Рабочий аппарат
Последняя группа работников, с которой мы познакомимся, — это люди, непосредственно организующие работу информационно-исследовательской службы разведки.{63}
Определенные взгляды этой группы работников, безусловно, отличаются от взглядов государственных деятелей. Практицизм, например, хотя и сказывался в их поведении, наиболее полно проявлялся в их претензиях и в подчеркивании важности той работы, которую должны выполнять информационно-исследовательские службы разведок.
Взгляды некоторых работников отличаются исключительной полнотой, взгляды других, о которых ранее не упоминалось, по-видимому, широко распространены среди этой [102] группы работников разведки, и поэтому на них следует остановиться. В целом же эта группа работников разведки разделяет те же взгляды, что и государственные деятели и руководители разведывательных органов, и эти взгляды оказывают, очевидно, аналогичное влияние на формирование ее представлений относительно роли разведки.
Чтобы лучше понять специфику взглядов, высказанных в связи с обсуждением насущных проблем разведки, в этой главе мы остановимся на трех основных вопросах, каждый из которых в то или иное время уже внимательно рассматривался; это — оценочно-предупредительные функции разведки, соотношение «текущей» информации и информации «перспективной», соотношение разведки и политики.
Предупреждения и оценки
Работники разведки, с которыми беседовал автор, единодушно считают, что выполнение функции предупреждения является первостепенной и наиболее важной задачей разведки. По их мнению, дело сводится к тому, чтобы собрать необходимые сведения относительно развития международных событий, нарисовать себе на основании этих сведений «картину» современной обстановки, оценить затем с точки зрения этой «картины» фактов будущее и определить таким образом вероятное развитие событий. Именно этот процесс разведчики называют процессом «оценки», и именно это они имеют в виду, когда говорят, что «интерпретация» сведений с целью предупреждения руководства как раз и является задачей разведки. Они считают, что разведка, во-первых, должна установить, что существует какая-то проблема или ситуация и тем самым обратить внимание на необходимость принятия соответствующего политического решения, а, во-вторых, определить вероятное развитие этой ситуации или проблемы в будущем и дать тем самым руководителям исходный материал для решения вопроса о том, что в данном случае следует предпринять.
Поскольку необходимость выполнения разведкой оценочно-предупредительных функций никто ни прямо, ни косвенно не ставит под сомнение единственное, что вызывает серьезный интерес, — это вопрос о том, каковы возможности предвидения. В беседе с одним из работников разведки [103] последнего попросили на примере деголлевского движения во Франции показать возможности и границы предвидения.{64} На это последовал ответ, что успех предвидения зависит прежде всего от количества информации, имеющейся в распоряжении исследователя, а также от его аналитических способностей. Если бы исследователь имел хорошие источники информации и сумел бы накопить достаточно знаний о Франции, он мог бы правильно оценить возможности де Голля. Но все то, что не основывается на фактах, неизбежно приводит к досужему теоретизированию. Чтобы определить возможности де Голля, исследователь должен иметь необходимые сведения и уметь оценивать факты, а следовательно, он должен быть знающим и опытным работником. Исследователь не имеет таких отчетливо выраженных характерных черт, как, скажем, хороший футболист; все, что о нем можно сказать, это то, что он хорошо знает порученное дело и обладает здравым смыслом. Знания и здравый смысл равнозначны в данном случае компетентности и искушенности в жизненных вопросах. В разведке таких работников значительно больше, чем в оперативных органах государственного департамента, куда на работу идет молодежь, не имеющая опыта работы, а тем более жизненного опыта. В разведку же приходят люди всех возрастов, с большим жизненным опытом и богатым прошлым. Работник разведки не относится к типу тех людей, которых полезно использовать для представления американских интересов за границей.
Возвращаясь к проблеме де Голля, наш собеседник заявил, что исследователь, вероятно, мог бы предугадать, придет ли де Голль к власти, однако разумнее всего от него было бы ожидать только трезвой оценки возможностей де Голля. На некоторые вопросы можно дать прямой и ясный ответ, а в отношении других — высказать только предположения. Когда этого работника разведки спросили, чем объясняется такая разница, он ответил, что объясняется она в основном недостатком сведений, которыми располагает исследователь. Здесь речь идет о сложных проблемах человеческих отношений, а человек — не счетная машина, [104] способная по нашему желанию повторять одни и те же операции бесконечное количество раз. Поэтому самое большее, что может сделать исследователь, — это дать оценку тем или иным событиям. Возьмем, к примеру, вопрос о голосовании на предстоящих выборах. Можно утверждать, что в некоторых округах избиратели определенно проголосуют так-то, в других — вероятно, иначе, а относительно того, как пройдет голосование в остальных округах, мы вообще ничего не сможем сказать. На вопрос, имеются ли пути улучшения методов предвидения, последовал ответ, что для этого необходимо выполнить два условия: обеспечить получение хорошей информации и привлечь к ее обработке наиболее квалифицированных и опытных специалистов. На вопрос, возможно ли пополнить знания, необходимые для правильной оценки событий и вероятных путей их развития, наш собеседник ответил, что недавно он был в заграничной поездке и она, безусловно, обогатила его знания. Когда его спросили, имеются ли для этого другие пути, он ответил, что ему они не известны, хотя, например, президент Чикагского университета Хатчинс считает, что знания можно обогатить путем чтения толстых книг, а другие утверждают, что к этому ведет изучение латинского и греческого языков. На вопрос, могут ли, по его мнению, внести в это свой вклад социальные науки, наш собеседник ответил, что, вероятно, могут, но что он не знает, в какой степени они способны научить людей мыслить. Возможно, добавил он, подготовка различных документов и докладов приносит большую пользу.
1. Отношение к знаниям и теории
Следует отметить, что, хотя при ответе на любой из вопросов, задававшихся в конце описанного выше интервью, можно было бы сослаться на принятые концепции, указанный работник разведки касался роли и значения только своего личного опыта. Единственное, что ограничивает возможность предвидения — наш собеседник признавал это даже тогда, когда отвечал на наводящие вопросы, — это недостаток фактов, личного опыта или искушенности в житейских делах, а также недостаток разумного начала в общественном поведении человека, что вполне объяснимо: ведь человек — не автомат. Отсюда знания работниками разведки рассматриваются как продукт опыта. [105]
2. Опыт
Хотя этот работник разведки с необычайной настойчивостью подчеркивал особое значение личных способностей, несколько преуменьшая значение фактов, он тем не менее присоединился к мнению своих коллег и государственных деятелей относительно важности опыта. Интересно отметить, что работники разведки и государственные деятели имеют в виду опыт работы в различных областях. Так, например, работник госдепартамента, высказывания которого приводились выше, способность правильно предвидеть события объясняет наличием практического опыта, получаемого на дипломатической работе, и с пренебрежением относится к опыту разведчика. В свою очередь, работник разведки, о котором идет речь в данной главе, высоко оценивает разносторонний опыт работников разведки и одновременно говорит о дипломатических работниках, как о людях ограниченных, не имеющих жизненного опыта.
Общие взгляды на значение практического опыта высказывались, между прочим, и многими другими. Так, например, когда однажды мы подняли вопрос о том, какие качества должны отличать хорошего работника разведки, и кстати спросили, не являются ли лица иностранного происхождения или люди, получившие образование за границей, особенно ценными для информационно-исследовательской службы разведки, один из собеседников заявил, что иностранное происхождение или заграничное образование не делают человека более пригодным для работы в разведке, тогда как опыт работы за рубежом имеет большое значение, особенно в тех случаях, когда работник пробыл за границей достаточно долго, чтобы выработать у себя способность «чувствовать» обстановку. По мнению другого собеседника, в разведке требуются самые разнообразные люди: лицо иностранного происхождения, отлично владеющее языком, может с успехом использоваться в информационной службе разведки для обработки поступающих сведений. Но так же хорошо эту обработку могут производить и уроженцы Америки. В информационно-исследовательской работе большое значение имеют навык, сноровка в подборе материалов, умение правильно их оценить. На вопрос, не являются ли для разведки более ценными те американцы, которые проживали за границей, собеседник ответил, что, конечно, опыт людей, проживавших в другой стране, очень полезен. [106]
Не всякая информация может быть уложена в сухие строчки телеграфного сообщения, а поэтому крайне важно иметь работников, которые могут «чувствовать» обстановку в таком, например, городе, как Багдад.
3. Взгляды на значение особенностей других народов
Судя по заявлениям работников разведки, они не придают должного значения тому обстоятельству, что народы различных культур имеют неодинаковый образ мыслей, неодинаковые ценности и их действиями руководят неодинаковые побуждения. Они, по-видимому, недооценивают людей, хорошо знающих, чем различаются культуры отдельных народов. С другой стороны, они высоко оценивают опыт зарубежной работы и умение «чувствовать» обстановку в стране. Они, вероятно, согласятся с тем, что в понятие «обстановка» (в той или иной стране) включается и особенность данного народа; тем не менее, хотя упомянутые работники, возможно, и признают, что культуры различных народов имеют свои особенности, они не видят какой-либо пользы в осознании этого факта и не признают целесообразности применения подобных знаний на практике.
Конечно, нет необходимости особо подчеркивать, что науки, относящиеся к этой области, пока еще не могут предложить какие-то высокоэффективные способы решения политических проблем, а если они что и предложили, то это не обязательно уже применяется на практике. И все-таки то, что здесь утверждается, не бесспорно. Разведчики, мнения которых мы приводим, очевидно, понимают, что главное — это не особенности людей и их взглядов, а особенности обстановки; обстановка же складывается по-разному в различных местах, точно так же как по-разному складываются методы деловой активности в различных областях. Опыт заграничной работы ценен, видимо, не потому, что он облегчает изучение обычаев и образа мыслей населения различных стран. Опыт практической работы в какой-то области ценен потому, что он развивает умение, способность действовать по интуиции.
Тенденция игнорировать особенности культуры каждого народа, видимо, широко распространена, и уж по крайней мере она нашла свое отражение в принятых концепциях. Так, один из работников разведки заявил, например, что лица, родившиеся за границей или получившие там образование, [107] не принесут большой пользы для информационной службы разведки. Когда его спросили: «Почему?» — он ответил, что поскольку разведчик готовит информационные сводки и доклады по вопросам, связанным с обеспечением безопасности страны, то коренной американец, выросший и получивший образование в США, скорее увидит, что может укрепить или подорвать безопасность его родины. Поэтому человек, родившийся за границей или получивший там образование, недостаточно подготовлен для работы в информации. На вопрос, могут ли вообще лица иностранного происхождения оказаться полезными в информации, последовал ответ, что такие люди могут с успехом использоваться на агентурной работе, но только не в информационно-исследовательской службе.
Отрицание полезности для разведки работников, родившихся или получивших образование вне Америки, нередко связано с национальными предрассудками. Было, например, высказано мнение, что подобные работники, если не считать их лингвистические способности, больше приносят вреда, чем пользы. У них якобы отсутствует воспитанное поколениями чувство англосаксонской объективности. Англичане, американцы и некоторые скандинавские народы имеют это чувство, но оно не свойственно другим народам. Даже американцы, получившие образование за границей, не представляют для разведки большой ценности. Вся беда в том, что человек, получивший образование, например, во Франции, становится слишком «офранцуженным».
Работники, не знающие особенностей других народов, склонны считать, причем весьма упорно, что в практических целях можно признать почти полную универсальность основных мотивов, которые руководят поступками американцев. Все, по-видимому, согласны с тем, что каждый народ имеет свои характерные особенности, например такие, как повышенная возбудимость у жителей стран Латинской Америки. Тем не менее многие считают, что самый разумный путь к объяснению каких-то явлений заключается в поисках мотивов, которые руководили бы в подобных обстоятельствах действиями американца, хотя в данном случае прежде всего следует попытаться установить мотивы, побуждения, свойственные только данному народу. Один из собеседников заявил, что задача разведки при решении подобных проблем в принципе сводится [108] к накоплению материалов, фактов и их оценке с точки зрения здравого смысла. При этом все, что можно сделать, — это попытаться в каждой конкретной ситуации поставить себя в положение того, кто изучается, и решить, что бы вы, например, сделали, будучи на месте Сталина и имея его возможности. Другой работник разведки заявил, что мы слишком все усложняем. Было бы полезнее посылать каждого нового разведчика за границу, чтобы он лично мог убедиться в том, что иностранцы — самые обыкновенные люди, а не чудовища в двенадцать футов ростом и поступают они, как все американцы.
Некоторые работники разведки, однако, не согласны с взглядами, изложенными в этом разделе. Один из них заявил, что люди, родившиеся и получившие образование за границей, могут быть очень полезны разведке. В силу длительной изоляции американцы имеют смутные представления о культуре и образе мыслей других народов. До второй мировой войны у американцев не было необходимости думать о других народах и поэтому они не знали, как выгодно строить с ними свои отношения. Американцы не знают ничьей культуры, кроме своей. Люди, рожденные и получившие образование за границей, могут принести знания о других народах и расширить о них наши представления.{65}
4. Отношение к проблеме будущего
Считается, что разведчики в целом склонны рассматривать будущее как что-то предопределенное, неизбежное, и этот взгляд находит известное подтверждение.{66} Один работник разведки, которого попросили рассказать, как бы разведчики-информаторы рассматривали проблему деголлевского движения, заявил, что первым долгом они собрали бы из различных источников большое количество «сырых» сведений по этому вопросу. Затем они сопоставили бы и синтезировали эти сведения, то есть составили бы из них общую картину. После этого они тщательно проанализировали бы их и, наконец, дали бы им оценку. Если работники [109] информационно-исследовательской службы пришли бы к убеждению, что это движение имеет для США значение, они подготовили бы официальный доклад, в котором обстоятельно изложили бы суть проблемы деголлевского движения, указав на основные движущие силы и цели этого движения в политической, военной и экономической областях. В политическом разделе доклада, по его словам, было бы рассмотрено значение этого движения для Франции. Затем, вероятно, был бы проанализирован вопрос о значении движения для экономики Франции, о его влиянии на военное строительство и так далее. В итоге в политическом разделе доклада были бы высказаны соображения о возможностях и намерениях де Голля и возможности его прихода к власти. Именно на этой стадии изучения любой проблемы информаторы попытались бы сделать определенные прогнозы. Разведка, говорил он, обязана показать, что может произойти в будущем, то есть к чему должны быть готовы политические руководители. Если, например, разведка установила бы, что противник готовит нападение, она обязана была бы предупредить, где и когда следует ожидать этого нападения. Однако еще задолго до подготовки противником планов нападения разведка должна предупредить руководителей страны о приближении войны. Так, по его словам, она должна была бы предупредить руководителей государства о неизбежности войны с Гитлером, о необходимости подготовиться к этой войне. Насколько удачно удается разведке выполнить задачу предупреждения, зависит прежде всего от наличия у нее информационных материалов. Не исключено, что при изучении какого-то вопроса потребуются дополнительные сведения. Так, в примере с деголлевским движением, сказал он в заключение, можно было бы затребовать дополнительную информацию из посольства в Париже. Только при этих условиях разведка в состоянии создать из отдельных сведений цельную «картину» и показать руководителям страны, к чему они должны быть готовы.
Как видно из рассказа этого работника, он все время указывает на необходимость предупреждать государственных деятелей о том, что может произойти в будущем, но совершенно ничего не говорит о возможности повлиять на будущее развитие событий. Хотя районы, в которых даже такая мощная страна, как Америка, может оказывать влияние на развитие событий, чрезвычайно ограничены, [110] они все же имеются. Однако наш собеседник не обращает на это обстоятельство никакого внимания, и это доказывает, что он рассматривает будущее как область истории, хотя и недоступную пониманию обыкновенного человека. Задача разведки в таком случае, если судить по его взглядам, заключается в том, чтобы найти ключ к этим закрытым книгам будущей истории и прочесть затем эти книги. Лишь немногие работники разведки считают, что изучение различных проблем информационно-исследовательские службы должны подчинять выяснению факторов, при помощи которых Соединенные Штаты могли бы оказывать влияние на будущее развитие событий, и, напротив, очень многие сводят роль разведки к задаче предупреждения или оценки будущих событий, без указания того, что в связи с этим могли бы предпринять Соединенные Штаты.{67} И тем не менее было бы поистине достойно удивления, если бы большинство разведчиков стояло на позициях фатализма, так как подобные настроения не свойственны большинству американцев. Американца вообще характеризуют оптимизм, светлая вера в свою способность направлять развитие событий по желательному руслу.{68} Американцы склонны скорее переоценивать свои действительные возможности воздействия на будущее. Об этом можно судить на основании многочисленных интервью, которые мы брали у различных работников. Слишком много работников разведки, говоря о мероприятиях, проводимых государственным департаментом или правительством США с целью решения тех или иных проблем, стремятся убедить кого-то в том, что они беспомощны перед предопределенным, неизбежным ходом истории. На самом же деле многочисленные данные доказывают, что работники разведки, как и государственные деятели, убеждены в возможности решения любой проблемы, если для этого имеется необходимая информация. Из этого видно, что работникам разведки отнюдь не свойственно ощущение неизбежности какого-то определенного развития [111] событий, они просто стремятся привести свои взгляды в соответствие с тем, что они считают своими подлинными задачами.
Если разведчик согласен с принятым разделением обязанностей между разведкой, отвечающей за добывание фактов, и соответствующими органами госдепартамента, отвечающими за разработку политических решений, тогда, по логике вещей, предупреждая о чем-то государственных деятелей, он не может ставить вопрос так, что если США не предпримут таких-то шагов, то может произойти то-то и то-то. Он должен всего-навсего сообщить о том, что ожидаются такие-то события. Таким образом, если разведчик согласен с принятым разделением сфер ответственности, он должен говорить о будущем, как о неизбежном, даже и в тех случаях, когда на самом деле он думает иначе.
Текущая информация
Второй крупной проблемой, вокруг которой могут быть сгруппированы мнения работников информационно-исследовательской службы разведки, является проблема соотношения текущей и перспективной информации. Принимая во внимание то обстоятельство, что государственные деятели и руководители разведки в своей работе ориентируются на решение текущих проблем, можно предположить, что они склонны особо подчеркивать важность получения от разведки текущей информации и предупреждений относительно вероятного развития событий в самом ближайшем будущем и одновременно недооценивать значение других видов разведывательной работы, таких, как разработка перспективных проблем. Удивительно, что свести работу разведки к выполнению одних только текущих задач более всего стремятся, очевидно, сами разведчики. Разумеется, это стремление подчас объясняется желанием услужить влиятельному потребителю разведывательной информации. И все же создается впечатление, что разведчики занимаются вопросами текущей информации куда более энергично, чем это следовало бы делать с точки зрения рационализации работы. Так, один из разведчиков указывал, что его отдел всегда особое внимание уделяет текущей разведывательной работе. Они не только выпускают ежемесячные сводки, но вообще всю свою работу основывают на текущих материалах. Он заявил, что некоторые из отделов [112] занимаются и перспективными вопросами, однако его отдел сосредоточивает внимание на работе, которую он выполняет по просьбе руководителей некоторых отделов госдепартамента, и старается, чтобы объем подготавливаемых им сводок не превышал двух страниц. Если разведка дает сведения после того, как по данному вопросу уже принято решение, эти сведения ничего не стоят, даже если они и правильны. Именно поэтому в его отделе, подчеркнул он, быстрота работы и лаконичность материалов ценятся превыше всего.
По мнению другого работника, одной из важнейших проблем является согласование исследовательской и чисто разведывательной работы; тут же он уточнил, что в данном случае под разведывательной работой он имеет в виду изучение и оценку только текущих событий и определение вероятных путей развития событий в настоящее время. Подбор людей в разведку — целая проблема. Хороший исследователь может оказаться мало подготовленным или вовсе непригодным для обработки текущей информации. Для этой работы нужны люди, подобные тем, которые работают в оперативных органах государственного департамента. Они должны быть энергичными, уметь быстро на все реагировать, хотя при всем этом они могут уступать исследователям в глубине своих суждений. Людей, которые способны заниматься и той и другой работой, очень мало. Исследователи, несомненно, необходимы, но заставить настоящего исследователя заниматься комментированием текущих событий — значит обречь его на тяжелую и неприятную работу. Этого работника радует, что в разведке основное внимание уделяется изучению текущих проблем; он считает это совершенно необходимым, поскольку такая работа обеспечивает разведке место в повседневной текущей работе правительственного аппарата. В заключение он сказал, что информационная служба разведки не сможет теперь выполнять тот же объем исследовательской работы, что и раньше.
Третий разведчик заявил, что главным в работе разведки является издание ежедневных, еженедельных и ежемесячных информационных сводок. Цель этих сводок — дать общую картину положения в изучаемом районе или стране с точки зрения интересов американской безопасности. Разведка обязана привлекать внимание государственных деятелей к особо важным событиям, с тем чтобы они [113] могли принимать соответствующие меры. Разведка всегда должна заниматься текущими проблемами. Он отметил, что составление обзоров по странам требует проведения специальной исследовательской работы и что оценка положения в стране и определение вероятного развития событий в будущем относятся к области сложной оценочно-аналитической работы. Напротив, работа над подготовкой текущей информации сводится к проверке собранных сведений. При этом работник разведки устанавливает источники получения информации, степень ее достоверности и важности; никакой исследовательской работы здесь не требуется. Оценочно-предупредительная информация является самой важной. Она основывается на ряде сводок и докладов, и ее подготовка иногда требует проведения незначительной исследовательской работы. Для того чтобы определить, например, возможности противника или наиболее вероятные его шаги, требуются большие способности. Хотя и трудно решить, какие необходимы для этого работники, можно определенно сказать, что большинство университетских профессоров для этого не подходит, так как они способны всю жизнь сидеть над изучением какого-либо одного очень узкого вопроса, например пятиминутного момента из сражения при Геттисберге.{69} Кроме того, добавил этот работник разведки, у разведчиков не принято преклоняться перед печатным словом, тогда как для работников науки это весьма характерно. По его мнению, для работы в информации более всего подходят сотрудники газет.
1. Практицизм и стремление к участию в политической деятельности
Постоянное подчеркивание особого значения текущей информации, по-видимому, отражает стремление работников разведки к более активной деятельности. Сведения, поступающие в Вашингтон, ежедневно ставят новые и новые неотложные проблемы; спешно принимаются подчас важные политические решения, осуществляются мероприятия, проводятся операции. И большинство из тех работников информационной службы разведки, с которыми мы беседовали, очевидно, [114] полны страстного желания принимать во всем этом активное участие. Это желание отчасти является выражением тщеславия, стремления к власти и славе; вместе с тем вполне вероятно, что и это желание и усиленное подчеркивание важности текущих проблем являются симптомами их склонности к практицизму, отмеченной уже у государственных деятелей и ответственных чиновников. Можно утверждать также, что в этом стремлении к активному участию в решении повседневных проблем и в подчеркивании особой важности текущей информации нет ничего общего с позицией ученого, уходящего от насущных проблем окружающей его действительности.
2. Антиинтеллектуализм
Весьма любопытен также тот факт, что многие из работников разведки, которых государственные деятели считают мудрецами, мечтателями и людьми непрактичными, сами склонны разделять их недоверие к мыслящим людям, к интеллектуализму. Один из работников разведки, имея в виду таких людей, говорит, что в соседнем отделе работают «длинноволосые»; другой утверждает, что исследователям не хватает жизни; третий указывает, что работники, взятые в разведку из университетов, — это люди ограниченные, книжники. Ясно, что люди, высказывающие подобные взгляды, не относят себя к ученым и, вероятно, даже к исследователям. Подобное отношение не обязательно вызывается завистью к коллегам, получившим высокие ученые степени; так, работник, отдававший при подборе людей в разведку предпочтение сотрудникам газет на том основании, что профессора способны всю жизнь изучать какую-то узкую проблему, например пятиминутный момент из сражения под Геттисбергом, сам являлся доктором философии.
3. Нетипичные взгляды
Хотя большинство работников информационной службы разведки и подчеркивало особое значение текущей информации, были и решительные противники подобных взглядов. Один из них, например, заявил, что его отдел не подготовлен к работе с текущими материалами. Мы, сказал он, — не газетные работники, и у нас нет времени, чтобы попытаться ими стать. [115]
Если кто-то захочет уволить нас и пригласить на наше место журналистов — это его дело, но мы не можем готовить информацию в пожарном порядке, мы не желаем быть связанными жесткими сроками. Экономист в их отделе не тратит изо дня в день время на подготовку пустых, бесполезных материалов, он занимается изучением важных и нужных проблем, например вот уже три месяца изучает вопрос о долларовом дефиците. Разведчику прежде всего необходимы знания, гибкий ум, а не бойкий язык. Для обработки срочных сведений существует государственный департамент, который может с успехом справиться с комментированием и распространением текущей информации. Чего нам не хватает, так это органа, в котором могли бы серьезно и глубоко изучаться важные проблемы. В государственном департаменте, по существу, каждый работник занимается подготовкой срочной информации. Если этим же делом будут заниматься и разведывательные организации, то ничего нового они предложить не смогут. Представив каких-нибудь пятьдесят ежедневных разведсводок, они исчерпают свои возможности. Изучение такой проблемы, как долларовый дефицит, потребует много времени, но уж если эта работа будет закончена, то все станет ясно и к ней не понадобится возвращаться снова, газетчики же могут обегать весь город, но решить такую проблему им будет не под силу. Кто-то должен заниматься черновой исследовательской работой. Если вы хотите, например, изучить проблему долларового дефицита, то вам не смогут помочь работники министерства торговли, так как они перегружены своими повседневными делами. В наше время работники разведки постоянно заняты сбором злободневной информации, и у них нет времени для исследовательской работы. Государственный секретарь имеет прекрасные источники для получения срочной информации, и разведке незачем заниматься этим вопросом. Недавно, продолжал наш собеседник, из разведки ушел один из лучших специалистов, и только потому, что вокруг него создалась атмосфера, в которой не мог продолжать работу человек с академическим образованием и незаурядными способностями. Настоящие ученые все время изгоняются из разведки. Разведка, разумеется, не в состоянии изучить все важные проблемы. Привлечением в разведку в качестве консультантов работников из университетов была сделана попытка мобилизовать на службу в разведку все лучшее, [116] чем располагал научный мир. Общий объем всей разведывательной работы для одной организации слишком велик. Взять, к примеру, изучение такой страны, как Индонезия. Кто по-настоящему пытался изучить организацию ее экономической и политической жизни, ее торговли и т. д.? Если этим и занимались, то далеко недостаточно, и остается решить еще очень много проблем. Агентства Юнайтед Пресс и Ассошиэйтед Пресс могут поставлять текущую информацию, но крупные проблемы должна решать разведка.
Ежедневное комментирование международных проблем, по мнению нашего собеседника, является опустошением резервуара, тогда как по-настоящему работа разведки должна быть направлена на его наполнение. В прошлом году было собрано и обработано большое количество текущей информации, но это принесло больше вреда, чем пользы. В результате было много взято из резервуара информации, но ничего не сделано для его пополнения.
Другой вопрос, продолжал он, как сочетать административную работу с работой эксперта. По его словам, в свое время он тратит на бюрократическую борьбу; он в состоянии просмотреть основные документы и мельком познакомиться с важными проектами, но не больше. Он обязан защищать своих подчиненных от попыток использовать их не по назначению. Перегруженность административными обязанностями, несомненно, отрицательно сказывается на его основной работе. Но самое большое для него несчастье — это теперешнее увлечение текущей информацией, из-за чего они, как он уже говорил раньше, потеряли одного из лучших своих специалистов. Разведка должна иметь хороших работников. Он сказал, что готов снова и снова подчеркивать важность проблемы кадров. Работа в разведывательных органах должна быть организована так, чтобы способные люди находили там благоприятные для себя условия. «Мы еще имеем несколько хороших работников, — сказал он в заключение, — но не уверены, что их удастся долго удержать».
Такое резкое недовольство так называемой «текучкой» вызвано, очевидно, тем, что этот разведчик отошел от беспокойных, но увлекательных оперативных дел. По крайней мере другие работники, с которыми мы беседовали, явно не разделяют его точку зрения. Этот же работник и по ряду других вопросов придерживается особых взглядов. Он не разделяет общего для этой группы работников взгляда [117] на интеллигенцию, не особенно, видимо, стремится к активным действиям. Напротив, он, очевидно, вовсе не склонен считать, что главное — это действия, он с охотой откладывает рассмотрение срочных текущих проблем, с тем чтобы иметь возможность сосредоточить усилия на разработке перспективных проблем, которые он считает более важными. Очевидно, этот работник, как и его немногочисленные сторонники, приходит к таким выводам потому, что резко расходится во взглядах с остальными работниками разведки.
Разведка и политика
1. Значение фактов и боязнь их искажения
Последняя проблема, которая также позволяет рассмотреть взгляды работников разведки, касается взаимоотношения разведки и политики. В этом вопросе большинство разведчиков, очевидно, разделяет взгляды как государственных деятелей, так и руководителей разведывательных органов. Они также подчеркивают большое значение фактов и также предостерегают от ошибок при их толковании. Когда один из руководящих работников разведки рассказывал о различных проектах, над которыми работает его отдел, ему был задан вопрос, помогает ли разведка правительству в исследовании различных возможностей, открывающихся перед внешней политикой США. Он ответил, что его отдел этим не занимается, так как это не входит в его обязанности. Однако он не находит, что это неправильно. Можно, конечно, сказать, продолжал он, что, подготавливая для государственных деятелей информационные документы, разведка в какой-то степени оказывает влияние на решение тех или иных проблем, и все же последнее слово в этом вопросе принадлежит не разведчикам. Обязанности между разведывательными и политическими органами, разумеется, должны быть разграничены, и каждому из них следует специализироваться в своей области. Разграничительную линию между ними, по его мнению, удобнее всего провести таким образом, чтобы разведка отвечала за снабжение фактами, а политические органы — за разработку и осуществление политики. Понятно, что такая разграничительная линия не должна быть неподвижной и негибкой, а государственные деятели не должны проявлять [118] излишней нетерпимости ко всем тем, кто затрагивает политические проблемы. Вместе с тем, подчеркивал он, надо не забывать, что, уступив разведчикам дюйм, можно потерять милю; если разрешить разведчикам заниматься политикой, то от них будет поступать много политических рекомендаций, но мало информации. Дело разведки — добывать факты. Идеальная разведывательная организация должна сообщать факты, необходимые для решения политических проблем, оставаясь в стороне от политики. Кто-то должен собирать факты. Слишком много политических решений даже в настоящее время принимается без опоры на них. Другой работник информационной службы разведки подчеркнул, что в Соединенных Штатах необходимо повысить уровень объективности при отборе и оценке фактов. Государственные деятели должны получать неприкрашенные факты, чтобы располагать достаточно широкой основой для принятия решений, отдавая себе отчет в вероятных последствиях этих решений.
Возьмем, к примеру, продолжал он, положение дел в странах советского блока. Так, если окажется, что действительное положение в этих странах значительно лучше, чем мы себе представляем, то об этом должна сообщить разведка; она обязана представлять любую, даже неприятную для нас информацию. Она должна доводить до сведения руководителей все факты. На этом ее роль кончается. Все остальное — это уже дело руководителей соответствующих отделов государственного департамента, которые сами решат, как лучше использовать полученные сведения и что следует предпринять в связи с той или другой проблемой. По идее такой порядок позволит разведке сохранить свою объективность и избавит ее от искушения тенденциозно подбирать факты. По мнению нашего собеседника, это правильная, разумная идея. Именно поэтому разведка должна быть независимой.
Третий работник разведки несколько раз повторил, что разведка должна оставаться в стороне от политики. Когда его спросили, почему он придает такое большое значение этому вопросу, он ответил, что добывание фактов и принятие политических решений — это две совершенно различные функции, которые должны быть разделены. После минутного молчания наш собеседник признал, что его ответ является, конечно, поверхностным и что для такого разделения функций есть более серьезные основания. Он сказал, [119] что если все функции — добывание информации, ее анализ, принятие политического решения и его осуществление — будет выполнять одно ведомство, оно будет невероятно громоздким, и прежде всего возникнет необходимость в разделении труда. Разведка, как и политические органы, имеет свои специфические задачи. Если она будет отвечать за выработку и проведение политики, то возникнет соблазн так отбирать и анализировать факты, чтобы они оправдывали проводимую политику. Лучше всего, заключил он, сохранить разделение этих двух функций.
Четвертый работник разведки, к которому мы обратились, также сказал, что главную задачу разведки он видит в добывании фактов. Дело разведки — проверять достоверность слухов, сопоставлять противоречивые сведения и т. д. Разведка должна стремиться к получению информации из всех возможных источников. Предположим, стало известно, что русские направили в Иран своим резидентом известного специалиста по организации подрывной деятельности. Сообщение это основано на слухах, а поэтому подлежит проверке. Разведка должна заняться изучением советской прессы, связаться с Тегераном, поднять архивы, использовать все возможности проверки достоверности данных слухов. При этом разведчики не должны делать никаких рекомендаций, в противном случае они неизбежно исказят факты. Решать подобный вопрос — не дело разведки, он относится к компетенции соответствующих политических органов. Сообщение о засылке в Иран советского резидента представляет собой отдельный факт. Дело разведки оценить его, установить его достоверность и высказать предположения, с какой целью мог приехать в Иран этот резидент.
2. «Радикальные» предложения
Взгляды большинства проинтервьюированных работников разведки в основном, видимо, совпадают с теми, с какими мы только что познакомили читателя. Фактически из всех опрошенных разведчиков только четверо представляют себе задачи разведки иначе, чем остальные. Один из этой четверки заявил, что, хотя предвидение — дело весьма трудное, разведка должна стремиться предвидеть будущее развитие событий. Иногда это удается, но иногда и нет. Кроме того, разведка должна, хотя она сейчас этого [120] и не делает, изучать различные возможности, открывающиеся перед внешней политикой США. Государственные деятели, разумеется, с недоверием отнесутся к этой функции разведки. Однако он убежден, что эта работа важнее той, которую разведка выполняет в настоящее время. Разведка может изучить и предложить до десятка различных политических решений, которые можно принять по тому или другому вопросу. Первое может быть самым выгодным, затем — третье, седьмое и т. д. Государственные деятели могут отказаться от первого решения проблемы, если конгресс не отпустит необходимых средств. Но свой выбор они должны будут сделать, сообразуясь с внутренним положением страны, нашими интересами и позицией союзников.
Отношения между разведывательными и политическими органами, сказал он далее, отличаются исключительной сложностью. Очень часто у государственного деятеля возникает какая-то идея, и он поручает разведке подкрепить ее соответствующими цифрами и фактами. Это значит делать все шиворот-навыворот. Государственные деятели постоянно боятся вторжения разведчиков в область политики. Надо, конечно, учитывать и тот факт, что в политических органах госдепартамента имеются собственные эксперты по странам. Государственные деятели хотят поставить разведку под свой контроль. Этого не следует допускать по ряду соображений, и прежде всего потому, что разведчику трудно оставаться объективным, когда он подчинен государственному деятелю: в таких условиях разведчик легко может стать на путь отбора только тех фактов, которые будут оправдывать проводимую политику. Государственный секретарь недаром выражал пожелание иметь в своем распоряжении группу совершенно объективных советников. Кроме того, если разведку подчинить государственному деятелю, последний в силу своей загруженности будет стараться использовать ее работников для решения политических проблем, отвлекая их от выполнения разведывательных функций.
Второй работник разведки, желая проиллюстрировать свои взгляды, сослался на обстановку, сложившуюся в Китае перед приходом коммунистов к власти. Специалист по странам Дальнего Востока, заявил он, должен постоянно изучать положение в этом районе. Еще за три года до победы коммунистов, наблюдая за происходящей в Китае борьбой, он мог бы предсказать, как будет развиваться эта [121] борьба. Иначе говоря, он мог бы предвидеть победу китайских коммунистов, и это позволило бы ему установить возможности, которые открывались перед внешней политикой США в этом районе: а) ничего не предпринимать; б) оказывать националистам{70} военную поддержку; в) оказывать им экономическую помощь. Если бы разведчик сумел отчетливо увидеть эти возможности, он мог бы предложить государственному деятелю реальную базу для решения указанной политической проблемы. Задача разведки, иными словами, должна сводиться к изучению возможностей а, б, в..., открывающихся в обстановке, похожей на ситуацию, которая сложилась тогда в Китае, и определению вероятных последствий реализации каждой из таких возможностей. Свои выводы разведчик должен представить государственному деятелю, не указывая, какая из этих возможностей на его взгляд лучше. На этом работа разведчика заканчивается. Мнение разведки, подчеркнул наш собеседник, должно быть независимым и беспристрастным. Необходима полная объективность. Все в разведке должно опираться на факты и в очень малой степени на воображение, которое также может основываться на фактах.
Третий работник разведки заявил, что не следует без разбора, как это делается сейчас, включать в информационные документы все имеющиеся сведения, поскольку в грудах фактов могут легко затеряться зерна истины. Разведка должна обеспечивать глубокое изучение специфических проблем внешней политики. Если речь идет, например, об оказании помощи слаборазвитой стране на основе четвертого пункта программы помощи Трумэна, то разведке следует выяснить, в какие области нужно вложить капитал, какой это даст экономический и политический эффект. Если, однако, такую задачу поставить перед разведкой сейчас, то, очевидно, самое большее, что она сможет сделать, — это раскопать в иностранных газетах за прошлые годы высказывания об этой программе американской помощи. Особенно было бы хорошо, если бы проблемы ставились политическими отделами государственного департамента и ими же намечались бы возможные пути их решения, а перед разведкой ставилась бы задача изучить вероятные последствия осуществления каждого из возможных [122] решений. Несмотря на помощь разведки, у работников этих исполнительных политических органов оставалась бы еще уйма работы: им предстояло бы сделать окончательный выбор одного из возможных решений, наиболее отвечавшего интересам США, и изыскать пути осуществления принятого решения. Разведка должна всесторонне и глубоко изучать отдельные проблемы и указывать, какие новые проблемы могут встать перед США в будущем. Но вместе с тем ей следует изучать различные возможности их решения. Иными словами, разведка должна намечать основные направления в политике, но всегда в свете реальных возможностей, имеющихся у США. Некоторые сомневаются, что разведке удастся сохранить объективность при решении указанных задач. Но объективность — это результат логического мышления, а где его нет, там о ней не может быть и речи.
По существу, эти работники ставят перед разведкой совершенно новые задачи изучения возможностей, открывающихся перед США при решении любой из политических проблем. Эти идеи выражены пока еще туманно, однако они отражают, по крайней мере в самом начале, расхождения во взглядах среди работников разведки, притом достаточно острые, чтобы видеть, что часть из них не согласна с общими взглядами на роль фактов. Из того, что сказал и о чем умолчал третий работник разведки, можно сделать вывод, что ему эти взгляды, по крайней мере отчасти, были известны и он их отверг. Знаменательно, что он также не согласен с характером теперешних задач разведки, которые явно основываются на этих взглядах. В то же время, судя по высказываниям двух других работников разведки относительно роли фактов и опасности отхода от них, можно сделать вывод, что, хотя они и предлагают возложить на разведку выполнение новых задач, они тем не менее разделяют основные мнения своих коллег.{71} Можно пытаться по-разному объяснить это противоречие и не выйти при этом за рамки предположений; объясняется же все, вероятно, тем, что предложения двух других разведчиков представляют собой не новую постановку вопроса о роли разведки, а дополнение [123] к концепциям большинства их коллег. Чувствуя, как, очевидно, и многие другие разведчики, что с разведывательной работой не все обстоит благополучно, они обратились к поискам каких-то других путей улучшения работы разведки. Однако выдвигаемые ими предложения еще недостаточно зрелы, чтобы можно было ставить вопрос о пересмотре более апробированных взглядов и представлений.{72}
Разведчик и политик
Во всяком случае, большинство руководящих работников информационной службы разведки, с которыми мы побеседовали, и государственные деятели имеют в основном одни и те же взгляды и представления. Однако это вовсе не означает, что между ними нет никаких расхождений. Между ними бывают споры, в их отношения иногда вкрадывается чувство взаимного недовольства. Хотя и работники разведки и государственные деятели согласны с большим значением практического опыта, и те и другие ценным считают только опыт в своей области работы. По-разному они трактуют не только понятие «опыт», но и такие понятия, как «политика» и «факт». Разведчик, говоря, например, что немцы— прирожденные милитаристы, рассматривает это свое утверждение не как вывод, а как очевидный, неприкрашенный факт. Что же касается государственного деятеля, то он, чувствуя, что необходимый для них военный союзник должен быть еще и привлекательным в моральном отношении, рассматривает заявление о «недемократичности» своего союзника не как факт или вывод, но как рекомендацию определенной политики.
1. Боязнь изоляции и игнорирования
Хотя между разведчиками и государственными деятелями имеются и другие различия, только одно из них представляется чрезвычайно серьезным. Разведка поставлена в такие условия, что многие ее руководящие работники, [124] видимо, испытывают сомнения относительно оправданности самого ее существования. Так, один из них заявил, что разведка оказалась в изоляции, она не имеет даже форума, где можно было бы высказаться. Как-то они представили государственным деятелям свои заключения по одной проблеме, над изучением которой долго и серьезно работали. Однако эти деятели не подвергли данный документ даже критике — они его просто игнорировали. Таким образом, проблема, на которую разведка обратила их внимание, осталась нерешенной. Другой разведчик также заявил, что вопрос о том, насколько большую пользу приносит разведка, представляется ему одним из самых главных. Лично он часто сомневается в значительности ее работы. В известном смысле, сказал он, это вопрос формальный — решает его только жизнь, — ибо как можно установить какой-то критерий ценности разведывательной информации. Несомненно, им не может быть, например, количество подготовленных документов. Государственному деятелю очень легко определить, насколько правильно или неправильно принятое им решение. Что же касается работника разведки, то он никогда не может сказать, удалось ли ему оказать какое-то влияние на решение того или иного вопроса. Для его работы нет объективного критерия, он не в состоянии сказать, насколько она полезна. Иначе все обстоит в деловом мире. Если продукция предпринимателя не находит сбыта, он знает, что, следовательно, в организации его производства есть неполадки, которые необходимо выявить и устранить. Разведчик, за редкими исключениями, не знает, хорошо ли выполнил он свою работу. Именно потому, что ему хочется в этом убедиться, он все чаще и чаще возвращается к вопросу о том, зачем нужна разведка. Вообще говоря, разведчики считают, что знают, чем должна заниматься разведка, но никто и никогда не показал им, действительно ли правильно понимают они свои задачи. Поэтому им всегда приходится задавать себе этот вопрос. Разведчик чувствует удовлетворение, когда его предсказание сбывается. Но беда в том, что разведчик никогда не знает, сколько было по данному вопросу еще «предсказателей» и знакомился ли государственный деятель, принимая решение, именно с его заключением. С точки зрения руководителей, рекомендации, безусловно, полезны, однако государственный секретарь не скажет, какая именно рекомендация повлияла на принятие им решения, и те, кто [125] их делал, никогда этого не узнают. Не исключено, что специалисты политических отделов госдепартамента легко могли бы решить данную проблему и без помощи разведчиков. О действенности разведывательной информации можно судить по степени влияния ее на образ мышления и поступки государственных деятелей и ответственных чиновников. Работники разведки могли бы учесть, в какие учреждения и каким лицам направляется их информация, установить, насколько точно сбываются их предсказания, но им никогда не удалось бы определить степень своего влияния на принятие политических решений. Разумеется, это для разведки не главное, но нельзя забывать, что человек всегда хочет видеть результаты своего труда — такова уж его психология. Собеседник привел такой пример: в четверг он спорил по одному вопросу с государственным деятелем, а в субботу последний изменил свою точку зрения и занял в данном вопросе нейтральную позицию. Возможно, что причиной подобной эволюции, заключил разведчик, явилось его мнение, хотя он убежден, что этот руководитель никогда в этом бы не сознался.
Из высказываний обоих работников разведки явствует, что сознание своей бесполезности оскорбляет чувство достоинства их самих и большинства их коллег.
Когда человек убежден, как, очевидно, большинство разведчиков, что правильная политика должна полностью основываться на фактах, он не может не испытывать чувства разочарования и негодования, обнаруживая, что важные политические решения принимаются без учета фактов, по крайней мере без опоры на те из них, которые представила разведка, ответственная за обеспечение государственных деятелей фактами. По мнению одного из разведчиков, особенно обескураживает то, что фактически существует два вида разведки. Во-первых, факты собирают и оценивают сами государственные деятели, ответственные чиновники и работники разведки. На этих сведениях основываются все принимаемые политические решения. Во-вторых, информацию собирает, обобщает и оценивает разведка, формально ответственная за эту область работы. И эта настоящая разведка играет ничтожную роль. Даже в армии оперативное управление (G-3), а также главнокомандующий совершенно не считаются с разведывательным управлением, за исключением тех редких случаев, когда последнее представляет во всех отношениях чрезвычайно интересную информацию. [126]
В разведывательных органах США, очевидно, не все обстоит благополучно, однако государственные деятели ничего не делают, чтобы как-то поднять дух работников разведки и дать им тем самым стимул к улучшению их работы. Ведь сейчас талантливые люди не желают служить в разведке. Работник разведки далее сказал, что государственный департамент также не уделяет внимания своему информационному управлению. Работникам этого управления приходится готовить массу документов, огромнейшие доклады, и тем не менее их не приглашают на высокие совещания. Информаторы не оказывают влияния на ход вещей, они часто даже не знают, что в данный момент интересует руководителей госдепартамента. Как же можно успешно работать, не зная планов собственного ведомства? Возможно, что руководящие работники госдепартамента, более опытные и способные люди, чем работники разведки, получают больше сведений и сами в состоянии оценивать поступающую информацию. Но в таком случае зачем же нужна специальная разведывательная организация? Работник разведки сказал, что по логике вещей такая организация, конечно, необходима и она должна быть независима от государственных деятелей. Она должна собирать, оценивать и сопоставлять информацию, стремясь создать цельную картину обстановки. На практике же чаще всего государственные деятели вначале принимают решение, а затем предлагают разведке собрать факты, подтверждающие его правильность.
Другой работник разведки прямо сказал, что решение следует принимать только после того, как собраны необходимые сведения по рассматриваемому вопросу. На деле нередко бывает наоборот: сначала принимается решение, а затем разведка его обосновывает. Взять, к примеру, вопрос об оказании военной помощи европейским странам. Вначале руководители страны приняли об этом решение, а затем поручили разведке установить, желают ли в этих странах Европы воевать. УЗКИМ образом, политика эта разрабатывалась без участия разведки и, следовательно, без учета разведывательных данных об обстановке в указанном районе мира.
Еще один работник разведки заявил, что вообще «со всем этим чертовым хозяйством» дело обстоит весьма неблагополучно. Государственным деятелям до принятия решения следует получить от разведки соответствующие [127] сведения и оценку обстановки, но в действительности политические решения принимаются не на основе разведывательных данных или без должного их учета. Разведчикам обычно приходится анализировать то, что уже про изошло, или обосновывать фактами уже проводимую политику. Государственные деятели предпочитают получать от разведки только те материалы, которые подкрепляют принятое решение или проводимую пропагандистскую кампанию. Разведка занимается только исследованиями. Разведчики выполняют только поденную работу. Все делается шиворот-навыворот.
2. Заключение
Если работники разведки убеждены, что все у них делается не так, как следует, задним числом, что нарушается естественная последовательность в работе, нам нетрудно понять причину их неудовлетворенности. Она порождается тем, что они постоянно испытывают унизительное чувство собственной бесполезности и бессилия и сознают, что их всегда игнорируют. Кроме того, разведчики знают, что как бы они ни старались, какой бы ценный документ они ни подготовили, государственные деятели либо вовсе с ним не познакомятся, либо сделают это тогда, когда решение уже будет принято и сведения разведки потеряют всякую ценность.
Хотя в информационных службах разведывательных органов и сменилось большое количество людей (существует, вероятно, намного больше экс-разведчиков, чем разведчиков), количество работников разведки, действительно сомневающихся в целесообразности своей работы, очевидно, весьма незначительно. Однако раз такие сомнения стали возможны, есть основания думать, что не все у нас здесь обстоит благополучно и не все идет так, как следовало бы. [128]