Оборона
Сама грандиозность возможных воздушных нападений заставляет задать себе вопрос: как обороняться?
На этот вопрос я всегда отвечал себе: нападая. Я уже неоднократно подчеркивал ярко выраженный наступательный характер воздушного оружия. Как кавалерия (если только она не спешивается) для того, чтобы обороняться, должна нападать, так и воздушный флот, обладая еще большей наступательной способностью, может обороняться, только нападая.
Но сперва необходимо точно условиться о значении выражения «нападать» применительно к воздушному флоту.
Предположим, что государство А, которому угрожает неприятельская воздушная армия Б указанного выше состава, обзаведется воздушными силами, состоящими исключительно из частей воздушного боя, с целью напасть в случае войны на воздушную армию противника. [104]
Каким оказалось бы взаимное положение сторон, когда разразится конфликт?
Оно было бы следующим: воздушные силы государства А должны были бы искать воздушную армию Б, найти ее в воздухе, принудить ее к бою и победить ее. Искать, — — но где? Воздух абсолютно однороден, и пространство не может дать никаких указаний относительно наиболее вероятного пути, который может избрать воздушная армия. Поэтому «искать» становится неясным и отвлеченным понятием, а «найти» — возможностью, но не вероятностью.
Чтобы навязать бой, необходимо обладать превосходящей скоростью, а чтобы победить, нужна большая (боевая. — Пер.) мощь и благоприятное стечение обстоятельств.
Всякий раз как воздушная оборона государства А, несмотря на поиски, не найдет воздушной армии Б, последняя сможет беспрепятственно выполнить свои задачи, причиняя серьезнейший урон государству А, в то время как последнее не сможет причинить никакого вреда государству Б.
Но если воздушные силы государства А представляют собой достаточно грозную силу, то воздушная армия Б попытается разрушить прежде всего те цели на поверхности земли, которые имеют значение для воздушных сил страны А, — так что каждый случай ненахождения воздушной армии Б не только окажется для воздушных сил страны А бесполезной прогулкой, но выльется в настоящее поражение, хотя и косвенное, и мощь этих воздушных сил окажется ослабленной, хотя им не представилось случая сражаться.
Если принять также во внимание, что воздушные силы государства А, чтобы действовать с наибольшими шансами на победу, должны действовать массированно, то куда сосредоточить массу с места ее развертывания? В котором часу построить ее?
Этот вид действий, хотя и кажется по внешности наступательным, является все же по существу оборонительным и обладает всеми недостатками обороны.
Выражение «нападать», в применении его к воздушному флоту, должно означать: атаковать цели, расположенные на земной поверхности, цели неподвижные, на которые поэтому [105] можно произвести нападение, когда это будет угодно, без необходимости отыскивать их, цели, хотя и находящиеся на земной поверхности, но представляющие собой источники и условия существования неприятельских воздушных сил.
На море обстановка носит иной характер. Морские базы сильно защищены средствами, которые препятствуют противнику разрушать эти базы с помощью действий его морских сил. Это обстоятельство придает более важное значение столкновениям на море по сравнению с возможными действиями против целей на суше. Но условия совершенно изменились бы, если бы морские базы не могли быть защищены и если бы они, напротив, могли быть в несколько часов разрушены морскими силами.
В этом случае — поскольку уничтожение морских баз вызвало бы полную или почти полную утрату действующим флотом своего значения — следовало бы прежде всего попытаться разрушить эти базы, обеспечив себя для этого соответствующими средствами, а не пренебрегать базами, ограничиваясь поисками неприятельского флота с целью потопить его.
Обладание воздушными силами, которые имеют своим назначением только борьбу в воздухе, не обеспечивая собственной страны и собственных морей от неприятельских воздушных нападений, в то же время исключает всякую возможность нападения на территорию и моря противника; оно приводит, следовательно, к состоянию абсолютного неравенства сил.
Единственная действительно эффективная воздушная оборона может быть лишь косвенной: она должна заключаться в ослаблении наступательной мощи неприятельских воздушных сил. Наиболее верным и наиболее действительным средством для достижения этой цели является разрушение источников неприятельской воздушной деятельности — источников, находящихся на земной поверхности. Здесь господствует все тот же принцип: легче уничтожить неприятельскую воздушную мощь, разрушив яйца и гнезда летунов, чем отыскивать самих летунов в воздухе, чтобы сбить их. В каждом случае отклонения от этого принципа будет совершена ошибка. [106]
Поэтому даже и тот, кто не имеет другой цели, кроме обороны, должен обеспечить себя воздушной армией, способной к выполнению самых мощных нападений на цели, расположенные на неприятельской территории и море, т. е. имеющей в своем составе бомбардировочные части.
Остается оборона, так сказать, местная, т. е. оборона особенно важных пунктов собственной территории и собственного моря. Эту оборону теоретически можно было бы осуществлять двумя способами: либо препятствуя выполнению неприятелем бомбардировок, либо укрывая цели от действия этих бомбардировок.
Сразу же очевидна неосуществимость последнего способа: невозможно перенести под землю города, станции, порты, склады, базы и пр. Первый же способ может дать результаты лишь весьма относительной эффективности. Действительно, чтоб удерживать неприятельские летательные аппараты в отдалении от определенной цели, можно теоретически противопоставить им средства, действующие с земной поверхности, или воздушные средства, т. е. зенитную артиллерию или воздушные части, применяемые с оборонительной целью.
Действительность огня зенитных орудий практически чрезвычайно ограничена; сверх того, для каждого из защищаемых центров следовало бы применять их в большом количестве, так как их радиус действия также весьма ограничен. Поскольку же центры, имеющие важное значение, весьма многочисленны, особенно на поверхности суши, для обеспечения даже относительной защиты их потребовалось бы громадное количество зенитной артиллерии.
Следует также принять во внимание, что зенитная артиллерия может быть без большого труда обезврежена частями воздушного боя, сопровождающими бомбардировочные части. Действительно, части воздушного боя могут привлечь на себя огонь зенитных орудий, летая на малой высоте над последними и обстреливая их из пулеметов. Летать низко при борьбе с артиллерией еще безопаснее, чем летать высоко, так как угловые перемещения, вызывающие изменения наводки орудий, следящих за целью, становятся в первом случае гораздо большими. Стрельба по самолету, летящему над артиллерией на высоте 100 м, неизмеримо [107] труднее, чем по тому же самолету, летящему на высоте в 2000 м, так как все угловые перемещения увеличиваются, примерно, в 20 раз. Поэтому, если на зенитную артиллерию набросятся, обстреливая ее пулеметным огнем с малой высоты, части воздушного боя, то вряд ли артиллеристы будут продолжать стрелять по бомбардировочным частям, летящим на большой высоте; гораздо более вероятно, что они будут стремиться поразить непосредственно угрожающего им противника, если только, убедившись в громадной трудности наводки по нему орудий, они не оставят последних, чтобы схватиться за винтовки.
Что касается моего мнения, — впрочем, опыт войны доказал это, — то я считаю, что результатом применения зенитной артиллерии является лишь бесполезная трата времени и средств.
В отношении же воздушных частей, применяемых с оборонительной целью, следует напомнить, что если воздушная армия противника действует правильно, то она будет появляться всей массой; поэтому следовало бы, чтобы воздушные части с оборонительными целями представляли собой силу, по крайней мере равную силе совокупности частей воздушного боя неприятельской воздушной армии.
Следовательно, для эффективной защиты всей угрожаемой территории и моря потребовались бы воздушные силы, в 2, 4, 10, 20, 100 раз более мощные, чем совокупные силы всех частей воздушного боя атакующей воздушной армии противника, в зависимости от обширности угрожаемой территории, т. е. потребовалась бы для достижения отрицательного результата затрата значительно больших средств, чем требуется неприятельской воздушной армии для достижения результата положительного. Отсюда ясно видно, что эти средства правильнее употребить для цели положительной, т. е. наступательной.
Итак, местная оборона против воздушных нападений также неосуществима, и все то, что затрачивается для этой цели, противоречит экономике войны, тогда как, будучи затрачено иначе, оно оказалось бы более выгодным для целей войны.
Воздушная война, взятая в своем истинном смысле, не допускает обороны, допускает только нападение; необходимо [108] примириться с ударами, которые наносит нам неприятель, чтобы использовать все имеющиеся средства для нанесения неприятелю еще более сильных ударов.
Такова основная идея, которая должна руководить развитием воздушной войны.