5. Борьба с артиллерией и минометами

Борьба с артиллерийскими и минометными батареями противника в течение всей войны являлась важнейшей проблемой в наступлении и обороне.

Советская артиллерия вступила в войну, имея разработанные положения о борьбе с артиллерийскими батареями, но не имея опыта организации контрминометной борьбы.

Контрбатарейная борьба рассматривалась как главнейшая боевая задача во всех видах боя{40}. Эту задачу предусматривалось решать в первую очередь силами и средствами артиллерийских групп дальнего действия (ДД), создаваемых в корпусах или дивизиях. Группы ДД состояли из частей корпусной артиллерии и АРГК, средств воздушной разведки и подразделений АИР{41}. Основным организатором борьбы с артиллерией противника являлся начальник артиллерии корпуса. Необходимым условием успеха контрбатарейной борьбы считалось создание полуторного превосходства над противником, что должно было обеспечить одновременное или последовательное подавление неприятельских батарей в относительно короткий отрезок времени.

Для разведки, подавления или уничтожения артиллерийских батарей имелись подготовленные кадры, средства АИР, воздушная разведка, корпусная, армейская артиллерия и пушечная артиллерия РГК.

Однако в ходе войны при организации контрбатарейной борьбы возникло много трудностей, обусловленных, с одной стороны, неблагоприятными условиями общей оперативной обстановки, недостатком средств разведки и подавления в первый период войны, с другой — возрастанием в последующем размаха контрбатарейной борьбы в связи с применением обеими сторонами в боях и сражениях крупных масс артиллерии.

Успех контрбатарейной борьбы в значительной мере зависел от степени вскрытия артиллерийской группировки врага. Эта задача в основном выполнялась артиллерийской разведкой. Недостаток же средств разведки затруднял ее решение. Лишь с конца 1942 г., с ростом возможностей советской артиллерии и накоплением опыта, стала успешно вестись разведка вражеских батарей. Исчерпывающие данные об артиллерийской группировке удавалось [74] добывать только на основе сопоставления разведданных, полученных из разных источников различными способами. При этом основным средством являлась звуковая разведка.

В условиях высокоманевренных действий войск возрастала роль воздушной разведки. Так, например, в ходе Орловской наступательной операции в июле 1943 г. 50 окраэ на главном направлении Брянского фронта совершила 44 самолето-вылета на фотографирование участков обороны, визуальную разведку батарей и корректирование огня по батареям. В результате удалось обнаружить до 1200 различных целей и уничтожить 8 вражеских батарей{42}.

Однако успех воздушной разведки во многом зависел от прикрытия истребительной авиацией. Оно было обеспечено лишь в 1944 г. с созданием корректировочно-разведывательных авиационных полков (окрап), в состав которых входили подразделения истребителей. Это позволило повысить активность и эффективность воздушной разведки батарей с помощью аэростатов наблюдения и самолетов. Например, к началу Берлинской операции мощные средства разведки, которыми располагала армейская артиллерийская группа 8 гв. А (командующий артиллерией армии Н. П. Пожарский), самолеты Ил-2 и По-2, аэростаты наблюдения, а также подразделения звуковой и оптической разведки позволили вскрыть артиллерийскую группировку противника более чем на 87%. Были определены координаты батарей 14 из 16 неприятельских дивизионов{43}.

Заслуживает внимания использование самолетов-истребителей для разведки и корректирования огня по батареям при неблагоприятной воздушной обстановке или сильной ПВО войск противника. Первые попытки применить истребители в целях контрбатарейной борьбы были предприняты в 1941 г. в полосе Резервного фронта (начальник артиллерии фронта Л. А. Говоров). Однако наиболее широко истребители применялись в последующем на 1-м Украинском фронте. Так, в Львовско-Сандомирской операции в июле 1944 г. в 118 окрап самолеты По-2 применялись как ночные, а самолеты Як-9 и Як-7б как дневные корректировщики{44}.

Особенно напряженной была деятельность 118 окрап в последнюю декаду перед прорывом обороны противника. Летчики полка совершили более 200 самолето-вылетов. Преимущество применения самолетов-истребителей заключалось в том, что сокращалось время на выполнение задачи по подавлению батарей, уменьшалось или вообще исключалось количество выделяемых самолетов для прикрытия и возрастали возможности для совершения противозенитного маневра. Однако вести разведку и корректировать огонь способны были лишь наиболее подготовленные и опытные летчики-истребители. Обычно корректирование огня проводилось в условиях среднепересеченной местности с высоты 1000–3000 м. [75]

На меньших высотах возрастала вероятность ошибок и потери цели. До района цели самолет летел на высоте около 3000 м, затем летчик, снижаясь до 1000–1200 м, вел разведку или отыскивал цель. Уходя от цели с набором высоты, он определял ее координаты (положение) и передавал по радио на КП дивизиона. Пока артиллерия готовилась к открытию огня, летчик, совершая полет ближе к своему переднему краю, вырабатывал масштаб для корректирования огня. По команде «Огонь» самолет шел опять со снижением до 1000–1200 м, летчик наблюдал разрывы и затем, уходя от цели с набором высоты, определял их положение относительно цели и передавал на КП стреляющего дивизиона. Чаще корректирование огня проводилось «способом последовательных контролен».

В первые годы войны шел процесс выработки наиболее целесообразных методов управления и использования средств артиллерийской разведки в интересах контрбатарейной борьбы, хотя это не всегда получалось. Так, в июле 1943 г. в 61 А на болховском направлении имелись значительные средства (орадны, окраэ-1 и др.) для ведения разведки, однако слабое управление ими со стороны штаба артиллерии армии привело к недостаточно целеустремленному их использованию. Штаб одного из разведывательных дивизионов вообще оказался в отрыве от своих подразделений. Когда же была создана группа ДД, то разведдивизионы лишь «поддерживали связь с артиллерийскими частями группы», а задачи командиры разведдивизионов получали не от штаба группы, а определяли сами. В результате разведка велась несогласованно, эффективность контрбатарейной борьбы снижалась. Нечеткое управление подразделениями звуковой разведки в 1 и 2 гв. А на донбасском направлении весной 1943 г. привело к тому, что два ВЗР развернулись на одной позиции, а второе важное направление осталось вообще без средств звуковой разведки{45}.

По мере накопления опыта пришли к выводу о необходимости централизованного управления разведсредствами в армии и придания их соответствующим группам ДД (ААГ, КАГ). В результате задачи разведывательными подразделениями решались на высоком профессиональном уровне в интересах средств подавления — артиллерийских полков и дивизионов, входящих в группу (схема 11). Командир и штаб контрбатарейной группы, поддерживая постоянную связь с приданными разведподразделениями и частями, целенаправленно и оперативно использовали их как в интересах разведки батарей, так и в интересах обслуживания стрельбы огневых подразделений.

С еще большими трудностями решались задачи разведки минометов противника. Попытки вести разведку минометов с использованием тех же самых приемов, которые применялись для разведки артиллерийских батарей, к успеху не привели. Не удавалось [76] засекать минометы по звуку их выстрелов с помощью звукометрических средств из-за слабого импульса в аппаратуре. Обстрел районов вероятного нахождения минометных позиций также не дал положительных результатов. Боевые свойства и легкость маскировки минометов очень затрудняли их обнаружение. Борьба с минометами приобрела первостепенное значение.

Артиллеристы Ленинградского фронта, проявляя творчество и используя условия позиционной борьбы, одними из первых в 1942 г. установили, что для обнаружения минометов можно применять обычные средства оптической, звуковой и воздушной разведки, но с учетом особенностей расположения минометов на местности, их боевого порядка, силы звука выстрела, демаскирующих признаков и т. д. Опыт звукометристов — командира батареи гвардии старшего лейтенанта Томасова, начальника пункта обработки гвардии лейтенанта Богатова, начальника поста предупреждения гвардии сержанта Воронова и других показал, что можно засекать стреляющие минометы противника, но при уменьшенных параметрах боевого порядка батарей звуковой разведки{46}.

По указанию начальника артиллерии фронта Г. Ф. Одинцова в 1942 г. были проведены опытные стрельбы по засечке стреляющих минометов, которые подтвердили правильность выводов звукометристов-энтузиастов.

Наряду с изменением параметров боевого порядка делались попытки повысить чувствительность звукометрической станции, например, путем параллельного включения на каждом посту по два звукоприемника и др. К началу 1943 г. было установлено, что средства звуковой разведки для обнаружения минометов противника следует развертывать на удалении 1,5–2 км от переднего края, на укороченной акустической базе (800–1000 м), с приближением к переднему краю постов-предупредителей до 400–500 м. Для обеспечения непрерывности (устойчивости) работы звуковой разведки прокладывалась, как правило, двухпроводная связь. Положительный опыт Ленинградского фронта был успешно использован и на других фронтах.

По опыту ряда операций в среднем удавалось вскрыть артиллерийскую группировку противника и определить координаты его батарей до начала артиллерийской подготовки не менее чем на 70%. В отдельных операциях этот показатель достигал 80–90%, что считалось вполне достаточным для успешного ведения контрбатарейной борьбы.

Контрбатарейная и контрминометная борьба в значительной степени зависела от способов определения установок для стрельбы на поражение вражеских батарей. В Правилах стрельбы наземной артиллерии 1942 г. (с. 153) было записано, что «никаким количеством снарядов нельзя окупить существенных ошибок в определении установок для поражения». [77]

Наибольшую точность огня обеспечивала пристрелка непосредственно по батарее противника, но в этом случае терялся элемент внезапности. Поэтому в зависимости от обстановки установки для стрельбы на поражение батарей определялись либо пристрелкой, в том числе с помощью средств АИР или самолета (аэростата), либо переносом огня от репера{47}, либо на основе полной подготовки, либо, наконец, расчетом с использованием данных пристрелочных орудий (ПОР). Последние два способа уступали другим в точности, но зато обеспечивали внезапность огневых ударов. При оценке эффективности способов определения установок следует иметь в виду, что при пристрелке с помощью батарей звуковой разведки и переносах огня от звукового репера достигалось подавление до 60–70% всех обстреливаемых батарей, при переносах огня от наземного репера, а также при пристрелке с помощью самолета — более 80%{48}.

Контрбатарейная борьба планировалась и организовывалась обычно в зависимости от обстановки штабами артиллерии корпуса, армии и реже фронта. Основная цель борьбы заключалась, как правило, в подавлении вражеских батарей, т. е. приведение их в небоеспособное состояние на относительно короткий срок. Это достигалось обстрелом огневых позиций и наблюдательных пунктов врага. Лишь под Ленинградом в отличие от других фронтов долгое время борьбу с батареями противника планировали командующий и штаб артиллерии фронта. Причем преследовалась цель не только подавления, но и планового уничтожения батарей. Это объяснялось тем, что в ходе борьбы с немецкой артиллерией, в условиях блокады, в качестве основной задачи ставилась задача не только не допустить обстрела боевых порядков войск, но и, главное, защитить от обстрела крупнейший город и военно-морскую базу флота. Такая специфика обстановки превращала контрбатарейную борьбу в важный оперативный фактор и придавала ей небывалый размах. Не случайно поэтому под Ленинградом в 1943 г. был создан специальный контрбатарейный артиллерийский корпус (командир Н. Н. Жданов), благодаря чему удалось облегчить управление артиллерией командующим и штабом артиллерии фронта.

В ходе наступательных операций и боев подавление батарей чаще возлагалось на группы ДД. Плановая контрбатарейная борьба начиналась обычно одновременно с артиллерийской подготовкой атаки пехоты и танков (приложение 3). Причем на графике показано не только как планировалось подавление, но и как оно осуществлялось в действительности с учетом корректив, которые вносила обстановка. Из рассмотрения сводного графика [78] подавления артиллерии противника следует, что наиболее детально борьба планировалась и осуществлялась в первые два периода артиллерийского наступления. Подавление батарей достигалось сочетанием огневых налетов нескольких батарей (дивизиона) по каждой батарее противника продолжительностью 3–25 мин с огневым наблюдением (батарейные шквалы беглого огня и методический огонь одного-двух орудий). Следует учитывать, что под борьбой с артиллерией понималась борьба с батареями как наземной, так и зенитной артиллерии.

Можно указать на некоторые общие принципы, которых придерживались артиллерийские начальники и штабы при ведении контрбатарейной борьбы, исходя из тактической целесообразности. Число огневых налетов, их продолжительность и порядок сочетания зависели от состава артиллерии, привлекаемой к подавлению, от количества артиллерии противника и характера инженерного оборудования ее боевого порядка, морального состояния противника и, наконец, от времени, в течение которого необходимо было держать вражеские батареи в состоянии подавления. Первый огневой удар по батареям наносился либо в начале артиллерийской подготовки, либо спустя 5–10 мин, т. е. в то время, когда орудийные расчеты врага находятся не в укрытиях (блиндажах), а у своих орудий. Последний удар либо завершал артиллерийскую подготовку, либо (начиная с середины 1943 г.) перекрывал ее окончание и начало атаки.

В числе первых перекрывающий налет применили артиллеристы Западного фронта (командующий артиллерией фронта И. П. Камера) в частной наступательной операции на жиздринском направлении в феврале 1943 г. Этот налет продолжался от 3 до 15 мин после начала атаки (до «Ч» +0.03 — «Ч» +0.15). Благодаря этому удалось сорвать огневое противодействие обороняющегося в тот момент, когда пехота, переходя в атаку, покидала укрытия (окопы, траншеи) и была наиболее «чувствительна» к точному, заранее подготовленному огню противника.

Кроме первого и последнего налетов в зависимости от продолжительности артиллерийской подготовки наносились еще один — три удара. Причем они чаще сочетались либо с огнем орудий прямой наводкой, либо с действиями своей авиации, либо были обусловлены другими факторами.

В тех случаях, когда противник имел сильную артиллерийскую группировку или по условиям обстановки было трудно отличить действительные батареи от предполагаемых, подавление производилось в две очереди (67 А при прорыве блокады Ленинграда, 40 А в Острогожско-Россошанской операции и др.) или по всем батареям наносились один-два удара почти всей артиллерией (30 А в Ржевско-Сычевской операции, 52 А в Ясско-Кишиневской операции и др.). В последующем в ходе атаки и боя в глубине батареи подавлялись, как правило, эпизодически, по мере того как они обнаруживали себя огнем, и в зависимости от того, насколько их огонь был эффективен, т. е. какое воздействие оказывал он на наступающие [79] войска. Однако в Ржевско-Сычевской (1942 г.), Выборгской (1944 г.) и других операциях в целом успешно осуществлялось плановое подавление батарей в течение 30–50 мин после начала атаки. За это время пехота и танки прорывали первую позицию вражеской обороны, а это, в свою очередь, приводило к тому, что система артиллерийского огня противника оказывалась полностью или в значительной степени нарушенной. Из рассмотрения графика (см. приложение 3) следует, что до 70–100% огневых налетов и шквалов беглого огня проводилось во время артиллерийской подготовки. Так в период подготовки атаки стремились завоевать огневое превосходство над противником. В последующем в ходе наступления подавление, как правило, осуществлялось путем ведения шквалов беглого или методического огня. Не случайно, из выделявшегося на контрбатарейную борьбу количества боеприпасов в артподготовку расходовалось до 90% и более{49}.

Общая продолжительность планового подавления батарей в целях завоевания огневого превосходства над артиллерией врага по опыту войны определялась конкретной обстановкой и колебалась от 15 мин до 3,5 ч. Наибольшая продолжительность подавления (удержание батарей в подавленном состоянии) отмечалась в операциях и боях, начинавшихся с форсирования водных преград (см. приложение 3). Опыт учит, что независимо от общей продолжительности артподготовки неприятельские батареи должны быть надежно подавлены к началу атаки пехоты и танков.

При ведении огня артиллерией нет мелочей, которыми можно было бы пренебречь, особенно когда речь идет о надежном поражении батарей в целях завоевания огневого превосходства над противником или ослабления деятельности его артиллерии. К чему могут привести, казалось бы, незначительные упущения, можно убедиться на примере, который имел место в 61 А на болховском направлении. Армейская группа АДД 61 12 июля 1943 г. вела огонь на уничтожение 12 вражеских батарей. Исходные установки для стрельбы на поражение были определены переносом огня от давно созданных звуковых реперов. Однако ни отмечания, ни контроля стрельбы перед переходом на поражение не проводилось. В результате в ходе наступления выяснилось, что только две батареи были уничтожены, четыре подавлены, а на пяти позициях вблизи не оказалось ни одной воронки{50}.

В годы войны для борьбы с артиллерией наряду с орудиями крупных калибров широко применялись дивизионные (противотанковые) пушки. Сочетание огня орудий крупных и средних калибров давало положительный результат. Так, 20 августа 1944 г. в Ясско-Кишиневской операции на направлении главного удара 57 А в районе западнее Тирасполя армейская группа АДД 57, имея в своем составе 36 152-мм, 24 76-мм орудий, во взаимодействии [80] с авиацией подавила 13 батарей. Положение батарей было определено средствами звуковой и воздушной разведки. Ошибки в определении координат этих батарей составляли: по х = 5–80 м и по у = 7–25 м. В среднем на каждую батарею в артподготовку было израсходовано 100 152-мм и 170 76-мм снарядов.

В частности, один 152-мм и один 76-мм пушечные дивизионы подавляли внакладку четыре вражеских батареи — цели № 60, 62, 68 и 69.

Дальность стрельбы в среднем составляла 9–11 км. При обследовании позиций вражеских батарей было установлено, что все они были надежно подавлены.

В Восточно-Прусской операции в полосе 96 ск 70 А, который 14 января 1945 г. прорывал заранее подготовленную оборону западнее Сероцка (см. схему 12), противник располагал сильной артиллерийской группировкой, широко осуществлял мероприятия по маскировке и дезориентированию.

Контрбатарейная борьба велась корпусной группой АДД 96 (148 апабр, 378 аиптап из резерва и 152 гв. ап из дивизии второго эшелона), имевшей 92 орудия 152, 122 и 76-мм калибров — всего 23 батареи. В ходе подготовки наступления (в течение месяца) разведывательными средствами группы (ВЗОР, ИПВ, две БЗР) и по данным аэрофотосъемки были определены позиции 51 артиллерийской и 29 минометных вражеских батарей. После тщательного анализа подавлению огнем группы в полосе 8 км подверглись 22 артиллерийские батареи. При этом дальность стрельбы составляла 6–15 км. Для обеспечения двойного превосходства плановое подавление решено было осуществлять в две очереди (см. приложение 3). В результате поражения вражеские батареи в течение 90 мин артподготовки и 35 мин поддержки атаки огня практически не вели. Надежное подавление вражеской артиллерии позволило танкам и пехоте соединений корпуса прорвать первую позицию обороны противника в высоком темпе.

Опыт еще раз подтвердил, что при недостатке артиллерии крупных калибров положительных результатов можно достичь при сочетании огня внакладку по одной и той же цели 152– и 76-мм орудий. Причем 152-мм орудия вели огонь с установкой взрывателя на фугасное действие, а 76-мм — на осколочное. Таким образом, артиллерия из соединений второго эшелона и противотанкового резерва активно участвовала в артиллерийской подготовке и была готова к применению по прямому назначению.

Как отмечалось, более сложной проблемой оказалась организация контрминометной борьбы, так как она имела специфические особенности и требовала своего дальнейшего совершенствования. Ряд фронтов практиковал даже создание специальных дивизионных или корпусных контрминометных групп (КМГ), на которые возлагались разведка и подавление минометных батарей. Основу этих групп составляли части и подразделения, вооруженные 122-мм гаубицами и 120-мм минометами, а также разведподразделения, [81] которые строили свой боевой порядок в целях обнаружения вражеских минометов и обслуживания стрельб для их подавления.

КМГ, овладев методами и способами обнаружения и подавления минометов противника, могли более эффективно вести контрминометную борьбу. Так, например, на Ленинградском фронте в начале 1943 г. наиболее успешно развернулась борьба с минометами в операции 67 А на синявинском направлении при прорыве блокады Ленинграда. Если раньше удавалось обнаруживать лишь отдельные минометные батареи противника, то к началу этой операции было разведано 60 огневых позиций 81-мм и 22 позиции 105-мм минометов, расположенных в оврагах, карьерах и за железнодорожной насыпью. После тщательного анализа данных звуковой и оптической разведки большая часть минометных батарей подверглась поражению огнем контрминометной группы в период артиллерийской подготовки атаки. В каждом из шести огневых налетов на одну минометную батарею крупного калибра расходовалось 40–60, а всего за артиллерийскую подготовку — 250–300 снарядов и мин. Батареи 81-мм минометов подавлялись огнем групп ПП. Осмотр вражеских позиций показал достаточно высокую эффективность огня на подавление неприятельских минометных батарей.

Однако следует отметить, что на некоторых фронтах до конца войны разведка минометов противника имела существенные недостатки, что снижало эффективность борьбы с ними. Так, например, в Львовоко-Сандомирской операции на звуковую разведку пришлось лишь 7–8% разведанных минометов{51}.

Расход боеприпасов для достижения удовлетворительного результата подавления артиллерийских и минометных батарей противника составлял 110–400 снарядов на батарею. Однако в среднем, как показывает опыт, он был не менее 70% норм, предусмотренных Правилами стрельбы, и составлял 150–170 152– и 122-мм снарядов на батарею{52}. При таком расходе удавалось надежно подавить от 70 до 100% поражаемых батарей. При ведении огня на уничтожение расход боеприпасов превышал уставные нормы и был в среднем равен 800–1200 снарядам на батарею. Это, в известной степени, объяснялось тем, что стрельбу приходилось вести или на большую дальность, или по хорошо оборудованным боевым порядкам вражеской артиллерии{53}.

* * *

Организация и ведение контрбатарейной и контрминометной борьбы по опыту Великой Отечественной войны включали разведку [82] батарей, обобщение и анализ данных разведки всех видов, подготовку артиллерийских подразделений (частей, групп) к стрельбе по батареям и, наконец, непосредственное поражение их в целях подавления или уничтожения.

Основными организаторами борьбы с артиллерией противника, как правило, являлись командующий и штаб артиллерии армии, которые располагали средствами АИР, воздушной разведки и дальнобойной артиллерией. Четко обозначилась тенденция к организации борьбы с минометами в звене корпус — дивизия.

В послевоенный период в армиях ведущих капиталистических государств происходит процесс оснащения войск новыми видами вооружения, в том числе более совершенными артиллерийскими системами различного предназначения. По существующим за рубежом взглядам, артиллерия остается важным средством огневой поддержки войск и рассматривается как одно из средств применения ядерного оружия. Поэтому борьба с артиллерией не только не потеряла своего значения, а, наоборот, приобрела особую важность, так как является частью борьбы с тактическими средствами ядерного нападения. [83]