Политическая сущность первой мировой войны. Вооруженные силы воюющих государств. Стратегические планы и начальный период войны
Причины возникновения и характер первой мировой империалистической войны
Мировая империалистическая война 1914–1918 гг., развязанная 19 июля (1 августа) 1914 г., охватила большинство стран мира. В нее было втянуто свыше полутора миллиардов человек. Военные действия вели многомиллионные армии, оснащенные многочисленной и разнообразной техникой. За годы войны в войска было мобилизовано свыше 70 млн. человек.
В первой мировой войне отчетливо выявились новые закономерности вооруженной борьбы, новые способы и формы, присущие эпохе империализма.
Причины возникновения и характер войны 1914–1918 гг. широко показаны В. И. Лениным. Разоблачая буржуазную и социал-шовинистскую ложь о причинах первой мировой войны, Ленин указывал, что эта мировая бойня явилась результатом не случайных факторов, а закона неравномерного развития капиталистических стран, развития мировых экономических и политических сил на базе монополистического капитализма в конце XIX — начале XX века. Неравномерность развития нарушает равновесие между государствами, приводит к изменению соотношения экономических и военных сил. Вырвавшиеся вперед страны начинают борьбу за колонии, за «сферы влияния» — за передел мира, уже поделенного к этому времени. Создаются враждебные коалиции, и новый передел мира решается войной.
Первая мировая война, писал В. И. Ленин, была вызвана прежде всего «тем развитием гигантски-крупного капитализма, особенно банкового, которое привело к тому, что каких-нибудь четыре банка в Берлине и пять или шесть в Лондоне господствуют над всем миром, забирают себе все средства, подкрепляют свою финансовую политику всей вооруженной силой [128] и, наконец, столкнулись в неслыханно-зверской схватке из-за того, что дальше идти свободно захватным порядком некуда. Либо один должен отказаться от владения своими колониями, либо другой»{494}. Противоречия между английскими и германскими империалистами явились основной причиной войны{495}. Зловещую роль в этом сыграли также противоречия между Германией и Францией, Россией и Германией. Не последнюю роль в разжигании пожара войны сыграли США и Япония, включившиеся в конце XIX — начале XX века в борьбу за передел «сфер влияния», особенно на Дальнем Востоке и Тихом океане.
Войну империалистические государства готовили в глубокой тайне и много лет. Германия еще в 1879 г. заключила военный союз с Австро-Венгрией, направленный против России и Франции, к которому в 1882 г. присоединилась Италия. Так образовался Тройственный союз — военно-политический блок Германии, Австро-Венгрии и Италии, положивший начало разделу Европы на враждебные лагери. В ответ Россия и Франция в 1891–1893 гг. создали свой, русско-французский союз. В 1904 г. Англия заключила соглашение с Францией (англо-французская Антанта — от французского entente, т. е. согласие), названное «сердечным согласием», а в 1907 г. — с Россией{496}. Так в 1907 г. в противовес блоку Германии, Австро-Венгрии и Италии был создан блок Англии, Франции и России, именуемый Тройственным согласием, или Антантой.
Вопрос о войне стал в порядок дня. Группировки развернули между собой ожесточенную борьбу за подготовку к войне, за расстановку сил, за привлечение новых союзников{497}.
В войну были вовлечены, если считать страны метрополии без колоний, 33 государства{498}. Но Версальский договор подписали представители 38 стран, в том числе представители четырех английских доминионов (Канады, Австралийского союза, Южно-Африканского союза, Новой Зеландии) и Индии{499}. [129]
Страны, участвовавшие в мировой войне на стороне Антанты. Вступили в войну в 1914–1916 гг.
| Страны | Дата вступления в войну | Численность населения | Число мобилизованных |
| 1. Сербия | 28. VII. 14 г. | 4500000 | 750 000 |
| 2. Россия | 1. VIII. 14 г. | 169400000 | 19000000 |
| 3. Франция | 3. VIII. 14 г. | 95100000 | 8194500 |
| В том числе колонии | (55 500 000) | (1394500) | |
| 4. Англия | 4. VIII. 14 г. | 440 000 000 | 9 496 370 |
| В том числе колонии | (393 500 000) | (4526370) | |
| 5. Черногория | 5. VIII. 14 г. | 440 000 | 50000 |
| 6. Бельгия | 4. VIII. 14 г. | 22 700 000 | 380 000 |
| В том числе колонии | (15000000) | — | |
| 7. Япония | 23. VIII. 14 г. | 72 200 000 | 30000 |
| 8. Египет | 18. XII. 14 г. | 15800000 | — |
| 9. Италия | 23.V.15 г. | 36120000 | 5615000 |
| 10. Португалия | 9. III. 16 г. | 15000000 | 53 000 |
| 11. Румыния | 27. VIII. 16 г. | 7 700 000 | 1 000 000 |
| Итого | 878 960 000 | 44 568 870 | |
Вступили в войну в 1917–1918 гг.
| Страны | Дата вступления в войну | Численность населения | Число мобилизованных |
| 12. США | 6. IV.17 г. | 106700000 | 3 899 696 |
| 13. Куба | 7. IV.17 г. | 2 470 000 | — |
| 14. Панама | 7. IV.17 г. | 400 000 | — |
| 15. Сиам | 22. VII. 17 г. | 8 500 000 | — |
| 16. Греция | 29. VI. 17 г. | 4 820 000 | 400 000 |
| 17. Либерия | 4. VIII. 17 г. | 10500000 | — |
| 18. Китай | 14. VIII. 17 г. | 340 000 000 | — |
| 19. Бразилия | 26.Х. 17 г. | 25 000 000 | — |
| 20. Гватемала | 30. IV. 18 г. | 2 000 000 | — |
| 21. Никарагуа | 8.V.18 г. | 650 000 | — |
| 22. Коста-Рика | 23.V.18 г. | 470 000 | — |
| 23. Гондурас | 19. VII. 18 г. | 566 000 | — |
| 24. Гаити | 12. VII. 18 г. | 2 500 000 | — |
| Итого | 504576000 | 4299696 [130] | |
Страны, разорвавшие дипломатические отношения с Германией
| Численность населения | Число мобилизованных | ||
| 25. Боливия | 13. IV. 17 г. | 2 900 000 | — |
| 26. Перу | 5.Х. 17 г. | 5 600 000 | — |
| 27. Уругвай | 7.Х. 17 г. | 1 400 000 | — |
| 28. Сан-Доминго | 11. VI. 17 г. | 708 000 | — |
| 29. Эквадор | 9. XII. 17 г. | 1 560 000 | — |
| Итого | 12168000 | — | |
Нейтральные страны
Дания, Швеция, Норвегия, Нидерланды, Швейцария, Испания, Албания, Мексика, Колумбия, Венесуэла, Парагвай, Аргентина, Чили, Абиссиния, Люксембург, Персия, Афганистан.
Страны, воевавшие против Антанты
| Дата вступления в войну | Численность населения | Число мобилизованных | |
| 1. Германия | 1. VIII. 14 г. | 77200000 | 13250000 |
| В том числе колонии | (12300000) | ||
| 2. Австро-Венгрия | 28. VII. 14 г. | 52 800 000 | 9 000 000 |
| 3. Турция | 29.Х. 14 г. | 21600000 | 1 800000 |
| 4. Болгария | 14.Х. 15 г. | 4 800 000 | 1000000 |
| Итого | 156400000 | 25050000 | |
Германия — главный зачинщик войны — стремилась обеспечить за собой господство в Европе, отнять у Англии и Франции колонии, у России — Польшу, Украину и Прибалтику{500} и прочно закрепиться на Балканах. Господству Англии на Ближнем Востоке Германия угрожала, построив Багдадскую железную дорогу, служившую в руках германского империализма средством проникновения в Турцию и превращения ее в свою колонию, что, в свою очередь, угрожало и России, поскольку в проливах из Черного моря в Средиземное водворилось бы немецкое влияние. [131]
Англия, создав англо-франко-русский блок, тем самым отказывалась от своей потерпевшей крах политики «блестящей изоляции». Созданием блока английские империалисты добивались сохранения своей колониальной монополии и разгрома в войне основного конкурента — Германии, а заодно и ослабления Франции и России. Такая политика являлась результатом существовавших противоречий между империалистами внутри союзов и сказывалась на их стратегии, на самом характере ведения войны.
Франция после разгрома Германии надеялась возвратить отнятые у нее в 1871 г. Германией богатые углем и железом Эльзас и Лотарингию и захватить Саарский бассейн. Что касается России, то ее положение в империалистическом блоке было подчиненным, зависимым.
Политика России находилась в финансовой и дипломатической зависимости от Франции{501} и Англии. Но царское правительство имело и свои цели. Оно издавна вынашивало план раздела Турции, захвата Константинополя и Черноморских проливов и стремилось осуществить эти свои притязания, а к тому же захватить Сербию и Черногорию{502}.
Втянувшиеся в войну Япония, Соединенные Штаты Америки и ряд других стран преследовали каждая свои цели, связанные с переделом мира. Япония стремилась к захватам в Китае, к овладению германскими колониями на Дальнем Востоке. Американский империализм, разбогатевший на военных поставках обеим коалициям, вступил в войну в 1917 г., имея целью использовать истощение главных воюющих государств, чтобы при заключении мира осуществить свои захватнические замыслы{503}.
Италия, когда разразилась война, объявила о своем нейтралитете, но в 1915 г. вступила в войну на стороне Антанты, добиваясь проникновения на Балканы и расширения своих колоний. [132]
Борьба между блоками все более обострялась и привела к мировой войне. Конфликт между новым соотношением сил держав на мировой арене и несоответствием распределения между ними колоний и сфер влияния в условиях капитализма неизбежно приводит к войне. Капитализм разделил землю между отдельными государствами «до последнего куска; дальнейшая дележка, дальнейшее обогащение может идти уже за счет других, одного государства за счет другого. Разрешиться этот вопрос может исключительно силой — и война поэтому между мировыми хищниками стала неизбежной»{504}.
Развязывание войны форсировали германские империалисты, располагавшие наиболее подготовленной армией{505}.
Мировая война 1914–1918 гг. являлась несправедливой, империалистической, грабительской войной, начатой обоими империалистическими блоками за передел уже поделенного мира, передел колоний и сфер приложения капитала и порабощения других народов{506}. Эта война была войной, «во-1-х, за укрепление рабства колоний посредством более «справедливого» раздела и дальнейшей более «дружной» эксплуатации их; во-2-х, за укрепление гнета над чужими нациями в самих «великих» державах... в-3-х, за укрепление и продление наемного рабства...»{507}.
Одной из причин войны было также стремление империалистов задержать развитие революционного движения в своих странах{508} и национально-освободительное движение колониальных народов. Империалисты надеялись, что война позволит им подавить или хотя бы ослабить революционный натиск народных масс{509}. Империалистическая буржуазия и ее партии тщательно скрывали от своих народов подлинные цели войны, объявляли, будто бы война ведется во имя спасения нации, и призывали к «защите отечества». С оправданием войны выступили почти все партии II Интернационала, считавшие себя представителями пролетариата. Социалисты германского блока и стран Антанты вместе с русскими меньшевиками и эсерами действовали в поддержку войны. II Интернационал распался на отдельные социал-шовинистские партии, воюющие друг с другом. В грабительской войне социалисты, изменившие [133] пролетариату, стали на путь социал-шовинизма, открытой поддержки буржуазии, своих империалистических правительств.
Только партия большевиков, руководимая В. И. Лениным, осталась верной до конца делу социализма и пролетарского интернационализма. Разоблачая империалистический характер войны, она выступила за превращение войны империалистической в гражданскую, в войну против своего правительства, против своей буржуазии и помещиков. Разработанная В. И. Лениным тактика большевистской партии по вопросам войны, мира и революции была успешно осуществлена{510}. Победа Великой Октябрьской социалистической революции открыла новую эру в истории всего человечества.
Экономика и вооруженные силы воюющих государств
Неравномерность развития. Неравномерность и скачкообразность развития капиталистических стран выразились в последней трети XIX века в опережении США и Германией Англии и Франции, занимавших до этого первое место в мире. К 1900 г. первое место в мире по технико-экономическому развитию занимали США и второе — Германия. Англия оказалась отброшенной на третье место, а Франция — на четвертое.
Доля отдельных стран в мировой промышленной продукции характеризовалась следующими данными:{511}
| Страны | 1870 г. (в %) | 1913 г. (в %) |
| Англия | 31,8 | 14 |
| США | 23,3 | 35,8 |
| Германия | 13,2 | 15,7 |
| Франция | 10,3 | 6,4 |
Если сравнить средние темпы роста промышленной продукции Германии и Англии за период 1900–1913 гг., то получается следующая картина: по добыче угля Германия имела среднегодовой процент роста 6,2, Англия — 2,3; по выплавке чугуна Германия — 9,5, Англия — 1,2; по выплавке стали Германия — 15,4, Англия — 4,3{512}.
Англия, потеряв свое мировое промышленное первенство, сохраняла свою колониальную монополию. К началу войны 1914–1918 гг. раздел мира между великими державами показывает [134] следующая таблица, приводимая В. И. Лениным в его труде «Империализм, как высшая стадия капитализма»{513}.
Колониальные владения великих держав (млн. кв. км и млн. жителей)
| Колонии | Метрополии | Всего | ||||||
| 1876 | 1914 | 1914 | 1914 | |||||
| кв. км | жит. | кв. км | жит. | кв. км | жит. | кв. км | жит. | |
| Англия | 22,5 | 251,9 | 33,5 | 393,5 | 0,3 | 46,5 | 33,8 | 440,0 |
| Россия | 17,0 | 15,9 | 17,4 | 33,2 | 5,4 | 136.2 | 22,8 | 169,4 |
| Франция | 0,9 | 6,0 | 10,6 | 55,5 | 0,5 | 39,6 | 11,1 | 95,1 |
| Германия | — | — | 2,9 | 12,3 | 0,5 | 64,9 | 3,4 | 77,2 |
| С. Штаты | — | — | 0,3 | 9,7 | 9,4 | 97,0 | 9,7 | 106,7 |
| Япония | — | — | 0,3 | 19,2 | 0,4 | 53,0 | 0.7 | 72,2 |
| Итого 6 великих держав | 40,4 | 273,8 | 65,0 | 523,4 | 16,5 | 437,2 | 81,5 | 960,6 |
| Колонии остальных держав (Бельгия. Голландия и пр.) | 9,9 | 45,3 | ||||||
| Полуколонии (Персия, Китай, Турция) | 14,5 | 361,2 | ||||||
| Остальные страны | 28,0 | 289,9 | ||||||
| Вся земля | 133,9 | 1657,0 | ||||||
В 1914 г. территория колоний Великобритании превышала территорию последней более чем в 100 раз, Франции — в 20 раз, Германии — почти в 6 раз.
Промышленность воюющих государств. В 1913 г. количественные показатели по основным отраслям промышленности — добыче угля, выплавке чугуна и стали — в Англии, во Франции, в России, Германии и Соединенных Штатах Америки, рынок которых до вступления в войну в 1917 г. широко использовался Антантой, были следующими:{514} [135]
| Страны | Добыча угля | Выплавка чугуна | Выплавка стали |
| в млн. т | |||
| США | 508,9 | 30,97 | 31,30 |
| Германия | каменного 190, 1 | 19,31 | 18,33 |
| бурого 87,2 | |||
| Англия | 287,4 | 10,25 | 7,66 |
| Франция | 40,8 | 5,21 | 4,69 |
| Россия | 36,0 | 4,6 | 4,4 |
Таковы показатели, определявшие экономическое состояние государств воюющих блоков, их материальную базу обеспечения вооруженных сил. Страны Антанты — Англия, Франция, Россия — добывали больше угля, а Германия и Австро-Венгрия (последняя добывала угля 17,8 млн. т, выплавляла стали 2,7 млн. т) выплавляли больше стали на 4,28 млн. т.
После победоносной для Германии франко-прусской войны ее промышленность стала быстро развиваться. Широко применяя достижения науки и техники и опыт промышленного производства других стран, она за сравнительно короткий срок создала мощную черную металлургию и машиностроение, энергетику и химическую промышленность. Перед войной Германия имела сильную судостроительную промышленность, лишь незначительно уступавшую английской. Преимущественное развитие тяжелой промышленности и сам способ индустриализации связывались с милитаризацией, с созданием сильной технической базы для новой войны за господство в Европе, с потребностями в заводах, производящих вооружение, в железнодорожном строительстве и судостроении. Германия располагала передовой военной промышленностью. Ее крупнейшие военные заводы производили в большом количестве разнообразное вооружение и боевую технику, причем новейших образцов. Широкой известностью пользовались заводы Круппа и других магнатов, в руках которых сосредоточивалась экономическая мощь империалистической Германии.
Империализм в Германии в отличие от Англии и Франции имел свои особенности. «Здесь мы имеем, — писал о них В. И. Ленин, — «последнее слово» современной крупнокапиталистической техники и планомерной организации, подчиненной юнкерски-буржуазному империализму» {515}.
Милитаристский агрессивный характер германского империализма обусловлен установившейся взаимосвязью прусского юнкерства и монополистического капитала. Юнкерство сохраняло [136] за собой прежнее положение в государственном аппарате и в армии. В армии юнкерско-буржуазный империализм видел важнейшее орудие решения государственных вопросов, которые, по словам главаря прусского юнкерства Бисмарка, «в последнем счете решаются при помощи штыков».
Англия в промышленном развитии за последнюю четверть XIX века стала заметно отставать. Ее доля в мировом промышленном производстве все время падала. Если в 1870 г. она добывала угля 51,5%, а чугуна производила 50%, то в 1913 г. доля добытого угля составила 21,8%, а чугуна — только 13,2%.
Особенностью английского империализма являлась жестокая эксплуатация многочисленных колоний и полуколоний. Англия продолжала оставаться самой крупной колониальной державой и мировым банкиром; возникновение монополий, концентрация ее банков связывалась главным образом с колониальными владениями. Вывоз капитала и эксплуатация колоний накладывали свой отпечаток на развитие собственно английской промышленности, замедляя ее темп.
Своеобразное развитие английского империализма сказывалось и на армии, осуществлявшей захватническую политику английской буржуазии в колониях; численность ее по сравнению с германской и французской армиями была незначительной. На снабжение небольшой армии была рассчитана и военная промышленность.
Отставание Франции в экономическом развитии от Германии и США стало особенно заметно после франко-прусской войны; в 80–90-х годах она занимала четвертое место. Машиностроение Франции развивалось медленно, большая часть станков ввозилась из-за границы. Но ее автомобильная промышленность превосходила другие страны, занимая второе место после США. Военная промышленность Франции была значительной, хотя по своим размерам уступала немецкой. Крупнейшими в Европе считались заводы концерна «Шнейдер — Крезо» (в г. Крезо).
Своеобразие французского империализма заключалось в его ростовщичестве. Империалисты Франции вывозили огромные капиталы за границу, преимущественно в форме государственных займов. По колониальным владениям Франция занимала второе место после Англии. Особенности французского империализма, как ростовщического, накладывали свой отпечаток на экономическое развитие страны и являлись главной причиной сравнительного отставания ее индустрии{516}.
Промышленность России отставала от промышленности главных капиталистических стран. «За полвека после освобождения крестьян, — писал В. И. Ленин, — потребление железа в [137] России возросло впятеро, и все же Россия остается невероятно, невиданно отсталой страной, нищей и полудикой, оборудованной современными орудиями производства вчетверо хуже Англии, впятеро хуже Германии, вдесятеро хуже Америки»{517}.
Россия занимала пятое место в мире по выплавке стали, переживала острый топливный голод. В результате хищнического отношения к запасам русской нефти хозяйничавшего в нефтяной промышленности иностранного капитала добыча нефти была на 27 млн. пудов меньше, чем в 1910 г., и на 145 млн. пудов меньше, чем в 1901 г.{518}.
Российское государство находилось в финансово-экономической зависимости от иностранного капитала, засилье которого особенно чувствовалось в горной и металлообрабатывающей промышленности. Главным кредитором царской России была Франция, предоставлявшая кредиты не без учета своих военно-политических планов (строительство стратегических железных дорог, получение военных заказов и т. п.). Что касается собственно военных заводов России, то их было больше 20, в том числе крупный Обуховский завод. Однако оборудование большинства военных заводов не отвечало современным требованиям; во время войны промышленность России не смогла обеспечить вооружением многомиллионную армию{519}.
Особенностью развития монополистического капитализма в России было то, что он опутывался густой сетью феодальных пережитков, сочетался с формами полукрепостнических отношений в сельском хозяйстве, с политическим господством помещиков, с неограниченной самодержавной властью{520}. Царская Россия, по определению В. И. Ленина, представляла собой «страну наиболее отставшую в экономическом отношении... в которой новейше-капиталистический империализм оплетен, так сказать, особенно густой сетью отношений докапиталистических»{521}. Здесь всесилие капитала сливалось с деспотизмом царизма{522}.
Промышленность Австро-Венгрии по своим размерам отставала от промышленности крупных западноевропейских стран, но ее многие отрасли имели современное оборудование. Германский империализм, проникнув со своим капиталом в промышленность Австро-Венгрии, поставил ее под свою зависимость, [138] обеспечив свое господствующее положение в ряде отраслей, в том числе в металлургической, электротехнической, машиностроительной, химической. Из военных заводов широкой известностью пользовались заводы в Чехии, принадлежавшие акционерной компании «Шкода»; они производили в основном артиллерийское вооружение.
Транспорт и сельское хозяйство. Важнейшим показателем экономической и военной мощи государства, наряду с уровнем развития промышленности, является состояние его транспорта и сельского хозяйства.
В войне 1914–1918 гг. подвергся небывалым испытаниям железнодорожный транспорт. Он в значительной мере определял сроки мобилизации и развертывания армии, возможности ее своевременного снабжения, маневрирования и т. п. Мобилизационные мероприятия, которые обеспечивал железнодорожный транспорт, носили не ограниченный, как это было во всех предшествующих войнах, а всеобщий характер.
В 1913 г. на каждые 100 кв. км территории приходилось: в Англии — 12,1 км железных дорог, в Германии — 11,9 км, во Франции — 9,4 км и в европейской части России — 1 км{523}. Железнодорожная сеть была наиболее развита в промышленных районах и в районах возможных театров военных действий.
Железные дороги Германии и Австро-Венгрии объединялись германским железнодорожным союзом. Многие колеи связывали железнодорожную сеть Австро-Венгрии с германской.
Железнодорожная сеть Франции обеспечивала быстрое развертывание войск на северо-восточной границе страны. Здесь имелись также хорошие рокадные пути.
Россия, обладавшая огромной территорией, была наименее обеспечена железнодорожными путями сообщения к началу войны. Ее железнодорожная сеть равнялась 70156 км{524}. Если по протяженности железных дорог Россия не отставала от передовых капиталистических стран, то по густоте сети она значительно им уступала.
Быстро развивался автомобильный транспорт. Первое место по производству автомобилей занимали США, второе — [139] Франция. Германия производила грузовых и легковых автомобилей в 1912 г. 16,1 тыс.{525}.
В первой мировой войне огромную роль играл морской торговый флот. Торговый флот Англии по водоизмещению превосходил торговые флоты всех стран, вместе взятых, входивших в оба военных блока.
Что касается сельского хозяйства, снабжающего армию и население продовольствием, а промышленность сырьем, то оно находилось на разных уровнях развития. Англия, будучи промышленной и колониальной державой, зависела от своих колоний и полуколоний, особенно в области продовольствия.
Германия покрывала свои потребности за счет отечественной сельскохозяйственной продукции на две трети. Она ввозила 26% пшеницы, 49% ячменя и свыше 40% кормовых продуктов{526}. Франция также не обеспечивала себя полностью хлебом, хотя по производству пшеницы она обгоняла Австро-Венгрию, Аргентину и Канаду и уступала лишь России{527}.
Обеспеченность стран продовольствием в процентах, по данным 1914 г., была такой: Россия — свыше 100, Франция — около 90, Англия — около 50, Германия — около 80 и Австро-Венгрия — около 90.
Людские ресурсы. Численность, комплектование и организация вооруженных сил. Количество людских ресурсов, в том числе людей, способных носить оружие и обеспечить рабочей силой все отрасли народного хозяйства и военное производство, и их качество, определяемое подготовкой, квалификацией и моральным состоянием, относятся к главнейшим элементам военно-экономических возможностей. Каково было соотношение людских ресурсов в 1914 г., показывает таблица{528} на стр. 140.
| Страны | Численность населения (в тыс. человек) | Численность военнообязанных (в тыс. человек) | |||||
| вся | в колониях | в метрополии | кадровая армия (состав мирного времени) | армия по окончании мобилизации | военнообученные | всего мобилизовано | |
| Страны Антанты: | |||||||
| Россия | 169400 | 33200 | 136200 | 1360 | 5338 | 5650 | 19000{529} |
| Франция | 95 100 | 55500 | 39600 | 811{530} | 3781 | 5067 | 8195{531} |
| Англия | 440 000 | 393 500 | 46500 | 172 | 658 | 1203 | 9496{532} |
| Итого | 704500 | 482200 | 222 300 | 2343 | 9777 | 11920 | 36691 |
| Германия | 77 200 | 12300 | 64900 | 788{533} | 3840 | 4900 | 13250 |
| Австро-Венгрия | 52800 | — | 52800 | 410 | 2500 | 3000 | 9000 |
| Итого | 130000 | 12300 | 117700 | 1 198 | 6340 | 7900 | 22250 |
| Разница в пользу Антанты | 574 500 | 469 900 | 104600 | 1145 | 3 437 | 4020 | 14441 |
| Процент мобилизованных к численности населения | От 10 до 20 | ||||||
По людским ресурсам и численности кадровой армии превосходство было на стороне стран Антанты. В ходе войны силы враждующих коалиций резко возросли. Но Антанта продолжала сохранять свое преимущество.
Армии России, Франции, Германии и Австро-Венгрии комплектовались на основе всеобщей воинской повинности, позволявшей иметь огромную кадровую армию и огромные военнообученные резервы.
В России общий срок службы в сухопутных войсках (в пехоте и пешей артиллерии) длился 18 лет, из них 3 года на [141] действительной службе и 15 лет в запасе первого (7 лет) и второго (8 лет) разряда. Мужское население, не служившее в полевой армии, но способное носить оружие, входило в состав государственного ополчения (двух разрядов). Служившие в ополчении назывались ратниками.
Во французской армии срок службы определялся в 28 лет, из них 3 года в кадровой армии, 11 лет в ее резерве, 7 лет в территориальной армии и 7 лет в ее резерве.
В германской армии общий срок службы равнялся 24,5 года, из них 2 года на действительной службе, 4,5 года в резерве, 5 лет в ландвере первого призыва, 8 лет в ландвере второго призыва и затем 5 лет в ландштурме (ополчении) до 45-летнего возраста. В ландштурм зачислялись все годные к службе юноши от 17 до 20 лет, т. е. еще до призыва на действительную службу. Лица, не призванные по различным причинам на действительную службу, но признанные годными, зачислялись в эрзац-резерв, сроком на 12,5 лет, а затем в ландвер второго призыва и ландштурм первого призыва (в него зачислялись, без службы в ландвере, также признанные не годными по физическому состоянию). Эрзац-резерв и ландштурм первого призыва — плохо обученные войска.
В австро-венгерской армии прохождение службы было сходно с германским.
В России, во Франции, в Германии и Австро-Венгрии призывались в армию в возрасте 20–21 года. Призыв происходил по округам, на которые подразделялась страна{534}.
Английская армия комплектовалась на основе найма добровольцев, которые должны были служить в течение 12 лет: в постоянной армии — от 3 до 8 лет и оставшиеся годы — в резерве.
К началу военных действий в перволинейных войсках (полевых и резервных) Франции, Англии, Бельгии было 2 197 тыс. человек (в том числе во Франции — 1856 тыс.), в Германии — 1 887 тыс. человек. Второлинейных войск (ландвер, ландштурм, запасные территориальные) Германия имела в два раза больше, чем Франция, Англия и Бельгия{535}. Однако в первое время войны этот перевес не мог быть использован.
Организация сухопутной армии обеих коалиций во многом была сходной. Армейский корпус состоял из двух пехотных дивизий{536}, корпусной артиллерии (дивизион, полк), авиаотряда из трех — семи самолетов, кавалерийского полка (подразделений) [144] и подразделений инженерных войск и связи{537}. Пехотная дивизия состояла из двух бригад двухполкового состава (полк — из трех или четырех батальонов, пехотный батальон — из четырех рот), артиллерийской бригады, дивизионной кавалерии, саперных и санитарных подразделений.
Пехотные соединения, части и подразделения насчитывали: корпус — от 43 до 48 тыс. человек, дивизия — от 16 до 21 тыс. Батальон, являвшийся расчетной единицей, состоял: в русской армии — из 1000 человек, в немецкой и французской армиях — из 1040–1050{538}. Роты имели по 200–250 человек, за исключением английской, насчитывавшей 100 человек.
В кавалерии высшим тактическим соединением, так же как и в пехоте, являлся корпус, состоявший из двух-трех кавалерийских дивизий, дивизия — из четырех — шести полков, полк — из четырех — шести эскадронов. Русская кавалерийская дивизия имела четыре полка, или 24 эскадрона; она насчитывала 4000 человек (германская — 4200 человек и французская — 4000){539}.
Артиллерия делилась на бригады, полки, дивизионы и батареи (4–, 6– и 8-орудийные).
Высшим объединением была армия, которая состояла из трех — шести корпусов и одной или нескольких кавалерийских дивизий (один-два кавалерийских корпуса){540}. Русские войска вступили в войну разделенные на фронтовые объединения: Северо-Западный фронт, включавший две армии, и Юго-Западный фронт — четыре армии.
В других государствах армия непосредственно подчинялась верховному командованию; во время войны армии сводились в армейские группы (фронты), подчиненные главнокомандующему, который возглавлял вооруженные силы на театре войны (главой всех вооруженных сил номинально являлся президент, монарх). При главнокомандующем имелся полевой штаб со специальными службами.
Стала более громоздкой и более сложной организация службы тыла (интендантское, артиллерийское и инженерное снабжение, санитарное и ветеринарное обеспечение). Снабжение вооружением и боеприпасами осуществлялось строго централизованно государственными снабженческими органами. Изготовляли вооружение и боеприпасы военные государственные и специализированные частные заводы. В вооруженных [145] силах, в центре и в войсках ведали снабжением специальные управления (отделы) военного и военно-морского министерств (артиллерийское, инженерное, интендантское), а также управления санитарного и ветеринарного обеспечения.
Во время войны служба тыла усложнялась. Рост численности армии, расходование огромных материальных средств (вооружения, боеприпасов) вызывало увеличение снабжения войск во много раз; учреждались дополнительно различные тыловые органы и должности; к службе тыла в военное время относились организация дорог, передвижения войск, подвоз и эвакуация, этапная служба.
Действующая армия во всех своих звеньях, от главнокомандующего до отдельной части, имела военно-хозяйственные органы: управления, учреждения, заведения (и должностные лица). В ее состав входили военно-административные и военно-хозяйственные части, склады всех видов снабжения, госпитали, части [146] транспортного обслуживания, пекарни, ремонтные мастерские и др.
Рода сухопутных войск и вооружение. Три старых рода войск — пехота, артиллерия и конница — продолжали развиваться под влиянием военной техники, которая все более совершенствовалась. Основным и главным родом войск оставалась пехота; она составляла в сухопутных силах примерно 70%; на артиллерию приходилось до 15%, на конницу — до 8% и на прочие войска — от 7% и более{541}.
К началу войны огневая мощь пехотной дивизии определялась следующим вооружением:
| Пехотная дивизия | Количество пулеметов | Количество пушек | Количество гаубиц | Наибольшая дальность стрельбы (км) | Скорострельность (выстрел в в минуту) |
| Русская (21 тыс. человек, 16 батальонов) | 32 | 48 (76-мм) | — | 8,5{542} | 10 |
| Французская (16 тыс. человек, 12 батальонов) | 24 | 36 (75-мм) | — | 8,6{543} | 15 |
| Германская (16600 человек, 12 батальонов) | 24 | 54 (77-мм) | 18 (105-мм) | 7,8 / 7 | 10 / 2 |
Пехота главнейших стран имела на вооружении винтовки калибром от 7,62 до 8 мм с прицельной дальностью до 2000 м, с магазинным заряжанием и станковые пулеметы с прицельной дальностью стрельбы от 1400 до 2400 м и скорострельностью до 250 выстрелов в минуту{544}. Пехотный полк вступил в войну, имея всего 6–8 пулеметов.
Основными образцами стрелкового вооружения русской армии были винтовки образца 1891 г. (7,62 мм), пулемет Максима на станке Соколова (7,62 мм) и револьвер образца 1895 г. системы Нагана (7,62 мм).
Дивизионная артиллерия воюющих стран состояла из 75–77-мм скорострельных пушек; только германская и австро-венгерская пехотные дивизии имели 104–105-мм полевые легкие гаубицы. Корпусная артиллерия во французской армии состояла исключительно из легких 75-мм пушек (48), в русской армии — из 122-мм легких гаубиц (12), в германской и австро-венгерской — из тяжелых 150-мм гаубиц (16 и 8). Армиям, [147] если это диктовалось обстановкой, придавались отдельные батальоны тяжелой артиллерии{545}, состоявшие из 200-мм гаубиц, 150-мм гаубиц, 105– и 130-мм пушек.
Общее состояние полевой артиллерии к началу войны могут характеризовать следующие данные: артиллерия русской армии насчитывала 7030 орудий, в том числе 6790 полевых легких (из них 76-мм — 5826) и 240 полевых тяжелых пушек и гаубиц{546}. Франция имела 4800 орудий, из них 300 тяжелых{547}. Германия располагала 9388 орудиями, в том числе было 6894 полевых легких, 900 легких гаубиц, 198 конных, 400 полевых тяжелых и 996 тяжелых осадных, изготовленных для борьбы с приграничными крепостями. У Австро-Венгрии было 4088 орудий, в том числе легких гаубиц — 792, полевых тяжелых — 168 и тяжелых осадных — 338{548}.
Превосходство в полевой гаубичной и тяжелой артиллерии было на стороне германской коалиции. Русская армия была слабо обеспечена полевой тяжелой артиллерией и не имела тяжелой артиллерии осадного типа. Во Франции 75-мм скорострельная легкая пушка считалась способной обеспечить ведение маневренной войны; тяжелая артиллерия почти не учитывалась. Однако в первых же сражениях французы вынуждены были использовать тяжелые орудия старых систем.
В первые же дни войны армии воюющих государств оказались в тяжелом положении из-за недостатка снарядов. Был допущен явный просчет. Заготовленных снарядов хватило лишь на первые операции. В России на каждое орудие имелось 1000–1200 снарядов, во Франции — 1300–1500, в Германии — до 1500.
Перед войной появились опытные образцы орудий специального назначения — противосамолетные (в России 76-мм пушка образца 1914 г., установленная на автомобиле). Но противосамолетных орудий в войсках насчитывалось очень мало; русская действующая армия лишь к концу войны имела 72 зенитные 76-мм пушки. Для стрельбы по воздушным целям приспосабливались легкие полевые пушки.
Только просчетом можно объяснить и отсутствие батальонных и полевых орудий для непосредственного сопровождения пехоты в бою. В русско-японской войне применялась стрельба минами, вырабатывались способы ближнего боя. Однако этот [148] полезный опыт войск не был учтен. Считалось, что для ближней поддержки пехоты достаточно иметь легкие полевые пушки.
Минометы к началу войны были только в германской армии. В 1914 г. она имела: 112 средних, образца 1913 г., стрелявших на 800–900 м, и 64 тяжелых (25-см), изготовленных в 1910 г.; мина весом 100 кг летела из этого миномета на 420 м.
В 1914 г. в немецких войсках появился легкий миномет с дальностью стрельбы до 1000 м{549}.
В войне использовались бронемашины, вооруженные пушкой или пулеметом, и бронепоезда. Но роль этих первых броневых сил в военных действиях была незначительной. [149]
Военно-воздушный флот. Авиация перед войной была еще несовершенной и рассматривалась главным образом как средство ведения разведки. Первый боевой опыт она получила в 1911–1912 гг. в войне Италии с Турцией. В этой войне вначале участвовало семь итальянских самолетов. В первой Балканской войне 1912–1913 гг. в составе болгарской армии действовал русский добровольческий авиационный отряд. Ведя в основном разведку, корректирование артиллерийской стрельбы, аэрофотосъемку, самолеты прибегали и к бомбардировке войск противника, больше всего конницы{550}.
Русские летчики применяли авиабомбы крупного для того времени веса (около 10 кг). Итальянцы сбрасывали однокилограммовые бомбы.
Летно-тактические данные самолетов были такие: мощность моторов 60–80 лошадиных сил, а на отдельных самолетах она доходила до 120; скорость самолетов редко превышала 100 км в час, потолок — 2500–3000 м, продолжительность полета — 2–3 часа; экипаж состоял из летчика и наблюдателя.
Перед войной авиация входила в состав вспомогательных войск и не была вооружена. Работы по ее вооружению хотя и велись, но к началу войны они оказались незавершенными{551}.
Численность самолетов в составе военной авиации была небольшой. Россия имела 263 самолета, из которых в авиационных отрядах было 224. Франция насчитывала 156 самолетов в строю, Германия — 232, Австро-Венгрия — 65; Англия из 258 [150] самолетов направила на Западноевропейский (французский) театр 30 самолетов{552}. К началу войны кроме самолетов Германия имела 15 дирижаблей, Франция — 5 и Россия — 14{553}.
Военно-морской флот. Империалистические государства, готовясь к войне, форсировали строительство военно-морских флотов. Большое соперничество шло между Англией, имевшей самый могущественный военно-морской флот, и Германией, располагавшей высоким уровнем производства и строившей суда в более короткие сроки, чем Англия. Россия, лишившаяся в русско-японской войне Тихоокеанского и Балтийского флотов (последний почти весь был послан на Дальний Восток){554}, создавала флот почти заново, и применительно к новым военно-техническим требованиям.
Корабли делились на линейные (дредноуты), линейные крейсеры, легкие крейсеры, миноносцы, подводные лодки.
Название «линейный корабль» (вместо «эскадренный броненосец») выражает его прямое предназначение вести бой в линии.
Новые линейные корабли — дредноуты, строительству которых перед войной уделялось главное внимание, намного превосходили [151] своих предшественников — броненосцев{555}. На них стало больше орудий, и увеличился их калибр (от 280 до 381 мм). Орудия могли вести огонь до 120 каб.{556}; была усилена броня кораблей, увеличены скорость их хода (21–23 узла) и водоизмещение (до 23–25 тыс. т){557}. Английский линейный корабль «Queen Elisabeth», спущенный на воду в 1914 г., имел водоизмещение 28 500 т и скорость хода 25 узлов{558}.
Линейные крейсеры вели бой в линии с линкорами и выполняли различные маневры. Они в отличие от линкоров имели несколько меньше орудий главного калибра (8–10 вместо 10–12) и более слабое бронирование, но превосходили их в скорости хода (до 26–28 узлов). Например, водоизмещение германского крейсера «Гебен» равнялось 23 тыс. т, а скорость хода была 28 узлов. На 0,5 узла больше имел скорость английский крейсер «Tiger».
Легкие крейсеры вели разведку, дозор, охраняли главные силы от торпедных атак миноносцев и выводили свои миноносцы в атаку. Их главное преимущество — в скорости хода, доходившей до 27–28 узлов (английский крейсер «Caroline» постройки 1914 г. имел водоизмещение 3800 т, ход — 30 узлов). Они имели легкую броню, 8, 10 или 12 102–, 105– и 152-мм орудий.
Линейные корабли, линейные и легкие крейсеры имели на вооружении кроме мощной артиллерии торпедные аппараты.
Эскадренные миноносцы были вооружены орудиями 100-мм калибра, 8–9 торпедными аппаратами; скорость их хода превышала 30 узлов. Лучшие миноносцы: русский «Громоносец», построенный в 1912 г. (водоизмещение 1350 т), обладал скоростью хода 35 узлов, германские «S-12» и «S-24» постройки 1913 г. имели водоизмещение 564 т и скорость хода — 32,5 узла, а английский «Nimrod», построенный в 1915 г., соответственно 1900 т и 31 узел{559}.
Быстро развивался и подводный флот; перед войной его тактико-технические данные были значительно улучшены.
Перед войной подводные лодки типа «Крупп», «Голланд» имели водоизмещение: надводное — 700–950 т, подводное — 800–1200 т, надводную скорость хода — 18–20 узлов и подводную — 9–12 узлов{560}. [153]
Состав сил флотов к началу войны{561}
| Класс кораблей | Англия | Франция | Россия | Италия | Германия | Австро-Венгрия |
| Линейные корабли — дредноуты | 20(12){562} | 3(4) | (7) | 3(3) | 15 (5) | 3 (1) |
| Линейные крейсеры | 9(1) | — | (4) | — | 4 (3) | — |
| Линейные корабли — додредноуты | 40 | 20 | 9 | 9 | 22 | 9 |
| Броненосные крейсеры | 25 | 18 | 3 | 8 | 7 | 2 |
| Крейсеры | 17 | — | 3 | 2 | 5 | 1 |
| Легкие крейсеры | 31 (20) | — | 6(10) | 6 | 31(5) | 7 |
| Старые крейсеры | 45 | 6 | 2 | 6 | 7 | 2 |
| Эскадренные миноносцы | 256 (29) | 81(3) | 93 (45) | 33 (16) | 149 (24) | 18 |
| Миноносцы | 33 | 17 | 25 | 63 (2) | 70 | 51 |
| Подводные лодки | 76 (23) | 62(9) | 36 (19) | 19 (8) | 28 (23) | 7 (4) |
В предвоенных планах подводные лодки рассматривались главным образом как средство береговой обороны против боевых кораблей противника в районах своих баз.
Передовая военно-морская мысль предвидела большие маневренные возможности подводных лодок. Велась усиленная работа над повышением их военно-технических качеств.
Решающая роль в войне на море — «владении морем» — отводилась надводному флоту — линейным кораблям. Опыт русско-японской войны показал всесилие на море линейных кораблей. Действия подводных лодок против надводных кораблей недооценивались. Однако уже в то время раздавались отдельные голоса о том, что подводные лодки произведут переворот в войне на море.
Наиболее рьяным сторонником развития подводных лодок был английский адмирал Перси Скотт. Перед войной он выступил с письмом в печати, в котором заявил, что «эра дредноутов и сверхдредноутов кончилась безвозвратно». Он рекомендовал английскому адмиралтейству прекратить строительство линейных кораблей и «создать тучи аэропланов и подводных лодок». Письмо Перси Скотта наделало много шума и вызвало полемику в печати стран, располагавших военно-морским флотом [154]{563}. Английское адмиралтейство строго осудило письмо Перси Скотта. Но в то же время адмирал Фишер, главнокомандующий английским флотом, признавал ту часть письма, в которой говорилось о возможности нарушения неприятельских морских сообщений подводными лодками{564}.
Адмирал Перси Скотт предвидел большое будущее подводного флота. В обстановке существовавшей недооценки подводного флота он много сделал для пересмотра роли подводных лодок. Но его утверждение об окончании эры линкоров было преждевременным.
Подводные лодки по-настоящему проявили себя в ходе войны. То же самое относится и к миноносцам.
Морская авиация к началу войны была развита очень слабо. Она, собственно, находилась в процессе первоначального создания.
Основным средством связи флота становилась радиосвязь.
Таким образом, из всего сказанного выше можно сделать вывод, что перед войной оба блока располагали огромными силами и средствами. Наиболее подготовленной к войне оказалась Германия. В этом отношении она превосходила любую страну коалиций. Однако Германия была подготовлена к кратковременной, скоротечной войне{565}. Длительная война и экономическая мобилизация для ее обеспечения не предусматривались. Германия, располагая передовой военно-промышленной базой, испытывала недостаток продовольствия и сырья. Что касается Австро-Венгрии, то ее подготовка и военно-стратегические расчеты были тесно связаны с Германией.
Из стран Антанты наиболее подготовленной к войне была Франция. Она располагала высококачественной военной промышленностью, развитой железнодорожной сетью, но имела скудные угольные ресурсы. В 1913 г., например, ею было ввезено более трети всего потребленного в этом году угля{566}.
Англия хотя и потеряла свое былое промышленное первенство, но продолжала оставаться мощным индустриальным государством, обладавшим самым большим и лучшим военно-морским и торговым флотом. Непосредственную же подготовку к войне Англия сосредоточивала на создании сравнительно небольшой экспедиционной армии, участием которой надеялась ограничить свою роль союзника Франции и России. Английские государственные и военные руководители не представляли [155] больших масштабов развернувшейся войны. Надеясь переложить всю тяжесть войны на суше на плечи своих союзников, они не готовили страну к сухопутной войне. Островное положение и зависимость Англии от ввоза продовольствия и сырья из колоний ставили ее в весьма тяжелое положение.
Россия располагала огромной армией. Однако в военно-промышленном отношении она оказалась недостаточно подготовленной к войне. Слабая металлургическая, металлообрабатывающая и военная промышленность не в состоянии была в ходе развернувшейся войны обеспечивать фронт многими видами вооружения, боеприпасами{567}.
В общем же, если исходить из длительной войны, как это и было в действительности, страны Антанты имели более мощную экономику и численно превосходившие людские ресурсы, чем Германия и Австро-Венгрия.
Политические и военные руководители стран — участниц войны усиленно готовились к ней, но в основном эта подготовка касалась вооруженных сил, увеличения их численного состава и гонки вооружений{568}.
С военной точки зрения военные деятели и военные теоретики, пишет англичанин Лиддел Гарт, предполагали, что война выльется в борьбу больших профессиональных армий, в борьбу, проводимую главным образом солдатами, а народ в массе, как зритель из амфитеатра, будет лишь следить за успехами гладиаторов. Говоря о теории «вооруженного народа», которая задолго до мировой войны получила развитие в Германии, Лиддел Гарт правильно определяет, что эта теория представляла народ, скорее, как резервуар, питающий армию подкреплениями. Концепцией подобной теории был «вооруженный народ», но не «воюющий народ»{569}. [156]
В ходе войны армии, исчисляемые сотнями тысяч человек, увеличились в несколько раз. Англия также вводит общую воинскую повинность и создает пятимиллионную армию.
Армии стран обоих блоков имели сходство по системе комплектования, по организации, боевой технике и вооружению. Основным стрелковым оружием всех армий были винтовки со штыком и пулемет. Во время войны стали применяться ручные пулеметы, автоматические винтовки, ручные и ружейные гранаты.
Артиллерия воюющих стран не располагала легкими полковыми и батальонными орудиями (сопровождения пехоты) и мало имела (за исключением Германии) тяжелых орудий. Существовала переоценка 75–77-мм орудий и недооценка роли в бою орудий других калибров.
В техническом отношении германская армия превосходила все другие армии. Однако в ходе войны общее военно-техническое превосходство перешло к англо-французской армии.
Боевая подготовка армий
Готовясь к войне, генеральные штабы европейских стран перерабатывали свои уставы и наставления и обучали в соответствии с их требованиями войска. Лучшим уставом полевой службы был русский, утвержденный в 1912 г. В нем в большей мере учитывался опыт русско-японской войны{570}. (Ниже рассматриваются уставы и наставления русской и германской армий.)
В разработке и обсуждении русского Устава полевой службы 1912 г. принимали участие представители войск, в том числе участники русско-японской войны{571}.
На войне, говорится в общих указаниях Устава полевой службы, успех достигается твердой и ясной постановкой цели действий и настойчивым стремлением всех — от высшего начальника до рядового — достигнуть этой цели во что бы то ни стало. Наилучшим способом достижения поставленной цели служат действия наступательные. Только эти действия дают возможность захватить почин в свои руки и заставить неприятеля делать то, что мы желаем. Стремление к достижению общей цели требует взаимодействия всех частей и родов войск, самоотверженного исполнения всеми своего долга и взаимной выручки{572}.
Устав полевой службы предоставлял каждому начальнику и рядовому бойцу самостоятельность в исполнении данной ему [157] задачи, требовал проявлять собственный почин в действиях сообразно изменениям обстановки{573}.
Наибольший интерес вызывал раздел устава, посвященный действиям в бою частей (отрядов из всех родов войск). Раздел открывается напоминанием, что успех в бою на стороне того, кто ясно представляет себе цель, лучше ориентирован в положении своих войск и войск неприятеля, действует решительнее, смелее, искуснее и проявляет больше упорства в достижении цели, что самым действенным средством для поражения неприятеля служит нападение на него{574}. Противника можно сокрушить, говорится в этом разделе устава, только крепким ударом в чувствительное для него место. Нужно быть сильнее противника на направлении решительного удара во время его нанесения.
В уставе подробно описывается боевой порядок, который по-прежнему разделялся на две части: на боевую, предназначенную для ведения боя огнем — доведения его до рукопашной схватки, и резерв, необходимый для усиления боевого участка, для развития удара и для противодействия охвату и прорыву в районе участка. Войска должны развертываться в боевой порядок в таком расстоянии от неприятеля, чтобы не подвергнуться артиллерийскому огню в глубоких и сосредоточенных колоннах. Протяжение боевого порядка по фронту устав определял приблизительно: для батальона около 0,5 км, полка — 1 км, бригады — 2 км, дивизии — 3 км и корпуса 5–6 км{575}.
Интересны и статьи устава, касающиеся обязанностей разных родов войск (в которых определялось их место и назначение) и маневрирования их в бою. Главная роль в бою принадлежит пехоте; прочие рода войск должны всеми мерами содействовать ей в достижении боевых целей и самоотверженно выручать ее в трудную минуту. Взаимно и пехота должна жертвовать собой для выручки других, особенно артиллерии{576}. Касаясь маневрирования, устав прежде всего указывает его цель — поставить войска в наивыгоднейшее положение для действий против неприятеля, не обнаруживая по возможности своих передвижений и не подвергая войска напрасным потерям{577}. Охват должен соединяться с фронтальной атакой; что же касается обхода с обоих флангов, который при удаче может привести к окружению противника, то он должен предприниматься при значительном превосходстве в силах{578}. [158]
Наступательный бой в уставе рассматривается по периодам: сближение, наступление, атака, преследование. В период сближения (в 5–3 км от противника) избираются объекты для наступления, ставятся задачи, отдаются соответствующие распоряжения и происходит развертывание войск в боевой порядок. Артиллерия в это время ведет борьбу с артиллерией противника Развернувшись в боевой порядок, пехота продвигается к неприятелю на расстояние действительного артиллерийского и ружейного огня{579}. Период наступления, начинавшийся с занятия пехотой первой позиции, состоял из сочетания движения с огнем со стрелковых позиций; движение осуществлялось цепью от одной позиции до другой{580}. Артиллерия в это время поддерживает наступление пехоты. При приближении пехоты к противнику она сосредоточивает огонь возможно большего числа орудий: по войскам противника и опорным пунктам, расположенным на избранном для атаки участке; по резервам, направляемым к этому участку, и по войскам, обстреливающим подступы к нему. Пехота с последней стрелковой позиции, усиленная резервами, бросается в атаку — в штыки и затем при успехе энергично преследует неприятеля.
Устав отводит соответствующее место ведению оборонительного боя. К обороне, как записано в нем, приходится прибегать, когда поставленная цель не может быть достигнута наступлением. Однако, обороняясь, надо стремиться всеми способами [159] и средствами расстроить неприятеля огнем и, подорвав его нравственные силы, перейти в наступление и разбить его{581}. На фронте оборонительной позиции предусматривалось устройство окопов и опорных пунктов; последние должны состоять из отдельных местных предметов, приведенных в оборонительное состояние, из отдельных укреплений или из групп окопов, укреплений и местных предметов, расположенных так, чтобы подступы к ним и промежутки между ними обстреливались перекрестным действительным ружейным огнем и чтобы они не стесняли перехода в наступление.
Наступление на противника, занимающего заранее укрепленную позицию, ведется обычно до дистанции действительного ружейного огня; с этой же дистанции наступающая пехота окапывается и создает исходное положение для атаки{582}.
Как уже отмечалось, русский Устав полевой службы по сравнению с уставами западноевропейских стран являлся лучшим. Однако следует отметить, что устав недооценивал самоокапывание пехоты при наступлении, хотя и дважды упоминает о нем, но при рассмотрении не вообще наступления, а наступления на особую, заранее укрепленную позицию противника. Не предусматривалось в уставе и ведение специальной артиллерийской подготовки перед атакой противника. Что касается оборонительного боя, то устав говорит об устройстве оборонительной позиции опорных пунктов, но недоучитывает новой формы обороны, выявившейся во время русско-японской войны в виде сплошных непрерывных линий окопов.
Устав полевой службы в ряде своих статей рассматривает боевые действия ночью, признает пользу прожекторов, применявшихся в русско-японскую войну. Ночное время рекомендовалось использовать для внезапных нападений, для подхода к неприятелю без потерь от огня.
Наряду с Уставом полевой службы, являвшимся руководством для общевойсковых начальников (действия в бою частей и подразделений каждого рода войск в нем подробно не рассматривались), разрабатывались наставления для действий в бою каждого рода войск, его частей и подразделений. 28 февраля 1912 г. было утверждено Наставление для действий полевой артиллерии в бою, а через два года, 27 февраля 1914 г., — Наставление для действий пехоты в бою.
В Наставлении для действий пехоты рассматривались движения, огонь, штыковая атака, действия роты и батальона, полка, бригады, дивизии, встреча атаки конницей и ночные действия, указывалось, что сила пехоты заключается в огне ружейном, пулеметном, в маневре — решительном движении вперед и в ударе — атаке в штыки. [160]
В общих указаниях наставления, как и в Уставе полевой службы 1912 г., говорится о необходимости достижения поставленной цели во что бы то ни стало, невзирая ни на какие трудности и потери, о наступательных действиях, являющихся наилучшим способом достижения боевой цели, о захвате почина, о том, что в бою все начальники должны зорко следить за нравственным состоянием подчиненных им частей, поддерживать в них наступательный порыв и решимость в достижении поставленной цели. Наставление обращало также особое внимание на проявление инициативы, подчеркивая, что наилучшим способом развития успеха, достигнутого какой-нибудь частью, являются решительные действия соседних частей.
Наставление определяло для боя пехотных частей боевой порядок: роты из взводных участков цепи и ротного резерва, батальона из ротных боевых участков и батальонного резерва, полка из батальонных боевых участков и полкового резерва, бригады из боевых участков и бригадного резерва, причем в боевые участки могли быть назначены полки и батальоны. Боевой порядок дивизии составлялся из боевых участков, в которые могли назначаться бригады, полки, иногда даже батальоны, и дивизионного резерва. В зависимости от цели действий, обстановки и степени развития боя в боевом порядке роты могло и не быть ротного резерва, а в боевом порядке батальона, полка, бригады и дивизии может не быть резервов некоторых степеней{583}.
В разделе «Движение пехоты в бою» указывается, что перед началом каждого движения должны быть определенно поставлены: цель движения и общее направление движения, а для крупной части — полоса движения. Во время движения в зависимости от местности и огня противника должны применяться строи и способы передвижения. Рассыпной строй (стрелковая цепь) применяется для движения и расположения на месте в сфере ружейного огня противника. Развернутый строй с его видоизменениями применяется в резервах, а также для движения и расположения под артиллерийским огнем противника и в сфере ружейного огня; для уменьшения потерь от огня этот строй можно разомкнуть и, наконец, перейти к одношереножному строю — сомкнутому или разомкнутому. Колонны — взводная и по отделениям — допустимы в резервах, и притом в надежно укрытых местах. Резервная колонна батальона применяется вне сферы огня неприятеля.
Способы передвижения пехоты в бою наставление определяло так: взводные участки цепи в ротах передвигаются шагом или перебежками — взводами, отделениями, звеньями и одиночными людьми — от одной стрелковой позиции к другой, накапливая цепи на новых стрелковых позициях. Резервы передвигаются [162] также шагом или перебежками всем резервом или взводами, отделениями и одиночными людьми от одного закрытия к другому, собираясь за новыми закрытиями.
Перебежки, подчеркивает наставление, преимущественно применимы под действительным огнем противника. По открытой местности перебежки должны составлять в среднем около 100 шагов.
Перебежки частей цепи производятся под прикрытием огня частей, остающихся на месте. Перебежавшие на новую стрелковую позицию должны немедленно открыть огонь по неприятелю. Новые стрелковые позиции заблаговременно назначаются взводными командирами, находящимися в цепи, они же и указывают способы передвижения своих взводов.
Сплошного расположения, общего равнения или какой-нибудь постоянной последовательности наступления участков цепи не требовалось. Вся сущность наступления взводных участков цепи заключалась в том, чтобы оно велось решительно, чтобы огонь развивался, когда нужно, до наибольшей степени напряжения, чтобы все начальники не упускали из рук управления своими частями, чтобы участки цепи могли всегда оказать друг другу поддержку огнем и штыком и чтобы части цепи не мешали одна другой вести огонь по неприятелю. Резерв не должен следовать в каком-либо определенном расстоянии за цепью; начальник резерва ведет его вполне самостоятельно. В сфере действительного огня необходимо добиваться сочетания огня по неприятелю с решительным движением вперед{584}. Наступление заканчивается атакой и штыковым ударом. Под атакой в наставлении понимается движение для нанесения удара в штыки.
В разделе «Штыковая атака» подчеркивается, что успех атаки в значительной степени зависит от правильного выбора и ясного указания направления атаки, от умения выбрать минуту для начала атаки. Наставление рекомендует соединять фронтальную атаку с одновременной атакой во фланг. Атака должна быть быстра, решительна, стихийна (неожиданна), как ураган{585}. Пехота бросается в атаку, расстреливая противника на ходу с ближайших дистанций ружейным и пулеметным огнем; перед самым штыковым ударом она бросает в противника ручные гранаты. Атака должна заканчиваться энергичным преследованием и закреплением за собой того, что отнято. Цель преследования — добить неприятеля, не давая ему устроиться для нового отпора{586}.
Наставление, так же как и Устав полевой службы 1912 г., придавало большое значение действиям во фланг противника. Об этой форме говорится в разделе «Движение пехоты в бою». [163]
Фронтальное движение на неприятеля при малейшей возможности следует соединять с охватом его фланга. Наставление указывает на выгоды охвата, который способствует косвенному, а при благоприятных условиях даже продольному обстреливанию неприятеля; кроме того, охватившая часть может атаковать неприятеля в штыки в более опасном для него направлении. Однако, правильно оценивая выгоды действия во фланг противника, наставление в противоположность германской армии, где эта форма действий переоценивалась, отводит надлежащее место фронтальному наступлению, требуя сочетания фронтального движения с охватом флангов противника.
Наряду со многими положительными чертами наставления резко бросается в глаза и его крупный недостаток, заключающийся в недооценке возможностей артиллерийского огня и переоценке огневых возможностей пехоты, способной якобы самостоятельно, без артиллерии, подготовить атаку.
Что касается инженерных работ и самоокапывания, войска руководствовались Наставлением по войсковому инженерному делу для офицеров всех родов войск и Наставлением по самоокапыванию пехоты.
Переработанные уставы и наставления вносили изменения в боевую подготовку войск, подчиняя ее единым взглядам на характер наступательного и оборонительного боя. С появлением Устава полевой службы, как отмечает исследователь первой мировой войны Зайончковский, стал изучаться всей армией встречный бой{587}. Устав был положен в основу полевых учений. Развитие активности и инициативы в действиях командиров частей и подразделений в свою очередь положительно отражалось на полевых учениях, во время которых отрабатывались наступления цепью с интервалом два — пять, а иногда и более шагов, применение к местности, поддержка наступающих перебежками соседних подразделений, установление взаимных действий с артиллерией (пехотных батальонов с батареями), использование новых технических средств борьбы. Огневой бой в пехоте составлял основу обучения, хотя, как отмечено выше, ее огонь переоценивался, особенно при подготовке атаки.
Проводившееся усиление индивидуального обучения бойцов и подготовка унтер-офицерского состава положительно сказывалось на ведении боя. Русская пехота владела высоким искусством стрельбы, чему способствовала отработка самостоятельных действий стрелков. В Наставлении для стрельбы из винтовки, карабина и револьвера, принятом в 1914 г., говорилось, что при одиночной самостоятельной стрельбе каждый стрелок сам определяет расстояние до цели, ставит прицел и [164] избирает точку прицеливания; в зависимости от обстановки боя выбирает удобный момент для начала стрельбы и открывает огонь, если это не было воспрещено начальником{588}. В обучении унтер-офицерского состава главное внимание также обращалось на боевую подготовку: на тактику и ведение меткой стрельбы.
Русские артиллеристы по своим боевым качествам по праву занимали первое место среди европейских армий. Конница также была неплохо обучена ведению боя, она не была подготовлена к действиям совокупными частями — крупными массами.
В Германии официальные взгляды на действия войск в бою освещались в Строевом пехотном уставе 1906 г., исправленном в 1909 г.{589}. Строевой пехотный устав германской армии разбирает обучение (часть I) и бой (часть II). Одиночное обучение устав определяет «фундаментом всей подготовки»{590}. В нем наряду с сомкнутым строем (строй, развернутый глубиною в две шеренги, взводной, ротной, батальонной колоннами) достаточное место отводится строю рассыпному (цепями). Переход от сомкнутого строя к рассыпному, говорится в уставе, производится образованием стрелковых цепей. Интервал между стрелками в цепи может быть различен. Если он не указан командой, то берется два шага; всякий другой интервал берется только по приказанию. Если он больше двух шагов, то получаются редкие цепи, если меньше — густые цепи. Так отличает устав густые цепи от редких цепей.
В рассыпном строю, указывает устав, солдат не прикован к строго определенному месту и не соблюдает уставных правил стойки и держания ружья. Зато от него требуется ловкое обращение с огнестрельным оружием, умение применяться к местности, самодеятельность (Selbsttätigkeit). Рассудительность, самоуверенность и смелость должны быть пробуждены в молодом солдате и постоянно укрепляться в течение всей его службы{591}. Составители устава, сказав о рассудительности и о самоуверенности, здесь же подчеркивают, что «в основу обучения должно быть положено преобладание сущности над формой»{592}. Последнее, безусловно, свидетельствует о стремлении составителей устава в какой-то мере отойти от прежней педантичности, годами насаждаемой муштры. Но тем не менее излишний упор на форму характерен для всех разделов рассматриваемого устава. [165]
Устав правильно требует в течение всего обучения добиваться развития самостоятельности у начальников и отдельных стрелков{593}. Однако при конкретном разборе тех или иных явлений боя эта самостоятельность становится в зависимость от всевозможных ограничительных мер, команд и приказаний.
Во второй части устава рассматривается:
— наступательный бой, который начинается огневым нападением на противника и венчается холодным оружием;
— встречный бой, развивающийся из глубины походных колонн, преимущество в ведении которого будет на стороне того, кто сумеет обеспечить себе большую готовность к бою, а вместе с тем и свободу действий{594}. (Подчеркивается огромная роль авангарда, который должен обеспечить главным силам место и время для развертывания в боевой порядок);
— атака противника, развернувшегося для обороны{595};
— атака укрепленной полевой позиции, которая часто может быть выполнена лишь под покровом ночи; при атаке укрепленной позиции особенно действителен, отмечает устав, огонь тяжелой артиллерии.
Немцы имели лучшую в мире тяжелую артиллерию, чему, безусловно, способствовала более правильная оценка ее роли в будущей войне. Следует также отметить, что устав более полно разбирал огневое взаимодействие пехоты и артиллерии. Пехота, указывалось в нем, есть главный род оружия, и она «вместе с артиллерией наносит поражение противнику своим огнем»{596}. В другом месте подчеркивалось, что «деятельность пехоты в бою не только находится в тесной связи по времени и месту с деятельностью артиллерии, но должна вытекать одна из другой»{597}. Устав требовал «поддерживать непрерывную связь между артиллерией и передовыми пехотными цепями» и для этой цели «высылать вперед артиллерийского офицера»{598}.
Нормы для определения участков наступления были: взвод (свыше 70 нижних чинов при небольшом интервале между стрелками) занимает фронт 100–150 шагов (70–100 м); рота (3 взвода по 8–9 отделений) должна атаковать фронт около 220 шагов (150 м); рота в зависимости от обстановки может ограничиться рассыпанием 1,5–2 взводов (часть роты образует поддержку); бригада в составе 6 батальонов атакует фронт около 2200 шагов (1500 м). Из 24 рот бригады только 10 примут участие в образовании первой линии, что указывает на важность питания боя из глубины эшелонированными поддержками (Вооруженные силы Германии, ч. II. Боевая подготовка армии, стр. 4, 7). В военной литературе рекомендовалось более широкое расположение: в среднем для армии из четырех корпусов фронт в 22 км. [166]
Устав разбирает фронтальную атаку и охваты. Предварительным условием для охвата признается удержание противника на фронте энергичными действиями; если же силы недостаточны для энергичных действий с фронта или по иным причинам приходится отказаться от фронтальной атаки, то и при этих условиях «успех охвата при искусном управлении может быть подготовлен путем затяжного боя или даже одной угрозой атаки»{599}. Одновременный охват обоих флангов противника возможен лишь при значительном превосходстве сил; в противном случае подобный охват может привести к вредному раздроблению сил{600}. Устав выделяет в самостоятельный раздел затяжной бой, который ведется крупными отрядами, вступившими в бой для прикрытия развертывания, а также с целью удержать противника до тех пор, пока вступит в бой боковая колонна или обходящая часть{601}.
При рассмотрении наступательного боя германский устав, пренебрегая маневрированием, требовал наступления напролом. «Действия пехоты, — говорилось в нем, — должны быть одухотворены единственной мыслью: вперед на противника, чего бы это ни стоило!»{602}
В проводимых учениях германская армия отрабатывала ведение встречного боя, который считался основным видом боя. Однако в отличие от русской армии она применяла более плотные построения, наступая под огнем противника даже в рост и без применения к местности. В боях первого года войны германская пехота, наступавшая плотными построениями, несла неоправданные потери.
В общем же, говоря о боевой подготовке армий стран коалиций перед войной, нельзя не признать, что велась она с особым напряжением и достигла достаточного уровня. Германская армия располагала численно большим и хорошо подготовленным офицерским и унтер-офицерским составом. Армия сохраняла и развивала принцип взаимной выручки. Считая основным видом встречный бой, германская армия уделяла достаточное внимание тактической обороне. Боевые качества германской армии обусловливались также ее лучшим техническим оснащением.
Боевые качества русской армии после русско-японской войны намного возросли. Тяжелый исход войны, необходимость подготовки к новой войне за передел мира заставили царское правительство осуществить ряд важных мер, реформ{603} в области [167] «обновления армии»{604}, ее надежного служения царизму{605}, комплектования (изменения в порядке комплектования по территориальной системе){606}, установления общего срока службы в 18 лет, из них 3–4 года на действительной службе, повышения мобилизационной готовности, улучшения вооружения армии, усиления огня, роли пулеметов, улучшения связи артиллерии с пехотой. Были введены изменения в систему обучения и организацию войск, разработаны новые уставы, учитывавшие опыт войны, проявление в ней новых черт военного искусства. Большое внимание уделяется индивидуальному обучению бойца, подготовке младшего командного состава. Повышенные требования были предъявлены к офицерскому составу; проводился ряд мер, направленных на улучшение боевой подготовки офицеров и «укрепление офицерского состава» в политическом отношении. В 1910 г. были отменены сословные ограничения при приеме в офицерские училища. В 1909, 1911, 1912 гг. в больших масштабах проводились учебные сборы запасных.
Преобразованию подвергся генеральный штаб. Были учреждены главное управление (ГУГШ) и должность начальника генерального штаба, с предоставлением ему больших полномочий{607}.
Перед первой мировой войной русская армия при весьма боеспособном и неплохо обученном рядовом составе и офицеров имела слабый, не подготовленный к большой войне высший командный состав. Этот крупный недостаток, приводивший [168] к поражениям армии в русско-японской войне, не был устранен и проявился сразу же с началом войны 1914–1918 гг. Были частые случаи назначения на высокие должности лиц, окончивших академии, но проработавших в течение многих лет на административных должностях, а то и просто совершенно не пригодных, но приближенных к царскому двору. В армии перед войной наблюдалось разнообразие в оперативных взглядах, что сказалось на оперативной подготовке. Тактическая подготовка армии, ее уставы и наставления в общем отвечали требованиям войны. Слабость русской армии выражалась в недостаточном числе кадровых офицеров для формирования новых частей во время войны и в неудовлетворительной обеспеченности армии офицерами запаса; хроническая нехватка офицерского состава ощущалась на протяжении всей войны.
Во французской армии обучение войск велось на надлежащем уровне. Полевой устав строился на преимуществах наступления{608}. Командный состав французской армии был неплохо подготовлен к ведению войны. Обращалось большое внимание на подготовку высшего командования. Практиковалось чередование службы строевой и штабной для лиц, получивших высшее военное образование. В проводимых учениях отрабатывались движения больших масс, что свидетельствовало о подготовке армии к маневренным операциям. Особое значение уделялось питанию операции из глубины, чему способствовала развитая сеть железнодорожных путей. Французские войска не обучались ведению встречного боя, что являлось недостатком.
Немногочисленная английская армия обучалась на опыте колониальных войн. Она имела хорошо подготовленные отдельные части, современное оружие, но не была приспособлена к ведению большой маневренной войны. Английская армия до войны исполняла собственно полицейские функции в колониальных странах. Она великолепно подходила, определял бывший английский премьер-министр Ллойд Джордж, для своих нормальных задач, но ни по численности, ни по снаряжению не годилась для широких военных действий против европейских армий{609}.
Австро-венгерская армия по своей подготовленности к войне была намного слабее своих противников — французской и русской армий, хотя в оперативном и тактическом отношении она стремилась следовать за немцами. Вместе с тем, как писал начальник германского генерального штаба Фалькенгайн, во время развернувшейся войны на русском фронте наблюдалось [169] понижение духа «среди частей с чешским и южнославянским укомплектованием»{610}.
Во всех армиях стран коалиций в той или иной степени обращалось внимание на возросшее значение огня, особенно пулеметного, на связь артиллерии с пехотой, на индивидуальное обучение, на активные действия бойца в боевом порядке (цепи).
Боевой порядок имел общее сходство своим делением на строй рассыпной (цепи) и на глубокие резервы. Наступление велось цепями, непрерывно поддерживаемыми резервами. Цель наступления пехоты в общем сводилась к нанесению решительного удара. В атаку пехота бросалась густой массой, артиллерии поддержки в ее рядах не было.
Основная, или главная, линия обороны создавалась из опорных пунктов (окопы, постройки, высоты и пр.), промежутки между которыми прикрывались огнем; впереди линии устраивались передовые, а в глубине обороны тыловые укрепления (пункты, позиции).
Развертывая подготовку к войне, империалисты готовили народы и армии в идеологическом отношении. Немецкие империалисты [170] отравляли сознание народа ядом милитаризма и шовинизма, вбивали в головы немецких солдат мысли о их «расовых особенностях», о их «особой исторической миссии». Армии империалистических государств воспитывались в духе верного служения господствующему классу. Внутри страны на них возлагались полицейские функции, что не могло не отражаться на собственно боевой подготовке. Интересна запись военного министра царской России генерала Поливанова. В 1908 г., пишет Поливанов, «военный министр резко произнес, обращаясь к Столыпину: «Армия не учится, а служит вам». Столыпин ответил, что обязанность армии служить и против внутреннего врага и что в Черниговской губернии, откуда были отозваны войска, погромы вновь начались{611}.
Планы войны
Генеральные штабы империалистических государств много лет затратили на разработку планов войны. Их последние варианты наиболее полно выражали политические цели и соответствующие им военные соображения: определение характера ведения войны (наступление — направление ударов, оборона), определение сил и средств, необходимых для достижения цели, расстановка сил к началу действий или стратегическое развертывание. План войны, писал русский военный теоретик Н. П. Михневич, определяет все подготовительные стратегические мероприятия, на проведение которых в жизнь требуются многие годы: создание армии, подготовка театра военных действий в инженерном отношении — крепости и пути сообщения, мобилизация, перевозка войск и запасов по железным дорогам и, наконец, стратегическое развертывание армии{612}.
Общим для всех планов являлось то, что они выражали захватнические устремления отдельных держав, а также обеих враждующих коалиций; в то же время они выражали острые противоречия между отдельными империалистическими хищниками внутри коалиций, каждый из которых стремился побольше военного бремени возложить на своих союзников и побольше прихватить богатств при общем дележе добычи. Планы строились не на совокупном действии экономических, моральных и военных факторов, обеспечивающих победу, а, собственно, на военных возможностях, учитывавших при этом технико-экономическое обеспечение (а не экономическую мобилизацию) потребностей армии, и то на непродолжительное время. [171]
Составители планов исходили из понимания войны как столкновения только вооруженных сил, людей в военных мундирах. Выдвинутое буржуазными военными теоретиками положение «вооруженный народ», как уже сказано выше, представляло народ только как резервуар, питающий армию подкреплениями{613}.
Планы Германии и Австро-Венгрии. Агрессивный германский план называют планом Шлиффена — Мольтке (младшего). Разработку германских планов войны в зависимости от направления главного удара принято подразделять на три периода. Первый и второй периоды связаны с составлением плана войны Мольтке-старшим{614}, третий период — со Шлиффеном и Мольтке-младшим. Начало третьего периода разработки плана войны относится к 1892 г.; продолжался этот период до самой войны.
Шлиффен являлся сторонником решения войны в короткие сроки{615}. Усилия германских войск он направлял прежде всего на разгром Франции, по ней наносился главный сокрушающий удар. «Вся Германия должна броситься на одного противника, на того, кто является более могущественным и более опасным»{616}. Против России первоначально выставляются лишь ограниченные силы, действующие совместно с войсками Австро-Венгрии. После разгрома Франции германские войска перебрасываются на Восток для решительных действий против [172] России{617}. Используя центральное положение Германии и надеясь на медлительность русской мобилизации, а следовательно, на ее неготовность вести активные военные действия в первое время развернувшейся войны, Шлиффен стремился избежать затяжной войны на два фронта: молниеносным и мощным ударом сначала по Франции, а затем по России разгромить противников, не дав им возможности использовать свое общее превосходство в силах и средствах над Германией и Австро-Венгрией.
Исходя из этой военно-политической концепции, германский генеральный штаб рассматривал несколько вариантов плана. Последний вариант плана Шлиффена был выражен им в меморандуме в декабре 1905 г. «Война против Франции» (Krieg gegenFrankreich){618}. По этому варианту плана основные силы германских войск (40,5 полевых и резервных корпусов, 11 кавалерийских дивизий и соединения ландверных войск и эрзац-резерв) развертывались против Франции и образовывали сильное правое ударное крыло между голландской границей и крепостью Мец — за линией французских крепостей, расположенных на эльзас-лотарингской границе (23 армейских, 12,5 резервных корпусов и 8 кавалерийских дивизий). Южнее Меца против французской границы развертывались 3,5 полевых, 1,5 резервных корпуса и 3 кавалерийские дивизии{619}. На них возлагалась задача сковать здесь французские силы и тем самым обеспечить успешные действия решающего крыла. Фронт французских армий, проходивший по франко-германской границе, подвергался обходу германским правым крылом через Бельгию (при этом нарушался ее нейтралитет){620} и северные департаменты Франции в направлении своим крайним флангом на Лиль, Амьен, Нижнюю Сену. Далее, обойдя Париж, германские армии должны были отбросить французов к их крепостям на восточной границе или к швейцарской границе (в восточном направлении, к крепостям Мозеля, к Юрским горам, к Швейцарии). Французская армия, писал Шлиффен, должна быть уничтожена. Наиболее существенным для [173] хода всей операций, говорится в меморандуме Шлиффена 1905 г., является создание сильного правого фланга, с помощью которого можно будет выиграть главные сражения, а затем, безостановочно преследуя противника все тем же сильным крылом, оттеснять его все дальше и дальше. Но правое крыло может быть сильным только за счет ослабления левого крыла, которому, очевидно, придется действовать против превосходящего противника. Чтобы достигнуть успеха, правое крыло должно действовать с максимальным напряжением всех сил{621}.
Таким образом, победу над Францией предполагалось достигнуть путем осуществления глубокого охватывающего удара — широким дугообразным захождением в обход воздвигнутой французами на границе 200-километровой укрепленной линии Верден, Туль, Эпиналь, Бельфор{622} и далее в обход Парижа с севера и с запада — во фланг и тыл французским армиям с конечной целью, отбросив их к Мозелю, здесь, между крепостями Лотарингии и швейцарской границей, устроить грандиозные «Канны», окружение и полное истребление. Разгром Франции предполагалось осуществить в одной операции, в одноактном действии в течение 6–8 недель или даже в течение одного месяца{623}.
Что касается восточноевропейского (русского) фронта, то, по плану Шлиффена, там развертывались небольшие силы (заслон) — 10 полевых и резервных дивизий и 7 ландверных бригад. Перед ними ставилась задача сдерживать противника, а в случае необходимости отойти за Вислу, оставив Восточную Пруссию{624}.
После отставки Шлиффена его преемником на посту начальника генерального штаба стал Мольтке-младший, племянник фельдмаршала Мольтке{625}. Мольтке сохранил план Шлиффена, но внес в него существенные изменения, касающиеся главным образом распределения сил{626}. Опасаясь вторжения французов в богатые экономические районы Эльзаса и Лотарингии и возможного охвата армий ударного крыла, действующих севернее Меца, он усиливает левое крыло своих [176] войск за счет правого ударного крыла, тем самым соотношение сил на правом и левом крыле, составлявшее, по Шлиффену, 7: 1, изменяется, как 3: 1.
Левое крыло южнее Меца в Эльзасе и Лотарингии, по Шлиффену, должно было состоять из одной армии, пяти полевых и резервных корпусов. В действительности же к началу военных действий оно состояло из восьми армейских (полевых и резервных) корпусов и одной резервной дивизии, сведенных в две армии (6-ю и 7-ю).
В результате изменения соотношения сил между правым и левым крылом решающее правое крыло было ослаблено.
Шлиффен для осуществления несокрушимого удара правым крылом по французским армиям и их разгрома в короткие, молниеносные сроки не стремился избежать вторжения противника в Эльзас-Лотарингию и Восточную Пруссию. Он смело, хотя и рискованно все подчинял главному удару, усилению правого крыла. План Шлиффена с возможным оставлением Восточной Пруссии и вторжением французов в промышленные районы Эльзас-Лотарингии вызывал недовольство прусских помещиков и промышленно-финансовой буржуазии. Этим, видимо, вызывалось изменение соотношения германских сил, произведенное Мольтке-младшим.
Вообще же германский план с решением войны ударным правым крылом отличался своей целеустремленностью и смелостью. Но план Шлиффена — Мольтке не учитывал изменившихся условий ведения войны, возможностей экономических и того, что в войну вовлекаются народы воюющих стран. Ставка на кратковременную войну, на решение ее двумя-тремя большими операциями — сражениями была нереальна, порочна. План строился на переоценке своих сил и возможностей и недооценке сил и возможностей Франции и России, отводя второстепенную роль восточноевропейскому фронту. Он не учитывал подлинной политико-экономической роли Англии и ее огромную силу на морях. Мощь военно-морского флота, как правильно пишет Н. А. Таленский, обеспечивала длительную борьбу; Англия не могла так легко капитулировать после поражения сотни дивизий, как это представлялось творцам германского военного плана{627}. Нереальным оказался и намеченный маневр в обход Парижа. Ударное правое крыло, состоявшее в основном из пехоты (без подвижных средств), не могло развить высоких темпов, а следовательно, не могло и выполнить поставленную задачу.
Австро-венгерский стратегический план составлялся под влиянием германского генерального штаба. Немецкий генералитет стремился подчинить своему плану действия австро-венгерской [177] армии, которая активными операциями против русского фронта должна была обеспечивать немецкий удар против Франции. Но в то же время складывавшаяся для Австро-Венгрии сложная военно-политическая обстановка, вследствие ее борьбы на два фронта, а также не полностью отвечавшая требованиям войны численность и обученность ее армии не позволяли немецкому командованию высвободить свои силы с русской границы. План войны Австро-Венгрии строился с учетом одновременных наступательных операций против России, Сербии и Черногории. Он не мог также не учитывать ненадежность союзника Италии и выход из союза Румынии, ее переориентацию на Антанту.
Начальник австро-венгерского генерального штаба Конрад главной идеей плана считал наступление против России. Ближайшая цель моего плана, писал он в своих мемуарах, заключалась в том, чтобы дать возможно крупными силами генеральное сражение русским войскам между реками Висла и Буг при содействии с севера удара на Седлец германскими силами, собранными в Восточной Пруссии{628}. Планируя наступление, Конрад возлагал надежды на сковывание немцами до 20 русских дивизий и на заявление Мольтке, сделанное при встрече в мае 1914 г. в Карлсбаде, что через шесть недель начнется переброска германских сил на Восток, которые должны за это время разгромить Францию. «Судьба Австрии, — определял Шлиффен в своем меморандуме от 28 декабря 1912 г., — будет решаться не на Буге, а на Сене»{629}.
По последнему варианту плана, разрабатываемого с 1909 г.{630}, сухопутные силы Австро-Венгрии — до 1,5 млн. человек (1100 батальонов) — подразделялись на три группы{631}. Первая австрийская группа — «эшелон А» — включала больше половины войск и предназначалась для действий против России, вторая — «минимальная группа Балкан» — против Сербии и Черногории и третья группа — «эшелон Б» (менее ¼ сил) — для усиления обеих групп (фронтов); в случае войны с Россией (вариант «Р») «эшелон Б» направлялся бы в Галицию, усиливая «эшелон А»; в случае же войны с Сербией и Черно горней (вариант «Б») — для усиления балканской группы войск.
Против русского фронта австро-венгерский генеральный штаб развернул (в Галиции) четыре армии (1, 4, 3 и 2-ю). 1-я и 4-я армии, ведя наступление между Западным Бугом и Вислой, в северо-восточном направлении должны были вторгнуться в Польшу и при содействии немецких войск из Восточной Пруссии, наступающих в юго-восточном направлении, разгромить [178] там русские войска. На 3-ю и 2-ю армии возлагалась задача наступать против русских войск в районе Ровно, Дубно, Луцк и на проскуровском направлении. Таким образом, 3-я и 2-я армии своими действиями прикрывали наступление 4-й и 1-й армий справа.
Перед началом войны австро-венгерское командование, в связи с тем что его план развертывания стал известен русским{632}, а также вследствие выхода Румынии из союза и ее ориентации на Антанту, изменило развертывание своих войск, осадив их фронт на линию рек Сан и Днестр{633}. Развертывание 1-й и 4-й армий, предназначавшихся для вторжения в Польшу, было отодвинуто к западу между Вислой и Перемышлём. На Сербском театре по плану генерала Конрада развертывались 5-я и 6-я армии и в случае направления «эшелона Б» в Сербию также 2-я, имевшие задачу нанести охватывающий удар с обходом сербской армии с севера и запада{634}.
Планы Франции, России, Англии, Бельгии и Сербии. Французский план войны с северо-восточным соседом — Германией разрабатывался за много лет до ее начала; разработки плана начались сразу же после франко-прусской войны 1870–1871 гг.{635}. За это время было составлено 17 планов. Последний план (№ 17{636}), по которому развертывались войска{637}, был составлен в 1911–1914 гг. французским генеральным штабом, возглавлявшимся генералом Жоффром{638}, и введен в действие 15 апреля 1914 г.{639}. На содержании всех французских планов отразилась боязнь повторения катастрофы 1870–1871 гг. Планы войны в течение первых лет после франко-прусской войны строились на обороне. Французы создали на границе с Германией сильную систему крепостей. В предвоенные годы во французских взглядах на ведение войны с Германией, официальных и неофициальных, стала преобладать наступательная тенденция. Ее выразителем являлся полковник Гранмезон. Однако, несмотря на изменение взглядов на ведение войны и даже преклонение перед «наступлением во что бы то ни стало», план № 17 (Жоффра) не стал от этого целеустремленнее. В нем сквозила неуверенность в борьбе с Германией, действительно [179] являвшейся более сильной, чем Франция. Французский генеральный штаб планировал, «собрав все силы, двинуть их в наступление против германских армий»{640}. Но стратегическая инициатива с началом войны отдавалась противнику: действия французских армий ставились в зависимость от намерений немцев. Развертывание войск предусматривалось как наступательно-оборонительное, т. е. пригодное и для наступления и для обороны. План № 17 являлся, по сути дела, пассивно-выжидательным{641}.
Французский генеральный штаб, стремясь удовлетворить требования французской буржуазии — вернуть потерянные во франко-прусской войне провинции, планировал наступление правым крылом фронта в Эльзас и Лотарингию. В то же время достаточно известный замысел Шлиффена о скоротечном, решительном ударе и возможность его осуществления через Бельгию требовали перенесения усилий на север.
В плане № 17 центр тяжести Северо-Восточного театра, пишет Жоффр, был перенесен значительно севернее, чем в предыдущих планах, из-за все более и более вероятного нарушения бельгийского нейтралитета германскими силами. До плана № 16 сосредоточение намечалось к югу от Вердена; в плане № 16 и в особенности № 17 оно было обозначено гораздо севернее{642}. И все же, говоря о плане № 17, Жоффр указывает, что «активность французских армий должна проявиться в виде двух главных операций — одна на правом фланге, в районе между лесистыми горами Вогез и Мозелем, другая на левом, к северу от линии Верден — Мец»{643}. Жоффр ошибочно считал, что вторжение во Францию немцы поведут не через всю Бельгию, а через Люксембург и Южную Бельгию; в этом случае, по его мнению, должен был сыграть свою роль удар правым крылом между Вогезами и Мозелем. Французский план развертывания, определяет исследователь первой мировой войны Зайончковский, был ориентирован главным образом на восток, но не на северо-восток — против германского обхода через всю Бельгию{644}.
Французские войска развертывались с расчетом использования их в «двух главных операциях», в двух направлениях — на востоке и на северо-востоке (против германского обхода через Бельгию), в зависимости от обстановки, которая сложится с началом действий немецких армий{645}. [180]
В директиве № 1 от 8 августа, уже после объявления войны, Жоффр раскрыл перед командующими армиями свое намерение атаковать противника после сосредоточения сил в двух направлениях — на восток между Вогезами и р. Мозель и на северо-восток, выше линии Верден, Мец; в случае если здесь будут наступать немцы и пойдут через Люксембург, ударить им во фланг, перерезав сообщения обходящих армий с Германией.
Перед пятью французскими армиями, развертывавшимися у германской границы, были поставлены задачи: 1-й и 2-й армиям (правое крыло), занимавшим фронт Бельфор, Нанси, наступать на Лотарингию, а одному корпусу с кавалерийской дивизией — на Эльзас; 5-й армии (левое крыло), развертываемой на фронте Монмеди, Мезьер, наступать на Тионвиль (Диденгофен) и севернее или же противодействовать германскому наступлению (ударом во фланг на северо-восток), если оно будет предпринято через Бельгию; 3-й армии (центр), развертываемой у Вердена, действовать в зависимости от обстановки: или обороняться, или наступать на Мец; 4-я армия, располагавшаяся во втором эшелоне, в районе Сен-Дизье, Бар-ле-Дюк, являлась резервом, который намечалось использовать в восточном или в северо-восточном направлении{646}.
Французский генеральный штаб в своих расчетах отражения германского наступления возлагал надежды и на планируемый удар на Восточном (русском) фронте. Известно, что уже в первые недели войны Германия вынуждена была перебросить туда несколько дивизий, ослабив тем самым свои силы, действовавшие против Франции.
Русский план войны{647} также являлся наступательным, причем наступательные действия развертывались одновременно против Австро-Венгрии в Галиции и против Германии в Восточной Пруссии. Существовало два варианта плана. По варианту «А» главные усилия направлялись против Австро-Венгрии, но при условии, если Германия сосредоточит свои главные силы против Франции, и по варианту «Г» — против Германии, если последняя выберет для главного удара вместо Франции Россию{648}. Вариант «А», в действительности осуществленный, [181] предусматривал развертывание большей части сил четырех армий (Юго-Западный фронт) против Австро-Венгрии и двух армий (Северо-Западный фронт) против Восточной Пруссии. В задачу обоих фронтов входило, начав наступление, перенести войну в пределы Германии и Австро-Венгрии. Армии Юго-Западного фронта (4, 5, 3 и 8-я) должны были разгромить австро-венгерские войска в Галиции, не допустив их отхода на юг за р. Днестр и на запад, к Кракову. Для армий Северо-Западного фронта (1-й и 2-й) намечалось овладение Восточной Пруссией, путем концентрического наступления в обход Мазурских озер с востока и юго-востока, создав тем самым благоприятные условия для развития успеха в центральных областях Германии.
Россия в соответствии с союзническими обязательствами в целях ослабления главного удара, наносимого немцами против Франции, должна была обеспечить на 15-й день мобилизации (начало общей мобилизации 31 июля) сосредоточение армии и готовность к наступлению против Германии. Наступление против Австро-Венгрии намечалось на 18–19 августа (на 19-й день мобилизации), т. е. на три-четыре дня позже. Что касается сил, то они распределялись так: против Германии выставлялось 19 пехотных полевых дивизий, 11 второочередных пехотных дивизий и 9,5 кавалерийских дивизий; против Австро-Венгрии — 33,5 пехотных полевых дивизий, 13 второочередных пехотных дивизий и 18,5 кавалерийских дивизий.
Планом предусматривались следующие сроки сосредоточения: на 15-й день мобилизации 27 полевых и 20 кавалерийских дивизий. И дополнительно: на 23-й день мобилизации — 20,5–23 полевые, 12 второочередных и 3–4 кавалерийские дивизии; на 29-й день — 3–5 полевых, 6 второочередных и 4 кавалерийские дивизии; на 30–60-й день — 6,5–11,5 полевых, 6 второочередных, 1,5 кавалерийские (второочередные) дивизии; после 60-го дня мобилизации прибывали войска из Сибири.
При оценке русского плана войны бросается в глаза, что он ставил перед собой не одну, а две цели: одновременное поражение германских войск в Восточной Пруссии и австро-венгерских — в Галиции. Хотя главный удар наносился по Австро-Венгрии, но силы между Северо-Западным и Юго-Западным фронтами распределялись так: 33% всех войск направлялось на восточнопрусский участок и только 52% — на главный австро-венгерский фронт; 15% войск оставалось для прикрытия Петрограда, Балтийского побережья и румынской границы. Для наступления против Австро-Венгрии русское командование не создало нужного превосходства в силах. А достижение решительного успеха на австро-венгерском фронте (отделение Венгрии от Австрии и выход к Силезии — восточной области Германии) ставило Германию в более тяжелые условия, чем потеря Восточной Пруссии. [182]
Русский генеральный штаб, уступая требованиям союзников, планировал начать наступление, не закончив сосредоточения войск. На 15-й день мобилизации Россия могла сосредоточить только одну треть всех своих сил.
В общем, в русском плане была налицо погоня за одновременным осуществлением двух целей и несоответствие их имевшимся силам и средствам, необеспечение достаточными силами направления главного удара{649}. Россия, связанная договорными условиями франко-русской конвенции, вынуждавшими ее к такому способу действий и распределению сил, наступлением в Восточной Пруссии оказала помощь своему союзнику — Франции в самое страшное для нее время.
Из рассмотренных планов войны видно, что захватнические цели, преследуемые воюющими государствами, достигались разными путями. Англия стремилась придерживаться своей традиционной политики — воевать чужими руками. Отсюда и ее стратегический план, возлагавший всю тяжесть войны на армии своих союзников и отводивший незначительную, второстепенную роль английской армии. Премьер-министр Ллойд Джордж о стратегии Англии писал: «Мы представляли себе наше участие в войне в согласии с традиционной ролью Англии в континентальных войнах. Наш флот должен был контролировать моря в интересах союзников. Наше богатство должно было помочь финансировать их заказы за границей. Наша же армия должна была играть в войне второстепенную роль»{650}. Английский генеральный штаб определил экспедиционную армию в составе шести пехотных и одной кавалерийской дивизий с сосредоточением ее в районе Ле-Като, Мобеж. Оперативного взаимодействия с французским генеральным штабом разработано не было. Однако развернувшиеся события на фронте заставили правительство пересмотреть свою стратегию.
Бельгия, находясь между большими государствами — Германией, Францией и Англией, не могла надеяться сохранить нейтралитет. В случае войны между Германией и Францией германские армии будут наступать через Бельгию, писал задолго до первой мировой войны Бриальмон, военный писатель и военный инженер, сторонник плана крепостной обороны Бельгии.
Бельгийский план предусматривал оборону. Для ведения обороны Бельгия располагала шестью пехотными и одной кавалерийской дивизиями{651}. Общая численность ее полевой армии достигала 117 тыс. человек. Согласованного плана между [183] Бельгией, Францией и Англией к началу вторжения германских армий в Бельгию не было{652}. По бельгийскому плану первое сопротивление войска должны были оказать, опираясь на маасскую систему укреплений — крепости Льеж и Намюр, в дальнейшем, в случае необходимости, предусматривался отход к Брюсселю и Антверпену.
Сербский план войны, составленный в 1908 г., строился на развертывании действий один на один против Австро-Венгрии или же в союзе с Россией. До выяснения обстановки развертывалась армия (12 пехотных, 1 кавалерийская дивизия и 2 отдельных отряда) на оборонительных рубежах, прикрываясь от ожидаемого главного удара австрийцев реками Сава и Дунай.
Планы войны всех стран коалиции предусматривали скоротечную войну{653} и наступательные действия. Общих коалиционных планов не было, но существовали взаимные обязательства, касавшиеся самых общих черт: численности действующих войск, их операционных направлений. Между Россией и Францией существовала письменная конвенция, по которой Франция открывала России кредиты, направляемые на подготовку к войне, на развитие сети железных дорог. Россия обязывалась в течение 28 дней выставить против Германии от 700 до 800 тыс. человек. В 1913 г. она перенесла сосредоточение войск на германской границе на 15-й день мобилизации и согласилась на 16-й день перейти в наступление, чем оказывалась большая помощь Франции, подвергавшейся главному удару. По той же конвенции Франция на 10-й день мобилизации выставляла 1 300 тыс. человек{654}.
Планы войны на море. Английский план войны на море был разработан в соответствии с теоретическими взглядами Мэхэна, Коломба и Корбетта. По плану борьба флота на морских сообщениях должна обеспечивать сообщения Англии с ее колониями и государствами, связанными с ней военным союзом или торговлей, и нарушать сообщения Германии. Устанавливалась дальняя блокада морского побережья Германии, германского флота в Гельголандской бухте на выходе из Северного моря и обеспечивалась перевозка войск во Францию и их снабжение. План предусматривал и ведение генерального сражения. Однако, как только началась война, командующий английским флотом с одобрения адмиралтейства [184] придерживался блокадного способа борьбы, не ввязываясь в генеральное сражение.
Французский флот по договоренности с Англией обеспечивал морские сообщения в Средиземном море. На него также возлагалось обеспечение морских путей в Северную Африку и переброска алжирских войск во Францию. Часть крейсеров выделялась для охраны подступов к Ла-Маншу.
Германский план войны на море разрабатывался под влиянием адмирала Тирпица, сторонника теории Мэхэна и Коломба. План войны на море, как и план войны на сухопутном театре, предусматривал генеральное сражение, которое должно быть дано после предварительного ослабления английского флота частичными нападениями на его блокирующие корабли легкими силами и подводными лодками. Следовательно, вначале ослабление сил английского флота путем «малой войны» (подготовительный период), а затем, когда силы будут уравнены, уничтожение его в генеральном сражении (решающий период){655}. План предусматривал крейсерские операции на сообщениях противника. На Балтийском море против русского флота выделялись небольшие сдерживающие силы.
Русский план войны на Балтийском море предусматривал оборону Финского залива и недопущение прорыва германского флота в его восточную часть{656}. Русский флот на Черном море{657} по «Плану операций на 1914 год», составленному командующим Черноморским флотом, должен был обеспечить надежную защиту Черноморского побережья (оборонительная задача) и сохранение за собой обладания (владения) морем{658}. В августе в Черное море из-за попустительства французского и английского командования прорвались германский линейный крейсер «Гебен»{659} и легкий крейсер «Бреслау». Турецкий флот на Черном море значительно усилился.
Австро-венгерский план предусматривал прикрытие побережья — флангов сухопутных войск и защиту своих сообщений в Адриатическом море{660}. [185]
Турецкий план строился на обороне Босфора, защите коммуникаций с портами анатолийского побережья. С прибытием на Черное море немецких крейсеров «Гебен» и «Бреслау» план подвергся изменениям, учитывались набеговые операции на русские базы и порты, действия против торговых судов и транспортов, постановка минных заграждений, обстрелы приморского фланга русских войск на кавказском фронте{661}.
Театры военных действий
Первая мировая война охватила значительную часть земного шара. Она велась на трех материках: в Европе, Азии и Африке. Главными театрами военных действий являлись Западноевропейский, или французский, и Восточноевропейский, или русский. Театрами военных действий, имевшими менее важное значение, были Азиатско-Турецкий, Итальянский, Балканский; небольшую роль играли отдаленные колониальные театры в Африке, Океании{662} и Восточной Азии. Военные действия военно-морских сил развернулись на Северном море, в северо-восточной части Атлантического океана, в Средиземном, Балтийском, Черном, Баренцевом и Белом морях.
Западноевропейский театр военных действий охватывал всю Бельгию, Люксембург, Северо-Восточную Францию и пограничные области Германии — Эльзас, Лотарингию и левый берег Рейна. На севере театр ограничивался голландской границей, на юге — р. Сена и швейцарской границей, на западе — морским побережьем от устья р. Шельда до Сены и на востоке — р. Рейн. Территория, охватываемая театром от Северного моря до Швейцарии, простиралась на 600–700 км по фронту и на 350–450 км в глубину, между Рейном и Сеной (линия соприкосновения Франции с Бельгией от моря до Лонгви — 400 км и с Германией — 300 км).
Подготовка театра осуществлялась с учетом существовавших средств борьбы. Главное внимание обращалось на развитие и совершенствование укрепленных рубежей — крепостей, служивших опорными пунктами и базами снабжения для войск, и железнодорожной сети. Требования к последней сводились к тому, чтобы она и по своему начертанию и по пропускной способности смогла бы обеспечить в минимально короткие сроки переброску отмобилизованных войск, их быстрое развертывание, а в ходе войны и их бесперебойное питание, их маневрирование на театрах войны. [186]
Западноевропейский театр включал области, имевшие большое промышленное значение, например железорудную промышленность в районе Брие, Лонгви, в Эльзас-Лотарингии.
Театр по своим военно-географическим условиям в западной равнинной части позволял свободно действовать крупным войсковым массам. Восточная часть театра — возвышенная и частью гористая. Здесь вдоль границы три горные группы: Арденны — северная группа плоских возвышенностей, прорезаемых небольшими реками; южнее — вторая группа — Аргонны, две лесистые параллельные цепи горных хребтов, и третья группа — вдоль эльзасской границы — Вогезы, наиболее высокий и наиболее труднопреодолимый для войск горный хребет. Крупными преградами являлись водные рубежи, усиленные фортификационными сооружениями. [187]
В первой мировой войне основу укрепленных рубежей составляла крепость с фортовыми обводами. Она являлась основным элементом фортификационной подготовки.
Франция у границы с Германией имела сильную укрепленную линию в верховьях рек Мозель и Маас. Ее опорными пунктами служили большие крепости — Верден, Туль, Эпиналь и Бельфор, связанные между собой в промежутках оборудованными укреплениями — батареями и фортами. Между укрепленными рубежами Бельфор, Эпиналь, Туль и Верден, занимавшими каждый по фронту 80 км, имелся 60-километровый шармский открытый промежуток. При движении противника в этот промежуток он мог быть контратакован в оба фланга. Во французской части театра военных действий располагались крепости (устаревшие) в тылу главной укрепленной линии и на бельгийской границе; со стороны моря Францию прикрывали крепости Дюнкерк, Кале и Булонь. Шлиффен, составляя план войны с Францией, писал: «Францию следует рассматривать как большую крепость. Во внешнем поясе укреплений участок Бельфор — Верден почти неприступен, зато линия Мезьер — Мобеж — Лилль — Дюнкерк имеет значительные бреши и местами почти не занята войсками. Именно с этой стороны мы должны попытаться проникнуть в крепость»{663}.
На территории германской части театра укрепленными рубежами служили р. Рейн с крепостями Страсбург и Кельн, а также Гермерсгейм, Майнц, Кобленц, Везель и р. Мозель с первоклассной крепостью Мец и небольшой крепостью Диденгофен (Тионвиль).
В бельгийской части Западноевропейского театра, на р. Маас, на пути движения главных сил германской армии, располагались крепости Льеж и Намюр, находившиеся одна от другой на расстоянии 50 км (в промежутке между ними — форт-застава Гюи), и на севере крепость Антверпен.
На Западноевропейском театре войны имелась развитая железнодорожная и грунтовая сеть дорог. Сквозные железнодорожные пути, выводящие к границам, связывались рокадами, позволявшими сравнительно быстро перебрасывать войска с одного фланга на другой.
Восточноевропейский, или русский, театр военных действий занимал огромную территорию от Балтийского до Черного моря, включая часть территории России, Германии и Австро-Венгрии{664}. С осени 1916 г. военные действия развернулись и в Румынии. С запада театр ограничивался р. Висла, крепостями Данциг, Торн, Познань, Бреславль и Краков, Карпатскими горами и низовьями Дуная и с востока — примерно линией Западная Двина, Днепр. Одной из важнейших особенностей [188] театра являлось то, что граница русской территории в центральном или привислинском участке большим четырехугольником, одна из сторон которого по линии Торн, Калиш, Краков (360 км) глубоко (на 400 км) вдавалась между Германией и Австрией, что приближало русские армии к центральным районам противника и создавало выгоды действий по внутренним операционным линиям (на север, запад и юг). Однако вдававшийся четырехугольник мог подвергнуться с севера и юга фланговым ударам войск противника со стороны Восточной Пруссии и Галиции. Находившиеся у противника выступы отвечали германской доктрине сильных флангов, позволяли развернуть наступательные действия с охватывающего положения, взять в клещи привислинский участок.
Театр по военно-географическим условиям позволял широко маневрировать крупным войсковым массам. Исключение составляли некоторые районы: Мазурские озера в Восточной Пруссии, лесисто-болотистый участок Полесья (бассейн р. Припять) и Карпатский хребет, находившийся в ближайшем тылу австро-венгерских войск. Для наступления русских войск хребет представлял большое препятствие. В военно-хозяйственном отношении наиболее подготовлен был германский участок театра (военные склады, развитая сеть путей сообщения и более сильные укрепленные участки). Восточная Пруссия имела развитое сельское хозяйство и могла снабжать продовольствием развернувшиеся там войска. Она являлась сильной не только в оборонительном отношении{665}, но и как база для наступательных действий.
Россия в развитии железнодорожной сети отставала от Германии и Австро-Венгрии. Она имела у своей границы 24 колеи, а Германия и Австро-Венгрия — в два раза больше. Преимущество в железнодорожной сети позволяло последним производить намного быстрее, чем русским, переброску войск, а в первые дни — их сосредоточение и развертывание.
Перед войной в инженерной подготовке русской части театра происходили изменения. С 1910 г. изменяется дислокация войск, переносится ранее принятая линия их стратегического развертывания на западной границе на восток — к р. Неман, Брест-Литовск, Ровно, Проскуров, тогда как до этого войска развертывались в привислинском укрепленном районе по обоим берегам Вислы. В связи с этим было принято решение упразднить крепости на Висле, Буге и Нареве (Новогеоргиевск, Варшава, Ивангород). Оставлялись и подлежали усилению крепости Ковно, Осовец, Брест-Литовск и заново укреплялось Гродно. Затем была оставлена крепость Новогеоргиевск на Висле, предназначенная к упразднению (в 200 км от [189] линии развертывания){666}. Работы по перестройке крепостей шли медленно, крепость Гродно не была закончена. Россия вступила в войну со слабо подготовленным в военном отношении театром.
В Восточной Пруссии кроме крепости Кенигсберг имелась оборонительная линия вдоль Мазурских озер с расположенной [190] в основании небольшой крепостью Летцен. На Нижней Висле крепости Данциг, Мариенбург, Грауденц, Кульм и Торн прикрывали центральные районы Германии в случае занятия русскими армиями Восточной Пруссии. Пути на Берлин прикрывали крепости Познань и Бреславль.
Австрия имела в Галиции крепость Перемышль на р. Сан и Краков на Висле, а на линии Днестра — отдельные укрепления; Львов усиливался временными укреплениями.
Объявление войны, мобилизация, сосредоточение и развертывание сил
Германия первой закончила подготовку к войне. Ей нужно было использовать стратегические выгоды, вытекающие из незавершенности подготовки к войне ее противников; требовался повод для развязывания войны. Поводом послужило убийство сербскими националистами 28 июня 1914 г. у сербской границы в Сараеве австрийского эрцгерцога наследника престола Франца-Фердинанда. По договоренности с Германией Австро-Венгрия предъявила Сербии заведомо неприемлемый ультиматум, а 28 июля, через месяц после убийства эрцгерцога, объявила ей войну и произвела бомбардировку Белграда. Вмешавшаяся в конфликт Россия, как и другие державы Антанты, предложила решить его мирным путем, но после открытия Австро-Венгрией военных действий объявила на 31 июля общую мобилизацию. 1 августа Германия объявила войну России, а 3 августа — Франции и Бельгии, отвергшей ультиматум Германии пропустить ее войска через свою территорию. Англия потребовала от Германии сохранения нейтралитета Бельгии, но получила отказ и 4 августа объявила войну Германии. Бельгия, Сербия и Черногория, а в двадцатых числах августа Япония{667}, заинтересованная в захвате германских колоний в Тихом океане, стали на сторону Антанты.
Италия нарушила обязательства и не выступила на стороне Германии: последней удалось привлечь на свою сторону Турцию, которая начала военные действия против России в конце октября, за несколько дней до официального объявления войны странам Антанты.
Мобилизация, сосредоточение (в определенных планом развертывания районах) и развертывание (создание стратегических группировок и занятие ими исходного положения) — мероприятия взаимосвязанные, проводившиеся с официальным объявлением войны. Перед самым началом войны, в связи с ее непосредственной угрозой, государства военных блоков [191] приступили к частичной мобилизации (вслед за Австро-Венгрией, первой объявившей 26 июля частичную мобилизацию, Россия 29 июля объявила мобилизацию четырех округов){668} и провели другие мероприятия подготовительного предмобилизационного периода, в том числе выдвижение кавалерии и пехотных частей в районы прикрытия сосредоточения главных сил. Что касается общей мобилизации, то Австро-Венгрия, Россия и Бельгия объявили ее 31 июля, а Франция и Германия — 1 августа, считая первым днем мобилизации 2 августа; в этот же день германский генеральный штаб планировал захват Люксембурга.
Мобилизация и сосредоточение были закончены во Франции и Германии почти одновременно: во Франции — 18 августа, в Германии — на сутки раньше, 17 августа{669}. Главная масса германских и французских войск была перевезена в районы сосредоточения к 10–13 августа.
Стратегическое развертывание войск осуществлялось в основном после объявления войны и происходило под прикрытием выставленных на границе войск.
На Западноевропейском театре германские войска в составе 7 армий и отдельного отряда в Верхнем Эльзасе численностью около 1600 тыс. человек{670} развернулись у бельгийской, люксембургской и французской границ от Аахена до Верхнего Рейна на фронте около 380 км (1-я армия частично развертывалась у голландской границы). 1-я армия имела 5 армейских корпусов — 210 тыс. человек; 2-я армия — 7 армейских корпусов и кавалерийский корпус — 260 тыс. человек; 3-я армия — 4 армейских корпуса и кавалерийский корпус — 160 тыс. человек; 4-я армия — 5 армейских корпусов — 180 тыс. человек; 5-я армия — 5 армейских корпусов, две резервные дивизии и кавалерийский корпус — 230 тыс. человек; 6-я армия — 5 корпусов и кавалерийский корпус — 200 тыс. человек; 7-я армия — 3 корпуса и резервную дивизию — 140 тыс. человек и Эльзасский отряд — 20 тыс. человек, подчиненный командующему 7-й армией; 6-я и 7-я армии располагались на фронте между Мецем и швейцарской границей. Ширина фронта 1–5 армий была от 25–30 до 60 км.
К 20 августа в тыловых районах армии было сосредоточено 6,5 эрзац-резервных дивизий (для 6-й и 7-й армий), 14 ландверных бригад, несколько пехотных и инженерных [192] ландверных полков и тяжелых ландверных батарей для всех армий, всего около 200 тыс. человек{671}.
Всего немцы развернули 34 армейских (22 полевых и 12 резервных), 4 кавалерийских корпуса, 3 резервные и 6,5 эрзац-резервных дивизий, 17,5 ландверных бригад. На фронте 200 км к северу от Меца находилось две трети сил (26 армейских и 3 кавалерийских корпуса и 2 резервные дивизии){672}; около 1 100 тыс. человек составляли ударное крыло.
Верховное командование германскими армиями фактически осуществлял генерал-полковник Мольтке-младший — начальник генерального штаба; император Вильгельм II был номинальным главнокомандующим. Главная квартира — Кобленц, в 120 км от боевой линии.
Французские войска в составе пяти армий и нескольких групп дивизий численностью 1325 тыс. человек, 21 корпус, 10 кавалерийских дивизий, 24 резервных (из них 12 в составе корпусов) и 4 территориальные дивизии{673} развернулись на фронте Бельфор, Ирсон протяжением 345 км. В первой линии были развернуты 1-я армия — 5 корпусов, 2 кавалерийские дивизии и 1-я группа резервных дивизий (5 дивизий) — 320 тыс. человек; 2-я армия — 5 корпусов, 2 кавалерийские дивизии и 2-я группа резервных дивизий (4 дивизии) — 300 тыс. человек; 3-я армия — 3 корпуса (6-й корпус имел не две, а три дивизии), кавалерийская дивизия и 3-я группа резервных дивизий (4 дивизии) — 200 тыс. человек; 5-я армия — 5 корпусов, кавалерийская и 2 резервные дивизии — 250 тыс. человек; за своим левым флангом 5-я армия имела 4-ю группу резервных дивизий (3 дивизии) — 60 тыс. человек и перед фронтом — кавалерийский корпус (3 дивизии) — 10 тыс. человек.
Во второй линии, между р. Марна и Аргоннами, была развернута 4-я армия — 3 корпуса и кавалерийская дивизия — 125 тыс. человек. Группа территориальных дивизий (3 дивизии) — 60 тыс. человек (под командованием генерала Д'Амада) образовала между Дюнкерком и Мобежем завесы, имевшие целью не допустить повреждения железных дорог конными отрядами противника.
Главнокомандующим французской армией был генерал Жоффр, а начальником штаба — генерал Бэлен. Главная квартира — Витри-ле-Франсуа, в 120 км от фронта. Французские [193] войска развертывались в условиях начавшихся боев в Бельгии и в Вогезах{674}.
Бельгийская полевая армия численностью 117 тыс. человек при 312 орудиях 6 августа главными силами расположилась в районе между Брюсселем, Намюром, Льежем на линии рек Диль и Жет; две дивизии были выдвинуты: одна к Намюру, другая — к Льежу. Общая численность бельгийской армии, включая гарнизоны крепостей, достигала 175 тыс. человек. Во главе бельгийской армии стоял король Альберт и начальник штаба генерал Селье-де-Моранвиль. Главная квартира помещалась в Брюсселе.
Высадившаяся на французскую территорию английская экспедиционная армия в составе двух корпусов (корпуса двухдивизионного состава), кавдивизии из четырех бригад и отдельной кавалерийской бригады (8 тыс. человек) общей численностью 70 тыс. человек расположилась к 20 августа{675} слева от французской 5-й армии в районе Ле-Като, Мобеж. Командование армией осуществлял фельдмаршал Френч, начальником штаба был генерал Мэрей.
Таким образом, на Западноевропейском театре развернулось более 3 млн. человек, собственно поровну с обеих сторон. Однако основная масса немецких войск, развернутая для наступления через Бельгию в обход французской укрепленной системы, имела на этом главном направлении значительное превосходство над противником. Французское командование, принявшее в общем наступательный план войны, первое время после ее объявления фактически действовало в зависимости от поведения противника. С захватом стратегической инициативы немцами французам ничего не оставалось, как парировать удары противника.
Обращает на себя внимание медлительность переброски английской экспедиционной армии на континент: из предназначенного ее состава в 166 тыс. человек к 20 августа было переброшено менее половины.
На Восточноевропейском театре развертывались главные силы России и Австро-Венгрии и второстепенные силы Германии, имевшие задачей удерживать Восточную Пруссию, а в необходимом случае оказать помощь австро-венгерским войскам наступлением на нарвском направлении. Германия развернула в Восточной Пруссии 8-ю армию под командованием генерал-полковника Притвица в составе четырех корпусов (8 дивизий), одной кавалерийской дивизии{676}, одной резервной и трех эрзац-резервных дивизий и нескольких ландверных бригад, всего свыше 200 тыс. человек. Развернувшаяся 8-я армия [194] опиралась на Летценский укрепленный район. У силезской границы располагался германский ландверный корпус Войрша (2 дивизии), переброшенный с началом военных действий на помощь австрийцам.
Австро-венгерские войска в составе трех армий и армейской группы генерала Кевеса развернулись: ударная группа, состоявшая из 1-й армии (3 корпуса и 2 кавалерийские дивизии) и 4-й армии (4 корпуса и 2 кавалерийские дивизии){677}, — от р. Висла по р. Сан, в районах Ниско, Сенявы, Родымно, Перемышля. 3-я армия в составе двух корпусов, двух гонведных{678} дивизий, трех кавалерийских дивизий и армейская группа Кевеса в составе двух корпусов и одной дивизии, одной ландверной, одной гонведной и трех кавалерийских дивизий развернулись в районах Львова и Станислава. Образованный в районе Кракова корпус (Куммера){679} — три пехотные и одна кавалерийская дивизии — имел задачей прикрывать левый фланг австрийской ударной группы. С началом военных действий австрийское командование перебросило на этот театр с Сербского фронта 2-ю армию, в состав которой была включена группа Кевеса.
Всего к 20 августа австро-венгры развернули 35 пехотных и 11 кавалерийских дивизий численностью 750 тыс. человек; ожидалось прибытие еще примерно 250 тыс. человек{680}.
Главнокомандующим австро-венгерскими армиями был эрцгерцог Фридрих, а начальником штаба, фактически руководившим войсками, — генерал Конрад{681}.
Войска русского Северо-Западного фронта — командующий генерал Жилинский, начальник штаба генерал Орановский — в составе двух армий развертывались: 1-я армия (Неманская) на фронте Ковно, Олита (на Среднем Немане) и 2-я армия (Наревская) на фронте Августов, Остроленка (на Нареве). 1-я армия — командующий генерал Ренненкампф — имела 3,5 армейских корпуса (20, 3 и 4-й) и 5-ю стрелковую бригаду (6,5 пехотных и 5,5 кавалерийских дивизий); 2-я армия — командующий генерал Самсонов — 5,5 армейских корпусов: 2, б, 15, 23 (одна 15-я дивизия), 13 и 1-й (И пехотных и 3 кавалерийские дивизии). 2-й армейский корпус (две дивизии) 22 августа был передан 1-й армии. Всего Северо-Западный фронт имел 17,5 пехотных и 8,5 кавалерийских дивизий. [195]
Войска Юго-Западного фронта — командующий генерал Иванов, начальник штаба генерал Алексеев — в составе четырех армий развернулись на фронте свыше 400 км, от р. Висла до Западного Буга и до Днестра, по дуге Люблин, Холм, Ковель (Западная группа в составе 4-й и 5-й армий), Луцк, Дубно, Кременец (Ровенская группа — 3-я армия), Проскуров, Каменец-Подольский (Проскуровская группа — 8-я армия).
4-я армия генерала Зальца (замененного Эвертом) имела 3,5 корпуса: 14-й, 16-й армейские и гренадерский (6,5 пехотных и 3,5 кавалерийских дивизий); 5-я армия генерала Плеве — 4 армейских корпуса: 25, 19, 5 и 17-й (8 пехотных и 3 кавалерийские дивизии); 3-я армия генерала Рузского — 4 армейских корпуса: 21, И, 9 и 10-й (12 пехотных и 3 кавалерийские дивизии); 8-я армия генерала Брусилова — 3 армейских корпуса: 7, 8 и 12-й (8 пехотных и 3 кавалерийские дивизии){682}; ожидалось прибытие в 8-ю армию 24-го армейского корпуса (в ее составе он участвовал в начальных операциях).
Было решено также образовать Варшавскую группу (9-я армия), расположив ее в районе Варшавы и поставив перед ней задачу в случае благоприятных условий наступать через Познань к Берлину (позже 9-я армия была передана Юго-Западному фронту).
Таким образом, если сравнить силы на этом фронте Восточноевропейского театра (34,5 пехотных и 12,5 кавалерийских дивизий против 35 австро-венгерских, 2 германских пехотных и 11 кавалерийских дивизий), становится очевидным, что русский Юго-Западный фронт не обладал численным превосходством, необходимым для решительных наступательных действий. К началу операции русские сосредоточили не более 75% сил, установленных планом. Русское командование располагало сравнительно большими резервами, прибывающими из дальних областей, силы русских непрерывно возрастали. Вступление в войну на стороне Антанты Японии позволило русскому командованию перебросить ряд соединений с Дальнего Востока. Австрийцы с развертыванием также несколько запоздали (они перебросили 2-ю армию сначала на Сербский фронт, а затем оттуда в Галицию, что задержало развертывание на несколько дней).
Русские войска как Северо-Западного, так и Юго-Западного фронтов имели выгоды двойного охвата, могущего привести к окружению и разгрому противника, как это и было предусмотрено планом. Однако Юго-Западный фронт, исходя из неправильных сведений о линии развертывания австро-венгерских армий, нацелил удар по фронту их расположения, а не в обход флангов. [196]
Периодизация и начальный период войны
Первую мировую войну по характеру ее ведения можно подразделить на три периода.
Первый период: провал германской стратегии быстротечного поражения Франции и России; маневренный характер войны, образование сплошных фронтов и переход к длительной позиционной борьбе (кампании 1914 и 1915 гг.).
Второй период: провал стратегии Антанты разгрома германской коалиции согласованными ударами (кампании 1916 и 1917 гг.); взаимное обескровливание в позиционной войне; обострение внутренних противоречий в воюющих странах и революционный выход России из войны. Третий период: крушение германской стратегии достижения двух побед — над Антантой (кампания 1918 г.) и Советской республикой; преодоление позиционной обороны; общее наступление Антанты и военное поражение Германии{683}.
Что касается начального периода первой мировой войны{684}, то он, как принято считать, охватывал время со дня официального объявления войны и общей мобилизации до ввода в вооруженную борьбу главных сил, «с объявлением войны до начала исходных операций»{685}. В начальный период войны осуществлялись мобилизация, сосредоточение и развертывание главных сил, а также военные действия по прикрытию стратегического [197] развертывания войск на театрах военных действий, по захвату выгодного района для развертывания и проведения разведывательных операций на сравнительно небольшую глубину{686}. В начальный период первой мировой войны, как писал В. Меликов в своей работе «Стратегическое развертывание», каждый генеральный штаб, производя мобилизацию, сосредоточение и развертывание, стремился к достижению следующих условий: а) обеспечения безопасности — не дать себя преждевременно атаковать со стороны превосходящего противника; б) выигрыша во времени, т. е. внезапно атаковать не совсем сосредоточившегося и плохо развернувшегося противника; в) создания превосходства в силах, наиболее целесообразно сгруппировав их оперативно; г) занятия возможно более удобных районов для развертывания сил и средств{687}.
Упреждение в развертывании и нанесение внезапного удара по не совсем сосредоточившемуся и плохо развернувшемуся противнику (на избранном для наступления направлении) — стратегическая цель начального периода первой мировой войны, осуществления которой активно добивался германский генеральный штаб. Стратегическая цель начального периода связывалась с созданием наилучших условий для ведения вооруженной борьбы главными силами — первым стратегическим эшелоном{688}. [198]
Начало военных действий. Прикрытие стратегического развертывания войск
2 августа 1914 г. германская армия оккупировала герцогство Люксембургское, а 4 августа вторжением в Бельгию открыла военные действия на Западноевропейском театре войны{689}. Торжественно гарантированный германским правительством нейтралитет Бельгии и Люксембурга был вероломно нарушен. Вступая передовыми войсками в Бельгию сразу же после объявления войны (до завершения сосредоточения), немцы действовали в соответствии со своим планом стратегического развертывания, предусматривавшим обеспечение беспрепятственного прохождения армий правого крыла через Бельгию и Люксембург.
Для вступления в Бельгию, захвата сильной крепости Льеж{690}, прикрывавшей переправы через Маас, и ведения стратегической разведки был выделен сборный (из пехотных бригад разных корпусов) войсковой отряд. В состав отряда входил 2-й кавалерийский корпус (3 дивизии) генерала Марвица. Командование отрядом (25 тыс. штыков и 8 тыс. сабель) было возложено на командира 10-го корпуса 2-й армии генерала Эммиха. Этот отряд утром 4 августа перешел бельгийскую границу и вскоре завязал бои за крепость Льеж.
Крепость Льеж имела 12 фортов (и устаревший форт Шартрез), расположенных по обоим берегам Мааса, в 6–8 км от города и в 2–6 км один от другого (крепостной обвод Льежа достигал 50 км). На вооружении крепости находилось до 400 орудий, часть из которых размещалась во вращающихся броневых башнях. В не укрепленных в мирное время промежутках между фортами наскоро рылись окопы и возводились проволочные заграждения. Германское командование рассчитывало овладеть крепостью внезапным ударом, прорываясь в промежутках между фортами.
Общая атака межфортовых промежутков, начавшаяся в ночь на 6 августа, завершилась после упорных боев прорывом к незащищенному форту Шартрез, у восточной окраины города, и занятием утром 7 августа города, оставленного по приказу коменданта крепости. Но, проникнув в центр крепости, немцы не овладели ни одним из ее 12 фортов. Были захвачены также мосты через Маас, но они находились внутри фортового пояса и не могли быть использованы.
Командующий 2-й армией генерал Бюлов, осуществлявший общее руководство действиями по захвату Льежа, с целью быстрого овладения фортами выделил три корпуса — 7, 9 и 10-й — с тяжелой артиллерией под командованием командира [200] 7-го корпуса генерала Эйнема. К 12 августа корпуса подошли к крепости. Развернувшиеся с новой силой бои сопровождались разрушительными артиллерийскими ударами тяжелых мортир, в том числе 42-см. 15 и 16 августа бои закончились падением последних фортов крепости.
Борьба за крепость Льеж при более чем тройном превосходстве германских войск (бельгийцы имели около 30 тыс. человек), вопреки их планам, продолжалась 11 дней. Она явилась первым предвестником длительной и изнурительной войны. При овладении крепостью выявилась могучая сила тяжелой артиллерии, наносившей разрушения фортам. Если в первые дни (на первом этапе) германское командование стремилось овладеть крепостью, делая главную ставку на действия пехоты, поддерживаемой огнем артиллерии калибра не более 21 см, то на втором этапе борьбы за крепость атака фортов производилась после мощного обстрела их из 42-см мортир.
С падением льежской крепости путь для главных сил германской армии через Маас был открыт. Они двинулись в глубь Бельгии. Германское главное командование подчинило 1-ю армию и кавалерийский корпус Марвица командующему 2-й армией Бюлову. Объединенные 1-я и 2-я армии правого крыла получили задачу отрезать бельгийскую полевую армию от Антверпена — большой крепости на севере Бельгии и развивать наступление в направлении Брюссель, Намюр. Наступление германских корпусов обеспечивалось воздушной разведкой. [201]
Бельгийская полевая армия, развернутая на путях, ведущих к Брюсселю, после столкновения с передовыми германскими колоннами на р. Жет отошла на позиции за р. Диль, но, опасаясь нависавшей все время угрозы обхода левого фланга, 20 августа ушла в Антверпен, под защиту его фортов{691}. Большая часть территории Бельгии с ее столицей Брюсселем была захвачена противником. Перед германскими армиями лежала Северная Франция, где должна была решиться участь войны. Бельгийская крепость Намюр с девятью фортами, расположенная вверх по Маасу, обтекаемая с обеих сторон 2-й и 3-й германскими армиями, не могла сыграть какой-либо существенной роли. Постоянный гарнизон крепости и 4-я полевая дивизия (всего около 37 тыс. человек) обороняли крепость до 25 августа (5 дней). При атаке Намюра был использован опыт применения тяжелой артиллерии в борьбе за Льеж.
Внезапный удар по нейтральной Бельгии и активный способ действий германских армий позволили им захватить стратегическую инициативу. Принятый французским командованием наступательный план оказался несостоятельным. Началась сложная и опасная перегруппировка французских армий левого крыла на север.
Французское верховное командование, получив сведения о вторжении германских армий в Бельгию и, следовательно, об угрозе левому крылу французских войск, 6 августа направило в Бельгию 1-й кавалерийский корпус Сорде. Совершая марш-маневр между реками Урт и Маас, он не дал нужных сведений о противнике и отошел в район северо-восточнее Мобежа для прикрытия 5-й французской армии слева{692}. По мере выяснения складывавшейся обстановки французское верховное командование перегруппировывает войска, все более растягивая фронт на север. 5-я армия передвигается влево, а 4-я армия — из второй линии в первую. Перегруппировка левого крыла (директивы Жоффра от 8 и 14 августа) производилась исходя из пассивно выжидательного плана. Французские армии вступили в первое крупное сражение с германскими армиями в весьма невыгодных условиях.
Если на левом фланге стратегического фронта французы втягивались в действия осторожно и нерешительно, то на своем правом фланге войсками 1-й и 2-й армий они начали наступательные операции. 7–10 августа и 15–20 августа ими были проведены первое и второе наступления в Верхний Эльзас (Мюльгаузенская операция), закончившиеся взятием Мюльгаузена и нескольких других городов. 7–22 августа [202] французы вели наступательные действия по овладению проходами в Вогезах, а 14–20 августа наступали в Лотарингии, имея задачу силами 1-й армии выйти на линию Саарбург, Гезельбург, Оберштейген и 2-й армией атаковать противника в северном направлении на Дьез и Шато-Сален. Это наступление 1-й и 2-й армий (против 7-й и 6-й германских), осуществляемое по расходящимся направлениям, протекало медленно, с продвижением от 4 до 8 км в сутки при слабом сопротивлении противника. Но вскоре под ударами немцев французы вынуждены были отступить.
Наступательные операции французов в Верхнем Эльзасе, Вогезах и Лотарингии не привели к успеху. Вялость и медлительность их осуществления объясняется рядом причин, в том числе нерешительностью действий. Оказали большое влияние на ход операций успешные действия германских армий на северном крыле, где наносился главный удар и куда французское командование вынуждено было перебрасывать корпуса из 1-й и 2-й армий.
Если военные действия по прикрытию стратегического развертывания главных сил противников на Западноевропейском театре выражались (в зависимости от задач развертывания) в наступлении с ограниченными целями, то на Восточноевропейском театре — в форме разведывательных операций.
Для обеспечения сосредоточения и развертывания главных сил и для осуществления поисков{693} на территории Восточной Пруссии и Галиции{694} была использована конница. В Восточной Пруссии, например, поиски вели отряд под командованием Хан-Нахичеванского из четырех кавалерийских дивизий, отдельная кавалерийская бригада Орановского и кавалерийская дивизия генерала Ромейко-Гурко, усиленная стрелковой бригадой{695}. Противник — 8-я германская армия из Восточной Пруссии и австро-венгерские армии из Галиции — также вел разведывательные действия своими кавалерийскими дивизиями. Вела разведку и авиация.
В ходе поисков с целью определения сил и попыток проникновения в тот или иной район сосредоточения завязывались упорные бои. Первые боевые столкновения произошли вскоре после объявления войны. Так, в Восточной Пруссии 4–5 августа шли бои у Кибарты с германской кавалерией, поддержанной пехотой. [203]
Германские армии, проложив путь через бельгийский Маас к северо-восточной границе Франции, 21 августа завязали большое сражение на главном фронте, которое по плану германского генерального штаба должно было привести к молниеносному решению войны. На восточноевропейском фронте 18 августа русские армии начали большое Галицийское сражение, а на день раньше — сражение в Восточной Пруссии.
Так началась и широко развернулась первая мировая война. [204]