14. Можно ли предотвратить войну?

Война всегда была страшным бичом для человечества. Люди создавали экономику, технику, науку, великие произведения культуры, государство, право, мораль. Они всесторонне совершенствовали условия своего существования. Однако эту деятельность все время прерывали войны, уничтожавшие ценнейшие плоды созидательного труда. Люди воспринимали войну как нечто неизбежное. И лишь очень поздно, практически в последнее столетие, они стали всерьез думать о мерах ее предотвращения. Время, прошедшее после второй мировой войны, было наиболее подходящим для того, чтобы с особым вниманием снова обратиться к этой мысли. Новые способы ведения войны, грозящие уничтожением огромной части человечества, в сочетании с международной обстановкой ставят проблему предотвращения войны в ряд важнейших общечеловеческих проблем.

Мысль о предотвращении войны содержит в себе значительный элемент бесперспективности из-за того, что все [146] ранее предпринимавшиеся попытки запретить войну ни к чему не привели, хотя условия для проведения этой идеи в жизнь раньше были несравненно проще. При осуществлении этих попыток выяснилось, что избиравшиеся средства и пути предотвращения войны оказались непригодными, что в жизни могут иметь место условия, изменить которые человек не в силах.

Основная причина неудач этих попыток состояла в том, что люди, не устраняя причин, которые постоянно приводят к войне, создавали прежде всего международную организацию, призванную исключить войну из жизни государств. То обстоятельство, что предотвращение войны невозможно без ликвидации порождающих ее причин, не учитывалось. Во многих государствах это обстоятельство, видимо, известно, но там не хватает сил и желания сделать из него должные выводы и предпринять решительные шаги для устранения причин, порождающих войну.

Примером попыток добиться определенных результатов с негодными средствами является Парижский пакт 1928 года, так называемый пакт Келлога — Бриана, целью которого было запрещение войны. В нескольких строчках этого договора — пожалуй, самого короткого из всех международных документов — государства обязывались в будущем отказываться от войны как средства достижения политических целей. Лишь значительно позднее люди увидели всю наивность и лицемерие государственных мужей, которые рассчитывали с помощью этого договора одним махом уничтожить многовековое явление — войну, — в основе существования которого лежат очень серьезные причины. И действительно, в период после заключения этого договора войн было больше, чем в самую богатую войнами эпоху прежних времен.

Лига Наций не смогла справиться с проблемой предотвращения войны. В ней слишком сильно выступали на первый план особые интересы и эгоизм государств — членов этой организации. Честно, но тщетно старалась она найти основанное на международном праве определение агрессора, то есть того, кто ведет несправедливую войну. Ведь только тогда было бы возможно определить, не противоречит ли та или иная война международному праву. Созданный в 1934 году Лигой Наций комитет для выработки определения понятия «агрессия» пришел к неизбежному выводу, что «в условиях современной войны [147] представляется невозможным, даже теоретически, решить, какой акт следует считать агрессией». Непреодолимые трудности заключались — как это часто было — не в особых интересах и эгоизме государств, а в самой сущности войны. Одна из причин этих трудностей состоит в том, что и то государство, которое ведет всегда оправдывавшуюся международным правом оборонительную войну, может, исходя из принципов ведения войны, оказаться вынужденным напасть первым. Ведь бывают обстоятельства, при которых задача обороны может быть успешно решена лишь путем нападения.

Без устранения причин, которые, как показал опыт, ведут к войне, вопрос ее предотвращения решить невозможно. А устранение всех этих причин — задача бесперспективная. Главными причинами войны до сего времени были: стремление к обеспечению безопасности, защита жизненно важных интересов, достижение или сохранение свободы, стремление к государственному единству, религиозные и идеологические мотивы, политические доктрины, конкурентная борьба в области экономики и внешней торговли, династические соображения, стремление изменить положение, которое невыгодно той или иной стороне и представляется ей невыносимым, и не в последнюю очередь — попытки государств утвердить свое могущество.

За исключением династических интересов и религиозных соображений, исторические причины войны, как и прежде, являются движущими силами большой политики, хотя некоторые из них в какой-то степени утратили свое значение. Нередко они становятся актуальными лишь при особых условиях. Но такие причины, как стремление к обеспечению безопасности, различия в идеологии, политических доктринах и стремление государств к утверждению своего могущества, продолжают существовать.

Даже в условиях менее сложных, которые имели место в прежние времена, люди не могли изыскать меры, гарантирующие государствам безопасность. Организация Объединенных Наций также оказалась неспособной найти пути для достижения этой цели. Никакая международная организация — ни ООН, ни Гаагский международный арбитраж — не может обеспечить какому-то одному государству защиту его интересов, которые в условиях быстроменяющейся обстановки оказались для него особо важными, [149] и не причинить при этом ущерба интересам других государств.

Таким образом, явно и подспудно существуют очаги опасности, из которых возникает стремление государств добиться определенных изменений; это стремление может быть осуществлено при определенных условиях лишь с помощью средств насилия.

Воздействие идеологий можно, пожалуй, как-то ограничить, но ликвидировать его полностью нельзя. Что же касается обуздания тесно связанного с проблемой безопасности стремления государств утвердить свое могущество, то в этом направлении делались лишь попытки с негодными средствами — такие, как создание Лиги Наций, подписание пакта Келлога — Бриана в 1928 году.

Поэтому единственное, что может внушать надежду на предотвращение войны, — это новый характер самой войны, которая теперь связана с таким огромным риском, что ни одно государство, вступающее в войну, не может знать, как оно ее переживет и переживет ли вообще{9}.