Господство в воздухе
Возражения, направленные по существу против самой доктрины Дуэ, хотя и немногочисленны, но являются самыми важными, так как они направлены против ее основных принципов.
Их можно разбить на две категории: одни подвергают сомнению эффективность воздушного оружия, другие отрицают возможность завоевать господство в воздухе.
Первое принципиальное возражение: воздушное оружие не эффективно.
Это возражение принимало различные формы. Все они сводятся к тому, что завоеванного господства в воздухе недостаточно, чтобы добиться решения. В защиту этого утверждения выдвигают несколько доводов.
Один из этих доводов можно назвать доводом переоценки нового боевого средства. Он сводится к тому, что вполне-де естественно переоценить эффективность нового боевого средства. Человеческий ум устроен так, что всякое новое изобретение открывает перед ним, так сказать, неограниченные перспективы; он вполне естественно видит в нем машину для выигрыша войны, а это противоречит положению, что каждой пушке можно противопоставить броню, не пробиваемую ее снарядами. Возможности авиации, несомненно, переоценили, даже предполагая, что она не будет подвергаться нападениям со стороны авиации противника. Воздушная бомбардировка по своей природе значительно уступает в меткости стрельбе артиллерии.
«Нельзя придавать воздушной армии и воздушно-химическому оружию того значения, которое они имеют на сегодняшний день, так как завтра может быть изобретено средство, способное уменьшить их значение» (адм. Валли).
Ген. Бастико, со своей стороны, повторяет этот довод. [120]
«Я помню, — пишет он, — как при появлении первых подводных лодок «молодая школа» провозглашала во Франции конец надводным кораблям. В доводах в пользу этого утверждения недостатка не было, причем многие из этих доводов подобны тем, которыми подкрепляет свою теорию ген. Дуэ. Подводные лодки могли проникать во владения соседа под поверхностью, но результат был тот же. Однако, «молодая школа» продержалась недолго и все государства поныне продолжают строить надводные корабли. При этом очень досадно тем из них, которые по недостатку средств таких кораблей строить не могут» (апрель 1929 г.).
Точно так же и инженер Атталь пишет:
«Он (ген. Дуэ) впал в классическую ошибку, вследствие которой всякий раз, как в военную практику вводится новый элемент, ему охотно приписывают выдающееся и решающее значение и возлагают на него все надежды. История учит тому, что на море каждый новый тип снаряда встречал новый тип брони; на суше проволочное заграждение встретило сначала удлиненный заряд, а затем бомбомет» (июль 1929 г.){119}.
Другая форма того же довода состоит в утверждении, что авиация не способна занимать местность; между тем победа находит свое материальное выражение только в занятии территории противника.
«Воздушное оружие не может решить исхода войны, так как еще невозможно представить себе практическое осуществление идеи летающей платформы, могущей переносить самостоятельные оккупационные армии» (адм. Валли) {120}.
Ген. Бастико высказывает такой же взгляд:
«Авиация — оружие большой ценности, — пишет он, — но она отличается чрезвычайной хрупкостью. Таким образом, сама по себе авиация не может считаться решающим родом войск. Только один род войск — пехота — может материально обеспечить владение захваченным объектом» (март 1929 г.). [121]
Наконец, третья разновидность того же довода выдвигает моральную сторону вопроса: так как авиация противника стремится подорвать главным образом моральную стойкость нации, то эффективность ее будет зависеть от неустойчивости этого морального состояния. Таким образом, достаточно будет поднять это моральное состояние, чтобы ограничить эффективность воздушных нападений.
В ответ на первое из этих соображений Дуэ доказывает современную эффективность воздушных нападений. По его мнению, воздушному оружию, несомненно, будет противопоставлена противовоздушная броня; но эта противовоздушная броня еще не изобретена, а война ведется теми средствами, которые имеются налицо, а не теми, которые, может быть, когда-нибудь будут в нашем распоряжении.
Завтра, когда будет изобретена противовоздушная броня, он изменит свое мнение, но на сегодняшний день он не может этого сделать. Действительно, если для того, чтобы лишить воздушное оружие всей его эффективности, необходимо предположить, что завтра может быть будет изобретено средство лишить его эффективности, это значит, что на сегодняшний день лишить его эффективности нельзя.
Что же касается довода, выдвигаемого ген. Бастико, то Дуэ не понимает его. В самом деле, в мировую войну подводные лодки действовали чрезвычайно эффективно.
«Весьма вероятно, что если бы Германия послушалась «молодой школы» и уделила бы на подводное оружие те средства, которые она затратила на создание мощного надводного флота, мировая война кончилась бы иначе» (апрель 1929 г.).
По поводу способности занимать местность Дуэ пишет:
«...Эта идея ошибочна, по крайней мере, в настоящее время. Победить — вовсе не значит прогнать противника с какого-то места, чтобы занять это место; победить — значит заставить противника подчиниться нашей воле. Для этого надо сломить его сопротивление, какую бы форму оно ни принимало, и любым средством, могущим сломить его. Страна может быть побеждена голодом, как крепость. [122] Если страна или крепость капитулирует, чтобы не умереть с голода, победа над противником достигнута; оккупация является следствием, а не причиной».
Мировая война чуть не была выиграна германскими подводными лодками..., хотя они и не обладают никакой способностью занимать местность{121}.
«Германцы, которые повсюду сражались на неприятельской территории, были побеждены на суше. Оккупация германской территории имела место уже после победы: она явилась следствием.
Пространственное оружие обладает способностью побеждать, так как оно способно разбивать материальное и моральное сопротивление противника, стало быть, заставить его подчиниться воле победителя. Оккупация, если понадобится, будет иметь место потом; для нее достаточно будет полицейских сил» (ноябрь 1928 г.).
Довод о пехотинце носит удручающе сентиментальный характер. Опровергать этот довод — как будто значит оказать неуважение великому символу истинного победителя войны. Мысль, что необходимо материально обеспечивать занятие захваченного объекта, вытекает из образа мышления, присущего сухопутной войне.
Однако, достаточно перейти из области тактики в область стратегии, чтобы признать, что материальное занятие объектов больше не является необходимым условием победы (примеры: Россия в 1812 г., подводные лодки в 1917 г.).
«Целью войны вовсе не является уничтожение вооруженных сил противника, будь то сухопутных, морских, или воздушных. Цель войны заключается в том, чтобы принудить противника подчиниться нашей воле.
...Чтобы противник покорно подчинился нашей воле, необходимо и достаточно поставить его в такие условия, при которых он сочтет эту покорность меньшим злом...
Если... воздушно-химические нападения смогут создать невыносимые условия существования страны, то очевидно, что эта страна будет вынуждена признать себя побежденной [123] независимо от того, в каком состоянии находятся ее вооруженные силы. Поэтому боевое средство, чтобы быть решающим, вовсе не обязательно должно обладать способностью обеспечивать материальное обладание захваченным объектом. Чтобы выиграть войну, нет никакой необходимости захватывать объекты, а надо навязать противнику свою волю. Когда противник признает себя побежденным, наземные вооруженные силы смогут фактически занять без боя то, что надо будет занять, чтобы обеспечить выполнение условий перемирия или мира, как это и случилось в конце мировой войны» (апрель 1929 г.).
Дуэ высказывается по поводу морального состояния нации. Он считает необходимостью моральную подготовку населения. Лучшим способом подготовить население к тому, чтобы оно мужественно встретило удары с воздуха, будет внушить ему сознание серьезности этих нападений, не обманывать его относительно возможности действительно эффективной обороны, а главное заставить его понять, что разбросать тут и там оборонительные воздушные средства, практически недействительные, значит отвлекать воздушные средства от их основной задачи и, следовательно, опасно для конечной цели войны.
«Даже, если моя мысль ошибочна, такая пропаганда принесет пользу. Подготовленное в таком духе население, убежденное в том, что эффективная оборона против этих нападений невозможна, окажется в отличных условиях, если оно на практике сможет констатировать, что вопреки тому, что ему говорили, воздушная оборона действительно способна отвратить угрозу. Тот, кто подготовлен к худшему, всегда подготовлен и к лучшему. Очень опасно было бы обратное положение...
Наряду с моральной подготовкой необходимо развернуть и интенсивную{122} материальную подготовку для уменьшения эффекта воздушных нападений. Эти два вида подготовки образуют в целом пассивную противовоздушную защиту, не применяющую наступательных средств и потому не стоящую в противоречии с принципом «согласиться [124] переносить удары неприятеля, чтоб нанести ему более сильные удары» (ноябрь 1929 г.){123}.
Дуэ считает организацию этой пассивной защиты более чем полезной и безусловно необходимой.
Что же касается эффективности воздушной опасности, то идеи Дуэ по этому поводу были уже изложены во второй части настоящего труда.
Второе принципиальное возражение: завоевать господство в воздухе нельзя.
Если бы можно было завоевать господство в воздухе, — говорят выдвигающие этот довод, — можно было бы надеяться получить результаты, предсказанные Дуэ; но дело в том, что завоевать господство в воздухе невозможно.
А так как основа доктрины несостоятельна, то и вся доктрина рушится.
Прежде всего следует заметить, что это очень серьезное возражение. Сам Дуэ неоднократно признавал это.
Возражение это выдвигалось в очень разнообразных формах.
Одни попросту отрицали возможность завоевания господства в воздухе. Другие, не отрицая этой возможности безусловно, утверждали, что господство в воздухе может быть завоевано только ценой продолжительной борьбы и что поэтому наступательные действия авиации не смогут добиться решения войны до вступления в дело сухопутных войск. Третьи говорят, что никогда нельзя будет достигнуть господства в воздухе в том виде, в каком его представляет себе Дуэ, и что придется довольствоваться местным и временным превосходством или, самое большее, господством в воздухе над своей собственней территорией. Некоторые авторы замечают, что действиям авиации могут помешать атмосферные условия. Наконец, некоторые противники Дуэ доказывают, что действия воздушной обороны никогда не позволят авиации завоевать господство в воздухе. [125]
Возможность завоевания господства в воздухе отрицается главным образом адм. Бернотти и майором Мекоцци.
Тезис адм. Бернотти («Ривиста милитаре италиана», «О войне в воздухе», декабрь 1927 г.) можно сформулировать следующим образом. Адмирал, допуская, что господство в воздухе имело бы последствия, предусмотренные Дуэ, отрицает возможность его завоевания, а следовательно, и возможность выиграть воздушную войну, по трем причинам:
1) воздушная бомбардировка не разрушает объектов наверняка и полностью;
2) бомбардировка слабо отзовется на воздушных силах противника, сильно рассредоточенных;
3) в начале военных действий количество воздушных средств будет ограниченным; а те, которые начнут строиться после мобилизации, не смогут вступить в строй раньше, чем через шесть месяцев.
Адмирал Бернотти заключает, что сломить сопротивление страны воздушными нападениями невозможно. Поэтому он предлагает дать воздушным силам уже изложенную выше организацию, очень отличную от организации, предлагаемой Дуэ: вспомогательные сухопутные и морские воздушные силы, «взаимодействующие» сухопутные и морские воздушные силы и воздушная армия, предназначенная для усиления взаимодействующих воздушных сил в зависимости от обстановки. Кроме того, использование воздушных сил должно подчиняться духу строгой экономии.
Известно, что Дуэ думает о двух сферах действий. С другой стороны, он резко высказывается против использования воздушных сил, основанного на идее их сбережения.
«Сберегать мои воздушные силы, особенно в начале военных действий? О, нет! Когда же мои воздушные силы найдут себе более легкое и более плодотворное применение? Начало военных действий является самым критическим моментом, какой только может переживать страна; это тот момент, когда она в более или менее короткий срок превращается{124} в огромную военную машину. Именно [126] в этот период, когда материальная и моральная сопротивляемость противника еще не окрепла, надо осуществлять самые яростные и интенсивные нападения, чтобы добиться наибольших результатов с минимальным усилием... Всякое средство, не использованное в этот период, является даровым преимуществом, предоставляемым противнику» (февраль 1928 г.).
Воздушные силы не являются козырями, которые следует придерживать до благоприятного случая (не может быть более благоприятного случая, чем начало войны), это — козыри, с которых следует ходить немедленно.
Майор Мекоцци утверждает, что воздушное оружие не может выиграть воздушную войну в силу свойств, присущих воздушному средству; следовательно, и в будущем оно никогда не сможет выиграть воздушную войну.
Предположение, будто воздушные силы могут завоевать господство в воздухе, неправдоподобно, — пишет майор Мекоцци; более того, делать подобное предположение даже опасно. Однако, «не следует пренебрегать никакими усилиями, чтобы попытаться нейтрализовать воздушную мощь противника, отразить его нападение, уменьшить понесенный ущерб, нанести такой же ущерб противнику, одним словом, чтобы оказать сопротивление и реагировать на действия противника».
«Самое главное — оборона воздушных баз путем навязанного противнику воздушного боя задержит нарушение равновесия сил в воздухе и даст сухопутной армии и морскому флоту возможность и время вести свою войну, для которой они нуждаются во вспомогательной авиации» (май 1928 г.){125}.
Дуэ считает концепцию майора Мекоцци чисто оборонительной. Дуэ никогда не говорил, что достаточно организовать воздушную армию, соответствующую его идеям, чтобы наверняка завоевать господство в воздухе, к которому необходимо стремиться прежде всего; он только утверждает, что воздушная армия рекомендуемого им типа обеспечивает наивысший коэфициент полезного действия воздушных [127] ресурсов страны. Эта концепция подчеркивает, что нельзя пренебрегать никакими усилиями, чтобы выиграть воздушную войну; она объединяет все разнообразные цели, которыми могут задаваться воздушные силы. Наоборот, майор Мекоцци заботится главным образом о том, как бы стеснить воздушные действия противника, а для этого дает авиации несколько различных задач. Эта идея господствовала во время мировой войны и не представляет собой ничего нового. По мнению Мекоцци, функции воздушных средств остались теми же, какими они были; во время мировой войны: специализированная вспомогательная авиация, истребительная, дневная бомбардировочная, ночная бомбардировочная, воздушной обороны и т. д. Дух специализации родов войск заставляет Мекоцци считать самой неотложной задачей оборону воздушных баз.
Касаясь воздушного сражения, Дуэ объясняет, что истребительная авиация не способна принудить противника к бою; наоборот, именно бомбардировочная авиация принуждает к бою истребительную, если последняя хочет выполнить свою задачу. Установка Мекоцци покоится на неправильной основе и не может задержать нарушение равновесия сил в воздухе; наоборот, она ускорит его, так как создание оборонительной воздушной массы неизбежно ослабляет наступательную воздушную армию.
К тому же Мекоцци обнаруживает нелогичность, так как, заявив, что «разрушительная способность воздушной армии очень велика», что «нельзя пренебрегать никакими усилиями, чтобы попытаться нейтрализовать эту мощь...», что «такое усилие может быть только целиком воздушным», он добавляет:
«Если верящие в авиацию утверждают, что посредством воздушной бомбардировки будет совершенно расстроено течение гражданской жизни, мобилизация на суше остановлена или, по крайней мере, замедлена, морские флоты пущены ко дну в своих портах или найдены и атакованы в море, они провозглашают бесспорные и очевидные истины, — факты, которые мы считаем вполне реальными и неизбежными или предотвратимыми только одним способом — созданием очень сильной авиации» (май 1928 г.). [128]
Дуэ отмечает, что это положение логически приводит к выводу, что, обладая более сильной авиацией, чем противник, мы сами сможем подвергнуть его страну, сухопутную армию и морской флот воздушным нападениям. У данной страны эта авиация будет тем сильнее, чем больше воздушных ресурсов будет выделено на создание ее. Таким образом, — заключает Дуэ, — трудно понять, почему Мекоцци ломает копья в защиту вспомогательной авиации, если последняя, будучи составлена с помощью воздушных ресурсов страны, ослабляет «очень сильную авиацию», которая одна может предотвратить упомянутый «вполне реальный и неизбежный факт» («Эки э комменти», июнь 1928 г.).
Полковник Тарга отстаивает тезис, что воздушная война будет длительной (две статьи под заглавием «Господство или превосходство в воздухе», май и октябрь 1928 г.).
«Борьба за господство в воздухе будет не только ожесточенной, но и затяжной... Именно потому, что она будет затяжной, сухопутную армию и морской флот нельзя ставить в такие условия, в которых они наверняка окажутся слабее, чем у противника, если только последнему придется не по вкусу теория, утверждающая, что в общей экономике войны вспомогательная авиация является бесполезной, излишней и вредной...» (май 1928 г.).
«Приписывая такое значение нашей воздушной армии и воздушным армиям наших вероятных противников, мы тем самым утверждаем, что борьба за господство в воздухе будет такой же ожесточенной и затяжной, как и война на поверхности... Сторонники теории господства в воздухе полагают, что воздушная война будет короткой. Когда сильнейший завоюет превосходство в воздухе, слабейший вовсе не будет обязательно вынужден заключить сепаратный воздушный мир. Почему необходимо отрицать возможность возобновления воздушной борьбы тем, кто временно проиграл ее? Почему по отношению к воздушной войне отвергать те соображения, по которым мы допускаем, что в наземной войне даже разгром может не сокрушить народ, а, наоборот, усилить его сопротивление?..».
Если же воздушная война может затянуться, то разве можно представить себе современные сухопутную армию [129] и морской флот, лишенные необходимых им частей воздушного флота?
Инженер Атталь отстаивает ту же точку зрения. Он утверждает, что ни для нас, ни для нашего противника господство в воздухе не может быть просто результатом успешного вторжения. Он полагает, что для достижения превосходства в воздухе необходимы долгие и упорные усилия; что же касается абсолютного господства в воздухе, то возможно, что его можно будет добиться только при окончательной победе.
На эти возражения Дуэ отвечает так.
Дело не в том, — пишет он, — будет ли борьба длительной или краткой. Важно только знать, будет ли воздушная борьба решена раньше, чем борьба на суше и на море. По мнению Дуэ, это так. Конечно, если в будущей войне оба противника будут использовать свои воздушные силы так, как они использовались в мировую войну, т. е. для разведки местности и противника, для корректирования огня..., воздушная борьба, как и в прошлую войну, будет тянуться столько же времени, как и война на земной поверхности... Но если одна из сторон решительно бросит свои воздушные силы против воздушных сил противника с целью уничтожить их, события получат совершенно иное развитие. «Пространственное оружие» является наиболее наступательным оружием. Атакованный ни в коем случае не будет в состоянии выиграть время. Тот, кто почувствует себя более сильным, решительно бросится в борьбу, причем противник не сможет ни уклониться от нее, ни попытаться затянуть ее решения, так как не будет в состоянии освободиться от тисков... Решение в воздухе будет предшествовать решению борьбы на поверхности.
Ген. Бастико также отрицает возможность завоевания господства в воздухе; он не разделяет идеи абсолютного превосходства воздушной войны, которую Дуэ «a priori» считает решающей сферой будущей войны.
Ген. Бастико не думает, чтобы можно было говорить об абсолютном господстве в воздухе; возможно только превосходство в воздухе. Появление авиации означает только эволюцию, а не революцию в военном искусстве. Даже в сочетании с химическим оружием авиация не имеет революционизирующей [130] силы; признать это — значило бы «a priori», без доказательств, приписать воздушно-химическому оружию решающее значение.
Значения авиации и воздушно-химического оружия никто не оспаривает.
«Оспоримо лишь утверждение, что на сегодняшний день решающей сферой является воздушная... Нам представляется, что в настоящее время, как и в прошлом, решение войны зависит от гармонического применения всех существующих боевых средств. В настоящее время необходимое соотношение, повидимому, не то, какое желает иметь генерал Дуэ. Нельзя назвать гармоничным целое, одна из частей которого должна быть огромной по сравнению с другими; ведь в этом случае морской флот или сухопутная армия находились бы в безусловной зависимости от авиации» (март 1929 г.).
Дуэ дает на это следующий ответ. Тщетно спорить о том, означает ли появление авиации эволюцию или революцию в военном искусстве. Самое главное: «Решающей сферой является воздушная сфера».
Согласованное применение трех сил или, иначе говоря, гармоническое распределение трех сил в пределах всего целого Дуэ рекомендовал еще в 1921 г. в своем труде «Господство в воздухе»:
«Три силы должны действовать как три множителя одного произведения. Чтобы произведение имело наибольшую величину, необходимо, чтобы между сомножителями существовали определенные соотношения. Используя различными способами одни и те же средства, всегда ограниченные, можно обеспечить тем более эффективную государственную оборону, чем правильнее будет соотношение между сомножителями. Чем правильнее соотношение между сомножителями, тем меньше средств вынуждено государство тратить на оборону»{126}.
Таким образом, это соображение не ускользнуло от Дуэ, который, впрочем, идет еще дальше: по его мнению, необходимо [131] и согласованное использование, что выдвигает проблему организации высшего командования.
По поводу гармонического соотношения между частями целого, чего требует ген. Бастико, Дуэ замечает:
«1. Ни от моей, ни от ген. Бастико, ни от чьей-либо вообще воли не зависит приписать исключительное право на решающую победу тому, а не другому виду оружия. Если это исключительное право существует, то оно существует как факт, а не как право, независимо от человеческой воли. Если бы воздушно-химическое оружие случайно оказалось решающим оружием в будущей войне, то в этом не было бы ни моей вины, ни моей заслуги.
2. Для гармоничности соотношения составных частей целого нет на самом деле никакой необходимости, чтобы части были примерно одинаковой величины, но необходимо, чтобы каждая часть соответствовала возложенной на нее задаче. Нет и не может быть отвлеченного гармонического соотношения между сухопутными, морскими и воздушными силами. Я исхожу из того принципа, что воздушная сфера является решающей. Если это так, то, чтобы не нарушить элементарнейшего закона военного искусства, я должен сосредоточить главные силы в воздухе. Поэтому я говорю, что наземные силы должны ограничиться обороной. Может случиться, что отправной принцип окажется ошибочным, — а это уже другой вопрос, — но раз этот принцип установлен, мое распределение гармонирует с ним, а следовательно, оно и правильно и гармонично» (апрель 1929 г.).
Что же касается подчинения сухопутной армии и морского флота авиации, к которому, по мнению ген. Бастико, привело бы распределение, предложенное Дуэ, то последний отвергает это предположение. Для этого он пользуется сравнением. В сухопутных операциях встречается, что одной армии дают наступательную задачу, тогда как соседняя армия получает задачу оборонительную.
Из этого не следует, что наступающая армия должна возгордиться, а обороняющаяся чувствовать себя униженной. Все одинаково участвуют в операции; только сопротивляясь на одном участке фронта, можно наступать на другом...
Раз мы имеем единый фронт..., надо распределить наличные силы между различными участками фронта так, чтобы [132] на каждом отдельном участке силы соответствовали своей задаче...
Если решающей сферой является воздух и если, следовательно, необходимо сопротивляться на земной поверхности и сосредоточивать главные силы в воздухе, то из этого не следует, что воздушные Силы будут командовать, а остальные подчиняться: все три работают для достижения общей цели, указанной главнокомандующим всеми вооруженными силами.
Пустое ведомственное тщеславие должно отступить перед общими интересами. Три вида вооруженных сил должны слиться в один блок и возвыситься над духом партикуляризма, чтобы проникнуться более возвышенным духом вооруженных сил страны.
Инженер Атталь и капитан Густоза, считая трудным делом завоевание господства в воздухе, как его определяет Дуэ, предлагают добиваться только господства в воздухе над собственной территорией, используя все выгоды, которые, естественно, представляет обладание нижележащей поверхностью.
Действительно, капитан Густоза пишет:
«Последний (ген. Дуэ) высказал мысль, что надо придать своей воздушной армии подавляющую силу по сравнению с воздушной армией другого государства так, чтобы в случае войны легко можно было совершенно парализовать противника и, таким образом, получить неоспоримое господство в воздухе». «При известных условиях воздушные армии двух враждующих сторон могут оказаться в такой обстановке, при которой силам одной удастся добиться превосходства над воздушными силами другой стороны в воздухе и держать под ударом ее аэродромы и заводы. Благодаря этому победившая армия сможет располагать некоторым господством в воздухе, на две недели или на месяц, над своей собственной территорией.
Но через месяц слабейшая воздушная армия сможет восстановить свою мощь, так как она пополнится вновь изготовленными самолетами (построенными на заводах союзных стран), и, таким образом, борьба возобновится» (май 1928 г.). [133]
Со своей стороны, инженер Атталь отстаивает идеи, аналогичные высказываемым капитаном Густоза. Никто, — говорит он, — не может претендовать на то, чтобы в несколько дней или недель уничтожить воздушную мощь великой державы. Лучше было бы изменить задачу воздушной армии и просто возложить на нее завоевание господства в воздухе над собственной территорией; это всегда вполне возможно, и это должно быть минимумом воздушной мощи, который страна должна любой ценой содержать в полной готовности, каковы бы ни были ее бюджетные ресурсы. Сложная организация воздушной обороны территории способствует завоеванию воздушного пространства над своей страной.
Дуэ протестует против слов, приписываемых ему Густоза; он никогда не говорил, что надо «а priori» придать своим воздушным силам подавляющее превосходство над воздушными силами другой страны. Он только советовал «придать воздушной армии максимальную силу, совместимую с ресурсами, которыми мы располагаем» (июль 1928 г.).
Рассматривая затем то превосходство в воздухе, которого можно достигнуть по мнению Густоза, Дуэ задает себе вопрос, почему это превосходство должно ограничиться воздушным пространством над собственной территорией? А для чего оставаться над своей территорией? Восстановить воздушную армию в две недели и в месяц! И это в то время, когда авиазаводы находятся под угрозой из-за воздушного превосходства противника? Где расположить эти заводы? Как доставить самолеты из союзных стран?
Неразумно было бы предполагать, что в две недели или в месяц тот, над кем господствуют в воздухе, сможет сделать все это, а господствующий в воздухе будет пребывать в бездействии. Неправдоподобно, что воздушная армия, способная завоевать господство в воздухе, даст захватить себя воздушным силам противника врасплох, чтобы через две недели или через месяц снова оказаться в первоначальном положении.
Дуэ не может понять различия между господством в собственном воздушном пространстве и абсолютным господством в воздухе — различия, проводимого инженером Атталь. Занимая оборонительное положение, можно в определенный [134] момент оказаться под ударом всей сосредоточенной массы противника. Нельзя господствовать в воздухе над своей страной, не завоевав господства в воздухе над соседней страной. Занимать оборонительное положение — значит играть в руку противнику, избавить его от воздушных нападений, не обеспечив свою собственную территорию от его нападений.
Имеется еще один довод — о неблагоприятных атмосферных условиях.
Часто можно слышать, что авиация может действовать только в хорошую погоду. Таким образом, воздушные нападения смогут осуществляться лишь постольку, поскольку погода им будет благоприятствовать.
«Воздушная победа гипотетична, — пишет ген. Боллати, — так как на исход столкновения между воздушными силами могут оказать влияние метеорологические условия и условия обстановки» («Ривиста милитаре италиана», «Авиация, тактический устав и вооруженные силы»).
«Правда, — отвечает Дуэ, — неделя, в течение которой атмосферные условия неблагоприятны, может принести пользу тому, кто менее готов. Но кто может ручаться за то, что война начнется в начале недели, в течение которой сплошь продержатся неблагоприятные атмосферные условия?» («Эки э комменти», июнь 1928 г., перепечатано в «Ривиста аэронаутика», сентябрь 1928 г.).
Эти метеорологические условия, — замечает Дуэ в другом месте, — сказываются также на суше и на море, и в сотнях сводок о сухопутных операциях можно найти упоминание о метеорологических условиях. Дуэ намекает здесь на фразу, встречающуюся в оперативных сводках: «Плохая погода мешала операциям». В какой бы сфере ни предпринимались наступательные действия, для наибольшей их эффективности требуется хорошая погода. Плохая погода благоприятствует обороне.
Воздушные операции Дуэ, будучи в высшей степени наступательными, требуют хорошей погоды, как всякие вообще наступательные действия.
Наконец, мы имеем еще довод о воздушной обороне, отстаиваемой инженером Атталь. [135]
«Потребуются длительные и настойчивые усилия, чтобы завоевать превосходство в воздухе, — пишет он. — Таким образом, наземная противовоздушная оборона является такой же жизненной необходимостью, как и оборона в воздухе. Нельзя бросать на произвол судьбы население внутренних областей страны... В общей экономике войны воздушная оборона страны имеет первостепенное значение, а в некоторых случаях она может приобрести и решающее значение...
Б борьбе за господство в воздухе воздушная оборона страны является боевой силой первостепенного значения. Ею нельзя пренебрегать, а тем более ее нельзя упразднять. Значит, если она полезна и если она необходима, то она должна быть доведена до высшей степени эффективности и снабжена всеми средствами, обеспечивающими полноту ее организации...» (ноябрь 1928 г.).
В вопросе о воздушной обороне и об ее эффективности Дуэ остается на своей первоначальной точке зрения. Если бы можно было надеяться благодаря воздушной обороне полностью устранить воздушную опасность, то он первый потребовал бы организации этой обороны, даже за счет ресурсов, выделяемых для авиации. Но он полагает, что воздушная оборона страны сможет привести лишь к разочарованию, так как она не достигает своей цели. Действительно, оборона в воздухе требует больше сил, чем наступление. В этом существо вопроса.