Введение

Внешняя политическая обстановка Советской России не была одинакова в течение всей гражданской войны. Конец мировой войны внес в нее сильные изменения как в отношении появления в окружении РСФСР новых действующих политических сил в виде вновь образовавшихся окраинных государств, так и в отношении изменения удельного веса и значения государств, ранее составлявших внешнее политическое окружение РСФСР.

Последнее обстоятельство, в свою очередь, обусловило новые цели и задачи и новую линию политики некоторых из них в отношении РСФСР.

До конца мировой войны Германия, являвшаяся выразительницей внешней политики держав серединного союза, играла заметную роль в ходе гражданской войны в России; это положение у нее стремились оспаривать державы Антанты в лице Франции и Англии. После окончания мировой войны и начала революции в Германии первенствующая роль в этом отношении перешла к ним. Первоначальные цели и задачи серединных держав в отношении РСФСР определялись, прежде всего, интересами их стратегии и экономики.

Крушение военной мощи царской России заставляло их опасаться, чтобы ее территория, усилиями Антанты даже вопреки ее воле, не сделалась театром для образования нового, противогерманского фронта. Состояние их экономики требовало возможно широкого использования пространств и рынков России и Украины, как экономически-продовольственного базиса.

Средством достижения этих задач являлась оккупация, необходимых для Германии в стратегическом и экономическом отношениях, территорий. Оккупация имела своим естественным следствием уже активное участие ее вооруженных сил в гражданской войне на стороне одной из борющихся сторон, а следовательно, и непосредственное их влияние на ход гражданской войны.

Близкое соприкосновение в силу условий оккупации с различными движущими политическими силами на территории бывшей России поставило германскую политику в необходимость определить свое отношение к ним. Это отношение диктовалось теми же интересами германской стратегии выражалось в стремлении создать такое положение на территории бывшей империи, чтобы все силы на ней действующие равно испытывали ее влияние и, будучи взаимно враждебны, не могли образовать достаточно сильного объединения какой бы то ни было политической окраски.

В связи с этими общими целями германской политики, германские войска в пределах оккупированной ими полосы явились заслоном и опорой тех первых ячеек контрреволюционных вооруженных сил, которые сложились внутри и вблизи нее, как, например, вооруженные силы Донского казачества, отряды различных южных контрреволюционных армий и пр.

Таким образом, в общем и целом влияние серединных держав на ход гражданской войны в России являлось отрицательным для стратегий Красной армии.

Крах военного могущества серединных держав определил ничтожность их политического значения в новом окружении РСФСР, а следовательно, и ничтожность их влияния на ход гражданской войны, поскольку новое германское правительство в отношении внутренних дел РСФСР решило придерживаться политики полного нейтралитета.

Первоначальные цели держав Антанты в отношении РСФСР были прямо противоположны целям серединных держав. Они стремились не только не дать утвердиться в ней влиянию Германии, но вновь втянуть ее в войну с ней. Ради достижения этой цели они охотно шли даже на военное сотрудничество с Советской Россией, обещая ей помощь своих специалистов в организации армии, налаживании железнодорожного транспорта и рассчитывая в дальнейшем, путем взрыва изнутри, устранить неугодное им советское правительство.

Для достижения этих целей, опять-таки в силу условий стратегической обстановки и географических возможностей, в их распоряжении оставался пока только путь дипломатического воздействия. Дипломатия Антанты в течение первого полугодия 1918 г. деятельно работала в двух направлениях: с одной стороны, стремясь толкнуть советское правительство на новый разрыв с Германией; с другой же, тайно организуя контрреволюционные силы внутри страны и обрабатывая общественное мнение своих стран в предвидении прямого вооруженного вмешательства во внутренние дела РСФСР.

Когда же им не удалось вовлечь советское правительство в новую войну с Германией, линия политики держав Антанты в лице ее главнейших представительниц — Англии и Франции — определилась окончательно. Их конечная цель оставалась та же — образование нового противогерманского фронта с участием России и на ее территории, но теперь уже; открыто ставилась и промежуточная задача в виде низвержения советского правительства.

Средством достижения этой цели явилось вмешательство вооруженных сил Антанты (интервенция) в гражданскую войну в целях поддержки всех контрреволюционных вооруженных сил внутри страны, организация восстаний, материальная поддержка всех контрреволюционных организаций и армий. Первыми шагами на этом пути были мятеж чехословацкого корпуса внутри России в мае 1918 г., десанты Антанты на Мурманском побережье и мятежи на верхней Волге в июне — июле 1918 г.

Военная и политическая капитуляция серединных держав осенью 1918 г. сделала единственной и главной целью политики Антанты в отношении РСФСР низвержение в ней большевизма. В своих путях к достижению этой цели политика Англии и Франции несколько разошлась в течение 1919 г. Английская политика мыслила достигнуть этой цели до осени 1919 г. прямым участием своих вооруженных сил в нашей гражданской войне и материальной поддержкой всех контрреволюционных армий. Французская политика с весны 1919 г., не отказывая в материальной поддержке русским контрреволюционным силам, уклонилась от прямого участия в гражданской войне и центр тяжести своей противосоветской работы перенесла на усиление и укрепление военной мощи окраинных государств, главным образом, Румынии и Польши, в целях создания из них надежного оплота против большевизма.

Роль и значение Англии и Франции в ходе нашей гражданской войны были несравненно более значительны, хотя бы по продолжительности их участия в ней, чем Германии. Кроме непосредственного вооруженного участия, их участие в гражданской войне выразилось и в оказании значительной материальной поддержки контрреволюционным армиям, без которой было бы сомнительно их сколько-нибудь длительное существование.

Таким образом, политика Антанты в отношении РСФСР давала всей противосоветской стратегии, определенный интервенционный характер, поскольку она находила отражение в планах войны командования внутренних контрреволюционных сил.

Из этой же группировки держав Япония и С.-А. С. Штаты преследовали более ограниченные цели в отношении РСФСР.

Япония стремилась использовать состояние гражданской войны в России для установления своего преимущественного влияния на ее дальневосточной окраине. Эта политика Японии толкнула и С. А. С. Штаты на путь совместного выступления с Японией на нашей дальневосточной окраине в целях создания там противовеса ее влиянию. Вооруженные силы этих стран не приняли обширного и заметного участия в ходе гражданской войны, ограничившись оккупацией нашей дальневосточной территории, главным образом, вдоль, железнодорожных линий. Обе эти страны в течение гражданской войны явились, главным образом, поставщиками для восточных контрреволюционных армий.

Государственные новообразования на западной окраине бывшей Российской империи являлись враждебными РСФСР не по существу своих территориальных домогательств, поскольку Советская Россия охотно признавала право всякой национальности на самоопределение и выделение, а в силу классовой политики своих правительств и стремления их в достижении своих целей нарушать права тех классов и народностей, которым оказывал поддержку Советский Союз. Такова была основная причина вооруженного вмешательства в нашу гражданскую войну Польши, Латвии, Эстонии. Каждая из этих стран преследовала свои собственные цели, отличные от конечных целей русских контрреволюционных сил, почему они действовали несогласованно ни с ними, ни между собой.

Таким образом, внешняя политическая обстановка складывалась неблагоприятно для РСФСР, поскольку она находилась во время своей борьбы в полном враждебном окружении. Активность большинства участников этого окружения затрудняла положение стратегии Красной армии и требовала от нее полного напряжения сил. Острота положения смягчалась внутренними противоречиями некоторых участников окружения между собою (Япония и С.-А. С. Штаты) и с внутренними контрреволюционными силами в России (все государственные новообразования: Польша, Литва, Латвия и пр. и русские контрреволюционные правительства, стоявшие на платформе «Единой и неделимой России»).

Наоборот, стратегия противной стороны находилась в отношении внешнего политического окружения в условиях благоприятных, и они могли бы сложиться для нее еще лучше, если бы ее политика нашла путь соглашения с государственными новообразованиями (Польша, Эстония, Латвия и пр.).

Иначе складывалось положение для каждой из сторон в связи с внутренней политической обстановкой.

Здесь соотношение внутренних движущих сил сложилось целиком в пользу советской стратегии, поскольку наиболее активной силе русской революции, — пролетариату — благодаря мудрой политике его правящей партии в лице РКП (б) удалось обеспечить за собой поддержку и союз многочисленной массы тяжелых резервов в виде многомиллионного середняцкого и бедняцкого крестьянства.

Позиция пролетариата в союзе с крестьянством еще более укрепилась, когда, благодаря разумно разрешенному национальному вопросу, в общереволюционное русло были вовлечены и многочисленные национальные меньшинства бывшей империи. Коренная же ломка старых социальных и экономических отношений дала возможность подвести прочное основание под советское строительство, выбив почву из-под ног у противников советской власти.

Как ни была мала база в населении у контрреволюционных правительств, они своими мероприятиями в области земельной, экономической и социальной политики поспешили сами оттолкнуть от себя все колеблющиеся элементы, показав им слишком явно лицо реставрации, в сторону которой все они ранее или позднее скатывались.

Слабость внутреннего положения контрреволюционных правительств увеличивалась еще противоречиями между теми из них, которые преследовали разные цели во внешней политике и соперничеством даже между правительствами, стремившимися к одним и тем же целям.

Так, Украинская директория, стремившаяся к самостоятельности Украины, находилась во враждебных отношениях с прочими контрреволюционными правительствами юга России, и дело дважды доходило до вооруженных столкновений между силами тех и других. Правительства казачьих областей с трудом выносили гнет экстерриториального правительства «вооруженных сил юга России», опиравшегося на штыки добровольческих армий. Это последнее, в свою очередь, только формально признавало власть «верховного правителя», адмирала Колчака, пребывавшего в Сибири, желая идти своим путем в области внешней и финансовой политики. Наконец, окраинные казачьи атаманы Семенов, Калмыков, Анненков и др. не признавали ничьей власти, кроме своей собственной.

Оттолкнув от себя все слои населения своей внутренней политикой, контрреволюционные правительства не сумели в своей внешней политике, как мы уже упоминали, наладить своих взаимоотношений и с вновь возникшими окраинными государствами. То и другое неблагоприятно отражалось на положении стратегии контрреволюции. Она лишена были тех обильных внутренних источников пополнения, которыми располагала советская стратегия, и не могла рассчитывать на боевое сотрудничество вооруженных сил окраинных государств.

Таким образом, советской стратегии во время гражданской войны пришлось действовать в окружении внешней и внутренней враждебных коалиций. Отсутствие взаимного единства между различными членами враждебных коалиций, внутренняя слабость отечественной контрреволюции в значительной мере облегчили это невыгодное на первый взгляд ее положение.