Комментарии

Исследование

«Методы Сыма» — небольшой и в то же время несколько загадочный текст, датируемый IV в. до н.э., когда он, по всей видимости, был составлен на основе более древних материалов. Практически все свидетельства о его происхождении относят трактат к царству Ци, славившемуся традициями изучения военной науки, что объясняется, видимо, влиянием личности Тай-гуна, который стал первым правителем Ци за несколько лет до своей смерти. Поэтому традиционалисты утверждают, что идеи Тай-гуна могли составить основу трактата или же тем или иным образом оказали воздействие на его составителей. На протяжении периодов «Весен и Осеней» и «Борющихся Царств» военные штудии процветали в Ци, здесь творили Сунъ-цзы, Сунь Бинь и Вэй Ляо-цзы; некоторые семьи (такие как Сунь, Тянь, Чэнь) были особенно почитаемы. Стратег Сунь Бинь, по-видимому, находился на вершине славы именно в период составления «Сыма фа» и, возможно, и стал одним из компиляторов; ведь он являлся дальним родственником Сыма Жан-цзюя. Более того, сам стиль и характер текста выдают его принадлежность к этому времени, т.е. к IV в. до н.э. За исключением книг Сунь-Цзы и Сунь Биня, время составления этого текста можно определить гораздо точнее по сравнению с другими военными трактатами.

Название «Сыма фа» лучше всего, пожалуй, перевести как «Методы Сыма», ибо иероглиф «фа», имеющий основное значение «закон», также отражает понятия «метод», «стандарт», «техника» или «искусство», как, например, в «Искусстве войны» Сунь-Цзы. Однако, ни один термин не может адекватно передать все содержание, ведь в «Сыма фа» обсуждаются законы, предписания, политика правителя, военная организация, военная администрация, дисциплина, основные ценности, общая стратегия и тактические ходы.

Происхождение военного звания «сыма» — что буквально означает «ведающий лошадьми» — теряется в глубине веков. Как официальный титул, оно, очевидно, появилось еще при ранних династиях «совершенномудрых императоров», а ко времени династии Чжоу оно превратилось в «Да сыма» — то есть «великий сыма», «министр по военным делам». Предисловие к «Сыма фа» Лю Иня дает общие описания роли и обязанностей министра в период династии Чжоу:

Министр по военным делам контролировал правителей зависимых государств, вел дела шести армий и усмирял окраинные земли. Он был среди шести первых министров в государстве. При дворе он помогал «сыну Неба» в делах правления; в походе он возглавлял карательную армию, усмиряя восставших.

Согласно традиционной точке зрения ученых вроде Лю Иня, содержание «Методов» сыграло свою историческую роль: как они полагают, идеи трактата, воплощенные на практике правителем царства Ци Хуань-гуном (правил в середине VII в. до н.э.) помогли ему стать «гегемоном» (ба) — единовластным господином своего царства — под предлогом помощи законному правителю утрачивающего власть чжоуского государства. Поэтому текст связывался со знаменитым советником Хуань-гуна, Гуань Чжуном, которому приписывается всеобъемлющий трактат «Гуань-цзы», освещающий вопросы управления, военного дела и философские представления эпохи. Впоследствии Цзин-ван из этого же царства (правил в 547–490 гг. до н.э.) использовал, по преданию, учение Сыма, чтобы вернуть земли, ранее отданные Цинь, и подчинить нескольких удельных князей. В то время текст не имел названия, но когда при Вэй-ване (378–342 гг. до н.э.) был созван дворцовый совет, чтобы собрать и записать все важнейшие сведения по военному искусству, он получил название «Методы министра войны».

Согласно другой, впрочем, спорной, точке зрения, именно благодаря великому полководцу Тянь Жан-цзюю при Цзин-ване были одержаны великие победы. Поскольку он занимал пост «сыма», ему было даровано право сделать титул собственной фамилией. Книга, составленная при Вэй-ване, включает в себя его концепции и поэтому получила название «Сыма Жан-цзюй бин фа» ( «Военные методы Сыма Жан-цзюя»). В его краткой биографии в «Ши цзи» не только описываются эти события, но и рассказывается, какие способы он полагал необходимыми для завоевания преданности и покорности армии:

Сыма Жан-цзюй был потомком Тянь Ваня. Во время правления в Ци Цзин-гуна, Цзинь напало на [главные города] А и Пинь, аЯнь вторглось в [речной район] Хэ-шан. Циская армия потерпела полное поражение, и Цзин-гун был изрядно обеспокоен. Тогда Янъ Ин рекомендовал Жан-цзюя, сказав: «Хотя Жан-цзюй происходит от наложницы Тяня, однако в гражданских делах он способен совладать с народом, а в военных делах — внушить благоговейный страх врагу. Я рекомендовал бы моему господину проверить его». Цзин-гун призвал Жан-цзюя и говорил с ним о военных делах. Он был восхищен и назначил его главнокомандующим армией для оказания отпора армиям Янь и Цзинь.

Жан-цзюй сказал: «Ранее я был низким слугой. Если мой господин возьмет меня из моей деревни и поставит меня над высшими сановниками, командиры и солдаты не будут повиноваться, а сто родов не поверят мне. Поскольку я не знатен и авторитет мой незначителен, я хотел бы, чтобы кто-нибудь из приближенных министров моего господина, тот, кого уважает государство, стал Инспектором в армии. Тогда это будет возможно». Цзин-гун согласился и назначил инспектором Чжуан Гу.

Жан-цзюй сказал Чжуан Гу: «Завтра в полдень встретимся у ворот армии». Жан-цзюй отправился к армии, установил водяные часы и стал ждать Гу. Гу, который был высокомерен и горделив, посчитал, что раз полководец уже в армии, а он [всего лишь] Инспектор, дело не очень важное. Его многочисленные родственники, устраивавшие проводы, задержали его, чтобы выпить вина. Наступил полдень, а Гу не появился. Тогда Жан-цзюй остановил воду в часах и пошел в лагерь. Он прибыл в расположение армии и установил порядок, четко огласив запреты и наказания. Когда запреты были наложены, наступил вечер, и тут прибыл Чжуан Гу.

Жан-цзюй сказал: «Почему вы появляетесь после назначенного времени?» Гу признал свою вину, сказав: «Высокие чины и родственники провожали меня, поэтому я задержался». Жан-цзюй сказал: «В тот день, когда полководец получает мандат [командования], он забывает свой дом; когда он прибывает в армию, берет в руки барабанные палочки и неистово бьет в барабан, он забывает себя. Сегодня враждебные царства уже глубоко проникли [на нашу землю]; в государстве беспокойство и брожение. Убитые командиры и солдаты лежат незахороненными на границах. Наш правитель не может ни спать спокойно, ни наслаждаться вкусом пищи. Судьба ста родов вверена вам, так что же вы имеете в виду, говоря, что вас провожали?»

Он призвал ответственного за дисциплину и спросил: «Что говорит закон армии о тех, кто прибыл позже назначенного времени?» Ответ: «Он должен быть обезглавлен». Чжуан Гу был испугай и послал человека доложить Цзин-гуну, прося о помиловании. Тот уже отбыл, но еще не вернулся, когда [Жан-цзюй] отрубил голову Гу для того, чтобы утвердить дисциплину в трех армиях. Все командиры трех армий тряслись от страха.

Некоторое время спустя в расположение армии ворвался посланец от Цзин-гуна с биркой, где был приказ простить Гу. Жан-цзюй сказал: «Когда полководец находится в армии, некоторые приказы правителя не могут быть выполнены».

Он спросил ответственного за дисциплину: «Что говорит закон о том, кто врывается в расположение армии?» Тот ответил: «Он должен быть обезглавлен». Посланец был испуган. Жан-цзюй сказал: «Мы не можем казнить посланца правителя». Тогда он обезглавил его слугу, разрубил левую подпорку экипажа и обезглавил левого коня в упряжке, дабы показать пример трем армиям. Он отослал посланца обратно ко двору, а сам повел [армию] в поход.

Командиры и солдаты разбили лагерь, вырыли колодцы, разожгли костры и приготовили пищу и питье. Он спросил о больных, заставил лекарей назначить лекарства и лично проследил за ними. Во всех случаях, когда он получал вознаграждение или паек командующего, он раздавал их солдатам и командирам; он лично делил пайки поровну между всеми. Он выяснил, кто силен, а кто слаб, и через три дня полностью завоевал сердца людей. Все больные жаждали идти маршем и рвались в битву, чтобы сражаться за него. Армия Цинь услышала об этом, оставила свои позиции и ушла. Армия Янь услышала об этом, перешла реку и рассеялась. Затем он преследовал и атаковал их, одну за одной вернув все земли в пределах царства, и возвратился вместе с солдатами. Перед тем, как они достигли границы государства, он расформировал соединения, освободил воинов от военных запретов5 в соответствии с договором и потом вошел в город. Цзин-гун и высшие чины приветствовали его в предместье, вознаградили войска и совершили ритуал, и только затем вернулись на отдых. После этого правитель расспросил Жан-цзюя и наградил его титулом «великого конюшего» (да сыма). Клан Тянь с каждым днем становился все более почитаемым в Ци.

После этого слуги высоких сановников Бао, Гао и Го навредили ему, оклеветав перед Цзин-гуном. Тот заставил Жан-цзюя уйти в отставку. Цзюй тяжело заболел и умер. После этого потомки Тянь Ци и Тянь Бао отомстили Гао, Го и другим. Позднее [вместе] с Тянь Чаном они убили Цзянь-гуна и истребили кланы Гао и Го. Наконец, правнук Чана Тянь Хэ сам стал правителем Ци Вэй-ваном. Ведя войну, он, дабы явить устращающую силу, во многом копировал методы Жан-цзюя, и все удельные князья искали расположения Ци.

Циский Вэй-ван приказал высоким сановникам разыскать и обсудить стратегии предков рода Сыма, присоединив к ним [методы] Жан-цзюя. Поэтому [книга] называется «Военные методы Сыма Жан-цзюя».

Придворный историограф говорит: «Я читал «Сыма бин фа». Это обширный, глубокий, все постигающий труд. Даже три династии, в их усмирительных походах, не смогли бы исчерпать его смысла. Язык тоже заслуживает похвалы. [Однако], как мог такой человек, как Жан-цзюй, командуя армией маленького государства, иметь досуг, чтобы создать «Военные методы Сыма»? В Поднебесной огромное множество копий «Сыма бин фа». Поэтому я не обсуждал это, но написал биографию Жан-цзюя».

Комментарий Сыма Цяня возбудил подозрения в причастности Жан-цзюя к книге, хотя как показывает биография, его концепции были просто присоединены к традиции предков рода Сыма. Однако, согласно, другому описанию, встречающемуся в исторических трудах, этот полководец был злым и беспутным, и едва ли мог иметь какие-либо заслуги. Если он и написал какую-то книгу, то она была утеряна. Несмотря на эти противоречия, книга, очевидно, сохранилась в том виде, в каком она существовала к середине IV в. до н.э. — времени юности Мэн-цзы и спустя более ста лет после смерти Конфуция (551–479 гг. до н.э.), и, возможно, составлена в одно время с «Искусством войны» или трудами Сунь Биня.

Состояние и даже аутентичность текста являлись предметом научных споров в течение нескольких столетий. К сожалению, все издания, доступные сегодня, включая приведенный ниже перевод из «Семи военных канонов», представляют собой лишь отрывки изначального огромного труда. Сохранились лишь пять глав из предположительно существовавших при Хань ста пятидесяти пяти, хотя, похоже, они добросовестно передавались со времен танской династии. Текстологи цинской династии (1644–1911) считали этот текст поддельным, ссылаясь на несходство количества глав и на отсутствие многих присутствующих в других трудах и различных комментариях фрагментов. Однако последние исследования подтвердили, что современный текст подлинен — несмотря на то, что многое утеряно — и что его узловые моменты, относящиеся еще к до чжоускому периоду, дополнены параграфами периода «Борющихся Царств». Если свидетельство «Ши цзи» соответствует действительности, то самостоятельный характер каждого параграфа весьма соответствовал бы такой книге. Многочисленные конкретные советы и идеи, касающиеся военного дела, составители текста брали из самых разных источников, и потому сочинение едва ли может быть строго систематичным, чего можно ожидать только от произведения, созданного одним автором.

Масштаб и сущность «Методов»

В период Поздней Хань, Бань Гу, создатель «Истории ранней Хань», составляя библиографические материалы, поместил «Сыма фа» в раздел «ли» — «ритуалы». Возможно, он поступил так, потому, что трактат рассматривался как труд по искусству управления, организации и дисциплины, а не по стратегии и тактике. В контексте растущего влияния конфуцианства и доминирования ортодоксальной мысли при Поздней Хань, а также того значения, которое придавалось важнейшим трактатам по ритуалу, таким, как «Ли цзи» и «Чжоу ли» ( «Ритуалы Чжоу» имеют некоторое сходство с «Сыма фа»), данная книга вполне естественно могла считаться описанием форм военной деятельности династий древности, включая Западную Чжоу.

Даже с включением всех сохранившихся фрагментов «Сыма фа» нельзя назвать полным трудом, поскольку в нем редко обсуждаются тактика или какие-либо другие конкретные вопросы командования в бою. Скорее, он содержит разные концепции, выражаемые сложным и сжатым языком, касающиеся начала военных действий, создания военной администрации и руководства военными кампаниями. Довольно краткие обсуждения стратегии и тактики, столь типичные для «Шести секретных учений», появляются только в последних трех главах, которые говорят о многом из того, что известно из «Шести секретных учений» и «Искусства войны» Сунь-Цзы. Точно так же отсутствуют детали, касающиеся управления и роли морального авторитета, хотя значимость того и другого постулируется в первых двух разделах (это породило версию, что первые две части представляют собой древние, «мудрые» слои изначального текста, а три другие отражают лишь непродуманные идеи самого Сыма Жан-цзюя).

Война и фундаментальные ценности

Будучи книгой по военному управлению, «Сыма фа» утверждают жизненную необходимость войны для государства и усмирения непокорных. Согласно представлениям о справедливости, существовавшим в то время, война — необходимое средство для наказания зла и освобождения угнетенных. Более того, несмотря на все превознесение справедливости и гуманного правления, «Сыма фа» признают, что сознательное использование силы является основой политической власти. Аргументы на фоне трагического заката добродетели таковы:

В древности гуманность была основой, а справедливость — управляла «прямотой». Однако когда с помощью «прямоты» не достигли желанных [нравственных и политических] целей, [прибегли] к власти. Власть возникает из войны, а не из мира людей. Поэтому, если надо убить немногих, чтобы сохранить жизнь народу — война разрешается. Если нужно уничтожить государство, ненавидящее свой народ — война разрешается. Если войну необходимо остановить войной — война разрешается.

Отметим, что текст строго предупреждает против упоения войной: «Так, даже если государство обширно, те, кто любит войну, неминуемо погибнут. Даже если спокойствие царит в Поднебесной, те, кто забывает о войне, окажутся в опасности!»

Разделение военной и гражданской сфер

Хотя «Сыма фа» — текст, находящийся в русле реалистической традиции, в проведении разграничения между военной и гражданской сферами он явил собой отражение изменившихся условий периода «Борющихся Царств». Осознание этого разделения, которое стало еще более явным в позднейшей китайской истории, возможно, получило импульс от постоянно растущего влияния конфуцианства, распространявшегося учениками Конфуция и их непосредственными последователями. Если при Шан и Чжоу политические и военные функции власти были практически неразделимыми, то создатели «Сыма фа» подчеркивали, что гражданская и военная сферы должны быть тщательно разграничены, ибо исповедуют противоположные ценности. Различие двух реальностей стало четко восприниматься вследствие возросшего влияния идей о благопристойности и должных формах правления, которые широко распространились под эгидой чжоуской цивилизации. Как позднее понял Лю Бан, основатель династии Хань, Поднебесную можно завоевать, не сходя с лошади, но ею нельзя управлять без «ли» (правил благопристойности), не создав образ правителя и порядка. Ведь именно ритуал создавал и поддерживал то, что было необходимо ему, чтобы возвыситься над своими прежними грубыми сподвижниками.

Поскольку династия Чжоу в начальный период мира и процветания предоставляла возможности для пестования интеллектуальных стремлений, война отодвинулась на второй план. Мирное существование породило духовные достижения; и хотя основные военные ценности никогда полностью не отрицались, пути гражданского и военного начала разошлись в Китае навсегда.

В древности правильное и духовное управление гражданскими делами было вне военной сферы; того, что было пригодно для военной сферы, не было в гражданской. Если правила и дух [военной сферы] проникнут в гражданскую, добродетель народа склонится к закату. Когда правила и дух гражданской сферы проникнут в военную, добродетель народа будет ослаблена.

В среде гражданской слова высокопарны, а речи вялы. При дворе каждый вежлив и почтителен и воспитывает себя для службы другим. Не будучи призван, не сделает шага; не будучи спрошен, не заговорит. Трудно продвинуться, но легко устраниться.

Среди военных каждый говорит прямо и стоит твердо. В боевом построении каждый выполняет долг и действует решительно. Носящие боевые доспехи не совершают поклонов; воины колесниц не соблюдают ритуала (ли); стоящие на укреплениях не суетятся. Во время опасности никто не обращает внимания на ранги. Таким образом, гражданские нормы поведения (ли) и военные законы (фа) — как левое и правое.

При дворе царят жестокость, лицемерие и интриги; в армии атмосфера суровая, строгая и деятельная. Гражданская жизнь явно подавляет воинственный дух, тогда как на войне опасность заставляет быть решительным и мужественным и устраняет всякого, лишенного этих качеств.

Перечень главных достоинств, на которых основывается управление, в целом неизменен: гуманность, справедливость, честность, преданность, верность, добродетель, мужество и мудрость. Однако, в сравнении с отчасти «ритуальными» войнами периода Ранней Чжоу битвы и сражения периода «Борющихся Царств» вынуждали к жестокости и беспрекословному подчинению. Идеалы древности требовали, чтобы противника не атаковали, пока он не закончил построение, и не преследовали, если он возвращался домой. В ту пору речь шла об обороне и самоограничении. Всякое нападение не должно было быть беспричинным. Такая «вежливость» иногда обосновывалась стратегическими преимуществами, но подобные объяснения не слишком убедительны. В отличие от других «Семи военных канонов», «Сыма фа» проникнуты совершенно иным духом: он влияет даже на составителей, которые достигли вершин власти и влияния именно благодаря военным заслугам.

Пожалуй, лучший пример самоограничения можно усмотреть в правилах преследования бегущего врага, для вящей убедительности приписанных древности:

В древности люди не преследовали бегущего врага более ста шагов и не шли за отступающим врагом более трех дней; тем самым проявляя соблюдение норм благопристойности. Они не истощали силы неспособных и сочувствовали раненым и слабым, тем самым проявляя свою гуманность. Они ожидали, пока противник закончит построение, и лишь потом били в наступление, тем самым проявляя свою благонамеренность. Они боролись за справедливость, а не за выгоду, тем самым проявляя свою справедливость. Более того, они были способны простить того, кто подчинился, тем самым проявляя свое мужество. Они знали конец, они знали начало, тем самым проявляя свою мудрость. Шести добродетелям обучали одновременно, и считали их Дао основой поведения для людей. Таково правило древности.

Однако влияние новых боевых реалий начинает сказываться, что проявляется в таких предписаниях, как «преследуя бегущего противника, не атакуй; если одна часть противника остановилась, а другая бежит в сторону, будь бдительным» и т.д.

Любовь к людям

Как и авторы всех «Семи военных канонов», создатели «Сыма фа» подчеркивают, что оказание помощи людям представляет единственное оправдание для мобилизации войск. Более того, общественная польза вкупе с уничтожением зла и страданий должна стать главной целью правления. Все усилия правителя должны быть направлены на то, чтобы избежать нарушения сельскохозяйственных сезонов, если он хочет, чтобы народ подчинялся и доверял ему. Далее, военных действий, могущих увеличить беды населения противника, тоже следует избегать:

Ни противоречие сельскохозяйственным сезонам, ни доведение людей до изнурения не могут быть средством любить свой народ. Ни нападение на государство, пока оно в трауре, ни использование в качестве преимущества стихийных бедствий никоим образом не могут быть средством любить народ врага. Не собирать армию ни зимой, ни летом — вот средство любить свой народ и народ врага.

Запрещение сборов армии зимой не совсем понятно, поскольку осень обычно была временем военной подготовки, и походы приходились на зимний период.

При занятии территории противника все действия, которые могут всколыхнуть людей или принести им лишения и невзгоды и тем самым настроить против новой власти, должны быть строго запрещены:

Когда вступите на землю преступившего закон государства, не вредите его богам; не охотьтесь на диких животных; не разрушайте земляные укрепления; не жгите дома, не вырубайте леса; не забирайте шесть домашних животных, зерно или инструменты. Когда встретите старых или малых, верните их домой, не причиняя вреда. Даже если встретите взрослых, до тех пор, пока они не вступили в бой, не относитесь к ним как к врагам. Если враг ранен, окажите ему помощь и верните домой.

Поскольку единственным оправданием начала санкционированного наступления является искоренение негуманного правления, любой поход для покарания виновных должен создавать образ, соответствующий установленным ценностям. Поэтому в «Сыма фа» подчеркиваются как церемониальный обличительный характер предварительных ритуалов, так и жизненная необходимость того, чтобы действия солдат были гуманными. Нашедшая отражение и в других военных трактатах того времени, политика эта направлена на то, чтобы ослабить сопротивление врага. Однако дух гуманности и справедливости ярко контрастируете авторитарной политикой тех, кто сознательно разжигал войну, видя в ней чуть ли не единственный способ обогащения государства, равно как и с невиданной прежде жестокостью, свидетельницей которой стала эпоха «Борющихся Царств», когда тех, кто совершил фатальную ошибку, сдавшись в плен, а не сражался, презрев смерть, истребляли сотнями тысяч.

Война: Общие принципы и составляющие

Тренировка и обучение

Обучение солдат — дело очень трудное:

На войне нетрудно сформировать боевой порядок; достичь того, чтобы воинам можно было приказать встать в боевой порядок — вот в чем трудность. Нетрудно заставить их изготовиться, суметь использовать их — вот в чем трудность. Нетрудно иметь представление о том, что делать, а реализовать это -вот что тяжело. Воины со всех [четырех сторон] света имеют свою собственную природу. Характеры в областях разнятся. В результате обучения у них складываются местные привычки, поэтому обычаи всех государств отличаются, [Только] через Дао можно изменить их обычаи.

Здесь необходимо отметить два момента. Во-первых, тренировка воинов есть основа их потенциального использования в бою. Во-вторых, их нравы и устои влияют на результат кампании (вот почему Тай-гун выступал за сохранение местных обычаев). Чуткость и внимание к региональным особенностям являются краеугольным камнем китайской психологии, и со временем они получили еще более широкое распространение.

Успех в сражении зависит от уровня подготовки. Если армия хорошо обучена, можно говорить о стратегии, влияющей на исход битвы. Командующий должен соотносить избранную тактику с возможностями армии; предпринимать только то, что желают делать его воины, и стараться заставить противника выполнять то, чего он всеми силами стремится избежать. Доспехи воинов должны быть прочными, а оружие — хорошим, разнообразным и достаточным. Воины должны уметь обращаться с любым оружием и оснащением.

Полководец обязан держать под контролем все перемещения армии и не допускать хаоса. Должен поддерживаться соответствующий баланс, в противном случае существует равная опасность как расхлябанности и нежелания сражаться в случае слишком длительного отдыха, так и неспособности к этому из-за переутомления. Спокойствие и контроль за ситуацией даже в самом, казалось бы, бедственном положении — вот ключ к победе. Настоящий полководец не знает ни сомнений, ни страха.

Некоторые тактические концепции «Сыма фа» напоминают другие трактаты того же периода. Например, мудрый командующий всегда тщательно оценивает врага, а затем атакует уязвимое место. Он использует преимущества местности, занимая и укрепляя позиции на холмах, избегая водоемов и болот, и помня о засадах на ограниченной местности. Он должен соотносить свою деятельность с Небом, ведь оно не только устанавливает времена года и погодные условия, но и дает предзнаменование перед битвой. В этом проявляется влияние верований и ритуалов Шан и Западной Чжоу.

Дух и мужество

Мотивации воинов, их духовному настрою и укреплению мужества в «Сыма фа» уделяется самое пристальное внимание, поэтому некоторые замечания на сей счет представляются нам небесполезными. Практически каждый военный мыслитель в Древнем Китае посвящал несколько пассажей такому существенному вопросу, как достижение должного боевого настроя и пестование мужества воинов. Наиболее распространенный подход к данному вопросу — рассуждения о положительном воздействии наград, и отрицательном — наказаний, однако от внимания более глубоких мыслителей не ускользнули и иные пути воодушевления воинов, ведь страх наказания или смерти не является единственным мотиватором. Справедливость, человечность, материальное поощрение и уважение — вот стержневые стимулы, оттачиваемые наставлением и обучением.

Понятие «ци» достаточно существенно для «Сыма фа», ведь с его помощью разъясняется психология страха и мужества. Например, в затянувшемся противостоянии мужество становится решающим:

В целом, бой выдерживают благодаря силе, а победы добиваются с помощью духа. Можно выдержать оборону, но победа достигается в опасности. Когда сердце в основе своей твердо, новая волна ци принесет победу.

Поэтому те, кто сомневается, обеспокоен, испуган или устрашен, разрушают армию. «Когда сердца воинов наполнены победой, все, что они видят — это врага. Когда их сердца наполнены страхом, все, что они видят — это страх». Проницательный командующий нападает в том месте, где у противника царят сомнения и где он слаб. В этой ситуации первостепенное значение приобретает установление полного контроля над армией.

Позиции должны быть строго определены; административные меры — суровы; сила должна быть подвижной; «ци» воинов должна быть напряжена, а сердца [командиров и людей] — слиты воедино.

Среди способов «поднять ци» важнейшие — ритуальная клятва и последнее предостережение. Клятва призовет божеств государства, прославит дело, объяснит цели, заклеймит врага и взовет к справедливости:

Когда клятва ясна и возбуждает, люди будут сильны, и различишь гибельные предзнаменования и благоприятные знаки... Духом справедливости поднимай настрой людей; предпринимай действия в нужный момент.

Легендарные правители прошлого знали, что клятва будет иметь максимальный эффект, будучи произнесенной в особые моменты, хотя они по-разному определяли соответствующее время, но цель оставалась неизменной -достичь большего психологического воздействия:

Шунь объявил о миссии в столице государства, ибо хотел, чтобы люди первым делом у слышали его приказания. Правители Ся произносили клятвы среди армии, ибо хотели, чтобы люди сперва закончили их мысли. Правители Шан клялись за воротами лагеря, ибо хотели, чтобы люди первым делом укрепляли свои побуждения и ожидали битвы. Чжоуский [У-ван] ждал, пока вот-вот скрестится оружие, и затем произнес клятву, чтобы укрепить волю людей [к сражению].

В походе, перед решающей битвой или при грозящей смертельной опасности отречься от всякой надежды вернуться домой и уничтожить припасы — последнее средство воодушевить людей. «Сыма Фа» (как и Сунь-Цзы) добавляет к этому еще и прощальное письмо:

Написание прощального письма называется «порвать с мыслями о жизни». Выбор лучших воинов и подготовка оружия называются «увеличением силы людей». Оставить позади себя канцелярию и взять минимум припасов — это называется «открыть сердца людей».

Согласно концепции «Сыма фа», награды и наказания — основные способы укрепления армии. Создатели трактата принимают теорию утраты добродетели, признающую необходимость и наград, и карательных мер:

В древности совершенномудрые правители почитали очевидной добродетель людей и [искали] их доброты. Поэтому они не пренебрегали добродетельными и не унижали людей. Награды не раздавались, а наказания даже не пробовали применять.

Шунь не награждал и не наказывал, но людей все равно можно было использовать. Это было вершиной добродетели.

Ся раздавила награды, но не установила наказаний. Это было вершиной наставления.

Шан ввела наказания, но не раздавала наград. Это было вершиной устрашения.

Чжоу использовала и награды, и наказания, и добродетель пришла в упадок...

Ся награждала при дворе для того, чтобы возвысить добро. Шан казнила на площадях для того, чтобы устрашить зло. Чжоу награждала при дворе и казнила на площадях для того, чтобы воодушевить благородных и устрашить простых людей. Поэтому правители всех трех династий проявляли добродетель одним и тем же путем»

Правители Ся «выпрямляли» свою добродетель и никогда не обнажали оружия, поэтому оружие не было смешано. Правители Шан опирались на справедливость, поэтому они первыми использовали остроту оружия. Правители Чжоу опирались на силу, поэтому они полностью задействовали остроту оружия.

В текст вошли общие наставления о своевременном введении наказаний и наград. Интересен пассаж, в котором говорится об усилении их решительными мерами, когда вновь необходимо вступить в бой. Пример такого совета, обращенного к командующему:

Если одержал победу в войне, раздели достижения и похвалы с войсками. Если предстоит вновь вступить в битву, сделай награды исключительно щедрыми, а наказания — более тяжелыми. Если не удалось направить их к победе, прими вину на себя. Если должен сражаться снова, принеси клятву и встань впереди войска. Не повторяй предыдущей тактики. Победишь ли или нет, не отступай от этого метода, ибо он называется «истинным принципом».

Это согласуется с общей политикой применения наград и наказаний после того, как воины приготовились к битве:

Когда поднял ци (дух) и установил способы управления [награды и наказания], окружи их заботой и поведи за собой речами. Укоряй их по их страхам, давай им задания по их желаниям.

Примерно в том же духе говорят о наградах и наказаниях и другие известные стратеги, однако в «Методах» есть два особенных момента. Во-первых, они зависят от того, одержала армия победу или потерпела поражение.

Не награждай за большие победы, ибо тогда ни высокие чины, ни низкие не будут гордиться своими достижениями. Если высшие не смогут хвалиться, они не покажутся высокомерными, а если низшие не смогут хвалиться, между людьми не будет различий. Когда никто не хвалится — в этом суть почтительного отношения.

В случае полного поражения не наказывай никого, ибо тогда и высшие, и низшие чины признают свой позор. Если высшие будут упрекать себя, они раскаются в ошибках, если низшие будут упрекать себя, они обязательно постараются избежать повторения бесчестья. Когда все чины разделяют [ответственность] за бесчестье между собой, в этом суть уступчивости.

Второй случай — когда воины настолько запуганы врагом, что ни перспектива больших наград, ни угроза суровых наказаний не могут повлиять на них. Возникает необходимость в принципиально ином подходе, целью которого является стремление взять под контроль управление настроением войска.

Если они напуганы, не угрожай им казнями или жестокими наказаниями, но прояви великодушное спокойствие. Поговори с ними о том, для чего они живут и следи за тем, как они выполняют свои обязанности.

Так можно прорвать индивидуальную изоляцию и положить конец ощущению страха, что позволит командующему своей зажигательной речью повернуть внимание воинов в другую сторону, сказав о справедливости их дела, возможных наградах и цели их жизни. Как утверждается в «Сыма фа», воины смогут проявить дух и силу только в случае опасности. Сомнения и страх — величайшие враги; но если план хорош, справедливость дела очевидна, а люди обучены, армия одержит победу.

Концепция управления боем

Ряд сюжетов, затронутых в тексте, тоже заслуживает внимания, но они говорят сами за себя и не требуют дополнительных объяснений. Однако технические идеи об управлении боем, выраженные в последних трех главах, представляют особенный интерес. Среди главных принципов: необходимость глубокого анализа противника, расчет баланса сил и правильное использование этих сил; умение избежать обмана при видимом незначительном преимуществе; собирание сил в единый кулак в решающий момент после движения в рассредоточенном порядке; установление взаимопонимания между людьми. Преимущества местности должны быть полностью использованы, тактическое развертывание сил зависит от их характера и относительной силы, определяемой обученностью, вооружением и духовными качествами. Даже если армия незначительна по численности, можно выработать тактику, позволяющую сохранить ее и вырвать победу. В «Сыма фа» эти принципы лишь постулируются и подробно не рассматриваются; о них больше говорится в других военных трактатах. Отмечается и важность психологических методов; они включают в себя лишение противника желания сражаться путем намеренного оставления прохода для бегства; избежание ситуации, когда враг оказывается в безвыходном положении и вынужден сражаться не на жизнь, а на смерть; распространение сомнений в умах противника.