Глава вторая.

Искусство вооруженного восстания в первой крестьянской войне в Русском государстве в 1606–1607 гг.

1. Начало крестьянской войны и ее движущие силы

Василий Шуйский был ставленником небольшой группировки московских бояр, богатых купцов и церковной знати. Власть нового царя бояре пытались ограничить «крестоцеловальной записью», в которой учитывались интересы также торговых и даже «черных» людей. Однако социальная база правительства Шуйского оказалась слишком узкой. Захват власти знатными боярами способствовал лишь обострению классовой борьбы в стране. Холопы, крестьяне, посадские люди и мелкопоместные служилые дворяне потеряли надежду на улучшение своего положения, что они связывали с именем законного «хорошего царя Димитрия».

Как только стало известно об убийстве Лжедмитрия и воцарении Василия Шуйского, прежде всего восстали северские, польские («дикого поля») и украинные города. «А как после Росстриги, — сообщают разрядные записи, — сел на государство царь Василий, и в Польских, и в Украинных, и в Северских городех люди смутились и заворовали, креста царю Василью не целовали, воевод почали и ратных людей побивать и животы их грабить, и затеели бутто тот вор Росстрига с Москвы ушол, а в его место бутто убит иной человек»{80}.

Поводом к началу восстания явились замены Шуйским воевод и других начальников во многих городах. Немаловажное значение имел и слух о том, что сторонники Шуйского хотят истребить северян, первыми признавших и поддерживавших Лжедмитрия. Первоначальной формой борьбы был протест [85] против убийства «царевича» (Лжедмитрия) и самовольного избрания царя «без ведома тамошних (северских) граждан, которые хотели возвести на престол другого князя, имевшего более права»{81}.

Создавшейся обстановкой воспользовались авантюристы князь Шаховской и Молчанов (один из приближенных Лжедмитрия), которые бежали из Москвы в Путивль.

Восстание охватило большую южную часть государства — города и волости северские и польские, а затем стало быстро распространяться почти по всей территории. Против правительства Шуйского поднялись украинные, заоцкие (за р. Окой) и рязанские земли. Острая борьба происходила в Астрахани, Перми, Вятке, Пскове и даже на западных подступах к Москве.

На востоке начались восстания угнетаемых боярами национальностей, во главе которых шли марийцы и мордва. Из народов Поволжья и Прикамья марийцы сильно страдали от притеснений московских воевод и православных монастырей. Поэтому марийцы шли в авангарде угнетенных народов. Крестьянские восстания сливались с движением угнетенных национальностей.

В 1606 г. юг и восток Русского государства были охвачены пламенем крестьянских восстаний, которые сливались с восстаниями посадского люда в одно мощное движение, направленное против крепостничества. Это была первая крестьянская война в Русском государстве, расшатывавшая основы феодально-крепостнических порядков и поэтому являвшаяся революционной войной.

На юге во главе восставших масс стал Иван Болотников, бывший крепостной князя Телятевского. Он бежал от боярской кабалы, попал в плен к татарам, был невольником на турецких галерах, затем оказался в Венеции, откуда пере брался в Польшу. Возвращаясь на родину, Болотников оказался в центре движения крестьянских масс. Большой жизненный опыт помог ему возглавить восстание. Иван Болотников показал себя талантливым полководцем и опытным руководителем восставших крестьян.

Все источники вождем восстания называют Болотникова, именуя его «предводителем восстания», одним из «главных начальников лагеря восставших», «высшим военачальником», «гетманом царя Димитрия», боярином «царевича» Петра; в «Ином сказании» сообщается: «Начальник их полководец вор Ивашко Болотников»{82}, а Авраамий Палицын определил его как «заводчика всей беде». [86]

Развернутую характеристику личных качеств дает Болотникову Исаак Масса, называя его «удальцом», «отважным витязем», «отважным воином», который «отважен и храбр на войне»{83}. Архиепископ Арсений характеризовал Болотникова «достойнейшим мужем и сведущим в военном деле»{84}. Вследствие [87] таких качеств холоп князя Телятевского оказался не только опытным политическим вождем восставших, но и искусным полководцем революционного крестьянского войска.

Главной движущей силой революционной крестьянской войны являлись холопы и крепостные крестьяне, к которым присоединялись посадские люди, стрельцы и казаки. «Новый Летописец» в главе «О побое и разорении служивым людем от холопей своих и крестьян» сообщает о социальном составе восставших: «Собрахуся боярские люди и крестьяне, с ними же пристаху Украинные посацкие люди, и стрельцы, и казаки»{85}. Беглые холопы составляли самую большую и наиболее революционную часть войска Болотникова. Холопы бояр и служилых людей в городах представляли собой резерв крестьянского войска. К ним обращался Болотников с «подметными листами», призывая подниматься против своих угнетателей.

Холопы оказывались не только наиболее устойчивой частью крестьянского войска, но и наиболее ценными в чисто военном отношении. Исаак Масса сообщает, что «мятежники всегда одерживали победу, и они были искусные воители и отважные воины, свободные и вольные...»{86}. Монах Палицын пишет, что в украинные земли «отхождаху» «иже на конех обыкше и к воинскому делу искусни»{87}. Все эти сообщения касаются беглых холопов, входивших в состав личных дружин бояр и князей и сопровождавших их в военных походах, на смотрах и при выполнении служебных поручений. Как правило, эти военные холопы военное дело знали лучше, чем их хозяева.

Сложившаяся политическая обстановка в Русском государстве способствовала тому, что к восставшим против боярско-крепостнических порядков холопам, крепостным крестьянам и казакам присоединялись попутчики, преследовавшие свои цели. Прежде всего это был мелкий служилый люд, вожаком которого оказался веневский сотник Истома Пашков, выступивший «стуляны и с коширяны и с веневичи» и с примкнувшими к ним другими «служильцами». Затем попутчиками оказались крупные рязанские землевладельцы во главе с воеводами Григорием Сумбуловым и Прокопием Ляпуновым, к которым присоединялись такие же, как они, дворяне-землевладельцы, недовольные политикой боярского правительства Шуйского.

Социальная разнородность войска восставших являлась причиной его слабости. В начальный период вооруженной борьбы, когда внутренние противоречия социальных групп [88] войска явно не обнаруживались, попутчики способствовали достижению восставшими успехов в ходе военных действий. Когда же борьба становилась затяжной и выявлялась противоположность целей различных общественных групп, попутчики «переметывались» в стан врага и предавали своих соратников. Изменение расстановки и соотношения сил определялось основным классовым противоречием между крестьянами и феодалами-землевладельцами, перед которым противоречия внутри господствующего класса отступали на второй план.

Восстание началось и протекало под лозунгом восстановления в своих правах «царя Димитрия», чудом якобы спасшегося от убийц-бояр, захвативших власть. В начальный период борьбы этот лозунг объединял разные социальные слои восставших, стремившихся к достижению различных целей. Выявление же действительных целей основных боровшихся классов вело к расколам в лагере восставших.

В борьбе с восстанием, принимавшим всеобщий характер, правительство Шуйского опиралось на родовитую знать — бояр и князей — и на церковь, являвшуюся опорой феодально-крепостнических порядков и представлявшую собой экономическую, политическую и религиозно-моральную силу. Немаловажную роль играла верхушка посада, особенно богатое купечество, заинтересованное в организации правительственной защиты их богатств от «черни».

Наиболее устойчивыми считались северные и северо-восточные районы государства, на которые опиралось правительство Шуйского в ходе борьбы с народным восстанием.

Немаловажную роль играла политика интриг, направленная на обострение противоречий в лагере восставших и разложение их сил.

2. Борьба за создание и расширение базы восстания (первый период войны)

Политическим центром восстания был Путивль, в котором начал свою деятельность Болотников. Восставшие города посылали в Путивль своих представителей, а также арестованных воевод и дьяков, отказывавшихся присягать якобы спасшемуся Дмитрию. Из Путивля рассылались по городам «листы» с изложением целей восстания и посылались лазутчики и своего рода агитаторы в ряды правительственных войск и к народным массам городов, особенно к «черному люду» Москвы. Боярское правительство зверски расправлялось с арестованными представителями крестьянско-казацкого войска, сажая их на кол. Однако репрессии лишь способствовали расширению района восстания и озлоблению холопов, крестьян и казаков против правительства Шуйского. [89]

Основной первоначальной базой восстания явилась Комарицкая волость, из которой к Болотникову шли наиболее стойкие люди и откуда вначале поступали материальные средства. Очень быстро восстание охватило северские, польские («дикого поля») и украинные города{88}, что расширяло базу борьбы с правительственными войсками. В разрядных записях за 1606 г. отмечено: «...В Польских, Украинных и Северских городах люди смутились», «... своровали путильцы, да рыляне, да Комарицкие волости мужики»{89}.

Весьма важное стратегическое значение в ходе вооруженной борьбы имели Кромы и Елец, находившиеся на южных дальних подступах к Москве. Готовясь к походу в Крым против татар, Лжедмнтрий 1 приказал сосредоточить в Ельце всякого рода военные припасы, а также «много пушек». Елец, вслед за Кромами присоединившийся к восстанию, представлял собой не только укрепленный пункт, но и являлся одной из важных материальных баз крестьянско-казацкого войска. Следствием всего этого было то, что на первом этапе крестьянской войны решающие боевые действия развернулись в районе Кром и Ельца. Для обеспечения первоначальной базы восстания Болотников стремился сохранить за собой эти укрепленные города.

С целью подавления восстания в украинных и польских городах войско правительства Шуйского получило задачу прежде всего овладеть Кромами и Ельцом.

Уже в июне 1606 г. началась подготовка правительственных войск к «польскому походу», т. е. к походу против восставших польских и северских городов.

Стремясь скрыть от народа характер и масштабы восстания, правительство Шуйского объявило о подготовке похода «для недруга своего Крымского царя приходу»{90}, т. е. отражения якобы вторгшихся крымцев. Было приказано «быти на своей государеве службе на Береговом разряде»: большому и [90] передовому полкам, полкам правой руки, сторожевому и левой руки, а также наряду и обозу (гуляй-городу).

Однако обстановка вынудила Шуйского начать боевые действия, не ожидая сосредоточения всех сил, и выдвигать войско в двух направлениях: на Кромы и Елец. В первой половине августа 1606 г. стольники и стряпчие были посланы под Кромы, Орел и Елец «смотреть полки», т. е. инспектировать сосредоточенные там войска. Так, под Елец отправилось 15 стольников и стряпчих во главе с князем Кашиным. Инспектировались все полки Берегового и Украинного разрядов.

Боевые действия под Кромами во второй половине августа 1606 г. Шуйский приказал «быть на Севере на три полки, иттить из Корачепа под Кромы»{91}. «А под Кромами наперед того был боярин Михайло Александрович Нагой»{92}. Как значится в разрядных записях, под Кромы сначала был послан Шуйским передовой отряд под командованием боярина Нагого, вслед за которым через Карачев шли главные силы — три полка под командованием Трубецкого.

Отряд Нагого осадил Кромы. Болотников решил деблокировать этот важный пункт, чтобы тем самым предотвратить карательную экспедицию правительственных войск в Комарицкую область, а также обеспечить исходный район для наступления на Москву.

Первое наступление отряда Болотникова под Кромами было неудачно. Разрядные записи отметили, что «Болотникова побил» Нагой, о чем последний послал донесение Шуйскому. Однако Кромы продолжали успешно обороняться и тогда, когда на помощь Нагому пришли три полка Трубецкого.

Болотников проявил настойчивость в достижении намеченной цели. Первая неудача заставила его тщательнее подготовиться к новому наступлению с задачей деблокады Кром. Он сосредоточил крупные силы и атаковал правительственное войско.

Об обстановке под Кромами сообщает «Новый Летописец»: «Ивашка Болотников, собрався со многими людьми и прииде под Кромы; и воеводы ж от Кром отоидоша»{93}. Разрядные записи несколько уточняют данные летописи, отмечая, что «Болотников от Кром оттолкнул»{94} войско Трубецкого. «И под Кромами у воевод с воровскими людьми был бой и из Путимля пришол Ивашка Болотников да Юшка Беззубцов со многими северскими людьми и с казаки прошли на проход в Кромы. И после бою в полкех ратные люди дальних [91] городов: ноугородцы и псковичи и лучане и торопчане, и Замосковных городов под осей в полкех быть не похотели, видячи, что во всех Украинных городех учинилас измена и учали ис полков разъезжатца по домам. И воеводы князь Юрьи Никитич с товарыщи отошли на Орел»{95}.

Правительственные войска не просто «отошли» от Кром, как сообщает об этом летописец, но потерпели поражение, понеся крупные потери, о которых сообщает поляк Диаментовский, находившийся в это время в Ярославле. В своем дневнике Диаментовский записал: «Пришла весть, что 8000 людей Шуйского побито под Кромами; гнали и били их на протяжении 6 миль. От этого на Москве тревога. Срочно разослано по городам за людьми: сгонять их принудительно к Москве»{96}.

Победа крестьянско-казацкого войска под Кромами открыла ему путь на Москву и оказала моральное воздействие на глубокий тыл противника. Правительство Шуйского забило тревогу и организовало новый набор ратных людей. Одновременно оно приняло меры к сохранению за собой Орла, куда был послан «уговаривать ратных людей» князь Мезетцкий, а для воздействия на них — три приказа стрельцов со своими «головами» (командирами).

Однако эти мероприятия запоздали, так как гарнизон Орла присоединился к восстанию. Мезецкий с тремя приказами стрельцов, отступавших от Кром и Орла, «воевод встретили у Лихвинской засеки»{97}, т. е. на подступах к Москве.

Поражение правительственного войска под Кромами способствовало быстрому распространению восстания и тем самым расширяло его базу. Возрастали людские и материальные ресурсы войска Болотникова. Боярское правительство вынуждено было переходить к обороне, база которой непрерывно сужалась.

Боевые действия под Ельцом. Учитывая стратегическое значение Ельца, Шуйский от имени царицы Марфы Нагой, «многижда» посылал к елчанам грамоты с требованием, чтобы они отстали от восставших и «на истинный путь обратилися». Однако агитация боярского правительства успеха не имела, и под Елец было направлено войско под командованием князя Воротынского в составе большого, передового и сторожевого полков украинного разряда. Окольничий Шеин получил приказ «в сход итти» из Ливен к войску Воротынского.

Намеченный Шуйским план осуществить не удалось. Ливны восстали и присоединились к Болотникову. Спасая себя, Шеин из Ливен «утек душою да телом». [92]

Для усиления войска Воротынского были направлены рязанские полки князя Черкасского и Сумбулова. Крупные силы правительственного войска осадили Елец, но воеводы «стояху под градом, ничего не возмогошэ сотзорити граду»{98}.

Вначале Воротынский имел небольшой успех. Разрядная запись сообщает, что «воровских людей под Ельцом побили»{99}. Следовательно, и под Ельцом восставшие предприняли попытку деблокировать город, что км вначале не удалось.

Несмотря на успешные боевые действия, обстановка для войска Воротынского ухудшилась, так как в его тылу восстали города Новосиль и Мценск.

Для деблокады Ельца сосредоточились крупные силы восставших во главе с Истомой Пашковым.

Пашков — служилый человек, сотник, в 1606 г. командовал епифанскими мелкопоместными детьми боярскими. Сам он имел поместья, состоявшие из двух сел в Серпуховском и Веневском уездях.

По сообщению иностранца Буссова, Истома Пашков свою деятельность начал с Путивля в то время, когда там появился Шаховской, сообщивший, что царь Дмитрий жив и бежал в Польшу. Собравшихся в Путивле казаков и служилых людей, поверивших в сообщение Шаховского, возгласил Пашков, которого ряд русских и иностранных источников называет одним из вождей восстания. В «Ином сказании» сообщается: «И бысть у них разбойников полководец и храброборец и большей промысленик атаман казачей, именем Истомка Пашков»{100}.

Одна из царских грамот (от 9 декабря 1606 г.) называет Пашкова вождем восстания наряду с Болотниковым. «Собрались Украинных городов воры казаки и стрельцы и боярские холопи и мужики, а прибрали себе в головых таких же воров, епифанца Истомку Пашкова да княжь Ондреева холопа Телятевского Ивашка Болотникова»{101}. В донесении английского посла о восстании Болотникова одним из «двух главных начальников лагеря мятежников» называется Пашков.

В конце августа 1606 г. крупные силы восставших перешли в наступление и войско Воротынского было разбито, о чем сообщают различные источники. Так, Исаак Масса пишет: «Также князь Иван Михайлович Воротынский был послан с особым войском взять Елец, стоявший во главе возмутившихся, но был побит в прах, и все его войско расстроено, и си сам едва успел бежать в Москву»{102}. Поляк Диаментовсккй [93] в своем дневнике 7 (17) сентября 1606 г. записал более конкретно: «Пришла весть пану воеводе (Сандомирский воевода Мнишек, содержавшийся в Ярославле. — Е. Р. ), что 5000 войска Шуйского разбиты на голову под Ельцом»{103}.

Восставшие преследовали и уничтожали войско Воротынского. Поражение под Ельцом и отступление привело к разложению правительственных полков. В разрядной записи отмечено: «И после того князь Иван Михайлович Воротынский пришол на Тулу ж, а дворяне все поехали без отпуску по домам, а воезод покинули. И на Туле заворозали, стали крест целовать Вору. И боярин князь Иван Михайлович Воротынский с товарищи пошли с Тулы к Москве, а городы Зарецкие все заворовалися, целовали крест Вору»{104}.

Победа восставших холопов, крестьян и казаков под Ельцом закрепляла основную базу восстания и создавала необходимые условия для похода крестьянского войска на Москву.

3. Поход крестьянского войска на Москву (второй период войны)

В сентябре 1606 г. правительство Шуйского пыталось сохранить за собой район Береговых городов, т. с. систему укрепленных пунктов на южных подступах к Москве, в верховьях р. Оки. К одному из центров района Заокских городов, к Калуге, отступали остатки правительственного войска из-под Кром и Орла. К, этому пункту Шуйский сосредоточивал теперь свежие силы.

«Стали делать большие приготовления, — пишет Исаак Масса, — чтобы одолеть мятежные города, и поставили главными воеводами братьев — Дмитрия и Ивана Шуйских, а также молодого Скопина-Шуйского и многих других бояр, дворян и начальников, и отправили войско в поход, также послали во все города грамоты с повелением собрать ратников для войны; но города повсюду горько жаловались на совершенное разорение от прежних бедствий, так что им было не на что выставить ратников; после долгих проволочек выставили большое бесполезное войско»{105}.

По данным одной записи — 5, а по другой — 10 сентября 1606 г., «большое бесполезное войско» с нарядом выступило к Калуге. Воеводам было приказано «ратных людей уговорить, которые Замосковные городы и ноугородцы с воеводы пришли ис-под Кром и с Орла в Колугу»{106}. [94]

Однако и новый план Шуйского осуществить не удалось, не пришлось и уговаривать ратных людей в Калуге. Воевод в город не пустили, так как население и гарнизон «заворовали и крест целовали Вору»{107}. Поэтому боевые действия развернулись на подступах к Калуге.

Мероприятия Шуйского носили теперь оборонительный характер, осуществлялись они весьма медленно, и результатом их было выдвижение большого, но бесполезного войска, как его характеризовал И. Масса.

Для крестьянского войска Кромы и Елец явились исходными пунктами для похода на Москву. Болотников и Пашков умело воспользовались дезорганизацией сил врага и, не теряя времени, быстро двинулись на север.

Одна группа войска восставших под командованием Болотникова (численностью в 12 тыс., по Буссову, а по данным Петрея, — в 9 тыс. человек) наступала на главном направлении от Кром, через Орел, на Калугу. Другая группа во главе с Пашковым (по сообщению И. Массы, численностью в 10 тыс. человек) двигалась от Ельца, через Новосиль, Мценск, на Тулу (как это установил в своем исследовании И. И. Смирнов).

Бой у устья р. Угры 23 сентября 1606 г. Исход военных действий на рубеже р. Оки решил бой, который произошел у устья р. Угры, где сосредоточилось войско под командованием И. И. Шуйского.

23 сентября крестьянское войско атаковало полки противника. Результаты боя источники освещают по-разному. Разрядная запись вначале отмечает: «И воеводы князь Иван Ивановичь с товарыщи, и Кромские, Орловские воеводы со всеми ратными людьми пошли против воров сентября в 23 день: и того же дни усть Оки реки на Угре воров многих побили»{108}. Иностранец же Паэрле сообщает прямо противоположное: «Бояре, разбитые на берегах Оки, должны были отступить к столице, куда ежедневно приходили толпы раненых, избитых, изуродованных»{109}. Данные Паэрле подтверждаются Исааком Массой, который пишет: «Бунтовщики повсюду с отвагою побивали в сражениях (царское войско), так что и половины не уцелело»{110}.

В заключение в разрядной книге сказано: «А воеводы пошли к Москве, в Колуге не сели потому, что все городы Украинные и Береговые отложилис и в людех стала смута»{111}. [95]

Вряд ли воеводы стали бы отступать к Москве, если бы «воров многих побили». Вернее предположить обратное, как говорят об этом Паэрле и И. Масса, Болотников у устья р. Угры разбил войско Шуйского, которое, понеся большие потери, отступало к Москве.

Бои на р. Лопасне и р. Пахре. Крестьянское войско во главе с Болотниковым от Калуги двинулось на Москву через Алексин и Серпухов, которые были «в воровстве», т. е. перешли на сторону восставших. «Болотников, — пишет Исаак Масса, — пошел со всем своим войском на Серпухов, лежащий в восемнадцати милях от Москвы, и сразу же занял его»{112}. Противник не оказывал сопротивления.

Шуйский продолжал организовывать оборону теперь уже на ближних подступах к Москве. Прежде всего на р. Лопасню был выслан отряд во главе с воеводою князем Кольцовым-Мосальскнм. Болотников атаковал этот отряд и отбросил к р. Пахре.

На усиление Кольцова-Мосальского из Москвы на р. Пахру направили 250 человек. Такая численность подкрепления говорит об истощении резервов, находившихся в распоряжении правительства Шуйского.

На рубеже р. Пахры было выдвинуто новое войско под командованием Скопина-Шуйского, которому подчинили и остатки отряда Кольцова-Мосальского. Разрядные записи именуют это «осенним походом», закончившимся боем на р. Пахре, где «воровских людей побили». Войско Болотникова потерпело неудачу.

Повесть «Иное сказание» уточняет обстановку боя на р. Пахре: «Многое множество обоих падоша в тех двух бранях (на р. Пахре и под с. Троицким. — Е. Р. ), не хотяше бо ни едино войско вспетитися, и не возмогоша, и тако разыдошеся»{113}. Ни одна из сторон не добилась решительных результатов, хотя потери были велики как у восставших, так и в правительственном войске. Однако войско Болотникова вынуждено было отступить и отказаться от наступления на Москву по кратчайшему направлению.

Как показано в исследовании И. И. Смирнова, новый план Болотникова заключался в том, чтобы преградить подступы к Москве с запада. С этой целью крестьянское войско двинулось через Малый Ярославец на Можайск, далее на Волок Ламский (Волоколамск), а затем на Москву. Поход Болотникова по западным подступам к столице способствовал расширению района восстания. «Заворовали» Вязьма и Дорогобуж, что прервало важное для Шуйского смоленское направление. [96] Восстание стало распространяться и на северо-запад от Москвы. Боярское правительство могло теперь располагать лишь ресурсами городов, находящихся к северу и северо-востоку от Москвы.

Наступление отряда Пашкова и бой у села Троицкое. Осенью 1606 г. «городы Зарецкие все заворовались», т. е. присоединились к восстанию Болотникова. «Заворовали» на Туле, в Рязани, в Зарайске, Михайлове и в других городах, расположенных к юго-востоку от Москвы. Восставшие арестовывали воевод и направляли их в Путивль.

В Рязани восстание возглавил Прокопий Ляпунов. Когда же в Тулу пришел Истома Пашков, то тульские и рязанские дворяне избрали его «старейшиной», как сообщает об этом «Новый Летописец».

Многочисленный отряд Пашкова «поидоша под Москву. Град же Коломну взята взятьем и разориша его...»{114}.

К этому времени боярское правительство сосредоточило все свои основные силы на коломенском направлении. Выступили в поход князья Мстиславский, Д. И. Шуйский, Воротынский, Голицыны, Нагие, а также окольничие и «дворяне Московские, стольники и стряпчие, и жилцы. дворяне и дети боярские из городов, дияки и подьячие и всякие приказные люди»{115}.

Скопину-Шуйскому, задержавшему на р. Пахре наступление Болотникова, было приказано со своими полками двигаться на соединение с главными силами. «А сошлись с воеводами со князем Михаилом Васильевич Скопиным-Шуйским с товарыщи по Коломенской дороге с Домодедовской волости»{116}.

Объединенные силы правительственного войска до Коломны не дошли. У села Троицкого «был им бой с воровскими людми в селе Троицком с Ыстомою Пашковым да с рязанцы, и на том бою бояр и воевод побили»{117}.

После поражения у села Троицкого боярское войско отступило в Москву и «село в осаду». В двух решающих боях (на р. Пахре и у села Троицкого) на ближних подступах к Москве боярам не удалось нанести поражение восставшим, которые располагали превосходившими силами. Правительство Шуйского оказалось на грани катастрофы.

В повести «Иное сказание» отмечено, что у села Троицкого был «бой велик и сеча зла» и «многое множество обоих падоша в тех двух бранях» (на р. Пахре и у села Троицкого){118}. Поляк Диаментовский со слов участника боя отмечает, что из боярского войска на поле боя осталось убитыми до 7 тыс. [97] человек и, кроме того, до 9 тыс. пленных были наказаны кнутом и отпущены по домам.

Более 70 городов, как выяснил в своем исследовании И. И. Смирнов, восстало против боярского правительства. Крайними пунктами на северо-западе являлись Старица и Ржев, на юго-западе — Чернигов и Моравск, на юге — Царев-Борисов, на востоке — Алатырь, Свияжск и Чебоксары. Восстание начинало принимать всеобщий характер, но исход его решался под стенами Москвы.

4. Осада крестьянским войском Москвы в октябре — ноябре 1606 г. (третий период войны)

После боя на р. Пахре и поражения у села Троицкого воеводы боярского войска возвратились в столицу «и град Москву затвориша и крепко утвердиша, и тако быша три недели, на брань противу их не исходиша, войские силы ждаху»{119}.

Обстановка для правительства Шуйского была весьма тяжелой: в осаде пришлось сидеть «с одними посадскими людьми, а служилых людей не было», «казны», т. е. средств для содержания войска, не имелось, «хлеб дорог», «государь не люб боярам и всей земли», «меж бояр и земли рознь великая»{120}, наконец, широкие массы населения столицы были весьма неустойчивы. Военные, экономические, политические условия и обостренная классовая борьба не способствовали организации стойкой обороны Москвы.

Однако Шуйский умело воспользовался тем, что восставшие прекратили наступательные действия, не добив своего врага. Он развернул энергичную деятельность, стремясь изменить соотношение сил в свою пользу.

Прежде всего силами и средствами церкви была развернута агитация против восставших. Патриарх Гермоген во все города рассылал грамоты, в которых призывал на борьбу с восставшими «всех православных христиан». Болотников и вообще все участники восстания назывались «злыми еретиками», отступившими от бога и православной веры и повинующимися сатане. Василий Шуйский изображался святым, праведным и истинным христианским царем, защитником православной веры.

Идеологическое воздействие на население страны не ограничивалось рассылкой патриархом грамот. Церковь применяла различные средства: проповеди, молебны, религиозные [99] обряды (объявление шестидневного поста), «крестные ходы» (своего рода религиозные демонстрации) и даже создание и распространение церковно-политической литературы (таковой была «Повесть о видении некоему мужу духовну», написанная протопопом Благовещенского собора в Кремле).

Мероприятия церкви имели целью прекращение внутренней борьбы, объединение народа вокруг царя и мобилизацию сил и средств на борьбу с восставшими.

Боярское правительство понимало, что одной агитацией противника не одолеешь. Для борьбы нужны вооруженные силы. С этой целью посылались указы по городам с требованием присылки в Москву ратных людей. В этом отношении надежды возлагались на территорию к северу и северо-востоку от Москвы, включая и города Поморья. Так, «з Двины с Колмогор» пришли в столицу 200 стрельцов, затем на помощь прибыли смоляне. Расчеты на новгородцев, псковичей, галичан не оправдались. Ходили слухи, что в Москву шел Касимовский царевич с 5 или 10 тыс. татар. Однако численность гарнизона столицы увеличивалась очень медленно.

Несмотря на недостаток сил, Шуйский выслал два отряда: один на Можайск, второй — на Волок Ламский. Эти отряды имели задачу освободить от «воров» названные города и тем самым восстановить связь со Смоленском, который не присоединился к восстанию и явился одним из важных опорных пунктов в борьбе с Болотниковым за пределами Москвы. Из Смоленска на помощь московскому правительству шли «дворяне и дети боярские и всякие служилые люди».

Смоляне «опять к государю отворотили» Дорогобуж и Вязьму, в Можайске соединились с отрядами Шуйского и в момент наступившего кризиса вошли в Москву. Следовательно, Шуйский правильно определил основное направление для действий вне столицы и, выделив часть сил для этой цели, достиг крупного морального результата и увеличения своих сил в то время, когда решался исход борьбы.

Одной из особенностей первой крестьянской войны в Русском государстве являлось широкое применение восставшими устной и письменной агитации. Наибольшее количество «листов» Болотников рассылал в период осады Москвы, когда шла борьба за привлечение на свою сторону населения столицы.

Содержание «листов» изложено в грамотах патриарха Гермогена, написанных в конце ноября 1606 г. «А стоят те воры, — писал Гермоген, — под Москвою, в Коломенском, и пишут к Москве проклятые свои листы, и велят боярским холопам побивати своих бояр, и жены их и вотчины и поместья им сулят, и шпыням и безъимянником вором велят гостей и всех торговых людей побивати и животы их грабити, и призывают [100] их воров к себе и хотят им давати боярство, и воеводство, и окольничество и дьячество»{121}.

В другой грамоте Гермогена отмечается, что восставшие «розсылают воровские листы по городам», «велят целовати крест мертвому злодею и прелестнику Ростриге»{122}.

В английском донесении о восстании Болотникова также отмечено, что восставшие «писали письма к рабам в город, чтобы те взялись за оружие против своих господ и завладели их имениями и добром»{123}.

В «листах» Болотникова излагались социальные и политические цели борьбы и средства их достижения. «Листы» призывали к вооруженному восстанию против бояр и детей боярских, предлагали холопам захватывать боярские поместья и вотчины, а также имущество богатых купцов. Объективно это было направлено против крепостнических порядков и преследовало цель уничтожения феодального гнета. Политическая программа заключалась в требовании расправы с боярами, покушавшимися на жизнь «спасшегося» от убийц «царя Димитрия», в свержении правительства Шуйского и в восстановлении «законного царя», который якобы освободит холопов и крестьян от «лихих бояр» и от власти «незаконного царя» Василия Шуйского.

О численности крестьянского войска в источниках приводятся разноречивые сведения. В одном из произведений начала XVII в. называется цифра в 187 тыс.{124}. В английском донесении сообщалось следующее: «Мятежники привлекли на свою сторону всех недовольных в этой части страны, и в скором времени их силы возросли настолько, что они выступили в поход в количестве 60 000 человек и явились под Москвой»{125}. Поляк Стадницкий, описывая бой 27 ноября, отметил, что силы Болотникова достигали 20 тыс. человек.

Конечно, о численности войска в сотни тысяч человек и речи быть не может. Это обычные преувеличения современников, лишь свидетельствующие о наличии больших по тому времени сил. Выставить стотысячное войско на территории, население которой примкнуло к восстанию Болотникова, Можно было бы лишь имея там много миллионов жителей. Этого фактически не было. И. И. Смирнов полагает, что войско Болотникова насчитывало «несколько десятков тысяч человек». G таким утверждением вполне можно согласиться. Однако цифра в 60–70 тыс., которую называет автор в сноске{126}, нам кажется значительно завышенной. Если учесть, [101] что наиболее правдоподобные данные о потерях восставших — более 1 тыс. человек убитыми и 6–10–21 тыс. пленными и что к Калуге отступило более 10 тыс. человек и несколько тысяч — к Туле, то общую численность войска Болотникова можно определить максимально в 30–35 тыс. человек. Конечно, район восстания, хотя и значительный по территории, больше этого дать не мог, тем более что в обстановке гражданской войны того времени о всеобщей мобилизации не могло быть и речи.

В организационном отношении войско Болотникова под Москвой включало более или менее самостоятельные отряды, имевшие различный социальный состав. Отряд Ляпунова и Сумбулова состоял из рязанских дворян и детей боярских. В отряде Пашкова находились тульские дворяне и дети боярские, но больше было холопов, крестьян и казаков. Отряд Беззубцева, как правильно предположил И. И. Смирнов, состоял из казаков. Отдельный отряд составляли коломенские стрельцы.

Можно полагать, что отряды крестьянского войска формировались преимущественно по территориальному принципу.

В ходе осады Москвы войском Болотникова соотношение сил изменялось. В начале осады восставшие имели подавляющее превосходство, что образно выразил дьяк Иван Тимофеев: «Нововоцарившийся (Василий Шуйский) со всем своим родом был ими (восставшими. — Е. Р. ) заперт и затворен, как птица в клетке»{127}. В результате мероприятий правительства Шуйского численность гарнизона Москвы резко возросла. Иностранец Буссов сообщает, что в бою 2 декабря 1606 г. участвовало 100 тыс. человек. Современники отмечали как большое событие прибытие в Москву во время осады сотен (а не десятков тысяч) воинов. Следовательно, цифру Буссова надо уменьшить в несколько раз.

Вряд ли правительственное войско было больше войска Болотникова. Вернее предположить численное превосходство восставших. Военно-технические же преимущества (многочисленная артиллерия, «обоз», пищали), безусловно, находились на стороне войска Шуйского. Следует также отметить и более высокий уровень его военной культуры, так как в боярском войске преобладали служилые и посадские люди.

Первый этап осады Москвы — сосредоточение крестьянского войска, устройство им укрепленных лагерей и организация обороны столицы В. Шуйским.

7 октября 1606 г. войско во главе с Истомой Пашковым (по сообщению Исаака Массы, 10-тысячный отряд) подошло к Москве, стало у р. Даниловки и заняло «селенье Загорье{128} [102] которое тотчас укрепили шанцами, и у них было несколько сот саней, и поставили их в два и в три ряда одни на другие, и плотно набили сеном и соломою, и несколько раз полили водою, так что все смерзлось как камень. И у них был также скот, быки и лошади, довольно на несколько дней и (они) стали ожидать Болотникова с главным войском»{129}. Оказавшись под стенами Москвы, восставшие укрепили место своего расположения, используя для этого сотни саней с сеном и соломой, явившихся прочной основой ледяного вала, устроенного в ноябре. Имевшиеся запасы продовольствия позволили Пашкову ожидать прибытия войска Болотникова, чтобы объединенными силами штурмовать укрепления Москвы.

Только через три недели, т. е. в конце октября, к Москве подошел Болотников с главным войском и расположился на южных подступах к столице.

Разрядная запись отмечает: «Пришли под Москву, стали в Коломенском да в Заборье и во многих местах»{130}. Центром расположения восставших явилось село Коломенское, где был построен «острог», т. е. укрепленный лагерь, состоявший из земляных оборонительных сооружений, устроенный «в земле зело крепко».

Восставшие потеряли целые три недели и не воспользовались полной деморализацией сил боярского правительства для овладения Москвой.

Шуйский выиграл время для преодоления кризиса, для собирания сил, для деятельности по разложению крестьянско-казацкого войска и для организации обороны Москвы.

Прежде всего в спешном порядке ремонтировались укрепления столицы, особенно земляные и деревянные оборонительные сооружения Деревянного города общим протяжением около 16 км. Довооружались пушками башни Белого города, имевшего каменную стену длиной около 8 км, Китай-города (длина стены менее 2 км), а также Кремля (длина стены около 3 км). Заготавливались материалы для отражения штурма крепостных сооружений.

Одновременно с указанными работами распределялось войско. Гарнизон был разделен на две основные группы — «осадную» и «вылазную».

«А в осадных воеводах, — сообщает разрядная запись, — велел государь быть за Москвою рекою у Серпуховских ворот окольничему князю Д. В. Туренину да думному дворянину И. М. Пушкину, а от государя приезжал надзирать боярин князь И. Н. Одоевский Большой»{131}. «Осадное» войско имело [103] задачу оборонять укрепления земляного города, усиленные вынесенным вперед за Серпуховские ворота обозом (гуляй-городом) с земляными оборонительными сооружениями. Схематический рисунок из альбома Исаака Массы, изображающий бой 2 декабря 1606 г., — единственное дошедшее до нас изображение современником гуляй-города в боевой обстановке. Это опорный артиллерийско-пехотный пункт, на подступах к которому вела бой конница.

Вторая группа войска представляла собой подвижной резерв для производства вылазок. «А на выласке государь велел быть боярину князю Михаилу Васильевичу Голицыну да князь Борису Петровичю Татеву; а з бояры со князь Михаилом Васильевичем Скопиным с товарыщи были столники, стряпчие, дворяне Московские, жилцы»{132}. «Вылазной воевода», очевидно, располагал значительными силами.

За пределами Деревянного города на южных подступах опорными пунктами являлись укрепленные монастыри: Новодевичий, Данилов и Симонов, которые оборонялись монахами. В «Ином сказании» сообщается о том, что в Симонов монастырь на помощь монахам Шуйский послал отряд московских стрельцов. Церковь не только вела идеологическую обработку населения, но и непосредственно участвовала в вооруженной борьбе, превращая монастыри в опорные пункты с гарнизонами из монахов.

После первых дней затишья, в течение которых осажденные и осаждавшие спешно укреплялись, начались боевые действия на южных и юго-восточных подступах к столице. В разрядных записях отмечено: «С ворами бои были ежеденные под Даниловским и за Яузою»{133}. Буссов также сообщает, что «москвитяне ежедневно делали вылазки»{134}, а И. Масса пишет: «Они (воеводы Шуйского. — Е. Р. ) часто учиняли большие нападения со множеством пушек на помянутые шанцы (мятежников), но без всякого успеха. Также помянутое селение (Заборье. — Е. Р. ) было обстрелено множеством бомб, но там их тотчас тушили мокрыми кожами»{135}.

Войско, выделенное для производства вылазок, активно решало поставленную задачу. Опираясь на обоз (обширный опорный пункт), «вылазные воеводы» предпринимали большие нападения на укрепленный лагерь Болотникова, но не имели положительных результатов, хотя и располагали сильной артиллерией.

Боевые действия происходили в двух районах: под Даниловым [104] монастырем и за рекой Яузой у Симонова монастыря. Находясь на подступах к Деревянному городу, эти монастыри представляли собой отдельные опорные пункты, наличие которых облегчало производство осажденными вылазок.

Сохранившиеся источники дают возможность выявить и характер действий войска Болотникова.

В «Ином сказании» довольно подробно сообщается о попытке восставших взять Симонов монастырь. Отряд, выделенный для штурма, сначаша прелщати ласканием, яко же и прочих градцких людей»{136}, гарнизон монастыря — монахов и стрельцов. Однако агитация оказалась недейственной. Осажденные отвечали «обличением» изменников «православной вере христианской». «Разъяришася, яко же лвы ревуще», двинулся отряд на штурм монастыря, гарнизон которого оказал упорное сопротивление. «И ничто же окоянии успеша, но паче сами разбиени быша... и прочь отъидоша»{137}. Отряду Болотникова не удалось овладеть важным опорным пунктом противника.

Источники также отмечают попытку крестьянского войска овладеть укреплениями Деревянного города (Скородума).

По сообщению поляка Немоевского, «город кругом, или, лучше сказать, его предместья, огорожен лет шестнадцать тому назад (после того как крымские или перекопские татары подошли было к нему и немало пожгли) деревянным срубом (wzrebem), в котором, и также из дерева, сделано довольно часто нечто вроде башен для стрельбы. Поверх забора всюду паланки (навес. — Е. Р. ), прикрытые досками, в окружности его будет мили две. Это укрепление называют «Скородум» (Skorodum)»{138}.

Диаментовский в своем дневнике 7 декабря отметил: «Пришла весть, что снова немало войска Шуйского разбито; под конец (противник) проник даже за городскую стену»{139}. В «Истории Ложного Димитрия» (Будилы) сообщается, что восставшим удалось зажечь Деревянный город{140}. Это событие, можно полагать, происходило в середине ноября.

Осажденные держались стойко, и Болотников решил изменить тактику.

Второй этап осады Москвы - попытка Болотникова замкнуть блокаду столицы.

Новый план Болотникова заключался в том, чтобы «около града обсести и вси дороги отняти, да ни из града, ни во град кого пустити, да ни откуда никакие бы им во граде помощи [105] никому же учинити не возможно; сице и сотвориша»{141}. В английском донесении сообщается, что большая половина Москвы «была осаждена, другая же часть города — я не знаю, в силу какого ослепления, — была оставлена открытой, так что могла получать подкрепление войском и припасами, пока слишком поздно они не спохватились, чтобы замкнуть блокаду, но были дважды отброшены с большими потерями»{142}.

Полная блокада имела основной целью изоляцию города извне, следствием чего неизбежно было обострение противоречий среди населения. Болотников писал в листах к холопам, чтобы они брались за оружие и выступали против своих господ. «Страх перед этими людьми, — сообщает английское донесение, — был почти так же велик, как перед врагом извне, и даже больше, ввиду того, что простой народ... был очень непостоянен и готов к мятежу при всяком слухе...»{143}

Болотников «хотеша ту дорогу Ярославскую и Вологоцкую засести»{144}, т. е. занять дорогу, связывавшую Москву с северной и северо-восточной территорией государства, откуда в столицу шло пополнение ратными людьми и продовольствие. Для выполнения этой задачи исходным пунктом являлось Красное село, расположенное на северных подступах к Москве. Промежуточной целью было занятие восставшими Рогожской тонной слободы, расположенной к востоку от города.

Следствием начавшегося осуществления плана полной блокады столицы явились бои 26 и 27 ноября. 1606 г., в ходе которых стала складываться неблагоприятная обстановка для крестьянско-казацкого войска.

Правительство В. Шуйского вело работу по разложению войска Болотникова, пользуясь социальной неоднородностью восставших. В ряде источников сообщается о тайных переговорах Шуйского с Ляпуновым, Сумбуловым и Пашковым. Повинившимся сулились всяческие льготы. Главное же заключалось в том, что дворянам-помещикам стало ясно, что их цели совершенно противоположны целям борьбы холопов и крестьян. Дворяне воевали против бояр за упрочение крепостнических порядков в свою пользу, холопы же и крестьяне объективно боролись за уничтожение крепостничества. Поэтому дворянские воеводы решили лучше служить боярскому правительству, чем быть побитыми своими холопами и крепостными крестьянами.

«Ноября в 15 день, — сообщается в источнике, — приехали к государю... с воинами своими рязанцы Григорий Сумбулов да Прокопей Ляпунов, а с ними многие рязанцы дворяня и [106] дети боярские да стрельцы Московские, которые были на Коломне»{145}. Численность изменивших делу восстания, можно полагать, была невелика, но сам факт измены и уход лучше вооруженных и более опытных воинов подействовал, безусловно, отрицательно, особенно на недостаточно смелых и устойчивых людей крестьянско-казацкого войска.

Об измене Пашкова имеются более подробные данные. «К этому времени, — сообщается в английском донесении, — разгорелись разногласия между двумя главными начальниками лагеря мятежников, одним из которых был старый разбойник с Волги по имени Болотников, а другого звали Пашков; разногласия эти так разрослись, что этот Пашков оставил свою партию и перешел и подчинился государю с 500 своих сторонников. От него государь узнал о положении в лагере мятежников...»{146}

Обстановка осложнялась не только разногласием «между двумя главными начальниками», но и изменением положения Пашкова с прибытием войска Болотникова и социальным расслоением в самом отряде Пашкова, в результате чего изменник мог увести с собой только 500 человек.

Главное заключалось в том, что свое предательство Пашков приурочил ко времени осуществления Болотниковым плана полной блокады Москвы.

26 ноября 1606 г. Болотников направил сильный — отряд под командованием Истомы Пашкова, по-видимому, через Карачарово и Рогожскую гонную слободу в Красное село с задачей занять Ярославскую дорогу.

Переправу через р. Яузу оборонял сильный отряд московского войска. Поэтому первый бой завязался в районе Рогожской тонной слободы. Можно полагать, что восставшие отбросили заслон, продвинулись на север и заняли Красное село. В это время Шуйский выслал против восставших значительные силы (три полка), к которым и присоединился Пашков с отрядом в 500 человек. Измена дезорганизовала весь отряд, потерпевший поражение. Замкнуть блокаду Москвы не удалось.

27 ноября Шуйский предпринял общую вылазку с крупными силами под командованием воевод Мстиславского и Воротынского. Войско выходило через южные ворота Деревянного города и выстраивалось для боя в Замоскворечье.

Поляк Стадницкий пишет, что войско Болотникова, построившееся для боя, насчитывало около 20 тыс. человек.

Только вечером «они схватились друг с другом... Городские не без ущерба — в возмездие языков от противной стороны (взятых московским войском в бою 26 ноября. — Е. Р. ). [107]

В эту ночь все войска великого князя стояли в поле и с орудиями»{147}. В результате короткого, но кровопролитного боя войско Болотникова вынуждено было отступить в свой «острог» в Коломенское. Шуйский возвратился в Кремль, а его войско всю ночь стояло в поле с пушками.

Неудачные бои 26 и 27 ноября и измены сильно подорвали моральное состояние войска Болотникова. Основная причина невыполнения плана полной блокады Москвы заключается в том, что осуществление его было предпринято слишком поздно, как правильно отмечено в английской записке, К этому времени враг уже преодолел кризис.

Третий этап осады Москвы - решающий бой 2 декабря 1606 г. и отступление войска Болотникова.

Успешные боевые действия 26 и 27 ноября подняли боевой дух боярского войска. Еще большее значение имело прибытие свежих сил.

26 ноября пришло в Москву 200 человек двинских стрельцов и 200 «даточных ратных людей», боеспособность которых оценивалась очень высоко: «Двинские стрельцы и даточные люди великие ратницы и зело смелы к ратному делу, един человек воюет и биет за два, а ин и за три человеки»{148}.

Шуйский приказал объявить, что с Двины «приидоша 4000 войских людей, тако ж и из Смоленска града». Ложные известия имели целью поднять моральный дух оборонявшихся и воздействовать на холопов и обездоленных посадских людей, способных поддержать Болотникова внутренним восстанием.

«И нача быти царю и всем людем во граде радость велия, занеже тогда во граде вси людие в размышлении велицем быша и во отчании о помощи, понеже многие грады царю изменили и приложилися к вором и разбойником...»{149} Прибытие даже небольших свежих сил оказывало на «сидельцев» (находившихся в осаде) большое моральное воздействие.

28 ноября пришла тысяча ратных даточных людей из деревень. В этот же день начали прибывать смоленские и ржевские полки во главе с воеводой Крюком-Колычевым. Смоленские полки сосредоточивались в Можайске, следствием чего был прорыв блокады на юго-западных подступах к Москве. Ратные люди «Смоленския и Ржевския Украины» прибывали до 1 декабря включительно и насчитывали несколько тысяч человек.

Под воздействием боярства и верхов московского посада В. Шуйский наконец принял решение дать генеральное сражение. «Эти бояре и лучшие горожане, — читаем мы в английском [109] донесении, — видя, в каком крайнем положении они находились, употребили все свое влияние и средства, чтобы поддержать в помочь государю, и убедили его, что не было другого средства освободить себя от этой опасности, как дать сражение, о чем и было принято решение»{150}.

Недостаток продовольствия, тяготы ратной службы, которую несло население на крепостных стенах, опасность восстания холопов и «черного люда» вообще — все это увеличивало недовольство состоятельных людей затянувшейся борьбой. Бояре, дети боярские, купцы и служители церкви требовали от Шуйского решительных действий для освобождения Москвы от восставших холопов, крестьян и казаков.

1 декабря В. Шуйский приказал занять исходные для боя позиции: полки смолян и отряд И. И. Шуйского «сташа в Новодевичье монастыре», полки воеводы Скопина-Шуйского были выдвинуты к Данилову монастырю.

2 декабря 1606 г. из Деревянного города в поле выступило большое боярское войско. Для укрепления морального состояния ратных людей духовенство служило молебны и в городских воротах (Калужских и Серпуховских) благословляло полки на бой.

Боярское войско двинулось в направлении села Коломенского через д. Котлы. «Смоляне же приидоша к нему в сход»{151}, т. е. располагавшиеся в Новодевичьем монастыре смоленские полки присоединились к главным силам Шуйского. Как видно, двигалась конница, пехота же и наряд, которым командовал окольничий Морозов, располагались в обозе.

Изображение боя на плане Москвы Исаака Массы показывает, что опорой боевого порядка боярского войска был обоз, имевший на вооружении большое количество орудий. Стрельцы располагались за щитами обоза и за насыпными земляными валами. Бой вела многочисленная конница на подступах к обозу, и сражалась она не толпой, а в линейном строю, выстраиваясь в две — три шеренги.

Болотников решил, что исход борьбы будет зависеть от полевого боя, и приказал выводить войско из острогов; «воры же ис Коломенского изыдоша со многими полками против их, начала битись»{152}.

Бой завязался в районе д. Котлы. От ручья Котлы местность повышается в сторону Данилова монастыря и Деревянного города. От села Коломенского местность понижается в сторону ручья Котлы. По этому склону наступали полки Болотникова.

В своем исследовании И. И. Смирнов боевые действия 2 декабря [110] называет встречным боем, с чем нельзя согласиться. Подробные данные о завязке и ходе боя отсутствуют, встречное же выдвижение войск еще не определяет характер боевых действий. На плане Москвы И. Массы изображен далеко не встречный бой.

Болотников, как видно, стремился захватить тактическую инициативу. Его конница вела главное нападение. Однако конница противника была лучше вооружена и ее контратаки поддерживались огнем наряда и стрельцов из обоза. Крестьянско-казацкое войско не имело артиллерии, немного было и ратных людей с «вогненым боем».

Исход боя решило военно-техническое превосходство боярского войска и неустойчивое моральное состояние восставших, надломленных разногласиями среди руководителей восстания, изменами попутчиков, агитацией попов и монахов и особенно затяжным характером борьбы. Все эти причины определили поражение войска Болотникова, которое вынуждено было отступить в свои укрепленные лагеря (остроги) — в Коломенское и в Заборье.

Добившись успеха в полевом бою, воеводы Шуйского блокировали войско Болотникова в двух острогах.

Главные силы боярского войска, прежде всего, были сосредоточены против села Коломенского — основного лагеря восставших, в котором находился Болотников. «Воеводы же его (Шуйского. — Е. Р. ) по острогу их биша три дни, разбити же острога их не могоша, занеже в земли учинен крепко, сами же от верхового бою огненого укрывахуся под землею, ядра же огеные удушаху кожами сырыми яловичьими»{153}. Можно полагать, что и в остроге не было пушек у Болотникова. Вследствие этого оборона носила пассивный характер и заключалась в укрытии от огня противника в убежищах и в обезвреживании зажигательных ядер.

Огонь наряда стал действительным лишь тогда, когда войско Шуйского «добр язык (пленного. — Е. Р. ) у них (восставших. — Е. Р. ) взяша, и вся их коварства и защищения до конца узнаша, и учиниша огнены ядра с некоею мудростию противу их коварств, и погашати их не возмогоша, самих же зле убивати, и острог их огнеными ядры зажгоша»{154}. Выяснив способы действий оборонявшихся, артиллеристы Шуйского применили такие зажигательные ядра, которые невозможно было «погашати». Огонь орудий с крутой траекторией стал поражать оборонявшихся, находившихся в укрытиях.

«Они же окоянии разбойницы помощи себе ничем не возмогоша и, острог свой оставивше, побегоша»{155}. О штурме села [111] Коломенского в источниках не упоминается. Следовательно, огонь наряда заставил оборонявшихся покинуть острог. Болотников сумел прорваться через расположение врага и отошел к Серпухову.

Воеводы Шуйского организовали тактическое преследование войска Болотникова. «И гнаша же во след их, женуще и секуще, и многое их множество побита, овех же живых плениша»{156}.

Стратегическое преследование организовано не было, что позволило Болотникову с большею частью сил уйти в хорошо укрепленную Калугу. Здесь у него насчитывалось «всяких людей огненного боя болши десяти тысячь». Другая часть восставших укрылась в г. Веневе.

Овладев острогом в селе Коломенском, воеводы боярского войска все свои силы сосредоточили против Заборья, где укрылся 10-тысячный отряд казаков. «Бояре же со всеми ратными людми приступаху к Заборью. Они же воры, видя свое изнеможение, здалися все»{157}. Сдавшихся добровольно казаков и присягнувших Шуйскому было приказано не трогать, поставить по дворам и «давати кормы».

Все взятые в бою пленные были казнены. Правительство Шуйского террором рассчитывало запугать неустойчивый состав войска Болотникова и подавить волю к борьбе социальных низов.

Непосредственным следствием поражения войска Болотникова была деблокада столицы. Однако крестьянское войско не было уничтожено в боях под Москвой. Понеся большие потери, оно отступило к Калуге, Туле и Веневу, продолжая располагать значительной базой для продолжения борьбы.

5. Переход боярского войска в контрнаступление и стратегическая оборона восставших (четвертый период войны)

Боярское правительство сохранило в своих руках политический, военный, административный, экономический и религиозный центр страны. Успешный бой 2 декабря, овладение укрепленными лагерями крестьянско-казацкого войска и отступление от Москвы Болотникова — все это определило переход инициативы в руки правительства В. Шуйского. Стратегическая обстановка изменилась. Воеводы боярского войска получили задачу переходом в контрнаступление завершить подавление восстания холопов, крестьян и казаков. Восставшие вынуждены были перейти к стратегической обороне. [112]

Прежде всего намечалось обеспечить подступы к Москве с юга, «На воровских людей» были посланы «бояре и воеводы под городы» Козельск, Калугу, Алексин, Серпухов, Венев, Михайлов, Только один отряд правительственного войска двинулся на восток — под Арзамас. Посланный под Венев отряд насчитывал 5 тыс, ратных людей. О численности остальных войск сведений нет. Главные же силы двинулись к Калуге, где находился Болотников.

Первый этап контрнаступления боярского войска и стратегическая оборона восставших (декабрь 1606 г. — май 1607 г.)

Калуга, расположенная при впадении р. Москвы в Оку, имела острог (кремль), состоявший из деревянной рубленой стены длиной около 1800 м с 6 проезжими и 10 глухими башнями, и вокруг города деревянную рубленую стену с башнями.

Обороноспособность Калуги определялась не оборонительными ее сооружениями, а многочисленным населением, состоявшим, по сообщению иностранца Петрея, из простого народа и ремесленников. Помимо этого, следует учесть, что укрывшаяся в Калуге часть войска Болотникова, являлась наиболее устойчивой в моральном отношении, что выявилось в первые же дни начавшихся здесь боевых действий.

Первая фаза обороны Калуги — поражения войска Д. И. Шуйского и отряда Мезецкого под Калугой.

Отступавшие силы Болотникова преследовало войско во главе с воеводой Д. И. Шуйским (братом царя). 8–9 декабря Калуга была окружена и Шуйский предоставил восставшим трехдневный срок для добровольной капитуляции.

«Осажденные. — писал поляк Диаментовский. — взяли себе три дня на размышление: сдаваться или нет, а тем временем дали знать в другие города. Тотчас прибыли на помощь, неожиданно (biez wiesci) ударили с тыла, а осажденные, выйдя из Калуги, ударили с фронта я разгромили войско Шуйского, преследуя его на протяжении нескольких миль. Сам Шуйский с небольшим количеством войска едва спасся. По рассказам многих, легло там до 14000 людей Шуйского. Это вызвало великое смятение и тревогу в Москве, возросшую еще больше после того, как их снова разгромили и побили под Серпуховом»{158}.

Успехи восставших укрепили их моральное состояние. Болотников умело воспользовался (временем, оказавшимся в его распоряжения вследствие поражения войска Д. И. Шуйского под Калугой. В короткий срок были возведены дополнительные [113] оборонительные сооружения вокруг города: палисад и двойной ров впереди и позади него; с двух сторон палисад был присыпан землей.

После поражения Д. И. Шуйского под Калугу был послан отряд во главе с воеводой Мезецким, находившийся в это время под Алексином. Разрядные книги отмечают бой Болотникова с отрядом Мезецкого. Можно полагать, что для восставших этот бой также оказался успешным.

Вследствие ряда поражений правительственных войск в середине декабря 1606 г. В. Шуйский направил под Калугу крупные силы под командованием И. И. Шуйского: большой, передовой и сторожевой полки с большим осадным нарядом. Теперь Болотникову пришлось сидеть в осаде.

Вторая фаза обороны Калуги - срыв восставшими осадных мероприятий противника.

И. Масса отметил, что в боярском войске, осадившем Калугу, «только и делали, что стреляли без нужды, распутничали, [114] пили и гуляли»{159}. Однако это не означало бездеятельности воевод.

Прежде всего, И. И. Шуйский попытался взять город приступом. Осажденные отразили приступ. Вслед за этим начался обстрел Калуги из орудий осадного наряда, а также были пущены в ход стенобитные машины.

Осада, продолжавшаяся около месяца, не давала положительных результатов. Восставшие же, по сообщению И. Массы, день ото дня умножали свои войска и запасы.

В этой обстановке В. Шуйский направил под Калугу новые силы во главе с воеводами Мстиславским и Скопиным-Шуйским. Но «и они ни в чем не успели больше других»{160}, хотя пытались уничтожить оборонительные сооружения города путем «примета», так как не удавалось разрушить их огнем наряда.

Крестьян, собранных в окрестностях Калуги, заставляли рубить и колоть дрова и на санях возить в лагерь. Возчиков насчитывалось несколько сотен человек. Вскоре вокруг города выросли целые горы дров. Теперь осаждавшие «поведоша гору древяную к острогу и хотеху зажечь»{161}.

В «Ином сказании» сообщаются подробности осуществления «примета»: «Ведется подмет под градцкие стены, вал дровяной. Сами идущие ко граду за туры, пред собою же ведоша множество дров, они стену градную, на сожжение граду, созади убо емлюще дрова и наперед бросающе, и тако впредь ко граду идуще; самих же их со града за дровы ничем вредити не могут. И тако един конец дровяного валу уже и под стену придвигнуша, другаго же конца того дни не успеша придвигнути... а того не повели нощи ради, отложиша до утра, придвигнув и зажетчи в утре дрова»{162}.

Подвижная «гора древяная» служила также укрытием для ратных людей, готовившихся к штурму укреплений города. «Примет» предполагалось зажечь тогда, «когда ветер будет дуть на Калугу»{163}.

Наблюдая за деятельностью противника, Болотников решил взорвать «примет». Он приказал заложить минную галерею в направлении двигавшейся к городу «горы древяной». Удалось правильно определить направление галереи, в которую заложили много бочек пороху.

В ночь накануне предполагавшегося поджога «примета» подкоп был взорван: «И тако от лютости зелейные подняся земля и з дровы, и с людми, и с туры, и со щиты, и со всякими [115] приступными хитростьми. И бысть беда велика, и много войска погибоша, и смятеся все войско»{164}.

Воспользовавшись взрывом «примета», осажденные произвели общую вылазку, «и на приступе многих людей побита и пораниша»{165}.

Осадные работы противника были сорваны, а в результате вылазки осажденным удалось нанести боярскому войску серьезный удар. Успешные действия подняли моральный дух оборонявшихся, которые оказались способными переносить тяжелую обстановку осады, продолжавшуюся свыше трех месяцев.

Следствием полной блокады Калуги явился голод. Осажденные питались кониной, но и ее было недостаточно. К тому же «из наряда из болшева и из вогненных пушек в город и в острог стреляли беспрестанно и многих людей побивали»{166}.

Однако оборонявшиеся, надеясь на выручку извне, производили многочисленные частные вылазки и наносили противнику чувствительные потери.

Третья фаза обороны Калуги - борьба на подступах к Туле и Калуге и блокада последней.

Обстановка для Болотникова складывалась неблагоприятно, хотя у него были значительные людские ресурсы.

Основным подвижным стратегическим резервом восставших оказался отряд «царевича» Петра, имевший довольно длительную историю своего формирования.

Зимой 1605/06 г. триста казаков с Терека во главе с атаманом Федором Бодыриным надумали «опрочие всего войска тайно» идти на Волгу, назвав одного «из молодых товарищев» — Илейку Муромца «царевичем» Петром, являвшимся якобы сыном царя Федора.

К отряду Бодырина присоединились все находившиеся на Тереке казаки, чтобы идти против «лихих бояр», притеснявших служилое казачество. Отряд двинулся к Астрахани, а затем по Волге плыл до Свияжска, где, услышав об убийстве боярами Лжедмитрия I, повернул обратно. От устья р. Камышенки казаки переволоклись на р. Донец. Здесь они получили грамоту от князя Шаховского с приказанием идти «на спех» в Путивль. Отряд в это время насчитывал до 4 тыс. человек.

В декабре 1606 г. войско «царевича» Петра находилось в Путивле и представляло собой в количественном и качественном отношении внушительную силу. Буссов отмечает, что казаков было 10 тыс., а И. Масса называет число в 30 тыс. человек. В большинстве казаки являлись закаленными, опытными воинами, считавшими себя свободными людьми, терпевшими [116] всякие невзгоды по воле «лихих бояр». Поход «царевича» Петра проходил под лозунгом восстановления прав «царя Димитрия», который якобы являлся защитником интересов народа, в том числе и казачества.

Болотников посылал в Путивль требования Шаховскому о направлении сил для деблокады Калуги. Войско «царевича» Петра двинулось к Туле, являвшейся хорошо укрепленным и надежным опорным пунктом восставших. Вперед был выслан сильный отряд во главе с воеводой Телятевским.

В конце января или в начале февраля 1607 г. Телятевский нанес поражение боярскому войску под г. Веневом. После этого боя часть путивльского войска (отряд Телятевского) направилась в Тулу, значительные же силы (источники называют от 26 до 30 тыс. человек) двинулись к Калуге (отряд Мосальского) на выручку Болотникова (первый поход с целью деблокады города).

Против отряда В. Мосальского было направлено три полка боярского войска (под командованием воевод Романова, Мезецкого и Нагого). В конце февраля «за семь верст от Калуги» на р. Вырке (приток Оки) произошел упорный бой, продолжавшийся «день да ночь». Восставшие потерпели поражение. Противник захватил весь их наряд,обоз и много пленных. Попал в плен смертельно раненный воевода В. Мосальский; «достальные же воры многие («Сказание» называет число в 3 тыс. человек. — Е. Р. ) на зеленных (пороховых. — Е. Р. ) бочках сами сидяху и под собою бочки з зельем зажгоша и злою смертею помроша»{167}.

В начале марта сильный отряд боярского войска овладел на подступах к Туле Серебряными Прудами, на выручку гарнизона которых шел, но опоздал отряд «с Украины» во главе с воеводами И. Мосальским и поляком Старовским. В 4 км от Серебряных Прудов «воровские люди с Украины» были атакованы отрядом войска Шуйского и разбиты. Воеводы восставших попали в плен.

Успешные бои на р. Вырке и под Серебряными Прудами создали для правительства Шуйского благоприятную обстановку для дальнейших действий. Было решено овладеть Тулой и захватить в плен «царевича» Петра.

Во второй половине марта 1607 г. «на Тулу послали Воротынского с некоторым войском, чтобы еще больше стеснить (неприятеля) и захватить в плен Петра»{168}. Примерно в это же время другой отряд был послан под Дедилов. Восставшим удалось нанести поражения войску В. Шуйского под Тулой и под Дедиловом. [117]

Ко времени этих боевых действий главные силы «царевича» Петра уже находились в Туле. Успешные действия восставших позволили им предпринять крупными силами во главе с воеводой Телятевским второй поход под Калугу с целью ее деблокады.

Воеводы Шуйского решили встретить и разбить восставших на подступах к Калуге. Для выполнения такой задачи из блокадного войска было выделено три полка (под командованием воевод Татева, Барятинского, Черкасского). Кроме того, Воротынский из-под Алексина направил с этой же целью 15–17 тыс. человек (во главе со стольником Ушатовым и головой Истомой Пашковым), в числе которых находились казаки, капитулировавшие в Заборье под Москвой.

Третьего мая 1607 г. на юго-восточных подступах к Калуге «в селе на Пчельне» произошел бой, имевший важные последствия. Боярское войско потерпело решительное поражение, потеряв, по данным Диаментовского, 14 тыс. человек убитыми и пленными. На исход боя существенное влияние оказал переход на сторону восставших большого числа (15–17 тыс.) ратных людей войска Шуйского. В этом отношении главную роль сыграли заборские казаки. Второй причиной поражения И. Масса называет «несогласие» среди воевод Шуйского. Отсутствие единства мнений у воевод привело к разрозненности действий войск.

Остатки боярского войска в беспорядке бежали от села Пчельни к своему лагерю под Калугой. Возникшей паникой воспользовался Болотников, организовал общую вылазку,атаковал и захватил лагерь врага. В результате решительных действий крестьянского войска ратные люди Шуйского «вси смятошася, такожде и вси воеводы устрашишася и бегству вдашася, и все воинство такожде вслед их побегоша, кто елико можаше»{169}.

Пример начальников был столь заразительным, что многие ратные люди бежали «к царствующему граду Москве», а «иные по иным градом разбегошася врознь, кому куда ближе, а иные и дале забегоша»; «наряд же под градом весь остался, и не токмо наряд, но и оружие и платие свое пометоша»{170}. По сообщению других источников «бояре и воеводы з дасталными людми» отступили к Серпухову, захватив с собой только несколько пушек и бросив остальные под Калугой.

Скопин-Шуйский и Истома Пашков пытались прекратить панику и организовать отступление. По-видимому, им удалось создать небольшой арьергард, сдерживавший преследовавших и позволивший «дасталным» людям с несколькими пушками бежать к Серпухову. [118]

Боярское войско было разбито, и Калуга деблокирована. Болотников добился крупного успеха, который позволил ему теперь со всеми силами перейти в Тулу как исходный пункт для нового наступления на Москву.

Однако крупная победа восставших имела лишь тактические следствия, не изменила стратегическую обстановку и не лишила противника возможности вести наступательные действия. Войско правительства Шуйского продолжало удерживать в своих руках стратегическую инициативу, хотя и имело крупные тактические неудачи.

Свыше пяти месяцев Болотников активно и искусно оборонял Калугу и в конечном итоге нанес крупное поражение войскам Шуйского. Теперь из Калуги он двинулся в Тулу, где соединился с войсками «царевича» Петра.

Второй этап контрнаступления боярского войска и окончание крестьянской войны (май — октябрь 1607 г.)

Болотников не пытался крупный тактический успех превратить в успех стратегический. Несмотря на деморализацию врага, он не пошел на Москву, что И. Масса объясняет недостатком сил у восставших. «Поистине, — пишет он, — когда бы у мятежников было под рукой войско и они двинули бы его на Москву, то овладели бы ею без сопротивления»{171}.

В. Шуйский снова воспользовался оказавшимся в его распоряжении временем, и политический кризис был преодолен. Нависшая реальная угроза способствовала консолидации сил господствующего класса. Противоречия между его различными группировками отступили на второй план.

Политика боярского правительства, во-первых, была направлена на привлечение в войско служилых людей путем земельных и денежных раздач и репрессий в отношении «нетчиков» (уклонявшихся от службы). Во-вторых, проводился сбор «даточных людей», в том числе и с монастырских вотчин и посадов. В-третьих, принимались чрезвычайные меры для ускорения поступления налогов и доходов в казну, которая была пуста. В-четвертых, демагогическая политика в отношении холопов и крестьян была рассчитана на внесение дезорганизации в ряды восставших.

Для упрочения единства в рядах господствующих классов и собирания сил царь с патриархом и боярами, а по сообщению Диаментовского, и с городовыми детьми боярскими, т. е. служилыми людьми, «держал совет об успокоении земли». Было решено «двинуться всей силой на неприятеля и на него ударить»{172}. [119]

Правительству Шуйского удалось собрать большое войско — Паэрле сообщает о 150 тыс., Буссов — о 100 тыс. человек, что, безусловно, является сильным преувеличением. Можно предполагать, что у Шуйского было несколько десятков тысяч ратных людей, в состав которых входили дворяне, даточные люди, казанские татары и, конечно, стрельцы, а также личный состав наряда и обоза. Серпухов и Кашира были назначены сборными пунктами.

Главную рать предполагали сосредоточить в Серпухове. В ее состав входили большой, передовой и сторожевой полки, татарские отряды во главе с князем Урусовым, царский полк, стрельцы, наряд и обоз. Численность рати можно определить в 25–30 тыс. человек{173}.

В Кашире находился каширский полк князя Голицына, на «сход» с которым двигались рязанские полки с воеводами Ляпуновым, Булгаковым и Сумбуловым. Данных о численности полков рязанских и каширского нет. Однако, очевидно, [120] рать Голицына была слабее главного войска, что вытекает из общей обстановки, а также из решения и действий Болотникова.

Первая фаза военных действий — поражение крестьянско-казацкого войска на подступах к Туле.

Наличие крупных сил в Туле позволило Болотникову предпринять второй поход на Москву, в котором, по сообщению источников, участвовало 30–38 тыс. человек{174}. Надо полагать, что фактически их было меньше, так как часть сил оставалась в Туле, составляя резерв. Выступившие в поход во главе с Болотниковым и Телятевским имели наряд и людей с «вогненным боем». Значительную часть составляли донские, терские, волжские и яицкие казаки.

21 мая 1607 г. главные силы боярского войска выступили из Москвы. Достигнув Серпухова, В. Шуйский не пошел дальше, опасаясь удаляться от Москвы и рассчитывая на увеличение своего войска.

Нерешительностью Шуйского попытался воспользоваться Болотников с тем, чтобы вырвать из рук врага стратегическую инициативу.

Замысел крестьянского вождя заключался в том, чтобы взять «царственный град Москву», «ошед убо царев полк», т. е. обойдя главные силы врага, находившиеся в Серпухове. Обход намечался через Каширу, где находился более слабый отряд противника. Успешные действия восставших в этом направлении, затем выход их крупных сил к Коломне и наступление на Москву в тылу боярского войска, несомненно, дезорганизовали бы это войско.

Бой на р. Восме 5–7 июня 1607 г. В Серпухове В. Шуйский получил донесение о том, что крестьянско-казацкое войско, двигавшееся по серпуховской дороге, повернуло на Каширу. На основании донесения царь «послал тотчас» на усиление полка Голицына «ис Серпухова голов с сотнями». К этому времени к каширскому полку присоединились и рязанцы во главе с князем Лыковым.

Боярское войско выступило из Каширы навстречу Болотникову, остановилось на р. Беспуте (в 15 км от Каширы) и заняло позицию у устья р. Восмы, впадающей в р. Беспуту. Главные силы (боярские полки и сотни стрелецкие) расположились на правом берегу Восмы, рязанцы же находились на ее левом берегу, составляя резерв.

Первая фаза боя  — завязка боевых действий, прорыв казаков через боярские полки и маневр рязанцев.

5 июня утром войско Болотникова подошло к расположению [121] противника и с ходу атаковало его. «Был бой с утра с первова часу до пятова», т. е. с 7 до 11 часов утра. Боярское войско успешно отражало настойчивые атаки восставших.

Около 11 часов дня 1700 казаков прорвались через боевой порядок противника, перешли р. Восму и заняли «боярак» (овраг), у которого стояли рязанцы. «Воровские казаки из боярака из ружья стреляли по рязанцом и людей ранили, и самих и лошадей побивали»{175}.

Значительные потери заставили рязанцев предпринять маневр. Они обошли с флангов казаков, оставив их в своем тылу, и «скочили всем полком к речке Восме и сотням, которые с воры билися»{176}. Рязанцы усилили стрелецкие сотни.

Вторая фаза боя - общая контратака боярской рати, отступление войска Болотникова и его преследование противником.

Стрелецкие сотни вместе с рязанцами «напустили единомышленно за речку за Восму иа воров», т. е. контратаковали крестьянско-казацкое войско. В это время четырехтысячный отряд изменил Болотникову, перешел на сторону врага, «ударив по своим братьям. Это привело в такой ужас тульское войско, что оно обратилось в бегство и вернулось в Тулу»{177}. [122]

Боярские полки, видя замешательство противника, перешли в общую контратаку и завершили поражение тульского войска. Началось преследование, которое велось на расстоянии 30 км и увеличило потери сил Болотникова.

Третья фаза боя  — боевые действия казацкого отряда в окружении.

Казаки, прорвавшиеся в тыл боярского войска, засели в «бояраке», превратив его в укрепленный «городок». Здесь они были окружены боярским войском. В обстановке многократного превосходства сил врага на предложения о капитуляции казаки заявляли, что им лучше «помереть, а не здатца».

Началась осада окруженного казацкого отряда, который «вогненным боем» успешно отражал попытки противника приблизиться к «городку». Этот «городок» представлял собой, вероятно, земляной вал по краю оврага, хорошо укрывавший оборонявшихся от вражеского огня.

Только на третий день, т. е. 7 июня, воезоды «велели всем полком и всеми ратными людьми к тем вором приступать конным и пешим»{178}. Казаки оказали упорное сопротивление и стреляли до тех пор, пока не израсходовали весь порох. Лишь теперь их удалось взять в плен и учинить расправу — «на завтрее всех казнили».

По данным различных источников, восставшие потеряли: «наряд, и нобаты, и знамена, и коши все», а также 16 тыс. конных и 3600 пеших убитыми, 5 тыс. пленными; 4 тыс. человек перебежало на сторону врага. Все эти данные, несомненно, преувеличены, но свидетельствуют о больших потерях «тульского войска». Однако и такие потери не сломили его моральной стойкости.

Бой на р. Вороньей 12–14 июня 1607 г. В. Шуйский не решался двинуть вперед все свои силы и после успешного боя на р. Восма. Он направил к Туле лишь часть полков с задачей блокировать город с юга, отрезать его от основной базы восстания — от украинных городов. Из Серпухова выступили три полка во главе со Скопиным-Шуйским. На «сход» с ними к Павшину (на Калужской дороге, в 120 км от Тулы) двинулись каширский и рязанские полки, сражавшиеся на р. Восма.

На ближних подступах к Туле, по р. Вороньей войско Болотникова заняло сильную позицию. Эта грязная и топкая речка является притоком р. Упы, в которую она впадает в 2,5 км ниже тульского кремля. В верховье р. Вороньей находилась Малиновая засека, являвшаяся участком укрепленной Тульской «Черты»; «по речке крепости, леса», т. е. естественные свойства рубежа, были усилены оборонительными сооружениями. Для конницы все это являлось серьезным препятствием. [123]

12 июня в 7 км от Тулы боярские полки атаковали оборонявшееся по р. Вороньей войско Болотникова. Первые атаки были отражены. Упорные бои продолжались три дня. «И об речке воровские люди многое время билися, и милостию божиею московские люди воровских людей от речки отбили и за речку Воронью во многих местах сотни передовые (лю)ди перешли»{179}.

Только на третий день сотни стрельцов «во многих местах» прорвали позицию восставших. За стрельцами речку форсировали «бояре и воеводы со всеми полки». Сопротивление оборонявшихся удалось сломить, боярские войска преследовала восставших до самых городских ворот. Человек около десяти «московских людей и в город въехали, и в городе их побили»{180}.

Оборонявшиеся на р. Вороньей как в пехоте, так и в коннице понесли значительные потери убитыми и пленными. В город отступило около 10 тыс. человек.

После поражения на р. Вороньей Болотников вынужден был «сесть в осаду».

30 июня 1607 г. под Тулу пришел В. Шуйский с главными силами своего войска.

Вторая фаза военных действий — «сидение» войска Болотникова в осаде.

По сравнению с Калугой Тула имела более солидные укрепления, наличие которых облегчало оборону города. Укрепления состояли из каменного кремля и дубового острога.

Кремль, сохранившийся до наших дней, находится на левом берегу р. Упы. Каменная стена с зубцами имеет форму правильного четырехугольника с длиной периметра 1 км, высотой до 12 м и толщиной 2,6 м. Башни по углам круглые высотой до 13 м, а посредине стен — четырехугольные высотой до 19 м.

Острог представлял собой рубленную из дубового леса ограду общим протяжением немногим более 2 км, обеими концами упиравшуюся в р. Упа. Ограда имела 5 проезжих и 14 глухих башен.

Силы Болотникова достигали 20 тыс. человек{181}. Боярское войско имело значительное численное превосходство и сильный наряд{182}.

Тула была полностью блокирована. По левому берегу [124] р. Упы, «по Кропивенской дороге и по иным местом» расположились большой, передовой и сторожевой полки, а также рязанский «прибылой» полк. По правому берегу Упы, «по Коширской дороге на Червленой горе», вблизи р. Тулицы стояли каширский полк и отряд Урусова (татары, чуваши, марийцы). «Наряд большой поставили за турами от Кропивенских ворот да наряд же поставили с Коширские дороги близко Упы реки»{183}. Артиллерия обстреливала город с двух сторон, нанося большие потери оборонявшимся.

В. Шуйский, а вместе с ним, как обычно, и «царский полк» расположились на берегу р. Вороньей.

Источники отмечают большое количество частных штурмов (до 22), но не говорят о подготовке и производстве большого общего штурма всеми силами боярского войска. Четыре месяца, т. е. все лето, продолжалась осада города, не достигая положительного результата.

С целью полной изоляции осажденной Тулы от «заворовавшихся» городов, т. е. от базы восстания, Шуйский посылал своего рода карательные отряды, а также предоставил войску право грабить население восставших уездов. Уже 29 июня «взятьем» (приступом) боярское войско овладело Алексином. [125]

Затем удалось занять Болхов, Белев, Лихвин, Дедилов, Крапивну, Одоев. Не выполнен был приказ «зажечь» Брянск, а под Козельском отряд князя Мосальского разбили появившиеся в это время войска Лжедмитрия II.

Осажденное в Туле крестьянско-казацкое войско оборонялось стойко, мужественно и активно. «Ис Тулы вылоски были на все стороны на всякий день по трожды и по четырежде, а все выходили пешие люди с вогнениым боем и многих московских людей ранили и побивали»{184}.

В Туле, как раньше в Калуге, Болотников ждал помощи извне. Но обстановка теперь оказывалась иной, так как восставшие за пределами осажденного города терпели поражения. База восстания сужалась, стратегические резервы оказались исчерпанными, моральные силы подорванными. Путивль не мог прислать новые силы для деблокады Тулы. Однако Болотников поддерживал моральный дух оборонявшихся обещанием выручки, которую якобы обязательно пришлет «царь Димитрий».

Политическая и стратегическая обстановка для осаждавших также оказалась сложной. «Царь Василей, — писал Татищев, — стоя при Туле и видя великую нужду, что уже время осеннее было, не знал что делать: оставить его (город. — Е. Р. ) был великий страх, стоять долго боялся, чтоб войско не привести в досаду и смятение; силою брать — большей был страх: людей потерять»{185}.

В июле 1607 г. в г. Стародубе-Северском появился Лжедмитрий II. В сентябре он начал поход к Брянску и нанес ряд поражений отрядам войска В. Шуйского.

В этих условиях боеспособность боярского войска падала, сокращалась и численность: дезертировали ратные люди, отряд Урусова целиком ушел. Назрела потребность в решительных мероприятиях.

Третья фаза военных действий - затопление Тулы и капитуляция войска Болотникова.

На исход борьбы оказало влияние военно-техническое мероприятие, предложенное сыном боярским Иваном Кровковым, — затопление Тулы путем сооружения запруды на р. Упе: «И вода де будет в остроге и в городе, и дворы потопит, и людем будет нужда великая, и сидеть им в осаде не уметь»{186}. Вначале царь и бояре отнеслись к предложению с недоверием, «посмеяхусь ему». Кровков же настойчиво добивался осуществления своего проекта и наконец получил на это санкцию Шуйского, силы и средства на постройку большого [126] сооружения, а также «на пособ», т. е, на помощь, мельников.

Запруду было решено устроить ниже устья р. Вороньи, где русло р. Упы нешироко и берега выше. На правом болотистом берегу реки до сих пор сохранились остатки возведенной в 1607 г. плотины длиной около полукилометра.

4 августа 1607 г. под руководством Кровкова началось сооружение плотины. Ход работ довольно подробно описывается в «Карамзинском Хронографе»: «Секли лес и клали солому и землю в мешках рогозинных и вели плоти(ну) по обе стороны реки Упы, а делали плотину всеми ратными с окладов, и плотину зделали, и реку Упу загатили, и вода стала болшая и в острог и в город вошла, и многие места во дворех потопила»{187}.

Плотина состояла из больших туров, сооружавшихся «сотнями», т. е. войсковыми подразделениями, включавшими в свой состав и «даточных людей». Большая работа была выполнена в двухмесячный срок. Перекрытая р. Упа стала затоплять Тулу, и многие люди вынуждены были спасаться на крышах.

Ко времени затопления Тулы осажденные израсходовали все продовольственные запасы и голод изнурял людей, которые вынуждены были есть «вонючую падаль и лошадей, источенных червями».

Болотников всячески поддерживал моральную стойкость в рядах своего войска и у жителей города. Одновременно он пытался получить помощь извне, от «царя Димитрия», а также рассчитывал прорвать кольцо блокады. Буссов отмечает, что восставшие хотя и «терпели страшные лишения от голода и наводнения, они все еще не сдавались, надеясь, что вода спадет, и тогда они смогут вновь попытать счастья — пробиться сквозь вражеские войска и вырваться из осады»{188}.

Несмотря на энергичную деятельность Болотникова, менее стойкая часть его войска стала перебегать на сторону врага. Ночью уходило по 100, 200 и даже 300 человек. Народ открыто выражал недовольство неосуществлявшимися обещаниями выручки, и многие начали сомневаться в существовании «царя Димитрия». Шаховского схватили и посадили в тюрьму. Шли разговоры о выдаче Шуйскому «царевича» Петра и Болотникова.

Источники сообщают о переговорах Болотникова с Шуйским об условиях капитуляции. Обострявшаяся политическая обстановка в стране вынуждала царя дать клятву о помиловании «тульских сидельцев». На этих условиях восставшие сложили оружие. [127]

10 октября 1607 г. закончилась четырехмесячная героическая оборона Тулы крестьянско-казацким войском.

В. Шуйский сразу же нарушил данную им клятву. «Царевича» Петра повесили в Москве у Данилова монастыря. Болотникова же сослали на север в Каргополь.

Поляк Диаментовский, как очевидец, сообщает интересную деталь. Болотникова привезли в Ярославль, через который он ехал в ссылку. Некоторые бояре стали спрашивать конвой: почему не связан столь опасный «вор»? В ответ на это Болотников сказал: «Я скоро вас самих буду заковывать и в медвежьи шкуры зашивать»{189}. Этим самым он бросил новый вызов своим врагам, надеясь продолжать борьбу, считая понесенное поражение временным, преходящим явлением.

Через полгода в Каргополе по распоряжению В. Шуйского Болотникова ослепили и утопили в проруби. Так бояре расправились с талантливым крестьянским вождем.

* * *

Капитуляция крестьянско-казацкого войска в Туле и пленение Болотникова явились решающими моментами вооруженной антифеодальной борьбы крестьян, холопов и казаков. Восставшие лишились организованной вооруженной силы и вождя восстания. Подавить сопротивление разрозненных крестьян и холопов в разобщенных оставшихся очагах восстания теперь боярам и дворянам-помещикам было нетрудно.

Первая крестьянская война в Русском государстве закончилась поражением восставших. Однако она имела огромное положительное значение в развитии борьбы угнетенных народных масс за свое освобождение. Восстание закабаленных крестьян и холопов объективно имело задачу уничтожения феодального гнета. В этом заключается основное историческое значение крестьянской войны.

Крестьяне, холопы и казаки наносили сокрушительные удары боярскому войску и ставили правительство Шуйского на грань катастрофы. Успешную борьбу угнетенных масс дворяне-помещики пытались использовать в своих целях — для изменения форм крепостнических порядков и еще большего закабаления крестьян.

Война 1606–1607 гг. характеризуется огромным для того времени размахом освободительной вооруженной борьбы, огромным как по участию в ней народных масс, так и по охватившей ее территории. Этим, прежде всего, она отличается от крестьянских войн XV — XVI вв. в Западной Европе.

Крестьянская война являлась продолжением вооруженными средствами классовой борьбы угнетенных масс холопов, [128] крестьян и казаков за свое освобождение от феодального рабства, от «лихих бояр». Это была справедливая антифеодальная война. Боярское правительство вело войну за сохранение феодальных порядков, за упрочение крепостничества, вследствие чего пользовалось поддержкой дворян-помещиков, несмотря на противоречия внутри господствующего класса.

Чем объясняются крупные, хотя и частные успехи восставших и многократные поражения войска боярского правительства?

Основными факторами, определявшими успешные действия крестьянско-казацкого войска, были: справедливый характер войны, внутреннее и внешнее политическое положение государства, организация крестьянско-казацкого войска и выдвижение из среды угнетенных и обездоленных масс талантливого полководца Ивана Исаевича Болотникова.

Внутренняя политическая обстановка определялась, во-первых, резким усилением процесса закабаления и закрепощения трудящихся в деревне и в городе, непрерывным количественным и качественным ростом феодального гнета. Холопы, крестьяне и казаки виновниками всех своих бед считали бояр и «незаконное» боярское правительство. Во-вторых, в это время начался политический кризис как следствие обострения противоречий между эксплуататорскими классами (боярами и служилыми дворянами-помещиками), ослабивший органы принуждения государственной власти.

Внешняя политическая обстановка способствовала углублению и обострению внутреннего кризиса. Основная ее особенность заключалась в скрытой под флагом самозванства польской интервенции 1604–1606 гг., осуществлявшейся силами казачества, крестьянства, беглых холопов и украинных городов. Успешный поход Лжедмитрия I на Москву объективно способствовал активизации угнетенных и обездоленных масс.

Для борьбы с боярским правительством в восставших городах стихийно возникали вооруженные отряды. Наличие же политического центра крестьянского восстания, которым являлся Путивль, способствовало возникновению связи между этими вооруженными отрядами, организации крестьянско-казацкого войска и стихийному образованию своего рода стратегического резерва, определявшего относительную устойчивость вооруженной борьбы.

Большое значение имели личные качества вождя крестьянского восстания Болотникова, умевшего вселять в людей уверенность в своих силах и поддерживать надежду на победу, не впадал в панику даже при крупных поражениях. Положительное влияние оказывал пример стойкости, мужества и храбрости, которые проявлял полководец крестьянского войска в любых условиях обстановки вооруженной борьбы. [129]

Следует отметить моральную стойкость крестьянско-казацкого войска даже в условиях полного окружения противником, при «сидении» в осаде в обстановке огромных лишений. Неудачи полевых боев не парализовали волю восставших к борьбе. В боярском же войске каждая неудача вызывала панику и способствовала падению дисциплины, «ратные люди» по своему усмотрению разъезжались по домам, несмотря на многочисленные репрессии.

Высокая боеспособность гарнизонов восставших городов и крестьянско-казацкого войска являлась одним из результатов наличия базы восстания, которой была значительная территория к югу от Москвы. Однако на этой территории боярское правительство продолжало сохранять отдельные опорные пункты, до некоторой степени разобщавшие восставшие города. На ход вооруженной борьбы отрицательно влияло отсутствие непрерывной связи между основными областями восстания — польской («диким полем»), Украиной и Поволжьем.

Для борьбы с восстанием холопов, крестьян и казаков боярское правительство располагало большей базой по сравнению с восставшими, а аппарат государственной власти обеспечил более или менее устойчивую связь отдельных районов этой базы. Под нажимом правительственного аппарата население территории к северо-востоку, северу и северо-западу от Москвы предоставляло Шуйскому силы и средства для ведения антикрестьянской войны. Церковь явилась идеологической и материальной опорой боярского правительства на всей территории страны.

Победы и поражения восставших прежде всего зависели от политики руководителей восстания. Антибоярские лозунги объединяли для борьбы с правительством Шуйского антагонистические классы. Такое объединение являлось временным союзом и имело отрицательные последствия — предательство в решающие моменты, дезорганизовавшее основные антифеодальные силы.

Восстание холопов, крестьян, казаков и примкнувших к ним временных попутчиков развертывалось под лозунгом свержения «незаконного» боярского правительства Шуйского и восстановления «законных» прав якобы спасшегося Дмитрия. Эти требования представляли собой идеологическую оболочку антифеодальной борьбы, действительного содержания которой никто не осознавал — ни руководители восстания, ни возглавляемые ими народные массы.

Восставшие сражались не за уничтожение крепостничества, а против «лихих бояр», за «хорошего царя», который должен вернуть холопам, крестьянам и казакам отобранные у них права и льготы и улучшить условия их жизни при феодализме. Этим пользовалась демагогическая пропаганда правительства [130] В. Шуйского и церкви, оказывавшая влияние на неустойчивые элементы восставших. Пропаганда основывалась на доказательствах смерти Дмитрия и на всякого рода ложных обещаниях.

Вожди восстания провозглашали «царистскую» политику (за «законного» царя Дмитрия), народные же массы вели антифеодальную борьбу (уничтожали аппарат феодального государства, сжигали крепостнические акты, захватывали землю и имущество помещиков и монастырей).

Стихийность восстания была одним из источников слабости восставших народных масс. Важным отрицательным следствием стихийности являлось отсутствие организации, дисциплины и централизованного руководства борьбой, наличие которых удесятеряет силы борющихся. Политической, экономической и военной организации феодального государства противостояла стихийная сила угнетенного народа, неспособного в то время создать свою прочную антифеодальную политическую и военную организацию.

Стихийный характер имело возникновение и расширение базы вооруженной борьбы восставших, что отрицательно сказывалось на стратегическом руководстве. Болотников не располагал надежными стратегическими резервами. Он не мог ими маневрировать в зависимости от обстановки. Появлявшиеся резервы (Истома Пашков в походе на Москву, Шаховской и Телятевский в Туле) не находились в полном распоряжении вождя восстания, которому приходилось считаться с намерениями и деятельностью начальников этих резервов.

Сложившаяся обстановка вооруженной борьбы затрудняла осуществление основных требований искусства вооруженного восстания. В начальный период войны активными наступательными действиями Болотников создал перевес сил над врагом (первое основное требование). В это время отдельные тактические неудачи не оказывали существенного отрицательного влияния на ход военных действий. Эти неудачи лишь заставляли концентрировать силы и тем самым вернее подготавливать стратегический успех.

Однако второе важное требование успеха вооруженной борьбы — захватить врага врасплох, когда силы у него дезорганизованы и разбросаны, — Болотникову осуществить не удалось. Он дважды не воспользовался такой благоприятной обстановкой, т. е. два раза допустил одну и ту же стратегическую ошибку. Во-первых, отказался от попытки с ходу овладеть Москвой во время похода к ней, упустил время и вынужден был перейти к блокаде столицы. Вследствие этого В. Шуйский имел возможность осуществить ряд мероприятий с целью преодоления моральной и военной дезорганизации и собирания [131] сил. Во-вторых, Болотников отказался от немедленного похода на Москву, развивая до положительного стратегического результата тактический успех, достигнутый в последних боях под Калугой. Войско «царевича» Петра, сосредоточенное в это время в Туле, могло явиться стратегическим резервом, если бы Болотников сумел его двинуть на Москву вместо того, чтобы самому идти в Тулу на соединение с ним.

Третье требование искусства вооруженного восстания — наступательные действия (стратегическая оборона — смерть восстания). В первый период войны стремительное наступление восставших поставило боярское правительство перед катастрофой. Переход же Болотникова к стратегической обороне позволил Шуйскому преодолеть кризис, организовать контрнаступление и в конечном счете подавить волю восставших к борьбе.

Москва как политический, идеологический, экономический и военный центр страны была основным объектом борьбы. Опорными пунктами обороны непосредственных подступов являлись монастыри. Калуга, Серпухов, Тула представляли собой укрепленные пункты стратегического значения на дальних подступах к столице. Обладание ими имело решающее значение в ходе борьбы. Поэтому здесь сосредоточивались основные силы восставших, а главное войско боярского правительства направлялось для завоевания Калуги, Серпухова и Тулы.

В крестьянской войне в Германии в 1525 г. крестьянские отряды сосредоточивались в лагерях, труднодоступных для рыцарской конницы, но обрекавших восставших на бездействие, а также изолировавших их от масс городского населения. Связь между отрядами была очень слабой, во многих же случаях и вовсе отсутствовала. В первой крестьянской войне в России 1606–1607 гг. опорными пунктами восставших являлись укрепленные города. Стрельцы, посадский люд городов и казаки оказывались прямыми резервами крестьянского войска. «Заворовавшиеся» многочисленные города вынуждали Шуйского распылять свои и без того недостаточные силы, что затягивало войну.

Борьба крестьян в Германии и в России имела существенные различия. При невыгодном соотношении сил немецкие феодалы широко применяли переговоры, а восставшие доверяли обещаниям своих врагов, вследствие чего оказывались жертвами их коварства Особенностью же обстановки крестьянской войны в России была активная боевая деятельность восставших — походы, мелкие и крупные бои, осада и оборона укрепленных городов и полевых острогов.

Для тактики крестьянского войска наиболее характерно Широкое взаимодействие подвижных крестьянско-казацких отрядов [132] с гарнизонами «сидевших в осаде» городов. Боярскому войску только в исключительных случаях удавалось «взятьем» (приступом) овладевать «заворовавшими» городами. Усилия восставших направлялись на деблокаду осажденного города, и боевые действия с этой целью, как правило, достигали положительного результата. Удавался и прорыв блокадного кольца, когда он предпринимался крупными силами (прорыв Болотниковым блокады острога в селе Коломенском).

Опыт крестьянской войны свидетельствует о мощи земляных оборонительных сооружений, которые восставшие возводили умело и в короткие сроки. Наряд был не в состоянии разрушать такие виды полевой фортификации, хотя вполне справлялся с задачей устройства брешей в кирпичных крепостных стенах. Земляные валы и рвы оказывались труднопреодолимыми (Калуга, бой на р. Восма, Тула).

Значительный интерес представляет тактика и техника обороны и осады крепостей. Такими большими техническими мероприятиями являются, прежде всего, устройство боярским войском «примета» при осаде Калуги, разрушение его оборонявшимися путем взрыва минной галереи и использование при этом момента внезапности для общей вылазки, деморализовавшей противника. Устройство сложной запруды на р. Упе для затопления Тулы показывает высокий технический уровень русского войска того времени.

Следует также отметить включение в систему обороны непосредственных подступов к Москве обоза, явившегося опорой боевого порядка боярского войска в решительном бою 2 декабря 1606 г. Сохранившийся рисунок дает представление о тактике русского войска. Обращает на себя внимание большое количество полевой артиллерии, находившейся на вооружении обоза.

Тактика крестьянско-казацкого войска и боярской рати определялась составом, вооружением и организацией войск. Военно-техническое превосходство противника (наряд, обоз, «вогненный бой») вынуждало восставших часто переходить к тактической обороне. Централизованному войску противостояли силы, состоявшие из разобщенных гарнизонов городов и крестьянско-казацкого войска, которое представляло собой совокупность многочисленных отрядов, различных по своему социальному облику и имевших обычно автономных военачальников. Организационная раздробленность являлась одной из слабых сторон вооруженной организации восставших.

Исход борьбы решило не только военно-техническое превосходство войска боярского правительства, но, прежде всего, отношение к войне дворян-помещиков, а также степень организованности господствующего класса, располагавшего органами [133] убеждения и принуждения, чего не было у восставших. Существенное значение имело недовольство служилого дворянства боярским правительством. Но это противоречие отступило на второй план; как только выявились антикрепостнические, цели вооруженного восстания холопов, крестьян и казаков. [134]