Заключение
Я нарисовал картину, созданную воображением. Ничего иного я не мог сделать, ибо эта картина стремится изобразить будущее. Однако, я написал ее красками, предоставленными мне настоящим, после того как предварительно наметил ее под руководством рассудка. Будущее, может быть, узнает в ней себя.
Во всяком случае я полагаю, что мы можем теперь ответить в общих чертах на вопрос, «какова будет война в близком будущем» следующими безусловными утверждениями.
1. Она будет борьбой стран, которые непосредственно схватятся врукопашную, и будет непосредственно затрагивать всех граждан, угрожая их жизни и их имуществу.
2. Она будет борьбой, в которою тот, кому удастся завоевать господство в воздухе, приобретет решающее преимущество.
3. Она будет борьбой чрезвычайно яростной, ужасающего характера, направленной к подавлению в основном морального сопротивления противника, поэтому — борьбой с быстрым решающим исходом и экономичной в материальном отношении.
4. Она будет борьбой, которая, не позволяя тем, кто оказался в момент ее начала неподготовленным, выиграть время, чтобы возместить свои недочеты, будет решена силами, которые окажутся в готовности и в наличии к моменту открытия военных действий.
Как следствие, подготовка к войне в настоящий период времени требует:
а) создания воздушной армии, пригодной к борьбе за завоевание господства в воздухе, — настолько мощной, насколько это допускают воздушные ресурсы страны; [306]
б) боевой готовности этой воздушной армии в любой момент, учитывая, что она должна будет вступить в дело немедленно, еще до объявления войны, и не сможет рассчитывать на подкрепления в дальнейшем ранее, чем будет решен исход воздушной войны;
в) изменения организации сухопутных армий и морских флотов, а также и способов их применения таким образом, чтобы максимально раскрепостить указанные организмы от их баз и коммуникационных линий, с целью сделать их способными к действию даже в том случае, если они будут вынуждены действовать при господстве неприятеля в воздухе;
г) исследования сотрудничества (всех видов. — Пер.) вооруженных сил с точки зрения новых ценностей, зависящих от нового положения вещей и от различных функций, которые каждый из этих видов в состоянии выполнять;
д) изучения всех заблаговременных: мероприятий различного порядка, которые способствуют приведению страны в состояние готовности выдерживать с минимальным уроном удары с воздуха, которые может наносить противник; поскольку же результаты ударов с воздуха влияют в основном на дух населения, необходимо будет максимально укрепить чувство национальной гордости, дух дисциплины и организацию («inquadramento») масс.
Эти общие свойства будущей войны и эти потребности общего порядка, зависящие от перечисленных свойств, показывают, какие серьезнейшие проблемы встают сегодня в вопросе об обороне страны.
Я не хотел бы, чтобы мои слова, имеющие целью показать, какой вес в возможной будущей войне приобретет воздушное оружие, были каким-либо образом поняты как умаление значения наземных вооруженных сил. Никто более меня не поддерживал и не поддерживает мысль о том, что все три вида вооруженных сил составляют единое и нераздельное целое, единое военное оружие с тройным острием. Все те, кто защищает родину, и все средства, пригодные для ее защиты, имеют одну и ту же ценность, действуют ли они на суше, на море, под водой или в воздухе; [307] все они одинаково необходимы. На суше, на море, под водой и в воздухе — одинаков долг, который нужно исполнять, одинаковы функции, которые нужно выполнять, и одинаковы лавры, которые следует пожинать. Это, однако, не означает, что в высших интересах родины, для которой все ее сыновья имеют одинаковую ценность, не следует создавать оружие, наиболее подходящее для ее защиты, изменяя, где надлежит, соотношения, формы и функции трех его зубцов с целью сделать его еще более пригодным для нанесения глубоких ран силам возможного противника, оказывающего сопротивление.
Я считаю, что наша экскурсия в грядущее не была бесполезной, в особенности если она смогла убедить моих читателей хотя бы в двух следующих простых истинах:
а) Необходимо, чтобы все граждане интересовались вопросом о том, чем будет война, так как всем придется непосредственно в ней участвовать{30}.
Война, как я уже сказал в самом начале, состоит из здравого смысла, исключительно из здравого смысла, особенно в ее общих чертах; но поскольку она втягивает все материальные и моральные ресурсы страны, она не может более оставаться заключенной в кругу, обнесенном стенами. К ней должны стекаться и с ней сотрудничать все силы страны, не только материальные, но также умственные и духовные, а граждане должны страстно интересоваться ею, с целью подготовить и приспособить свое мышление к встрече ее, если бы она возникла.
Я всегда с изумлением задавал себе вопрос, — и прошу простить мне эту ересь, если бы это оказалось ересью, — почему в университетах, где существуют же кафедры санскрита и других подобных материй, не существует кафедр военной науки.
б) Необходимо с тревогой обращать взор в грядущее, чтобы приготовиться встретить возможность, (которая может предстать в будущем, избегая опасности быть захваченными врасплох действительностью, отличающейся от современной действительности; это особенно необходимо в переживаемый нами исторический период, поскольку сейчас происходит революция, — так что тот, кто окажется [308] неготовым, не будет уже иметь времени ни подготовиться, ни исправить сделанные ошибки и погибнет.
Необходимо поэтому избегать опасности дать соблазнить себя очарованию прошлого. Всегда опасно двигаться вперед, обращая свой взор назад; когда же дорога делает крутой поворот, это опаснее, чем когда бы то ни было. То обстоятельство, что военные теории могут быть проверены на опыте лишь во время войны, приводит военных исследователей к чрезмерному использованию опыта, данного минувшими войнами, для подготовки войн грядущих. Поэтому-то перед лицом войны 1914 г. предстали страны, готовые вести войну 1870 г., но, поскольку дело происходило в 1914 г., они оказались вынужденными приспособиться к 1914 г. Приспособление, с некоторыми трудностями и тяжелыми издержками, удалось как нельзя лучше, ибо с 1870 г. до 1914 г. происходила только эволюция. Но горе тому, кто предстал бы перед будущей войной, подготовившись вести войну 1914 г.
Я этим не хочу сказать, что опыт минувшей войны следует отбросить, как вещь совершенно бесполезную. Я хочу просто сказать, что его следует рассматривать cum grano salis (критически; буквально — «с крупинкой соли»), даже с весьма большим количеством «соли», ибо будущее является более близким родственником настоящего, чем прошлого. Наставница-жизнь многому учит тех, кто умеет вопрошать ее, но нужно уметь вопрошать, а не чинить допрос с пристрастием.
Наполеон был, несомненно, великим полководцем, но мы не должны спрашивать у Наполеона, что он сделал; мы должны спросить его, что он сделал бы, если бы он оказался на нашем месте, в наши времена, в наших условиях. Может случиться, что Наполеон, спрошенный таким образом, сможет дать несколько полезных советов; в ином случае он сможет лишь обмануть, хотя бы и отвечая совершенно добросовестно, как он уже обманул многих, которые вопрошали его, забывая, что великий корсиканец смежил свои очи, в которых светился гений, прежде, чем мир был опутан стальными рельсами; прежде, чем орудия начали заряжаться с казны; прежде, чем появились пулеметы; прежде, чем слово понеслось по проводам и по эфиру; [309] прежде, чем автомобили начали пожирать пути; прежде, чем человек полетел, а нации стали Нациями с большой буквы (национальными государствами. — Пер.).
И я считаю большим счастьем, что он не может встать из своей славной могилы. Кто знает, какие слова раздались бы из его гневных уст по адресу тех, кто слишком часто поминал всуе его великое имя?
Прежде чем закончить мое краткое изложение, я позволю себе указать на одну внутреннюю черту воздушного оружия. Громадные сухопутные армии и грандиозные морские флоты сегодняшнего дня, хотя и не могут оставить в стороне человеческий элемент, оживляющий каждый механизм, — стоят громадных денег и потому имеют тенденцию давать преимущество более богатым странам.
Воздушное оружие — по сравнению с ними и пропорционально к его наступательной силе — является неизмеримо более дешевым. Вдобавок оно молодо и находится еще в стадии быстрого и непрерывного преобразования. Все в нем — в состоянии созидания, начиная с организации и кончая применением. Искусство ведения воздушной войны еще не стандартизовалось так, как искусство ведения войны сухопутной и: морской; гениальности в нем предоставлено свободное поле действий. Воздушная война — истинная маневренная война, в которой быстрым должно быть восприятие, еще более быстрым — решение и максимально быстрым — выполнение. Это — война, исход которой будет максимально зависеть от гения командующих. Наконец, воздушное оружие является оружием всех видов отваги и всех видов дерзости — как материальных, так и духовных, как физических, так и умственных.
Воздушное оружие является оружием не богатых народов, а народов молодых — гениальных, пылких, отважных, жаждущих простора и высоты.
Значение, которого оно достигло, и его влияние на общий характер войны поэтому благоприятны для итальянцев; оно является оружием, наиболее соответствующим духу нашего народа, и несомненно, что прочная организация и твердая дисциплина, связывающие ныне весь итальянский [310] народ в один пучок единодушных воль, представляют собой наиболее подходящее средство для того, чтобы встретить даже ужасные результаты, которые может представить воздушная война, хотя бы и победоносная.
Географическое положение Италии, делающее ее мостом через Средиземное море, создает условия, придающие воздушному оружию еще больший интерес для итальянцев. Опишите из Рима, как из центра, окружность радиусом в 1000 км — радиусом, ныне нормальным для воздушного оружия, — и вы найдете заключенной в этой окружности Римскую империю.
Господствовать в нашем воздушном пространстве означает господствовать в средиземноморском воздушном пространстве, «aér nostrum» (нашем воздухе), покрывающем «mare nostrum» (наше море).
Будем поэтому с доверием взирать на будущее.