Н. Поликарпов заканчивает так:
«Приложив все усилия, мобилизовав все наши способности, всю нашу волю, мы надеемся с помощью партии, правительства и постоянно помогающего нам великого вождя народов товарища Сталина успешно ответить на поставленные перед нами задачи и полностью обеспечить оборону страны социализма в воздухе».
Мы знаем теперь, что эти слова не остались просто декларацией, а стали реальностью. Достаточно вспомнить заявление товарища Сталина в речи на предвыборном собрании избирателей Сталинского избирательного округа г. Москвы 9 февраля 1946 года о том, что наша авиационная промышленность в течение последних трех лет войны производила до 40 тысяч самолетов ежегодно. В этих 40 тысячах немалая доля приходится и на самолеты конструкции Поликарпова, в том числе на его модифицированные По-2. [77]
У каждого конструктора своя лаборатория творчества. Творческие методы Н. Н. Поликарпова сводились в основном к следующему.
Машину он обдумывал вчерне, не вдаваясь сначала в подробности. Он вынашивал в себе образ машины, и только тогда, когда он у него созревал, брался за карандаш.
Дав общий набросок самолета, Поликарпов компоновку отдельных деталей поручал своим сотрудникам по конструкторскому бюро. Прежде всего намечался вес самолета. Вес определялся на основе тактико-технического задания — вооружения, бомбовой нагрузки и прочего оборудования.
Когда вес самолета был определен, Николай Николаевич приступал к подбору мотора. Этому моменту Поликарпов придавал огромное значение. Почти на всех его боевых машинах устанавливались моторы воздушного охлаждения. Николай Николаевич исходил при этом прежде всего из необходимости защитить летчика от огня: если неприятельская пуля пробьет один-два цилиндра такого мотора, летчик сможет уйти безопасно, но если то же случится с мотором водяного охлаждения, он выйдет из строя, и летчику грозит опасность.
Как только определялся вес самолета, Поликарпов уже ясно представлял себе его геометрические размеры — он набрасывал эскиз общего вида самолета. Архитектура самолета была существенным элементом его проектировочной работы. В архитектурном оформлении самолета он был очень скуп, не допускал никаких излишеств: «Техника строга, — говорил он своим помощникам, — она не допускает никаких вольностей».
После того, как общие черты машины отшлифовывались, начиналась стадия составления рабочих чертежей.
Машину строили обыкновенно в одном-двух летных экземплярах и одном — для статических испытаний прочности.
Н. Н. Поликарпов был горячим сторонником тесной связи конструктора с производством. Он считал, что конструктор обязан облегчить предприятию выполнение строительных задач, не создавать производственных трудностей, не вызываемых интересами технического прогресса. «При этом, — писал он в одной из своих статей, — конструктор обязан мыслить и экономически. Он обязан считаться со снабженческой базой того или иного производства, с ценами на сырье. Он должен оперировать материалом, имеющимся в стране, стандартным материалом, который легче всего получить».
Эти мысли характеризуют Н. Н. Поликарпова как хозяйственника, строго стоящего на страже интересов государства. [78]
Николай Николаевич требовал, чтобы конструктор в процессе производства сам выявлял и исправлял недостатки своей конструкции. Он осуждал тех конструкторов, которые переадресовывали эти функции производственникам. «Такие конструкторы, — писал он в той же статье, — забывают, что какая-нибудь мелочь может поставить под сомнение весь их кропотливый: труд, что из-за какого-нибудь болта, ушка и т. д. целая машина может отказать в работе и оказаться скомпрометированной. Конструктор должен не только хорошо конструировать, но и хорошо доводить. В этом отношении он должен быть упорным, педантичным, дотошным...»
Таким и был в своей конструкторской работе сам Н. Н. Поликарпов.
Известно, что в годы войны товарищ Сталин, прекрасно осведомленный в вопросах организации самолетостроения, добивался развертывания массового производства самолетов для фронта. Товарищ Сталин требовал от авиационных конструкторов, чтобы они были одновременно хорошими технологами.
Н. Н. Поликарпов неизменно следовал этому правилу. Вот что говорил об этом один из ближайших помощников Поликарпова Н. М. Бахрах на вечере, посвященном 3-летию со дня смерти выдающегося конструктора:
«Николай Николаевич прекрасно знал производство и технологию самолетов и руководил этими проблемами с присущей ему дальновидностью и дарованием.
Когда в 1933 году прозвучали исторические слова товарища Сталина: «У нас не было авиационной промышленности. У нас она есть теперь», Николай Николаевич был к этому времени активным участником всего процесса создания и развития советской авиационной промышленности. Самолетостроение превращалось в одну из передовых отраслей машиностроения, ему надо было черпать опыт из таких передовых отраслей, как автомобилестроение и в то же время разрабатывать собственные технологические методы, присущие самолетостроению, с тем, чтобы в дальнейшем этими методами обогащать и другие отрасли машиностроения.
Николай Николаевич зорко следил за производством своих самолетов на серийных заводах, наряду с этим он выискивал, что нового могут дать производительные методы производства для конструирования и создания новых самолетов.
Выпуск большого количества самолетов потребовал решения проблемы взаимозаменяемости агрегатов, а в связи с этим стал вопрос о возможности перехода на поточные методы производства. [79]
Николай Николаевич поставил задачу — организовать конструирование и изготовление опытных образцов на новой основе, тесно сочетая конструирование с технологией. При разработке эскизного проекта самолета необходимо давать его основную технологическую характеристику. Эта характеристика у Николая Николаевича выражалась в разбивке самолета на основные агрегаты, обеспечении взаимозаменяемости агрегатов и перевода их производства на поток.
В заводских условиях, — рассказывал далее Н. М. Бахрах, — Николай Николаевич применил ряд новых приспособлений, значительно упростивших технологию производства, давших экономию во времени и затратах.
Последний и решающий момент в конструировании нового самолета — это момент его испытания, которое начинается на заводе. На всех испытаниях Николай Николаевич всегда присутствовал лично. Перед вылетом машины он еще раз проверял расчеты. Летчиками-испытателями у него были Чкалов, Уляхин, Логинов, Жуков, Сузи, Никашин и другие. К своим летчикам-испытателям Николай Николаевич относился с исключительным вниманием и заботливостью».
Петр Ефремович Бартенев, работающий на заводе бортмехаником с 1937 года (он и сейчас там работает), рассказывает:
«Как руководитель завода Николай Николаевич был требовательным. Всегда любил точность в исполнении. Если работа давалась срочная, всегда беспокоился, как рабочие обеспечены питанием и одеждой. Он умел создавать условия для работы. Он говорил: создайте рабочим условия, и работа пойдет скорее.
Когда машина испытывалась, он оставался на аэродроме, потом расспрашивал летчиков об устойчивости машины, грузоподъемности и т. д. Пока летчик не возвращался, он бывал угрюм и неразговорчив. Только Валерий Павлович Чкалов умел его в такие моменты успокоить».
Василий Федорович Данилов, слесарь-механик на заводе, где Н. Н. Поликарпов работал с 1940 года, говорит о нем:
«Николай Николаевич, приезжая на завод, прежде всего подходил к нам, квалифицированным рабочим, и с каждым беседовал. Если жаловались на какие-нибудь затруднения, он успокаивал и подбадривал.
Во время войны приходилось нередко оставаться на заводе и по двое суток подряд. В этих случаях Николай Николаевич подсаживался к каждому и расспрашивал, как дела, нет ли в [80] чем нужды. Узнавал и тут же отдавал распоряжение помочь продовольствием, подвезти дрова и т. д.».
Заместителем Поликарпова по опытному заводу был Федор Иванович Мельников. Он рассказывает:
«Завод, которым руководил Поликарпов, был одним из первых опытных заводов. Николай Николаевич положил немало труда, чтобы оборудовать его всем необходимым для плодотворной работы. Огромное значение он придавал подбору квалифицированных рабочих и мастеров, в первую очередь — медников, слесарей, механиков, токарей.
— Берегите их, — говорил он мне, — от них в конечном счете зависит успех нашего дела».
Поликарпов вникал во всю хозяйственную работу завода, вплоть до вопросов снабжения и финансов. Особое внимание как директор он уделял бытовым условиям рабочих и служащих зарода: хлопотал о квартирах для рабочих, лично участвовал в организации заводской столовой, интересовался личным бытом сотрудников.
Любопытная черта характера Поликарпова — его внешняя суровость и замкнутость, которую многие принимали за нелюдимость. В действительности же Николай Николаевич отличался большим внутренним благородством, теплотой и вниманием к человеку.
Н. Н. Поликарпов был человеком большой культуры. Он никогда не был узким специалистом, круг его интересов был очень обширен. Он много читал. Он был большим любителем русской литературы, русского искусства — театра, живописи, музыки. И не только любителем, но знатоком и тонким ценителем. Когда Ленинградская филармония отмечала свой 25-летний юбилей, Николай Николаевич, несмотря на большую занятость, нашел время, чтобы написать свой отзыв о деятельности филармонии, обнаружив при этом большую музыкальную эрудицию.
Будучи сам человеком высокой культуры, Поликарпов требовал культурной работы от своих подчиненных и не прощал небрежности и зазнайства.
В последние годы своей жизни Николай Николаевич вел большую педагогическую работу. Он руководил дипломантами Военно-воздушной академии имени Жуковского, Московского авиационного института имени Орджоникидзе. Здесь он возглавлял кафедру конструирования и проектирования самолетов. Молодежь, которой посчастливилось учиться у Поликарпова, до сих пор часто вспоминает незабываемые уроки и наставления, [81] которые они от него получили, щедрость, и которой бы делился своими обширными познаниями, своим богатым опытом.
Советское правительство высоко ценило деятельность Н. Н. Поликарпова. Он был награжден многими орденами, а в 1940 году был в первой группе деятелей советской промышленности, удостоенных высокого звания Героя Социалистического Труда. В том же году Поликарпову была присуждена ученая степень доктора технических наук без защиты диссертации; Н. Н. Поликарпов был дважды лауреатом Сталинской премии. Этим званием, присужденным ему в 1941 и 1943 годах, Н. Н. Поликарпов особенно гордился. Советский народ оказал ему огромное доверие, выбрав его депутатом в Верховный Совет СССР.
Стояли жаркие июльские дни 1944 года. Советская Армия на протяжении всего фронта — от освобожденного уже Выборга до границ Молдавии — неудержимой лавиной катилась на запад. Каждый день приносил вести о новых блестящих победах. Москва от имени Родины ежевечерне оглашалась торжественным гулом салютов в честь победителей, наносивших пятый сталинский удар по фашистским захватчикам и очищавших от них Белоруссию и Литву.
В эти волнующие незабываемые дни Николай Николаевич Поликарпов лежал в своей квартире и медленно угасал. Жестокая болезнь — рак желудка — подтачивала и разъедала его организм.
Николай Николаевич мужественно боролся со смертью. «Мы еще поборемся», — говорил он до самого последнего своего часа, стойко перенося мучавшие его боли. Он словно бросал вызов природе. Он отказывался принимать наркотические болеутоляющие средства, чтобы голова оставалась ясной, чтобы он мог воспринимать последние сводки с фронтов, чтобы выслушивать своих сотрудников, навещавших его и докладывавших о положении дел на опытном заводе и в конструкторском бюро. Голова его должна была оставаться ясной, потому что в ней зрели новые планы, новые идеи.
30 июля 1944 года Николая Николаевича Поликарпова не стало. Это была тяжелая утрата для советской авиации, для всей советской страны. Из жизни ушел большой человек, замечательный сын великого русского народа. [82]
Весть о смерти Н. Н. Поликарпова быстро дошла до фронтов Великой Отечественной войны и вызвала глубокую печаль в сердцах бойцов. В авиационных частях состоялись траурные митинги.
В 1948 году, в годовщину смерти Н. Н. Поликарпова, его друзья, знакомые, летчики, представители советской общественности собрались на Новодевичьем кладбище. Здесь состоялось открытие памятника на могиле знаменитого конструктора и строителя советских самолетов.
Когда дочь Поликарпова Марианна Николаевна разрезала ленточку и покрывало опустилось вниз, в воздухе появилось звено самолетов По-2.
Они пролетели низко-низко, их крылья почти касались верхушек деревьев. Их мерный рокот говорил о том, что советский народ навсегда сохранит благодарную память об одном из лучших и благороднейших своих сынов — Николае Николаевиче Поликарпове.