7. Образование ГУВУЗа. Преобразования в системе подготовке военных кадров в 1855-1881 гг.

Период реформ 60-80-х годов XIX века явился предметом рассмотрения многих авторитетных ученых прошлого и современности.

Исходя из предмета нашего анализа (военное дело и система подготовки военных кадров) , отметим, что в настоящее время имеется ряд солидных публикаций по общим; вопросам военной реформы{128}, общественно-политическом движении в русской армии{129}. Известный интерес представляют работы, освещающие правительственную политику царизма в области народного образования этого периода{130}, идеи народников и русских революционных демократов{131}, обобщающие работы по западной педагогике{132}, труды выдающихся педагогов того времени{133} и литература о них{134}. [84]

Наиболее полно вопросы, реформы системы военно-учебных заведений даны П.А. Зайончковским в главе VI ранее названной работы. Нами предпринята попытка углубить понимание этой проблемы за счет вовлечения в научный оборот тех работ, которые в работе Зайончковского не были использованы.

После кончины Николая I (18 февраля 1855 г.) и вступления на престол Александра II (1818-1881; русский царь с 1855 по 1881 год) начальником над военно-учебными заведениями был назначен генерал-адъютант Я.И. Ростовцев которому суждено было руководить этим ведомством на протяжении 5-ти лет (общий стаж его службы по военно-учебному ведомству равен 30 годам) .

В этом же году произошли некоторые изменения в системе высшего военного образования: Императорская Военная академия была переименована в Николаевскую Академию генерального штаба; офицерские классы Инженерного и Артиллерийского училищ были преобразованы соответственно в Николаевскую Артиллерийскую и Николаевскую инженерную академии.

Дворянский полк был переименован в Константиновский кадетский корпус (в память первого его шефа цесаревича Константина Павловича) . В 1857 году Школа гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров стала называться Николаевским училищем гвардейских юнкеров{135}. [85]

Серьезный толчок началу преобразований военно-учебных заведений, тем не менее. дала Крымская война (1853-1856) , когда наряду с самоотверженностью русских войск и целого ряда сухопутных и морских офицеров, выявилась однобокость подготовки офицерского корпуса России.

«Военный сборник» в своем первом номере так оценивал состояние русских войск:

«... Как было требовать от солдата находчивости, развития, когда его всю службу учили только выправке, ружейным приемам и маршировке... Стрелять учили солдат как делу последнему, когда не предвиделось никакого смотра и нечему было учить..»{136}.

Об офицерах говорилось так: «Офицера, до получения роты, ценили только по наружности, по умению маршировать, а ротного командира по тому, как рота ходила церемониальным маршем или делала ружейные приемы...

Бездарность, или совершенное невежество, высказанное на маневрах..., навлекали на виновного порицания только со стороны высших начальников... У многих начальников наука не только не находила покровительства, а напротив встречала преследование, насмешку: занимающегося наукою офицера обыкновенно называли «ученым», прилагая это название преимущественно в тех случаях, когда ему случалось сделать какой-нибудь промах»{137}.

В другой публикации с горечью отмечалось: «Нельзя не заметить, что смотры высшего начальства составляют альфу и омегу нашей служебной деятельности. Не успешность службы в ее постоянном, непрерывном ходе, не ровная, постепенная заботливость о ее выгодах, — а только удача на смотру, вот что поглощает все стремление начальников частей»{138}.

Подготовка реформы военно-учебных заведений была обусловлена и другим обстоятельством: к этому периоду приобретают [86] четкие очертания мысли по поводу познаний и качеств, необходимым офицерскому составу, а также приемов и средств их воспитания.

Одним из таких сочинений является работа Дюра-Ласаля под названием «О звании генерала, или о воспитании, образовании, познаниях и достоинствах, нужных главнокомандующим и прочим офицерам для командования армиями».

В этой работе, в частности, говорится: «... Были периоды, когда генералы-невежды одерживали победы, но не были ли их противники еще большие невежды»{139}.

Здесь же начертана довольно стройная система взгядов на указанный предмет: «... Генерал должен соединить обширные сведения со счастливым дарованием. Познание может быть разделено на две ветви: познание людей и познания относящиеся к наукам и искусствам; дарование также на две ветви: на качества физические и нравственные»{140}.

Интерес представляют и такие рассуждения автора: «В подразделении всех познаний генерала, я буду следовать методу графа Сесака, и перейду от познаний необходимых, как-то: военных наук, истории, географии, законоведения, к познаниям нужным, к числу которых принадлежат иностранные языки, народное право, начала нравственности, политика и, наконец, математика. К полезным отнесу: рисование, чистописание, красноречье и проч.

Качества, которыми должен обладать генерал, разделяются на физические и нравственные; между последними есть необходимые, много нужных и очень мало таких, которые были бы не полезны.

Между нравственными необходимыми качествами на первом месте стоит любовь к государю и верность ему, которые тесно связаны с любовью к отечеству; потом честь, стремление к [87] истинной славе, религия, храбрость, постоянство, твердость, терпение и решительность...

Мужественный начальник, недоступный ни припадкам зависти, ни сильному гневу ревности. всегда выслушает священную правду, отделит от себя низкую лесть, сумеет победить нежное чувство дружбы и даже в случае надобности заставит замолчать голос природы.

Я рассмотрю влияние справедливости на жизнь генерала; рассмотрение это поведет к указанию того, как генерал не должен во зло употреблять доверие к нему государя; рассмотрю — какого рода отчет он должен отдавать о своих подчиненных покажу также могущество примеров, которые генерал подает своим подчиненным это поведет меня прямо к указанию достоинств, в которых он в особенности должен служить образцом для войск, каковы: повиновение, деятельность, осторожность и проч.

Скажу, какое пагубное влияние имеют бесчеловечность, чрезмерная самонадеянность, нескромность, вспыльчивость. недостаток предусмотрительности вообще пороки слабого человека на славу и честь главнокомандующего.

Исчислив необходимые качества генерала, я перейду к тем, которые ему нужны, и поставлю во главе их человеколюбие. Никто, подобно генералу, не имеет случая выказать свои чувства в наилучшем свете. Воздержанность, простота, одним словом, характер и склонность генерала обратят на себя наше внимание: тут-то увидят, что начальник, раболепствующий страстями своими, себя бесчестит, упускает случаи к приобретению славы и всегда находится в опасности более или менее лишиться уважения сообразно с занимаемым местом.

Скромность, эта добродетель великих людей, будет указана тут же; она запрещает генералу гордиться своими достоинствами; с каким блеском появляется она перед высокомерием и надменностью — этими пороками людей мелких и умов ограниченных. Наконец — вежливость, приветливость и спокойствие — достоинства, которые делают генерала кумиром армии, будут очерчены в конце этой картины... [88]

Первоначальной целью воспитания должно быть развитие тела, приготовление ума к учению и направление сердца: это общая цель для всех обществ»{141}.

Приведенный отрывок позволяет сделать заключение о том, что Дюра-Ласаль предпринял попытку создать довольно стройную систему взглядов на подготовку офицеров, обращая внимание на развитие нужных качеств и познаний офицера еще в младенческом возрасте.

Определенное влияние на умонастроение офицеров и их подготовку имела «Инструкция маршала Бель-Иль» своему сыну, назначенному командовать полком.

«Полк, который поручается тебе королем, — указывал маршал, — один из лучших в армии; подполковник этого полка — старый воин, достойный уважения за его продолжительную и полезную службу; все капитаны — старше тебя, и каждый из них, судя по личным заслугам, более тебя достоин полковничьего чина, однако ж ты становишься их начальником: не забывай этого никогда, Не стану и говорить о том, чтобы ты старался заслужить уважение части, которой будешь командовать: правило это слишком уже избито; но скажу тебе, что ты должен стараться заслужить любовь своих подчиненных. Всякий полковник, к которому питают это чувство, легко достигает самого трудного; напротив — тот, который не заслужил любви, с трудом добивается до вещей самых нетрудных. Заставь себя полюбить, сын мой, и трудная обязанность полковника сделается для тебя приятным занятием. Ты жестоко ошибся бы, если бы вообразил, что для приобретения любви полка нужно ослабить дисциплину, или чересчур угождать желаниям каждого из офицеров: это средство ни верно, ни славно. Также ошибочно было бы думать, что одна добродетель, как бы ни была блистательна, может возбудить к тебе это чувство: подобно тому, как в женщине привлекают нас не одни глаза ее, но целое, гармония в ее чертах: так точно и ты [94] можешь только соединением в себе достоинств и познаний... заслужишь любовь полка своего... Старайся узнать совершенно всех офицеров своего полка: не зная их, на каждом шагу будешь ошибаться; не отличишь скромности от недостатка способностей; уверенности в своих силах от пустой самонадеянности; стремления к порядку от недоброжелательности; любви к справедливости и добру от доноса, зависимости от чрезмерного честолюбия; умеренности от равнодушия; строгости от натянутости; будешь принимать советы, даваемые из лести или интереса, за чистую монету; тебе будет казаться, что вознаграждаешь добродетели, а между тем награда твоя достанется пронырству; тебе кажется, что ты покровительствуешь истинным талантам, а на самом деле будешь превозносить таланты кажущиеся и мнимые»{142}.

Отечественная мысль также дала ряд полезных для обсуждения материалов. К их числу, в частности, относятся идеи А. Николаи по поводу преобразования военно-морских; учебных заведений. «Излишне доказывать, — пишет он, — что нужно не только учиться, но и выучиться, и что условие paционального образования составляют не масса времени, употребляемого на оное, не количество и разнородность проходимых учебных программ, не усидчивость учащихся, но уравновешивание учебного курса с возрастом и способностями, своевременное преподавание каждого предмета, благоразумная экономия духовных сил ребенка и юноши, наконец, последовательность в требованиях, налагаемых на развивающийся ум»{143}.

Но самой видной личностью в области дидактики высшей школы этого периода, думается, следует признать И. Пирогова (1810-1881){144}.

Насаждение и распространение в университетах и школах «педагогики муштры и зубрежки» приводило к загромождению [89] ума обучаемых массой ненужных, рутинных, мертвых знаний.

Педагогическое кредо Н.И. Пирогова — «все готовящиеся быть полезными гражданами должны сначала научиться быть людъми» — основывалось на необходимости получения каждым общечеловеческой подготовки.

В его представлении об «истинном человеке» воспитание нравственных убеждений является главным.

В педагогическом наследии Н.И. Пирогова важное место занимают вопросы взаимосвязи обучения и воспитания. Он указывает, что развитие, не подкрепленное знанием, образует людей поверхностных.

Пирогов сформулировал и обосновал принцип научности обучения, подчеркивая, что высшая школа должна в обучении опираться на науку, преподавать науку, ибо только это развивает умственные способности, духовный потенциал личности. По мысли Пирогова, преподаватель должен направлять образовательную и воспитательную силу науки на развитие у слушателей здравого смысла, любви к истине, а через них — улучшение нравов будущего поколения.

Он предлагал заменить лекцию сократовским способом учения в виде эвристических бесед (семинарских занятий) , главной целью которых было бы обсуждение основных вопросов науки. Пирогову принадлежит приоритет в разработке методики эвристической беседы. Интересен и своеобразен подход Н. И. Пирогова к порядку изучения науки. В его понимании такой порядок должен включать 3 этапа{145}:

Изучение рекомендованного учебника		Чтение курса лекций		Разъяснение неясностей, сомнений и т.п.

Тем не менее, несмотря на богатство подходов, педагогических идей, реализованной оказалась система взглядов, [90] представленная 10 февраля 1862 года генералом Д.А. Милютиным (1816-1912) , военным министром, в записке под названием «Мнение о военно-учебных заведениях».

Д.А. Милютин был незаурядным человеком. Начальное образование он получил в семье, продолжил — в Московском университетском пансионе, который закончил с серебрянкой медалью. В 17-летнем возрасте он был определен на военную службу и вскоре произведен в офицеры. Благодаря целеустремленности и трудоспособности, он в конце 1835 года поступает прямо в практический класс (на 2-ой курс) Военной академии, оканчивает ее в 1836 году и причисляется к генеральному штабу с назначением в штаб гвардейского корпуса. В конце 1838 года — командировка на Кавказ, ранение, возвращение в С. — Петербург и, наконец, командировка в 1840 году за границу (Германия, Италия, Франция, Англия, Бельгия, Голландия, Швейцария и Балканы) . Эта поездка открыла глаза Д.А. Милютину на отсталость России в культурном и экономическом отношении от Европы.

После командировки Д.А. Милютин получает назначение в Военную академию, где преподает военную статистику. За одну из своих работ он был награжден премией Академии наук. С 1853 года Милютин являлся «научным консультантом» при военном министре, а в 1856 году направляется на Кавказ, где участвует в военных операциях. В 1861 году он становится военным министром и находится на этом посту до 1881 года, т.е. до конца царствования Александра II.

Милютин поддерживал близкие отношения с Г.Н. Грановским, Б.Н. Боткиным, И.С. Тургеневым, был знаком с Н.Г. Чернышевским. По своим взглядам он был либералом.

Другими словами, просвещенный ум Д.А. Милютина понимал, что интересы отечества требуют преодоления отсталости России от Запада, а, с другой стороны, он же противился революционным преобразованиям.

В своей записке Д.А. Милютин излагает точку зрения на необходимость ликвидации кадетских корпусов. При этом он руководствуется следующими соображениями: во-первых, тем, что [91] воспитание, основанное на строжайшей дисциплине, дает свои плоды лишь в зрелом возрасте; военное воспитание в детском возрасте наносит серьезный ущерб нравственным качествам юноши; во-вторых, ранняя специализация обрекает юношу на привязанность к военной службе, вне зависимости от его призвания.

Из этих соображений вытекала мысль о том, что на ранней стадии подготовки юноши необходимо обеспечить всестороннее развитие личности. Для того, чтобы приобрести знания, необходимые офицеру, нужно было, по мнению Милютина, всего лишь 2-3 года (кадетские корпуса готовили своих питомцев к офицерскому званию 8 и более лет) .

В этот период на имя Александра II поступила записка либерально настроенного министра народного просвещения А.В. Головина, который указывал на необходимость ликвидации кадетских корпусов и передачи средств, которые использовались на их содержание министерство народного просвещения. По мнению Головина на эту сумму можно было открыть либо 10 университетов, либо 150 гимназий, либо 10.000 народных училищ. Александр II, прочтя эту записку, наложил резолюцию следующего содержания: «В этой записке есть много справедливого, но не все. Военно-учебные заведения должны быть преобразованы и во многом сокращены, но о совершенном их упразднении и речи быть не может, и я сего никогда не допущу»{146}.

Сторонниками сохранения кадетских корпусов выступили генералы П.С. Вановский, ставший впоследствии военным министром, и Н.В. Медем.

Для окончательного решения вопроса был создан особый комитет под председательством великого князя Михаила Николаевича. являвшегося главным начальником этих заведений. Начав работу в октябре 1862 года, он уже через месяц представил свои соображения Александру II, который утвердил основные положения будущей реформы.

Суть преобразований сводилась к следующему: [92]

«1. Сохранить военно-учебные заведения с тем назначением, которое им ныне предначертано, чтобы доставить не только специальным оружиям, но и армейским войскам, в особенности для замещения старших воинских должностей, офицеров, получивших достаточное общее и военное образование.

2. Число воспитанников в этих заведениях определить так, чтобы из них ежегодно поступало на службу от 400 до 500 офицеров.

3. Специальные классы отделить от общих в особые заведения, устроив их таким образом, чтобы молодые люди, приготавливающиеся к военному поприщу, были точнее поставлены в условия военного воспитания и действительной службы.

4. Изменить устройство заведений с общими классами по частям воспитательной и учебной, согласно современным требованиями педагогики, и прекратить в этих заведениях фронтовые занятия, как несоответственные возрасту воспитанников.

5. Уменьшить число военно-учебных заведений, согласно с требованием меньшей цифры выпуска из них офицеров, с тем, чтобы сбережение от этого уменьшения обратить на учреждение юнкерских школ при войсках, и, в случае возможности, часть из него уделить Министерству народного просвещения для усиления общественных реальных заведений»{147}.

Согласно этому документу, все военные школы в ходе преобразования, были разделены нa 4 разряда:

I разряд:	Военные академии и педагогические курсы при 2-ой Петербургской военной гимназии
2 разряд:	Пажеский и Финлядский кадетские корпуса (они были сохранены) , юнкерские и военные училища
3 разряд:	Военные гимназии и прогимназии
4 разряд:	технические, оружейные, топографические, фельдшерекие школы

Помощником и сподвижником Д.А. Милютина в этом сложном [93] деле выступил генерал-майор Н.В. Исаков. Под его председательством была создана организационная комиссия, приступившая к дальнейшей реализации идей реформы военно-учебных заведений{148}.

Дадим краткую характеристику новым типам военно-учебных заведений.

Военные прогимназии. Они пришли на смену военно-начальным школам и имели 4-х летний срок обучения. В учебный план этого заведения входили: закон божий, русский язык, арифметика, начальная алгебра, низшая геометрия, черчение, история, география и рисование.

Прогимназии готовили кадры для поступления в юнкерские училища в основном из недворянского контингента. По состоянию на 1870/1871 учебный год в России насчитывалось 10 прогимназий, рассчитанных на 3 тыс. учащихся.

Военные гимназии. Они организовывались за счет ликвидации кадетских корпусов. Гимназии имели подготовительный и 6 основных классов на 416 воспитанников.

По сравнению с кадетскими корпусами, это заведение получило большую общеобразовательную программу и избавилось от изнуряющей строевой подготовки.

Прогрессивность осуществляемых мер отмечал Г.В. Плеханов (1856-1918) , который окончил Воронежскую военную гимназию, а затем Константиновское училище:

«С тех пор, как военным министром сделан был Милютин, началась поистине новая эра — шагистику почти оставили... преподавание было осмыслено..., телесные наказания почти совсем выведены из употребления»{149}.

Новый тип военно-учебного заведения быстро завоевал популярность. Не случайно К. Д. Ушинский (1824-1870 /71) предпочел дать своему сыну образование в военной гимназии.

Военные гимназии были укомплектованы лучшими педагогами. Вначале эти заведения были открыты в Москве, С.-Петербурге, [94] Киеве, Воронеже, а затем и в других городах Российской империи.

Интересно сравнение учебной программы военной гимназии с родственными учебными заведениями: русским реальным училищем и прусским учебным заведением{150}:

Учебные предметы	Военные гимназии (курс 7-ми летний)	Реальные училища мин. нар. просвещения (курс 7-ми летний)	Прусские реальные училища 1-го разряда (курс 9-ти летний)
	Число еженедельных уроков:
Закон Божий	18	12	20
Отечественная словесность и языки	33	26	29
Иностранные языки	54	45	97
Математика	42	38	47
Естественная история, физика и начала химии	20	20	34
История и география	24	22	30
Начертательные искусства	19	42	28
Общее число еженедельных уроков:	210	205	285

О чем говорит эта таблица? Думается, она красноречиво свидетельствует о том, что по сравнению с другими учебными заведениями данного класса (отечественными и прусскими) учебная программа военной гимназии была более обширная [95] общеобразовательная программа. От воспитанников военных гимназий требовалось знание наизусть ряда произведений Белинского, Гоголя, Грибоедова, Фонвизина, Толстого, Тургенева, Пушкина, Островского, Крылова, Гончарова, Лермонтова. Достоевского, Карамзина и других.

Военные училища. После преобразования кадетских корпусов в военные гимназии, их специальные классы были сведены в военные училища. К числу первых таких училищ принадлежат 1-е Павловское, 2-е Константиновское и 3-е Александровское. Затем количество военных училищ увеличилось. Каждое пехотное училище было рассчитано на 800 юнкеров, а кавалерийское — на 250. Срок обучения — 2 года.

В 1866 году специальная комиссия определила, что в военном училище следует готовить молодого человека по специальной подготовке в объеме полка. В целом же состав предметов обучения в военных училищах был следующий: закон Божий, русский язык, иностранные языки (французский и немецкий) , математика и механика, история всеобщая и русская, химия, тактика, артиллерия, фортификация, военная топография. военная администрация, военное законоведение, военная гигиена{151}.

Характерно то, что и в военном училище довольно много времени уделялось на преподавание общеобразовательных предметов, особенно на младшем курсе. Об этом говорит такая таблица{152}:

Предметы	Число еженедельных часов в классах:
	младшем	старшем
Общеобразовательные	12	4
Военные	13	18

[96]

Юнкерские училища. Как новый вид военно-учебных заведений они возникли в 1864 году с целью дать образование низшим чинам регулярных войск, урядникам из дворян. и обер-офицерским детям иррегулярных войск. Они были призваны дать основной приток в армию офицерских кадров. Указанное суждение подкрепляется следующими данными, помещенными в таблице{153}:

Категории заведений	Общее число учеников	Размеры ежегодных выпусков
		Офицерами	Нижними чинами
Военные училища	9500	550	-
Юнкерские училища	4400	1900	-

Из этой таблицы видно, что при меньшем количестве обучающихся юнкерские училища поставляли в армию большее количество офицеров.

В целом же, по состоянию на 1880 год система средних военно-учебных заведений представлена так{154}:

Перечень военно-учебных заведений	Общее число	Штатное число воспитанников:
		Интернов	Экстернов	Итого
Пажеский корпус, Финляндский корпус, подготовительные классы Пажеского корпуса, военные училища и юнкерские училища, военные гимназии и прогимназии	50	13. 685	1.310	14. 995

Помимо названных военно-учебных заведений продолжали подготовку офицеров высшие военно-учебные заведения: Николаевская академия генерального штаба, Артиллерийская и Инженерная академии, Медико-хирургическая. Приказом от 27. 6. 1881 года было объявлено положение о Военно-юридической академии. В 1883 году был учрежден «Курс восточных языков», целью которого была подготовка офицеров со знанием арабского, персидского, турецкого и татарского языка и мусульманского права. 28 января 1877 года офицерские классы Морского корпуса были переименованы в Николаевскую морскую академию.

Другими словами, именно в этот период сложилась целостная системе высшего военного образования.

Специфика и характер деятельности военно-учебных заведений определялся соответствующими положениями{155}. [97]

С целью упорядочения управления военно-учебными заведениями 21 января 1863 года в со. ставе военного министерства было учреждено Главное управление военно-учебных заведений. О представительстве этого учреждения, говорит следующая сравнительная таблица{156}:

Военно-учебные заведения и учреждения	Число штатных работников (к 1. 1. 1879 г.)
	Генералов	Штаб - и обер-офицеров	Гражданских чинов	Итого
Военные училища и специальные классы Пажеского и Финляндского кадетских корпусов	5	160	45	210
Военные гимназии и однородные с ними заведения	9	179	431	619
Военные прогимназии и учительская семинария военного ведомства	-	17	159	176
Главное управление военно-учебных заведений	10	21	27	58
Итого:	24	377	662	1.063

Итак, в ГУВУЗе было сосредоточено более 40% генералов, принадлежащих к ведомству военно-учебных заведений. На содержание ГУВУЗа было определено 87 тыс. рублей, сумма по тем временам немалая..

В структуре ГУВУЗа было 8 различных подразделений, среди которых центральное место занимали Педагогический комитет и Педагогический музей. [98]

В задачу Педагогического комитета входило решение следующих вопросов:

1. Предварительное обсуждение всех вопросов по учебной и военной частям.

2. Приведение к единству методов преподавания.

3. Испытание преподавателей по установленным для этого правилам.

4. Наблюдение за всеми появляющимися в России и за границей учебными книгами и пособиями{157}.

Анализ циркулярных распоряжений Педагогического комитета говорит о том, что в его деятельности было немало полезного, но были случаи рассмотрения частных и второстепенных вопросов (к примеру, разрешить или не разрешать кадетам носить карманные часы и т. п.) .

Целью Педагогического музея, созданного в 1864 году, было «служить постоянно выставкой образцов учебных пособий, снабжать таковыми для временного пользования, как военно-учебные заведения, так и войсковые части, находящиеся в Петербурге, и содействовать изданию чтений для солдат»{158}.

Данный музей являлся отделом Петербургского музея прикладных знаний. Положение, относящееся к нему, гласило:

«1. Музей прикладных знаний в С.-Петербурге имеет целью содействовать распространению научных сведений в применении к технике, промышленности и искусствам доставлять способы к приобретению этих знаний.

2. Средствами к достижению предположенной цели служат:

а) постоянные и временные выставки коллекций» и предметов, могущих способствовать приобретению прикладных знаний путем наглядного изучения;

б) объяснения научного и практического значения этих коллекций и предметов;

в) публичные чтения, соответствующие целям музея; [99] г) ученые и учебные занятия посетителей в самом музее, при пособиях, доставляемых его отделами;

д) указание способов и средств вообще, к приобретению технических знаний, а равно издание книг, брошюр и периодических журналов, служащих для распространения знаний;

е) установления сношений между музеем и нуждающимися в его содействии»{159}.

В рамках этого общего положения осуществлял свою деятельность и Педагогический музей ГУВУЗа.

Педагогический музей начал свою работу с собирания имеющихся образцов учебной литературы. В виду того, что в России отечественных образцов было немного, работники музея обратили свое внимание на то, что издается для военно-учебных заведений за границей. Вот почему первые свои коллекции музей приобрел в Германии, Англии, Франции и Италии.

В 1870 году право издания учебников и учебных пособий было возложено генералом Исаковым на Постоянную комисссию Педагогического музея. В результате активных действий в этом направлении удалось значительно снизить цены на учебные пособия. Если, к примеру, в 1870 году на покупку ряда пособий тратилось 3. 657 руб., то за эти же пособия в 1872 году было уплачено только 1. 350 руб.{160} В 1878 году на международной выставке в Париже Россия впервые смогла представить полный и систематизированный набор учебных пособий, притом по доступным ценам. В силу этого Россия оказалась вне конкуренции и с этого года для нее открылся западный рынок для продажи отечественных пособий.

По примеру Российского Педагогического музея были учреждены музей в Амстердаме, Берне, Брюсселе, Вашингтоне, Генуе, Палерно, Париже, Риме, Токио. Филадельфии, Цюрихе{161}.

В 1884 году при музее было образовано «Собрание преподавателей», в состав которого входили законоучители, воспитатели, преподаватели и врачи, для обсуждения вопро — [100] сов, требующих согласования и выяснения мнений представителей различных областей знаний. Думается, этот опыт можно считать первым в реализации межпредметных связей и отношений.

Знаменательным событием рассматриваемого периода было учреждение «Педагогического сборника» в 1864 году, взамен «Журнала для чтения воспитанниками военно-учебных заведений». Редактором этого сборника был назначен Н.Х. Вессель. «Педагогический сборник» сыграл весьма конструктивную роль в освещении событий в военно-учебных заведениях, распространении педагогического опыта. В структурном отношении он состоял из 3-х частей:

I. Часть официальная. Здесь помещались вновь выходящие постановления и распоряжения по ведомству военно-учебных заведений, отчеты об этих учреждениях.

2. Часть неофициальная. Сюда помещались статьи по вопросам теории и практики обучения и воспитания, актуализированные к потребностям военно-учебных заведений. Немалое место занимали статьи по истории развития военно-учебных заведений в России, а также сведения о системе обучения в иностранных государствах военному делу. Особое место отводилось библиографии.

3. Приложения. В этой части «Сборника» помещались оригинальные материалы, извлечения из наиболее ценных педагогических трудов.

«Педагогический сборник» принес большую пользу всему составу преподавателей и офицеров-воспитателей военно-учебных заведений. Издание его прекратилось лишь после свержения царизма.

Руководство ГУВУЗа, понимая необходимость воспитания педагогических кадров, 13 февраля 1865 года в порядке эксперимента открыло при 2-ой Петербургской гимназии педагогические курсы для подготовки учителей для младших классов гимназии. Спустя 4 года, т.е. с февраля 1869 года эти курсы были учреждены окончательно. [101]

«Положение о курсах для подготовления кандидатов на учительские должности» определило порядок обучения на них «кандидатов-педагогов»:

«B первый год пребывания кандидатов на курсах занятия их состоят: а) в изучении: основ анатомии и физиологии человека, причем обращается внимание на особенности физиологии детского и юношеского возрастов; школьной гигиены, в связи с гигиеной телесных упражнений; начал логики и психологии в: применении к делу воспитания, и истории развития педагогических идей; б) в составлении рефератов по истории педагогики и психологии в той форме, какая будет установлена конференцией курсов; в) в специальных практических занятиях для кандидатов на учительские должности по тем предметам, обучение которым в кадетских корпусах должно сопровождаться опытами и наблюдениями; г) в изучении учебной литературы того предмета, к преподаванию которого готовится кандидат и д) в посещении уроков учителей-руководителей...

Во второй год пребывания на курсах занятия кандидатов состоят: а) в посещении уроков учителей-руководителей и своих товарищей; б) в изучении методики предмета, к преподаванию которого готовится кандидат; в) в составлении планов уроков...; г) в давании пробных уроков и упражнений в преподавании более или менее крупных частей учебного курса и д) в посещении специальных конференций, на которых будут обсуждаться планы уроков, составляемые кандидатами, исполнении этих планов в классах и результаты преподавания их вообще»{162}.

Деятельность учительских курсов поставила на очередь вопрос о необходимости специальной подготовки офицеров-воспитателей для военно-учебных заведений. Тем не менее, этому проекту суждено было сбыться лишь в 1900 году.

Благодаря стараниями Н.В. Медема Россия получила новые сведения о системе подготовки офицерских кадров за [102] границей. В данном случае анализу были подвергнуты военно-учебные заведения Франции.

Отличительные особенности системы обучения от прусской и русской состояли в том, что для лекций в этой системе было отведено мало времени. Все учебное время использовалось для проведения практических занятий и самостоятельной работы обучаемых.

Примечательно и то, что французское правительство особое внимание уделило качеству лекционного преподавания, как отмечал Медем, убедившись из опыта, что большая часть преподавателей теряет много времени на изложение «пустых, ненужных подробностей, или растянутых объяснений». Вследствие этого правительство приказало строго определить объем каждой лекции, доносить через военного министра самому монарху о всех учителях, не исполнявших в точности предписаний. Профессора, уличенные в первый раз в нарушении инструкций, подвергались штрафу, а замеченные во второй раз, немедленно увольнялись от должности.

В связи с такими строгими мерами были приняты степени сокращения лекционного преподавания в военно-учебных заведениях:

— I степень: когда с единственной целью удержать учителя от напрасной потери времени, ему оставляется еще совершенно достаточное число лекций для полного и ясного изложения своей науки.

— 2 степень: когда с помощью лекций воспитанник сам может объяснить и пополнить недостающие знания.

— 3 степень: когда науку преподают не целостно, а в виде обзорного материала{163}.

Другими словами, мы видим, что такой подход представляет собой не что иное, как вариант проблемного обучения, рассчитанного на тот или иной уровень самостоятельной работы обучаемых. [103]

Как отмечает Медем, во французских военных училищах не было принято разрабатывать учебных пособий, а полагалось, что теоретические познания воспитанников должны черпаться исключительно из одних лекций и развиваться собственным мышлением.

Было использовано и еще одно средство сокращения затрат времени. Оно заключалось в учpeждeнии особых экзаменационных кабинетов. Число таких кабинетов соразмерялось с числом воспитанников, обучающихся в школе (к примеру, на 240 воспитанников приходилось 17 таких кабинетов) .

В них почти ежедневно принимались экзамены, в часы, свободные от лекций. По заранее составленному расписанию в кабинет приглашалось до 6-ти воспитанников. Экзамен, как правило, длился до 15 минут, т.е. в течение 1,5 часа все 6 воспитанников успевали пройти через названный кабинет.

Лекции воспитанники обычно слушали всем курсом, вне зависимости от числа обучаемых в специально оборудованном зале. Число амфитеатров везде равнялось числу классов, имеющихся на курсе. На лекцию отводилось обыкновенно 1,5 часа.

В ходе чтения лекций воспитанники должны были вести записи. В Мецком военном училище воспитанникам выдавались специальные литографованные тетради, которые они должны были заполнять на лекции.

Чтение лекций всему потоку приводило к экономии материальной и педагогической: сокращались оплаты профессоров и создавалась возможность привлечения к чтению лекций наиболее подготовленных преподавателей.

В системе французских военно-учебных заведений было и другое новшество учебные предметы преподавались не параллельно, а последовательно, друг за другом. Думается, это есть начало того, что сегодня называют «погружением в предмет» (М.П. Щетинин) .

Большими полномочиями во французской школе располагал инспектор классов. Он мог по своему усмотрению распоряжаться ходом учения, назначать преподавание наук в то или иное [104] время, замедлять или ускорять процесс обучения в зависимости от успехов обучаемых.

Как отмечает Медем, французская система военного образования имела ряд затруднений, в частности:

1) в определении оптимального количества времени, необходимого на самостоятельную работу, лекции и практические занятия;

2) в отыскании нужного числа лучших профессоров, умеющих «сокращенно» (проблемно) вести лекционное преподавание, излагать ясно и отчетливо суть своего предмета;

3) в учреждении бдительного надзора за воспитанниками, без обременения их стеснительными и тяжкими правилами контроля;

4) в устройстве специальных учебных помещений: учебных комнат, экзаменационных классов, лекционных залов с амфитеатрами{164}.

По его мнению, именно из этих соображений французскую систему не представлялось возможным внедрить у нас, в России.

В целом, надо отметить, что число публикаций о зарубежной системе военного обучения растет{165}. Набирает рост и число педагогических публикаций{166}.

В то же время и этот период был, пожалуй, подготовительным в развертывании серьезной подготовки офицерского корпуса России. [105]