Распоряжения
Ясность и своевременная отдача распоряжений гораздо важнее, чем соблюдение правильной формы. Количество подробностей в приказе зависит от обстановки. При недостатке времени, отсутствии хороших карт и хорошо обученных войск приказы носят более общий характер. В особенности же следует воздерживаться от подробностей, когда времени мало и когда возможна перемена обстановки до того, как приказ будет выполнен. Если времени много, если имеются отличные карты, а войскам недостает боевого опыта, можно рекомендовать большее уточнение.
Сложная обстановка требует простых распоряжений.
Нижеследующие примеры заимствованы из опыта французской, германской и американской армий в мировой войне.
Пример I
В феврале 1916 г. 4-я рота германского 256-го резервного пех. полка, входившего в состав 77-й резервной дивизии, участвовала в наступлении против русских.
Хотя большая часть людей не имела боевого опыта, в составе роты находились унтер-офицеры и рядовые, побывавшие в боях. В каждом отделении было по одному, по два бойца, побывавших на фронте. Офицеры имели боевой опыт.
Марш дивизии до столкновения с русскими был долгий и трудный — на морозе и по снегу, — но то обстоятельство, что операцией руководил генерал Гинденбург, внушало всему личному составу большое доверие. Германцы атаковали на рассвете. Русские были захвачены врасплох и разбиты, а германцы начали преследование.
Перед батальоном, в состав которого входила 4-я рота, противника в сущности не было. Только один раз была встречена небольшая группа русских, сопротивление которых было быстро сломлено.
Батальон шел весь день и всю ночь, сперва на восток, через густой лес, а затем на юг. Стрельбы не было слышно. [128]
Было холодно и лежал глубокий снег. Войска шли по хорошей дороге, но люди, которые шли в голове колонны и утаптывали снег, настолько уставали, что их приходилось сменять каждые полчаса. Хотя итти было трудно и люди несли тяжелое походное снаряжение, моральное состояние было хорошим. Офицеры и рядовые правильно оценивали обстановку, предполагая, что они совершают такой продолжительный марш, чтобы окружить русских. Они чувствовали, что готовится новый Танненберг.
К утру усталая колонна подошла к м. Эйдкунен. Люди уже радовались приходу на хорошие квартиры, когда колонна внезапно свернула с большака и снова взяла направление на восток.
Некоторые из молодых солдат начали ворчать. Но старослужащие сказали им: «Молчите вы, дурачье, что же, по-вашему, вы умнее Гинденбурга? Если мы довольны, то и вы должны молчать. Мы делали и не такие марши, когда вы сидели дома и держались за мамкин передник». [129]
Настало утро, но войска продолжали движение. Стоял туман, и видимость была ограничена 100 м или того меньше. Вдруг колонна остановилась. Ротные командиры были вызваны к командиру батальона, который отдал им следующий устный приказ:
«Примерно в 2 км впереди нас проходит шоссе из Эйдкунена в Россию. Возможно, что на этом шоссе мы наткнемся на противника, который старается уйти в восточном направлении.Батальону наступать в расчлененном порядке по направлению к этому шоссе и овладеть им, имея в первом эшелоне 3-ю и 4-ю роты по обе стороны от дороги, по которой мы сейчас идем. 1-й и 2-й ротам следовать по этой дороге в 500 м в тылу.
Я буду в голове 1-й роты».
Головные роты двинулись вперед, имея в первом эшелоне по одному взводу, а во втором — по два. Каждый взвод первого эшелона выслал вперед двух дозорных.
Не успели подразделения двинуться вперед, как один из дозорных вернулся бегом с донесением:
«Дорога — в 300 м впереди нас. По ней в восточном направлении двигаются русские».
В ту же минуту подъехал верхом командир батальона и отдал краткое распоряжение: «Немедленно атаковать!»
Батальон продолжал двигаться вперед и внезапно обрушился на забитую обозами и артиллерией дорогу. Раздались крики, несколько выстрелов. Германцы сделали короткий бросок и очутились на шоссе посреди русских обозов. Русские были захвачены врасплох; все были захвачены в плен со всеми орудиями и повозками за исключением немногих, которым удалось скрыться в тумане.
Из доклада, прочитанного в американской Пехотной школе майором германской армии Адольфом ф. Шель, который в то время командовал 4-й ротой 256-го рез. полка.
Разбор
Отметим краткость и простоту приказа, отданного командиром батальона при приближении к шоссе Эйдкунен — Ковно. Приказ этот вполне соответствовал обстановке, настолько, что, когда был обнаружен противник, командиру батальона достаточно было отдать распоряжение: «Немедленно атаковать». Приказ был отдан своевременно; он дошел до подчиненных так, что они успели отдать свои распоряжения. Командир батальона не прибегал к ориентировке по перекресткам дорог и отметкам на карте; он просто указывал местные предметы, которые войска могли видеть. [130]
Приказ не забегал далеко вперед и не указывал того, что надо делать в различных вариантах обстановки. Боевой порядок был указан такой, который соответствовал всякой обстановке, могущей сложиться при данных условиях.
По поводу этого приказа капитан ф. Шель замечает: «Прошу вас отметить, что приказ не содержал сведений о противнике. Мы этих сведений не имели. Но тем не менее, подходя к шоссе, необходимо было принять решение, не потому, что предстояла встреча с противником, а потому, что пора было отдать приказ. Этого требовала общая обстановка».
Пример II
28 мая 1918 г. 28-й американский полк, входивший в состав 1-й дивизии, атаковал близ Кантикьи. В этом районе войска уже несколько недель занимали позиции напротив германцев. Операция была намечена задолго. Имелись хорошие карты. Войска имели опыт в обороне укрепленной позиции, но они еще никогда не участвовали в наступлении. С точки зрения повышения морального состояния было чрезвычайно важным, чтобы первое американское наступление увенчалось успехом.
Командир 1-й дивизии отдал очень длинный и подробный приказ. Приказ дивизии предоставлял очень мало инициативы подчиненным начальникам. Наступление было прорепетировано в тылу на участке, подобном району наступления, близ Кантиньи. Все до мельчайших подробностей было предусмотрено заранее.
Наступление увенчалось успехом.
Из личных воспоминаний капитана пехоты Джорджа Э. Бётлер.
Разбор
Приказ на наступление под Кантиньи является примером того, какие мельчайшие подробности могут быть предусмотрены в предварительных распоряжениях для боя. Он иллюстрирует максимум власти, которую командир может проявить по отношению к подчиненному при управлении боем. В маневренной войне такой приказ был бы совершенно невозможным, но он вполне соответствовал обстановке, создавшейся под Кантиньи. Войска не имели достаточного опыта, объект наступления был строго ограничен, имелись хорошие карты, времени было много. Поэтому старший начальник, которому приходилось рисковать многим, проявил максимум власти и отдал распоряжения, касающиеся даже самых мелких подробностей. [131]
Пример III
22 ноября 1914 г. германская группа в составе усиленного корпуса вела наступление в западном и северо-западном направлениях на Лодзь. Совместно с другими войсками она сначала подошла к Лодзи с севера и теперь производила охват с юга. Однако, наступление было задержано, связь с остальными германскими силами прервана противником, между тем как со всех сторон, повидимому, подходили превосходные силы русских.
Примерное расположение германской группы указано на чертеже. 3-я гвардейская дивизия (5-я и 6-я гвардейские бригады) была расположена фронтом на север, части 49-й резервной дивизии — фронтом на запад, а части 50-й резервной дивизии — фронтом на юг и юго-запад. Части были ослаблены потерями, крайне утомлены и перемешались. Боевой состав каждой дивизии не превышал 2000–3000 человек.
Решения командира германской охватывающей группы [132] сводились к тому, чтобы отойти на восток от р. Мязга и затем пробиться на север.
Письменным приказом 3-й гвардейской дивизии было предписано оставаться на своих позициях до полуночи, а затем передвинуться на восток за р. Мязга между деревнями Бедон и Карпин. Кроме того, приказ предписывал дивизии немедленно выслать «фланговый охраняющий отряд к югу от дер. Бедон».
Из полученных устно и по телефону распоряжений штаб 3-й гвардейской дивизии заключил, что ее задача состоит в обеспечении «правого фланга» корпуса.
Пять гвардейских батальонов были двинуты на юг для обеспечения фланга с юга. Штаб дивизии понимал «правый» фланг как южный фланг, а распоряжение выставить «фланговый охраняющий отряд к югу от дер. Бедон» означало, по его мнению, что на дивизию возлагается обеспечение фланга в районе к югу от дер. Бедон. В действительности же командир корпуса хотел, чтобы гвардейская дивизия выделила фланговое обеспечение на север.
Пять батальонов, которые 3-я гвардейская дивизия двинула на юг для обеспечения этого фланга, несколько раз скрестились с частями 49-й резервной дивизии, отходившей в восточном направлении, что вызвало большое замешательство. Германская группа удачно провела отход и вышла из окружения, но это перекрещивание колони и возникший в связи с ним беспорядок привели к тому, что на другой день и гвардейской и 49-й резервной дивизиям пришлось вести бой в чрезвычайно неблагоприятной обстановке.
Из труда германского государственного архива и сочинений Эрнеста Эйльсбергер «прорыв под Бржезинами».
Разбор
Группа, наступавшая в западном направлении, повернула кругом и начала отходить на восток. Правый фланг был до этого обращен к северу. Войска были утомлены и измотаны. Обстановка была и без того достаточно сложной, чтобы еще ломать себе голову над правилами составления приказов. Повидимому, одни германские штабы считали правым флангом северный фланг, а другие — южный. В нормальной обстановке распоряжение выставить «фланговый охраняющий отряд к югу от дер. Бедон» не могло бы быть понято превратно; однако, мы видим, что в связи с другими распоряжениями оно допускало превратное толкование и действительно было понято неправильно.
Германские военные писатели, разбирающие этот случай, замечают, что в такой сложной обстановке было бы гораздо лучше не употреблять таких выражений, как «правый» и «левый». [133]
Пример IV
24 февраля 1916 г. 5-й батальон 336-го французского полка занимал оборонительный район в Вэвре восточнее Вердена. Германцы вели наступление на Верден с севера.
Французы решили отвести свои войска о Вэвре на линию поближе к Вердену; отход было приказано произвести в ночь на 25 февраля.
Однако, приказ дивизии дошел до штаба 211-й бригады только после полуночи, а части, занимавшие передний край, получили распоряжение только 25 февраля около 4.00. [134]
Приказ содержал указание рубежа, на который надлежало отходить, границ между подразделениями и распоряжение двум батальонам 211-й бригады прикрывать отход и «маскировать движение». Вся артиллерия также отводилась назад, и всем обозам 1-го и 2-го разрядов было приказано отойти на левый берег р. Маас.
5-й батальон был назначен в группу прикрытия. Приказ дивизии точно указывал ему расположение его рот. Главные силы батальона должны были расположиться в Моранвиль и Бланзе, одна рота удерживать Откур и Бровиль, а еще одна — рощу Монтрисель и дер. Ля-Малякор.
Далее приказ гласил:
«Задача частей прикрытия — не дать противнику обнаружить наш отход. Для этого они будут вести подвижную оборону (бой на выигрыш времени), развивая интенсивный огонь. С этой целью каждый батальон получает по два взвода станковых пулеметов и оставляет на переднем крае слабые полевые караулы, которые должны задерживать дозоры противника и прикрывать отход».
Приказ умалчивал, однако, о времени отхода прикрывающих частей.
Казалось, что отход главных сил дивизии был проведен удачно, и в 6.00 5-й батальон начал в свою очередь отходить поэшелонно. Шел снег, и на первых порах германцы не заметили этого движения.
В 10.00 батальон пришел в Муленвиль. В 11.00 он получил распоряжение немедленно вернуться на позиции, которые он занимал рано утром.
При обратном переходе на прежние позиции батальон был атакован германцами и не дошел до места назначения. В результате его преждевременного отхода французы потеряли несколько орудий.
Из лекций о пехоте, прочитанных подполковником Тушон во французской Военной академии.
Разбор
Недостаточно отдать приказ; приказ должен быть доставлен во-время и содержать все необходимые распоряжения.
Приказ был получен батальоном очень поздно. Кроме того, хотя старший начальник нашел в данном случае время вдаваться в такие подробности, как расположение рот батальона, приказ не содержал важнейшего указания о том, как долго прикрывающая группа должна оставаться на позиции, хотя командир дивизии хотел, чтобы батальон оставался на позиции до тех пор, пока противник не перейдет в наступление силами, достаточными для того, чтобы оттеснить батальон. [135]
Приказ мог казаться ясным для писавшего его, но гораздо важнее, чтобы приказ был ясен для того, кто должен выполнять его.
Одним из первых вопросов, которые задаст себе начальник группы прикрытия, будет: «Как долго нам оставаться на месте?». От ответа на этот вопрос зависит весь ход боя.
Одно из соображений, говорящих в пользу краткости и простоты распоряжений, заключается в том, что подчиненный часто не будет иметь времени прочесть и продумать длинный приказ. Кроме того, его внимание может быть настолько отвлечено массой отдельных распоряжений, что он легко может проглядеть какой-нибудь в высшей степени важный пункт. Подобным же образом, если вышестоящий начальник будет уделять внимание решению в своем приказе задач за свои подразделения, он легко может упустить из виду что-нибудь существенно важное. Смотря через микроскоп, можно не увидеть всей картины.
Может быть, в вышеприведенном примере подчиненных начальников можно упрекнуть в том, что они неправильно истолковали приказ. Даже если это так, начальник, отдавший приказ, заслуживает еще большего порицания. Приказ не должен допускать превратного толкования. Слова Мольтке старшего: «Помните, господа, что приказ, допускающий превратное толкование, будет истолкован превратно» — полностью сохраняют свою силу.
Пример I
А) 6 июня 1918 г. 3-й батальон 5-го полка американской морской пехоты был расположен к западу от рощи Белло. К исходу дня командир 47-й роты, входившей в состав батальона, собрал к себе командиров взводов. Он отдал приказ на наступление, вкратце указал боевой порядок и направление наступления и приказал: «Как можно скорее займите исходное положение; мы атакуем в 17.00».
Затем он вынул часы, взглянул на них и добавил: «Сейчас 17.15».
Из личных воспоминаний капитана морской пехоты Реймонда Э. Кнапп.
Б) 26 сентября 1918 г. 35-я американская дивизия перешла в наступление и продвинулась глубоко в расположение германцев. Затем командир дивизии отдал приказ о возобновлении наступления 27 октября в 8.30 после трехчасовой артиллерийской подготовки. В числе прочих распоряжений приказ предписывал 140-му полку обогнать 138-й полк, пройдя через его расположение. Вскоре после рассылки приказа дивизии был получен приказ корпусу, которым предписывалось возобновить наступление на всем фронте в 5.30. [136]
Командир 35-й дивизии попытался изменить свой первоначальный приказ. Однако, так как некоторые части были уже предупреждены о том, что наступление начнется в 8.30, было признано невозможным перенести его на 5.30, и решили начать наступление в 6.30.
В связи с этой путаницей в приказах 140-й полк получил в 5.05 приказ атаковать в 5.30 после пятиминутного заградительного огня артиллерии. Заградительный огонь не был открыт, но тем не менее 140-й полк двинулся вперед, прошел через расположение 138-го полка и атаковал. Однако, без огневой поддержки его наступление было вскоре задержано, причем полк понес большие потери. Приказ о назначении начала наступления на 6.30 был получен слишком поздно.
Из личных воспоминаний майора пехоты Фреда Л. Леммон.
В) 7 октября 1918 г. часть американской 36-й дивизии была расположена к юго-востоку от Сент-Этьен, в районе которого она сменила части первого эшелона. 2-й батальон 142-го полка находился в первом эшелоне, 1-й батальон — во втором эшелоне.
После полудня командир 71-й бригады получил устные распоряжения на наступление. Командир бригады вызвал к себе командиров полков и около 20.00 устно отдал им предварительные распоряжения.
Письменный приказ был получен в штабе бригады только после полуночи и только около 3.00 командирам полков был разослан письменный приказ, составленный на основании приказа дивизии.
В 142-м полку командиры батальонов были вызваны на командный пункт командира полка около 3.30 и получили устный приказ на наступление, которое должно было начаться в 5.15. Командиры батальонов поспешили вернуться в свои батальоны, чтобы отдать распоряжения ротам, но в высших штабах было потеряно столько времени, что командирам батальонов почти не осталось времени на составление и отдачу распоряжений подразделениям, которые должны были вести наступление.
В 5.10 четыре ротных командира 1-го батальона сидели на корточках над картой, разложенной на земле около входа на командный пункт командира батальона. На карте резко выделялась жирная красная стрелка, указывавшая направление наступления. В качестве объектов наступления были указаны несколько селений, но ни один из ротных командиров никогда не слыхивал о них или же не помнил их в данную минуту.
В первом эшелоне батальона должны были наступать: 2-я рота — слева, 1-я рота — справа, 3-я и 4-я роты — следом [137] за ними. Головные роты должны были следовать в 1 000 м за батальоном первого эшелона, используя все естественные укрытия. Противник не был указан, и никаких других сведений о нем не было. Американская артиллерия уже открыла подвижной заградительный огонь, а германцы отвечали на него контрподготовкой.
Наступление началось через несколько минут и увенчалось некоторым успехом, но ценой тяжелых потерь. Если бы было больше времени, чтобы ознакомить роты с обстановкой и объяснить им, что от них требуется, результаты, вероятно, были бы значительнее, а потери меньше.
Из личных воспоминаний майора пехоты Бен Хура Честэйн, комачдовавшего в то время 1-й ротой 142-го полка, и по монографии «Блан Мон», составленной исторической секцией отдела военных планов генерального штаба американской армии.
Разбор
Описанные случаи не являются исключительными. Почти все подразделения в американской армии в то или другое время испытали на себе неудобство слишком позднего получения приказов. Обычно оно происходило оттого, что высшие штабы — дивизий, бригад, полков — тратили слишком много времени на составление, отдачу и рассылку своих приказов. В этих случаях младшие начальники не успевали надлежащим образом произвести разведку или отдать необходимые распоряжения своим подразделениям.
Как бы полно, точно и правильно ни был составлен приказ, он не достигнет своей цели, если будет получен слишком поздно.
Пример VI
В сентябре 1915 г. 256-й германский резервный пехотный полк наступал в восточном направлении в России после тяжелых боев, которые он выдержал за несколько дней до того. Полк встречал лишь слабое сопротивление. Однако, 20 сентября около 10.00 командир 3-го батальона, выезжавший вперед, вернулся и сообщил своим подчиненным:
«Русские значительными силами атаковали нашу конницу и потеснили ее. Мы должны ее поддержать. Примерно в 2 км впереди нас протекает река, которую мы должны оборонять».
Подойдя к реке, германцы увидели, что она широка и довольно глубока. На том берегу была расположена деревня. Ни русских, ни германской конницы не было видно; не слышно было и перестрелки. Командир батальона приказал:
«Вот там, примерно в 500 м от нас, — хутор; там будет [138] батальон другого германского полка. Мы обороняем эту опушку леса налево. В первом эшелоне справа налево — 9-я, 10-я и 11-я роты, каждая в районе протяжением по фронту 300 м. 12-й роте быть в резерве за серединой батальона. Слева от нас — конница. Выслать дозоры за реку. Я установлю связь с конницей».
Командир 9-й роты первым делом выслал дозор в сторону хутора. Затем, оставив роту в лесу, он с несколькими [139] подчиненными отправился на разведку к реке, протекавшей, примерно, в 200 м впереди. Приняв решение иметь два взвода в первом эшелоне и один в резерве, он отдал исчерпывающий приказ, после чего командиры взводов вернулись в свои подразделения.
Командир роты остался на берегу реки, ища лодку. Оглянувшись назад, он увидел свои взводы, выходившие из леса. Вдруг справа раздался выстрел. Сперва командир роты подумал, что его люди стреляют свиней, но, так как стрельба усилилась, он решил, что справа обнаружен русский дозор. Однако, вскоре над его головой, с направления вполоборота сзади, засвистели ружейные пули — русские, как он определил по звуку. Он побежал со своими посыльными назад к резервному взводу, по пути отдав надежному посыльному следующее распоряжение:
«Левофланговому взводу отойти в лес и приготовиться следовать за мной для атаки хутора. Правофланговому взводу оборонять весь ротный район. Передайте это распоряжение командирам взводов, а затем доложите об этом решении командиру батальона».
Подойдя к резервному взводу, который был обращен фронтом к хутору и отвечал на огонь в этом направлении, командир роты приказал: «Всему взводу атаковать бегом в направлении на хутор».
Взвод двигался по лесу в направлении на хутор, когда от дозора явился посыльный со следующим донесением: «Дозор находится к северу от хутора. На хуторе русские. Они стараются обойти нас».
Выйдя на опушку леса, откуда была видна русская позиция, командир роты приказал: «Ложись! Дистанция 400. Открыть огонь!».
В ответ русские открыли сильный огонь из большого числа винтовок. Тем временем явился посыльный с донесением: «1-й взвод находится в 200 м позади нас».
Командир роты крикнул: «Я атакую справа с 1-м взводом! 3-му взводу продолжать огонь, а затем принять участие в атаке!»
Командир роты побежал назад к 1-му взводу и вывел его вперед направо. Во время движения он указал расположение взвода, уже введенного в бой, и отдал распоряжение: «На нашем берегу реки близ хутора — русские. Мы атакуем их».
Когда взвод показался из леса, он был встречен сильнейшим огнем с правого фланга. Русские оказались не только в гораздо более значительных силах, чем того ожидали, но и гораздо дальше от реки, чем считали возможным. В эту минуту посыльный из штаба батальона доложил: «Русские прорвались через нашу конницу. Командир батальона ранен». [140]
Так как батальона, который должен был находиться справа, не было и признаков, командир 9-й роты решил отойти. Это и было выполнено вполне успешно.
Из лекции, прочитанной в американской Пехотной школе германским майором Адольфом ф. Шель, командовавшим в то время 9-й ротой.
Разбор
Чем труднее обстановка, тем меньше будет времени для отдачи длинных приказов. Кроме того, в этом случае люди нервничают и возможно производить только простейшие передвижения.
Обычно первый приказ для боя удается отдать не спеша. Поэтому он должен быть исчерпывающим и содержать все необходимое. В первую очередь надо указывать задачу и сообщать имеющиеся сведения. В рассматриваемом примере и батальонный и ротный командиры отдали приказы на оборону, вполне ориентировавшие их подчиненных.
Когда бой начался, отдавать длинные распоряжения становится невозможным. Вместо того приходится, как в данном случае, при каждом изменении обстановки ограничиваться отрывочными распоряжениям. Краткость и четкость — вот основные качества хороших частных распоряжений. В вышеописанном случае командир роты реагировал на быстрые изменения довольно сложной обстановки отдачей самых кратких приказаний. Положение было критическим, и, если бы слишком много времени было затрачено на отдачу длинных, составленных по всей форме приказов, батальон был бы отрезан. Так как личный состав имел большой боевой опыт, достаточно было кратких указаний того, чего от него требовали.
Выводы
Хороший приказ должен:
1) точно выражать волю начальника;
2) быть настолько определенным и ясным, чтобы не допускать неправильного понимания его исполнителями;
3) содержать в себе все существенное;
4) отдаваться настолько заблаговременно, чтобы подчиненные могли успеть выполнить его. [141]