Ведомственные тенденции
Возражения, собранные в настоящей главе, вытекают из ведомственных (партикуляристических) тенденций сухопутной армии, морского флота или воздушных сил.
Некоторые из оппонентов Дуэ — обычно офицеры сухопутной армии или морского флота — утверждают, что в настоящее время нельзя представить себе армию или флот лишенными авиации: это — довод о вспомогательной авиации.
Другие являются выразителями партикуляризма (ведомственной точки зрения) воздушных сил или, перенося на [136] воздушное пространство законы войны на земной поверхности, утверждают, что первая задача воздушных сил должна заключаться в том, чтобы искать воздушного сражения, которое только и может решить исход войны в воздухе: это — довод о воздушном сражении.
Ниже дается изложение этих теорий вместе с ответами Дуэ.
1. Вспомогательная авиация
Уроки мировой войны показывают, что авиация использовалась главным образом для содействия сухопутным и морским операциям. Многие военные писатели ставили в упрек Дуэ его доктрину, прямо противоречащую этим урокам, так как он принципиально упраздняет вспомогательную авиацию, чтобы усилить, свою воздушную армию.
«Это абсолютное утверждение (ген. Дуэ) представляет собой крайность; расширение воздушных действий и увеличение их эффективности возможны лишь в ограниченных пределах и не могут внести глубоких изменений в общий характер войны.
Главными орудиями войны остаются сухопутная армия и морской флот, что оставляет за авиацией второстепенную, хотя и важную роль. Следовательно, необходимо считать, что вспомогательная авиация армии и флота имеет такое же значение, как и так называемая независимая авиация» (подполк. Кооп, январь 1928 г.).
Говоря об упразднении вспомогательной авиации, полк. Тарга заявляет:
«Для того чтобы создать наилучшие условия для выигрыша воздушной войны, ген. Дуэ ставит в очень печальные условия сухопутную армию и морской флот. Кто знает, не снабдит ли противник, которому эта теория не придется по вкусу, свою армию и флот мощной вспомогательной авиацией?» (май 1928 г.).
В другом месте полк. Тарга добавляет:
«В общей экономике войны мы признаем, что вспомогательная авиация сухопутной армии и морского флота безусловно необходима этим двум видам вооруженных сил страны с первого же момента вступления их в дело, а следовательно, [137] еще в мирное время, и непрерывно в течение всей войны».
«Можно ли представить себе современную сухопутную армию и морской флот лишенными частей воздушного флота, которые необходимы им для повышения их шансов на успех в сухопутных и морских операциях (имея в виду, что воздушная армия может быть в течение всей войны занята своей собственной войной, т. е. обеспечением наибольшей непрерывности превосходства в воздухе), а следовательно, и для проведения всех прочих воздушных операций, которые в общем масштабе войны должны способствовать достижению победы?»
«Ждать завоевания господства в воздухе, чтобы затем придать армии и флоту вспомогательную авиацию, не значит ли это подвергать себя риску поставить эти два элемента вооруженных сил в самые неблагоприятные условия для причинения наибольшего ущерба соответствующим элементам вооруженных сил противника? Короче, не значит ли это в общем рисковать проигрышем войны?»
«Нам возражают, что, придавая сухопутной армии и морскому флоту части воздушного флота, мы ослабляем силы, предназначенные для ведения борьбы в воздухе. Это справедливо, но не справедливо ли и обратное? Действуя согласно этой теории, не ослабляем ли мы части воздушного флота, предназначенные для поддержки борьбы на суше и на море? Не будет ли это ослабление настолько серьезным, что оно приведет к решению войны не в нашу пользу, прежде чем мы завоюем господство в воздухе?
...Мы говорим: необходимо в пределах наших ресурсов поставить себя в самые благоприятные условия, чтобы иметь возможно более мощный воздушный флот для выигрыша войны — воздушной, сухопутной и морской. Соотношение, которое следует установить для этих вспомогательных служб армии и флота, столь оспариваемых, может быть выведено из величины потенциала, признанного необходимым для армии и морского флота, чтобы выполнить функцию, которая возложена на них страной в общей экономике войны» (октябрь 1928 г.).
Инженер Атталь констатирует, что Дуэ отрицает всякое значение вспомогательной авиации, причем исходит из предпосылки, [138] что победа в воздухе будет одержана быстро. «Нельзя признать эту предпосылку правильной, — пишет инженер Атталь. — Победа в воздухе может быть одержана в любой{127} момент войны, а на время борьбы нельзя оставлять без глаз армию и морской флот.
В последнее время ген. Дуэ умерил свою непримиримость, предложив решение, которое я считаю вполне соответствующим реальной обстановке и вполне согласным с интересами наших вооруженных сил. Раз вспомогательная авиация преимущественно обслуживает сухопутную армию и морской флот, надо предоставить последним самим определять свои воздушные задачи, внося в их бюджеты необходимые на это кредиты» (апрель 1929 г.).
В итоге основные возражения против упразднения вспомогательной авиации можно свести к следующим пяти вопросам:
1. Не является ли значение вспомогательной авиации сухопутной армии и морского флота величиной того же порядка, как и значение воздушной армии?
2. Что случится с армией и флотом, лишенными вспомогательной авиации, если противник придаст мощную вспомогательную авиацию своим армии и флоту?
3. Упразднение вспомогательной авиации не поставит ли армию и флот в печальное положение?
4. Не окажется ли упразднение вспомогательной авиации опасным для исхода войны?
5. Нельзя ли обеспечить армию и морской флот вспомогательной авиацией за Счет средств, отпускаемых по бюджетам армии и флота?
Что же отвечает Дуэ на эти возражения?
В ответ на первое Дуэ замечает, что воздушная армия и вспомогательная авиация имеют совершенно различное значение. Его точка зрения сводится по существу к следующему: завоевание господства в воздухе будет необходимым и достаточным условием победы. Это является конечным результатом глубокой революции, которую произвело во время войны самоутверждение воздушного оружия. [139]
Если признать это, то необходимо примениться к этому новому реальному факту. С другой стороны, перед лицом воздушной опасности сухопутная армия и морской флот должны изменить свои методы борьбы. Их сообщения и базы вечно находятся под угрозой. Необходимо, чтобы им удалось в возможно большей степени ликвидировать свою зависимость от баз и коммуникаций. Это находится в полном противоречии с существующей практикой.
«Перед этой глубокой, радикальной и принципиальной революцией какое значение может иметь вспомогательная авиация?... Армия и флот не могут больше пытаться решать задачи, вытекающие из появления воздушного фактора, путем включения в свой состав более или менее значительных воздушных средств. Даже с точки зрения их непосредственных интересов это было бы невыгодно. По отношению к армии и флоту воздушный флот имеет преобладающее значение, влияющее на их функции, их организацию и способы их применения» (май 1928 г.){128}.
Перед перспективой, что противник усилит свою вспомогательную авиацию и вступит в наземную борьбу, обладая сухопутной армией и морским флотом, обильно снабженными вспомогательными воздушными средствами, в то время как наши армия и флот будут лишены их, Дуэ не скрывает своего удовольствия.
Он рад видеть, что противник использует как вспомогательное средство силы, которые могли бы активно участвовать в борьбе.
«Чем больше противник будет иметь вспомогательных воздушных средств, тем легче будет добиться победы над ним в воздухе. Не было бы никакого повода горевать, если бы противник, вместо того чтобы сводить свои артиллерийские орудия в батареи на фронте, использовал их для борьбы с градом или для подачи сигнала в полдень. Не так ж? Почему же горевать, если противник, располагая средствами, могущими дать в борьбе со мной коэфициент полезною действия, равный 100, ограничится таким их применением, при котором этот коэфициент будет равен 1?» (июнь 1928 г.). [140]
«Что же касается печальных условий, в которых будто бы окажутся сухопутная армия и морской флот, то это зависит от значения, которое мы придаем господству в воздухе. Поэтому надо задать себе вопрос: что полезнее, даже с точки зрения непосредственных интересов армии и флота, — обладать ли господством в воздухе или располагать вспомогательной авиацией? Если противник завоюет господство в воздухе, вспомогательная авиация будет бесполезной и сверх того армия будет отрезана от своих тылов, а страна открыта для воздушных нападений противника.
«Даже в самых своих, если можно так выразиться, эгоистических интересах армия и флот должны сделать все, чтобы поставить свою воздушную армию в самые благоприятные условия для выигрыша воздушной войны...» (июнь 1928 г.){129}.
Те, кто отстаивают безусловную необходимость вспомогательной авиации, никогда не учитывают того случая, когда армии и флоту, располагающим вспомогательной авиацией, придется действовать против неприятеля, завоевавшего господство в воздухе.
В настоящее время нельзя больше рассматривать две сухопутные армии или два морских флота, действующие в пространстве изолированно. Речь идет уже не о том, чтобы победить на суше или на море; надо просто победить, а это совсем другое дело.
Вспомогательная авиация имеет большое значение для наземных операций, но значение это теряется, если вспомогательная авиация не может существовать одновременно с воздушными армиями. Дуэ утверждает, что вспомогательная авиация не может существовать одновременно с воздушными армиями, следовательно, надо считать ее излишней, бесполезной и вредной.
Упразднение вспомогательной авиации не грозит никакой опасностью сухопутной армии и морскому флоту, так как воздушная война будет решена быстро. В воздушной борьбе важно не быть разбитым, так как в воздухе ничем нельзя [141] оттянуть решение. Наземная борьба несомненно будет более длительной, чем борьба в воздухе, так как на земной поверхности существуют эффективные способы для того, чтобы оттянуть решение. Так как господство в воздухе является необходимым и достаточным условием победы, в высшей степени важно быть в состоянии завоевать господство в воздухе.
«Поэтому, чтобы усилить воздушную армию, сухопутная армия и морской флот должны сделать нечто большее, чем отказаться от вспомогательной авиации» (ноябрь 1928 г.).
Этим Дуэ хочет сказать, что следует не только упразднить вспомогательную авиацию, но и сократить отпускаемые на армию и флот средства, чтобы увеличить ассигнования на воздушную армию.
К тому же только господствующий в воздухе сможет по своему произволу использовать вспомогательную авиацию.
Если у него совершенно отсутствуют вспомогательные воздушные средства, сможет ли его воздушная армия обеспечить ими армию и флот? Конечно, да, — отвечает Дуэ; перед лицом противника, лишенного вспомогательной авиации, всегда смогут летать и наблюдать самолеты воздушной» армии.
Рассматривая вопрос о вспомогательной авиации, Дуэ полагает, что если армия и флот считают необходимым иметь собственную вспомогательную авиацию, то они должны обзаводиться ею за счет своих собственных бюджетов, так же как они обеспечивают себя всеми прочими боевыми средствами. Только армия и флот компетентны определять свои потребности во вспомогательных воздушных силах.
«Если вспомогательную авиацию рассматривать как элемент, необходимый для действий наземных вооруженных сил, то нужно, чтобы в самой организации этих вооруженных сил воздушные средства обрели свое место, как его имеют все другие военные средства. В органический состав крупных сухопутных и морских соединений должны входить точно определенные количества воздушных средств, как туда входят точно определенные количества артиллерии и пр., причем определение этих количеств не должно ни в коем случае быть изъято из компетенции инстанций [142] ведающих организацией сухопутных и морских вооружений.
В свою очередь, воздушная армия, располагая собственным, точно определенным и ограниченным (а не как прежде, неопределенным и неустойчивым) бюджетом, могла бы продумать наиболее выгодный способ использования этого бюджета для своих целей, не будучи отвлекаема постоянной заботой о защите себя от претензий других ведомств...
...Сухопутная армия и морской флот должны были бы сказать воздушному флоту: «Мне нужно то-то, дайте мне это, я плачу стоимость». Воздушный флот должен был бы поставлять то, чего от него требуют, за соответствующую плату. Никаких соглашений, никаких компромиссов: все удовлетворены, и на каждом лежит ответственность, сообразная с его компетенцией...
Качественное и количественное определение воздушного обслуживания, необходимого сухопутной армии и морскому флоту, подлежит исключительно компетенции высших инстанций в области организации этих двух видов вооруженных сил.
Именно тот, кто ведает организацией сухопутной армии, должен, например, сказать: «Армии (частные. — Ред. ) нуждаются в воздушном обслуживании для стратегической разведки и т. п.». Чтобы сделать такое заявление, не требуется каких-либо специальных авиационно-технических знаний, а требуется только знакомство с общими свойствами воздушных средств, что в настоящее время составляет часть обычного обще-культурного уровня...
Я убежден, что, если бы подобная система была принята, вспомогательная авиация не только функционировала бы, но... постепенно сухопутная армия и морской флот пришли бы к отказу от нее.
Действительно..., проблема была бы совсем иной. Поскольку вспомогательная авиация лежала бы на соответствующем бюджете (армии или флота)..., должны были бы задать себе вопрос: следует ли для увеличения мощи армии и флота употребить часть бюджета на воздушные средства или на сухопутные (либо морские) средства?
Таким образом, проблема приобрела бы характер относительности, который обуздал бы наиболее пылкое воображение, [143] и решение было бы, по всей вероятности, следующим: что мы сможем сделать с этими воздушными средствами, если наша воздушная армия не завоюет господства, преобладания или превосходства в воздухе? А если она его завоюет, разве мы не сможем просить у воздушной армии ее содействия, против неприятеля, лишенного воздушных средств? Лучшее, что мы можем сделать, — это употребить все, чем мы располагаем, для усиления наших сухопутных и морских средств.
Так умерла бы вспомогательная авиация, убитая самими ее защитниками» (ноябрь 1929 г.){130}.
2. Воздушное сражение
Среди оппонентов Дуэ есть такие, которые, перенося в сферу действия нового боевого средства законы, обязательные в настоящее время для старых видов оружия в прежних сферах операций — на суше и на море, выдвигают как принцип, что, прежде чем предпринимать какие-либо действия против наземных объектов, надо решить воздушную борьбу, т. е. завоевать господство в воздухе тем единственным способом, который может решить всякий вооруженный конфликт вообще, а именно — сражением. По аналогии с военными действиями на суше и на море полагают, что самым главным действием в воздушной войне будет воздушное сражение.
Другие авторы видят в воздушном сражении способ, позволяющий оттянуть решение борьбы в воздухе, которая, как полагает Дуэ, будет очень непродолжительной.
«Превосходство в воздухе, — пишет полковник Пинна, — должно быть достигнуто путем воздушного сражения. Лучшим боевым средством для ведения воздушного сражения является самолет-истребитель. Воздушная бомбардировка наземных объектов является лишь вспомогательным средством для достижения этой цели. Она становится главным действием только тогда, когда речь идет об использовании воздушного столкновения» (август 1928 г.).
«Каким способом можно достигнуть превосходства в воздухе (а не господства в воздухе) ? — пишет Бастико. — [144] Ген. Дуэ утверждает, что для этого имеется только одно средство — воздушное сражение... Подобно ген. Дуэ и я считаю, что следует искать сражения в воздухе, а иногда и навязывать его противнику, так как оно является самым действительным и самым экономичным способом уничтожения воздушной армии противника.
Еще в 1926 г. я отстаивал необходимость воздушного сражения. Не бомбардировка, а воздушное сражение явится главным действием в борьбе за воздух, и именно к воздушному сражению должна будет прежде всего стремиться воздушная армия, проникнутая истинно наступательным духом» (март 1929 г.).
А вот что думает Бастико об условиях воздушного сражения:
«Специфические условия господства в воздухе{131} всегда или почти всегда {132} позволят слабейшему из противников избежать по своей воле сражения с несомненно неблагоприятным исходом... Поистине, если сильнейшая{133} воздушная армия стремится иметь свободу действий, то она точно так же предоставляет свободу противнику, т. е. допускает нанесение последним аналогичных ударов, и нигде не сказано, что сильнейшему не придется почувствовать их результат: это будут, может быть, булавочные уколы, а не удары копья, но ведь и уколы причиняют беспокойство, и в этом случае достаточно вероятно, что в известный момент сильнейший потеряет терпение и будет намеренно искать сражения, которого он хотел избежать {134}. И я добавляю, что он не был бы неправ; напротив, его действительной ошибкой было бы то, что он слишком долго ожидал, прежде чем пустить в ход против неприятельской воздушной армии наиболее эффективное средство, чтобы вывести ее из строя.
...Во всяком случае..., сражение должно рассматриваться как высший акт воздушной борьбы... Методы поисков будут... [145] зависеть от случайных {135} обстоятельств; среди этих методов наиболее эффективными следует в большинстве случаев считать бомбардирование и отравление жизненных центров неприятельской страны» (июнь 1929 г.){136}.
Капитан 2-го ранга Фиораванцо стоит на той же точке зрения:
«Если противник по какой-нибудь причине уклоняется от воздушного сражения, — пишет он, — господство в воздухе остается спорным, так как силы противника продолжают существовать, и при хорошей организации у противника трудно заставить его принять сражение. С течением времени сильнейшие воздушные силы могут измотаться и ослабеть; в таком случае соотношение сил изменится, и тогда дело дойдет до сражения совершенно так же, как это бывает в морской войне...
Кажется, что нормальным случаем будет непрекращающаяся борьба между силами обеих сторон {137} и что эта борьба неизбежно закончится тем, что через сравнительно короткий промежуток времени одна сторона выйдет из этой борьбы победительницей, а другая побежденной. В воздушной войне сражение (одно или несколько) будет более вероятным, чем в морской войне, ввиду особенностей воздушной среды, не позволяющей парализовать движения противника» (июль 1929 г.){138}.
В своих возражениях Дуэ замечает прежде всего, что мысль о том, что единственным способом добиться господства в воздухе является сражение, высказана не им, а капитаном Гансом Риттер в его труде «Воздушная война» («Luftkrieg»). Затем он приводит доводы, которыми старается доказать, что главным действием в воздушной войне является не воздушное сражение, а нападение на территорию противника.
Всегда необходимо использовать воздушные силы с наибольшим коэфициентом полезного действия. Дуэ старается поставить себя в наилучшие условия для воздушного сражения; [146] отсюда принцип применения (воздушных сил. — Ред. ) в массе, согласно которому стремятся привести на поле сражения боевую мощь, превосходящую аналогичную мощь противника.
Задаваться целью поисков воздушного сражения — значит предполагать, что мы быстроходнее противника и что мы всегда сможем принудить его принять сражение; все это очень проблематично.
Надо просто задаться целью вызвать противника на сражение единственным имеющимся для этого способом, т. е. посредством бомбардировки наземных объектов.
Говоря о доводах Бастико относительно условий, которые должны привести к воздушному сражению, Дуэ находит эти доводы довольно странными. Если сильнейшая воздушная армия, чтобы избавиться от булавочных уколов, откажется от нанесения ударов копьем и пустится на поиски противника, который всегда может уклониться от встречи, это значит, что ее командующий нервничает.
Так как нельзя наверняка принудить противника к сражению, то, имея против себя более сильную воздушную армию, которая бомбардирует и отравляет наши жизненные центры, свою воздушную армию можно использовать только для бомбардировки и отравления жизненных центров противника.
А капитану Фиораванцо, закончившему свой очерк выводом: «А тогда мы приходим к воздушному сражению!». Дуэ отвечает:
«Почему же? По каким причинам сильнейшая из двух воздушная армия, ставшая слабейшей, должна была бы принять сражение, — то самое сражение, которого не захотела принять первоначально слабейшая воздушная армия, ставшая благодаря этому отказу сильнейшей?» (ноябрь 1929 г.){139}.
Довод о воздушном сражении выдвигает в несколько другой форме майор Мекоцци.
«Прежде всего оборона воздушных баз, заставляя принять воздушный бой, задержит нарушение равновесия в воздухе и даст сухопутной армии и морскому флоту возможность [147] и время тоже вести войну, для чего им понадобится вспомогательная авиация» (май 1928 г.).
А чтобы заставить противника принять бой, майор Мекоцци считает самым действительным типом самолетов самый быстроходный тип, т. е. самолет-истребитель{140}.
...Самолет-истребитель, — отвечает Дуэ, — может принудить противника к бою лишь в тактической области, а не в стратегической. Бомбардировщик, намеревающийся атаковать наземный объект, обороняемый истребительной авиацией, принуждает истребительную авиацию к бою, а вовсе не истребители принуждают к бою бомбардировщика. Истребители вынуждены атаковать бомбардировщика и не могут уклониться от встречи с ним, иначе они не исполнят своего долга. Если бомбардировщик не нападает, истребители ни к чему не могут принудить его.
Атакующий бомбардировочный самолет принуждает к бою обороняющую какой-либо объект истребительную авиацию; во время боя последняя располагает преимуществом в скорости и вооружении.
Но никакой истребитель не может принудить к бою бомбардировочный самолет, спокойно стоящий в своем ангаре.
На этой-то почти полной невозможности принудить противника к бою и основывается концепция воздушной армии Дуэ. Воздушная армия может своей «боевой» мощью превосходить противника, но она никогда не может быть уверена в том, что ей удастся принудить противника к бою.
Чтобы принудить противника к бою, нет другого способа, как причинять ему ущерб, даже если он уклоняется от боя. Этому требованию и отвечает нападение на наземные объекты.
Отсюда и задачи, возлагаемые Дуэ на его воздушную армию: атаковать наземные объекты и, если эти атаки вызовут воздушный бой, принимать его, не ища его непосредственно, и пускать в ход «боевую мощь», которая должна быть как можно сильнее.
Оборона воздушных баз ускорит решение борьбы; она приведет к воздушным боям, избегать которых для воздушной [148] армии нет никакого смысла. Оборона воздушных баз — на-руку атакующей воздушной армии. Последняя, охваченная решительным наступательным порывом, стремится только к одному: найти противника в воздухе или на земной поверхности, так как она обладает и боевой мощью и мощью против наземных целей.
Оспаривая возражения, касающиеся вспомогательной авиации и воздушного сражения, Дуэ всегда противопоставляет ведомственным тенденциям общую точку зрения. Основной идеей, которую мы постоянно встречаем в его статьях, посвященных этим возражениям, является, как всегда, идея коэфициента полезного действия (эффективности). Его оппоненты стараются повысить коэфициент полезного действия сухопутных или морских сил, которые сами по себе не могут обходиться без вспомогательной авиации, или же рассматривают коэфициент полезного действия воздушных сил, которые, взятые в отдельности, имеют только один способ добиться решения — воздушное сражение. Наоборот, Дуэ переносит изучение коэфициента полезного действия на более высокую ступень — на всю совокупность вооруженных сил.
Для него задача организации при правильной постановке всегда представляется в следующем виде: какова же должна быть организация сухопутных, морских и воздушных сил, которая обеспечит максимальный коэфициент полезного действия всей совокупности сил? Поэтому было бы ошибкой искать наилучшей организации для одного из видов вооруженных сил, взятого отдельно.
Для Дуэ задача использования сил заключается также в нахождении высшего коэфициента полезного действия всей совокупности существующих сил в общем масштабе войны.
Исходя из этой общей идеи, он устанавливает свои правила организации и применения, очень мало заботясь о том, что эти правила могут поставить в печальные условия сухопутную армию и морской флот или указать воздушным силам неожиданные цели. Так как воздушные силы могут действовать в четырех различных сферах операций: в сухопутных [149] операциях, в морских операциях, в воздушных нападениях на территорию противника и в воздушной обороне страны, то необходимо регулировать их использование на высшей ступени, т. е. в масштабе использования всей совокупности вооруженных сил. В противном случае мы пришли бы к специализации, которая, может быть, даст высокие коэфициенты полезного действия в каждой из четырех сфер, но несомненно дает низкий общий коэфициент полезного действия.
Между тем, Дуэ постоянно повторяет: имеет значение только общий коэфициент полезного действия.
Для него три вида вооруженных сил составляют единый инструмент с тремя остриями, которым страна пользуется для уничтожения материальной и моральной сопротивляемости противника. Этот инструмент должен давать наибольший коэфициент полезного действия. Только это важно; значение имеет только совокупность всех трех острий.
Сопротивляться на земной поверхности и сосредоточивать главные силы в воздухе — означает, следовательно, использовать оборонительное положение там, где оно дает наивысший коэфициент полезного действия, чтобы действовать наступательно там, где наступление обеспечивает наибольшую эффективность.