Часть первая

Глава I.

Эволюция войны

I

Нет таких двух войн, которые протекали бы одинаково. Новая война может оказаться совершенно непохожей ни на одну из войн, уже пережитых человечеством. Как по характеру, так и по своим причинам и целям она, очевидно, будет отличаться от предыдущих войн и потребует новых идей в области стратегии. Поэтому дать определение войне не так легко, как это может показаться вначале. Современным условиям вряд ли соответствует классическая формула, определяющая войну как вооруженный конфликт между государствами, которые пытаются навязать друг другу свою волю и для достижения этой основной цели мобилизуют все свои усилия. Изменения в характере войны обусловили появление нескольких новых видов войн, и если раньше можно было провести точную* разграничительную линию между состоянием войны и состоянием мира, то сейчас это сделать труднее.

В настоящей книге под термином тотальная война понимается вооруженный конфликт, который не ограничен территориально, а также в отношении используемых видов оружия и способов борьбы. Сюда относятся войны с применением как на фронте, так и в тылу оружия массового поражения — атомного, водородного, бактериологического и химического. Война с применением этих видов оружия обязательно будет глобальной.

Под ограниченной войной подразумевается любой вооруженный конфликт, не связанный с использованием [24] современных видов оружия массового поражения против тыловых районов. В данном случае вводятся ограничения в области применяемых видов оружия, но территориальных ограничений нет. К этому типу войн относятся вооруженные конфликты, подобные второй мировой войне. Однако в будущем в войнах такого типа возможно применение атомного оружия в тактических целях, что, конечно, во многих случаях неизбежно будет граничить с применением его в стратегических целях, и останутся ли при таких условиях военные действия ограниченными или перерастут в тотальную войну — это будет зависеть от их выгодности для воюющих сторон.

Под локальной войной подразумеваются военные действия, ограниченные как по применяемым видам вооружения, так и территориально. Типичный пример таких войн — война в Корее. Существовала опасность, что война в Корее может перерасти в ограниченную или даже тотальную войну, но она все-таки осталась в рамках локальной войны, в которой воюющие стороны ограничились применением так называемых обычных видов вооружения, а боевые действия велись только на корейской территории и окружающих ее морях. Возможно, что в настоящее время в тактических целях атомное оружие будет применяться и в войнах этого вида.

К четвертому виду войн относится холодная война, в которой организованные вооруженные силы противников не действуют друг против друга, а используются для поддержки полицейских сил и войск безопасности или для борьбы с подрывной деятельностью. Цель холодной войны, — не прибегая к военным действиям, нарушить соотношение сил или свергнуть законную власть путем просачивания, подрывной деятельности или экономического и технического проникновения, то есть любыми средствами, за исключением войны.

Однако определения существующих сейчас типов войн{7}, несмотря на их точность, упрощают обсуждение проблем войны. Создается впечатление, что дискуссия закончилась, но на деле мы лишь только начали ее. Сложность [25] войны любого типа не допускает упрощенного подхода к ней.

Во время войны все осложняется и обостряется: война сильно влияет на настроение, силы и моральное состояние народа, а такие факторы, как географическое положение, экономика, сырьевые ресурсы, вооружение, продовольствие, а также множество явлений повседневной жизни, которые мы принимаем как должное и которые обычно считаются малосущественными, во время войны вдруг приобретают огромное значение. Все это вместе взятое является составной частью проблем, которые должна учитывать стратегия. Примеры таких резких изменений в стратегическом значении различных факторов можно легко найти, обратившись к событиям 1914 года, когда многие люди, может быть даже с большим упорством, чем в 1939 году, не желали смотреть на окружающую их обстановку с точки зрения тех положений, па которых строится стратегия.

Государства постоянно находятся в состоянии дипломатического, финансового, экономического и идеологического соревнования. Отношения между ними изменяются от сотрудничества через разногласия, конкуренцию и взаимное запугивание к враждебным актам и затем к войне. Такого рода отношения неизбежно ведут к тому, что государства объединяются в союзные, нейтральные и враждебные лагери. За последнее время общепринятое понимание сущности войны изменилось, поскольку теперь тотальная война по меньшей мере грозит свести на нет ту цель, ради которой она ведется. Если прежде война была орудием, государственной политики, с помощью которой государство добивалось осуществления своих целей или укрепляло свое могущество, то теперь тотальная война вполне может стать орудием уничтожения всех воюющих государств и цивилизации. Таким образом, вполне возможно, что холодные, локальные и ограниченные войны будут возникать и впредь, а государства будут вести рискованную игру вокруг различных форм агрессии, которые определяются указанными терминами. До тех пор, пока государствам-агрессорам будут противостоять достаточные сдерживающие силы, находящиеся в надлежащей боеготовности, они не посмеют развязать войну на уничтожение. Однако мы не можем рассчитывать на это и обязаны быть готовыми к войне любого типа. [26]

II

Функции наших вооруженных сил определяются политическими целями. Вплоть до второй мировой войны наша традиционная политическая цель состояла в том, что мы должны были защитить свои интересы с помощью минимальных вооруженных сил мирного времени, поддерживаемых союзами. Мы зависели от этих минимальных сил, которые могли сдержать первый натиск нападающего, пока им не будут брошены на помощь сначала отмобилизованные контингента, а затем все наши силы, в кратчайший срок приспособленные к нуждам войны. Наша общая военная задача в мирное время — создание-с минимальными затратами максимальных сдерживающих сил, которые могли бы защитить нас от нападения любого агрессора, а также обеспечить нам максимально выгодную позицию на переговорах с союзниками. Исходя из этого, мы комплектовали каждый вид вооруженных сил с таким расчетом, чтобы в мирное время все они несли повседневную службу и одновременно являлись бы основой для быстрого создания в случае войны крупных вооруженных сил, способных воплотить в себе наши максимальные военные усилия.

Наши вооруженные силы выполняли свои задачи с помощью способов, которые частично были неотъемлемым качеством соответствующих видов вооруженных сил, а частично обусловливались традицией. Например, вначале мы не разделяли вооруженные силы на виды. Эти силы представляла армия, которая выполняла все военные задачи. В результате ряда событий и в связи с накопленным опытом вооруженные силы были разделены на два вида: на военно-морской флот — для обеспечения господства на море, и на сухопутную армию — для боевых действий на суше. Дальнейшая эволюция вооруженных сил обусловила появление военно-воздушных сил для ведения боевых действий в воздухе. Основные функции каждого вида вооруженных сил достаточно ясны, однако этот вопрос значительно осложнился, когда перед ними встали некоторые второстепенные задачи, например: военно-морские силы должны были обстреливать побережье, сухопутная армия отвечала за противовоздушную оборону, а военно-воздушные силы поддерживали действия военно-морского флота и армии. Задачи различных [27] видов вооруженных сил еще более осложняются в условиях холодной, локальной, ограниченной и тотальной войн, как об этом говорилось выше.

Структура каждого из трех видов наших вооруженных сил определяется характером стоящих перед ними основных и второстепенных задач, хотя на нее, бесспорно, сильно повлияли различные традиции, воззрения и многочисленные ведомственные соображения. Например, мощный военно-морской флот, обеспечивая господство на море и давая возможность торговому флоту приносить нам громадные доходы, позволял также громить огромные континентальные армии без излишних затрат. Линейные корабли в иностранных гаванях в прошлом неоднократно выступали в роли средства устрашения; не раз флот защищал нас, пока мы мобилизовали свои внутренние резервы; доступ к мировому рынку и свобода внешней торговли также обеспечивались в огромной степени благодаря бдительности нашего военно-морского флота. Роль сухопутной армии заключалась в том, чтобы захватывать и удерживать территории противника, вести сражения и закреплять достигнутые успехи путем полицейских акций и патрулирования. Армия участвовала в решающих сражениях, и это возвеличило ее роль в глазах общественности. Таким образом, армия и флот имеют богатые традиции. Военно-воздушные силы не имели времени для создания соответствующих традиций и вначале использовались для поддержки армии и флота, выполнявших свои традиционные Задачи. Но со временем они стали играть специфическую роль — наносить удары по расположенным в тылу объектам и промышленным центрам противника или же, наоборот, защищать от таких ударов свою страну. В настоящее время именно в этом заключается главная задача военно-воздушных сил.

III

В период войны сторона, подвергшаяся нападению, неизбежно оказывается в менее выгодном положении, поскольку ей значительно труднее выработать четкий стратегический план. Жертва агрессии может лишь строить предположения о стратегическом замысле противника, в то время как напавшая сторона по крайней мере знает направление первого удара. Изучение эволюции войны даст нам мало пользы, если мы; рассматривая развитие [28] стратегии, не сделаем следующей оговорки: война и стратегия развиваются параллельно, но не одновременно. За последние годы эта истина подтверждалась неоднократно.

Более ста лет теория стратегии учила, что цель войны — сломить волю противника к продолжению военных действий и что методом достижения этой цели является дезорганизация его вооруженных сил с помощью сражения. Именно эту теорию я и предлагаю сейчас рассмотреть применительно к современным условиям и к условиям будущего.

Основы воли государства к ведению войны различны в зависимости от природы данного государства. В первоначальной форме эта воля воплощалась исключительно в личности монарха, и чтобы сломить эту волю, было достаточно уничтожить его самого или расстроить его планы. Это подтверждается следующими крайними случаями: часто исход сражения определяли смерть или бегство монарха, находящегося на поле боя, потому что воля к ведению войны у воюющих армий и народов либо отсутствовала полностью, либо была присуща им в незначительной степени. Воплощение воли к ведению войны в личности одного человека наиболее ярко проявляется в древних способах решения исхода войн или споров путем поединка двух богатырей; так был решен спор Давида и Голиафа, о котором говорится в Ветхом завете.

Когда армии являются наемными или профессиональными (к последним это относится в меньшей степени), волю воюющих государств к ведению войны все еще воплощают в себе отдельные личности, а вся масса народа пассивно воспринимает результаты того или иного сражения. Однако когда гражданские или национальные армии, проникнутые духом патриотизма, сражаются не за плату, а во имя своих национальных интересов, они сами являются носителями воли к ведению войны. Основой этой воли являются настроения всего народа.

Примером могут служить войны демократических городов-государств Древней Греции, где гражданские органы, объявлявшие войны и руководившие ими, и армии, которые вели их, были слиты воедино. Чем теснее армии связаны с государством, тем шире рассредоточивается воля к ведению войны.

Воля государства к ведению войны может быть более или менее широко рассредоточена; она также может различаться [29] по силе и интенсивности в зависимости от того, насколько важные цели преследуются войной. Присоединение какой-либо области или захват крепости оправдает лишь затрату соответствующего количества сил и средств. С исчезновением возможности достигнуть намеченной цели ценой этих затрат исчезает и воля к ведению войны, если к тому времени эту цель не заменит другая, достижение которой будет затрагивать, например, национальную гордость, за спасение которой можно заплатить более высокую, но все же не беспредельную цену. Таким образом, чем теснее связана цель войны с жизненными интересами государства, тем сильнее воля к ведению войны. Если цель войны приобретает первостепенное значение — например, военное поражение грозит государству полным уничтожением, означающим потерю национальной самостоятельности и страдания для всего народа, — затрата любых сил и средств в пределах физических возможностей данного государства становится целесообразной.

Следует заметить, что в то время как цели, ради достижения которых возникает война, зачастую предельно ясны для одной, если не для обеих сторон, то цели, заставляющие продолжать войну, как правило, в ходе ее становятся весьма туманными как для одной, так и для другой стороны. Так, захват какой-то территории может явиться предлогом для начала войны, а война, когда о первоначальной причине давно уже забудут, тем не менее будет еще долго продолжаться обеими сторонами, стремящимися во что бы то ни стало избежать неуспеха или поражения. Государства способны даже удвоить свои усилия, когда первоначальная цель войны уже забыта.

Политические и экономические изменения, происшедшие в западных странах за последние столетия, привели к тому, что власть от отдельных лиц или классов перешла к народам. В связи с этим воля к ведению войны также стала достоянием масс, а не каких-то отдельных лиц или групп{8}. Вместе с этим изменились и цели войн. [30]

Войны больше не ведутся ради свержения какой-то династии или присоединения новой территории — такие цели обычно не возбуждают у народа воли к ведению войны. На смену этим простым целям пришли более сложные, затрагивающие интересы каждого человека, и они воспринимаются как причина возникновения современных войн.

Важным этапом в этом процессе было появление огромных гражданских армий или армий, набираемых по призыву, заменивших собой небольшие профессиональные или наемные армии прошлого; указанному процессу сопутствовало усиление воинствующего политического течения, ставившего себе целью коренным образом изменить конституции и жизненные уклады в странах Западной Европы. Под влиянием событий французской революции и последовавших за ней наполеоновских войн Клаузевиц написал свой великий философский труд о природе войн и принципах стратегии. И хотя это звучит иронически, но те же самые события ознаменовали начало постепенного исчезновения условий, которые Клаузевиц положил в основу своей теории.

Классическая военная доктрина, утверждающая, что цель войны — сломить волю противника путем дезорганизации в ходе сражения его вооруженных сил, обосновывалась следующими соображениями. Воля к ведению войны существовала в сознании определенных лиц и в определенной степени. Поэтому воздействием на эту волю можно было добиться окончания военных действий задолго до того, как полностью истощатся физические возможности продолжать войну. Метод подобного воздействия на волю противника заключался в обезвреживании [31] его средств ведения войны. Самый легкий, быстрый и экономичный способ добиться осуществления этой цели — дезорганизовать вооруженные силы противника, не прибегая при этом к уничтожению живой силы и техники свыше необходимого уровня.

Однако к началу XIX столетия вооруженные силы начали утрачивать свою обособленность от народных масс и уже не являлись исключительным и самостоятельным орудием ведения войны. Но по мере того как воля к ведению войны становилась достоянием все более широких слоев населения, а цели войны расширялись, воздействовать на эту волю становилось значительно труднее. Это не означает, что в какой-то период XIX столетия принципы классической стратегии потеряли свое значение. Ни экономическое развитие, ни достижения науки, ни политические перемены, происшедшие за сто лет после битвы под Ватерлоо, не принизили значения дезорганизации вооруженных сил противника в процессе ведения войны.

Правда, боевая мощь армий стала уже зависеть не только от богатства воюющего государства, но и от его природных ресурсов и уровня развития промышленности.

В результате тыл страны — шахты, заводы, транспорт вместе с обслуживающим их гражданским населением, и прежде всего рабочими, — приобрел такое же значение, как и фронт, который без поддержки тыла больше уже не мог существовать. Однако тыл страны по-прежнему должны были защищать вооруженные силы, действовавшие на суше и на море. Исключая морскую блокаду, противник, как и раньше, мог воздействовать на тыл враждебной страны лишь путем уничтожения или разгрома ее вооруженных сил.

Демократическое движение и новые методы политической организации и пропаганды позволили всему населению той или иной страны проникнуться волей к ведению войны, причем в такой степени, что эта воля может сохраниться дольше, ч»м существуют физические возможности ведения войны. Новых методов воздействия на волю к ведению войны не появилось, а указанные изменения сами по себе не смогли произвести революции в стратегии. Описанные выше тенденции фактически привели лишь к революции в принципах и способах ведения боевых действий за последние тридцать лет, в то время [32] как радикальные изменения в боевой технике и средствах массового производства ее в сочетании с изменениями в общественном сознании привели к соответствующим изменениям в стратегии.

IV

Военная наука и искусство ведения войны не развиваются в строгой последовательности, и делать прогнозы в этой области трудно. В ходе развития истории традиционные военные концепции изменялись коренным образом, например после изобретения пороха, кораблей со стальным корпусом и паровыми двигателями, оружия, заряжающегося с казенной части, пулеметов, мин, подводных лодок, танков, самолетов и электронной техники. Все эти и многие другие изобретения оказывали большое влияние на войну и вооруженные силы как в стратегическом, так и в тактическом плане, причем преимущества всегда получала страна, которая первой оценивала и практически применяла то или иное новое изобретение. Иногда использование изобретения обусловливало улучшение наступательных возможностей, а иногда — оборонительных. Однако редко новое изобретение, сразу же ведет к коренной ломке старых способов ведения войны, потому что военные авторитеты, особенно в мирное время, неохотно идут на замену старых, испытанных способов и боевой техники новыми, еще не проверенными на практике.

Появившиеся сейчас новые виды оружия снова меняют общепринятые представления о войне, причем в большей степени, чем когда-либо раньше. Вполне естественно, что грядущие поколения будут считать эти изобретения эпохальными. Появление же ядерного оружия приведет к более значительным, чем когда-либо в прошлом, изменениям в характере войны, в методах ее ведения, а также в структуре всех видов вооруженных сил. Поэтому очень важно, чтобы мы всегда располагали по возможности более полными сведениями о происходящих изменениях, так как самой существенной чертой нашей эры, эры оружия массового поражения, является то, что времени для приобретения опыта на поле боя не будет.

Все значение предстоящих перемен легко осознать, если иметь в виду, что запасы ядерного оружия, которыми располагают США в мирное время, по своей разрушительной [33] силе в несколько раз превосходят все взрывчатые вещества, примененные в военных целях с момента их изобретения. Приведение в действие такой громадной разрушительной силы в первые несколько дней войны даст неслыханные результаты. Водородное оружие, обладающее еще более чудовищными возможностями, грозит человечеству уничтожением, и теоретически с его помощью можно создать снаряд, способный расколоть самоё землю. Стремление увеличить наступательную мощь боевой техники привело к созданию оружия, которое во время второй мировой войны в своей самой простой форме было представлено снарядами «Фау-1» и «Фау-2». В недалеком будущем подобные беспилотные бомбардировщики и баллистические ракеты станут важным дополнением к бомбардировочной авиации и со временем смогут занять доминирующее положение в боевой авиационной технике. Например, в США уже сейчас создается межконтинентальная баллистическая ракета с ядерным боевым зарядом, разрушительная сила которого превосходит силу взрывчатки, сброшенной всеми ВВС за время второй мировой войны. Новые образцы ядерного оружия должны значительно увеличить наступательную мощь всех трех видов вооруженных сил. Такое оружие в руках противника, готового применить его, при отсутствии эффективных контрмер может привести к крушению цивилизации в течение первых же недель войны. Наступление получит еще большие преимущества перед обороной, так как ядерное горючее решительным образом повысит наступательные возможности боевых кораблей, подводных лодок, а со временем и самолетов.

В наш век поразительного научного прогресса на войну окажут влияние не только указанные новые виды оружия. К революционным переменам в стратегии и тактике, очевидно, приведет и развитие управляемых снарядов, которые применяются для самых различных целей. На самолетах вместо нынешних пулеметов и пушек будут применяться управляемые снаряды класса «воздух — воздух». Снаряды класса «земля — воздух» дополнят или заменят собой зенитную артиллерию и истребительную авиацию, а баллистические ракеты — артиллерию и, возможно, бомбардировочную авиацию. Какой бы сложной ни казалась проблема защиты территории от современного бомбардировщика, проблема защиты от баллистической [34] ракеты несоизмеримо сложнее. Опыт прошлого показывает, что против любого нового наступательного оружия всегда находили эффективное средство борьбы, однако средство защиты от баллистической ракеты еще не найдено. По всей вероятности, от нападения с помощью таких средств противника может удержать лишь боязнь ответного удара. Вопрос о том, чему отдать предпочтение — наступлению или обороне, вероятно, никогда не будет решен, поскольку в один период развитие техники содействует одному из этих двух взаимно дополняющих друг друга способов ведения войны, а в другой — другому. И все же многое будет зависеть от решений, к которым придут компетентные лица в мирное время, по вопросу о соотношении научных усилий, затрачиваемых на нужды наступления и обороны. Необходимо учитывать, что наступление играет главенствующую и все возрастающую роль, но нельзя пренебрегать обороной.

V

Характер причин, которые принимают во внимание руководящие деятели государств при подготовке к войне, коренным образом изменился. Стремление овладеть новыми территориями и источниками сырья уже не является причиной возникновения войн. Сейчас весь мир охватила идеологическая борьба — борьба соответствующих укладов жизни, напоминающая собой войны крестоносцев. Однако современная идеологическая борьба преследует совершенно иные цели как по характеру, так и по масштабам. По иронии судьбы эта новая побудительная причина к войне возникла в эру водородной, бомбы{9}.

Беспрецедентные оборонительные приготовления западных держав перед лицом угрозы тотальной войны подводят нас к ближайшей проблеме глобальной стратегии. [35]

Сейчас нам придется столкнуться не просто с малозначительными локальными трудностями прошлых дней. Теперь нам угрожает не только тотальная война, связанная с применением ядерного оружия и вытекающими отсюда катастрофическими последствиями, но и ограниченная мировая война, локальные и холодные войны, определения которым даются в начале главы. Будущее всего человечества зависит от характера принятой стратегии, которую волей-неволей приходится рассматривать в глобальном плане.

Ядерная мощь и стратегическая авиация не гарантируют нас от всех случайностей. Войны продолжаются, несмотря на то, что они ограничены географическими рамками и применением обычных видов вооружения. Существуют местные конфликты, в которых великие державы принимают участие через посредничество других стран: соперничающие великие державы в различной степени снабжают малые страны, находящиеся в конфликте, всем необходимым, в том числе вооружением, но при этом воздерживаются от открытых актов вмешательства, которые могут привести к тотальной войне. Правда, нельзя сказать, что во время войны в Корее основные державы поступали именно таким образом.

Холодная война — это старая форма конфликта, но методы ее ведения и преимущества, которые она дает, определились лишь с приходом к власти Гитлера, когда под холодной войной стали понимать любые враждебные мероприятия, за исключением открытых военных действий. Размах действий военно-морских или военно-воздушных сил в холодной войне обычно ограничивается использованием их для поддержки сухопутных войск и полиции. К сожалению, подрывная деятельность, свойственная начальному периоду подобных конфликтов, и партизанские действия в значительной степени помогают коммунистической или враждебной экспансии в странах с нестабильным режимом, в бедных странах или в странах, терзаемых муками своего собственного поднимающегося национализма. Западные страны должны тщательно изучать эти новые формы ведения войны и конкретную стратегию, знание которой необходимо для борьбы с ними.

Самое сильное влияние на войну и на формы ее ведения оказывает процесс совершенствования оружия, как наступательного, так и оборонительного. В этом убеждает [36] нынешний век, когда совершенствование оружия не только революционизирует способ ведения войны, но и обусловливает появление целого ряда новых видов войн. Развитие политического и национального самосознания за последние полтораста лет также оказало влияние как на войны и методы их ведения, так и на причины возникновения этих войн. Решающим фактором, который влияет на ведение современных войн (равно как и на методы сохранения мира), является стратегия, цель которой — с наибольшей выгодой использовать все элементы войны. Стратегия занимает доминирующее положение в ведении войны; в то же время она вызревает в обстановке войны и мира, как это, надеюсь, станет ясно из следующей главы. [37]