Локальные войны и конфликты

Развитие взглядов и суждений

После окончания войны накопленный опыт использования форм и способов военной хитрости, к сожалению, не был достаточно обобщен и систематизирован, и проблема военной хитрости не получила своего теоретического развития. В определении понятий, начиная с 50-х годов, снова наблюдалась путаница: под военной хитростью отдельные авторы стали подразумевать тактические приемы военной смекалки и находчивости, термин «маскировка» опять трактовался всеобъемлюще.

На эти серьезные упущения, которые отразились на боевой подготовке войск, указывал Маршал Советского Союза Г. К. Жуков при подведении итогов учений в Белорусском военном округе в 1955 году. Он говорил, что командование, штабы и войска начинают утрачивать навыки в организации и осуществлении мероприятий по обману противника и обеспечению внезапности. Маршал требовал, чтобы командиры всех степеней сами учились и учили войска искусству скрытных сосредоточений, маскировке приготовлений к боевым действиям, строжайшей дисциплине и порядку в использовании радиосвязи, сохранению бдительности. Он убедительно доказывал, что без этих непременных условий успешные как оборонительные, так и наступательные операции подготовить и провести невозможно.

К сожалению, почему-то не считалось нужным поднимать и теоретически развивать проблему применения в вооруженной борьбе военной хитрости. Упор в основном делался на применение силы, массы, а то и шаблона. Вопрос не сдвинулся с мертвой точки даже с опубликованием критических материалов по данной теме. К тому же и боевые действия, которые вела 40-я советская армия против афганских моджахедов, показали необходимость теоретического обобщения приобретенного опыта, широкого внедрения этого опыта в боевую подготовку войск, в обучение всех категорий военнослужащих. [265]

То, что советская военная теория не занималась проблемами военной хитрости, совсем не означало, что они не исследовались за пределами нашей страны. Проблема военной хитрости всегда имела первостепенное значение для ведущих зарубежных военных теоретиков. Вопросы введения противника в заблуждение, скрытности, внезапности, неожиданности широко обсуждаются на страницах военной печати, служили и служат предметом открытых и закрытых дискуссий. В странах НАТО продолжается теоретическая разработка проблем, связанных с достижением внезапности применения сил и средств через военную хитрость. Причем эти исследования имеют сугубо практическую направленность, т.е. их результаты активно внедряются в практику боевой и оперативной подготовки войск и штабов, берутся за основу при разработке новых наставлений и уставов, используются в создании современных образцов оружия и технических средств.

Исследование природы военной хитрости иностранные специалисты начинали с изучения некоторых особенностей поведения людей, т.е. с психологии. Рассматривались взаимоотношения между обманщиками и обманутыми, изучалось искусство заставить людей видеть вещи чужими глазами, анализировались заблуждения, шарлатанство, одурачивание, ложь и проч. Был сделан вывод: хитрость — это одна из форм восприятия, а именно, неверное восприятие. А раз хитрость — это категория неверного восприятия, она является психологическим фактором, а все хитрости происходят в мозгу обманывающего и обманываемого человека. Дело обстоит так, что нас не обманывают другие, мы только обманываем сами себя. «Хитрец» только задумывает и пытается навязать нам свою хитрость. Однако, чтобы быть обманутым, надо воспринять ту ложную картину действительности, которую придумывает и проектирует «хитрец».

Значительное место в исследованиях занимали социально-психологические проблемы хитрости.

С неменьшей интенсивностью велось изучение межвидового обмана в природе. Мимикрия, сигналы предупреждения об опасности, окраска у животных, обман и иллюзия в природе и т.д. давали пищу для разработки наиболее естественных приемов обмана, сокрытия, маскировки в военной области.

Однако основная масса научных работ была посвящена исследованию введения противника в заблуждение с целью внезапного нападения. Интерес к проблеме военной хитрости, как [266] видно из зарубежной печати, значительно возрос в 70–80-е годы. Свидетельством тому являются специальные научные симпозиумы и конференции западных военных теоретиков, а также выходящая за рубежом многочисленная специальная литература по этой теме. Так, автор книги «Инструментарий скрытия» А. Прайз говорит о военной хитрости как об «основном факторе победы», способном оказать решающее влияние на исход войны. По его мнению, благодаря умелой организации маскировки можно предотвратить массовые потери и достичь внезапности. В труде Б. Валея «Введение в заблуждение, скрытность и внезапность в войне» дается определение формам и способам стратегической и оперативной военной хитрости, а книга В. Харриса «Приемы контробмана в стратегическом масштабе» содержит анализ боевого опыта Второй мировой войны, корейской, вьетнамской и арабо-израильских войн. Кроме того, в ней подытоживаются результаты исследования по определению объема ресурсов военной хитрости, необходимых для достижения внезапного упреждения в нанесении первого удара по противнику. Авторы некоторых других книг, издаваемых за рубежом, разбирают многочисленные приемы применения военной хитрости в оперативном и стратегическом масштабах в ходе Второй мировой войны, а также методы сокрытия ударных группировок (Ч. Крикщанк «Военная хитрость во второй мировой войне», коллективная монография «Военная хитрость и стратегическая внезапность» и др.).

Судя по материалам зарубежной печати, подход большинства теоретиков к трактовке вопросов военной хитрости и ее роли в военном искусстве характеризуется следующим образом.

Во-первых, она рассматривается как комплекс мероприятий, предназначенных в основном для создания у противника ошибочных представлений или, как минимум, неопределенности относительно истинных намерений, времени и масштабов активных действий.

Во-вторых, военная хитрость используется в большинстве случаев для достижения внезапности.

В-третьих, стратегия «непрямых действий», имеющая в своей основе военную хитрость, предполагает создание с целью последующего использования в своих интересах «пятой колонны» в странах, которые находятся в списке враждебных.

Касаясь целей военной хитрости, зарубежные специалисты остановились на двух основных вариантах. Первый заключался в том, что целью хитрости являлось одно — заставить противника [267] принять предполагаемые и навязанные ему нами действия или же заставить бездействовать и извлечь из этого пользу. Исходили из того, что отсутствие информации и замешательство, которые естественным образом возникают на поле боя, создают благоприятные условия для намеренного предоставления сбивающей с толку информации, которая может обострить и ухудшить положение противника.

Другие исследователи считают, что любая хитрость преследует три цели. Непосредственная цель — стимуляция противника к неправильным действиям, промежуточная — побуждение противника к выгодным для нас действиям и окончательная — извлечь выгоду от действий противника. При этом подчеркивалось, что хитрости часто приписывают успех, когда достигнута первая цель. Однако для того, чтобы оценить действительное воздействие хитрости на последовательность событий, ее успех должен оцениваться третьей целью — выгодой.

В послевоенных разработках были определены также принципы хитрости. В ряде работ их относили к факторам, которые обеспечивают успех хитрости.

Каковы же принципы, которые зарубежные специалисты рекомендовали иметь в виду при любом рассмотрении хитрости? Во-первых, считали они, операция хитрости требует весьма тщательной централизованной подготовки, координации и контроля. Нескоординированные схемы хитрости могут вызвать смятение в войсках. Упоминался в связи с этим случай, когда во время вьетнамской войны американские и южно-вьетнамские командиры, думая, что работают по общему плану и замыслу, в то время имели более десятка подразделений, которые вели обманные операции обособленно. Это неизбежно привело к тому, что они не только стали мешать друг другу, но и стали действовать друг против друга, хотя часто они этого сами не осознавали.

Во-вторых, хитрость — это глубокая и тщательная подготовка. Успех в любой операции хитрости предполагает детальное определение ее целей и действий. Обычно это требует проведения тщательной и долгой творческой работы. Замысел и схема хитрости должны быть продуманы до малейшей детали, включая расчет реакции противника на каждую фазу этой схемы.

В-третьих, хитрость никогда не должна казаться неуместной или нелогичной и по возможности должна соответствовать образцу событий, которых ожидает противник. Когда это сделать [268] невозможно, вражескому командованию подбрасывается ложная информация, которая привлекала бы его внимание и вынуждала бы реагировать на нее.

В-четвертых, ложная информация должна быть представлена противнику через как можно большее количество его информационных источников. Подтверждения из этих многочисленных источников не должны создавать у противника слишком ясную и полную картину обстановки, с тем чтобы не вызвать у него подозрения. Они должны быть настолько убедительны для противника, чтобы он смог схватить наживку. Замысел хитрости должен быть гибким. В случае неудачи хитрости или только частичного ее успеха важно, чтобы хитрец был способен отказаться от этой хитрости или уточнить ее без раскрытия ее действительной цели.

При этом акцентировалось внимание на временных границах плана хитрости, который состоит в том, что противнику должно быть предоставлено достаточное количество времени для реагирования на хитрость и минимальное — для ее анализа с тем, чтобы он не сумел разобраться в ней и ее целях.

Следующий принцип хитрости — это обеспечение тайны. Даже если хитрость предполагает передачу информации противнику, должна, тем не менее, соблюдаться тайна. Информация должна подбрасываться противнику таким образом, чтобы видимое отсутствие тайны не вызывало бы у него подозрений. Вводящая в заблуждение цель информации должна быть утаена от противника. «Если не соблюдается полнейшая скрытность, — говорит Г. фон Гриффенберг, — все планы хитрости обречены на провал с самого начала». «Обманывание своих собственных войск во имя секретности, — добавляет он, — является обычным побочным продуктом хитрости».

И наконец, необходима бдительность: ограничение доступа к планированию боевых действий и хитрости, допускать к ним лишь тех, которые в обязательном порядке должны знать всю картину предстоящих событий. Тот, кому необходимо знать, в чем заключается операция хитрости, часто становится предметом пристального внимания или любопытства окружающих. В то же время подчеркивалось, что секретность может ввести в заблуждение друзей в такой же степени, как и противника. Это необходимо знать и не только учитывать, но и уметь этим пользоваться.

Перечисленные принципы по своей сути не расходятся с формулой для достижения успеха, которую предложили разработчикам [269] хитрости независимо друг от друга один из офицеров экспедиционных сил союзников и немецкий генерал Ганс фон Гриффенберг. Эта формула представляет следующие полезные советы: первый — секретность, организация и координация; второй — правдоподобность и подтверждение; третий — приспособляемость; четвертый совет — предрасположенность противника и пятый — факторы в стратегической обстановке.

Однако наибольшую практическую ценность представляют обобщенные специалистами военной хитрости способы, позволяющие осуществить операцию хитрости.

Зарубежные теоретики предложили целый ряд способов хитрости, которые образуют основу планов хитрости. Наиболее очевидный — это стимулирование уверенности противника в том, что им будет принят в действительности наиболее верный путь достижения цели, с отвлечением его внимания от альтернативного пути.

Другим способом является «Приманка». Он включает в себя представление противнику того, что ему кажется идеальной возможностью, которую он может использовать, тогда как на самом деле он заманивается в ловушку. Упоминаются в связи с этим примеры использования этого способа. Так, Герцог Уильям Нормандский выиграл битву при Гастинге путем ложного отступления его кавалерийской дивизии, которое выманивало пеших солдат Гарольда со своих неуязвимых позиций в Сьюлак-Ридж вниз, на открытую местность, где солдаты-нормандцы могли сражаться с ними гораздо эффективнее. Другой пример. Во время Второй мировой войны в Юго-Восточной Азии и на Тихоокеанских островах японцы использовали мертвых или раненых английских и американских солдат в качестве приманки, располагая их таким образом, чтобы они были видны их товарищам, что неизбежно вело к попыткам их спасения и к еще большим смертям.

«Повторяющийся процесс» — еще один способ хитрости. Цель этого способа — усыпить бдительность противника и внушить ему ложное чувство безопасности. Пример тому — успешный переход через Суэцкий канал египтян в войне 1973 года. Потерпев тяжелое поражение от израильтян в 1956 и 1967 годах, египтяне решили, что ключом к победе Египта в 1973 году может быть только хитрость. Главным препятствием, затрудняющим египтянам наступление на оккупированный Синай, был Суэцкий канал, находившийся под постоянным наблюдением израильтян с противоположного берега. Начиная с осени [270] 1972 года в подготовке египетских войск большое внимание уделялось преодолению водных препятствий. Было проведено порядка 40 учений, в которых отрабатывались вопросы преодоления водных преград. Во время этих учений перевозилось огромное количество понтонного оборудования и проводились работы по подготовке покатых подходов к кромке воды. В конце каждого учения было видно, что понтонное оборудование увозится, но небольшая его часть, не замеченная израильтянами, оставлялась, укрывалась в вырытых в песке капонирах и маскировалась. Путем постоянных повторений учений египтянам удалось усыпить бдительность израильтян, ввести их в заблуждение, внушить им, что все это является безобидными учениями. Египетское наступление в октябре 1973 года было абсолютно внезапным и абсолютно неожиданным для израильтян.

«Двойной блеф» является, как считают специалисты, весьма рискованным способом, так как он предполагает раскрытие правды противнику, который уже ожидает хитрости, будучи убежденным, что не поверит в нее. В связи с этим указывается, что двойной блеф не является верным способом хитрости и шанс успеха составляет лишь 50%. Тем не менее, говорится об исторических примерах, которые подтверждают, что одна и та же хитрость может применяться более одного раза. Противник может распознать хитрость, но так как он склонен не поверить в то, что та же самая хитрость разыгрывается с ним еще раз, то он в отношении этого может заблуждаться.

Еще один способ — «непреднамеренная ошибка». Он заключается в том, что противника заставляют поверить в то, что ценная информация попала в его руки в результате промаха, ошибки, халатности или неэффективной скрытности со стороны противника.

Кроме этого, существует способ под названием «осколок неудачной судьбы». Неприятеля заставляют думать, что он получил жизненно важную информацию совершенно случайно, в результате стечения обстоятельств, над которыми не властен его противник. Упоминается история, происшедшая во время Второй мировой войны с телом одетого в форму королевского морского пехотинца с портфелем, пристегнутым к руке, хорошо известная под названием «человек, которого никогда не было». Эта хитрость удалась и убедила немцев в том, что необходимо укреплять Пелопонесский полуостров и Сардинию, готовясь к отражению вторжения союзников в Южную Европу. [271]

Союзники, между тем, высадились на Сицилии. Из-за внимания союзников к деталям в этой весьма рискованной операции хитрости, немцы действительно были убеждены в том, что союзники по воле случая утратили весьма ценные документы, к тому же не знали их точной судьбы.

Эффективным способом хитрости, как считают на Западе, является «замещение», который поощряет противника признавать что-либо как ложное и продолжать верить в то, что оно остается ложным, даже после того как оно скрытно было заменено настоящим, и наоборот. Такой способ наиболее удачно применим на тактическом уровне.

Рассматриваются и такие исторические примеры, как переодевание в форму противника своих солдат. Делается напоминание, что такая хитрость противоречит требованиям Женевской конференции, и называется коварством. Известно, что немцы многократно использовали этот способ во время Второй мировой войны.

Способы хитрости, как считают зарубежные исследователи, могут быть также разделены на категории согласно органам чувств. Демонстрация, имитация, камуфляж и маскировка — это визуальная хитрость. Среди наиболее известных примеров визуальной хитрости во время Второй мировой войны явилась переделка плавучих баз флота таким образом, чтобы они напоминали боевые корабли и демонстрировали их деятельность, а также строительство макетов десантных кораблей, которые ставились на якорь в заливах, гаванях и каналах на восточном побережье Англии до высадки в Европу и имитировали силы высадки десантов. Для введения в заблуждение могут также использоваться средства звука. Этот способ используется хищниками в животном мире для завлечения своих жертв в ловушку, но он может быть использован и во время войны. Например, в 1944 году во время высадки десанта союзниками на Нормандское побережье сбрасывались с самолетов технические приспособления, имитирующие звуки боя. Они сыграли свою роль в отвлечении тактических резервов от пляжа Омаха и тем самым способствовали американским войскам продвинуться вглубь территории и захватить прочные позиции. Может также использоваться чувство обоняния и осязания. Хорошим примером этого является операция в Эль-Алмейне 23 октября 1942 года, в которой использовалась хитрость, убедившая генерала фон Штумме, который командовал африканским корпусом в отсутствие Роммеля, отвести войска, так необходимые [272] в передовом районе. Способ хитрости заключался в том, что несколько моторных катеров тянули на буксире суда, на которых находились дымовые установки, звуковые приспособления и канистры, которые при поджоге издавали запахи горячего металла, дизельных двигателей и орудийного огня. На берегу же у противника создавалось впечатление, что на побережье, у него в тылу происходит высадка десантных сил.

Делается совершенно обоснованный вывод: в военном искусстве могут применяться различные и многообразные формы, способы и приемы хитрости. Их нужно знать, уметь применять и не только противостоять хитрости противника, но и использовать в своих интересах. Это и будет означать владение искусством хитрости.

Зарубежные авторы в своих работах акцентируют внимание на широком применении военной хитрости на начальном этапе войны, особенно в интересах нанесения первых ударов. Вместе с тем военная хитрость должна быть составной частью замысла на операцию. Мероприятия, которые могут обеспечить ее осуществление, входят обычно в приложения к оперативному плану, например по обеспечению безопасности проводимой операции. Они предусмотрены в соответствующих уставах, наставлениях и т.д. Кроме того, командиры, штабы и войска должны быть обучены, подготовлены к использованию различного рода случайностей, просчетов противника, а также благоприятных для себя условий местности, погоды и времени суток.

При планировании операции рекомендуется учитывать факторы, воздействующие на вероятность достижения хитрости. Обращается внимание на те из них, которые характеризуют ситуацию, стоящую перед исполнителем, и те, которые исполнители привносят в эту ситуацию в силу предыдущих условий или в силу личных склонностей. И первые, и вторые могут действовать независимо или в сочетании друг с другом. При этом трудно установить априори, какие из них являются более важными, а какие менее.

Считается, что бывают ситуации, в которых все поставлено на карту, и, несомненно, они оказывают влияние на желание применить хитрость. Когда от результатов зависит многое, противники склонны использовать каждую возможность, каждое преимущество для достижения победы или избежания поражения. Желание использовать хитрость может быть особенно непреодолимым, если лица, принимающие решения, [273] не полностью уверены в исходе ситуации из-за их собственных военных слабостей. Желая компенсировать их, они попытаются с помощью хитростей заставить противника ослабить свою бдительность, заблуждаться в отношении своей мощи или сконцентрировать свои силы на неверных направлениях.

Даже будучи оптимистично настроенным в отношении исхода ситуации, хитрец может сохранить и сберечь свои силы и средства, привлечь возможность снизить затраты при помощи использования хитрости. Желание избежать представления о себе как об агрессоре заставляло многих противников подбрасывать информацию о том, что именно их жертва в действительности сделала первый выстрел. Так, желание избежать человеческих и материальных потерь привело англичан к плану хитрости в 1943 года по защите своих бомбардировщиков, атакующих Пенемюнде. Будучи уверенными в том, что немецкий ракетный завод будет уничтожен, англичане пытались уменьшить свои собственные потери. Им удалось отвлечь немецкие истребители от потоков своих бомбардировщиков, убедив ПВО противника, что основной целью был Берлин.

Ситуации, характеризующиеся неопределенностью, также могут заставить применить хитрость. При таких обстоятельствах противники часто пытаются вводить в заблуждение или создать путаницу для того, чтобы сохранять право выбора и проверить реакцию на альтернативные действия. Противник, не решивший, нападать ли ему или не нападать, может, например, иметь желание быть готовым к этим действиям.

Могут существовать и «стили хитрости», варьирующиеся от культуры к культуре, которые определяют различия в том, когда, какую и как тот или иной противник использует хитрость.

Изучая культурные нормы, можно, оказывается, научиться предсказывать, как противник будет использовать хитрость в военном искусстве. Герберт Голдхамер, теоретик хитрости в масштабе государств, утверждает, что хитрость может быть более обычна в государствах, где политические лидеры играют сильную центральную роль в принятии военных решений. Политика или привлекает лиц, склонных к хитрости, или вынуждает некоторых к выбору хитрости. В качестве не бесспорного вывода из своего общего аргумента он добавляет, что тенденция к использованию хитрости в основном превалирует в диктаторских и авторитарных режимах.

Хитрость наиболее эффективна тогда, когда государство содержит аппарат для планирования и организации хитрости [274] или когда ее военные отстаивают, проводят или, по крайней мере, обсуждают взгляды по использованию хитрости. И наоборот, страны, не имеющие такого аппарата и взглядов или позволившие им деградировать, должны преодолеть эту деградацию путем их возрождения и оживления (ситуация, характерная для ранних попыток стратегической хитрости Америки во Второй мировой войне).

И наконец, пишут иностранные специалисты, имеются личности, склонные к применению хитрости. Ясно, что даже в одном и том же культурном или организационном окружении отдельные личности отличаются друг от друга в этом отношении. Одни лидеры получают наслаждение от применения хитрости, другие мирятся с ней, в то время как третьи препятствуют ей. Почему это так происходит, до сих пор еще не исследовано. Персональное отношение к хитрости можно определить только рассматривая боевой опыт тех или иных деятелей. Те из них, которые полагались на хитрость в прошлом, вероятно, прибегнут к ней еще раз. Напомним, что Рузвельт был большим хитрецом в международной политике и международном бизнесе, а Черчилль был страстным сторонником хитрости во время Первой мировой войны и поощрял ее и двадцать лет спустя. Дуглас Макартур, например, несколько раз использовал хитрость в тихоокеанской кампании и вновь применил ее на Инчоне. Из всего этого делается вывод, что, следуя полезному совету «знай противника», политики и государственные деятели должны хорошо изучать и знать опыт противника в применении хитрости.

Большое внимание уделяется разработке теоретических положений, касающихся как роли военной хитрости в достижении определенных целей, так и самой внезапности. Важное место, по мнению зарубежных специалистов, занимает выработка единого понимания сути и значения того и другого. Однако нельзя сказать, что эти вопросы трактуются однозначно, по некоторым из них имеются и разногласия.

Так, одна группа военных теоретиков и представителей командования ВС стран НАТО считает, что военная хитрость и ее последствие — внезапность возможны лишь в тактическом масштабе, а поэтому в стратегическом планировании нужно исходить из того, что военная мощь должна быть достаточна для достижения победы без учета фактора внезапности. Другая группа декларирует (скорее, лукавит) свою приверженность фактору внезапности на словах, а на практике предпочитает ей «запас прочности» в силах и средствах. Наконец, третьи заявляют о целесообразности [275] планирования всех операций, и особенно начальных, с обязательным учетом необходимости достижения внезапности военной хитростью. По их мнению, внезапность должна достигаться не только проведением специальных мероприятий военной хитрости, но и решительными действиями войск, вытекающими из замысла на операцию.

Цель военной хитрости военными теоретиками определяется как создание условий внезапности, при которых противник окажется не в состоянии принять эффективные меры по отражению удара. При этом подчеркивается, что цель не только в том, чтобы застать противника врасплох, но и в том, чтобы он слишком поздно определил истинные намерения и не смог противодействовать им должным образом в перспективе. Другими словами, противник может ожидать удара, но оказывается не в состоянии принять эффективные меры для его отражения.

По-разному интерпретируется и роль внезапности. Одни авторы считают, что в оперативном и тактическом масштабах внезапность может решить исход боя (операции), другие отводят ей роль основного средства достижения цели войны. При этом все едины в трактовке внезапности как фактора, способного изменить соотношение сил, дать возможность захватить инициативу в ведении наступательных действий, нарушить целостность и боеспособность войск противника. «Стратегическая внезапность, — говорится в одной из публикаций, — может легко стать решающим фактором в конфликте между двумя государствами, располагающими равными ресурсами, так как государство, которое начало первым, всегда окажется первым по производству и применению средств поражения в войне».

Важнейшим способом создания внезапности является такая военная хитрость, как мобильность и быстрота боевых действий. Как утверждает Лиддел Гарт, цель военной хитрости в стратегии состоит в том, чтобы уменьшить возможность сопротивления противника, используя такие элементы, как движение и внезапность. «Оба эти элемента, — говорит он, — влияют друг на друга... Движение создает внезапность, а внезапность дает стимул движению».

Считается, что для достижения внезапности большое значение имеет военная хитрость использования фактора времени. На основе опыта Второй мировой войны под благоприятным моментом для нападения военные теоретики подразумевают такую политическую и военную обстановку, когда в лагере вероятного противника нет политического единства и он не рассчитывает [276] на поддержку своих союзников, когда его вооруженные силы уступают в боевой готовности, особенно в темпах и количестве развертываемых соединений и в возможностях переброски их на вероятные театры военных действий, когда его авиация не располагает превосходством в воздухе или когда его вооруженные силы находятся в стадии реорганизации и перевооружения. Умение создавать или способствовать созданию такой обстановки в лагере вероятного противника считается верхом военной хитрости.

Признается также крайне необходимым отказаться от шаблонных действий в бою и операции: «Концепции, основывавшиеся на твердо установленных шаблонных операциях, должны быть искоренены, где бы они ни встречались. Необходимо стремиться к гибкости идей и действий во всех инстанциях». Считается, что любая задача и любая обстановка требуют своих особых и оригинальных решений, а детально разработанные, известные противнику полевые и боевые уставы, к соблюдению которых в любой обстановке стремятся командиры и их штабы, лишают подчас возможности достичь внезапности.

Согласно взглядам военных теоретиков США внезапность достигается главным образом благодаря военной хитрости, т.е. скрытности действий и введению противника в заблуждение.

Считается, что скрытность, как одна из форм военной хитрости, является основой для создания внезапности. При этом подчеркивается, что скрытность достигается строжайшим сохранением государственной, военной тайны, бдительностью, маскировкой, высокой обученностью войск и командиров умению пользоваться временными, погодными и природными условиями для скрытности. «Традиционная военная политика отмобилизования сил и средств после начала войны, — пишет американский генерал Смит, — так же устарела, как устарел конный транспорт; и те, кто еще рассчитывают на это, безнадежно отстали». Не трудно заметить, что одна из основных форм военной хитрости — скрытность — выступает в данном случае как способ достижения внезапности. Это вполне вписывается в законы диалектики, которая предполагает такие переходы.

Поскольку скрыть мобилизацию людских ресурсов и экономики в современных условиях очень трудно, а проведение открытой мобилизации означало бы отказ от достижения внезапности нападения и вытекающих из этого преимуществ, ставится задача иметь в мирное время соответствующим образом [277] обученные и оснащенные вооруженные силы, которые, несмотря на возможное численное превосходство противника, могли бы с первых дней войны вести активные боевые действия и добиться победы. Американский генерал Тейлор по этому поводу писал: «Те элементы... сил, которые предназначены главным образом для всеобщей войны, должны быть так организованы, вооружены, обучены и развернуты, чтобы они могли нанести первый удар по войскам противника». Роль же военной хитрости, чтобы это все было именно так и чтобы противник знал об этом как можно меньше, несомненно, первостепенна.

По мнению итальянских военных специалистов, «для того, чтобы достичь внезапности нападения и провести операцию в короткие сроки, целесообразно скрытно подготовить и начать наступление... с целью уничтожения войск прикрытия противника и овладения стратегическими объектами прежде, чем противник приступит к организации обороны (если необходимо, то следует наступать, даже не закончив мобилизации своих войск)». Этой же точки зрения придерживался в свое время фельдмаршал Монтгомери. Он заявлял: «Необходимые силы для внезапного удара вместе со всеми средствами, которые требуются для обеспечения действий этих сил, должны быть в наличии в мирное время». Ему вторит журнал «Милитэри ревю»: «Наиболее верный путь к успеху — это прикинуться мирным, в тайне сосредоточить силы и средства и нанести удар без предупреждения».

Что касается обеспечения скрытности, то, по мнению американских теоретиков, первоочередной задачей считается скрыть подготовку военных действий, в первую очередь их замысел (состав сил и средств, направление главного удара, точное время начала и размах операции), не дать противнику времени на принятие решительных контрмер по срыву внезапного нападения. При этом подчеркиваются непреложные требования скрытности подготовки боевых действий: не должен участвовать в планировании тот, кто не имеет к этому непосредственного отношения; никто не должен знать больше того, что от него требуется для исполнения своих обязанностей; участников боевых действий следует знакомить с планом в части, их касающейся, лишь в самый последний момент. Тайну замысла следует сохранять не только от противника, но и от своих войск и войск союзников.

Большие возможности в достижении скрытности, особенно в тактическом звене, таит в себе, по мнению западных военных [278] теоретиков, правильное использование времени суток и погодных условий.

Ночь, туман, снегопад, метель уменьшают видимость, улучшают скрытность. Поэтому войска должны быть обучены ведению боев преимущественно ночью и в плохую погоду. Так, в условиях темноты и ограниченной видимости имеется возможность скрытно произвести необходимые перегруппировки и сосредоточение войск с меньшими потерями.

«Темнота, — пишет Лиддел Гарт, — является лучшим средством для обеспечения внезапности и лучшей защитой, чем любая броня». Она обеспечивает скрытность как при перегруппировках и занятии района сосредоточения или исходного положения, так и по времени и направлению нанесения главного удара. Такого же мнения придерживались в послевоенный период специалисты американской армии. «Наша тактика, — считали они, — никогда не должна быть стереотипной. После серии дневных атак ночное наступление танков может быть внезапным ударом и окажет большое психологическое воздействие на противника».

Военные теоретики США и НАТО особое значение в проблеме достижения внезапности придают введению противника в заблуждение, рассматривая его как важнейший способ «посеять панику и парализовать волю командования противника». Та сторона, считают американцы, которая перед лицом опасности сохраняет больше хладнокровия, обеспечивает себе большую безопасность по сравнению с той, которая теряет самообладание и терпит поражение. Создание опасных и неожиданных для противника ситуаций быстрее, чем он сможет на них реагировать, составляет суть так называемой доктрины «маневренной войны», которой американцы отводят центральное место в военном искусстве.

По взглядам командования США и НАТО, мероприятия по введению противника в заблуждение проводятся главным образом для рассредоточения его внимания, сил и средств, отвлечения его от расположения главной группировки своих войск, их планов, намерений и действий, создания превосходства в силах и средствах и благоприятных условий для выполнения ими главной задачи с минимальными потерями и в кратчайший срок, а также чтобы поставить свои войска в более выгодное положение по отношению к войскам противника.

В качестве основных и обязательных условий успеха такой операции военной хитрости, как введение противника в заблуждение, [279] выдвигаются следующие: правдоподобность, строгое сохранение тайны и четкая координация проводимых мероприятий. Особенно выделяется значение правдоподобности, на которой базируются и от которой зависят все остальные элементы. «Мы должны досконально знать противника и уметь изучать конкретную ситуацию с его позиций, смотреть на нее его глазами, — говорится в одной из публикаций. — Мы должны понимать его доктрину и анализировать его прошлые действия. Только в этом случае мы сможем разобрать и провести такую операцию по введению противника в заблуждение, в ходе которой у него не будет сомнений относительно ее истинности».

Составной частью введения в заблуждение считается демонстрация, под которой, с одной стороны, понимается показ противнику функционирования ложных объектов, а с другой — демонстративные действия войск.

По результатам исследований, проведенных в США, делается вывод о том, что роль демонстративных действий будет неуклонно возрастать. В будущем для введения в заблуждение, считают американские специалисты, потребуется привлечение реальных войск и сил, проведение действительных боевых действий и операций.

Введение противника в заблуждение достигается осуществлением отвлекающих демонстративных действий, обширной дезинформацией и искусной имитацией. Проводятся они в едином комплексе, по единому замыслу, без раскрытия истинных планов боевых действий войск.

Демонстративные действия, по мнению западных специалистов, должны проводиться систематически, чтобы заставить противника принять их за истинные боевые действия или намерения. Силы и средства, выделенные для таких действий, могут совершать ложные перемещения, атаки и другие действия на своей стороне или проникать на территорию противника и наносить там удары по второстепенным объектам с задачей отвлечь его внимание от истинных целей. Для этого могут демонстрироваться, например, ложные перевозки и перегруппировки войск, маневр артиллерией, создание ложных переправ, ложных радиосетей и радиолокационных станций.

Дезинформация состоит в том, чтобы довести до противника ложные сведения о своем замысле (особенно о группировке сил, времени и направлении главного удара) и тем самым отвлечь от своих действительных намерений. Дезинформация реализуется в основном в виде легенды. По мнению американских [280] специалистов, «противник должен обратить внимание на дезинформацию и поверить ей. Для этого необходимо, чтобы дезинформация касалась серьезных и важных вопросов и была перемешана с правдой. Допускается до 80–90% правдивой информации».

Вся работа по организации дезинформации тщательно планируется. «В плане по дезинформации, — указывается в официальных изданиях, — следует предусмотреть полную изоляцию объекта дезинформации от влияния других источников и точное определение того, принял ли объект предназначенную для него дезинформацию и действует ли он в нужном для нас направлении».

Важным моментом в проведении мероприятий по дезинформации западные специалисты считают связь между задачами операции по введению противника в заблуждение и обеспечением секретности. Абсолютная тайна, по мнению ряда авторов, скорее цель, к которой нужно стремиться в ходе подготовки и проведения операции.

Утверждения, в которых предсказывается неизбежный провал операции в результате любой утечки информации, не подтверждаются при внимательном изучении большого количества исторических примеров. Так, рассмотрев основные примеры операций по введению противника в заблуждение, американский специалист Бартон Уэйли сделал вывод, что в 91% случаев указанные операции были успешными. Более того, в 68% успешных операций имела место утечка информации. Однако утечка не обязательно означала срыв операции, поскольку соблюдалась ее правдоподобность.

Под имитацией иностранные специалисты понимают главным образом создание большого количества ложных объектов для обмана противника, что, по их мнению, должно усиливать «неопределенность обстановки». Времена деревянных орудий и макетов танков прошли безвозвратно, и имитация в современной войне потребует широкого использования самой совершенной технологии. В специальных лабораториях стран НАТО ведутся активные работы по созданию абсолютно нового поколения средств имитации практически всех основных видов вооружения и боевой техники: артиллерийских систем, танков, зенитных ракетных комплексов, самолетов и т.д. При этом новые средства имитации, по мнению их разработчиков, будут идентичны по звуковым, визуальным, радиоизлучающим и тепловым характеристикам реальным объектам. Применение этих средств обеспечит, как предполагается, снижение достоверности добываемой [281] противником разведывательной информации, сократит эффективность его ударов как обычном, так и высокоточным оружием.

Введению противника в заблуждение уделяется также первостепенное внимание и в германской армии. Основные положения по введению в заблуждение изложены в уставных документах бундесвера. Немецкие специалисты считают, что главным в этом деле является создание у противника ошибочного мнения о силах, местонахождении и деятельности войск и войсковых объектов. Достигается эта цель, по их мнению, прежде всего навязыванием противнику неполных или неверных данных о боевой обстановке для принятия им на этой основе неправильного решения.

Важнейшими требованиями к планированию и реализации всего комплекса мероприятий по введению противника в заблуждение, по мнению иностранных военных теоретиков, являются знание того, насколько восприимчив противник к введению его в заблуждение, и предвидение в этой связи его ответных действий, а также уяснение командирами и штабами целей введения в заблуждение и прогнозирование возможных действий противника в случае достижения этих целей.

Западные военные специалисты указывают, что все затраты на проведение мероприятий по военной хитрости с избытком компенсируются достигнутой внезапностью, а в результате — выгодой, т.е. достижением успеха наименьшей затратой сил, средств и времени.

Внезапность — не стихийное явление, а результат преднамеренной творческой деятельности командования и штабов, основанной на знании обстановки, противника, учете подготовки своих войск и намерений своего командования. При этом все командиры должны знать, что это достигается военной хитростью, которую необходимо знать и уметь применять.

Военная хитрость, по взглядам иностранных военных специалистов, должна отражаться в специальном плане. Этот план может включать в себя следующие основные пункты: цель скрытности и введения в заблуждение, а также способ достижения; ожидаемая реакция со стороны противника на военную хитрость; конкретные задачи по скрытности и введению в заблуждение в области сохранения военной тайны, маскировки, дисциплины скрытности, демонстративных действий, дезинформации и имитации.

Особо важно учитывать, по мнению натовских специалистов, национальные особенности противника, его военную психологию. «Мы должны быть способны поставить себя на место противника, [282] оценить обстановку его взглядом, — утверждает журнал «Арми», — для этого нужно не только знание возможностей его разведорганов, но и средств связи, системы добывания информации. Необходимо также знать его национальные особенности, психологию, доктрину и учитывать его исторический опыт. Наша версия, навязываемая противнику, должна быть логичной, отвечать характеру его мышления и развития обстановки. В противном случае он поймет, что его пытаются ввести в заблуждение. Всегда надо исходить из того, что имеешь дело с опытным, умным и хитрым противником, обладающим огромными возможностями для выявления наших истинных намерений».

Для успешного введения противника в заблуждение крайне важным является сохранение тайны. «Если абсолютная сохранность тайны не обеспечена, шансы на введение в заблуждение резко снижаются и падают до нуля. Необходимо применять приемы военной хитрости на всех уровнях командования, штабов и войск ради сохранения тайны», — утверждают американские специалисты. И далее: «Необходимо различать два типа сохранения тайны: первый — скрытность самого факта военной хитрости, второй — сохранение в тайне истинных замыслов своего командования».

В вооруженных силах США военная хитрость, умение создавать соотношение сил в свою пользу через обман противника, умение создавать внезапность ставятся в служебную обязанность командующим и командирам всех степеней и во всех видах операции и боя.

Военные специалисты за рубежом не делают секрета из того, что застой на уровне старых представлений о средствах и способах ведения войны и боевых действий представляет большую угрозу тому, кто недооценивает это положение. Допускающий такую недооценку может оказаться застигнутым врасплох. «Новые условия требуют новых творческих приемов. Войны никогда не выигрываются устаревшими методами», — таково мнение западных военных теоретиков. Отход от схемы в мыслях и действиях, умственная и деловая изворотливость, военная хитрость — вот те моменты, которые способствуют достижению внезапности. Застигнуть врасплох можно только внезапностью, а внезапность можно создать только военной хитростью, умелым применением ее форм и способов. Непрерывное изменение способов ведения войн и боевых действий, пронизанное военной хитростью, всегда было эффективным средством достижения успеха. По заявлению военных специалистов, «тактическое и стратегическое новаторство так же важно для победы, как оружие в бою». [283]