{1}Этот пример основывается на заметке Дельбрюка в статье 27 сентября 1914 года Hans Delbruck. Krieg und Politik 1914—1916. Berlin 1918, стр. 57.

{2}т. I. настоящего труда, стр. 347. Наполеон „победил пруссаков прежде, чем раздался первый выстрел на передовых постах". „Сражение при Иене было формальностью, избегнуть которой не позволяла честь".

{3}Единственный момент, вызывающий у нас сомнения, это поведение эрц-герцога в ночь перед решительным днем ваграмского сражения, когда он, накануне раненый, пассивно откосится к проведению его энергичным начальником штаба, генералом Вимпфеном, его, Вимпфена, концепции сражения, а также бессилие эрц-герцога Карла справиться с непослушанием своих братьев-командиров входящих в его армию корпусов.

{4}Клаузевиц — Основы стратегического решения. Москва 1924, стр. 31.

{5}Впрочем, полиция Наполеона также преследовала и выслала из Франции Бюлова за его республиканскую агитацию.

{6}Еще Ксенофоит определял военное искусство, как искусство обеспечивать свою свободу. Только оборона являлась оправданием войны в философии XVIII века. Удивительна судьба идей: философия насилия, права, основывающегося железом и кровью, так характерная для XIX и XX веков, сохранила, в лице французской доктрины, эту мысль — военное искусство есть искусство обеспечения свободы, но подменив понятие свободы политической понятием свободы оперативной Мальяр положил эту мысль в основу оперативного искусства, базой которого стали во Франции учение об авангарде, о сторожевом охранении—вообще служба безопасности. Андогский перенес эту мальяровскую идеологию на свое учение о встречном бое, как о борьбе за сохранение оперативной свободы, понимаемой, как инициатива.

{7}Первый раз слово стратегия, употребленное в приблизительно современном смысле, встречается в труде савойского писателя: Marquis dа Silva. Pensees sut la tactique et sur la strategia, изданном в 1762 г. Однако, да Сильва исходил преимущественно из древнегреческих военных писателей, а не из анализа современной действительности.

{8}Сколько негодования критика XIX века проявила по поводу этой попытки Бюлова геометрически определить предел успешного наступления. Но в основе сама идея о пределе очень ценна, и Клаузевиц ту же мысль Бюлова, освободив от ее геометрической формы облек в учение о кульминационном пункте наступления.

{9}Heinrich Dietrich von Bulow. Militarische uud vermischte Schriften. Leipzig. 1853 г. стр. 503. В России и это издание представляет величайшую редкость.

{10}Нечаянное нападение (прим. переводчика).

{11}В XVIII веке, таким образом, крепости строились преимущественно для защиты запасов, приготовленных для армии; те же запасы удовлетворяли нужды обороны крепостей в случае их осады. В XX веке железные дороги уже уничтожили потребность армии в нагромождении запасов в пограничной полосе; огромные запасы (у нас на 4—12 месяцев обложения) нагромождались в крепостях уже специально для их гарнизона, возросшего до 50-100 тысяч человек. Попытка оправдать существование сомкнутых крепостей необходимостью защищать железнодорожные узлы и важные переправы не оправдывается современной техникой — условиями обороны крепости и постройки обходных путей. Таким образом, отпадает необходимость в больших сомкнутых крепостях; за долговременными укреплениями остается лишь значение подготовленных позиций, важных лишь в связи с развертыванием наших армий и намеченными операциями. (Прим. редакции)

{12}Бюлов употребляет слово „Zweck", которое имеет характерное отличие от слова „Ziel", хотя эти оба понятия по-русски объемлются словом цель; в данном случае под целью нужно понимать не конечную точку движения, я его смысл, назначение. (Прим. редакц.).

{13}Слово „предмет" здесь надо понимать, как сюжет, объект (Прим. редакц).

{14}Увы, на практике мы видим удивительные стратегические „вензеля".(Прим. редакц.).

{15}Таким образом, Бюлов, а вслед за ним Вилизен и вся школа, усматривающая сущность стратегии в борьбе за сообщения, центр тяжести переносят на тылы и под операционной линией подразумевают то, что противоположная школа называет собственно коммуникационной линией. Г. А. Леер упорно отказывался выбросить из своего определения операционной линии коммуникационную ее часть (последнее разграничение сделано, напр., Н. П. Михневичем), но центр тяжести его операционной линии лежал уже не позади, а впереди армии. (Прим редакц.}.

{16}Это утверждение свидетельствует о недостаточно широком значении, придаваемом геометрическим толкованием Бюлова понятию операционной линии, что было отмечено еще Жомини. Понятие операционной линии плодотворно, лишь будучи поставлено в связь с замыслом операции. Армия, народящаяся у магазина, по отношению к двум концентрически подходящим к ней неприятельским армиям, окажется располагающей внутренними операционными линиями. (Прим. редакц.).

{17}Бюлов обращает внимание на меньшую зависимость римских армий от снабжения по сравнению с современными, вследствие гораздо меньшего числа лошадей в них, отсутствия артиллерии и необходимости везти с собой грузные огнестрельные припасы. Римляне бивакировали в четырехугольных укрепленных лагерях, где среди войск размещался и их магазин, и таким образом были гораздо более независимы от путей подвоза. (Прим. редакц.)

{18}У Ллойда (Стратегия в трудах военных классиков, т. I, стр. 44) также приведен пример наступления на Лондон; исходя из необходимости неприятелю, базироваться, Ллойд пришел к успокоительному для англичан заявлению. Бюлов, допуская возможность развития дессантной операции в стиле кавалерийского налета, далеко уходит от всякого педантизма. (Прим. редакц.).

{19}Одно из существенных преимуществ нашей огромной территории— это та возможность широкого базирования, которая ложится в основу учения Бюлова. Последний, в конце своего стратегического исследования, приходит к выводу, что уже по недостатку широкой базы, малое государство существовать не может и должно будет уступить место большому (здесь Бюлов видел стратегическую предпосылку объединения Германии). Особенно резко проявились условия базирования в Восточную войну, когда союзники, высадившиеся в Крыму, боялись отойти на десяток верст от побережья, чтобы не потерять сообщений с Балаклавой, и должны были заняться долблением Севастополя, отказавшись от каких-либо полевых маневров. Точно также в гражданскую войну Врангель в Таврическом полуострове имел совершенно недостаточную по ширине базу для наступательных действий, был вынужден к северу от Перекопа действовать по расходящимся операционным линиям, и над белыми войсками сразу же нависла опасность катастрофы; операция конца октября — начала ноября 1920 г. являлась только реализацией создавшегося положения. Таковые же стратегические судьбы, по видимому, ждут всякую дессантную экспедицию на наш берег. (Прим. редакц.)

{20}Учение о стратегических и тактических ключах держалось упорно свыше ста лет. Бюлов был совершенно прав в данном случае, образным выражением подчеркивая необходимость выделения главной цели от второстепенной. Впоследствии стали требовать розыска на каждой позиции ее тактического и стратегического ключа. Термин привел к таким злоупотреблениям, что надо приветствовать исчезновение его из военного обихода. (Прим. редакц.).

{21}Русское наступление осенью 1914 г., имевшее объекты в Восточной Пруссии, Познани и Силезии, в Галиции и Карпатах, предпринятое без подавляющего превосходства сил, представляет тип операций, подходящий под приведенную классификацию Бюлова. Русские армии действительно образовали стену и для отражения неприятельских ударов были вынуждены перебрасывать резервы с одного фланга на другой. В этих перебросках наступательная энергия русских войск распылилась и захлестнулась, и уже в ноябре мы были вынуждены осознать, что мы не наступаем, а обороняемся. (Прим редакц.),

{22}В основе всех выводов Бюлова лежит ясное предпочтение принципа базирования принципу массирования, вытекающее из скромной роли, отводимой им бою. Это было верно в отношении XVIII века, и во многом верно и для настоящего времени, но являлось ошибочным для Наполеоновской эпохи. Если стать на противоположную Бюлову точку зрения о сосредоточении всех сил в решительный момент на решительной точке, как это сделал Жомини, то все положения Бюлова о базировании получат совершенно обратный смысл: внутренние линии выгоднее наружных, одна операционная линия выгоднее нескольких, узкая база, позволяющая не разбрасывать войска для ее защиты, выгоднее широкой, отступать следует не эксцентрически, а концентрически, и т. д. Решающее значение имеет размер масс, степень зависимости от подвозимого с тыла снабжения, более или менее затяжной характер боевых столкновений. Эволюция военного искусства как бы направляется в сторону, оправдывающую учение Бюлова. (Прим. редакц.).

{23}Таково, например, было положение русских армий в польских губерниях, охваченных с одной стороны Восточной Пруссией, а с другой—Галицией. При серьезных наступательных операциях австро-германцев положение русских армий являлось здесь стратегически невыносимым. Отсюда стремления Сухомлинова в 1910 году отнести назад наше сосредоточение на Неман и Буг, что вызвало такой переполох во Франции. Отсюда стремление русского командования первоначальными объектами избрать оконечности неприятельского базиса—Восточную Пруссию и Восточную Галицию, чтобы поставить первой задачей войны—выпрямление нашего фронта на нижней Висле; требование французского генерального штаба начать немедленно наступление на Познань явно противоречило основным положениям стратегии.(Прим. редакц.).

{24}Такой невыгодный случай представляло в 1916 году очертание Валахии, которая была охвачена с севера Трансильванией и с юга — Болгарией. Действительно, единственным возможным методом оперирования румын было наступление в стороны и вперед — из Добруджи в Болгарию, и из Молдавии и Валахии — в Трансильванию. Неуспех этих наступательных попыток в сущности определил уже судьбу Валахии, и Людендорф мастерски реализовал создавшиеся для немцев плюсы зимним походом, изумившим широкие массы своей кажущейся дерзостью. (Прим. редакц.).

{25}Это была бы теория Шлиффеновских Канн, если бы Бюлов имел в виду действительное уничтожение, окружение, сокрушение неприятельской армии, а не устройство только очень угрожающей диверсии; но вместо уничтожения неприятеля, Бюлов думает лишь о том, как вынудить его к отступлению. В отношении этой бескровности учение Бюлова является плодом XVIII века; насилию оно не дает достаточного простора. (Прим. редакц.).

{26}Бюлов полагал, что в виду отсутствия в армиях древности огнестрельного оружия и отсутствия необходимости подвоза боевых запасов древние могли оперировать в несравненно меньшей зависимости от своих сообщений, чем современные армии.(Прим. редакц.).

{27}Бюлов делал заключения по революционным сражениям (1792—1795 г.), которые действительно давали результат при потерях в 5—10 раз меньших чем сражения Фридриха Великого; молодые войска республики не выдерживали тех 30—50°/₀ убитых и раненых, коими устилали поле сражения дисциплинированные батальоны Семилетней войны. Но как только явился Наполеон (1796 г.), сражения сейчас же перестали быть маневрами, и удары, наносимые Наполеоном, были совсем не такого порядка, чтобы после них сейчас же думать об охвате противника. Мысли Бюлова об эксцентрическом отступлении получили большое распространение и, между прочим, легли в основу нашего плана войны в 1812 году (деление русских войск на две армии, при чем та из них, на которую бросится Наполеон, отходит, а другая выдвигается на сообщения французов).(Прим. редакц.).

{28}Просветительная гуманная философия XVIII века сбивает мысль Бюлова с правильного пути. Следовало бы изложить это заключение так: крупный стратегический успех дает лишь разгром неприятельской системы снабжения, связи, управления, снабжающих его дорожных артерий. Чисто фронтальный прорыв лишь при необыкновенной мощи может проникнуть так далеко, чтобы развалить весь механизм неприятельского тыла, без повреждения коего неприятель сейчас же залечит свои мелкие, исключительно тактические раны. Отсюда решающее значение получают операции, ведущиеся в охват или обход неприятельской армии и приводящие нас скорейшим путем к положению, позволяющему взять противника за горло.—И взяв за горло, надо реализовать свой успех, задушив противника—развив операцию до полного сокрушения неприятельской армии. (Прим. редакц.).

{29}Таким образом, Бюлов является тем источником, откуда далее развилась теория фланговых позиций. Клаузевиц принимал ее, но с той оговоркой, что фланговая позиция не должна оставаться кулаком, занесенным в воздухе для удара; важна не угроза, важна сама реализация флангового удара из этой позиции. (Прим. редакц.).

{30}Мысль Бюлова понимается нами так: „тактика непосредственно нацеливается на врага, а стратегия видит лишь конечную цель в победе над ним и выдвигает ближайшие цели и помимо неприятельских войск". (Прим. редакц.).

{31}Т.е. движение и расположение на месте. (Прим. редакц.).

{32}Мы привели этот тактический отрывок, представляющий итог длинного исследования Бюлова об эволюции тактики в период революционных войн, так как он весьма характерен. Многие тактические замечания Бюлова были очень ценны в свое время, так как впервые отражали в научной мысли тактический переворот, происходивший в эпоху революции. Типично для Бюлова, что исследование боя он непременно заканчивал вопросом об отступлении; на использовании победы, на преследовании мысль Бюлова вовсе не останавливается, так как он переносит центр тяжести на маневрирование, а бой, в корне, по его мысли, близок к недоразумению.

По Бюлову, в головах всех военных твердо засело убеждение в превосходстве огня; а раз так, то безразлично — верное оно или фальшивое, оно является руководящим. Возвращение к старым приемам натиска холодным оружием невозможно. Дифирамбы штыку поются кабинетными историками, серьезно верящими чепухе, которая пишется в реляциях, и вводящими в заблуждение штатских людей.(Прим. редакц.).

{33}Современному читателю тон рассуждений Бюлова покажется, может быть, слишком наивным; однако, за этой главой Бюлова надо признать особенно крупное положительное значение. Бюлов здесь впервые учел все значение масс, выступивших на историческую арену с французской революцией, и противопоставил их господствовавшему в XVII и XVIII веках учению о ничтожности массы и решительном превосходстве кучки искусных профессионалов. Последнюю идею, в виде мечты, мы еще находим в пророчестве фон-дер-Гольца о новом Александре Македонском, который с небольшой испытанной дружиной погонит полчища переодетых в солдатскую форму мещан. Здесь же Бюлов переносит центр тяжести на значение материальных средств войны. Если Беренхорст становился в тупик перед успехами революционных армий, то Бюлов здесь дает им объяснение. Конечно, многое он упустил, например, моральные силы революции, преуменьшил значение боя, но в основном он стоит на твердой почве. Идеи о силе массы от Бюлова перешли в XIX веке к защитникам идеи милиции и коротких сроков службы — создалась обширная демократическая школа, родоначальником коей является Бюлов. (Прим, редакц).

{34}Ссылка Бюлова на Монтекуколи, которую повторяли за ним тысячи писателей и ораторов, не верна. Выражение, что для войны нужны только деньги, деньги и деньги, появилось за столетие до Монтекуколи, среди вождей испанских наемников, в эпоху первоначального накопления капитала в первой половине XVI века; Монтекуколи в своих трудах приводит это выражение лишь с глубокой иронией, так как он был проводником идей войск нового строя, постоянной армии, длительной и тщательной подготовки к войне, и недоумевал над утверждением, что при отсутствии длительной работы над армией можно, раскошелившись вдруг, думать о выигрыше войны. (Прим. редакц.).

{35}Бюлов, создатель стратегии, привил в немецком языке термин „стратегическое развертывание", так как в основе у него была мысль о стратегическом охвате неприятеля на театре военных действий. Наполеон и Жомини, на коих покоится стратегическая мысль во Франции, исходя из массирования сил, как основной посылки, пришли к терминам „сбор", „стратегическое сосредоточение". В этих противоположных терминах для обозначения одного и того же действия отражается все мировоззрение двух школ. См. т. 1, стр. 298. (Прим. редакц.)

{36}Решительный удар крепостям нанесла не столько тяжелая артиллерия, сколько железная дорога, позволившая отказаться перед войной от заблаговременного нагромождения запасов на границе. Задача инженерной подготовки теперь другая — обеспечить за нами возможность развертывания армии на широком фронте вблизи границы. Нужны укрепленные позиции, а не сомкнутые кольцевые крепости, так как войска будут маневрировать; они не привязаны, как прежние магазины, к одному пункту. (Прим. редакц.),

{37}Эти отрывки заимствованы из Бюловской „Истории кампании 1805 года". Первый отрывок имеет в виду австрийскую дипломатию, поддавшуюся увещаниям Англии и втянувшую Австрию в войну вопреки мнения ее лучшего полководца, эрц-герцога Карла. Второй отрывок накануне Иены стремится доказать немцам всю иллюзорность надежд на русскую помощь в борьбе с Наполеоном. Здесь, по-видимому, Бюлов уже отходит от бескровных идей XVIII века и ясно схватывает очертания Наполеоновской политики и стратегии сокрушения. Он указывает на очень тесную связь политики и стратегии. За эту-то „историю" Бюлов и поплатился жизнью. (Прим. редакц.).

{38}Мы просим читателя ознакомиться и с далеко отстоящей от нашей оценки оценкой эрц-герцога Карла Дельбрюком в приводимом ниже отрывке: стратегия Наполеона. (Прим. редакции).

{39}Труды зрц-гepцoгa Карла в русском переводе не издавались. Перевод для нашего труда выполнен с издания: Ausgewahtte Sebriften das Erzh rzrg Karl von Oesterreich. Wien 1893 г. В шести томах. На французском языке „Основы стратегии" были изданы в 1818 г. в переводе, редактированном Жомини.

{40}Здесь сказывается влияние всего духа мышления XVIII века; ведь первая история военного искусства Хойера была классифицирована редакцией Геттингенской истории наук, как подотдел математики. Непосредственный толчок к избранию математики за основу стратегии эрц-герцог Карл получил от известного в начале XIX века труда Вентурини: математическая система прикладной тактики (Venturini. Das matematische Sistem der engewanten Taktik. 1800 г.). См. дальше наше примечание ко второй главе „Основ стратегии" эрцгерцога Карла.

{41}См. т. I настоящего труда, стр. 170 —183.

{42}Памятник воспроизведен на стр. 148 третьего тома лучшей биографии эрц-герцога Карла: 0sсаг Criste. Erzherzog Carl vоn Oesterreicb. Ein Теbеnbild. Wien. 1912

{43}Из наставления для австрийских генералов, написанного в 1803 г., напечатанного в 1806 г.

{44}Эрц-герцог Карл является большим специалистом по войне в горах; Шварцвальд, Швейцария, Горная Бавария, Тироль и отроги Альп, протягивающиеся к Адриатическому морю — чрезвычайно важные для Австрии горные театры; этим объясняется, что австрийский полководец в большей части своих теоретических трудов имеет в виду борьбу в горах. (Прим. редакц.).

{45}Каждая высокая горная цепь близка к этому типу, например, Карпаты. (Прим. редакц.).

{46}Этому правилу эрц-гсрцог Карл стремился следовать при обороне Дуная в 1809 г. (Асперн — Эслинген и Ваграм), а Конрад в 1914 г., при обороне Вислы во время Ивангород-Варшавской операции. (Прим. редакц.).

{47}Идея уступного расположения и теперь широко используется как стратегией, так и тактикой, но мотивировка австрийского полководца являлась несколько устарелой и в его эпоху, так как в ней еще чувствуется идеология линейного порядка. (Прим. редакц.).

{48}Мы согласны с этой мыслью только в пределах стратегии сокрушения, в которой все ориентируется на решительное сражение и ведущую к нему подготовку. Но это не вполне верно для стратегии измора, когда все ведение войны рассыпается на ряд отдельных операций и открывается возможность не одного, а нескольких удовлетворительных решений. (Прим. редакц.),

{49}Эта мысль эрц-герцога Карла часто ошибочно толковалась в том отношении, что для противника подыскивалось школьно-правильное решение, не считавшееся с политической обстановкой, в которой он находился, и со всеми теми разнообразными давлениями, коим подвергался неприятельский полководец. Надо иметь в виду не отвлеченную целесообразность того или другого решения для неприятельского полководца, а решение, которое будет рисоваться наиболее целесообразным с точки зрения той логики, которой будет вынужден держаться неприятель. (Прим. редакц.).

{50}У Клаузевица эта идея о трении, об усилиях войскового аппарата, не производящих полезной работы, получила впоследствии большое развитие. (Прим, редакц.).

{51}Геометрический подход этой главы очень характерен для стратегии, взрощенной рационализмом XVIII века. Это развитие слабейшей стороны учения Бюлова. В приводимом ниже отрывке Жомини (глава IV, принципы операционной линии, пункт 17-й) заключается атака на эти геометрические увлечения. Мы считаем геометрический метод положительно вредным. Еще в XVII веке философ Паскаль, сам математик, подчеркнул различие между мышлением геометрическим и требующимся для обсуждения тонких вопросов, слагающихся в общественных отношениях: геометры — люди не тонкие и не видят дальше своего носа; привыкнув к ясным и грубым принципам геометрии, они могут рассуждать лишь на основе твердых данных и при возможности применить свои принципы; они теряются, если вопрос требует тонкого мышления, где нужен другой подход к принципам". А стратегические вопросы безусловно требуют тонкого мышления и относятся к числу тех, о которых Паскаль говорит: „почти нет ничего верного или неверного, что не меняло бы своего значения с изменением климата. Три градуса изменения широты опрокидывают всю юриспруденцию. Истина зависит от меридиана. Милое право, ограничиваемое горой или рекой. Истина с одной стороны Пиренеев, ошибка по другую их сторону". (Прим. редакц.}.

{52}Т.е. автор подразумевает, что армия может задержаться в своем движении в тот момент, когда географические условия благоприятствуют переводу тылов с одной коммуникационной линии на другую. (Прим. рвдакц.).

{53}Стратегия Куропаткина в Маньчжурии и представляет этот „худой конец„. Гибель армии Меласа в 1800 г., Макка в 1805 г., несомненно, имелись в виду автором этого осторожного совета; он далек от того, чтобы выдвигать сражение с перевернутым фронтом, как лучшее средство. (Прим. редакц,).

{54}Мы, конечно, совершенно не согласны с таким объяснением успехов армий революции и Наполеона; в этом выдвижении на решающий план вопросов о расположении крепостей и проведении дорог сказывается, прежде всего, географический уклон автора; но зато мы всецело должны подчеркнуть мысль эрц-герцога Карла, что подготовка к войне должна вестись не только в пределах военного ведомства и что необходима стратегическая консультация при решении всех крупных вопросов, могущих отозваться на ведении войны. А какие же стороны нашей мирной деятельности не влияют на сопротивляемость государства во время войны, если базой войны является теперь вся страна, вся производительность труда ее населения, все ее средства? (Прим. редакц.).

{55}Например, в 1800 г. в Швейцарии, наблюдая проходившие французские войска, Жомини выиграл пари, что они спустятся в Италию, в тыл австрийцам, а не пойдут в Германию, как гласили распускаемые Бонапартом слухи. В 1806 г. Жомини поразил самого Наполеона, отпускавшего его на четыре дня, сообщением о том, что он присоединится к Наполеону в Бамберге. Секрет движение Наполеона на Бамберг и Геру Жомини открыл в размышлении над картой. Иенский маневр Наполеона был предвосхищен Жомини в его докладной записке Нею от 15 сентября 1806 г,

{56}Бенигсен командовал русской армией.

{57}Мы имеем в виду, что читатель ознакомился со статьей Медема в сочинениях Жомини в первом томе настоящего труда, и не возвращаемся к затрагиваемым им темам. Весьма вероятно, что Жомини был не вполне оригинален и заимствовал редакцию принципа ударности у эрц-герцога Карла, из его наставления австрийским генералам 1806 г. Мы, к сожалению, не могли располагать первым изданием (1804 г) первых двух томов исторического труда Жомини, которое одно позволило бы решить вопрос об объеме той части теории стратегии, которая представляет заимствование Жомини у эрц-герцога Карла, вез указания источника.

{58}Прусский военный историк, который взял на себя труд продолжать работу Ллойда, начатую последним по Семилетней войне.

{59}К этому моменту Жомини уже, несомненно, ознакомился с взглядами эрц-герцога Карла, что и заставляет нас подозревать оригинальность мировоззрения Жомини.

{60}Baron de Jomini. Precis de 1’art de la guerre, eu nonveau tablean analitique des principales combinaisons de la strategie de la grande tactique et de la politique militaire. Paris 1837 r. 2 тома, 637 стр.

{61}Клаузевиц: „бесспорно, теория стратегии представляет наибольшие трудности, так как тактика имеет почти твердо ограниченное поле деятельности в то время как пред стратегией открывается неограниченный простор возможностей в отношении выбора целей, непосредственно ведущих к заключению мира (nach der Seite der unmittelbar zum Frieden fuhrenden Zwecke)"

{62}Например, соглашаясь, что с ростом армий преимущества внутренних линий, обоснованные им на „вечном" принципе, утрачиваются.

{63}В оригинале—4—5 лье (прим. перевод.).

{64}Можно было бы сказать, что тактика — это бой, а стратегия — вся война до боя и после боя, за исключением осад; но и по отношению осад за стратегией остается решение — какие крепости осаждать и как эти осады надлежит прикрыть. Стратегия решает, где надлежит действовать, логистика подводит к этому пункту войска и располагает их; тактика решает относительно их употребления и способов выполнения (прим. Жомини).

{65}В подлиннике „Une invasion" вторжение, нашествие. Жомини уловил разницу между двумя формами наступления, которые он назвал нашествием и ординарным наступлением. Мы в настоящее время понимаем это различие в более развитых понятиях войны на сокрушение и на измор. Взгляды Жомини по этому вопросу несколько уточнены далее в главе „О старой системе позиционной войны и современной — маневренной войны". (Прим, редакц.).

{66}Наше наступление в Восточную Пруссию двумя отдельными армиями при начале сосредоточения еще одной армии в Варшаве часто подвергается жестокой критике; но критики имеют в виду лишь ординарное наступление, замысел же относится к характеру больших вторжений. Наше горе состояло в том, что мы предпринимали большое вторжение не имея для того предпосылок.(Прим. редакц.).

{67} Например, генерал Френч после первых неудач в сентябре 1914 г. очень хотел стать на путь стратегии Фабия Кунктатора, так как предоставление немцам нескольких лишних богатых областей Франции не внушало ему особого беспокойства; лишь огромными усилиями английскому правительству удалось заставить его принять участие в Марнской операции. (Прим. редакц).

{68} Жомини имеет в виду эрц-герцога Карла. (Прим. редакц.).

{69} Мне, может быт”, поставят в упрек варваризм: я именую линии решительным, или объективным пунктом, а пункт не может быть линией. Мне незачем, однако, объяснять читателям, что объективные пункты не являются геометрическими точками, но грамматической формулой, выражающей цель, которой задается армия. А кто будет оспаривать слово „решительный", в виду того, что пункт сам по себе редко является решительным, тот может заменить его словом „важный", хотя последнее и не выражает столь сильно мысль, которую я с ним связываю. (Прим. Жомини).

{70}Эта мысль Жомини относится лишь к тому случаю, когда обе борющиеся в Бельгии армии принадлежат континентальным государствам. Он поясняет в других своих трудах, что обстановка складывается совершенно иначе для английской армии, базирующейся на побережье. (Прим. редакц.).

{71} Форт Бард, в узкой долине р. Дора — Балтея, задержал армию Бонапарта в мае 1800 г. при спуске с Сен-Бернардского перевала в Ломбардию. (Прим. редакц.).

{72} См. ниже статью Мольтке о фланговых позициях. Мольтке, развивая эту мысль, считал невозможным занимать фланговую позицию тылом к Балтийскому морю. Подобные позиции на континенте хороши лишь для англичан. (Прим. редакц.}

{73} Мы остановились на дословном неуклюжем переводе термина Жомини, вместо краткого русского слова „цель", на том основании, что русское понятие „цель" слишком обширно, и пользование им не всегда достаточно точно передает мысль. Под целью операции Жомини разумеет не ориентирующий ее пункт, а стремление бить своими главными силами неприятеля по частям. (Прим. переводч.).

{74} Когда в начале октября 1914 года Людендорф убедился, что ему не удастся ударом в направлении на Ивангород выйти в тыл русским армиям в Галиции, он продолжал наступление, объектом коего был захват левого берега Вислы, представлявшего значительные выгоды для обороны. — Впрочем позволительно усумниться, чтобы наступление, преследующее цель занять выгодную оборонительную линию, являлось действительно стратегическим наступлением. Постановка такого объекта означает переход к стратегической обороне, хотя бы продвижение вперед и продолжалось. (Прим. редакц.).

{75} Под целью кампании здесь вернее разуметь ее смысл, назначение. Мы теперь под целью кампании разумеем тот самый объективный пункт, о котором говорил Жомини. (Прим. редакц.)

{76} Примером проблемы, затрагиваемой здесь Жомини, может явиться Варшавская операция 1920 года. Очень легкомысленное исключение Парижа в 1914 году из района немецкого наступления в корне испортило план Шлиффена, лишило его внутреннего смысла. (Прим. редакц.).

{77} Колоссальная трудность при изучении стратегии заключается в том, что каждый автор устанавливает свою терминологию. Небольшое количество лиц, работающих над стратегией, не позволяет языку в жизненной практике выработав определенную стратегическую терминологию и открывает широкие рамки произволу изолированно мыслящих авторов. Немецкие авторы, следуя примеру Бюлова, цель обороны называют субъектом обороны (см. статьи Бюлова и Шерфа в этом томе), а Жомини то же понятие именует объективным ее пунктом. Наша редакция не может покушаться на терминологию, устанавливаемую каждым автором, так как каждый термин пускает слишком глубокие корни в труд крупного мыслителя, чтобы можно было безболезненно подменить его другим подходящим. Мы не можем в этом труде реформировать терминологию, так, как необходимы пространные пояснения к новым понятиям. Эту задачу мы откладываем на наш оригинальный труд по стратегии. (Прим. редакц.)

{78} Война в Испании и все национальные войны могли бы рассматриваться, как исключение; однако, без поддержки организованной армии, будь то иностранная или национальная армия, всякая борьба народных масс, в конечном счете, приведет к поражению. (Прим. Жомини)

{79}Углубление и развитие этой мысли привело бы Жомини к созданию теории войны на измор, в которой только условно можно было согласиться с его основным принципом. (Прим. редакц).

{80} В этом коммерческом предприятии англичан в Голландии погиб русский корпус ген. Германа, одолженный Павлом I англичанам; движение эрцгерцога Карла обусловило поражение корпуса Римского-Корсакова при Цюрихе и отчаянное положение Суворова в Швейцарии. (Прим. редакц.).

{81} Во многих местах трудов Жомини читатель найдет эту ссылку на сложность жизни, не умещающейся в рамках упрощенной стратегии Жомини. Жомини в жизни сам хорошо разбирался в очень сложных взаимоотношениях политики и стратегии, но, работая над теорией, не останавливался перед упрощением постановки вопросов, ссылаясь то на область гения полководца, то на ускользающую от переливки в правила сложность дела. В этом отношении теория Жомини отрывается от жизни; Клаузевиц же, не останавливаясь над углублением мысли, давал ей гораздо более туманную форму, зато от жизни не отрывался и ничего не упрощал. (Прим. редакц.)

{82} Под маневренными линиями Жомини разумеет те территориальные операционные линии, которые вошли в данную стратегическую комбинацию полководца. (Прим. редакц.).

{83} Простой операционной линией Жомини называет операционную линию армии, не выделяющей крупных независимых частей и наступающей от одного участка границы в одном направлении. Внутренними операционными линиями — операционные линии одной армии против нескольких отдельных масс неприятеля, при чем избирается такое их направление, чтобы имелась возможность сблизиться с неприятелем и связать его отдельные части, прежде чем он получит возможность сосредоточить и противопоставить превосходные силы. (Прим. редакц.).

{84} Я считаю необходимым повторить, что я никогда не допускал возможности начертать заранее план кампании в целом. Под планом кампании надлежит понимать лишь первоначальный проект, указывающий цель, которую намечают достигнуть, общую систему, которой будут держаться при этом, и первую операцию, которая будет предпринята; остальное, конечно, зависит от результата этой первой операции и новых условий, которые она создаст (прим. Жомини), Намеченные Жомини рамки для плана кампании повторялись до последнего времени во всех трудах по стратегии. См. статью Г. А. Леера в наст. томе. (Прим. редакц.).

{85} Превосходство сил одной армии над другой исчисляется не по точной цифре солдат; таланты полководца, дух войск, присущие им достоинства также входят в подсчет; превосходство всегда является относительным. Правда, численные соотношения значат многое. (Прим. Жомини).

{86} В учении Вилизена рекомендуется уже исключительно последний рецепт: обход всеми силами одного из флангов и выход всеми силами на неприятельские сообщения. (Прим. редакц.).

{87} Но Бюлов требует во что бы то ни стало внешних линий, двойного охвата; система Бюлова в прямом противоречии с идеями Жомини; здесь со стороны Жомини не то учтивость, не то насмешка по отношению к учению Бюлова. (Прим. редакц.).

{88} Жомини, а за ним Г. А. Леер, выставляя требозание безопасности операционной линии, стремились изгнать вовсе риск из стратегической операции, что едва ли возможно. Риск находится в тесной связи с возможностью крупных успехов.

Примеры, приведенные Жомини, неубедительны. Под Маренго риск сражения с перевернутым фронтом ослаблялся для Наполеона счастливым для него обстоятельством — нахождением С.-Готардского перевала и всей Швейцарии в руках французов, что открывало для него лазейку на случай отступления. Второй пример еще более неудачен. Поворот на запад от Геры — не блестящий маневр Наполеона, а ошибка его, вызванная плохой разведкой; пруссаки получали возможность ускользнуть от обхода французов. — Во всяком случае, безопасность следует понимать не только в географическом и геометрическом отношении, как это делает Жомини, но и принимая во внимание соотношение сил сторон. Имея безусловную уверенность в тактической победе, можно к пути отступления предъявлять неизмеримо более легкие требования) чей когда исход столкновения сомнителен. Шлиф-фен и военно-историческое отделение прусского большого генерального штаба во взглядах на риск занимали позицию, прямо противоположную взглядам Жомини и Леера. Обоснование этой точки зрения — ниже, у Дельбрюка, при оценке эрц-герцога Карла и кампании 1806 года. (Прим. редакц.).

{89} Одной из причин поражения австрийцев в 1866 году является стремление их следовать этому правилу Жомини, что привело к образованию единой армии Бенедека из 8 армейских корпусов, 5 кавалерийских дивизий и армейской артиллерии; армия из 14 единиц не могла быть удобоуправляемой. (Прим. редакц.).

{90} Дать такое правило несомненно легче, чем осуществить его в жизни. Несомненно, Наполеон понимал это требование теории, и очень стремился под Лейпцигом не допустить сближения союзников; однако, с этой задачей ему справиться не удалось. Эта задача удалась Людендорфу во время Самсоновской операции; но это не заслуга германского командования — а непригодность командования русским северо-западным фронтом к своей деятельности. (Прим. редакц.).

{91} Паскевич, своим трусливым ведением постоянно сосредоточенной русской армии, опасениями вступить в бой, выжиданием хода событий, едва ли заслуживает комплимент Жомини. (Прим. редакц.).

{92} „Перенести войну" — выражение, которое современный писатель, конечно, будет избегать; воюет теперь все государство, все население; стратег может перенести только театр операций. (Прим. редакц.).

{93} Читатель понимает, что я говорю о нормальных шансах в войне между двумя державами, сохраняющими внутреннее спокойствие. Шансы гражданской войны представляют исключение. (Прим. Жомини).

{94} Жомини имеет в вину лозунги, которые наступающий может противопоставить национальному единству. Например, Бурбоны в обозе армии Веллингтона в 1815 году при занятии Парижа, или венгерская революция и независимость, козырь, который хранил Бисмарк в 1866 году на случай затяжки войны и т. д, (Прим. редакц.).

{95} См. эрц-герцог Карл, глава об основных положениях стратегии. (Прим-редакц.),

{96} „Голова свиньи", т. е. клин, надо понимать, как гвоздь стратегии. Когда-то древние историки ошибочно характеризовали германское тактическое искусство, как построение клином, свиной головой, и сводили все военное искусство к вопросу о том, следует или не следует строить клин, (Прим, редакц.).

{97} Мне возразят, что стратегия вообще комбинируется посредством линий это правда, но чтобы понять, ведет ли одна из таких линий к подходящей цели или в пропасть, и чтобы вычислить кратчайшее расстояние от места, где вы находитесь, до пункта, которого вы хотите достигнуть, не нужно никакой геометрии; дорожная карта для этой цели будет даже полезнее циркуля. Я был знаком с неким генералом, почти являвшимся достойным сопер^: никои Лапласса, и мне ни разу не удалось растолковать ему, почему такая-то стратегическая линия предпочтительнее другой, или почему линия реки Мааса представляет ключ к Нидерландам, если ее обороняет армия континентальной державы. (Прим. Жомини).

{98} Соответственно с этими мыслями Жомини, которые ныне разделяет и педагогическая школа Густава Лебона, математика в подготовке прусского генерального штаба не играла почти никакой роли; но во французской военной мысли, вследствие подготовки интеллектуальных сливок французского офицерства в Политехнической школе, всегда было засилие поклонников точных наук. Бонналь в начале XX века и многие французские писатели после мировой войны тщетно протестовали против этого засилия. В России артиллерийская и инженерная академии, и в особенности геодезическое отделение генерального штаба, являлись цитаделью математики, и сам основной курс военной академии не давал от нее убежища. (Прим, редакц.).

{99} Каждому свое. (Прим. переводч.).

{100} Эти правила предложены были впервые мною 33 года тому назад, а события, только что имевшие место в Наваре, свидетельствуют, насколько они верны, и насколько остаются неизвестными те столь простые принципы, на которых они основываются. Войска Дон-Карлоса, атакованные тремя большими отрядами, разделенными значительными расстояниями, одержали полную победу благодаря хорошо использованному их центральному положению. Невежды кричат об измене, когда исключительно неизменные принципы привели Эванса к гибели. Если бы генералы, менявшиеся в течение последних десяти лет в Испании, когда-либо задумались о приложении принципов, такая катастрофа не могла бы наступить. Но чтение и размышление — это слишком вульгарные занятия для людей, которые при каждом случае заявляют о своей непобедимости. (Прим. Жомини).

{101}Затруднительность преследования после успеха на центральной позиции, когда с других сторон остаются свежие силы врага, нам представляется существенной особенностью внутренних линий; таким образом, здесь не столько ошибка Наполеона, как оборотная сторона положений, рекомендуемых Жомиии. Что же касается до уклонения от решительных боев, то эта задача легче для стороны, действующей по внешним линиям, чем для находящейся во внутреннем положении. Громадное превосходство союзников в кавалерии над маршалами Наполеона до крайности затрудняло им разведку и отступательные маневры. (Прим. редакц.).

{102}Нам рисуется это не как случайный недостаток, а как естественное следствие: центральная позиция, откуда мы собираемся наносить удары во все стороны, естественно мыслится вдвинутой во вражеское расположение, и неприятель направляется на нее концентрически. Так, у русских в 1914 году центральная позиция царства Польского естественно охватывалась Пруссией и Галицией. (Прим. редакц.).

{103} Едва ли можно согласиться на этот отвод Жомини примера 1813 года. В других примерах, на которые он опирается, шансы были еще более неравны, но в пользу Наполеона, использовавшего все плюсы завоеваний великой революции. (Прим. редакц ).

{104}Я знаю, что не всегда можно уклониться от боя, не подвергая себя риску, большему простой неудачи. Таким образом Макдональд мог бы согласиться вступить в бой с Блюхером и лучше уяснив себе инструкции Наполеона. (Прим. Жомини). Жомини истинно велик в своих оговорках в тексте и примечаниях, свидетельствующих о глубоком понимании им сложной действительности; без этих оговорок, ведущих борьбу с текстом, последний представлял бы нежизненную схоластику. (Прим. редакц.).

{105} Опыт в действительности имел место в 1866 году, когда австрийцы (Бенедек) буквально держались системы Жомини, а Мольтке — противоположной. Предпосылки стратегии оказались измененными эволюцией не в пользу Жомини. (Прим. редакц.).

{106} Жомини под ними подразумевает, по-видимому, ландвер, ополчение, национальную гвардию и прочие территориальные войсковые организации. (Прим. редакц.).

{107} Как военное искусство еще в начале XIX века стремилось к максимальной экономии в человеческом материале, и как всеобщая военная повинность, давшая казавшийся бесконечным запас людских жизней, привела к расточительности в тылу армий! У Наполеона раненые и больные еще образовывали гарнизоны крепостей. Особенная расточительность на нестроевые должности, как в мировую, так и в гражданскую войны, характеризует русскую армию. (Прим. редакц.).

{108} Выражение реальная пограничная база употребляется Жомини для обозначения базы, заблаговременно созданной в пределах нашей территории, в отличие от временных баз’, создаваемых на удобных рубежах на неприятельской территории в случае дальнего вторжения (см мысли Ронья о временных базах, настоящий труд, т. 1, стр. 57—62) Временные базы Жомини склонен скорее рассматривать, как подготовленные оборонительные линии. (Прим. редакц.).

{109} Конечно, сводить роль стрелковых цепей лишь к производству демонстративного шума никак нельзя. Но не забудем, что труд Жомини был написан в тридцатых годах, в эпоху сильной тактической реакции; эта фраза у Жомини представляет не только цветок красноречия, но характеризует его преклонение перед массами, натиском колонн, перед работой штыком; в русле этих мыслей была знаменитая Ваграмская колонна и неготовность русских к стрелковому бою в Восточную войну под Севастополем. (Прим. редакц.).

{110} Эпитет, данный Наполеоном кампании 1806 г. (Прим. Жомини).

{111} Смотр, скептическое замечание Леваля по этому поводу, т. I настоящего труда, стр. 169. (Прим, редакц,).

{112} Сокрушать размеренно, дерзать — с осторожностью, подражать Наполеону — с оглядкой, это, на наш взгляд, опасный путь. Занесенный для удара кулак сам собой задержится, и полунаполеон быстро окажется в безвыходном положении. (Прим. редакц.).

{113} Сильных позиций. (Прим. перев.).

{114} В этой главе Жомини ощупью затрагивает в сущности вопросы стратегии сокрушения и измора. Его утверждение, что огромная численность армии невольно ведет к быстрой развязке, вплоть до мировой войны являлось источником крупных заблуждений. Во всяком случае, и у Жомини мы можем найти тот двойственный взгляд на военное искусство, могущее отливаться либо в покойные формы войн XVIII столетия, либо в бурный поток XIX века, который еще характернее выражен у Клаузевица, а у Дельбрюка лег в основу его исследований по истории военного искусства. (Прим. редакц.).

{115}Эта глава Жомини — нечто обратное „Песни о соколе" М. Горького. Жомини начинает с извинения, что он будет исследовать в серьезном стратегическом труде такие безумные авантюры, как поход 1812 г. Жомини не удалось провидеть огромный размах войн, к которому привело быстрое развитие капитализма. Катастрофа великой армии в 1812 году оказала слишком большое влияние на умы современников. Во многих строках Жомини еще чувствуется, что он купался в ледяной воде Березины. Несомненно, он слишком распространительно толкует понятие об авантюре. Здесь сказывается преклонение перед существующим строем, кладбищенское спокойствие той эпохи Священного Союза, в которой труд написан. Здесь Жомини как бы повторяет мысль Ллойда: кто хорошо изучит современные армии, удивится, как мало можно с ними сделать. В этом отношении Жомини меньше всего отвечает нашему веку, задающемуся широкими, дерзкими целями и не отступающему перед самыми великими предприятиями. (Прим. редакц.}.

{116} Приводимый Жомини пример далеко не представляется невинным. Он написан еще в эпоху, когда узы Священного Союза сохраняли свою действительность, и в случае осложнений во Франции, русские обязывались выставить на Рейне вспомогательную армию. Постановления Карлсбадского (1817 г.) и Ахейского (1818 г.) конгрессов детализовали подробности развертывания армий коалиции Пруссии, Австрии, России и других держав на Рейне, в случае возникновения революционной опасности. Жомини предупреждает русских во всех неприятностях, которые уже испытали русские войска, отдаваемые напрокат австрийцам и англичанам, и указывает на трудности действий русских войск на Рейне, вдали от родной страны. Русское верховное командование, по-видимому, помнило эти примеры в зиму 1915 — 1916 гг., когда оно рассматривало вопрос о прокате Франции ряда стрелковых бригад, но оно уже было слишком в плену у Антанты, чтобы принять самостоятельое решение. (Прим. редакц.).

{117}Жомини здесь, на языке Эзопа, обсуждает издавна сделанный критикой упрек Наполеону, почему он не воспользовался в 1812 г. в борьбе с русским императором лозунгом освобождения русских крестьян от крепостного права, который мог бы вызвать гигантскую Пугачевщину, чего более всего боялась помещичья Россия. Оценивая мысли Жомини по этому поводу, не будем забывать, что он генерал-адъютант Николая I. Этим сказано все. (Прим. редакц.).

{118}Т.е. без политической агитации. Жомини едва ли прав: французская революция агитировала сама, без участия политических органов.

(Прим. редакц.).

{119}Нельзя согласиться с Жомини, что Наполеон сколько-нибудь правильно ориентировал свою политику в Испании; он осознал опасность раздражения широких народных масс лишь после того, как восстание уже разгорелось, с обеих сторон пролились потоки крови, были совершены тысячи жестокостей и дело было неисправимо испорчено. В борьбе с Александром I не только Наполеон не понял, какие выгоды ему может дать „красный призрак", но вскоре даже стал жаловаться, что русский император выдвигает его у него в тылу. (Прим. редакц.).

{120} Ришелье поддерживал феодалов и протестантское движение в Германии против центральной власти и подавлял их в пределах управляемой им Франции. (Прим, редакц.).

{121} Герцог Беллюнский—маршал Виктор. (Прим. переводч.).

{122} Жомини деликатно говорит о тайном соглашении Щварценберга с русскими о пропуске им армии Чичагова к Березине, на путь отступления Наполеона. (Прим. редакц.).

{123}Жомини уклоняется здесь от прямого ответа. Клаузевиц его дал в своей истории кампании 1812 г.: он признает, что Наполеон не мог остановиться у Смоленска, не попытавшись одним ударом на Москву сокрушить русскую мощь и заставить принять продиктованный русским мир. Логика стратегии сокрушения, которой держался Наполеон в течение всей своей военной карьеры, толкала его вперед. Вся политическая и экономическая конъюнктура толкала Наполеона все вперед и делала для него невозможным переход к стратегии измора. (Прим. редакц.).

{124} Т.е. вместо того, чтобы заинтересовать в русском походе большими уступками Пруссию или Австрию, Наполеон понадеялся на поляков. (Прим. редакц.).

{125}Мы как раз живем в эпоху, когда и войны, и стратегия ведутся в мировом масштабе; мы были и еще будем свидетелями самых удивительных морских и воздушных перебросок войск. (Прим. редакц.).

{126}Блуме приводит, как важнейшее правило стратегии, необходимость сообразовывать постановку целей с имеющимися средствами и замечает: как бесконечно просто стратегическое правило и как бесконечно трудно его исполнение. (Прим. редакц.).

{127} Мы рекомендуем читателю воспользоваться несколькими чертежами и пробежать главу о стратегии Мольтке в III части „Истории военного искусства" А. Свечина.

{128} Изд. Гл. Упр. Ген. Штаба, изд. 1913 г., перевод Потоцкого. Третий том „Сражение"— не переведен.

не переведен.

{129} Перевод Николаева, изд. 1898 г.

{130} Записка Мольтке от 16 сентября 1865 г, Стратегия в труд клас.

{131} Приложение нами опущено, так как данные его представляют интерес лишь для историка войны 1866 г. (Прим. редакц.).

{132} Теория растяжки колонн тогда еще не существовала. Равно устав не предусматривал еще определенных дистанций между частями колонны. См. нашу статью о позитивизме Леваля в I томе. (Прим, редакц.).

{133} 22 километра. (Прим, переводчика).

{134} Курсив наш. (Прим. редакц.).

{135} Отсюда попытка некоторых писателей свести стратегическое учение Мольтке к положению „врознь итти, вместе драться". Это положение, по-видимому, в первый раз было высказано еще Шарнгорстом и повторено в 1800 г. Вильгельмом, принцем прусским, будущим императором германским. " (Прим. редакц.).

{136}Эта работа Мольтке относится к 1859 г.

{137} См. тот же пример у Вилизена, „Классики" т I, стр. 137. (Прим. редакц.).

{138} Вернее сообщения. (Прим, редакц.).

{139} Мольтке ставил „хинтерлянд", как абсолютное требование для фланговой позиции Позиция германских войск у Кенигсберга при вторжении русских армий в Восточную Пруссию, по идее Мольтке, была бы отчаянной. Автор этого примечания доказывал эту мысль уже в труде „Крепости Восточного фронта Германии". Все это не помешало нашему северо-западному фронту и генералу Ренненкампфу, после Гумбиненского сражения, искать отступивших немцев на своем правом фланге, у Кенигсберга, вместо того, чтобы взять направление на Алленштейн, на соединение с армией Самсонова. Приведенная мысль Мольтке составляет существенную часть учения Жомини, который доказывал опасность, грозящую армиям континентальных государств, если они отбросят свой тыл к морю. Торес-Ведрасс хорош лишь, как база для дессанта островной (английской) армии. Проект Пфуля — обратить Ригу в 1812 г. в основную базу русской армии, представляет абсолютное непонимание стратегической действительности. (Прим. редакц.).

{140}Например, р. Эльба, с находящимися на ней крепостями, представляла бы сильную фланговую позицию пруссаков при наступлении австрийцев из Богемии к Берлину левым или правым берегом р. Эльбы. Сообщения пруссаков при этом направлялись бы не к Берлину, а к восточным или западным провинциям Пруссии. (Прим. редакц.).

{141} В 1859 г. в этих предложениях Мольтке выдвинул общую идею, легшую в основу Лодзинской операции. Людендорф, потерпев поражение на Висле, передает оборону путей в Силезию слабым и расстроенным частям австрийцев, а сам сосредоточивает свои корпуса между Вартой и Вислой, на фланговой позиции по отношению к русскому наступлению, откуда преждевременно и с недостаточными силами и переходит в наступление против правого русского крыла. (Прим, редакц.).

{142} Географическая карта Европы сохраняет свой прежний масштаб, а масштаб операций изменился за истекшие 65 лет весьма значительно. Фронт русских армий в 1914 году расширился уже настолько, что попытка русских протолкнуться в Силезию, на Бреславль, при расположении германцев у Торна являлась уже необоснованной. Одновременно и фронт фланговой позиции у Торна расширился; на полевых поездках Шлиффена она через озеро Гонло уже дотягивается до Слупцы, на те 12 миль, которыми ограничивал ее действительность Мольтке. (Прим. редакц.). {143} Понятие укрепленный лагерь в военном искусстве ведет свое происхождение от лагерей, в которых располагались римские армии и которые обязательно, на каждый ночлег, окапывались и укреплялись. В эпоху Мольтке “укрепленный лагерь” представлял или группу, например, четвероугольник крепостей (Мантуя — Пескьера — Верона — Леньяго в австрийской Ломбардии, или Рушук—Силистрия—Варна—Щумла в принадлежавшей тогда туркам северной Болгарии), или крепость большого обвода, с вынесенными вперед фортами (например, Париж). Мольтке здесь имеет в виду лишь долговременные укрепления. Возведение „укрепленных лагерей" в течение самой войны выдвинулось лишь в войну за нераздельность Соединенных Штатов (1862—1865 г. г.) и особенно в 1877 г. (Плевна). (Прим. редакц.).

{144} Мольтке имеет здесь в виду невозможность немцам уклониться от задачи атаки парижских укреплений; и все же, через 11 лет важнейшим пробелом подготовки к войне 1870 года явилась полная неготовность немцев к быстрому овладению крепостями и, в частности, Парижем. Зато Шлиффен уделил этому вопросу максимальное внимание, и в 1914 году немцы под всеми крепостями пожинали легкие лавры. (Прим. редакц.).

{145} Т.е. Пруссии выгоднее укреплять Рейн, чем Берлин. На русском фронте германцы укрепили Нижнюю Вислу. В России Обручев и Куропаткин также стремились к укреплению речных линий Немана, Нарева разброской на них мелких многочисленных укреплений. Неверно истолкованный опыт русско-японской войны заставил отказаться от этих оперативно осмысленных работ и сосредоточить внимание на немногих крупных крепостях. Если бы последние, потеряв связь с полевой армией, могли держаться самостоятельно 6 — 8 месяцев, только тогда они могли бы отчасти оправдать затраченные на них силы и средства, сыграть роль редюита, облегчить наш переход в наступление. Но срок сопротивления изолированных крепостей исчисляется теперь не месяцами, а немногими днями. Даже Мобеж не мог удержаться до конца сражения на Марне. (Прим. редакц.).

{146} Эта статья написана в 1867 г. в ответ на мысли австрийского генерала Наги, развитые сейчас же после войны в австрийском военном журнале Штрефлера: пруссаки победили австрийцев благодаря счастливым для них случайностям, стратегические комбинации пруссаков едва ли возвышались над уровнем посредственности, можно назвать только бреднями попытки сопоставления плана Мольтке с замыслами Наполеона, что глубокой ошибкой, понятной „каждому профану", а не гениальной стратегической концепцией являлось разделение прусских сил при развертывании на две части. — В сущности, еще спустя 40 — 50 лет, продолжали звучать те же нападки на стратегию Мольтке. Стиль этой статьи может быть предложен, как образец полемики пв вопросам военного искусства. (Прим. редакц.).

{147} „Abhiilfe" — подпорка, компромисс, выход. — Мольтке не принимает на себя вполне отчетливо теоретической ответственности за прусское развертывание 1866г., не мотивирует его новыми условиями, в которых приходится работать стратегии, а сводит свои действия к компромиссу. В этом существенное отличие Мольтке от его ученика Шлихтинга, который уже готов принципиально отстаивать новые позиции стратегической мысли. (Прим. редакц.).

{148} Австрийский генерал находил, что пруссаки должны были во что бы то ни стало стремиться помешать соединению австрийских войск с контингентами средних немецких государств (Баварии и друг.), а также должны были стремиться, чтобы имперские войска не сосредоточились в одну, опасную для Пруссии массу. Однако, баварцы вовсе не хотели бросать свою страну и идти спасать в Богемию австрийцев, так что пруссакам не приходилось им и препятствовать в этом. Что же касается до недопущения сосредоточения имперских войск, то Мольтке таковую задачу осуществил в действительности. (Прим. редакц.).

{149} В действительности, квартирный район австрийцев был несколько (незначительно) меньше. (Прим. редакц.).

{150} Мольтке рассчитывает здесь, на круг, переходи австрийцев по 16 км; в действительности австрийцам понадобилось не 13, а всего 10 дней для сосредоточения почти всех сил у Иозефштадта; это могло вызвать кризис вследствие медленного наступления армии Фридриха-Карла; осторожнее со стороны Мольтке было бы рассчитывать на средний переход австрийцев в 20 км, как это и было в действительности достигнуто австрийцами, несмотря на большие трудности при движении огромной армии только по трем дорогам. (Прим. редакц.).

{151}Мольтке, обрисовывая трудные условия австрийского марша, все же очерчивает более широкие рамки, чем бывшие в действительности; дороги на Пардубиц были использованы только для парков, армейская артиллерия двигалась со всей армией по трем дорогам на Иозефштадт. (Прим. редакц.

{152} Даем несколько более точных данных: две восточные дороги, по которым двигалась почти вся масса австрийской армии, лежат друг от друга в расстоянии от 17 до 27 километров; для сокращения длины колонн, несмотря на летний зной, австрийцы вели пехоту в колонне по 8, а кавалерию в колонне по 4; войска подвергались сильным лишениям; 24 июня весь походный порядок был в действительности растянут на 100 километров (по Мольтке — 15 миль — 110 км) но вся пехота двигалась на глубине лишь около 50 километров. (Прим. редакц.).

{153} В действительности, IV корпус был у Даубровиц, а армейский арт. Резерв — у Замрск; заключения Мольтке остаются в силе. (Прим. редакц.).

{154}Локоть к локтю. (Прим. переводчика).

{155} Статья написана непосредственно после франко-прусской войны и напечатана в 1871 году.

{156} Чрезвычайно скользкая мысль, явившаяся у Мольтке в результате постоянных столкновений с Бисмарком и толкнувшая мышление прусского генерального штаба на ошибочный путь. Основываясь на этом положении, Мольтке младший и Людендорф смогли обратить мировую войну, которая для Германии должна была явиться оборонительной, в наступательную, что в конечном результате привело Германию к гибели. „Права" политики гораздо больше, чем утверждает Мольтке. (Прим, редакц.).

{157} Spontant Ackte, т. е. произвольные действия. (Прим. переводчика).

{158} Даву. (Редакц.).

{159} W. v. S с h в г f f, general der Infanterie. D. Die Lehrevom Kriege auf der Grundlag seiner nenzeitlichen Erscheinungsformen Berlin. 1897. стр. 309. Если Клаузевиц говорил, что теории войны не может вылиться в строгие рамки „учения" о войне, а должна оставаться лишь размышлением о войне, то в самом заглавии труда вам слышшся вызов Клаузевицу.

{160} Впрочем, в то время (1897 г.) это были общие представления. Образ полководца, сидящего в момент боя за кабинетным столом, а не скачущего по полям сражений, возник только в процессе русско-японской войны.

{161} Хрия—известный семинарский шаблон для сочинений по русскому языку на любую тему, в число пунктов коей входило и истолкование темы, и логическое ее доказательство, и обращение за примерами к истории, и подтверждение ее народной мудростью в образе пословиц, наблюдениями из жизни природы, и т. д.

{162} Шерф усматривает связь стратегии лишь с внешней политикой. Тесные отношения между стратегией и внешней политикой ускользают от него вовсе. Насколько он стоил позади государствоведа начала XIX века, Адама Мюллера, который писал: „Для упорядочения ведения дел надо разделить департаменты иностранных и внутренних дел, но в душе монарха, всех чиновников и граждан каждое дело надо направлять сразу и на внутреннее счастие, и на внешнюю славу целого". Adam Muller. Elemente der Staatskunst, 1809, 1, 212. (Редакц.).

{163} Пример — вступление ген. Франсуа, ком. I прусск. корпуса, в решительный бой у Сталюпенена 17 августа 1914 г., вопреки воле командарма. (Прим. редакц.).

{164} Захват Льежа в августе 1914 года был важен для немцев, так как выступ голландской границы образовал на Маас; дефиле, загружавшее вторжение крупных сил в Бельгию; поражение же части бельгийских войск при этом, до окончания мобилизации германских армий, являлось побочным делом, которое желательно было бы избежать. Требования стратегии измора часто будут выдвигать географические пункты, как объекты наступления, вследствие решающего значения в этом случае экономических мотивов (Прим, редакцл.

{165} Едва ли можно согласиться с такой резкой формулировкой. (Редакция).

{166} Любопытно проанализировать по канве пятого вопроса плюсы и минусы разделения наших сил в августе 1914 года, при вторжении в Восточную Пруссию, на группы Ренненкампфа и Самсонова (Прим. редакц.).

{167} Эти филиппики Шерфа, направленные против только что намечавшейся теорией в его время системы оперирования отделенными друг от друга массами, направлены в первую очередь не против самой идеи раздельного оперирования, а против права на существование в стратегии какой-либо системы; исключительно обстоятельства частного случая должны иметь решающее значение. (Прим, редакц.).

{168}Последнее указание особенно полезно для русских штабов. Германцы находили на убитых русских обер-офицерах боевые приказы, в которых очерчивался весь маневр фронта (напр., перед подходом немцев к Висле в октябре 1914 г.). Мы слишком распространительно, в ущерб военной тайне, толкуем Суворовское: каждый солдат должен знать свой маневр". Приказ по корпусу, а тем более по дивизиям, не должен разбалтывать намерения армии и фронта. Воин должен знать свою непосредственную задачу. Раскрытие перед ним широких планов свидетельствует, прежде всего, о падении авторитета высшего командования, о переходе управления в стадию уговоров и дискуссий. (Прим. редакц.).

{169}Боевое расписание. (Прим. переводч.).

{170} Шерф уклоняется в сторону полемики с Шлихтингом, не признавая теории встречного боя, творцом коей был последний. Нужно иметь в виду, что в своей полемике со Шлихтингом Шерф успеха в Германии не имел, но его точка зрения удерживалась очень долго в России и до самого последнего времени — во Франции. Наполеоновские тенденции к централизации управления боем являются его основной тенденцией. Позиционный период войны создал ныне много последователей Шерфа повсюду. (Прим. редакц.).

{171} Бой с планомерным нанесением флангового удара — излюбленный шаблон немецкой тактики девяностых годов XIX столетия: авангард и сильная артиллерия развертываются перед фронтом неприятеля и действуют преимущественно огнем, а главные силы сворачивают с пути своего следования, чтобы выйти на фланг противника и нанести там решительный удар.(Прим. редакц.).

{172} С идеалистической точки зрения Шерфа, бой представляет не только материальную борьбу, но и духовный поединок между двумя вождями. — Однако, начальник должен быть хорошо забронирован от сомнений, о которых Шерф говорит выше в параграфе шестом, особенно, при этой предварительной „мозговой" операции, в которой, впрочем, крупное участие принимает характер и воля начальника. (Прим. редакц.).

{173} Из труда: А. von Boguslawski. Betraohtnngen utiev Heerwesen nnd Kriegfuhrung. Berlin. 1897, стр. 292.

{174} Например: А. von. Boguslawski. Vollkampf — nicht Scheinkampf. Berlin. 1895, стр. 88.

{175} В русском переводе имеются следующие издания трудов Альберта Богуславского: “Выводы по тактике из войны 1870-71 г.г.” изд. 1872 г.; Войсковые маневры, их подготовка, ведение и исполнение"; перевод под редакц. А. К. Пузыревского, изд. 1884.

{176} Богуславскому принадлежит редактирование немецкого перевода Жомини, которого он снабдил большим количеством примечаний (изд. 1880 г.),

{177} См. т. I настоящего труда, стр. 253. Французы, по-видимому, признали, как вывод из мировой войны, что система войны Наполеона не является более образцом и устарела; на основе этого вывода зародилось вновь и преподавание ее в академии, и выпускается ряд новых трудов.

{178} Мы не оспариваем этим сильной стороны Богуславского и его школы: яркое стремление к конкретности и уклонение от метафизического теоретизирования.

{179} Читатель обратит внимание на отсутствие Мольтке в этом перечне, даваемом прусским генералом. Мольтке, невидимому, недостаточно владел „деталями службы и методами боя", чтобы угодить Богуславскому. (Прим. редакц.).

{180} Удары Фридриха под Росбахом и Лейтеном. (Прим. редакц.).

{181} Знаменитое „батальонное карре", идеал наполеоновского вождения армии. (Прим. редакц.).

{182} Сражение у Ле-Мана, закончившееся 12 января 1871 г., — последний бой армии Шанзи, импровизированной во вторую половину войны, с немецкой армией принца Фридриха Карла. (Прпм. редакц.).

{183}Если читатель обратит внимание на выдержки из труда фон-дер Гольца {т. I настоящего издания, стр. 252—273), то он усмотрит, что Гольц считал стратегию Наполеона не вообще равноценной ныне со стратегией Мольтке, в ее развитии Шлихтингом, а полагал ее более подходящей ныне для турецких условий А Богуславский не делает различия между турецкой и германской армиями, и вообще не желает уточнять теории стратегии далее нескольких совершенно общих „принципов". (Прим. редакц.)

{184}Эту старую Тьеровскую оценку, стремящуюся обелить Наполеона и свалить его ошибки в конце его военной карьеры на ближайших помощников, мы встречаем бесконечное число раз в трудах военных писателей, повторяющих чужие мысли без проверки. — Жалкий канцелярист Бертье, интриган, ценивший не работу офицеров своего штаба, а их связи и аристократические манеры, мог основать только бюрократическую школу, и действительно, крапивное семя он сумел глубоко внедрить в французский генеральный штаб, что сказалось еще в 1870 голу. Бертье сильно способствовал провалу войны 1812 г., масштаб которой совершенно выходил из пределов его понимания. Привязанность Наполеона к Бертье — это награды, которыми деспот, нетерпяший рядом с собой свободной мысли, осыпает лакея. Сульт несравненно выше Бертье, и взваливать на нею ответственность а Ватерлоо, при современном состоянии исторических знаний, уже нельзя. По 1866 г. отсылаем читателей к труду Grouard. La critique de la campagne de 1815.(Прим. редакц ).

{185} Богуславский, по существу, в этих мягких фразах подвергает стратегическое искусство Мольтке жестокой критике. Строители французской военной доктрины, реставрировавшие наполеоновское военное искусство, в том числе и Фош, широко использовали этот пример в том числе и для доказательства необходимости утопического армейского авангарда. В русской литературе можно указать на генерала Пузыревского, жестокого критика Мольтке, высказывавшего очень близкие к Богуславскому упреки немецкому командованию (статья „Претенциозное краснобайство", Русский Вестник, 1894 г.). Мы, со своей стороны, не останавливаемся на опровержении соображений Богуславского, а отсылаем читателя к труду Шлиффена „Канны", где критика направлена на стремление прусских командармов действовать слишком скученно, и рисуется идеал обхода Меца с двух сторон. См. стр. 137 и следующие русские переводы. (Прим. редакц.).

{186} Отданный в дополнение к знаменитой краткой телеграмме. (Прим. редакц.).

{187} Но труд Шлиффена „Канны" жестоко смеется над допущением его возможности. (Прим. редакц.).

{188}Как жалко звучит теперь эта насмешка военного консерватора над людьми, склонными в своем мышлении исходить не из преданности традициям прошлого, а из понимания пути, по которому направляет эволюция военного искусства! (Прим. редакц.).

{189}Много верного в этом и при современных условиях. Расположение ставки Вильгельма II и Мольтке младшего в Люксембурге, вдали от решающего правого фланга германского наступления, тяжело отразилось на ходе Марнской операции. Вернее, однако, было бы не придвигать к решительному пункту ставку, а создать фронтовые управления. Людендорф очень заботился быть не далее хорошей прогулки на автомобиле от поля решительных боев и переезжал с этой целью вперед с оперативным отделом ставки. (Прим. редакц.).

{190}„Картофельная война", как называли солдаты войну без сражений и пролития крови, которую вел престарелый Фридрих Великий. (Прим. редакц.).

{191} Богуславский хочет сказать, что это было ошибкой. Но иначе действовать было нельзя. В конечном счете, мысль сторонников единой стратегии, приходит к осуждению фактической обстановки войн XVIII века, в которых не было простора здоровым принципам стратегии. А это значит осуждать факт, вступать в спор с действительностью; путь мышления, противоположный логике Клаузевица, великого реалиста. (Прим. редакц.).

{192} Только из этого вытекла бы полная гибель армии, как погибла шведская армия Карла XII под Полтавой. Богуславский также приводит, как пример, что наполеоновские приемы были известны и XVIII веку. Но центр тяжести лежит в том, что в условиях XVIII века стратегия сокрушения против сколько-нибудь стойкого противника являлась делом безнадежным. (Прим. редакц.).

{193} Но мы как раз полагаем, что обратившийся к ним Велингтон являлся мастером стратегии измора. (Прим, редакц.).

{194} Сопротивления французских крепостей и Плевны дали только основание наиболее яркому представителю начал сокрушения в начале XX века, Шлиффену, снабдить германскую армию достаточной тяжелой артиллерией, чтобы с этой стороны быстрое сокрушение не встретило помехи. {Прим. редакц.).

{195} Однако, этот маневр — угроза сообщениям — столь действительный в обстановке войны на измор, в войне на сокрушение представлял оружие, которое Наполеон с отчаяния заимствовал не из своего арсенала, и он решительно не удался, так как союзники, не обращая на этот маневр внимания, заняли Париж и низложили Наполеона. (Прим. редакц.).

{196} Дельбрюк сначала закончил многотомную биографию, начатую Перц, а затем издал и свою, в двух томах.

{197} См. упреки Леваля по адресу гражданских историков, том I наст. труда, стр. 150 — 155.

{198} В этом отношении имеют известную ценность три тома статей, написанных Дельбрюком в течение мировой войны, и особенно „автопортрет Людендорфа" — жестокая критика той стратегии сокрушения, которую пытался проводить Людендорф в течение мировой войны при отсутствии необходимых для ее успеха предпосылок, стратегии, которая так ярко отразилась в труде Людендорфа: ,Мои воспоминания".

{199}Знаменитый шведский полководец конца тридцатилетней войны; он носился по опустошенной уже Германии из конца в конец. (Прим. редакц.).

{200}Елизаветы Петровны. (Прим. редакц.).

{201}Отец известного современного писателя, Фридриха фон — Бернгарди. Разбор Дельбрюком труда Бернгарди, отца, вызвал нападение на дельбрюковскую идею стратегии измора со стороны сына, чисто династическая вражда в литературе, пережиток эпохи феодализма. В Пруссии можно указать ряд таких явлений: например, очень интересный писатель конца XIX в., Торк фон-Вартенбург, разделил ненависть к Клаузевицу своего деда, известного врага реформ. (Прим, редакц.).

{202} Отряд Румянцева. (Прим. редакц.).

{203} В русской военной истории более известно под именем сражения под Цюлихау (или Пальциге), 23 июля (нов. стиль) 1759 г., в котором русская армия Салтыкова (до 40 тыс.) разбила прусскую армию ген. Веделя (27 тыс.) (Прим. редакц.).

{204}Фельдмаршал Блюменталь, лучший генерал прусского генерального штаба, был в войнах 1866 г. и 1870 г. начальником штаба армии кронпринца прусского и оказал выдающиеся заслуги; так, Седанское сражение вылилось в окончательной форме из его головы. Его пророчество о возвращении в будущем к стратегии Фридриха блестяще оправдалось в мировую войну.

Нам хочется указать, что здесь Дельбрюк не прав; он сам стоит на точке зрения диалектики и смотрит, как на нечто относительное, на стратегию сокрушения; и в то же время он признает, что такой диалектический подход может принести вред практикам-офицерам генерального штаба, вливши в них яд сомнения в непогрешимость исповедуемого в настоящее время учения. Все генеральные штабы всех государств организовали всю подготовку к мировой войне, исходя из непоколебимой веры в стратегию сокрушения, испытали жесточайшее разочарование; в течение самой войны они не могли ориентировать свое мышление, искусственно односторонне воспитанное, в. действительных условиях войны на измор. Мы смело ввели более гибкую подготовку мышления практиков и выносим широкой волной диалектику в паши суждения по стратегии и истории военного искусства. (Прим. редакц.).

{205}Вернее было бы сказать— перпендикулярной, глубокой тактики. (Прим. редакц,).

{206}Я признаю на войне только три вещи: проходить сорок верст в день, драться и отдыхать". (Прим, переводчика).

См. т. I наст, труда, стр. 169, оценка Левалем этой сомнительной мысли Наполеона. (Прим. редакц.).

{207} См. выше, этюд Мольтке „о стратегии". (Прим, редакц.).

{208}Дельбрюк, открывший такой широкий доступ диалектике в историческую критику, порой вспоминает свае положение литературного лидера прусского консерватизма и разражается несколькими выпадами против материалистического понимания истории, которому он оказал столько услуг. По существу, конечно, материализм отнюдь не отрицает значения личностей, разгадывающих новые требования жизни и переводящих практику в их русло. (Прим, редакц.).

{209}Моро, командовавший на главном театре, был обессилен на 20 тысяч Монсея, которые Бонапарт взял от него на второстепенный итальянский театр. Конечно, это должно было сильно отразиться на быстроте и смелости его действий.

Несомненно, война была бы решена скорее и блестящее, если бы резервная армия была двинута не в Италию, а на помощь Моро. Мы, однако, не будем называть Бонапарта честолюбцем, затягивающим и затрудняющим решение войны из своих мелких интересов, так как война является продолжением политики, в том числе и внутренней; эта политика, лишившая возможности Бонапарта выступить на главном театре войны, и требовавшая от него успехов, которые бы затмили его печальный отъезд из Египта, привела к единственному решению — добиться театрального эффекта на второстепенном театре.

Все условия кампании 1800 года, однако, получили такой уклон, что мы считаем этот пример Дельбрюка для сравнения стратегии сокрушения и измора не слишком убедительным. (Прим. редакц.).

{210}Такая переоценка предвидения чрезвычайно распространена, с легкой руки Жомини, в стратегическом мышлении русских специалистов. Вспомним хотя бы рассуждения о Самсоновской катастрофе, как об осуществлении германским командованием одного из разработанных на полевых поездках варианта Шлиффеновского решения. Позитивные стратеги, как, например; Н. П. Михневич, исходя из Огюста Конта, возможность этого предвидения представляли себе, как идеал военной науки.(Прим. редакц.).

{211}Мы имели перед своими глазами эту характеристику Дельбрюка, когда писали свою вступительную статью об эрцгерцоге Карле. Несмотря на высокий авторитет, который мы признаем за оценками Дельбрюка, мы, как видят читатели, очень резко разошлись. Дельбрюк требует стратегию сокрушения в самом чистом виде, а все прочее относит к стратегии измора. Несомненно, эрцгерцог Карл, первый сделавший теоретические шаги в направлении стратегии сокрушения, кое-что сохранил еще от стратегии XVIII века. Но новые теории рождаются не всегда сразу в таком всеоружии, как родилась Минерва из головы Юпитера. Если Дельбрюк бракует эрцгерцога Карла,, как стратега сокрушения, за его нарочитое уважение к безопасности операционной линии, то это же замечание можно перенести и на Жомини, Леера и так далее. Мы вообще можем указать лишь два труда по стратегии, которым Дельбрюк не мог бы сделать этого упрека — монографию прусского генерального штаба „успех в бою", написанный под сильным влиянием графа Шлиффена, и „Канны", также принадлежащие перу последнего. Но если идеал сокрушения мы находим лишь у Шлиффена, если даже Наполеон придает „методизму" большое значение в своих теоретических трудах, то” нам казалось справедливее подойти к оценке эрцгерцога Карла с другим масштабом. Мы сохранили здесь в тексте оценку Дельбрюка не из любви к коллекционированию противоречий, а вследствие очень глубокого интереса, представляемого ею для обрисовки идеала сокрушения. (Прим. редакц.).

{212}Эта форма легла в основу теории стратегии Виллизена.(Прим. редакц.).

{213}читателю необходимо сравнить эту оценку, поддержанную и авторитетом Шлиффена (Канны), и к которой мы примыкаем целиком, с противоположной оценкой Жомини в пункте 4 его „принципов операционной линии" к которой полностью присоединялся и Г. А. Леер. (Прим. редакц.).’

{214}Буквально „кончик острия" надо понимать „на пределе" (удаления от Франции). (Прим. переводч.).

{215} Победа Китченера над дервишами в Судане. (Прим. редакц.).

{216} Можно также думать, что миражем переговоров Наполеон хотел у союзников вызвать предположение об ослаблении французской армии и провоцировать их на скорую и решительную атаку. (Прим. редакц.).

{217}Веками складывалось австро-прусское соперничество; в вопросе о том, какой из этих держав суждено будет объединить немецкие княжества в одно государство, козырем Пруссии был великий Гогенцолерн — Фридрих, козырем Австрии — Габсбургский эрцгерцог Карл. Последний своими широкими либеральными жестами, призывом к кассе германского народа, своей незаслуженной опалой, своей далекой от узкого эгоизма политикой был очень популярен и представлял облик не старого юнкерского строя, а нового. Поэтому эрцгерцог Карл не может рассчитывать на судей праведных в лице прусских историков. Нам кажется, что Дельбрюк находится в этом вопросе в плену у прусской традиции.

Мы находим его критику несколько жесткой; у эрцгерцога Карла несомненно был целый ряд смягчающих обстоятельств. Нельзя забывать, что перед этим в течение 5 дней Регенсбургской операции эрцгерцог понес 5 поражений и лишь случайно спас свою армию на северный берег Дуная. Как раз перед Асперном он должен был капитулировать перед всеми реакционными течениями, существовавшими в его армии. Лично он в гораздо большей степени, чем Наполеон, носился и рисковал в стрелковых цепях; он штурмовал упорнейшим образом деревни Асперн и Эслинген, в больших каменных зданиях, в которых крепко засели французы, и выжидал взятия этих деревень для нанесения решительного удара. Пока что он искусно использовал свое артиллерийское превосходство и подверг французов такому ужасному огню, что разредил их кадры и навсегда понизил боеспособность лучших наполеоновских корпусов. Мы его не оправдываем, что он ограничился полупобедой вместо полной победы, но всякий, кто испытал, как трудно после ряда катастроф переходить к дерзанию, захочет рассмотреть Асперн не отдельно, а в рамках всей войны, и найдет для оценки более мягкую форму. Во всяком случае на поле сражения по своей выдержке и духу, эрп-герцог Карл много превосходил Клаузевица, Почему к последнему Дельбрюк не прикладывает той же мерки? Ведь суд Дельбрюка охватывает всю личность целиком — мыслителя, писателя и полководца. (Прим. редакц.).

{218}В данном случае надо разуметь — вклинение, или набег. (Прим. редакц.).

{219} Мы видим косвенное подтверждение этой загадки Дельбрюка в том, что в сражении под Бауценом 20% раненых французов имели ранения в палец и являлись явными самострелами.(Прим. редакц.).

{220}Мы думаем что Дельбрюк имеет в виду прекрасное исследование: Gustav Roloff. Politik und Kriegfuhrung wahrend des Feldzuges yon 1814. Berlin. 1891, стр. 92.(Прим, редакц.).

{221}Многие военные историки принимали всерьез эти фиговые листики, мискировавшие политические устремления, и посвятили дм блестящие филиппики.(Прим. редакц.).

{222} !!! (Редакц.).

{223} Русский вестник, 1894 г. Статья Пузыревским не подписана.

{224} Rеvue d’Histoire, 1/VIII 1911 г., стр. 197.

{225}Наполеону в Ульмской операции понадобилось на это более месяца (с 26 августа по 28 сентября), в Аустерлицкой 3 — 4 дня (с 16 ноября до полудня 19-го).

Основная идея плана для предположенной Фридрихом Великим оборонительной кампании установлена была еще в 1746 и 47 г.г., как гипотеза; первая ее форма выражения относится к 16 — 20 марта 1756 г., а видоизменения ее, соответственно выяснившейся обстановке, — к зиме 1756 и 57 г.г., окончательное же закрепление — к 14 апреля 1757 г. (процесс ее выработки обнимает более 10 лет).

{226} С Макком Наполеон познакомился в Париже, где он проживал в качестве пленного (он был взят в плен генералом Шампионе в 1799 г.). Насколько Наполеон правильно судил о Макке, видно из следующего его отзыва о нем:

„Макк — это самый посредственный человек из числа встреченных мною. Преисполненный самомнения и самолюбия, он считает себя на все способным. Теперь он без всякого значения; но желательно было бы, чтобы его послали против одного из наших хороших генералов; тогда пришлось бы насмотреться на интересные вещи. Макк высокомерен, вот и все; это один из самых неспособных людей, да вдобавок он еще несчастлив". (Воurienne— „Memoires". III. 275).

{227}Это — мнение Пузыревского, который резко критиковал Мольтке за кабинетную предвзятость „отбрасывать к северу". (Прим. редакц.).