Организационные формы и вопросы управления
Несмотря на то, что уже во время мировой войны в дело вводились, крупные авиационные массы, вопрос об организационных формах крупных воздушных сил не получил достаточно удовлетворительного разрешения. Трудность этого вопроса заключается в том, что организационные формы авиации должны предусматривать с одной стороны взаимодействие ее с земными войсками и с другой стороны взаимодействие родов авиационных войск друг с другом. Мировая война уже встречалась с этой трудностью и потому полезно ознакомиться с проделанным опытом в этом отношении.
В первый раз организационный вопрос был поставлен во время сражения на Сомме. В июне 1916 г. французы создают новую группу в Каши — группу в 6 истребительных эскадрилий — и сразу же встает вопрос, кому должна подчиняться боевая авиация. Тогда дело шло о выборе между подчинением фронту или армии. Первое решение привело к подчинению этой группы 6-й армии, так как эта армия была атакующей. Но с начала августа Северная группа армий{76} приказом от 5 августа берет истребительную группу в свое распоряжение, чтобы применять ее на фронте двух армий. Это было сделано в духе инструкции от 1 июня, гласившей следующее: «Когда истребительные эскадрильи, приданные на фронт атаки, не очень многочисленны, принцип действовать сосредоточенными силами может привести к тому, чтобы составить из них одну группу истребительных эскадрилий для нескольких армий. Действия этой группы должны, направляться командующим группой армий, который должен считаться с потребностями каждой армии»{77}. [272]
Это положение в дальнейшем сохранялось не только для случаев, когда истребительные эскадрильи были немногочисленны, но и тогда, когда истребительная авиация применялась в крупных массах. Стремление рассматривать боевую авиацию как резерв фронтового командования привело к созданию воздушной дивизии, как соединению истребительной и бомбардировочной авиации, — соединению, целесообразность которого не перестает в самой Франции подвергаться сомнению до сих пор{78}.
Таким образом вместо подчинения была установлена связь вниз, род «шефства», при котором командующие армиями не могли ничего приказывать истребителям и обращались лишь с просьбами, с «заявками», к фронтовому командованию без всякой уверенности в том, что эти заявки будут удовлетворены.
Положение осложнялось и тем обстоятельством, что с появлением истребительной авиации возникла мысль о воздушных сражениях наступательного характера, которые должны были служить косвенным обеспечением для разведывательной авиации. «Принципы» были безукоризненны, но от этого разведывательной авиации, оставшейся беспризорной, было не легче. Ряд жалоб направляется из армий во фронт. Дело доходит даже до резких требований командармов «прекратить централизацию в тылу», ибо с этими принципами разведывательная авиация и авиация наблюдения, работа которой была наиболее существенной для армий, оставалась необеспеченной.
Ошибка в оценке возможности воздушного сражения была характерной не только для французской авиации. Мы также пережили эту «детскую болезнь» истребительной авиации, которая желала наступать в расположение противника, где она никого не встречала, тогда как все ее свойства обусловливали характер ее действий порядка охранения своих самолетов наблюдения и противодействия самолетам наблюдения противника над полем боя, ибо именно здесь сбивалась вся система воздушного наблюдения, без которой армейское командование и особенно артиллерия становились слепыми. Высшее командование вынуждено было итти на уступки конечно, но все же основная ошибка была достаточно упорна. Она и до сего времени дает себя чувствовать на военных играх и учениях. Итак мы наблюдаем борьбу двух тенденций, от которых зависят те или иные организационные формы. С одной стороны тенденция наступления, предусматривающая «исключительно сражение авиации, причем «охранение» рассматривается как аксессуар». С другой стороны «забота о связи родов войск, которая обретается в единстве командования».
Во Франции вопрос ставился о подчинении боевой авиации фронту или армии. Решение о подчинении истребительной армии было бы достаточным для французов как вследствие большой плотности земного фронта и значит относительно небольших протяжений армейсних [273] фронтов, так и вследствие наличия отличного транспорта и хорошей связи, позволявшей им управлять армиями примерно так, как на нашем фронте управляли корпусами. Но на Западе вопрос о распространении боевой авиации вплоть до корпусов был также поставлен во время мировой войны.
Это было осуществлено немцами, имевшими представления о роли истребителей гораздо более ясные, не затемненные логикой принципов, что собственно и позволяло им с успехом вести военные действия в воздухе против союзников, всегда имевших численное превосходство.
Посмотрим, какова была организация крупных сил, авиации в 1918 г. у французов и немцев.
Французы создали воздушную дивизию, в состав которой входили две смешанных истребительно-бомбардировочных группы и одна ночная бомбардировочная группа.
Общая схема воздушной дивизии была такова (рис. 22).
Это дивизия во время контратаки Манжена 11 июня 1918 г. ввела в дело:
| истребителей | 300 |
| дневных бомбардировщиков | 250 |
| ночных бомбардировщиков | 90 |
| Итого | 640 самолетов |
Анализируя эту организационную форму, мы видим, что с истребителями была соединена дневная бомбардировочная авиация, а ночная, не встречавшая противодействия истребителей противника, с истребителями связана органически не была. Казалось бы все обстоит благополучно. Но это не совсем так.
Бомбардировочная авиация является по существу своему оружием наступательным. Она необходимо идет в расположение противника. Одноместный истребитель, особенно того времени, с небольшим [274] запасом горючего является оружием ближнего действия с характером задач оборонительного порядка. Бомбардировочная авиация, являясь средством наступательным в отношении территории противника, вместе с тем обладает вооружением оборонительного характера. Одноместный истребитель, являясь средством оборонительным, вместе с тем обладает вооружением наступательного характера (пулеметы, стреляющие только вперед). При таких условиях истребитель при, возвращении группы, не имея обстрела назад, становился сам под защиту охраняемых им бомбардировщиков. Таким образом мы видим, что соединение истребителей с бомбардировщиками было противоестественным. Оно могло оправдываться не сопровождением бомбардировщиков для бомбардирования оперативного характера, а лишь охранением над полем боя при выполнении бомбардировщиками штурмовых задач. Но в охранении над полем боя в гораздо большей степени нуждаются самолеты наблюдения, летающие в одиночку, чем бомбардировщики, летающие в группах.
Практически в бою основная масса истребителей и выполняла задачи по охранению своего тыла и своих самолетов наблюдения, и следовательно организационная форма воздушной дивизии нарушалась задачами, поставленными в действительности.
Нужно сказать, что во время контратаки Манжена истребителей было введено больше того числа, которое было в воздушной дивизии. Принимали участие в деле еще группа Блоша, состоявшая из 3 эскадрилий, 9-я английская бригада Королевских воздушных сил и 60 истребителей, бывших в распоряжении 3-й армии.
Если мы посмотрим на распределение задач по исполнителям, мы увидим, что одна 2-я эскадра группы Фекана действовала над полем боя с целью охранения бомбардировщиков, сопровождавших атаку земных войск, т. е. по существу выполнявших не бомбардировочные, а штурмовые задачи. Вся остальная истребительная авиация выполняла задачи: 1-я эскадра истребителей группы Менара и 9-я бригада Королевских воздушных сил охраняли свои самолеты наблюдения и прикрывали развертывание земных войск, не допуская в свое расположение разведчиков противника, и прикрывали пехоту в конце атаки; группа Блоша прикрывала тыл; две группы истребителей 3-й армии, оставленные ей как уступка принципу связи родов войск, осуществляли «постоянство» нахождения в воздухе на высоте полета самолетов наблюдения.
Мы видим из этого краткого анализа, что организационная форма воздушной дивизии, как соединения бомбардировщиков и истребителей, ни в коей мере не отвечала практической потребности. Наоборот, она разбивалась этой практической потребностью в работе истребителей по охранению своего расположения и своих самолетов наблюдения.
Охранение бомбардировщиков и то только над полем боя являлось лишь частью работы истребителей, даже состоявших в самой воздушной дивизии. В этой организационной форме должно было бы быть предусмотрено, чтобы истребители без нарушения этой формы могли охранять и свой тыл, и свои войска, и свои самолеты [275] наблюдения, и свои бомбардировочные самолеты. Значение истребителей всекроющёе и предпочтение, отданное ими бомбардировщикам, не оправдывалось обстоятельствами. Уже этот беглый анализ приводит нас к мысли, что истребители должны сводиться в самостоятельные соединения и управляться командованием, объединяющим действия всей авиации с основными задачами охранения своего расположения от самолетов противника и охранения своей системы наблюдения.
Немцы в том же 1918 г., готовясь к мартовскому наступлению, проявляли тенденцию именно «связи родов войск» и были конечно на более правильном пути.
Из схемы (рис. 23) видно, что истребители в достаточно солидном количестве были продвинуты к авиации наблюдения корпусов и дивизии, что кроме того в распоряжении армии имелись: резерв истребительной авиации, мощная группа штурмовиков и бомбардировочная авиация, не связанная органически с истребителями.
Тенденция боевого содействия войскам выражена в этой схеме организации логично и четко.
Эта тенденция в немецкой тактике выражена в следующих словах: «В общем истребительные эскадры продвигаются как можно дальше вперед. Их аэродромы расположены идеально тогда, когда воздушное пространство над фронтом может быть наблюдаемо в бинокль с аэродрома»{79}.
Ознакомившись с этими историческими справками, мы можем теперь обратиться к обсуждению организационных форм применительно к проделанному нами в этом труде исследованию. Само собой разумеется, что организационные формы не самодовлеющи. Они должны отвечать назначению воздушных сил в общей системе вооруженных сил.
Наши воздушные силы являются неотъемлемой частью РККА и назначение их было нами сформулировано в начале этого исследования в следующих словах: Военновоздушные силы выполняют в общем плане операций в тесном взаимодействии с земными войсками боевые действия против воздушных и земных сил противника для достижения общего успеха. Это общее положение было нами уточнено в расчете средств по отдельным задачам. Перед нами теперь стоит уже несложная задача, распределить этот расчет по частям и соединениям, что частично уже было сделано.
Начнем с дивизии. Мы пришли к заключению, что дивизия нуждается в 12 самолетах или в 2 шестисамолетных авиационных отрядах, из коих один отряд предназначается для наблюдения за полем боя в интересах командования и пехоты и другой — для обслуживания артиллерии.
Перейдем к корпусу. Корпус согласно нашему расчету должен иметь 2 отряда по 10 самолетов, из коих один предназначается для разведки, а другой для обслуживания артиллерии. Мы считали, что авиация придается лишь двум дивизиям корпуса. [277]
При таких условиях корпусная группа авиации будет состоять из:
| а) одного отряда, вооруженного скоростными разведывательными самолетами | 10 самолетов |
| б) одного корпусного артиллерийского отряда | 10 « |
| в) двух дивизионных отрядов наблюдения в интересах пехоты и командования по 6 самолетов | 12 « |
| г) двух дивизионных артиллерийских отрядов по 6 самолетов | 12 « |
| Всего | 44 самолета |
При однотипности бронированных самолетов наблюдения корпус имел бы таким образом из 44 самолетов 34 самолета, способных в случае нужды (например согласно требованию ПУ 29 во время преследования), независимо от придания ему армейской авиации, к ударным действиям. Эти 6 отрядов войсковой авиационной группы требуют наличия в корпусе начальника авиации корпуса, достаточно компетентного, не только для того чтобы быть консультантом командования при распределении задач между отрядами корпуса и дивизий, не только для того чтобы осуществлять функции инспектора воздушных сил корпуса, но и для того чтобы принимать на себя руководство объединенными действиями ударного порядка всей авиации корпуса и действиями боевой авиации, которая придается корпусу из армии.
Мы говорили выше о трудности аэродромных условий в корпусе, особенно в маневренной войне, и связанной с этой трудностью необходимости совмещения частей на аэродромах. Принимая во внимание это обстоятельство, а также и желательность более экономной организации, с точки зрения управления целесообразно будет укрупнить организационные формы авиации корпуса и от отдельных отрядов перейти к эскадрильям. Тогда авиация корпуса примет такой вид:
1 эскадрилья корпусная, состоящая из 2 отрядов: разведывательного и артиллерийского;
2 эскадрильи дивизионных, состоящие каждая также из 2 отрядов: разведывательного и артиллерийского.
Штаб начальника авиации корпуса явится составной частью штаба корпуса и будет централизовать у себя данные воздушной разведки всей авиации корпуса.
Сложность управления авиацией в корпусе заключается главным образом в вопросах, связанных с обеспечением работы войсковой авиации. Истребители, находящиеся в армии, не смогут во-время быть там, где нужно. Поэтому мы настойчиво проводили все время мысль о том, что они должны быть переданы в корпус. То же самое и с штурмовиками, которые по самому существу своему являются средством, наиболее приспособленным для работы в тактическом взаимодействии с войсками. Об этих трудностях мы будем говорить дальше, а сейчас обратимся к организационным формам армейской авиации.
Организационные формы армейской авиации должны отразить в себе возможность безболезненной передачи ее в корпуса. Обратимся [278] сначала к истребителям. Мы предусматривали наделение каждого из 5 корпусов ударной армии 42 истребителями и наличие минимального резерва истребителей в армии тоже в 42 самолета. Итого нам нужно 6 соединений истребителей, способных распределяться по корпусам. Соединение истребителей за округлением должно быть не меньше чем в 45 самолетов, т. е. истребительная эскадрилья должна состоять из 3 пятнадцатисамолетных отрядов{80}. Вопрос о сведении истребителей в более крупные соединения при необходимости, как это мы старались доказать, иметь их в корпусах, мы не можем считать разрешенным сколько-нибудь удовлетворительно.
Как мы видели из опыта французской воздушной дивизии, соединение истребителей с бомбардировочной авиацией является противоестественным. С бомбардировочной авиацией могут быть объединены не истребители, имеющие задачей охранение над полем боя, а совсем другие истребители крейсерского типа, о которых мы говорили в главе «Требования к современным самолетам». Но еще более противоестественным является объединение истребителей со штурмовиками, хотя бы и во временных объединениях, подобных АГ. На этом вопросе необходимо особенно заострить внимание. Американцы например также склонны объединять штурмовиков с истребителями, но оснований для этого мы совершенно не видим.
Опыт, в частности и опыт американских маневров, свидетельствует о том, что штурмовики, идущие на небольшой высоте, в подавляющем большинстве случаев не обнаруживаются истребителями противника и потому нуждаются в охранении меньше, чем самолеты других назначений. Кроме того, даже если они обнаружены, они благодаря небольшой высоте своего полета не дают возможности истребителям противника атаковать себя снизу под хвост и обязывают их итти сверху на сосредоточенный огонь турельных пулеметов. Кроме того истребители, охраняющие штурмовиков, должны итти выше их, что совершенно компрометирует скрытность подхода штурмовиков к противнику, достигаемую благодаря бреющему поле у. Какой же смысл объединять истребителей со штурмовиками, когда основной задачей истребителя является охранение войск, обеспечение над полем боя своей системы наблюдения и борьба с системой наблюдения противника. Исходя из этих соображений, а также принимая во внимание успешный опыт наделения корпусов истребителями в 1918 г. немцами, мы считаем», что истребители должны входить органически в корпуса. Корпус, нуждающийся в охранении как на походе, так и в бою, т. е. нуждающийся в воздушном охранении постоянно, должен постоянно иметь своих истребителей при себе, а не обращаться вверх за помощью и не быть вынужденным выполнять сложное согласование своего марша и работы своей авиации наблюдения с истребителями, ему не подчиненными. Фактическое положение дела таково, что истребители должны работать в корпусе над полем боя. Это положение должно [279] быть закреплено в организации. Каждый корпус должен иметь свою 45-самолетную эскадрилью. Эти корпусные истребители не должны сводиться в более крупные соединения. Что же касается армии, то тут мы предусматривали как расчетный минимум тоже 42 истребителя, или, за округлением, эскадрилью в 45 самолетов. Этот минимум является чревычайно условным, ибо количество истребителей определяется не количеством задач по охранению, а сопротивлением воздушного противника. Оно может и будет возрастать весьма значительно. Армия нуждается в крупных истребительных соединениях, т. е. в бригадах как для охранения армейского тыла, так и для того, чтобы применять их в качестве резерва на усиление истребителей того или иного корпуса. При необходимости сосредоточить всю массу истребителей объединенное управление ими осуществляется начальником авиации армии.
При осуществлении линейного бронированного самолета трех назначений отпадает понятие легкого дневного бомбардирования с больших высот. Бомбардирование это будет производиться с небольших высот и в услугах истребителей нуждаться не будет.
Обратимся к штурмовикам. Как мы старались выяснить, в период оперативного сближения штурмовики являются средством армейским. Они передаются в ударные корпуса ко времени начала тактического сближения. Сражение и бой завязываются согласно с общим планом действий штурмовиками, входящими в соприкосновение с противником первыми. Мы предусматривали их для боевой группы авиации и для группы контравиационной. Организационные формы штурмовиков определяются целями для поражения и потому количество самолетов в штурмовых соединениях тесно связано с мощностью штурмовиков, как средства поражения основных их целей — колонн противника на марше.
При расчете средств мы исходили из условной данной — 50 осколочных бомб на одном самолете. При этих условиях мы определили количество самолетов в корпусе в 60. Эти 60 самолетов выполняют задачу по разгрому одной дивизии противника как наибольшего возможного резерва корпуса. Само собой разумеется, что это число 60 ни в коей мере не является абсолютным. Если штурмовик поднимает например не 50, a 40 осколочных бомб, что является более целесообразным, то и количество самолетов, нужных корпусу, соответственно изменится в большую сторону. Если залп 60 штурмовиков представляет собой:
60x50=3000 осколочных бомб,
то для получения такого же залпа с самолетами, несущими по 40 бомб, потребуется не 60, а
3 000:40=75 самолетов.
Для штурмовых самолетов фигурирует еще цифра в 12 бомб на самолет. Но эти самолеты нужно считать устарелыми, и поэтому мы принимать во внимание их не будем. Если же мы возьмем современные самолеты с 50 и с 40 бомбами, то получим два варианта крупных соединений штурмовиков. Оба варианта сходны в следующем: организационные формы штурмовиков должны предусматривать передачу [280] в корпуса нужных им штурмовиков без ломки этих форм. Штурмовая бригада, по первому варианту будет насчитывать 60 самолетов, а по второму 75 самолетов.
В первом случае эта бригада будет состоять из 2 эскадрилий по 5 десятисамолетных отряда, а во втором случае из 2 эскадрилий по 3 двенадцатисамолетных отряда (за округлением). Для наделения каждого из 3 ударных корпусов армии штурмовиками армия должна иметь значит 3 штурмовых бригады.
Кроме того мы говорили о 108 штурмовиках в контравиационной группе и 21 штурмовике (он же легкий бомбардировщик) в армейской боевой группе. Эти 108+21=129 самолетов в организационной форме, за округлением, равным образом могут быть сведены в двухбригадную эскадру специально армейского назначения.
Что касается тяжелых бомбардировочных самолетов и армейских разведчиков, то общее количество тяжелых бомбардировщиков в армии естественно укладывается в одну тяжелую эскадру, состоящую из 3 двадцатипятисамолетных бригад (бригада из 3 восьмисамолетных эскадрилий). В состав тяжелой эскадры нужно будет включить самолеты охранения крейсерского типа, но обсуждение этого вопроса мы считаем пока что преждевременным.
Разведчики же в числе 46 распределятся на 2 эскадрильи по 23 самолета, или, за округлением, по 24 самолета (3 восьмисамолетных отряда). Одна эскадрилья будет дневная и одна ночная. Передача штурмовиков в корпуса будет иметь место всегда в предвидении боя. В периоды преследования штурмовики конечно будут всеми своими силами вместе с войсковой авиацией содействовать полному разгрому противника. Но тут возможно определение новой группировки противника, создаваемой для восстановления положения. Поэтому необходимо всегда предвидеть возможность изъятия штурмовиков из подчинения корпусам обратно в подчинение армии для осуществления массированного удара по новой группировке противника.
При такой схеме и при наличии однотипного линейного самолета корпус вполне обеспечен как разведкой, так и ударными действиями массированного порядка.
Эти ударные действия смогут осуществляться следующим количеством самолетов:
| штурмовиков | 60 (или 75) |
| корпусных самолетов | 10 (не считая 10 быстроходных разведчиков) |
| дивизионных самолетов | 24 |
| Итого | 94 (или 109) самолета |
В случае нужды ударные действия авиации корпуса усиливаются еще армейской штурмовой авиацией, играющей в этом случае роль резерва. То же самое с истребителями: армейские истребители играют роль резерва для истребителей корпусов/
Необходимо отметить следующее обстоятельство, которое было понято немцами и не было понято французами во время мировой войны: при наличии разведывательной авиации у какой-либо командной [281] инстанции истребители должны быть не дальше, чем в смежной высшей командной инстанции.
Немцы имели разведчиков в дивизиях, а истребителей в корпусе. Если же истребители находятся через одну командную инстанцию вверх, то взаимодействие их со всей системой наблюдения совершенно компрометируется. Французы имели разведчиков в корпусах и отчасти в дивизиях и истребители их работали из фронта и отчасти из армии. Это никуда не годится. При этом необходим» отметить еще одно положение. Взаимодействие истребителей с разведчиками осуществляется тем легче, чем ближе к фронту продвинуты те и другие. Истребителям, находящимся в корпусе, легче осуществить охранение самолетов наблюдения над полем боя дивизий, чем истребителям, находящимся в армии, охранение над корпусными самолетами, ибо пространство и связь в первом случае короче, чем во втором.
Обратимся теперь к трудностям в управлении. Они связаны с вопросами обеспечения воздушных действий, т. е. с воздушным отвесом в работе авиации, который мы все время подчеркивали.
Основная ошибка, с которой мы до сего времени встречаемся, это рассматривание земными командирами воздушных сил исключительно как средства земного боя, тогда как всякое воздушное действие требует боевой работы в воздухе по его обеспечению. Отсюда необходимость «авианизации» земного командира. Разберем этот вопрос конкретно.
Возьмем обычную концепцию: разведывательная авиация в том или ином количестве имеется в корпусах и в дивизиях, а истребители находятся в армии. Общевойсковое командование обычно прекрасно разбирается в том, что ему нужно получить от своих разведчиков. Но мало поставить задачу своим разведчикам. Эти разведчики встретятся с истребителями противника и не привезут никаких разведывательных данных, если не будет организовано обеспечение разведки. А средств для обеспечения своей разведки у общевойскового командования нет. Начинают фигурировать «заявки» в армию в целях получения истребительного охранения. Такое согласование всегда трудно. Здесь в управление входит наравне с приказом своим разведчикам просьба к высшей командной инстанции о предоставлении истребителей.
Просьба в управлении вещь гиблая, как об этом свидетельствует приведенный французский опыт. «Заявки» снизу и «шефство» сверху привели к положению, которое в значительной мере ущемило командные права общевойскового командования в отношении подчиненных ему разведчиков, ибо практика привела к так называемому «главному времени полетов», когда истребители, руководимые из армии, занимают небо на время, указанное командармом, а разведчики должны воспользоваться этим временем, чтобы выполнить свои задачи, поставленные общевойсковым командованием. Достаточно немного подумать над таким положением дела, чтобы стало ясным, что оно есть лишь «свидетельство бедности». Получается, что командир корпуса ставит задачи своим разведчикам по месту и объектам, а командующий армией регулирует добывание этих данных по времени. [282] Сколько нужно разговоров, для того чтобы время командарма и командиров корпусов и дивизий совпало. Иное дело с передачей истребителей в корпус. Пространство и связь корпуса и дивизий невелики и кроме того интересы корпуса и дивизий в охранении системы наблюдения над полем боя совпадают и по пространству и по времени. Но и этим не исчерпываются трудности.
Допустим, что истребители переданы в корпус. Обычная концепция такова, что разведывательный корпусный отряд подчиняется непосредственно начальнику штаба корпуса, как одно из средств разведки, и командир авиационного отряда получает задания непосредственно от начальника штаба. При таких условиях, если истребители находятся в корпусе и если таким образом не приходится прибегать к сложному согласованию действий разведчиков с истребителями армейскими, все же командиру разведывательного отряда приходится согласовать свои действия с корпусными истребителями или через начальника штаба корпуса или непосредственно с командиром истребительной эскадрильи. И то и другое неудовлетворительно. Истребители всегда имеют дело с двойным требованием: с одной стороны от них требуется охранение своих самолетов наблюдения, с другой стороны охранение своих войск. Если еще в корпус передаются штурмовики, то начальник штаба корпуса в добавление к своим сложным обязанностям встанет перед довольно значительной трудностью еще и командовать тремя родами авиационных войск. Отсюда заключаем, что лицом, осуществляющим командные функции в отношении авиации, в корпусе должен быть начальник воздушных сил корпуса, который и должен получать все задачи как по разведке, так и по боевым действиям от начальника штаба или от комкора. При наличии в корпусе боевой авиации и в дивизиях разведывательной авиации начальник воздушных сил корпуса будет общевоздушным начальником, организующим взаимодействие авиационных войск корпуса. Такой же будет и схема управления в армии, где начальник воздушных сил армии также организует взаимодействие родов авиационных войск, являясь общевоздушным начальником.
Организация воздушных сил не исчерпывается этими вопросами. В настоящее время достигнуты большие успехи в области ПВО. Эти успехи уже обусловливают возможность и необходимость согласования действий зенитной артиллерии с действиями истребителей. Раз оба эти средства сотрудничают, в деле охранения они не могут быть разделены. Объединение истребителей и зенитной артиллерии единым командованием совершенно необходимо. Зенитная артиллерия должна быть передана в воздушные силы на том же основании, на котором береговая артиллерия является частью морских сил.
Лицо, осуществляющее в корпусе и в армии организацию боевых действий по разведке, охранению, штурмованию и бомбардированию, должно пользоваться соответствующими командными правами. Взгляд на это лицо, как на «нарядчика», при наличии в корпусе небольших сил авиации приводит к понятию «начальника авиации». Взгляд на это лицо, как на организатора боевых действий, согласно указанию комкора и командарма, приводит к понятию «командующего воздушными силами». И армия и корпус [283] должны иметь командующего воздушными силами. К этому обязывает тот воздушный отвес в боевой работе авиации, о котором мы все время настойчиво говорили. Выполнение задач в отношении земли всегда влечет за собой организацию чисто воздушных боевых действий. Этого нельзя забывать, ибо в настоящее время бой в воздухе и борьба с аэродромами противника будут не исключением, а правилом.
Без достижения превосходства в воздухе и земные и воздушные действия будут соответственно стеснены. Кроме зенитной артиллерии в состав воздушных сил должна быть включена и служба воздушного наблюдения независимо от службы ВНОС войсковых частей и соединений. Вся территория, занимаемая армией, должна быть оборудована постами наблюдения с приемно-передающими радиостанциями, расположенными на среднем двойном радиусе видимости самолетов с земли, для возможности направлять истребителей, находящихся в воздухе, на неприятельские самолеты.
Командующий воздушными силами в армии и в корпусе должен иметь помощника по ПВО. При такой системе организации управление воздушными силами значительно облегчается. По всей воздушной стороне действий земное командование будет иметь дело только с одним командующим воздушными силами.
Основное требование к управлению — его непрерывность. В отношении к авиации это требование представляет наибольшие трудности, так как войска двигаются равномерно, располагаясь на любой местности в любое время, а авиация двигается скачками от аэродрома к аэродрому. Отставание авиации от земных войск вследствие невозможности продвинуть аэродром вперед имело место слишком часто в минувших войнах. Это отставание авиации обусловливает и невозможность управлять авиацией сколько-нибудь продуктивно. О мерах, которые нужно принимать, мы говорили выше в главе «Действия авиации в встречном столкновений». Особенно актуальным вопрос с разведкой и оборудованием аэродромов будет во время движения в дивизии и в корпусе, так как время их меньше, чем время армии и фронта. Так как общевойсковое командование, находясь в движении, постоянно отрывается от своих аэродромов, оно должно предусмотреть для возможности непрерывного управления авиацией непрерывную связь с ней. А для того чтобы авиация могла непрерывно работать даже в том случае, если получение распоряжений от командования будет прерывчатым, авиация должна быть информирована в обстановке для возможности проявить собственную инициативу.
Итак для осуществления возможности непрерывного управления авиацией командование в предвидении движения должно обеспечить себя всеми возможными средствами связи с авиацией на походе и отдать нужные распоряжения.
Во-первых оно должно информировать авиационного начальника в обстановке, сообщить ему имеющиеся данные о противнике, информировать его о задаче своего соединения и поставить ему те задачи, которые вытекают из известной земной обстановки и выполняемой задачи. У земного командования будет при этом и ряд [284] данных о воздушной обстановке, в условиях которой приходится выполнять задачу на марш. Данные о той же воздушной обстановке, более подробные, будут и у авиационного начальника. Эти данные будут им получены как от работы подчиненных ему частей и соединений, так и от высшей авиационной командной инстанции. Эти данные должны быть учтены конечно общевойсковым командованием. Во-вторых, подобно тому как обязательным требованием является знание тех задач, которые поставлены соседям и высшему соединению, командование для правильной постановки задач авиации должно быть информировано о тех задачах, которые выполняются авиацией высшей командной инстанции. Так как авиационные штабы являются частью земных штабов, то все данные должны сосредоточиваться в этих штабах и докладываться начальнику штаба командования. Эти данные будут являться тем воздушным фоном, на котором будут разыгрываться земные и воздушные действия данного соединения. Воздушные разведывательные и оперативные сводки в основном должны дать данные: об аэродромах противника, о принятом на учет количестве и качестве неприятельских самолетов, о характере действий неприятельской авиации, о направлениях работы неприятельской разведывательной авиации, о боевых действиях с воздуха по земным целям, о силах и расположении своей авиации, об оценке соотношения сил в воздухе, о борьбе, ведущейся с авиацией противника контравиационной группой, о разграничительных линиях воздушной разведки для авиации смежных командных инстанций, о наличии авиации у соседей.
Эти данные должны постоянно возобновляться. Систематическое получение этих данных должно быть постоянной заботой авиационного штаба. Так как в движении не всегда можно рассчитывать на получение этих данных проволочным путем, воздушное командование корпуса сплошь и рядом должно будет организовать получение этих данных из армии с помощью самолета связи. Необходимо подчеркнуть, что во время движения это будет заботой именно воздушного командования корпуса, так как армия не всегда сможет сообщать эти данные корпусу вследствие того, что она не всегда будет своевременно знать, куда нужно будет отправлять эти данные. Это не избавляет конечно армию от постоянного сообщения этих данных в корпус, когда это возможно.
Все эти данные являются предметом ежедневного доклада авиационного начальника начальнику штаба командования. Таким образом обрамляется круг работы авиации и обеспечивается правильное получение воздушными силами задания от штаба командования. Если авиация имеется в дивизии, аналогичные данные получаются и в штабе дивизии.
Обстановка уже во время движения может меняться, и новые задачи могут встать уже в процессе движения. Поэтому уже во время движения командование должно обеспечить себе возможность непрерывной связи с авиацией, остающейся на своих аэродромах, и возможность перебазирования авиации. Поэтому в предвидении движения должны быть отданы распоряжения:
а) о назначении делегата для связи от авиации; [285]
б) о назначении самолета для связи между аэродромом и двигающимся штабом;
в) о назначении поста воздушной связи с рацией, кошкой и семафорными полотнищами для следования непосредственно при комкоре (комдиве). При посте должен следовать походный ящик — фотолаборатория для немедленного проявления фотодонесений;
г) о выделении в колонну средств аэродромной разведки;
д) о выделении в колонну технических средств для разработки площадок;
е) о выделении в колонну первого эшелона технического обслуживания самолетов на новом аэродроме;
ж) о выделении средств проволочной связи для быстрого установления связи между выбранным аэродромом и командным пунктом.
В дивизии, в которой нет начальника авиации, это будет обязанностью начальника штаба, в корпусе же это будет обязанностью командующего воздушными силами корпуса, который как и начальник артиллерии должен всегда следовать с комкором, в сопровождении всех средств, нужных для обеспечения бесперебойной работы авиации. При наличии в корпусе лишь одного корпусного разведывательного отряда положение в нем будет аналогично положению в дивизии, но при наличии в нем боевой авиации положение значительно осложняется, так как приходится во время движения поддерживать связь не с одним, а с несколькими аэродромами. Связь эту нужно поддерживать всеми возможными средствами. Таковыми будут:
1. Радио. Условия применения радио мы обсудили в главе «Расположение и связь». В данном случае радио применимо для связи из колонн на аэродром, но не обратно, т. е. радио даст связь одностороннюю.
2. Самолет связи, вылетающий через определенные промежутки времени с аэродрома разведчиков к комкору и связывающийся с ним или путем посадки на площадку (если таковая имеется), или по радио, или при помощи полотнищ, кошки и вымпела. Получив распоряжение, самолет связи отвозит его немедленно на тот аэродром, которому отдано распоряжение.
3. Самолеты-разведчики, которым отдано распоряжение следовать в разведку и возвращаться с разведки по пути следования комкора (комдива). Через них также возможна отдача распоряжений на аэродромы.
4. Проволока, тянущаяся за комкором с аэродрома разведчиков. В этом случае распоряжения на аэродромы боевой авиации передаются через аэродром разведчиков, который связан в свою очередь с аэродромами боевой авиации.
5. Автомобиль и мотоцикл могут быть также отличными средствами связи, если дороги хороши, так как удаление аэродромов будет невелико. В корпусном масштабе распоряжение из колонны при помощи автомобиля или мотоцикла может быть получено на аэродроме через 1 час после его отправки. При такой организации связи командование сможет во время движения непрерывно получать [286] донесения от авиации и непрерывно управлять ею, даже если авиация вследствие тяжелых аэродромных условий отстанет от земных войск.
Кроме донесений от своей авиации о результатах ее работы, важно, чтобы общевойсковому командиру сбрасывались данные о результатах работы авиации высшей командной инстанции, как например результаты армейской разведки, результаты боевых действий в воздухе и главным образом результаты борьбы контравиационной группы. Удачные действия своей авиации, ведущиеся в период движения войск, благотворно повлияют на состояние их духа. Данные о подавлении воздушного противника создадут более свободные условия для движения, а данные об успехах авиации противника заставят принимать более строгие меры предосторожности.
Особо интенсивной будет работа по установлению связи в предвидении боя, когда авиация будет размещаться на новых аэродромах. При крупных силах авиации в корпусе потребуется не один, а несколько аэродромов, связать которые проволокой друг с другом и с штабом командования требует времени. Радио уже будет неприменимо, так как оно обнаружит аэродромы. Поэтому использование упомянутых средств связи ни в коем случае не исключается в предвидении боя. Во всяком случае, так как междуаэродромная связь и связь аэродромов со штабом раскидывается широко, ускоренные способы проведения связи должны в первую очередь применяться именно в авиации.
В постановке задач авиации мы сталкиваемся с требованиями краткости, точности и ясности.
Требование краткости особенно существенно в быстро ведущейся войне. Это само собой понятно. Обычно объем распоряжений увеличивается вследствие стремления дать в распоряжении подробную картину обстановки на земле и в воздухе. Эти подробности нужно исключить из распоряжений. Они должны непрерывно собираться делегатом для связи при штабе земного командования или в штабе воздушных сил и непрерывно сообщаться на аэродромы, для чего должны быть установлены сроки в зависимости от периода военных действий. В бою это информирование аэродромов об обстановке должно приближаться к непрерывности. Картина развертывающихся событий должна быть все время ясна для авиационных командиров. Тогда всякое отдаваемое распоряжение может быть чрезвычайна кратким. Для авиации, которая работает не только во время боя земных войск, а ведет военные действия, более непрерывно и в промежутках между действиями земных войск, непрерывное ориентирование в обстановке особо существенно потому, что она выполняет большое количество задач, не предусматриваемых планом, а ставящихся отдельными распоряжениями. Это не исключает конечно необходимости всегда, когда это возможно, стремиться к составлению плана действий. Но самый совершенный план может предусмотреть действия лишь на ближайший период. Воля противника всегда будет нарушать планы, составленные на длительное время. Поэтому всегда нужно быть готовым к действиям по отдельным распоряжениям. При постоянном информировании авиационных [287] начальников в обстановке значительно повышается для авиации и возможность действовать инициативно. Это информирование должно быть тем непрерывнее, чем ближе дело к бою. Вместе с тем, чем ближе к бою, тем оно должно быть подробнее и детальнее. Это значит, что особо детальное информирование аэродромов необходимо для авиации войсковой, работающей над полем боя. Осуществить это нелегко, так как в процессе боя на командном пункте ответственные работники штаба бывают сильно загружены работой. Но это ни в коем случае не должно служить препятствием к получению делегатом для связи полной и постоянной ориентировки. Само собой разумеется, что прямой провод к авиационному штабу будет обязателен. Еще раз необходимо напомнить, что делегат для связи является представителем отнюдь не технической, а оперативной связи. Во время боя делегаты при штабах дивизий должны информировать не только аэродромы дивизий, но и командующего воздушными силами корпуса. Это особо важно для современного ввода в дело боевой авиации, ибо отсутствие информации, как показывает опыт, ведет к атакам с воздуха своих войск, так же как во время минувших войн отсутствие связи с артиллерией приводило зачастую к обстрелу своей пехоты.
Точность распоряжения должна предусматривать ответ на три вопроса: что? когда? где? Ясно, что точность задания тесно связана с знанием обстановки.
Ясность задания предусматривает полную понятность для исполнителя требования командования. Это значит, что редакция распоряжения не должна оставлять никаких сомнений.
Быстрота ввода в дело авиации, требующей всегда более или менее длительного времени на подготовку, может быть повышена в значительной мере широким применением предварительных распоряжений, позволяющих аэродромам провести нужную техническую и тактическую подготовку заблаговременно.
Краткость, точность и ясность распоряжений, даваемых авиации, требует искусства в формулировках. Оно тесно связано с ясным представлением об условиях работы авиации.
Постановка задач на разведку не является стандартной для всех случаев. Как показывает опыт, постоянные сомнения вызывают понятия: район, полоса, объект, маршрут. Поэтому мы на этих понятиях, применяемых при постановке задач разведчикам, и остановимся. Такие задания, как «обследовать район» или «осветить полосу», совершенно не конкретны, ибо, как мною это разобрано в «Тактике авиации», экипаж при такой расплывчатой постановке задания не будет иметь никакой точки зрения на местность. Задание должно быть предметным тактически или оперативно. Но понятие района или полосы не исключается совершенно. Дело в том, что глубокая разведка имеет дело обязательно с путями для движения или рубежами для остановок. Поэтому для дальней разведки понятие района неприменимо, и командование всегда может совершенно точно определить, на каких путях (железнодорожных, грунтовых или водных) ему интересно определить наличие или отсутствие противника. [288] Наблюдение же за полем боя имеет дело не с путями, а с местностью, по которой маневрирует противник, и потому здесь понятие района или полосы применимо. Формулировка задачи поэтому будет различна в зависимости от того, какая глубина разведывается: глубина, на которой противник еще не расстался с дорогами, или глубина, на которой он уже с дорогами не связан. Но даже когда мы имеем дело с районом или полосой, то не эти понятия сами по себе являются объектом разведки, они лишь определяют охват пространства, в котором нужно искать войска противника. Так как в постановке задач по разведке чрезвычайно важно знать, что именно представляет интерес с точки зрения проводимой операции, и так как всегда есть склонность к формулировке расплывчатой, вроде «осветить район», то можно рекомендовать прием, который всегда заставит обратить внимание на определенность требуемых данных. Задание на воздушную разведку нужно всегда начинать словами: «мне важно знать» или, если задание дает начальник штаба: «командованию важно знать». Вслед за этими словами естественно пойдет перечисление данных, важных в тактическом или оперативном смысле. Этим приемом определится и понятие района и понятие маршрута.
Два слова о маршруте. Маршрут имеет два значения: с одной стороны маршрут есть путь движения войск, с другой стороны маршрут есть путь движения самолета. Они могут конечно и совпадать. Но в первом случае маршрут является объектом разведки, во втором случае он является способом выполнения задачи. Так как способ выполнения задачи всегда является делом исполнителя, то маршрут самолетам командованием не указывается. Что же касается маршрута движения разведываемых войск, то опять-таки не он сам по себе интересует командование, а наличие на нем войск противника.
Поэтому такие например задания, как: «осветить район такой-то» или «разведать такую-то дорогу» или «обследовать такую-то реку» как неконкретные будут неправильны.
Правильными же будут такие например задания: «мне важно знать, производится ли противником перевозка войск и, если производится, то с какой интенсивностью, по железной дороге от N до M»; или — «мне важно знать, укрепляет ли противник рубеж NN»; или «мне важно знать, имеется ли речная флотилия на р. N на участке от N до Р»; или «мне важно знать, происходят ли передвижения войск, в каких силах, в каком составе по таким-то дорогам»; или «мне важно знать общее начертание окопов и места расположения артиллерии и резервов противника в полосе перед фронтом дивизии»; или «мне важно знать, когда двинутся резервы противника из района NMP»: или «мне важно знать, хорошо ли замаскировалась наша артиллерия в районе MNP» и т. д. Само собой разумеется, что когда в одном распоряжении перечисляется ряд объектов, то слова: «мне важно знать» помещаются лишь в начале перечисления. В постановке заданий на фотографическую разведку командование, чтобы не возиться с расчетами, на которые требуется время, равным образом, дает задание лишь по интересующим его объектам, так как летчики, пользуясь соответствующими наставлениями, сами определят [289] и высоту и фокусное расстояние. Командованию достаточно указать задание, какие объекты и с какой детальностью его интересуют.
Поэтому например такое задание: «сфотографировать укрепленную позицию противника перед фронтом дивизии или корпуса», будет неправильным, так как оно неконкретно и экипаж не будет знать, в каком масштабе нужно выполнить съемку.
Правильными же будут такие например задания: «мне важно определить общую конфигурацию позиции противника перед фронтом корпуса от N до М. Фотоснимки представить к N часу». Летчики будут знать, что съемку нужно выполнить в масштабе 1/10000.
Или «сфотографировать полосу М — Н — Р — С в масштабе 1/2000».
Это задание также правильно, но оно требует, чтобы командование знало, какие данные оно получит на снимках того или иного масштаба.
Задания боевой авиации равным образом должны быть совершенно конкретны. В эти задания привходят еще соображения о соответствии средств задаче, т. е. расчетные данные о возможности достигнуть того или иного тактического или оперативного результата. Поэтому в этих заданиях равным образом необходимо точно представлять себе, чего я хочу, с точки зрения проводимой мною операции.
Мы приводили выше пример из времен мировой войны задания на бомбардирование нескольких городов одним дирижаблем. Примерами неправильных заданий на бомбардирование мировая война вообще богата.
Будет ли например правильным задание: «Бомбардировать станцию N». Ясно, что это задание совершенно неправильное, так как оно неконкретно ни тактически ни оперативно. С такими заданиями в минувшее время авиация постоянно имела дело. Результатом таких бомбардирований были знакомые донесения летчиков: «бомбы сброшены, замечены удачные попадения». Донесения эти достойны задания. Командованию с ними делать нечего.
Объектом бомбардирования является не железная дорога сама по себе, а перевозка войск, в которой железная дорога играет роль средств». Действительно, какой толк из того, что в станцию запущено некоторое количество бомб, если перевозка войск через эту станцию продолжается. Отсюда ясно, что правильным будет задание «не бомбардировать такую-то станцию», а «прекратить движение поездов по такой-то железной дороге на таком-то участке». В основе такого задания будет лежать тот расчет, который мы приводили выше.
Также неправильным будет задание например: «бомбардировать такие-то аэродромы противника», а правильным будет сказать: «прекратить работу авиации с таких-то аэродромов». Тут равным образом в основе будет лежать расчет средств, нужных для такого предприятия. Если такие задачи не будут выполнены, то вследствие боевых причин (напр. более искусного воздушного боя противника), а не от недостатка в расчете. [290]
С той же точки зрения нужно рассматривать и задачи штурмовой авиации.
Задание например; «бомбить колонну, замеченную там-то» будет совершенно неправильно. Правильными будут например такие задания: «уничтожить колонну отмеченную там-то, до подхода ее к пункту такому-то», или — «не допустить движения резервов противника такого-то района к полю боя» или «не допускать никакого движения противника по такой-то дороге от такого-то до такого-то часа», или «продолжить действия артиллерии по нейтрализации батарей противника, расположенных в таком-то районе при подходе к ним танков; атака по подаваемому танками сигналу ракетами о прекращении артиллерийского огня», или «разрушить гать у населенного пункта такого-то», или «поставить ипритовое заграждение в дефиле таком-то не позже такого-то часа» и т. п.
Совершенно так же конкретны должны быть и задачи истребителям, также должен быть определен тактический смысл их действий. Например неправильным будет задание: «патрулировать в районе таком-то», ибо это задание не конкретно.
Правильными будут например такие задания: «прикрыть от воздушной разведки такую-то дивизию, следующую по дороге из N в М на таком-то участке, от такого-то до такого-то часа», или «обеспечить наши самолеты наблюдения над полем боя и воспрепятствовать работе самолетов наблюдения противника на участке фронта таком-то от такого-то до такого-то часа» и т. п.
Непрерывность управления тесно связана с донесениями о выполненных задачах. Но донесения, поступающие от авиации о том, что полет для выполнения поставленной ей задачи совершен, далеко не всегда дают в руки командования нужный ему материал для дальнейших действий. Результат действий земных войск нагляден, ибо он оценивается или занятием, или потерей определенной территории. Авиация же территорий не занимает, а возвращается назад на свой аэродром. Командование же для принятия следующих решений должно знать, какого результата достигла авиация в своих действиях. Поэтому контроль исполнения поставленных, авиации задач должен предусматривать не только организацию выполнения задач и фактический вылет, но и достигнутый результат.
Контроль этот возможно осуществить двумя путями. Во-первых боевые действия авиации по земным целям всегда, когда это возможно, должны сопровождаться фотографированием с представлением фотоснимков командованию и во-вторых вслед за выполнением задания должна организовываться контрольная разведка, задачей который является установить, достигнуто ли например прекращение железнодорожного движения, продолжает ли двигаться атакованная колонна, разрушен ли действительно мост и т. п.
Само собой понятно, что контролем разведки будут фотоснимки обнаруженных целей и что контроль работы авиации над полем боя будет осуществляться непосредственным наблюдением с земли и донесениями заинтересованных земных командиров.
Постановке задач в данной операции предшествует доклад начальника воздушных сил с оценкой обстановки с воздушной точки [291] зрения. Оценке воздушной обстановки посвящена специальная глава в моей «Тактике авиации» и потому касаться этого вопроса мы здесь не будем. Заключительной стадией управления является создание плановой таблицы. Действия авиации включаются в плановую таблицу наравне с действиями дивизий и артиллерии. При составлении плановой таблицы командование, предусматривающее взаимодействие авиации с земными родами войск, не может рассчитывать на все наличные силы авиации, так как этому препятствует тот воздушный отвес, о котором мы говорили. Часть сил авиации уйдет на обеспечение чисто воздушных действий и на борьбу за превосходство в воздухе. Как мы старались выяснить, одна какая-нибудь задача в интересах земных войск может потребовать целого комплекса действий различных родов авиации. Поэтому командование при составлении плана воздушных действий должно принять во внимание соображения воздушного командования о распределении средств по задачам не только с земной, но и с воздушной точки зрения.