Глава I.

Исходная обстановка

Война будущего

Характер войны определяется оружием, с помощью которого предполагается ее ведение. За одиннадцать лет, истекших после окончания второй мировой войны, в развитии вооружения сделан гигантский скачок вперед. Все научно-технические открытия и материальные средства использовались на радикальное увеличение мощи и радиуса действия средств нападения. Помимо создания атомного оружия, эта тенденция нашла свое выражение, в частности, в развитии стратегических бомбардировщиков в сторону увеличения их скорости, высоты полета, радиуса действия и бомбовой нагрузки. Однако совершенствование тактико-технических данных авиации представляет собой лишь один путь. Одновременно с этим проявлялось и проявляется стремление наряду с бомбардировщиками вооружить атомным оружием также истребители-бомбардировщики и истребители, чтобы значительно повысить и их боевые возможности. В целом наметившийся в послевоенный период путь усиления военной мощи характеризуется включением в арсенал боевых средств ядерного оружия, впервые примененного в военных целях против Хиросимы и Нагасаки. Этот новый вид оружия принципиально отличается от всех прежних тем, что применение его целесообразно для поражения не одиночных объектов, а значительных площадей и целых крупных районов, поскольку только в этом случае может быть достигнута его наибольшая эффективность. Дальнейшим этапом является развитие и совершенствование ракетного оружия. Управляемые беспилотные средства (прежде всего баллистические ракеты), считающиеся идеальным оружием будущего для поражения неподвижных крупных целей, обладают способностью наносить серьезный [14] ущерб даже в глубоком тылу противника, особенно если снабдить их ядерным зарядом. Применение этого оружия не зависит от наличия превосходства в воздухе на первом этапе боевых действий. Обнаружение с помощью радиолокации баллистических ракет, равно как и организация эффективной защиты от них являются исключительно трудным делом.

Все эти достижения в области вооружения обеспечивают невиданные до сих пор возможности для осуществления нападения через огромные пространства и целые континенты. Как ни важно достижение превосходства в воздухе для обеспечения свободы действия, но и оно не сможет больше гарантировать защиту страны от ударов агрессора. В настоящее время самолет настолько овладел воздушным пространством, что защита от внезапных налетов атакующей авиации имеет гораздо меньше шансов на успех, чем раньше. Оснащение каждого самолета атомным оружием, представляющееся возможным уже в недалеком будущем, когда будет осуществлено создание атомного оружия малого калибра, приведет к тому, что даже нескольких одиночных самолетов, прорвавшихся в воздушное пространство над территорией противника, окажется достаточным для нанесения последнему огромного ущерба. Ракетное оружие в еще большей степени является оружием нападения par excellence{2}. Способов активной защиты от него до настоящего времени вообще еще не найдено.

Что может этому противопоставить противовоздушная оборона при ее современном состоянии? Скорость бомбардировщиков, почти сравнявшаяся со скоростью истребителей, предоставляет последним мало шансов на достижение успеха в борьбе с ними. Только высококачественные технические приборы, как, например, радиолокаторы, обеспечивающие обнаружение цели, и электронные вычислительные приборы, которые самостоятельно определяют наиболее целесообразный момент для запуска ракеты и автоматически производят выстрел, до некоторой степени уравнивают шансы истребителя. Тяжелая зенитная пушка представляет собой уже пройденный этап в развитии средств ПВО, поскольку ее дальнобойность и скорострельность явно недостаточны, чтобы [15] серьезно угрожать современным самолетам, летающим на больших высотах и скоростях. Ее место заняла ракета, которая может быть точно наведена на цель и благодаря наличию головки самонаведения следовать за нею даже при ее попытке уйти. Легкие и средние зенитные пушки вынуждены ограничиться борьбой с низколетящими самолетами.

На основании изложенного здесь вкратце противопоставления перспектив нападения и обороны легко прийти к выводу, что возможности нападения с воздуха значительно выше возможностей противовоздушной обороны. Несмотря на то, что в последнее время предпринимаются лихорадочные попытки в направлении усовершенствования средств противовоздушной обороны, результаты прилагаемых усилий пока неясны. В настоящее время (и по крайней мере еще в недалеком будущем) нельзя рассчитывать на полную эффективность противовоздушной обороны. Более того, следует исходить из предпосылки, что любая крупная цель в тылу может быть поражена нападающей стороной в результате непосредственного воздействия с воздуха. По сравнению с прошлым это означает небывалое расширение возможностей воздействия на глубокий тыл, особенно если учесть еще неизбежность применения ядерного оружия.

Тот факт, что подобную точку зрения ныне разделяют ответственные круги великих военных держав, подтверждается широко распространенным в этих кругах мнением, что лучшим способам обороны явится нанесение мощного ответного удара. Но это опять-таки предполагает, что надо будет принять на себя первый удар — да, вероятно, и последующие, поскольку воздушная война не закончится в один день. Как же сложится тогда обстановка в тылу страны, которой в случае ядерной войны придется выдержать эти удары? Сохранится ли вообще тыл в качестве надежной базы для осуществления ответных ударов или же в хаосе массового поражения он перестанет существовать как нечто цельное и жизнеспособное?

Возможна ли вообще гражданская оборона?

Перед лицом складывающейся таким образом обстановки возникает законный вопрос: возможна ли вообще [16] в будущей войне гражданская оборона? Видные военные теоретики указывают, что планирование, выходящее за пределы первых шести дней будущей войны, бессмысленно, так как в условиях применения современных средств массового поражения к тому времени конечный исход войны будет уже предрешен. Этой точки зрения, по-видимому, и придерживаются некоторые государства при создании своей местной противоздушной обороны. Они считают, что важно лишь обеспечить безопасность некоторой части населения в течение этого короткого решающего периода, подготовка же последующих мероприятий окажется излишней. Теоретические расчеты в отношении эффективности современного сверхмощного оружия подкрепляют подобную точку зрения. Хорошо известен превосходный меморандум английской лейбористской партии о возможности мероприятий по МПВО в условиях применения атомных и водородных бомб против английской метрополии. В нем за основу расчета берется применение водородной бомбы калибром в 15 мегатонн (что соответствует 15000000 т тринитротолуола). Эффективность атомной бомбы, сброшенной на Хиросиму, соответствовала эквиваленту энергии в 20 000 т тринитротолуола. Следовательно, здесь имеется в виду бомба, мощность которой в 750 раз больше. Бомба подобного калибра была впервые сброшена в порядке эксперимента американцами весной 1956 года. Тщательные теоретические расчеты относительно размеров и характера поражения такой водородной бомбы дают безрадостную, поистине ужасную картину в полном смысле этого слова. Тем большего внимания заслуживает делаемый на основе упомянутых расчетов вывод о том, что при данных обстоятельствах остается лишь одна дилемма: рассредоточиться и зарыться в землю — или умереть! Это все-таки больше, чем могут сказать по данному вопросу, возможно, в будущем роковому для Европы, многие европейские дилетанты, которые в большинстве случаев отделываются замечанием, что в ядерной войне якобы невозможна эффективная защита и что все расходуемые для этой цели средства являются напрасно выброшенными. В противоположность такой точке зрения лейбористская партия в заключительной части своего меморандума требует, чтобы правительство не жалело никаких средств для обеспечения защиты [17] гражданского населения, указывая, что средства, израсходованные на эти цели, в конце концов окупятся. Кроме того, положительная роль указанного меморандума заключается в том, что в нем впервые в общедоступной форме перед широкими кругами общественности была нарисована неприукрашенная картина последствий возможной ядерной войны. Можно даже утверждать, что в меморандуме обрисован самый тяжелый случай. Однако при любой оценке положения лучше исходить из самого тяжелого случая, нежели дать повод для критики утверждений и выводов, представляющихся критикам приукрашенными.

Необходимо все же сделать некоторые замечания. Во-первых, расчеты, положенные в основу данного меморандума, нельзя распространять на все страны. В отношении Англии, вероятно, можно исходить из предположения о применении водородной бомбы мощностью в 15 мегатонн. В новом мировом конфликте между Западом и Востоком Англии как крупной авиабазе Запада придется считаться с массированными налетами стратегической авиации. По всей вероятности, восточный противник будет стремиться к тому, чтобы вывести из строя эту авиабазу, расположенную на фланге возможного вторжения его сухопутных войск в Западную Европу.

В этой связи представляется вполне вероятным, что странам Западной Европы, которые смогут быть захвачены сухопутными войсками восточного блока, по-видимому, не придется считаться с подобного рода налетами стратегической авиации, по крайней мере до тех пор, пока для восточного противника будет существовать возможность захвата этих стран. Отсюда видно, что бомба в 15 мегатонн ни в коем случае не может считаться обычным средством нападения.

Существуют довольно веские причины считать, что бомба такого калибра не явится обычным средством нападения и на Англию. Подобная бомба всегда останется сверхмощным оружием, вопрос об использовании которого должен всесторонне взвешиваться заранее, дабы оно было применено именно там, где сможет обеспечить наибольший стратегический эффект. Если к тому же учесть, что такая бомба должна быть взорвана на относительно небольшой высоте, не говоря уже о том, что она, возможно, будет иметь оболочку из урана 238, то это еще [18] больше усилит впечатление, что английские лейбористы рассматривают наименее вероятный случай. Ибо, применив подобную бомбу, противник сделал бы весьма рискованный для самого себя шаг, поскольку ответ на вопрос, в каком направлении будут двигаться радиоактивные облака, образовавшиеся при взрыве, и где они в конце концов осядут, зависит от метеорологических условий, которых никогда нельзя заранее точно предвидеть. Но Англия расположена на столь незначительном расстоянии от европейского континента, что упомянутые облака могут осесть в Центральной или Западной Европе, а это поставит под угрозу операции самого противника. Следовательно, широкое применение таких бомб почти исключено, поскольку в противном случае зараженная атмосфера одинаково будет опасной как для одной, так и для другой стороны.

Это все, что можно сказать о предпосылке, лежащей в основе меморандума лейбористской партии. Кроме того, необходимо сделать еще несколько общих замечаний. Расчеты англичан о размерах поражения и вытекающих отсюда потерях основаны, конечно, на теоретических данных. Не приходится сомневаться в том, что эти расчеты безупречны с научной точки зрения. Однако теории и практике нельзя подходить с одинаковой мер кой, так как теоретические расчеты делаются за рабочим столом лаборатории и в них не учитываются различные факторы многогранной действительности. Это доказано применением атомного оружия против Хиросимы и Нагасаки — единственными случаями использования его в военных целях. Бомбы одного и того же калибра только лишь в силу различного географического положения обоих городов причинили весьма неодинаковый ущерб.

Городу Хиросима, расположенному на открытой равнине — что делало его идеальным объектом для применения бомбы, — взрывом был нанесен гораздо больший непосредственный ущерб, чем городу Нагасаки, расположенному на холмистой местности. Приведенного примера достаточно, чтобы убедиться в том, что теоретический расчет, положенный в основу меморандума, отражает самый крайний случай, в который реальная действительность так или иначе внесет определенные коррективы.

Однако нельзя за это упрекать лейбористов, поскольку они, по-видимому, не располагали достаточными данными. [19] Возможно также, что они сделали это сознательно, основываясь на опыте второй мировой войны. Тогда населению Англии тоже давалось преувеличенное представление о размерах потерь от налетов немецкой авиации. Данные того времени во много раз превосходили то, что показала впоследствии действительность. Размеры предполагаемых ежедневных людских потерь определялись такой цифрой, которая фактически была почти равна общим потерям гражданского населения Англии за весь период второй мировой войны.

Характерно, что эффективность атомных и водородных бомб оценивается в военных кругах восточных стран более трезво, чем, например, в сообщениях западной прессы. Трудно, конечно, сказать, является ли оптимизм этих кругов преднамеренным или же он имеет под собой реальную основу, но во всяком случае теоретические расчеты наверняка также хорошо известны военным экспертам восточных стран. Можно полностью согласиться с мнением начальника швейцарского генерального штаба, начавшего свой доклад о ядерном оружии для офицеров штаба словами о том, что расчеты об эффективности ядерного оружия являются теоретическими рассуждениями, которым не хватает практического подтверждения на боевом опыте. К этим словам нужно добавить еще пожелание, чтобы такого опыта никогда и не было. Подобная мысль, разумеется, не является затаенным желанием лишь одиночек. Ее разделяет в одинаковой степени большинство народов. Поэтому возникает справедливый вопрос, явится ли будущая война на самом деле ядерной войной, исход которой мог бы быть предрешен в течение первой недели. Перед второй мировой войной в военной литературе также господствовала аналогичная теория итальянского генерала Дуэ, который уже тогда предсказывал для будущей войны внезапное массированное нападение с воздуха на густонаселенные города и крупные экономические центры с применением фугасных бомб и химических отравляющих веществ и делал из этого вывод, что победу одержит та сторона, которой первой удастся нанести такого рода внезапный удар. В действительности, однако, события второй мировой войны развивались не совсем так.

Теория о решающей роли авиации, способной предопределить исход войны уже в первые ее дни, представляется [20] гораздо более состоятельной в настоящее время при значительно большей поражающей силе средств нападения. Однако не следует забывать и того, что теория Дуэ применима к странам с ограниченной территорией и сосредоточенными целями, в то время как в будущем мировом конфликте придется считаться с огромными пространствами и сильным рассредоточением важных объектов. Будущая война подобного рода, конечно, не ограничится одним континентом. Она охватит все континенты и будет вестись на суше, на море и в воздухе, так как нападающий, если он действительно захочет своими первыми ударами парализовать способность противника к сопротивлению и предотвратить его уничтожающие ответные удары, вынужден будет прежде всего подвергнуть нападению авиационные, сухопутные и морские базы как важные первоочередные объекты. В итоге войну будет вести не одно государство против другого, а государства двух противостоящих мировых лагерей. Оправдается ли в этом случае предположение о том, что одна какая-то страна будет подвергнута бомбардировке атомными бомбами в такой степени, что не сможет оправиться от этого удара? Не придется ли в действительности из-за масштабов боевых действий распылять даже самые сильные ВВС и их предполагаемые запасы атомных бомб?

Допустим, что Советский Союз решил осуществить внезапное нападение крупного масштаба на страны свободного мира. Какие цели он избрал бы в этом случае для своих первых ударов? Он окружен системой авиационных баз США, которая мощным кольцом примерно из 150 авиабаз охватывает евразийский континент. Сосредоточенные на Аляске и в Канаде военно-воздушные силы готовы в любой момент начать боевые действия против Советского Союза. Английская метрополия также представляет собой авиабазу. Из Северной Африки тоже могут быть нанесены удары авиации по глубокому тылу европейской части Советской России. Удастся ли Советскому Союзу в таких условиях несколькими ударами поразить все исходные базы противника и одновременно уничтожить густонаселенные города и экономические центры различных государств?

Скорее всего Советской России, прежде чем перейти к систематическим налетам на территории других государств, придется сначала освободиться от кольца окружения [21] с воздуха, поскольку в противном случае она не избавится от угрозы собственного поражения в результате концентрических ответных ударов. Не следует упускать из виду эту благоприятную для стран свободного мира предпосылку, которая дает им возможность вести боевые действия из прилегающих районов против всей территории Советского Союза и тем самым обеспечивает Западу стратегическое превосходство в воздухе.

Может показаться, что каждая страна в отдельности должна ожидать ударов по своей территории всей или значительной части авиации противника. Во время мирового конфликта возможно нанесение подобных ударов по одной какой-нибудь стране, находящейся на направлении главного удара. Однако предположение, что такая участь [22] постигнет все страны одновременно, при трезвом рассмотрении вопроса представляется маловероятным и не может поэтому быть взято за основу дальнейших рассуждений. До тех пор пока война не станет фактом, любая возможность останется лишь предположением и, поскольку существует много возможностей, опасно брать одну из них в качестве основы для рассмотрения. Президент Эйзенхауэр в своих директивах трем видам вооруженных сил тоже был вынужден указать, что предположение о непродолжительности войны является лишь гипотезой, и потребовал обязательной подготовки всех необходимых мероприятий для ведения длительной войны.

Рассмотрим в качестве равноценных предположений следующие три возможных случая.

1. Будущая война будет вестись лишь при помощи обычных средств борьбы без использования ядерного оружия. (Не следует отвергать предположения о том, что ни одно государство не рискнет первым прибегнуть к ядерному оружию, применение которого может последовать позже, лишь как акт отчаяния.)

2. В будущей войне, кроме обычных средств борьбы, будет применено также тактическое ядерное и ракетное оружие. (Такое предположение примерно соответствует высказываниям руководящих военных деятелей НАТО. Правительства западных стран оставили за собой также право решения вопроса о применении стратегического атомного и водородного оружия.)

3. В войне сразу же будут использованы все наличные запасы тактических и стратегических атомных и водородных бомб.

Каковы же будут возможности гражданской обороны в каждом из перечисленных вариантов?

Ответ на данный вопрос нетруден.

В первом случае окажутся возможными и, как показала вторая мировая война, настоятельно необходимыми подготовка и проведение планомерных мероприятий в области гражданской обороны.

Во втором случае будут необходимы те же мероприятия, но осуществление их значительно осложнится.

В третьем случае в стране, оказавшейся в центре военного столкновения, осуществление планомерной гражданской обороны практически будет исключено. [23]

В других же странах она окажется осуществимой. Какая страна подвергнется основным ударам стратегической авиации с применением атомных и водородных бомб, предсказать трудно, учитывая значительную протяженность фронтов подобной всемирной войны.

Таким образом, большинство доводов говорит в пользу возможности и настоятельной необходимости осуществления мероприятий по гражданской обороне, и лишь незначительная часть соображений свидетельствует об обратном.

Изменение обстановки

Однако было бы ошибкой на основании вышесказанного делать вывод, будто по сравнению с прошлым не произошло никаких принципиальных изменений. Таковые следовало бы иметь в виду даже в том случае, если бы в соответствии с первым вариантом ядерное оружие вообще не применялось. И тем более, если это оружие будет все-таки применено. Развитие военной техники в послевоенный период было слишком стремительным, чтобы не повлечь за собой радикального изменения способов ведения войны, а следовательно, и обороны во всех ее аспектах.

Здесь мы рассмотрим лишь принципиальную сторону этих изменений. Что же касается связанных с ними деталей, то последние будут освещены в специальном разделе. Принципиальный характер упомянутых изменений заключается в том, что нынешние технические возможности ведения войны существенно меняют прежние представления о пространстве и времени, а пространство и время всегда были и являются важными стратегическими факторами, на которых зиждутся расчеты, лежащие в основе любых военных планов.

Скорость современных самолетов и ракетного оружия внесла существенные коррективы в наши представления о факторе времени.

Речь теперь идет не о продолжительных операциях, а о молниеносных, но массированных ударах. Поэтому и противовоздушная оборона должна быть постоянно готова к немедленному отражению вражеского нападения.

Однако было бы неправильным истолковывать подобную переоценку фактора времени таким образом, что, если нападающая сторона сумеет опередить противника на один [24] день, она тем самым уже предрешит исход войны в свою пользу. Стоящие на этой часто встречающейся точке зрения вместе с водой выплескивают и ребенка, не учитывая того, что во всемирном конфликте в течение одного дня наступления невозможно парализовать целую половину мира. Сочетая такого рода внезапность с применением современных средств поражения, можно причинить стороне, подвергшейся нападению, значительные потери в людях и большой материальный ущерб, но едва ли удастся полностью парализовать способность обороняющегося к сопротивлению. Представления о факторе пространстве! тоже претерпели изменения по сравнению с прошлым, когда уровень развития технических средств еще не позволял преодолевать значительные расстояния.

Все это вместе взятое приобретает решающее значение, особенно для приграничных стран. Поскольку истребитель-бомбардировщик (да, пожалуй, и истребитель) благодаря оснащению современным вооружением превращается в мощное средство нападения на наземные объекты любой из приграничных стран, поскольку ракетное оружие в состоянии поразить там все крупные цели, постольку вся территория каждой такой страны отныне должна рассматриваться как театр военных действий. Подобная приграничная страна с самого начала военных действий окажется втянутой в водоворот событий, и у нее не будет больше возможности наверстывать упущенное в вооружении или организации обороны. С этой точки зрения кажущийся мир между народами, пока они остаются в положении готовящихся к войне, является не миром, а лишь перемирием.

Даже те страны, которые, будучи отделены от вероятного агрессора межконтинентальными расстояниями, находятся «вдали от опасности», теперь уже не гарантированы от угрозы нападения. Современные технические возможности высадки с воздуха относительно крупных сил и успехи в развитии ракетного оружия с межконтинентальным радиусом действия способствуют тому, что и эти страны, находившиеся до сих пор благодаря своей территориальной изолированности в безопасности, становятся все более уязвимыми в военном отношении.

Для приграничных стран происшедшая переоценка факторов времени и пространства приобретает уже в настоящее время настолько важное значение, что игнорирование [25] ее неизбежно приведет к совершенно ошибочным выводам, чреватым катастрофами.

Какое же значение имеет это изменение для военных действий в приграничной стране? Если вся страна с самого начала войны становится театром военных действий, то для гражданской обороны это означает, что каждый отдельный человек и каждый объект в глубоком тылу подвергаются не меньшей непосредственной опасности, чем солдат на фронте. И фактически только теперь, когда вся страна превращается в театр военных действий, наступление против нее приобретает тотальный характер.

Из этого неопровержимого принципиального положения вытекает следующий очевидный вывод. Если наступление является тотальным, то не остается ничего другого, как противопоставить ему тотальную оборону. Пассивное отношение каждого отдельного человека к военным действиям попросту исключается, ибо в любой момент его жизнь и имущество могут подвергнуться нападению. Хочет он того или нет, но для того, чтобы вообще остаться в живых, он должен активно участвовать в военных действиях. Он не может больше стоять вдали от народа, если весь народ подвергся нападению и создалась угроза самому его существованию.

Ставшая в настоящее время реальностью тотальная война коренным образом изменила традиционное понятие войны, сложившееся еще во времена средневековья. Только до своего начала эта война является продолжением политики иными средствами. Начавшись же, она превращается в войну одного народа против другого и ведется до уничтожения или полного порабощения одного народа другим. Ведение войны с ограниченными целями, по-видимому, ушло в прошлое.

Удастся ли вновь вернуться к прежним нормам ведения войны, базирующимся на положениях Женевской конвенции о войне? В этом случае успехи в области военной техники могли бы использоваться не полностью, и вообще человечеству следовало бы в решающие периоды своего существования брать на себя обязательства всемерно воздерживаться от применения существующих средств борьбы. Но это предполагает, чтобы у него еще сохранился последний остаток сознания своей общности и своей созидательной миссии. Однако перед лицом непреодолимого идеологического антагонизма между Западом [26] и Востоком надежда на такое сознание не слишком велика. И даже если бы в мирное время удалось достигнуть формального единства взглядов, кто может поручиться за то, что в разгар борьбы не будут полностью использованы все достижения в области вооружения?

Поэтому закрывать глаза на изменения в способах ведения войны никак нельзя. Эти изменения ясно определяют границы действий вооруженных сил при защите родины и задачи, выпадающие на долю каждого отдельного человека, который не поставлен под ружье. Солдат, участвующий в боях, в лучшем случае может путем уничтожения наступающего противника добиться ликвидации непосредственного его вторжения и не допустить оккупации территории страны. Но он не может защитить мирное население своей страны от гибели в ходе столкновения вооруженных сил. Если мирное население само не сделает всего необходимого для собственного спасения, то кровавые жертвы, принесенные на фронте, могут оказаться напрасными. Возникает вопрос, есть ли вообще в таком случае смысл вести борьбу, если она в любое время может оказаться бесполезной.

Это обстоятельство с достаточной убедительностью показывает, какую серьезную угрозу таит в себе перспектива войны в будущем. Оно заставляет рассматривать войну по возможности как неприемлемое средство. Но для этого в качестве необходимой предпосылки нужно добиться единства взглядов всего человечества. К сожалению, нельзя отрицать того, что хотя все народы желают сохранить мир во всем мире, но обеспечить его они стараются диаметрально противоположными способами. Одни видят возможность достижения цели в предоставлении всем народам права жить на основе свободного самоопределения, другие — в подчинении народов своей власти. Следовательно, в настоящее время человечество значительно дальше от единой основы сохранения мира, чем когда бы то ни было раньше.

В отдельных государствах создавшееся положение неизбежно приводит к солидарности всех слоев народа. Всем угрожает одинаковая опасность, но задачи каждого различны. Сражающимся войскам, как и прежде, придется вести вооруженную борьбу с напавшим противником на поле сражения. Задачи же остальной части населения значительно расширились. Условия театра военных [27] действий, в который неизбежно превратится вся страна, с неумолимой жестокостью выдвигают и перед этими людьми необходимость активных действий, если они хотят выжить.

Все же такая эволюция представляет собою только одну сторону изменения обстановки для Федеративной республики. Она предопределяется изменением общей ситуации. Но для Федеративной республики, кроме того, характерны еще радикальные политические перемены, происшедшие после поражения Германии. До войны рейх являлся могучим государством в центре Европы, стоявшим в ряду мировых держав. Но вопреки естественной задаче сплочения вокруг немцев других европейских народов и укрепления связей с ними рейх погубил себя в условиях диктатуры собственными безмерными экспансионистскими устремлениями. Во время второй мировой войны Германии, правда, удалось добиться небывалого расширения своей территории, принесшего ей целый ряд кратковременных преимуществ. Но в этих же территориальных завоеваниях таилась и гибель ее. Все теснее и крепче смыкалось вражеское кольцо вокруг рейха, пока он не превратился из «европейской крепости» сначала в «германскую крепость» и наконец в «альпийскую крепость», являвшуюся, в сущности, пустым понятием.

И вот итог: вместо великого рейха — разделенный на две части народ, одна половина которого все еще остается под властью восточного победителя. Федеративная республика, имеющая с этим государством-победителем протяженную, кровоточащую границу, открыта для вторжения с востока. Лишь незначительное количество союзных войск прикрывает ее территорию. Собственные вооруженные силы только еще создаются. Таковы весьма нерадужные перспективы обороны немецкой земли, снова ставшей свободной.

Но и эта обстановка, какой бы безнадежной она на первый взгляд ни казалась, не лишена определенных плюсов. Кровоточащая граница Федеративной республики одновременно является нынешней границей свободного мира с миром коммунистическим. По Эльбе проходит линия обороны Франции, Англии да и самих Соединенных Штатов.

Какие же выводы вытекают из этого своеобразия ситуации? [28]

Прежде всего, конечно, следует иметь в виду, что тот, кто расположен на передовой линии, должен быть особенно бдительным и заранее позаботиться о своей безопасности и своем дальнейшем существовании на случай, если над его территорией разразится военная гроза. Хотя в век ядерного и ракетного оружия вовсе необязательно, чтобы основные удары наносились по «предполью», то обстоятельство, что Федеративная республика при возникновении мирового конфликта окажется приграничной страной на решающем направлении, несомненно увеличивает опасность для ее населения. Вместе с тем оно сулит ей, при правильном использовании своего положения и при условии действенности военного сообщества свободного мира, созданного самой судьбой, такую перспективу на получение помощи, какой еще никогда не существовало для немецкого народа.

Следовательно, Федеративная республика должна правильно оценить угрожающую ей опасность, а вместе с тем и свою задачу перед лицом этой опасности. При возникновении мирового конфликта ее задача будет сводиться, по-видимому, к тому, чтобы наряду с максимальным военным вкладом в дело победы заботиться также о сохранении оперативной базы для ее достижения. При таком условии она сможет в полной мере требовать поддержки от всего свободного мира и получит ее.

Такова другая сторона изменившейся для Федеративной республики обстановки, — сторона, которая также не должна упускаться из виду. [29]