Очерки военных событий, происшедших в течение второй половины 1799 г.{129}

I

Блестящие успехи Суворова вызвали еще большее озлобление императора Павла против республики. Он двинул в поход несколько корпусов: 30000 человек под командованием генерала Корсакова отправились в Швейцарию; 18000 человек под командованием генерала Гартмана погрузились в Ревеле на английскую эскадру; 11000 человек были отправлены в Италию на пополнение к Суворову; это доводило до 90 000 человек силы русских, участвовавшие в этой кампании. Ломбардская жара была непереносима для русских. Смешение различных наций в одной и той же армии вызывало одни только неудобства. Австрийские генералы были мало удовлетворены тактикой генерала Суворова, дикие замашки которого их раздражали. Коалиционные кабинеты пришли к соглашению о том, чтобы одновременно действовали четыре армии: одна в Италии, составленная из австрийцев, под командованием Меласа; одна в Швейцарии, составленная из русских, французских эмигрантов и швейцарцев, под командованием Суворова; одна на нижнем Рейне, составленная из австрийцев и войск империи, под командованием эрцгерцога; наконец, одна в Голландии, составленная из англичан, русских и [354] оранжистов{130}, под командованием герцога Йоркского. Эта последняя армия, после взятия Амстердама и восстановления власти штатгальтера, должна была вступить в Бельгию и соединиться с Нижнерейнской армией.

Французское правительство со своей стороны, не падая духом от поражений, сделало все, чтобы пополнить свои армии. Гельветская армия была самой сильной. Массена посылали приказ за приказом, чтобы он упредил русских и овладел Цюрихом. Нижнерейнской армии придали подвижные части и вверили ее генералу Мюллеру. Командующим Итальянской армией назначили генерала Жубера, который, по мнению солдат, был способен исправить положение и возродить прекрасные дни 1796 г. Наконец, была создана новая армия на границе Дофине; ее отдали под командование генералу Шампионе, который прославился победами в Риме и Неаполе.

II

Гельветская армия. Массена воспользовался нетерпением, с которым Париж ожидал начала его операций, чтобы добиться получения новых войск. 12 августа он двинул вперед свой правый фланг — 25 000 человек под командованием Лекурба; левый фланг австрийской армии, ему противостоявший, имел только 20 000. Поэтому Лекурб скоро отбросил его из Швица, Глариса, Сен-Готарда к рейнтальским теснинам, захватив несколько тысяч пленных, знамена и пушки. Эти упорные бои, разыгравшиеся в наиболее высоко расположенных пунктах материка, привлекли к Лекурбу взоры всей Европы. Массена со своим центром двинулся на Цюрих, который и атаковал 14-го, но был остановлен у валов этого города. 17-го эрцгерцог, в свою очередь, безуспешно попытался навести мосты через р. Аар с целью обойти левый фланг французской армии и вытеснить ее с сильной позиции, которую она занимала на горе Альбис. Тем временем авангард русской армии Корсакова 19-го прибыл в Цюрих.

В то же самое время французская армия Нижнего Рейна перешла в наступление. Генерал Мюллер покинул свою мангеймскую главную квартиру и направился 25 августа в Гейдельберг с 20 000 человек, обложил 2 сентября Филиппсбург, бомбардировал его пять дней и пять ночей и [355] разрушил в нем все дома. Эрцгерцог, видя, что восьми батальонов, которые он выделил в Шаффгаузене для подкрепления генерала Старая, недостаточно для прикрытия Германии и что, согласно с принятым кабинетами планом, союзники уже высадились в Голландии, покинул Гельветскую армию и отправился на нижний Рейн. 4 сентября он прибыл в Донауэшинген, 12-го — к Филиппсбургу. Это вынудило генерала Мюллера снять осаду и переправиться обратно через Рейн, оставив генерала Лароша в Мангейме с 6000 человек. Эрцгерцог 17-го атаковал эту крепость, штурмом овладел ею и взял 1500 пленных.

Со своей стороны, Суворов покинул пост командующего Итальянской армией. 14 сентября он прибыл в Беллинцону с 23 000 русских, уцелевшими из 51 000 человек, последовательно прибывавших на полуостров{131}. 31000 человек были убиты, попали в плен или лежали в госпиталях. В Беллинцоне он принял командование Гельветской армией. У подножия Альп им было потеряно десять дней, и только 24 сентября он занял Сен-Готард, вступил в Швейцарию и соединился с корпусами Розенберга и Ауффенберга, после чего у него на данном участке оказалось 35 000 человек. С австрийским корпусом генерала Готце (25 000 человек) и русским корпусом Корсакова (30 000 человек) общие силы его армии достигали 90 000 человек, не считая эмигрантов и швейцарских повстанцев.

Массена почувствовал наконец, что наступил решительный момент и ему больше нельзя терять ни одного дня, так как, если он даст время Суворову прибыть в Цюрих, его положение сделается опасным. Его главная квартира была в Ленцбурге. Генерал Менар командовал левым флангом, от устья Аара до Бадена; генерал Лорж стоял в Диетиконе, на берегу Лиммата; генерал Мерьте в Адлишвиле, на р. Зиль, наблюдая за Цюрихом; генерал Клейн с резервом — в Бремгартене, на р. Рейсса; генерал Сульт — в Гларисе, занимая своей дивизией левый берег Линта, до истоков, и часть левого берега Цюрихского озера, держа связь с Мортье. Генерал Лекурб с тремя дивизиями занимал на крайнем правом фланге Вазен и Сен-Готард. Генерал Шабран командовал базельским лагерем. Общая численность достигала 90 000 человек. Обе армии были, таким образом, приблизительно равны, но главные силы Суворова находились еще [356] далеко от его центра. Главная квартира Корсакова расположилась в Цюрихе; его правый фланг, состоявший из одной австрийской дивизии, примыкал к Рейну, у устья Аара. Русские дивизии занимали берега Лиммата, от Клингнау до Цюриха, и правый берег озера до Раппершвиля. Генерал Готце с остальными частями австрийской армии занимал правый берег Линта, Уцнах, Шейнис и Везен. Его главная квартира была в Кальтенбруннене. Река Линт, Цюрихское озеро, р. Лиммат и от устья этой реки — р. Аар, наконец, Рейн до Базеля разделяли армии.

Французы могли воспользоваться удалением эрцгерцога Карла и Суворова и овладеть Цюрихом, только перенеся войну на правый берег озера и р. Лиммат. Эта река была значительным препятствием. Участок в 5 лье от Цюриха до ее впадения в Аар охранялся всей русской армией. Но у селения Диетикон, в двух лье ниже Цюриха, Лиммат протекает среди равнины и образует удобную излучину, которая делает невозможным для армии, расположенной на правом берегу, оборонять переправу. В ночь с 23 на 24 сентября Массена выставил батарею из 20 пушек на обеих оконечностях этой излучины, около Диетикона. В то же время подошли повозки с понтонным парком, и через несколько часов саперы навели мост. Заслышав шум, русская пехота открыла сильный ружейный огонь, но батареи принудили ее отойти. Генерал Газан переправился через реку, генералы Удино и Клейн последовали за ним. Днем 25-го они атаковали высоты Хенг и Цюрихберг. Генерал Мортье шел по левому берегу озера, направляясь к селению Воллисгофен, и вступил в бой с русской дивизией, стоявшей на позиции около цюрихского моста вниз по течению от ворот этого города. Русские, атакованные на обоих берегах, повсюду стойко оборонялись. Они удерживали город Цюрих часть ночи с 25 на 26-е, но наконец французы выломали ворота. Корсаков собрал на правом берегу Рейна только половину своего корпуса. В сражении им было потеряно 15000 человек, госпитали, склады и обозы.

Сульт на рассвете 25-го переправился через р. Линта, наведя мост в селении Шейнис, овладел Гринау и атаковал австрийский корпус Готце. Одной из первых пуль французских стрелков этот генерал был убит. По происхождению швейцарец, он пользовался полным доверием австрийской армии. Потеря его в такую минуту была для нее гибельной. Русская бригада, находившаяся в селении Раппершвиль, образуя [357] левый фланг корсаковского корпуса, двинулась на поддержку австрийцев. Ее опрокинули и разбили. Австрийцы были вынуждены переправиться обратно через р. Тур. Их преследовали до селения Лихтенштейн, и они оказались отрезанными и отброшенными далеко от поля сражения.

В тот же самый день, 25 сентября, Суворов, полный самых радужных надежд, прошел через Сен-Готардский перевал, громко заявляя о своем намерении не только охватить правый фланг линий рек Линта и Рейсса, но и, пренебрегая обычными переходами, двинуться прямо на Люцерн и Берн и отбросить в течение нескольких дней французскую армию к Юре. Он прошел через Альторф, Бруннен, Швиц{132} и, наконец, вступил 29 сентября в Гларис. Лекурб, не имея достаточных сил, чтобы его задержать, уклонился от боя. Прибыв в Гларис, Суворов узнал о поражении у Цюриха и о движении, которое предпринял Массена с 18000 человек для поддержки своего правого фланга. Это заставило его подчиниться необходимости и очистить Швейцарию, бросив отставших, больных, раненых и оставив много пленных в руках победителя. 8 октября он прибыл в Койре с остатками своей армии, весьма подавленный столь печальным концом кампании, начатой при таких счастливых предзнаменованиях.

Корсаков, соединившись с австрийским корпусом, переправился обратно на левый берег Рейна и продвинулся вперед к р. Тур, делая вид, что идет на Цюрих выручать Суворова. Массена направился против него, разбил и отбросил его на правый берег Рейна и 7 октября взял Констанц. Корпус Конде, находившийся там, понес большие потери.

Нижнерейнская армия. Генерал Лекурб, приобревший авторитет и выказавший предприимчивость и отвагу в этой кампании, был назначен правительством командовать Нижнерейнской армией и 10 октября прибыл в Страсбург, горя желанием отличиться и оправдать оказанное ему доверие. Он поспешно собрал 20000 человек, из которых сформировал четыре дивизии, под командованием генералов Лаборда, Нея, Леграна и Бараге-д'Илье, и перенес свою главную квартиру в Вислох. Он атаковал и разбил генерала Гёргера, заменившего князя Шварценберга на [358] посту командира австрийского обсервационного корпуса между Майном и Неккаром. Этот генерал после прибытия кавалерийских подкреплений расположился в Рейлингене, в одном переходе от Филиппсбурга, на полпути между Рейном и Неккаром, поддерживая через Гейльбронн и Штутгарт связь с главной квартирой эрцгерцога в Донауэшингене на Дунае. Он был вынужден оставить свои позиции. Французская армия обложила Филиппсбург. Дивизия Лаборда блокировала его. Три остальные дивизии заняли всю местность между Неккаром и Рейном. Австрийский генерал Мервельдт с одной дивизией главной армии наблюдал за кельским выходом и охранял выходы из гор Шварцвальда. Цюрихское поражение вынудило эрцгерцога покинуть нижний Рейн и двинуться со своей армией на верхний Дунай. Лекурб этим воспользовался и направился к Гельбронну, чтобы атаковать центр корпуса Старая, но был отражен и принужден переправиться обратно за Неккар. 7 ноября он снял блокаду с Филиппсбурга и занял позицию перед Гейдельбергом, имея справа Рейн, слева Неккар и прикрывая Мангейм, где имелся мост. Немного спустя, получив кое-какие подкрепления из рейнских крепостей и доведя численность своей армии до 30 000 человек, он снова двинулся вперед. Генерал Лаборд, командуя правым флангом, обложил в третий раз Филиппсбург. Бараге-д'Илье с левым флангом маневрировал по правому берегу Неккара. Ней и Декан шли с центром через Зинсгейм к Эппингену. Лекурб у Брухзаля разбил князя Лотарингского, пытавшегося помешать его движению, и отбросил его на р. Энц. Эрцгерцог послал генерала Старая с кавалерией и пехотой принять командование над этим обсервационным корпусом и положить предел наступательным действиям, которые беспокоили Германию. 22 ноября Старай атаковал центр французской армии и овладел Эппингеном и Штетте-ном. 2 декабря жаркий бой возобновился у Зинсгейма и у Вейлера. Лекурб был снова вынужден отступить; он снял блокаду Филиппсбурга, перенес свою главную квартиру сначала в Вислох, затем в Шветцинген, примкнул правым флангом к Рейну, выше Мангейма, а левым — к Неккару выше Зеккенгейма, заняв, таким образом, опасную позицию, с которой было трудно отступить. 5 декабря он заключил с генералом Стараем перемирие, по которому устанавливалось, что французы останутся зимовать на правом берегу Рейна. Была сделана особая оговорка о ратификации [359] перемирия эрцгерцогом, который 11 декабря отказался его утвердить. Однако Лекурб отчасти достиг своей цели: он воспользовался шестью днями перемирия, чтобы спокойно эвакуировать правый берег Рейна, и занял зимние квартиры между Майнцем и Ландау на левом берегу.

III

Галло-батавская{133} армия. Англия вела подготовку к значительной экспедиции. В Ревеле сосредоточивались русские войска. Сент-джемский кабинет не скрывал своих намерений относительно Голландии потому ли, что хотел отвлечь внимание французского правительства от Италии и Швейцарии, или потому, что хотел предупредить оранжистов. Английская эскадра силою в 55 военных кораблей всех классов под начальством адмирала Дункана и транспортный флот из 180 судов с погруженной на них дивизией Эберкромби в 12000 человек отплыли из Англии. 19 августа их увидели с берегов Голландии. 21-го батавская директория дала знать генералу Брюну, главнокомандующему галло-батавской армией, что английский адмирал предложил голландскому флоту, стоявшему на якоре в Текселе, и губернатору Гельдера поднять оранжистские флаги.

У Брюна было в строю 30 000 человек, а именно: 20000 голландцев и 10000 французов. 20000 голландцев составляли две дивизии. Первая, под командованием генерала Дэндельса, стояла по квартирам от Гааги до Текселя; вторая, под командованием генерала Дюмонсо, находилась во Фрисландии, с главной квартирой в Гронингене. 10000 французов были разделены на три дивизии: одной было поручено оборонять Зеландию; две другие были расположены вдоль Рейна и Мааса от Нимвегена.

Главнокомандующий, не знавший точно намерений противника, не решился снимать войска с какого-либо пункта Границы. Его могли, говорил он, атаковать на Шельде, Маасе, во Фрисландии и в Гельдере. Он ограничился тем, что приказал генералу Дэндельсу сосредоточить свою дивизию у Гельдера, самого важного пункта его участка. Такой образ действий сначала, казалось, оправдывался обстоятельствами. Неприятельская эскадра ушла на несколько дней от Гельдера, но это было вызвано дурной погодой. [360]

26 августа она снова вернулась и стала вблизи берега, в двух лье к югу от Тексельского пролива, поставив на шпринг несколько фрегатов. 27 августа на рассвете она высадила дивизию Эберкромби против дюн, нагроможденных на месте старой дамбы под названием Зейпе-Дайк. Эти дюны высотою 9–10 туазов образовывали гласис протяжением в 100 туазов вдоль затопляемого приливом взморья. Генерал Дэндельс не счел нужным занять их вершины. Он сделал распоряжение об атаке противника во фланг тотчас же, как только тот высадится.

Английские легкие части, поддерживаемые несколькими гренадерскими батальонами, высадились под прикрытием стоявших на шпринге кораблей. У них хватило времени построиться и подготовиться к бою, прежде чем они были атакованы. С левого фланга они были атакованы вяло и небольшими силами, но подверглись сильной и упорной атаке на правом фланге, где был сам Дэндельс. Однако атака была ими отражена, и после нескольких часов боя они заставили Дэндельса отступить с потерею 1000 человек. Их потери достигли около 500 человек. Поскольку высадка уже совершилась, Дэндельс счел невозможным удерживаться на линиях Гельдера. Ночью он очистил эту позицию и стал на Зейпе. Противником на следующий день был занят Гельдер, и там был водружен оранжистский флаг. 30-го голландская эскадра, состоявшая из девяти боевых кораблей, сдалась английскому адмиралу и подняла оранжистский флаг. На ней взбунтовались экипажи, арестовавшие адмирала Стори и всех офицеров, поведение которых делало им честь. Эта измена дала сигнал к национальному движению в Амстердаме. Население этого большого города выказало сильнейшее возмущение столь подлым поведением. В провинциях стали формироваться и стягиваться к Гаарлему гренадерские и егерские батальоны. Батавская директория заявила во всеуслышание о воле нации защищать свою территорию до последней крайности, даже до потери столицы, если это окажется необходимым.

1 сентября Дэндельс, обеспокоенный тем, что к нему не подходит помощь и он находится под угрозой атаки, хотел в целях обороны открыть шлюзы и затопить местность. Он отступил своим левым флангом на Алькмаар и правым на Пёрмерэнд, прикрывая Амстердам. Но Брюн, проникший, наконец, в намерения противника, разослал приказы выступать для сосредоточения всей армии. Он перенес свою главную [361] квартиру в Алькмаар, бригаду генерала Гувиона расположил на дюнах — правым флангом у канала Алькмаар, левым у затопляемого взморья. Французские батальоны, прибывавшие из Бельгии, постепенно подходили туда: из них образовалась дивизия Вандама. Дивизия Дэндельса составила центр: она опиралась правым флангом на Авенгорн. Дивизия Дюмонсо покинула Фрисландию, 6 сентября прошла через Амстердам и 8-го прибыла на позиции. У генерала Брюна тогда оказалось под ружьем и в строю 25 000 человек. Он занял линию протяжением в 3 лье и выдвинул фланкеров до Гоорна, на Зюйдерзее. Вандам образовал его левый фланг и занимал фронт протяжением в полтора лье, до Алькмаарского канала. Дюмонсо, в центре, стоял у моста через канал Шоорльдам. Правый фланг, под командованием Дэндельса, был на удкарспельской позиции. Обе эти дивизии растянулись, таким образом, на 4000 туазов. Главная квартира и резервный парк находились в Алькмааре.

Английский главнокомандующий занял позицию на Зейпе, имея правый фланг у моря, позади Петтена, прикрываемый фланкирующим огнем с фрегатов и канонерок; центр — на уровне селения Краббендам, которое было им укреплено; левый фланг — против селений Эснигенбург и Сен-Маартен. Зейпе служила позицией для его артиллерии. Эта позиция имела протяжение в 3 лье. Зейпе является большой дамбой, тянущейся на протяжении 1 ¼ лье вверх по правому берегу Алькмаарского канала, от его устья до селения Краббендам. Там она делает поворот, идет параллельно морю в направлении к Текселю на протяжении 4 лье и оканчивается у Зюйдерзее. В первые дни после высадки положение английского генерала было критическое, но с присоединением бригады в 500 человек у него оказалось 18 000 человек, включая флотский отряд. Таким образом, его армия была в течение нескольких дней наполовину меньше, чем французская, и все еще оставалась на одну треть слабее французской после прибытия второго конвоя. Это побудило генерала Брюна перейти в наступление.

10 сентября на рассвете он начал наступать шестью колоннами: две колонны правого фланга, под командованием Дэндельса — на Сен-Маартен и Эснигенбург; две центральные под командованием Дюмонсо — на Эснигенбург и Краббендам; две колонны левого фланга, состоявшие из французов, под командованием Вандама, направились: [362] правая — по дамбе левого берега Алышаарского канала, левая — по дюнам, возвышавшимся над затопляемым взморьем. По прибытии на исходный рубеж армия растянулась на три лье. Вандам был задержан Алькмаарским каналом, идущим вдоль дамбы. Он попал одновременно под огонь с кораблей и с батарей, стоявших на Зейпе. У него не было ни понтонного парка, ни резервной батареи, и он был вынужден отойти после промера глубины канала, в котором несколько солдат утонуло. Дюмонсо и Дэндельс овладели селениями, но были отражены при атаке дамбы и принуждены к отступлению. Армия вернулась обратно на свою позицию, ее не преследовали. Потери ее ранеными и убитыми достигали 1200 человек, у англичан — 500 человек.

Главнокомандующий после этой неудачи отказался от попытки форсировать неприятельскую позицию. Он с жаром принялся за работы по возведению укреплений и стал ждать подкреплений, которые ему были обещаны. 14, 15, 16 и 17 сентября высадился герцог Йоркский со второй английской дивизией и с русским корпусом под командованием генерала Германа. Он принял командование англорусской армией, достигшей тогда численности в 40 000 человек. Галло-батавская армия, со своей стороны, получила с 10 по 19 сентября 6000 человек из Франции и 3000 человек из Голландии; это возместило потери, которые она понесла в боях 27 августа и 10 сентября, и довело ее численность до 28000 человек, из них 14000 французов. Следовательно, все указывало герцогу Йоркскому, что времени терять нельзя.

Действительно, 18-го вечером он перешел в наступление. Генерал Эберкромби с 12000 человек направился к Гоорну, чтобы обойти правый фланг французской армии. Он вошел туда 19-го утром и взял в плен 250 батавских фланкеров, находившихся там для наблюдения. В тот же день герцог Йоркский перешел в наступление с остальной армией — шестью колоннами. Две правые, под командованием генерала Германа, были составлены из двенадцати русских и четырех английских батальонов. Они шли между морем и Алькмаарским каналом. Две центральные колонны, под командованием генерала Дундаса, были сформированы каждая из восьми английских и трех русских батальонов. Они вышли через селение Краббендам и двинулись на позицию Дюмонсо. Обе левые колонны, под командованием генерала Пальтни, двинулись на генерала Дэндельса и на удкарспельскую [363] позицию. Помощник генерала Ростоллан, командовавший авангардом французской дивизии, сдерживал генерала Германа в течение нескольких часов на уровне Шоорльдамского моста и отошел в полном порядке на бригаду Гувиона, занимавшую Берген. Генерал Герман атаковал эту деревню и овладел ею, ударив в штыки. Генерал Дундас, форсировавший позиции Дюмонсо у селения Варменгюйзен, был задержан редутами, построенными у Шоорльдамского моста. Он оказался далеко позади русской колонны. Вандам воспользовался этим, чтобы окружить Берген. Он ударил на русских в штыки, захватил у них артиллерию, знамена и взял в плен генерала Германа. Несколько других русских генералов было убито и ранено. Генерал Дэндельс, который отражал до тех пор все атаки против своих укреплений, одушевленный победными криками, которые доносились до него из центра и с левого фланга, вышел из своих редутов и двинулся на генерала Пальтни. Он был, однако, отражен со значительным уроном, Потерял свою укрепленную позицию и был вынужден отступить через лангедейкское дефиле. Герцог Йоркский, удрученный поражением дивизии Германа, отступил в свой лагерь позади Зейпе. В этот день он потерял одну пятую часть своей армии, семь знамен и 26 пушек. Потери галло-батавской армии составляли 3200 человек убитыми и ранеными. Генерал Эберкромби тотчас же по получении известия о поражении очистил Гоорн и вернулся в свой лагерь. Эта победа подняла дух и возбудила надежды голландцев. Амстердам, угрожаемый со стороны Зюйдерзее, оборонялся национальной гвардией и 60 французскими канонерками, прибывшими между тем из Дюнкерка. Генерал Брюн, несмотря на одержанную победу, разумно продолжал укрепляться на своей позиции.

Русская резервная бригада силой в 3000 человек подкрепила союзную армию, которая была настолько ослаблена потерями в Бергенском бою и болезнями, производившими большие опустошения, что в первых числах октября насчитывала в строю только 30 000 человек. Галло-батавская армия через несколько дней после своей победы получила 7000 французов и 3000 голландцев. В ней было 30 000 человек, и она ожидала новых подкреплений. Герцогу Йоркскому поэтому приходилось или отказаться от своего предприятия, или снова рискнуть на сражение. 2 октября он выступил четырьмя колоннами: правая под командованием [364] генерала Эберкромби, центральная под командованием генерала Эссена, левая под командованием генерала Дундаса, четвертая под командованием генерала Пальтни. Они были равны по силе, каждая из 12 батальонов; но обе первые состояли из войск, не бывших еще в деле или по крайней мере не понесших чувствительных потерь. Эберкромби и Эссен маневрировали между Алькмаарским каналом и морем. Дундас двинулся на Шоорльдамский мост. Намерением герцога Йоркского было овладеть Эгмонтом и обойти Алькмаар по дороге в Кокиль. Это ему не удалось. Все его атаки на Берген были отражены генералом Гувионом. Русской колонне опять был причинен большой урон. Исход этого боя, названного сражением у Алькмаара, был неопределенным; обе армии заночевали на поле сражения. Однако 3-го на рассвете Брюн приказал отступать; отступление произошло в порядке, на глазах у союзников, которые занимали Берген, Эгмонт и Алькмаар, по мере того как Брюн их очищал. 3-го вечером галло-батавская армия стала на позицию у Бевервейка, наименее растянутую и лучшую из всех. Там она была усилена шестью французскими батальонами, прибывшими из Франции.

4 и 5-го обе армии оставались одна против другой. Каждый день бездействия шел на пользу французам, получавшим все время новые подкрепления. Герцог Йоркский решился атаковать. У генерала Гувиона левый фланг был примкнут к берегу моря у Вейк-аан-Зее. Дивизия Буде находилась в центре. Дивизия Дюмонсо составляла правый фланг. Дэндельс был выдвинут вперед за Пермеренд для прикрытия Амстердама. Целый день шел жаркий бой. Позиции Баккум, Лиммен и Кастрикум несколько раз переходили из рук в руки. Победа клонилась то на одну, то на другую сторону до тех пор, пока генерал Брюн не добился ее кавалерийской атакой, чем внес расстройство в ряды противника, который смог собраться только около Эгмонта, понеся большие потери пленными и оставив шесть пушек и все свои позиции. Тем временем дивизия Пальтни затеяла переговоры с генералом Дэндельсом, поддавшимся на удочку и не принявшим никакого участия в бою. Исход этого дня, названного сражением у Кастрикума, побудил 7 октября герцога Йоркского отступить на позицию Зейпе. Его армия уменьшилась до 24000 бойцов; французская армия, более сильная, с каждым днем увеличивалась еще больше; экспедиция не удалась, [365] 15 октября Брюи двинулся вперед. Он занял позицию левым флангом у Кампа на берегу моря, а правым перед Винкелем, на Зюйдерзее, взяв в кольцо укрепленный лагерь Зейпе, который намеревался атаковать. Но герцог Йоркский предложил капитуляцию и послал с этой целью в главную квартиру генерала Нокса, подписавшего 18 октября алькмаарскую капитуляцию, по которой герцог обязывался в самый короткий срок эвакуировать Голландию, оставить батареи на Гельдере в полной исправности и освободить 8 000 французских пленных.

Голландия обоснованно потребовала возвращения своей эскадры, но этого не добилась.

Условия конвенции были выполнены со скрупулезной точностью. 19 ноября последний эшелон англо-русской армии покинул Голландию. Эта армия из 45 000 человек прекрасных войск потерпела неудачу в столкновении с армией, слабейшей по численности и по качеству.

В течение месяца между обеими армиями произошли один бой и три сражения: 1) атака Зейпе, где галло-батавцы были многочисленнее, но англичане располагали укреплениями; это была, собственно говоря,только разведка боем, при которой все выгоды были на стороне англичан; 2) Бергенское сражение, решившее участь Голландии: англо-русская армия имела превосходство в численности на поле сражения, хотя и была ослаблена выделением Эберкромби; 3) Алькаарское сражение, в котором обе армии имели равные силы; 4) Кастрикумское сражение, где галло-батавская армия, хотя и сильнейшая на театре военных действий, была лишь равной противнику на поле боя, потому что Дэндельс был выделен для прикрытия Амстердама. Англичане и русские — очень хорошие солдаты. Голландцы посредственны, многие из них дезертируют, но в такой стране, как Голландия, где на каждом шагу имеются выгодные и даже непреодолимые позиции, потому что повсюду можно прикрыть себя непроходимыми вброд каналами, болотами и наводнениями, оборона может успешно поддерживаться войсками, качественно уступающими противнику.

IV

Итальянская армия. После сражения на р.Треббии австро-русская армия разделилась. Дивизия Фрелиха была послана в Рим. Дивизия Кленау заняла Тоскану и [366] Специю, выдвинув авангард к Сестри, чтобы угрожать Генуе с востока. Две дивизии блокировали и осадили Алессандрию и Тортону. Одна дивизия обложила Кони. Четыре дивизии были выделены в итальянские округа у подножия Сен-Готарда и Симплона, в долину Аосты у подножия Сен-Бернара, в долину Суза у подножия Мон-Сенис. Шесть дивизий стояли в обсервационном лагере Поццоло-Формигаро, напротив Нови, прикрывая осаду Тортоны и Алессандрии.

9 июля капитулировал форт Урбино. 22-го Алессандрия барабанным боем подала сигнал о сдаче. Гарнизон в 2700 человек сдался в плен. Это была крепкая цитадель. Осада едва начиналась, но так как один фас одного из бастионов обрушился в результате попадания нескольких ядер в верхний край эскарпа, а также были повреждены рвы и равелины, то совет обороны заключил, что проделана брешь, и счел себя вправе капитулировать. Эта крепость могла продержаться еще несколько недель. 30 июля Мантуя также открыла свои ворота всего лишь через семь дней после заложения траншей. Это позволило войскам Края выступить в лагерь Поццоло-Формигаро для усиления находившихся там войск. Известие о сдаче Мантуи вызвало во Франции негодование. После того как капитуляция была подписана, осаждающая армия, гарнизон и жители объединенными усилиями стали восстанавливать размытые водой дамбы, обеспечивавшие оборону крепости.

Эти три неожиданных события улучшили положение австро-русской армии.

Соединение Неаполитанской армии с Итальянской и прибытие подкреплений из Франции довели численность армии Жубера до 60 000 человек. Одновременно генерал Шампионе принял в Гренобле командование Альпийской армией численностью 30 000 человек. Обе эти армии вместе могли выставить 70 000–80 000 человек.

13 августа Жубер перенес свою главную квартиру из Камно-Мароне в долину Бормиды. Его армия состояла из четырех дивизий, по три бригады в каждой. Он ее разделил на два корпуса: дивизии Ватрена и Лабуасьера, под командованием Сен-Сира, выступили из корнильянского лагеря, перевалили через Бокетта и построились в боевой порядок правее Нови на последних отрогах Апеннин, господствующих над всей равниной. Дивизии Лемуана и Груши, под командованием генерала Периньона, образовали левое [367] крыло; они вышли к Акви, повели сильную атаку на корпус Бельгарда и оттеснили его. 14-го ими была занята позиция, примыкавшая левым флангом к селению Пастурана; правый фланг был расположен в направлении на Нови. Главная квартира оставалась в Капри. Главнокомандующий вечером отправился в Нови, где собрал военный совет. Суворов, предупрежденный движением Периньона, успел собрать свою армию, которую расположил левым флангом у р. Скривия, правым — в Боско, с главной квартирой в Поццоло-Формигарр. Жубер узнал о взятии Мантуи и о прибытии Края. Сражение казалось ему бесцельным, и все генералы единодушно сочли, что давать его не следует. В армии недоставало кавалерии, чтобы спуститься на равнину и использовать успехи, каких могла добиться пехота. Он отложил окончательное решение до следующего дня, но противник упредил его и атаковал.

Правый фланг Суворова под командованием Края и левый фланг под командованием Меласа состояли из австрийцев, центр — из русских. Эта армия была на одну пятую сильнее пехотой, чем французская, и в три раза превосходила ее численностью кавалерии. 15 августа на рассвете Край атаковал левый французский фланг у Пастурана. Жубер спешно направился туда. Его армия была расположена неудобно для принятия сражения: она вытянулась в одну линию на расстоянии больше чем 6000 туазов, от селения Пастурана до р. Скривия. Он стал во главе одной бригады на левом фланге и двинулся на противника с целью остановить его. Одна из первых пуль поразила, однако, Жубера в сердце. Он упал мертвым. Моро, находившийся еще при армии, принял командование над ней и в течение всего дня отражал натиск Суворова. Три раза русские наступали на Нови, чтобы овладеть этим городком, и три раза были отражены. При третьей атаке генерал Ватрен покинул свою позицию, спустился в равнину, охватил их левый фланг, опрокинул его и преследовал на протяжении трех четвертей лье. Мелас воспользовался движением вперед дивизии Ватрена и спешно двинулся на позиции, с которых тот сошел. Генерал Люзиньян с авангардом выдвинулся вперед на шоссе из Нови в Геную и закрыл его для французской армии. Сен-Сир тотчас же бросился туда, атаковал и разбил Люзиньяна, захватив его самого в плен. Мелас, однако, не пал духом. Ватрен не смог вновь занять свою позицию. Было 5 часов вечера. Моро распорядился [368] начать отступление и повел его, удлинив боевую линию влево и по дороге из Пастурана в Гави. Генерал Периньон с дивизией Груши прикрывал отступление. Ночью он находился еще перед Пастурана, сдерживая натиск противника, но наконец, окруженный со всех сторон и раненный, был взят в плен, так же как Груши и Колли. Половина парков и обозов попала в руки победителя. Армия собралась у Гави и заняла свои прежние позиции. Потери австро-русской армии были огромны. До момента отступления они вдвое превосходили потери французов.

Шампионе начал свое движение 13 августа. Дивизия Кампана перевалила через Малый Сен-Бернар, штурмом овладела тирольским лагерем и заняла долину Аосты. Другая дивизия спустилась с Мон-Сениса и стала у Сузы. Третья дивизия спустилась в долину Аосты; четвертая прошла через Аржентьерский перевал и овладела Баррикадами. Но эти передвижения запоздали. Когда Суворов узнал о них, сражение у Нови уже решило судьбу кампании. 16 августа Суворов перенес свою главную квартиру в Асти. Край остался командующим войсками лагеря Поццоло. Мелас направился на Бра, наблюдая за блокадой Кони. После этого русская армия двинулась в Швейцарию согласно общему плану войны, принятому коалицией.

Из всех крепостей, которыми французы владели в Италии, у них оставались только Тортона и Кони. Все остальные сдались. Тортона объявила о сдаче 1 сентября. Сошлись на том, что она откроет свои ворота 11-го, если до этого числа не прибудет выручка. Моро, временно командовавший Итальянской армией, решил спасти эту крепость: 9 сентября с 30 000 человек он направился к Серравале и Нови. Край тотчас же атаковал его обсервационной армией и оттеснил. Моро, потерпев неудачу, занял свои прежние позиции, и 11 сентября Тортона открыла свои ворота. Ключи были вручены Суворову, который непосредственно затем отправился на почтовых для присоединения к своей армии, уже подошедшей к подножию Сен-Готарда. Мелас принял командование армией.

Шампионе перешел в наступление своими четырьмя дивизиями, чтобы помочь операциям Моро. Дюгем из Аосты направился на Шатильон. Он был остановлен фортом Барда. Только легкие войска прошли через перевал и приблизились к Иврее. Сузская дивизия подошла на несколько лье к Турину, но там была задержана. Шампионе перенес [369] свою главную квартиру в Пиньероль, вступил на равнину и с 8000–9000 человек прошел вперед к Фоссано на р. Стура. Это заставило Меласа снять блокаду Кони. Край, разбив Моро, тотчас же поспешил на помощь Меласу. Соединившись, они двинулись на Фоссано, 18 сентября разбили Шампионе и отбросили его за Альпы. После этого Край возвратился в Попцоло, а Мелас — в свою главную квартиру в Тринита, в трех лье от Кони, причем он снова обложил эту крепость. Директория объединила, наконец, Альпийскую и Итальянскую армии, вверив командование Шампионе, прибывшему в Геную 20 сентября. Он разделил свои войска на три корпуса: Сен-Сир командовал правым флангом, силой в 15000–16000 человек, и ему было поручено оборонять Бокетта, Геную и ущелья Бормиды; Дюгем с левым флангом, составленным из всех частей, имевшихся в наличии в Альпийской армии, то есть с 12000–15000 человек, расположился в Бриансоне. С центром, образованным из дивизий Лемуана, Виктора, Мюллера и Гренье, силой около 25 000 человек, Шампионе двинулся вперед за Кони, чтобы помешать Меласу вести осаду этой крепости — единственной оставшейся у французов в Италии; сохранение этой крепости было для них очень важно. Намерением Шампионе было также зазимовать на равнинах Пьемонта, чтобы можно было с началом весны возобновить наступление, не переходя Альпы. Мелас упорно продолжал осаду Кони, но ему пришлось в этом раскаяться: его линии между Стура и Пезио были форсированы. Он был разбит у Вилланова, у Мондови и у Карру, был вынужден очистить весь правый берег Стуры и покинуть свою главную квартиру в Тринита. Свою армию он собрал на левом берегу Стуры.

Со своей стороны, Дюгем спустился с горы Женевр, овладел Пиньеролем и Салуццо. Шампионе, чтобы облегчить соединение с ним, выступил из Кони, двинулся 3 ноября на Савильяно с дивизиями Гренье и Мюллера, оставив дивизию Лемуана в Карру на правом берегу Стуры, и приказал Виктору двинуться из района Мондови на Фоссано, чтобы переправиться там через Стуру и присоединиться к армии. Фоссано было ограждено от захвата врасплох. Мелас собрал все свои силы между этим городом и Маренном. 4 ноября на рассвете он двинулся тремя колоннами на Савильяно. Дивизия Гренье, атакованная дивизиями Отта и Митровского, не могла сопротивляться. Она [370] была отброшена на Кони. Виктор по прибытии к Фоссано был атакован дивизиями Эльсница и Готтесгейма. Дюгем прибыл к Савильяно только через четыре часа после того, как был отброшен Гренье. Он оказался в тылу у противника. После двух часов колебаний он отступил сначала на Салунцо. Атакованный на этой позиции генералом Каймом, он продолжал свое отступление на Пиньероль и перевалил обратно через гору Женевр. Шампионе собрал дивизию Гренье в Труччи, дивизию Виктора — в Моропцо. Дивизия же Лемуана оказалась отрезанной от Кони. Некоторые из ее полков были вынуждены сложить оружие. 6 ноября Эльсниц взял лагерь Мадона-дель-Ольмо у подножия Тендского перевала. Гренье укрылся в лименском лагере, где был атакован. 12-го он очистил Ормеа и Понте-ди-Нава. 16-го генерал Соммарива занял Аржентьерский перевал. 15-го Провера вступил в графство Ницца. Несчастный бой 4-го числа, названный сражением у Женола, обошелся французам в 8000–9000 убитыми и ранеными и всех привел в уныние. Армия, отброшенная за Альпы и Апеннины, оказалась разделенной на три части. Шампионе последовательно перенес свою главную квартиру в Пьетра и в Соспело. Мелае осадил Кони, держа обсервационные корпуса на Тендском перевале и у Мондови, и расположил свою главную квартиру в Борго-Сан-Далмаццо. 5 декабря Кони открыла свои ворота. Гарнизон численностью в 2 600 человек сдался в плен.

Передвижения Сен-Сира в направлении Генуи были приостановлены Краем, а все атаки, какие Кленау, выйдя из Специи, пытался вести против Генуи, были отражены Сен-Сиром. 15 октября Кленау двинулся на Рекко, в 4 лье от Генуи, увязав свою операцию с Нельсоном, имевшим на своих кораблях десантные войска. Генерал Миоллис овладел позициями у Рекко, разбил Кленау и отбросил противника за р. Магру, захватив несколько тысяч пленных. Освободившись, таким образом, от Кленау, Сен-Сир перешел через Бокеттский перевал, двинулся на Нови и отбросил от Ривальта дивизию Карачая, но 2 ноября спешно прибыл Край и двинулся на Акви, чтобы помочь действиям Меласа. 3, 4 и 5 ноября он отбросил Сен-Сира от Ривальта и вытеснил его из Нови, который тот занимал. 6-го Кленау двинулся снова вперед. Он был отброшен за Магру генералом Арно. В декабре Край возымел надежду изгнать французов из Генуи, но, остановленный бокеттской заставой, он приказал [371] Кленау двинуться вперед и атаковать правый фланг этой позиции. 21 декабря этот генерал атаковал и оттеснил Арно и овладел Торрильей. Положение Сен-Сира сделалось критическим. 14-го он сам атаковал противника, отогнал его за Магру и взял несколько тысяч пленных. В это время им были получены значительные подкрепления: часть войск, дравшихся у Женолы, а также войск Альпийской армии, которые в это время года были ненужны для охраны высоких гор, прибыли в Геную. Мелас тогда же понял, что ему нельзя выполнить свое намерение, не начав новой кампании. Он решил уйти на зимние квартиры и дать отдых войскам, предполагая открыть военные действия в первых числах февраля. Обе армии расположились на зиму. Французы — на генуэзской Ривьере занимали Ла-Бокетта, Апеннинский хребет до Альп и Альпийский хребет до Большого Сен-Бернара; австрийцы занимали Пьемонт, долину Аосты, Суза, Пиньероль и т. д. и позиции со стороны Италии ниже главного хребта. Французы испытывали лишения на генуэзской Ривьере из-за недостатка перевозочных средств и фуража. В госпиталях началась эпидемия; наступил полнейший упадок духа. Некоторые полки бросали свои позиции и уходили за р. Вар. Только воззвания первого консула, его имя, помощь всякого рода, которую он присылал, смогли приостановить разложение. Армия реорганизовалась. Вместо того, чтобы открыть кампанию в феврале, Мелас начал ее только в апреле, как это будет видно при изложении кампании 1800 г., настолько же славной для Франции, насколько кампания 1799 г. была для нее пагубной.

Шампионе умер от горя и тревог в начале февраля. Уроженец Баланса в Дофине, он отличился в Самбро-маасской армии, где его дивизия была одной из главных. Там он проникся ложными принципами ведения войны, которые лежали в основе планов Журдана. Он был храбр, усерден, предприимчив, предан родине. Он был хорошим дивизионным генералом, но посредственным главнокомандующим.

10 февраля Массена прибыл в Геную, чтобы принять там командование армией.

V

Первое замечание. План кампании коалиции. 1. План, состоявший в том, чтобы действовать четырьмя армиями в Италии, в Швейцарии, на Рейне и в Голландии, [372] объединяя по возможности в каждой армии войска одной и той же национальности, сам по себе был хорош. Но к его исполнению следовало приступить либо в начале, либо в конце кампании. Во время пребывания на зимних квартирах передвижения производятся без затруднений, и у штабов есть время изучить местность, знать которую очень важно.

2. Русских следовало послать на нижний Рейн, поручив австрийцам Швейцарию и Италию. Русские не приспособлены для действий в Италии.

3. Вторжение в Голландию с 45 000 человек удалось бы, если бы войска действовали вместе и, высадившись в один и тот же день, без промедления двинулись на Амстердам. Герцог Йоркский вошел бы в эту столицу на той же неделе. Но так как 15000 человек из армии высадились на 21 день раньше, чем 30000 других, то не было возможности надеяться на что-либо хорошее от такой ошибочной комбинации, и одного этого было почти достаточно, чтобы экспедиция не удалась. Сент-джемскому кабинету не повезло, когда он принял такую комбинацию.

4. Движение эрцгерцога к нижнему Рейну было преждевременным. И не опасности, которым могли подвергнуться Филиппсбург и Германия, повлияли на его решение, а желание не опоздать и во-время поддержать действия армии герцога Йоркского. Потеря Швейцарии и поражение Корсакова были следствием ошибочного маневра эрцгерцога. Эти события должны быть, следовательно, отнесены на счет англичан. Таким образом, в 1799 г., как и в 1800 г., вмешательство их армии погубило коалицию.

5. Альпийскую и Итальянскую армии надлежало бы объединить под командованием одного и того же начальника. Отсутствие взаимодействия между этими двумя армиями оказалось гибельным. Планы, принимаемые в Париже, противоречили всем правилам военного искусства. Так как военное искусство является искусством исполнения, то все сложные комбинации должны быть отброшены. Простота есть первое условие хорошего маневра. Лучше сделать тремя или четырьмя переходами больше и собрать свои колонны позади и дальше от противника, чем производить их сосредоточение у него на глазах.

Второе замечание. Массена; Лекурб. 1. После ухода Бельгарда в Италию Гельветская армия французов все время была более сильной, чем австрийская. Массена [373] следовало воспользоваться большими успехами своего правого фланга 14, 15 и 16 августа. Победа Массена была бы обеспечена, если бы он приказал Лекурбу маневрировать на правом берегу Линта и Цюрихского озера, остальную же свою армию сосредоточил на Лиммате и переправился с нею через эту реку. Он разбил себе нос о цюрихские укрепления; очевидно, что для разгрома австрийцев до прихода русских следовало бы переправиться через Лиммат.

2. В Нижнерейнской армии Лекурб перешел Рейн с 20000 человек. Он обложил Филиппсбург. Чего он хотел? — Взять Филиппсбург! Но, во-первых, у него не было осадного парка; во-вторых, эта осада продолжалась бы 30–40 дней, а наступила уже поздняя осень; в-третьих, он не мог надеяться на захват такой важной крепости с помощью столь недостаточных сил, в четырех переходах от всей армии эрцгерцога. Следовало, предварительно прогнать последнего не только из Донауэшингена, но даже из Ульма и отбросить за Лех. Для того, чтобы взять эту крепость, нужно было по старому обычаю прикрыться контрвала-ционными линиями. Этого он не сделал. Эрцгерцога можно было отбросить за Лех только во взаимодействии с Гельветской армией, а в этом случае было бы лучше, чтобы Нижнерейнская армия, вместо операций на крайнем правом фланге эрцгерцога Карла, в 50 лье от Гельветской армии, действовала, не отрываясь от главной армии.

3. С 10 октября по 15 ноября, в течение 35 дней, Массена бездействовал, а тем временем Лекурб, хотя и потерпевший неудачу, которая вынудила его снять осаду Филиппсбурга, начал действовать вовсю и стал драться ради драки с противником, обладавшим двойным превосходством в силах. Он легкомысленно рисковал быть сброшенным в Рейн или в Неккар. Все ему подсказывало оставаться спокойно на левом берегу Рейна, чтобы увеличить свою армию, переформировать и дисциплинировать ее. Если ему хотелось во что бы то ни стало произвести диверсию, то для этого не нужно было блокировать Филиппсбург или вторгаться в Германию с малыми силами. Он добился бы своего, основательно укрепившись на одном из пунктов правого берега, перед Келем или перед Мангеймом, соорудив здесь укрепленный лагерь сначала на 20 000, а затем на 30 000–40 000 человек. Это обеспокоило бы эрцгерцога Карла, облегчило бы операции Гельветской армии и держало бы всю Германию в тревоге. Подобный род диверсии [374] сходен с методом ведения войны Массена, который после Цюрихского сражения перешел к обороне. Когда главные силы неподвижны, отдельный и второстепенный отряд не должен производить диверсию путем активных действий или вторжения. Он должен согласовать свой образ действий с главными силами и оказывать воздействие на театр военных действий своим поведением в обороне, заняв позицию, которая сама по себе была бы угрожающей. Хорошо организованная армия может нарыть в течение трех дней столько земли, накопать таких хороших рвов, окружить себя столькими палисадами, частоколами, рогатками и т. д., столько свести в батареи артиллерийских орудий, что сделает свой лагерь неприступным. Армия в 20000 человек может без помощи крестьян в три дня вырыть 30 000–40 000 кубических туазов земли. Первый профиль Вобана требует только 2 ½ кубических туазов земли на 1 линейный туаз. Около Рейна генерал Лекурб мог бы с успехом использовать воду и лесной материал.

Третье замечание. Голландия: герцог Йоркский. 1. Генерал Эберкромби около 20 дней занимал позицию Зейпе, сначала с 12000 человек, затем с 17000. Его целью было: 1) прикрыть проход тексельского рейда, где должны были высаживаться остальные дивизии армии; 2) открыть английским эскадрам и флотилиям вход в Зюйдерзее и распространить панику до самого Амстердама. Но для достижения этой цели ему не было необходимости выдвигаться на Зейпе. 10 сентября он был атакован галло-батавской армией силою в 25 000 человек. Если бы его разбили, ему трудно было бы добраться до Гельдера, и все планы Лондонского и С.-петербургского кабинетов были бы опрокинуты. Этот генерал своим образом действий еще больше усугубил недостатки плана кампании. Тотчас же после своей высадки он должен был занять позицию на линиях Гель-дера, построить редуты на дюнах Морлана и прикрыть себя затопляемой местностью и канонерскими лодками. Тогда его нельзя было бы одолеть. На этой позиции, под защитой огня своей эскадры, он держал бы в своей власти вход в Зюйдерзее. Под его прикрытием смог бы высадиться герцог Йоркский. Только тогда, собрав свою 40-тысячную армию, ему следовало двигаться вперед.

2. Галло-батавской армии 10 сентября не удались атаки на Зейпе. Если и случается иногда, что 17000 человек разбивают 25 000, то это не оправдывает безрассудства тех, [375] что без оснований вступает в такой бой. Когда армия ожидает подкреплений, долженствующих утроить ее силы, она не должна ничем рисковать, чтобы не поставить под угрозу успех, которого обязательно достигнет после сосредоточения всех дивизий. Однако, если бы генерал Брюн энергично атаковал Зейпе, он добился бы своего. Всякая отступающая армия может быть атакована только тогда, когда ее положение хорошо разведано. Галло-батавская армия, следовательно, должна была 10 сентября занять позицию на расстоянии пушечного выстрела от Зейпе. Это движение закончилось бы к полудню. Ее главнокомандующий должен был употребить остаток дня и следующий день на разведку, на обдумывание и разработку своего плана атаки, на инструктирование генералов и командиров колонн, на заготовку фашин, настилочных досок, мостов, инструмента. В таком случае он узнал бы, что правый фланг противника, между морем и селением Краббендам/ на протяжении более 3000 туазов является самой сильной частью позиции, так как у подножья дамбы Зейпе протекает широкий и глубокий канал Алькмаар; что этот город{134} можно было обстреливать с фрегатов и канонерок фланкирующим огнем; что от селения Краббендам до селения Сен-Маартен 1 ½ лье и, наконец, от Сен-Маартена до больших затопляемых полей Зюйдерзее 2 лье.

Угрожая правому флангу, нужно было атаковать на самом деле только около Сен-Маартена тремя линиями, в 200–300 туазах одна от другой. Противник, захваченный врасплох на рассвете таким сосредоточением сил, не мог бы оказать никакого серьезного сопротивления. Видя, что его крайний левый фланг прорван и обойден, угрожаемый с тыла, противник со всей поспешностью отступил бы на Гельдер, вынужденный вести бой на марше. Начальник артиллерии галло-батавской армии должен был выставить для этой операции восемь или десять 12-фунтовых и гаубичных батарей, помимо обычного артиллерийского вооружения армии, чтобы атаке предшествовала сильная канонада и были приведены к молчанию полевые орудия противника. Начальник инженерной части должен был доставить: 1) значительное число судов и других средств для наводки ряда мостов через каналы в течение нескольких часов; 2) инструменты [376] и мешки, необходимые для быстрого устройства ложементов на дамбе и для всяких других работ, какие потребуются в зависимости от обстоятельств. Если бы генерал Эберкромби занял позиции на Гельдере, он избежал бы тех трудностей, с которыми ему пришлось встретиться.

3. Герцог Йоркский проиграл Бергенское сражение, которое он должен был выиграть, потому что накануне, с целью обхода галло-батавской армии, он выделил Эберкромби к Гоорну с 15000 человек, то есть третьей частью своей армии. 19-го во время сражения Эберкромби находился в 7 лье от линии огня, у Гоорна. Все правила войны осуждают подобное выделение частей из состава армии и особенно в таких странах, как Голландия, где одна разрушенная дамба представляет непреодолимую преграду между выделенным отрядом и армией. В результате получилось, что, имея 40000 человек, герцог Йоркский дал сражение только с 25 000 человек, то есть силами, равными или даже меньшими, чем те, которыми располагала галло-батавская армия. Если бы он поставил Эберкромби на правом, а не на левом фланге, во второй линии позади Германа, он ночевал бы через несколько дней в Амстердаме и водрузил бы там оранжистский флаг.

4. Во время сражения три атакующие колонны — Германа, Дундаса и Пальтни — были отделены одна от другой естественными преградами, и по мере того, как русский генерал Герман продвигался вперед, его положение становилось все более тяжелым, так как Алькмаарский канал, отделявший его от остальной армии, постепенно удаляется от моря. В конце концов у этого генерала оба фланга оказались открытыми, и он не мог 16 батальонами прикрыть 3 лье пространства между морем и Алькмааром. Центр и левая колонна армии не могли выдвинуться вровень с ним вследствие наличия каналов и других местных препятствий, благоприятствовавших сопротивлению галло-батавцев. Вместо следования этой ошибочной диспозиции, герцогу Йоркскому надо было маневрировать тремя дивизиями, эшелонировав их, имея: дивизию Германа впереди, примыкающей к морю; дивизию Дундаса в центре, позади: дивизию Пальтни еще более сзади, примыкающей левым флангом к каналу. С подходом Германа на уровень Бергена левый эшелон прибыл бы на уровень селения Шоорльдам. Герман вошел бы в Алькмаар до 9 часов утра, захватив главную квартиру французской армии и ее парки и перехватив пути сообщения. Ужас [377] и беспорядок распространились бы в центре и на левом фланге, где командовали Дюмонсо и Дэндельс, которые поспешно бросились бы отступать по пересеченной местности, тогда как ружейный и пушечный огонь Германа велся бы уже в двух лье на их тылах.

5. Эгмонтское и Кастрикумское сражения были бесполезны: участь кампании решилась Бергенским сражением. Французская армия получила много подкреплений; большое число батальонов находилось в пути. Массена 24 сентября разбил у Цюриха главную армию союзников, и это вынудило эрцгерцога покинуть нижний Рейн и отступить на Дунай. Между тем, без австрийской армии на нижнем Рейне англо-русская армия не могла бы удержаться в Амстердаме; она оказалась бы там под ударом. В Эгмонтском сражении герцог Йоркский лучше управлял войсками, но было уже слишком поздно.

Четвертое замечание. Голландия; Брюн. 1. Генерал Брюн потерял десять последних дней августа в досадных колебаниях. Чтобы принять решение, он выжидал более надежных сведений о намерениях противника. Он считал, что лучше действовать медленно, чем действовать плохо и наобум. Такая осмотрительность была тут неуместна: не могло быть никакого сомнения относительно пункта, где будет иметь место атака англичан. Им хотелось захватить Голландию; они могли это сделать, лишь овладев Зюйдерзее, а для этого им нужен был Гельдер.

В самом деле, Голландия — открытая равнина, имеющая форму ромба, в четырех углах которого лежат Флиссинген, Тексель, Дельфзейль и Нимвеген. Сторона Тексель — Флиссинген имеет 45 лье; Флиссинген — Нимвеген — 35; это дает 1575 кв. лье пространства, из которого 400–500 кв. лье приходится на внутреннее море, именуемое Зюйдерзее. Голландия лежит при слиянии Шельды, Мааса и Рейна. Воды этих трех больших рек смешиваются благодаря наличию широких рукавов, и сообщение между ними ведется по большому числу каналов. Пресные воды отделяются от океана системой тщательно устроенных шлюзов, которые во время отлива позволяют этим водам стекать в море, а во время прилива задерживают морские волны и не дают им затоплять страну, ибо большая часть Голландии находится ниже уровня морских приливов, и если бы она не была защищена дамбами и шлюзами, то покрывалась бы морской водой два раза в сутки. Батавия составляла [378] часть Галлии; географически она является частью Франции. Шельда отделяет ее от Нидерландов, Эмс — от Германии. Это естественное складочное место на пути с севера на юг Европы по большим артериям: Рейну, Маасу, Шельде и Эмсу, через порты Флиссинген, Роттердам и Амстердам. Последний город долгое время был столицей торгового мира. Бельгийское зерно и уголь, плоты леса с Рейна и его притоков были главными источниками богатства Голландии и образовали естественные и составляющие ее особенность отрасли торговли. Маас и Рейн, ее границы с Францией превращены инженерным искусством в грозные преграды. Наиболее удобной военной дорогой для входа в Голландию французских армий является дорога на Нимвеген и Утрехт.

Со стороны моря Голландия может быть атакована по Шельде, Маасу и Зюйдерзее. Армия, высаживающаяся на Шельде, задерживается сначала Флиссингеном, фортом Бат и Бероп-Зоомом. При этом нужно преодолевать рукава Восточной Шельды и Мааса. Если высадка произойдет на Маасе, то армия будет остановлена крепостями Гельветслюисом, Бриеллем и несколькими рукавами Мааса. От Мааса до Гельдера берег низкий, окаймленный дюнами, без всяких признаков рейда, бухты или порта. Для овладения Голландией нужно овладеть Амстердамом, и всякая армия, имеющая подобное намерение и прибывающая морем, не имеет иного выбора и должна отправиться на Гельдер. Овладев этим местом, она овладеет Тексельским проходом и всем Зюйдерзее,

Зюйдерзее представляет собой внутреннее море с многочисленными портами, в которые выходят каналы, сообщающиеся со всеми пунктами Голландии. Оно омывает стены Амстердама. Суда, сидящие глубже 16 футов, плавают на нем с трудом. Это обстоятельство побудило голландских инженеров-конструкторов придавать своим кораблям и фрегатам округлые формы с осадкой только на 16–18 футов. Это самое большое из всех неудобств; оно лишает их быстроходности. Корабли голландской конструкции неспособны больше бороться против кораблей французской и английской постройки. С амстердамских верфей, где строятся боевые корабли, приходится переправлять остовы судов в порты Медемблик или Ниве-Дип и там завершать их оснащение. В то время, когда Голландия входила в империю, на амстердамских верфях закладывались 74– и 80-пушечные [379] корабли французского образца с осадкой на 23–24 фута. Их также переправляли в Ниве-Дип и Гельдер на понтонах. Ниве-Дип рассматривался императором как ключ к Голландии, который надо обеспечить прочной крепостью, прикрыв ею арсенал и верфи и закрыв кораблям неприятеля Тексельский проход, вход в Зюйдерзее и рейд. По другим проходам малые суда свободно проходили в Зюйдерзее, но фрегаты и 74-пушечные корабли могли туда проникнуть только по Гельдерскому проходу, идя вдоль суши. Со времени завоевания Голландии в 1793 г. было осознано значение Гельдера, но французские и голландские инженеры последовали ошибочной системе. Они возвели в этом пункте укрепления такого огромного протяжения, что для их обороны потребовалась бы целая армия. Такая армия, выставленная против неприятеля, владеющего морем, произведшего высадку и захватившего Тексель, была бы окружена и вскоре вынуждена капитулировать. В 1811 г. император распорядился соорудить небольшой шестиугольный форт Ласалль, прикрытый рвами, наполненными водой, и затопляемой местностью; он обошелся в 1–2 миллиона. Форт защищал со стороны суши многочисленные береговые батареи, расположенные на крайней оконечности Гельдера для защиты прохода на рейд и эскадры. В 1814 г. отличный адмирал Верюель с 700–800 французов заперся в этом форту и продержался там несколько месяцев, господствуя над проходом и рейдом, хотя внутренние восстания привели к отпадению Амстердама и остальной Голландии. Будь этот форт возведен на 20 лет раньше, две голландские эскадры, взятые англичанами или сдавшиеся им, были бы спасены.

В 1799 г. этого форта, однако, не существовало. Линии Гельдера не значили ничего в случае высадки с юга, дававшей возможность обойти их. Следовательно, именно около Гельдера должна была высадиться английская армия, чтобы овладеть сначала линиями и батареями, защищавшими проходы, так как вследствие этого она с первых же минут приобрела бы господство над Текселем и стоявшей в Зюйдерзее голландской эскадрой. Голландский адмирал не имел возможности укрыться в Амстердамском порту, потому что для этого ему пришлось бы разоружить свои корабли и поставить их на понтоны. Следовательно, галло-батавский главнокомандующий, как только голландская директория прислала ему извещение, что английский флот с десантными войсками показался у Гельдера, должен был немедленно [380] перенести свою главную квартиру к Гельдеру и быстро направить туда дивизии Дэндельса, Дюмонсо и Вандама. Они могли прибыть туда 27-го и сбросить в море авангард Эберкромби в момент его высадки. Таким образом были бы спасены Гельдер и эскадра, а результаты экспедиции свелись бы к нулю.

2. Генерал Дэндельс прибыл 25-го в Гельдер со своей дивизией силой в 10000 человек. У него имелось 48 часов для подготовки местности, где хотел произвести высадку английский адмирал. Он мог со своими 10000 человек вынуть за 48 часов 7–8 тысяч туазов земли и выставить 40–50 орудий. Он должен был, во-первых, соорудить на верхних гребнях дюн восемь или десять редутов, поставив на каждые четыре — пять орудий, в том числе два 24-фунтовых или 36-фунтовых и два полевых, и выделив 2500 человек для их обороны; во-вторых, разделить остальную часть своей дивизии на три бригады по 2500 человек: одну резервную, для поддержки редутов; две другие, каждая с девятью пушками, предназначенные для движения на противника справа и слева, лишь только он вступит на сушу и суда, стоящие на якоре, будут вынуждены прекратить огонь. Можно думать, что подобный способ действий увенчался бы успехом. Эти 50 орудий можно было взять в Гельдере, где их имелось большое количество. Отряды голландской эскадры могли помочь и орудиями и даже обслуживанием их (батарея в двадцать 24-фунтовых и 36-фунтовых орудий и десяток больших мортир могла с большим успехом действовать против линии стоящих на якоре канонерок), а картечь 68 пушек, включая и орудия с упряжками, уничтожила бы высаживающиеся на берег войска.

3. В Бергенском сражении генерал Брюн должен был на своем левом фланге, между морем и каналом, расположить не только дивизию Вандама, но также и дивизию Дюмонсо. Дивизии Дэндельса было бы достаточно для обороны участка, расположенного на правой стороне Алькмаарского канала.

4. Восемь дней, с 11 по 19 февраля, галло-батавская армия напряженно трудилась над возведением укреплений, но укрепления возводились бессистемно. Инженерные офицеры дивизии построили редуты на дамбах и забаррикадировали селения, сделав то, что казалось им наилучшим. Начальник инженерной части армии и главнокомандующий не позаботились о создании какой-либо центральной системы[381] укреплении и опорного пункта, где вся армия могла бы собраться и произвести впечатление на противника своей позицией и готовностью сражаться. Английская армия являлась значительно более сильной, чем галло-батавская, и нельзя было серьезно рассчитывать помешать ее продвижению между каналом и морем на протяжении 2–3 лье, потому что любой редут, возводимый на песке, хуже, чем всякие другие и без того слабые полевые сооружения. Не то было на правом берегу канала, где можно повсюду прикрыться рвами, наполненными водой, и затопляемыми участками, что дает несравненно лучшую защиту. Там можно было расположиться, будучи почти гарантированным от непосредственной атаки. Следовало соорудить по обеим сторонам канала достаточно большой укрепленный лагерь, чтобы вместить армию, прикрыть его затопляемыми участками и укрепить всеми средствами инженерного искусства. Три моста на этом канале позволили бы маневрировать на обоих берегах и двигаться на тылы или на фланги противника, если бы он о них не позаботился. После борьбы за все подходы к лагерю на том и другом берегу войска, сосредоточенные в этом лагере, сдерживали бы всю неприятельскую армию.

5. На следующий день после Эгмонтского сражения генерал Брюн поступил сообразно с правилами войны, очистив свою позицию и заняв бевервейкскую позицию.

6. После Бергенского, Эгмонтского и Кастрикумского сражений, с подходом к Батавской армии новых подкреплений, которые уже прибыли или находились еще на марше, наконец, после цюрихской победы Алькмаарская конвенция должна рассматриваться как ошибка. Она была подписана в середине октября. Море в этих местах было уже очень бурное. Герцог Йоркский имел в строю только 25 000 солдат; 16000 человек вышло из строя в сражениях и от болезней. Зейпе — хорошая позиция, но она не такова, чтобы предохранить разбитую и уступающую в численности армию от хорошо продуманных, неоднократных и поддержанных многочисленной артиллерией атак. Брюн имел в своем распоряжении в гельдерском арсенале 300–400 12-фунтовых пушек, гаубиц и мортир Кегорна. В Амстердаме и посредством реквизиции можно было достать упряжки; впрочем, для подвоза боевого снаряжения хватало бы и каналов. Кроме полевого артиллерийского вооружения армии, имелось в крепостях 40 голландских канонирских рот и [382] 100–150 орудий всех калибров. При этих средствах Зейпе был бы для англо-русской армии слабой защитой. Она была бы опрокинута и в беспорядке отброшена на Гельдер. Когда среди отступающих войск начинает распространяться замешательство, последствия его бывают неисчислимы — для английской армии еще больше, чем для всякой другой. Брюн предпочел последовать поговорке: «Стройте противнику золотой мост».

Он провел кампанию умно. Его армия постоянно была слабейшей и по численности, и по качеству, кроме как в сражении у Кастрикума. У англичан и русских были отборные войска. Голландские войска, наоборот, были в большинстве плохие. Много немцев дезертировало.

Пятое замечание. Италия; Жубер. 1. Генерал Жубер усугубил недостатки плана кампании, перейдя в наступление Итальянской армией на шесть — семь дней раньше, чем Шампионэ начал свои действия и произвел диверсию, вынудившую Суворова выделить пробив него отряд из своего лагеря в Поццоло.

2. Желая дать сражение перед Нови, Жубер должен был предварительно вновь захватить небольшой форт Серравале, сдавшийся 7 августа. Этот пункт принадлежал к системе его обороны; противника нельзя было туда допускать. Заняв форт, неприятель пересек одну из дорог от Нови к Генуе, выдвинул сторожевую заставу на тылы французов и захватил точку опоры их правого фланга, который вследствие этого оказался открытым.

3. Левый фланг французской армии не должен был выходить через Бормиду и соединяться со своим правым флангом у Нови, на равнине, перед лицом противника. Он должен был бы сделать это за Ла-Бокетта, а соединившись с правым флангом, выйти к Нови. Это основывается на не допускающем исключений принципе, что всякое соединение частей армии должно производиться в тылу и вдали от противника. Правый и левый фланги могли быть атакованы и разбиты поодиночке, когда они находились еще далеко один от другого. Было важно скрыть от противника наступательное движение армии. Если бы левый фланг вышел через Ла-Бокетта, он прибыл бы 14-го вечером в Нови. Атакованный 15-го, Суворов был бы застигнут врасплох, и у него не хватило бы времени сосредоточить свои силы. Французская армия заняла бы позицию, имея Нови в центре и став перпендикулярно пути отступления [383] из Нови в Геную. Фронт в 1 лье был бы для нее достаточен, а именно: 1200 туазов между Нови и Скривией для ее правого фланга и 1200 туазов для левого фланга. Тогда ее боевой порядок расположился бы в три линии. По своим силам армия могла занять пространство в 5000 туазов; значит, первая линия могла иметь 2200 туазов, вторая — 1800 туазов и третья — 1000 туазов.

4. Армия, построенная таким образом, была бы в состоянии вести наступление и оборону, и ее главнокомандующий, занимая такую сильную позицию, ни в коем случае не оказался бы вынужден принимать сражение. Движение влево через Акви вынудило его защищать в качестве операционной линии шоссе из Каприата в Пастурана и оставить 3000 человек на различных, пунктах для обеспечения этой линии. Между тем занятие селения Пастурана, удаленного на 4500 туазов от Нови, слишком растягивало линию, которая достигала 5700–6000 туазов, то есть почти вдвое больше, чем следовало, судя по числу войск на крайнем левом фланге. Шоссе из Нови в Геную оказалось под ударом, так как 1200 туазов от Нови до Скривии оборонялись только дивизией Ватрена, способной прикрывать лишь 1000 туазов.

5. Движение Ватрена, когда он бросил свою позицию, чтобы, спустившись в равнину, ударить во фланг русских, атакующих Нови, было бы очень хорошим, если бы он произвел его с первой линией и оставил вторую линию с резервом на позиции. Оно было неблагоразумно при существовавшем боевом порядке армии.

6. Выдвижение Меласа между Скривией и Нови не должно было вынудить к отступлению. Было всего 5 часов вечера, и французский главнокомандующий мог атаковать Меласа. Впрочем, вино было откупорено; нужно было выждать ночи. Отступление армии на Пастурана явилось для нее гибельным, — оно и не могло быть иным. Следовательно, нужно было оставаться у Нови и здесь драться. Было сделано самое худшее из того, что можно было сделать. Если бы Жубер остался жив, он не отдал бы приказа об отступлении, и поле сражения осталось бы за французами. На войне никогда не нужно делать добровольно того, что является наихудшим из могущего произойти.

Шестое замечание. Альпийская армия; Шампионе. 1. Чтобы произвести условленную диверсию, Шампионе разделил свои 25 000 человек на четыре дивизии. [384]

Первая иступила в долину Аосты, вторая перешла через Мон-Сенис и прибыла в Суза, третья перевалила через гору Женевр, четвертая через Аржентьерский перевал и овладела Баррикадами. Столь слабыми атаками нельзя было произвести впечатление на противника. Но если бы эти четыре дивизии были собраны на Мон-Сенисе комбинированными движениями позади гор, затем спустились в Новалезе, направляясь на Турин, то 25 000 человек легко сошли бы за 40 000, и в этой столице поднялась бы сильная тревога. Шампионе должен был бы тогда стать на позицию у Риволи, опираясь на предгорья, и заняться тотчас же укреплением своего расположения, объединив две другие позиции между Риволи и Суза, более узкие и более сильные. Спустившись с Мон-Сениса 8 августа, он прибыл бы к Риволи 10-го. Австрийская дивизия, назначенная для обороны Турина, внесла бы тревогу в главную квартиру Суворова, который в ночь с 11 на 12-е, самое позднее 13-го, отдал бы распоряжение остановить продвижение армии, несущей с собой такую угрозу. Можно пренебречь действиями 5000–6000 человек, но нельзя оставаться безразличным к операциям 30 000–40 000 человек, появившихся на ваших тылах. 14-го вечером, во время выхода Жубера к Нови, отряд Суворова, посланный к Турину, был бы уже на марше.

2. Шампионе должен был расположиться со всеми своими силами на позиции протяжением 1200–1500 туазов, с флангами, опирающимися на фортификационные сооружения, хорошо приспособленные к местности и прикрытые палисадами, а по фронту — редутами. Производя в равнине фуражировки для снабжения своего лагеря всякого рода припасами, он, таким образом, повсюду внес бы тревогу. В подобном положении ему нечего было бояться. Потребовалась бы вся армия Суворова, чтобы его вытеснить, и даже в таком случае у него хватило бы времени подготовиться к бою с противником, развернуться и построить свою армию в боевой порядок. Если бы Жубер оказался победителем, у Шампионе явилась бы возможность присоединиться к нему в два перехода. Если бы Жубео был побежден, у него осталось бы время спокойно перейти обратно за горы, не подставляя себя под удары и не дожидаясь сосредоточения всей армии противника. Такой способ производства диверсии — единственный, от которого можно ожидать хороших последствий. Без сомнения, [385] было бы лучше, чтобы эти 25000 человек подоспели к Нови комбинированными маршами позади гор. Но это был единственный способ исправить недостатки плана, принятого правительством.

3. Марш на Ла-Бокетта для снятия осады с Тортоны достоин порицания. Многочисленная армия Края состояла из старых солдат, окрыленных победой. Будь Моро победителем, он, без сомнения, дошел бы до Тортоны, но не смог бы продержаться в ней больше 48 часов, потому что Мелас подоспел бы из Кони на поддержку к Краю. Это вынудило бы французскую армию вновь уйти в горы и предоставить Тортону ее собственной судьбе. Правда, слово, данное ранее командиром этой крепости{135}, перестало бы его обязывать, но продовольственные припасы, которые можно было ввезти туда в течение 48 часов, пополнили бы его склады только на несколько дней. Город все равно сдался бы. Это было приобретением противника в результате сражения у Нови: отнять у него это было невозможно.

4. Шампионе для содействия движению Итальянской армии к Тортоне повторил то, что он сделал в августе. Дивизия, находившаяся в Аосте, двинулась к форту Бар, находившаяся в Сузи — к Турину, сам он — к Пиньеролю. Все эти разрозненные передвижения без плана, без цели привели его к неудаче.

Вместо того, чтобы начать эти передвижения на три дня раньше выступления Моро, он их произвел на несколько дней позже, так что Край, отбросив 9 сентября Итальянскую армию за Ла-Бокетта и заняв 11-го позицию у Тортоны, успел двинуться на Кераско и Фоссано. Комбинируя свои передвижения с Меласом, он соединился с ним для окружения Альпийской армии и нанес ей чувствительные потери, сбросив ее в долины у подножья гор. Те же самые батальоны, которые отбросили Моро 9 сентября при атаке на Серравале и Нови, 18-го разбили Шампионе у Фоссано.

Если бы его армия была сконцентрирована в руках сколько-нибудь искусного генерала, она смогла бы нанести очень сильные удары. Бои, осенние болезни, уход Суворова значительно ослабили австрийцев. Один Мелас не смог бы бороться с армией Шампионэ, и, улучив благоприятный [386] момент, она сумела бы помешать Краю, скованному действиями Моро, оказывать помощь Меласу. Оба эти генерала могли собрать только 30 000 человек. Шампионе, сосредоточив свои дивизии, имел бы равные силы, но по своей неспособности он противопоставил им у Фоссано только 7000–8000 человек.

Седьмое замечание. Альпийская и Итальянская армии; Шампионе. 1. В октябре Мелас не имел иной цели, как взять Кони, чтоб завладеть всей Италией и вынудить французов к зимовке за Альпами. Шампионе, наоборот, хотелось сохранить этот ключ Италии, чтобы занять зимние квартиры на плодородных равнинах Пьемонта. Он правильно рассуждал, что наиболее действительным способом срыва планов противника являлось бы перенесение главной квартиры французов к Кони и сосредоточение целой армии в лагере, впереди этой крепости. Но после того, как таким маневром он вынудил бы Меласа снять блокаду с Кони и оттянуть свою армию на левый берег Стуры, оставив ему весь правый берег; после того, как не только была бы снята блокада с Кони, но и восстановлено свободное сообщение с Савоной, Кару и Мондови, Аржентьерским и Тендским перевалами, он достиг бы полного успеха и ему ничего больше не оставалось бы делать. Ему следовало упорно осуществлять свой план, укреплять свой лагерь, увеличивать свою армию, вернуть Дюгема и его 15000 человек. Австрийский генерал был бы вынужден или отказаться от своего плана, или атаковать неприступный лагерь французов, чтобы принудить их освободить Кони, а этого он не мог предпринять, не уверившись заранее в своем поражении. Но Шампионе, далекий от таких мыслей, наоборот, вышел из лагеря до своего соединения с Дюгемом. Он маневрировал по обоим берегам Стуры. Из своих четырех дивизий он расположил три на правом берегу между Мондови и Кони, оставив четвертую на разгром Меласу. Эта ошибка имела весьма гибельные последствия. Роковое сражение при Женола причинило французам потери в 8000 человек, вызвало падение Кони и повело к раздроблению армии, которая, отброшенная с равнины, гибла от лишений на биваках в горах генуэзской Ривьеры.

2. Если, наконец, Шампионе во что бы то ни стало хотел дать сражение, он должен был двинуться по одному из берегов Стуры и держать свои 25 000 человек постоянно у себя под рукой. Присоединение же Дюгема к лагерю [387] у Кони надо было произвести в тылу, а не перед лицом противника.

В течение трех месяцев своего командования Альпийской армией Шампионе маневрированием, построенным на ошибочных принципах, три раза губил свою армию (даже не принимая в расчет военное счастье). Между тем у него были силы большие, чем у противника, не на поле сражения, где он ухитрялся всегда быть один против трех, а на театре военных действий в целом. Его маневрирование и его передвижения должны рассматриваться как сплошной ряд ошибок. Он не совершил ни одного движения, которое не противоречило бы военному искусству. Когда армия потерпела поражение, сбор отделившихся от нее частей и подкреплений, как и переход в наступление, являются самой трудной военной операцией, больше всего требующей от главнокомандующего глубокого знания принципов военного искусства. Именно в таких случаях нарушение их влечет за собой поражение и приводит к катастрофе. [651]