Французская критика доктрины
Французских статей, посвященных Дуэ, немного. Большая часть статей, приведенных в библиографическом указателе, содержит лишь по нескольку слов, посвященных Дуэ; другие являются чисто информационными. Общие критические очерки попадаются очень редко; здесь мы будем рассматривать только эти последние.
Я не буду говорить о нескольких отрывочных критических замечаниях, появившихся во французских военных журналах; ни один из них не дал ни синтеза, ни общей критики теории Дуэ. Частные же критические замечания не всегда делаются по существу и обычно свидетельствуют лишь о том, что их авторы поверхностно знакомы с идеями Дуэ. Только «Revue Maritime» («Морское обозрение») поместило несколько статей общего характера.
Капитан-лейтенант Муллек опубликовал в этом журнале обзор доктрины Дуэ, в котором нашло некоторое отражение и начало полемики. К сожалению, он ограничивается тем, что мы назвали здесь двумя первыми стадиями теории; обзор ее является неполным, так как не идет дальше идей, которые Дуэ высказывал в 1927 г.
В своих «Размышлениях о воздушно-морской войне» капитан-лейтенант Баржо пытается оспаривать доктрину Дуэ.
«Совершенно очевидно, — пишет он, — что наилучшим способом достигнуть этого идеала, т. е. господства в воздухе, является уничтожение организованных воздушных сил противника. В этом-то и заключается роль истребительной авиации. Заметим здесь, что один из теоретиков воздушной войны, Дуэ, предлагает вместо существующих самолетов-истребителей применять боевые самолеты. Эти боевые самолеты будут видоизмененными истребителями, являющимися «одновременно истребителями и бомбардировщиками, способными, следовательно, вести бой в воздухе и нападать на жизненные центры территории противника»... Заметим, что этот самолет должен выполнять две совершенно различные задачи: атаковать воздушного противника и нападать на неприятельскую территорию. Можно предвидеть, [174] что свойства, необходимые для выполнения второй задачи, окажутся в противоречии с условиями, которых требует выполнение первой...»
И далее... «Мы взяли за исходную точку воздушный бой — краеугольный камень всей доктрины воздушной войны».
Фактические ошибки, нагроможденные в этих строках, написанных «теоретиком воздушно-морской войны», по меньшей мере странны. Дуэ совершенно отвергает самолет-истребитель и даже самое понятие «истребительной авиации»{156}: у него боевой самолет является видоизмененным бомбардировочным самолетом (а не видоизмененным самолетом-истребителем), совмещающим в себе способность к воздушному бою (а не к «преследованию», т. е. к истреблению) и способность бомбардировать наземные объекты. Самолет воздушного боя, который также фигурирует у Дуэ, и боевой самолет никогда не имеют задачей поиски воздушного противника в полете, так как их боевая задача в воздухе заключается в отражении огнем воздушного противника, нападающего на них. Таким образом, критические замечания кап.-лейт. Баржо относятся к идеям, не принадлежащим Дуэ.
В другой статье, озаглавленной «Организация французского воздушного флота» («Ревю маритим», ноябрь 1930 г.), тот же автор пишет:
«Итак, морской воздушный флот будет отделен от морского флота, чтобы быть организованным в рамках воздушной армии. Выгодно ли такое решение для государственной обороны? В частности, совместимо ли оно с высоким коэфициентом полезного действия воздушных сил, предназначенных сражаться во взаимодействии с морским флотом?»
Что подумал бы Дуэ об этих вопросах? Он свое мнение по ним высказал. Первый вопрос правилен, второй страдает партикуляризмом. Этот-то партикуляризм (ведомственная точка зрения) больше всего вредит обеим статьям капитан-лейтенанта [175] Баржо: ему недостает также уверенного знания текста Дуэ.
В «Ревю маритим» за май 1933 г. капитан 1-го ранга де л'Эскай (de l'Escaille){157} поместил статью под заглавием: «Дуэтизм — очаг заразы». По мнению капитана де л'Эскай, Дуэ вовсе не хотел создавать доктрину. Он создает себе образ, что, по мнению Наполеона, является самым тяжким прегрешением против мысли, — а именно он:
— допускает статическую форму войны на суше;
— допускает возможность завоевания господства в воздухе;
— учитывает только пространство и пренебрегает временем;
— не заботится об экономии сил;
— верит в неограниченную возможность устрашения.
Если первые два пункта действительно соответствуют мыслям Дуэ, последние три являются фактическими ошибками. Читатель, который следил за мыслями Дуэ, изложенными в настоящем труде, хорошо знает, что Дуэ никогда не упускает из виду фактора времени. Он знает, что в основу доктрины положено понятие о коэфициенте полезного действия, что равносильно экономии сил; он знает также, что доктрина основана не только на использовании устрашения, но также учитывает и эффективное материальное действие.
Наряду с этими пятью обвинениями мы находим большое число других возражений, уже подвергнутых обсуждению во время итальянской полемики: относительность господства в воздухе; идею о необходимости искать сражения в воздухе; идею, будто авиация будет действительна «только против населения, решившегося не оказывать сопротивления» (?); идею, что главными задачами наземных вооруженных сил являются: армии — навязать противнику свою волю и завоевать его территорию, флота — завоевать господство на море (а это значит — наступать повсюду); наконец, идею, что бомбометанию недостает меткости. [176]
Бесполезно возвращаться ко всем этим вопросам, уже рассмотренным Дуэ.
В заключение капитан де л'Эскай советует всем воздушникам перечитать «Анабазис» и «Пелопонесскую войну». Конечно, воздушники могут извлечь пользу из Ксенофонта или Фукидида, если они желают совершенствоваться в греческом языке или повысить свой общекультурный уровень. Но чтобы усовершенствоваться в своем деле, пусть они сделают милость и читают Дуэ, особенно, если они намереваются публиковать статьи, посвященные ему.
Перехожу теперь к серьезным статьям, авторы которых изучили труды и мысли итальянского писателя. Этих авторов приходится искать на страницах наших двух главных гражданских журналов.
«Ревю де Пари» опубликовала в марте 1932 г. одну из последних статей Ж.-М. Бурже под заглавием «Место авиации в государственной обороне». По мнению Бурже, приходится задать себе вопрос: «не приняли ли уже власть имущие по ту сторону Альп всю доктрину покойного (Дуэ) в целом». Испуганный этим предположением, а также тем, что «нельзя недооценивать воздушной угрозы, — в будущем она может только усилиться, и можно опасаться самых худших неожиданностей», автор заключает:
«Преимущественное значение, придаваемое Италией воздушному театру операций, заставляет нас волей-неволей пересмотреть наши концепции и спросить себя — могут ли наши сухопутная армия и морской флот, при наличии бомбардировочных эскадр, которые могли бы в один прекрасный день атаковать нашу территорию вплоть до пунктов, очень удаленных от границы, рассчитывать на достаточно быстрые решающие успехи, чтобы иметь право присваивать себе большую часть наших авиационных ресурсов, если не все».
Автор, становясь на точку зрения государственной обороны в целом, считает прежде всего, что необходимо изучить доктрину, чтобы обеспечить себя против нее, и что, кроме того, следует пересмотреть сравнительную ценность, придаваемую разным видам вооруженных сил, чтобы сделать [177] их способными действовать как единое целое, эффективно и своевременно.
Ж.-М. Бурже считает доктрину Дуэ и возможное ее принятие Италией серьезными фактами, за которыми необходимо наблюдать, чтобы принять необходимые меры, которые не позволили бы им стать решающими факторами.
В статье, помещенной в «Revue des Deux Mondes» от 15 мая 1932 г. под заглавием «Новая военная доктрина», ген. Тюлан (Tulasne) дает исчерпывающий общий обзор идей генерала Дуэ; он добавляет к нему краткий обзор полемики. Затем он подчеркивает три идеи, которые представляются ему самыми важными: идею тотальной войны, идею распределения задач: «сопротивляться на земной поверхности, с тем чтобы сосредоточить главные силы в воздухе», и, наконец, идею организации вооруженных сил с одним министром вооруженных сил и одним главнокомандующим всеми вооруженными силами.
Переходя затем к краткому исследованию, ген. Тюлан делает три частных критических замечания об идеях Дуэ.
Упразднение истребительной авиации кажется ему преувеличением; ему представляется трудным отказаться от самого сильного оборонительного средства. Главный недостаток этого упразднения заключается в том, что оно избавляет атакующего противника от заботы об обороне в воздухе.
Упразднение вспомогательной авиации также представляется ему преувеличенным требованием, и ген. Тюлан предлагает не упразднять, а только сократить ее.
Наконец, он обращает внимание читателя на то, что Дуэ «пишет для своей страны... Было бы ошибкой без всяких изменений переносить эти теории на другие театры военных действий».
Все эти замечания представляются вполне уместными. Самое большее, на них можно было бы ответить, что сам Дуэ признает необходимость истребительной авиации, пока его воздушная армия не обладает «боевой мощью».
В заключение ген. Тюлан, отметив в полном соответствии с идеями итальянского генерала, что в воздухе возможен только наступательный образ действий, приходит к выводу, что «непредубежденный и честный сам с собой ум вынужден [178] согласиться, что доктрина Дуэ является совсем не безумной, а вполне здравой, и что она принадлежит не утописту, а предтече».
Авторы обеих этих статей, очевидно, знакомы с трудами Дуэ; они не извратили его мысли. Именно они вместе с книгой, выпущенной газетой «Les Ailes» («Крылья»), познакомили французскую публику с теорией, которая «была уже известна многим иностранным военным кругам, но почти не проникла во Францию» (ген. Тюлан).
Более подробно будут рассмотрены три крупные работы, посвященные Дуэ и появившиеся в 1932 и 1933 гг. Мы говорим о двух статьях, напечатанных в «Аксьон франсез» под заглавием «Воздушная война» и «Новые замечания о воздушной войне» за подписью NNN и статье, появившейся в «Revue Hebdomadaire» под заглавием «Ускоренная война» и отмеченной вместо подписи тремя звездочками ***.
Оба автора высказывают одни и те же мысли, одинаковым стилем и одними и теми же словами. Независимо от того, принадлежат ли эти три статьи одному или двум разным авторам, мы будем рассматривать их, как если бы они исходили от одного лица.
В отличие от других французских авторов, которые не постеснялись, не зная Дуэ, судить о нем и нападать на него, автор ознакомился с некоторыми трудами итальянского генерала. Однако, чтение его, повидимому, не было исчерпывающим. Дуэ посвятил немало страниц некоторым выставляемым возражениям и пространно развивал некоторые вопросы, в упущении которых его обвиняет французский автор.
Автор резюмирует доктрину Дуэ в следующих выражениях:
«Дуэ склонен признать, что только авиация, соответствующим образом организованная и используемая, может решать исход будущих войн; сухопутные и морские силы, играющие только второстепенную и временную роль, ограничатся [179] тем, что будут вести выжидательную статическую оборону, которую автор считает единственной, соответствующей их возможностям» («Аксьон франсез», 24 апреля 1932 г.). Эта передача не вполне точна. Дуэ никогда не говорил, что только воздушные силы могут решать воину; для него решения можно ждать от такого сочетания действий всех трех видов вооруженных сил, в котором воздушные силы, опираясь на оборону на суше и на море, получают задачу добиться решения. Наземные силы никогда не получали задачу выжидательной статической обороны; по мнению Дуэ, оборонительного духа не существует, — и сухопутные войска, несмотря на свою оборонительную задачу, должны быть проникнуты наступательным духом. Что же касается морского флота, он имеет задачу препятствовать кому бы то ни было плавать в Средиземном море без его согласия; где же тут статическое выжидание?..
Изучая возможности авиации, автор систематически подчеркивает все обстоятельства, ограничивающие эти возможности, и мы встречаем хорошо известные возражения: неточность бомбометания, возможность выиграть войну наземным наступлением, неблагоприятные атмосферные условия и т. д. Наоборот, оборонительные меры превозносятся:
«Можно утверждать, вместе с большинством специалистов, что результаты (воздушных нападений) могут быть значительно ослаблены или даже аннулированы (sic!) соответствующей защитой населения» («Аксьон франсез», 24 апреля 1932 г.).
Все это поистине преувеличено; можно спросить себя, какие это специалисты полагают, что защитные мероприятия могут аннулировать результаты воздушных нападений?
Впрочем, Дуэ подробно изложил свои мысли по всем этим вопросам; интересно было бы знать мнение французского автора об этих ответах Дуэ.
Выдвигается новое возражение:
«Статическая оборона выгодна только государству, которое уверено в том, что захватит инициативу военных действий и значительно упредит противника в мобилизации. [180]
Иначе обстоит дело у миролюбивых государств, как Франция» («Аксьон франсез», 24 апреля 1932 г.).
Это возражение способно сбить с толку. Захватить инициативу военных действий, значительно упредить противника в мобилизации и... использовать эти неоценимые преимущества только для того, чтобы занять оборонительное и даже статически оборонительное положение, — все это повергает нас в изумление Г Что же может надеяться сделать государство, подвергшееся нападению и запоздавшее с мобилизацией? Может быть, принять наступательный образ действий? Мы имеем здесь необъяснимый парадокс.
Автор, повидимому, не понял установленного Дуэ закона о гарантиях, которыми должна во всяком случае быть обеспечена безопасность территории страны.
Обращаясь к сущности доктрины, автор рассматривает два случая: действия воздушной армии против авиации современного типа и действия воздушной армии против воздушной армии. В первом случае автор согласен с Дуэ, но пишет, что только второй случай может доставить нам данные для суждения. Действительно, автор считает, что в начале конфликта все воюющие вступят в войну с одной и той же доктриной. Такое утверждение опровергается всей военной историей. Мы имеем много примеров того, что враждующие страны начинали войну с совершенно различными доктринами. Вполне можно себе представить, что в доктринах применения авиации — совершенно нового боевого средства — в начале войны будут значительные расхождения в смысле подготовки и использования.
В отношении действий воздушной армии против воздушной армии автор резко нападает на идеи Дуэ. Нападение воздушной армии на базы противника, — пишет он, — является иллюзией: самолеты, находящиеся на земле, легко предохранить от покушении воздушного противника путем материальной защиты баз, маскировкой и подвижностью баз. Автор приходит к заключению, что останется только прибегнуть к воздушному сражению, искать которое Дуэ запрещает. [181]
Так как Дуэ рекомендует нападать на наземные объекты, не ища воздушного боя, автор упрашивает себя — не значит ли это, что «от авиации ожидают решающей роли даже без господства в воздухе?» Он замечает также, что есть что-то неприемлемое в этих одновременных действиях воздушных армий против наземных объектов территории противника без воздушного сражения:
«Это уже не война, — пишет он, — это — какое-то рекордсменство!» («Аксьон франсез», 10 мая 1932 г.).
Переходя к воздушной борьбе, автор заявляет, что «систему войны нельзя основывать на факторе технического превосходства» («Аксьон франсез», 25 мая 1932 г.).
Немедленно вслед за этим он высказывает гипотезу о самолетной пушке{158}, которая даст еще несуществующему самолету, вооруженному такой пушкой, безусловное преимущество перед самолетами, нагруженными бомбами. По мнению автора, обороняющийся при помощи наземной службы воздушного наблюдения и оповещения будет всегда в состоянии сосредоточить против атакующего превосходные силы: таким образом, бомбардировка наземных объектов будет для наступающего самой опасной операцией, какая только может быть: она, несомненно, приведет к борьбе в воздухе в условиях, обеспечивающих обороняющемуся преимущества. Неприкрытому ничем наступлению Дуэ недостает обеспеченности.
Воздушные операции, как и сухопутные, должны быть обеспечены. Дуэ легкомысленно заявляет, что в воздухе обороняться невозможно. Между тем авиасоединения, атакующие территорию противника, будут сами подвергаться атакам неприятельской авиации; их необходимо прикрывать и поддерживать специальными боевыми соединениями. Последние, летая над своей территорией, будут направляться наземной службой воздушного наблюдения и оповещения, которая частично должна существовать постоянно еще [182] в мирное время. Таким образом, автор переносит правила сухопутного сражения в воздух; в воздухе, как и на суше, надо искать сражения; его будут добиваться быстроходными соединения и обеспечивать разведывательными частями и всем боевым порядком.
Авиация прежде всего — оружие скорости; это свойство ее должно быть использовано полностью. Так, например, следует создавать возможно более быстроходные бомбардировочные самолеты. С другой стороны, разведывательные самолеты смогут привязываться к атакующим бомбардировочным самолетам противника; встретив последние, разведывательные самолеты службы наблюдения будут следовать за ними и ежеминутно сообщать об их местонахождении и курсе, что позволит обороняющемуся сосредоточить свои силы, а когда наступит время, принудить противника принять воздушное сражение. Эти же самолеты службы наблюдения позволят вести разведку перед атакующей воздушной армией и прикрывать ее над территорией противника.
Затем автор расправляется со сторонниками вспомогательной авиации, резко критикуя формулу: «Прежде всего взаимодействие, но также и независимые действия». В этой части он повторяет доводы Дуэ.
Выводы заканчиваются предложениями, касающимися организации командования. Правительство координирует операции и отдает директивы двум главнокомандующим: главнокомандующему сухопутными и воздушными силами и главно командующему морскими силами.
«Морскому флоту его авиация будет придана органически, а все остальные воздушные силы, предназначенные для борьбы в воздухе и для защиты территории, будут присоединены как целое к сухопутной армии и получат по отношению к ней полную самостоятельность, которая будет психологически умеряться постоянной связью, периодическим обменом личным составом, а главное — общим подчинением высшему органу — воздушно-сухопутному командованию, ответственному за оборону территории. Роль правительства, как и в прошлом, будет сводиться к координированию сухопутных и морских операций, разделение которых [183] обусловлено объективными требованиями войны» («Аксьон франсез», 10 августа 1932 г.).
Ниже приводим схему предлагаемой организации: (Черт. 3)
«Орудие этой «стратегии сражений» должно состоять в основном из воздушных соединений и самолетов, трех типов с очень большим радиусом действия. Одни — разведчики и самолеты службы наблюдения — должны быть сверхбыстроходными и чрезвычайно поворотливыми. Другие — эскадры воздушного боя, имеющие наибольшие скорость, потолок и поворотливость, совместимые с самым действительным вооружением. Наконец, третьи — эскадры для бомбардирования и воздушного боя — должны являться по существу орудиями наступления; так как они должны обладать известной свободой и применяться совместно с эскадрами воздушного боя для глубоких наступательных действий, то они должны иметь сравнительно небольшую грузоподъемность, но зато большую скорость и большой потолок» («Аксьон франсез», 25 августа 1932 г.).
Наконец, говоря об ускоренной атаке, автор заявляет, что «тогда, — но только тогда, — оправдался бы тезис Дуэ». Констатируя слабость воздушной обороны в том виде, в каком она организована, автор заключает: [184]
«И тогда, конечно, теория Дуэ вновь стала бы правильной, как она временно была правильна, когда создавалась, как она правильна еще и сейчас... При отсутствии воздушной обороны и воздушной армии авиация противника практически выигрывает войну: Дуэ прав! При готовности воздушной армии и противовоздушной обороны решать исход войны придется старушке-пехоте: Дуэ неправ!»
Автор открывает, что Дуэ, рекомендующий действие силой, а отнюдь не внезапностью, в сущности желает внезапности, добиваться которой он запрещает.
Вышеприведенное изложение по необходимости очень кратко; подробная критика представляется здесь невозможной. Мы рассмотрим только самые существенные моменты.
Автор говорит, что воздушное сражение необходимо. В настоящее время искать его невозможно, — говорит Дуэ, — так как никогда нельзя быть уверенным в том, что удастся принудить противника принять его. Отсюда разнообразие в оттенках задач, которые Дуэ возлагает на воздушную армию. Нормальная задача — нападение на наземные объекты; дополнительная задача — нападение на воздушные силы на поверхности земли; постоянная задача — прикрываться огнем от воздушных атак противника. Об этих оттенках автор ничего не говорит, превращая Дуэ в апостола грубой и слепой силы, что является совершенно неточным и необоснованным суждением автора.
Резкой критике подвергаются действия двух воздушных армий, нападающих каждая на наземные объекты противника, не ища встречи между собой; «это — уже не военное искусство», говорит автор. «Нельзя не отвергнуть такое военное искусство, которое приводит к столь абсурдным и варварским приемам» («Аксьон франсез», 10 января 1933 г.).
Какое неосторожное заключение! На основании какого твердого и неизменного мерила можно приписывать себе право судить об искусстве, находящемся в состоянии вечной эволюции? В 1914 г. после образования неподвижного фронта тоже заявляли, что военное искусство обанкротилось. Прекрасно! А тем временем война продолжалась, и, [185] обанкротившееся или нет, военное искусство должно было приспособляться к новому положению вещей под угрозой гибели страны. Периодически можно слышать, что военное искусство обанкротилось. На самом же деле обычно оказывается банкротом представление о войне, которое складывается в неправильно или не вполне развитых умах.
Автор говорит, что обороняющийся сможет действовать, имея перевес в силах. Это — техническая ошибка. Во время лондонских воздушных маневров, происходящих ежегодно с 1927 г., можно считать, что только в 50% случаев обороне удавалось войти в боевое соприкосновение с атакующими, причем она не каждый раз обеспечивала себе численное превосходство. В этом весьма своеобразном случае объект нападения известен; это — Лондон; оборона охраняет вполне определенную цель. Обычно же цель атаки неизвестна; вместо того чтобы охранять цель, приходится бросаться туда и сюда. Утверждать, что в этом случае обороняющийся сможет иметь перевес в силах, значит совершенно не понимать возможностей обороны. Один час, проведенный на центральном посту ВНОС противовоздушной обороны страны, во время воздушных маневров, даже когда противник, не прибегая ни к каким уловкам, идет прямо к цели, показал бы автору, как трудно осуществить его идеи. Что же будет, если противник прибегнет к хитрости? Множество одиночных самолетов в воздухе, изменения курсов, повороты на 180°, — и вот вся оборона дезорганизована, и главные силы атакующего прорываются. Можно использовать, как предлагает автор, самолет службы наблюдения, который привяжется к воздушному соединению противника и будет следовать за ним, не атакуя его, сообщая по радио его положение и курс и играя роль, так сказать, гончей! Этот прием, заимствованный у флота, который давно пользуется им на море, может быть эффективным. При этом, однако, не надо давать себя обманывать противнику большим числом одиночных самолетов; необходимо также разрешить элементарную задачу о том, как навести самолет-»гончую» на соединение противника, действительно предназначенное для атаки, а не на «фигуранта», предназначенного для введения обороны в заблуждение. [186]
Это предполагает безупречно действующую службу воздушного наблюдения и оповещения. Эта служба, которую автор создает одним росчерком пера, очень действительна на бумаге. Подумал ли автор о том, какой огромный аппарат надо привести в действие? Основой всей системы служат выводы одиночных наблюдателей. Одно ошибочное суждение их может расстроить всю машину. Линии связи перегружены даже при самых усовершенствованных системах. Огромные массы телеграмм, которые необходимо немедленно, в очередном порядке спешности, рассортировать, оценить и использовать. И даже если весь аппарат налажен безукоризненно, если ни один наблюдатель не ошибется, ни одна телеграмма не будет задержана и если вся система существует еще в мирное время, как этого требует автор, — что обрекает десятки тысяч людей на бездеятельное пребывание годами на своих боевых постах, — опыт показывает, что авиация обороны всегда плетется в хвосте событий вследствие даже незначительных задержек в передаче сведений. Как можно говорить о том, что обороняющемуся удастся сосредоточить против атакующего превосходные силы?
Конечно, всю эту систему воздушного наблюдения и оповещения. придется создать; но, пока что техника «боевой» (de bataille) авиации, летящей для нападения на наземные объекты, вполне выработана, наряду с отставшей техникой обороны, усовершенствование которой, что бы там ни думал автор, является огромным делом, куда более трудным, чем увеличение мощи атакующего.
Воздушная атака Дуэ будто бы ничем не обеспечена. В этом вопросе автор, очевидно недостаточно осведомлен. Добывать сведения в воздухе трудно, и они ненадежны; через несколько минут они оказываются уже устаревшими. Организация боевого порядка имеет цену только на поверхности: можно ли представить себе крупное воздушное соединение, окруженное со всех сторон легкими частями? Остается бой. Дуэ обеспечивает свои атаки огнем автоматического оружия. Он дал по этому вопросу подробные объяснения. Его воздушная армия совмещает боевую мощь и бомбардировочную мощь. Два первоначальные самолета — самолет воздушного боя и бомбардировочный — слились в [187] один «боевой самолет» (тяжелый многопулеметный бомбардировщик. — Пер.). Имея боевой самолет, Дуэ уверен в том, что бомбардировочная мощь обеспечивается боевой мощью; при специализированных самолетах это обеспечение не так надежно. Таким образом, автор трех статей рассматривает только первоначальные идеи Дуэ.
Идеи автора о скорости Дуэ осудил еще в 1921 г., так как всякое свойство, основанное на скорости, ненадежно, следовательно, неустойчиво и требует продажи на слом всего вооружения, если противнику удается создать более быстроходный самолет.
Утверждая, что Дуэ будто бы ищет внезапности, не желая ее, автор, повидимому, не читал тех мест, в которых Дуэ поясняет, что он ищет психологической внезапности в первый день войны, но никогда не добивается тактической внезапности, которая, по его определению, заключается в том, что, действуя в воздухе, «стараются уклониться от встречных действий противника». Однако, в этом отношении очень характерна тактика воздушных волн в статье Дуэ «Война 19... г.».
Самую слабую часть трех рассматриваемых статей составляют их организационные выводы. Став на еще более крайнюю точку зрения, чем сам Дуэ, автор совершенна упраздняет сухопутную вспомогательную авиацию, оставляя таковую морскому флоту. В своем последнем варианте Дуэ заявляет, что только сама армия имеет право определять свою потребность во вспомогательной авиации; если она нужна, то армия должна обзавестись ею на свои собственные бюджетные средства. Ознакомившись с мыслями французского автора, можно было бы ожидать, что он потребует независимости авиации в масштабе всей государственной обороны. Между тем, он устанавливает эту независимость только на ступени главнокомандующего воздушно-сухопутными силами, которому подчиняет на началах равноправия сухопутную армию и всю авиацию, кроме авиации морского флота.
В качестве нововведения — это довольно любопытная точка зрения. Она представляет собой просто-напросто возврат к тому, что было до создания воздушного министерства, когда господствовал лозунг «Только взаимодействие!» [188] (т. е. только вспомогательная авиация. — Ред. ). Но здесь еще разрывается связь между авиацией и сухопутными войсками. Логически развивая мысль автора, следовало бы подчинить всю авиацию, кроме морской, военному министерству, упразднив в то же время вспомогательную авиацию; но это было бы уже слишком большим парадоксом.
К тому же известно, что каждый начальник должен иметь только одну задачу. Воздушно-сухопутное командование, о котором мечтает автор, имело бы по крайней мере три задачи: сухопутные операции против армии противника (наступление и оборона), воздушная оборона территории и воздушные нападения на территорию противника.
Это деление войны на две произвольные части представляло собой тезис адмирала Бернотти. Дуэ осудил его. По мнению Дуэ, в войне нет двух сфер (воздушно-сухопутной и воздушно-морской), а есть только одна, так как война представляет собой единое целое и направлена к достижению единой цели — победы. По мнению Дуэ, верховный руководитель военными операциями расчленяет свое командование на четыре части, из которых каждая имеет только одну задачу. Дуэ полностью обеспечивает согласованность действий и согласованность подготовки.
Было бы интересно узнать мнение французского автора об этом классически простом решении Дуэ (единый начальник, одна задача), позволяющем объединять все без изъятия воздушные силы в интересах армии или морского флота или же для нападения на территорию противника.
Автор, эволюция которого замечательна даже на ее теперешней ступени, остановился в стадии, приближающейся к стадии, в которой Дуэ находился в 1921 г. В то время Дуэ еще не вполне избавился от ведомственного партикуляризма; его теория была еще почти исключительно воздушной. Теории NNN также отражают исключительно точку зрения воздушного флота; теории автора, скрывшегося за тремя звездочками, представляют собой целый ряд параллельных слоев, не имеющих между собой никакой связи. [189]
Где согласованность применения воздушных сил, которые по самой своей природе могут летать над сушей и над морем и действовать против суши и против моря? А главное, где согласованность подготовки трех видов вооруженных сил и каковы правила распределения между ними средств, которые государство отпускает на обеспечение своей безопасности?
В теориях NNN и «трех звездочек» эти данные отсутствуют. Об этом можно пожалеть, так как они составляют суть всякой доктрины. Без них мы имеем только нащупывание и эмпиризм. Подходить к решению частных вопросов можно, только разрешив общую проблему, — пишет Дуэ, — который эту общую проблему решил совершенно конкретно. Его решение можно оспаривать, но обсуждать его возможно только в масштабе всего целого. Разрушив его, необходимо дать что-нибудь вместо него. Наш же автор не коснулся этого вопроса.
В общем, если (в этих трех статьях есть что-нибудь действительно хорошее, то оно от самого Дуэ. Влияние его сказывается на каждом шагу и проявляется в самой благотворной форме: он заставляет думать и разбираться в самых высоких мыслях. В эти статьи перенесено значительное число идей самого Дуэ почти в их подлинном виде.
Анри Буше, который не любит Дуэ и не скрывает этого, выдвигает ряд других возражений. Писатель, обладающий его достоинствами и шаг за шагом следящий со времени войны за успехами авиации, обязан был обосновать свои мнения серьезными доводами. Свое мнение Анри Буше высказал в двух весьма содержательных письмах, адресованных им летом 1932 г. в газету «Les Ailes» («Крылья»).
Прежде всего он повторяет некоторые возражения, выдвигавшиеся против Дуэ еще при его жизни:
1. Завоевать безусловное господство в воздухе невозможно.
2. Даже если бы можно было добиться господства в воздухе, то для обеспечения безопасности страны это было бы бесполезно; господство в воздухе не может быть [190] использовано, как этого хочет Дуэ; наступательная авиация недействительна. За неимением опытных данных нельзя утверждать, как непреложную истину, всемогущество воздушного оружия.
3. Дуэ прав только при двух условиях: «если господство в воздухе может быть завоевано, использовано и удержано» (что невозможно) и «если обладание господством в воздухе не вызовет таких международных осложнений, что победивший в первый день войны окажется побежденным по мирному договору, который придется подписывать».
4. Если бы появились самолеты рекомендуемого Дуэ типа, все государства поспешили бы вооружиться ими; последовала бы истощающая гонка вооружений, которая привела бы «к равновесию, к окончательному бесплодию...». Анри Буше констатирует, что «миллиарды, израсходованные на военную и морскую авиацию, ничуть не сократили других бюджетов на вооружение».
Все эти доводы приводились во время полемики с самим Дуэ; он их изучил и на них ответил. Его ответы известны. Можно поставить в упрек Анри Буше, что он пренебрег ими. Хотя он и следил за статьями Дуэ, появлявшимися в «Ривиста аэронаутика», и старался «использовать полемику, вызванную этими статьями», похоже на то, что он не заметил этой части дискуссии. Иначе он в свою очередь постарался бы опровергнуть ответы Дуэ.
Анри Буше приводит и другие доводы, которые мы сейчас и рассмотрим.
«Ни одна страна в мире — даже Италия — не приняла принципов Дуэ». Это — фактическая ошибка. Организация верховного командования, принятая в Италии, вытекает непосредственно из идей Дуэ; один министр во главе всех трех «оборонных министерств», один начальник большого (объединенного) генерального штаба для координации использования всех вооруженных сил и для главного командования ими в военное время. Недавно (в мае 1933 г.) было принято решение относительно начальника большого генерального штаба, которого можно будет впредь назначать не только из числа маршалов, генералов-адмиралов и армейских генералов, но также из числа корпусных [191] генералов, полных адмиралов и генералов воздушных эскадр. Это уже такие явления, с которыми нельзя не считаться. Но есть и другие, еще более важные. В отношении воздушной войны типа Дуэ итальянское правительство создало воздушную армию, которая со времени своего создания непрестанно усиливается. При каждом обсуждении бюджета министр воздушного флота генерал Бальбо ссылался на Дуэ. Нет необходимости приводить все его речи; достаточно одной выдержки. 3 мая 1933 г. на трибуне Монтечиторио генерал Бальбо сказал:
«Вот уже семь лет мы стараемся осуществить идеи этого могучего военного писателя (ген. Дуэ), превратности жизни которого сделали его почти чужим в дофашистской Италии...».
Кроме того, боевая подготовка воздушной армии в Италии, повидимому, ориентируется в сторону применения, предусмотренного Дуэ.
«Нигде в мире самолетов типа, предусматриваемого Дуэ, еще не существует, — пишет Анри Буше. — Не существует еще нигде ни одного авиаотряда, состоящего из самолетов, которые Дуэ делает наступательным оружием в своей «Войне 19... г.». Тем более нет ни одного крупного независимого воздушного соединения, способного завоевать господство в воздухе и извлечь из него последствия, на которые рассчитывает Дуэ».
Это, повидимому, также фактическая ошибка, осложненная непониманием. Некоторые типы самолетов, существовавшие еще за несколько лет до того, как Буше написал свои два письма, довольно точно соответствуют типу, который Дуэ назвал «avion de bataille». Это — «Савойя-55» (1600 сил) и «G-38» (2000 сил), не говоря уже о других. С тех пор построено еще несколько других самолетов подобного типа. Если «боевой» самолет пользуется у Дуэ предпочтением, то он не является необходимой предпосылкой доктрины Дуэ, сложившейся без него. Действительно, «боевой» самолет Дуэ совмещает в себе способность к воздушному бою и способность к бомбометанию по наземным объектам. Доктрина была разработана в 1921 г. с бомбардировочным самолетом и самолетом воздушного боя и даже, за неимением последнего, с истребителем. [192] Кто возьмется утверждать, что эти самолеты не существуют уже целый ряд лет? Что же касается соединений воздушных сил, — воздушных армий, которых якобы еще не существует, — то сведения, представленные в начале 1932 г. Ж.-М. Бурже и оглашенные с трибуны Палаты депутатов Скапини, доказывают обратное. Оставаясь в пределах боевого радиуса действий в 500 км, итальянская воздушная армия могла бы сбросить за один вылет 250 т бомб, германская авиация — 150 т. Можно ли считать это количество не заслуживающим внимания, особенно если, как советует Дуэ, бомбы будут прежде всего сброшены не на менее уязвимые военные цели, а на тыловые объекты, считающиеся более уязвимыми?
Другое возражение:
«Такие воздушные армии настолько уязвимы (и всегда будут такими), что при помощи ПВО они будут взаимно уничтожать друг друга темпами, не позволяющими поддерживать их состав на одном уровне».
По учению Дуэ, если одна воздушная армия добьется превосходства над другой, она должна будет использовать это превосходство для завоевания господства в воздухе. Раз это господство будет достигнуто, воздушная армия должна удерживать его, не позволяя враждебному государству восстанавливать свои воздушные силы; кроме того, она должна использовать господство в воздухе, нападая на территорию противника. Что все эти операции будут сопровождаться потерями, с этим нельзя спорить. Но потери окупятся, если только будет достигнута цель. В противоположность Дуэ, который предполагает быстро добиться решения, Анри Буше рассчитывает затянуть войну.
В другом месте Анри Буше признает, что при известных условиях Дуэ мог бы оказаться правым:
«Если взять крайний случай и предположить у одного из возможных противников мощную промышленность, последовательность взглядов и упорство в проведении своих планов, а у другого — полную слепоту, которая оставила бы его безоружным перед этой громадной наступательной силой, то я готов согласиться, что теории Дуэ могут в будущем стать реальностью. Для этого достаточно будет развития [193] техники и попустительства всего мира, покорно ожидающего своей гибели путем взаимного уничтожения. Я же не принадлежу к тем, которые слепо пойдут на это, даже для того, чтобы дать возможность авиации восторжествовать и показать свою силу... Смертельным врагом воздушного передвижения, непреодолимым препятствием для его развития и полезного применения, которого человечество ждет от него, являются мощные воздушные вооружения. Вот почему я против наступательной авиации, против ее сегодняшних попыток, против ее чудовищных бюджетов в недалеком будущем...
Я хотел бы сделать гуманной не войну, а авиацию».
Анри Буше, который хочет установить принципы «анти- Дуэ», как он сам выражается, старается помешать осуществлению идей Дуэ.
Дуэ косвенным образом частично ответил на это возражение. Пытаться запретить созревшее, готовое, действительное оружие, по его мнению, — утопия. К тому же основные точки зрения представляются совершенно различными. Анри Буше имеет в виду авиацию и воздушное передвижение, рассматриваемые как самоцель; наоборот, Дуэ видит в авиации только боевое средство, предназначенное, как и все другие, для обороны своей родины. Почти никогда Дуэ не говорит об авиации или о воздушном флоте, а всегда пишет: «воздушное оружие» или «пространственное оружие».
Дуэ говорит также, «что нет необходимости для возникновения воздушной войны, чтобы оба противника обладали воздушными армиями; достаточно, чтобы воздушную армию имел один из них... Но можно сказать еще больше. В будущей войне настоящая воздушная война, в подлинном смысле слова, развернется, даже если обе борющиеся стороны начнут войну, не имея воздушных армий, так как они почувствуют необходимость добиться в воздухе решения, которое окажется слишком дорого стоящим на поверхности» (февраль 1929 г.).
Оба письма Анри Буше содержат еще одно возражение, которое кажется очень существенным: [194]
«Итак, если совершенно не очевидно, что воздушная война в стиле Дуэ будет если не «бодрой и веселой»{159}, то хотя бы экономичной и быстрой, зато, наоборот, одного подозрения, что такая война подготовляется, достаточно для того, чтобы поддерживать во всей Европе психоз воздушной агрессии; даже если воздушная армия окажется во время войны недействительной, то все же один лишь призрак ее уже на сегодняшний день является очень действительным нарушителем мира».
Мне кажется, что, увлекаемый своим великодушным желанием уберечь цивилизованный мир от бедствия воздушной опасности, Анри Буше зашел здесь слишком далеко. Гуманизировать авиацию, помешать ей служить целям войны, помешать, следовательно, ее, подготовке для военного применения, — все это пожелания, которым можно только посочувствовать; но как же осуществить их на практике? Опасность, созданная новой машиной — самолетом, внезапно сильно возросла; оборона очень отстала от наступления. Как бы ни были похвальны в принципе пожелания Буше, не могут ли они вызвать другой, хорошо известный психоз, заключающийся в том, что нечего принимать оборонительные меры против машины, которая предназначается исключительно для мирных целей и по общему соглашению не будет использована для войны?
Никакие соглашения никогда не помешают технической возможности использования самолета для военных целей. Даже если запретят бомбардировочные самолеты или все вообще военные самолеты, все же останется возможность использовать для военных операций гражданские самолеты. Современная война имеет определенную тенденцию так тесно перемешивать военные и мирные машины, что никак нельзя запретить одни, не парализуя других. Предположение, будто мирная машина, которая может стать чрезвычайно грозным оружием, уже доказавшим свою действительность, не будет использована для военных целей, — представляется при современном положении вещей логически ошибочным. В противоположность тому, что говорит Анри Буше, единственное средство избежать воздушной войны заключалось [195] бы в запрещении постройки всех самолетов — как военных, так и гражданских. Это представляется невозможным, так как развитие никогда не идет назад. А если бы это и было возможно, то это было бы смертью воздушного транспорта, будущее которого Анри Буше рассматривает как конечную цель.
Все зиждется на добросовестности договаривающихся, которые обязуются не пользоваться средством, подлежащим запрещению. Если поверить в полную добросовестность государств, придется признать, что малейшая техническая возможность помешать производству запрещенных машин имела бы совершенно иную цену и позволила бы построить на твердых реальных основаниях военную доктрину, которая наверняка устранила бы предположение о воздушной угрозе, не подвергая государство опасности. Как все было бы просто в этом случае!
Но основывать безопасность государства на предположении, что все страны сговорятся не пользоваться во время войны очень действительным боевым средством, представляется на сегодняшний день чрезвычайно опасным. Эта опасность тем более велика, что организация обороны, и даже чисто пассивной обороны, наталкивается на некоторую неподвижность мысли, вполне естественную, когда речь идет о вещах, «которые никогда не делались». Если сейчас распространится убеждение, что нет ничего проще, как избежать воздушной опасности, так как соглашения могут устранить эту опасность, «сделав авиацию гуманной», можно быть уверенным в том, что не будет принято никаких оборонительных мер. Что может быть легче, чем заключить соглашение для общего блага человечества?
Но какое жестокое пробуждение может подготовить это доверие!
Пусть в своем похвальном желании избежать бедствия Анри Буше остережется играть на руку тем слишком многочисленным людям, которые по инертности или злой воле противятся принятию оборонительных мер. А пассивные или активные оборонительные меры представляются необходимыми. Необходимо обеспечить безопасность страны. Этого не может отрицать ни один человек, которого заботит будущее его родины. [196]
Но, оставаясь на реальной почве, надо также признать, что самой действительной обороной будет уничтожение воздушных сил противника. Сами факты виноваты в том, что самолет, будучи очень плохим оборонительным средством, может обороняться только атакуя. Таким образом, силой вещей мы возвращаемся к Дуэ, который в своих рассуждениях строго объективен...
У желания «гуманизировать авиацию» есть один недостаток: оно не реально. Но пока не достигнуты результаты, нельзя оставлять в стороне факты; они этого никогда не прощают.
Настоящий ответ на эти возражения дал сам Дуэ, когда он писал:
«Мы хотим быть действительно цивилизованными людьми? В таком случае упраздним войну. Но если нам это не удастся, то совершенно неуместно замыкать гуманность, цивилизованность и столько других прекрасных идеалов в ограниченный круг выбора более или менее изящных способов убивать, опустошать и разрушать» (ноябрь 1928 г.).