Содержание
«Военная Литература»
Военная мысль
Д. Аничков

Офицерский вопрос в современной армии

Значение офицера в современной армии более чем ясно: хорош корпус офицеров — и армия непобедима плохи офицеры — впереди новые Мукдены и Цусимы...

И вот для создания этого необходимого для армии доблестного офицерского корпуса государство не должно жалеть средств, ибо затраты эти окупятся сторицею. Наоборот, экономия тут недопустима и приведет лишь к новой катастрофе. Но как наилучшим путем использовать средства? Как и куда направить их, дабы на затраченный капитал получить наивысший процент?

Для достижения наилучших результатов, нам кажется, необходимо придерживаться следующего.

Прежде всего корпус офицеров должен быть однороден, дабы каждый офицер, гвардейский и армейский, служащий в строю, имел одинаковые шансы на повышение в чинах. Разделение офицеров на будущих генералов и заранее обреченных дотянуть лямку лишь до первого штаб-офицерского чина, да и то «с увольнением», в сущности, неправильно и даже теорией осуждается как система нежелательная. С постепенным переформированием юнкерских училищ в военные однородность эта, впрочем, мало-помалу достигается естественным путем.

Уменьшение числа офицеров путем расширения института подпрапорщиков, которым с успехом и могут быть переданы некоторые функции офицера без ущерба для дела (напр., гимнастика, маршировка, ружейные приемы) при непременном условии высшего наблюдения и контроля со стороны офицера. Подпрапорщики не являются суррогатом офицерства вроде, напр., [328] прапорщиков запаса, ибо они продолжают числиться нижними чинами и дальше фельдфебеля или взводного не могут подняться (что совершенно правильно и должно быть сохранено как необходимое условие существования этого института). Они просто «помощники офицера» и как таковые весьма полезны.

Подъем умственного и нравственного уровня офицерской среды, создание типа офицера-идеалиста, офицера-фанатика своего дела, но не узкого специалиста, а широко и всесторонне образованного офицера-гражданина в высоком смысле этого слова. Такой тип должен вырабатываться школой, в которую должны поступать исключительно «охотники», любители военного дела, серьезно им интересующиеся, способные отдать ему все свои силы, умственные и физические. Но кроме «охоты», необходимо еще нечто, а именно значительное умственное развитие, при наличности коего только и возможно идейное отношение к делу, вера в принцип и высокое чувство гражданского долга. Оба эти условия, — и любовь к военному ремеслу, и умственное развитие будущего офицера, — достижимы лишь при соблюдении третьего условия, столь же необходимого, по нашему глубокому убеждению, как и первые два. Это третье условие — поступление в военную школу не в детские годы, когда наклонности ребенка еще не определились, а в более или менее зрелом возрасте, когда среднее образование уже вполне закончено и умственное развитие юноши доведено до достаточной высоты.

Существует вполне правильное мнение, что задача средней школы — общее, отнюдь не специальное образование, развитие ума, подготовка к дальнейшему высшему или специальному образованию. Так смотрят на гимназию в министерстве народного просвещения, такая точка зрения существует и за границей. Это принцип совершенно правильный, всеми специалистами признанный за незыблемый закон, и отступать от него по меньшей мере неблагоразумно. В «эпоху великих реформ» мысль эта была понятна и отчасти осуществлена гениальным Милютиным, переименовавшим общие классы корпусов в «военные гимназии». Эти новые средние военно-учебные заведения явились тогда новыми не только по названию: в них изменена была программа, приравненная к курсу реальных училищ, в них уничтожена была та кадетская закваска, которая вместе с традиционной шагистикой должна была отойти в область преданий; в них совершенно изменился взгляд на воспитание, и мертвая поверхностная «муштра» уступила место более вдумчивому отношению воспитательского персонала к учащимся, в [329] основу коего легли совершенно иные принципы. Словом, из казармы, с ее специфическим запахом, какой был тогдашний кадетский корпус, выработался тип учебного заведения, прекрасно обставленного и направленного на совершенно новый путь, главнейшей целью коего было воспитание, а не вколачивание, образование, а не бурсацкая долбня. Лучшие педагогические силы того времени привлечены были к осуществлению гениальной мысли одного из величайших сотрудников незабвенного Царя-реформатора, и плоды этого огромного труда не заставили долго себя ждать: во-первых, военные гимназии по составу преподавателей и педагогов очень скоро оказались одними из лучших в России учебными заведениями, а во-вторых, как ближайшее следствие, в армии, обновленной духом и мыслью, совершенно исчез исторический тип Скалозуба.

Но неправильная для дела воспитания и образования точка зрения, что будущих офицеров необходимо воспитывать в исключительно военном режиме с детских лет, скоро вновь восторжествовала и в конце концов привела к уничтожению детища графа Милютина, военных гимназий, и к возвращению, если не совсем к прежнему типу кадетских корпусов, то, во всяком случае, к типу, близко с ним схожему. В новых корпусах, сохранивших, правда, свою программу средней школы, гражданский элемент специалистов воспитателей-педагогов снова был вытеснен и заменен строевыми офицерами без всякой педагогической подготовки. Снова усилена строевая муштра в ущерб умственному и духовному развитию и воспитанию Грубость, чересчур высокий тон заступили место добрых, гуманных отношений, существовавших в гимназиях между воспитанниками и их руководителями. Подтянуть военно-учебные заведения, якобы до того чересчур распущенные, стало ближайшею целью нового времени. Общая реакционная волна тогдашней политики коснулась и ведомства военно-учебных заведений. Гуманный Милютин, широко образованный и дальновидный государственный деятель, сошел со сцены, и плоды трудов его завяли.

Прошло около четверти века, первый экзамен новой системы, только что пережитая нами маньчжурская эпопея, сдан неудовлетворительно. Русский офицер, как будто бы подтянутый (только как будто бы), но в действительности неподтянутый, военный по внешности, но не по внутреннему содержанию, не выдержал этого экзамена, еще раз доказав всему свету глубокое значение исторического «школьного учителя», т.е. умственного развития солдата вообще, а офицера, его воспитателя и руководителя, в особенности. [330]

Вполне сочувствуя стремлению привести все военные училища к одному типу и уничтожению юнкерских училищ, мы все же не можем считать эту реформу окончательной. По нашему глубокому убеждению, контингент молодежи, поступающей в военные училища, тогда только будет вполне соответствовать своему назначению, когда средняя школа, их подготовляющая, будет на высоте своего призвания, выпуская своих питомцев не только с известным багажом положенных по программе знаний, но и со значительным умственным развитием и, главное, с любовью к. книге. А это умственное развитие, эта любовь к книге, в стенах кадетского корпуса обособленного, увы, возможны лишь с большим трудом. Там, где мало уважения к книге, мало стремления читать запоем, там не может быть широкого развития, и развитые, интеллигентные мальчики являются в такой среде в меньшинстве. Вымуштрованный по-солдатски кадет в настоящее время анахронизм. Теперь нужно нечто иное: пусть в задумчивых глазах юноши, будущего офицера, светится светлая мысль, пусть сверкает в них твердая, непоколебимая решимость посвятить себя служению Родине, всей душой и сердцем отдаться высокой идее самопожертвования на пользу и славу Отчизны!

Вера в идею, в принцип, высокоразвитое чувство долга — вот те гражданские доблести, которые предъявляются современному офицеру. Твердое знание службы, твердая дисциплина, справедливость к подчиненным и постоянное изучение военного искусства — его обязанности как офицера-воина. Первое достигается путем гражданского воспитания в средней школе, которая должна быть единая, общая, не исключительно военная. Второе — назначение специально-военной школы, военного училища. Это второе, т.е. техническое образование, должно начинаться лишь в зрелом возрасте, по окончании средней школы, и должно продолжаться не менее трех лет, срока вполне достаточного не только для образования, но и для воспитания будущего офицера в духе строгой дисциплины и преданности своему долгу до самозабвения.

Отсюда вывод: кадетские корпуса как среднеучебные заведения должны быть реформированы, и все внимание государства должно быть обращено на создание рациональной общегражданской средней школы с правильно поставленной системой нравственного и физического воспитания.

В заключение настоящей заметки не могу не привести высокопоучительных слов, высказанных князем де Линь: «Если ты не мечтаешь о военных обязанностях, если ты не [331] поглощаешь книг о воине и карт полей сражении, если ты не целуешь следов старых солдат, не плачешь, слушая повествования об их борьбе, не умираешь от томления, чтобы увидеть что-нибудь подобное, и от стыда, что ты этого не видел, хотя это не твоя вина, то поскорее сбрось с себя мундир, который ты позоришь. Если мысль участвовать хотя бы в одном сражении не восхищает тебя, если ты не чувствуешь влечения участвовать повсюду, где разгорается бой, если ты рассеян, если ты не дрожишь при мысли о том, что дождь может помешать маневрам твоего полка, — так уступи свое место другому молодому человеку, который именно таков, каким я его хотел видеть».

Если ты не любишь военного дела до фанатизма, прибавим мы от себя, если ты можешь каждую данную минуту переменить свою службу на любую другую, лишь бы получить больше жалованья, то уходи скорее: ты не должен быть офицером.

Офицерская Жизнь. — 1908. — № 141. [332]
Дальше