Накануне и в ходе Второй мировой войны
Суждения и теория
Победа в России социалистической революции открыла новый этап не только в практическом применении военной хитрости, но и в теоретическом осмыслении ее места и роли как категории военного искусства. Характерно, что уже в первых военно-теоретических публикациях советского времени обращалось внимание на важную роль военной хитрости в достижении успеха в бою. Материал для таких публикаций давали и сражения Гражданской войны.
Большое значение военной хитрости в маневренной войне придавал М. Н. Тухачевский. Характер борьбы создавал для этого все условия. Часто применялись ночные атаки, глубокие рейды, обходы с последующим внезапным ударом в тыл противнику, стремительные нападения конницы — все эти виды боевых действий давали большой эффект. «Чем искуснее войска в деле уничтожения вооруженных сил врага, — считал М. Н. Тухачевский, — тем экономнее будет ведение войны».
Заместитель председателя РВС С. С. Каменев неоднократно подчеркивал в своих выступлениях значение скрытности. Так, анализируя итоги маневров войск Московского военного округа, он говорил: «Красная сторона на маскировку обращает исключительное внимание, двигается по ночам и переправляется также ночью, подыскивает любопытнейшие приемы, которые заслуживают того, чтобы их использовать в условиях действительной борьбы».
Теме военной хитрости был посвящен ряд статей в журнале «Военный вестник». Автор статьи «Понимание современного боя» дает характеристику одной из форм военной хитрости: «Средствами для внезапного удара должны служить: скрытность, т.е. маскирование намерения, отвлечение внимания противника...». В статье «Развитие тактики и внезапность» говорится, что тактическое искусство в значительной степени теперь состоит в том, чтобы обеспечить быстротой и хитростью наилучшее использование своих технических средств. [105]
Наиболее полно понятие военной хитрости было выражено в работе А. А. Свечина «Стратегия»: «Военная хитрость, стратегема проникает все оперативное искусство, является таким же существенным его элементом, каким для тактики является понятие о силе, о ее организованном и рациональном использовании в боевых условиях. Только те оперативные загадки имеют успех, которые не могут быть вовремя разгаданы неприятелем».
В 20-е годы выходят первые уставы и наставления Красной Армии, в которых находит отражение тема военной хитрости. Так, во Временном полевом уставе РККА 1925 года говорится: «...намеченная группировка (маневр) должна выполняться с величайшей скрытностью, являясь для противника полной неожиданностью... Для обеспечения внезапности надлежит: а) возможно дольше сохранять в тайне конечную цель всех действий, производимых при подготовке наступления... осторожнее пользоваться средствами связи... Для сохранения перегруппировок в тайне передвижения войск должны совершаться в условиях, наиболее затрудняющих противнику наблюдение, главным образом с воздуха, для чего должны быть использованы ночь, дождливые и туманные дни».
Необходимость проведения мероприятий по обману противника подчеркивалась во Временном наставлении по войсковой маскировке РККА 1927 года: «Одним сокрытием нельзя обмануть противника... Необходимо поэтому, не ограничиваясь сокрытием, создавать у противника ложные впечатления о наших действиях и намерениях. Главными способами для создания у противника желательного нам ложного представления являются: 1) распускание ложных сведений, 2) совершение ложных действий и 3) создание ложных объектов».
В Полевом уставе РККА 1929 года читаем: «...все действия войск должны совершаться с величайшей скрытностью... Внезапность [106] достигается также неожиданным для противника применением новых средств борьбы и новых приемов боя».
В последующих уставах и наставлениях Красной Армии вопрос о значении внезапности в современной войне ставился еще шире. Так, например, в Инструкции по глубокому бою от 9 марта 1935 года указывалось, что новые средства и тактика глубокого боя существенно повышают значение внезапности боевых действий. В числе основ достижения внезапности назывались: скрытное сосредоточение войск, в первую очередь танковых масс, механических частей, авиа — и мехдесантов; скрытная подготовка к ведению массированного артиллерийского огня; введение противника в заблуждение; применение дымов и технической маскировки; использование ночного времени.
В 30-е годы термин «военная хитрость» постепенно сходит со страниц специальной литературы, зато термин «маскировка» начинает вбирать в себя смысл военной хитрости. Так, в «Малой Советской Энциклопедии» 1929 года находим: «Маскировка военная — совокупность средств и приемов, применяемых войсками, чтобы ввести противника в заблуждение, скрыть действительное свое расположение, численность и проч. и создать у противника ложное представление».
Временный полевой устав РККА 1925 года содержит такое определение маскировки: «Маскировкой называется совокупность всех средств военного обмана. Она служит: а) для сокрытия от противника наших действий и намерений (пассивная маскировка); б) для введения противника в заблуждение относительно предпринимаемых или совершаемых нами действий (активная маскировка)». Как видно из этих положений, обман противника здесь отождествляется с маскировкой.
Возрос интерес к этой проблеме военных специалистов. В развитии военно-маскировочного дела в Красной Армии заметную роль сыграла Высшая школа военной маскировки, основанная в 1918 году в Москве. Школа имела свой печатный орган. Ее деятельность в научном отношении была связана с исследованием опыта Первой мировой войны в области применения маскировки и организации маскировочных работ. Этот опыт был обобщен в ряде наставлений по военной маскировке, вышедших в 1918 году.
В военно-учебных заведениях и на различных курсах комсостава Красной Армии военная маскировка изучалась как отдельная дисциплина; преподавателями были, как правило, офицеры, имевшие опыт маскировочной работы в войсках. [107]
Разработки в этой области, проводившиеся, в частности, в Высшей школе, дали возможность в 1924 году выпустить специальное наставление. Основные требования его были проверены на учении «Маскировочный маневр».
Вслед за этим за сравнительно короткий период вышел ряд работ советских авторов, посвященных маскировке. В основном это были исследования по проблемам скрытности и введения в заблуждение. В трудах А. Диденко, П. Теплова и других специалистов подробно описывались многочисленные приемы применения военной хитрости в боевых условиях, самые различные формы и способы маскировки.
В конце 20-х — начале 30-х годов, как известно, завершается процесс выделения оперативного искусства в качестве составной части советского военного искусства. Оперативное искусство, оформившись в самостоятельную теорию, охватывало организацию вооруженной борьбы и руководство ею на театре военных действий обычно в рамках фронта (армии) в целях выполнения задач, поставленных стратегией. Появляются военно-научные труды Н. Варфоломеева, А. Голубева, В. Меликова, В. Триандафиллова, Г. Иссерсона, посвященные теории операции.
Термин «оперативное искусство», предложенный в 1927 году А. А. Свечиным, в 30-е годы прочно занимает место в военной науке. Характерно, что в эти же годы авторы военно-научных публикаций, говоря о военной хитрости, определяют ее как оперативную маскировку. Термин «оперативная маскировка» впервые появился в 1927 году в статье Н. Варфоломеева «Оперативная внезапность и маскировка», опубликованной в журнале «Война и революция». Автор подробно рассматривает слагаемые военной хитрости — скрытность и введение в заблуждение, представляя их компонентами оперативной маскировки. [108]
В последующем термин «оперативная маскировка» широко используется в военной печати и военно-теоретических трудах. В вышедшей перед войной Инструкции по оперативной маскировке были определены основные способы достижения внезапности. Среди них: скрытность подготовки операции, умелый выбор направления главного удара (там, где противник его меньше всего ожидает), быстрота и решительность подготовки и ведения операции, удачное использование оперативной маскировки. При проведении последней предусматривался показ противнику ложных мероприятий при одновременном полном сокрытии действительных.
Серьезное внимание военной хитрости и внезапности уделялось до Второй мировой войны в армиях основных капиталистических государств. Германская стратегия «молниеносной войны» («блицкриг») предполагала не только обеспечение стратегической внезапности, но и вероломство, попрание норм международного права, использование преступных методов ведения войны. Германским уставом «Вождение войск» 1933 года для обмана противника предусматривалось сдерживающее ведение боя, а демонстративные бои должны были вводить противника в заблуждение.
В Англии и США разрабатывалась стратегия «непрямых действий». Одна из первых работ по этой стратегии вышла в 1929 году под названием «Решающие войны прошлого». В войне цель «непрямых действий» состояла в том, чтобы ослабить сопротивление противника прежде, чем пытаться преодолеть его. Это, по мнению Б. X. Лиддел Гарта, лучше всего достигается выманиванием противной стороны из занимаемых ею оборонительных позиций. Суть же «непрямых действий» выражалась в стратегическом девизе: «Озадачивай, вводи в заблуждение и захватывай врасплох».
В ст. 9 полевого устава японской армии говорилось: «Внезапность по отношению к противнику дает возможность добиться над ним победы. Необходимо, учитывая положение противника, смелым замыслом, неподражаемой изобретательностью и быстрым маневром обеспечить овладение. Нужно внезапно обрушиться максимумом сил на противника, не дав ему возможности принять контрмеры». Военная хитрость, хотя она прямо и не называлась в уставе, являлась основным принципом руководства боем. Требовалось, «непрерывно удерживая и обеспечивая за собой инициативу, вынудить противника принять неожиданный, решительный бой в непредвиденном [109] для него месте и в неопределенное для него время и таким образом достигнуть своей цели».
Опыт, приобретенный Красной Армией с первых дней начавшейся Великой Отечественной войны, внес ясность в определение понятий «военная хитрость» и «маскировка».
Маскировка получила конкретное толкование как составная часть комплекса мероприятий по военной хитрости. Об этом свидетельствуют многочисленные издания специальной литературы. Вот некоторые из них: «Маскировка бойца», «Маскировка бойца зимой», «Маскировка снайпера», «Маскировка полевых позиций в степной местности», «Маскировка танков», «Маскировка огневых позиций артиллерии» и др. Главное военно-инженерное управление выпустило в годы войны Руководство по зимней маскировке, многочисленные памятки.
Маскировка тыловых сооружений становится с первых дней войны общегосударственным делом, к которому привлекается широкий круг хозяйственников, архитекторов, инженеров и других специалистов. В изданном Главным архитектурным управлением «Справочнике маскировщика» говорится по этому поводу: «В отличие от подвижных и военных объектов промышленные сооружения обладают огромными размерами... поэтому при их маскировке стремятся ввести противника в заблуждение, изменяя внешний вид объекта и создавая ложные цели и ориентиры... Кустарная, доморощенная маскировка, выполненная без учета основных законов восприятия формы и цвета, без освоения всего накопленного теорией и практикой опыта маскировки, может не только свести к нулю все вложенные в ее [110] осуществление затраты, но в отдельных случаях даже облегчить противнику нахождение важного объекта».
Что касается военной хитрости, то и эта проблема с первых дней войны учитывалась высшим военным руководством. В директиве начальника Генерального штаба от 5 сентября 1941 года отмечалось, например, что «случаи применения военной хитрости с целью навязать противнику ложное представление о нашей группировке и намерениях — единичны». Опыт применения военной хитрости в годы войны был учтен при составлении уставов и наставлений, сыгравших важную роль в победе над врагом.
В проекте Полевого устава 1943 года и Наставлении по прорыву позиционной обороны 1944 года содержались, с учетом боевого опыта Красной Армии, основные положения по скрытной подготовке боевых действий и введению противника в заблуждение. Подчеркивалось, что в итоге проведения целого ряда мероприятий по показу ложных объектов и действий войск, а также по сокрытию действительных и распространению ложных сведений можно обмануть врага и заставить его принять неправильное решение, что, несомненно, будет способствовать успеху операции. При одинаковых силах и прочих равных условиях победит тот, кто сумеет перехитрить противника.
Эта мысль прослеживается в высказываниях многих советских военачальников. Показательна оценка военной хитрости, данная Маршалом Советского Союза Г. К. Жуковым на научной конференции в декабре 1945 года, посвященной Варшавско-Познанской операции. Высказанные им мысли основывались на боевом опыте, поэтому целесообразно привести их почти полностью:
«Победа сама по себе не приходит, ее надо завоевать....Для достижения победы от командира требуется всесторонний учет всех факторов, влияющих на исход боя. На протяжении всей войны для получения успеха я обращал особое внимание на следующие вопросы, которые считаю главными.
Прежде всего от командира требуется отличное знание противника, правильная оценка его плана действий, сил, средств и возможностей, знание его слабых и сильных сторон, знание того, на что противник способен и на что не способен, на чем его можно поймать.
...Для того чтобы войсковые начальники правильно оценивали противника, знали его хорошо, они чаще должны встречаться со своими подчиненными и помогать им разбираться в противнике. Я подчеркнул слово «правильно», потому что некоторые командиры иногда переоценивали силы и возможности [111] врага, что также опасно. Эти командиры не умели разгадывать маневра противника, предпринятого им с целью обмана.
...Внезапность достигается главным образом обманом противника... Никогда не следует считать противника глупым и успокаивать себя, что он не сможет разгадать наших намерений и обмануть нас. Враг также стремится к обману. Попадаться на «удочку» противника нельзя... Надо продумать все детали, чтобы не только не попасть на «удочку» противника, но и обмануть его.
...Атаку надо начинать... во время артиллерийской подготовки и каждый раз в новое время. Это затруднит противнику разгадать наш замысел и оказать противодействие.
...Между тем шаблон в этом деле еще не искоренен. Артиллеристы своим переносом огня в глубину дают ясное обозначение начала атаки. Надо добиваться такого искусства, чтобы бросок пехоты и танков на штурм был хорошо замаскирован. Над этим должны работать все рода войск.
...Наших воинов нужно учить стремительным, дерзким и смелым действиям, чтобы они всегда и во всем упреждали противника, умели разгадывать его хитрости и уловки и не поддавались на обман».
Интересно отметить, что вопрос о военной хитрости возник и в ходе Тегеранской конференции руководителей трех союзных [112] держав. Переводчик советской делегации В. Бережков вспоминает, что на предложение У. Черчилля продумать скрытность приготовления к операции «Оверлорд» И. В. Сталин поделился опытом советской стороны. «Он рассказал, что мы в таких случаях обманываем противника, строя макеты танков, самолетов, создавая ложные аэродромы. Затем при помощи тракторов эти макеты приводятся в движение, а разведка противника доносит своему командованию об этих передвижениях, и немцы думают, что именно в этом месте готовится удар. В ряде мест создается до пяти — восьми тысяч макетов танков, до двух тысяч макетов самолетов, большое количество ложных аэродромов. Кроме того, противника обманывают при помощи радио. В тех районах, где не предполагается наступление, производится перекличка между радиостанциями. Ее засекает противник, и у него создается впечатление, что здесь находятся крупные войсковые соединения. Самолеты противника иной раз день и ночь бомбят эти местности, которые в действительности совершенно пусты. В то же время там, где действительно готовится наступление, царит полное спокойствие. Все перевозки производятся ночью». [113]