Участие минных катеров в русско-турецкую войну 1877–1878 гг.
В русско-турецкую войну 1877–1878 гг. катеры, вооруженные минами, участвуют вновь как боевое средство.
Вследствие запрета по Парижскому трактату к моменту войны Россия не обладала морскими силами на Черном море, за исключением малозначащих паровых шхун и двух так называемых «поповок»: круглых, тихоходных кораблей с орудийной башней в центре корпуса корабля.
Русские с началом военных действий приступили к минным постановкам и отдельным вылазкам небольшими отрядами, постоянно тревожа турецкие суда. Турция, несмотря на достаточные морские силы, все же не могла осуществить тесную блокаду русских берегов. В этом ей мешали русские минные катеры, активно действовавшие на Дунае и базировавшиеся на быстроходный вооруженный транспорт «Великий князь Константин».
Для содействия операциям сухопутной армии на Дунае русские организовали минную флотилию, состоявшую главным образом из минных катеров.
Минные катеры русской флотилии, интенсивно действуя, сковали действия на Дунае турецкого флота, насчитывавшего 19 вымпелов. Ядро его составляли: 2 монитора, 2 броненосных корвета и 9 канонерок. [5]
Минные катеры и шлюпки флотилии вооружались цилиндрическими (шестовыми){1} и метательными минами, а также минами «крылатка»{2}.
Минные катеры делились на катеры специальной постройки и на приспособленные из судовых шлюпок. [6]
Катеры специальной постройки имели большие размеры: до 50–60 футов длины с тоннажем до 10–12 т, со скоростью в 10 узлов и с экипажем в 10–15 человек.
Катеры, приспособленные из судовых шлюпок, были меньшей величины и тихоходнее (6 узлов), но они имели преимущество в том, что большие суда могли их брать на борт и перебрасывать когда и куда угодно.
С целью защиты экипажа катера от ружейного огня устанавливались специальные железные щиты. От личного состава катеров, особенно от командира, требовались выдержка, настойчивость и смелость, так как нужно было большое искусство, чтобы использовать мины (особенно «крылатки»), учитывая отсутствие плавучести у них, что сильно влияло на скорость, а следовательно и на управляемость катера. Чтобы нанести решительный удар шестовой миной, требовалось подойти ночью вплотную к: борту противника. Подобный маневр мог осуществить только личный состав, обладающий исключительной храбростью и отвагой.
Русские моряки на Дунае помогали сухопутным войскам в их переправе через реку. Они ставили активные минные заграждения, сильно затруднявшие маневренность турецкого флота. Развертывание русских сухопутных частей было затруднено тем, что на Дунае действовали турецкие морские силы, и в Сулинском гирле стояла броненосная эскадра Габарта Паши. Против указанных турецких сил Россия имела на Дунае минную флотилию в составе 14 паровых катеров, 20 гребных шлюпок и нескольких береговых минных отрядов. Эта сила и сумела парализовать действия флота Турции.
В ночь на 25 мая 1877 г. русские минные катеры должны были произвести атаку турецких мониторов, стоявших в районе Браилова.
Из-за сильного дождя видимость была понижена. Пользуясь темнотой, катеры в строе кильватера вышли к Браилову. На пределах видимости турецких судов катеры перестраиваются в две колонны и следуют дальше.
8-мильное расстояние до места атаки было пройдено катерами за 1 1/2 часа, причем на передовом катере трижды падало давление пара и судно не могло двигаться. В три часа ночи пары были подняты, и катер с расстояния 120 м ринулся вперед, стремясь направить свой удар на турецкий монитор «Сейфи». На последнем появление катеров было обнаружено. На катерах слышали, как команда монитора заняла места у орудий. Катер, стараясь выйти из сектора обстрела башенных орудий на 4-узловом ходу, спустился под корму и у самого ахтерштевня взорвал мину. От взрыва на катер попало много обломков и воды, не причинив, однако, серьезных повреждений. Корма турецкого монитора медленно уходила в воду, а экипаж, столпившись на носу, вел ружейный огонь по катеру, личный состав которого был занят откачкой воды.
Оценив, что монитор слишком медленно погружается, второй катер, смело атаковав монитор, взрывом своей мины потопил [7] турецкий корабль. Катеры на рассвете благополучно вернулись в базу.
В конечном итоге это событие сделало нижнее течение Дуная от Рени до Гирсова почти неприступным для турок.
Помимо вылазок, минная флотилия на Дунае предпринимала ряд активных минных постановок с катеров.
Действия минных партий, ставивших минные заграждения на Дунае, и активные вылазки минных катеров с целью атак турецких судов дали возможность, со сравнительно ничтожными потерями, [8] произвести переправу сухопутной армии в 200 тысяч человек.
На море, помимо вышеуказанного наличного состава судов, имелось несколько пароходов коммерческого типа с сравнительно большой скоростью, вполне подходящей для крейсерской службы. Перед самой войной изыскивались способы превращения этих пароходов в суда, способные бороться с броненосцами.
В числе представленных проектов был проект лейтенанта Макарова, который после преодоления ряда препятствий был принят. Сущность проекта Макарова сводилась к тому, что быстроходный пароход снабжался паровыми катерами с минным вооружением и должен был крейсировать вдоль побережья как русского, так и турецкого с целью атаки кораблей неприятельского флота,
13 декабря 1876 г. Макаров получил для проведения в жизнь своего проекта быстроходное судно «Великий князь Константин». В течение четырех месяцев под его личным руководством интенсивно велись работы по оборудованию корабля, и к началу войны, 12 апреля 1877 г., пароход был готов (см. рис. 4).
В процессе переоборудования парохода для крейсерства Макаров чрезвычайно много уделил внимания созданию возможности быстрого спуска катеров и подъема на боканцы при помощи двух паровых лебедок, даже в условиях сильного волнения и качки при полном вооружении катеров. Удачное разрешение конструкции позволяло спуск катеров даже на ходу корабля до 6 узлов. Помимо катеров, Макаров вооружил минами и пароход, с тем чтобы и сам пароход мог использовать это оружие во встречном бою при совместных действиях с минными катерами. К началу войны на вооружении катеров минного отряда находились только носовые шестовые мины и буксирные. Принять эти мины на вооружение минных катеров своего парохода такими, как они есть, зная их существенные недостатки{3}, Макаров не решился. Он произвел целый ряд улучшений и заново разработал так называемую мину «крылатку» {4}. [10]
По проекту Макарова маневр с использованием мины «крылатки» должен был происходить так: катеры следуют контркурсом вдоль борта неприятельского корабля, на траверзе топмачты травится буксир, катер огибает корму и уходит. Потравленный проволочный буксир опускается ниже дна судна, от движения катера происходит натяжение буксира, вследствие чего «мину потянет прямо под дно атакуемого судна».
Когда мина, таким образом, подтянута под днище корабля всей силой катера, то она плотно прилегает к судну и затем может быть взорвана».
Макаров предложил вместо носовых шестов кормовые. Они давали возможность катеру тотчас после взрыва уходить, в то время как при носовых шестах, подведя мину, приходилось останавливать ход.
Устройство кормового шеста было очень просто. На углах транца катера прикреплялись уключины, в которые, как весла, вкладывались деревянные шесты длиной 26 футов, диаметром в 3», с миной на конце в виде деревянного анкерка с двумя пудами пироксилина. Для использования мины требовалось подойти к кораблю на 3–4 м и подвести мину, которая находилась на глубине 2 ¼ м в боевом положении.
Кроме того, была создана целая серия специальных мин. Минами для взрывания бонов, купеческих судов, неприятельских шлюпок, а также для взрыва самого себя, в случае захвата в плен, служили маленькие жестянки в 2 и 10 фунтов пироксилина или же просто бутылки, начиненные мелким пироксилином. При взрывании бонов мина должна была насаживаться на специальные длинные шесты. При преследовании катеров неприятельскими катерами средством отражения служили малые буксируемые мины на проводниках или же ручные гранаты (жестянки и бутылки).
Вскоре после того, как Макаров получил в командование корабль, он пишет рапорт, где подробно излагает план действия минами.
«Действия парохода могут быть двух родов: 1) нападение на неприятельскую эскадру, стоящую у наших берегов, и 2) нападение на неприятельскую эскадру, стоящую у неприятельских берегов или в открытом море. В первом случае каждая из атакующих шлюпок может всегда найти спасение на берегу и, следовательно, одновременно со шлюпками можно производить нападение и пароходом. Во втором случае пароход должен оставаться где-нибудь в стороне, чтобы служить местом убежища для шлюпок. Нападение на эскадру, идущую в море, может быть и обоих видов, смотря по обстоятельствам».
С первых же дней войны Макаров настойчиво требовал от командования разрешить пароходу «Константин» с катерами выйти в море для ночных атак турецких судов, безнаказанно хозяйничавших у кавказских берегов, или же совершить активную вылазку к Константинопольскому проливу. Командование долго колебалось, но все же через две недели после начала войны Макарову было разрешено выйти в первое крейсерство [12]
Но еще раньше, когда неприятельские суда держались у крымского берега, Макаров, имея запрет на выход парохода, каждую ночь уходил на минном катере в море с целью атаки неприятельских судов. Но поиски были напрасны, неприятель отходил ночью от берега.
Выйдя в крейсерство с 4 минными катерами на борту парохода, Макаров обошел крымское побережье, затем спустился к кавказским берегам, разыскивая повсюду противника.
30 апреля, пройдя к Поти и убедившись, что там турецких судов нет, Макаров к 6г/2 часам утра подошел на 7 миль к Батуму, спустил катеры и, возглавив сам экспедицию, отправился на выполнение атаки.
В 9 часов 45 минут вечера катеры отошли от борта. Они шли соединенно, Макаров держался впереди, указывая путь. Дальнейшее развертывание этой экспедиции ярко обрисовано в рассказе одного из участников, ближайшего помощника Макарова, лейтенанта Зацаренного, который пишет:
«Не доходя полумили или мили до рейда, справа от нас мы открыли судовые огни: зеленый, красный и белый марсовый. Соблазн был большой, хотелось полюбопытствовать, что за судно; если коммерческое, то пройти мимо; военное — мимоходом взорвать. Командир так и позволил мне сделать и потом нагнать их на рейде. Катер «Чесма», которым я командовал, имел ход вдвое более, чем другие три катера; уверен я был тогда в себе и своих минах очень, а потому с радостью пошел на судно. Ночь была тихая, звездная и светлая, так что саженей за 50 до судна я по его рангоуту и корпусу определил, что это — военное колесное судно, весьма похожее на наш пароход-фрегат «Храбрый». Сбросив левую крылатку, я пошел параллельно левому борту парохода. Часовой несколько раз нас окликал и только тогда спохватился и закричал, когда мина коснулась носа парохода. Я верил в свою мину и хотел взорвать ее под котлами, а потому и продолжал тащить ее по борту парохода; моя команда, кажется, была еще более уверена: матросы завели разговор с часовым и острили, например, спрашивая: «а что, земляк, будешь пить кофе».
Когда мина была под серединой судна, я замкнул ток, но взрыва не последовало. Осмотрел батарею, она оказалась исправной; снова замкнул ток. Взрыва по-прежнему не было. На пароходе дали сигнал тревоги; капитан, желая отойти от мины, дал задний ход; мина моя оказалась под колесом, и нас начало подтягивать под него, пришлось обрубить буксир с миной».
Атакованный пароход вернулся в гавань и поднял тревогу. «Нападение на Батумский рейд, когда все суда извещены и [13] будут целую ночь стоять в полной готовности, я считал неблагоразумным и решил отступить» (из донесения Макарова).
При отражении атаки минного катера «Чесмы» пароход открыл ружейный огонь, который заставил катеры разъединиться. В 2 1/2 часа утра, не дождавшись возвращения двух катеров — «Чесмы» и «Синопа», Макаров, уверенный в их сохранности, покинул район и отправился в Севастополь. «Катеры «Чесма» и «Синоп», не разыскав парохода, пошли вдоль берега в Поти, куда благополучно прибыли на рассвете следующего дня».
Неудача первой экспедиции сильно поколебала доверие к Макарову. Пароход «Константин» был снят с боевой работы и долгое время провел в бесплодных плаваниях, неся транспортную и другую службу. По этой же причине мариновались несколько месяцев мины Уайтхеда.
Позднейшее изучение первой неудачной атаки показало, что мина, подведенная Зацаренным, не взорвалась из-за недоброкачественности запала.
Второе крейсерство Макарова состоялось 6–10 мая 1877 г.; разрешение на выход было получено опять с большими трудностями. 7 мая в 10 часов у Потийского маяка состоялось соединение парохода с минными катерами; пароход, подняв катеры, вышел в море. 8 мая решено было произвести атаку турецкой эскадры, [14] стоявшей в Сухуме. Но при подходе к самому порту внезапно нашедший густой туман заставил отказаться от атаки. 10 мая Макаров, не проведя ни одной атаки, возвратился в Севастополь.
Необходимо отметить атаку минных катеров на турецкие броненосцы, стоявшие на Сулинском рейде, 29 мая 1877 г.
Атакованный броненосец получил серьезные повреждения и надолго был выведен из строя.
Русские с целью захвата Сулина снарядили в Одессе для вторичной атаки флотилию, в состав которой вошло 7 минных катеров; они прошли выше Сулина и 8 ноября приступили к постановке мин заграждений. Во время постановки мин турецкие суда обстреливали катеры, но это не помешало закончить постановку мин. На следующий день в 3 часа 10 минут утра турецкая канонерка «Сунна», препятствуя проходу русского вооруженного парохода «Опыт», взорвалась на мине и затонула. Предполагавшаяся атака по ряду причин в этом последнем сражении на Дунае не состоялась.
Батум с самого начала войны являлся главной базой турецкой эскадры. Пользуясь тем, что его защита была сравнительно плохо [15] организована, русские бросили для атак на него минные катеры. После длительных колебаний начальства Макаров получил разрешение на использование двух мин Уайтхеда, находившихся в Севастопольском порту. Макаров принял их на борт и быстра приспособил к использованию с имеющихся минных катеров. Не оставляя мысли о постройке специального катера для мин Уайтхеда, Макаров установил на минных катерах особый линейный аппарат для пуска мин Уайтхеда. Он взял деревянный футляр, укрепил его под днищем катера, и этот футляр служил пусковой трубой.
Труба, прикрепленная двумя железными полосами, идущими по борту до планшира, имела массу отверстий для протока воды, затем стопор и спусковой прибор, посредством которого отпиралась спусковая собачка. Подобная конструкция минного аппарата позволяла совершенно безопасно иметь катеры на боканцах, в полной боевой готовности, но зато значительно уменьшала ход катера (см. рис. 10).
Обычно после выпуска мины трубу сбрасывали на дно, с тем, чтобы довести скорость катера до полной. Был применен и другой способ использования мин Уайтхеда. Он заключался в том, что мину располагали на малом плотике на буксире катера. Перед выпуском мины плотик подтягивался и ставился вдоль борта шлюпки. После залпа нужда в плотике исчезала, и его бросали. [16]
19 июля в 7 часов вечера Макаров, имея мины Уайтхеда, вышел в крейсерство совместно с пароходом «Эльборус».
Макаров направился к Гаграм, но вскоре был замечен с турецкого броненосца. Броненосец снялся с якоря и, обстреливая «Константин», пошел за ним в погоню. Макарову удалось скрыться от преследования только благодаря превышению скорости парохода. Позднее оказалось, что в то время как турецкий броненосец преследовал Макарова, отряду сухопутных частей удалось прорваться и проскочить перевал. Таким образом, не совершая атаки, одним лишь своим приближением Макаров отвлек внимание турецкого броненосца.
10 августа Макаров покидает Новороссийск, чтобы атаковать турецкие броненосцы на Сухумском рейде. На вооружении катеров, отправлявшихся в эту экспедицию, находились мины «крылатки» и кормовые шестовые мины. Атаку катеров обеспечивали сухопутные отряды, высланные вдоль побережья на случай вынужденного выбрасывания катеров к берегу.
В ночь с 11 на 12 августа Макаров приблизился на 6 миль к Сухуму и, рассчитывая на лунное затмение, спустил на воду 4 катера. В 02 часа 45 минут, в момент полного лунного затмения, все четыре катера бросились на темный силуэт турецкого броненосца...
Катеры были замечены и окликнуты. Не отвечая на оклик, под сильным береговым огнем и огнем броненосца катеры настойчиво приближались к судну и, подведя свои мины, две из них взорвали.
Последствия сухумской атаки точно были неизвестны. Ясно было только то, что броненосец был подорван. Местные жители — абхазцы — рассказывали, как они три дня качали из броненосца воду и что броненосец сидел на воде «как птица, — один конец кверху, другой в воде» у самого берега и что через трое суток турки увели его в море. Очевидно турки, желая скрыть эффект атаки, чтобы лишить русских веры в силу своего оружия, энергичными мерами поддержали броненосец и увели его. Но надо полагать, что броненосец, поврежденный взрывами, не затонул окончательно только потому, что находился у самого берега (швартовы были поданы на берег) на малой глубине.
10 января 1878 г. Макаров получил приказание произвести демонстрацию у восточного берега Черного моря, чтобы отвлечь неприятеля от выполнения оперативного задания, возложенного на другие три парохода. 14 января Макаров подошел к Батуму на расстояние 4–5 миль и спустил катеры, которые, медленно продвигаясь под сильным снегом, два часа спустя появились перед Батумом. [17]
«Свет луны и блеск снежных гор прекрасно освещали рейд, а мелькание огней на броненосцах заставляло даже думать, что эскадра видит катеры. Правее маяка видно было сторожевое судно под парами; катеры, подойдя к нему на близкое расстояние, увидели двухмачтовый винтовой пароход. Убедившись, что пароход военный и большого размера, катеры приблизились, не будучи замечены, на 30 или 4 саженей и пустили одновременно свои самодвижущиеся мины... Обе взорвались одновременно... Пароход лег на правый борт и быстро погрузился на дно». [19]
Таким образом, в итоге двухлетней борьбы Турция потеряла в результате минных атак один монитор и одно посыльное судно. Два броненосца были сильно подорваны, четыре же атаки окончились неудачно. Помимо этого на минах, поставленных катерами
Дунайской флотилии, подорвано и потоплено несколько турецких судов. При крейсерстве «Константин» различными способами уничтожил 9 коммерческих судов.
Рассматривая боевую деятельность русских минных катеров, можно придти к следующим положениям: [20]
1) Блокада Черноморского побережья турецким флотом была в значительной степени не осуществлена, благодаря активной деятельности русских минных катеров.
2) Несмотря на незначительные практические результаты минных атак, самый факт их применения дал положительный результат: «неприятельский флот, начавший войну блокадой русских портов, попрятался по своим портам, да и там не чувствовал себя в безопасности. Минных атак было немного, но турки каждую ночь ждали атак».
3) Пароход «Константин», как носитель минных катеров, представлял угрозу даже «судам турецкого флота, находившимся в открытом море» или в удаленных портах.
4) Впервые нашла себе конкретное применение как боевое средство самодвижущаяся мина Уайтхеда, вытеснившая шестовые и буксируемые мины вследствие их громоздкости и трудности маневрирования.
5) Метод группового использования минных катеров оказался значительно более эффективным, чем одиночная атака.
6) Создание базы-матки минных катеров с правильным учетом быстроты атаки и максимальной готовности оружия, для чего осуществляется впервые особая система паропроводов от судового котла во все катерные котлы в их водяное пространство.
Русско-турецкая война 1877–1878гг. действиями русских минных катеров показала хотя и несколько малую, но достаточно эффективную мощь нового вида оружия, чтобы заставить мысль тактика и конструктора стремиться к дальнейшему развитию мины, самодвижущейся мины Уайтхеда и минного катера. Последний, т. е. минный катер, порождает новый специальный класс малых боевых кораблей — миноносцев. [21]
В своей первоначальной фазе развития миноносцы не много отличались от минных катеров. Достаточно сказать, что «миноносец» 80-х годов прошлого столетия возможно было принимать на борт транспорта (французский флот).
Однако значение минного малого корабля было правильно учтено и оценено морской мыслью, и пути их дальнейшего развития наметились с достаточным предвидением.
Участие минных катеров, шлюпок и барказов, вооруженных минами Уайтхеда, шестовыми и буксирными, равно как и боевая деятельность миноносцев, в ряде атак в войнах конца XIX века (Перу, Боливия, Чили; Франция — Китай; Бразилия — Чили; Япония — Китай) характеризуется успешными результатами минных атак на большие корабли.
Успешность действий малых минных кораблей заставляла крупные корабли отстаиваться в гаванях и бухтах под защитой боновых, сетевых и иных преград, лишая большой корабль его подвижности, маневренности и возможности использования своих артиллерийских средств.