Стратегия на театре военных действий
I
На заре английской военной истории стратегия армии на театре военных действий в основном являлась делом командующего. В то время война носила ограниченный характер, и ее вели профессиональные войска. Как только командующий отплывал из Англии, получив директивы Уайтхолла и располагая выделенными ему силами и средствами для ведения кампании, он должен был в основном полагаться на самого себя, так как связь была плохо развита, и поэтому регулярное руководство боевыми действиями из Англии было весьма слабым. Командующий не мог рассчитывать на быструю переброску подкреплений или на получение любой другой помощи.
Морская стратегия прошлого в основном была такой же, как современная, за исключением лишь того, что Адмиралтейство всегда имело конституционные права, которые давали ему возможность осуществлять твердое руководство боевыми действиями на море. Более того, нередко оно располагало более полными разведывательными данными о передвижениях кораблей и войск противника, чем адмирал, находящийся в море. Адмиралтейство в тот период находилось в гораздо лучшем положении, так как могло в значительно больших масштабах использовать подвижность флота и таким образом осуществлять расстановку сил на морях и океанах в соответствии с изменяющейся обстановкой.
Таким образом, Уайтхолл, как правило, не мог оказать большого влияния на стратегию командующего армией после его отплытия из Англии, в то время как [211] Адмиралтейство постоянно пыталось осуществлять контроль над стратегией военно-морских сил, где бы они ни находились. Именно по этим причинам в прошлом руководство совместными операциями всегда являлось сложным делом. Поэтому зачастую для координации стратегий армии и флота из Англии на места направлялись специальные комиссары, но, как правило, их вмешательство или не давало никаких результатов или сводилось к половинчатым решениям. Естественно, что в таких условиях наши военачальники прошлого должны были обладать такими высокими личными качествами, как находчивость, храбрость, сильный характер, крайне необходимыми для успешного ведения боевых действий. С тех пор как война перестала быть делом только профессиональных войск, приняла неограниченный характер и стала делом всего государства, правительство с помощью своих военных советников осуществляет гораздо больший контроль над стратегией на суше и на море. Все чаще командующие должны были представлять на одобрение Уайтхолла стратегию как того или иного вида вооруженных сил, так и совместную стратегию видов вооруженных сил. Это стало возможным благодаря появлению более совершенных средств связи всех видов. Но если те или иные группы лиц и противились нарушению равновесия в осуществлении контроля над стратегией командующими и Уайтхоллом, лишь появление авиации и создание третьего вида вооруженных сил в этот период решило данную проблему.
Усиление централизованного контроля над стратегией проходило не всегда гладко, хотя, как и нужно было ожидать, все возникавшие недоразумения следовало отнести скорее за счет совместной стратегии, чем за счет стратегии какого-либо одного вида вооруженных сил. В качестве примера можно привести Дарданелльскую операцию периода первой мировой войны, когда нерешительность, отсутствие в Уайтхолле какой-либо стратегии и плана привели к катастрофе, о которой мы уже упоминали. Норвежская кампания 1940 года потерпела неудачу по тем же причинам.
Только с вступлением США в войну эти проблемы и применение объединенной стратегии вынудили нас обратить внимание на узконациональный подход к совместной стратегии и совместным операциям, В этом отношении [212] одной из самых сложных проблем являлось планирование и выделение авиации для оказания поддержки военно-морскому флоту и армии в соответствии с изменяющимися фазами войны.
Особенности сухопутных войск, характер ведения войны на суше, а также административно-хозяйственные потребности войск (не учитывая в данном случае обычаев и традиций) требуют, чтобы территориально войска были подчинены одному национальному или союзному армейскому главнокомандующему, ответственному за сухопутную стратегию в данном районе. Мы приходим к выводу, что главнокомандующий сухопутными войсками может быть ответствен непосредственно перед своим командованием в метрополии или же перед союзным верховным главнокомандующим, назначенным для осуществления руководства и координирования стратегий трех видов вооруженных сил в целях выполнения какой-то определенной задачи.
В войне на море для охраны морских коммуникаций тех или иных районов обычно создаются флоты, состоящие из различных классов кораблей. Кроме своих морских функций военно-морские силы могут выполнять второстепенные задачи по оказанию поддержки сухопутным войскам или авиации. Так же как и главнокомандующий сухопутными войсками, главнокомандующий военно-морскими силами может быть ответствен перед своими начальниками в метрополии или же перед союзным верховным главнокомандующим, назначенным для осуществления руководства и координирования стратегий всех видов вооруженных сил. Однако в отличие от главнокомандующего сухопутными войсками главнокомандующий военно-морскими силами — это часто признается необходимым — несет ответственность непосредственно перед своими начальниками в метрополии за обеспечение господства на море, но если какая-либо часть его сил оказывает поддержку сухопутным войскам или авиации, то он подчиняется непосредственно союзному верховному главнокомандующему и главнокомандующему сухопутными или военно-воздушными силами.
Во время второй мировой войны Адмиралтейство настаивало, чтобы английские военно-морские силы в Юго-Восточной Азии, охранявшие морские коммуникации в Индийском океане и прилегающих к нему морях, подчинялись [213] главнокомандующему военно-морскими силами, который нес ответственность непосредственно перед Адмиралтейством. Таким образом, для проведения комбинированных операций верховный главнокомандующий вооруженными силами союзников в Юго-Восточной Азии располагал ограниченными военно-морскими силами. Было решено, что, если когда-либо верховному главнокомандующему союзников потребуется поддержка военно-морского флота, главнокомандующий военно-морскими силами окажет ему посильную помощь, не забывая о выполнении других задач.
Таким образом, мы видим, что — выполнение задач по оказанию поддержки усложняет деятельность флота, однако использование в этой роли ВВС является еще более сложным, поскольку военно-воздушные силы представляют собой однородные силы, предназначенные для выполнения специальных функций, таких, как бомбардировка, ведение боя, охрана морских коммуникаций и осуществление перевозок. Кроме того, в связи с тем, что ВВС могут выполнять самые различные задачи, их можно с успехом использовать для оказания поддержки как военно-морскому флоту, так и сухопутным войскам. На Среднем Востоке в последней войне во время боевых действий до сражения у Эль-Аламейна и после него военно-воздушные силы с большим успехом использовали ограниченное количество бомбардировщиков, привлекая их по возможности к стратегическим бомбардировкам, а когда назревала необходимость, бомбардировщики оказывали поддержку флоту и сухопутным войскам. При проведении операции «Оверлорд» английские и американские бомбардировщики стратегической авиации оказывали мощную поддержку флоту и сухопутным войскам в подготовительный период, во время высадки, а также в последующих боевых действиях. Хотя использование авиации союзников в Бирме во время второй мировой войны еще долго будет вызывать споры, этот факт является еще одним примером осуществления функционального контроля над теми или иными силами.
II
Изменения в теории военно-морской стратегии, являющиеся результатом опыта боевых действий вооруженных сил США на Тихоокеанском театре во время [214] второй мировой войны, настолько серьезны, что следует изложить уроки, извлеченные из основных сражений этой кампании. Первые месяцы 1942 года принесли Японии ряд крупных побед, в результате которых она захватила большую часть стратегических позиций на Тихом океане, причем достигла всего этого значительно быстрее и с гораздо меньшими потерями, чем предполагал японский генеральный штаб.
Более того, Япония считала, что ей удастся закрепить свое господство над огромными пространствами Тихого океана и наладить добычу нефти в Ост-Индии, прежде чем Америка сможет прийти в себя после Пирл-Харбора и развернуть свои силы. Стратегическая цель Японии — а в достижении ее она даже не сомневалась — заключалась в том, чтобы уничтожить Тихоокеанский военно-морской флот США и организовать воздушное патрулирование между островом Уэйк, атоллом Мидуэй и Алеутскими островами. Тогда флот Японии мог бы свободно плавать в западной и северной частях Тихого океана, а сухопутные войска имели бы возможность высадиться в любом пункте этого района. Прежде всего Япония должна была уничтожить военно-морской флот США — это являлось ее основной задачей. Она была уверена, что в противном случае Соединенные Штаты через некоторое время после создания на базе своих огромных ресурсов мощных вооруженных сил смогут перейти в контрнаступление.
Поворотный пункт войны на Тихом океане — сражение в Коралловом море, которое произошло в результате попытки Японии захватить Порт-Морсби, представлявший собой ключевую позицию в период наступления японцев на Австралию. Большую помощь американским вооруженным силам в сражении в Коралловом море оказала их разведка. С одной стороны, в результате этой операции Япония достигла тактических успехов в том отношении, что американские потери были значительно большими, чем японские. С другой стороны, это сражение принесло Соединенным Штатам стратегическую победу{32}, ибо попытка противника захватить Порт-Морсби была сорвана. [215]
Сражение в Коралловом море явилось для США не только стратегической победой, оно также ознаменовало начало применения нового способа ведения боевых действий на море, ибо это сражение явилось первой операцией военно-морского флота, в которой все потери противнику были нанесены авианосной авиацией. Ни один корабль той и другой стороны не встретил в пределах видимости надводного корабля противника. Правда, при ведении этого нового вида боевых действий на море обеими сторонами было допущено много ошибок, но уроки, извлеченные из использования в -сражении в Коралловом море авианосцев, и наглядное доказательство их ценности для морских сил, полученное в этом же сражении, явились необходимым предварительным условием серьезной победы США в сражении у атолла Мидуэй, которое последовало несколько позже.
Атолл Мидуэй — самый отдаленный аванпост на территории Гавайских островов — со всеми своими авиабазами и базой подводных лодок стоял как часовой на пути к Гавайям. Лишь после сражения у атолла Мидуэй японцы могли осуществить наступление в направлении Гавайских островов и дальше на восток. Ослепленное первыми победами, японское верховное командование не было обеспокоено неудачей в Коралловом море и считало, что японские вооруженные силы без особого труда смогут захватить Порт-Морсби. Японцы также надеялись, что после их налета на остров Цейлон англичане не смогут предпринять каких-либо действий против их морских коммуникаций. Таким образом, командование японского военно-морского флота продолжало разрабатывать планы захвата атолла Мидуэй, а затем и западной группы Алеутских островов. Японцы считали, что нападение на атолл Мидуэй — лучший способ заставить американский флот принять бой. Конечно, главнокомандующий военно-морскими силами США на Тихом океане адмирал Нимиц не мог отдать японцам Мидуэй без боя, как в свое время остров Уэйк.
Японское военно-морское командование было слишком самоуверенным. Основывая свои планы на внезапности, которая принесла такие значительные успехи во время нападения на Пирл-Харбор, оно рассредоточило свои силы в обширном районе северной части Тихого океана и таким образом создало все условия для разгрома [216] своего флота американцами по частям. Адмиралу Нимицу опять повезло — он имел хорошую разведку, и это дало ему. возможность своевременно планировать контрмероприятия.
Сражение у атолла Мидуэй началось 4 июня 1942 года. Это поистине великий день в истории военно-морского флота Соединенных Штатов, так как весь ход войны на Тихом океане зависел от исхода этого сражения{33}.
Японцы одержали победу в первой фазе сражения за Мидуэй в основном потому, что действия американских самолетов, базировавшихся на атолл Мидуэй, при выполнении задач по бомбардировке и авиаразведке были малоэффективными. В следующей фазе, однако, американская авианосная авиация атаковала японские авианосцы с большой решимостью, и в результате японцы потеряли четыре авианосца — основную силу их военно-морского соединения.
И хотя остальная часть японского флота не понесла никаких потерь, японцам пришлось отступить в западном направлении, причем без крупных столкновений. После этого японцы стали придерживаться оборонительной тактики.
Сражение у атолла Мидуэй было вторым крупным сражением на Тихом океане, в котором самолеты играли главную роль, а подводные лодки — второстепенную. В этих сражениях ни один корабль той и другой стороны не открыл огня по кораблям противника. С кораблей велся только зенитный огонь. Сражение у атолла Мидуэй еще больше, чем сражение в Коралловом море, подчеркнуло решающую роль авианосной авиации в современной войне на море. Хотя японский флот имел огромное превосходство в корабельной артиллерии, он был вынужден отступить, не сделав ни одного выстрела по американским кораблям.
Сражение у Алеутских островов и все другие сражения на Тихом океане также сводились к боевым действиям [217] авианосной авиации. Таким образом, у США и других стран появилось новое мощное оружие для ведения войны на море.
Что касается подводных лодок, то следует заметить, что хотя ни одно судно не было потоплено американскими подводными лодками во время первой мировой войны, работа по их совершенствованию не приостанавливалась. Во второй мировой войне американские подводные лодки по своей эффективности в боевых действиях на море занимали второе место после самолетов. Почти одна треть всех потопленных японских военных кораблей и не менее 63 процентов японских торговых судов приходилось на долю подводных лодок.
Действия американского военно-морского флота на Тихом океане во время второй мировой войны являются образцом современной морской мощи. Эта мощь зависит в первую очередь от самолетов и во вторую — от подводных лодок. Развитие каждого из этих видов оружия после второй мировой войны еще больше увеличило их ударную мощь.
III
Во время второй мировой войны была установлена практика (как видно, этой практики будут придерживаться и в будущем) назначения верховного главнокомандующего объединенными вооруженными силами союзников, который ведает стратегией на театре военных действий (Theatre strategy). В некоторых отношениях проведение стратегии на театре военных действий ввиду ряда обстоятельств связано с наибольшими трудностями по сравнению со всеми другими видами стратегий. Верховные главнокомандующие ответственны только перед самыми высшими военными органами союзников{34}, и поэтому национальные политические и военные власти не могут осуществлять непосредственного руководства их действиями. Ясно, что до тех пор, пока чувство общности интересов и коллективной ответственности у союзников не разовьется до такой степени, в какой оно существует в вооруженных силах каждого государства, [218] отношения между верховным главнокомандующим и этими властями могут приводить к серьезным осложнениям. Более того, политический глава государства, гражданином которого является верховный главнокомандующий, всегда будет оказывать влияние на последнего.
Стратегия на театре военных действий имеет отношение не только к объединенной, но и к совместной стратегии. Ввиду того что стратегия определенного вида вооруженных сил одного государства может значительно отличаться от стратегии такого же вида вооруженных сил другого государства, различия в доктринах и мнениях могут приводить даже к столкновениям между верховными командующими, различными главнокомандующими и командирами на театре военных действий не только в рамках совместной стратегии, но и в рамках стратегии видов вооруженных сил. Верховный главнокомандующий часто должен не упускать из виду боевых действий сил, не находящихся под его командованием, и учитывать при проведении своей стратегии и в своих планах боевые действия таких сил, как стратегические бомбардировщики, военно-морские силы, силы сопротивления, транспортная авиация и воздушно-десантные войска, а это обусловливает некоторые осложнения. Опять-таки из-за нежелания отдельных государств дать согласие на назначение союзного политического руководителя на театре военных действий политические функции обычно возлагаются на верховного главнокомандующего. Их выполнение часто занимает много времени и отвлекает его от решения важных стратегических проблем.
Политические власти союзников избегнут многих перечисленных трудностей, если добьются такого положения, при котором их объединенная стратегия, относящаяся к данному театру военных действий, будет четкой и определенной, а политические проблемы перестанут отрицательно влиять на военное планирование.
IV
До сих пор существует тенденция судить о мощи того или иного государства по эффективности какого-либо одного вида вооруженных сил — флота, армии или авиации. Те, кто придерживается этой ошибочной точки [219] зрения, определяют военно-морскую мощь по количеству кораблей, мощь сухопутных сил — по количеству батальонов и мощь военно-воздушных сил — по количеству эскадрилий.
Эти люди не мыслят категориями современной тотальной войны, и поэтому они не могут выработать динамичной и всеобъемлющей политики как для наступательных, так и для оборонительных действий. В наше время нельзя полагаться на мощь какого-нибудь одного вида вооружённых сил, и тот, кто рассматривает виды вооруженных сил раздельно и измеряет мощь каждого из них соответственно по числу кораблей, батальонов или эскадрилий, делает огромную ошибку.
Деятельность того или иного вида вооруженных сил является лишь составной частью военных усилий государства. Действительным мерилом мощи любого государства является его тотальная военная мощь, в которую каждый вид вооруженных сил вносит свой вклад. Тотальная военная мощь государства может быть определена как мощь воюющей страны, складывающаяся из авиационной мощи, морской мощи и сухопутной мощи, используемых как единое целое, кроме того, из ее гражданской мощи, которая в свою очередь складывается из мощи метрополии и мощи заморских территорий. Все элементы военной мощи взаимосвязаны и взаимозависимы. Военно-морской флот, армия, военно-воздушные силы, торговый флот, гражданская оборона, торговля, финансы, промышленность, пропаганда, сырье, продовольствие, ученые, конструкторы, средства связи и, конечно, все рабочие военных предприятий зависят друг от друга и от руководства. Действительный военный потенциал государства является результатом организации, подготовки, балансирования, координирования и направления всех усилий для достижения максимальных результатов.
Таким образом, зная характер современной войны, неразумно судить о мощи государства по мощи какого-либо одного вида вооруженных и гражданских сил. Военная мощь государства значительно превышает объединенную мощь видов вооруженных сил, рассматриваемых не как единое целое. Воздушная мощь стала основной силой воюющей державы; военно-воздушные силы способны нанести по силам противника молниеносный, [220] а иногда даже решающий удар. Морская мощь поддерживает общие военные усилия государства. Сухопутная мощь предназначена для захвата и удержания территории противника. Гражданская мощь осуществляет снабжение и обеспечивает всеми необходимыми средствами ведение войны во всех областях и формах. Один вид мощи зависит от другого; взятые в отдельности, даже в своих областях, они несовершенны и бессильны. Эффективность компонентов тотальной военной мощи колеблется; важность той роли, которую они играют в политике, стратегии и тактике, также постоянно изменяется в зависимости от ударной силы наступательной и оборонительной техники.
Стратегия воздушной обороны представляет собой другой спорный вопрос. В данном случае проблема заключается в определении соотношения средств, затрачиваемых на научно-исследовательские работы в области воздушного наступления и воздушной обороны, особенно в области распределения ресурсов воздушной обороны территории страны. Эта проблема касается также установления правильного соотношения расходов на противовоздушную оборону территории своей страны и на противовоздушную оборону заморских стран; сил авиации, которые следует выделить для армии, военно-морского флота, а также для НАТО. В наше время возникли такие сложные проблемы, как сбалансированность между истребителями и оборонительными управляемыми снарядами, а также сбалансированность между обороной от бомбардировщиков и от баллистических ракет. Соединенные Штаты стоят перед спорной проблемой, которая оказывает особенно сильное влияние на союзную объединенную стратегию. В данном случае имеется в виду сбалансированность между американскими средствами сдерживания и ресурсами воздушной обороны, а также между количеством самолетов, которые они должны выделить своим сухопутным и военно-морским силам, входящим в состав вооруженных сил НАТО в Европе. Эти проблемы могут быть разрешены только принятием союзниками решений, предусматривающих выработку эффективной экономичной объединенной стратегии, за которой последует принятие объективных национальных решений, предусматривающих выработку эффективной и экономичной совместной стратегий. [221]
Олицетворением воздушной мощи являются военно-воздушные силы, которые используют свои основные средства — самолеты и баллистические ракеты — для нанесения удара непосредственно по противнику, по его вооруженным силам или по его средствам, обеспечивающим существование нации. Но в наши дни и особенно в будущем о воздушной мощи следует судить по ее способности нанести удар по противнику и осуществлять перевозку грузов по воздуху. Воздушная мощь зависит от возможностей страны обеспечить промышленность необходимым сырьем, от количества выпускаемых самолетов, от запасов предметов снабжения, степени подготовки личного состава, запасов продовольствия, от средств связи и путей сообщения. Рабочие, торговый флот, защищаемый военно-морским флотом, и войска, охраняющие аэродромы и обеспечивающие противовоздушную оборону страны, являются такой же важной составной частью воздушной мощи, как и эскадрильи.
Точно так же о морской мощи нужно судить по ее способности обеспечивать деятельность торгового флота и наносить удары по военно-морским силам противника. События минувшей войны показали, что эскадрилья бомбардировщиков-торпедоносцев иногда может оказать значительно более сильное влияние на морскую мощь, чем двенадцать или большее количество эскадренных миноносцев и даже более крупных кораблей. Во время второй мировой войны вблизи Сингапура 20–40 японских самолетов берегового базирования оказались сильнее английского линейного корабля, эскортируемого крейсерами и эсминцами. Морская мощь должна зависеть от сухопутной и воздушной мощи, необходимых для защиты ее баз и для обороны ее морей. Гражданская мощь является основой морской мощи, ибо без нее невозможно строить новые корабли и проводить морские операции.
Олицетворением сухопутной мощи является армия, задача которой заключается в разгроме войск противника и оккупации его территории. Тот факт, что в целях более эффективного использования сухопутной мощи ее следует поставить в зависимость от воздушной мощи, не требует особых доказательств. В самом деле, воздушная мощь, обладающая способностью осуществлять разведку, перевозку грузов по воздуху и быстро наносить [222] мощные удары по противнику, часто играет решающую роль в эффективном использовании сухопутной мощи. Однако только воздушная мощь и армия не могут образовать сухопутной мощи. Военно-морской и торговый флоты также принимают участие в перевозке необходимых предметов снабжения и подкреплений через моря и океаны. Но основой сухопутной мощи опять-таки является гражданская мощь, позволяющая создать, оснастить и содержать сухопутные, военно-морские и военно-воздушные силы на поле боя.
Гражданская мощь зависит от воздушной, морской и сухопутной мощи, что дает возможность создать и поддерживать условия, в которых она существует. Воздушная мощь, морская мощь и сухопутная мощь в свою очередь зависят от гражданской — это поддерживает боевую эффективность каждой из них. Гражданская мощь является основой национальной мощи. Когда воюющая держава не может создавать условий для существования гражданской мощи, она должна просить мира.
Типичным примером организации армии по функциональному принципу является английское командование ПВО, артиллерия которого обеспечивала противовоздушную оборону Соединенного Королевства. Это командование внесло ценный вклад в нашу оборону во время второй мировой войны, однако из-за огромных скоростей современных самолетов и высокого потолка полета артиллерия крупного и среднего калибра перестала быть эффективной, и теперь ее необходимо заменить управляемыми снарядами «земля — воздух». Спор по вопросу о ликвидации командования противовоздушной обороны — типичный пример противоположности взглядов руководителей видов вооруженных сил. В данном случае командование армии поставило под сомнение заявление военно-воздушных сил о том, что тяжелая зенитная артиллерия устарела.
По сравнению с армией и флотом военно-воздушные силы, если они должным образом организованы, обучены и оснащены, обладают гибкостью — в определенных условиях они могут быть использованы как в своей основной роли, так и для оказания поддержки армии и флоту. Пожалуй, со времени появления воздушной мощи именно вокруг этой проблемы разгорелись самые ожесточенные споры. Немалую роль в этом сыграли предрассудки. [223]
Командование военно-воздушных сил с пренебрежением относится к использованию авиации для оказания поддержки другим видам вооруженных сил, руководители же армии недооценивают эффективность стратегических бомбардировок за пределами зоны боевых действий.
Теперь мы достигли такой стадии, когда чем большего уровня достигает развитие бомбардировщиков, баллистических ракет и оружия массового поражения с целью использования этих видов оружия в стратегических целях, тем менее пригодны они для оказания непосредственной поддержки армии и флоту. Таким образом, уже в мирное время мы должны иметь в виду необходимость использования авиации во время войны для оказания поддержки другим видам вооруженных сил и поэтому обеспечить военно-воздушные силы всеми необходимыми средствами, а также подготовить личный состав ВВС для выполнения указанной роли. Это обстоятельство, безусловно, следует принимать во внимание при формулировании нашей совместной стратегии. Вероятно, ввиду огромной мощи стратегического авиационного командования Соединенных Штатов Соединенное Королевство должно отдать предпочтение скорее развитию авиации для оказания непосредственной поддержки, чем для стратегических бомбардировок, так как мы не имеем возможности создать стратегическую авиацию в таких размерах, как мы этого желаем. Во время второй мировой войны военно-воздушные бомбардировочные силы стратегические бомбардировки предпочитали задачам по оказанию непосредственной поддержки сухопутным войскам. Это — следствие давних споров между руководителями ВВС и армии. Нельзя также отрицать, что существовавшие в то время типы бомбардировщиков и уровень подготовки летного состава не позволяли эффективно использовать бомбардировочную авиацию для оказания непосредственной поддержки армии. Возможности сухопутных войск были ограниченными, к тому же они не имели опыта для более полного использования бомбардировочной авиации на поле боя. Однако нет такой причины, которая позволяла бы бомбардировочным силам продолжать придерживаться этой точки зрения. Если наши руководители выработают совершенную совместную стратегию и будут полны решимости [224] строить на ней дальнейшие действия, мы можем надеяться иметь должным образом сбалансированную воздушную стратегию.
Вопросы обороны метрополии занимают особое место. Еще сорок лет назад руководители Англии поняли, что для защиты метрополии от атак противника мало иметь в своем распоряжении только вооруженные силы. Появление новых видов оружия поставило внутренний фронт Соединенного Королевства перед гораздо большей опасностью, чем сами вооруженные силы. Ни одна национальная стратегия не будет полной без включения в нее специальных проблем, связанных с обороной метрополии, так как они, по всей вероятности, должны оказывать влияние на боевые действия и даже на боевую мощь видов вооруженных сил. Таким образом, при изучении компонентов национальной стратегии оборона метрополии должна рассматриваться как неотъемлемая часть целого.
Оборона метрополии будет осуществляться различными силами с применением различных видов стратегии. Эта оборона распадается на несколько военных и гражданских категорий. Силы противовоздушной обороны состоят из истребителей, управляемых снарядов, зенитной артиллерии и системы заблаговременного оповещения. Морская оборонительная система включает оборону наших портов и подходов к ним — содержание в исправности разгрузочно-погрузочных средств и морских оборонительных сооружений, а также обнаружение и уничтожение мин. В задачу сухопутной оборонительной системы входит оказание поддержки со стороны армии гражданской обороне в целях поддержания нормальных жизненных условий населения, эффективности действий береговой артиллерии и береговых оборонительных сооружений в целях успешной борьбы с воздушными десантами, а также в целях удержания на высоком уровне гражданских усилий и боевой мощи армии для отражения натиска противника. [225]