Заметки на книгу генерала Жомини «Разбор крупных военных операций»

Этот труд — один из самых выдающихся среди относящихся к данному вопросу. Данные замечания могут пригодиться автору при переиздании книги и представят интерес для военных.

I

1. Австрийская армия в апреле 1796 г. имела 42 батальона и 44 эскадрона. Некоторые из этих батальонов насчитывали по 1500 человек. Пьемонтская армия, включая артиллерию и кавалерию, состояла из 30 000 человек. Дивизия неаполитанской кавалерии имела 2000 человек. Обе эти объединенные армии состояли из 80 000 бойцов с 200 орудий. Во французской армии имелось 28 000 пехотинцев, 3000 человек кавалерии и 30 орудий на конной тяге — всего 31000 человек.

2. Полубригады Итальянской армии приняли номера, которые они носили до 1815 г., только с июня 1796 г.: до этого времени они носили старые номера, ныне забытые.

3. В сражении у Монтенотте генерал Аржанто, командовавший у Болье центром, имел 18000 человек, из коих 5000 пьемонтцев.

4. В сражении при Миллезимо у австрийцев было 21000 человек. У Дего они потеряли 10000 человек, из которых 8000 пленными, 30 пушек и 15 знамен. Начальник штаба армии, обнародовав количество пленных, забыл про 2000 человек, уже эвакуированных в Ниццу, поскольку список их не был вручен офицеру, занимавшемуся этим учетом, [328]

5. В воззвании главнокомандующего к армии, выпущенном в Кераско, имеется опечатка: вместо 1500 нужно читать 15000 пленных.

6. Кавалерия провела зиму на берегах Роны, но она была в самом жалком состоянии и двигалась в хвосте колонн. Однако она приносила большую пользу, преследуя противника по ущельям, после того как он бывал разбит, и именно ей мы были обязаны громадным количеством пленных, взятых в начале кампании. Но в ту пору она не могла драться против австрийской кавалерии. Только на Минчио она в первый раз успешно проявила себя, маневрировала на равнине, производила удачные атаки и соревновалась с пехотой.

II

1. Вместо переправы через По в Пьяченце не следовало ли Итальянской армии переправиться через реку в Кремоне? Во время своего марша из Тортоны в Пьяченцу, спускаясь вниз по правому берегу По, она подставляла на протяжении 18 лье фланг противнику, занимавшему позицию на левом берегу По и снабженному понтонным парком. Продолжение марша еще на 7 лье создало бы ряд неудобств. Да и какая была бы в этом цель? Пьяченца лежит на правом берегу и предоставила бы все средства большого города для облегчения наводки мостов. Кремона на противоположном берегу оставалась бы во власти противника до тех пор, пока не совершилась бы переправа. Сверх того, Пьяченца является тем пунктом на По, который наиболее близок к Милану; Кремона находится значительно дальше от него и отделена Аддой.

Если бы Болье занял правый берег Адды и навел мост напротив Пьяченцы, французская армия оказалась бы отрезанной на обоих берегах. В подобных маршах следует стараться не подставлять фланг противнику, а когда это невозможно, следует делать переходы наиболее короткими и совершать их быстро.

2. Будь во французской армии понтонный парк, она прибыла бы к Милану раньше австрийской армии. Но она потеряла 60 часов на сбор судов и сооружение моста через По. Это дало время неприятельскому главнокомандующему переправиться через Адду. [329]

3. Корпус Колли, направившийся к мосту у Кассано, отстал. Наполеон надеялся отрезать его от Минчио. Это и заставило его ускорить и форсировать переправу через мост у Лоди. На самом же деле в тот момент, когда он форсировал мост, Колли переправился у Кассано и смог отступить, никем не тревожимый. Имей армия понтонный парк, она переправилась бы через Адду в самый день боя у Фомбио — с наступлением ночи. Наполеон лично подходил на расстояние ружейного выстрела к Пиццигетоне. Он приказал пройти и вниз и вверх по реке для сбора судов, и если бы он мог достать восемь или десять, то переправился бы в течение той же ночи и оседлал бы Адду.

4. Болье в ночь, последовавшую за боем у Фомбио, совсем не пытался захватить врасплох Кодоньо. Он не знал еще, что произошло после полудня, и все еще считал себя хозяином Фомбио; он просто расположился в Казаль-Пустерленго, чтобы там провести ночь. Один из его кавалерийских полков, пожелавший расположиться в Кодоньо, наткнулся на биваки дивизии Лагарпа, был встречен сильным ружейным огнем и поспешно отошел назад. Генерал Лагарп выехал со своей стоянки с несколькими офицерами штаба для сбора в ближайших загородных домах сведений о силах только что показавшейся части. В час пополуночи, возвращаясь в свою главную квартиру по другой дороге, а не по той, по которой он выехал из лагеря, он был встречен беглым огнем и пал, пронзенный пулями своих собственных солдат, любивших его и потрясенных своей ошибкой.

5. Генерал Колли, командовавший пьемонтцами, был офицером австрийской армии, поэтому он и не бросал службы у сардинского короля после Керасского перемирия.

6. Дивизия Ожеро на самом деле переправилась через Минчио по мосту у Боргетто. Демонстрации около Пескиеры были ложной атакой, имевшей целью отвлечь внимание Липтая, в то время как Ожеро маневрировал, чтобы отрезать его от дороги на Верону.

7. В форту Урбано имелось не 200 папских солдат, а 800. Этот факт сам по себе маловажный; мы его приводим только из уважения к истине.

Мы не знаем, кто сказал, что армии не следовало останавливаться на Адидже, что ей нужно было перейти за Юлийские Альпы и двинуться на Вену; но это совершенный абсурд. [330]

После сражения у Лоди Наполеоном было получено постановление Директории, предписывавшее двинуться на Рим и Неаполь с 20 000 человек и оставить свою армию Келлерману, который прибудет для руководства блокадой Мантуи. Наполеон сделал энергичное представление, в котором указал на пороки этого проекта, и подал в отставку, не желая быть орудием гибели своей армии. Правительство взяло назад свое постановление; оно увлеклось непреодолимым для революционеров стремлением видеть французский флаг развевающимся на Капитолии и желанием наказать Неаполитанский двор за его многочисленные вины.

Отношение Наполеона к сардинскому королю было продиктовано политикой, но эта уступчивость плохо понималась в то время. Не без труда Наполеону удалось внушить сознание важности поддержания спокойствия в Пьемонте, разъяснить, что революционные вспышки, восстания, брожение в народе всегда производят беспорядок, а в тылах армии нужен, наоборот, покой и безопасность.

III

1. Слишком большое значение придается сообщениям придворного военного совета. Потерпев поражение, он пытался исказить положение дел. В эту пору у Вурмзера было не меньше 100000 человек, в том числе 15000 человек в Мантуе. Французская армия насчитывала 40 000 человек, из них 10000 человек были заняты блокадой Мантуи, 30 000 человек составляли обсервационную армию, которая должна была сдерживать деблокадную армию больше чем в 80 000 человек. С 29 июля по 8 августа Вурмзер потерял 40 000 человек, 70 пушек, много зарядных ящиков и повозок, 15 знамен. Он сменил гарнизон Мантуи, усилил его на 5000 человек и ушел обратно в Тироль меньше чем с 40000 человек.

2. 31 июля Ожеро вновь переправился через Минчио у Боргетто лишь с одной своей дивизией. Серюрье снял осаду Мантуи, собрал свою дивизию и двинулся на Маркария, В ночь с 31 июля на 1 августа Наполеон направился на Брешиа с дивизией Ожеро, следовавшей по проселочным дорогам, по местности, поросшей вереском. Массена не оставался в Понте-Сан-Марко, а шел параллельно по шоссе из Понте-Сан-Марко в Брешиа. Соре остался на позиции на высотах между Лонато и Сало. Генерал Пижон, [331] командовавший арьергардом Массена на этом марше, занял позицию на нижнем Минчио с 1500 человек, обстреливая противоположный берег. Арьергард Ожеро, под командой бригадного генерала Валетта, занял позицию по правому берегу Минчио, на уровне Боргетто, и вел перестрелку с другим берегом. 2 августа на рассвете дивизии Массена и Ожеро сделали полоборота направо, прогнав предварительно Кваждановича из Брешиа и со всей равнины, Массена двинулся на Понте-СангМарко и застал там свой арьергард, сделавшийся вследствие этого поворота авангардом, уже отошедшим к Лонато. Этот арьергард без всяких оснований дал оттеснить себя в течение дня. Таково было положение вещей накануне сражения у Лонато.

3. В этом сражении у австрийцев было 30 000 человек. В Кастильоне у них имелось 18000 человек. Части Липтая образовали авангард. Поэтому генералу Ожеро и пришлось напрячь всю мощь своей превосходной дивизии, подкрепленной резервной кавалерией, чтобы выйти победителем, овладеть Кастильоне и разбить противника. 12000 человек противника противостояли генералу Массена; они взяли сначала Лонато и разбили авангард генерала Пижона, но их боевой порядок прорвали в центре, а затем оттеснили их и прогнали с поля сражения. 5 августа произошло сражение у Кастильоне. Генерал Фиорелла, командовавший дивизией генерала Серюрье, смог продвинуться на тылы Вурмзера только с 4000 человек. В этой дивизии имелось 3000 слабосильных, изнуренных болотной лихорадкой, которых невозможно было вести с собой, и их пришлось оставить в Маркария вместе с саперами, рабочими, зарядными ящиками и повозками, принадлежащими к осадному парку. У Вурмзера оставалось еще около 30000 человек и очень хорошая кавалерия; наша в ту пору ей еще уступала. Во французской армии имелось 22 000–23 000 человек, но это были те же самые войска, которые дрались у Короны, Лонато и участвовали в сражении 3 августа. Довольно много офицеров было убито, многие вышли из строя. В этом бою сделали таким образом все, что только можно было сделать.

4. Вурмзер был старый солдат, и у него имелись хорошие офицеры. Он знал, что его план слишком обширен, но считал его исполнимым вследствие своего огромного численного превосходства. Имей он силы равные или превосходящие французские только на одну треть, он так не [332] растянул бы их. Если бы он потерял у Лонато и Кастильоне так мало людей, как этому, повидимому, верят, он не покинул бы Минчио. Он остался бы там, опираясь левым флангом на Мантую, правым на оз. Гарда, и, обложив и осадив Пескиеру, спас бы честь своего оружия. Но потери, которые он понес, были столь велики, что вынудили его вернуться обратно в Тироль и покинуть Италию.

IV

1. В августе Вурмзер получил 15000 человек подкрепления; от прежней армии у него оставалось 40000 человек. Он присоединил к себе 10000 тирольцев. Следовательно, в начале сентября у него было 70 000 человек. Из них 30000 человек, включая тирольцев, были предназначены для охраны Тироля, под командованием Давидовича; 40 000 человек предназначались для маневрирования на равнинах областей Бассано и Виченцы, в направлении на Мантую. В их числе было 30 000 человек пехоты, остальные — кавалерия и артиллерия. Давидович потерял 11000 человек в сражении у Роверето, из которых 9000 пленными. До этого он понес потери еще в бою у Сарка и затем в сражении на Авичио.

2. В бою у Примолано взяты были пленные из девяти различных батальонов. Там находились, кроме трех хорватских, шесть линейных батальонов. Число пленных было 4000, а не 1800.

3. Сражение у Бассано было более важно, чем автор это представляет. Потери, понесенные противником, были значительнее.

4. Дивизия Мессароша прибыла к Вероне, атаковала этот город и была отражена. Местность успели подготовить, потому что наступательное движение Вурмзера было заранее предугадано: впереди Виченцских ворот соорудили равелин, а крепостная ограда была вооружена большим числом артиллерийских орудий. Кильмэн, которому было поручено наблюдать за Адидже, получил от главнокомандующего — в тот момент, когда тот двинулся на Триент, — очень подробную инструкцию, которая его сильно изумила. Она любопытна и должна находиться в его бумагах. Все, что произошло на Адидже, было предусмотрено. Когда Наполеон почувствовал опасность, он вызвал к себе гарниЗОН [333] Леньяго и приказал генералу Саюгэ, командовавшему блокадой Мантуи, поставить туда другой. Тогда Мессарош потребовал от Вурмзера подкреплений и особенно понтонный парк. Вместо этого он получил приказ поспешно вернуться к Бассано. В Виченце он встретился с самим Вурмзером, только что изгнанным из Бассано.

5. Преследуемый дивизией Массена, двинувшейся прямо из Бассано на Виченцу, и дивизией Ожеро, прибывшей в Падую, Вурмзер оказался, таким образом, прижатым к Адидже. У него не было понтонного парка; он его потерял в Бассано. Из 70-тысячной армии у него оставалось только 16000 человек, сильно деморализованных, если не считать хорошей кавалерии численностью в 6000 человек, не испытавшей потерь и полной энергии. Его положение казалось безнадежным; но тут вдруг тремя кавалерийскими эскадронами был захвачен альбаредский паром. Они переправились на правый берег Адидже и перерезали коммуникации Леньяго с мантуанским блокадным корпусом. Они изрубили несколько отбившихся от своих частей солдат, которые подняли тревогу в Леньяго. По обычаю австрийцев, этот кавалерийский патруль повсюду распространял самые панические слухи, а именно, будто Наполеон со всей своей армией погиб в ущельях Бренты, а Вурмзер со своей победоносной армией подходит к Мантуе. Комендантом Леньяго был командир батальона легкой пехоты, находившийся там с 500 человек. Он потерял голову, придал веру этим ложным сведениям, счел шедевром военного искусства эвакуировать крепость, спасти свой батальон и присоединиться к Саюгэ у Мантуи. Начальник австрийской кавалерии тотчас же об этом узнал и овладел городом и мостом (мост, хотя и деревянный, был оставлен неповрежденным). Такое счастливое событие изменило положение старого фельдмаршала, которому уже не угрожала больше необходимость сложить оружие. Он немедленно бросился к Леньяго, переправился через реку, но имел неосторожность потерять один день. Наполеон прибыл в Арколе, напротив Ронко, в ту самую минуту, когда Вурмзер входил в Леньяго. Он овладел паромом и тут же приказал дивизии Массена переправиться на другой берег, чтобы воспользоваться беспечностью Вурмзера. Наполеон еще надеялся упредить его на р. Молинелла и двинулся на Сангвинетто, в то время как Ожеро выступил из Падуи на Леньяго. Если бы авангард Массена не направился слишком влево, на Череа, [334] тo вся дивизия Массена прибыла бы к Сангвинетто раньше противника и Вурмзер опять-таки был бы вынужден сложить оружие. Но так как в Череа дорога была преграждена лишь авангардом силою в 500 кавалеристов и 1200 человек легкой пехоты, не поддержанных главными силами дивизии, шедшими на Сангвинетто, то Вурмзер прорвал ряды авангарда и прибыл к Молинелла, где стояли на позиции Кильмэн и Саюгэ. Ими был разрушен мост у Кастелларо, но мост у Виллаимпента они не, тронули. Вурмзер направился туда. Дорога на Мантую была открыта. Вот как ему удалось спастись.

При первом пушечном выстреле в авангарде у Череа Наполеон, бывший верхом и двигавшийся несколько правей, в направлении на Сангвинетто, понял, что происходит. Он понесся туда галопом, чтобы исправить дело, но когда он туда прибыл, 4-я легкая полубригада уже отступала в беспорядке и несколько тысяч кавалеристов наводнили равнину. Одна старуха сообщила Вурмзеру, что едва 10 минут назад у дверей ее дома был французский главнокомандующий. Он едва успел, — прибавила она, — дать шпоры коню. Старый фельдмаршал надеялся, не без некоторого основания, что его противник попадет к нему в руки. Как передают, он требовал привести его к себе живым.

Повидимому, автор не знал о Веронском бое и о событиях у Леньяго.

Потери австрийской армии с 4 по 12 сентября равнялись 30 000 человек убитыми и ранеными, и 14 000 человек были заперты в Мантуе, среди которых сам фельдмаршал, весь штаб, административно-хозяйственная часть и т. д.

V

1. В битве 6 ноября на р. Бренте{120} генералы Кважданович и Гогенцоллерн были оттеснены дивизией Ожеро к Бассано. Было необходимо сделать усилие, чтобы вынудить их вновь перейти через мост и принять решительный бой. Наполеон отдал приказ выслать вперед бригаду из резерва, но хорватский батальон, который Кважданович, [335] когда он двигался вперед, выслал на правый фланг в качестве охранения, оказавшись отрезанным, забаррикадировался в деревне на шоссе из Виченцы в Бассано. Бригада резерва, встреченная при входе в это селение сильным ружейным огнем, не смогла пройти. Пришлось приступить к маневру и подвезти пушки. Это селение было взято штурмом, но бригада потеряла 2 часа, и наступила уже ночь, когда она прибыла к Бассано.

2. У генерала Кильмэна, занимавшего Верону во время сражения у Арколе, был под командованием отряд только в 1500 человек пехоты, кавалерии и артиллерии.

3. Мост через Адидже был переброшен против Ронко, на правом берегу Альпоне, между устьем этой реки и Вероной, а не против Альбаредо, ниже устья Альпоне, во-первых, потому, что австрийские гусары занимали селение Альбаредо, и если бы мы там навели мосты, они дали бы об этом знать Альвинци. На внезапность особенно рассчитывали, так как противник упустил возможность занять болото против Ронко, удовольствовавшись разведкой его гусарскими разъездами, объезжавшими дамбы два раза в день. Во-вторых, во французской армии было только 13000 человек; у нее не было никакой надежды в данных условиях разбить 40 000 человек на открытой равнине, где можно было полностью развернуться, тогда как на дамбах, окруженных болотами, драться могли только головы колонн. Численность тут не оказала бы влияния. В-третьих, Альвинци готовился к штурму Вероны. Его главная квартира находилась в трех лье от нее. Могло случиться, что в момент наступления французской армии на Ронко он пойдет на Верону. Армии пришлось поэтому переправиться через Адидже выше устья Альпоне, чтобы не иметь перед собой никакой естественной преграды при движении вслед за Альвинци на Верону.

Если бы французская армия переправилась напротив Альбаредо, было бы достаточно нескольких хорватских батальонов, закрепившихся на правом берегу Альпоне, чтобы обеспечить марш Альвинци к Вероне. Если бы этот город был взят, французская армия была бы вынуждена отступить, чтобы соединиться с Вобуа у Мантуи и упредить там противника.

4. Почему селение Арколе было оставлено французской армией в конце первого дня? Почему она вернулась туда в конце второго дня? Потому, что преимущества, достигнутые [336] в первый день, хотя и довольно значительные, были недостаточны для выхода на равнину и восстановления коммуникаций с Вероной. Между тем, явилось опасение, что в день боя у Арколе Давидович направился из Риволи в Кастельнуово, а в таком случае нельзя было больше терять времени. Французской армии надлежало двигаться всю ночь для соединения на следующий день с Вобуа у Кастельнуово и Виллафранка, чтобы разбить Давидовича и сохранить блокаду Мантуи, а затем, если бы это удалось, возвратиться назад, прежде чем Альвинци переправится через Адидже. Наполеон получил в 4 часа утра сообщение, что Давидович накануне не трогался с места. Тогда он вновь перешел через мост и взял Арколе. В конце второго дня он рассуждал таким же образом: он добился существенных преимуществ, но недостаточно решительных, чтобы рисковать выходом на равнину; он мог все еще ожидать, что Давидович пойдет на Вобуа; нужно было иметь возможность двинуться на помощь Вобуа и для прикрытия блокады Мантуи. Эти очень тонкие соображения основывались на почасовом расчете времени, и нужно было хорошо знать шахматную доску между Вероной, Вилланова, Ронко, Мантуей, Кастельнуово и Риволи, чтобы они пришли в голову.

5. Спрашивают, почему французская армия в первый же день не перебросила моста у устья Альпоне для выхода на равнину и почему она не навела его хотя бы во второй день? Потому, что она терпела неудачи в течение восьми дней, что в ней насчитывалось только 13000 бойцов; наконец, потому, что именно на третий день, вследствие последовательно нараставших успехов, несколько восстановилось равновесие между обеими армиями. Положение было таково, что если бы до отдачи приказаний об операциях на четвертый день Наполеон созвал на совет генералов для обсуждения вопроса о том, следует ли продвигаться на Вилланова и Виченцу для восстановления коммуникаций с Вероной по левому берегу, или двинуться на помощь к Вобуа по правому берегу, все мнения были бы за движение по правому берегу. Когда же за два часа до рассвета его дивизионные генералы получили приказ двинуться вперед к Вероне, они нашли это движение слишком смелым. Однако, когда дивизии двинулись со стоянок, разведка донесла, что противник начал отступление на Виченцу и Бренту. [337]

VI

1. Кларк действительно имел поручение войти в сношения с Венским двором. Он также имел поручение вести переговоры с Наполеоном от имени меньшинства Директории. Было бы большой ошибкой предполагать, что у него было намерение заменить собой Наполеона. В правительстве произошел раскол, но обе партии были одинаково довольны ходом итальянских дел. Сверх того, Кларк не имел никакого опыта командования войсками. По складу своего ума он был скорее наблюдателем. В главной квартире он занимался наблюдением за отдельными офицерами. Это вызвало неудовольствие некоторых из них и навлекло на него нарекания. Он был человек трудолюбивый и неподкупный.

2. 59-я полубригада никогда не входила в состав Итальянской армии. Входили в ее состав 57 и 58-я полубригады.

3. Когда Наполеон выехал из Риволи и направился к Мантуе, он оставил там генералов Массена и Жубера. В эту кампанию план придворного военного совета заключался в том, чтобы операции Альвинци через Монте-Бальдо и операции Провера через нижний Адидже велись независимо одна от другой. Вурмзеру было дано приказание маневрировать для соединения с Провера, если Альвинци будет действовать удачно, и развивать успех, насколько позволят обстоятельства. Если Альвинци был бы разбит, а Провера стал бы действовать удачно, то Вурмзеру надлежало воспользоваться двумя — тремя днями, когда в его власти окажется течение По, чтобы переправить через эту реку весь свой штаб, все артиллерийские, пехотные и кавалерийские кадры и двинуться на Рим для присоединения к армии папы, для увеличения и обучения папских ополчений и этим принудить французского главнокомандующего к разделению своей армии на две части. Что касается Мантуи, то Вурмзер должен был снабдить ее продовольствием на два месяца, если бы ему удалось достаточно долго удерживаться в Серральо; если же, наоборот, он не смог бы этого сделать, ему надлежало покинуть эту важную крепость и увезти с собой во владения папы все орудия с боевыми припасами, какие только возможно будет эвакуировать.

4. Армии Альвинци и Провера были более сильны, чем полагают. Потери их достигали 30000 убитых, раненых и пленных. Число пленных было не меньше 19 000. [338]

VII{121}

1. Начать кампанию было необходимо до таяния снегов, чтобы не дать времени австрийским инженерам закрыть полевыми укреплениями выходы из Норических Альп и подготовить к обороне Пальманова; было так же важно разбить эрцгерцога прежде, чем к нему подойдут дивизии с Рейна.

Чтобы помешать переправе французской армии через Тальяменто, придворному военному совету следовало сосредоточить свою армию в Тироле до 1 марта, оставив на Тальяменто только 6000 человек для наблюдения. Если бы и после этого французский главнокомандующий упорствовал в намерении переправиться через эту реку, эрцгерцог смог бы его остановить. Переправившись через Авичио, двинувшись на Триент и угрожая Бассано и Вероне, он принудил бы французов к отступлению. Если бы эрцгерцог остался на Верхней Бренте, французской армии было бы невозможно растягивать свой правый фланг и она была бы вынуждена начать военные действия в Тироле. Это дало бы ему три преимущества: 1) возможность сосредоточения своей армии на 20 дней раньше: Инсбрук лежит около Рейна, Конельяно же и Сачиле от него значительно удалены; 2) поле сражения представляло бы ту выгоду, что находилось в стране, где население было ему всецело предано и сильно возбуждено; 3) создавалась возможность вести свои операции концентрированно, получая новые подкрепления из Рейнской армии. Одна ошибка придворного военного совета — сосредоточение армии во Фриуле вместо Тироля — подставила под удар столицу и решила исход войны.

2. Позиция эрцгерцога позади Тальяменто, перед Кодроипо была неудачной. Ему следовало расположиться у Сан-Даниеле, обеспечив себе возможность отступления через ущелья; это позволило бы ему помешать Массена упредить его у Тарвиса. Его отступление по ущельям Чивидале в направлении на нижнее Изонцо, в то время как Массена был уже у Тарвиса, сделалось для него гибельным.

3. Дивизия Гюйо двигалась не на Торре, а на Удине, Чивидале и Капоретто. Главная квартира направлялась на Пальманова и Градиска с дивизиями Бернадотта и Серюрье. [339] Дивизия Массена находилась в Тарвисе. Спрашивают, почему же дивизии Бернадотта и Серюрье не двинулись на Чивидале для поддержки дивизии Гюйо? — Потому что эрцгерцог двинул две дивизии и свои парки по ущельям Чивидале, и дивизии Гюйо было достаточно, чтобы теснить их. По прибытии в Капоретто этот корпус продолжал бы двигаться на Тарвис, место своего первоначального назначения, и тогда он был бы обречен на гибель и вынужден сложить оружие, как это в действительности и произошло. Или же, узнав, что Массена уже в Тарвисе, он спустился бы вниз вдоль Изонцо и двинулся бы на Герц, чтобы достичь Карниоля; в этом случае нужно было иметь достаточно сил, чтобы двинуться ему навстречу и отбросить на Капоретто, куда уже прибыл бы Гюйо, принудив врага сложить оружие в ущельях Капоретто.

Всю эту главу надо написать заново; операции описаны в ней неточно.

Эрцгерцог участвовал в Тарвисском бою. Наполеон предпочел опираться на Градиска, а не на Герц, так как левый берег Изонцо господствует над правым до дороги на Монтефальконе.

4. В инструкциях генералу Жуберу предписывалось, отбросив генерала Керпена за Бреннер, сделать поворот направо, спуститься по долине Дравы и присоединиться к армии в Виллахе. Такое решение было правильным, потому что Жубер начал действовать лишь тогда, когда армия одержала победу на Тальяменто, и его правый фланг двинулся на Драву только тогда, когда главная квартира была уже в Клагенфурте. Наполеон высылал к нему навстречу в Линц и в Шпиталь своего адъютанта Ла-Валетта и генерала Зайончека с несколькими драгунскими эскадронами.

5. Дивизию Виктора никогда не собирались оставить в Романье. Она была послана в экспедицию на Рим; требовалось время на ее возвращение оттуда. Она должна была занять позицию на Адидже, чтобы образовать ядро обсервационного корпуса против венецианцев. Запоздание ее на несколько дней повело к веронской резне. Оно явилось результатом ошибки в расчетах дивизионного генерала. Нужно было быть совершенно сумасшедшим, чтобы оставлять войска в Нижней Италии.

6. После переправы через Тальяменто Наполеон писал [340] Директории, что 15 апреля он будет в Германии{122}, в главном городе Каринтии. Поэтому необходимо, чтобы Самбро-маасская и Рейнская армии, насчитывавшие 150000 бойцов, без замедления выступили в поход и заняли позицию на Энее. По прибытии же их на эту реку он станет управлять комбинированным движением всех трех армий на Вену. Директория ответила Наполеону, что рейнским армиям будет приказано выступить и что в тот момент, когда к нему прибудет курьер, военные действия уже начнутся. Но 1 апреля он получил в Клагенфурте уведомление, что ему не следует рассчитывать на совместные действия с рейнскими армиями, что армия Гоша, может быть, и откроет кампанию, но состояние войск Моро таково, что он не может перейти через Рейн.

Это сообщение возбудило в нем ряд подозрений. Он заключил с сардинским королем наступательный и оборонительный союз, гарантировав последнему его владения и добившись от него выставления контингента в 10000 человек пехоты, 2000 кавалерии и 24 орудия. Эта дивизия, которую он повел бы в Германию, обеспечила бы ему спокойствие в тылу. Каждый пьемонтский солдат являлся бы для него заложником. Директория, не порицая этого договора, затянула его ратификацию, и кампания открылась прежде, чем армия могла усилиться этой дивизией хороших войск. Это было тем более досадно, что 12 000 человек, оставаясь незанятыми, могли стать опасными.

Наполеон был также недоволен влиянием посланника Квирини, который открывал двери золотым ключом и мешал урегулированию венецианских дел. Он проникся убеждением в необходимости заключить мир и отправил свое столь известное письмо к эрцгерцогу. Вся парижская почта, прибывавшая до 18 апреля, укрепляла его в мысли, что Германские армии не двинулись с места. Он узнал об их переправе через Рейн уже после подписания предварительных лёобенских условий мира, которые были бы им подписаны лишь в Вене, если бы он знал, что рейнские армии начнут кампанию, хотя бы они переправились через Рейн только в мае. Для него было бы достаточно и этого. [341]