Особенности стратегической обороны Советских Вооруженных сил в начале Великой Отечественной войны
С началом Великой Отечественной войны Красная Армия и Военно-Морской Флот под решающим воздействием неблагоприятно сложившихся условий ведения боевых действий вынуждены были перейти к стратегической обороне на всем фронте. Но если фашистская Германия, развязывая войну против Польши и ее западных союзников, уже в первых операциях достигала решающих или конечных целей, то на советско-германском фронте она в первоначальных наступательных боевых действиях так и не решила стратегических задач, намеченных планом «Барбаросса».
Немецко-фашистские войска получили отпор еще в приграничных сражениях, и, хотя контрудары наших войск далеко не всегда были удачными, сила этого отпора непрерывно нарастала.
Наше Верховное Главнокомандование сумело вывести из-под внезапного удара немецко-фашистских полчищ основную массу войск и в июле добилось временной стабилизации фронта на значительном его протяжении.
1. Оборонительные операции советских войск в приграничных районах
С рассветом 22 июня 1941 г. немецко-фашистская армия перешла в наступление на пространстве от Балтийского моря до Карпат.
В первый же день войны противник ввел в сражение 117 дивизий. В начале июля с переходом в наступление ударных группировок противника с румынской и финской территории количество войск врага увеличилось до 171 дивизии. Свыше 20 немецко-фашистских дивизий, предназначавшихся для усиления групп армий, находилось в резерве. [258] В первый день внезапный удар невиданной силы приняли на себя пограничные отряды и еще не успевшие развернуться на оборонительных рубежах соединения армий прикрытия, расположенные вблизи границы. На левом фланге 8-й армии Северо-Западного фронта на одну 125-ю стрелковую дивизию, которая действовала в полосе шириной до 40 км, обрушились основные силы 4-й немецкой танковой группы. По трем стрелковым дивизиям 11-й армии того же фронта (188, 126 и 128-й), успевшим развернуть на 100-километровом участке лишь пять полков, нанесли удар войска всего левого крыла группы армий «Центр» и две правофланговые дивизии 16-й армии группы армий «Север». Воспользовавшись огромным преимуществом в силах и средствах, немецко-фашистские войска сравнительно быстро преодолели приграничные укрепления и на направлениях главных ударов прорвались в глубину нашей обороны. Наиболее неблагоприятно сложилась обстановка на стыке Северо-Западного и Западного фронтов. Передовые части 4-й танковой группы противника вышли к реке Дубисса в 35 км северо-западнее Каунаса, а 3-й танковой группы — форсировали Неман в 60 км южнее города.
В тяжелое положение попала 4-я армия Западного фронта, прикрывавшая брестско-кобринское направление. На четыре стрелковые дивизии этой армии пришелся удар десяти дивизий правого крыла группы армий «Центр», поддержанных массированным огнем артиллерии и крупных сил авиации. Не выдержав натиска превосходящих сил врага, две дивизии (42-я и 6-я), оборонявшиеся в центре армии, отступили из района Бреста на восток. В крепости остались отдельные подразделения и группы из состава этих соединений. Танковые части 2-й танковой группы устремились в образовавшуюся брешь и к исходу дня, продвинувшись на 50—60 км, заняли Кобрин. Создавалась угроза охвата главных сил Западного фронта с юга{246}.
В полосе Юго-Западного фронта главный удар противника был нанесен южнее Владимира-Волынского в стык 5-й и 6-й армий. И здесь немецко-фашистским войскам удалось вклиниться в нашу оборону на глубину до 20 км,
Таким образом, на всех основных направлениях слабые части прикрытия, несмотря на мужество и героизм личного состава, были вынуждены под давлением превосходящих сил противника с тяжелыми боями отступать.
В первый день войны особенно тяжелые неудачи постигли наши Военно-Воздушные Силы. Авиационные части и подразделения, не получившие заранее четких указаний о приведении самолетов в боевую готовность, были лишены возможности своевременно подняться в воздух и нанести, как это предусматривалось, [259] немедленный ответный массированный удар по авиации и группировкам сухопутных войск противника. Под воздействием вражеской авиации она потеряла около 1 200 самолетов, в том числе Западный округ — 738. Советские летчики смело вступали в воздушные сражения с превосходящими силами немецко-фашистской авиации. Когда в воздушных боях иссякали боеприпасы, они самоотверженно шли на таран, совершая этот мужественный подвиг часто ценою своей жизни. Но героизм советских летчиков не мог изменить неблагоприятную воздушную обстановку. Несмотря на активное противодействие советской авиации и большие потери противника в самолетах, немецко-фашистская авиация, захватившая господство в воздухе, продолжала наносить систематические удары по нашим войскам и пунктам управления. Ограниченное количество зенитных средств, которыми располагали наши соединения, не позволяло эффективно бороться с воздушным противником.
Организация отпора врагу осложнялась частым нарушением управления войсками, а подчас и его полной потерей. Отсутствие постоянной связи с соединениями и подчиненными штабами лишало командиров и штабы оперативного и стратегического звена возможности получать регулярную информацию о реальном ходе событий и порождало трудности в осуществлении контроля за развитием боевых действий. Это нередко приводило к принятию решений, не отвечавших складывавшейся обстановке.
В течение первого дня войны Генеральный штаб из-за нарушения связи в звене от дивизии до фронта не имел достаточно полной и достоверной информации о развивающихся событиях. Как свидетельствует Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, бывший в ту пору начальником Генерального штаба, Генштаб не представлял тогда всей сложности создавшегося положения. Находясь в штабе Юго-Западного фронта, начальник Генерального штаба получил следующую информацию от своего заместителя генерала Н. Ф. Ватутина:
«К исходу 22 июня, несмотря на предпринятые энергичные меры, Генштаб так и не смог получить от штабов фронтов, армий и ВВС точных данных о наших войсках и о противнике. Сведения о глубине проникновения противника на нашу территорию довольно противоречивые. Отсутствуют точные данные о потерях в авиации и наземных войсках. Известно лишь, что авиация Западного фронта понесла очень большие потери. Генштаб и Нарком не могут связаться с командующими фронтами генерал-полковником Ф. И. Кузнецовым и генералом армии Д. Г. Павловым, которые, не доложив наркому, уехали куда-то в войска. Штабы этих фронтов не знают, где в данный момент находятся их командующие.
По данным авиационной разведки, бои идут в районах наших укрепленных рубежей и частично в 15—20 километрах в [260] глубине нашей территории. Попытка штабов фронтов связаться непосредственно с войсками успеха не имела, так как с большинством армий и отдельных корпусов не было ни проводной, ни радиосвязи»{247}.
Вечером 22 июня (в 21 час 15 мин.), оценивая сложившуюся обстановку, советское Главное Командование приняло решение перейти на главных направлениях к наступательным действиям с целью разгрома ударных группировок врага и перенесения боевых действий на его территорию.
Войска Северо-Западного и Западного фронтов{248} должны были силами общевойсковых армий, механизированных корпусов (по два корпуса в каждом фронте) и фронтовой авиации при поддержке авиации дальнего действия нанести сосредоточенные удары из районов Каунаса и Гродно в направлении города Сувалки, окружить и уничтожить сувалкскую группировку противника и к исходу 24 июня овладеть районом города Сувалки.
Войска Юго-Западного фронта получили задачу силами двух общевойсковых армий, не менее пяти механизированных корпусов и всей авиации фронта при поддержке авиации дальнего действия нанести удары по сходящимся направлениям на Люблин, окружить и уничтожить группировку противника, наступавшую на фронте Владимир-Волынский, Крыстынополь, и к исходу 24 июня овладеть районом Люблина.
Армиям Северного и Южного фронтов{249} ставились оборонительные задачи — прикрыть государственную границу в своих полосах и не допустить вторжения противника на нашу территорию.
Советское Главное Командование, принимая вечером 22 июня решение о наступательных действиях, не имело возможности учесть тяжелое положение, в котором оказались к этому времени войска приграничных военных округов (фронтов). Многие из привлекаемых к операции соединений, и прежде всего механизированные корпуса, находились на значительном удалении от исходных районов для наступления и не могли в короткий срок сосредоточиться на намеченных рубежах и одновременно нанести массированные удары по врагу. К тому же большинство механизированных корпусов было укомплектовано людьми не полностью и имело весьма ограниченное количество боевой техники{250}. [261] Положение усугублялось еще и тем, что авиация, понесшая большие потери в первый день войны, и малочисленные части ПВО не могли надежно прикрыть свои войска от ударов вражеских бомбардировщиков. Некоторые соединения, выдвигавшиеся на рубежи развертывания для наступления, подверглись массированным ударам вражеской авиации и понесли значительные потери еще до вступления в сражение{251}. Артиллерия механизированных корпусов и общевойсковых соединений, испытывавшая острый недостаток в средствах тяги, не сумела своевременно сосредоточиться на избранных направлениях, а из-за нарушения работы органов тыла и недостатка транспортных средств танковые соединения подчас оставались без боеприпасов и горючего.
Общевойсковые соединения, которые во взаимодействии с мехкорпусами должны были участвовать в контрнаступлении, вступали в боевые действия, как правило, разрозненно. Выдвигаясь из глубины, они опаздывали с выходом на намеченные рубежи развертывания и под воздействием противника вынуждены были поспешно переходить к обороне на не приспособленной для этой цели местности. [262]
Все это в конечном счете привело к тому, что наступательные действия советских войск, развернувшиеся в полосе Северо-Западного и Западного фронтов 23—25 июня, вылились в недостаточно согласованные между собой контрудары механизированных соединений.
Оперативно-стратегический результат контрударов Северо-Западного и Западного фронтов, несмотря на самоотверженные действия войск, был незначителен, а понесенные потери велики.
Более ощутимыми для противника явились контрудары войск Юго-Западного фронта, начатые 24 июня. Для ликвидации прорыва 1-й танковой группы на стыке 5-й и 6-й армий командующий фронтом генерал М. П. Кирпонос привлек 8, 9, 15, 19 и 22-й механизированные корпуса. Правда, к моменту получения директивы Ставки они были рассредоточены во всей полосе фронта. До намеченных рубежей развертывания многим из них пришлось совершать марши от 100 до 400 км. Поэтому ввод корпусов в сражение осуществлялся последовательно и мощного одновременного контрудара не получилось. Тем не менее с 26 июня в районе Луцк, Дубно, Броды на широком фронте развернулось самое крупное в начальном периоде войны танковое сражение. Напряженные бои с переменным успехом продолжались до 29 июня. И хотя механизированным корпусам не удалось выполнить задачу по окружению и разгрому главных сил 1-й танковой группы, они на целую неделю задержали ее продвижение, нанесли ей значительный урон, а главное — замысел врага окружить основные силы Юго-Западного фронта в львовском выступе и осуществить стремительный прорыв к Киеву был сорван.
Вот как оценивает это сражение бывший командующий 3-й немецкой танковой группой Г. Гот: «Тяжелее всех пришлось группе армий «Юг». Войска противника, оборонявшиеся перед соединениями северного крыла, были отброшены от границы, но они быстро оправились от неожиданного удара и контратаками своих резервов и располагавшихся в глубине танковых частей остановили продвижение немецких войск. Оперативный прорыв 1-й танковой группы, приданной 6-й армии, до 28 июня достигнут не был. Большим препятствием на пути наступления немецких частей были мощные контрудары противника, наносимые из района южнее Припятских болот, по войскам, продвигавшимся вдоль шоссе Луцк—Ровно—Житомир. Эти контратаки заставили крупные силы 1-й танковой группы изменить направление своего наступления и вместо продвижения на Киев повернуть на север и ввязаться в бои местного значения»{252}. [263]
Таким образом, контрудары советских войск в первые дни войны сыграли заметную роль в срыве первоначальных замыслов противника. Однако они не изменили существенным образом оперативно-стратегической обстановки.
Несколько позже серьезно осложнились условия боевых действий на северо-западном и западном направлениях.
Войска Северо-Западного фронта, отступая от границы, не сумели своевременно организовать устойчивую оборону по правому берегу Западной Двины. В начале июля неукомплектованные до штатной численности, технически слабо оснащенные соединения 27-й армии, выдвинутые на прикрытие направления Даугавпилс, Псков, под ударами 4-й танковой группы откатились назад и позволили ей захватить плацдарм на правом берегу Западной Двины у Даугавпилса. 8-я армия в это время развернула упорные бои на подступах к Риге. Остальные соединения фронта вели сдерживающие бои на полоцком и витебском направлениях.
В еще более сложном положении оказались войска Западного фронта. Здесь в конце июня развернулось одно из тяжелейших сражений начального периода войны. Соединениям 3-й и 2-й танковых групп противника удалось с севера и юга обойти войска Западного фронта, дравшиеся в белостокском выступе, и 28 июня соединиться в районе Минска. Пути отхода частям 3-й и 10-й армий были отрезаны. Кроме них в окружении оказались три дивизии 13-й армии и две дивизии фронтового подчинения. Всего в кольцо окружения попало одиннадцать сравнительно боеспособных дивизий и остатки еще нескольких соединений Западного фронта. На долю окруженных выпала тяжелая задача: они должны были своими действиями сковать как можно больше немецко-фашистских войск и выиграть тем самым время, необходимое Главному Командованию для подтягивания резервов из глубины страны. До 8 июля гитлеровское командование вынуждено было держать в районе Минска и западнее его основные силы полевых армий группы армий «Центр» (до 30 дивизий). Это значительно облегчило нашему Главному Командованию восстановление стратегического фронта на западном направлении.
Войска, попавшие в окружение, дрались оврагом в исключительно сложной обстановке. Отрезанные от тыловых баз, они были лишены возможности пополнять запасы боеприпасов, горючего, продовольствия. Окруженные соединения находились под постоянным воздействием вражеской авиации и ударов наземных войск с различных направлений. При этом враг превосходил по своим силам эти соединения. После того как окруженная группировка была рассечена на части, боевые действия приняли очаговый характер. Многие батальоны и полки впоследствии пробились на соединение с главными силами, много бойцов и командиров перешли к партизанским действиям в тылу врага, [264] но немало героических сынов нашей Родины пало в этих тяжелых боях смертью храбрых или попало в плен.
В конце июня резко обострилась ситуация в полосе действий Юго-Западного фронта. После упорных боев в районе Луцк, Ровно, Броды противник, перегруппировав войска группы армий «Юг» и введя в сражение свежие силы, сломил сопротивление войск фронта на стыке 5-й и 6-й армий и предпринял сильный удар на житомирском направлении. Почти одновременно, 1 июля, с территории Румынии перешли в наступление немецко-фашистские и румынские войска. Нанося главный удар против правого крыла Южного фронта, они 3 июля захватили плацдармы на левом берегу Прута между Липканами и Яссами. Возникла угроза отсечения Южного фронта и охвата с обоих флангов сил Юго-Западного фронта.
С конца июня развернулись боевые действия на Крайнем Севере. 29 июня немецкая армия «Норвегия» начала наступление на мурманском направлении. 30 июня финские войска атаковали наши позиции на ухтинском направлении, а 1 июля немецко-фашистские и финские войска нанесли удар из района Куолаярви в сторону Кандалакши.
Неблагоприятно для нашего флота складывалась в первые дни войны обстановка и на морских театрах военных действий. Советские Военно-Морские Силы к началу войны имели более высокую боевую готовность, чем другие виды вооруженных сил. В первый день войны Черноморский флот успешно отразил массированный воздушный налет немецко-фашистской авиации на свою главную базу — Севастополь, да так, что в последующие дни она опасалась повторения налетов. Гитлеровская авиация ограничилась лишь постановкой мин у входа в базу. Но в трудной ситуации оказался Балтийский флот. Главная угроза ему надвигалась с суши. Уже в первый день войны авангардные части немецко-фашистских войск, наступавшие вдоль побережья, вышли на подступы к передовой базе Балтийского флота Либава (Лиепая). Вскоре под угрозой захвата с суши оказалась еще одна база — Рига, а затем и главная морская база Балтийского флота — Таллин. Хотя подступы к этим базам с суши не были заблаговременно подготовлены к обороне, воины армии и флота упорно их защищали, но на долгое время удержать за собой не смогли.
Таким образом, в приграничных районах Красная Армия, а на морских границах Военно-Морской Флот оказали противнику героическое сопротивление, однако из-за внезапности нанесения первого удара и большого превосходства немецко-фашистской армии в силах и средствах наши войска не смогли удержать ее в приграничной полосе и ликвидировать глубокие прорывы танковых частей. Соединения нашей армии и флота сражались с врагом в исключительно трудном положении, когда часто недоставало боеприпасов и горючего и давали себя знать перебои в [265] управлении войсками. Сотни тысяч воинов армии и флота боролись с врагом буквально до последней капли крови. История назвала поименно уже многие тысячи из них.
Примечательно, что не только отдельные бойцы и командиры, но и целые подразделения, части, соединения в трагические первые дни войны, попадая в окружение или под удар превосходящих сил с фронта, встречали врага стойко, мужественно и умело.
11 дней героически оборонялась в опорном пункте 13-я пограничная застава лейтенанта А. В. Лопатина 90-го Владимир-Волынского пограничного отряда. И лишь только тогда, когда все ее защитники погибли, враг занял опорный пункт.
На Балтийском побережье части 67-й дивизии генерала Н. А. Дедаева и подразделения Либавской военно-морской базы под командованием капитана 1 ранга М. С. Клеванского сорвали попытку гитлеровцев с ходу взять Либаву (Лиепая).
Малочисленный гарнизон Брестской крепости, попав в окружение, не щадя своих сил, стойко оборонялся и своим героическим сопротивлением в течение месяца сковывал значительные силы врага.
В центре полосы действий 6-й армии, под Рава-Русской, 41-я стрелковая дивизия, командиром которой был генерал Г. Н. Микушев, с первых часов войны организованно встретила удар врага.
Массовый героизм советских воинов в борьбе с фашистскими у захватчиками был ярчайшим проявлением ее подлинно народного характера. Однако и поныне среди западных историков находятся такие, которые пытаются опорочить героические действия нашей армии, представить в ложном свете наших воинов. Один из фальсификаторов истории западногерманский социолог Себастьян Хаффнер, клевеща на советский народ, его Вооруженные Силы, пытается доказать, что якобы у советских войск в первые месяцы войны был «низкий боевой дух» и что «многие русские офицеры и солдаты не хотели воевать». Эти лживые утверждения полностью опровергаются боевой практикой начального периода войны. Им противоречат и высказывания многих высокопоставленных генералов немецко-фашистской армии, которым на собственном опыте пришлось испытать силу сопротивления советских войск.
Так, гитлеровский генерал Бутлар говорил, что «в результате упорного сопротивления русских уже в первые дни боев немецкие войска понесли такие потери в людях и технике, которые были значительно выше потерь, известных им по опыту кампаний в Польше и на Западе. Стало совершенно очевидным, — продолжал Бутлар, — что способ ведения боевых действий и боевой дух противника, равно как и географические условия данной страны, были совсем непохожими на те, с которыми [266] немцы встретились в предыдущих «молниеносных войнах», приведших к успехам, изумившим весь мир»{253}.
Дневник начальника немецкого генерального штаба Гальдера пестрит такими записями:
24.6 1941 г. «...Русские не думают об отступлении, а, напротив, бросают все, что имеют в своем распоряжении, навстречу вклинившимся германским войскам».
27.6 1941 г. «...События развиваются совсем не так, как намечается в высших штабах...»
28.6 1941 г. «В Белостокском лесу юго-восточнее города идут упорные бои, которые, против ожидания, сковывают весь центр и часть правого крыла 4-й армии... На всех участках фронта характерно небольшое число пленных...»
29.6 1941 г. «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека... Бросается в глаза, что при захвате артиллерийских батарей и т. п. в плен сдаются лишь немногие. Часть русских сражается, пока их не убьют, другие... пытаются выйти из окружения под видом крестьян»{254}.
Немецкий генерал Отт в то время доносил в генеральный штаб, что «упорное сопротивление русских заставляет нас вести бой по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на Западе мы могли позволить себе известные вольности и отступления от уставных принципов; теперь это недопустимо»{255}
Однако как бы ни был велик героизм советских людей, это не могло коренным образом изменить крайне неблагоприятную оперативно-стратегическую обстановку на фронте. Требовались общегосударственные мероприятия по мобилизации всех сил на отпор врагу.
2. Мобилизация всех сил страны на отпор врагу
Центральный Комитет Коммунистической партии сумел быстро разобраться в обстановке, создавшейся в результате тяжелых неудач Красной Армии в начале войны, разработал всеобъемлющую программу мобилизации сил страны на отпор врагу и осуществил целый комплекс первоочередных политических, экономических и военных мероприятий по ее реализации (см. таблицу 19). Эта программа была изложена в директиве СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня партийным и советским организациям прифронтовых областей.
В. И. Ленин учил нашу партию, что социалистическое государство сильно тогда, когда массы все знают, обо всем могут [267] судить и идут на все сознательно{256}. ВКП(б), поднимая народ на священную борьбу против фашистских захватчиков, не скрывала от него огромной опасности, которая нависла над Родиной. «Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) заявляют, — говорилось в директиве от 29 июня, — что в навязанной нам войне с фашистской Германией решается вопрос о жизни и смерти Советского государства, о том — быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение»{257}. Партия предостерегала советских людей от недооценки врага: «Враг силен. Было бы легкомыслием недооценивать его силы. Война требует напряжения всех сил, железной выдержки, мужественного хладнокровия... Нельзя тешить себя мыслями о легких успехах»{258}. Вместе с тем она требовала от всех коммунистов высокой бдительности и самой суровой борьбы с переоценкой сил и возможностей врага, способной породить растерянность и панику среди населения.
С первых дней войны ВКП(б) развернула в стране огромную массово-политическую работу, разъясняя справедливый характер Великой Отечественной войны против иноземных поработителей. Партия внушала народу твердую уверенность в том, что, несмотря на временные успехи фашистских войск, захватчиков ждет неминуемое поражение.
Для проведения массово-политической работы Центральный Комитет нашей партии мобилизовал тысячи партийных агитаторов и пропагандистов, печать, радио, литературу и искусство. 24 июня постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР было создано Советское информационное бюро, предназначенное для широкого ознакомления народа с обстановкой на фронтах и мероприятиями партии и правительства по организации отпора врагу. В тот же день Главное управление политической пропаганды Красной Армии направило во фронты и округа директиву, определявшую содержание и главные задачи политической агитации и пропаганды в войсках. Большое значение для усиления партийно-политической работы в армии и на флоте имело введение института военных комиссаров и реорганизация политических органов Вооруженных Сил.
Для мобилизации всех сил страны на отражение фашистской агрессии и достижение победы над врагом ЦК ВКП(б), Президиум Верховного Совета СССР и СНК СССР сочли необходимым сосредоточить всю полноту высшей исполнительной власти в одном органе, способном объединить усилия фронта и тыла, быстро принимать решения и оперативно проводить их в жизнь. Таким органом стал образованный 30 июня Государственный Комитет Обороны (ГКО) под руководством И. В. Сталина. [268—269]
|
|
|
Мобилизуя партию и народ на отпор врагу, ЦК ВКП(б) и СНК СССР сосредоточили свое внимание прежде всего на укреплении Советских Вооруженных Сил. В первый же день войны Президиум Верховного Совета СССР издал указ о мобилизации военнообязанных в армию и на флот по четырнадцати военным округам. Одновременно был издан указ о введении военного положения в западных приграничных республиках и в некоторых областях Российской Федерации и утверждено положение о работе военных трибуналов в районах боевых действий и на территории, объявленной на военном положении.
На второй день войны, 23 июня, для руководства военными действиями Вооруженных Сил была создана Ставка Главного Командования под председательством Народного комиссара обороны Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко. 10 июля для улучшения стратегического руководства войсками постановлением ГКО были образованы главнокомандования Северо-Западного, Западного и Юго-Западного направлений, а Ставка Главного Командования переименована в Ставку Верховного Командования. В состав Ставки вошли И. В. Сталин (председатель), В, М. Молотов, С. К. Тимошенко, С. М. Буденный, К. Е. Ворошилов, Б. М. Шапошников, Г. К. Жуков.
В течение июля — августа в соответствии с требованиями войны была произведена крупная реорганизация центрального аппарата Наркомата обороны, и прежде всего Генерального штаба. Генштаб был превращен в рабочий орган Ставки по оперативному руководству военными действиями, а Наркомат обороны — в рабочий орган ГКО по мобилизации ресурсов и подготовке резервов для Вооруженных Сил. 19 июля И. В. Сталин был назначен Народным комиссаром обороны, а 8 августа — Верховным Главнокомандующим. Соответственно Ставка Верховного Командования была переименована в Ставку Верховного Главнокомандования.
Укрепляя руководство Вооруженными Силами, ЦК ВКП(б) с началом войны направил в армию и на флот на командную и политическую работу до трети руководящих партийных и государственных работников. С целью усиления партийного влияния в частях и соединениях ЦК ВКП(б) принял решение о мобилизации на фронт коммунистов и комсомольцев. В первый год войны партия послала в Вооруженные Силы не менее 1 млн. коммунистов и около 2 млн. комсомольцев{259}.
Важной составной частью военно-организаторской работы партии явилась подготовка боевых резервов. Под руководством центральных и местных партийных органов была создана и [271] направлена на фронт многотысячная армия добровольцев народного ополчения.
Организуя отпор врагу, ЦК ВКП(б) и СНК СССР уделяли серьезное внимание противовоздушной обороне страны. 2 июля СНК принял решение «О всеобщей обязательной подготовке населения к противовоздушной обороне».
Коммунистическая партия явилась организатором партизанского движения. Десятки тысяч советских людей поднялись на вооруженную борьбу в тылу врага. Задача развертывания партизанских действий в тылу немецко-фашистских войск была выдвинута еще в директиве от 29 июня. 18 июля Политбюро ЦК ВКП(б) приняло специальное постановление «Об организации борьбы в тылу германских войск».
Поднимая советский народ на борьбу с врагом, Центральный Комитет партии и СНК СССР разработали обширную программу по перестройке народного хозяйства на обеспечение нужд фронта. Работникам тыла предстояло в кратчайший срок обеспечить Вооруженные Силы в достаточных размерах новейшими видами вооружения и боевой техники, в первую очередь самолетами и танками. На второй день войны был введен в действие разработанный ранее мобилизационный план производства боеприпасов. 30 июня вместо действовавшего плана развития народного хозяйства на III квартал 1941 г. был утвержден новый план. Он намечал увеличение производства военной техники и вооружения на 26 процентов. Это был первый хозяйственный план, определивший практические меры по перестройке экономики на военный лад.
4 июля ГКО поручил комиссии под руководством председателя Госплана СССР Н. А. Вознесенского разработать перспективный план развития военной экономики. Уже 16 августа 1941 г. Государственный Комитет Обороны утвердил представленный Госпланом военно-хозяйственный план на IV квартал 1941 г. и на 1942 г. по районам Поволжья, Урала, Западной Сибири, Казахстана и Средней Азии.
В первые дни войны Коммунистическая партия положила начало перестройке государственного аппарата в соответствии с условиями военного времени. Были созданы новые наркоматы, объединившие в своих руках производство важнейшей военной продукции. Права наркомов расширялись. При СНК СССР был образован Совет по распределению рабочей силы, на предприятиях и в учреждениях вводился особый режим труда.
Первоочередными народнохозяйственными задачами, вставшими перед государством в начале войны, явились эвакуация из угрожаемых районов людей и материально-производственных ценностей и быстрый ввод в строй эвакуированных предприятий в восточных районах страны. По решению ЦК ВКП(б) был создан Совет по эвакуации под председательством Н. М. Шверника. Его заместителями стали А. Н. Косыгин и М. Г. Первухин. [272] Под руководством Совета по эвакуации в короткий срок было осуществлено перемещение из угрожаемых районов на восток многих тысяч заводов, совхозов и колхозов.
Для укрепления обороноспособности страны важное значение получило принятое 26 июня СНК СССР постановление «Об охране предприятий и учреждений и создании истребительных батальонов».
Коммунистическая партия четко сформулировала свою внешнеполитическую программу. Она поставила перед советским народом задачу не только освободить от немецко-фашистских оккупантов Советскую Родину, но и помочь народам Европы избавиться от фашистского ига. Эта программа получила признание и горячую поддержку народов всего мира. Они увидели в Советском государстве верного союзника в борьбе за свою национальную свободу и независимость.
Успешно была решена задача создания антифашистской коалиции. Этому способствовали решительные требования народов США и Англии объединить усилия с СССР в общей борьбе против фашизма. Правительства Англии и США вынуждены были пойти на сближение с Советским Союзом, учитывая сложное положение, в котором они оказались после поражения Франции и захвата фашистской Германией почти всей Европы. 12 июля в Москве было подписано соглашение о совместных действиях СССР и Великобритании в войне против гитлеровской Германии. США, не участвовавшие в это время в войне, обязались оказывать Советскому Союзу экономическую помощь. Тогда же состоялся обмен военными миссиями между СССР и Англией. Несколько позже Советским правительством были осуществлены такие крупные внешнеполитические акции, как заключение соглашений с правительствами Чехословакии и Польши о совместной борьбе против Германии и создании на территории СССР чехословацких и польских воинских формирований. На это же время приходится и начало переговоров с западными союзниками об открытии второго фронта.
Таким образом, уже в первые дни и недели войны Коммунистическая партия, разработав всеобъемлющую программу мобилизации всех сил на отпор врагу, закладывала надежный фундамент для преодоления временных трудностей начального периода войны, ни на минуту не теряя веры в конечную победу над гитлеровской Германией.
3. Ввод стратегических резервов и временная стабилизация обороны
Уже в конце июня Главному Командованию Советских Вооруженных Сил стало ясно, что разработанный до войны план военных действий, который оно пыталось претворить в жизнь в [273] первые дни, не отвечал реально складывавшейся обстановке. Войска западных приграничных военных округов, преобразованные во фронты, были не в состоянии ликвидировать вторгшегося противника или остановить его на промежуточных рубежах. В таких условиях советское Главное Командование было вынуждено коренным образом перестроить план ведения военных действий.
Новый план выдвигал задачу — активной стратегической обороной на всем фронте подорвать наступательные возможности противника, выиграть время для накопления стратегических резервов и, изменив в ходе боевых действий соотношение сил, создать предпосылки для перехода Красной Армии в решительное стратегическое контрнаступление. Первоначально возможность такого контрнаступления связывалась с вводом в сражение войск второго стратегического эшелона, развертываемого на рубеже Днепра.
Уже 25 июня Ставка Главного Командования дала указания Генеральному штабу о сформировании из завершающих отмобилизование соединений группы армий резерва Главного Командования в составе четырех армий (19, 20, 21 и 22-й). Возглавил эту группу Маршал Советского Союза С. М. Буденный. На нее возлагалась задача к исходу 28 июня занять и прочно оборонять рубеж Краслава, Дисна, Полоцкий укрепленный район, Витебск, Орша, Днепр до Лоева, не допустить прорыва противника в направлении на Москву, уничтожая его мощными контрударами. В подчинение командующего группой армий в район Смоленск, Ярцево, Духовщина была направлена 16-я армия резерва Главного Командования, которая ранее по плану развертывания должна была войти в состав Юго-Западного фронта. В тот же день 28 июня Ставка Главного Командования отдала распоряжение о выдвижении войск 24-й и 28-й армий — 13 стрелковых, 6 танковых и 3 моторизованных дивизий — на рубеж Нелидово, Белый, Днепр до Усвятье, Ельня, Десна до Жуковки, Лопуш с задачей подготовить, занять и прочно оборонять этот рубеж. Особое внимание Ставка обращала на прикрытие смоленского и вяземского направлений.
Командующему Северо-Западным фронтом было приказано сосредоточить фронтовые резервы в районе Псков, Остров, Новоржев, Порхов, подготовить оборону в Псковском и Островском укрепленных районах и прочно закрыть направление на Ленинград.
На юго-западном направлении из-за угрозы обхода противником войск Южного фронта с севера и для сокращения протяженности фронта и создания более выгодной группировки Южного и Юго-Западного фронтов Ставка Главного Командования приказала до 9 июля отвести войска этих фронтов на линию старых укрепленных районов, где и организовать прочную оборону. [274]
Эти решения Ставки явились первыми мероприятиями по воссозданию нарушенного стратегического фронта обороны. Они проводились в жизнь в условиях продолжавшегося наступления противника.
В полосе действий Северо-Западного фронта войска 4-й танковой группы врага 6 июля захватили Остров, а 9 июля — Псков. Выдвинутые Ставкой на это направление 41-й, 22-й стрелковые и 1-й механизированный корпуса не успели занять Псковский и Островский укрепленные районы и вынуждены были вступить в тяжелые бои с противником на подходе к ним. 9 июля Ставка объединила эти корпуса в новую — 11-ю армию, управление которой было переброшено сюда с левого крыла Северо-Западного фронта. Перед армией ставилась задача прочно прикрыть ленинградское направление. Рубеж реки Великая до Идрицы занимала отошедшая сюда с Западной Двины 27-я армия. В это же время по указанию Ставки Лужская оперативная группа с участием населения Ленинграда спешно создавала оборонительный рубеж на реке Луга, прикрывавший дальние подступы к Ленинграду. Одновременно большие оборонительные работы развернулись на непосредственных подступах к городу.
Прорыв противника к Пскову поставил в тяжелое положение 8-ю армию. Отрезанная от главных сил фронта, она была вынуждена с тяжелыми боями отступать на север. К 10 июля ей удалось закрепиться на рубеже Пярну, Тарту. Здесь она длительное время сдерживала продвижение 18-й немецкой армии.
В первых числах июля очень тяжелая обстановка сложилась на западном направлении. Командование группы армий «Центр», оставив пехотные соединения для завершения борьбы с окруженными советскими войсками в районе западнее Минска, объединило 2-ю и 3-ю танковые группы в 4-ю танковую армию и бросило ее на овладение рубежом Днепра.
В это же время Ставка советского Главного Командования для объединения усилий войск, действовавших на западном направлении, включила группу армий резерва в Западный фронт. Командующим фронтом был назначен Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко. Фронт получил задачу — упорной обороной рубежа Западная Двина, Днепр до Лоева надежно прикрыть смоленское направление. Для усиления фронта в район Смоленска выдвигалась 16-я армия.
На тыловой полосе обороны за Северо-Западным и Западным фронтами развертывался новый фронт резервных армий. В его состав были включены кроме развернувшихся ранее 24-й и 28-й армий вновь сформированные 29-я и 30-я армии. Войскам фронта надлежало занять рубеж Старая Русса, Белый, Истомино, Осташков, Ельня, Брянск. В резерв фронта выделялись 31-я и 32-я армии, дивизии которых сосредоточивались в [275] районе Торжок, Ржев, Волоколамск, Калинин, Руза, Можайск, Малоярославец, Высокиничи, Наро-Фоминск.
К моменту выхода соединений 4-й немецкой танковой армии к Западной Двине и Днепру войска второго стратегического эшелона Красной Армии еще не успели полностью сосредоточиться на оборонительном рубеже. Однако противник на западном направлении встретил решительный отпор.
22, 20 и 21-я армии своими контрударами в районе Десны, Витебска, севернее и северо-западнее Орши, нанеся врагу серьезный урон, задержали наступление 3-й танковой группы и в значительной мере охладили наступательный пыл немецко-фашистских войск.
Активную роль в отражении вражеских танковых атак играла наша авиация. Бомбардировщики, используя данные воздушной разведки, наносили сначала удар по головным подразделениям танковых и моторизованных колонн, а затем бомбами и пулеметным огнем уничтожали боевую технику и войска, накопившиеся на дорогах. Много ударов было нанесено по фашистским войскам на переправах через реки Западная Двина, Друть, Березина. Попытки 3-й танковой группы с ходу захватить плацдармы на восточном берегу Днепра и развить успех на смоленском направлении не увенчались успехом. К исходу 9 июля наступление 4-й немецкой танковой армии было приостановлено на всем фронте обороны от города Диена до Жлобина.
В начале июля в не менее сложной обстановке, чем на западном направлении, сражались с противником наши войска на Юго-Западном фронте. Перегруппировав силы после недельных напряженных боев в районе Луцк, Ровно, Броды, 1-я немецкая танковая группа двумя моторизованными корпусами нанесла удар по слабо обеспеченному стыку 5-й и 6-й армий и прорвалась к Острогу. 8 июля немецко-фашистские подвижные соединения захватили Бердичев, а 9 июля ворвались в Житомир. Отдельным танковым частям удалось прорваться на подступы к Киеву. В это время 11-я немецкая армия и румынские войска, перешедшие 3 июля в наступление с плацдармов на левом берегу Прута, продвинулись в северо-восточном направлении до 60 км и подошли к Могилеву-Подольскому. Создалась угроза не только захвата противником столицы Украины — Киева, но и окружения главных сил Юго-Западного фронта. В сложившейся обстановке командование Юго-Западного фронта приказало командующим 6, 26 и 12-й армиями ускорить отвод войск на рубеж, указанный директивой Ставки от 30 июня, а именно на линию укрепленных районов: Коростенского, Новоград-Волынского, Шепетовского, Старо-Константиновского, Проскуровского и Каменец-Подольского. На эту же линию южнее Каменец-Подольского должны были отходить и войска правого крыла Южного фронта. Согласно директиве отвод войск предстояло закончить к 9 июля. [276]
Для обеспечения ускоренного отвода главных сил Юго-Западного фронта на линию старых укрепленных районов войска 6-й и 5-й армий нанесли контрудары по флангам 1-й танковой группы. В результате этих контрударов командование группы армий «Юг» вынуждено было временно прекратить наступление на киевском направлении. Тем временем войска 6, 26 и 12-й армий отошли на рубеж Бердичев, Хмельник, Летичев. Очередная попытка немецко-фашистского командования окружить главные силы Юго-Западного фронта провалилась. Об этом этапе военных действий на юго-западном направлении немецкий генерал Бутлар писал: «Ведя тяжелые кровопролитные бои, войска группы армий «Юг» могли наносить противнику лишь фронтальные удары и теснить его на восток. Моторизованным немецким соединениям ни разу не удалось выйти на оперативный простор или обойти противника, не говоря уже об окружении сколько-нибудь значительных сил русских»{260}.
Хотя в середине июля, т. е. к моменту выхода танковых войск противника на линию Чудское озеро, Витебск, Орша, Днепр, завершить создание сплошного и устойчивого стратегического фронта обороны не удалось, крупные организационные мероприятия Ставки советского Главного Командования имели важные последствия. Отступавшие от границы с тяжелыми боями войска первого стратегического эшелона отходили на рубежи, на которых уже развертывались войска второго стратегического эшелона. Отступавшие части вливались в его состав или выводились в резерв Главного Командования.
Активизировал борьбу с противником и Военно-Морской Флот. Он принимал самое непосредственное участие в обороне таких важных военно-морских баз, как Таллин, Моонзундские острова, Ханко, Одесса, Севастополь. Упорная оборона этих баз играла важную роль в срыве «молниеносного» наступления немецко-фашистских войск на приморских направлениях, отвлекая на себя значительные силы врага. Кроме того, Военно-Морской Флот развертывал действия против береговых объектов противника и стремился нарушать его морские коммуникации. Правда, эти действия носили ограниченный характер, но причиняли немалый урон врагу.
Еще в самом начале войны Черноморский флот силами своей авиации нанес несколько ударов по Плоешти, Констанце и Сулину, пытаясь разрушить румынские нефтепромыслы и нефтехранилища. В воздушных налетах на Констанцу приняли участие 82, на Сулин — 25 бомбардировщиков.
26 июня успешный набег на Констанцу совершил отряд легких военно-морских сил Черноморского флота. Вызванный обстрелом с кораблей пожар на нефтехранилищах уничтожил большие запасы нефти. Взрыв железнодорожного состава с боеприпасами [277] на вокзале Констанцы повредил вокзал и железнодорожные пути.
Удары авиации по румынским нефтепромыслам, нефтехранилищам и нефтепроводу через Дунай в Констанцу продолжались в июле и августе. Налеты на Плоешти производились систематически вплоть до 18 августа. Они опровергали фашистскую пропаганду об уничтожении советской авиации.
В начале июля немецко-фашистское командование считало, что добилось разгрома основных сил Красной Армии и выиграло войну. 3 июля Гальдер в своем дневнике записал: «...Не будет преувеличением, если я скажу, что кампания против России выиграна в течение 14 дней»{261}. 4 июля он делает вывод: «В целом следует считать, что противник больше не располагает достаточными силами для серьезной обороны своего оборонительного рубежа, проходящего... по рекам Западная Двина и Днепр и далее на юг»{262}. Этот вывод он обосновывал такими расчетами: «Из 164 выявленных нами стрелковых дивизий противника 89 целиком или большей частью уничтожены. На фронте осталось 46 боеспособных русских стрелковых дивизий. 18 дивизий скованы на других участках (против Финляндии — 14, на Кавказе — 4). 11 дивизий, очевидно, находятся еще в тылу, в резерве.
Из 29 выявленных нами танковых дивизий 20 целиком или большей частью уничтожены. 9 дивизий еще полностью боеспособны.
Имея такие силы, — заключал Гальдер, — противник уже не в состоянии создать сплошной фронт, даже на наиболее важных направлениях»{263}.
Такая оценка положения на советско-германском фронте была глубоко ошибочной. Опьяненный первоначальными успехами гитлеровской армии, Гальдер тогда не понял главного — что война только начинается, а не кончается. К тому же он оперировал цифрами, которые были далеки от действительности.
К 10 июля в распоряжении советского Главного Командования находилась 201 дивизия{264}. Правда, численность личного состава немецких и советских дивизий была различной. Большинство немецких дивизий были укомплектованы до штатной численности. Они имели в своем составе по 15—16 тыс. человек, тогда как наиболее укомплектованные наши дивизии насчитывали по 10—12 тыс. человек{265}. Таких дивизий имелось 90; остальные имели некомплект личного состава (50 процентов и более){266}. [278] В целом противник по численности личного состава превосходил наши войска примерно в полтора раза. На стороне противника оставались и значительные преимущества в техническом оснащении войск. Самолетов и танков новых типов, не уступавших по своим тактико-техническим данным немецким, у нас было еще мало.
К середине июля, то есть к тому времени, когда в сражение вступили стратегические резервы, немецко-фашистские войска продвинулись в глубь нашей страны на северо-западном направлении до 450—500 км, на западном — до 450—600 км и на юго-западном — до 300—350 км. За три недели войны противник захватил Латвию, Литву, Белоруссию. Советские войска оставили обширные территории на Украине и в Молдавии.
Огромный масштаб военных действий, исключительная напряженность боев и сражений вызвали большие потери с обеих сторон. По заявлениям многих немецких генералов и военных историков, потери немецко-фашистской армии за первые недели войны на востоке Европы не шли ни в какое сравнение с потерями во всех кампаниях на западе, вместе взятых. По данным Гальдера, на 13 июля германская армия потеряла убитыми, ранеными и пропавшими без вести около 100 тыс. человек. Огромный урон противник понес в боевой технике. К 14 июля немецко-фашистская армия потеряла около 50 процентов танков{267}, при этом 20 процентов падали на боевые потери. В танковых группах из-за больших потерь заметно снизилась боеспособность частей и подразделений. Немецкая авиация к 5 июля потеряла 807 самолетов, а к 19 июля — 1 284{268}.
В этот период значительными оказались и потери Советских Вооруженных Сил. Особенно большие потери понесли войска Западного фронта.
Советские военачальники сумели, несмотря на исключительно сложную обстановку, сравнительно быстро восстановить нарушенное в первые дни войны управление войсками, взять под контроль ход развивавшихся событий и организовать отпор врагу. Это явилось одной из главных причин того, что немецко-фашистскому командованию не удалось добиться такого поражения советских войск, которое позволило бы гитлеровской армии развернуть стремительное и безостановочное продвижение на всех решающих направлениях к важнейшим административно-политическим и экономическим центрам страны, как это предусматривалось планом «Барбаросса».
Таким образом, в результате активных действий войск первого стратегического эшелона и вступления в сражения стратегических резервов сопротивление советских войск к середине [279] июля на всем советско-германском фронте резко возросло. В Прибалтике фронт на некоторое время стабилизировался на линии Пярну, Тарту. На ленинградском направлении продвижение противника на целый месяц было задержано на реке Луга. На западном направлении немецко-фашистские войска почти на два месяца увязли в ожесточенном Смоленском сражении. Успешно отражали удары врага армии Юго-Западного фронта на участке Коростенского укрепленного района, на подступах к Днепру и на Днепре в районе Киева и южнее.
Начальный период войны являлся первым и наиболее сложным этапом летне-осенней кампании 1941 г. На Советское государство обрушилась огромная военная сила, и наши Вооруженные Силы вынуждены были перейти к стратегической обороне. Ведение оборонительных действий проходило в условиях господства немецко-фашистской авиации в воздухе, глубоких прорывов неприятельских танковых группировок, образования в стратегическом фронте широких брешей. И тем не менее оборона советских войск была исключительно упорной и активной. Везде, где для этого имелась возможность, стойкая оборона занимаемых рубежей сочеталась с многочисленными контратаками и контрударами, упорными боями в окружении и прорывами из окружения, с активной борьбой войск, оставшихся в тылу врага.
Тяжелые условия, в которых развертывались начальные оборонительные операции Советских Вооруженных Сил, затрудняли, а иногда и полностью исключали возможность применения на практике принципиально правильных положений военной теории о создании глубоко эшелонированной и оборудованной в противотанковом и противовоздушном отношении обороны. Поспешный переход армий и фронтов к обороне на не оборудованных в инженерном отношении рубежах, к тому же слабо насыщенных противотанковыми и противовоздушными средствами, делал ее крайне уязвимой. При этом армии и фронты, уступавшие противнику в численности и техническом оснащении, вынуждены были вести оборонительные действия в широких полосах: армии до 100—120 км, фронты — до 300—500 км. Это заставляло командующих фронтами и армиями включать почти все свои силы в первый эшелон. Линейное построение войск лишало оборону глубины и устойчивости.
События первых недель войны со всей очевидностью показали, что немецко-фашистское командование явно преувеличивало возможности своих вооруженных сил и серьезно просчиталось в оценке прочности Советского государства, сил и возможностей [280] Красной Армии. Оно явно недооценило морально-политическую стойкость советского народа и способность нашей страны в короткий срок мобилизовать и развернуть большие по численности стратегические резервы и ввести их в сражения на решающих направлениях. Ввод Главным Командованием в сражения на рубеже Днепра крупных стратегических резервов сорвал расчеты гитлеровского командования на безостановочное 'развитие наступления к Смоленску и далее к Москве.
Встречая непрерывно возраставшее сопротивление на всех участках обширного советско-германского фронта, гитлеровское командование было вынуждено распылять усилия своих войск по многим направлениям. Это ослабляло силу их ударов и приводило к снижению темпов наступления. Уже в конце июля гитлеровское верховное командование было вынуждено отдать группе армий «Центр» приказе переходе к обороне на московском направлении и существенно пересмотреть план дальнейшего ведения войны.
Прошло всего лишь несколько месяцев после начала войны, когда Красная Армия, измотав и обескровив противника в оборонительных сражениях, вслед за ударами на флангах советско-германского фронта под Тихвином и Ростовом нанесла по немецко-фашистской армии сокрушительный удар под Москвой. Контрнаступление под Москвой знаменовало начало коренного поворота не только в ходе Великой Отечественной войны, но и всей второй мировой войны. Оно похоронило гитлеровский план «молниеносной» войны против Советского Союза и развеяло миф о непобедимости немецко-фашистской армии. Победа под Москвой явилась наглядным доказательством прочности и жизнеспособности советского государственного и общественного строя, неиссякаемой морально-политической стойкости советского народа и его армии. Она высоко подняла международный авторитет Советского Союза и его Вооруженных Сил, оказала решающее влияние на сплочение антифашистской коалиции, способствовала подъему народно-освободительного движения в оккупированных Германией странах. Разгром немецко-фашистских войск под Москвой явился залогом неизбежного поражения фашизма и торжества народов, сражавшихся за свою свободу и национальную независимость. [281]