Новые учебные задачи{93}

Истекший 1928/29 год в области тактическо-стрелковой подготовки совпал с первым годом пятилетки. Вполне понятно, что армия испытывает на себе все влияние грандиозных сдвигов, реконструкции и перестройки на социалистических началах нашей страны, являющихся развитием генеральной линии нашей партии. Рост нашей экономической мощи, развитие техники, непрерывное укрепление социалистического сектора, обострение классовой борьбы в стране, нажим на нас империалистов — все это находило и находит свое непосредственное отражение на всей жизни, а следовательно, и на учебе Красной Армии.

Строгий классовый отбор, выдержанное классовое воспитание, непрерывная работа над политическим и культурным развитием красноармейских масс создают нам армию высокого политико-морального уровня и политической сознательности. Мы отмечаем громадный рост активности и сознательности нашего красноармейца; это касается и нашего начальствующего состава. Мы имеем в армии базу, на которой можно достигнуть наивысших форм тактики, на которой можно догнать и перегнать в искусстве ведения боя и операций наиболее технически сильные и угрожающие нам капиталистические армии.

В прошлом году нам неоднократно приходилось отмечать, что, несмотря на общетактическое совершенствование армии, подвижность ее войсковых частей, их гибкость, ловкость, инициативность отстают от общего темпа роста и что это отставание находится в резком противоречии с той колоссальной политической и культурной активностью, которую проявляют наши красноармейские массы. Несомненно, в этом отставании большую роль играли несовершенные методы тактического обучения и воспитания, которые, перейдя к нам по наследству от царской армии, основательно укрепились на нашей школьной скамье и не давали нам того необходимого развития активности, без которой армия не может успешно двигаться вперед. Напряженная работа последних лет над усовершенствованием методики нашего тактико-стрелкового воспитания и обучения дала целый ряд новых установок, по которым и была направлена работа в войсках. Наиболее характерной отличительной чертой в тактических достижениях истекшего года [46] являются решительный перелом и новые достижения в самой слабой части наших прошлых успехов, а именно: мобильности и активности.

В руководстве всяким живым делом необходимо выдерживать четкую и определенную систему. Эта система руководства не может не охватить очень многих отраслей, в данном случае в руководстве тактической подготовкой, многих отраслей тактическо-стрелкового искусства. Работу приходится вести по множеству отдельных составных звеньев, отдельных вопросов, которые очень легко могут перерасти из соподчиненного звена в самодовлеющую целевую установку, если условия руководства не будут подчинены строгой плановой системе. Это говорит о том, что и в руководстве тактической подготовкой, так же как и в руководстве боем или операцией, необходимо иметь резко выраженное направление главного удара, четкую генеральную линию, которая всем отдельным звеньям обучения уделяет необходимое внимание и, соподчиняя их друг другу и ведя их во взаимодействии, регулируя ход подготовки на протяжении всего года, достигает намеченных результатов как целостной и стройной системы.

Для того чтобы наметить основную линию в плане учебной подготовки, необходимо учесть итоги предшествующего периода, учесть новые боевые ресурсы и средства, накопленный тактический и методический опыт и в соответствии с этим определить новую систему мероприятий. Учитывая опыт истекшего учебного периода, нельзя ограничиться только общей характеристикой всех достижений или недочетов вообще. Успешно поднимать тактическую подготовку можно лишь тогда, когда правильно уловишь всю систему недочетов и в этой системе определишь ее центр тяжести. Это будет правильно и для дела подготовки каждой отдельной части, и для подготовки округа, и для подготовки всей армии. Необходимо не только определить всю сумму успехов и недочетов, но нужно уметь найти в ней корень корней этих успехов и недочетов, найти его происхождение, его характер, его влияние на всю систему подготовки и на ее развитие. Без этого прошлый опыт окажется неучтенным, непонятным и не могущим быть использованным для дальнейших усовершенствований.

После того как в системе учебно-тактических достижений и недочетов нащупан центр их тяжести, вся сумма воспитательных и учебных мероприятий в новом учебном плане должна быть построена так, чтобы ее ударное острие, центр тяжести всех новых мероприятий были направлены по источнику, по корням прошлых недочетов. Заостряя на этом вопросе все общественное внимание, направляя всю воспитательную и учебную деятельность в области тактической подготовки так, чтобы они служили делу развития этой основной установки, мы тем самым создаем плановую подготовку, охватывающую все звенья тактическо-стрелкового воспитания и обучения, но развивающуюся в направлении определенной, четко выбранной линии. [47]

Основная установка истекшего учебного года, ставившая во главу угла развитие активности, мобильности, изобретательности, смелости в войсках, в отдельных бойцах и командирах, связывала воедино всю систему нашей боевой подготовки и решительно двигала ее вперед.

Результаты выучки говорят нам о том, что целевая установка и методика обучения в прошлом году, так же как и ряда всех последних лет, являются совершенно правильными, подтверждающими себя всем ходом развития армии. Все те элементы, консервативно настроенные, которые не умели вовремя уловить новых требований, новых учебно-методических установок, опровергнуты самой жизнью, а войсковые организмы, руководимые такими элементами, оказывались и оказались по результатам тактических достижений далеко позади тех войск, где применялись новые прогрессивные методы общевойскового тактического воспитания и обучения.

Наша новая система тактической подготовки, новая относительно, ибо имеет уже за собой четырехлетнюю давность, так же как и наш новый Полевой устав{94}, характерна сочетанием планового начала регулирования сверху с требованием активности и самодеятельности самих войсковых масс, одиночного бойца, младшего командира и всех звеньев воинской иерархии. Сочетать эти качества, нелегко, но они являются непременным, неотъемлемым содержанием хорошо подготовленной части. В ходе проведения нашего тактического обучения зачастую приходилось сталкиваться и в центре, и на местах с непониманием новых требований Наркомвоенмора, с консерватизмом, с косностью, с отставанием старых, допотопных методов подготовки и с противопоставлением их новым, прогрессивным методам.

Каких только возражений не изобреталось! На требования изучить технику современного боя, организацию управления боем в глубину, на указание развить посреднические навыки в целях организации глубокого, двухстороннего тактического учения и т. п. возражали: «но ведь это развивает схематизм, это губит инициативу, это повлечет к катастрофе». С другой стороны, на нажим в сторону развития активности, самодеятельности и мобильности мы слышали опасения противоположного характера: «развитие мобильности и активности вырывает из рук командира управление боем, тактика подменяется спортивным элементом, быстрота решений и действий нарушает тактические требования» и т. п. Если консервативные опасения первого порядка приходилось больше всего слышать в первые годы проведения нашего нового курса тактической подготовки, то опасения второго порядка, не менее консервативные, пришлось нередко слышать в течение истекшего учебного года. Абстрактное метафизическое мышление, развивавшееся в военных школах царской армии, еще отдается эхом и [48] в наши дни. В царской школе если теоретически и признавалось, что время является одним из важнейших элементов тактики, то в практической работе, в решениях задач этот элемент совершенно исключался. Развитие тактического мышления предполагало умение правильно оценить расположение и действия противника, учесть рельеф местности и принять правильное решение в отношении группировки и действий своих войск. Решение задач не укладывалось в рамки того времени, которое фактически командир может иметь в бою. Тактическое мышление развивалось в пространстве, но вне времени.

Этот «блестящий» метод подготовки был перенесен и в военную школу Красной Армии, всецело практиковался в ней в годы гражданской войны и после нее и все еще не изжит в ней. Только такое преподавание могло повести на деле к тому, что отдельные голоса среди нашего командного состава стали противопоставлять тактику и мобильность, что является крайней безграмотностью. Во встречном бою решение, принятое в 12 часов по данным об обстановке от 9 часов, явится никуда не годным, безграмотным, хотя бы оно было и идеально грамотно три часа тому назад. И наоборот, может быть и не столь правильное решение в отношении оценки действий противника и использования местности, но решение, принятое на основании последних данных и соответствующее данной стадии развития боя, является тактически более грамотным, более правильным, чем в первом случае. Нельзя противопоставлять мобильности тактику. Тактика опирается на мобильность как на основную часть тактического руководства боем, опирается на нее, считает ее своей составной частью и никак не может ей противопоставляться.

Точно так же не могла противопоставляться плановость руководства боем самодеятельности и подвижности войсковых масс. По этому поводу говорилось уже достаточно, и нет надобности повторяться. Нужно сказать, что истекший учебный год характеризовался значительным усвоением всей массой нашего командного и политического состава и всем общественным красноармейским мнением новой методики тактического обучения и воспитания.

Крупнейшим достижением нашей методической работы истекшего года является то, что мы сумели овладеть всеми каналами проведения подготовки. Наш командный состав тактическую подготовку ставил во главу своей задачи. Наши штабы сделали значительный сдвиг в сторону организации боевой подготовки. Но особенно крупный сдвиг по сравнению с прошлым годом дало участие в деле тактической подготовки политических органов и партийных организаций. Вокруг основных установок, вокруг основных тактических требований, предъявляемых к войсковым частям, заострялось широкое общественное внимание. Военкоры принимали деятельное участие на фронте тактической работы. Впервые был применен тактический инструктаж военкоров, что дало самые положительные результаты. Красноармейское перо [49] сыграло громадную роль в деле социалистического соревнования войсковых частей на фронте тактической подготовки. Недочеты не скрывались, они обсуждались вслух. Комсостав стремился информировать красноармейскую массу о задачах, о целях, о методах усвоения тех или других тактических положений. Можно констатировать, что там, где целевые тактические установки доводились до сознания красноармейских масс, где красноармеец являлся активным фактором тактического воспитания своей части, — там эти задачи осуществлялись успешно. В первую очередь необходимо отметить, что перелом в мобильности и подвижности произошел именно потому, что эти целевые установки были усвоены всей красноармейской массой. Быстро воспринять полученное распоряжение или реагировать на изменение в обстановке, быстро изготовиться к действиям и выступить с ночлега, быстро развернуться, быстро и четко делать перебежки и проч. и проч. — все это являлось для красноармейца вопросом его долга перед своей частью, перед Красной Армией, перед всеми трудящимися. На этой базе росло и крепло социалистическое соревнование. Такая сознательная самодеятельность красноармейских масс ярко отразилась на всем характере боя и операции.

Значительно больший порядок на марше, движение, согласно уставу, по одной стороне дороги, быстрота развертывания, быстрота наступления, быстрота в изготовке к открытию огня, самостоятельное просачивание во всякую щель в боевом порядке противника — все это резко отличало достижения этого года по сравнению с предыдущими годами. Но и не только в этой области, т. е. в области четкости и мобильности, смелости и инициативы, сказалось влияние общественного красноармейского мнения. Можно отметить, что во всех областях тактической выучки, там, где мы апеллировали к такому самосознанию и общественному мнению, мы неизменно достигали успеха.

Там, где красноармейцы понимали значение придаваемой пехоте артиллерии, где они усваивали роль и значение отделения связи с пехотой (ОСП), там создавались такие условия, такое общественное мнение, которое исключало возможность небрежного отношения командира к связи с артиллерией, к своевременной постановке ей задач и т. д. и т. п. Можно смело сказать, что если хочешь преодолеть какую-либо трудную учебно-тактическую задачу, если хочешь добиться безусловного и четкого ее выполнения, то надо не только тренировать в этом командира, но и добиться усвоения этого требования в красноармейских массах. Если комсостав, политорганы и парторганизации добьются в этом успеха, то можно смело сказать, что вопрос будет практически усвоен быстро и прочно.

Само собой разумеется, что мы и раньше понимали значение и стремились к организации соответствующего общественного мнения и влияния вокруг вопросов тактической подготовки, однако, надо сказать, что впервые в этом году мы его разрешили планово [50] и успешно. Это достижение является фактором крупнейшего методического порядка, позволяющим нам с гораздо большей решительностью и смелостью ставить перед собой новые задачи и добиваться окончательного усвоения ранее поставленных. Те совещания начальствующего состава, которые имели место в округах по итогам тактическо-стрелковой подготовки, говорят нам об общем росте тактического уровня как командиров, так и политработников. Политаппарат поработал в этом году над вопросами тактики не покладая рук, и тактически его подготовка значительно возросла.

К достижениям тактическо-стрелковой подготовки за истекший год, помимо решительного роста активности, мобильности и совершенствования наших учебно-методических навыков, можно было бы отнести и еще целый ряд успехов по различным отраслям тактической подготовки. Однако, не имея места останавливаться на характеристике отдельных достижений и недочетов (причем нужно оговориться, что в этом отношении нет общей равномерности в достижениях), перейдем к основным вопросам, встающим перед нами в деле дальнейшего тактического усовершенствования. Истекший год характеризовался значительным ростом нашей технической мощи в связи с проводимым темпом индустриализации страны. Это мы чувствовали не только по линии специально военной, но и по линии общего накопления технических ресурсов в нашей стране. Рост автомобильного транспорта, рост количества тракторов и т. п. — все это не могло не отразиться на нашей учебной работе. Совершенно естественно поэтому, если в войсках в период учений и маневров по их собственной инициативе стали применяться элементы моторизации и т. п. Мы должны учесть этот ход развития и направить его организованно и планово. Мы должны учитывать, что второй год пятилетки, совпадающий с наступающим учебным годом, явится еще более форсированным в деле накопления технических ресурсов. Это мы должны отразить в программе предстоящего учебного года. Мало того, мы должны подумать и о своего рода учебной пятилетке, согласованной с общим хозяйственным планом индустриализации страны.

Научиться овладевать нужными техническими средствами, найти наилучшее их применение в бою и операции, усвоить их, психологически привыкнуть к ним — все это требует времени, и поэтому необходимо заранее в учебно-методическом отношении предусмотреть новые факторы в области развития материальной части и соответственным образом подготовить и выковать кадры, способные с максимальной продуктивностью и эффективностью использовать новые технические достижения и богатства. Во всяком случае в текущем учебном году мы должны подойти ко многим вопросам такого порядка вплотную. Другим фактором крупнейшего значения для подготовки армии является выход Полевого устава 1929 г.

Этот устав дает обобщенный опыт и завершение наших тактических [51] исканий за все последние годы военного Строительства и учёбы. Красная Армия уже вполне подготовлена всем ходом предшествовавшей подготовки к тому, чтобы воспринять ПУ — 29 прочно и сознательно. Однако нужно иметь в виду, что ПУ — 29 дает весьма основательно разработанную систему общевойскового боя, которую необходимо в совершенстве усвоить для того, чтобы изжить все еще имеющиеся дефекты в области общевойскового боя.

На основе значительно развившихся мобильности, активности и самодеятельности войск, на основе высокого уровня их политико-морального состояния и развития этих качеств еще далее мы должны в текущем учебном году добиться везде образцовой работы общевойскового боевого порядка, гибкости и взаимодействия его составных частей, значительного роста его огневой мощи, овладения высшими формами боя и практического изучения новых технических факторов в бою и операции. ПУ-29{95}, охватывающий все эти вопросы, должен стать основным стержнем в развитии нашей тактическо-стрелковой подготовки. Без его практического изучения, без умения применить его на практике невозможно дальнейшее тактическое совершенствование.

Остановимся на некоторых основных положениях общевойсковой тактики, наиболее трудно усвояемых. В первую очередь приходится отметить метод принятия общего тактического решения. Нельзя допускать постановки частных задач подчиненным единицам без того, чтобы была выработана основная идея боя, без того, чтобы был намечен общий план боя. Необходимо добиваться выпуклого, четкого решения для всей части в целом (направление главного удара, каким флангом и проч. и т. п.). На основе общего решения необходимо требовать построения боевого порядка (ударной и сковывающей групп, распределения артиллерии). Только после решения этих вопросов возможна грамотная и четкая постановка задач отдельным подразделениям.

Идеальное усвоение вопроса о вторых и третьих эшелонах должно привлечь к себе самое серьезное внимание. Нигде, пожалуй, не сказывается с такой яркостью консерватизм, как именно в этом вопросе. Дальнобойность и настильность современного огня создают на поле боя глубоко простреливаемые убойные пространства, по которым движение невозможно с любой желаемой скоростью, на которых быстроту движения для первых и последующих эшелонов можно считать почти одинаковой. В силу этого опыт последних войн, а также и опыт мирного времени показывает, что резервы не могут быть введены в дело с желаемой для старшего начальника скоростью, в желаемое время, в желаемом месте. Резервы должны преодолевать на своем пути большое сопротивление. [52] Им приходится бороться с пулеметным и артиллерийским огнем противника. Им приходится усиленно применяться к местности, производить перебежки, нести большие потери и т. д.

В период наступления пехота движется медленнее, чем во время прорывания оборонительной полосы противника. Это прорывание происходит после мощной артиллерийской подготовки, после того, как огневые точки противника окончательно установлены и взяты под обстрел пулеметов и артиллерии наблюдающего, после того, как обороняющийся уже потрясен морально огнем и т. д. В период наступления такого положения нет. Еще продолжается дополнительная разведка расположения огневых средств противника, еще продолжается пристрелка по ним, и только постепенно производится переход на поражение.

Словом, целый ряд обстоятельств делает для пехоты наступление более мешкотным делом, чем прерывание, и это в полной мере относится как к первым, так и к последующим эшелонам пехоты. Если учесть необходимость при наступлении вести систематический огонь по противнику, то, по всей вероятности, средняя скорость наступления никак не может быть больше одного километра в час{96}. Было бы очень желательно произвести опытные занятия с боевой стрельбой для более приближенного установления хотя бы общих ориентировочных скоростей наступления пехоты до переднего края оборонительной полосы противника.

Таким образом, если второй эшелон отстанет хотя бы на один километр от первого эшелона, то нужно время не менее одного часа для того, чтобы достигнуть первого эшелона. Помимо того, потребуется дополнительное время на изучение направления, на личную рекогносцировку, на изучение расположения противника, на постановку огневых задач пулеметам и артиллерии и проч. и проч. Словом, время, потребное для ввода в дело отставшего второго эшелона, например, в стрелковом полку, уже измеряется часами. А это говорит о том, что такой эшелон практически не сможет повлиять на исход завязавшегося столкновения, не сможет в критический момент повлиять на его благоприятный для нас исход.

Нередко приходится сталкиваться с товарищами, не усвоившими ни ПУ — 29, ни БУП — 27, но которыми волей-неволей, в соответствии с уставом, задача решается так, что слово «резерв» и не упоминается. Говорится только об эшелонах. Но если вдуматься в сущность решения, то зачастую видишь, что задача второму эшелону фактически превращает его в резерв, ему не указывается общая цель действий, ему не дается свобода действий, он зажимается [53] в руках старшего командира. Подобно тому как мы имеем дело с лжекооперативами, где красуется вывеска «Кооператив», а на самом деле сидит частник, так же мы встречаемся и с лжевторыми эшелонами. Написано «Эшелон», а на деле имеется резерв. Несомненно, наследие старого преподавания не так легко с себя сбросить, не так легко усвоить новые прогрессивные требования ПУ-29 и БУП-27{97}, но именно поэтому и необходимо обратить на этот вопрос особое внимание и методическими усилиями изжить имеющиеся недочеты. Наполеоновская схема использования резервов, когда таковые двигались по полю боя вне сферы огня, все еще внедряется в современные условия, где она абсолютно неприменима.

При воспитании и обучении действиям вторых эшелонов нужно вести подготовку с двух сторон. С одной стороны, необходимо добиваться, чтобы старший командир, организующий действия своей ударной группы, понимал бы ясно условия работы второго эшелона, правильно ставил бы ему задачу и давал бы ему свободу действий. С другой стороны, подчиненные командиры, работающие во главе вторых эшелонов, должны усвоить положения Полевого устава, которые говорят о том, что вторые эшелоны действуют совершенно самостоятельно, что если они даже не получат указаний и задач от старшего своего командира, то обязаны по собственной инициативе, по собственному почину принять своевременное решение и провести его в жизнь. ПУ — 29 указывает, что ответственность за несвоевременный ввод в дело второго эшелона несет в первую очередь и непосредственно сам командир второго эшелона.

Поэтому необходимо проводить большое число задач и учений на действия второго эшелона, где командир последнего должен по обстановке принимать совершенно самостоятельные решения, не ожидая никаких указаний от своего старшего командира. А для того, чтобы своевременно принять решение, командир второго эшелона должен двигаться в направлении поставленной ему задачи не отрываясь от первого эшелона, должен быть впереди, должен лично рекогносцировать местность и расположение противника, поддерживать непрерывную связь с первым эшелоном и информироваться от него о ходе боя.

К вопросу о правильных действиях вторых эшелонов нужно привлечь внимание широкой красноармейской общественности. Необходимо, чтобы красноармейская масса понимала те требования, которые предъявляются ко вторым эшелонам, ту самостоятельность и обязательность инициативных действий, которые установлены ПУ — 29, чтобы она исключила из обихода и своего сознания самую возможность «ожидания распоряжений».

Опыт истекшего года показывает нам, что там, где общественное мнение клеймило «ожидающих распоряжений», там такого рода «полевых бюрократов» не наблюдалось, а те, кто этим делом [54] грешили раньше, перевоспитались в духе уставных требований Красной Армии, в духе инициативы, смелости, изобретательности и самодеятельности в бою.

Очень сложен вопрос о поддержке вторых и третьих эшелонов артиллерией. Весьма редко бывают условия, когда артиллерии хватает. Обычно чувствуется артиллерийский голод, и в силу этого она вся поддерживает первые эшелоны, и часть ее переключается во второй эшелон лишь при соприкосновении последнего с противником. Переключение — это дело весьма деликатное, так как очень легко может статься, что оно останется лишь на бумаге, не будет проведено в жизнь. Без наличия отделения связи с пехотой (ОСП) в стрелковых ротах поддержка артиллерии должна считаться фиктивной. А вместе с тем при использовании артиллерии второго эшелона в первом эшелоне, очевидно, в последний будут направлены и ОСП. Таким образом, общевойсковой и артиллерийский командир, организуя обслуживание артиллерии вторых эшелонов, должен уделить самое серьезное внимание вопросу переключения артиллерии и обеспечить это организационно. Следует здесь заметить, что далеко не всегда возможно оставить второй эшелон без артиллерии даже в период его движения без соприкосновения с противником, так как для преодоления открытых мест ему зачастую потребуется подавление станковых пулеметов противника, не говоря уже об его артиллерии.

В работе по повышению качества общевойсковой тактики необходимо обратить особое внимание на стрелковый батальон. Эта единица, хотя и необщевойсковая в смысле постоянной организации, является все же таковой во время боя. Батальон никогда не действует без артиллерии, батальону придаются танки и т. д. Можно без всякого преувеличения сказать, что если батальон не будет подготовлен отлично в общевойсковом отношении, не будет уметь взаимодействовать с другими родами войск, то фактически сведется на нет все руководство общевойсковым боем. Батальон является инстанцией практического применения взаимодействия различных родов войск. Батальон является основным агентом общевойскового боя. Поэтому на подготовку батальонов и их командиров необходимо обратить особое внимание и под этим углом зрения проводить учебную работу в течение года. На готовом батальоне гораздо легче будет достигнуть общевойсковой слаженности стрелкового полка и дивизии.

Наиболее сложным вопросом для батальона в бою является период его сближения, что и подчеркивают БУП-27 и ПУ-29. Батальон должен двигаться скрытым подступом, общим строем, хотя бы и разреженным, командир батальона должен идти впереди и лично разведать расположение противника. На основании полученных данных батальонной и личной разведки командир батальона принимает общее решение для боя батальона, т. е. намечает на — правление главного удара, делает построение ударной и сковывающей групп, распределяет артиллерию для поддержки стрелковых

рот, намечает план развертывания батальона. Это развертывание должно произойти для обороняющегося противника внезапно, причем еще до развертывания стрелковых рот пулеметная рота и артиллерия должны открыть огонь по обнаруженным огневым очагам и наблюдательным пунктам противника.

Такая система действий легко может принять уродливые формы, если командир батальона не будет двигаться впереди, если его батальон не будет двигаться замаскированно, а будет колонной проходить открытые места, если развертывание будет произведено до принятия конкретного решения и до организации пулеметного и артиллерийского огня. Правильная организация сближения в батальоне является залогом морального потрясения противника и успешных действий наступающего батальона, но лишь при условии, если методы наших уставов будут восприняты по существу и не будут принимать уродливых форм. Некоторая потеря времени, которая требуется на принятие командиром батальона решения и заблаговременное открытие огня, с лихвой компенсируется дальнейшими бесперебойными и успешными действиями и уменьшением потерь в живой силе. Для достижения хороших результатов в такого рода действиях необходимо умение хорошо ориентироваться по карте, но, с другой стороны, необходимо также приобрести привычку — прежде всего осмотреть противника на местности, указать его своим подчиненным, затем выбрать по карте, а после разведать и на местности скрытый подступ для движения.

Ошибки, унаследованные от приемов царской армии в действиях стрелковых батальонов, имеющие первоисточником все тот же вопрос развертывания стрелковых рот до принятия общего решения о бое батальона, по существу, означают неумение и непонимание того, как надо организовать маневр живой силы, построенный на использовании пулеметного и артиллерийского огня. Эти ошибки, это непонимание чреваты большими опасностями. Они скажутся большими потерями в боях, снижением темпа наступления, кровавыми неудачами, а в мирное время они порождают и другую ошибку, заключающуюся в противопоставлении тактической и стрелковой подготовки.

Непонимание того, как маневр организуется на базе определенным образом организованного огня пулеметного и артиллерийского, непонимание того, что в этом и заключается вся сущность взаимодействия и львиная доля всей общевойсковой тактики, ведет к тому, что стрелковое дело рассматривается отдельно от тактического его применения и даже противопоставляется ему. Иногда можно встретить таких командиров, которые всякий нажим на тактическое совершенствование рассматривают как пренебрежение стрелковой подготовкой, не понимая того, что стрелковая подготовка и необходимость ее рационализации, повышение ее эффективности именно и вытекает из всех условий и требований общевойскового боя и что эта стрелковая подготовка не может вестись [56] сама по себе, а должна развиваться под углом зрения предъявляемых ей тактикой требований.

Сложность действий стрелкового батальона в бою, постоянная придача ему других родов войск ставят перед нами во весь свой рост задачу еще большего усовершенствования полевой службы управления при батальоне. К этому вопросу необходимо отнестись с полной серьезностью и с точки зрения организационной, и с точки зрения полевой практики.

Общевойсковой бой не может быть хорошо усвоен, если стрелковые командиры не знакомы с организацией боя артиллерией, методами организации ее управления в бою, с составом огневых позиций и проч. Вместе с тем для правильной организации артиллерии в бою необходимо усвоить характер и сущность пехотного боя. Без понимания этой сущности ни общевойсковой командир, ни артиллерийский не смогут как следует наладить артиллерийского огня и взаимодействия пехоты с артиллерией. Необходимо знать время, потребное на организацию управления в артиллерийском полку, дивизионе, батарее. Необходимо понимать, какой стрелковый командир может давать конкретные целеуказания артиллерии в различных условиях боя. Например, когда оборонительная полоса противника хорошо разведана, имеются точные данные о размещении его пулеметных средств, наблюдательных пунктов и т. п., совершенно очевидно, что даже командир дивизии может поставить артиллерии совершенно конкретные огневые задачи. В этом случае совершенно естественно будет, если командир дивизии откажется от распределения артиллерийского полка и подчинит его непосредственно себе на весь первый период боя.

Это правило можно было бы сформулировать так: артиллерия подчиняется тому стрелковому командиру, который может дать ей конкретные точные целеуказания. Другое дело будет, например, во встречном бою или при наступлении на обороняющегося противника, когда не разведаны точно ни передний край его обороны, ни расположение его огневых средств. В этих случаях все эти точные данные будут поступать в стрелковые роты и батальоны, которые и будут в первую очередь ознакамливаться с действительным расчленением боевого порядка противника. Это говорит о том, что во встречном бою или при наступлении на обороняющегося противника, когда нет времени на производство заблаговременной разведки единственными стрелковыми командирами, могущими ставить артиллерии конкретные и точные целеуказания, явятся командиры стрелковых батальонов и рот. Следовательно, в этих условиях централизация управления артиллерии была бы неправильна.

Но даже и во время прорыва хорошо разведанной оборонительной полосы противника, когда артиллерийский полк подчинен непосредственно командиру дивизии, централизованное управление артиллерией не может быть одинаковым во все периоды боя. ПУ — 29 говорит, что такая централизация применяется в период сближения [57] и наступления пехоты, а также в период прорыва Переднего края оборонительной полосы противника. С момента прорыва переднего края и начала прорыва в глубину артиллерия должна быть децентрализована, так как борьба в глубине позиции и очаги сопротивления противника не могут быть предусмотрены заранее, а будут выявляться в процессе прерывания, и, следовательно, целеуказания по очагам смогут дать только командиры стрелковых батальонов и рот. Если к этим соображениям прибавить еще время, потребное на организацию централизованного управления артиллерией, то вопрос станет совершенно ясным.

Однако на практике это далеко не так просто усвояется стрелковыми командирами, потому что они не всегда знают организацию артиллерии в бою, и артиллерийские командиры не уясняют себе природы пехотного боя и не всегда понимают, кто и в какой обстановке может поставить им точные конкретные целеуказания. Такое непонимание зачастую приводит к бестолковой централизации управления артиллерией, к «ультрацентрализаторским зажимам».

Вполне понятно, что несоответствие между организацией управления артиллерией, ступенью ее подчинения и ступенью реально осведомленных целеуказателей — стрелковых командиров — означает на деле не плановую организацию боя, а его дезорганизацию и нарушение взаимодействия пехоты и артиллерии. ПУ — 29 дает по этому поводу исчерпывающие указания, и необходимо добиться практического усвоения их как стрелковыми, так и артиллерийскими командирами. В этом вопросе организующая роль принадлежит войсковым штабам, которые должны уметь спокойно и беспристрастно оценить действительный характер боя и предложить командиру такое расчленение и организацию управления артиллерией, которые по периодам боя обеспечивали бы подчиненную работу артиллерии реальным целеуказанием.

Вопрос взаимодействия пехоты и артиллерии имеет значение не только для хода самого боя, но оказывает и решающее влияние на развитие армейской операции. Хорошо взаимодействовать значит целесообразно использовать снаряды, а это означает экономию в их подвозе. Современные средства артиллерийского поражения позволяют нам справиться с любой задачей прорыва. Нет такой оборонительной полосы, которую нельзя было бы прорвать при наличии необходимой артиллерии и снарядов.

Таким образом, в масштабе первого сражения большой операции вопрос поражения обороняющегося противника, прорыва его укреплений не представляет трудноразрешимой задачи. Эти трудности возрастают вместе с развитием операции в глубину, где отступающий неприятель может оказывать систематическое сопротивление, обороняясь с применением крупных пулеметных средств, в которых теперь не может быть недостатка. Для прорыва арьергардных оборонительных полос, хотя бы и наспех занятых и приспособленных к обороне, все же требуется мощный огонь артиллерии, [58] и если только войска не будут уметь расходовать огнеприпасы рационально, то, имея даже большие успехи в первом сражении, они будут выдыхаться и задыхаться по мере развития операции в глубину. Поэтому на вопрос взаимодействия, повышений его качества необходимо обращать внимание не только с точки зрения самого ведения боя, но и в более широкой перспективе. Вокруг вопросов взаимодействия артиллерии и пехоты, наличия ОСП при стрелковых ротах, умения действовать отдельными орудиями, на чем так настаивает БУП — 27, совместного, по возможности, расположения пехотных и артиллерийских командиров на наблюдательных пунктах, неотрывных действий ОСП с наступающими стрелковыми ротами при любой скорости их продвижения и проч. — в отношении всех этих вопросов должно быть создано общественное мнение, исключающее невнимательность или незнание в данной области. Командный состав, политорганы, партийные организации, военкория, красноармейский актив должны добиться полного усвоения красноармейскими массами основ взаимодействия пехоты и артиллерии и в первую очередь вопросов наличия ОСП в роте. Каждый красноармеец всегда должен знать, какая батарея, какой номер, из какого дивизиона поддерживает его роту, где будет двигаться ОСП, как его искать, подчинена ли батарея командиру роты или только его поддерживает и т. п. Только при глубокой проработке этого вопроса мы создадим условия, исключающие разнобой в этом решающем деле для общевойскового боя.

В проработке оборонительного боя необходимо обратить внимание на упорство обороны. Руководители и посредники должны выработать способность даже у самых мелких подразделений обороняться в условиях окружения, держась отдельными островками. Только такая практика и такое упорство обеспечат своевременный ввод в дело ударных групп обороняющегося в условиях, когда боевой порядок прорывающегося разорван и расстроен. Следует обратить внимание на быстроту и четкость управления в обороне. Если наступающий развивает форсированный темп прерывания, то обороняющейся стороне очень нелегко своевременно реагировать на изменение обстановки, нелегко своевременно ввести вдело ударную группу и восстановить положение и т. п.

Наконец, необходимо обратить внимание на то, чтобы уставные положения для обороны не нарушались. Нет-нет да приходится встречаться со случаями, когда, например, командир полка делает нарезку батальонных районов обороны не с общими разграничительными линиями, как это требует ПУ — 29, а кружочками, с интервалами между ними, т. е. центрами сопротивления, по польской оборонительной системе. В польском уставе мы определенно видим упор на положение, чтобы командир батальона подбирал в свои руки твердое управление стрелковыми массами. Очевидно, стремление удержать войска в порядке, слабое развитие, с точки зрения защиты интересов буржуазии, боеспособности польского [59] бойца — рабочего и крестьянина — заставляют польское командование искать спасения в батальонных островках. Само собой понятно, что эти островки, будучи расположены на характерных очертаниях местности, легко будут разгаданы и поражены артиллерийским огнем.

Наш устав требует противоположного. Он требует нарезки батальонных районов обороны с общими разграничительными линиями, т. е. в непосредственном соприкосновении. Это не значит, конечно, что все силы батальона должны равномерно быть распределены по всему району. Но это значит, что батальон несет ответственность за оборону всего порученного ему района, причем располагать свои силы он должен так, чтобы артиллерия противника не могла бы нащупать нашего расчленения пехоты. Поэтому ПУ — 29, точно так же как и БУП — 27, усиленно рекомендует фланговый огонь пулеметов, расположение их на обратных скатах и т. п.

Для полного усвоения работы авиации и ее взаимодействия со стрелковыми и кавалерийскими частями необходимо практически поставить вопрос об изучении войсковыми командирами авиации в масштабе применения авиационной группы (АГ), согласно ПУ — 29. Авиация — новое боевое средство, и если понимание артиллерии в основном уже вкоренилось в сознании всех стрелковых командиров, то значение авиации, ее типов и их свойств оставляет желать еще очень многого. Практически тренировка на общевойсковых тактических задачах по изучению ПУ — 29 должна выдвинуть на видное место вопрос о тактических свойствах авиации, и этот вопрос должен быть основательно проработан и усвоен. Практическо-теоретическое изучение вопроса использования АГ на картах должно быть зимой и летом закреплено полевым тактическим взаимодействием.

ПУ — 29 дает новые установки по использованию танков совместно с пехотой. Весьма многие танковые командиры не прочь были рассматривать танковый род войск как самостоятельно решающий участь боя. Действия танков понимались ими как самостоятельные. Роль пехоты сводилась к занятию пространства, очищенного танками. В этих взглядах сказываются те же самые ошибки, которые имелись и во взглядах многих артиллеристов до выхода БУА — 27. «Группа общего назначения» по их понятиям решала бой. Пехоте не оставалось ничего другого, как занимать пораженное артиллерией пространство. Элемент времени, элемент быстроты, «очухивания» деморализованного противника здесь не учитывался, реальные возможности целеуказаний не принимались во внимание, и отсюда нарушалось взаимодействие пехоты и артиллерии, а тем самым предрешался и проигрыш боя.

ПУ-29 основной задачей танков считает содействие пехотной атаке, причем танки подчиняются пехоте, и каждый отдельный танк получает задачу поддержки того или другого стрелкового взвода (роты), который он и обязан проталкивать вперед и от [60] которого получает целеуказания. Помимо того, ПУ — 29 указывает и целый ряд случаев самостоятельных действий танков. По этому вопросу необходимо провести большую практическую работу, причем она особенно важна в стрелковом взводе и стрелковой роте.

Как упоминалось уже выше, рост автонасыщенности нашей страны постоянно толкал наши войсковые части на применение автосредств. Отсюда стихийно нарастает волна моторизованных действий. Это также необходимо ввести в систему. Средств для этого, считая и военные и местные гражданские, имеется совершенно достаточно. Путем моторизации передовых и разведывательных отрядов и т. п. можно приучить войска к приобретению навыков в этом наиболее прогрессивном виде организации современной армии. Помимо того, очень желательно, чтобы Осоавиахим вместо стрелковых батальонов выводил к нам на войсковые учения и маневры авиамоторизованные части. Эти части, в состав которых, как правило, должна входить авиация, необходимо снабжать дорожно-мостовыми взводами с возимым запасом особых приспособлений для преодоления заболоченных мест; связь в авиамоторизованных отрядах должна быть радиофицирована.

Успешное усвоение общевойскового боя может быть достигнуто лишь в том случае, если работу войсковых штабов удастся поставить на высокую ступень. Особенно надо обратить внимание на работу штабов полковых и батальонных. Организация управления боем не только в начальной его стадии, но и во всем процессе боя является делом трудным, требующим большой подготовительной работы, предвидения, сочетаемого с четкой и быстрой импровизацией в самом процессе развития боя. Очень трудной отраслью деятельности штабов является организация разведки. Разведка приобретает подлинную ценность лишь в том случае, если она дает своевременно необходимые данные, если управление боем идет не само по себе, а может по времени основываться на этих данных. Быстрота развития маневренного боя делает такую задачу очень сложной и трудной. Многое зависит от предвидения штабных работников.

Необходимо усвоить динамику разведывательной работы: задание на разведку перед боем должно дополняться отдельными задачами доразведки тех звеньев в расположении и действиях противника, которые остаются неясными или вызывающими сомнение. На основании прежде полученных данных. Такая нарастающая система уточненных разведывательных целеуказаний, сопровождаемая соответствующей организацией разведывательных действий и обработкой данных разведки, должна явиться надежнейшей базой для управления общевойсковым боем. В процессе развития боя в глубину большие задачи перед штабом встают в области связи в соответствии с переходом командных и наблюдательных пунктов, и этот вопрос должен быть основательно проработан на основе указаний ПУ-29.

Выход из боя и арьергардные бои должны сопровождаться [61] службой заграждения, т. е. разрушением и созданием целого ряда препятствий на пути наступающего противника, с тем чтобы всемерно его задерживать и заставить оторваться его артиллерию и обозы. Служба заграждения является не только саперным делом. Этим новым вопросом в полном объеме должен заинтересоваться каждый войсковой командир и основательно его изучить.

Общевойсковой бой должен быть усовершенствован и нашей конницей. Удар в конном строю является наиболее сильной стороной конницы. Но этот удар должен быть обязательно подготовлен артиллерийским и пулеметным огнем. В этом и заключается искусство общевойскового боя, искусство взаимодействия для конницы в современном бою, где конница встретит сопротивление, во много раз возросшее, и механизированные силы пехотного огня. Деятельность конницы не сводится, однако, только к конному бою. Применение ее чрезвычайно многообразно. Она должна уметь отлично действовать в спешенных порядках, действовать не хуже пехоты. И в спешенном порядке точно так же уметь взаимодействовать с пулеметным и артиллерийским огнем. Служба ОСП должна быть поставлена везде образцово. Особенно большую пользу могут сыграть кавалерийские части, даже при значительно превосходных силах противника, когда у него обнажен один из флангов и когда конница может обтекать этот фланг, перемежая действия в конном и пешем строях. Современная конница должна усиленно тренироваться в совместных действиях с пехотой, авиацией и бронетанковыми частями.

Задачи по подготовке технических родов войск весьма многообразны, но, к сожалению, на них за недостатком места нет возможности останавливаться в настоящей статье. Во всяком случае, следует сказать, что вся подготовка технических войск должна вытекать из основных установок общевойскового боя и ведения армейской операции.

Несколько слов о стрелковой подготовке. Уже упоминалось выше о том, что из недостаточного понимания задачи взаимодействия различных родов войск и непонимания общевойсковой тактики как системы, объединяющей огонь и движение, вырастает иногда противопоставление тактической и стрелковой подготовки. Это чрезвычайно опасное заблуждение. Стрелковое дело должно вестись целиком и полностью под руководством и как составная часть общевойсковой тактики.

Тактический рост Красной Армии требует от нас неустанной работы по дальнейшей рационализации стрелкового обучения и по повышению эффективности стрельбы. Усовершенствование знаний теории и практики стрельбы, укрепление бойцов физически, а также изучение и применение научных методов организации стрелкового обучения — все это должно нам дать быстрый дальнейший рост стрелковой мощи.

Выше уже упоминалось о том, что необходимо всемерно искать способы экономии в расходовании снарядов. Один из вернейших [62] путей — хорошая методика стрельбы. Это касается и артиллерий и пулеметов, и винтовок. Кстати, упомянем, что вопросу снайперской подготовки должно быть уделено большое и пристальное, внимание.

Еще раз не лишне остановиться на роли и значении посреднического аппарата в деле тактической подготовки. Недостаточная активность посредника, недостаточная его сметливость и расторопность будут создавать на двухсторонних учениях противоестественные, с точки зрения хода боя, положения, которые дезорганизуют бойца и прививают ему неправильное представление о современном бое. Посредник должен всегда поспеть на линию огня, должен быстро ориентироваться в соотношении сторон и в их действиях и рядом приговоров сторонам на различных участках столкновения должен создать картину гибкого и неравномерного развития боя. Посредник должен приучить оборону к упорству, а наступление — к смелости и предприимчивости. Путем вводных данных, вводом приговоров сторонам на отдельных участках, но, ни в коем случае не командуя сторонами и не вмешиваясь в распоряжения их командиров, посредник должен воспитывать в войсках уставные взгляды. Это требует большой тактической тренировки, отсутствия педантизма у посредника и его способности к быстрому решению и к быстрому передвижению по полю боя.

Несколько слов уже было сказано выше о необходимости прочного проникновения новых тактических методов обучения в нашу военную школу. Они должны идти вперед и являться толчками тактического совершенствования, а не идти в хвосте и на поводу. Мы должны добиваться того, чтобы в школах, как и во всей армии, обучаемые воспитывались по нашим уставам, чтобы за этими последними во всей системе подготовки и воспитания закреплялся бы необходимый авторитет и доверие. Никакое противопоставление своих личных тактических взглядов и воззрений нашим уставам при обучении в школах недопустимо. Полное, по существу, усвоение новых уставов и новых методов тактического обучения и воспитания — вот что должно быть на 100 процентов осуществлено нашими школами, которым необходимо решительно освободиться от всякого консерватизма и рутинерства.

Дальнейшее развитие тактических успехов Красной Армии ставит большие и серьезные задачи перед всем ее начальствующим составом, перед политорганами и парторганизациями. Успех в деле классового воспитания красноармейцев, в социальном отборе младшего командного состава и всего начальствующего состава в целом, устойчивое политико-моральное состояние армии, понимание красноармейскими массами генеральной линии партии, индустриализации страны и социалистической перестройки деревни, понимание обостряющихся отношений между империалистами и Страной Советов — все это создает прочную базу для наших дальнейших тактических достижений.

Но нужно сказать, что и начальствующему составу нельзя рассчитывать [63] на серьезные, решающие успехи в деле политического и тактического совершенствования армии без проведения более углубленной работы по поднятию своего теоретического, политического и культурного уровня. В выполнении задач наступающего учебного года мы должны, помимо развития и усовершенствования методики нашего тактического обучения и воспитания, учесть еще и тот колоссальный фактор, который с таким успехом проявил себя в истекшем году, — мобилизацию на дело подготовки всех наших каналов воздействия, привлечение к делу подготовки внимания всех слоев начальствующего состава, политработников, партийных организаций, красноармейской активности. Создав широкое общественное мнение вокруг вопросов тактическо-стрелковой подготовки, мобилизовав на это все наши силы, направив их на наши основные недочеты, мы сможем на базе имеющихся уже достижений эти успехи развить и расширить во много раз и в деле укрепления обороны страны не отставать от темпа ее индустриализации и социалистического переустройства.