Содержание
«Военная Литература»
Военная мысль

Глава III.

Генеральный штаб австро-венгерской армии

Основание австро-венгерского генерального штаба. — Поражение 1866 года и его следствия для генерального штаба. — Обособленность генерального штаба с 1875 г. — "Организационные постановления 1900 года" и общие функции генерального штаба. — Бюрократические связи начальника генерального штаба. — Двойственное подчинение начальника генерального штаба. — Конрад о круге своей работы. — Конрад о тесной связи в работе начальника генерального штаба с министром иностранных дел. — Сущность работы начальника генерального штаба по стратегическому развертыванию. — Структура австро-венгерского генерального штаба и функции его подразделений. — Штатная численность австро-венгерского генерального штаба. — Взаимоотношения генерального штаба с армейскими инспекторами, военными министерствами и флотом. — Войсковой генеральный штаб. — Общая численность генерального штаба в 1905 и 1911 г.г. — Пополнение генерального штаба. — "Устойчивость" в должности начальника генерального штаба. — "Нормальный" день начальника генерального штаба. — "Тяжесть" работы начальника генерального штаба. — Тип австрийского офицера генерального штаба. — "Тесный круг" около начальника генерального штаба. — Энгельс о подборе состава штаба. — Характер работы германского генерального штаба. — Болтливость австрийских офицеров генерального штаба. — Превалирующее значение генерального штаба в подготовке к войне. — "Стратегия государства" и "сверхгенеральный штаб". — Плюсы и минусы в работе австрийского генерального штаба. — Ответственность и тяжесть службы генерального штаба.

В первых двух главах были обрисованы облики как самого государства, так и его поенной системы. Из них видно, с какими трениями приходилось работать государственной машине дуалистической Австро-Венгрии. С неменьшим скрипом вращались колеса и военной машины. Тот же дуализм, уснащенный бюрократизмом, усложнял военное управление армией и флотом, ставя препоны их развитию и совершенствованию в военном деле.

Излагая сущность устройства австро-венгерской армии, мы вскользь коснулись ее "мозга" — генерального штаба, теперь же ставим себе задачей углубиться в его исследование, так как это составляет основную цель нашего труда.

Австрийские историки возникновение генерального штаба относят к началу ХVIII столетия, когда крупным военным полководцем Евгением Савойским был учрежден "генерал-квартирмейстерский штаб" в качестве органа, руководившего военными операциями.

Собственно генеральный штаб составляли: генералитет, свита императора и генерал-квартирмейстерский штаб, вместе взятые.

Дальнейшее развитие генерал — квартирмейстерского штаба привело к введению штабных должностей в войсках, к образованию кадетского корпуса в Винер-Нейштадте (1869 г.), переименованного впоследствии в Военную академию. До 70 годов XIX столетия генеральный штаб был невелик по своему составу, образуя 5 отделение военного министерства.

Поражения 1866 года вызвали критику устройства и деятельности генерального штаба, который был признан одним из виновников пережитых государством военных неудач. Критика была направлена главным образом не против существования генерального штаба, как необходимого органа управления армией, а лишь против пополнения его на особых основаниях и быстрого продвижения по службе. Как противовес кастовому составу генерального штаба, выдвигалось предложение о комплектовании его из состава строевых офицеров, а затем продвижение состоящих в генеральном штабе по службе наравне со своими строевыми сверстниками. "Основными постановлениями" 1871 года вопросы эти были решены в пользу строя. Однако, в 1875 году генеральный штаб снова был выделен, кик особый орган, при чем ему до некоторой степени была придана независимость от военного министерства.

Дальнейшими законоположениями обособленность генерального штаба все более и более упрочивалась. С 1900 года генеральный штаб распространял свое влияние не только на общеимперскую армию и флот, как это было до сих пор, но и на оба ландвера.

В общем, к началу XX столетия австро-венгерский генеральный штаб получил определенный и устойчивый облик, близко подходя к германскому генеральному штабу, но имея и свои особенные черты.

Общие функции генерального штаба, как мозга армии, очерчены в "Организационных постановлениях" 1900 года, которые в этой части гласили нижеследующее:

"Во главе генерального штаба состоит генерал, которому присваивается наименование начальника генеральною штаба всех вооруженных сил" и который подчинен непосредственно императору".

"Начальник генерального штаба является в то же время вспомогательным органом общеимперского военного министра; как таковой направляет к нему свои предложения; однако, имеет право по вопросам, составляющим круг ведения генерального штаба, через военного министры входить с докладом к императору и делать свои предложения".

"На нем лежат все оперативные работы и подготовительные работы на случай войны; он обязан, в виду этого, принимать участие во всех военно-политических вопросах, по составлению расписания войск, мобилизации, крепостной обороны, железнодорожных и других средств сообщения, а также во всех вопросах, касающихся боевой готовности армии. особенно же во всех вопросах организационных, вооружения и снаряжения, во всех вопросах высшего военного законодательства и инструктирования и, наконец, в подготовке больших маневров".

Таким образом, из оглашенного текстуально положения прежде всего мы должны отметить, что на начальнике генерального штаба лежали обязанности: 1) в вопросах военно-политических и 2) в вопросах чисто военных.

Участие его в решении вопросов военно-политических ставило генеральный штаб в непосредственное соприкосновение с общеимперским министром иностранных дел. а по вопросам внутренней политики с министрами-председателями обеих половин монархии.

Что касается обязанностей в круге ведения чисто военных дел, то здесь начальник генерального штаба имел общение с общеимперским военным министром, с двумя военными министрами ландверов и, наконец, с министром финансов по делам Боснии и Герцеговины. Кроме того, в виду номинальной зависимости флота от общеимперского военного министра, генеральному штабу приходилось по морским вопросам иметь суждения непосредственно с начальником 5 отдела (морского) военного министерства и командующим морскими силами.

Не будем пока вдаваться в детали всех этих сложных бюрократических связей начальника генерального штаба — это сделаем ниже.

Итак, первый абзац положения о "начальнике генерального штаба всех вооруженных сил" говорит о непосредственном его подчинении высшей власти в империи. Такое подчинение придавало "мозгу армии" именно то значение, которое отвечало бы правильному функционированию этого вещества в черепной коробке военной системы. Иными словами, от высшей власти в государстве генеральный штаб должен был получать как руководящие указания для своей работы, так и сам, в порядке инициативном, входит к ней с докладами и предложениями, обеспечивающими готовность государства к войне. При таком понимании "непосредственного" подчинения высшей власти в монархии, генеральный штаб становился в положение государственного органа 1 класса, выходя из недр военного министерства, т.е. превращался бы в "сверхгенеральный штаб" — так модный ныне на западе Европы, да и находящий у нас немало сторонников. Мы пока не будем вдаваться в разбор правильности этой теории, ибо к ней еще не раз вернемся, тем более, что превращение генерального штаба в такой орган было не в традиции как Габсбургов, так и самой армии Валленштейна, а тем более венгерской половины государства.

Второй абзац положения сразу же "ставил" генеральный штаб на то место, какое, по понятиям австро-венгерской монархии в целом ему приличествовало. Генеральный штаб одновременно с "непосредственным" подчинением императору оказывался и "вспомогательным органом" общеимперского военного министра, делая через него свои предложения, доклады и т. д. Если к этому прибавить, 410 начальник генерального штаба не являлся ответственным ни перед делегациями, ни перед обоими парламентами, перед которыми защитниками военных интересов выступали все три военных министра по принадлежности, и если учесть, что по делам ландверов, босно-герцеговинским и военного флота генеральный штаб тоже в сущности являлся "вспомогательным органом", так как все эти вопросы не входили в компетенцию общеимперского военного министра, то положение подручного всех вышеуказанных лиц, в какое ставился генеральный штаб, будет обрисовано с достаточной полнотой.

Из "непосредственно" подчиненного высшей власти государства начальник генерального штаба превращался в "подручного" нескольких учреждений, правда, хотя и с широким кругом обязанностей, но и с правом для "хозяев" критики и отклонения предложений, поступающих к ним от генерального штаба.

Можно заранее сказать, что такое двойственное положение генерального штаба сулило ряд конфликтов, каковые в действительности и существовали и с которыми ознакомим при рассмотрении работы генерального штаба.

Начальник генерального штаба Конрад иначе и не рассматривает свою деятельность в мирное время, как "непрерывный бой", который ему пришлось вести несколько лет, то обороняясь, то наступая против всего чиновничьего аппарата, в коем не было недостатка в дуалистическом государстве на берегах Дуная. Победы, но и горькие поражения выпадали на долю этого высшего представителя генерального штаба армии Валленштейна. В минуты откровения Франц-Иосиф чистосердечно заявил своему, на бумаге "непосредственно" подчиненному, начальнику генерального штаба "всех вооруженных сил", сколько интриг велось против него со всех сторон. Немудрено. Интриги следовали не только от "всех вооруженных сил" империи, которых было, по меньшей мере, пять, но и со стороны гражданского чиновничьего фронта, коему не было числа.

Выше нами в абзаце третьем положения о начальнике генерального штаба был очерчен круг деятельности генерального штаба, как он устанавливался законом. Для того, чтобы яснее обрисовать затем самое построение центрального аппарата генерального штаба в австро-венгерской армии, мы позволим себе привести личные взгляды самого начальника генерального штаба на круг его работы. Конрад их определяет так:

"наиважнейшими работами генерального штаба и ответственейшей обязанностью начальника генерального штаба в мирное время являются так называемые конкретные военно-подготовительные работы".

"Собственно говоря, вся в совокупности мирная работа всех вооруженных сил должна быть подготовительной работой к войне и ничем иным быть не может. Но все же она разделяется на общую подготовительную деятельность, т.е. ту, которая не имеет в виду исключительно определенную войну на том или ином фронте, а ставит своей целью общее развитие всего военного организма, и на конкретную, которая направлена к подготовке совершенно определенной войны; эта последняя деятельность и составляет конкретные военно-подготовительные работы".

"Главной задачей общей подготовки к войне является создание боеспособной, хорошо снабженной, по возможности многочисленной и отличной армии в то время, как конкретная подготовка должна твердо определить, какие силы армии — все или частично — вводятся в дело на определенном фронте, чем и предопределяются те работы, которые должны быть для этого проделаны. Последние должны идти возможно дальше, чтобы достигнуть автоматической работы после отдачи краткого телеграфного приказа о мобилизации".

"Общая подготовка распространяется на увеличение боевых сил, на обмундирование их, снабжение и вооружение, на организацию вообще, на воспитание и подготовку, дух и дисциплину, подготовку отличных офицеров и унтер-офицеров, на развитие техники, всевозможного рода военных средств, в особенности ручного оружия, орудий и снарядов, санитарных средств, обоза, продовольственных и других запасов, конского запаса, укомплектование людьми, лошадьми и снабжение различного рода запасами, на юридическое обслуживание армии, на общие мобилизационные подготовительные мероприятия и прочее". Конкретные военно-подготовительные работы главным образом состоят в том, что для каждой возможной войны твердо устанавливается какие силы необходимы, как они специально должны быть снабжены, где и как собраны (Anfmarsch)".

Таким образом, по принятой у нас терминологии, общая военная подготовка должна составлять военную часть плана в целом, а конкретны" военно-подготовительные работы соответствуют нашему понятию о стратегическом развертывании. Это последнее, по мнению Конрада, составляет наиважнейшую и наиответственнейшую часть работы генерального штаба, влияние которого, однако, должно быть распространено и на общую военную подготовку, т.е., иными словами, на всю военную часть плана войны.

Но если конкретные военно-подготовительные работы должны вестись непосредственно генеральным штабом, то в работе по плану войны в большей его части исполнителями обязаны были быть прочие органы военного управления, а генеральный штаб оказывался для них лишь "мозговым" центром, дающим импульс для жизни и работы этих органов.

Учитывая внешнее и внутреннее положение государства и его экономическое развитие, Конрад приходил к убеждению, что Австро-Венгрия не могла быть готова к войне на все случаи, а поэтому, по его словам, "ни в одном государстве взаимная связь между общими, в особенности же конкретными приготовлениями к войне, и внешней и внутренней политикой, не была так ощутительна, как в Австро-Венгрии".

"Начальник генерального штаба и министр иностранных дел, — продолжает Конрад, — должны были поддерживать тесный контакт в работе. Министр иностранных дел должен был ориентироваться начальником генерального штаба о размерах военных сил, в соответствии с чем и вести внешнюю политику, и совместно с начальником генерального штаба 110 временам ясно устанавливать, для каких определенных фронтов должны быть произведены конкретные военно-подготовительные работы".

"Министр иностранных дел должен принять за правило не вести политику и тех направлениях, которые могли бы сулить вооруженное столкновение с более могущественным государством или союзом государств. Он должен понять, что военная подготовка связана с длительным сроком и не может быстро меняться. Это требовало от политика дальновидности, ясных и определенно поставленных целей, и подлинный государственный деятель должен был следовать этому. Обстоятельства могли сложиться так, вследствие положения монархии, что образовывался новый фронт в то время, когда стратегическое развертывание фактически уже начало осуществляться на других фронтах, или уже открыты военные действия, и эти случаи должны быть также предусмотрены конкретной подготовкой".

Работы по стратегическому развертыванию заключались в следующем: "коль скоро возникала необходимость разработать тот или иной определенный фронт, начальником генерального штаба лично отдавалась директива с указанием числа назначенных на фронт сил, их боевого расписания (Orde de bataille), района их сосредоточения (Aufmarschen), способа этого сосредоточения и мер, необходимых для прикрытия сосредоточения (А1агш), назначения личного состава (Hoheren Personalien), наконец, всех специальных особых мероприятий, в особенности тех, кои вызывались снабжением. В дальнейшем эти директивные указания прорабатывались в деталях".

На этом мы остановим наш поиск в детализацию работы генерального штаба и обратимся к рассмотрению структуры его центрального органа.

При начальнике генерального штаба состояли: его заместитель, штаб-офицер генерального штаба для поручений и личный адъютант. Эти лица составляли тесный кружок около начальника генерального штаба и вместе с начальником оперативного бюро были наиболее осведомлены о всех думах, предположениях, радостях и печалях своего начальника. Последний всей делился с ними, и штаб-офицер генерального штаба обязан был конспективно записывать все те разговоры и устные доклады, которые вел начальник штаба, хотя бы и в отсутствие его. Нам неизвестно, обладал ли сей порученец тайнами стенографии, но безусловно в архиве начальника генерального штаба накапливалось много документов, которые ныне своим количеством пугают кое-кого из рецензентов. Может быть, такой способ фиксирования своих деяний и бюрократичен, и рассчитан на собирание материалов на всякий случай, но что он имеет за собой известное положительное основание, — этого также отрицать нельзя. Рекомендуется же записывать распоряжения, отдаваемые по телефону, почему же не фиксировать важный служебный разговор? Может быть, техника придет на помощь будущим деятелям не только военным, но и всяким иным, предоставив в их распоряжение аппараты, записывающие всякие пере говоры автоматически; пока наши требуют специальных для этого манипуляций. Начальнику генерального штаба подчинялись: а) Управление генерального штаба. б) Военно-географический институт. в) Военный архив. г) Военная академия. д) Железнодорожный и телеграфный полк.

Управление генерального штаба состояло из следующих бюро:

1. Административное, ведающее личным составом всего генерального штаба и хозяйственными делами управления с общей для него журнальной частью.

2. Оперативное выдало всей оперативной работой по плану войны. составляя различные подсчеты по директивам начальника генерального штаба совместно с разведывательным бюро и бюро военных сообщении о вероятных вариантах сосредоточения противника, ведя работы по составлению боевого расписания, инструкций по прикрытию сосредоточения и, наконец, по важнейшей части плана войны — стратегическому развертыванию. На обязанности этого же бюро лежала разработка всех вопросов по инженерной обороне государства, для чего состав его был усилен специалистами (артиллеристами и инженерами), которые прорабатывали специальные артиллерийские и инженерные вопросы, прежде всего проекты атаки долговременных укреплений противника, разведка которых велась ими же совместно с разведывательным бюро. Вопросы организации также были одной из функций оперативного бюро, равно как разработка уставов и инструкций по тактическим и оперативным вопросам и составление проектов больших маневров входили в круг ведения этого бюро.

Кроме того, вся переписка с министерством иностранных дел велась начальником генерального штаба через оперативное бюро.

Очерченный круг ведения оперативного бюро с достаточной ясностью показывает всю ответственность и в то же время его полноту. Оно выполняло важнейшую часть работы по плану войны и, в соответствии с этим, намечало основания для организации войск и их боевой подготовки, ибо нельзя, конечно, ни на минуту представить себе обратного порядка, когда бы организационные вопросы и подготовка войск находились в зависимости от каких-либо иных данных, а не от плана войны, сочетаемого, конечно, с той ступенью экономического развития, на которой находилась страна.

3. Отчетное бюро ведало полевыми поездками, военной игрой, различными испытаниями и командировками офицеров генерального штаба со специальными заданиями.

4. Военно-географическое бюро имело своей задачей составление военно-географических описаний Австро-Венгрии и сопредельных с нею стран.

5. Разведывательное бюро вело разведку иностранных армий, оказывая содействие оперативному бюро в его работах по плану войны, а также имея общее наблюдение за борьбой с разведкой противника в своей стране.

6. В задачи бюро железнодорожных сообщений входила подготовка железных дорог к работе по плану войны, включая сюда и водные перевозки. Участвуя совместно с оперативным и разведывательным бюро в разработке возможных вариантов перевозок противника, следя за состоянием и развитием его сети, железнодорожное бюро при работах по собственному плану рассматривало план строительства железных дорог, давало по нему заключения, входило со своими проектами улучшения сети, учитывая оборону государства, ведало подготовкой дорог к мобилизации, имея на них свой аппарат в лице линейных комендантов, заведующих воинскими перевозками в корпусных районах и управления морскими перевозками в Триесте.

7. Телеграфное бюро ведало службой связи.

8. Этапное бюро, возникшее уже при Конраде, совместно с оперативным бюро разрабатывало все вопросы по плану войны, связанные с подготовкой этапного района, организацией подвоза, организацией управления занятыми у противника областями и использованием их в видах снабжения.

В этих восьми бюро, составляющих управление генерального штаба, концентрировалась вся работа по плану войны в своей идейной, основной части. Что же касается деталей работы, то таковые проводились в иных многочисленных органах военного министерства и министерствах обоих ландверов. Результаты детальной проработки включались в общую работу генерального штаба, дополняя и отливая в одно монолитное творение план войны.
Таблица № 15
Года Генералы Штаб-офицеры Обер-офицеры Причисленных Прикомандированных Чиновников Служителей Всего
1905** 2 17 32 1 28 2 8 90
1911** 2 26 36 3 50 6* 126
* 3 офицера инженерного штаба, без служителей число которых неизвестно
** Неучтены еще письмоводители

Как уже было отмечено выше, кроме управления генерального штаба, начальнику его были подчинены:

1) Военно-географический институт, выполнявший задания по составлению и обеспечению армии нужными картами. Институт разделялся на пять отделении: геодезическое, съемочное, картографическое, техническое и административное. Во главе института находился генерал генерального штаба.

2) Военный архив ведал обработкой и хранением военно-исторического материала и разделялся на 4 отдела: военно-исторический, рукописей, картографический и библиотеку.

3) Военная академия имела задачей подготовку офицеров для дальнейшей службы в генеральном штабе.

4) Железнодорожный и телеграфный полк, являясь строевой частью и служа кадром для развертывания железнодорожных войск и войск связи, был подчинен начальнику генерального штаба, как строевому командиру.

Считаем необходимым привести штатную численность Большого генерального штаба миллионной армии, дабы иметь ясное представление о "мозге" армии. В этом отношении безусловно необходимо, с одной стороны, не загружать штат ненужным балластом, а с другой, и не сделать "мозг" мало работоспособным, урезав его отдельные центры в количестве сотрудников.

Исследуя для этого "Описание вооруженных сил Австро-Венгрии", издания 190С года и 1912 года русского генерального штаба, мы устанавливаем, что управление генерального штаба, без непосредственно подчиненных начальнику штаба военно-географического института, военного архива, Военной академии и жел. дор. и телеграфного полка, насчитывало, как указано выше — в таблице 15.

Таким образом, за 6 лет штат увеличился на 36 человек, т.е., иными словами, более, чем на 33%. Такое увеличение штата вполне понятно 1) в связи с увеличением численности армии, 2) с развитием военной техники и 3) с усложнившимися условиями подготовки к войне. Как видно, штат в 126 человек можно считать не преувеличенным. Обращает на себя внимание большое число прикомандированных, но это o6ъяcняетcя именно желанием дать опыт в работе, а равно и испытать готовившихся к переводу в генеральный штаб окончивших Военную академию.

В указанный штат еще не причислены военные агенты (атташе) в иностранных государствах, коих, по данным 1911 года, числилось 11 штаб-офицеров и 2 обер-офицера и которых по роду их службы собственно говоря, следует считать в составе управления генерального штаба.

Что касается прочих, подчиненных начальнику генерального штаба учреждений, то штаты их, по данным 1911 года, были таковы:

Военно-географический, институт числил в своем составе: 1 генерала 18 штаб, 116 обер-офицеров и 156 чиновников, из которых генерального штаба был только начальник института.

Военный архив: 1 генерала (нач. архива), 1 штаб, 2 обер-офицеров генерального штаба (в составе военно-исторического отделения) и 27 штаб- и обер-офицеров.

Военная академия в своем штате имела генерального штаба 15 человек остальной состав был не генерального штаба.

Как уже отмечалось выше, работы по плану войны не замыкались в одном управлении генерального штаба, а распределялись между многочисленными органами военного управления, с которыми генеральный штаб имел общение. К таковым органам относятся:

1) Армейские инспектора, будущие командующие армиями, которые по заданиям начальника генерального штаба прорабатывали конкретную задачу в пределах их армейских рамок из плана войны на том или ином фронте. Подчиненные высшей военной власти, армейские инспектора лишь в порядке проработки указанных заданий поддерживали контакт с начальником генерального штаба, будучи в остальном совершенно самостоятельными от него.

Здесь мы пока намечаем общую картину работы генерального штаба, а о подробностях поговорим ниже.

2) Военное министерство. Как известно из положения, генеральный штаб являлся вспомогательным органом общеимперского военного министра. Нами уже обращалось внимание на эту двойственность в положении, которая, конечно, отражалась и на работе. Начальник генерального штаба со своим аппаратом обязан был влиять на все стороны подготовки к войне, и поэтому, беря на себя принципиальную часть возникающих вопросов в общей подготовке к войне, он возбуждал перед военным министерством ряд вопросов, требуя справок, проработки тех или иных предложений и ответов по ним. Не всегда военное министерство шло навстречу своему "вспомогательному" органу, а личные недоразумения между военным министром и начальником генерального штаба сейчас же находили отклик и во взаимоотношениях подчиненных органов. Конрад не раз высказывает сожаление в своих мемуарах и даже приводит разговор с начальниками отделов военного министерства, темой которого служила та критика предложений генерального штаба, которая не раз велась в стенах отделений военного министерства.

Ближе всего генеральному штабу приходилось работать с теми отделениями военного министерства, которые ведали вопросами организации, мобилизации и тактической подготовки армии. В виду важности работы этих отделении, во главе их стояли также офицеры генерального штаба.

Здесь мы должны отметить разделение работы по организационным и мобилизационным вопросам между двумя органами управления, ибо не во всех армиях это было так, да и ныне вопрос еще не считается решенным.

Не раз уже указывалось, что в этих вопросах только принципиальная часть входила в круг работы генерального штаба, самая же техника работы, детализация, принадлежала военному министерству. Как организация армии, так и ее мобилизация, кроме идейной ее стороны, требуют большой мелочной работы, которая не должна загружать "мозг армии". Нам кажется, не нужно особых доказательств того, что требование от мозга переваривать мелочную работу ведет лишь к его переутомлению, а может быть, даже и к параличу. В частности, в организационных вопросах разработка штатов, вопросы казарменного размещения и другие мелкие вопросы не требуют для проработки особо квалифицированных работников и могут исполняться лицами без высшей специальной подготовки, даже чиновниками, как это было проведено в германском военном министерстве. То же можно сказать и о войсковой мобилизации, требующей точной работы по раз установленным образцам. А. Свечин в своей "Истории военного искусства", обсуждая этот вопрос, справедливо пишет: "Среди различных "специальностей" генерального штаба появилась новая — мобилизационная. Необходимо, однако, помнить, что эта крайне важная административная работа далеко еще не объемлет военного искусства в целом. В малограмотной русской армии 1812 года были в большом почете люди, умеющие ситуировать, и Клаузевиц поражался, как русские могли назначить на ответственный пост генерал-квартирмейстера главнокомандующего полковника Мухина, выделявшегося из Других офицеров, как лучший ситуатор. У французов после 1870 года мобилизационным вопросам было придано такое значение, что получилось засилье мобилизаторов в генеральном штабе. Переводчик Клаузевица на французский язык задавал вопрос, — не является ли в начале XX века мобилизация такой же угрозой военному искусству, какой была ситуация в начале XIX века, и не будет ли такой же ошибкой противопоставление Шлиффену мобилизатора, какой было противопоставление Наполеону ситуатора.

К сожалению, вопрос этот не разрешен в первой четверти XX века, и нам приходилось сталкиваться в своей деятельности с обоими противопоставлениями. В этом отношении генеральные штабы перед мировой войной придерживались двух точек зрения: германский, а за ним и австро-венгерский генеральные штабы оставляли за собой лишь общее руководство мобилизацией, передавая всю детальную работу в военное министерство; наоборот, французский и русский сосредоточивали все мобилизационные вопросы в руках генерального штаба — оба с целью поднять мобилизацию. "Обожжешься на молоке, станешь дуть и на воду" — к таким выводам пришло французское командование, передав хромавшую после 1870 года на все четыре ноги мобилизацию в руки генерального штаба. Ну, а русским, конечно, нельзя было отставать от своих "хозяев".

По справедливости, мы должны отметить, что мобилизация не попала в германский генеральный штаб во многом оттого, что во главе военного министерства стоял Роон, подготовивший успешную мобилизацию 1866 и 1870 годов, и трудно было бы вырвать из рук военного министра, доказавшего победами на полях сражений результаты своей работы, начальнику генерального штаба мобилизацию в целом. К чести Мольтке, а затем и его последователей, нужно отнести, что они и не делали попыток к этому, а разумно оставили мобилизацию в недрах военного министерства. За германским генеральным штабом последовал и генеральный штаб Австро-Венгрии — поражения 1866 г. не заставили его свернуть на ложную дорогу, что случилось с французами и от чего они не отказались и до сих пор.

3) Министерства народной обороны обоих ландверов также имели общение с генеральным штабом по вопросам организации, мобилизации и расквартирования ландверных войск.

4) Военный морской флот, как выше уже было отмечено, был де-факто самостоятелен, хотя и входил в состав общеимперского военного министерства. В виду этого, наименование начальника генерального штаба, как такового, для "всех вооруженных сил" ограничивалось малым соприкосновением с деятельностью военного флота. Конрад в своих воспоминаниях отмечает, что контакт с флотом был только в разрешении вопросов береговой обороны, так как они проходили по бюджету для сухопутной армии и осуществлялись при содействии береговой артиллерии, входившей в состав армии. Кроме того, связь с флотом поддерживалась в разработке совместных маневров сухопутных войск и морских сил.

Наоборот, как увидим ниже, генеральному штабу приходилось оказываться в оппозиции развитию военного флота в ущерб интересам армии. 5) Наконец, в виду того, что война по природе своей есть акт общественных отношений, то непрерывная связь генерального штаба в своей деятельности с министром иностранных дел понятна без дальнейших пояснений, а затем и необходимость тщательной ориентировки в вопросах внутренней политики и экономической жизни страны. До сих пор говорилось лишь о деятельности управления генерального Штаба по плану войны и не было ничего сказано о войсковом генеральном штабе. Выше было отмечено, что: 1) генеральный штаб являлся особым корпусом и 2) что наряду с генеральным штабом в Вене существовал еще войсковой генеральный штаб, т.е. офицеры генерального штаба, находящиеся при войсках: в штабах корпусов, дивизий, бригад и других войсковых и местных военных учреждениях.

Войсковой генеральный штаб зародился уже при эрцгерцоге Карле и в дальнейшем был учрежден не только в общеимперской армии, но и в обоих ландверах. Б наши задачи не входит подробно останавливаться на функциях и работе войскового генерального штаба, поэтому мы ограничимся здесь лишь общим подсчетом всего корпуса генерального штаба, Таковой насчитывал (таблица 16):
Таблица № 16
Годы Генералов Штаб- офицеров Обер-офицеров Причисленных Прикомандированных Всего
1905 5 186 213 217 32 653
1911 6 170 116 155 32-? 529

Таким образом, генеральный штаб за шестилетие, если принять, что число прикомандированных не увеличилось, подвергся сокращению.

Пополнение генерального штаба производилось: 1) путем выпуска из Военной академии и 2) из особых корпусных школ.

Мы не будем здесь подробно касаться как руководства начальником генерального штаба военно-учебными заведениями, пополняющими генеральный штаб, так и прохождением службы в генеральном штабе, ибо это сделаем в соответствующих главах.

Выше уже приводилось мнение Конрада, что его деятельность представляла собою не что иное, как непрерывный бой, так как слишком тяжела была обстановка для деятеля, который в основание своей работы клал прежде всего движение вперед. Наше дальнейшее повествование о деятельности австрийского генерального штаба покажет, насколько зачинщиком в ежедневных стычках бывал сам генеральный штаб, а также в какой мере ему приходилось вынужденно принимать эти бои.

Несмотря на такое направление работы, однако, положение начальника австрийского генерального штаба было довольно устойчиво и со времени учреждения этой должности ее занимали лишь два лица; предшественник Конрада — Бек, занимал должность начальника генерального штаба в течение 25 лет.

Трудно сказать, что содействовало, развитию такой редкой "сменяемости" начальников генеральных штабов: с одной стороны, в этом можно видеть личное влияние Франца-Иосифа, человека консервативного в своих взглядах, привычках и в отношениях к людям, с другой стороны, может 6ыть, подражание своим союзникам-немцам играло известную роль. Во всяком случае, следует отметить эту несменяемость, как положительный фактор в работе генерального штаба. Австрийские начальники штабов куда были счастливее, чем их русские или даже французские коллеги, которые засиживались на своих местах столько времени, что, не успев ознакомиться с делом, быстро уходили в "абшид" (отставку),говоря языком петровской эпохи. Что пользы от такой чехарды было мало, это, конечно, лучше нас известно читающему эти строки.

Очерченный круг деятельности начальника генерального штаба был настолько обширен, что требовал от него напряженной работы не только в кабинете, но и в поле, что видно будет из нашего дальнейшего повествования. Здесь мы остановим внимание на мелочи: как протекал нормальный день начальника австрийского генерального штаба. В своих воспоминаниях Конрад так его обрисовывает: "Утром (утро за границей вообще считается с 7-8 часов утра; Б. Ш.) я проезжал свою лошадь, затем отправлялся в штаб. До 11 часов утра был прием посетителей и должностных лиц других учреждений и ведомств, являвшихся по служебным делам. После 11 часов начинались исключительно доклады начальников бюро генерального штаба. Из них последним с докладом являлся начальник оперативного бюро, так как вопросы круга его ведения требовали очень продолжительного времени для разрешения".

Мы не знаем, когда заканчивал свой день Конрад, но, судя по его деятельности вообще, таковой кончался очень поздно. К такому нормальному распределению времени нужно добавить доклады начальника генерального штаба Францу-Иосифу, которые происходили не реже 2 раз в месяц, а в напряженное время бывали чуть не ежедневно, не считаясь, конечно, со временем. Такие же доклады наследнику Францу-Фердинанду. Личное общение с министром иностранных дел также было очень частым, порой на дню не один раз. Различные командировки на полевые поездки, маневры, личные рекогносцировки, поездки на стрельбища, где испытывались новые орудия, и т.д., и т.д.

День был заполнен с избытком, его не хватало даже для серьезной проработки некоторых вопросов. Краусс в своей книге "Причины наших поражений" приводит свой разговор с Конрадом относительно удаления большего внимания работам по этапной службе и подготовке к ней офицеров генерального штаба. На предложение Краусса ввести военные игры специально с разработкой вопросов тыла, что составляло, по мнению Краусса, обязанность генерального штаба, начальник его отвечал: "Дли этого у меня нет времени". На указание Краусса, что Конрад, как начальник генерального штаба, должен на это найти время, Конрад снова повторил: "У меня нет времени". На такую важную отрасль службы генерального штаба в современной войне у Конрада не было времени.

Не будем отрицать того, что бюрократический режим, прочно свивший себе гнездо в Австро-Венгрии, отнимал много полезного времени, а также не оставались без последствий направленные со всех сторон интриги, которые приходилось парировать, запасаясь всевозможными документами.

Одним словом, перед нами старая и хорошо известная по любым воспоминаниям былого высокочиновного человека картина условий работы не в одной только Австро-Венгрии, но и в иных буржуазных странах. Известная часть сил и времени затрачивалась не только непроизводительно, но и во вред делу, внося неровность в отношения с окружающими, нервозность в работу, создавая излишнее трение в и без того скрипевшей машине военного управления габсбургской монархии.

Как расценивал тяжесть своей службы начальник генерального штаба, послушаем лучше всего самого Конрада. Уволенный от должности начальника генерального штаба в декабре 1911 года после пяти лет пребывания в ней за разногласия с министром иностранных дел Эренталем и назначенный армейским инспектором, Конрад рассказывает: "Я был рад, что, оставляя так мало привлекательную должность начальника генерального штаба, снова мог вернуться к войскам. Конечно, я не буду скрывать, что был рад и личной свободе. Отныне я мог распределять свою служебную деятельность по своему желанию, мог производить по своему выбору служебные поездки, был в состоянии, не считаясь со временем, проезжать своего коня, мог также посвящать время матери, детям, друзьям и знакомым". "Это была передышка после пяти лет!" восклицает начальник австрийского генерального штаба.

Ровно через год назначенный вновь на должность начальника генерального штаба, Конрад, учитывая то тяжелое положение, в каком оказывалась Австро-Венгрия, не обрадовался своему назначению. Получив приказ об этом, Конрад открывает нам, что "Опять судьба своей тяжестью вторгнулась в мою жизнь!". "Неохотно я расстался с моим постоянным кругом деятельности", заканчивает Конрад, описывая свой перевод на новую, вернее, старую должность по генеральному штабу.

Может быть, иные скажут, что это не что иное, как проявление малодушия со стороны Конрада, но после знакомства с этой личностью, что мы считаем обязанными сделать в следующей главе, едва ли можно обвинить этого человека в слабости духа. Высказанное Конрадом мы считаем именно честно данной им оценкой должности начальника генерального штаба в монархии Габсбургов, которая для твердого, самостоятельного во взглядах, инициативного человека отнюдь не была усеяна розами.

Да и не у одного только начальника австрийского генерального штаба была такая дорога, полная труда и работы. Мы боимся расширить рамки нашей книги и увлечься описанием работы начальников штабов других государств, но, думаем, позволено будет указать хотя бы на Германию, где начальник генерального штаба, более, чем где-либо, забронированный от всяких интриг, — и тот, как Шлиффен, сидевший с 6 ч. утра на коне, непрерывно работавший затем в течение всего дня, после лишь 2 часов

ночи гасил лампу, отходя в область Морфея. Даже такой жизнерадостный л женолюбивый начальник генерального штаба, как известный всем Сухомлинов, и тот говорит в своих воспоминаниях о тяжелой работе в должности начальника генерального штаба. Правда, на славянские и романские натуры эта сизифова работа все же меньше оказывала влияния, вследствие их большей легкости в отношении к делу, но за то бывала и чревата последствиями.

Может быть, нам не следовало предупреждать событий и говорить так подобно о "нормальной" работе начальника генерального штаба, а изложить это, как вывод из всего написанного ниже, так как преждевременно можно напугать читателя, примером чего может служить В. Новицкий, усомнившийся в полезности труда из-за одного лишь четвертого тома воспоминаний Конрада. Не претендуем, если убоявшийся вместе с нами окунуться в детали работы начальника генерального штаба, закроет эту книгу. Но тот, кто хочет ознакомиться с ней или даже мечтает быть в будущем начальником генерального штаба, а мечтать, конечно, никому не возбраняется, должен знать заранее о том тернистом пути, который начертан для этой должности. Если судьба сулит ему вступить на эту дорогу, то пусть он не обольщает себя житейскими радостями, а с сознанием громаднейшей ответственности взвалит на свои плечи тяжелую ношу.

Теперь бросим беглый взгляд на работу Большого генерального штаба в Вене. К сожалению, свидетели, показания коих в этом мы могли использовать, кроме повествований самого Конрада, немногочисленны и кратки в своих выводах. Мы опираемся на свидетельство не раз упоминавшегося нами Краусса и германских представителей при ставке австро-венгерской армии Крамона (его книга — "Наш австро-венгерский союзник") и Фрейтага фон Лорингофена (его труд — "Обстоятельства и люди, как они мне казались").

Не вдаваясь в детальную характеристику вообще австро-венгерского генерального штаба, мы все же должны отметить его основные черты. Выше был дан облик офицера былой армии Валленштейна на рубеже XX века, который был также свойственен, конечно, и представителям ее генерального штаба. Последние были теми же "носителями" идеи габсбургской монархии, теми же офицерами армии Валленштейна, интересы которых главным образом были сосредоточены внутри этой армии.

Карьеризм, свойственный вообще командному составу австрийской армии, при наличии особого кастового сознания принадлежности к генеральному штабу, создавал в последнем ярко выраженный тип, зараженный в избытке чванством. Представители генерального штаба армии Дунайской империи отличались обычной "веселостью", свойственной вообще жителям этого государства. Но нужно признать, что, несмотря на это, они были хороню теоретически подготовлены в военном деле. На теорию обращалось большое внимание, что и составляло коренную ошибку, так как не развивалась сила воли, ответственность в принятии решений. "Австрийский генеральный штаб всегда страдал преувеличенной теоретичностью в то время, как фронтовая служба была ему чужда, и всякое стремление к самостоятельной работе часто подавлялось приказаниями свыше", — пишет в своих "Воспоминаниях" Людендорф.

В результате такой подготовки генеральный штаб отрывался от войск, не знал их, не говоря уже об общественной жизни. Последняя расценивалась "мозгом армии" в большинстве, как источник удовольствий, которых было так много в веселой Вене.

В следующих главах мы отрекомендуем персонально некоторых из представителей генерального штаба, здесь же считаем себя обязанными отметить, по свидетельству Крамона, что генеральный штаб австро-венгерской армии отличался работоспособностью, неутомимостью в ней, за долгие годы совместной работы в управлении генерального штаба сплотился в тесный кружок, особенно это заметно было в оперативном бюро. Такое заявление Крамона как будто не вяжется с тем, что сказано было о карьеризме, но из нижеследующих строк будут ясны причины и следствия.

Краусс, говоря о развитии протекции в общественной жизни Австрии, указывает, что от этого не была свободна и армия. Вокруг таких высоких персон, как военный министр и начальник генерального штаба, образовывались особые группы, заботящиеся исключительно о своем благополучии.

Выдающиеся личности, конечно, были не только далеки от таких группировок, но преднамеренно со стороны последних держались в тени, были удаляемы ими, чтобы не принести вреда стоящим на высоких постах бездарным личностям. Краусс особо отмечает эту болезнь генерального штаба, где она приобретала характер инфекции.

Нужно отметить, что Краусс, как бывший кандидат на пост начальника генерального штаба может быть и пристрастным в своих суждениях, но и сам Конрад не скрывает того, что вокруг него был тесный круг людей, с которыми он делился всем. Если учесть, что бывший начальник австрийского генерального штаба не отличался уменьем распознавать людей, то мы будем недалеки от выводов Краусса. Конечно, здесь не место распространяться о вреде штабов, подбираемых по "семейному" или "приятельскому" и другим признакам. Говоря про то, что в Крымскую кампанию у англичан "правильно организованного штабного корпуса не существует: каждый генерал образовывает свой штаб из своих родственников и приверженцев из полковых офицеров, независимо от специальных знаний", — Энгельс приходил к совершенно неоспоримому выводу, что "подобный штаб хуже, чем отсутствие какого-либо штаба".

Итак, не подлежит никакому сомнению, что управление генерального штаба в Вене, иными словами, Большой генеральный штаб, пополнялся на основах протекции. Правда, этим страдало подобное же учреждение в Петербурге, да и в иных столицах Европы. Вена не была в этом законодательницей мод.

Нам неизвестно нормальное распределение дня рядового работника австрийского Большого генерального штаба. Нет сомнения, что в штабе производилась большая работа, если и не по полезности, то по затрате сил и времени. За это ручаемся, учитывая тот бюрократический режим, который вообще был свойственен монархии Габсбургов. Со стороны трудно судить о работе Большого генерального штаба, но Конрад свидетельствует о ней, как о значительной и тяжелой.

Чтобы дать понятие об этой работе, мы позволим себе познакомить с ней в германском Большом генеральном штабе.

Куль в своем труде "Германский генеральный штаб" так говорит о ней: "По самому роду деятельности Большой генеральный штаб в мирное время не был особенно на виду. О его работе широким кругам было известно только по императорским маневрам или по изданиям военно-исторического отделения, трактовавшим опыт войны и то, что могло быть полезным войскам. Тем не менее, то, что созревало в тиши этой работы Большого генерального штаба, имело громадное значение для войны". Перечисляя затем подробно работы генерального штаба по плану войны и другие, аналогичные указанным нами выше для австрийского генерального штаба, Куль продолжает: "Многие думали, когда видели офицеров генерального штаба около 10 часов утра входящими в здание Королевской площади и выходящими оттуда около 3-4 час. пополудни, что этим кончалась их служба. На самом же деле она начиналась только дома, куда прибывали толстые папки, развозимые после обеда по квартирам".

"Офицеры генерального штаба были всецело поглощены своей работой и ни для чего другого у них не оставалось времени. Отдыхом, наряду с кратковременными отпусками, являлись в летнее время только полевые поездки и маневры".

Мы совершенно не хотим сказать, что для офицера австрийского генерального штаба жизнь протекала так же и что у него "ни для чего другого не оставалось времени". Он работал, и работал много, но по свойственной ему "веселости" не избегал удовольствия после службы посидеть в знаменитых венских кафе в течение долгих часов, почитать газеты, а затем поговорить и о служебных делах, вплоть до обсуждения планов войны, так секретно разрабатывавшихся. Из кафе эти планы выносились на улицу, и, например, Краусс был ознакомлен с планом войны против Сербии одним знакомым ему офицером при встрече на улице, который, в свою очередь, слышал его при обсуждении в кафе. Излишне, конечно, говорить о недопустимости подобных разговоров в местах, совершенно не предназначенных для этого. Сдержанность в разговорах и молчание должны быть свойственны представителям генерального штаба более, чем кому-либо. Мольтке-старший в этом подавал хороший пример, заслужив даже эпитет "молчальника". Эти качества не были свойственны большинству представителей генерального штаба с берегов Дуная.

В настоящей главе нами брошен лишь общий взгляд на австро-венгерский генеральный штаб, и поэтому делать какие-либо определенные выводы мы пока воздержимся. Считаем, что таковые будут более выпуклы, когда нам удастся представить детальнее работу этого "мозга армии".

Ниже мы поставим только отправные вехи для нашего исследования. Нельзя признать здоровым явлением, что в государстве существуют учреждения, не соответствующие той ступени развития производительных сил, на которой в данное время находится это государство. Однако, с таким явлением приходится в действительности считаться. Сплошь и рядом в буржуазных государствах, каким была Австро-Венгрия, такие учреждения продолжают жизнь, являясь "живым трупом". Процесс разложения, хотя медленными, но верными шагами идет вперед, и для смерти такого учреждения нужны или время, или некоторое насилие, которое бы покончило с этим живым покойником.

Последних немалое число было в монархии Габсбургов, да и она сама была ничем иным, как живым мертвецом на карте Европы. С каждым годом такой взгляд на нее усваивался все более и более не только в революционных кругах, но и в среде буржуазных политиков других европейских стран и даже самой Австрии.

С одной стороны, расцвет бюрократизма, а с другой — центробежные силы отдельных народностей этого государства клали свою печать на весь государственный строй Австро-Венгрии, на се машину управления как всей страной, так, в частности, вооруженными силами.

Таким образом, Большой генеральный штаб в Вене должен был являть собою образец одного из отмирающих учреждений монархии. Нет сомнения, что он и был таковым. Не мог его уклад жизни и работы уходить далеко от общего состояния остальных государственных учреждений, и если, как увидим ниже, генеральный штаб старался всплыть наверх, пытался бороться, вести бои, то зачастую все его удары, по признанию самого же начальника генерального штаба, бывали ничем иным, как ударами по воздуху.

Мы видели, что номинально он подчинялся высшей государственной и военной власти, а в действительности оказывался вспомогательным органом "всех вооруженных сил".

Как вспомогательный орган, генеральный штаб не нес ответственности перед представительными учреждениями, да и в составе самого правительства начальник генерального штаба оказывался лишь на роли консультанта.

Между тем, на нем лежала подготовка к войне, как о том говорило положение, и считалось возможным при такой позиции генерального штаба оставлять на нем эту первейшую и важнейшую из его обязанностей. Да и сам генеральный штаб находил это вполне нормальным, ибо такие взгляды на свои обязанности существовали во всех почти генеральных штабах Европы и не были присущи только одному из его представителей с берегов Дуная.

Из истории генерального штаба хорошо известно, что главенство в подготовке к войне генеральный штаб, даже в Германии, завоевал не сразу, а вел довольно деятельную борьбу и с военным министерством, и даже с канцлером. Бисмарк, конечно, не зря привешивал ярлык "полубогов" представителям германского генерального штаба во главе с Мольтке. Генеральный штаб шел в гору и входил во вкус при этом путешествии. Правильно было или нет такое восхождение генерального штаба — это вопрос другой. Империалистическая война явилась кульминационным пунктом в стремлении к захвату власти генеральным штабом не только в военном ведомстве, но даже в государственной жизни.

"Полубоги", однако, так и остались "полубогами", не превратившись в подлинных богов и дожив до времени, когда началось их свержение. Ныне нам известно, что подготовка к войне и сама война есть дело прежде всего самого государства, а не одного только его придатка- генерального штаба. На арену литературы и даже жизни вышли "новые стратегии" — "стратегия государства" и иные со сложными наименованиями из довольно древних времен.

Мы вообще признаем одну стратегию ибо, если пуститься в ее классификацию, то можно договориться до таких абсурдов, до такой схоластики, над которой, по выражению Клаузевица, "будут глумиться дельные выдающиеся военные".

После мировой встряски даже для "полубогов" стало ясно, что войну ведет все государство в целом, что оно должно в полном составе своего организма готовиться к войне и т. д. Одним словом, дошли до истины, которая хорошо была. известна во времена седой древности.

Ныне, по определению А. Свечина, "стратегия — это искусство комбинаций подготовки к войне и группировки операций для достижения цели, выдвигаемой войной для вооруженных сил. Стратегия решает вопросы. связанные с использованием как вооруженных сил, так и всех ресурсов страны для достижения конечной военной цели".

Отсюда логичен вывод, что подготовка к войне должна выйти из рук генерального штаба и передана в более высокие учреждения в стране. Теоретически это и признано вводом нового термина — стратегии государства. Но практически генеральный штаб не желает выпускать "стратегию", хотя бы и "государства", из своих рук.

В войне, как таковой, снова видят прежде всего ее военную сторону — отсюда и наименование "новой стратегии" — "стратегией государства". Ну, а раз на сцену появилась стратегия, то святцы в руки генеральному штабу.

Не говоря об этом отчетливо и открыто, генеральный штаб выступил с проповедью о необходимости создания "сверхгенерального штаба" в виде различных комиссий изучений и т. д. "Полубоги" сдали свои позиции, но не совсем. Прикрывшись вхождением в эти учреждения представителей других ведомств и даже возглавив их высшей государственной властью, "полубоги" оставили за собой техническую и оперативную часть работы этих вновь созданных учреждений, т.е., иными словами, призвали к жизни "сверхгенеральный штаб", предоставив просто генеральному штабу должность подручного.

Мы боимся, что увлеклись рассказом о престидижитаторстве современного генерального штаба, а поэтому, обещав вернуться еще раз к этому вопросу, мы закончим следующим выводом: кому "в праздничный день" в рамки понятия стратегии желательно укладывать все понятия о войне, возведя стратегию в высший ранг — стратегии государства или императорики — пусть это проделывает, но передавать дело подготовки и ведения войны в руки одного хотя бы и "сверхгенерального штаба", нарочито для этого созданного, — недопустимо, даже и для веселого настроения "праздничного дня". Война есть один из видов общественных отношений и должна оставаться таковой, являясь делом всего государства в целом, работой всего его государственного организма, а не одних квалифицированных представителей его вооруженных сил.

Почитали необходимым высказать свой определенный взгляд на этот вопрос, чтобы яснее разобраться в дальнейшем в роли генерального штаба в подготовке к войне.

От нас вправе требовать объяснения тому, как же будет увязываться работа всего государственного механизма по подготовке к войне. Мы, правда, не дали ответа на этот вопрос, но просим позволить нам высказать его ниже при разборе конкретных случаев.

Сейчас же вернемся в Вену. Здесь Большой генеральный штаб ни официальным положением, ни самой государственной и военной структурой управления не призывался к обязанностям современного сверхгенерального штаба. Он должен был быть вспомогательным органом военного министерства в обороне страны и входить в работу других ведомств настолько, насколько того требовала военная деятельность. Начальник генерального штаба — военный консультант для правительства и специалист в подготовке оперативной части войны.

Нужно отметить, что на военное время начальник генерального штаба переходил на должность начальника штаба ставки, а не являлся в мирное время скрытым главнокомандующим. Так было юридически, но де-факто в мирное время начальник генерального штаба вел всю работу по подготовке к войне за будущего главнокомандующего, представляя его интересы. Поэтому, если рассматривать круг ведения генерального штаба с теоретической точки зрения, то нужно подходить к ней в объеме обязанностей главного командования или, говоря по современному, проводя стратегию главного командования и ту часть из стратегии государства, которая должна быть отнесена к деятельности главного командования.

До некоторой степени "непосредственное подчинение" высшей государственной власти начальника генерального штаба давало последнему возможность представлять собою интересы главного командования, но двойственное его положение в системе военного управления было и источником конфликтов на этой почве. Нам думается, что при функциональном рассмотрении деятельности генерального штаба мы более понятно уясним себе значение и роль генерального штаба в современной структуре военного управления и жизни страны, а потому выше и просим позволения отложить окончательное суждение о высших органах управления подготовкой к войне.

Нами развернута в настоящей главе схема построения генерального штаба, из которой видно, что частные задачи, возлагавшиеся на генеральный штаб, прорабатывались в особых бюро, при чем все, более или менее тесно связанные с оперативной идеей, как вопрос об инженерной обороне государства, вопрос организации армии, обучение войск и руководство большими маневрами, — все это было объединено в одном оперативном бюро.

Далее мы находим непосредственное подчинение начальников бюро начальнику генерального штаба, при котором состоит лишь его заместитель, но без определенного руководства теми или иными бюро. Такую схему подчиненности неясно признать наиболее жизненной, так как, в особенности в оперативной работе, чем меньше ступеней будет налицо) через которые преломляется сама идея, доходя до исполнителя, тем лучше будет она сохранена в своей сущности. Действительно, начальник оперативного бюро стоял, конечно, несравненно ближе к начальнику генерального штаба, чем заместитель последнего. Как увидим ниже, даже сущность всех докладов у Франца-Иосифа и принятые по ним решения, даже личные радости или обиды начальника генерального штаба были всегда известны начальнику оперативного бюро, бывшему, таким образом, в курсе всех событий и предположений начальника генерального штаба. В других генеральных штабах армий Европы между начальником генерального штаба и исполнителями — начальниками отделении, существовали промежуточные инстанции в виде генерал-квартирмейстеров, помощников начальника штаба и т. д. Мы склонны признать более совершенной австрийскую структуру, чем порядок подчиненности со служебной надстройкой. Единственно, что можно было бы возразить против непосредственного подчинения начальников бюро начальнику штаба — это большое число докладчиков у последнего, но мы не поклонники четвертичной системы Наполеона и признаем, что одному лицу может быть подчинено и более, чем 4 человека.

Нам могут сказать, что автор сам указывал, насколько был загружен начальник австрийского генерального штаба, оказывавшийся не в состоянии уделять время разработке важных вопросов, как, например, подготовке к тыловой службе в армии. Мы подчеркиваем, что эту загруженность нужно во многом отнести к тем боям, которые вел начальник генерального штаба на всевозможных чиновничьих фронтах бюрократической машины Австро-Венгрии. Нами было показано, что не меньшей тяжестью отличалась и работа начальника генерального штаба германской армии, даже такого размаха, как Шлиффен. Читать романы начальник генерального штаба, как это проделывал Мольтке, может только в ходе фактической мобилизации и сосредоточения армий, образцово им подготовленных, а в период подготовки их едва ли у него будет время для "легкого" чтения, а тем более "легкого" времяпрепровождения, и особенности в современных условиях, когда темп политической жизни и вместе с ней и военной значительно ускорился по сравнению с началом XX века.

Мы бегло отметили, что такая же тяжелая и ответственная работа лежит и на остальных сотрудниках Большого генерального штаба, их путь тернист, если только честно шагать по нему, а не сворачивать в веселые кафе, как это было свойственно отдельным индивидуумам из австрийского генерального штаба. Забегая вперед, мы ниже будем указывать, что представитель "мозга армии" не должен отрываться от жизни страны и сидеть только "в казарме", мы будем горячо протестовать против этого, но контакт с общественной жизнью мы мыслим себе не в удовольствиях, а в серьезной работе в других областях общественной жизни и уразумении хода последней как в настоящем, так и в установлении прогноза на будущее. "Большим" людям много дается, но с них и много спрашивается...

Дальше