Эпилог

Кое-что новое — шестнадцатого июля 1945 года в газете «Альбукерк Трибьюн» появилась маленькая заметка: «Сегодня рано утром в отдаленной части запретной зоны, окружающей авиабазу Аламогордо, взорвался склад боеприпасов, на котором хранились мощные взрывчатые вещества. Сообщают, что вспышку и грохот взрыва можно было наблюдать и слышать даже в Гэллапе, на расстоянии 235 миль к северо-западу».

Все это была ложь. Просто в 5.30 в то утро группа ученых открыла новую эпоху в истории человечества.

На самом деле началась эта эпопея еще пятьдесят лет назад. В 1895 году немецкий физик Вильгельм Рентген открыл таинственное излучение, исходящее из стеклянной катодно-лучевой трубки. Он закрыл трубку черной бумагой, однако лучи по-прежнему заставляли светиться экран из флюоресцирующего материала. Ученый подержал руку перед экраном, и на нем появилась слабая тень. Внутри [327] контура он разглядел более темное изображение: силуэт своих костей.

Сообщение Рентгена о явлении, которое он назвал икс-лучами, ошеломило ученый мир. Открытие подсказывало совершенно новое направление исследований — изучение неведомого излучения, которое раньше и представить себе не могли. Новые открытия следовали одно за другим. Изучая икс-лучи, французский исследователь Анри Беккерель обнаружил, что нечто похожее излучает уран. В 1898 году Мари Кюри и ее муж Пьер открыли элемент радий — гораздо более мощный источник того, что Кюри назвала радиоактивностью.

В университете МакТилла в Монреале молодой физик Эрнест Резерфорд, долговязый отпрыск новозеландского фермера, объединил усилия с английским химиком Фредериком Содди, чтобы изучить любопытный феномен, который он уже наблюдал в ходе собственных исследований радиоактивности. Резерфорд обнаружил, что радиоактивный элемент торий излучал некую необычную газообразную «эманацию». Содди провел ее анализы и выяснил, что это совершенно другой элемент — радон.

Сначала Резерфорд и Содди решили, что это невозможно. Атом по определению не мог быть преобразован. Однако радиоактивное излучение действительно превращало один химический элемент в совершенно иной.

— Резерфорд, это же трансмутация! — воскликнул Содди.

— Не называйте этого трансмутацией, — оборвал его Резерфорд. — Иначе нас ославят алхимиками.

Но это и была трансмутация — то самое превращение элементов, которому на протяжении двух тысячелетий посвящали жизнь бесчисленные алхимики и просто пытливые любители. Не менее фантастическим, утверждали ученые [328] в докладе о своем открытии в 1903 году, было и количество энергии, участвующей в процессе — «по меньшей мере в двадцать тысяч раз, а может быть — и в миллион раз больше, чем энергия любого молекулярного превращения».

Можно только догадываться, какие эмоции обуревали китайского алхимика, впервые устроившего рукотворный взрыв. Вероятно, нечто подобное испытывал Содди.

«Меня переполняло нечто большее, чем радость, — вспоминал он. — Я не могу точно выразить, что это было, — некий род экзальтации».

Содди мечтал, что энергия, содержащаяся внутри атома, если ею овладеть, сможет однажды «превратить весь мир в сияющий улыбкой райский сад». Однако от него не ускользнула и темная сторона открытия. По возвращении в Англию он читал лекции в Корпусе королевских военных инженеров. Там он и сказал о том, что эта энергия дает возможность создать «оружие, при помощи которого можно будет уничтожить землю».

По иронии судьбы — одна из прихотей истории, столь часто украшающих ее мелодию, — радиоактивность в начале XX столетия приняла на себя ту же роль, что и древние эликсиры алхимиков. Врачи спешили опробовать новые методы лечения, основанные на этой поразительной лучистой энергии. Еще бы: она помогала при некоторых формах рака кожи, а целебные воды многих знаменитых европейских курортов были, как выяснилось, немного радиоактивны. Может быть, невидимые лучи способны вообще исцелить человека? «Старение может быть остановлено радием!» — кричали газеты. Патентованных радиоактивных препаратов становилось все больше — но скоро выяснилось, что они не менее токсичны, чем снадобья, которые алхимики прописывали императорам средневекового Китая. [329]

Живописать подлинную сущность новой формы энергии мог только человек с воображением. В 1914 году вышел пророческий роман Герберта Уэллса «Освобожденный мир». «История человечества, — начинался он, — это история обретения внешней мощи». За четверть века до того, как ученым удалось расщепить атом, Уэллс предсказал «атомный распад», который выпустит на волю безграничную мощь. Но результатом станет не улыбающийся Эдем, а «страшное малиновое пламя» атомных бомб.

Когда занялась заря того самого июльского утра 1945 года, на землю пришло нечто, чье появление было очень похоже на рождение пороха. Взрыв первой атомной бомбы, засекреченный под кодовым именем «Тринити», залил пустыню светом невиданной доселе яркости. Жар взрыва в десять тысяч раз превышал температуру на поверхности Солнца, а его мощность была в двадцать миллионов раз больше, чем у самой мощной взрывчатки.

Подобно пороху, атомная энергия окажет самое глубокое и неожиданное воздействие на природу войны. Как и порох, ее будет непросто приспособить для мирных целей, и она вновь вызовет к жизни разговоры об ее сверхъестественном происхождении. Как и порох, она принесет в мир новые ужасы. И, подобно ему, поразит ужасом собственных создателей.

«Естественно, все мы ликовали, когда эксперимент удался, — вспоминал Исидор Раби, один из ученых, наблюдавших «Тринити». — Но потом почувствовали, как по нашим спинам побежал холодок. И то была вовсе не предутренняя прохлада». [330]