Стрелковое отделение в обороне
Стойкость и мужество
Шел первый год Отечественной войны. Наши войска вели тяжелые оборонительные бои. В этих боях солдаты и офицеры наших войск проявили исключительное мужество, стойкость и самоотверженность. Подразделения и даже отдельные группы своим упорством, умелым использованием местности и своего оружия часто не только выдерживали натиск превосходящего по силе противника, но и наносили ему большие потери, расстраивали его коварные замыслы.
Отделение сержанта Клюева обороняло позицию на правом фланге своей роты. Этот фланг был открыт (стык с другой частью) и прикрывался пулеметным и артиллерийским огнем.
Перед высотой, на которой была позиция, занятая отделением сержанта Клюева, местность открытая, хорошо просматривалась и простреливалась. Только справа и впереди в 300–400 метрах была небольшая роща, да заболоченная местность.
Времени для оборудования обороняемой позиции было вполне достаточно, и командир отделения целесообразно использовал его. Солдаты отрыли окоп полного профиля и хорошо оборудовали его. Для ручного пулемета оборудовали основную и две запасные площадки. Все это делалось с определенной целью: когда противник пристреляется [81] по одному месту, можно будет перейти на другое, ни на минуту не прекращая огня.
Казалось, уже все сделано: окоп отрыт, оборудован, расстояния до ориентиров измерены, для каждого солдата и ручного пулеметчика назначены сектора обстрела, оружие подготовлено к стрельбе в ночных условиях. Но пока противника еще нет, командир отделения приказал солдатам выполнить еще одну работу — отрыть подбрустверные укрытия, где бы можно было укрыться при артиллерийском обстреле или при налете авиации.
На рассвете следующего дня впереди послышалась пулеметная стрельба; с каждой минутой она усиливалась. Потом донеслись разрывы артиллерийских снарядов. Это немцы вступили в бой с нашим боевым охранением. Бой разгорался все сильнее и сильнее. Открыла огонь и наша артиллерия.
Солдаты отделения сержанта Клюева заняли свои места. Через некоторое время они увидели, как подразделение боевого охранения начало отходить и, укрываясь в складках местности, двигалось на левый фланг района обороны роты. Сначала немцы продвигались почти следом за ним, но потом под огнем нашей артиллерии и минометов залегли.
Вскоре перед всем фронтом обороны подразделения стали появляться немецкие цепи. На переднем крае обороны начали рваться снаряды вражеской артиллерии. Огонь все усиливался. Однако умело отрытые окопы и убежища способствовали тому, что наши подразделения почти не несли потерь.
Наблюдатель доложил командиру отделения, что противник перебежками продвигается вперед. Слева он уже начал накапливаться для атаки. Артиллерийский и минометный огонь немцев стал значительно слабее, но зато в глубине обороны разрывы стали чаще. Немцы поднялись и с криками пошли в атаку, на ходу стреляя из автоматов. На позицию, которую обороняло отделение Клюева, противник не наступал, но зато на высоту слева, [82] где оборонялось другое отделение взвода, поднялось в атаку по меньшей мере два взвода гитлеровцев. Сержант Клюев и солдаты его отделения хорошо видели вражеские цепи. Вот они уже в 200–250 метрах от соседней высоты. То один, то другой немец валится на землю, сраженный пулей, но другие все идут.
Сержант решил, что настал момент вступить в бой и его отделению. По его команде ручной пулеметчик и стрелки открыли огонь во фланг немецкой цепи.
Противник не выдержал. Уцелевшие фашисты залегли в непосредственной близости от переднего края нашей обороны, ведя беспорядочную стрельбу. Но и это их не спасало — прицельным огнем наши солдаты наносили противнику большие потери.
Снова в районе переднего края обороны стали рваться вражеские снаряды. Разорвавшийся вражеский снаряд у самого окопа отделения Клюева завалил частично окоп. Был контужен один солдат.
Обороняющиеся приготовились встретить повторную атаку противника организованным огнем. И в самом деле, немцы начали подниматься отдельными группами, но побежали не вперед, а назад. Отступают! — закричали наши солдаты и усилили по бегущему противнику огонь.
Немногим из наступавших гитлеровцев удалось уйти обратно. На поле боя валялось много вражеских трупов и оружия. Оставшиеся в живых даже не пытались вынести своих раненых: им было не до этого.
Успешное отражение атаки противника, во много раз превосходящего по численности, вселило в наших солдат и командиров еще большую веру в свои силы, в своё оружие.
Командир отделения, да и все солдаты по опыту боев знали, что противник на этом не успокоится. Он снова соберет свои силы и попытается атаковать. К этому надо быть готовыми.
Назначив двоих солдат для наблюдения, сержант приказал остальным привести в порядок разрушенный окоп, подправить заваленные в некоторых местах площадки для [84] пулемета. Проволочное заграждение перед отделением частично было разрушено, кое-где образовались дыры. Заделать их сейчас, своими силами, сержант не мог, а решил доложить об этом командиру взвода, с тем чтобы исправить заграждения с наступлением темноты. Проверив наличие оставшихся патронов, командир отделения послал двух солдат на ротный патронный пункт за боеприпасами.
Через некоторое время немцы снова открыли артиллерийский огонь по нашей обороне. На этот раз он был исключительно сильным. Среди общего грохота можно было различить взрывы тяжелых снарядов. Судя по артиллерийскому огню, противник решил во что бы то ни стало овладеть высотами, которые были заняты нашими подразделениями. Прикрываясь артиллерийско-минометным огнем, противник опять начал накапливаться для атаки. Наша артиллерия организованно и дружно отвечала противнику.
Перед отделением сержанта Клюева было не меньше взвода немцев. Вдали показались танки противника, двигавшиеся в нашу сторону. Вот они обогнали свою пехоту и, стреляя на ходу, устремились вперед. На позицию, обороняемую отделением Клюева, шли два танка, а за ними наступала пехота. С вражескими танками вступила в борьбу наша противотанковая артиллерия. Один танк остановился перед проволочным заграждением и задымил, но другой все еще полз на позицию отделения.
Командир отделения решил любыми средствами прижать пехоту противника к земле и не дать ей возможности вслед за танком ворваться в нашу оборону. Находясь около позиции ручного пулемета, он приказал ручным пулеметчикам быстро перебежать на запасную площадку слева, откуда фланговым огнем можно было «достать» гитлеровцев, прикрывавшихся танком.
Танк прошел проволоку. В это время заговорил наш пулемет. Почти в упор он расстреливал немцев. И они не выдержали, залегли у самой проволоки. В подошедший к [85] траншее танк полетели связки гранат, бутылки с горючей смесью, и он вскоре с подорванной гусеницей завертелся на месте.
Расстреливая залегших перед проволокой немцев, командир отделения заметил, что справа продвигается не меньше взвода противника. Сержант догадался, что немцам удалось обнаружить наш открытый фланг и что они теперь попытаются добиться успеха здесь. Надо было расстроить и этот их план. Командир отделения приказал ручным пулеметчикам перейти с левого фланга на правый и огнем не допустить продвижение, а одного солдата послал к командиру взвода с донесением. Это мероприятие было своевременным — немцы уже близко подошли к высоте, стараясь обойти позицию, обороняемую отделением. Длинные очереди пулеметного огня, прицельный ружейный огонь и во-время открытый огонь наших минометов заставили и эту группу немцев залечь. Теперь отделение прицельным огнем расстреливало противника, залегшего перед проволокой и на правом фланге, Несмотря на то, что в отделении три солдата были ранены и вышли из строя, огонь был достаточно плотным, и противник не мог продвинуться вперед.
Слева раздались крики «ура». Посмотрев туда, командир отделения увидел, что на соседней высоте находятся немцы. Из глубины обороны их контратакует наш резервный взвод. Увлекшись боем, сержант некоторое время не наблюдал за действиями соседа и не видел, что там происходит. А на левом фланге положение создалось серьезное — в нескольких местах противник вклинился в нашу оборону, и теперь его выбивали оттуда контратаками.
На высоте слева наша контратака успеха не имела: засевшие в траншее немцы отбили ее огнем. Положение отделения сержанта Клюева усложнилось тем, что теперь оно могло обстреливаться фланговым огнем. И с этим противник не заставил себя долго ждать — автоматными очередями он начал обстреливать окоп. Выделить часть солдат для огневого боя с этим противником — значило [86] ослабить огонь отделения по немцам, находившимся перед окопом, но другого выхода не было.
Наблюдатель доложил командиру, что справа немцы обходят высоту, а те, которые до этого были огнем прижаты к земле, ползут к траншее. Вот они уже не далее, как в 50 метрах. В отделении Клюева вышел из строя еще один солдат. Гитлеровцы поднялись для броска в атаку на отделение. Их было не меньше тридцати человек. По команде сержанта солдаты метнули одну за другой несколько гранат. Они рвались в самой гуще атаковавших. Это внесло некоторое замешательство в их ряды. А длинная пулеметная очередь, выпущенная в упор, окончательно охладила наступательный пыл немцев, и они в беспорядке откатились назад.
На поле боя появились новые цепи немцев. Они двигались туда, где противнику удалось вклиниться в нашу оборону, и на правый фланг роты, который был открытым. Положение отделения с каждой минутой становилось тяжелее: левый сосед вел бой во второй линии окопов, а справа противник хотя и медленно, но обходил высоту. С командиром взвода трудно было поддерживать связь в данной обстановке. Но без приказа командира взвода оставить позицию нельзя, и отделение продолжало мужественно обороняться.
В расположении отделения начали рваться вражеские мины. Усилился автоматный и пулеметный огонь противника. Вот немцы снова поднялись в атаку. Ружейно-пулеметным огнем и гранатами эта атака тоже была отбита.
Солдаты докладывали командиру отделения, что патроны у них на исходе, гранат осталось также немного. Сержант приказал экономнее расходовать боеприпасы, особенно ручному пулеметчику — стрелять только тогда, когда противник пойдет в атаку. Солдаты затаились в своих ячейках, выслеживая врага. Теперь они вели только прицельный огонь.
Слева послышались громкие крики «ура». Это стрелковая рота, располагавшаяся в глубине, перешла в контратаку. [87] Немцы, занявшие наши окопы, отчаянно сопротивлялись. Но это продолжалось недолго. Сначала по одному, а потом группами они начали выскакивать из окопов и убегать в тыл. Вскоре немцы беспорядочной массой бежали по всему фронту. Поднялись и те гитлеровцы, которые находились перед отделением сержанта Клюева, и под сильным огнем наших солдат в беспорядке побежали назад.
Ручной пулеметчик тем временем стрелял последними патронами по бегущим немцам. Теперь уж он не экономил патроны — надо было как можно больше уничтожить немцев.
Выйдя из-под обстрела, противник начал окапываться. В этом бою он понес значительные потери и, очевидно, не сможет в этот день повторить атаки.
Обойдя позицию своего отделения, сержант Клюев увидел, что поработать над ее восстановлением придется немало.
Пришедший в отделение командир взвода поблагодарил солдат за стойкость и мужество, проявленные ими в этом бою.
В современном оборонительном бою к обороняющейся пехоте, при поддержке артиллерии и минометов, предъявляются следующие требования: мощным и метким огнем и решительными контратаками отразить атаки пехоты и танков противника, нанести ему тяжелые потери и удержать за собой обороняемую местность.
Эти требования, хорошо понятые солдатами отделения сержанта Клюева, в приведенном примере были добросовестно выполнены. Сержант Клюев в этом бою показал не только хорошие организаторские способности, но умело руководил оборудованием оборонительной позиции и хорошо управлял отделением в оборонительном бою. Стойкость, мужество и упорство солдат во многом зависят от командира; его поведение в бою, распорядительность, решительность и уравновешенность передаются подчиненным и вселяют в них большую уверенность в своих силах. [88]
Сержант Клюев проявил себя как инициативный и мужественный командир отделения. Готовя свою позицию к обороне, он тщательно изучил местность, правильно распределил задачи между стрелками и ручным пулеметом, хорошо организовал их взаимодействие, а также обеспечил возможность маневрирования своими огневыми средствами, исключительно высокая политическая сознательность всего состава отделения, стойкость и мужество солдат позволили удержать занимаемую позицию, отразить несколько атак противника и нанести ему значительные потери.
Однако были у сержанта Клюева и не совсем правильные решения. На всем протяжении боя он стремился допускать противника как можно ближе и затем организованным огнем уничтожать его. Такие действия не всегда себя оправдывают. Если наступающий противник во много раз превосходит обороняющихся по численности, огнем ручного пулемета и отличных стрелков его надо уничтожать, изматывать с дистанции 600–700 метров, так как с короткой дистанции, даже неся большие потери, он может ворваться в траншею, чего допускать нельзя.
В боевом охранении
Командир взвода отделению сержанта Кухарева поставил задачу: занять и оборудовать позицию на высоте с кустами и действовать в составе боевого охранения. При появлении мелких групп противника уничтожать их огнем или захватывать в плен. Превосходящие силы противника расстреливать организованным огнем с. дистанции 600–800 метров и заставить их развернуться в боевой порядок.
Выйдя на местность, указанную командиром взвода для занятия позиции, командир отделения изложил следующую задачу:
— Ориентиры: номер 1 — три отдельных дерева; номер 2 — курган; номер 3 — куча камней у дороги. [89]
— Противник ожидается с направления леса и кургана (показал рукой) через 6–8 часов.
— Отделение имеет задачу: в составе взвода находиться в боевом охранении, занять и оборудовать позицию на этой высоте, где мы находимся; своим огнем уничтожать мелкие группы противника, а крупные силы — заставить развернуться.
— По приказу командира взвода отделение будет отходить последним, прикрывая отход других отделений. Путь отхода — по лощине. Первыми отходят стрелки. Ручной пулемет, а также рядовые Наумов и Рагозин прикрывают отход. Я отхожу вместе с ручными пулеметчиками.
— Справа соседей нет; слева — второе отделение нашего взвода, имеющее задачу оборонять позицию на высоте у дороги.
— Рядовому Наумову вести наблюдение в полосе: справа на ориентир 1; слева на ориентир 3. Обо всем замеченном докладывать мне. Наблюдатель за сигналами командира взвода рядовой Сысоев. Наблюдателю за противником измерить расстояние до ориентиров. Остальным приступить к отрывке окопа для стрельбы стоя.
— Огонь открывать по моей команде.
— Мой заместитель — рядовой Терехов.
Заслушав задачу, отделение приступило к оборудованию позиции.
Обходя обороняемую позицию, командир отделения указал каждому солдату его место, назначил полосы для наблюдения и стрельбы. Для ручного пулемета командир отделения приказал оборудовать две площадки — основную и запасную. Полосы для стрельбы каждому солдату были назначены так, что перед фронтом отделения огонь перекрещивался и не было ни одного метра перед передним краем, не простреливаемого ружейным, автоматным или пулеметным огнем.
Примерно через 5 часов работы отделения наблюдатель за командиром взвода доложил сержанту: командир взвода передает — замечено движение противника. Командир [90] отделения приказал прекратить работы, замаскироваться и вести наблюдение.
Наблюдая вперед, Кухарев заметил вдали небольшую группу немцев. Они шли по проселочной дороге, проходившей через позицию соседнего слева отделения. Там немцев есть кому встретить, кроме стрелкового отделения расположены станковый пулемет и противотанковая пушка.
Группа немцев скрылась в лощине. Вот она снова появилась на равнине. За первой группой появилась вторая, значительно большая по численности. Где-то далеко справа послышались вначале короткие пулеметные очереди, потом они стали все усиливаться, послышалась и ружейная перестрелка. Это вступило в бой боевое охранение соседней части.
Немцы, подошедшие на 700–800 метров к нашему охранению, остановились. Они смотрели по сторонам и в нашу сторону, но ничего не обнаружив, двинулись дальше. Наши огня не открывают. Кухарев догадался, что командир взвода, находящийся с соседним отделением, очевидно, решил подпустить гитлеровцев как можно ближе и уничтожить их полностью.
Когда противник подошел метров на двести, по нему был открыт огонь из пулемета и залповый огонь из винтовок соседнего отделения. Немцы повалились на землю. Трудно было разобрать, кто из них убит, ранен, а кто остался невредим.
От соседнего отделения три солдата двинулись перебежками, а где ползком, к противнику. Там раздалось несколько автоматных и ружейных выстрелов. Потом два наших солдата подхватили на руки немца и быстро побежали в свою сторону, а третий солдат, перебегая от одного трупа к другому, обыскивал убитых на предмет изъятия у них документов и поднял три автомата противника.
Все это видели сержант Кухарев и солдаты его отделения. Они радовались за соседей, которым удалось уничтожить около десятка немцев и захватить пленного. [91]
Но вот со стороны противника был открыт пулеметный огонь. Это стреляет группа, шедшая вслед за первой. Однако огонь был неприцельным — расстояние было слишком велико. Наши солдаты благополучно добрались с тяжелой ношей до своих позиций. Они принесли раненого немца и в качестве трофеев несколько автоматов.
Не менее взвода противника рассыпалось в цепь. Несмотря на большое расстояние, немцы вели огонь на ходу. Наши молчат, не отвечают. Но когда гитлеровцы подошли на расстояние действительного ружейно-пулеметного огня, по сигналу командира взвода открыли огонь пулеметы. Противник, наступавший на отделение Кухарева, замялся, цепь нарушилась. Однако гитлеровцы быстро привели себя в порядок и снова двинулись вперед. Вражеские пулеметы подтянулись ближе к своей пехоте, и теперь их огонь вынуждал наших солдат действовать более осторожно.
Перед отделением Кухарева, на расстоянии 500 метров, залегло не менее двух отделений противника. Сюда же был выдвинут и тяжелый пулемет. Гитлеровцы открыли сильный огонь из винтовок и пулемета. Очевидно, они хотели своей стрельбой заставить наших солдат укрыться и, воспользовавшись этим, беспрепятственно атаковать. Но их надежды на столь легкий успех не оправдались. Все преимущества этого огневого боя были на стороне нашего отделения. Хорошо оборудованные окопы позволяли солдатам маскироваться и укрываться от огня противника. Стрелки и пулеметчики били немцев на выбор. Редкие выстрелы наших солдат не достигали цели. Огонь противника с каждой минутой ослабевал. Это означало, что ряды гитлеровцев редели.
Ручные пулеметчики выдержали настоящий поединок с тяжелым пулеметом фашистов и вышли победителями. Немцы, подтянув свой пулемет к пехотинцам, установили его в каком-то углублении и наскоро окопались. После [92] этого, выследив, откуда стреляет наш пулемет, открыли по нему огонь. Стрелял немец довольно метко — первые же пулеметные очереди подняли песчаную пыль на огневой позиции ручного пулемета. Наводчику и его помощнику пришлось опуститься на дно окопа.
Как только немецкий пулеметчик перестал стрелять, наводчик осторожно поднялся и стал наблюдать. Фашист вел огонь уже по соседнему отделению, считая, что разделался с нашим пулеметом. Наводчик снова установил свой пулемет, сменил магазин и длинными очередями почти весь его выпустил по вражескому пулемету.
В ответ на это по нашему пулемету была выпущена длинная пулеметная очередь противником. За ворот пулеметчиков посыпался песок. За этой очередью последовала вторая. Пришлось опять укрыться; однако сидеть все время в бездействии наши пулеметчики не могли. Как только огонь противника затих, наводчик снова обстрелял немцев. На этот раз он выпускал очередь за очередью до тех пор, пока не были выпущены все патроны магазина. Ответный огонь немецкого пулеметчика был не таким метким, как сначала, а вскоре пулемет совсем прекратил стрельбу.
Прошло уже не менее часа, как наше боевое охранение вступило в бой с противником. За это время мелким группам немцев не удалось не только атаковать наши позиции, но и продвинуться вперед с того места, где они были вынуждены залечь под нашим огнем.
Оставшиеся в живых гитлеровцы вели теперь редкую стрельбу и зарывались в землю. К ним начали присоединяться мелкие группы, подходившие из глубины. Было ясно, что, не добившись успеха в атаке наших позиций с хода, противник накапливает более крупные силы для возобновления более планомерной атаки.
Сержант Кухарев приказал ручным пулеметчикам незаметно перейти на основную позицию. Он правильно рассудил, что пока наш пулемет вел огонь с запасной позиции, особенно во время поединка с вражеским пулеметом, [94] немцы точно определили его расположение. Теперь противник обрушит на эту позицию огонь не только пулеметов, но, возможно, минометов и артиллерии.
По наблюдениям сержанта, перед фронтом отделения накопилось уже больше взвода противника. А вдали все еще подходили группы вражеских солдат. Но Кухарев знал — чем большие силы противника отделение заставит развернуться, тем лучше оно выполнит задачу.
Перед самой позицией боевого охранения начали рваться артиллерийские снаряды и мины противника. Следующие разрывы легли далеко позади наших окопов. Потом они стали рваться в районе позиции боевого охранения. Огневой налет продолжался недолго, но огонь был очень плотным. За это время гитлеровцы подошли метров на 300 к нашим окопам.
Солдаты отделения прицельным огнем расстреливали противника почти в упор. Ручной пулемет, установленный на основной позиции, оказался в очень выгодном положении — под его фланговый огонь попадала почти половина вражеской цепи.
Снова началось истребление немцев в непосредственной близости от наших окопов. На ровной открытой местности им негде было укрыться от нашего огня.
Вдали показались новые цепи противника, впереди их двигались немецкие танки.
Сержант Кухарев принял от командира взвода условный сигнал: приготовиться к отходу. Задача, поставленная перед боевым охранением, была выполнена неплохо. Теперь остается совершить организованный отход и подвести наступающего противника под огневой удар наших подразделений, занимающих оборону.
По приказанию командира взвода «начать отход» сержант подал команду. Отделению заранее был сообщен порядок отхода, и теперь командиру отделения не надо было его устанавливать. Чередуясь, солдаты незаметно отползали за гребень высоты и оттуда прикрывали огнем выход [95] из боя своих товарищей. Так все стрелки, а за ними пулеметчики, перебрались за новое укрытие.
Немцы, почувствовав некоторое ослабление нашего огня, осмелели. Они усилили свой огонь, а потом начали подниматься и небольшими группами двинулись вперед. Но не успели они добраться до окопов, только что занимаемых нашими подразделениями, как там начали рваться снаряды нашей артиллерии, выделенной для прикрытия отхода боевого охранения. Противник снова залег.
Командир отделения ускоренным шагом, а где и бегом, повел свое отделение по заранее намеченному пути. Он старался использовать вынужденную задержку немцев для того, чтобы подальше оторваться от них и вывести отделение без потерь в расположение своей роты.
Выйдя из лощины на ровное место, сержант увидел, что другие отделения взвода уже далеко впереди. На пути отхода боевого охранения начали рваться вражеские снаряды и мины. Командир отделения приказал увеличить интервалы между солдатами и ускорить движение. Уже при опускавшихся сумерках отделение присоединилось к своему взводу и заняло предназначенную ему позицию в обороне.
Действия отделения в боевом охранении полностью соответствовали уставным требованиям и обстановке. Сержант Кухарев действовал в этом бою разумно, инициативно и четко управлял отделением. Солдаты отделения с честью выполнили поставленную перед ними задачу.
Однако в действиях командира отделения был недостаток. Необходимо было предусмотреть минирование окопа при оставлении его, а для этого нужно иметь необходимое количество мин составу боевого охранения и включать в каждое отделение по одному-два сапера для постановки мин в окопах. [96]
Активность в обороне
После прорыва блокады Ленинграда Н-ская часть занимала оборону на левом берегу Невы.
Рота, которой командовал старший лейтенант Александров, обороняла район на самом берегу реки. Подразделения роты оборудовали позиции, с каждым днем совершенствовали их и в то же время вели активные действия, не давая противнику покоя ни днем, ни ночью.
Немцы занимали полуразрушенный населенный пункт Арбузово и приспособили его к обороне как опорный пункт. Первая траншея, проходившая западнее населенного пункта, была глубокой; ячейки для стрелков и пулеметчиков имели перекрытия; во многих местах, как потом выяснилось, были поставлены броневые плиты с отверстиями для наблюдения и ведения огня. Немцы, испытавшие на себе меткий огонь советских снайперов, с каждым днем делались осторожнее.
Снайперы, имевшиеся в роте, по нескольку часов выслеживали, где появится фашист, чтобы метким выстрелом уничтожить его. Но теперь немногим выпадало счастье прикончить в течение дня одного-двух немцев, так как они были очень осторожны и хорошо маскировались.
Надо было найти какие-то другие способы истребления противника.
Командир отделения первого взвода сержант Подольский подумал, что можно использовать для «охоты» за немцами подбитый танк, стоявший между нашим передним краем обороны и позицией противника. Нашу роту отделяло от расположения немцев расстояние, не превышавшее 200 метров. Подбитый танк стоял не далее как в 60–70 метрах от позиции, занимаемой нашим правофланговым отделением. Забравшись в танк, можно было бы значительно лучше наблюдать за противником не только на переднем, крае, а, может быть, и в глубине его обороны, [97] так как в танке наблюдатель будет расположен намного выше, чем находящийся в траншее.
Свои соображения сержант доложил командиру взвода и попросил у него разрешения послать в танк двух солдат, которые проверят, как просматривается расположение противника из танка и можно ли из него «охотиться» за немцами.
Получив разрешение, командир отделения вызвал к себе рядовых Малых и Ильина и поставил им задачу.
— Сегодня ночью, перед рассветом, вы отправитесь к подбитому танку. Попытайтесь проникнуть в танк и пробудьте в нем весь день до вечера, а с наступлением темноты вернетесь обратно.
— В течение дня вести наблюдение за противником и установить, где у немцев находятся пулеметы, где больше всего ходят немцы по траншеям и ходам сообщения, проверить, просматривается ли населенный пункт и где в нем наиболее оживленное движение. Огня по противнику не открывать. Обо всем замеченном доложить мне по возвращении. Старший — рядовой Малых.
Задолго до рассвета назначенные наблюдатели были уже в танке. Как только забрезжил рассвет, солдаты прильнули к смотровым щелям и стали наблюдать. Из танка хорошо просматривались первая и вторая траншеи и хода сообщений; было видно, как по ним ходили немцы. Они были не далее, чем в 200 метрах, а те, которые располагались в первой траншее, — и того ближе.
В течение всего дня солдаты поочередно вели наблюдение. В результате им удалось установить следующее. В первой траншее передвижение противника крайне ограничено. Во второй траншее немцы чувствуют себя более спокойно, поэтому там замечено частое передвижение не только одиночных солдат, но и небольших групп. В деревне у полуразрушенного кирпичного здания утром и в полдень появлялось много немецких солдат с котелками. Кроме того, было установлено, что в глубине обороны противника, за второй траншеей, имеется небольшой овраг, [98] ведущий к реке. По этому оврагу немцы часто ходят к реке и обратно. Найти же, где у противника установлены пулеметы, так и не удалось.
Когда совсем стемнело, наблюдатели выбрались из танка и вернулись в свое отделение. Старший наблюдатель рядовой Малых подробно доложил сержанту обо всем, что им удалось обнаружить в течение минувшего дня.
Командир отделения, выслушав подчиненных, решил послать в танк снайперов, имевшихся у него в отделении, с тем, чтобы оттуда истреблять гитлеровцев. Однако, когда он доложил командиру взвода о результатах наблюдения и попросил разрешения посадить в танк стрелков, командир взвода не разрешил этого делать, а приказал снова послать туда наблюдателей и точно установить, всегда ли в одно и то же время собираются у кухни большие группы солдат противника. Кроме того, он приказал в течение ночи отрыть к танку неглубокий ход сообщения, чтобы в случае необходимости можно было не только ночью, но и днем незаметно пробираться к танку. Вырытую землю было приказано не выбрасывать наружу, а в мешках переносить за свою траншею и там ссыпать в овраг.
Когда обо всем было доложено командиру батальона, он похвалил сержанта Подольского за проявленную инициативу. А через день после того, как наблюдатели установили, что немцы собираются у кухни всегда в одно и то же время, это место, по приказанию командира батальона, было обстреляно из минометов, сначала утром, при раздаче завтрака, а второй раз во время обеда. Противник понес значительные потери от этих двух огневых налетов. После этого наблюдатели видели только одиночных солдат, которые изредка появлялись в населенном пункте, За такими одиночками теперь «охотились» из танка снайперы из отделения сержанта Подольского.
Через несколько дней гитлеровцы до того стали осторожными что ни в траншеях, ни в ходах сообщения их днем нельзя было обнаружить. К тому же, обнаружив, откуда [99] их выслеживают и истребляют, немцы стали обстреливать подбитый танк из противотанкового орудия; во время одного из обстрелов был тяжело ранен солдат отделения сержанта Подольского. Пришлось отказаться от дальнейшего использования танка как огневой точки. Начали изыскивать другие способы истребления врага. Соседнее отделение, оборонявшее позицию левее отделения сержанта Подольского, произвело одну за другой две ночные вылазки к траншее противника и забросало ее гранатами. В одну из таких вылазок солдатам отделения удалось гранатами вывести из строя вражеский пулемет вместе с расчетом.
Противник принял меры противодействия ночным налетам наших солдат. Вскоре наши наблюдатели заметили, что правее дороги, у самого берега реки, а также левее танка, метрах в сорока впереди своего переднего края, немцы отрыли отдельные окопы и соединили их ходами сообщения со своей первой траншеей. Было очевидным, что эти окопы отрыты для того, чтобы не допускать наших солдат до первой траншеи.
Командир роты отдал распоряжение временно прекратить ночные вылазки и установить тщательное наблюдение за противником, чтобы точно узнать, в какое время солдаты противника занимают вновь вырытые (выносные) окопы на ночь и когда уходят из них в траншею: затем найти способ уничтожения их.
Выполнение этой задачи командир взвода поручил отделению сержанта Подольского.
Наблюдая, солдаты отделения Подольского установили, что на стороне противника днем не было никакого движения. Ночью же из-за темноты невозможно было проследить, когда немцы занимают окопы и когда уходят из них. Так безрезультатно прошло двое суток.
Тогда командир отделения приказал двум солдатам по ходу сообщения добраться до танка, а как только начнет темнеть, ползком подобраться как можно ближе к окопам [100] противника и проследить, когда гитлеровцы приходят в окопы.
Когда было установлено время занятия противником окопов, командир взвода приказал сержанту Подольскому выделить группу солдат, которые должны были дерзким ночным налетом уничтожить немцев в окопе у берега реки. Такая же группа была выделена из другого отделения с задачей уничтожения гитлеровцев в левом окопе.
Ночью сержант Подольский со своим отделением пополз на выполнение задачи. Но так как фашисты были исключительно бдительны, они обнаружили наших солдат и открыли по ним сильный ружейный и автоматный огонь. Понеся потери, отделение вернулось в свое расположение.
Потребовалось еще две ночи, чтобы установить время, когда противник уходит из окопов в траншею. Оказалось, что немцы покидают выносные окопы задолго до рассвета.
Сержант Подольский доложил командиру взвода, что в его отделении есть солдаты, служившие раньше в саперном подразделении и умеющие обращаться с противопехотными и противотанковыми минами. Их можно будет ночью послать к вражеским окопам с целью минирования, когда фашисты уйдут из них. Командир взвода разрешил провести это мероприятие, но приказал работу группы минеров обеспечить специально выделенными автоматчиками.
Когда уже совсем стемнело, в сторону противника поползли две группы, по три человека каждая — два солдата с противопехотными минами и один автоматчик. Одна группа поползла к правому окопу, другая к левому. В правой группе прикрывающим работу минеров был сержант Подольский. Приблизившись к намеченным засветло местам, группы остановились и лежали, не производя ни единого звука и прислушиваясь. Так прошла почти вся ночь.
Но вот настало время немцам уходить из окопов. Послышался приглушенный немецкий говор, затем топот ног, и все стихло. [101]
Сержант двинулся вперед, за ним оба солдата. Когда они почти вплотную подползли к вражескому окопу, Подольский внезапно обнаружил, что у самого окопа было проволочное заграждение — спираль. Это обстоятельство несколько озадачило сержанта. В течение нескольких дней он сам и его солдаты очень внимательно наблюдали за окопами, но проволочного заграждения не обнаружили. В эту ночь немцы также не могли установить его, иначе Подольский услышал бы шум работы. Очевидно, проволока была скрыта от наблюдения высокой травой, — решил сержант. Как преодолеть заграждение? Не ожидая, что им встретится проволочное заграждение, ни одна из групп не взяла о собой ножниц для резки проволоки.
Командир отделения решил обойти проволочное заграждение справа или слева. Ведь немецкий окоп небольшой, всего каких-нибудь 20–30 метров по фронту. И, конечно, заграждение здесь поставлено только перед окопом. Рассудив так, сержант пополз вправо вдоль проволоки, подав сигнал солдатам следовать за ним. Вот и конец проволоки. Подольский приказал солдатам ползти к окопу и заминировать его, предупредив солдат, чтобы они действовали осторожно; не исключено, что немцы могли установить, кроме проволоки, еще и мины.
Когда солдаты-минеры скрылись в темноте, сержант стал прислушиваться к тому, что делается вокруг, чтобы своевременно обнаружить опасность. Он волновался за действия левой группы. Подольский не сомневался, что и у левого окопа немцы установили проволочное заграждение, но он не знал, как там справились с этой трудностью.
На минирование окопа потребовалось несколько минут, но они показались сержанту бесконечно долгими. Скоро должен начаться рассвет, а им надо вернуться затемно, так как в светлое время нечего и думать незамеченными уйти по открытой местности.
Когда к командиру отделения подползли солдаты и доложили, что окоп заминирован, они все быстро поползли обратно. Добравшись до своей траншеи, сержант Подольский [102] увидел, что солдаты левой группы уже вернулись, так же выполнив поставленную перед ними задачу. Перед левым окопом тоже сказалось проволочное заграждение и его также обошли.
Вечером, когда стемнело, в окопах противника послышались взрывы. Это немецкие солдаты подорвались на наших минах.
На следующую ночь солдаты отделения сержанта Подольского вновь заминировали выносные окопы противника. Но немцы уже больше не рисковали их занимать.
Из приведенного примера видно, как, проявляя активность при нахождении в обороне, можно наносить противнику потери и держать его постоянно в напряженном состоянии.
Опыт минувшей Отечественной войны показал, что активные действия обороняющихся приносят наибольший успех в том случае, если они проводятся неожиданно для противника. Повторение одних и тех же приемов и способов действий приводит к тому, что противник принимает меры противодействия и наносит потери нашим подразделениям. Так и в примере действий отделения сержанта Подольского: первые две ночные вылазки к первой траншее противника, были удачными, а третья вылазка не увенчалась успехом. Необходимо всякий раз применять новые, отличные от предыдущих способы действий, а для этого требуются сообразительность и инициатива офицеров и солдат как при подготовке налетов, так и при проведении их.