Научный фундамент эрц-герцога Карла
Эрц-герцог Карл (1771—1847) являлся лучшим полководцем из всех, которых монархическая Европа противопоставила вождям революционных армий и Наполеону. И удивительно, это был генерал, который лучше других понимал революцию и был ближе К ней умом, чем многие французские маршалы, вышедшие из революционных рядов. Наибольшее счастье улыбнулось эрц-герцогу Карлу в 1796 году. В тот момент, когда юный Бонапарт одерживал свои первые, так поразившие весь мир победы в Италии, австрийский принц, бывший двумя годами моложе гениального корсиканца, на германском театре нанес сильное поражение выдвинувшимся в Баварию французским армиям Журдана и Моро и отбросил их за Рейн. После Аустерлица эрц-герцог Карл был назначен генералиссимусом с неограниченными полномочиями и приступил к капитальному переустройству австрийской армии, с целью подготовки к решительной схватке с Наполеоном. Предпринятая им работа представляет одно из самых интересных и поучительных явлений в истории военного искусства. Эрц-герцог Карл понимал огромное превосходство вышедших из революции французских армий и стремился приспособить к австрийским условиям все новшества, которые он встречал у своего начавшего жить новой исторической жизнью противника. Надо было переобучить совершенно армию, надо было заставить австрийский генералитет усвоить новые точки зрения, надо было изменить дух войск, надо было привлечь народные массы к вопросам обороны государства, надо было изменить обычаи и традиции армии, поставить жизнь ее и все устройство тыла на новые рельсы. Эта огромная работа далеко еще не была сколько-нибудь закончена, когда в 1809 году разразилась война с Наполеоном. Под Асперн-Эслингеном Наполеон в первый раз в своей жизни потерпел крупную неудачу на поле сражения; под Ваграмом эрц-герцог Карл был вынужден очистить поле битвы, но в весьма почетных условиях. Несомненно, ему удалось приподнять австрийскую армию на значительно более высокий уровень. Но на 39 году военная карьера эрц-герцога Карла была оборвана. Авсгрийский император опасался своего талантливого кузена, пользовавшегося общим уважением; сам Наполеон расписывался в особом почтении перед дарованиями и заслугами эрц-герцога Карла; могло случиться, побаивался император, что в результате войны Наполеон просто сменит его авторитетным и невраждебным по духу обновленной революцией Франции эрц-герцогом Карлом. Поэтому последний и получил, в благодарность за свои раны и заслуги, предложение оборвать навсегда всякую связь с государственными делами и ехать в ссылку к себе в имение. В 1813 году австрийский император отказал Александру I в просьбе назначить Карла главнокомандующим армиями коалиции. [66] Не у одного эрц-герцога Карла судьба оборвала в самом расцвете сил полководческую карьеру, и не он один, удаленный от практической деятельности, сменил шпагу на перо. И как писатель, эрц-герцог Карл оказался в том же первом ряду, в котором он был, как партнер Наполеона на поле сражения.
Уже его наставления и уставы, изданные в 1806-1808 г.г., представляют высокоценные труды. Эго было первое переложение на бумагу, облечение в логическую форму новых явлений, выдвинутых революцией и наполеоновскими войнами. Французские армии побеждали, руководствуясь в жизни еще неписанными нормами и формально не отбрасывая в архив доставшиеся им от эпохи Бурбонов уставы. Перевод логики военной мысли в рельсы нового бытия — это заслуга Карла{38}. Он собрал энергичных и разумных офицеров, запротоколил опыт новейших, войн, сделал надлежащие выводы. С чрезвычайной быстротой были в период подготовки к 1809 году разработаны новые уставы. Карл постарался, чтобы новые мысли были облечены и в новое слово, и пригласил для редактирования уставов известнейшего историка и поэта — Шиллера. Можно поэтому не удивляться, что различные фразы уставов Карла жили в австрийской армии до мировой войны включительно, что прусская комиссия 1811 г., с участием Клаузевица, пересадила их в значительной части и в прусскую армию, и что в исковерканном переводом виде попали они и в русскую армию, где, конечно, отсутствовали те предпосылки, которые в Германии, стонущей под игом Наполеона, заставили Шиллера взяться за неблагодарную работу — перечеканку в яркие, навсегда запечатлевающие фразы серого словоизвержения уставных комиссий.
Сам эрц-герцог Карл свою мысль сосредоточивал преимущественно на вопросах стратегии. Мы приводим ниже отрывки из двух его трудов: наставления для австрийских генералов, напечатанного в 1806 г., но в большей своей части написанного, невидимому, тремя годами раньше, и из изданного впервые в 1813 году капитального труда „Основы стратегии"{39}. Последний труд, созданный в тиши кабинета изгнанника, более полно отражает нам образ мышления эрц-герцога Карла, но нам лично более нравится первое стратегическое наставление, написанное в пылу борьбы, еще молодым полководцем (какая зрелая мысль в 32 г.!), в котором впервые были провозглашены начала стратегии сокрушения. Читатель найдет у эрц-герцога Карла и Жомини очень много общих мыслей; даже формулировка начата ударности выливается в почти тождественные слова. Есть данные думать, что оригиналом является эрц-герцог Карл, а Жомини принадлежит заслуга отбора крупиц истины от фальши и частностей и широкой популяризации их.
В век эрц-герцога Карла наука не пользовалась в командном составе особым почетом; даже Беренхорст пришел к отрицанию военного искусства, [67] размышляя над успехами невежественных революционных генералов. Тем больше заслуга эрц-герцога Карла, выдвинувшего мысль о необходимости научной подготовки к полководческой деятельности. Читателя, может быть, будет несколько смущать утверждение этого классика, что стратегия покоится на твердых математических истинах, и попытка его свести вопрос о безопасности операционной линии к нескольким незамысловатым геометрическим теоремам{40}. Этот математический сор, против которого справедливо ополчился еще Жомини, в свое время являлся полезным оружием в борьбе с полуграмотностью генералов. Что это была далеко не борьба с ветряными мельницами, читатель может заключить хотя бы из того, что ее пришлось продолжать и три четверти века спустя позитивизму, в лице Леваля{41}.
Мы пожертвовали несколькими страницами настоящего издания, чтобы воспроизвести математические увлечения авторов, — они характерны, они знаменуют пройденную страницу развития стратегических идей. Разумеется, когда мы встречаем попытку такого же математически-механического подхода в конце XIX века (П. Гейсман. Тактика массовых армий), мы только можем в недоумении пожать плечами. Но мы умышленно опустили очень характерную особенность трудов эрц-герцога Карла — переоценку последним географического элемента. Это было бы для нас слишком громоздким балластом. Эрц-герцог Карл слишком много искал на местности ключей для разрешения стратегических проблем. Увлечение географией чувствуется уже в начале деятельности австрийского полководца, но оно развилось в ссылке дальше в сильнейшей степени.
Мы выбросили теперь из нашего военного лексикона самый термин стратегические и тактические ключи; в нашей оценке обстановки условия местности представляют не решающий элемент, а только один из элементов. Нам сейчас географические преувеличения эрц-герцога Карла не угрожают, и мы лишь используем плоды их — включение военной географии в число основных военных дисциплин.
Очень любопытно построение труда эрц-герцога Карла „Основы стратегии". Полное его заглавие — „Основы стратегии, поясненные очерком кампании 1796 года в пределах Германии". И, у Ллойда, и у Вилизена теория стратегии явилась лишь обоснованием исходной точки зрения для критики подлежащих их исследованию войн. У эрц-герцога Карла 25 страниц первой части затрачиваются на изложение основ стратегии, а 84 страницы — на военно-географический анализ южно-германского театра военных действий; вторая часть представляет историю похода, вскрывающую влияние на ход событий географических факторов и большего или меньшего уважения полководцев к началам стратегии. Теория здесь не играет роли введения к исторической части труда; получается скорее впечатление, что эрц-герцог Карл прибегает к прикладному методу и на исторических фактах облекает [68] в формы бытия дорогие ему истины. Этот метод получил впоследствии полное развитие у Верди.
Много мыслей эрц-герцога Карла не производят сильного впечатления, так как они, в деформированном виде, сотни раз повторялись различными учебниками. Здесь они раскрываются перед читателями у своего истока; некоторые главы, например, выводы из революционных войн и заключение "Наставления", а также введение к "Основам стратегии" и теперь сохранили свою свежесть и глубокий интерес.
И как полководец, и как писатель, эрц-герцог Карл имеет один глубокий недостаток: он стратег с оглядкой. Катастрофы с австрийской армией Меласа в 1800 г. и армией Мака в 1805 г.г. произвели глубочайшее впечатление на эрц-герцога Карла, состарили его. Он выдвигает на первый план осторожность, отказ от риска, стремление воевать наверняка. Он призывает непрерывно заботиться о безопасности операционной линии, не допускать врага никогда на свои сообщения с базой. Смертельная боязнь дерзких приемов Наполеона проходит через эти строки. Это — опыт побежденной, а не победившей армии. Встретившись в 1809 г. с Наполеоном, эрц-герцог развивал Регенсбургскую операцию с таким глубоким уважением к своему противнику, с таким предвкушением потери своих сообщений, что возможность торжества и победы становилась призрачной. Школа доктринеров — Жомини и Леера — заимствовала полностью эту оглядку у австрийского полководца, возвела ее в основу истинной теории и приписала дерзкому Наполеону такую же оглядку при ведении им операций.
У эрц-герцога Карла вместе с личным мужеством, равнявшимся храбрости Карла XII, удивительным образом связывалась эта стратегическая оглядка. Он часто бросался в рядах передовых частей в рукопашную схватку, но стратегически никогда не мог, забыв о всех возможных напастях, сосредоточиться на одной мысли о победе на решительном пункте. На памятнике в Вене скульптор изобразил эрц-герцога Карла на скачущем коне, с обломанным знаменем в руках, оглядывающимся назад{42}. И этот образ непременно возникнет и в мозгу читателя, вдумавшегося в предлагаемые отрывки. В этом отношении прямой противоположностью учению австрийского полководца является труд Шлиффена „Канны", призывающий к величайшим дерзаниям, к величайшему риску, к преследованию самых головоломных целей. Не объясняется ли эта разница тем, что Шлиффен не чувствовал впереди себя Наполеона, с которым предстоит сыграть ответственную партию, и позади Шлиффена стояла германская армия, армия-победительница; что Шлиффен не чувствовал перед собой непреодолимой исторической силы, выросшей из революции, которую так ясно схватывал и которой втайне поклонялся эрц-герцог Карл?
Неблагодарная была задача являться партнером Наполеона. Ее тяжесть сказалась и на походах, и на теоретических трудах австрийского стратега. Если он, и в истории, и среди военных классиков, сохранил высокую репутацию, то лишь благодаря необычайно внимательному и упорному размышлению и широкому научному подходу ко всем выпадавшим на него задачам.