Невыясненность обстановки
В маневренной войне даже старшие начальники редко имеют ясное представление об обстановке у противника. Подробные сведения о его расположении и замыслах обычно добываются только боем. Очевидно, получаемых таким путем сведений не будет налицо в начальные периоды боя, и опыт показал, что во время боя лишь ничтожная доля их доходит до командиров частей первого эшелона. Таким образом, в маневренной войне мелким частям приходится вести бой, не имея почти никаких сведений ни о противнике, ни о своих войсках. По выражению Лиддель Гарта, их задача состоит в том, чтобы, обеспечивать себя, передвигаться и наносить удары в темноте.
В позиционной войне сведений обычно будет больше, но и здесь мелкие части сплошь и рядом оказываются в неясной обстановке, требующей немедленных действий.
Командир не должен допускать, чтобы это хроническое отсутствие сведений парализовало его. Он должен быть готов действовать быстро и решительно, несмотря на скудость и полное отсутствие надежных сведений. Он должен приучиться к мысли, что на войне ненормальное может быть нормальным и невероятное может стать возможным. Короче говоря, его подготовка в мирное время должна быть такой, чтобы сделать его психологически способным овладеть на войне ужасной путаницей мыслей без потери самообладания.
Пример I
8 сентября 1914 г. 14-я германская дивизия, которая в начале сражения на Марне находилась в резерве 2-й армии, получила задачу форсировать и пройти широкое болото Сен-Гонд к югу от дер. Жош.
Местность была крайне неудобна. Через болото, непроходимое даже для пехоты, вела только одна дорога. Французы, [14] расположенные к югу от болота, могли обстреливать артиллерийским и пулеметным огнем и дер. Жош и эту дорогу.
Двигаясь походным порядком с севера, 2-я рота 57-го пехотного полка (временно преданная 53-му полку), в 8.00 подошла к северной окраине дер. Куазар и изготовилась к бою, в то время как командир роты вышел на южную [15] окраину деревни для разведки. Отсюда он мог видеть Жош, опасное болото, а по ту сторону его — выс. 154, оплетенную изгородями и усеянную скирдами хлеба. Он увидел, что высота занята французами, красные шаровары которых были ясно видны при свете утреннего солнца. Стрельбы не было слышно, все было тихо. Позади себя он увидел несколько подходивших германских батарей. В 9.00 из Жош вышли разведчики, быстро двинувшиеся по дороге через болото. Французы немедленно открыли артиллерийский, пулеметный и ружейный огонь по дороге и деревне. В это время командир роты был вызван в тыл, где он получил следующий приказ батальону для наступления:
«2-й батальон 16-го пех. полка начинает переправу через р. Пти-Морен. 53-му пех. полку следовать за ним, имея в голове 2-ю роту 57-го полка. Цель наступления — дер. Бруси-ле-Пти».
Вот и все. Наступающая пехота не знала ни силы противника, ни начертания его переднего края. Она не знала, будет ли ее наступление поддержано артиллерией. Она не знала, кто ее соседи справа и слева. Она знала только, что должна перейти в наступление и где-то за болотом столкнуться с французами.
Из личных воспоминаний капитана германского генерального штаба Адольфа ф. Шель, который во время описанного случая командовал 2-й ротой 57-го полка.
Разбор
Мы имеем здесь пример того, какими удивительно незначительными, сведениями располагает иногда пехотная рота при наступлении в обстановке маневренной войны. Командирам приходилось действовать на основании полученной ими задачи, сообразуясь с впереди лежащей местностью и с тем, что они могли видеть. В своем очерке капитан ф. Шель подчеркивает, что приведенный выше приказ был единственным, который он получил за весь день.
Войска, участвовавшие в этом деле, прошли отличную боевую подготовку. В мирное время они были приучены получать приказы, составленные по определенной форме, и гораздо более подробные сведения. Но на войне сведений не было. Капитан ф. Шель пишет:
«По моему личному опыту в маневренной войне на западном и восточном фронтах, в Румынии и на Кавказе мы в начале наступления всегда имели самые скудные сведения о противнике». [16]
Пример II-А
14 июля 1918 г. 30-й пех. полк американской армии удерживал оборонительный участок к югу от р. Марны.
Командный пункт командира полка был расположен у северной опушки рощи Эгремон. 1-й батальон, усиленный [17] одной стрелковой ротой, минометами Стокса и станковыми пулеметами, получил задачу оборонять район к северу от дороги Фосуа — Крезанси. 2-я и 3-я роты (3-я — справа) были выдвинуты, в охранение на берег реки от Мези до фермы Рю-Шайи. Остальные части полка были расположены в глубину для упорной обороны рощи Эгремон. 30-му полку были приданы две роты 38-го пех. полка.
Связь между 1-м батальоном и полком обеспечивалась следующими средствами: двумя отдельными телефонными линиями, одним фоническим телефоном (зуммером), линией телеграфа через землю, сигнальным прожектором, почтовыми голубями и пешими посыльными (бегунами).
Уже несколько дней полк ожидал германского наступления с севера. 14 июля около полуночи американская артиллерия открыла сильный огонь. Через несколько минут после этого в расположении американцев начали рваться германские снаряды. Артиллерийский огонь все усиливался.
Вскоре после открытия огня германской артиллерией в штабе 1-го батальона поняли, что началось ожидавшееся наступление германцев. Связь с полком оказалась прерванной. Ракетой потребовали открытия огня американской артиллерией по северному берегу р. Марны. Так как различить, стреляет ли туда американская артиллерия, было невозможно, то время от времени стали повторять сигналы ракетами. В 1-ю, 10-ю и 4-ю роты были посланы бегуны с сообщением о том, что ожидавшееся наступление началось, и с распоряжением удерживать свои позиции.
Около 2.10 на командный пункт командира батальона явился взволнованный посыльный из 3-й роты. Он доложим, что в то время, как он выходил из Мези, в местечко ворвались германцы, значительно превосходящие численностью американский гарнизон. Он добавил, что в пути он видел много частей противника между Мези и командным пунктом командира батальона. Через некоторое время он успокоился и подтвердил точность доставленных им сведений.
Через несколько минут явился другой посыльный, на этот раз из 2-й роты. Он сообщил, что германцы переправились через реку напротив фермы Рю-Шайи, уничтожили два взвода 2-й роты и что командир роты просит подкреплений. Ввиду явной бесцельности попытки послать войска через лес в темноте под сильнейшим артиллерийским огнем командир батальона не отдал распоряжения о посылке подкреплений 2-й роте. Затем из 1-й роты явился посыльный с донесением о том, что в его роте убиты все офицеры. Посыльные, отправленные за сведениями с командного пункта командира батальона, не вернулись. [18]
На рассвете было выслано четыре офицерских дозора. Один из них, под командой начальника батальонной разведки, вскоре вернулся с донесением, что стрелковая цепь противника находится в каких-нибудь 50 м от опушки леса.
Ввиду этих тревожных донесений командир батальона решил перевести свой командный пункт, примерно, на 500 м в тыл, в овраг к западу от Крезанси. Он полагал, что оттуда он сможет лучше управлять боем м что посыльным будет легче найти его там. В 1-ю, 10-ю и 4-ю роты были посланы посыльные с сообщением об этом переносе. Командир 4-й роты истолковал его как отход батальона и отвел свою роту через Крезанси в рощу Эгремон. Командир батальона в то время не знал об этом движении.
В это время от командира полка было получено распоряжение донести об обстановке. Из текста распоряжения было ясно, что командир полка не получил ни одного донесения из тех, которые были посланы ему за истекшие пять часов.
Из личных воспоминаний майора американской пехоты Фреда Л. Уокер, командовавшего в то время 1-м батальоном 30-го полка.
Разбор
В самые первые часы боя командир батальона не знал, где проходят передовая линия его батальона и передовая линия противника. Он даже не знал, существуют ли еще обе роты его первого эшелона. Он ничего не знал об обстановке в соседних частях, не знал, держатся ли они или отошли. Ему пришлось судить об обстановке на основании предположений, а часть этих предположений не соответствовала действительности.
Пример II-Б
Посмотрим теперь, что происходило в том же бою в штабе полка. Шли часы, а ни с фронта, ни с флангов, ни из тыла не было получено никаких сведений, кроме донесений от частей, расположенных поблизости в роще Эгремон, о том, что они несут сильные потери. Вскоре после начала артиллерийского обстрела всякая связь с частями полка была прервана. В тыл были посланы донесения об обстановке. Посыльные, отправленные вперед, не возвращались.
Всю ночь командир полка и его штаб просидели за столом в убежище на командном пункте, изучая карту при неверном свете тусклой свечи. Свеча время от времени гасла от сотрясений, вызванных разрывами. Грохот артиллерийского огня мешал разговаривать.
На рассвете командир полка лично произвел разведку. Снаряды рвались во всем районе между дорогой Фосуа — [19] Крезанси и рощей Эграмон, но других признаков боевой деятельности он не видел.
Теперь с передовой линии было получено донесение о том, что германцы в двух или трех местах переправились через р. Марну. Повидимому, это донесение находилось в пути несколько часов. В 5.00 посыльный из 1-го батальона принес следующее донесение:
«Отправитель: Портленд (1-й батальон 30-го полка), 15 июля 2.30.Кому: Сиракьюс (30-й полк).
Нас обстреляли химическими снарядами. Все группы к югу от железной дороги на одной линии с КП находятся под сильным артиллерийским огнем. С 2.00 сильный пулеметный огонь в районе Мон-Сен-Пер. От рот первого эшелона донесений не имею. Полагаю, что все линии связи прерваны. Артиллерийский обстрел начался в 24.00.
Подпись.
Приписка. Капитан Мек Алистер доносит, что нуждается в подкреплениях и что его два взвода первого эшелона отброшены назад. Надежными средствами связи не располагаю. Лучше всего действовать с Вашего КП.»
За пять часов командир полка фактически ничего не узнал об обстановке. Американская артиллерия настоятельно просила его указать ей цели, но он никаких целей указать не мог. Он не знал ни расположения своих частей, ни расположения противника.
Было сделано еще несколько попыток выяснить обстановку путем запросов у командиров подчиненных частей. Вскоре какой-то офицер донес, что один из его бойцов разговаривал с бойцом 3-й роты, который сказал, что часть его роты была выбита из Мези. Вслед за тем явился офицер из штаба 1-го батальона. Он доложил, что с 2.30 командир батальона не имел непосредственных сведений от командиров рот его первого эшелона, что рощи к северу от дороги Фосуа — Крезанси совершенно разворочены огнем артиллерии и что штаб батальона понес большие потери в людях. 1-я, 10-я и 4-я роты не были введены в бой. Судя по словам некоторых беглецов, командир батальона уверен, что германцы переправились через Марну у Мези и фермы Рю-Шайи, перешли через железную дорогу и наступают в южном направлении.
Спустя некоторое время на командный пункт командира полка явился сам командир 1-го батальона. Он доложил, что его передовые роты — 2-я и 3-я — целиком уничтожены, что все подразделения батальона понесли большие потери, что поддерживать связь с ротами, даже расположенными поблизости, чрезвычайно трудно и что он перенес свой [20] командный пункт немного в тыл. Затем он просил, чтобы артиллерия, подготовившая сосредоточенный огонь внутри оборонительной полосы, обстреляла районы к югу от железной дороги. Он добавил, что, по его мнению, остатки 1-й, 10-й и 4-й рот могут продержаться еще некоторое время.
Немного позже вошел офицер с бумажкой в руках и; доложил: «Сообщение из бригады». Командир полка надеялся, что он, наконец, получит какие-нибудь определенные сведения, добытые авиацией: положение линии фронта противника, его районов сосредоточения, расположение германских переправочных средств и мостов. Сообщение гласило следующее:
«Отправитель: Мэйи (6-я бригада) 14 июля 23.30.Кому: Сиракьюс (30-й полк).
Контрольное сообщение. Просьба пометить час получения настоящего сообщения и вернуть с посланным.
Подпись ».
Это сообщение, полученное в 6.35, было первым, полученным от вышестоящего штаба с самого начала боя в 24.00.
Из книги «Решительный пункт сражения на Марне» полковника Эдмонда Л. Батс, командовавшего в то время 30-м полком.
Разбор
Мы имеем здесь случай, когда командир полка знал об обстановке еще меньше, чем командир батальона первого эшелона. Только когда командир батальона лично явился на командный пункт командира полка, последний начал смутно понимать обстановку; многие существенно важные сведения отсутствовали, а некоторые были ошибочными. Так, например, командиру полка доложили, что две роты первого эшелона «целиком уничтожены». Как мы увидим, это совершенно не соответствовало действительности. Некоторые подразделения этих рот еще находились в бою и даже действовали очень энергично. В самом деле, приблизительно в то самое время, как командир полка получил такое удручающее известие, два взвода одной из рот первого эшелона, поддержанные пулеметами, отразили германскую атаку, почти целиком уничтожив атакующий батальон.
Очень поучителен случай с распоряжением из штаба бригады, полученным командиром полка в разгар боя и находившимся в пути семь часов. [21]
Пример II-В
Лейтенант Джемс Г. Гэй командовал взводом 3-й роты, расположенным близ берега реки напротив Мон-Сен-Пер. Его подразделение не очень пострадало от германской артиллерийской подготовки, но связь со всеми частями, кроме одного взвода, расположенного в 300 м в тылу, была прервана. «На рассвете, — рассказывает лейтенант Гэй, — я абсолютно не знал, в чем дело и что происходит за границами моего небольшого района».
Около 4.30 германцы подошли с фронта и после боя, продолжавшегося несколько часов, были отброшены взводом лейтенанта Гэй. Около 9.00 наступило затишье. Связь еще не была восстановлена. По словам лейтенанта, Гэй, он представлял себе обстановку в следующем виде:
«Я думал, что весь бой был просто поиском довольно крупного масштаба, который нам удалось отразить. В пределах нашего района наблюдения не было видно никаких передвижений, и я не знал, что происходило в это время в других районах».
Вскоре лейтенант Гэй увидел германцев справа и слева у себя в тылу. В это время в расположении его взвода начали ложиться снаряды германской артиллерии. Он, решил отойти и соединиться со взводом, бывшим у него в тылу, Когда это было сделано, командиры обоих взводов обсудили обстановку и решили отвести свои взводы по направлению к командному пункту командира роты.
По пути туда они наткнулись на две группы германцев и взяли в плен 150 человек. Имея стольких пленных и увидев, что командный пункт занят противником, они решили продолжать отход на командный пункт командира батальона, но, достигнув опушки рощи, увидели, что он перенесен, и никто не знал, куда.
Тогда лейтенант Гэй повел оба взвода и 150 человек пленных прямо по дороге через Крезанси на юг. Хотя колонна, очевидно, представляла чрезвычайно заметную цель, по ней не было сделано ни одного выстрела. В конце концов он встретил американские части, сдал пленных, а позднее вернулся в свой батальон.
Рассказ лейтенанта Джемса Г. Гэй, командовавшего в то время 2-м взводом 3-й роты 20-го полка.
Разбор
Какие ничтожные сведения об обстановке могут быть у командиров мелких частей, хорошо иллюстрируется тем, что в разгаре одного из решительных сражений мировой войны лейтенант Гэй думал, что германцы предприняли просто поиск довольно крупного масштаба. [22]
Мы видели, какими скудными сведениями располагали в этом бою командир полка, командир батальона первого эшелона и командир взвода, находившегося в передовой линии.
Сведения, полученные ими, поступали через несколько часов после событий и носили, неопределенный, а зачастую и отрицательный характер. Интересно сравнить их с теми чрезвычайно точными сведениями, которые обычно даются при решении тактических задач на картах. Офицеров, которые будут ожидать таких же точных сведений в действительной боевой обстановке, постигнет горькое разочарование.
Ввиду крайней интенсивности германского артиллерийского огня поддерживать связь в этом бою, несомненно, было еще труднее, чем обычно. Но, с другой стороны, в данном случае американцы вели бой на знакомой местности, и все их органы связи были развернуты еще до начала боя.
Пример III
17 июля 1918 г. 2-й батальон 104-го пех. полка., занимавший в то время позицию в роще Бело, получил распоряжение, гласившее, что в эту ночь он будет сменен. Спустя некоторое время поступило распоряжение прислать начальника батальонной разведки в штаб полка. Затем последовало распоряжение командиру 5-й роты явиться к командиру бригады. Ни тот, ни другой из этих офицеров в батальон не вернулись. Подготовка к смене продолжалась, но, так как время шло, а разведчиков от сменяющей части все не было, командир батальона начал беспокоиться. В полночь он вызвал по телефону командный пункт командира полка, но добился только начальника снабжения, которого спросил:
«А как насчет боевого приказа номер такой-то (приказа на смену)? До сих пор никого нет». Ответ разрушил все надежды на скорую смену.
«Сейчас здесь никого нет, но я могу наверняка сказать вам, что смена не состоится».
В 3.30 (18 июля) вернулся начальник разведки и сообщил, что 3-й батальон пройдет через расположение 2-го и атакует в 4.35.
Проходило время. Никто не появлялся. В 4.15 пришел командир 3-го батальона, один, с руками, полными таблиц и приказов. Он был, видимо, взволнован. Пожаловавшись на то, что «начальство ужасно напутало», он вкратце объяснил намеченный план. Атака, которая должна была начаться с северной опушки рощи в направлении на местечко Бело, считалась просто частной операцией, предпринимаемой для исправления линии фронта. [23]
В 4.35 заградительный огонь, открытый по расположению противника, начали переносить вперед. Только теперь стали подходить подразделения рот первого эшелона 3-го батальона. Видно было, как соседние части слева пошли вперед, но соседний батальон справа не двигался с места. Противник открыл сильный сосредоточенный огонь по роще Бело. [24]
Командир 3-го батальона, видя, что его части опоздали и несколько расстроены артиллерийским огнем противника, заявил теперь, что атака не состоится, и приказал своим офицерам, насколько возможно, укрыть бойцов в роще. Затем он с почтовым голубем отправил в штаб бригады следующее донесение:
«Голубеграмма. Время — 6.05. Место — роща, откуда 3-й батальон должен был перейти в атаку.Вышел в исходное положение после часа, назначенного для начала атаки. Пулеметная рота подошла только в 5.10. Ее патронные повозки; не прибыли. Стрелковые роты все опоздали из-за слишком позднего прибытия патронов и прочих видов довольствия. Когда они прибыли, уже совершенно рассвело, роты оказались открытыми и подверглись обстрелу артиллерией противника. В настоящее время батальон рассыпался по роще в поисках закрытий, так как роща сильно обстреливается гранатами. Связь со мной — через КП командира 2-го батальона».
Между тем, командир 2-го батальона отправился на свой КП. По пути туда он видел рассыпавшихся людей 3-го батальона, которые поспешно окапывались. Придя на свой КП, он узнал, что его вызывает к телефону командир полка. Он услышал его голос: «Этот 3-й батальон не атаковал?» — «Так точно». — «Ну, так примите команду над ним и немедленно атакуйте». — «Это невозможно, — возразил пораженный майор, — батальон рассыпался по всей роще». — «Это должно быть сделано. Распоряжение получено от высшего начальства. Однако, я дам вам немного времени. Сколько по вашим часам?». — «7.06» — «Хорошо. Даю вам сроку до 7.30 и поддержу вас огневым валом. Приступайте».
Тут провод был перебит, и разговор прекратился.
Командир 2-го батальона принял командование. В 8.20 ему удалось перейти в атаку, которая должна была начаться в 4.35. Хотя огневой вал прошел в 7.30, атака, в которой участвовали и некоторые подразделения 2-го батальона, была довольно успешна.
Из личных воспоминаний майора Э. Э. Люис, в то время командовавшего 2-м батальоном 104-го полка.
Разбор
Мы видим здесь двух батальонных командиров, участвовавших в наступлении на Эне — Марне, в том наступлении, которое окончательно и бесповоротно передало инициативу на западном фронте в руки союзников. Оба командира думали, что это — частная атака для исправления линии фронта. [25]
Мы видим, что командир 2-го батальона совершенно внезапно оказался в новой обстановке: он получил распоряжение примять командование над другим батальоном, бойцы которого были рассыпаны по всей роще, а подразделения расстроены, и. через 25 минут перейти с ним в атаку. Этот командир и не имел случая подумать о задаче 3-го батальона. Он ничего не знал ни о расположении его подразделений, ни о местонахождении его офицеров и все же получил приказ действовать немедленно.
Можно привести сотни подобных примеров; приведенные здесь отнюдь не являются единичными случаями. Рассмотрим, например, действия французских 3-й и 4-й и германской 4-й армий 22 августа 1914 г. Эти огромные силы столкнулись в ряде подлинных встречных боев. В частности, французские командармы и не предполагали, что поблизости находятся сколько-нибудь значительные силы противника.
Утром 22 августа батальон 8-й французской дивизии (входившей в состав 3-й армии), выдвинутый на поддержку авангарда, был уничтожен по эту сторону линии охранения, причем вышестоящее начальство в то время ничего об этом не знало. Даже сейчас трудно сказать, что в действительности случилось. Повидимому, батальон был застигнут в походной колонне германцами, проникшими через французское охранение под покровом утреннего тумана.
В тот же день на несколько миль западнее французская 5-я колониальная бригада, маршировавшая на север, наткнулась на фланг германского 18-го резервного корпуса, следовавшего в западном направлении. Бой начался с того, что французский авангард врезался под прямым углом в германскую колонну и уничтожил боевые обозы полка одной из дивизий.
В тот же богатый событиями день командир французского 2-го колониального корпуса сообщил командиру одной из своих дивизий: «Впереди вас никого нет. Можете продвигаться вперед. Сегодня вам предстоит совершить просто переход в походном порядке». Вскоре он со своим штабом попал под огонь германской легкой артиллерии и еле-еле успел уйти в укрытие. Когда у него запросили сведений, он ответил: «Не имею ни малейшего представления об обстановке».
29 августа 1914 г. в сражении под г. Гиз первое соприкосновение с противником на фронте германского гвардейского корпуса было, повидимому, установлено корпусным батальоном связи, который прошел по ошибке свое сторожевое охранение и первый столкнулся в тумане с противником.
Вообще трудно представить себе, к каким невероятным положениям могут привести на войне невыясненность и запутанность обстановки. Возьмем, например, преследование турками [26] британцев после боя под Ктезифоном в 1915 г. Турецкая конница присылала донесения о расположении и движениях отступавших англичан. Турецкая пехота спешно продвигалась вперед, чтобы войти в соприкосновение с англичанами. Теперь по данным британской официальной истории оказывается, что в действительности турецкая конница находилась в тылу турецкой пехоты, причем ни конница, ни пехота, ни высшее командование не подозревали этого. Движения, приписанные англичанам, были, очевидно, движениями турецкой пехоты, наблюдавшимися турецкой конницей.
Выводы
Мы еще раз подчеркиваем, что эти примеры представляют резкую противоположность тем подробным и точным сведениям, которые даются во время занятий на картах. В действительной боевой обстановке почти ничего неизвестно. Обстановка, особенно в маневренной войне, почти неизменно окутана мраком неизвестности. Передовые части будут в лучшем случае иметь очень мало точных сведений о противнике, а о своих войсках зачастую не будут иметь никаких сведений. Кроме того, даже имеющиеся у них скудные сведения часто будут ложными или вводящими в заблуждение.
Но это не значит, что командиры должны безропотно мириться с тем положением, что война будет игрой в жмурки и что они ничего не могут поделать, чтобы изменить эти условия. Наоборот, внедрение в сознание той истины, что на войне достоверных сведений будет очень мало, должно преследовать двоякую цель. Во-первых, оно должно побуждать командира принимать по собственному почину активные и энергичные меры, необходимые для добывания важных сведений. Во-вторых, оно должно так воспитывать командира, чтобы при отсутствии сведений он не впадал в апатию, а понимал, что такое положение вполне нормально, и действовал быстро и решительно.
На войне мы делаем то, чему научились в мирное время. В соответствии с этим принципом командир, усвоивший основные тактические положения, должен на занятиях на местности, при решении задач на картах и на военной игре получать очень мало точных сведений о противнике. Благодаря этому он еще в мирное время освоится с одной из самых неприятных и трудных задач, с которыми ему придется иметь дело на войне. [27]