Артиллерия во время войны
I. Операция до начала позиционной войны 1914 г.
2 августа 1914 г. началась война. В первых же столкновениях выяснились два основных недостатка нашей тактической доктрины и нашей организации: недооценка могущества огня, качественный и количественный недостаток тяжелой артиллерии и неумелое применение ее огня.
Во второй половине августа все французские армии перешли в наступление и завязали пограничное сражение. В Лотарингии, в Арденнах, в Бельгии — везде одна и та же картина: наша легкая артиллерия, неожиданно застигнутая в походных колоннах дальнобойным огнем германской тяжелой артиллерии, поспешно занимала позиции на пересеченной, закрытой и лесистой местности, где трудно было маневрировать и обеспечить связь; дальнобойность ее была недостаточна для поражения тяжелой артиллерии противника, которая, оставаясь сама недосягаемой, забрасывала ее снарядами и дезорганизовала. Бой протекал так быстро, что наша скромная тяжелая артиллерия, двигавшаяся в хвосте колонны, не успевала во-время вмешаться, и наши 75-мм пушки не могли оказать пехоте необходимую поддержку, которой, впрочем, от них часто и не требовали.
Наша пехота, полная порыва и воодушевленная командным составом, проникнутым превосходным наступательными духом, бросалась в атаку, как ее обучал устав, без артиллерийской подготовки. Она наталкивалась на нетронутую неприятельскую пехоту, располагающую всеми средствами [29] и ожидающую атаки под защитой окопов и нередко даже за проволочными заграждениями.
Огневые средства противника — ружья, пулеметы, легкие и тяжелые пушки — сохраняли, таким образом, свободу действий и все свое разрушительное могущество: они вели огонь, как на маневрах, буквально скашивая нашу несчастную пехоту, которая несла колоссальные потери, главным образом в командном составе, и в результате должна была отступать.
Французское главное командование мудро решило прервать неудачно завязанное сражение, чтобы вернуть себе свободу действий, реорганизовать свои силы и вновь перейти в наступление уже с восстановленными и хорошо спаянными между собой армиями. Оно предписало использовать все препятствия, дабы короткими и энергичными контратаками задержать наступление противника или, по крайней мере, его замедлить. В области тактики оно рекомендовало замедлить темп нашего пехотного боя, подготовлять атаки артиллерией и, наконец, атаковать более разреженными строями.
Тем временем противник сам перешел в наступление, его армии проникли на французскую территорию и шли на Париж. В наступательных сражениях, которые они при этом вели, временное отсутствие не успевавшей следовать за ними тяжелой артиллерии сильно дало себя почувствовать. Наша 75-мм пушка снова выявила свое превосходство и свободно развивала свое смертоносное действие по достаточно близким и открытым целям, производя подчас настоящее избиение германской пехоты. Трудности возобновились для нас с того момента, когда тяжелая германская артиллерия присоединилась, в конце концов, к войскам, и нам пришлось отрываться и отходить под огнем тяжелых орудий, на который мы не могли отвечать.
Так продолжалось до Марнского сражения. Наше главное командование, считая, что стратегическая обстановка вновь стала благоприятной, приказало возобновить наступление с утра 6 сентября. Наша пехота, получившая подкрепления и наученная горьким опытом начала войны, стала осторожнее и проявила свои выдающиеся качества. Немецкая же пехота, опьяненная своими первыми успехами, менее поддерживаемая отставшей артиллерией, не успевавшей подвозить снаряды, попадала на действительных дистанциях под огонь наших 75-мм пушек, которые производили в ее рядах тяжелые опустошения{20}. [30]
Противник, сильно потрепанный, в свою очередь, отошел и зацепился за естественную крепость, представляемую плоскогорьем между р. Уазой и Эн. Там его тяжелая артиллерия, вновь присоединившаяся и хорошо снабжаемая благодаря сокращению коммуникаций, вновь свела на-нет действие нашей полевой артиллерии, которую она удерживала вне ее дальнобойности. После ряда жестоких боев, где наши войска сильно пострадали от ужасной бомбардировки крупных германских орудий, оба противника были вынуждены признать свое временное бессилие; сражение на р. Эн постепенно затихло, и гам, так же как и раньше в Шампани, Лотарингии и Эльзасе, фронт мало-помалу застывал.
Затем начался так называемый «бег к морю», закончившийся кровавыми сражениями на Изере и под Ипром. Германские армии, несмотря на значительность их сил и поддержку мощной тяжелой артиллерии, взятой из-под Антверпена, в результате потерпели неудачу, которая стоила им около 500 000 человек. Несомненно, этим результатом мы обязаны героизму союзников, но героизм этот был в сильной степени поддержан нашей артиллерией. Последняя, обильно снабжаемая снарядами (за счет уже установившихся участков фронта, не получавших больше ничего), творила чудеса, уничтожая неосторожную неприятельскую пехоту, хуже подготовленную, чем вначале, хуже управляемую и плотными массами бросаемую в атаку своими начальниками, желавшими закончить кампанию любой ценой. Также и здесь, начиная с 15 ноября, фронт стал постепенно устанавливаться. Крупные операции повсюду прекратились из-за недостатка артиллерийских средств, главным образом снарядов, и наступила долгая окопная война.
Что делала в течение всего этого первого периода войны наша скромная тяжелая артиллерия? Последняя вынуждена была выматывать свои силы, чтобы компенсировать недостаточную численность: так, I тракторный дивизион 120-мм пушек{21}, который всю первую часть кампании вплоть до Марны сражался в составе 3-й армии, 20 сентября оказался в районе Реймса, пройдя свыше 700 км. Оттуда он вышел 16 октября и, покрыв в четыре дня 300 км, 20 октября открыл огонь на Изере. При отходе наша тяжелая артиллерия часто теряла орудия; кроме того, чтобы возместить свою недостаточную дальнобойность, она постоянно стреляла полным зарядом, что влекло за собой быстрый износ орудий; 10 сентября приданный 4-й армии дивизион 155 С. T. R. имел лишь одно способное стрелять орудие; все остальные были изношены и непригодны к службе. [31]
Уроки
Этот первый период войны дал много ценных уроков.
Могущество огня. Первые же сражения показали всем ужасающее могущество огня, который дезорганизует, опустошает и останавливает даже лучшую пехоту. Мы были первыми его жертвами в пограничном сражении, но затем и немцы заплатили ему тяжелую дань, главным образом в сражении на р. Изере.
Расход снарядов. Это могущество огня было достигнуто, впрочем, лишь ценою расхода артиллерийских снарядов, превышавшего все, о чем едва осмеливались думать до войны. Мы начали войну, имея 1 300 выстрелов на каждую 75-мм пушку, и уже к концу Марнского сражения снабжение сократилось до внушающих опасения размеров. Главное французское командование могло питать сражение на Изере 75-мм снарядами исключительно за счет других участков фронта, почти полностью лишив последние подвоза снарядов. К счастью для нас, ту же ошибку в расчете допустило и германское командование; запас снарядов 77-мм германских пушек, составлявший лишь по 800 выстрелов на каждое орудие, был близок к концу после Марнского сражения; лишь их тяжелая артиллерия, богаче снабженная{22} и менее стрелявшая, оставалась обеспеченной до ноября месяца.
Значение тяжелой артиллерии: калибр и дальность. Несмотря на свои превосходные качества, 75-мм пушка, вопреки слишком распространенному во Франции мнению, не могла решить всех задач на поле сражения; она успешно производила опустошение в рядах пехоты, появляющейся на действительной дистанции, в недостаточно разреженных строях, и отлично уничтожала застигнутые врасплох батареи, становившиеся на позиции в пределах ее дальнобойности, но во многих случаях ее калибр и дальность оказывались недостаточными.
Тяжелая германская артиллерия, в частности 15-см гаубица, обнаружила исключительное могущество. Для разрушения препятствий, опорных пунктов и окопов оказалось безусловно необходимым располагать тяжелыми снарядами с большим разрывным зарядом. Моральное действие их разрывов было значительно: иногда, в особенности в начале войны, когда оно усиливалось эффектом внезапности, его одного было достаточно для того, чтобы вызвать очищение позиций еще до подхода неприятельской пехоты или же полностью прекратить движение войск.
К преимуществу более крупного калибра присоединяется [32] еще выгода большей дальнобойности: тяжелая артиллерия обладает большей дальнобойностью, чем легкая. Неоднократно германцы имели возможность атаковать, потеснить и даже дезорганизовать наши колонны огнем тяжелых гаубиц прежде, чем наша артиллерия могла начать действовать. Своими длинными дальнобойными пушками, в частности 13-см, они могли утомлять наш тыл, беспокоить резервы, тревожить командование, наносить большие потери во время выхода из боя и, напротив, облегчать отход своим войскам.
Необходимость борьбы с артиллерией. Мешающее и дезорганизующее действие германской артиллерии заставило искать с начала войны средств бороться с нею и приводить ее к молчанию. Кроме того, мы отрешились от странной идеи, упомянутой в предыдущей главе, согласно которой не следует завязывать артиллерийской борьбы, так как последняя никогда не бывает решительной; теперь поняли, что если и нельзя уничтожить неприятельской артиллерии, то, по крайней мере, можно ее нейтрализовать, вынудив прервать свой огонь. К сожалению, наше вооружение было недостаточно для артиллерийской борьбы: наша 75-мм пушка не имела ни достаточной дальнобойности, ни в большинстве случаев необходимой мощности, чтобы самостоятельно вести эту борьбу, и мы на себе испытали правильность германского взгляда на особую пригодность тяжелой артиллерии для ведения артиллерийской борьбы.
Недостаточность наблюдения, связи и авиации. Могущество огня, с одной стороны, и дальнобойность германских орудий, с другой, обусловливали ведение боя на больших, чем предполагалось, дистанциях. На этих дистанциях командиры дивизионов и батарей, оставаясь у своих орудий, не могли ничего видеть: они вынуждены были, оставляя свои орудия, отправляться на многие сотни и даже тысячи метров вперед, до гребня, с которого открывался бы обзор поля пехотного боя или район позиций неприятельских батарей. Но чтобы сохранить связь со своими частями и продолжать руководить огнем, они должны быть снабжены средствами связи, а именно лучшим из них — телефоном. Здесь сказалась печальная ошибка, допущенная перед войной, когда так скупо снабдили наши батареи средствами связи.
После первых же опытов наши артиллеристы стремились заполнить этот пробел; они повсюду использовали почтовые отделения, искали по частным домам хотя бы пару аппаратов и несколько метров провода, которого им так недоставало; [33] были случаи, когда командиры армейских корпусов посылали в Париж своих офицеров для закупки какого-нибудь телефонного имущества.
Там, где наземное наблюдение из-за большого расстояния становилось невозможным, его нужно было заменить воздушным. Но военная авиация была еще в стадии зарождения. Незначительное число самолетов, которым располагало командование, применялось им для дальней разведки. Однако в некоторых армейских корпусах, где догадались уступить несколько самолетов артиллерии, они оказали ей блестящую услугу, указывая действующие батареи или готовящиеся пехотные атаки и позволяя артиллерии сокрушать их внезапным и действительным массовым огнем.
Принятые меры
В области артиллерии более всего поразило сражавшихся подавляющее могущество огня тяжелой артиллерии. Главное командование было чрезвычайно встревожено громадным расходом боеприпасов, быстрым истощением запасов снарядов и совершенной недостаточностью их изготовления.
Чтобы помочь не терпящему отлагательств недостатку, лучше всего сразу же использовать все имеющиеся в распоряжении ресурсы. В начале сентября главнокомандующий разрешил некоторым армиям воспользоваться частью запасов снарядов восточных крепостей. И несколько дней спустя он запросил у министра разрешение взять личный состав и материальную часть сперва из тяжелой крепостной артиллерии (пушки 95-мм, 120-мм, 155-мм, гаубицы 155 С., мортиры 120-мм ) и вскоре затем даже и из береговой артиллерии (мортиры 270-мм, пушки 14-см и 16-см ). Мы смогли, таким образом, путем импровизации создать недостававшую нам тяжелую артиллерию и противопоставить ее мощным орудиям крупного калибра наших противников.
Наконец, запиской от 14 октября 1914 г. главнокомандующий предложил общую программу по использованию наличных ресурсов материальной части. В общих чертах эта программа сводилась к следующему:
— организовать около 100 батарей 90-мм орудий Банжа в целях сбережения 75-мм пушек, пока изготовление снарядов к ним не будет достаточным;
— сформировать как можно скорей запряженные дивизионы 95-мм и 120-мм пушек и организовать из них тяжелую корпусную артиллерию; [34]
— продолжать организацию батарей 155-мм пушек на колесах с башмаками и на платформах, 155 С. образца 1912 г., мортир 220-мм, обслуживаемых частями пешей артиллерии;
— снабдить армии дивизионами запряжек для перевозки этих батарей;
— разработать в кратчайший срок организацию частей, вооруженных наиболее мощными калибрами, заимствованными у морской или береговой артиллерии или же изготовленными частной промышленностью;
— заменить для всех этих орудий бездымный порох черным порохом, имеющимся еще в запасе;
— снабдить все части телефонным проводом.
Выполнение этой программы началось немедленно. При помощи тяжелой артиллерии, вооруженной старыми образцами (95-мм пушки на полевом или «а осадном и крепостном лафете, 120-мм пушки и 155-мм пушки на осадных лафетах, снабженных колесами с башмаками, 155-мм С. образца 1912 и 1914 гг., мортиры от 220 до 270 мм ), мы боролись с противником в течение первых лет войны. К концу военных действий значительное число этих старых орудий еще продолжало служить на фронте. Устаревшие, нескорострельные, на жестких лафетах, они, тем не менее, были так хорошо сконструированы в балистическом отношении полк. Банжем и так хорошо, с точки зрения металлургической, осуществлены артиллерийскими заводами, что и 40 лет спустя после принятия их на вооружение они еще с честью выполняли свои задачи и позволили нам дождаться изготовления новых, более современных орудий. Нельзя не воздать должное тем артиллеристам, которые в 1877–1881 гг. дали нам эти замечательные системы артиллерийских орудий.
Программа от 14 октября была дополнена предписанием армиям от 27 ноября 1914 г., согласно которому каждому армейскому корпусу придавался тяжелый артиллерийский дивизион (155-мм, или 120-мм, или 105-мм пушек). Следует запомнить эту дату, как характеризующую эволюцию наших взглядов на тяжелую артиллерию.
Однако хотя и важно было своевременно снабдить наши армии мощными орудиями, но еще настоятельнее требовалось предоставить им необходимые снаряды для питания имевшейся артиллерии. Между тем, как мы уже видели, после сражения на Марне положение в этом отношении стало в высшей степени тревожным: первоначальные запасы, не превосходившие 1 300 выстрелов на одну 75-мм пушку, были почти исчерпаны{23}, а ежедневное изготовление, намеченное [35] в размере 13 600–75-мм снарядов и 465 выстрелов для 155-мм С. T. R., было, очевидно, недостаточно не только для пополнения этих запасов, но даже для покрытия текущего расхода. Таким образом, выяснилась необходимость радикальных мер. Немедленно было предпринято следующее:
— была введена строгая экономия в расходовании оставшихся снарядов для 75-мм пушек, часть которых была заменена старыми 90-мм и даже 80-мм орудиями, имевшими еще большие запасы снарядов;
— значительно увеличили производственную программу по снарядам. В принципе изготовление снарядов в военное время было поручено лишь артиллерийским заводам{24}, частная же промышленность привлекалась только к поставке сырья. От этих ошибок своевременно отказались и энергично обратились за помощью к частной промышленности. Военный министр созвал 20 сентября в Бордо совещание, на которое были приглашены виднейшие промышленные деятели Франции и где были заложены основы фактической мобилизации промышленности. 15 сентября главнокомандующий потребовал, чтобы суточная продукция 75-мм снарядов ввиду крайней необходимости была увеличена с 14000 до 40 000, т. е. почти утроена. Министр решил повысить суточную продукцию до 100000–75-мм снарядов; вскоре затем он дал заказ на снаряды тяжелой артиллерии, изготовление которых ранее не было предусмотрено. Однако прошло еще много месяцев, прежде чем производство снарядов достигло желаемых размеров.
II. Позиционная война 1915 г.
К концу 1914 г. выяснившаяся недостаточность материальных средств и в особенности израсходование снарядов вынудили воюющие стороны, как бы путем взаимного молчаливого соглашения, временно прекратить активные операции, перейти к обороне и закопаться в землю, ожидая, пока наладившееся снабжение позволит возобновить борьбу.
Все же нетерпение скорее освободить свою территорию побудило французов зимой 1914/15 г. произвести целый ряд местных операций, а затем во второй половине 1915 г. большое наступление на широком фронте. Таким образом, 1915 г. можно разделить на два отдельных периода:
— период мелких операций (зима и весна 1915 г.),
— период операций крупного масштаба (осень 1915 г.). [36]
А. Первый период — мелкие операции
Первые предпринятые операции: Перт (декабрь — январь), Суассон (январь), Вокуа (февраль — март), Эпарж (декабрь — апрель), снова Перт (февраль — март), Артуа (май), имели крупный недостаток в том отношении, что велись на слишком узких фронтах и без достаточных артиллерийских средств{25}. Они обходились дорого и давали лишь незначительные результаты. Все же они оказали пользу, ознакомив командование и исполнителей с новыми условиями применения артиллерии, показали важность связи артиллерии с пехотой, выявили необходимость большей пропорции артиллерии при организации атаки и позволили извлечь некоторые данные о плотности огня, необходимой для выполнения определенных задач.
Эти уроки были уже использованы во время последних вышеупомянутых атак.
При Эпарже, в апреле, ряд операций, выполненных по строго проведенному методу с указанием каждому орудию надлежащих целей, с предоставлением ему соответствующего количества снарядов пропорционально требуемому результату, позволил нашей пехоте с минимальными потерями овладеть важной позицией.
В мае, под Артуа, новые взгляды получили еще более яркое подтверждение: на фронте 18 км 340 тяжелых орудий в течение шести последовательных дней производили тщательную, заранее организованную подготовку атаки, обстреливая оборонительные сооружения противника точно наблюдаемым и корректируемым медленным огнем. 9 мая пехота продвинулась почти без потерь на несколько километров; фронт противника действительно был прорван, но недостаточная ширина прорыва (6 км ) не позволила его использовать. Тяжелая артиллерия была еще недостаточно подвижна и не могла вследствие этого участвовать в использовании прорыва; пехота наталкивалась на новые препятствия и не могла их преодолеть своими собственными средствами, противник успевал подвезти подкрепления и заткнуть брешь: успех был сведен на-нет.
Однако этот опыт показал, что «после хорошо выполненной подготовки пехотная атака может продвигаться без особого труда, и, если она ведется на достаточно широком фронте, возможно достигнуть прорыва. Большие затруднения начинаются для пехоты с того момента, когда действие артиллерии становится недостаточно могущественным». Все большие сражения, происходившие вплоть до конца войны, [37] лишь подтвердили своими результатами справедливость этого замечания. Только артиллерия своими средствами, числом введенных в действие орудий, мощностью применяемых калибров, дальностью своих траекторий, точностью и плотностью огня определяет и ограничивает глубину пехотных атак, обусловливая в каждый момент их фазу, и обеспечивает успех.
В течение всего этого периода полевая артиллерия переживала чрезвычайно тяжелый кризис. Тщательно изготовляемые в мирное время снаряды не давали повода к каким-либо инцидентам. Этого нельзя сказать, однако, о снарядах, спешно изготовленных в начале войны: они вызвали ряд несчастных случаев (преждевременных разрывов снарядов, раздутий и разрывов стволов орудий), от которых погибло большое число нашей лучшей прислуги. Это порождало недоверие у личного состава и угрожало постепенно вывести из строя все наши орудия{26}.
С другой стороны, пехота, в начале войны избегавшая обращаться за помощью к артиллерии, теперь стала ее ценить и непрестанно требовать ее вмешательства, становясь все более и более требовательной: на установившихся участках фронта требования заградительного, отомщающего, ответного и беспокоящего огня становились все более и более частыми, и это именно в тот момент, когда артиллерия была ограничена определенной нормой, получая от командования разрешение выпускать в день лишь несколько выстрелов на орудие, и должна была соблюдать строжайшую экономию.
Наконец, вследствие недостаточной численности артиллерия все время оставалась на позициях; в дивизиях пехотные полки сменялись и по очереди отдыхали, но не могло быть и речи о смене батарей, число которых было слишком ограничено и едва достаточно для обеспечения безопасности фронта.
Только что зародившаяся тяжелая артиллерия успела уже оказать существенные услуги; повсюду просили ее помощи и хотели, чтобы она стреляла беспрестанно, усиливая своим огнем действие легкой артиллерии. Но командование, предвидя будущие операции и учитывая скудость запасов снарядов тяжелой артиллерии и в особенности пороха, сократило до минимума ассигнование на стрельбу и препятствовало удовлетворению требований огня. Таким образом, так же как и полевая артиллерия, тяжелые орудия не могли удовлетворить желаниям пехоты, что породило недовольство, оставшееся на долгое время. [38]
Б. Второй период — операции крупного масштаба
Летом 1915 г. стали сказываться результаты выполнения программы 14 октября 1914 г.: число подвижных тяжелых батарей постоянно возрастало, и к августу мы уже имели 272 батареи вместо 67 батарей, имевшихся в начале войны. Благодаря усилиям промышленности и рациональной экономии, наши склады снарядов быстро пополнялись и достигли удовлетворительных размеров; 75-мм пушки, утерянные при отступлении в 1914 г. или разрушенные преждевременными разрывами дефектных снарядов предыдущей зимой, были заменены полностью. Возникла траншейная артиллерия, организация которой правильно развивалась. Батареи получили в большом количестве телефонное имущество. Авиация усилилась материально и улучшила свои методы совместной работы с артиллерией; самолеты были снабжены радиотелеграфом, и, таким образом, была достигнута хорошая связь с землей, позволившая в удовлетворительных условиях производить пристрелку.
С другой стороны, более удачное распределение сил на лучше организованном и оборудованном фронте, создание новых дивизий и использование территориальных формирований позволили снять с фронта несколько крупных соединений. Последние получали обучение в тылу, доукомплектовывались до штатного состава, заново обмундировывались и обильно снабжались материальной частью отличного качества. Материальное и моральное состояние армий достигло, благодаря этому, высокого уровня.
К этому времени общая обстановка значительно изменилась в нашу пользу. Германцы, продолжавшие обороняться на Западном фронте, были сильно связаны боевыми действиями в России; Италия присоединилась к нам; Англия увеличила свою армию, и, казалось, наступил момент сделать решительное усилие, которое смогло бы обеспечить нейтралитет или даже привлечь на нашу сторону Румынию, Грецию и Болгарию.
По инициативе Франции, 7 июля в Шантильи состоялась конференция союзников, где было одобрено предложение ген. Жоффра начать как можно скорее большое наступление на англо-французском и итало-сербском фронтах.
На французском фронте это решение привело к сентябрьским операциям в Шампани и в Артуа.
Сражение в Шампани (25 сентября ). Воспользовавшись опытом, приобретенным 9 мая в Артуа, французское командование определило протяжение фронта атаки в соответствии [39] с имеющимися средствами и, прежде всего, с тем количеством тяжелой артиллерии, которое могло быть придано в распоряжение атакующих армий.
2-я и 4-я армии, предназначенные для атаки в Шампани на фронте в 35 км, располагали:
1100–75-мм пушками,872 — тяжелыми орудиями,
т. е.:
одной 75-мм пушкой на 32 м фронта,
одним тяжелым орудием на 40 м фронта.
Исключительное значение придавалось артиллерийской подготовке, предшествовавшей штурму пехоты. Эта артиллерийская подготовка была тщательно разработана в детальных приказах, которые стали к тому времени настоящими «планами применения»; они устанавливали план разрушения проволочных заграждений и органов фланкирования, план борьбы с артиллерией — разрушения перед атакой и нейтрализации во время атаки; наконец, план сопровождения и прикрытия пехоты.
Артиллерийская подготовка должна была продолжаться три дня. Она началась 22 сентября и методически велась против сильно укрепленного фронта, покрытого сложными сооружениями. Богато снабженные батареи могли без счета расходовать снаряды{27}. Неприятельская артиллерия, совершенно подавленная, не отвечала.
25 сентября, в 9 ч. 15 м. , несмотря на дождь, начавшийся ночью и сделавший почву чрезвычайно скользкой, пехота без труда продвинулась на всем фронте и одним порывом наводнила германские линии на фронте в 14 км. Но перед второй позицией, оборудованной на обратном скате и не затронутой артиллерийской подготовкой, начались серьезные затруднения. Не давая артиллерии времени произвести новую подготовку, наши войска, воодушевленные первым успехом, безуспешно атаковали эту вторую позицию и понесли ужасающие потери. Противник, предупрежденный длительной трехдневной подготовкой, поспешно направил свои резервы к атакуемому участку, смог заткнуть брешь и восстановить свое положение. Планомерная атака второй позиции возобновилась 6 октября, но, несмотря на некоторые местные успехи, в общем, закончилась неудачей; командование, понимавшее, что эта прекрасная тактическая победа еще не есть решительное сражение, отдало приказ, во избежание слишком больших потерь, прекратить операции.
Сражение в Артуа (25 сентября). 10-я армия атаковала к северу от Арраса на фронте в 15 о в целях овладения [40] гребнем Вими и обхода с юга г. Ланса, в то время как англичане совершали тот же маневр с севера, атакуя в направлении на Лоос.
Эта атака была второстепенного значения по отношению к атаке в Шампани. Однако ввиду сильно укрепленной позиции плотность расположения артиллерии была почти та же. 10-я армия располагала приблизительно:
500–75-мм пушек,400 — тяжелых орудий,
т. е.:
одной 75-мм пушкой на 30 м фронта,
одним тяжелым орудием на 36 м фронта.
Артиллерийская подготовка была организована по тем же принципам, как и в Шампани, но с некоторыми изменениями в выполнении. Как и в Шампани, армия сперва свободно продвигалась к гребню Вими. Она не могла, однако, захватить вершины; противник поспешно привлек значительные подкрепления, борьба стала очень упорной, снаряды истощились, и главное командование прекратило операцию.
Уроки
Как мы уже указывали в главе 1, довоенная подготовка полевой артиллерии была направлена исключительно в сторону маневренной войны. Ввиду этого в первый месяц позиционной войны эта артиллерия внезапно встретилась с задачами, к которым была совершенно не подготовлена. Она была вынуждена приспособиться к новым и непредвиденным требованиям, усвоить методы осадной войны, организовать — часто пользуясь случайными средствами — значительную телефонную сеть командной связи и наблюдения, обучиться копать землю и строить закрытия. В таких условиях пешие артиллеристы, как более знакомые с этими задачами, часто служили в качестве инструкторов для своих товарищей в артиллерии; но подготовка их самих имела пробелы, и они также встречали непреодолимые трудности. Необходимо было сделать огромное умственное усилие. Все энергично принялись за работу, улучшая свою подготовку, изучая, что было неизвестно или забыто, приспособляя старые методы к новым требованиям, иногда создавая из отрывков необходимые приемы.
Особое внимание было обращено на вопросы стрельбы. Стало необходимым стрелять по невидимым целям, а также и ночью; кроме того, огонь всегда должен был вестись [41] с большой точностью, дабы при близости линий не поражать своих войск. Такая стрельба могла производиться лишь по карте. Но карты главного штаба в масштабе 1/80 000 и даже 1/50 000 были недостаточны; необходимость карт большего масштаба, подробных и точных, дала себя настоятельно чувствовать. Войска сами{28} часто пытались создать свои карты, не дожидаясь, пока армейские «группы для подготовки данных стрельбы»{29} смогут разослать ориентирные планы, которые впервые стали поступать весной 1915 г.
При выполнении всех этих стрельб пришлось также пользоваться таблицами стрельбы, которыми до этого времени пренебрегали. Довоенные методы стрельбы полевой артиллерии совершенно не учитывали атмосферных условий. Между тем, скоро заметили, что ветер, температура, барометрическое давление изменяют траекторию, и стали изучать их влияние. Вскоре, пользуясь богатыми результатами опытных стрельб, которые каждый мог производить на фронте ежедневно, обнаружили, что составленные до войны таблицы стрельбы содержат недостаточные и часто даже ошибочные данные. Командование предложило военному министру произвести тщательную проверку всех таблиц стрельбы.
В то же самое время было обращено внимание на условия действительности стрельбы. Довоенные наставления для стрельбы почти не давали указаний по этому вопросу, так как никто не предполагал, что полевой артиллерии когда-либо придется стрелять по столь разнообразным и непредвиденным целям. Мелкие операции конца 1914 г. и начала 1915 г. дали в этом отношении ценный опыт; они доставили первые экспериментальные данные о плотности огня, необходимой для производства определенного действия: пробития проходов в проволочных заграждениях, разрушения окопов, закрытий и т. д.
Отсюда пытались определить количество артиллерии, необходимое для обеспечения успеха операций, и, поскольку это позволяли имеющиеся ресурсы, пошли по правильному пути увеличения пропорции артиллерии по отношению к другим родам войск{30}. Было также учтено, что для успеха нужно развертывать многочисленную артиллерию, располагающую орудиями, пригодными для всех могущих встретиться задач; что эта артиллерия должна быть обильно снабжена и питаема снарядами; что нужно, наконец, целесообразно расходовать снаряды, по обдуманному плану, а не по вдохновению момента. [42]
И чтобы ничего не предоставлять на долю случая, нужно стремиться рассчитать все выполнение стрельбы как во времени, так и в пространстве{31}.
Две крупные осенние операции послужили ценным уроком для ведения наступательных сражений. Они показали, что методы, извлеченные из опыта предыдущих атак, в частности из атаки в Артуа, правильны для начала операции, так как всегда позволяли захватить первую позицию; но они выяснили также, что захват следующих позиций ставит новые задачи, которые ни решить, ни даже ясно предусмотреть в то время еще не умели.
Принятые меры
Разрывы орудий. Настоятельнее всего было необходимо обнаружить причины разрывов пушек и без промедления принять меры к устранению тех недостатков, которыми они вызывались. Это было выполнено весной 1915 г. Впрочем, разрывы не прекратились совершенно до конца войны, так как причины их были разнообразны, меняясь в зависимости от способа изготовления.
Первоначальная организация тяжелой артиллерии. Программа 5 августа 1915 г. Частичное осуществление программы 14 октября 1914 г. к концу июля 1915 г. уже довело количество тяжелой подвижной артиллерии до 272 батарей (246 запряженных, 26 тракторных). Эти батареи были вооружены пушками старых образцов, за исключением нескольких батарей 105-мм образца 1913 г. и 155-мм С. T. R. образца 1904 г.
Этого количества еще далеко не было достаточно, и главнокомандующий потребовал заказа современных орудий, главным образом 155-мм С. Два образца этих орудий были уже представлены до войны: один заводом Шнейдера, другой заводом Сен-Шамон. Не прекращая обсуждения достоинств того и другого из этих орудий, главнокомандующий, чтобы выиграть время, заставив одновременно работать все заводы, потребовал и добился одновременного изготовления 155-мм гаубиц обоих образцов — Шнейдера и Сен-Шамон; вместе с тем, он энергично подвинул вперед организацию частей, вооруженных этими орудиями. Так как эти части пришлось формировать, не дожидаясь доставки новых орудий, то они временно снабжались еще имеющимися в распоряжении старыми орудиями.
Необходимо было в кратчайший срок сформировать:
— 100 батарей тяжелой тракторной артиллерии{32}, [43]
— 400 батарей тяжелой артиллерии с конной тягой.
Эти соединения, сведенные в дивизионы, но пока еще не в полки, временно придавались в распоряжение армий, которые распределяли их по армейским корпусам в зависимости от оперативных потребностей. Однако во время сентябрьского наступления выяснилось, что с этим кратковременным прикомандированием связано много недостатков материального и тактического характера, вследствие чего было решено свести эти дивизионы в полки. Начиная с 1 октября, должны были сформироваться:
а) 20 полков тяжелой артиллерии с конной тягой. Каждый полк в составе 20 батарей подразделялся на 3 группировки:
— две первые группировки полка имели одинаковый состав из пяти батарей (3 батареи 105-мм и 2 батареи 120-мм ), и каждая из этих группировок предназначалась для формирования тяжелой корпусной артиллерии;
— третьи группировки, из десяти батарей каждая (как правило: 2 дивизиона 155-мм L. из 2 батарей и 2 дивизиона 155-мм С. из 3 батарей), должны были применяться в качестве тяжелой армейской артиллерии или оставались в распоряжении главного командования;
б) 5 тяжелых тракторных полков, каждый в составе 12 батарей длинных пушек и 12 батарей коротких пушек или мортир; эти полки пополнялись орудиями, взятыми из разоруженных крепостей или изготовленными заново{33}.
Эта тракторная артиллерия должна была составить подвижной резерв главного командования и командования группами армий.
Таков был первоначальный характер организации нашей тяжелой полевой артиллерии. Этот основной кадр позволил объединить все имевшиеся в тот момент ресурсы; новые формирования включались в него по мере их организации, и современные орудия постепенно дополняли и заменяли орудия старых образцов.
Организация, при которой тракторная артиллерия была сведена в пять полков, просуществовала, однако, недолго. Не прошло и месяца, как 1 ноября 1915 г. решено было сформировать 10 полков, с номера 81 по 90, каждый в составе 6 дивизионов длинных пушек и 6 дивизионов коротких пушек, все дивизионы по 2 батареи. Однако для осуществления этой организации требовалось продолжительное время, и она была закончена лишь в апреле 1918 г. Вполне понятно, что нельзя в один день симпровизировать такой [44] сложный организм, как тяжелая тракторная артиллерия. Правда, разоружение крепостей доставило немедленно достаточное число орудий старых образцов, позволившее выждать изготовления заказанных современных орудий; кроме того, это разоружение дало нашей артиллерии личный состав, способный поглотить многочисленные пополнения, прибывавшие из пехоты, кавалерии и полевой артиллерии; однако вопрос автоимущества — тракторов, грузовиков и легковых разведывательных машин, — и, прежде всего, вопрос о шоферах и рабочих вызвал бесчисленные трудности. В общем, для одной только тракторной артиллерии необходимо было найти более 1 800 тракторов, 8 500 других автомобилей и около 15000 шоферов{34}, и эту организацию необходимо было создать помимо других автомобильных соединений, также заново формируемых во время войны (транспорты, автопушки, тяжелая артиллерия большой мощности, затем, позднее, 75-мм «возимая» артиллерия, танки и т. д.).
Систематизация доктрины. Наступления 1915 г. дали командованию и артиллерии возможность извлечь ценный опыт в отношении тактического и технического применения этого рода войск, уроками которого воспользовались в дальнейшем. Опираясь на этот опыт, в конце 1915 г. и в начале 1916 г. были выпущены две инструкции существенной важности: инструкция 20 ноября 1915 г. о применении тяжелой артиллерии, и инструкция 16 января 1916 г. , указывающая цель и условия выполнения общего наступления.
Инструкция 20 ноября 1915 г. излагала принципы организации управления артиллерией на поле сражения. Она давала указания, уже применяемые большинством начальников, об организации контрбатарей. Борьба с артиллерией противника, необходимость и действительность которой показали все сражения истекшего года, была изучена и регламентирована: как правило, было установлено, что она должна вестись армейским корпусом, являющимся первым крупным соединением, фронт которого позволяет целесообразно руководить этой борьбой. При каждом армейском корпусе была организована разведывательная служба артиллерии (S. R. А.), на обязанности которой лежали: сбор, централизация и быстрое использование всех полезных для артиллерии сведений относительно возможных целей. Помимо сведений, получаемых разведывательной службой артиллерии от войск, занимающих первую линию, и, прежде всего, от артиллерийских наблюдателей и авиации, она располагала собственными органами, «звукометрическими взводами» [45] (S. R. S.) и «разведывательными взводами наземного наблюдения» (S. R. О. Т.). Число этих взводов было пока незначительно, и в действительности они являлись армейскими органами.
С технической точки зрения инструкция 20 ноября 1915 г. побуждала войска усиливать разрушительное действие огня посредством точной стрельбы, используя воздушное наблюдение и развивая наземное. Она уже указывала на возможность улучшить технику стрельбы путем применения топографических методов, разделением снарядов на партии и вычислением поправок на атмосферные влияния{35}. Таким образом, эта инструкция делала первые шаги по тому богатому результатами пути, на который артиллерия решительно встала в 1917 г. и в особенности в 1918 г.
Инструкция 16 января 1916 г. является первым официальным документом, который, порывая с ошибками полевого устава 1914 г., провозглашал необходимость подготовки атак артиллерией. Инструкция устанавливала следующие принципы:
а) общее наступление должно состоять из согласованных операций, ведущихся одновременно на большом фронте, и из ряда последовательных атак, каждая из которых ограничена в глубину возможностями артиллерийской подготовки;
б) дабы не позволить противнику оправиться, подвести резервы и создать новый фронт, эти атаки должны быть насколько возможно сближены во времени; для этого необходимо:
— применять большую плотность артиллерийского огня, чтобы сократить продолжительность подготовки;
— восстановить маневренную способность батарей, которую они утратили во время долгого периода позиционной войны{36};
в) связь между пехотой и артиллерией должна быть насколько возможно тесной и непрерывной, дабы пехота никогда не оставалась без помощи артиллерии; для этой цели необходимо создать отделения для связи, которые артиллерия высылает к поддерживаемым ею пехотным частям; следует также сблизить командные посты этих двух родов войск.
Все эти принципы имели своим источником опыт, полученный дорогой ценой в начале войны. Они устанавливали тактическую доктрину, резко отличающуюся от той, которая служила основой наших довоенных уставов. Они уже [46] содержали в зародыше эволюцию, развернувшуюся в течение войны. Их применение в 1916 г. не дало решительных результатов лишь потому, что мы еще не располагали артиллерийскими средствами (орудиями и снарядами) в количестве, достаточном для производства атак на широких фронтах и для прорыва неприятельских линий рядом частых сокрушающих ударов. Кроме того, артиллеристы еще не обладали тогда теми техническими навыками, которые позднее позволили им достигнуть лучших результатов с меньшей затратой сил, усилить действие массы эффектом внезапности и почти совсем освободиться от влияния условий местности и погоды. Только в 1918 г. артиллерия, получившая, наконец, полное развитие, намеченное командованием еще в 1915 г., располагала благодаря усилию нации превосходной материальной частью и, самостоятельно выработав новый метод стрельбы, приобрела могущество, необходимое для достижения победы.
Создание центров обучения. Изменение тактических взглядов и усовершенствование методов стрельбы требовали немедленного ознакомления с этими переменами всех артиллеристов. Было также необходимо подготовить офицеров для многочисленных вновь сформированных частей. Кроме того, нужно было ознакомить всех с новыми орудиями, принятыми на вооружение. Короче говоря, настоятельно требовалось пополнить и сделать более однородной подготовку всех артиллерийских офицеров. С этой целью были организованы курсы двух типов:
1. В Шалоне, Амъене и Туле в течение декабря 1915 г., января и февраля 1916 г. функционировали центры обучения тяжелой артиллерии, куда последовательно группами командировались старшие и младшие офицеры всех видов артиллерии. Этих офицеров знакомили с уроками сражения в Шампани, с инструкцией 20 ноября 1915 г., с правилами стрельбы тяжелой артиллерии и с известными в то время способами уточнения стрельбы путем сортировки снарядов, исправления начальных данных стрельбы и т. д.
2. В каждой армии курсы стрельбы полевой артиллерии подготовляли молодых офицеров действительной службы и лучших офицеров резерва к должности командира батареи; этим путем стремились укомплектовать вновь формируемые части и заполнить пробелы в других частях, вызванные потерями и откомандированиями в тыловые учреждения.
Эти курсы дали превосходные результаты. Кроме того, они позволили с самого начала устранить неоднородность подготовки, вызванную недостаточностью связи между полевой [47] и тяжелой артиллерией. Когда эти курсы возобновились после перерыва, вызванного кризисом под Верденом, они были объединены в общие курсы для обоих видов артиллерии.
III. Позиционная война (продолжение) 1916 г.
Осуществление артиллерийских программ от 14 октября
1914 г. и 5 августа 1915 г. интенсивно продолжалось в течение зимы 1915/16 г. Французское командование рассчитывало располагать к концу весны 1916 г.{37} следующим количеством артиллерии:
4 500–75-мм пушек;2 500 орудий тяжелой подвижной артиллерии с конной и тракторной тягой;
2 400 орудий, обслуживаемых пешей артиллерией;
190 орудий большой мощности;
60 морских орудий;
1 200 траншейных мортир калиброч от 58 до 150 мм ;
350 траншейных мортир калибром в 240 мм.
В то же самое время курсы тяжелой и полевой артиллерии подготовляли офицеров, предназначенных для укомплектования новых формирований.
Склады снарядов быстро пополнялись.
Немедленно после сентябрьских и октябрьских наступлений на французском фронте были предприняты обширные реорганизационные работы в целях усиления сопротивления этого фронта, для оборудования его с наступательной точки зрения и для создания резервов. Крупные соединения по очереди отводились с фронта в тыл на отдых или для обучения в больших лагерях, организованных в ноябре
1915 г. Эти соединения размещались вблизи железных дорог; их быстрая переброска была разработана до мельчайших деталей, и они составляли, таким образом, чрезвычайно подвижные резервы в руках главного командования.
Кроме того, к концу 1915 г. союзные правительства решили поддерживать тесный контакт путем частых конференций, и союзные командования собрались под председательством ген. Жоффра для выработки плана совместной операции. Эта операция должна была вылиться в крупные наступления, начинаемые одновременно или во всяком случае через достаточно близкие промежутки времени, дабы не позволить противнику перебрасывать резервы с одного фронта на другой. Таким образом, было решено в начале февраля предпринять большое франко-английское наступление, которое должно было начаться на Сомме к 1 июля.
Располагая указанными выше артиллерийскими средствами, [48] французское командование взяло на себя ведение наступления на фронте в 50 км к югу от Соммы.
Однако германское командование, несмотря на свои успехи на Восточном фронте, поняло, что победа может быть достигнута лишь путем разгрома Франции. Оно знало, что союзники намереваются начать наступление, и, желая предупредить их, решило атаковать Верден до наступления весны.
А. Верден, первый период: от 21 февраля до 1 июля
Дабы обеспечить армии кронпринца овладение Верденской крепостью, ускользнувшей от нее в 1914 г., германцы ввели в действие колоссальные средства: к находившимся уже на участке фронта соединениям они добавили 4 специально обученных ударных корпуса; атакующие войска были поддержаны небывалым количеством артиллерии, располагавшей более чем 1 000 тяжелых орудий всех калибров, в том числе большим количеством мортир калибром в 420 и 380 мм. Развертывание этой артиллерии производилось сю строжайшей скрытностью; для скрытия подготовки от нашего воздушного наблюдения были использованы лесистая местность района и ночное время.
21 февраля, в 7 часов, началась бомбардировка неслыханной силы, которая продолжалась 9 часов, совершенно сравняв с землею окопы и ходы сообщения, вынудив защитников прятаться в укрытиях и полностью изолировав передовые линии от тыла. В 16 часов началась пехотная атака; некоторые наши передовые часто были захвачены в их укрытиях, но другие храбро защищали свои позиции; наши 75-мм пушки, ведя огонь с действительной дистанции, часто прямой наводкой по атакующим массам производили среди них жестокие опустошения. Противник не достиг значительного успеха.
В последующие дни бомбардировка возобновилась с прежним напряжением, продолжая разрушать наши линии и изнурять их защитников. За этой артиллерийской подготовкой каждый раз следовал натиск пехоты. Неся огромные потери, противник медленно продвигался таким путем вплоть до 25 февраля и неожиданно захватил форт Дуомон, который не был обороняем.
Начиная с 26 февраля, прибытие подкреплений позволило остановить продвижение противника на линии: высота Ташо — высота Пуавр — Одремон — Дуомон — Ардомон.
Потерпев неудачу в центре, германцы пытались возобновить операции на обоих флангах: у Морт-Ома и высоты [49] 304, с одной стороны, и у форта Во — с другой. В течение всего марта они яростно атаковали в этих обоих районах, применяя постоянно один и тот же метод: исключительной силы бомбардировка, выбрасывающая в короткое время на пункты атаки несколько сот тысяч снарядов, и вслед за тем массовая атака пехоты.
Первоначально противник нес большие потери от заградительного огня наших 75-мм пушек; затем он пытался его парализовать, открывая перед всеми своими атаками разрушающий огонь по нашей артиллерии. Этот огонь, производимый в широком масштабе путем сосредоточения огня многих соединений различных калибров, был чрезвычайно губителен для наших батарей, многие из которых были буквально уничтожены вместе с их личным составом и материальной частью.
Мы стремились подобным же образом уничтожать артиллерию противника, но недостаточная дальнобойность наших орудий затрудняла выполнение этой задачи.
Весь успех, достигнутый германцами в марте, ограничился овладением склонами Морт-Ома.
9 и 10 апреля общей атакой по обоим берегам р. Маас, поддержанной такими же громадными средствами, как и атака 21 февраля, противнику удалось лишь овладеть вершиной Морт-Ом. Германские потери соответствовали размаху атаки, и в течение остальных дней апреля противник ограничился местными операциями, очень энергичными, но без больших результатов.
В мае позиции, созданные нами наспех во время отдыха, стали приобретать большую солидность; артиллерия, истощенная в первых атаках, была отчасти восстановлена; мы получили подкрепление тяжелой артиллерией и смогли перейти к более активным действиям. Германцы продолжали попрежнему свои атаки, и в результате Морт-Ом, высота 304 и форт Дуомон переходили из рук в руки.
В июне германцы, ожидая атак союзников на Сомме, решили покончить с Верденом любой ценой. Объектом атаки они наметили плато Сувилль-Флери, еще защищавшее город с северо-востока. С 1 по 7 июня они атаковали форт Во, а затем, начиная с 8 июня, район Тиамон — Флери — Сувилль. 22 и 23 июня были для нас наиболее критическими днями: после чудовищной артиллерийской подготовки германцы достигли подступов форта Сувилль, но не смогли захватить самый форт и должны были остановиться, так как началось большое наступление союзников на Сомме, вынудившее их разделить свои силы. [50]
Уроки
Под Верденом германцы пользовались теми же методами, которые мы применяли в предыдущем году в Шампани и в Артуа: введение в действие многочисленной и мощной артиллерии, массовый уничтожающий огонь и артиллерийская подготовка всех пехотных атак. Однако, располагая многочисленной тяжелой артиллерией, вооруженной современными скорострельными и дальнобойными орудиями, они имели возможность усовершенствовать эти методы и значительно поднять их действительность и мощность. Большая дальнобойность пушек облегчала концентрическое сосредоточение огня, чем достигалось чрезвычайно сильное материальное и моральное действие; благодаря скорострельности, позволявшей выбрасывать в несколько часов такое количество снарядов, на которое нескорострельным орудиям понадобилось бы несколько дней, оказалось возможным в значительной степени сократить продолжительность артиллерийской подготовки без ущерба для ее действительности{38}. Благодаря этому, предварительная подготовка 21 февраля продолжалась 9 часов и была при этом значительно более мощной, чем наша подготовка сентябрьских атак, продолжавшаяся трое суток. Это сокращение продолжительности дает ценные выгоды, сохраняя за атакой преимущества стратегической внезапности: в несколько часов противник не имеет времени подтянуть свои резервы и усилить угрожаемую зону.
Следует также заметить, что германцы на Основании собственного опыта предыдущего года учли, насколько важно для обороняющегося заблаговременно знать намерения атакующего, и приняли под Верденом самые тщательные меры предосторожности, чтобы скрыть свои намерения; подготовка наступления и наступательное оборудование франта, усиление артиллерии, подвоз снарядов и всякого рода снабжения, выдвижение в линию ударных войск — все это было выполнено ими с замечательной скрытностью при широком использовании лесистой местности и продолжительности зимних ночей. Хотя им не удалось ввести в заблуждение местное командование, внимание которого было привлечено с конца января тысячью незаметных признаков и которое оповещало главную квартиру, все же им удалось оставить в сомнении и нерешительности главное французское командование. Они достигли, таким образом, если не тактической, то, по крайней мере, стратегической внезапности, а краткость артиллерийской подготовки позволила им ее использовать. [51]
Во время первоначальных атак плотность огня германских контрбатарей не была особенно большой. Наши батареи попадали часто под ожесточенный огонь, но последний являлся лишь огнем по площадям без точно определенной цели. Это обошлось им дорого: наши 75-мм батареи, ускользнувшие от этой общей подготовки, сохраняли большей частью возможность вести огонь и в момент атаки наносили огромные потери германской пехоте. Но германцы скоро поняли допущенную ошибку и в последующих атаках предпринимали систематическое разрушение нашей артиллерий, сосредоточивая огонь неслыханной силы. Результат соответствовал затраченным усилиям: наши дивизионы нередко уничтожались целиком или во всяком случае почти полностью теряли боеспособность. Этот жестокий опыт убедил, наконец, в действительности борьбы с артиллерией противника тех, кто еще сомневался в этом, несмотря на неоднократные утверждения наших авторитетнейших артиллеристов.
Таким образом, опыт Вердена, где мы испытали на себе неприятельский огонь, пополнил наш опыт 1915 г., когда мы играли активную роль. Он полностью подтвердил предыдущие уроки и дал нам вновь, на этот раз in anima vili, точные указания о плотности огня, необходимой для достижения определенного результата, например, для выведения из строя неприятельской батареи, для остановки пехотной атаки и т. д.
На германской стороне артиллерия выказала свое непреодолимое наступательное могущество; на французской — она подтвердила свою бесспорную оборонительную силу. Как в том, так и в другом случае нужно было признать, что могущество зависит от числа введенных в действие орудий и от веса выпущенных снарядов. Нужно было совершенно отбросить ложную, или, по крайней мере, ложно понимаемую ранее, идею об индивидуальном могуществе скорострельной пушки и об ее абсолютной действительности на фронте, который она может поражать при стрельбе с косьбой. Заградительному огню 75-мм пушек часто удавалось одному, без участия пехоты, останавливать неприятельские атакующие волны, однако, лишь при условии, чтобы на батарею приходилось не свыше 100 м обороняемого фронта; между тем, некоторым батареям заградительного огня на других частях фронта отводились участки в 800–1200 м и даже более.
Однако вскоре убедились, что гораздо целесообразнее препятствовать производить атаки, чем ограничиваться их [52] остановкой. Опыт показал, что каждой серьезной атаке предшествует скопление штурмующих войск в передовых линиях и прибытие подкреплений, необходимых для питания атаки. Лучшее решение для обороняющегося — использовать это предварительное скопление атакующих войск в их исходных пунктах, уничтожая их предупредительным огнем, прежде чем они выйдут для штурма. Что касается подкреплений, то, не дожидаясь их подхода, следует встретить их массовым огнем по пунктам, через которые они должны неизбежно пройти, по скрытым подступам, ходам сообщений, перекресткам дорог и т. д. Наконец, нельзя предоставлять неприятельской артиллерии свободно производить подготовку; необходимо, по крайней мере, ей в этом препятствовать. Совокупность этого предупредительного огня составляет настоящую огневую контратаку, выполняемую во время неприятельской артиллерийской подготовки. Это действительно наступательная контрподготовка, как она по праву была названа под Верденом.
Весь этот опыт приводит к выводу о важности массового действия, достигаемого сосредоточением огня. Довольно быстро можно приспособиться к непрерывному дождю разбрасываемых снарядов, от которого легко ускользнуть, скрывшись в закрытиях или выйдя из поражаемой зоны; потери, нанесенные таким огнем, распределяются во времени и могут пополняться по мере их нанесения.
Но невозможно привыкнуть к лавине снарядов, настигающей сразу с различных сторон и причиняющей в несколько минут, прежде чем кто-либо успеет укрыться, значительные потери, дезорганизующие части на весьма продолжительное время; благодаря своей внезапности эти потери производят сильный деморализующий эффект, которого не могут избежать даже лучшие войска.
Артиллерия обеих сторон пользовалась таким сосредоточением огня. Но, как мы уже указывали, французская артиллерия уступала неприятельской в отношении дальнобойности, что не позволяло ей сосредоточивать огонь достаточного числа орудий.
Как можно большая дальнобойность, как можно больший калибр, как можно большая скорострельность, как можно больше орудий и снарядов — таков урок Вердена, таков путь, необходимость следовать которому признана каждым.
Но бесполезно развертывать мощную артиллерию, вооруженную усовершенствованными орудиями, если нет командования, способного управлять этим могущественным средством, [53] и если частные начальники не умеют извлечь из него всей приносимой им пользы. Между тем, сражение под Верденом выявило опасные пробелы нашей тактической доктрины и нашей технической подготовки; эти пробелы обнаружились еще в наступательном сражении предыдущей осенью, но их серьезность была замаскирована достигнутыми тогда тактическими успехами.
В наступлении, когда инициатива находится в наших руках, когда действуют по заранее обдуманному плану и в хорошо известных всем участникам условиях, когда противник вынужден подчиниться воле атакующего и лишь отражать его удары, — артиллерия сохраняет, в общем, свободу действий, и роль ее сравнительно проста; допущенные ею ошибки компенсируются превосходством средств, которыми она располагает всегда или по крайней мере вначале; последствия этих ошибок имеют второстепенное значение и сглаживаются общим успехом.
При обороне условия прямо противоположны, и обороняющийся испытывает многочисленные трудности; в частности, артиллерия при ведении ею огня вынуждена постоянно импровизировать: она должна быстро решать вновь возникающие сложные задачи под угрозой быть уничтоженной; самые незначительные ошибки могут стать роковыми.
Это вполне подтвердилось под Верденом. С самого начала сила германских атак вынудила французское главное командование бросить в бой многочисленные крупные соединения и подкрепить их не входящей в состав дивизий артиллерией, находившейся в его распоряжении. Быстрое истощение живой силы и продолжительность борьбы вызвали необходимость частых и повторных подкреплений. Ввиду этого дивизии, перебрасываемые обычно на грузовиках прямо к полю сражения, вступали в борьбу до подхода их артиллерии. Пехотные части, таявшие в огне, как воск, требовали частой смены и уводились с фронта до подхода своей артиллерии. Когда, в свою очередь, вступала в бой артиллерия, ей приходилось сражаться уже не в составе своего органического соединения; медленнее истощаясь, она дольше, чем пехота, оставалась в бою и нередко последовательно поддерживала несколько различных дивизий. Учитывая эти условия боя, пришли к следующим выводам:
— всем начальникам, командирам крупных соединений и группировок артиллерии приходится руководить гораздо [54] более значительными массами артиллерии, чем те, которыми им ранее приходилось управлять;
— органические соединения часто расстраиваются;
— характер оборонительного сражения исключает возможность какой-либо систематической подготовки введения в бой артиллерии.
Чтобы преодолеть эти трудности, нужно располагать артиллерией, единообразно обученной, чрезвычайно гибкой, способной тотчас же отвечать огневым маневром на все требования быстро меняющейся обстановки. Необходимо, чтобы группировки артиллерии, последовательно подчиняемые одному и тому же или различным начальникам, были вполне идентичны и без всяких затруднений могли заменять друг друга. Наконец, необходимо, чтобы общность тактических взглядов возмещала отсутствие приказов, вызываемое постоянным нарушением связи, дабы при наличии одинаковой обстановки все артиллеристы могли действовать одинаково.
Что же мы наблюдаем вместо этого? Группировки, последовательно подчиняемые одному и тому же крупному соединению, не были знакомы с применяемыми последним методами, С другой стороны, некоторые способы, усвоенные этими группировками и испытанные в предыдущих сражениях, оставались неизвестными новому временному начальнику, и, таким образом, между командованием и исполнителями отсутствовало взаимопонимание. Наконец, когда нарушение связи предоставляло подчиненных начальников самим себе, последние благодаря отсутствию твердых тактических взглядов оставались в нерешительности или принимали непредусмотренные решения, вызывавшие беспорядочные действия.
Принятые меры
Программа тяжелой артиллерии от 30 мая 1916 г. К концу весны 1916 г. мы уже располагали около 400 батарей тяжелой подвижной артиллерии, сформированных по программе от 5 августа 1915 г. Однако начал сказываться недостаток запасных артиллеристов; призыв 1914 г. целиком был направлен в пехоту, и артиллерия была поставлена перед угрозой кризиса в личном составе; необходимо было передать ей людей из других родов войск — спешенных кавалеристов, пехотинцев, ставших неспособными к службе в пехоте, и т. д.
Кроме того, большинство новых соединений было еще вооружено старыми орудиями. Правда, предыдущей зимой было заказано большое число современных орудий{39}, но за [55] исключением 105-мм пушек, частью законченных еще до войны и почти полностью изготовленных заводами Шнейдера, выпуск остальных орудий был вопреки предположениям сильно замедлен:
— 155-мм С. гаубицы, первые экземпляры которых ожидались в марте, были готовы лишь в мае;
— изготовление 155-мм пушек L. G. P. F. едва началось;
— завод Крезо приостановил изготовление 155-мм пушек образца 1877–1914 гг., чтобы перейти к производству более мощных пушек, которые были выпущены, однако, лишь в конце 1917 г. под названием 155 L. S. 1917, и первые их экземпляры попали на фронт только в начале 1917 г.;
— 220-мм T. R. мортиры появились на фронте лишь в марте 1917 г.
Наконец, 280-мм мортиры, заказанные до войны, были готовы в феврале 1916 г., но к концу того же года их имелось всего лишь на 5 дивизионов.
Между тем, опыт Вердена с очевидностью показал огромное значение скорострельных и дальнобойных тяжелых орудий. Главнокомандующий утвердил 30 мая 1916 г. программу организации скорострельной, подвижной тяжелой артиллерии; в общих чертах эта программа сводилась к следующему.
Тяжелая подвижная артиллерия должна состоять из:
а) 20 полков с конной тягой, каждый в составе 2 корпусных тяжелых артиллерийских группировок из 2 дивизионов 105-мм пушек и 2 дивизионов 155-мм С. гаубиц;
— одной тяжелой армейской группировки из 2 дивизионов 155-мм пушек и 2 дивизионов 155-мм гаубиц.
Как правило, все дивизионы должны были иметь 3 батареи.
б) 10 полков с тракторной тягой, каждый в составе:
— одной группировки длинных пушек (6 дивизионов 155-мм или 145-мм пушек);
— одной группировки коротких пушек (4 дивизиона 220-мм мортир и 2 дивизиона 280-мм мортир);
— все дивизионы по две батареи.
В этой организации учитывалась необходимость располагать следующими видами артиллерийских орудий:
— скорострельными короткими орудиями, способными подготовить пехотную атаку и достаточно подвижными для перемещений, необходимых при атаке неприятельских позиций; [56]
— длинными дальнобойными орудиями, достаточно мощными для борьбы с отдаленными и казематированными батареями противника;
— короткими орудиями большой мощности для разрушения особо прочных опорных пунктов, в частности — снабженных бетонированными укрытиями.
Пояснительный доклад к этой программе заканчивался следующими словами:
«Настоящая программа представляет лишь часть той, которую следует окончательно принять, дабы удовлетворить все признанные необходимыми требования. Согласно этой окончательной организации каждая пехотная дивизия должна получить 2 дивизиона 155-мм гаубиц, а каждый армейский корпус — тяжелый артиллерийский полк длинных пушек из 4 дивизионов (2 дивизиона 105-мм и 2 дивизиона 155-мм пушек). Лишь одна тяжелая тракторная артиллерия остается в качестве резерва в распоряжении главного командования».
Но из всех орудий, необходимых для полного осуществления этой программы, к 30 мая 1916 г. имелась лишь незначительная часть, и нужно было сперва изготовить недостающее количество, а именно:
960–105-мм пушек;2160–155-мм гаубиц;
1440–155-мм пушек;
320–220-мм мортир;
80–280-мм мортир.
Между тем, оба больших завода, Крезо и Сен-Шамон, могли гарантировать лишь выпуск 60 155-мм гаубиц в месяц; изготовление прочих орудий шло еще более медленным темпом. Таким образом, прошло еще много месяцев, прежде чем необходимая материальная часть была изготовлена, и. к началу перемирия наша программа еще не была осуществлена полностью; нам пришлось еще раз дорогою ценою убедиться, что современную артиллерию невозможно импровизировать и что чрезвычайно опасно откладывать ее создание до момента острой необходимости. При этом следует иметь в виду, что все орудия, предусмотренные программой 30 мая, были спроектированы и изготовлены в нескольких экземплярах еще до войны; оставалось лишь наладить промышленное их производство по готовым образцам. Если бы пришлось создавать всю эту артиллерию заново, т. е. произвести все предварительные исследования, выполнить колоссальную работу по составлению необходимых чертежей и произвести приемные испытания, то, без сомнения, срок осуществления программы [57] пришлось бы увеличить на один или даже на полтора года.
Впредь до изготовления новых следовало извлечь все возможное из имеющихся орудий, и так как старым орудиям недоставало главным образом дальнобойности, то внимание тыловых органов было обращено на их улучшение в этом отношении: лафеты были приспособлены для придачи орудиям больших углов возвышения и для применения более сильных зарядов; начальные скорости были увеличены; форма снарядов была улучшена для уменьшения влияния сопротивления воздуха и этим увеличена дальность. Было достигнуто значительное улучшение, но все же не удалось сравнять наши старые орудия с подобными же германскими орудиями{40}.
Инструкция от 27 мая по применению артиллерии при обороне. В целях согласования и достижения единообразия методов применения артиллерии в сражении под Верденом командование Верденской армией издало общую инструкцию, которой снабжались все вновь прибывающие на этот сектор части. Эта инструкция, систематизирующая опыт двух первых месяцев сражения, была сразу же одобрена главным командованием и принята как уставная для всей армии. В ней впервые были установлены принципы применения артиллерии в оборонительном сражении: организация управления, техника обороны (заградительный огонь и наступательная контрподготовка), борьба с артиллерией и сосредоточение огня.
Центр изучения артиллерии. Мы перечислили вышеобнаруженные сражением под Верденом пробелы, которыми страдала подготовка командования в области применения артиллерии. Ген. Петэн, пораженный серьезностью этих пробелов, принял в мае решение возложить на ген. Эрра задачу по урегулированию этого вопроса путем создания специального органа со следующими функциями:
— собирать документальные данные, необходимые для изучения вопроса о применении артиллерии;
— установить с помощью этих данных характер деятельности артиллерийской массы в современном сражении, т. е. поставить тактику артиллерии на прочные основания;
— изучить способы действия артиллерии, выработанные постепенно под давлением обстоятельств; подвергнуть их методическому исследованию, которое было невозможно в боевой обстановке; выделить способы, выдержавшие испытание, и популяризировать их после одобрения главного [58] командования, т. е. одним словом — создать единство доктрины;
— совершенствовать техническую подготовку артиллерийских офицеров, знакомя их с результатами изучения вопросов стрельбы и с успехами, достигнутыми во всех областях артиллерийского дела;
— наконец, знакомить начальников крупных соединений со всеми принципиальными выводами, вытекающими из произведенных исследований артиллерийских вопросов.
Такой орган во главе с ген. Эрром начал свою деятельность 8 июля под названием «Центр изучения артиллерии». Предназначенный первоначально для офицеров группы армий центра, он перешел с 27 июня в ведение главной квартиры и открыл прием офицеров из всех французских армий. Вскоре приносимая им польза была всеми признана и услуги, им оказанные, были всюду оценены; союзные армии приняли за правило откомандировывать туда своих офицеров в качестве слушателей, что явилось плодотворной мерой, принесшей самые благоприятные результаты.
С самого начала было в принципе принято, что этот орган не должен быть школой, в которой профессора излагают ex-cathedra уже готовую доктрину, а ученики воспринимают ее пассивно и без возражений. Он был задуман как центр взаимного обучения, где слушатели — генералы и штаб-офицеры всех родов войск — знакомились бы с новейшими взглядами и, прежде всего, обменивались опытом, приобретенным ими на различных участках фронта в самых разнообразных условиях; они приглашались высказывать и защищать свои мнения по всем вопросам применения артиллерии; их соображения выслушивались, корректно дебатировались, регистрировались и оглашались, если они этого заслуживали; каждый в отдельности становился, таким образом, учителем других{41}.
Б. Французские наступления
1. Сомма (июль — ноябрь). Сражение под Верденом, несмотря на свою ожесточенность, несмотря на вызываемое им истощение нашей живой силы, несмотря на страхи, которые оно не раз внушало, все же не заставило главное французское командование отказаться от мысли комбинированного наступления, которое было решено предыдущей зимой и должно было выполняться совместно с англичанами по обоим берегам Соммы. Чудовищная борьба на Маасе вызвала, однако, значительное сокращение наших [59] ресурсов и не позволила развернуть наше наступление в таком широком масштабе, как это предполагалось ранее. После ряда последовательных сокращений, вызванных прогрессивным уменьшением наших средств, фронт наступления был сокращен с 50 км, определенных вначале, до 15 км. Но на этом фронте число имевшихся дивизий и наши артиллерийские ресурсы позволили нам, используя уроки Вердена, подготовлять и поддерживать атаки огнем такой плотности, которая превосходила достигнутую ранее в Шампани.
Артиллерия, развернутая 4-й армией, предназначенной для наступления, состояла из:
444–75-мм пушек;228 — орудий гаубичной короткой артиллерии;
300 — орудий пушечной длинной артиллерии;
56 — крупных тяжелых мортир большой мощности;
61 — длинной пушки тяжелой артиллерии большой мощности;
360 — траншейных орудий,
т. е.:
одно тяжелое орудие на 28 м фронта;
одна 75-мм пушка на 34 м фронта и
одно орудие тяжелой артиллерии большой мощности на 120 м фронта.
Артиллерийская подготовка началась 24 июня и продолжалась 7 дней. Атака была предпринята 1 июля. Пехота почти без потерь достигла неприятельских линий, легко захватила все намеченные цели и готовилась продолжать продвижение, как только артиллерия снова проложит ей дорогу.
Но, к сожалению, на нашем фланге английская армия не достигла такого же успеха. Недостаточная ширина французского фронта атаки не позволяла продвигаться дальше без англичан, и мы были вынуждены приостановиться, ожидая, пока последние продвинутся на равную глубину.
Германцы, ошеломленные вначале силой нашей атаки, воспользовались этой остановкой и подтянули резервы со всех частей фронта. Равновесие постепенно восстанавливалось. Нам пришлось затем продолжать наступление последовательными этапами, которые сопровождались все большими жертвами и все меньшим успехом, пока, наконец, в ноябре плохая погода вынудила нас прервать операцию.
Так же, как наши атаки в Артуа и в Шампани в предыдущем году, так же, как и германское наступление под Верденом, сражение на Сомме не закончилось прорывом фронта. Но, тем не менее, оно оказало значительное влияние, истощив германцев морально и материально{42}, вынудив [60] их разделить свои силы, освобождая этим Верден. Несколько месяцев спустя германцы косвенно обнаружили это истощение и вызванное последним беспокойство добровольным отходом на линию Гинденбурга, в целях сокращения фронта.
2. Верден, второй период (август — сентябрь). Наши атаки на Сомме, привлекая резервы противника, вынудили его отложить свой натиск на Верден. Наша 11-я армия тотчас же это использовала для перехода к более активным действиям. Ряд хорошо подготовленных атак позволил ей постепенно вернуть утраченное пространство.
Дабы полнее освободить Верден, на конец октября было назначено наступление на более широком фронте (7 км ); оно имело главной целью вернуть форт Дуомон, с которого открывался германцам чрезвычайно вредный для нас обзор крепости. Подготовка началась 21 октября и продолжалась 3 дня. 24 октября наши части перешли в атаку и энергичным порывом захватили форт Дуомон. 2 ноября, после новой артиллерийской подготовки, они захватили форт Во, восстановив в несколько дней с ничтожными потерями наше положение начала марта.
15 декабря после 4-дневной подготовки была предпринята новая атака на фронте 10 км. В центре и на левом фронте наши части легко продвинулись вперед и быстро достигли всех намеченных целей. На правом фланге успех был достигнут с большим трудом. Как бы то ни было, к 18 декабря мы заняли, в общем, наш фронт от 25 февраля. Кроме того, германцы, побежденные на Сомме, увидели, что все захваченное ими с таким трудом под Верденом было отнято у них в короткий срок.
Уроки
Все эти наступления 1916 г. отличаются, как общим характерным признаком, все более массовым и вместе с тем все более методичным применением артиллерии. Пехота беспрестанно увеличивала свои требования к артиллерии, учитывая, что ее потери при атаках тем меньше, чем могущественнее участие артиллерии; она требовала от последней уничтожения проволочных заграждений и окопов, приведения к молчанию огневых средств противника, орудий и пулеметов, наконец, сопровождения шаг за шагом ее продвижения прикрывающей завесой снарядов.
С тех пор артиллерия должна была тщательно, методично и даже научно подготовлять атаки, ничего не оставляя на долю случая, Укрепления противника тщательно [61] изучались по воздушным снимкам в целях выяснения всех жизненных пунктов. Каждый из этих пунктов обстреливался надлежащим количеством снарядов, наиболее пригодных по своему калибру и типу, причем распределение задач по различным орудиям производилось в соответствии со свойствами последних.
Эта подготовка атаки была столь сильна, что разрушала и уничтожала все, а иногда даже делала местность почти непригодной для движения пехоты, превращая ее в сплошное поле воронок.
Пехота выходила тогда из своих окопов, но продвигалась лишь за подвижным огневым заграждением (barrage roulant) большой плотности, — настоящей стеной из снарядов, которая двигалась перед пехотой, защищая ее с флангов, нейтрализуя перед штурмом все огневые средства противника и останавливая его контратаки.
Неприятельская артиллерия служила перед атакой объектом систематического разрушающего огня, который должен был вывести из строя как можно большее число батарей; ускользнувшие от этого разрушения батареи брались в момент атаки под нейтрализующий огонь, препятствующий им вмешаться и освобождающий, таким образом, нашу пехоту от их столь грозного заградительного огня.
Наконец, тыл поля сражения подвергался запретительному огню тяжелых дальнобойных пушек, который систематической бомбардировкой препятствовал подходу резервов, не давая им возможности пользоваться путями подхода, разрушая лагери, склады снарядов, станции выгрузки и т. д.
Дабы выполнить все эти задачи, артиллерия должна была развертывать все большее и большее число орудий. Атакующие дивизии имели от двух до трех полков 75-мм пушек и от 12 до 15 батарей тяжелой короткой артиллерии. Каждый армейский корпус имел от 25 до 30 батарей тяжелой артиллерии; армия располагала более чем 100 пушками большой дальнобойности.
В общем, при наступлениях развертывалось около 70 орудий на 1 км, в то время как при наступлениях 1915 г. развертывалось не более 50–55.
Расход снарядов соответствовал этому богатству орудий и требуемой от них работе; при подготовке атак расходовалась в среднем одна тонна на погонный метр атакуемого фронта.
На Сомме с 24 июня по 10 июля было выпущено:
2013484–75-мм снарядов;519165 — тяжелых снарядов{43}. [62]
Мы увидим, что эта эволюция продолжалась и в дальнейшем, достигнув своего кульминационного пункта в октябре 1917 г., под Мальмезоном.
Но к 1 июля современные скорострельные орудия составляли в нашей тяжелой артиллерии лишь одну девятую часть общего числа; это соотношение достигло 1/5 к декабрю. Наши старые орудия не могли достаточно быстро выпускать такое колоссальное количество снарядов. Таким образом, несмотря на все недостатки, связанные с методом, исключающим всякую возможность внезапности, главное французское командование не считало возможным сократить продолжительность артиллерийской подготовки: последняя продолжалась 7 дней на Сомме, 3–4 дня под Верденом, в то время как германцы, вся тяжелая артиллерия которых была скорострельной, могли ограничиться 21 февраля 9-часовой подготовкой (как известно, успешной).
Кроме того, была другая причина, замедлявшая артиллерийскую подготовку. Наша артиллерия была еще не в состоянии вести достаточно точный огонь без пристрелки и без корректирования его действительности непосредственным наблюдением, наземным или воздушным. Вся пристрелка батарей противника, отдаленных целей, а часто и разрушающий огонь по оборонительным сооружениям должны: были вестись при помощи авиации. Число имевшихся самолетов, активность авиации противника и состояние атмосферы влияли на результаты воздушного наблюдения, отражаясь на действительности артиллерийского огня. Даже при многочисленной авиации с превосходными наблюдателями, при более слабой и подавленной авиации противника, в самое благоприятное время года и в наиболее долгие дни, даже при всех этих условиях, имевшихся налицо в июле 1916 г., кропотливая работа по пристрелке и корректированию требовала затраты времени и труда.
Задачи артиллерии сравнительно просты во время начальной атаки, когда имеется достаточно времени и средств для изучения, организации и пристрелки во всех деталях. Они становятся все труднее по мере развития боя: приходится действовать в районе разрушений, где воздушная фотография лишь с большим трудом может обнаружить укрепления противника, где, перемену позиций и подвоз снарядов приходится производить по совершенно хаотической местности и когда артиллерия противника имеет возможность оправиться и пополнить свои потери.
Эти операции привели также к выводу, что лишь начальная атака имеет серьезные шансы дезорганизовать противника; [63] она должна глубоко проникнуть в неприятельское расположение, по крайней мере, достигнуть района позиций его артиллерии, чтобы овладеть батареями, ускользнувшими от разрушительного огня, и этим воспрепятствовать противнику восстановить свою артиллерию. Однако, чтобы достигнуть этого результата, наша артиллерия должна превосходить или во всяком случае не уступать в дальнобойности артиллерии противника. Между тем, в течение этого (1916) года соотношение было как раз обратное. Вот почему все настоятельно требовали увеличения дальнобойности наших пушек; а пока наши орудия вынуждены были стрелять на пределе дальности и применять усиленные заряды, что влекло за собой быстрое изнашивание материальной части.
Наконец, сражение на Сомме с очевидностью показало, что мы не располагаем достаточным количеством артиллерии. В многомесячном сражении необходимо сменять время от времени действующие батареи, в противном случае их личный состав будет таять от переутомления, а материальная часть — от износа или недостатка ухода. Недостаточно, таким образом, располагать количеством орудий, строго необходимым для оборудования различных участков фронта с соблюдением плотности, соответствующей их большей или меньшей активности; нужно также иметь в резерве дополнительные средства для обеспечения необходимой смены. Этот урок был хорошо усвоен главным командованием, но, как ни усиливали работу артиллерийские заводы, все же командованию не удавалось в течение всей войны получить необходимое ему количество орудий. Не только программа от 30 мая не была осуществлена, но, как мы увидим дальше, начиная с середины 1918 г. число наших артиллерийских орудий пошло на убыль, и разразился бы жестокий кризис, если бы перемирие во-время не прекратило военных действий.
Принятые меры
Создание тяжелой артиллерии большой мощности (A. L. G. Р. ). Нововведением 1916 г. явилось массовое применение в сражении на Сомме нового вида артиллерии — тяжелой артиллерии большой мощности, которая только что перед этим была создана.
С самого начала войны выступление Англии на нашей стороне обеспечило нам помощь ее могущественного флота и освободило нас от всякой заботы по охране нашего побережья. Благодаря этому мы могли располагать многочисленными [64] мощными орудиями береговой обороны, а также многими из орудий большой дальнобойности, составлявшими вооружение не применявшихся нами военных судов. Естественно, возникла мысль о применении всех этих пушек на нашем сухопутном фронте, но для этого им нужно было прежде всего придать недостававшую подвижность. Ввиду их чрезвычайно большого веса нельзя было и думать передвигать их иначе, как по железным дорогам нормальной и узкой колеи.
Созданная таким путем артиллерия должна была, по мнению главного командования, обладать многими преимуществами, а именно: способностью стрелять снарядами более мощными, чем всякий другой вид тяжелой артиллерии, значительной дальнобойностью и, наконец, по способу своего передвижения, — большой стратегической подвижностью. Это последнее свойство являлось чрезвычайно ценным: оно позволяло применять, подобно полевым орудиям, все пушки, даже наиболее тяжелые и громоздкие, поскольку технике удавалось поставить их на железнодорожный лафет. Командование получило, таким образом, возможность сосредоточивать в короткий срок на любом участке фронта мощную артиллерию, состоящую из крупных орудий, перевозимых по железной дороге.
В октябре 1914 г. была учреждена комиссия, так называемая комиссия A. L. V. F. (тяжелой артиллерии на железнодорожных установках), на которую была возложена задача изучения вопроса об установке на железнодорожные лафеты наших береговых и морских орудий.
В целях разрешения этой задачи комиссия обратилась к трем крупным металлургическим заводам: заводам Шнейдера в Крезо, морскому сталелитейному заводу Сен-Шамон и машиностроительным заводам Батиньоль.
Первоначально были изготовлены следующие установки:
305-мм пушки на рамном лафете Сен-Шамон;95-мм береговые пушки на жел.-дор. платформах;
19-см береговые пушки на жел.-дор. лафете;
274-мм морские пушки на жел.-дор. лафете.
В мае 1915 г. первый дивизион 19-см пушек (8 орудий) принял участие в наступлении в Артуа, где проявил свои первостепенные качества.
В сентябрьском наступлении в Шампани уже действовало некоторое количество следующих орудий:
305-мм пушки A. L. V. F.;270-мм береговые мортиры;
240-мм пушки T. R. на лафете с опорной плитой; [65]
274-мм A. L. V. F{44}; 16-см морские пушки на мониторах;
100-мм и 14-см морские пушки на канонерках.
В феврале 1916 г., ввиду встретившихся затруднений по доставке орудий и за отсутствием свободных путей для их установки под Верденом, могло действовать всего лишь несколько дивизионов.
В течение зимы 1915 г. большое число орудий было поставлено на железнодорожные лафеты, что вызвало необходимость придать им общую организацию и свести их в отдельную, самостоятельную группировку под командованием генерала, ведающего вопросами их боевого применения и изготовления в тылу. Это новое формирование было названо тяжелой артиллерией большой мощности — A. L. G. Р. (постановление от 28 марта 1916 г.).
По мере своего развития артиллерия этого вида была разделена на группы в зависимости от свойств орудий; таким образом, были сформированы:
— мортирная и гаубичная группа;
— группа орудий большой дальнобойности;
— группа 32-см пушек на скользящем лафете (à glissement);
— группа речных канонерок.
Часть этих орудий была распределена по трем фронтам: Северному, Центральному и Восточному, остальные находились в резерве главного командования.
Вышедшая в мае инструкция устанавливала порядок подчиненности и общие принципы их применения в этих соединениях: фронты передают орудия артиллерии большой мощности в распоряжение армейских командований; последние распоряжаются и руководят их применением; наконец, непосредственное управление ими предоставляется местным начальникам, находящимся в районе их действия.
Впервые эта артиллерия приняла участие в сражении на Сомме. Благодаря тому что операция подготовлялась заблаговременно, удалось создать развитую сеть железнодорожных путей для установки этих орудий и подвезти большое число последних (56 крупных мортир и 61 длинную пушку). Их чрезвычайно успешное действие было неожиданностью для германской армии, артиллерии которой пришлось сильно пострадать от огня нашей тяжелой артиллерии большой мощности. Тем не менее, этот вид артиллерии, еще мало знакомый командованию, не всегда использовался целесообразно. В общем, тяжелая артиллерия большой мощности применялась следующим образом. [66]
Крупные мортиры (279 С. , 293, 370 ). Опыт 1915 г. в Артуа, убедивший в трудности овладения значительными селениями, привел к применению крупных мортир для обстрела многочисленных, сильно укрепленных селений, разбросанных вдоль неприятельского фронта. Включенные в обыкновенную тяжелую артиллерию крупные мортиры придавались армейским корпусам, которые нередко распределяли их по своим дивизиям; последние, естественно, применяли их как свои короткие пушки, не используя всей их дальнобойности, и расходовали дорогие снаряды по целям, для поражения которых были бы достаточны более мелкие калибры. Таким образом, эти орудия использовались не вполне удовлетворительно, но там, где их применяли, они обнаружили свое чрезвычайное могущество.
Длинные пушки. Длинные пушки применялись для решения трех основных задач:
1. Дальнего запретительного огня — таким путем была разрушена железная дорога между Гамом и Шольном в пункте, отделенном на 22 км от наших линий, что вынудило германцев, начиная с Гама, прекратить движение по линии.
2. Ближнего разрушительного огня — этот огонь, дополняющий действие крупных мортир, представляет большие преимущества, так как позволяет увеличить глубину первого скачка; так, деревня Флокур, расположенная вне дальности крупных мортир, могла быть разрушена огнем длинных пушек и была намечена к овладению в первый день боя.
3. Борьба с артиллерией противника — длинные пушки поражали неприятельские батареи, ускользнувшие благодаря своей отдаленности или солидному укреплению от огня обыкновенной тяжелой артиллерии. В частности, 32-см пушки оказались превосходными орудиями для борьбы с неприятельской артиллерией на большой дистанции.
Первый период осуществления программы тяжелой артиллерии от 30 мая 1916 г. Программа от 30 мая предусматривала замену следующих старых орудий скорострельными:
100-мм Т. R.;120-мм L.;
155-мм L., образца 1877 г.:
155-мм С., образца 1881–1912 г.{45};
220 и 270-мм мортир Банжа.
Новые орудия уже изготовлялись в момент утверждения программы, но не могли быть закончены к намеченному сроку ввиду загромождения заводов, а также недостатка рабочих рук и сырья. Как мы уже указывали, только 155-мм [67] гаубицы Шнейдера и Сен-Шамон изготовлялись регулярно, в размере около 60 в месяц, и по мере их доставки заменяли 155-мм гаубицы образца 1912 г.
Для ускорения перевооружения тяжелой артиллерии новыми орудиями были приняты следующие меры.
С октября 1916 г. по январь 1917 г. с фронта было снято 5 дивизионов 100-мм T. R., орудия которых износились в течение года их службы на фронте.
Вместо 155-мм пушек образца 1877 г. несколько батарей были вооружены 155-мм пушками образца 1877–1914 гг.
Несколько 220-мм мортир на деревянных платформах были заменены 220-мм мортирами А. С. S. на лафете Шнейдера, введение которых дало, впрочем, лишь посредственные результаты.
Впредь до изготовления 145-мм пушек образца 1916 г. применяли снятые с броненосцев «Карно» и «Шарль Мартель» морские 14-см пушки на колесных лафетах, изготовленных заводом Сен-Шамон. Эти орудия, случайно поступившие на фронт в сентябре — ноябре 1916 г., не дали, впрочем, удовлетворительных результатов и исчезли после нескольких месяцев службы.
Что касается тяжелой тракторной артиллерии, то пять первых полков, намеченных программой 30 мая, закончили формирование в августе 1916 г., пять других начали формироваться, и к концу 1916 г. имелось уже 79 тракторных дивизионов, но из этих 79 дивизионов лишь 17 были вооружены современными орудиями, да и то 12 из числа последних имели орудия, предназначенные к изъятию: 155-мм пушки образца 1914 г. и 14-см образца 1910 г.
Организация управления артиллерией. До войны вопросам управления уделялось мало внимания: роль артиллерии в бою признавалась настолько ограниченной, что урегулирование этого вопроса не считалось необходимым.
Существовавшая прежде в нашей военной иерархии должность начальника артиллерии армии была упразднена задолго до войны. Однако в конце 1914 г. под давлением необходимости эта должность была восстановлена.
Командования дивизионной артиллерии как отдельного органа, с точно определенными функциями, собственно говоря, не существовало. Было установлено, что полковник, командир дивизионного артиллерийского полка, возлагая командование батареями на своего помощника, подполковника, сам остается в качестве технического советника при дивизионном генерале. Соответствующего штаба, подготовленного к выполнению своих обязанностей, при нем не было; [68] он располагал лишь штабом своего полка, кроме того, он сохранял за собой обязанности командира полка, совмещая их со своей тактической ролью. С первых же сражений 1914 г. у него был отнят даже его помощник-подполковник, и ему пришлось выполнять одному многочисленные обязанности своей двойной роли.
Официально существовали лишь начальники артиллерии армейских корпусов, имевшие малочисленные штабы. Но и их необходимость часто оспаривалась; была заметна тенденция свести их функции к заботам о снабжении снарядами и материальной частью; многие даже считали, что они не имеют точно определенного назначения и никакой надобности в их существовании не встречается.
При создании групп корпусной тяжелой артиллерии согласно программе от 5 августа 1916 г. была учреждена новая должность командующего тяжелой корпусной артиллерией; последний совмещал с тактическими функциями обязанности административного начальника тяжелых батарей.
Нигде официально не были в точных и ясных выражениях определены обязанности, права и ответственность этих различных органов командования, а равно не были указаны их взаимоотношения между собой и с командованием крупных соединений.
При такой совершенно неудовлетворительной организации управления артиллерия вела все сражения 1914 и 1915 гг. и должна была бороться с трудностями сражения под Верденом.
Опыт этого последнего сражения показал, что начальники дивизионной артиллерии одни не в состоянии управлять значительными артиллерийскими группами различного, меняющегося состава, которые им временно подчинялись. Первой мерой, принятой летом 1916 г., было откомандирование в их распоряжение в качестве помощника одного штаб-офицера.
Однако вскоре заметили, что эта мера оказалась совершенно недостаточной. На Сомме атакующие дивизии имели в среднем 6–8 дивизионов 75-мм пушек и 10–11 тяжелых батарей коротких пушек; в свою очередь, количество корпусной артиллерии атакующих корпусов достигло 25 тяжелых батарей. Управление в бою подобными артиллерийскими массами было непосильной задачей для командира легкого полка или для командира тяжелой артиллерии, официально имевших в своем распоряжении всего лишь двух помощников. [69]
Осажденное единодушными просьбами главное командование признало необходимость лучшей организации управления артиллерией. Инструкции от 9 декабря 1916 г. уточняли обязанности начальников артиллерии армий, корпусов и дивизий. Они намечали принципы их подчиненности друг другу и общевойсковому командованию крупных соединений, разграничивали функции начальника артиллерии дивизии от обязанностей командира легкого артиллерийского полка; наконец, они предусматривали и организацию штабов соответствующего состава при всех артиллерийских начальниках.
Эти инструкции явились фактически хартией управления артиллерией. Вплоть до конца войны они служили единственным руководством в этой области. Нужно, однако, признать, что вопрос не был разрешен ими безупречно. Этими инструкциями не предусматривалась организация командования артиллерией в масштабе группы армий, а между тем в пределах этих соединений согласование действий так же необходимо, как и в низших. Они упустили из виду необходимость усилить средства управления командиров тяжелой корпусной артиллерии, между тем последних надлежало освободить от забот по командованию полком и предоставить им штабы соответствующего состава. Кроме того, инструкции были склонны преуменьшать командные обязанности артиллерийских начальников и преувеличивать их спорные и неопределенные функции технических советников. Наконец, они не давали артиллерийским начальникам ни положения, ни чина, соответствующего силе подчиненных им войск и возрастающему значению артиллерии в бою.
Хотя эта первая попытка организации была несовершенной, тем не менее, она вносила значительное улучшение: артиллеристы с этого времени знали свои права и обязанности, свои привилегии и свою ответственность; им были предоставлены органы, позволяющие успешно выполнять их сложные и трудные задачи во время боя, что явилось основой правильного применения и успешной деятельности артиллерии.
Наставление от 16 декабря 1916 г. Опыт атак на Сомме, произведенных по принципам наставления от 16 января 1916 г., позволил дополнить правила этого наставления. Новое наставление от 16 декабря 1916 г. систематизировало все эти правила, учитывая цель и условия общей наступательной операции. Оно подчеркивало разрушительное могущество артиллерии; подробно излагало способы артиллерийской подготовки (пристрелку, применение авиации, плотность [70] различных видов огня), а также формы сопровождающего атаку огня и методы борьбы с артиллерией — разрушение или нейтрализацию. Одним словом, оно чрезвычайно точно резюмировало существующие взгляды на тактическое применение артиллерии и позволяло, таким образом, следить за дальнейшим развитием этих взглядов и за их тесной связью со свойствами современной материальной части.
Что касается техники стрельбы, то наставление подчеркивало полную необходимость непрерывного наблюдения и корректирования огня; оно считало необходимым наземное наблюдение и указывало, что точность стрельбы зависит от непрерывности наблюдения; в этом отношении воздушному наблюдению оно придавало особое значение. Не нужно забывать, что в сражении на Сомме деятельность артиллерийской авиации достигла своего апогея; последняя, имея отборных наблюдателей и защищенная истребительной авиацией, значительно превосходящей неприятельскую, могла свободно и с большим успехом производить продолжительную и тщательную пристрелку различных целей, в особенности неприятельских батарей.
Создание главного резерва тяжелой артиллерии. Мы видели, как в течение 1916 г. организовалась тяжелая артиллерия большой мощности, с блестящим успехом участвовавшая в наступлении на Сомме.
В течение того же года тяжелая тракторная артиллерия, развиваясь параллельно, но совершенно независимо, усилилась в значительной степени: из 10 полков, предусмотренных программой от 1 ноября 1915 г., 5 были полностью сформированы в августе, 2 других находились к концу года в стадии формирования. Эти полки оказали главному командованию неоценимые услуги. Механическая тяга, позволявшая им в несколько дней и собственными средствами покрывать сотни километров, придала этой артиллерии ценную стратегическую подвижность{46}, превратив ее в выдающееся орудие маневра.
Несмотря на благоприятные результаты, достигнутые этой новой артиллерией, нужно признать, что она первоначально не пользовалась общей симпатией. Ее упрекали в том, что она ослабляет другие артиллерийские части, отнимая у них большую часть лучших офицеров. Начальники относились недоброжелательно к этим новым формированиям, не входившим в состав какого-либо крупного органического соединения, и подозревали в них стремление действовать независимо. Наконец, само главное командование, еще мало [71] знакомое с достоинствами этой артиллерии, не придавало ей подобающего значения.
Но в декабре 1916 г. благодаря намерению союзников предпринять ряд последовательных атак на различных участках фронта от Дюнкирхена до Карсо общее внимание было, естественно, обращено на эти мощные орудия, могущие быстро передвигаться с одного театра военных действий на другой. Эта подвижность придавала тракторной артиллерии характер мощного органа огневого маневра и превращала ее в настоящий стратегический резерв главного командования. Пользуясь им то здесь, то там, сегодня в Шампани, послезавтра у Дюнкирхена, а через неделю в Италии, оно могло вести сражение по своему желанию, давая почувствовать в нужный момент свою волю.
Но тракторные полки, оставаясь независимыми один от другого и подчиняясь непосредственно главной квартире, не могли играть эту важную роль; необходимо было дать им ответственного начальника. Тем более нельзя было допустить, чтобы тяжелая артиллерия большой мощности и тяжелая тракторная артиллерия продолжали существовать изолированно, без взаимной связи. Для обеспечения необходимой согласованности в действиях и для более успешной их работы в бою нужно было их связать между собой, образовав из них единый орган.
Эта реорганизация была совершена ген. Нивелем, который тотчас же по вступлении в должность главнокомандующего приступил по инициативе ген. Бюа к объединению в одних руках тяжелой артиллерии большой мощности и тяжелой тракторной артиллерии. Чтобы лучше подчеркнуть значение этого нового формирования, ген. Нивель поручил командование им генералу в чине корпусного командира{47}.
Таким образом, 7 января 1917 г. был учрежден главный резерв тяжелой артиллерии.
14 февраля 1917 г. была издана инструкция, устанавливавшая положение о главном резерве тяжелой артиллерии, который был разделен на 3 дивизии.
1-я дивизия: бывшая тяжелая артиллерия большой мощности.
2-я дивизия: 10 тракторных полков, существующих или формирующихся.
3-я дивизия: орудия, обслуживаемые морскими артиллеристами на канонерках, на речных мониторах или на сухопутных установках.
Каждой дивизией командовал генерал (или полковник). [72]
Постоянно по одному офицеру главного резерва тяжелой артиллерии было прикомандировано к штабу каждого фронта. В период операций в каждую армию назначался один штаб-офицер главного резерва тяжелой артиллерии с особым штабом. Все соединения главного резерва тяжелой артиллерии, участвующие в операциях, подчинялись начальникам артиллерии армий, которые могли затем передавать их в распоряжение корпусов или даже дивизий.
Помимо своего личного штаба, генерал, командующий главным резервом тяжелой артиллерии, имел в своем распоряжении центр главного резерва тяжелой артиллерии в Мальи, состоящий из парка, ремонтных мастерских, транспортных взводов, центров обучения и т. д., железнодорожную службу для постройки дорог нормальной колеи, школу механиков и шоферов, склад материальной части и т. д.; автомобильную службу.
Обязанности генерала, командующего главным резервом тяжелой артиллерии, установленные инструкцией от 14 февраля 1917 г., можно резюмировать следующим образом:
— технические советы командованию по вопросам распределения и применения соединений главного резерва тяжелой артиллерии;
— право постоянного инспектирования личного состава, материальной части и снабжения во всех частях главного резерва тяжелой артиллерии;
— командование частями главного резерва тяжелой артиллерии, находящимися в резерве главнокомандующего;
— руководство и наблюдение за подготовкой и пополнением частей, предназначенных для определенной операции;
— всякого рода предложения главному командованию относительно личного состава и материальной части.
Тотчас же по вступлении в должность командующий главным резервом тяжелой артиллерии издал инструкцию в целях ознакомления своих подчиненных с их задачами и способами их выполнения. Особенно была подчеркнута необходимость тесной связи между соседними батареями всех калибров для совместного выполнения общего плана. Затем командующим группировками указывалось на необходимость во время операций осведомлять своих подчиненных о положении пехоты. Одним словом, инструкция стремилась к тому, чтобы все соединения главного резерва тяжелой артиллерии действовали согласованно и в тесной связи с другими сражающимися.
Тактика главного резерва тяжелой артиллерии была изложена следующим образом в докладе полк. Морена, [73] командира 1-й дивизии, сделанном в центре изучения артиллерии в Витри-ле-Франсуа:
«Главный резерв тяжелой артиллерии был создан не только для морального объединения разбросанных элементов тяжелой артиллерии, но и в целях маневра.До сих пор наши атаки велись на фронте более или менее широком, но всегда только на одном участке; подготовка производилась на определенных участках целыми неделями, оставляя противника в неизвестности только относительно часа атаки.
Более щедрое снабжение чрезвычайно подвижной тяжелой артиллерии позволит найти другое решение вопроса.
На фронте, вполне оборудованном для применения этой артиллерии, можно будет наносить последовательные мощные удары, сосредоточивая орудия то в одном, то в другом пункте, пока, наконец, станет возможным в особо подготовленном пункте произвести решающее усилие.
Благодаря этому артиллерийскому маневру можно будет истощать противника без больших материальных затрат и обеспечить себе выгоды внезапности.
Организация главного резерва тяжелой артиллерии позволяет подготовить этот маневр, но его выполнение всецело остается в ведении местных начальников. На этот пункт необходимо обратить особое внимание.
Не может быть и речи об установке батарей или даже парков на территории армии без согласия командующего этой армией или его начальника артиллерии.
Тем более нельзя выработать плана применения частей главного резерва тяжелой артиллерии без сведений, доставляемых службой артиллерийской разведки армий или корпусов.
Нужно стремиться осуществить постоянную тесную связь между командующим главным резервом тяжелой артиллерии, который организует, подготавливает и мобилизует свои части, и местными начальниками, которые их применяют в бою.
В этих целях главный резерв тяжелой артиллерии командирует офицеров в штабы фронтов и армий для постоянного там нахождения... Эти откомандированные офицеры постоянно осведомляют командование главного резерва тяжелой артиллерии о нуждах и даже желаниях армий и фронтов; основываясь на этих сведениях, командование главного резерва тяжелой артиллерии сможет вносить главнокомандующему предложения о наиболее правильном распределении имеющихся орудий, снарядов и личного состава.
Таким образом достигается децентрализация, позволяющая интенсивнее применять главный резерв тяжелой артиллерии».
IV. Позиционная война (продолжение) 1917 г.
А. Попытка прорвать фронт. Большое весеннее наступление
В течение зимы 1916/17 г.{48} главное французское командование в согласии со своими союзниками выработало план большого весеннего наступления в целях решительного прорыва неприятельского фронта. [74]
Общий план намечал ряд атак, начинаемых на севере английской армией и распространяющихся все далее и далее на юг до Италии и даже на Балканы.
План атак, выполняемых французскими армиями, опирался на значительное количество имевшейся артиллерии. Изготовление орудий и снарядов достигло к концу 1916 г. большого развития. К 1 января 1917 г. мы уже имели 469 батарей тяжелой подвижной артиллерии, и можно было рассчитывать, что к весне мы будем иметь более 500 батарей. Ежедневно изготовлялось около 175000–75-мм снарядов и 40 000–155-мм.
С этими средствами главное французское командование считало возможным произвести:
— главную атаку между Авром и Уазой, на фронте Руа — Лассиньи — Рибкур, в целях поглотить все резервы противника, оставшиеся еще после ряда английских атак;
— большую атаку, непосредственно следующую за предыдущей, на фронте р. Эн для окончательного прорыва неприятельского фронта;
— смелое и энергичное использование успеха для окончательной дезорганизации противника.
Перемены в главном французском командовании вызвали значительные изменения этого первоначального плана. Атака на фронте Руа — Лассиньи была признана второстепенной и должна была лишь отвлечь внимание противника от главной атаки на фронте р. Эн.
Вследствие этого в январе приступили к оборудованию обоих фронтов атаки, желая начать наступление как можно скорее, чтобы не позволить противнику взять в свои руки инициативу, как это было в предыдущем году под Верденом. Предполагалось ввести в действие всю имеющуюся артиллерию, но так как ее было недостаточно для оборудования обоих фронтов с желаемой плотностью, решено было, что большая часть тяжелых подвижных батарей, закончив свои задачи на севере от Уазы, будет развернута на фронте р, Эн и примет последовательно участие в обоих сражениях, впервые играя свою новую роль — роль главного резерва в тяжелой артиллерии.
Но германское командование, учитывая опыт предыдущего года под Верденом и на Сомме, зная, сколько потерь стоит оборонительное сражение, не желало больше подвергать свою армию подобному уничтожению. 26 февраля оно начало отход перед фронтом английских армий, и [75] 17 марта, накануне того дня, когда наша артиллерия должна была открыть огонь, оно выполнило тот же маневр на всем фронте от Арраса до Вельи перед английскими и французскими армиями.
Этим маневром германская армия избегла угрожающего ей уничтожения, а отход на позицию Гинденбурга, имевшую меньшее протяжение, чем прежний фронт, освободил главному германскому командованию значительные силы.
Однако хотя этот отход и воспрепятствовал осуществлению второстепенных атак, но он не расстроил двух главных намеченных атак: атаки англичан — в Артуа и французов — на р. Эн.
Несмотря на серьезные политические события во Франции в конце марта и начале апреля, главное командование сохранило основные черты плана{49}. Более того, силы, освободившиеся благодаря отмене второстепенных атак, дали возможность англичанам усилить их наступление в Артуа, а французам — распространить их атаку на р. Эн вплоть до Шампани.
Наступление было начато англичанами 9 апреля, а затем, последовательно, 12, 16 и 17 апреля — французскими армиями. Оно преследовало цель уничтожить главную массу неприятельских сил на Западном фронте. Для этого оно должно было прорвать неприятельский фронт, затем разбить германские резервы и, наконец, вывести наши главные силы на сообщения противника. Сражение, таким образом, должно было носить решительный характер; энергичное использование успеха при помощи значительных резервов обусловливало глубину и продолжительность операции.
На р. Эн подготовка атаки была быстро закончена благодаря развертыванию части тяжелой артиллерии, освободившейся на прежнем фронте Руа — Лассиньи — Рибекур. В результате на фронте в 40 км мы располагали:
2000–75-мм пушек;1930 — орудиями тяжелой артиллерии;
17 — орудиями тяжелой артиллерии большой мощности;
1650 — траншейными орудиями,
т. е.
одной 75-мм пушкой на 20 м фронта;
одним тяжелым орудием на 21 м фронта;
одним траншейным орудием на 25 м фронта,
что представляло собой максимальную плотность расположения артиллерии, когда-либо нами достигнутую{50}. Нужно еще заметить, что новые орудия, которых в 1916 г. было [76] еще мало, а в 1915 г. не было вовсе, теперь имелись в следующей пропорции:
25% тяжелых длинных пушек;55% тяжелых коротких пушек.
Артиллерийская подготовка началась 7 апреля; она должна была длиться 5 дней и, согласно полученным директивам, поражать в глубину одновременно все неприятельские линии в пределах дальности орудий. К сожалению, погода была отвратительная; самолеты могли вылетать лишь изредка, и условия видимости были настолько неблагоприятны, что, несмотря на все усилия летчиков и наблюдателей, артиллерийская пристрелка не могла быть выполнена. Полное разрушение, требуемое от артиллерии, не могло быть произведено в назначенный срок, и, чтобы дать время его закончить, атака откладывалась со дня на день вплоть до 6 часов утра 16 апреля.
Еще хуже было то обстоятельство, что тайна атаки никем не сохранялась. Пресса говорила о ней открыто, и она обсуждалась во всех общественных местах. Из приказа, попавшего в руки германцев благодаря захвату в плен 5 апреля одного унтер-офицера, они узнали точно день и час атаки.
Таким образом, для противника не было никакой неожиданности, и он имел возможность отдать все желаемые распоряжения. Начавшуюся в 6 часов 16 апреля атаку державшийся наготове противник встретил убийственным огнем. Оба фланга, несмотря на все, продвинулись вперед, но в центре неудача была полная, и хотя мы захватили в первый день 10000 пленных, все же результат совершенно не соответствовал ожиданиям. Тем не менее, командование решило продолжать наступление на р. Эн, имея в виду, что планомерная операция на правом фланге, поддержанная более 500 тяжелых орудий, позволила достигнуть высот Маронвилльера.
Чрезвычайно упорные бои на р. Эн продолжались весь конец апреля и начало мая. 4 и 5 мая крупная операция, подготовленная интенсивной бомбардировкой при благоприятной погоде, позволила нам овладеть Мулен-де-Лаффо, всем гребнем Шмен-де-Дам и плато Краон. Первоначально противник безрезультатно пытался вернуть утраченное пространство, но затем отказался от этого, и сражение постепенно затихло.
В это время на правом фланге чрезвычайно упорные бои, продолжавшиеся вплоть до 20 мая в районе Маронвилльер, [77] закончились окончательным овладением нами всеми высотами. Также и здесь к концу мая активные действия мало-помалу прекратились.
Это большое весеннее наступление позволило нам овладеть чрезвычайно важными позициями и истощить противника, который оставил в руках союзников 50 000 пленных, 450 орудий и около 1 000 пулеметов. Однако это не был тот потрясающий успех, та великая решительная победа, которую ожидало общественное мнение.
Уроки
В области артиллерии сражение на р. Эн дало ряд непосредственно вытекавших из фактов уроков, которые были использованы нами в дальнейшем.
Глубина операции требует увеличения средств. Опыт 1916 г. позволил нам с достаточной точностью определить количество артиллерии, необходимой при благоприятных условиях для подготовки атаки одной позиции противника.
В 1917 г. командование требовало глубокой подготовки, одновременно охватывающей последовательные позиции, составляющие оборонительную систему противника. Сравнивая приведенные выше числовые данные об артиллерии, развернутой при наступлении на Сомме в 1916 г., на р. Эн в 1917 г., мы видим, что французское командование ввело в действие в 1917 г., несомненно, более многочисленные современные средства. Однако опыт с очевидностью показал, что и этих средств все же недостаточно. Вынужденная разделить свои усилия между двумя, а иногда и тремя позициями, эшелонированными в глубину на 7–8 км, артиллерия может сосредоточить свое действие лишь на первых линиях, что является недостаточным. В результате — неудача атаки.
Совершенно очевидно, что для захвата второй позиции необходимо сперва полностью овладеть первой. Законное желание увеличить глубину атаки не должно, однако, ни в коем случае вызывать пренебрежение к первому акту сражения. Основываясь на этом, нужно произвести расчет развертываемых орудий и необходимого запаса снарядов, нужно, чтобы артиллерийские средства, необходимые для осуществления подготовки в глубину, дополняли артиллерию, потребную для разрушения первой позиции, а ни в коем случае не заимствовались из последней.
Смена английскими войсками наших 6-й и 10-й армий на [78] юге от Соммы и освобождение большей части 1-й армии вследствие отхода германцев между Авром и Уазой привели к сокращению французского фронта, которое позволило нам выделить резервы, но последние были главным образом резервуарами живой силы; материальные же средства, имеющиеся к весне 1917 г., еще не соответствовали грандиозности разработанного командованием плана. Последнее рассчитало, что численный состав англо-французской армии достигнет максимума в начале этого года, а затем будет итти на понижение, и весь свой план оно ошибочно основало на апогее живой силы, между тем как прежде всего нужно было учитывать состояние материальных средств. В апреле 1917 г. союзники еще не были в состоянии снабжать свои армии орудиями борьбы, необходимыми для быстрого прорыва системы неприятельских укреплений на широком фронте и на большую глубину. Годом позже наступил момент, когда материальные средства достигли высшей точки своего развития, и, несмотря на значительное истощение живой силы, подобный план стал вполне законным, и события увенчали его успехом.
Один из необходимых элементов успехов — внезапность:
1. Нужно стремиться к стратегической внезапности посредством скрытия подготовки. Некоторые подготовительные мероприятия по своей значительной величине не могут ускользнуть от неприятельского наблюдения, например, крупные станции выгрузки, обширные склады снарядов, большие санитарные учреждения, аэродромы и пути для артиллерии на жел.-дор. установках. Но остается возможность организовать их повсюду и подготовить весь фронт к большому наступлению. Противник остается, таким образом, в неизвестности вплоть до последнего момента относительно района, где фактически должна начаться атака.
2. Стратегическая внезапность зависит также от сохранения тайны атаки: недостаточная осторожность штабов, преждевременная отдача приказов, болтливость прессы делают напрасными все остальные меры предосторожности; эти ошибки оказались для нас роковыми в апреле 1917 г.
3. Когда стратегическая внезапность достигнута, нужно еще обеспечить внезапность тактическую. Последняя совершенно не совместима с продолжительной артиллерийской подготовкой. Безусловно необходимо развертывать артиллерию лишь в последний момент, тотчас же вводить ее в действие и полностью использовать все ее могущество. Эти условия не были выполнены в 1917 г. Наличие значительного [79] количества старых нескорострельных орудий, методы стрельбы, не позволявшие артиллерии вести огонь без наблюдения и ставившие ее в рабскую зависимость от атмосферных условий, недостаточность орудий для одновременной подготовки ряда последовательных позиций — все эти обстоятельства чрезмерно увеличивали продолжительность артиллерийской подготовки.
В конечном итоге неудача большого весеннего наступления может быть объяснена тремя основными причинами:
— недостаточностью вооружения для пробития необходимых брешей в системе неприятельских укреплений; его численность не обеспечивала быстроты действия, его дальность не давала глубины поражения;
— неполнотой оборудования некоторых участков фронта, что вызывало необходимость продолжительной подготовки атаки;
— полным отсутствием эффекта внезапности.
Применение главного резерва тяжелой артиллерии. Главный резерв тяжелой артиллерии выделил для апрельского наступления 17 орудий большой дальнобойности. Из 87 имевшихся дивизионов тяжелой тракторной артиллерии 84 приняли участие в сражении. Эти дивизионы, удерживаемые в тылу до последнего момента, в конце марта одновременно совершили большой стратегический переход, чтобы занять позицию на р. Эн, причем некоторым дивизионам пришлось сделать свыше 250 км. Этот первый опыт широкого масштаба по применению главного резерва тяжелой артиллерии позволил оценить подвижность тракторных орудий, а извлеченные из него уроки послужили основой при составлении боевого устава этой артиллерии (30 мая 1917 г.).
Хотя применение этой мощной артиллерии и было значительно успешнее, чем в предыдущем году, все же обнаружились старые ошибки, оставшиеся неустраненными. Командование еще не умело использовать пушки большой дальнобойности и обнаружило стремление придавать их низшим соединениям. Очевидно, что орудие, поле поражения которого на действительной дистанции превышает фронт крупного соединения, должно находиться в распоряжении высшего соединения. Совершенно недопустимо, чтобы 280-мм мортиры, с дальностью свыше 10 км, придавались, как, например, в сражении на р. Эн, дивизиям, которые применяли их для уничтожающего и даже запретительного огня на дистанции 3–5 км, между там как эти задачи могли [80] быть с большим успехом разрешены 75-мм пушками и 155-мм гаубицами дивизионной артиллерии.
Принятые меры
Наступления с ограниченной целью. Апрельская неудача вызвала в армии моральный кризис, возможные роковые последствия которого необходимо было прежде всего предотвратить{51}.
Кроме того, в первой половине 1917 г. произошли два события огромной важности:
— вступление в войну Соединенных Штатов (6 апреля 1917 г.),
— развал военной мощи России (март — июль 1917 г.).
Однако Соединенные Штаты могли оказать действительную помощь не ранее как через 18 месяцев, в то время как выход из строя России должен был иметь немедленные последствия.
Основываясь на этих трех фактах, французское командование пришло к следующим выводам.
Не могло быть больше и речи о достижении в 1917 г. быстрого решения; нужно было выждать точных данных о том, какой оборот примут события в России и какую вооруженную поддержку сможет нам оказать Америка. Нужно было, таким образом, перейти к войне на истощение и, не переставая истощать противника, создать крепкую армию, обученную и проникнутую доверием, снабдить ее всеми недостающими материальными средствами и ускорить осуществление артиллерийской программы и изготовление танков.
Следовательно, впредь до изменения обстановки оставалось лишь производить наступления с ограниченной целью на правильно избранные пункты. К этим пунктам относятся те, которые противник стремится всеми силами удержать и куда он поэтому в случае необходимости привлечет крупные силы; его потери благодаря этому будут больше, и истощение пойдет быстрее. Мы, со своей стороны, будем атаковать минимальным количеством пехоты, но зато максимумом снарядов. Опыт предыдущих лет войны показал, что, применяя достаточную артиллерию, можно рассчитывать на верный успех, правда, ограниченный в глубину и без большого стратегического значения, но достигаемый легко и без больших потерь людьми. Несколько успехов такого рода, достигнутых с малыми потерями в пехоте, восстанавливают [81] доверие в армии и вместе с тем дают боевой опыт молодым солдатам и улучшают подготовку кадров.
Эти взгляды командования были изложены в ряде наставлений, которые устанавливали:
— новую тактику наступления (директива № 1 от 19 мая 1917 г.);
— необходимость подготовки всего фронта как основное условие свободы маневра в целях обеспечения внезапности на случай наступления и легкости переброски резервов на случай обороны (инструкция от 4 июня о применении директивы № 1);
— метод подготовки штабов, крупных соединений и мелких частей всех родов войск (директива № 2 от 18 июня);
— наконец, принципы выполнения атак с ограниченной целью (директива № 3 от 4 июля).
Что касается артиллерии, то эти инструкции определяли возлагаемые на нее задачи следующим образом.
С точки зрения тактической признавалось необходимым разработать быстрое введение в бой артиллерийских масс и рациональную организацию их деятельности. Этот результат должен быть достигнут путем усиленных упражнений, имеющих целью натренировать войска и приучить командиров крупных соединений к организации управления артиллерией на поле сражения и к тактическому применению этих артиллерийских масс.
С точки зрения технической необходимо улучшить методы ведения огня; система подготовки стрельбы, проверенная несколькими, как можно более редкими и незаметными, пристрелками, должна позволить чрезвычайно быстро открывать сразу же действительный огонь.
Дальнейшее осуществление программы от 30 мая 1916 г. Весной 1917 г. в армию стали прибывать новые орудия современного типа, а именно: в марте — 220-мм T. R. образца 1915 г., в апреле — 145-мм пушки образца 1916 г. и, наконец, в июне — 155-мм пушки L. G. P. F.
В течение первых месяцев 1917 г. поступление новых орудий было незначительно, и полковые дело{52} без труда могли формировать новые дивизионы. Но можно было предвидеть, что в дальнейшем поступление орудий увеличится и депо будут перегружены. Во избежание этого телеграммой министерства от 7 апреля 1917 г. предписывалось учредить 2 центра по организации тяжелой артиллерии: один в Ноайле, другой в Сен-Дизье. Необходимые для тракторных дивизионов офицеры-артиллеристы и офицеры-техники [82] выпускались практическими курсами в Венсене, действовавшими с марта 1917 г.{53}.
Учреждение главного управления по обучению артиллерии (D. G. I. А. ) и центральной артиллерийской комиссии (С. С. А. ). Все наступления осени 1916 г. и весны 1917 г. подтвердили возрастающее значение артиллерии в современном бою.
Тем временем шло коренное перевооружение; тактические взгляды эволюционировали; технические методы совершенствовались и численность быстро возрастала. Главное командование стало все сильнее ощущать необходимость следить за проникновением в армию новых взглядов, поддерживать единство доктрины, обеспечить полное использование боевой силы артиллерии и, наконец, установить тесную связь и непрерывный контакт между фронтом, где действует артиллерия, и тылом, где подготовляется ее материальная часть и кадры.
Ген. Петэн, который первый понял важность роли артиллерии в сражении, который в предыдущем году под Верденом направил применение артиллерии по новому пути, инициативе которого, наконец, обязан своим возникновением центр изучения артиллерии, приняв главное командование французской армией, убедился в необходимости одного централизующего органа для успешного выполнения всех этих задач. 22 мая 1917 г. он доложил военному министру, что им учреждено в этих целях главное управление по обучению артиллерии (D. G. I. А. ), во главе которого им поставлен ген. Эрр; вместе с тем он просил об аккредитировании этого генерала при министерствах военном и морском и министерстве вооружения.
В дополнение мероприятий главного командования военное министерство учредило в Париже 24 мая центральную артиллерийскую комиссию (С. С. А. ) при начальнике генерального штаба также под председательством ген. Эрра. Эта комиссия работала по заданиям начальника генерального штаба или указанных выше министерств, при которых она играла роль консультанта по артиллерийской части. Ей была поручена разработка всех вопросов артиллерийской стрельбы как с точки зрения методов стрельбы и рационального использования орудий и снарядов, так и с точки зрения подготовки личного состава в тылу. Для этого в ее состав входили ответственные представители высших фронтовых и тыловых органов; она осуществляла, таким образом, связь между ними, позволяя последним детально ознакомиться [83] с нуждами фронта и согласовывать свои действия по их удовлетворению.
В дальнейшем мы будем иметь случай подробнее остановиться на громадных результатах работы этого органа по связи и согласованию деятельности фронта и тыла. Можно удивляться лишь тому, что прошло три года войны, прежде чем главное командование сознало эту необходимость. Остается надеяться, что этот урок не пропадет даром.
Б. Наступления «с ограниченной целью» (июль — декабрь)
Фландрия (31 июля ). Первым по времени наступлением с ограниченной целью была предпринятая англичанами операция по захвату выступа у Ипра, в которой принимала участие 1-я французская армия{54}.
Как на английском, так и на французском участке атака была подготовлена самым тщательным образом и поддержана громадным количеством артиллерии. На фронте протяжением в 4 км французская армия развернула:
240–75-мм пушек;373 тяжелых орудий,
т. е., в общем, одно орудие на 6,5 м фронта (153 орудия на 1 км ), не считая траншейной артиллерии.
После подготовки, продолжавшейся более двух недель{55} и сокрушившей все укрепления противника, задача пехоты была легка: несмотря на болотистый характер местности, наши войска быстро продвинулись вперед и достигли намеченных на этот день целей. На нашем правом фланге продвижение англичан было также успешно и даже в некоторых пунктах достигало 3 км.
Ряд планомерных атак такого же характера, предпринятых с различными промежутками времени вплоть до конца октября, позволил нашим войскам каждый раз достигать с небольшими потерями указанных им целей.
В ноябре Ипрский выступ был захвачен, командующие высоты были заняты вновь и противник отброшен в болотистую равнину.
Верден (20–26 августа ). В то время как производились эти атаки во Фландрии, операция того же характера была выполнена под Верденом на фронте в 17 км в целях расширения выигранного нами в конце 1916 г. пространства и возвращения последних оставшихся в руках противника высот этого района. [84]
Развернутая на фронте в 17 км артиллерия состояла из:
948–75-мм пушек;1 318 тяжелых орудий;
66 орудий тяжелой артиллерии большой мощности,
т. е. одно орудие на 7 м фронта, не считая траншейной артиллерии, состоявшей из 247 орудий.
Артиллерийская подготовка началась 13 августа; вследствие плохой погоды ее пришлось продлить до 7 дней. Но благодаря превосходным методам выполнения она достигла выдающихся результатов: укрепления противника были разгромлены, пулеметы погребены под землей, батареи уничтожены или приведены к молчанию, большие убежища разрушены.
Утром 20 августа началась пехотная атака. Атакующая пехота быстро и с незначительными потерями достигла намеченных целей. В последующие дни были ликвидированы несколько островков сопротивления, и к 26 августа мы окончательно овладели теми позициями, которые занимали перед первой германской атакой 21 февраля 1916 г. Хотя германское командование, предвидя атаку, и подтянуло для ее отражения новые дивизии, однако не смогло использовать их в нужный момент, так как еще до введения в бой они были расстроены большими потерями, нанесенными интенсивным огнем нашей артиллерии по тылам поля сражения.
Количество израсходованных снарядов было больше, чем когда бы то ни было. С 13 по 27 августа было выпущено около:
3 млн. 75-мм снарядов,1 млн. тяжелых снарядов
общим весом 120000 т. Для перевозки этого груза потребовалось 360 поездов по 30 вагонов.
Вес выпущенных на 1 м снарядов достигал 6 т, между тем как в предыдущем году под Верденом и на Сомме расход снарядов не превышал 1 т на 1 м.
Ла-Мальмезон (23 октября ). Так называемая «Мальмезонская» операция имела целью отбросить противника за р. Эллет, чтобы очистить район Лаффо-Мальмезон, откуда нашим весенним атакам не удалось выбить противника и где он еще удерживал Шмен-де-Дам.
Операция была подготовлена заблаговременно, причем были использованы все уроки двух предыдущих наступлений. На фронте протяжением около 10 км мы располагали:
624–75-мм пушками,986 тяжелыми орудиями, [85]
т. е. по одному орудию на 6,2 м фронта, не считая траншейной артиллерии, состоявшей из 270 орудий.
Артиллерийская подготовка, длившаяся 6 суток, сравняла с землей большую часть укреплений противника; интенсивный заградительный огонь прекратил всякий подвоз снарядов и продовольствия через р. Эллет.
При таких условиях атака, поддержанная, кроме того, 5 дивизионами танков, началась 23 октября, не встретив большого сопротивления; за исключением крайнего правого фланга, цели были повсюду достигнуты. 24 октября противник, понесший значительные потери{56}, начал очищать удерживаемые позиции и к 2 ноября закончил отход за р. Эллет.
Эта блестящая победа, позволившая нам на фронте в 10 км продвинуться в 4 дня более чем на 6 км в глубину, осталась образцом наступлений с ограниченной целью.
Уроки
Преимущества и недостатки наступлений с ограниченной целью. Эти три сражения — во Фландрии, под Верденом и у Мальмезона — были настоящими артиллерийскими боями, в которых численность артиллеристов нередко превышала число пехотинцев. В этих сражениях действовало невиданное до того времени количество орудий{57}, батареи снабжались снарядами без счету.
В результате этих сражений были вполне достигнуты цели, поставленные главным командованием, которое стремилось восстановить доверие солдат, пошатнувшееся в апреле, и, прежде всего, истощить противника с минимальными затратами в ожидании прибытия американской армии. «Эти сражения на Западном фронте, — писал ген. Людендорф, — были чрезвычайно упорны и стоили нам таких потерь, которых германская армия никогда еще не несла». Общая численность германских войск, втянутых в эти операции, достигла 1500000 человек (более 120 дивизий).
В апреле французское командование стремилось к прорыву неприятельского фронта и быстрому его использованию насколько возможно дальше в глубину. Противник, прекрасно осведомленный о наших планах, прибегал к чрезвычайно простому и надежному методу парирования: он почти совсем очищал свои первые линии, чтобы избавить защитников от сокрушающей силы нашего подготовительного огня, и располагал вне поражаемой нашим огнем зоны целые «дивизии вмешательства» с артиллерией на колесах, оберегая их, таким образом, от потерь. Эти свежие [86] войска противник бросал в контратаку против наших штурмующих частей, утомленных первым усилием и дезорганизованных движением по разрушенной местности, как только они переходили предел дальности нашей артиллерии и оставались, таким образом, без ее поддержки.
Основываясь на успехе этой тактики в апреле, противник решил применить ее и в последующих сражениях.
Но система атак с ограниченной целью, которых он не ожидал, на этот раз нарушила его план. Цели, указанные нашей пехоте, находились в пределах дальности нашей артиллерии и оставались все время под ее защитой; будучи расположены близко от наших линий, они достигались прежде, чем противник мог предпринять контратаку. К моменту перехода противника в контратаку наша пехота уже успевала устроиться на захваченных позициях и вполне овладеть своим огнем. Германские «батальоны вмешательства», наступавшие густыми строями, попадали под огонь нашей пехоты и артиллерии и рассеивались, не достигнув никаких результатов.
Когда германцы поняли, наконец, что мы приняли новый метод атаки, они видоизменили свой способ обороны; убедившись в бесполезности «дивизий вмешательства» и в бессилии контратак, они решили во Фландрии снова попытаться защищать свои первые линии. Но наша мощная подготовка наносила им огромные потери, и они попрежнему не могли воспрепятствовать нам медленно подвигаться от одной цели к другой.
Таким образом, метод ограниченных целей блестяще выдержал испытание: опыт многих больших наступлений показал, что, развертывая достаточное число орудий, снабжая их неограниченным количеством боеприпасов, выпуская тонны снарядов на каждый гектар намеченной к овладению местности, ограничиваясь выигрышем нескольких сот метров пространства, максимум 2–3 км, и не выходя из района действий собственной артиллерии, можно рассчитывать с почти математической точностью достигнуть желаемых результатов. Затем достаточно подтянуть свою артиллерию, вновь снабдить ее снарядами и снова продолжать начатую операцию. Таким путем мало-помалу, подготовка за подготовкой, от одной ограниченной цели до другой, медленно, но верно, может быть, удастся оттеснить противника до границы.
Все это верно. Но важно выяснить, при каких условиях и какой ценой эта тактика может привести к успеху. [87]
1. Необходимо развертывать такое количество артиллерии, чтобы одно орудие приходилось на 6–7 м фронта, или более 150 орудий на 1 км. Если не ограничиваться местными операциями без стратегического значения, а стремиться пробить в неприятельском расположении более значительную брешь, то необходимое число орудий превышает все, что может доставить промышленность, даже наиболее развитая и обильно снабженная сырьем.
2. Необходимо каждый раз расходовать колоссальное количество снарядов, достигающее, как мы уже видели, 5–6 т на 1 м фронта атаки. Во время операции под Мальмезоном было выпущено:
— в продолжение 6 дней подготовки:
17500 т — 75-мм снарядов;36 000 т — тяжелых снарядов;
15000 т — бомб траншейной артиллерии;
— и в день атаки:
5200 т — 75-мм снарядов;7200 т — тяжелых снарядов,
— или всего около 80 000 т, что составляет груз 266 поездов по 30 вагонов. Всего было подвезено 100000 т, из них 75 000 т до начала подготовки; для накопления этого первоначального запаса понадобилось 32 дня. Прежде чем возобновить такую же операцию, пришлось бы восстановить все запасы снарядов, т. е. ждать более месяца. И это при атаке на фронте в 10 км.
Отсюда вытекают два основных недостатка:
— последовательные атаки могут производиться лишь с большими промежутками времени между ними; тем самым противнику дается возможность оправиться, и решительный результат отдаляется на продолжительное время;
— как невозможно изготовить необходимое количество пушек, точно так же никакая промышленность не может удовлетворить такой гигантской потребности в снарядах.
3. Эта деятельность артиллерии обходится чрезвычайно дорого. При Верденском наступлении одни лишь снаряды стоили 700 млн. франков; при наступлении под Мальмезоном — около 500 млн. Нет таких финансов, как бы блестящи они ни были, которые могли бы долго выдержать подобную расточительность.
Эти чудовищные бомбардировки скашивали все на своем пути, уничтожали всякие следы обитаемости, делали почву бесплодной на много лет, превращая страну в настоящую пустыню. Какой плачевный результат, когда сражение разыгрывается на родной территории! [88]
Система атак с ограниченной целью, принятая для достижения определенных результатов, фактически выполнила свое назначение. Она появилась в нужный момент в 1917 г., но была лишь временным способом, тактикой выжидания, сберегающей кровь наших солдат и медленно, но верно истощающей противника; она не могла и никогда не может быть методом решительной борьбы. Следовательно, необходимо было найти иной способ, который бы позволил добиться решения и довести войну до конца.
Но все же, за этими оговорками, эта система дала полезные уроки. Она подтвердила уже известное ранее решающее могущество артиллерии и показала, что с ее помощью можно наверняка достигнуть намеченного результата без больших человеческих жертв. Она точно выяснила, какое количество артиллерии нужно развернуть в сражении, чтобы выиграть его не столько ударом живой силы, сколько ударом орудий. Повидимому, в этих трех сражениях 1917 г. была достигнута, быть может с некоторым излишком, наивыгоднейшая пропорция артиллерии. Принимая во внимание, что в сражении иногда участвовало больше артиллеристов, чем пехотинцев, можно притти к выводу, что искомой пропорцией является равенство численного состава этих родов войск.
Планы применения. В этих гигантских «сражениях материальных средств» работа артиллерии была чрезвычайно сложной, трудной и ответственной. Задачи, возлагаемые на этот род войск, были столь многочисленны и разнообразны, что необходимо было все заранее предусмотреть и тщательно урегулировать; следовало заранее установить способ обстрела различных целей, количество, род и калибр наиболее пригодных для этого снарядов, наивыгоднейшее время и порядок стрельбы по различным целям, методы подготовки, пристрелки и выполнения стрельбы по различным целям, распределение наземного и воздушного наблюдения, организацию связи и подвоз снарядов. Одним словом-, каждый выстрел должен был быть предусмотрен, подготовлен и играть определенную роль в общей системе. Это замечание относится не только к периоду подготовки атаки артиллерией, но еще более к периоду выполнения атаки пехотой, которую необходимо охранять и сопровождать шаг за шагом.
Все эти распоряжения отдавались после продолжительной подготовительной работы, требовавшей многих часов и даже дней для изучения, размышления и обсуждения. [89]
В результате этой работы составлялся план применения артиллерии, т. е. детальная программа индивидуального действия каждой батареи совместно с соседними частями — продуманная оркестровка той трудной партитуры, которую должны исполнять все инструменты артиллерии в мрачном концерте сражения.
С тех пор как артиллерия стала играть важную роль в бою, начала ощущаться необходимость плана применения; эта необходимость стала еще более настоятельной, когда увеличившаяся масса развертываемой артиллерии и возлагаемые на нее задачи стали более всеобъемлющими и трудными. Планы применения появились в зачаточном состоянии во время больших сражений 1915 г.; они развились и усовершенствовались в 1916 г.{58}, они достигли, наконец, полного развития и совершенства в сражениях с ограниченной целью 1917 г., где даже можно было им поставить в вину чересчур большой объем и излишнюю сложность.
Конечно, подобные работы штаба, требовавшие изучения, поправок и постепенного усовершенствования, приводившие к непрерывному обмену мнений и постоянному контакту, претендовавшие ничего не забыть, ничего не предоставить на долю случая, все предвидеть и все урегулировать, — могли осуществляться только в позиционной войне и при атаках, заранее намеченных и задолго подготовленных{59}. Эти методы совершенно отличны от быстрых приемов и импровизации маневренной войны. Однако их интенсивное применение в 1917 г. явилось для наших артиллерийских штабов великолепной гимнастикой ума; оно их дисциплинировало и приучило к кропотливой и регулярной работе; привило им стремление к методичности и ясности; создало у них привычку не пренебрегать мелочами. Плодами этой долгой интеллектуальной подготовки наша артиллерия воспользовалась весной 1918 г., когда ей пришлось работать в сложной и быстро меняющейся обстановке, созданной прорывом фронта. Каждый артиллерийский офицер настолько проникся методами планов применения, так освоился с пользованием ими, что, каковы бы ни были трудности момента, все приказы, отдаваемые им как устно, так и письменно, принимали правильную и точную формулировку. Под влиянием необходимости момента излишний формализм приказов 1917 г. впоследствии был устранен и уступил место гибкости, простоте и быстроте; таким образом, план применения принял сам по себе форму, соответствующую новым условиям. [90]
Наблюдение, пристрелка и подготовка стрельбы. Как мы уже указывали в связи со всеми перечисленными операциями, продолжительность артиллерийской подготовки во всех случаях была значительна; эта продолжительность имела постоянное стремление увеличиваться и возросла с 3 дней в Шампани в 1915 г. до 16 дней в 1917 г. во Фландрии. Это объясняется тем, что от артиллерии стали требовать все более широкого и полного разрушения. Такое разрушение требует большой точности стрельбы, достигнуть которой могли лишь при помощи пристрелки непосредственным наблюдением; необходима также большая плотность огня, вызывающая огромный расход снарядов; эти два условия влияли на продолжительность подготовки атак и были причиной ее увеличения.
Вторая из этих причин, заключающаяся в необходимости выпустить большое количество снарядов, не имела значительного влияния: число действующих орудий непрерывно увеличивалось, и процент современных скорострельных пушек неуклонно возрастал; таким образом, становилось возможным расходовать все большее и большее количество снарядов.
Фактической причиной продолжительности подготовки являлась необходимость пристрелки при помощи прямого наблюдения. В большинстве случаев наземных наблюдательных пунктов было недостаточно, отчасти потому, что равнинная местность, как, например, во Франции, была мало пригодна для их оборудования, отчасти оттого, что германцы постоянно шли на необходимые жертвы, чтобы обеспечить себе на большинстве участков фронта владение господствующими позициями, где артиллерия могла бы найти удобные наблюдательные пункты, наконец, потому, что при глубоких атаках отдаленные цели ускользают от наземного наблюдения. Ввиду этого для пристрелки приходится пользоваться главным образом воздушным наблюдением. Между тем, продуктивность последнего была ограничена по следующим причинам. Число имевшихся самолетов никогда не было достаточным; хорошие артиллерийские наблюдатели встречались редко: диапазон радиоволн, которым располагали летчики для связи с землей, допускал одновременную работу лишь ограниченного числа самолетов; наконец, воздушное наблюдение в сильной степени зависело от атмосферных условий, кроме того, прорвавшиеся истребительные самолеты противника могли его полностью парализовать.
Пока артиллерия не сможет освободиться от тирании [91] пристрелки с прямым наблюдением, до тех пор необходимость наблюдать в продолжение всей стрельбы будет неизбежно удлинять продолжительность подготовки со всеми ее многочисленными недостатками, из которых самым серьезным, несомненно, является полное устранение всякого эффекта внезапности{60}.
Но тем не менее каждый все более и более сознавал, что внезапность является необходимым условием всякого успеха; что атака, ожидаемая противником, может дать лишь местный успех без дальнейшего развития и что только внезапная атака, захватывающая противника врасплох, дает плодотворные результаты и обеспечивает быстрое и глубокое использование успеха, прежде чем резервы противника успеют вмешаться; она таит, таким образом, в себе зародыш победы. Недопустимо, чтобы все могущество артиллерии, делающее ее средством решительного успеха, было сведено на-нет материальной зависимостью от наблюдения.
В чем же тут дело и что представляет собой пристрелка? Пристреливаться — значит устранять причины ошибок, обусловленные неточным определением положения цели, несовершенством орудий и, наконец, атмосферными условиями, которые изменяют траекторию и препятствуют снаряду попасть в цель. Пристрелка служит для исправления этих ошибок по дальности и направлению путем наблюдения точек падения и приведения их на цель соответствующими изменениями данных стрельбы.
Нельзя ли вычислить заранее все необходимые поправки, вызываемые условием момента, и, введя их a priori в данные для стрельбы, без предварительной пристрелки открывать сразу огонь, наверняка поражающий цель?
Таким образом поставленный вопрос, несомненно, может быть решен. С самого начала войны все воюющие армии стремились достигнуть этой цели. В конце 1917 г. французская армия, наконец, нашла это решение, хотя и неполное, но достаточно точное для немедленного использования; оно послужило основой для новых методов стрельбы, несравненно большей действительности. Этим решением явилась научная подготовка стрельбы: топографическая подготовка, позволявшая определять дистанцию и направление на цель и придавать орудию надлежащий угол возвышения и направления; балистическая подготовка, учитывающая износ каналов орудий и качество пороха и вводящая соответствующие поправки начальной скорости; [92] аэрологическая подготовка, исключающая влияние атмосферных условий момента, температуры и давления воздуха, силы и направления ветра, дождя или тумана{61}.
Уже под Мальмезоном в октябре 1917 г. этот метод был применен в широком масштабе, хотя он не был еще вполне разработан. Артиллерийское командование учитывало, что осеннее время года, краткость дней, изменчивая погода, туманы не позволят авиации развить свою деятельность. Дабы не затягивать до бесконечности продолжительность подготовки, необходимо было отказаться от пристрелки и от постоянного контроля всей работы артиллерии. Ввиду этого был отдан приказ о заблаговременной подготовке стрельбы со всей точностью, которую допускают современное состояние балистических и метеорологических знаний и имеющиеся в распоряжении инструменты. В то время как продолжительная пристрелка вынуждала летчиков долго находиться в воздухе, поверка упрощенной стрельбы производилась в часы ежедневной разведки и состояла лишь в том, что летчик определял по отношению к цели положение средней точки попадания нескольких быстро выпущенных очередей. Каждый вылет самолета позволял, таким образом, сделать поверку многих стрельб, что во много раз увеличило продуктивность воздушного наблюдения. Дабы не мешать этой поверке, стрельба на поражение производилась лишь в то время, когда самолеты не в состоянии летать, т. е. ночью, во время тумана или в плохую погоду; в последующих поверках не было необходимости, так как огонь на поражение производился по данным первоначальной поверки, непрерывно исправляемым в соответствии с условиями момента.
Этот первый опыт увенчался полным успехом. Он позволил проверить правильность и плодотворность нового метода. В частности, серьезным нововведением явились ночные стрельбы на разрушение: они увеличили плотность обстрела и действительность запретительного огня; они совершенно прекратили всякий подвоз и смену частей у противника. Хотя стрельба производилась с упрощенной подготовкой и после беглой поверки, без непосредственной пристрелки, она была чрезвычайно меткой, как это было выяснено на месте после продвижения нашей пехоты.
Еще несколько опытов, дополнений и улучшений — и французская артиллерия овладела в начале 1918 г. научными методами стрельбы, открывшими ей блестящие перспективы. Эти методы дали ей возможность вести стрельбу [93] всегда, в любое время, при любой погоде, на всякой местности, при всех обстоятельствах, освободив ее, таким образом, от тирании топографических и атмосферных условий. Они позволили артиллерии открывать почти немедленный огонь по любой наблюдаемой или ненаблюдаемой цели, обозначенной на карте своими координатами, и в частности сделали ее особенно пригодной к массовому действию посредством сосредоточения огня. Освобождая артиллерию от медлительной пристрелки, эти методы выводили ее на многообещающий путь внезапности. Одним словом, они в совершенно неожиданных размерах увеличили ее тактическую гибкость. Благодаря этому артиллерия приобрела могущественное влияние на ход событий, открыла для командования совершенно новые возможности маневра и позволила ему не останавливаться перед самыми смелыми замыслами.
Эволюция тактических взглядов: внезапность. В то время как французские атаки, требовавшие по указанным выше причинам продолжительной артиллерийской подготовки, нигде не застигали противника врасплох, мысль об огромном значении внезапности как факторе успеха стала овладевать всеми умами.
В сентябре германцы предприняли наступление на Двине с целью овладеть Ригой, причем приложили все усилия, чтобы обеспечить себе внезапность, и в результате достигли успеха. Дивизии, предназначенные для атаки, держались до последнего момента в районе, удаленном на 100 км, и затем скрытно были переброшены к Двине лишь накануне наступления. Артиллерийская подготовка была произведена на фронте в 4 500 m при участии 628 орудий и 550 минометов с массовым применением химических снарядов; она продолжалась всего 3 часа, и последовавшее затем молниеносное наступление позволило германцам в несколько дней продвинуться на 50 км от исходного положения{62}.
Основываясь на том же принципе, англичане произвели у Камбрэ, в ноябре, внезапную атаку на фронте в 15 км. Операция была подготовлена в полнейшей тайне благодаря многочисленным укрытиям, позволившим скрыть подготовительные меры, и, прежде всего, благодаря строгой осмотрительности английского командования{63}. Атака была поддержана 1 000 орудий и 360 танками. Артиллерия открыла огонь лишь в момент выхода штурмующих волн из окопов; танки должны были пробить бреши в проволочных [94] заграждениях и проложить дорогу пехоте. Атака явилась полной неожиданностью для германцев: две первые линии их позиции (позиция Гинденбурга) были без труда захвачены, и в течение нескольких часов англичанам удалось продвинуться в некоторых пунктах на 8 км в глубину. Никогда на Западном фронте полный прорыв фронта противника не был так близок к осуществлению. Ошибки в плане и организации, не связанные с самым принципом, помешали этой блестящей победе получить дальнейшее развитие, но тем не менее неоспоримо, что внезапность обеспечила атаке быстрый и значительный успех.
Хотя наступление под Ригой велось против деморализованного противника, неспособного оказать сопротивление и обращающегося немедленно в бегство, и хотя операция у Камбрэ закончилась, в конце концов, неудачей, все же эти два наступления вызвали мощный отклик в военных кругах.
Впрочем, важное значение внезапности давно уже привлекало внимание французского командования. В многочисленных инструкциях и наставлениях 1917 г. главное командование подчеркивало выгоды внезапности при выполнении больших наступлений. Но чтобы ошеломить противника, нужно предварительно отказаться от требований полного разрушения артиллерией неприятельских оборонительных сооружений и возместить недостаточность подготовки широким использованием других боевых средств: танков — для пробития брешей в искусственных препятствиях и для непосредственного сопровождения пехоты; массового применения газовых снарядов — для нейтрализации неприятельских огневых средств и для прекращения движения его резервов.
Мы увидим в дальнейшем, что эти взгляды получали с каждым днем все большее развитие и придавали столь характерный вид всем последующим сражениям 1918 г.
Принятые меры
Прогресс артиллерии. Успехи в области артиллерии, достигнутые к концу 1917 г. как с точки зрения техники стрельбы, так и в отношении материальной части, явились как раз во-время, чтобы дать возможность использовать внезапность и обеспечить ей полный успех.
С одной стороны, техника стрельбы позволила отказаться от пристрелки, обнаруживающей наши намерения: необходимая [95] для атаки артиллерия усиления может прибыть накануне вечером, занять позиции под покровом темноты и после несложной научной подготовки стрельбы внезапно открыть на рассвете огонь, не обнаруживая до этого момента своего присутствия ни единым орудийным выстрелом.
С другой стороны, к 1 января 1918 г. мы имели 782 батареи тяжелой подвижной артиллерии, большая часть которых, приданная главному резерву тяжелой артиллерии и находившаяся в распоряжении главного командования, могла быстро перебрасываться с одного участка на другой и вступать в бой, прежде чем противник узнает о ее прибытии.
Число современных скорострельных орудий неуклонно возрастало. Их скорострельность давала возможность сократить продолжительность подготовки и позволяла дополнить недостаточность разрушения массовой нейтрализацией.
Наконец, изготовление химических снарядов, этого мощного средства нейтрализации, достигло значительных размеров{64}, а в июне 1918 г. на нашем фронте появились снаряды с ипритом.
Официальные документы тактического характера. В области тактики уроки 1917 г. вызвали пересмотр прежних наставлений, который закончился изданием двух инструкций: инструкции от 31 октября 1917 г. о наступательных действиях крупных соединений и инструкции от 20 декабря 1917 г. для оборонительных действий. Обе эти инструкции лишь систематизировали методы и приемы, успешно применявшиеся в течение минувшего года; в частности, они давали полные и подробные сведения о составлении и пользовании планами применения. К этому времени, однако, они представляли больше исторический, чем практический, интерес, так как сражения 1918 г., для которых они намеревались формулировать указания, так мало походили на сражения 1917 г., что ни разу не встретилось случая применить эти инструкции на практике{65}.
Наставление для стрельбы от 19 ноября 1917 г. и связанные с ним документы. Методы стрельбы, установившиеся в течение 1917 г., не были импровизацией, а являлись результатом целого ряда опытов, произведенных как на фронте, так и в испытательных комиссиях, в которых центр изучения артиллерии принял самое деятельное участие. Неоднократно главная квартира издавала по этому [96] вопросу частные наставления, популяризировавшие мало-помалу наиболее существенное в этой области. Но в целях быстрого ознакомления со всеми этими методами в целом Центральная артиллерийская комиссия издала общее наставление, доступное всем артиллеристам, которое резюмировало результаты долгого опыта трех минувших лет войны. Это было наставление для стрельбы от 19 ноября 1917 г. , которое детально излагало и регламентировало подготовку стрельбы и методы пристрелки. Это наставление дополнялось руководством для офицера: «Le manuel d'officier orienteur», которое детально входило в вопросы практического выполнения стрельбы.
Учреждение главной инспекции артиллерии (I. С. А. ). Реорганизация главного резерва тяжелой артиллерии в главный артиллерийский резерв [R. G. А. ] (26 января 1918 г. ). Мы видели, что создание главного резерва тяжелой артиллерии было встречено с некоторым недоверием; опасались, что новое соединение явится как бы «государством в государстве»; боялись, что оно быстро проявят стремление к самостоятельному ведению боя, не подчиняясь местному командованию.
Эта плохо скрытая враждебность не могла остаться незамеченной командующим главным резервом тяжелой артиллерии, который при своих поездках неоднократно имел случай убедиться, что его приказы и даже просто советы по вопросам применения этой артиллерии оказывались бессильными. Он поставил об этом в известность главнокомандующего, указав, что, по его мнению, командование главным резервом тяжелой артиллерии следует поручить генералу, пользующемуся большим авторитетом в вопросах артиллерии и в частности, по крайней мере, в области артиллерийской техники, распоряжениям которого охотнее бы подчинялись.
С другой стороны, выгоды присоединения тяжелой тракторной артиллерии к главному резерву тяжелой артиллерии были настолько очевидны, что главное командование пошло навстречу неоднократным просьбам полков пешей артиллерии и тяжелых артиллерийских полков с конной тягой о предоставлении им тех же преимуществ. Ранее эти полки не были связаны органически в одну группировку под единым командованием, ответственным за нее в целом, а подчинялись непосредственно главной квартире, что вредно отражалось на их моральном и материальном состоянии. [97]
Равным образом дивизионы траншейной артиллерии были ранее включены в состав дивизий; такое распыление влекло за собой неправильное использование этого вида артиллерии и требовало большего числа солдат и офицеров, являясь причиной быстрого понижения его тактического значения.
Казалось бы правильным соединить все эти специальные виды артиллерии в единую особую группу.
На основе этих фактов и идей была создана новая организация, осуществленная согласно инструкции от 26 января 1918 г. К бывшему главному резерву тяжелой артиллерии были присоединены:
— полки тяжелой артиллерии, вошедшие в состав 2-й дивизии;
— пешие артиллерийские полки и дивизионы траншейной артиллерии{66}, образовавшие новую, 4-ю дивизию.
Это объединение получило название главного артиллерийского резерва (R. G. А.).
Вместо Управления по обучению артиллерии была создана непосредственно подчиненная главному командованию главная инспекция артиллерии, которой были присвоены следующие более обширные функции:
— руководство и техническое наблюдение за обучением артиллерии в армиях;
— непосредственное управление главным артиллерийским резервом.
Во главе этого органа был поставлен генерал в ранге корпусного командира; при нем находился штаб и два генерала для поручений. Главным инспектором артиллерии был назначен ген. Эрр.
На главного инспектора артиллерии было возложено:
— изучение методов применения артиллерии с тактической и технической точек зрения. Для этого он располагал специальным органом — Центральной артиллерийской комиссией, работавшей в Париже под его председательством;
— распространение в войсковых частях знаний, необходимых для правильного применения артиллерии, и руководство в этих целях центром изучения артиллерии;
— надзор за техническим обучением артиллерии и ее вспомогательных частей;
— наконец, по поручению главнокомандующего, инспектирование правильности тактического применения артиллерии в армиях. [98]
Главный инспектор был уполномочен сноситься с министерствами: военным, морским и вооружений по урегулированию всех вопросов артиллерии, возникающих между главным командованием и тылом.
В состав главного артиллерийского резерва входили все артиллерийские части, не включенные органически в крупные соединения. Он состоял из 4 дивизий, каждая под командованием генерала или штаб-офицера:
— 1-я дивизия: тяжелая артиллерия большой мощности;
— 2-я дивизия: тяжелая артиллерия с тракторной и конной тягой;
— 3-я дивизия: морская артиллерия;
— 4-я дивизия: траншейная и пешая артиллерия.
Главный артиллерийский резерв имел постоянных представителей при фронтах и армиях, благодаря тому, что бывшие штабы главного резерва тяжелой артиллерии были включены в состав артиллерийских штабов армий и фронтов. На них было возложено изучение всех вопросов, касающихся применения главного артиллерийского резерва.
Несомненно, что создание главной инспекции артиллерии было весьма удачной мерой, принесшей чрезвычайно плодотворные результаты. Благодаря этому органу главное командование постоянно было осведомлено о всех улучшениях, в которых нуждается артиллерия _как в тактическом, так и в техническом отношении. Благодаря его плодотворному влиянию техника этого рода войск постоянно прогрессировала; обучение стрельбе стало гораздо интенсивнее и было направлено в сторону выработки единообразных методов и научных способов стрельбы; усовершенствование материальной части пошло гораздо быстрее как в отношении увеличения дальнобойности и мощности (в частности 75-мм пушек), так и в смысле повышения подвижности (использование гусениц, применение легких тракторов для возимой артиллерии, самоходные установки и т. д.). Тактика следовала шаг за шагом за прогрессом материальной части и за усовершенствованием методов стрельбы; она чрезвычайно гибко приспособилась к требованиям момента, стремясь при обороне к эшелонированию в глубину, а при наступлении: 1) к внезапности, достигая ее сокращением и даже отказом от подготовки атаки; 2) к могуществу путем методического сосредоточения огня и умелого владения траекториями и, наконец, 3) к использованию глубины при помощи подвижности частей и гибкости их маневрирования.
Одним словом, создание главной инспекции артиллерии означало для артиллерии начало новой эры быстрого прогресса [99] и беспрерывного успеха, эры, которая закончилась поражением противника. Главная инспекция артиллерии была одним из главных организаторов победы.
Реорганизация тяжелой артиллерии с конной тягой. Мы уже указывали, что полки тяжелой артиллерии с конной тягой, сформированные по программе от 5 августа 1915 г., состояли из трех группировок каждый: две одинаковые группировки предназначались для создания тяжелой артиллерии армейских корпусов, которая первоначально должна была состоять из трех батарей 105-мм пушек и двух батарей 120-мм пушек; третья предназначалась для образования тяжелой армейской артиллерии, которая должна была состоять из 10 батарей: 2 дивизионов 155-мм пушек по две батареи и 2 дивизионов 155-м гаубиц по три батареи.
Программа от 30 мая 1916 г. несколько видоизменила эту организацию; однако невозможность осуществить ее в желаемый срок вынудила принять следующие временные меры: 12 июля 1917 г. командование предписало постепенно придавать каждой дивизии по одному дивизиону 155-мм гаубиц вместо двух, предусмотренных программой от 30 мая.
28 декабря 1917 г. оно организовало тяжелую артиллерию, входящую в состав крупных соединений на следующих основаниях.
Из первых и вторых групп были сформированы полки тяжелой корпусной артиллерии, носившие номер своего корпуса, увеличенный на сто, и состоящие из двух дивизионов 105-мм пушек (или временно 120-мм ) и одного дивизиона, а потом двух дивизионов 155-мм пушек. Этим полкам были приданы дивизионы тяжелых коротких пушек дивизионной артиллерии.
Третьи группы, как правило, состояли из 6 дивизионов: 2 дивизионов 155-мм пушек и 4 дивизионов 155-мм гаубиц.
С учреждением главного артиллерийского резерва эти третьи группировки были в административном отношении отделены от полков серии 100. Из них были сформированы 30 новых полков, получивших нумерацию серии 300 (их прежний номер был увеличен на 200).
Из этих полков серии 300 была сформирована новая 2-я дивизия главного артиллерийского резерва. Каждый из этих полков должен был состоять, как правило, из трех дивизионов: одного 155-мм пушечного и двух 155-мм гаубичных, однако подобная организация не могла быть полностью осуществлена, так как требовалось сформировать 30 новых дивизионов, между тем как страна, достигшая [100] пределов своих усилий, не могла уже дать необходимого числа ни людей, ни лошадей.
Создание «возимой артиллерии». В начале войны корпусная артиллерия каждого армейского корпуса французской армии состояла из одного полка 75-мм пушек в составе 4 дивизионов.
Зимой 1914/15 г. необходимость снабдить все вновь формируемые дивизии дивизионной артиллерией вынудила взять недостающие батареи из полков корпусной артиллерии, состав которых сократился постепенно до 2 трехбатарейных дивизионов.
Такая организация продолжала существовать вплоть до августа 1917 г. Но потребность в полевой артиллерии непрерывно возрастала: нужно было снабдить ею ударные дивизии, которые стремились достигнуть все более и более плотного подвижного заградительного огня; нужно было иметь возможность усилить атакуемые противником участки фронта; нужно было временно дополнять средства тех дивизий, которые занимали пассивные, но чересчур обширные участки фронта; нужно было, наконец, обеспечить поочередный отдых 75-мм батареям.
При этом недопустимо было брать эти подкрепления из состава дивизионной артиллерии; напротив, казалось более правильным возложить эту роль в пределах армии на корпусную артиллерию, которая уже нормально ее выполняла в пределах своего корпуса.
Инструкцией от 8 августа 1917 г. главнокомандующий указывал, что корпусная артиллерия может быть взята из состава корпуса для удовлетворения временных нужд других участков фронта. И действительно, с этого времени очень редко корпусная артиллерия продолжительное время находилась в распоряжении своего армейского корпуса.
Однако количество имевшихся в распоряжении лошадей непрерывно уменьшалось, и, естественно, возникла мысль о замене их механической тягой, и было вполне логичным, чтобы эта реорганизация началась именно с корпусной артиллерии. Действительно, снабжение этих полков средствами автомобильного транспорта, несомненно, увеличивает их стратегическую подвижность и дает возможность быстро перебрасывать их на большие расстояния, что необходимо при новом их применении в качестве артиллерии усиления.
Затем этим случаем воспользовались, чтобы придать означенным полкам третьи дивизионы и сделать их, таким образом, подобными дивизионным полкам. Впредь до получения [101] достаточного количества грузовых автомобилей эти полки были снабжены автотранспортом, необходимым для перевозки лишь одного дивизиона. Таким образом, каждый полк мог собственными средствами передвигаться на небольшие расстояния, перевозя последовательно каждый дивизион. В случае передвижения по дорогам на большие расстояния два дивизиона перевозились транспортными средствами автомобильной службы.
Эта моторизация корпусной артиллерии, первоначально вызванная недостатком лошадей и фуража, оказалась вскоре чрезвычайно плодотворной мерой, имевшей неисчислимые последствия. Возимая артиллерия, созданная под давлением обстоятельств, привлекла к себе общее внимание оказанными ею услугами и после ряда реорганизаций стала выдающимся орудием стратегии.
V. Возобновление маневренной войны 1918 г.
А. Большие германские наступления
Подготовка к оборонительной кампании. 1917 г. не дал союзникам того, на что им позволяла рассчитывать общая обстановка 1916 г. Напротив, к концу этого года обстановка сложилась весьма угрожающая: 3 декабря Россия заключила перемирие, и ее выход из состава воюющих государств вызвал тяжелые последствия. Главное германское командование немедленно приступило к переброске на Западный фронт освободившихся на Восточном фронте дивизий{67}. Между тем, ресурсы живой силы Антанты уже стали уменьшаться: с ноября 1917 г. и по конец января 1918 г. пришлось расформировать 5 французских дивизий; со своей стороны, английская армия, потерявшая в 1917 г. под Артуа и во Фландрии 800 000 человек, за отсутствием достаточных пополнений должна была сократить число батальонов на одну четверть.
Только вступление в линию американской армий могло восстановить равновесие, но его нельзя было ожидать ранее, как через несколько месяцев, когда американские дивизии действительно будут обучены. До тех пор мы должны были под угрозой непоправимого истощения держаться выжидательного образа действий, впрочем, с твердым намерением, как только станет возможным, перейти в наступление, которое одно лишь может принести победу.
Нужно было, следовательно, прежде всего подготовиться к упорному оборонительному сражению. Две крупные [102] операции, предпринятые германцами в конце 1917 г. — под Ригой в сентябре и у Капоретто в октябре, — позволили предвидеть ту форму, которую, несомненно, примет это сражение. Это наступление будет отличаться внезапностью, краткостью подготовки, стремительностью атаки и в целях использования успеха завершится глубоким маневром, в котором атаки будут следовать одна за другой с возможно меньшими промежутками времени. Опыт показал, что при подобного рода наступлении обороняющийся не в состоянии избежать прорыва фронта.
Основываясь на этом, главнокомандующий в своей директиве № 4 от 22 декабря 1917 г. дал следующие указания относительно образа действий в предстоящем сражении:
— так держаться на первых позициях, чтобы сломить или, по крайней мере, замедлить и дезорганизовать первый натиск противника, уделяя, однако, для этого боя только такие средства, которые необходимы для занятия возведенных укреплений и во всяком случае для обеспечения развертывания главных сил на вторых позициях и на позициях поддержки;
— обеспечить при всяких условиях целость вторых позиций и позиций поддержки;
— применять резервы не только для местных контратак, но также и для контрнаступления на флангах и на соседних участках атакованной зоны.
Нужно решиться на потерю пространства, выбрать поле сражения армии, более или менее близкое ко второй позиции, не усилять частей первой линии, но цепляться за первую позицию и защищать вторую, одним словом — маневрировать. Кроме того, оборонительное сражение должно вестись со строжайшей экономией живой силы.
Инструкция от 24 января 1918 г. по применению директивы № 4 дает определение основного понятия — поле сражения армии, которое является укрепленным районом, где армия должна остановить и разбить противника. Эта инструкция уточняла правила директивы, относящиеся к применению средств: оборона должна вестись из глубины, и ее существенным элементом является позиция сопротивления, которую противник не должен иметь возможности атаковать, прежде чем ряд боев расстроит его порядок атаки и первоначальную систему его артиллерии.
Что касается артиллерии, то ее тактика устанавливалась в целом ряде документов. Их можно резюмировать следующим образом). [103]
Практика наших наступлений 1917 г., заблаговременно разработанных и выполненных на тщательно подготовленной местности с громадным количеством средств, приучила нас к большой плотности расположения артиллерий, которая достигла, как мы уже видели, одного орудия на 6,5 м фронта под Мальмезоном.
Наоборот, опыт оборонительных сражений дал германцам совершенно иные навыки: они считали достаточным, даже в тех пунктах, где борьба особенно упорна, иметь не свыше 12 батарей на 1 км, т. е., приблизительно, одно орудие на 20 м фронта.
Кроме того, эшелонирование артиллерии в глубину становится необходимым по многим причинам; даже предвиденное наступление всегда достигает первоначально значительных результатов, нарушая на большую глубину систему артиллерии обороняющегося; дальнейшие успехи, напротив, легко останавливаются даже небольшими силами, но сохранившимися в порядке в руках своих начальников и расположение которых неизвестно противнику; наконец, снабжение скученной артиллерии становится практически невозможным на местности, где его нужно импровизировать под уничтожающим огнем и в особенности под массовым обстрелом химическими снарядами.
Но недостаточно эшелонировать артиллерию в глубину, нужно еще бороться с сильным искушением держать всю развернутую артиллерию в напряженном состоянии, пытаясь достигнуть на активных участках такой же плотности расположения, как при наших последних наступлениях. Напротив, нужно оставлять в тылу для обучения и отдыха часть артиллерии, которая явится настоящим запряженным резервом и будет применяться в случае прорыва фронта для обороны второй позиции и для подготовки контратак. Отдыхающая артиллерия занимает часть позиций, предназначенных для обороны второй линии, и будет составлять часть охраняющегося гарнизона этих линий; она будет там подготовлять организацию стрельбы, поддерживать и улучшать возведенные сооружения.
Наконец, главное командование предусматривало необходимость в случае наступления снять с неатакованных фронтов все резервы тяжелой артиллерии, оставив им лишь органическую дивизионную и корпусную артиллерию, а также позиционную; 75-мм пушечным полкам корпусной артиллерии, которые в это время реорганизовывались в полки возимой артиллерии и становились, таким образом, чрезвычайно подвижным стратегическим резервом) командования, [104] было приказано быть готовыми к выступлению в течение 48 часов.
Главное командование, убедившееся в необходимости иметь мощный главный артиллерийский резерв, приняло меры к. тому, чтобы этот резерв всегда мог быть немедленно собран в его распоряжение, и намеревалось маневрировать им как своими резервными дивизиями.
Но это маневрирование требовало быстрой переброски по обыкновенным дорогам с помощью грузовых автомобилей, и, таким образом, необходимо было заранее установить все правила движения, наметить маршруты и организовать комиссии, регулирующие автомобильное движение в тылу фронта. Вся эта организационная работа производилась заблаговременно и была готова к требуемому моменту.
Сражение в Пикардии (21 марта — 9 апреля). Германцы стремились закончить войну в этом году. Их план преследовал решительные цели и в первую очередь — прорыв фронта.
Их первое наступление ставило себе цель чрезвычайно важного стратегического значения: они намеревались отделить англичан от французов и, достигнув берега моря, сделать этот разрыв непоправимым.
Маневр был направлен по линии Нижней Соммы между Амьеном и Аррасом; прорыв намечено было произвести на английском фронте, в районе, где обе союзные армии, разделенные Уазой, были слабо спаяны и где англичане, только что сменившие нашу 3-ю армию, еще не вполне устроились. Первоначальное наступление было направлено только против англичан на фронте около 80 км, начиная от их стыка с нами, на Уазе, до Сансе.
Последующие атаки, намеченные и подготовленные во Фландрии и в Шампани, имели целью развить сражение, использовать успех и, наконец, закончить разделение противника.
Как и предусматривало французское командование, наступление было произведено точно по тем же принципам, как и наступление под Ригой: тщательная маскировка подготовительных мероприятий, прежде всего, развертывания артиллерии и подвоза снарядов; строжайшая скрытность движения войск для сосредоточения, которое производилось только ночью и на конечных участках лишь по грунтовым дорогам; новые методы применения артиллерии при подготовке (отказ от всякой предварительной пристрелки) и при поддержке атаки (преобладание нейтрализации над разрушением [105] путем массового применения химических снарядов), одним словом, внимательная разработка и подготовка, вплоть до мельчайших деталей, эффекта внезапности.
21 марта, в 9 ч. 10 м. , после 5-часовой канонады масса в 40 германских дивизий ринулась на штурм английских позиций. Она сразу же пробила в английском фронте огромную брешь, которая углублялась и расширялась в последующие дни, и, несомненно, германцы достигли бы желаемого результата, т. е. разъединения английской армии от французской, если бы французскому командованию не удалось заполнить прорыв, направив туда последовательно две армии; 3-ю армию 22 марта к северу от Уазы и, затем, 1-ю армию, начиная с 27 марта, к Мондидье.
Тем не менее, вплоть до 28 марта германцы быстро и непрерывно продвигались вперед. К этому дню в районе Мондидье образовалась брешь в десяток километров, совершенно не занятая войсками союзников, но за недостатком кавалерии германцы не могли ее использовать.
С 30 марта по 1 апреля противник безуспешно пытался достигнуть железной дороги Бове — Амьен, но все его резервы были уже израсходованы, и ему необходима была передышка в несколько дней, чтобы наладить снабжение, восстановить свои силы, подтянуть тяжелую артиллерию и привлечь свежие дивизии.
Ввиду неудачи стратегического прорыва, намеченного между Амьеном) и Аррасом, противник направил свои усилия в сторону Мондидье (4 апреля), где, повидимому, образовалась брешь между Соммой и Уазой, но также не достиг успеха. По словам самого Людендорфа:
«с этого момента выяснилось превосходство сопротивления союзников над наступательной способностью германцев. Ввиду этого главное германское командование сочло себя вынужденным принять тягостное решение о прекращении наступления на Амьен».
После попытки к югу от Уазы (6–9 апреля), приведшей к незначительному выпрямлению фронта на р. Эллет, первый акт большого весеннего наступления германцев можно было считать закончившимся. Несомненно, это наступление достигло значительного тактического успеха: оно дало германцам около 70 000 пленных и свыше 1 000 орудий; оно образовало в нашем фронте мешок глубиной 60 км, который приближал германцев как к Парижу, так и к морю; оно позволило германцам держать под обстрелом важную железнодорожную артерию Париж — Кале. Но, как и полагает Людендорф, оно не принесло намеченного крупного [106] стратегического успеха, оно не разделило союзников и не вывело германцев к морю.
Сражение во Фландрии (9 апреля — 20 мая). Несмотря на глубокое разочарование, германское командование не отказалось от выполнения своего плана; невзирая на неудачу первой операции, оно решило начать вторую, стремясь согласно первоначальному плану добиться прорыва во Фландрии между Ипром и Лансом.
Атака последовала 9 апреля на фронте в 20 км между Ла-Бассе и Армантьером и была проведена по тем же принципам. Английский фронт был снова совершенно опрокинут, и под влиянием неожиданной быстроты и размеров успеха германское командование поспешно ввело резервы, чтобы расширить к северу и западу образовавшуюся в английском фронте брешь. 11 апреля фронт наступления достиг 30 км ; 14-го англичане потеряли Байоль и Нев-Эглиз. Но французы, сохранившие свободу действий, вмешались с неожиданной быстротой; ген. Фош, только что назначенный главнокомандующим всеми союзными армиями, образовал из французских дивизий северную армейскую группу в районе Фландрских гор.
18 апреля противник возобновил свои атаки, направленные к западу от Ньепского леса, к северу от высоты Кеммель.
С 18-го по 21-е германцы произвели перегруппировку своих сил, подтянув свою тяжелую артиллерию и ее боеприпасы. 25 апреля они предприняли энергичную атаку против высоты Кеммель, после которой тотчас же последовал новый натиск. Эти усилия имели лишь незначительный местный успех, и 5 мая германцы, убедившись в их неудаче, прекратили свои атаки.
Сражение на р. Эн (27 мая — 5 июня). Прорыв английского фронта потерпел неудачу благодаря широкой поддержке, оказанной французскими армиями. Но эта помощь дорого обошлась французам: их резервы сильно сократились, маневренная способность понизилась, а фронт был значительно ослаблен, так как с него пришлось снять много дивизий.
Германцы решили использовать эту обстановку. Их новый план заключался в следующем:
— в наступлении между Суассоном и Реймсом, где французский фронт казался особенно слабым, и немедленном расширении прорыва на обоих флангах, к Реймсу, с одной стороны, и до Уазы — с другой; повторная атака между Уазой и Мондидье. [107]
Вопреки официальным инструкциям главного французского командования, предписывавшим, как мы уже видели, не принимать сражения на первой позиции, командующий 6-й армией, стоявшей на р. Эллет, решил защищать свою первую позицию к северу от р. Эн, несмотря на крайнюю слабость своих сил как на первой линии, так и в резерве{68}.
В час ночи с 26 на 27 мая противник начал на фронте от Кусси-ле-Шато до Реймса ожесточенную бомбардировку, обстреливая на глубину от 10 до 12 км все пространство между первыми линиями и районом артиллерийских позиций, ведя по всем тылам интенсивный запретительный огонь. Неприятельская артиллерия применила массовый обстрел химическими снарядами, которыми забросала наши батареи и все районы, где могли быть расположены наши резервы. Никогда, ни в 1916 г., ни в 1918 г., противник не развертывал еще для атаки подобной массы артиллерии: он сосредоточил более 30 батарей на 1 км на участке, где хотел нанести главный удар. Общее число орудий, введенных в действие, превышало 5 000 (или около 1 450 батарей). Благодаря этому могуществу артиллерийской массы продолжительность подготовки могла быть значительно сокращена; она была вдвое короче, чем 21 марта.
В 3 ч. 40 м. пехота двинулась в атаку на фронте около 60 км от Бремона до Лейи; ей предшествовал огневой вал чрезвычайной плотности; на востоке, у Краона, и в долине р. Эн атака была поддержана танками.
Командующий 6-й армией первоначально упорствовал в своем стремлении удержать северный берег р. Эн. И когда в 10 часов он отдал приказ взорвать мосты, было уже слишком поздно: противник ими уже овладел и к вечеру ему удалось создать к югу от реки обширный тет-де-пон от Луавра до Сен-Мард. Продвижение противника продолжалось 27-го, и 28-го он перешел р. Вель, достигнув, таким образом, всех намеченных целей.
Ввиду такого неожиданного успеха германское командование 28-го вечером решило использовать до конца достигнутый результат, решительно подвинуться до Марны, чтобы перерезать железную дорогу Париж — Нанси, перейти даже, если возможно, Марну и к югу от нее создать солидный тет-де-пон в целях дальнейших операций.
Таким образом, введя свежие войска, противник возобновил 29-го утром свои атаки и достиг Марны; но его попытки переправиться на южный берег потерпели неудачу (4 июня). [108]
Французское командование сразу бросило свои первые резервы в брешь, которая беспрерывно увеличивалась. Убедившись затем, что для ограничения глубины бреши лучшее средство — препятствовать ее расширению, оно предписывало Северному фронту подпереть правый фланг у Реймса и преградить с левого фланга долину р. Эн. Для этого в распоряжение фронта были представлены 5-я и 10-я армии. Вслед за тем все попытки германцев оказались бесплодными, и 4 июня их наступление было остановлено.
Сражение на р. Мац (9–12 июня). Однако германское командование решило использовать значительное продвижение, осуществленное по направлению к Парижу, произведя без промедления наступление на фронте Мондидье — Нуайон. Оно постепенно перебросило свою тяжелую артиллерию с одного берега Уазы на другой; но потому ли, что оно хотело действовать быстро, или потому, что считало способность сопротивления противника истощенной, эти подготовительные меры не отличались уже прежней предосторожностью и не ускользнули от нашей бдительности.
С 4 июня в главную квартиру стали стекаться многочисленные и точные сведения о неизбежности германского наступления в этом районе. Ошибка, допущенная на р. Эн, — стремление сохранить целость первой позиции, — не должна была больше повториться; главнокомандующий обратил на это особое внимание командира группы армий резерва, и немедленно были приняты меры для проведения в жизнь директивы № 4; была точно установлена позиция сопротивления, на которой армия должна принять сражение, и большая часть батарей была отведена за эту позицию. 6 июня был отдан приказ вести каждую ночь контрподготовительный огонь. Ожидая 8 июня ночную атаку противника, артиллерии было предписано вести наряду с интенсивным запретительным огнем массовый огонь по предполагаемым районам скопления противника, а затем с 23 ч. 50 м. до 24 ч. общий контрподготовительный огонь.
Действительно атака была начата 9 июня. Согласно уже известным принципам она началась в полночь с ожесточенной бомбардировки, захватывавшей наш фронт от Уазы до Мондидье на глубину от 10 до 12 км. Наша артиллерия, как мы уже указывали, открыла в 23 ч. 50 м. интенсивный контрподготовительный огонь, нанеся значительные потери германской пехоте.
Тем не менее, в 3 ч. 45 м. противник атаковал наш фронт протяжением в 35 км, но этот новый удар не имел уже [109] такой силы, как прежде, на р. Эн. К утру выяснилась неудача на обоих флангах. В центре, напротив, атака быстро увенчалась успехом; к 11 час. вторая позиция была прорвана на фронте в 12 км, между Мери и Марей-ла-Мотт.
Днем 10-го противник в центре продвинулся еще глубже, достигнув долины Аренды, всего лишь в 7 км от Компьена; на левом фланге он овладел всем лесным массивом между Дивет и Мац; на правом — он приблизился к железной дороге Париж — Мондидье в районе Трико.
11-го, в 11 час., в тот момент, когда противник готовился расширить брешь на юг к Мондидье, его правый фланг подвергся контратаке, предпринятой значительными силами (4 дивизии, 12 танковых дивизионов и 2 полка возимой артиллерии). Благодаря туману эта контратака явилась для германцев полной неожиданностью; их правый фланг стал в беспорядке отступать, увлекая за собой центр, который вынужден был очистить долину Аронды.
На следующий день, 12-го, германское командование, видя отход своих атакующих войск на правом фланге и не имея возможности утвердиться к югу от Маца, прекратило атаки и отдало приказ закрепиться на захваченных позициях.
Сражение в Шампани (15–18 июля). После этих упорных боев главному французскому командованию стало ясно, что противнику нужно некоторое довольно продолжительное время для восстановления своих резервов и для подготовки нового удара и что он не будет нас атаковать ранее 14 июля.
Начиная с 1 июля, стало несомненно, что противник подготавливает большую операцию в Шампани, что он, наверное, предпримет наступление к востоку от Реймса, между Сюипом и Аргонами, наконец, что он попытается переправиться через Марну в районе Дорманс. Фронт наступления на этот раз должен был достигнуть 100 км, дабы англофранцузское командование не могло одновременно нанести сколько-нибудь значительного удара на другом участке фронта.
К 6 июля имелись уже точные сведения и были приняты все меры к предстоящему сражению. Указанные в директиве № 4 принципы ведения обороны из глубины были тщательно проведены в жизнь 4-й армией; местность в Шампани, подготовленная уже в течение нескольких лет, превосходно соответствовала этому плану. Между тем, в 5-й армии, только что с трудом закрепившейся, позиции [110] были еще слишком слабы; непрерывной второй позиций не было, и применение новых принципов являлось более затруднительным.
Начиная с 6 июля, артиллерия 4-й армии каждую ночь открывала контрподготовительный и запретительный огонь по сообщениям противника. 14 июля, в 22 часа, была произведена удачная вылазка, доставившая 27 пленных. Их опрос выяснил, что германская атака произойдет этой ночью и что артиллерийская подготовка начнется в 24 ч. 10 м. и продлится три или четыре часа. Эти сведения были немедленно переданы командованию, и между 23 часами и 23 ч. 40 м. на всем фронте группы армий центра французская артиллерия открыла огонь, поражая батареи противника и разрушая первые линии, где скопилась германская пехота.
Противник, опереженный в открытии огня, был изумлен числом наших батарей, большая часть которых обнаружила себя лишь в момент открытия огня, и не мог больше сомневаться в том, что его намерения стали известны. Тем не менее, в назначенное время, в 24 ч. 10 м. , германская артиллерия, в свою очередь, открыла ожесточенный огонь и в 4 ч. 45 м. на громадном фронте протяжением более 90 км, забросанном снарядами, неприятельская пехота ринулась на штурм.
На фронте 4-й армии противник с самого начала натолкнулся на серьезные затруднения. Выполняя тщательно разработанный план применения, французская артиллерия беспрерывно сопровождала своим огнем продвижение германской пехоты, которая вследствие разрушения или отравления закрытий была вынуждена действовать в открытом поле, подвергаясь нашему контрподготовительному огню.
Между 8 и 9 часами атака замерла перед позицией сопротивления, и с этого момента сражение было германцами проиграно.
На фронте 5-й армии, к западу от Реймса, противник продвигался гораздо быстрее; сила его удара показывала, что он не был так дезорганизован во время сближения и движения по нашей передовой зоне, как на фронте 4-й армии. В полдень он атаковал нашу вторую позицию, частью которой ему удалось завладеть; на следующий день, 16-го, он все еще продолжал продвигаться, в частности в долине Марны, где мы к вечеру отошли на 2–3 км. 17-го противник еще несколько продвинулся вперед.
На фронте 6-й армии противнику удалось переправиться [111] через Марну; к 10 часам на южном берегу реки он овладел пространством шириной 14 км и глубиной 5–6 км, создав, таким образом, тет-де-пон, достаточный для продолжения наступления. Но наша артиллерия, первоначально дезорганизованная быстрым продвижением противника, в этот момент открыла сильный и действительный огонь по переправам, которые указали наши самолеты. Наша бомбардировочная авиация, в свою очередь, вступила в бой, и на долину Марны обрушилась лавина снарядов. «На мостах через Марну творится ад», говорилось в донесении, отправленном германцами с почтовым голубем, который был захвачен в наших линиях.
Ни в этот день, ни в последующий противнику не удалось переправить на южный берег реки ни одного орудия, за исключением нескольких горных пушек непосредственного сопровождения. Снабжение продовольствием и боеприпасами переправившихся германских войск было чрезвычайно затруднительно; подкрепления противника могли переходить реку лишь ценою кровавых потерь; его переправившиеся части были блокированы. 17-го он, повидимому, перешел к обороне.
Начиная с 18-го, французское контрнаступление между Шато-Тьери и Суассоном дало себя почувствовать; 20-го и 21-го противник, очистив южный берег Марны и оставив пространство, выигранное им при атаках в Шампани, начал отходить к северу.
Боевое счастье, весною как будто перешедшее в лагерь противника, теперь решительно перешло на нашу сторону и больше нас не покидало.
Уроки
Подтверждение ранее установленных принципов применения артиллерии в наступлении. Начиная с июля 1916 г. и до конца марта 1918 г., т. е. более 18 месяцев, германцы не предпринимали на Западном фронте никаких крупных наступательных операций, сосредоточив свои усилия на Восточном фронте, против Румынии и России, и на итальянском фронте. Их наступления на этих фронтах, в частности наступление под Ригой, ознакомили нас с новыми тенденциями их тактических взглядов. Таким образом, германские наступления весной 1918 г. не были для нас неожиданностью ни в каком отношении. Все эти операции велись по одному неизменному образцу. Этот метод может быть охарактеризован следующим образом: [112]
— внезапность достигается краткостью артиллерийской подготовки и развертыванием частей, предназначенных для атаки, только в последний момент, причем их подход совершается лишь ночью и по обыкновенным путям. Атака всегда начинается на рассвете. Пехоте предшествует огневой вал, в значительной мере состоящий из дымовых снарядов, так что наши войска, пехота и даже артиллерия замечают противника, лишь когда он приблизится на несколько метров;
— ожесточенность, достигаемая интенсивностью бомбардировки; все калибры и все виды снарядов применяются одновременно на глубину до 10 км. Пехота скопляется во время артиллерийской подготовки в 200–300 м от намеченной к овладению первой линии и затем бросается в атаку густыми массами;
— быстрота выполнения, основанная на быстроте продвижения пехоты, которая во время движения защищается огневым валом, а затем специальной артиллерией сопровождения;
— маневр, состоящий в быстром расширении пробитой фронтальной атакой бреши посредством атак на фланги, и, наконец,
— глубина проникновения.
В частности, артиллерия применялась следующим образом:
1. Количество артиллерии — для подготовки атаки развертывалась многочисленная артиллерия.
Под Ригой, 31 августа 1917 г., на фронте прорыва в 4,5 км насчитывалось 157 батарей и 550 минометов, т. е. на 1 км приходилось 35 батарей: на фронте каждой дивизии было развернуто в среднем 22 тяжелых батареи, из них около одной трети длинных пушек, в это число входят также тяжелые батареи для борьбы с артиллерией противника.
В Пикардии, 2.1 марта 1918 г., на фронте атаки в 20 км армия фон-Гутьера располагала 21 батареей на 1 км, из них 11 тяжелых.
На р. Эн, 27 мая, на фронте главной атаки от Бери-о-Бак до Лейи протяжением в 45 км было развернуто 1 450 батарей, т. е. 32 батареи на 1 км.
Наконец, в Шампани, 15 июля, средняя плотность расположения артиллерии достигала 25 батарей на 1 км, из них 15–16 тяжелых, не считая тяжелой артиллерии большой мощности.
2. Развертывание. Сосредоточение всей этой артиллерии производилось ночными маршами; принимались все меры [113] предосторожности, чтобы скрыть ночное движение войск и их расположение днем по квартирам или на биваках. Батареи, выезжающие на позицию, получали строгий приказ избегать всякого шума, могущего выдать их движение; колеса обматывались соломой; копыта лошадей обвязывались тряпьем; принимались меры для заглушения дребезжания щитов и вообще всех металлических частей.
3. Организация управления. Артиллерия для прорыва фронта сводилась в различные группы:
— группа артиллерии разрушения и поддержки пехоты (Ika, Infanterie-kampf-artillerie), разделявшаяся на столько подгрупп, сколько имелось пехотных полков первой линии; в свою очередь, каждая из этих групп разделялась на две части: Ika, предназначенная для разрушения первых позиций, и Ikad, на которую возлагалось разрушение других позиций; на каждую дивизию первой линии имелась одна группа Ika;
— группа борьбы с артиллерией противника (Aka, Artillerie-kampf-artillerie), по одной группе на каждый армейский корпус, с задачей нейтрализовать неприятельские батареи;
— группа дальнего боя (Feka, Fern-kampf-artillerie), по одной на армейский корпус для обстрела населенных пунктов, лагерей, командных постов, радиостанций, путей подхода, привязных аэростатов и т. д.;
— наконец, группа артиллерии большой дальнобойности (Schwefla, Schwerste-flachfeuer-artillerie), по одной на армию для поражения очень отдаленных целей.
Управление всей этой артиллерией было организовано на совершенно новых основаниях, которые полностью порывали с ошибками прошлого. Мы уже указывали в главе I, что в 1914 г. вся артиллерия германской армии придавалась дивизиям, и управление ею было организовано лишь в масштабе дивизии. В течение первых лет войны эта организация оставалась без перемен; вся артиллерия усиления, даже самые тяжелые и дальнобойные орудия подчинялись начальникам дивизий. Таким образом, на дивизию возлагались не только задачи разрушения, непосредственно к ней относящиеся, но также и задачи борьбы с артиллерией противника в интересах нескольких дивизий и задачи дальнего боя в интересах нескольких армейских корпусов. С другой стороны, мы знаем, что во французской армии в 1914 г. параллельно существовало командование артиллерией дивизий и командование артиллерией армейских корпусов. [114]
Более того, в первые месяцы войны выяснилась необходимость создания недостающей ступени командования, а именно командования артиллерией армии. Постепенно, под влиянием полученного опыта, у нас выработались твердые взгляды на распределение задач между различными ступенями командования, причем каждое крупное соединение получало в свое непосредственное распоряжение те орудия, дальнобойность которых приблизительно равнялась протяжению фронта, занимаемого данным соединением. Дивизии получали легкие пушки и средние гаубицы с дальнобойностью 8–12 км и применяли их для разрушения и для непосредственной поддержки пехоты в своей боевой зоне; армейские корпуса располагали и непосредственно руководили длинной и короткой тяжелой артиллерией со средней дальнобойностью 12–15 км, способной действовать в интересах нескольких дивизий; таким образом, она предназначалась для борьбы с артиллерией противника и для запретительного огня в районе действий корпуса; армия оставляла в своем распоряжении орудия большой мощности и дальнобойности и применяла их для поражения тех целей, которые охватывали общие интересы крупных действующих соединений, и тех целей, которые превосходили средства подчиненных частей; наконец, каждая ступень командования координировала действия артиллерии подчиненных соединений: армия — действия артиллерии армейских корпусов, армейские корпуса — действия артиллерии своих дивизий.
Несомненно, что французская организация значительно рациональнее германской: она позволяет координировать боевую работу всех артиллерийских групп и обеспечивает их полное взаимодействие; она дает гарантию единства и гармонию всем частным действиям общей операции; она позволяет полностью использовать дальнобойность и могущество различных орудий и достигнуть наивыгоднейшего действия, предоставляя каждому орудию надлежащее место и соответствующие задачи.
Германцы, несомненно, учли преимущество нашей организации, однако, не решаясь сразу создать командование артиллерией в армиях и корпусах, они организовали после Рижской операции командование артиллерией, предназначенной для большого наступления, согласно следующим принципам: вся масса артиллерии непосредственно подчинялась командующему армией в продолжение всей подготовки и в течение первых часов дня «7». Не располагая артиллерийским командованием в армиях, германцы были вынуждены [115] создать его в момент необходимости и, не имея подготовленных к этой роли офицеров, они учредили при главной квартире должность специалиста по этой отрасли, нечто вроде коммивояжера по управлению артиллерийскими массами, которого они командировали по очереди в различные армии для выполнения этих функций{69}.
Под Ригой только после занятия второй позиции противника дивизии получили свои полевые артиллерийские полки и, кроме того, некоторое число тяжелых батарей. Армия обычно оставляла в своем непосредственном распоряжении тяжелые гаубицы и мортиры.
Под Ригой также впервые была создана особая группа для борьбы с артиллерией противника; прежде согласно уставу борьба с артиллерией противника, как и другие задачи, возлагалась на дивизии.
Планы больших наступлений на французском фронте в 1918 г. носили, за небольшими изменениями в деталях, тот же характер: доведенная до последней крайности централизация во время подготовки и в первые часы атаки и постепенная децентрализация по мере развития атаки. После сражения 27 мая эта жесткая система была смягчена, и организация стала вполне аналогичной нашей:
— Schwefla — подчиняется командующему армией;
— Aka и Feka — подчинены командирам армейских корпусов;
— Ika — находится в непосредственном распоряжении начальников дивизий.
По выполнению подготовки атаки артиллерийская масса разделяется на две части:
— армейский резерв, используемый в зависимости от обстоятельств;
— артиллерия, остающаяся в распоряжении армейских корпусов и дивизий; каждая дивизия обычно получает снова свою органическую артиллерию, состоящую из одного полевого полка, двух батарей 150-мм гаубиц и одной батареи 10-см пушек; остаток образует корпусную артиллерию, состоящую из всех 210-мм мортир, всех 13–15-см пушек и некоторого количества полевой артиллерии и тяжелых гаубиц.
В каждой атакующей дивизии один дивизион 77-мм пушек, взятый из органической артиллерии дивизии, назначался дивизионом сопровождения; он распределялся по одной батарее на полк. Кроме того, некоторые дивизии располагали дивизионами горной артиллерии, пехотными батареями, батареями морских пушек и легкими минометами{70}. [116]
4. Осуществление внезапности. Внезапность достигалась:
— сохранением втайне маршей для сосредоточения и развертывания;
— отказом от пристрелки батарей усиления, которые обнаруживали себя, таким образом, только в день атаки. Пристрелка заменялась насколько возможно тщательной подготовкой огня, недостаточная точность которой возмещалась систематической стрельбой по зонам и массой выпускаемых снарядов;
— максимальным сокращением продолжительности артиллерийской подготовки.
5. Продолжительность подготовки. Подготовка не имела больше целью все разрушить, она ограничивалась нейтрализацией батарей и огневых средств пехоты; она продолжалась:
под Ригой — 5 часов,21 марта — 5 часов,
27 мая — 2 ч. 40 м. ,
9 июня — 3 ч. 45 м. ,
15 июля — 4 часа.
Нейтрализация достигалась массовым применением химических снарядов. Так, под Ригой начальный запас батарей состоял:
— на батарею полевой артиллерии: 2 300 химических снарядов и 600 разрывных снарядов;
— на батарею 10-см пушек: 800 химических снарядов и 500 разрывных снарядов;
— на батарею легких гаубиц: 1 200 химических снарядов и 500 разрывных снарядов;
— на батарею тяжелых гаубиц: 700 химических снарядов и 300 разрывных снарядов.
В наступлениях 1918 г. пропорция химических снарядов была еще увеличена.
6. Выполнение подготовки. Подготовка подразделялась на несколько периодов, для каждого из которых работа артиллерии была детально определена. В частности, интересно отметить, что первый из этих периодов продолжительностью от одного до двух часов посвящен выполнению общей борьбы с артиллерией противника, в которой участвуют все группы артиллерии, как Ika, так и Aka, и все минометы. В течение этого периода подвергаются обстрелу все обнаруженные позиции неприятельских батарей и минометов таким образом, что на каждой такой позиции сосредоточивается огонь не менее чем трех батарей. После этого первого периода Aka одна продолжает нейтрализацию [117] неприятельской артиллерии, в то время как Ika поражает свои особые цели. В последний период Ika переносит свой огонь на исходную линию огневого вала, в 300 м позади первой позиции противника.
7. Выполнение атаки. В час «Н» огневой вал начинает свое движение скачками длиной 200 м каждые 4 (или 6) минуты; он останавливается на различные промежутки времени (20–40 минут) на важных позициях, дабы подготовить их к штурму пехоты.
Как только какая-либо из батарей закончит выполнение своей задачи, она выдвигается насколько возможно дальше вперед, чтобы непосредственно следовать за продвигающейся пехотой.
Впрочем, во всем этом нет ничего нового, чего бы мы сами не применяли в наших больших наступлениях даже в 1916 г.; единственное различие состоит в продолжительности артиллерийской подготовки, которую германцы могли все более и более сокращать благодаря скорострельности своих орудий, прогрессу техники стрельбы, позволявшему отказаться от пристрелки, и, наконец, благодаря правильно принятому решению не стремиться к разрушению укреплений противника, а ограничиться их нейтрализацией. Но мы уже видели, что в 1917 г. главное французское командование также признало правильность этих методов, и наша артиллерия их применяла, поскольку позволяли свойства материальной части и современное состояние техники стрельбы. К 1918 г. осуществленный в этой области прогресс позволил на», перейдя в наступление, достигнуть результатов еще более поразительных, чем успехи противника.
Таким образом, в отношении применения артиллерии в наступательном бою можно утверждать, что к концу весны 1918 г. единство взглядов было достигнуто не только в каждой из воюющих армий, но и в обоих сражающихся лагерях; эти взгляды были, в сущности, лишь логическим завершением той эволюции, которая продолжалась с самого начала войны.
Новые взгляды на применение артиллерии в обороне. Естественно, что оборонительная тактика изменялась параллельно наступательной: новые методы атаки нужно парировать иными оборонительными мерами.
Опыт Вердена уже позволил установить некоторые новые взгляды и регламентировать ряд новых способов. Во время нашего весеннего наступления в 1917 г. германцы, чтобы избегнуть разрушительного действия артиллерийской [118] подготовки, частично очищали первые линии и производили контратаку «дивизиями вмешательства», расположенными вначале вне сферы огня. Германцы отказались от этой тактики, так как она обнаружила свою несостоятельность во время наших осенних наступлений с ограниченной целью. Но иного метода они не нашли.
Конечно, этот принцип обороны в глубину не является новым изобретением. Но с 1914 г. во французской армии было установлено как догма, что добровольное оставление даже пяди родной земли ни в коем случае недопустимо и что необходимо защищать до последней капли крови наиболее выдвинутые позиции; всякое отступление, всякая потеря местности были категорически воспрещены.
Зимой 1917/18 г. главное французское командование убедилось, что сохранение подобной догмы при новой наступательной тактике германцев равносильно самоубийству; пример русских под Ригой и итальянцев у Капоретто в достаточной мере показателен. Как мы уже указывали выше, главное командование выпустило ряд документов (а именно директива № 4 и инструкции по ее применению), в которых были формулированы новые взгляды и где вполне отчетливо указывалось, что нужно, как правило, защищать не первую, а вторую позицию; нужно, следовательно, быть готовым к потере пространства, которое контратака позволит затем вернуть.
Эти новые указания настолько противоречили царившему в армии духу, что главное командование не решилось сразу предписать принять их к выполнению.
В мае у Шмен-де-Дам ни командование, ни исполнители не решились добровольно пожертвовать пространством; последствия известны.
В сражении на Маце новые принципы были частично применены и уже дали существенные результаты.
В инструкции от 24 июня новые понятия, на которых должна в дальнейшем базироваться наша оборонительная тактика, получили окончательную формулировку. Применение этих принципов к артиллерии было определено особой инструкцией, которая устанавливала несколько простых правил относительно развертывания, эшелонирования и маскировки батарей:
— нормально артиллерия располагается за позицией сопротивления, очертания которой должны позволить ей обстреливать на достаточную глубину местность впереди позиции аванпостов; [119]
— артиллерия должна быть эшелонирована в глубину, дабы вынудить противника распылить свой огонь и обеспечить непрерывное выполнение своих задач;
— позиции должны быть замаскированы; батареи должны выполнять свои текущие задачи не с боевых позиций, а с других часто меняемых позиций; следует избегать изолированного выступления отдельных контрбатарей, применяя лишь сосредоточенный огонь.
В начале июля обоснованность этих указаний была признана всеми; их строгое применение 4-й армией 15 июля, как мы уже знаем, обеспечило ей успех. С этого времени новые взгляды на оборону можно считать установленными.
Применение главного артиллерийского резерва в оборонительном маневре. Прорыв германцами нашего фронта 21 марта, 27 мая и 9 июня поставил французское командование перед трудной задачей; необходимо было во что бы то ни стало и как можно быстрее заполнить брешь. Что касается пехоты, то грузовые автомобили давали возможность без промедления подвезти резервные дивизии, но легкая и тяжелая артиллерия, двигавшаяся по обыкновенным путям, прибывала значительно позже пехоты; последняя, оставшись без артиллерии, могла лишь замедлить продвижение противника, но не задержать его. Только восстановление прочного остова артиллерии позволяет остановить натиск противника. Необходимо, таким образом, подвезти артиллерию как можно скорее, и лишь автомобильная артиллерия обладает достаточной подвижностью, чтобы прибыть в надлежащий срок. Необходимая тяжелая артиллерия доставлялась тракторными полками главного артиллерийского резерва. Что касается легкой артиллерии, то ее могли дать корпусные артиллерийские полки, реорганизованные в «возимую артиллерию». И действительно, эти автомобильные части каждый раз с успехом поддерживали оборонительный маневр главного французского командования, усиливая артиллерию в составе действующих дивизий и бросаемых в бой корпусов и подкрепляя тяжелые артиллерийские полки с конной тягой главного артиллерийского резерва{71}.
Принятые меры
Включение возимой артиллерии в состав главного артиллерийского резерва (10 июня 1918 г.). Как мы уже видели, первые полки корпусной артиллерии, реорганизованные [120] с сентября 1917 г. в полки возимой артиллерия, получили транспортные средства для одновременной перевозки лишь одного дивизиона. Подобная организация была достаточной в условиях позиционной войны, но не давала этим полкам необходимой для маневренной войны подвижности; между тем, с прорывом фронта позиционная война кончалась, и маневренная война выставляла свои требования и, прежде всего, вызывала необходимость быстрого выполнения всех передвижений.
В январе 1918 г. увеличение автомобильных средств, грузовиков и тракторов, позволило приступить к более рациональной организации полков возимой артиллерии. Телеграммой от 11 января министр сообщал, что полки возимой артиллерии будут впредь формироваться на новых основаниях, причем каждый дивизион сможет передвигаться собственными средствами и обеспечить себе до некоторой степени подвоз снарядов: каждая батарея получит 4 трактора Джеффери и 6 грузовиков, из них 5 для перевозки личного состава и снарядов{72}.
Первые полки, сформированные по этому типу, прибыли в армию в начале марта. В конце этого месяца германское наступление вынудило бросить их в бой, не дав им закончить свое обучение. Оказанные ими при этом услуги были так высоко оценены, что решено было как можно более ускорить реорганизацию остальных полков корпусной артиллерии. К 16 апреля уже имелось 36 полков (по 36 тракторов Джеффери), и ресурсы позволяли рассчитывать на быстрое формирование 14 новых полков того же типа.
К 10 июня 26 полков из 29 намеченных{73} получили добавочные автомобильные средства, необходимые для их доведения до нормального типа. К этому времени они окончательно утеряли всякую органическую связь со своими армейскими корпусами и стали фактически применяться как артиллерийский резерв в распоряжении главного командования. Таким образом, они всецело стали стратегическим средством, подобно полкам главного артиллерийского резерва. Решение главного командования включить их в состав главного артиллерийского резерва лишь констатировало существующий факт.
Возимая артиллерия образовала 5-ю дивизию главного артиллерийского резерва и в качестве таковой закончила войну, участвуя во всех наступлениях и активно содействуя достижению победы; ее влияние на операции было значительно, особенно в области стратегии. [121]
Б. Французское наступление
Подготовка наступления. Как только ген. Фош принял в апреле 1918 г. главное командование над союзными армиями, он тотчас же приступил к подготовке наступления в возможно кратчайший срок. Но в это время противник обладал неоспоримым превосходством в живой силе, материальных средствах, а также в отношении путей сообщения, необходимых для стратегического маневра; ввиду этого он держал в своих руках инициативу операций и временно диктовал нам свою волю.
Мы, со своей стороны, могли лишь материально и морально готовиться к тому, чтобы поменяться ролями, когда для этого представится удобный момент, т. е. когда усилия противника достигнут предела. Тем временем принятые ранее меры продолжали оказывать свое действие. Приближался час, когда материальное превосходство перейдет на нашу сторону, а непрерывный приток войск ив Америки{74}, являющейся неисчерпаемым резервом живой силы, восстановит численное равновесие.
Отражая удары противника, главное французское командование не упускало из виду необходимости восстановить резервы, реорганизовать крупные соединения и улучшить вооружение и снаряжение различных родов войск. Мы не будем здесь говорить ни об улучшении вооружения пехоты, ни о появлении легких танков, имевшем столь большое значение ввиду отсутствия подобных боевых средств у противника, ни о создании воздушной дивизии, а также о развитии нашей авиации, которая стала превосходить неприятельскую. Но мы несколько подробнее остановимся на состоянии нашей артиллерии, которая проявила явное тактическое и техническое превосходство и которой суждено было сыграть решающую роль в предстоящем сражении.
Состояние французской артиллерии к 1 июля 1918 г. В результате осуществления ряда намеченных программ и внесенных в них изменений французская артиллерия достигла к этому времени следующего состава:
Легкая артиллерия. Были созданы:
— дивизионные полки с конной тягой (105 полков, 3780 орудий);
— конноартиллерийские дивизионы кавалерийских дивизий (6 дивизионов, 72 орудия);
— 27 возимых полков главного артиллерийского резерва (972 орудия).
Таким образом, в армии было всего 4 824–75-мм пушки.
Оставалось еще сформировать: [122]
— 13 возимых полков;
— 2 полка канной тяги по 6 батарей для кавалерийских корпусо{75}.
Тяжелая артиллерия. Организация тяжелой артиллерии была установлена программой от 30 мая 1916 г., которая предусматривала придание каждой дивизии двух дивизионов 155-мм гаубиц и каждому армейскому корпусу четырех дивизионов длинных пушек, двух 105-мм и двух 155-мм ; тяжелая тракторная артиллерия должна была согласно этой программе оставаться в качестве резерва главного командования.
С учреждением главного артиллерийского резерва удвоение числа толков серии 100 позволило сформировать 30 полков серии 300, каждый из которых должен был, как правило, состоять из 3 дивизионов: одного дивизиона 155-мм пушек и двух дивизионов 155-мм гаубиц. Включение этих полков серии 300 в состав главного артиллерийского резерва считалось лишь временным: с выполнением всей программы всю тяжелую артиллерию с конной тягой было намечено придать дивизиям (дивизионы коротких пушек) и армейским корпусам (дивизионы длинных пушек).
В течение оборонительной кампании в начале 1918 г. эти планы обнаружили свою фактическую неосуществимость. С одной стороны, недостаточная производительность промышленности и необходимость снабжения американской артиллерии орудиями различных калибров не позволяли рассчитывать на своевременное и полное осуществление всей программы. С другой стороны, опыт наступления 21 марта ясно показал, что тяжелую артиллерию с конной тягой необходимо оставлять в резерве главного командования. По этим двум соображениям командование в апреле 1918 г. решило не увеличивать количества тяжелой артиллерии армейских корпусов и дивизий, а оставить 30 полков серии 300 в составе главного артиллерийского резерва. Последние были реорганизованы в полки с однородным вооружением, получив при этом следующую нумерацию:
— 5 полков 155-мм пушек серия 450 по 3 дивизиона;
— 10 полков 155-мм пушек образца 1917 г. серии 400 по 3 дивизиона;
— 15 полков 155-мм гаубиц серии 300 по 4 дивизиона.
Реорганизация коснулась также тракторных полков, причем из 12 батарей каждого полка вместо 6 двухбатарейных дивизионов были сформированы 4 дивизиона по 3 батареи{76}. Таким образом, было создано 10 полков длинных пушек серии 80 из трех или двух дивизионов 155-мм пушек G.P.F. [123] и одного или двух дивизионов 145-мм пушек; 10 полковых коротких пушек серии 280 из двух или трех мортирных дивизионов 220-мм и одного или двух дивизионов 280-мм мортир.
В конечном итоге к 1 июля 1918 г. состав тяжелой артиллерии был следующий:
1. Тяжелая артиллерия с конной тягой:
а) Тяжелая короткая артиллерия:
— один дивизион 155-мм гаубиц на каждую дивизию (105 дивизионов, 1 260 орудий);
— 15 полков 155-мм гаубиц в составе главного артиллерийского резерва (60 дивизионов, 720 орудий).
В действительности около 12 дивизий еще не имели дивизионов коротких пушек; организация последних была закончена только к 10 августа. Все дивизионы, входившие в состав дивизий, были вооружены современной материальной частью, чего, однако, нельзя сказать про полки главного артиллерийского резерва.
б) Тяжелая длинная артиллерия:
- 1 полк на армейский корпус:1 или 2 дивизиона 105-мм пушек (45 дивизионов, 540 орудий);
1 дивизион 155-мм пушек (30 дивизионов, 360 орудий);
- 5 полков 105-мм пушек по 3 дивизиона (180 орудий);
- 10 полков 155-мм пушек по 3 дивизиона (360 орудий).
Все эти полки предполагалось вооружить современными орудиями, но количество последних было недостаточно. 12 дивизионов 105-мм пушек имели еще на вооружении 120-мм пушки образца 1878 г., а все дивизионы 155-мм корпусных полков были вооружены орудиями старых образцов. Кроме того, некоторые полки имели на вооружении 155-мм пушки L. S. образца 1917 г., но последние были в дальнейшем переданы в полки главного артиллерийского резерва для замены изношенных 145-мм пушек и даже некоторых 155-мм пушек G. P. F., изготовление которых было недостаточно для одновременного снабжения главного артиллерийского резерва и американской тяжелой артиллерии{77}.
2. Тяжелая тракторная артиллерия (2-я дивизия главного артиллерийского резерва):
а) Тяжелая гаубичная артиллерия:
— 10 полков по 4 дивизиона (81 батарея — 324 орудия 220-мм и 39 батарей — 117–280-мм мортир).
б) Тяжелая пушечная артиллерия:
— 10 полков по 4 дивизиона (480–145-мм пушек или 155-мм пушек G. P. F.). [124]
Значительное число батарей (около 1/3) еще имело на вооружении орудия старых образцов. Происходившие оборонительные сражения вызвали замедление реорганизации и вынудили даже некоторые короткие дивизионы вооружить 155-мм пушками образца 1877 г. вместо 220-мм мортир.
В полках пушечной тяжелой артиллерии 145-мм пушки изнашивались чрезвычайно быстро. Уже к 1 июля выяснилась необходимость снять большое число батарей этого калибра и заменить их батареями 155-мм пушек L. S. образца 1917 г. Что касается 155-мм пушек G. P. F., то вооружение американских корпусов поглощало бóльшую часть изготовляемых орудий этого образца, а оставшихся было едва достаточно для снабжения уже имевшихся частей.
Наконец, отметим, что в дальнейшем предусматривалось формирование одного тракторного полка 194-мм пушек G. P. F. и нескольких дивизионов 280-мм и 194-мм G. P. F. на гусеничных лафетах. Фактически эти соединения не были сформированы до конца войны.
Таким образом, общее число имевшихся орудий тяжелой подвижной артиллерии достигло 4361.
Пешая артиллерия. К этим подвижным орудиям следует добавить 1423 позиционных орудия пешей артиллерии старых образцов; таким образом, всего имелось в распоряжении 5784 тяжелых орудия.
1 июля 1918 г. пешая артиллерия находилась в стадии реорганизации и должна была составить 13 полков из трех или четырех дивизионов по 4 батареи в каждом. Но эта реорганизация не влияла на число орудий, имевшихся в этого рода артиллерии.
Траншейная артиллерия. Траншейная артиллерия должна была состоять лишь из четырех полков главного артиллерийского резерва, всего 160 батарей (40 батарей 58-мм № 2 минометов, 40 батарей 240-мм L. минометов и 80 батарей 150-мм Т. минометов). Траншейные батареи армейских корпусов были расформированы и послужили вместе с 13 противотанковыми батареями для организации 5 новых полков возимой артиллерии{78}.
Тяжелая артиллерия большой мощности. Программа 1917 г. стремилась усилить тяжелую артиллерию большой мощности, не прибегая к увеличению потребления стали, дабы оставить необходимые ресурсы для других видов артиллерии. Ввиду этого было намечено усиление тяжелой артиллерии на железнодорожных установках, главным образом за счет существующих береговых орудий. [125]
Программа 1918 г. предусматривала сверх того 100 тракторных орудий 220-мм L. и несколько орудий большой дальнобойности.
К. 1 июля 1-я дивизия (тяжелая артиллерия большой мощности) и 3-я дивизия (морская артиллерия) главного артиллерийского резерва имели, в общем, 327 орудий (из них 36 орудий 16-см подвижных и несколько орудий на речных катерах, не считая около 300 орудий 19– и 24-см образца 1916 и 1917 гг., состояли на вооружении позиционных батарей). Усовершенствование орудий тяжелой артиллерии большой мощности было направлено главным образом к созданию орудий с круговым обстрелом и большой дальнобойностью. И в будущем усилия будут направляться, по всей вероятности, в ту же сторону. Еще не было изготовлено ни одной 220-мм пушки.
Снаряды. Оборонительное сражение стоило очень большого количества снарядов. С 20 марта по 10 июля запасы главного командования были исчерпаны более чем наполовину, что видно из следующей таблицы:
| Движение запасов снарядов в распоряжении главного командовании | ||||||
| 20 марта | 1 апреля | 1 мая | 1 июня | 1 июля | 10 июля | |
| 75-мм (в выстрелах на орудие) | 3644 | 3341 | 2469 | 1973 | 1566 | 1 587 |
| 105-мм ( в тысячах снарядов) | 725 | 594 | 205 | 176 | 132 | 103 |
| 155-мм ( в тысячах снарядов) | 3427 | 3220 | 3109 | 2959 | 2503 | 2585 |
Основываясь на данных министерства вооружения о производительности промышленности и полагая, что расход снарядов с июля 1918 г. по февраль 1919 г. будет таким; же, как и в течение первых шести месяцев 1918 г., главное командование считало возможным установить следующий план:
— 75-мм снаряды: к 1 июля в резерве главного командования имелось 1566 выстрелов на орудие (около 9 млн. снарядов), и оно рассчитывало иметь вдвое большее количество к 1 февраля 1919 г.;
— 105-мм снаряды: положение с запасами снарядов к 105-мм пушкам было весьма серьезно; к 10 июля запас этих снарядов уменьшился в семь раз по сравнению с тем, что было в марте, и продолжал сокращаться до 20 июля, когда в запасе оставалось всего лишь 17000 выстрелов. Ввиду [126] этого, за отсутствием необходимых снарядов, пришлось приостановить перевооружение дивизионов 120-мм пушек артиллерии 105-мм пушками. Однако командование рассчитывало благодаря принятым мерам иметь к 1 февраля 1919 г. около 1 ½ млн. выстрелов;
— 155-мм снаряды: запас этих снарядов менее всего сократился за время оборонительного сражения; к 1 июля их оставалось 2 ½ млн. и к 1 февраля 1919 г. рассчитывали иметь 3 500 000 выстрелов.
Снаряды с ипритом начали изготовляться в мае 1918 г.; производство шло медленно, но рассчитывали достигнуть ежедневной производительности в 40 т иприта к 1 февраля 1919 г. Запас дымовых снарядов не превосходил 500000 выстрелов, между тем эти снаряды были крайне необходимы для прикрытия танков во время наступательных операций.
Итак, как мы видим, расчеты главного командования отличались оптимизмом и позволяли питать самые радужные надежды{79}.
Тактическая и техническая подготовка. Весенние оборонительные сражения оказали чрезвычайно благотворное влияние на подготовку артиллерии: вынуждаемая покидать свои казематы и маневрировать на открытой местности, артиллерия приобрела гибкость и большую маневренную способность. Эволюция методов стрельбы, начавшаяся в предыдущем году, позволила артиллерии обходиться без пристрелки, внезапно открывать огонь и переносить его правильно и быстро. Офицерский состав, получивший интенсивную подготовку на курсах стрельбы, приобрел, кроме того, практический опыт во время суровых испытаний при отходе.
Таким образом, к 1 июля 1918 г. французская артиллерия получила рациональную организацию; большая часть ее вооружения состояла из современных скорострельных и дальнобойных орудий; ее тактическая и техническая подготовка достигла высокой степени совершенства. Она была готова к наступательному сражению.
Это длинное описание, по всей вероятности, покажется читателю сухим и скучным. Оно необходимо, однако, для понимания пути развития, пройденного артиллерией с 1914 г.; для ознакомления с состоянием нашей артиллерии к моменту максимального развития ее материальных средств и, наконец, для пояснения той важной роли, которую артиллерия, ставшая несравненным по гибкости и могуществу орудием маневра, смогла играть в победоносной наступательной кампании, закончившей войну. [127]
Как мы уже упоминали, союзное командование в апреле 1917 г. рассчитывало довести численность армии до апогея; оно стремилось дать сражение, опираясь на живую силу, но достигло с кровавыми потерями лишь временных тактических успехов. В июле 1918 г. численность союзных войск, даже включая первые американские дивизии, была ниже, чем численность германской армии; зато союзные армии достигли апогея своих материальных средств, и это материальное превосходство над противником, уже весьма заметное, становилось все более и более явным по мере истощения неприятеля; начавшееся вскоре сражение материальных средств привело к решительному успеху.
Наступательные планы союзников. К 15 июля, когда второе германское наступление между Уазой и Мондидье было окончательно остановлено, в мешке у Шато-Тьери скопилось около 40 германских дивизий; они могли снабжаться только по единственной железной дороге Гиньикур — Мисисюр-Эн — Фер-ан-Тарденуа. Эта линия была удалена от фронта в районе Суассона всего лишь на 20 км, а в районе Фима — на 25. При всяком продвижении французов к Суассону или Фиму становился возможным обстрел этой железной дороги дальнобойными пушками, вследствие чего положение германцев должно было стать крайне серьезным.
Ввиду этого в 10-х числах июня главное командование союзных армий предписало разработать план наступательной операции: 5-й армии в направлении на Фим; 10-й армии по левому берегу р. Эн. Последняя была снабжена наиболее мощными средствами, так как ее успех мог дать наиболее плодотворные последствия.
12 июля был установлен окончательно план атаки: наступление имело целью уничтожить мешок у Шато-Тьери «нажимом с двух сторон по направлению к плато, расположенному на север от Фер-ан-Тарденуа, или, по меньшей мере, лишить противника возможности пользоваться узлом сообщений с Суассоном и улучшить очертание нашего фронта между Реймсом и Марной». С этой целью 10-я и 6-я армии должны были прорвать неприятельский фронт по обоим берегам р. Урк, а 5-я армия — к югу от Вель; эти прорывы должны были производиться с максимальной энергией, дабы достигнуть соединения трех армий в районе Фер-ан-Тарденуа. Днем начала операции было назначено 18 июля.
Одно время казалось, что германское наступление 15 июля вынудит отложить выполнение этого плана, но к вечеру указанного числа решено было оставить этот план в силе. [128]
Наступление в районе Шато-Тьери - Суассон (18 июля — 5 августа). 10-я армия в составе 18 дивизий, 375 танков и 40 авиационных эскадрилий наступала на фронте в 18 км. Ее поддерживали 470 батарей, всего:
864–75-мм пушки;691 тяжелое орудие;
18 орудий тяжелой артиллерии большой мощности, что составляет:
1–75-мм пушка на 20 м фронта;
1 тяжелое орудие на 25 м фронта, не считая 147 траншейных орудий.
Справа от нее 6-я армия в составе 9 дивизий, 170 танков, 28 авиационных эскадрилий наступала на фронте в 26 км. Ее поддерживали 230 батарей, всего:
448–75-мм пушек;476 тяжелых орудий;
6 орудий тяжелой артиллерии большой мощности, или:
75-мм пушка на 60 м фронта;
1 тяжелое орудие на 56 м фронта.
Сохранение тайны обеспечивалось тщательно проводимыми мерами; штабы были извещены только за 3 дня до начала операции, а исполнители — лишь накануне.
18 июля, в 4 ч. 30 м. , вся масса артиллерии, не усиливавшая до того момента свою обычную деятельность ни на один выстрел, внезапно открыла огонь на всем фронте от р. Эн до Марны.
На фронте 10-й армии пехота и танки двинулись в атаку без всякой артиллерийской подготовки непосредственно вслед за огневым валом.
На фронте 6-й армии атакующие части быстро овладели передовыми позициями противника и в 6 часов, после полуторачасовой артиллерийской подготовки, перешли в атаку против неприятельской позиции сопротивления.
Противник, захваченный врасплох, не оказал серьезного сопротивления. К вечеру следующего дня нами были заняты первые позиции противника от р. Эн до Марны, на фронте 50 км и 10 км в глубину, причем было взято 17000 пленных и 400 орудий.
В свою очередь, 19 и 20 июля 5-я французская армия к западу от Реймса и 9-я армия к югу от Марны успешно атаковали противника.
Нанесенное неприятелю поражение и угроза его сообщениям были настолько серьезны, что вынудили его прекратить свое наступление на Реймс и Марну; противник прекратил [129] натиск, отвел назад выдвинувшиеся части и очистил южный берег Марны.
24-го три французские армии, соединившись к северу от Марны, продолжали общее решительное наступление в направлении на Фер-ан-Тарденуа. В последующие дни ясно определится успех. 2 августа французы не встретили перед собой противника; он отошел за Вель, чтобы привести в порядок свои войска. 10-я армия заняла Суассон, и 5 августа наши части достигли р. Эн и Вель. Необходимо было остановиться, чтобы подготовить переправу через реку; таким образом, борьба в этом районе временно приостановилась. Второе сражение на Марне было выиграно.
Записка от 24 июля. 24 июля, в момент самого напряженного сражения, маршал Фош, главнокомандующий союзными армиями, собрал в своей главной квартире главнокомандующих французской, английской и американской армий и сообщил им свой план действий, изложенный в форме записки.
Благодаря большому числу дивизии, введенных противником в бой между р. Эн и Марной, резервы союзников впервые стали превосходить резервы германцев; к этому присоединилось еще ранее достигнутое превосходство материальных средств.
«Настоящий момент является поворотным пунктом для союзных армий. Пришло время оставить оборонительный образ действий, обусловленный численным превосходством противника, и перейти в наступление».
Еще не настал момент для общего наступления, однако, уже теперь следовало стремиться дезорганизовать противника последовательными отдельными атаками, производимыми внезапно и с кратчайшим промежутком времени между ними.
План операций имел целью вернуть утраченную свободу действий в области стратегической и экономической; для этого необходимо было овладеть важными железнодорожными путями, часть которых еще находилась в руках противника: линия Париж — Аврикур в районах Шато-Тьери и Сен-Миель; железная дорога Париж — Булонь в районе Амъена; затем следовало овладеть центрами горной промышленности, необходимыми для экономической жизни страны (бассейн Брие — Бетюн). Ввиду этого первые операции имели целью ликвидировать мешки, вдававшиеся в наш фронт между Компьеном и Реймсом, между Верденом и Тулем, между Амьеном и Уазой и, наконец, на р. Лис.
После чего, если позволит время года, можно было [130] «наметить, наконец, на лето или осень крупное наступление, имеющее целью увеличить наше преимущество и не дать противнику оправиться». Таким образом, союзники должны были сохранить инициативу операций, что позволило бы им предпринять решительное наступление в начале 1919 г. Но события шли более быстрым темпом, чем рассчитывало командование.
Занятие Амьена (8–15 августа). Ликвидация мешка у Шато-Тьери закончилась 5 августа. Тотчас же вслед за тем союзники начали операцию по овладению Амьеном.
Утром 8 августа 4-я английская и 1-я французская армия одновременно начали атаку. 1-я французская армия силою в 15 дивизий атаковала на фронте в 35 км, поддержанная:
780–75-мм пушками;836 тяжелыми орудиями (из них 56 орудий тяжелой артиллерии большой мощности),
т. е.
1–75-мм пушка на 45 м фронта;
1 тяжелое орудие на 42 м фронта.
В 4 ч. 20 м. 4-я английская армия начала атаку и опрокинула противника.
На фронте левофлангового корпуса (XXXI) 1-й армии артиллерийская подготовка длилась 45 минут, после чего в 5 ч. 5 м. корпус перешел в атаку и быстро двинулся вперед. Соседний справа IX корпус вел подготовку в продолжение 4 часов и атаковал в 8 ч. 20 м. ; ему удалось лишь продвинуть несколько батальонов по другую сторону Авра; еще правее атака X корпуса также сопровождалась незначительным успехом. Наконец, на крайнем правом фланге XXXV корпус еще не атаковал и ограничился участием в артиллерийской подготовке, не обнаруживая, однако, ни одной ив своих новых батарей. Большая часть артиллерии двух северных корпусов была переброшена в южные корпуса, как только первые закончили переправу через Авр.
Утром 9-го атаки с успехом возобновились к северу от Мондидье. В 16 часов, не усиливая артиллерийской подготовки, продолжавшейся с предыдущего дня, XXXV корпус, в свою очередь, начал атаку и быстро овладел районом к востоку от Мондидье; ночью противник оставил город.
10-го противник отошел в среднем на 15 км. 11-го он занял свои прежние линии 1916 г., где смог оказать более серьезное сопротивление, несмотря на введение в бой 3-й армии, в районе Петит-Сюисс к северу от Маца.
Тем не менее, сражение быстро распространялось к югу и к северу. [131]
Общее продвижение к «позиции Гинденбурга» (18 августа — 4 сентября ). 18 августа, с переходом в наступление 10-й французской армии, сражение распространилось к югу. Эта армия атаковала между Уазой и Эн на фронте в 15 км при поддержке:
828–75-мм пушек;742 тяжелых орудий,
что составляло:
1–75-мм пушку на 18 м фронта;
1 тяжелое орудие на 20 м фронта.
В несколько дней она оттеснила, противника к лесу Куси. 3 сентября она овладела широким тет-де-поном на противоположном берегу р. Эллет и достигла позиции Гинденбурга.
Вместе с тем фронт наступления распространялся к северу благодаря переходу в наступление английских армий, которые атаковали по обе стороны Арасса, ликвидировали выступ у Бапома и подошли к позиции Гинденбурга у Кеана (3 сентября).
Таким образом, на всем фронте от Ипра до Реймса противник отходил добровольно или под давлением союзников, оставляя все выигранное весной пространство и стремясь закрепиться на «позиции Зигфрида». Начиная с 4 сентября, 1-я французская и английские армии непрерывно продвигались к этой позиции, которой они достигли 10 сентября. С 10 по 22 сентября они методически оттесняли передовые части противника и подошли на дистанцию атаки к самой позиции.
План союзников от 30 августа. Значительные результаты, достигнутые к концу августа, истощение и дезорганизация противника позволяли главному союзному командованию рассчитывать в дальнейшем на более быстрые и значительные успехи, чем предусмотренные в записке от 24 июля. Повидимому, наступило время решительных операций. Сражение должно было развернуться от Скарпа до Мааса с главным ударом на обоих флангах, а именно:
— на левом — английскими армиями и левофланговыми французскими в общем направлении на Камбрэ и Сен-Кантен;
— на правом — американской армией и правым флангом французских сил в направлении на Седан и Мезьер.
Центр французских армий, игравший лишь второстепенную роль, был сильно ослаблен для усиления обоих флангов; [132] в частности, у него была взята большая часть его артиллерийских резервов: 12 полков возимой артиллерии, 4 тяжелых тракторных полка, 9 тяжелых полков с конной тягой.
Сражение должно было затем распространиться в сторону крайнего левого фланга вплоть до берега Северного моря; бельгийская армия при поддержке французов и англичан должна была атаковать в направлении на Брюссель и продвинуться к голландской границе.
Такав был план общего наступления, состоявший из концентрических атак.
Но до этого в целях окончательного осуществления плана, установленного в записке от 24 июля, американская армия предприняла подготовительную операцию для ликвидации выступа у Сен-Миеля.
Атака американцев, начатая 12 сентября, застигла противника во время его подготовки к отходу и отбросила его к позиции Мишель (15 сентября), причем было захвачено 16 000 пленных и 400 пушек.
Сражение в Шампани (26 сентября - 12 октября ). Общее наступление было начато 26 сентября 4-й французской и 1-й американской армиями.
4-я французская армия атаковала на фронте в 25 км между Реймсом и Аргонами, поддержанная:
1332–75-мм пушка:ми;1146 тяжелыми орудиями;
80 орудиями тяжелой артиллерии большой мощности,
т. е. приходилось:
1–75-мм пушка на 18 м фронта;
1 тяжелое орудие на 20 м фронта.
Противник очистил свою первую позицию, так же как и мы в сражении 15 июля, и в первый день 4-я армия продвинулась по всему фронту на 5–6 км.
Одновременно 1-я американская армия атаковала к востоку от Аргон и овладела сильно укрепленной позицией у Монфокон.
Сражение в К. амбрези (27 сентября). На следующий день, 27 сентября, началось наступление, имевшее целью бросить против позиции Гинденбурга, между Камбрэ и Сен-Кантеном, три английские армии и одну французскую.
Сражение во Фландрии (28 сентября). Наконец, 28-го началось наступление во Фландрии в направлении на Брюссель. 29-го на всем фронте от моря до р. Маас завязалось «величайшее в истории сражение», в котором со стороны [133] союзников участвовало 12 армий. К началу октября были уже достигнуты значительные результаты, а поставленные союзным армиям цели: Мезьер, Седан, Дамшльар на правом фланге, Авен и Монс в центре, Брюссель и голландская граница на левом фланге, предвещали близкое освобождение Франции и Бельгии.
В Лотарингии, где использование успеха могло быть быстро завершено проникновением в глубокий тыл главных сил противника, готовилось большое наступление с целью принудить германские армии к гигантской капитуляции в открытом поле; наступление должно было начаться 14 ноября, но заключенное 11-го перемирие приостановило все операции.
Уроки
Наступательная кампания конца 1918 г. не дала новых уроков; она лишь подтвердила правильность принципов, извлеченных командованием всех воюющих армий из продолжительного предшествующего опыта. Мы уже упоминали об этих принципах при изложении фактов, послуживших их обоснованию. Теперь нам остается лишь дать их общий краткий обзор.
Принципы наступательного сражения. Когда армии союзников смогли, в свою очередь, перейти в наступление, они действовали так же, как германцы во время весенней кампании. Все атаки союзников отличались стремлением осуществить три следующих главных условия:
Внезапность.
Натиск.
Глубина.
Напомним вкратце, какова роль артиллерии при решении этих задач.
1. Внезапность. Нужно различать два рода внезапности: сперва внезапность стратегического характера, а затем она уступает место внезапности тактического порядка.
а ) Стратегическая внезапность. Стратегическая внезапность требует соблюдения абсолютной тайны задолго начатой подготовки. В отношении артиллерии необходимо, чтобы все потребные работы были выполнены незаметно для противника; затем необходимо, чтобы сосредоточение орудий на участок атаки было произведено с максимальной скрытностью. Несомненно, что быстрота выполнения является в этом отношении одним из главнейших условий успеха. Необходимо, следовательно, располагать артиллерией чрезвычайно гибкой и подвижной, способной быстро [134] совершать длинные переходы и принимать участие в операциях на отдаленных друг от друга участках фронта, спустя короткий промежуток времени. В этом отношении артиллерия с конной тягой имеет чрезвычайно ограниченные средства; на большие расстояния ее необходимо перевозить по железным дорогам, что ставит ее применение в рабскую зависимость от начертания железнодорожной сети и ее пропускной способности. Лишь автомобильная артиллерия обладает стратегической подвижностью, которая позволяет быстро перебрасывать ее на большие расстояния в стране с хорошими дорогами. Местные артиллерийские резервы могут, следовательно, пользоваться конной тягой, между тем как для главного артиллерийского резерва необходима механическая тяга.
Услуги, оказанные в течение 1918 г. тяжелой тракторной артиллерией (2-я дивизия главного артиллерийского резерва) и легкой возимой артиллерией (5-я дивизия главного артиллерийского резерва), вполне подтвердили справедливость этих соображений. Период наших наступательных операций начался в тот момент, когда организация этих обоих видов артиллерии достигла своей высшей точки; стратегическая подвижность этой многочисленной артиллерии позволила широко применить ее для нанесения ряда таранящих ударов, которыми французское командование окончательно расшатало сопротивление германских армий. Мы уже видели, что 10 июня из 29 имевшихся полков возимой артиллерии 26 участвовало в сражении; и с этого времени возимая артиллерия не знала отдыха, принимая участие во всех операциях. Тяжелой тракторной артиллерии, как это видно из следующих примеров, также не давали отдыхать:
— для атаки 18 июля 10-я и 6-я армии располагали, в общем, 46 тракторными дивизионами из 111 имевшихся в то время на фронте, т. е. 42% общего числа;
— 8 августа в одной лишь 1-й армии имелось 24 тракторных дивизиона (76 пушек и 112 гаубиц);
— 26 сентября на фронте 4-й армии действовало 37 тракторных дивизионов (140 пушек и 142 гаубицы).
К 20 октября почти вся тяжелая тракторная артиллерия была распределена между двумя фланговыми армиями, игравшими главную роль: на левом фланге 1-я армия располагала 182 орудиями, на правом — 4-я армия имела 284 орудия и 2-я армия — 128; кроме того, 108 орудий находилось в резерве фронта; остальные орудия были переданы [135] армиям центра: 38 орудий 10-й армии и 98 орудий 5-й армии; наконец, в резерве главной квартиры оставались всего лишь один пушечный и два гаубичных дивизиона; таким образом, вся тракторная артиллерия была введена в бой и распределена между армиями согласно роли каждой из них.
б ) Тактическая внезапность. Тактическая внезапность основывается, прежде всего, на сокращении или даже полном устранении всякой подготовки. Мы уже видели, что германская артиллерия, пользуясь многочисленностью своих тяжелых орудий и их скорострельностью, первая вступила на путь сокращения продолжительности подготовки. В 1918 г. качества французской артиллерии настолько повысились, что она не только сравнялась, но и превзошла в этом отношении германскую: 18 июля на фронте 6-й армии подготовка продолжалась всего лишь 1 ½ часа; 8 августа на франте 1-й армии — только 45 минут, а 10-я армия атаковала 18 июля без всякой подготовки. Во всех случаях тайна обеспечивалась категорическим запрещением всем вновь прибывшим батареям открывать огонь до начала подготовки; если же атака производилась без подготовки, то — до момента штурма. Таким образом, предварительная пристрелка отсутствовала; не было также возможным наблюдать и корректировать огонь благодаря темноте, утреннему туману, дыму и пыли. Огонь открывался исключительно по строго вычисленным данным, учитывавшим все условия момента; метеорологические станции сообщали в последний момент точные данные атмосферных условий: температуру и давление воздуха, скорость и направление ветра; для каждого орудия заранее тщательно устанавливались поправки на износ; наконец, боевые заряды взвешивались в тылу за несколько дней до атаки{80}. Благодаря этому внезапно открываемый огонь с большой меткостью поражал захваченные врасплох цели. При продвижении, следовавшем каждый раз за нашими победоносными атаками, исполнители имели возможность на месте убедиться в значительности достигнутых результатов и каждый раз с большим удовлетворением констатировали отличную работу артиллерии; цели были обстреляны точно, и число попаданий было очень велико.
2. Натиск. Благодаря скорострельности, позволяющей в короткий срок выпустить значительное количество снарядов, благодаря дальнобойности, допускающей сосредоточение на любом участке поля сражения массового неожиданного [136] огня, и, наконец, благодаря количеству орудий, дающему возможность проявить их свойства в полной мере, артиллерия достигла необычайного могущества. Это могущество, соединенное с внезапностью открытия огня, дает артиллерии непреодолимую мощь.
Можно было бы думать, что скорострельность, заменяющая число, позволит выполнить задачи при небольшом количестве орудий. Однако опыт показал, что, какова бы ни была скорострельность артиллерийский орудий, она всегда недостаточна для израсходовании необходимого тоннажа снарядов. Чтобы достигнуть плотности огня, необходимо соответствующее сосредоточение артиллерийских орудий: лишь при массовом применении артиллерии ее огонь обладает требуемой действительностью. Мы уже видели, к какой плотности расположения артиллерии пришлось прибегнуть в 1918 г., чтобы достигнуть успеха. Впрочем, эта плотность была ниже, чем во время наших атак с ограниченной целью в конце 1917 г. Однако не следует упускать из виду, что эти последние атаки носили совершенно особый характер, обусловленный, как мы уже и указывали, исключительными условиями момента. Во всяком случае они позволили с морально ослабленными войсками достигнуть известных успехов при минимальных потерях и восстановить пошатнувшееся доверие солдат. С другой стороны, следует указать, что при всех атаках 1918 г., где мы наталкивались на сильно укрепленные позиции, в частности 18 августа к северу От р. Эн и 26 сентября в Шампани, необходимо было развертывать чрезвычайно сильную артиллерию; с меньшими средствами было возможно победить лишь при слабо укрепленном, только что установившемся фронте, как, например, между р. Эн и Марной 18 июля или на Авре 8 августа.
Нельзя и думать снабдить крупные войсковые соединения всей артиллерией, потребной им для больших сражений. Им можно придать лишь ту материальную часть, которая необходима для решения текущих задач ежедневной борьбы. Однако нужно иметь под рукой «резервуар сил», откуда главное командование может черпать для удовлетворения потребностей во время критических периодов; таким резервуаром служит главный артиллерийский резерв, необходимость которого не нуждается в дальнейших доказательствах. Главный артиллерийский резерв должен состоять из всех обычных орудий органической артиллерии, чтобы иметь возможность усиливать последнюю в момент необходимости, и, кроме того, из специальных [137] орудий для решения особых задач, которые могут быть поставлены артиллерии.
То, что мы сказали о плотности развертывания артиллерии, относится равным образом и к расходу снарядов; от последнего зависит желаемая мощь. Выше мы указывали, каких размеров достигал расход снарядов в некоторых сражениях предыдущих лет. Наступление 4-й армии 26 сентября, предпринятое против сильно укрепленного фронта, потребовало, несмотря на поддержку танков и на эффект внезапности, увеличивший наши силы, колоссального расхода снарядов. За 26 сентября было выпущено:
1 315 000–75-мм снарядов;360 000 тяжелых снарядов.
Накопленный начальный запас превосходил 50 000 т ; чтобы подвезти этот запас к фронту, потребовалось 116 поездов грузоподъемностью 300 т каждый. В это количество не включены: снаряды траншейных орудий и боеприпасы 1-й дивизии главного артиллерийского резерва, которая снабжалась своими средствами, а также весь запас зарядных ящиков, пополненный накануне сражения, и, наконец, запас армейских складов, предназначенный для последующих дней. От тыловых снабжающих учреждений потребовалось максимальное напряжение в деле подвоза снарядов в период от 10 до 20 июля 1918 г., когда нужно было одновременно подготовлять оборонительное сражение в Шампани и продолжать наступление у Тарденуа. В течение этих 10 дней было подвезено:
668 выстрелов на каждую 75-мм пушку (4000000 снарядов);226 000–105-мм снарядов;
1 060 000–155-мм снарядов,
что ежедневно потребовало 60 поездов по 35 вагонов. Несмотря на ежедневное изготовление 190 000–75-мм снарядов (32 на каждое орудие) и 50 000 тяжелых снарядов, расход в течение наступательной кампании был так велик, что запасы главного командования быстро уменьшались, что видно из следующей таблицы:
| 10 июля | 1 авг. | 1 сент. | 1 октяб. | 1 нояб. | 11 нояб. | |
| 75-мм (в выстрелах на 1 орудие) | 1587 | 1068 | 1 309 | 511 | 466 | 420 |
| 105-мм (в тысячах снарядов) | 103 | 22 | 454 | 632 | 776 | 853 |
| 155-мм (в тысячах снарядов) | 2595 | 2330 | 2306 | 1472 | 1190 | 946 [138] |
3. Глубина. Лишь путем глубокого использования можно извлечь из первоначального успеха всю выгоду, которую он в состоянии дать. Но, как это в настоящее время общепризнано, пехота не может действовать без постоянной поддержки артиллерии; как только она лишается этой поддержки, малейшее материальное препятствие, обороняемое несколькими пулеметами, может остановить ее продвижение и парализовать дальнейшее использование успеха. Следовательно, успех всякого наступления тесно связан с непрерывностью артиллерийской поддержки; последняя же обусловливается, прежде всего, дальнобойностью орудий и, затем, их способностью маневрировать на поле сражения или, другими славами, их тактической подвижностью.
Дальнобойность позволяет артиллерии продолжительное время сопровождать пехоту своим огнем, не прибегая к перемене позиций; она сокращает до минимума число перемещений, во время которых орудия становятся лишь бесполезными и громоздкими повозками. Но какова бы ни была дальнобойность, всегда наступает момент, когда орудия, дойдя до предела своей досягаемости, вынуждены двигаться вперед.
Для сокращения продолжительности критического периода передвижения и для уменьшения его опасности необходимо, чтобы орудия обладали возможно большей тактической подвижностью.
К удовлетворению этих двух требований, дальнобойности и подвижности, стремились во время всей войны все воюющие армии. Однако нам не удалось этого осуществить в достаточной степени. В то время как германцы увеличили до 50% дальнобойность некоторых своих орудий (так, дальнобойность 10-см береговой пушки была увеличена с 15 до 20 км, а 17-см береговой — с 16 до 24 км ), мы достигли увеличения дальнобойности лишь на 27% даже у наиболее пригодного в данном отношении орудия (155-мм пушка). Равным образом тактическая подвижность наших орудии обнаружила свое банкротство на поле сражения, усеянном воронками после массовой артиллерийской подготовки{81}.
Необходимые меры
Таким образом, четырехлетний опыт войны ясно выявил те свойства, которыми должна обладать современная артиллерия, [139] а именно: могущество, дальнобойность, скорострельность, способность действовать внезапно, подвижность, простота и обильность снабжения и, наконец, численность.
Мы видели выше, как развивалась французская артиллерия под давлением обстоятельств, приспособляя свои методы стрельбы и способы применения к требованиям сражения и совершенствуя свою материальную часть, дабы приблизить ее как можно больше к идеальному типу.
Нельзя отрицать, что в этик различных областях был достигнут значительный прогресс, близкий к полной революции. Но следует признать, что имеются еще пробелы и осталось еще много работы в будущем. Несомненно, эти пробелы оставались неустраненными не потому, что командование их не замечало и не принимало должных мер, а оттого, что в артиллерии осуществление всяких новых мероприятии требует много времени и сильно зависит от случайности. Чтобы промышленность могла удовлетворить предъявленным требованиям, ей нужно предоставить срок в несколько месяцев и мощные материальные средства. Когда ей удастся оборудовать заводы, поставить станки и машины, запастись сырьем и набрать достаточное число пригодных рабочих, необходимо еще, чтобы ничто не прерывало или даже не мешало ее работе. Между тем, условия, в которых находилась наша промышленность, далеко не всегда обеспечивали ей полную производительность.
Итак, нет ничего удивительного в том, что, несмотря на громадную затрату энергии, программа от 30 мая 1916 г. не была еще осуществлена к ноябрю 1918 г. Даже более того, к концу лета 1918 г. начался период возрастающих затруднений, и положение становилось угрожающим; ресурсы людей и лошадей быстро уменьшались, моторов нехватало, сырье не прибывало в достаточном количестве, материальная часть изнашивалась быстрее, чем могла быть восстановлена или заменена, артиллерия достигла своего апогея и далее могла итти лишь на убыль{82}.
Теперь, после заключения мира, необходимо использовать опыт войны, добытой столь дорогой ценой. Можно и должно в спокойной обстановке изучить эти сложные вопросы, а также изыскать и провести в жизнь правильное решение.
Эту цель и должна преследовать происходящая в настоящее время реорганизация артиллерии. [140]