VII. Выводы

Если попытаться схематически представить себе план проведения операций на первом этапе кампании, то действия немецких войск по обе стороны обтекавшейся ими Припятской области будут напоминать движения срезающего траву серпа. Именно таким путем были уничтожены обе сильнейшие группировки противника, и в этом состояла тактическая задача стремительных охватывающих ударов. Но последние имели и более далекую, оперативную цель: создать предпосылки для второго, решающего этапа кампании. Эта оперативная цель достигалась прорывами на севере и на юге. На севере задача прорыва состояла в захвате Смоленского междуречья как трамплина для удара группы армий «Центр» по Москве, а на юге — в выходе к Киеву, являвшемуся ключевым пунктом, овладение которым позволяло группе армий «Юг» форсировать р. Днепр. Таким образом, между Киевом и Смоленском существовала безусловная оперативная взаимозависимость. Ибо лишь овладение обоими указанными пунктами могло обеспечить дальнейшее наступление к востоку от Днепра и Западной Двины на достаточно широком фронте в глубь русской территории, а, в свою очередь, только такое наступление и было способно решить исход кампании. Необходимость углубления в просторы России на широком фронте окончательно выявилась лишь тогда, когда стало ясно, что не оправдываются оптимистические расчеты на возможность сломить сопротивление противника в ходе первого этапа кампании.

Решение, связанное с изолированным ведением операций группами армий по обе стороны Припятской области, диктовалось прежде всего ограниченностью сил наступающей стороны. После того как начало боевых [138] действий в такой группировке стало фактом, географические условия театра военных действий уже не допускали никаких изменений. Обойденную Припятскую область оставили противнику для оперативного использования в почти неограниченной мере, и это обстоятельство постоянно грозило сорвать высокий темп наступления обоих ударных клиньев, которые по необходимости приходилось направлять вдоль основных магистралей, ведущих на Киев и Смоленск. Немецкое командование пошло на такой риск потому, что считало необходимым, создав возможно более мощные ударные кулаки, сосредоточить свои ограниченные силы на решающих направлениях. Другая причина заключалась в недооценке маневренности противника в лесах и болотах обширной Припятской области. Тем настойчивее, однако, эти факты и идея стремительного проведения кампании диктовали необходимость преодоления, по крайней мере на восточном берегу Днепра, терпимой лишь временно взаимной изоляции групп армий «Юг» и «Центр». По ту сторону Днепра группы армий «Юг» и «Центр» должны были, наконец, — таково было непременное условие развертывания второй фазы кампании — установить оперативный контакт между обращенными друг к другу флангами, так как без этого контакта и без прикрытия с юга удар по Москве был обречен на провал. При осуществлении этих замыслов в ходе операций, проводившихся в условиях сильнейшего давления фактора времени, на фоне общей оперативной обстановки выделялась Припятская проблема.

Была предпринята попытка решить эту проблему полумерами и импровизациями, сообразуясь с конкретной обстановкой, которая возникала в ходе спешно проводившегося наступления вдоль северной и южной окраин Припятской области в направлении Днепра. Но, как показывает изложенное выше развитие событий, попытка оказалась неудачной.

Прежде всего, тормозилось наступление группы армий «Юг», чему виной было противодействие 5-й армии русских, наносившей удары по немецким войскам из Припятской области. И хотя противодействие это само по себе не было для немецкого командования совершенно неожиданным, оно, тем не менее, уже с самого начала кампании приносило русским тактические успехи, [139] а затем в районе Новоград-Волынский, Житомир приобрело и оперативное значение, гораздо более серьезное, чем можно было предполагать. Это оказало довольно значительное парализующее воздействие на волю командования 6-й армии к выполнению главной оперативной задачи, заключавшейся в выходе к Днепру у Киева. Естественно, что беспокойство за северный фланг росло с каждым днем. Штаб группы армий и ОКХ неоднократно отдавали приказания отбивать все удары русских, не углубляясь в Припятские болота, но этого было недостаточно для того, чтобы обеспечить дальнейшее выполнение основной оперативной задачи. Таково было следствие решения не наступать с самого начала кампании на Припятскую область с фронта хотя бы небольшой сковывающей группой. Нет сомнения в том, что при наличии подобной сковывающей группы можно было бы, затратив, в общем, меньше сил, достичь большего оперативного успеха.

Критический момент наступил 10 июля, когда необходимо было, несмотря на серьезный риск, принять решение, отдававшее предпочтение оперативным целям перед тактическими нуждами, связанными с Припятской областью и с южной операцией на окружение. Однако немецкое командование, отказавшись от немедленного взятия Киева, не выполнило этого требования и упустило удобнейший случай добиться важного успеха. Таким образом, на фронте группы армий «Юг» проблема Киева вступила в тактическую взаимосвязь с обстановкой в Припятской области, где противнику при всей его малочисленности удалось создать исключительно сильную оборону. В результате северное крыло группы армий «Юг» попадало во все большую зависимость от противника, а в августе 6-я армия уже не смогла собственными силами овладеть Киевом и форсировать Днепр, чтобы вырваться на оперативный простор для дальнейшего наступления на восток.

В полосе наступления группы армий «Центр» противник в конце июля все больше усиливал свои войска против южного крыла группы армий на рубеже Рогачев, Рославль, а также севернее Мозыря у основания Смоленского выступа. Это усиление приобрело оперативное значение только в связи с развитием событий в южной части Припятской области. Правда, группа [140] армий «Центр», которая, овладев Смоленским междуречьем, давно уже выполнила свою первую оперативную задачу, смогла разбить противника на своем южном фланге и к 20 августа отбросить его за линию Гомель, Стародуб. Однако этот удар не решил связывавшейся с ним задачи — обеспечить южному крылу группы армий «Центр» свободу действий и выход на оперативный простор для наступления в восточном направлении. Ибо, оттесняемые к югу, главные силы четырех русских армий (26-й, 5-й, 37-й и 21-й) уплотнили свои боевые порядки, особенно в восточной части Припятской области по обе стороны р. Десны, и создали мощную группировку на стыке между обеими немецкими группами армий. В такой обстановке части 2-й армии и 2-й танковой группы «переплелись» с войсками противника и не могли выйти из этого состояния.

Так перед обеими группами армий встала проблема стыка, явившаяся не только косвенным, но и прямым следствием обхода Припятских болот. Обстановка продиктовала принятие запоздалых мер в последнюю треть августа, то есть в такой момент, когда приближавшаяся уже осень настоятельно требовала быстрых решений для проведения второй фазы кампании.

ОКХ правильно полагало, что наступление на Москву не терпит отлагательств. Разделяя мнение штаба группы армий «Центр», оно надеялось, что в связи с дальнейшим наступлением на восток противник, скопившийся на стыке немецких групп армий, вынужден будет сам отступить во избежание худшего или что группа армий «Центр» справится с ним своими силами, продолжая в то же время наносить эксцентрический удар в направлении нижнего течения р. Дон. Но штаб группы армий «Юг» видел в этой массе красных войск опасность, без устранения которой ни группа армий «Юг», ни группа армий «Центр» не могли бы выполнить поставленные перед ними задачи. Учитывая в полной мере большую важность боевых действий группы армий «Центр», штаб группы армий «Юг» тем не менее, придерживался точки зрения: «Кто хочет овладеть Москвой, тот должен разбить Буденного»{170}. [141]

Следовало ли предпринимать Киевскую операцию? В те дни приводилось много аргументов за проведение этой операции и против нее. Широко дискутировался вопрос о том, в какой степени эта операция могла содействовать успеху всей кампании. Тогдашние противоречивые доводы и по настоящее время не приведены к единому мнению. И сейчас возникает вопрос: можно ли было, учитывая уже накопленный опыт, а также факт обострения проблемы стыка, пойти на риск, связанный с продолжением изолированных действий обеих групп армий, в тот момент, когда решался исход всей кампании 1941 года?

В настоящее время можно констатировать, во всяком случае, следующее:

а. Ни противник, ни Гитлер не «играли на руку» ОКХ. Как показывает анализ Киевской операции, командование красных отнюдь не собиралось из-за оперативных угроз отступать без боя из междуречья Днепра и Десны, хотя опасность с юга и с севера обозначилась достаточно рано. Русские и в данном случае упрямо придерживались своей уже известной оборонительной тактики и вели бои за Киев до тех пор, пока все силы их юго-западного направления не оказались обреченными на уничтожение. Но даже после этого Гитлер не выразил готовности хотя бы на время отложить прорыв к нижнему течению Дона в пользу удара по Москве.

б. Отказ от уже наметившегося в ходе сражения в междуречье Днепра и Десны взаимодействия обеих групп армий исключил также возможность усиления группы армий «Центр» за счет группы армий «Юг» для удара по Москве. И южный фланг наступления на Москву оставался необеспеченным в течение неопределенного времени, поскольку группа армий «Юг», ведя бои лишь собственными силами, потеряла в районе Киева еще несколько недель. Кроме того, ей пришлось в соответствии с поставленными задачами распылить свои силы на три направления (Крым, Донецкий бассейн, Киев), а при тогдашней оперативной обстановке и положении противника такие действия, видимо, не принесли бы успеха ни на одном из этих направлений.

Отсюда можно заключить, что только целеустремленное решение, направленное на выполнение плана ОКХ, могло бы компенсировать недостаток сил. При [141] таком решении пришлось бы отказаться от действий группы армий «Юг» на эксцентрическом направлении; ей следовало бы наступать с расчетом выйти главными силами на рубеж Харьков, Курск. Таким путем удалось бы скорее устранить проблему стыка и обеспечить южный фланг наступления на Москву, которое могло бы быть проведено значительно раньше. Да и после выигранного Киевского сражения подобный план по-прежнему предусматривал бы правильную в оперативном смысле и, наконец, просто необходимую задачу для группы армий «Юг». Но, если бы даже приводившиеся в пользу этого плана доводы были еще вдвое более убедительными, все равно они не заставили бы Гитлера прийти к столь целенаправленному решению. Все важнейшие вопросы этой кампании упирались в ложную и «непререкаемую» концепцию Гитлера.

Если искать более удачного решения Припятской проблемы, то особого внимания заслуживает «Оперативная разработка для проведения кампании на Востоке» генерала фон Зоденштерна{171}. В ней еще до начала кампании давалась правильная оценка значения этой области в связи со всем театром военных действий и делалась попытка соответствующим распределением сил и задач принять своевременные меры для устранения отрицательного воздействия Припятской области на ход кампании. В отношении постановки войскам их главных задач разработка находилась в полном согласии с планами ОКХ, но в ней намечались несколько иные, соответствовавшие взглядам автора пути проведения операций для решения этих задач.

Как уже отмечалось, в вариант генерала фон Зоденштерна можно было внести некоторые изменения — прежде всего в отношении южного сектора театра военный действий — в духе планов ОКХ и тем самым согласовать операции группы армий «Юг» с точки зрения распределения сил и постановки задач либо с первоначальным, либо с реализовавшимся замыслом ОКХ. Ведущая же идея плана фон Зоденштерна, заключавшаяся в том, что через Припятскую область и по ее краям должна была наступать центральная сковывающая группа, была такова, что ее реализация с самого [143] начала позволила бы сохранить контакт между оперативными ударными клиньями на севере и на юге, исключила бы довольно сильное воздействие противника из этой области на осуществлявшие прорыв войска и в значительной мере обеспечила бы им беспрепятственное продвижение вперед. Подобным образом можно было бы избежать большого риска, с которым пришлось столкнуться на практике.

Указанный план был пронизан настойчивым стремлением к сосредоточению сил на едином главном направлении в интересах решения важнейшей оперативной задачи, для чего предусматривалось, с одной стороны, временно отказаться от эксцентрически направленного наступления на Ленинград и от оставления значительных сил в резерве ОКХ, а с другой — обеспечить взаимодействие всех трех групп армий между собой при проведении сражения восточнее Припятской области и благодаря этому уничтожить скованный центр противника и те из его фланговых сил, которые были бы оттеснены сюда мощным наступлением оперативных ударных клиньев. Таким образом, анализируемый план был продиктован стремлением предотвратить изолированное проведение операций, прорвать на широком фронте оборону противника в центре и, наконец, создать на рубеже Киев, Смоленск мощное сосредоточение немецких сил, которое обеспечило бы выбор дальнейших путей решения исхода кампании.

В свете опыта, накопленного в ходе фактического проведения военных действий, заслуживают более подробного рассмотрения еще три момента:

Во-первых, в центральную группу войск, подчиненную непосредственно командованию сухопутных сил и предназначенную для выполнения ограниченной задачи по сковыванию противника, следовало бы ввести горнострелковые и легкие пехотные дивизии{172}. При их организации и легких транспортных средствах они могли бы лучше справиться с задачами ведения боевых действий в особых условиях, так как отличались большей мобильностью, чем обычные пехотные дивизии, и больше подходили для продвижения по [144] лесисто-болотистой местности. Можно было рассчитывать, что к тому времени, как оперативные ударные клинья форсируют Днепр, центральная группировка выйдет приблизительно на рубеж Коростень, Мозырь. При внесении упомянутых изменений в духе планов ОКХ силы центральной группы, предложенные разработкой, могли быть, вероятно, уменьшены до восьми дивизий.

Во-вторых, войскам южной группировки{173}, освобожденным от сковывающего давления противника на северном крыле, то есть у южного края Припятской области, оставалось бы сломить лишь фронтальное сопротивление, которое, как известно, было успешно преодолено во время фактически имевших место боевых действий. Поэтому прорыв к Днепру на данном направлении был бы делом решенным. Можно предполагать, что к середине июля Киев был бы взят, после чего вскоре удалось бы создать также оперативный плацдарм на Днепре. Даже при само собой разумеющемся условии ликвидации главных сил правобережной группировки противника 6-я армия в составе не менее двенадцати дивизий и вся 1-я танковая группа к началу августа могли быть сосредоточены на плацдарме под Киевом. Тем самым одновременно была бы опрокинута оборона противника на рубеже р. Днепр. Очищение от противника излучины Днепра могло быть поручено 11-й и 17-й армиям. Овладение Крымом не являлось срочно необходимой с оперативной точки зрения мерой.

В-третьих, условия проведения северной (главной) операции{174} были бы не совсем такими, с какими фактически пришлось столкнуться группе армий «Центр». В частности, войскам этого направления надлежало нанести поражение силам противника, сосредоточенным в Северной Литве. Первая задача — выход на рубеж Могилев, Смоленск, — вероятно, была бы решена, как это имело место и на практике, к середине июля. Но в основе дальнейших действий на этом участке фронта, видимо, лежало бы стремление к тому, чтобы после [145] обеспечения фланга на рубеже Смоленск, Витебск безотлагательно нанести удар южным крылом вдоль восточного берега Днепра в общем направлении на Гомель. Для выполнения этой задачи предусматривалось выделить одну армию и одну танковую группу.

Таким образом, можно было рассчитывать, что в первой половине августа удалось бы провести «Гомельскую операцию», в ходе которой главные ударные клинья, направленные в обход Припятской области, соединились бы между собой при одновременном взаимодействии с центральной группой. Задача состояла бы в том, чтобы пробить во фронте противника широкую брешь, сохранив при этом высокий темп наступления.

Если сравнить описанное предполагаемое развитие военных действий с тем, которое действительно имело место и привело к Киевскому сражению, то приходится сделать вывод, что в соответствии с планом фон Зоденштерна кампания, вероятно, развивалась бы более благоприятно. Ибо при значительно более коротких путях и выигрыше во времени приблизительно в четыре недели можно было бы вместо «операции поневоле» провести заранее запланированную операцию на восточном краю Припятской области. В результате ее, вероятно, удалось бы не позднее конца августа (а вовсе не к концу сентября, как получилось в действительности) развернуть с рубежа Киев, Смоленск наступление в восточном направлении крупными силами на широком фронте с целью выхода на рубеж Москва, Воронеж, Харьков. При упомянутом выигрыше во времени подобную задачу можно было бы решить еще до начала осенней распутицы, хотя в тот год она наступила гораздо раньше, чем ожидалось.

О том, какие возможности таились в подобной обстановке, опытный солдат легко составит себе представление на основе нескольких наших беглых констатации. Нужны были самые широкие планы, при разработке которых, однако, нельзя было, поддаваясь искушению демонов, покидать почву реальных фактов. Ведь прорыв на Москву мог создать только предпосылки для последующих широких операций на окружение, способных привести к решению исхода кампании в духе Шлиффена. Одним комплексом операций решить такую [146] задачу было невозможно. Поэтому все сражения первое этапа кампании являлись лишь средством для достижения этой конечной цели. При существовавшем тогда соотношении между пространством, временем и силами иного пути в этой гигантской борьбе не было.

После овладения Москвой, несомненно, парализовавшего бы сопротивление противника и твердое управление его войсками (что вообще должно предшествовать решительному исходу всякой крупной кампании), при условии надежного положения немецких армий в центре и соответствующего состояния тыловых служб и транспорта окружение войск противника на юге в большой излучине Дона и наступление на севере в целях соединения с финнами можно было отложить на вторую фазу кампании, то есть на 1942 год. Если бы сил оказалось достаточно, то можно было действовать и на юге и на севере одновременно, если же нет, то сначала лишь на одном из этих направлений.

Ни в коем случае не следовало идти на такие рискованные действия, вследствие которых немецкие сухопутные силы на Восточном фронте пришли бы к концу первого года кампании ослабленными на неопределенное время. «Натягивать тетиву оперативного лука» до наступления зимы можно было только в такой мере, чтобы армия на следующий год снова имела достаточную ударную силу для решения предстоящих задач по окончательному преодолению сопротивления русских войск.

Путь, указанный генералом фон Зоденштерном, делает честь дальновидности автора. Идя по этому пути, можно было рассчитывать на проведение кампании в том духе, как мы это только что изложили. Характер русских пространств и встающие в связи с этим перед немецким командованием проблемы получили в составленном лишь на основании предположений плане фон Зоденштерна самую ясную оценку. Если даже эта точка зрения в свое время не рассматривалась со всей серьезностью, какой она заслуживала, и если план фон Зоденштерна не был использован даже с необходимыми изменениями, все равно он остается весьма поучительным для исследования Восточной кампании документом. [147]