Общий вывод
Танк
Танк мировой войны показал себя не безвредным «пугалом», все значение которого отошло в прошлое, а важнейшим объектом дальнейшего развития техники вооружений, вездеходной бронированной машиной и «носителем» наступательного духа на поле боя.
Во время последней войны танк был единственным боевым средством, которое давало возможность начинать атаку с полной внезапностью для противника, проводить ее со сравнительно небольшими потерями и с успехом заканчивать в кратчайший срок.
Огневая мощь пехотного оружия современных пехотных дивизий превышает таковую конца мировой войны не меньше, чем в 10 раз.
Во время мировой войны наступление могло быть проведено лишь после продолжительной и мощной артиллерийской подготовки, но и в этом случае потери были чрезвычайно велики.
Возможно ли в настоящее время в маневренной войне проводить атаку при помощи одной только пехоты при поддержке артиллерии, но без танков? Это — основной и чрезвычайно важный вопрос, возникающий при каждом сражении, на который все современные уставы отвечают утвердительно. Но необходимо учесть, что ответ этот дается не на основании практического опыта на поле сражения.
Боевые уставы столь точно определяют объем подготовки каждого рода войск, что часто они продолжают существовать дольше, чем следовало бы. Когда дело приходит [300] к войне, то уже первые сражения резко изменяют тактику, за что приходится дорого платить.
Перед мировой войной считали, что в случае необходимости пехота может провести с успехом атаку и самостоятельно; за этот взгляд пришлось осенью 1914 г. поплатиться морем крови; но и после этого от него не отказались.
В будущих войнах танк будет играть все более и более значительную роль в соответствии с развитием добычи нефти.
Он будет с успехом применяться во всех крупных сражениях, при условии правильного тактического использования его технических свойств для боевых целей. Дело будет кончаться поражением всякий раз, как он будет введен в дело неумело, так как и танк не является каким-то «чудесным» средством, как не был им и не будет ни один из других видов оружия.
Совершенно очевидно, что развитие танкового дела идет по тому пути, который типичен для любого нового боевого средства: сначала — применение в небольших количествах, причем элемент внезапности дает несоответственно крупный успех; затем развитие противотанковых орудий, наличие которых у обороняющегося требует введения в дело при атаках уже значительно больших количеств танков; наконец, противотанковые орудия начинают применяться в столь большом количестве, что старый метод танковой атаки приводит к слишком большим потерям и должен быть изменен посредством другого характера наступления и поддержкой других родов войск.
Первую ступень этого развития танк прошел уже во время мировой войны, когда противник не применял еще достаточно действительных противотанковых орудий и атака могла проводиться небольшим количеством танков.
Второй этап — развитие противотанковых орудий и включение их в систему обороны — благоразумнее приурочить к настоящему времени. Естественно, что наилучшим из выбранных решений будет то, при котором поставленная цель может быть достигнута при затрате наименьших средств. Если бы, например, удалось доказать, что для каждого пехотного полка вполне достаточно 1 батареи [301] пехотных орудий, то численность их, требуемая в этой книге, будет абсурдной. Но подобное доказательство должно быть солидно обосновано, в противном случае оно будет напоминать того гасконца, который рассказывал, что он одолел всех своих многочисленных противников совершенно один, так как он их просто окружил. Можно считать, что следующая война будет, по меньшей мере, третьим этапом танкового развития, что в будущем успех будет возможен лишь при массовом использовании танков. Но тогда применение танков на одной стороне и противотанковых орудий — на другой достигнет таких размеров, что на какой-либо успех можно будет рассчитывать лишь при совершенно новом методе атаки. Современное танковое сражение при Амьен разыгрывается именно на этой ступени, план атаки пытается обеспечить успех внезапного наступления танков поддержкой мощными воздушными силами.
Итак, во время следующей войны в Европе мы безусловно будем наблюдать применение боевых машин на суше и в воздухе все большими массами.
Кое-кому может показаться, что эта книга при обсуждении возможностей танка сильно преувеличивает его влияние на ход сражения. Но достаточно вспомнить, какое влияние имел во время последней войны пулемет на формы боя, на тактические принципы и даже на все течение войны!
Разве именно не пулемет сделал атаку во время маневренной войны столь кровопролитной, что привел к позиционной войне, что, в свою очередь, вызвало применение масс артиллерии?
Необходимо еще ответить на голоса, вопиющие о том, что машина убивает истинный дух солдата. Машина всегда была на службе у человека. Если использовать для боя такую машину, свойства которой облегчают выполнение какой-либо боевой задачи, и использовать ее целесообразно, то этим моральное состояние бойцов только повысится. Значительно хуже будет действовать на моральное состояние введение в дело какого-либо [302] рода войск, столь скверно вооруженного, что он просто не сможет выполнить возложенную на него задачу. Самоотвержение до смерти не может сделать чуда, это доказывают колониальные войны.
И в будущем решающим фактором будет не машина, а человек, который ее применяет. Нельзя умолчать также о том, что благодаря наличию машин могут измениться требования, предъявляемые к отдельным бойцам на поле сражения. Если, например, командир боевой машины берет курс (направление) на противника, то с ним должен идти и весь экипаж, так как он не может покинуть машину. Остается обсудить еще одну сторону вопроса. В будущем весь массовый транспорт будет все больше и больше переходить на автомашины; промышленность и даже часть сельского хозяйства будет пользоваться исключительно ими. Но в машинах, предназначенных для боя, страна в мирное время не нуждается, поэтому и не производит их. Все бронемашины и машины, обладающие более высокой проходимостью, являются чисто военным имуществом. Кое-где в сельском хозяйстве и в промышленности применяются тягачи, колесные или гусеничные, но в военное время они смогут быть использованы лишь для буксирования артиллерии и не больше.
У постоянных армий в ближайшее время вряд ли может найтись необходимое количество военного имущества, так как они содержат лишь такое количество бронемашин различных типов и вездеходных машин, сколько это необходимо для проведения испытаний и для обучения. Это значит, что во время войны мобилизованная промышленность данной страны должна будет произвести весь комплекс боевых машин, и притом как можно скорее, так как напасть на противника и застать его еще не вполне подготовленным сможет та из воюющих сторон, которая будет готова раньше.
Из этого следует, что каждая армия уже в мирное время должна быть как можно лучше подготовлена к войне; уставы и все проводимые учения должны показывать каждому солдату, как его народ собирается драться во время будущей войны.
— Должна ли и в будущем пехота наступать после предварительной [303] подготовки неприятельских позиций собственной артиллерией?
— Должна ли она следовать за танками, как в 1918 г.?
— Должны ли танки вводиться в дело по-новому, самостоятельно?
— Должны ли военно-воздушные силы разбить врага еще до того момента, как он сможет выступить в бой?
Все эти роковые вопросы должны быть разрешены в мирное время.
В зависимости от решения должна быть составлена рабочая программа промышленности, так как это в значительной степени решает войну.
Невозможно одновременно производить с напряжением всех сил огнеприпасы и танки в неограниченных количествах, точно так же как народы в борьбе за существование не могут преследовать одновременно две цели.
Народ, стремящийся к успеху, должен знать, чего он хочет, и в зависимости от этого идти прямо к намеченной цели.
Стратегия
Все рассуждения о войне относятся, правда, к Европе, но витают как бы в пустом пространстве, так как не имеют в виду какого-либо определенного положения или случая.
Можно с несомненностью утверждать, что даже при наивысшем экономическом, политическом и социальном напряжении война между двумя сторонами — будь то державы или группы держав — вспыхнет только в том случае, если эти стороны надеются на вероятность достижения этим своих целей. Война между Францией и Монако невозможна; война между Австро-Венгрией и Сербией была возможна лишь тогда, когда вмешались великие державы.
При угрозе войны первой заботой каждого государства будет, несомненно, защита своих границ, по крайней мере сухопутных, от возможного нападения, которое будет грозить разрушением его технических сооружений, делающихся все более уязвимыми. Вследствие высокой [304] скорости танковых соединений единственно действительной защитой может быть непосредственное заграждение всей границы. Наиболее надежной и при этом экономичной защитой является зона окопов, если страна имеет их в готовом виде.
Все это говорит о том, что в начале войны воюющие стороны будут опять разделены линиями стрелковых окопов. Но для сооружения их будут необходимы силы, которые могут быть получены лишь посредством всеобщей воинской повинности.
Будет ли одна из воюющих сторон считать себя достаточно вооруженной для того, чтобы сразу перейти в решительное наступление, будет зависеть от каждого частного случая. Но в действительности это кажется маловероятным, так как в мирное время залогом мира является именно «равновесие» между группами народов. Поэтому в большинстве случаев армии будут принуждены выждать с началом крупных операций до тех пор, пока страна их не даст необходимого вооружения. А на это должно уйти не меньше 6 месяцев. Тем временем народ, призванный под ружье, оторванный от своих привычных занятий, захочет активных действий, событий. Этому не сможет противиться ни один командующий, и постепенно враждующие стороны будут втягиваться во все более крупные боевые действия.
Воздушная война будет вестись до полного истощения. Военно-воздушные силы обеих сторон имеют в основном две цели: борьбу против неприятельских воздушных сил и разрушение промышленности и уничтожение армии противника. Раздробить силы для одновременного выполнения обеих задач казалось бы против всяких правил, а сосредоточить их для выполнения какой-либо другой цели, кроме борьбы с неприятельскими воздушными силами, невозможно из соображений самосохранения. Если бы, например, одно государство использовало свои воздушные силы исключительно для разрушения фабрик и заводов, а другое — для уничтожения аэродромов, то очень скоро военная авиация одной стороны должна была бы оставить промышленность в покое и бросить все свои силы на борьбу с неприятельскими самолетами, т. е. на ту борьбу [305] от которой зависит ее существование, — мы принимаем, примерно, одинаковыми силы обеих сторон.
Итак, воздушные флоты будут вести борьбу и взаимно связывать друг друга, говоря несколько упрощенно. В течение самое большее двух месяцев с летчиками и машинами мирного времени будет покончено. Мало вероятно, чтобы после взаимного уничтожения в борьбе остались такие силы, которые могли бы нанести армии или промышленности настолько основательный вред, чтобы принудить к заключению мира. Надо думать, что при мобилизации промышленности заводы станут гораздо менее чувствительны к нападениям, а главные из них будут тщательно охраняться.
Если наряду с воздушными боями будут происходить сражения и на суше, то они должны будут вестись с недостаточным вооружением и при этом самыми молодыми, лучше всего обученными контингентный; одинаковые причины влекут и одинаковые следствия, сражения будут чрезвычайно кровопролитными и не поведут к какому-либо решению. Обе стороны смогут возместить свои потери по численности довольно легко, но «качество» бойцов понизится, вооружение будет делаться все хуже до тех пор, пока не будет изготовлено новое.
Тем временем промышленность воюющих сторон будет производить все больше боевых средств всех видов, причем решающим фактором будет подготовка, проведенная еще в мирное время. Вскоре наступит время, когда командующий решит, что армия его достаточно хороню вооружена и выучена, для того чтобы попытаться добиться решительного успеха наступлением крупного масштаба.
И тогда начнется ожесточенная борьба и может определиться исход войны. Бой, как мы пытались показать, будет происходить одновременно на суше и в воздухе; иногда нельзя будет обойтись и без морских сражений.
Основным отличием этого сражения от сражений, имевших место во время мировой войны, будет то, что танковая война в огромной степени увеличит разницу в равновесии сил обеих сторон.
Во время мировой войны следствием значительного превосходства мог быть лишь более или менее быстрый выигрыш [306] местности по ширине и в глубину: вспомним Сомму и Фландрию, но вспомним также Шмен-де-Дам и большое сражение во Франции.
Теперь, — так, по крайней мере, кажется автору, — в стратегию вернулся древнейший элемент, а именно новый род войск с превосходной скоростью. Поэтому в настоящее время перевес в численности быстроходных дивизий, — а основными являются теперь именно они вместе с авиацией, — проявится относительно времени и пространства совершенно иным образом; он может повести к поражению совершенно неслыханных масштабов. Может, но не должен... Ведь можно предположить, что и атакованная сторона достигла больших успехов в деле вооружения и обучения своей армии, и тогда решающий успех не сможет быть достигнут. И тогда обе стороны, исчерпав свои силы в воздухе, на море и на суше, будут опять стоять друг против друга позади своих заграждений, будут набираться сил и ждать, пока страна не даст им нового вооружения, новых боевых средств, т. е. возможности новой атаки.
Тогда война может превратиться в гигантскую конвульсию, при которой бои исключительного ожесточения перемежаются с периодами истощения. Но сражения будут следовать друг за другом все быстрее и быстрее, все с меньшими передышками, так как промышленность будет все увеличивать свою производительность. В бойцах недостатка не будет, потому что кровавые потери «механизированной войны» будут значительно меньшими, чем они были во время мировой войны.
И все же мало вероятно, чтобы подобная война тянулась опять бесконечно, до полного истощения всех средств и сырья, и чтобы волны пехотинцев отбрасывались назад только фронтально. Свойства наступательных орудий на суше и в воздухе изменились столь значительно, что недостаточное количество их должно будет повести к катастрофе.
При попытке установить вероятную продолжительность современной войны в Европе надо считать, что в решающую фазу она вступит вряд ли раньше 6 месяцев, но после этого будет [307] продолжаться также не свыше 6 месяцев. В течение этого периода времени могут быть возможны три периода боев: через 6, 10 и 12 месяцев, причем эти периоды, которые даются нами не для какого-либо определенного случая, а как бы втемную, могут дать лишь общее представление и должны только пояснить, что в будущем продолжительность боевых кампаний должна будет иметь тенденции, приближающиеся к старым.
На основании этой оценки возможной стратегии настоящего времени и ближайшего будущего могут быть сделаны еще следующие выводы.
Только государство или группы государств с высоко развитой промышленностью могут вступать в войну с надеждой на успех. Это было совершенно ясно уже во время мировой войны; судьба царской России достаточно явственно это показала.
Войны ведутся государствами, расположенными на одном континенте. Но нет никакого основания предполагать, что при группировке будут соблюдены географические границы!
Река, — нет, широкий поток нефти должен непрерывно притекать к тому, кто ведет войну! В будущем будет все увеличиваться потребность в нефти и уменьшаться потребность в бензине. Возможно, что когда-нибудь и будут применяться жидкие горючие из угля или даже дерева. Но в настоящее время совсем без бензина обойтись нельзя.
Это значит, что в настоящее время в Европе вести войну сможет только тот, кто имеет «свободное судоходство», или «свободу морей», как это называют англичане, или надежную сухопутную связь с дружественной страной, являющейся крупным производителем нефти.
Военный человек должен быть скромным, так как заранее он никогда не может сказать ничего определенного об успешности своих планов; он может только надеяться. Если он будет внимательно изучать мировую войну, то «скромность» его должна еще больше увеличиться. Но трижды скромным должен быть тот, кто пытается обсуждать [305] военное дело ближайшего будущего. И все же это делать необходимо. К этому принуждает бурное развитие техники.
Еще при народных движениях в середине XIX столетия каждый егерь имел в своей двуствольной винтовке оружие, значительно превосходящее пехотное ружье; почти каждый аптекарь мог смешивать черный порох, каждый литейщик колоколов отливать бронзовые пушки.
Сегодня разделение труда и бурное развитие техники все это совершенно изменили. Задолго необходимо подготавливать производство того, что может понадобиться во время войны. А для этого необходимо знать, что именно понадобится.
Недостаточно изучать военную историю, недостаточно оставаться при старом, необходимо попытаться заглянуть в будущее, в неизвестное, не боясь даже риска прийти к неправильным выводам.