Слишком много проклятых дырок
Когда капитан-лейтенант Годфри Герберт и его жена проснулись рано утром 29 января 1917 года, они полагали, что этот день станет памятным в их жизни, хотя и по совершенно различным причинам. Для Герберта этот день должен стать окончанием бумажной тягомотины. Подписав последние акты, он должен принять новую подводную лодку К-13. Он становился командиром корабля, а на следующий день должен был поступить приказ присоединиться к флоту. Последние 3,5 месяца стали для него приятным перерывом, однако он все-таки считал, что на войне следует делать лишь одно — сражаться. Для его жены этот день должен был стать окончанием неожиданного периода домашней жизни. Они поженились в [309] Лондоне в мае прошлого года, и Герберт немедленно ушел в море. Но в октябре пришел приказ дожидаться окончания постройки новой лодки на верфи Фэрфилд, и они временно сняли квартиру в Глазго. Сегодня жизнь для Элизабет Герберт снова становилась тревожной и неустроенной.
Ее муж вышел из дома в 6.30, сказав, что вернется к обеду. Снаружи еще было по-утреннему холодно. Герберту исполнилось 32 года, он родился в Уорвикшире. Поеживаясь, он быстро шел по серым улицам. Чистое небо обещало хороший день, и условия для приемных испытаний могли быть самыми благоприятными. Возле верфи Фэрфилд он влился в поток людей, которые по одиночке и парами шли к причалу, возле которого стояла К-13. Герберт накануне осматривал подводную лодку, поэтому сейчас он лишь бегло оглядел верхнюю палубу и по трапу спустился в ярко освещенную рубку, где было тепло. По всей лодке царила суматоха. Люди в последний раз проверяли механизмы. Герберт просмотрел список заданий на день вместе со своим первым помощником Парисом Грэхемом Зингером. Зингер был внуком знаменитого изобретателя швейной машины. Ему исполнилось 24 года, он был высоким и угловатым человеком с порывистыми движениями.
В 8.00, точно по графику, все было готово. На борту лодки находились 80 человек: 53 человека экипажа, которые должны были управлять лодкой (хотя она еще оставалась собственностью «Фэрфилд Шипбилдинг компани» до тех пор, пока Герберт не подпишет приемочного акта), 14 инженеров и рабочих Фэрфилда, 5 представителей субподрядчиков, 5 чиновников Адмиралтейства, лоцман Клайда и 2 пассажира — командир и механик лодки К-14, которая строилась на этой же верфи. Стоя на крыше рубки за парусиновым экраном, который должен был защитить людей от ветра и волн, Герберт приказал отдать швартовы. Буксиры повели огромную подводную лодку к [310] выходу из затона. Из ее двух труб повалили клубы дыма, и она медленно пошла вниз по реке Клайд.
С самого начала все пошло наперекосяк. Не прошли и мили от затона Фэрфилда, напротив Уайтинча внезапно отключился мотор рулевого привода, в результате чего руль вышел из строя. Еще до того как командир успел отработать машинами, лодка плавно развернулась носом к левому берегу реки и уткнулась форштевнем в илистую отмель. Отливное течение немедленно потащило корму лодки дальше. Зацепившись носом, К-13 развернулась поперек русла. В это же время из Глазго вниз по реке двигался пароход «Соннава». Герберт сиреной несколько раз повторил букву «D», чтобы предупредить пароход. Теперь тому предстояло пройти между кормой К-13 и землечерпалкой «Шилдхолл», стоящей у причала на противоположном берегу реки. Щель оказалась слишком узкой. Скрежеща металлом, «Соннава» протиснулся между лодкой и землечерпалкой. С мостиков обоих кораблей градом сыпались красочные выражения. Течение быстро ослабело, и положение становилось угрожающим, так как корабли не могли разойтись сразу же. Портовым властям совсем не улыбалась перспектива иметь реку, перекрытую подводной лодкой на 6 часов, до следующей высокой воды.
«Соннава» проскрежетал за кормой и кое-как освободился. Герберт позволил реке нести лодку, пока она не развернулась кормой вниз по течению. После этого он приказал обеим машинам дать полный назад. Лодка неохотно выскользнула из грязи и бесславно двинулась вниз по реке кормой вперед. Лишь напротив Карта, одного из притоков Клайда, Герберт нашел достаточно места, чтобы развернуть К-13.
К 11.00 лодка подошла к пирсу Крейгендоран и приняла на борт Хью Макмиллана, директора Фэрфилда, и профессора Перси Хиллхауза, главного конструктора фирмы. В 11.30 К-13 прошла Тэйл оф вэ Банк, широкий плес возле Гринока, и наконец ее паровые турбины развили [311] полную мощность. Герберт начал выполнение рутинной программы ходовых испытаний: запуск машин, изменение скорости, остановки, повороты, задние хода. Все шло нормально. В полдень он решил начать погружения и взял курс на относительно спокойное место возле Гэрлоха. Это был залив длиной около 7 миль между холмами на северном берегу Клайда. День был очень тихий, и лодка плавно скользила по зеркальной глади воды. В голове залива стоял маленький пароходик «Комет», который служил временной плавучей базой К-13. На борт парохода перешли все, кто не был нужен во время погружения. Герберт приказал остальным занять свои места. Он немного притопил лодку, пока вода не подошла к основанию рубки. После этого капитан приказал: «Погрузиться на 80 футов». В полутора милях вниз по заливу, напротив Шэндонского Гидропатического отеля{1}, он снова всплыл. Во время перехода в подводном положении лодка постепенно погружалась. Герберт сказал представителям Фэрфилда, что она становится тяжелее. Сразу после этого из кормовых отсеков пришел инженер-лейтенант Артур Лейн и сообщил, что в котельном отделении открылась маленькая течь, через которую принято около 200 галлонов воды. Жара и пар в котельном отделении помешали Лейну найти источник течи, поэтому он предложил после ленча погрузиться еще раз. Герберт согласился. Он приказал полностью откачать воду из котельного отделения и хорошенько его провентилировать.
Перед тем как перейти на борт «Комета» для ленча, Лейн попросил наблюдателя Адмиралтейства Фредерика Сирла проследить за вентиляторами котельного отделения. Всего в котельном отделении имелись 4 вентиляционных отверстия диаметром 37 дюймов каждое, которые [312] располагались между трубами. При погружении каждое отверстие закрывалось грибообразной крышкой на резиновой прокладке. Лейн сказал Сирлу, что крышка на левом заднем вентиляторе заедает. Он показал Сирлу, что крышка в открытом положении не доходила до места на 3/4 дюйма. Наблюдатель заверил Лейна, что в этом нет ничего страшного. Осторожность старшего механика вполне понятна. Он впервые попал на подводную лодку. На лодках предыдущих типов механики просто не требовались. Лейн был сыном инженер-контр-адмирала и имел репутацию надежного и дотошного работника, мнению которого всегда можно довериться. Эти качества отмечали все командиры, с которыми он ранее служил.
На борту «Комета» Герберт сказал директору Фэрфилда, что в целом он удовлетворен поведением лодки и готов подписать приемный акт. Однако перед этим нужно поставить лодку в сухой док, чтобы уточнить повреждения, полученные при посадке на мель.
Если бы Герберт обладал повышенной мнительность, как часто бывает с подводниками, вероятно, он счел бы происшествия этого дня дурным предзнаменованием. Особенно зловеще выглядел бортовой номер лодки — 13. Однако он был спокойным, даже флегматичным человеком. Именно это качество объясняет, почему он продолжал служить на подводных лодках, хотя несколько раз попадал в аварии, едва не стоившие ему жизни. Например, 10 лет назад, когда он был старшим помощником на А-4, эта лодка затонула в Соленте во время первых экспериментов по подводной связи. Лодка должна была держаться под водой, чтобы лишь латунная вентиляционная труба диаметром 4 дюйма слегка выступала над поверхностью. Предполагалось, что эсминец будет ходить рядом с А-4, постепенно увеличивая дистанцию, и периодически бить рынду. Пока командир А-4 лейтенант Мартин Нэсмит слышит звуки колокола через мегафон, приставленный [313] к корпусу лодки, он будет махать красным флагом, прицепленным к багру, просунутому через вентиляционную трубу. Дурацкий эксперимент так и не был поставлен. Поднятая проходящим пароходом волна захлестнула трубу, и вода хлынула внутрь лодки, немедленно нарушив дифферентовку. Лодка с дифферентом 40 градусов на нос стремительно пошла вниз и ударилась о дно на глубине 90 футов. Морская вода залила аккумуляторные батареи, которые выбросили густое облако смертоносного хлора. Пока остальные моряки отчаянно пытались фуражками и свитерами заткнуть злосчастный вентилятор, Герберт в полной темноте сумел продуть балластные цистерны. Через 3,5 минуты А-4 вылетела на поверхность, и кашляющий экипаж поспешно выскочил на палубу, чтобы хоть немного отдышаться.
В другой раз, в ноябре 1914 года, Герберт едва спасся, когда лодка D-5 под его командованием возле Гарвича налетела на мину. За несколько минут до этого старший помощник вызвал Герберта на мостик. Дрифтер подобрал Герберта и еще 4 членов экипажа после того, как им почти полчаса пришлось проплавать в холодной воде. 19 человек, в том числе старший помощник, погибли. Через месяц Герберт вышел в море в качестве связного офицера на плохо сконструированной французской подводной лодке «Аршимед», имевшей паровую поршневую (!) машину. В Гельголандской бухте волны через трубу залили топки, и лодка еле сумела доползти обратно до Гарвича.
В 1915 году, в порядке отдыха от командования подводной лодкой, Герберт стал командиром судна-ловушки. Он был награжден Орденом за выдающиеся заслуги, потопив немецкую подводную лодку U-27. В конце года он снова вернулся на подводные лодки и стал командиром Е-22, но 25 апреля 1916 года немецкая лодка торпедировала и потопила ее в Северном море. Однако за неделю до этого Герберт снова был назначен командиром судна-ловушки и успел жениться в Лондоне. [314]
Хотя Герберт был назначен командиром К-13 в октябре 1916 года, он впервые услышал о лодках этого типа полтора года назад. Весной 1915 года он был вызван в Адмиралтейство, где ему вручили ответ Морских Лордов на предложенный им проект человекоуправляемой торпеды. Герберт разрабатывал эту идею с 1909 года. Он назвал свое изобретение «Дивастейтор». Их Лордства отвергли проект. Сообщив Герберту эту неприятную новость, командующий подводными силами коммодор Хэлл попытался немного приободрить офицера, показав документ из папки «Совершенно секретно». Адмиралтейство решило начать строительство лодок нового типа — погружающихся эсминцев с паровыми турбинами. Так как поход на «Аршимеде» был еще свеж в памяти Герберта, он не проявил ни малейшего энтузиазма. Он сказал: «Я надеюсь, сэр, что мне никогда не прикажут командовать одной из этих лодок».
Однако он даже не мог представить, насколько эффектно будет выглядеть К-13. Она имела длину 339 футов, а водоизмещение лодки в надводном положении равнялось 1800 тоннам. В подводном положении оно составляло 2600 тонн. В отличие от остальных подводных лодок эта имела довольно заметный силуэт в надводном положении. Ее острый форштевень вертикально поднимался из воды на 9 футов. На баке стояло 102-мм орудие. Позади обтекаемой рубки находилась приподнятая надстройка. На ней стояло 76-мм орудие, а также 2 небольшие дымовые трубы высотой 5 футов. Позади надстройки было установлено второе 102-мм орудие. Кроме сдвоенного перископа высотой 30 футов (самый большой на британских лодках), К-13 имела 2 убираемые мачты для радиоантенн. Люди, живущие на берегах Клайда, видели самые различные корабли. Но когда они смотрели на эти развитые надстройки, оценивали огромную длину лодки, он слабо верили, что все это может погрузиться. И уже совершенной фантастикой казалось то, что лодка потом сумеет подняться на поверхность. [315]
На лодке были установлены 9 водонепроницаемых дверей. Если не считать торпедных аппаратов, в ее прочном корпусе имелись 12 люков и бесчисленные клапана, горловины и другие отверстия. «Слишком много проклятых дырок», — как заметил один из подводников. Опытные командиры подводных лодок вроде Герберта обнаружили, что управлять лодками типа К легче, чем старыми лодками. На первых лодках капитан должен был лично управлять кораблем и следить за экипажем. Но на огромных лодках типа К имелась развитая система «дистанционного» управления: приборы, переговорные трубы, телефоны.
Лодка была разделена на 9 отсеков: носовой торпедный отсек, каюты офицеров, центральный пост (с радиорубкой размерами 4 фута на 9), отсек траверзных торпедных аппаратов, котельное отделение, турбинное отделение, машинное отделение (вспомогательные дизеля и электромоторы), матросский кубрик, рулевой отсек (по совместительству второй матросский кубрик). Котельное отделение фактически делило корпус лодки на две половины, которые были связаны между собой лишь узким коридором. Никаких устройств спасения из-под воды не имелось.
Лодки типа К были двухкорпусными, то есть имели цилиндрический внутренний прочный корпус и легкий внешний. В нижней части пространства между двумя корпусами размещались 20 внешних главных балластных цистерн. Вдоль днища лодки внутри прочного корпуса располагались следующие цистерны: главный балласт — А, В, С, D, Q, X, Y; вспомогательный балласт — 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8; носовая и кормовая дифферентные цистерны. Сложность подводной лодки требовала от экипажа высокого уровня подготовки и отличных знаний.
Разумеется, К-13 была не первой построенной лодкой этого типа, но на верфях Клайда она была первой. Король Георг V торжественно заложил на верфи Виккерса в Барроу [316] киль К-3, и эта лодка вошла в строй 4 августа 1916 года, всего через 16 месяцев после подписания контракта. В 1915 году были заказаны еще 15 лодок, но все, кроме одной, либо достраивались, либо, подобно К-13, проходили испытания. Как ни странно, с января по август 1916 года Адмиралтейство заказало еще 7 лодок этого типа: 3 у Виккерса, 2 у Армстронг-Уитворта и по одной на верфях Клайда — Скотт и Бирдмор. Не проведя испытаний прототипа, флот был готов получить 21 корабль, построенный по революционному проекту, потратив на это более 6 миллионов фунтов. Но проектировщики уверяли, что для беспокойства нет оснований. Лодки типа К не могут быть неудачными. От Клайда до Плимута, на Тайне и в гаванях Барроу и Портсмута перед взорами моряков возникли странные силуэты огромных подводных лодок с двумя дымовыми трубами. Адмиралы Гранд Флита твердо верили, что к наступлению весны смогут сформировать 2 флотилии из новых секретных лодок.
Однако ни адмиралы, ни тем более Герберт со своим экипажем, который мирно завтракал в Гэрлохе, не знали, что испытания К-3 зародили серьезные сомнения в будущем новых лодок. Во время ходовых испытаний в надводном положении температура в котельном и турбинном отделениях была слишком высокой, даже при полностью открытых люках. Лодка серьезно пострадала от встречных волн, которые перебили все окна в рулевой рубке, расположенной в верхней части рубочной надстройки. Испытания завершились скандальным инцидентом. Патрульный катер обстрелял К-3, когда она проходила мимо острова Мэн. К счастью, снаряды легли недолетами, и К-3 поспешно ретировалась, оставив после себя облако черного дыма.
Перед испытаниями К-3 на погружения коммодор Хэлл встретился с одним из опытных подводников капитан-лейтенантом Робертом Росс-Тэрнером. «А что же мы должны сделать с лодками типа К, если они не пожелают [317] нырнуть?» Вопрос был риторическим, однако очень быстро К-3 показала свой капризный норов в подводном положении. Лодку постоянно посещали с визитами Очень Важные Персоны. Однажды командиру К-3 капитану 2 ранга Эдварду У. Лэйру пришлось принимать у себя на борту будущего короля Георга VI, которого сопровождал главнокомандующий военно-морской базой Портсмута. Лэйр взял с собой визитеров на небольшой пробег в бухте Стоукс в подводном положении. Принц Уэльский, которому тогда исполнился 21 год, отправился в корму, на пост управления электромоторами. Его сопровождал сублейтенант Лоренс Фоли. Когда Лэйр удифферентовал лодку, она внезапно клюнула носом и пошла вниз под большим углом. Люди попадали, кое-кто расквасил нос о переборки. Принц и Фоли повисли на поручнях, когда К-3 ударилась о морское дно и зарылась носом в ил. Глубина в этом месте составляла всего 150 футов, и корма лодки торчала из воды. Ее винты беспомощно молотили воздух. Понадобилось 20 минут, чтобы освободить лодку и поднять ее на поверхность.
Позднее лодку поставили в сухой док и осмотрели ее носовую часть. Из торпедных аппаратов пришлось выгрести кучу песка и грязи. После этого лодка снова вышла в море и отправилась в Скапа Флоу, чтобы присоединиться к Гранд Флиту. Ее командир, капитан 2 ранга Лэйр, лицом напоминал Панча и обладал своеобразным чувством юмора. Проходя мимо флагманского корабля адмирала Битти, он в качестве салюта завалил дымовые трубы. Адмиралов это не позабавило.
Из Скапа Флоу К-3 была отправлена патрулировать в Северном море. Утром 9 января 1917 года, за 20 дней до начала приемных испытаний К-13, К-3 постигло очередное досадное несчастье. Следуя на скорости 10 узлов при довольно свежем бризе, дувшем слева, она зачерпнула волну обеими трубами. Оба котла моментально погасли. Лодка беспомощно закачалась, принимая все новые порции [318] воды в трубы. Котельные отделения залило водой на две трети, прежде чем экипаж перекрыл трубы и задраил люки. Вспомогательный дизель-мотор, который адмирал Фишер рассматривал как некий страховой полис, действительно оказался таковым. Лишь с его помощью лодка благополучно вернулась в гавань. Капитан 2 ранга Лэйр доложил о происшествии главнокомандующему, заявив, что повторения инцидента можно избежать, если команда наберется побольше опыта.
К этому времени проходили испытания К-13 в Гэрлохе, К-2 в Портсмуте, К-4 в Барроу, К-6 в Девенпорте. Все они испытывали примерно те же проблемы. Лишь К-13 не столкнулась с ними, так как до сих пор не покидала относительно спокойных вод Клайда. Вообще, при испытаниях команда К-13 не сталкивалась ни с какими серьезными трудностями. Хотя 3 человека, служивших на ней, и отзывались о лодке довольно непочтительно, это объяснялось ее вредными привычками постоянно наматывать на винты какие-то тросы и тому подобными мелкими пакостями. Моряки объясняли эти привычки ее несчастливым номером — чертова дюжина. На официальных ходовых испытаниях 18 января лодка развила скорость 23,5 узла. За день до этого она совершила пробное погружение и в течение часа оставалась под водой, ведя себя вполне удовлетворительно. Поэтому все были уверены, что 29 января в самое ближайшее время после ленча Герберт подпишет приемочный акт. Директора и работники фирмы Фэрфилд не имели опыта постройки подводных лодок, однако они завершили работы на К-13 всего за 15 месяцев и потому имели все основания гордиться собой. Кораблестроители всегда проявляют повышенное гостеприимство по отношению к своим гостям во время приемных испытаний. Поэтому, несмотря на военное время, ленч в Гэрлохе получился изысканным. Трапеза завершилась в 15.15 приятным ароматом дорогих сигар. [319]
За несколько минут до этого инженер-лейтенант Лейн, которого все-таки беспокоила проблема с вентиляторами котельного отделения, приказал старшему унтер-офицеру-механику проверить их. Тот в свою очередь перепоручил это старшему кочегару, который доложил, что вентиляторы полностью открыты. Люди, сидевшие за столом рядом с Лейном, потом вспомнили, что он с радостью выслушал этот доклад.
80 человек снова поднялись на борт К-13 для последнего погружения. Два директора Фэрфилда, Александр Клегхорн и Макмиллан, остались на «Комете». Они намеревались сойти на берег в Шэндоне, чтобы позвонить по телефону и договориться о постановке лодки в сухой док на следующее утро.
Перед тем как дать ход, Герберт сообщил о своих намерениях другой лодке, Е-50, которая также проходила приемные испытания в этом заливе. Лодка прибыла с верфи компании «Джон Браун». Ее командир, капитан-лейтенант Кеннет Мичелл, был близким другом Герберта. Перед войной они вместе участвовали в знаменательном переходе 3 лодок типа С. В сопровождении других кораблей, довольно часто на буксире, эти крошечные лодки прошли 10000 миль от Портсмута до Гонконга в течение 3 месяцев. Совместное участие в таком рискованном эксперименте создает тесные узы между людьми. Всего неделю или две назад Герберт снова встретился с Мичеллом и рассказал ему о новом назначении. Вместе с женами они очень весело отпраздновали встречу в Глазго.
Когда Мичелл получил сигнал Герберта, его лодка лежала в дрейфе примерно в миле вниз по заливу. Он следил, как моряки К-13 покидают «Комет».
Герберт на электромоторах подошел ближе к берегу, а затем повернул лодку к голове залива. Из рубки была передана команда: «Приготовиться к погружению». Когда загудела сирена, он прошел вдоль надстройки, чтобы лично передать приказ в открытый люк машинного отделения [320] и проследить за тем, как будут завалены трубы. Электромоторы поворачивали их на шарнирах и убирали в специальные вырезы в надстройке. Отверстия, оставшиеся в надстройке, закрывались специальными крышками, выдвигающимися одновременно с уборкой труб. Отверстия дымоходов в прочном корпусе закрывались крышками, которые выдвигали электромоторы, а потом эти крышки задраивались вручную изнутри лодки.
Герберт вернулся в рубку. Внизу, в центральном посту загорелось красное табло «Закрыто». Лейтенант Зингер доложил: «Машинное отделение закрыто». Рапорт передали наверх, в рубку. Герберт приказал дать средний вперед обоим электромоторам и заполнить все наружные балластные цистерны, кроме четырех. В последний раз осмотрев верхнюю палубу, он спустился внутрь рубки, задраив за собой люк. Погасив свою сигару, Герберт отметил светящееся красное табло. Люки машинного отделения были закрыты. Оно горело так ярко, что не заметить его было просто невозможно.
Пока капитан находился наверху, один из пассажиров с однотипной К-14, инженер-лейтенант Лесли Райдил пошел в корму из центрального поста через коридор вдоль котельного отделения, чтобы проследить, как действуют Лейн и его люди. Он прошел через турбинный отсек и нашел Лейна в машинном отделении за устройством, которое опускало заднюю трубу. Осмотревшись вокруг, Райдил отметил мигающую лампочку одного из индикаторов, связанных с вентиляторами машинного отделения. Если бы грибовидные крышки были плотно закрыты, лампочка горела бы ровно. Райдил спросил Лейна, в чем дело. Лейн ответил, что в электрической цепи имеются какие-то неполадки. Больше об этом не говорили.
Лейн приказал:
«Закрыть люк машинного отделения».
Матрос повторил этот приказ. Инженер верфи «Гован» Уильям Стратерс просунул голову в дверь турбинного [321] отсека и услышал, как Лейн говорит, что он не уверен, надежно ли закрыты вентиляторы котельного отделения. Стратерс быстро нашел механика, отвечавшего за вентиляторы. Тот заверил, что лично поставил клапана в положение «закрыто».
В рубке Герберт следил за форштевнем лодки через перископ. Он заполнил 4 остальные внешние балластные цистерны. После того как лодка была удифферентована на ровном киле, командир приказал: «Погрузиться на 20 футов». Рули глубины были поставлены на погружение, и лодка скользнула под воду. Прошло по крайней мере 5 минут с того момента, как Герберт приказал команде занять свои места по расписанию. К-13 совершала третье погружение в своей жизни.
Лейтенант Лейн отправил унтер-офицера-механика в котельное отделение проверить, не открылась ли снова течь. Котлы уже давно остыли, отсек был хорошо провентилирован, поэтому пребывание там не было связано ни с неудобствами, ни с опасностью. Унтер-офицер вышел и закрыл за собой дверь, но тут же появился снова. Он крикнул:
«Котельное отделение быстро затапливает, сэр!»
После этого он захлопнул дверь и наглухо задраил ее. Лейтенант Райдил увидел воду, которая хлестала из горловины, ведущей в котельное отделение. Он сразу бросился в центральный пост, чтобы сообщить капитану о случившемся. Райдил промчался через турбинный отсек и в коридоре у котельного отделения столкнулся с Эдвардом Хипуортом, наблюдателем Адмиралтейства, который следил за котлами. Хипуорт смотрел внутрь котельного отделения через глазок в переборке коридора. Затем он бросился назад в машинное отделение, чтобы сообщить, что вода заливает котельное отделение через трубы вентиляторов. Но, когда он прибежал туда, Лейн крикнул ему навстречу:
«Скажите капитану, чтобы он немедленно всплывал. Котельное отделение заливает». [322]
Матрос, стоящий у переговорной трубы, повторил приказ.
Хипуорт побежал назад, в центральный пост.
Через пару секунд следом за ним последовал инженер Фэрфилда Стратерс. В коридоре он остановился, чтобы на секунду глянуть в глазок. К своему ужасу, он увидел, что вода уже наполовину залила котельное отделение. Он посмотрел назад, в сторону турбинного отделения. Вода мчалась по коридору в его сторону. Стратерс бросился в нос.
Всего секунду назад Герберт следил в перископ, как нос лодки уходит под воду, как из переговорной трубы донесся голос матроса:
«Немедленно всплывать. Котельное отделение заливает».
«Рули на всплытие! Продуть вторую и третью!» — крикнул Герберт.
Глубомер показывал 10 футов, когда рулевые-горизонтальщики завертели свои штурвалы, а сжатый воздух пошел в носовые цистерны. Лодка продолжала погружаться. 15 футов. 20 футов... Рулевой, старший унтер-офицер Оскар Мот доложил:
«Она не слушается руля, сэр».
Волна теплого воздуха из кормовых отсеков влетела в центр управления. Мгновенно повысившееся давление заложило уши, и все поняли, что происходит действительно что-то неладное.
«Закрыть водонепроницаемые двери».
«Сбросить носовой киль».
«Продуть все цистерны».
Герберт продолжал выкрикивать приказы. Матрос у переговорной трубы передавал их в корму. В носовой части подводной лодки моряки выполняли приказы капитана. Матрос дернул рукоять сброса одного из 10-тонных килей, которые сбрасываются в аварийной ситуации. Другие матросы начали продувать носовые балластные цистерны. Однако К-13 продолжала тонуть. Зингер всем телом налег на заднюю дверь центрального поста. Она не закрывалась. Прибежавший с кормы Райдил начал помогать [323] лейтенанту. Они захлопнули дверь до того, как к ней подбежал Хипуорт. Он оказался запертым в отсеке траверзных торпедных аппаратов. Поэтому он бросился к двери в котельное отделение. Бежавший по коридору Стратерс увидел, как она закрывается. Отчаянным броском он кинулся в сужающуюся щель. Через пару секунд уже было бы поздно.
На поверхности залива Кеннет Мичелл с рубки Е-50 следил за погружением К-13. Он не заметил ничего необычного, разве что лодка погружалась слишком быстро. Сразу после того как она скрылась под водой, Мичелл и его матросы увидели на поверхности два пятна. С расстояния около мили рассмотреть что-либо было трудно, и все решили, что это перископы, которые на мгновение выглянули из воды. Но на берегу одна из медсестер Гидропатического отеля, Анни МакИнтайр, следила за погружением лодки с гораздо более близкого расстояния. Она увидела головы двух человек, которые что-то кричали, а потом пропали. Анни побежала в отель и рассказала об увиденном, однако ей никто не хотел верить. Еще очень долго, даже после того как стало ясно, что К-13 затонула, ей никто не верил.
Лодка кормой коснулась дна на глубине около 50 футов и мягко легла с небольшим креном на левый борт, сохранив дифферент 4 градуса на корму. Оставшиеся в живых люди с изумлением смотрели друг на друга. Они продолжали верить, что сжатый воздух, поданный в балластные цистерны, вот-вот поднимет лодку на поверхность. «Остановить оба мотора», — скомандовал Герберт; В это время три тугие струйки воды ударили из переговорных труб, ведущих в кормовые отсеки. Вода облила стоящих рядом людей и забрызгала левый распредщит. Клапана на трубах были расположены за радиорубкой. До каких-то вентилей можно было дотянуться без проблем, а какие-то были практически недоступны. Прежде чем кто-либо успел заглушить трубы, на распредщите [324] начали лопаться предохранители. Электрические кабели стали трещать и дымиться, потом они начали вспыхивать. Часть электрических цепей была замкнута. Люди пытались потушить огонь голыми руками, одеждой. Удары электрического тока отбрасывали их назад. Кто-то сорвал линейку со штурманского стола и разломал ее на куски, чтобы набросить мокрые тряпки на горящий распредщит. Огонь пожирал драгоценный кислород, одновременно наполняя отсек густым вонючим белым дымом. Кашляя, наполовину ослепшие, полуоглохшие от повышения давления, моряки сражались с огнем, не обращая внимания на порезы и ожоги. Уильям Хэнкок, представитель Адмиралтейства, контролировавший электросистемы, разбил наручные часы и поранил ладонь, когда бил по распредщиту голыми руками.
Еще один матрос попытался заткнуть переговорные трубы руками. Наконец кто-то забил переговорные трубы обрывками коек, и течь в основном прекратилась.
Внезапно со стороны кормовой переборки раздался громкий стук. Герберт приказал осторожно открыть дверь в отсек траверзных торпедных аппаратов. В проеме появились обезумевшие от страха Стратерс и Хипуорт. «Все отсеки в корму от торпедного отсека затоплены», — заявил Стратерс. Герберт попытался по телефону дозвониться до Лейна. Трубка молчала.
Палуба в самом торпедном отсеке была в основном сухой, но вода лилась через многочисленные щели в переборке, сквозь которые были пропущены электрические [325] кабели, телефонные провода, тяги управления, переговорные трубы, несмотря на уплотнительные манжеты. Как и все остальные переборки подводной лодки, та, что отделяла котельное отделение от торпедного отсека, была рассчитана на давление 15 фунтов на кв. дюйм. Теперь, когда лодка лежала на глубине около 55 футов, давление составляло около 25 фунтов на кв. дюйм. Как долго продержится переборка, Герберт даже не хотел думать. Вполне можно было предположить, что переборки в корму от котельного отделения рухнули, и все отсеки затоплены. В этом случае все находившиеся там люди утонули. Герберт приказал немедленно вынуть все уцелевшие предохранители электроцепей кормовой части лодки. В результате кормовые отсеки лишались освещения и энергии, но было ясно, что они уже там никому не требовались. Для тех, кто остался в живых в носовой части, сохранение электроэнергии и предотвращение новых пожаров было вопросом жизни и смерти.
Теперь появилось немного времени, чтобы оценить ситуацию. Вода из переговорных труб ушла в були, однако центральный пост и офицерские каюты были наполнены дымом от сгоревших кабелей. Хотя часть электрических цепей вышла из строя, сохранившейся энергии было достаточно для освещения отсеков, откачки воды и подачи воздуха в балластные цистерны. Часть аккумуляторных батарей, расположенные под палубным настилом центрального поста и офицерских кают была во время уик-энда полностью заряжена. Тем не менее, Герберт решил уменьшить освещение до минимума, чтобы сохранить энергию.
Запасы сжатого воздуха подходили к концу. Воздух хранился в металлических баллонах, имевших длину 4 фута. Во время утреннего погружения была израсходована примерно половина запаса, а сейчас много воздуха было потрачено во время попыток всплыть. К несчастью, кормовая группа баллонов контролировалась клапанами из [326] машинного отделения. По этой же причине Герберт не мог сбросить кормовой 10-тонный киль, потому что управление механизмом сброса тоже находилось в машинном отделении.
В качестве первой меры Герберт приказал Зингеру отправить Е-50 сигнал бедствия с помощью примитивного устройства звукоподводной связи. Тем временем Стратерс, видя, что переговорные трубы забиты какими-то тряпками, сказал капитану, что знает точное расположение изолирующих клапанов. Двое матросов подняли его, чтобы он смог взобраться на крышу радиорубки, и он завернул вентили. Зингер сообщил, что звукоподводная связь не работает.
Герберт попросил Эдварда Скиннера, начальника электрического отдела Фэрфилда, и Хэнкока заняться исправлением важнейших электрических систем, особенно носовой циркулярной помпы, с помощью которой откачивалась вода из отсека траверзных торпедных аппаратов. Роберт Лейк, 18-летний представитель электротехнической компании Питерборо, сумел запустить компрессор системы воздуха высокого давления, поэтому часть воздуха, сохранившегося в отсеках, удалось закачать в баллоны. Перед Гербертом стояли две задачи. Во-первых, он должен был уменьшить давление воздуха, так как некоторые люди испытывали страшную боль в ушах, и сохранить часть свежего воздуха на будущее. Одновременно уменьшение давления воздуха усиливало напор воды на переборку, отделяющую попавших в ловушку людей от залива Гэрлох.
В этот момент он устроил перекличку.
Кроме Герберта, Зингера, Райдила, Стратерса, Лейка, Хипуорта, Скиннера и Хэнкока в носовых отсеках находились:
Фредерик У. Сирл, главный наблюдатель Адмиралтейства;
Роберт К. Кокс, отдел кораблестроения Адмиралтейства; [327]
Дональд Ренфыо и Сидней Блэк, представители фирмы «Кельвин, Боттомли и Бейрд», штурманское оборудование;
Уильям Уоллес, директор эдинбургской компании «Браун бразерс», паровые котлы;
Джозеф Дункан, шкипер реки Клайд. В свои 60 лет он был самым старым из находившихся на борту. Он добился этого назначения, чтобы впервые в жизни нырнуть на подводной лодке;
Уильям МакЛин, начальник отдела подводных лодок Фэрфилда;
Фрэнк Баллен. Как и Стратерс, он был помощником инженера, руководившего постройкой К-13;
Джон Грин, десятник механического цеха Фэрфилда;
Генри Керр, его помощник;
профессор Перси Хиллхауз, главный конструктор Фэрфилда;
Эдвард Пауни, представитель ливерпульской фирмы «Чедберн», корабельные системы;
капитан 2 ранга Фрэнсис Гудхард, командир К-14;
старший унтер-офицер Оскар Мот и 26 рядовых матросов.
Всего 49 человек.
Не ответили на перекличке, кроме лейтенанта Лейна:
Фредерик Хоул, помощник Сирла;
Джон Стал и Уильям Смит, десятники двигательного цеха Фэрфилда;
Фрэнк Нит, помощник Скиннера;
Уильям Льюис, Уильям Страчан, Уильям Кирк, ведущие специалисты отдела двигателей Фэрфилда;
23 матроса. Всего 31 человек.
В течение первого часа после аварии Герберт постоянно вызывал по телефону машинное отделение. Это был жест отчаяния, так как он не хотел смириться с гибелью людей в кормовых отсеках. Надежда всегда умирает последней. [328]
Попавшие в ловушку люди начали обсуждать свои шансы на спасение. Сначала они прикинули факторы, работающие в их пользу. Лодка погрузилась на мелком месте в момент наибольшего прилива. Во время отлива от поверхности их будут отделять всего 43 фута. Лоцман Дункан заверил их, что лодка лежит на чистом плотном песке, который значительно облегчает работу водолазов. И самое главное — всего в нескольких милях от места аварии находится крупный кораблестроительный центр с его практически неограниченными ресурсами.
Однако факторы, затрудняющие спасение, тоже были довольно весомыми. Они погрузились в 15.00, и пока на «Комете» и Е-50 не заметят что-то неладное, никто на поверхности не поднимет тревоги до 15.30. После 16.00 начнут быстро сгущаться сумерки, поэтому не следует ожидать появления спасателей ранее чем в 7.00 на следующий день, то есть после рассвета. Это означало, что людям придется ждать 16 часов, используя имеющийся запас воздуха. Переборки пока держатся надежно, а помпа откачивает воду.
Хиллхауз продемонстрировал характерную невозмутимость ученого. С помощью своей логарифмической линейки он хладнокровно рассчитал имеющийся у них запас воздуха. Они оказались запертыми в помещении длиной 124 фута, высотой 8 футов и шириной от 20 до 6 футов. Примерный объем помещения составлял 12000 куб. футов. Если разделить этот объем на 48 человек, то выяснится, что на каждого приходится по 250 куб. футов воздуха. Примерно 20 процентов этого объема приходится на кислород. Однако человек не может жить, если процент кислорода опустится ниже 16. Другими словами, человек может израсходовать не более 4 процентов имеющегося воздуха. Поэтому каждого из них отделяли от смерти только 4 процента от этих 250 куб. футов. 10 куб. футов кислорода между человеком и гробом. Между прочим, как раз объем гроба. [329]
Хиллхауз спокойно продолжал подсчеты. Отдыхающий человек потребляет две трети куб. фута кислорода в час. Если все люди в лодке лягут, они могут рассчитывать прожить 15 часов. Если они будут работать, расход кислорода резко возрастет. Тяжелая работа увеличивает потребление кислорода в 9 раз. Так как большинству людей просто нечего было делать, Хиллхауз подсчитал, что средний расход кислорода составит 1,25 куб. фута в час. Он рассказал обо всем это Герберту и показал ему вычисления. Хиллхауз сообщил, что они могут дожидаться подачи воздуха в течение 8 часов или половины ночи.
По просьбе капитана Хиллхауз снова пустил в ход логарифмическую линейку, чтобы оценить шансы поднять лодку на поверхность. Это не заняло слишком много времени. Хиллхауз сказал Герберту, что даже если полностью продуть носовые балластные цистерны, нос лодки не поднимется на поверхность. Герберт вместе с Гудхартом пришли к выводу, что даже если водолазы обнаружат лодку, «ничто не сможет вытащить на поверхность кормовую часть».
Результаты вычислений Хиллхауза были переданы всем находящимся в лодке.
Хипуорт подошел к профессору и тихо сказал, выражая общее мнение:
«Похоже, нам всем конец».
«Боюсь, это так», — согласился Хиллхауз.
Унтер-офицер Оскар Мот, который выскочил из мясорубки Дарданелл, где он несколько месяцев назад служил на лодке типа Е, с нескрываемой желчью громко сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:
«Чертовски поганый способ умереть». [330]