К истории 30-й стрелковой дивизии (Речь на встрече с писателями 22 ноября 1935 г.) {*51}

Товарищи! Вы, очевидно, ждете от меня широкого освещения истории 30-й стрелковой дивизии? К моему великому сожалению, я к такому выступлению не подготовился.

В истории гражданской войны в СССР имеются блестящие примеры боевых действий 1-й Конной армии, которые неплохо показаны в нашей художественной литературе. Мне кажется, что И. Бабель дал яркую характеристику 1-й Конной армии, как лучшей части нашей победоносной армии. Причем сделано это весьма ярко и с показом отрицательных явлений. Получилась очень ценная и интересная книга. У Вас (обращаясь к З. Рихтер) тоже неплохая книга. Я ее с большим удовольствием прочел.

30-я стрелковая дивизия является одной из старейших дивизий нашей армии. Она имеет славную героическую историю. Литературное произведение о ее боевом пути должно дать для нашей молодежи большой воспитательный материал, подобно «Железному потоку».

На наших с вами глазах вырастает новая, смелая молодежь, полная энтузиазма социалистического строительства. Эта молодежь не видела ни помещиков, ни фабрикантов, ни полицейских. Она не имеет достаточного представления о том, как было трудно молодым полкам Красной Армии в годы гражданской войны вести тяжелую борьбу с многочисленными полчищами интервентов и белогвардейцев.

В 1928 г. я с группой товарищей отдыхал в Сочи, там мы в парке имени Худякова встретили группу школьников в возрасте 13-15 лег, которые внимательно осматривали старый особняк.

Я их спросил, чего они ходят вокруг этого здания. Они ответили:

— Мы хотим составить план. [42]

— О чем? — спросил я.

— Мы хотим написать о быте помещиков...

Когда они мне это сказали, я сразу почувствовал себя человеком другой эпохи. Этой молодежи сегодня 21-22 года. Она помогает партии перестраивать всю нашу страну, отбрасывать все устаревшие на заводах и фабриках производственные нормы. Известно, что наша партия придает исключительное значение делу воспитания молодежи на героических традициях советского народа. В настоящее время широкий интерес советских людей вызвала кинокартина «Чапаев».

Надо признать, что эта картина производит очень сильное впечатление на нашу молодежь. У меня есть сын 12 лет. Как-то раз я пришел домой рано, примерно в 10-11 часов ночи. Смотрю, парень несется по квартире. Я его спросил: «Что с тобой?» На это он мне ответил: «Папа, ты видел «Чапаева»? Сходи посмотри». В течение шести месяцев он живет и находится под впечатлением этой картины.

При работе над книгой по истории 30-й стрелковой дивизии вы должны иметь в виду то обстоятельство, что каждая дивизия, рожденная в боях гражданской войны, имела целый ряд присущих только ей специфических, особенностей процесса формирования. Особенности складывания 25-й стрелковой дивизии весьма выпукло и, по-моему, правильно показаны в кинокартине «Чапаев».

Отличительная особенность рождения 30-й дивизии состояла в том, что колыбелью ее рождения были рабочие районы Южного Урала. Это и определило собой социальный облик ее личного состава. С самого начала создания дивизии в ее составе было значительное количество коммунистов.

По моему мнению, историческое произведение о боевом пути дивизии следует начинать с освещения боевых действий первых отрядов вооруженных рабочих и солдат, вставших на защиту Великой Октябрьской революции на Южном Урале — под Оренбургом, Троицком, Челябинском и Верхне-Уральском. Эти отряды, пройдя тяжелый боевой путь, в сентябре 1918 г. влились в 4-ю стрелковую дивизию Восточного фронта и составили ее основной костяк. В ноябре 1918 г. 4-я дивизия была переименована в 30-ю стрелковую дивизию.

Как я, сын ярославского крестьянина, питерский и мытищинский рабочий, оказался в начальный период гражданской войны в районах Урала?

Февральская революция застала меня в г. Петровском, где я работал слесарем-мотористом на маслобойном заводе. Окрыленный революционными событиями, я поехал в Самару с намерением устроиться на работу по своей специальности на Иващенском трубочном заводе. Но по прибытии в Самару горком РСДРП (б) направил меня на революционную работу в армию. С большим трудом и только благодаря наличию георгиевских крестов и медалей мне удалось попасть добровольцем в 102-й запасной полк. В этом [43] полку в июне 1917 г. я был избран членом, а в августе — председателем полкового комитета и заместителем председателя военной секции Самарского городского Совета.

9 ноября 1917 г. я был избран от гарнизона города членом Самарского Военно-революционного комитета, председателем которого был В. В. Куйбышев{1}.

После установления Советской власти в Самаре я был назначен помощником комиссара Самарского гарнизона и начальником губернской охраны революционного порядка (орган по борьбе с контрреволюцией).

22 ноября 1917 г меня вызвали к председателю Самарского Военно-революционного комитета В. В. Куйбышеву. Товарищ Куйбышев уделял много внимания организации вооруженных сил, созданию рабочих вооруженных отрядов, поэтому вызов меня к нему не удивил. Но как только товарищ Куйбышев начал говорить, я понял, что мой вызов в Ревком на этот раз имеет особое значение. Товарищ Куйбышев внимательно посмотрел на меня и сказал:

— Товарищ Блюхер! Ревком решил послать Вас в качестве комиссара вооруженного отряда для освобождения Челябинска. Мы только что получили задание из ЦК от товарища Ленина и остановили свой выбор на Вас. Поручение чрезвычайно ответственное, поэтому я хотел поговорить о нем с Вами лично. Дутов, захватив Оренбург, отрезал Среднюю Азию от центра, сейчас дутовские отряды окружили Челябинск и тем самым создают угрозу движению продовольственных поездов на запад, к Москве и Петрограду. Центральный Комитет принимает меры к ликвидации челябинской пробки. Посылаются отряды из Петрограда и Урала. Нам поручено выделить не менее 500 человек с артиллерией из революционных полков и вновь созданных рабочих отрядов. Вы в качестве комиссара отряда должны обеспечить эту чрезвычайно важную операцию.

Это предложение было настолько неожиданным, что я растерялся. Но для меня было ясно, что отказываться от назначения неудобно, хотя справиться с такой большой задачей мне, рядовому солдату, казалось чрезвычайно трудным. Товарищ Куйбышев, заметив мое смущение, сказал:

— Ничего, поможем, держите только с нами связь. Выступить нужно через сутки. Подберите отряд, укрепите его солдатами-большевиками и двигайтесь.

С самарским отрядом я выступил в конце ноября 1917 г. Мог ли я тогда думать, что это поручение партии будет началом моей военной работы и навсегда свяжет меня с родной Красной Армией?

3 декабря 1917 г. мы прибыли в Челябинск. Белогвардейцы были чрезвычайно беспечны. Они расставили вокруг города свои отряды и не ожидали движения наших эшелонов. Благодаря [44] помощи железнодорожников мы ехали вплоть до Челябинска под видом демобилизованных с фронта солдат. По прибытии в Челябинск наш эшелон поставили в один из отдаленных тупиков, и мы спокойно выгрузились. Этим и было положено начало освобождению города от дутовцев.

Дутовцы, не имея никакой опоры в народе, не оказали отряду сопротивления и после нашего прибытия отошли из Челябинска. В это время в городе хотя и существовал Совет рабочих и солдатских депутатов, но власть находилась в руках городской думы{2}, во главе, которой стояли меньшевики и эсеры.

3 декабря 1917 г. был создан Военно-революционный комитет, председателем которого был избран А. Галактионов{3}, а я — в качестве члена. При активном участии рабочих и гарнизона в Челябинске была восстановлена Советская власть и наведен революционный порядок.

Для борьбы с Дутовым в Челябинск вскоре прибыли красногвардейские отряды из Екатеринбурга, Златоуста и с ряда заводов Урала. 16 декабря из Петрограда прибыл Северный экспедиционный отряд под командованием мичмана С. Д. Павлова{4}, посланный в Челябинск по указанию В. И. Ленина. В состав этого отряда входил 17-й Сибирский пехотный полк и отряд моряков-балтийцев.

В общей сложности в Челябинске к концу декабря сосредоточилось около 4 тыс. революционных войск. Наиболее организованной военной силой был Северный экспедиционный отряд.

С прибытием революционных сил из районов Урала Самарский отряд был отозван обратно, а я Урало-областным комитетом партии был оставлен на военно-политической работе в Челябинске. После отъезда А. Галактионова в Самару на меня было возложено руководство Военно-революционным комитетом. Кроме того, я был назначен начальником штаба всех революционных отрядов, сосредоточенных в Челябинске. Командующим был назначен бывший офицер — капитан Садлуцкий, которого Военно-революционный комитет вскоре вынужден был отстранить, так как по его вине на железной дороге создалась «пробка» и мы не смогли нормально пропускать в центр эшелоны с хлебом.

Для освобождения бывшей Оренбургской губернии из-под власти Дутова мною был направлен Северный экспедиционный отряд. Остальные отряды, в том числе и Пермские, должны были остаться в Челябинске для большого сплочения, обучения их и как резерв для помощи Северному экспедиционному отряду, направленному в г. Троицк.

Надо сказать, что обстановка на Урале к этому времени была очень сложная. Как только в Москве и Петрограде совершился Октябрьский переворот, здесь, на Южном Урале, немедленно взяли власть обновленные, большевистски настроенные Советы рабочих и солдатских депутатов. Революционное движение развертывалось настолько стремительно, а широкие массы трудящихся оказались настолько подготовлены к этому большевистской партией, что во [45] многих городах Урала и Зауралья переход власти был вполне закономерным развитием событий последних месяцев. Широкие массы рабочих и солдат немедленно поддержали революционные Советы. В первые дни установления диктатуры пролетариата на Урале эсеры и меньшевики почти не оказали никакого сопротивления. Но спустя немного они активизировались и с оружием в руках выступили против победившей революции. На стороне Советов были рабочие и крестьяне, революционно настроенные солдаты и казаки.

Только в Оренбурге, благодаря наличию двух школ прапорщиков и юнкерского казачьего училища, офицерству и юнкерам под руководством атамана Дутова удалось разогнать Совет рабочих депутатов и захватить власть в свои руки. Опираясь на юнкеров, офицеров и контрреволюционные верхи казачества, Дутов начал распространять свою власть на всю территорию бывшей Оренбургской губернии. На первых порах дутовцы действовали нерешительно. Их было мало. Они не имели поддержки в широких народных массах. Особенно они были осторожны в тех городах, где во главе Советов стояли большевики, опиравшиеся на революционных солдат, казаков и рабочих.

К середине декабря положение на Урале было таково: Оренбург был захвачен Дутовым, вокруг Челябинска, находились дутовские казачьи отряды, в г. Троицке хотя и был Революционный Совет рабочих и солдатских депутатов, но он был беспомощен, а поэтому фактически власть в городе принадлежала городской думе, поддерживаемой атаманом третьего казачьего отдела Токаревым. Атаман Токарев не решался арестовывать большевиков, так как на стороне их был 131-й запасной полк, во главе с большевиком Васильевым, 6-й и 9-й запасные казачьи полки.

На всей территории бывшего Оренбургского войска шла энергичная вербовка казаков в дутовские отряды. В первую очередь вербовались зажиточные казаки, урядники, кулацкие сынки, казачьи офицеры.

Известно, что на Южном Урале формирование белогвардейских частей началось еще до Октябрьской революции. Временное правительство после корниловщины направило Дутова в качестве правительственного комиссара по продовольствию в районы Оренбургской губернии и Тургайской области. В результате этого в лице Дутова соединилась власть наказного атамана Оренбургского казачьего войска и правительственного комиссара. Это было одно из мероприятий Временного правительства по организации контрреволюционных сил на юго-востоке России. Керенский надеялся на помощь оренбургских казаков в борьбе с пролетарской революцией. После Октябрьской революции Дутов отдает приказы о формировании добровольческих частей.

Перед нами была поставлена задача отбросить казачьи отряды от Самаро-Златоустовской железной дороги и обеспечить бесперебойную доставку продовольствия на запад. Эта задача в начале [46] января была выполнена. Северный экспедиционный отряд в ночь на 6 января 1918 г. занял г. Троицк. Занятие Троицка лишило дутовцев организационного центра по руководству казачьими отделами и заставило их искать себе пристанище в глухих казачьих станицах — Кособродской и других.

Успешное развитие операции по ликвидации дутовщины в районе Троицка — Челябинска позволило освободить часть вооруженных сил и перебросить их на борьбу с Дутовым в район Оренбурга. По распоряжению центральных организаций из Троицка под Оренбург был направлен отряд моряков из состава Северного экспедиционного отряда. Для несения гарнизонной службы в Троицке был оставлен 17-й Сибирский полк.

Оренбург был освобожден 18 января 1918 г. Дутов со своими приспешниками бежал в направлении к Верхне-Уральску, куда он прибыл в конце января 1918 г. С прибытием Дутова оживилось контрреволюционное казачество в районе Троицка. В конце марта 1918 г. дутовцы окружили Троицк и создали угрозу Самаро-Златоустовской железной дороге.

Чтобы ликвидировать дутовщину, центральные организации дают указания Уральскому областному военному комиссару направить несколько вооруженных отрядов для освобождения Троицка и всей Оренбургской губернии от дутовцев. Командование этими отрядами было возложено на меня.

Проводя одновременно наступление из Троицка и Верхне-Уральска, привлекая на свою сторону беднейшее крестьянство и казачество, нашим отрядам удалось изгнать Дутова из Оренбургской губернии. Но ликвидировать его живую силу полностью мы, к сожалению, не смогли. Дутовцы, почувствовав окружение в районе станиц Краснинской и Кастельской, не принимая боя, 25 апреля бежали в южном направлении. Весенняя распутица не позволила преследовать их, и они, разбившись в Тургайской области на маленькие группки, разошлись в разных направлениях.

После окончания весенней распутицы Дутов в мае стянул свои разрозненные отряды под Оренбург и блокировал его.

28 апреля я был вызван из Троицка в Екатеринбург для доклада уральским областным организациям о ликвидации дутовцев. 8 мая Уральский областной военный комиссар приказал мне во главе нескольких красногвардейских отрядов срочно выступить в Оренбург, который дутовцы окружили и этим прервали связь с Туркестаном. Для борьбы с дутовцами в районе Оренбурга в состав моего отряда вошли: красногвардейский отряд под командованием С. Я. Елькина{5}, Екатеринбургский эскадрон кавалерии, Челябинская батарея, сформированная из железнодорожников Челябинского узла, и вновь сформированный в Екатеринбурге 1-й Уральский пехотный полк, состоящий из рабочих-добровольцев и привлеченных на службу кадровых офицеров старой армии. Одновременно мне было приказано объединить под своим командованием все отряды, действующие в районе Оренбурга. [47]

В Оренбург наш отряд двигался по железной дороге через Самару. На станции Кинель мы встретились с рядом других отрядов, двигавшихся по заданию центральных организаций тоже в Оренбург. В чрезвычайно тяжелых условиях почти эшелонной войны мы продвигались от Бузулука к Оренбургу, так как железная дорога находилась в руках белоказаков.

23 мая мы подошли к осажденному Оренбургу и установили связь с его гарнизоном. Предстояла большая работа по окончательной ликвидации белоказаков в районе Оренбурга. Методы борьбы, которые выдвигались некоторыми товарищами, мною не разделялись. Я был сторонником организации в оренбургских казачьих станицах отрядов из революционных фронтовиков, товарищи же смотрели на казаков как на единую контрреволюционную массу, совершенно не дифференцируя ее. Для разгрома контрреволюционных казаков они предлагали провести ряд карательных экспедиций. Мой план, основанный на опыте освобождения от дутовского влияния Троицкого и Верхне-Уральского уездов, не был принят. Товарищи, не согласившиеся со мной, предприняли несколько экспедиций, но каждый раз эти экспедиции возвращались обратно без реальных результатов, так как белогвардейские конные части обычно уходили из-под удара. Работа среди населения не проводилась, не организовывалась беднота, не вербовались на сторону Советской власти революционные фронтовики. Поэтому как только экспедиция, не встретив белых частей, возвращалась обратно в Оренбург, — в тех станицах, где они побывали, тотчас же появлялись белые казаки и продолжали свою контрреволюционную работу.

Следует сказать о том, что мы в то время не сумели для себя использовать социальные явления и процессы, которые происходили на Южном Урале. Мы плохо использовали казачью бедноту — казаков-фронтовиков, которые были настроены революционно и стояли за Советскую власть. Это была главным образом молодежь, вернувшаяся с фронта и которая под влиянием революционных событий готова была идти на защиту Советской власти. Мы не опирались и на переселенцев, или, как их называли казаки, иногородних, которые могли быть надежной силой, на которую можно было бы опереться в борьбе с контрреволюцией.

С 26 мая стали поступать сведения, что Челябинск и Пенза захвачены белочешскими войсками. Точных данных о целях и задачах мятежа белочехов у нас не было. К этим событиям мы отнеслись чрезвычайно спокойно, предполагая, что мятеж белочехов только небольшой местный эпизод, который скоро будет ликвидирован.

В начале июня к Оренбургу стали подходить части Верхне-Уральского и Белорецкого отрядов под руководством Н. Д. Каширина{6}, которые двигались из Верхне-Уральска через Магнитную, и Уфимские отряды под командованием М. В. Калмыкова{7}, наступающие по тракту Уфа — Оренбург. Движение этих отрядов было [48] чрезвычайно важно, так как они проходили по территории, наиболее охваченной белоказачьим мятежом.

Оренбургский гарнизон, не получая указаний от Самарского штаба, в течение месяца бездействовал. Как потом оказалось, во главе Самарского штаба находился предатель Яковлев. Связь с центром была потеряна.

В середине июня мы еще поддерживали телеграфную связь с Троицком и Верхне-Уральском, откуда получили сведения, что белочехи развивают активные действия на Оренбург по железной дороге от Кинеля.

Командование войсками, сосредоточенными в районе Оренбурга, после моих разногласий с большинством главкомов других отрядов перешло к Г. В. Зиновьеву{8}. Для предотвращения движения белочехов на Оренбург 23 июня товарищ Зиновьев приказал мне начать наступление вдоль железной дороги Оренбург — Бузу-лук. При нашем наступлении мы встретились с большими трудностями. Наше влияние распространилось только на полосу железной дороги, т. е. где продвигались эшелоны, а в тылу действовали белоказаки, которые разрушали пути и прерывали связь с Оренбургом. Казачье население, воодушевленное победами белочехов под Самарой и вдохновляемое контрреволюционными агитаторами, стало активно помогать дутовцам. Вести в таких условиях борьбу с белочехами, когда тыл был ненадежным, было невозможно, а поэтому я принял решение отвести отряды в Оренбург.

В Оренбурге к этому времени собралось около 20 различных по численности отдельных отрядов.

В то время было бесконечное количество главкомов. Каждая область, каждый район назначали себе главкома. Уфимцы тоже назначили своего главкома, для того чтобы показать, что они тоже вкладывают свою лепту в это дело.

Помню как сейчас, к нам в Оренбург приехал П. А. Кобозев{9}, который привез директиву оборонять Оренбург и Туркестан. Нам было приказано защищать эти города.

Когда встал вопрос относительно защиты Оренбурга с дезорганизованными отдельными отрядами, с таким огромным количеством главкомов, то мы все поняли, что эта задача почти невозможна. Это была армия, состоящая из отдельных отрядов, совершенно несколоченная. Там были: казаки, рабочие, крестьяне и наши славные моряки, которых называли первым сословием Советской России. Они заслуженно носили это звание.

В создавшейся обстановке я потребовал созвать совещание комсостава, на котором обсудить вопрос о плане дальнейших действий. За это время мы потеряли связь с Троицком, Верхне-Уральском и даже Уфой. Нам неизвестно было, что происходит и в районе Самаро-Златоустовской железной дороги.

На совещании у командующего товарища Зиновьева большинство командиров отрядов высказалось за то, чтобы эвакуировать Оренбург и отойти в Туркестан. Считая отход в Туркестан [49] линией наименьшего сопротивления, я решил с Южно-Уральским, Челябинским и 1-м Уральским полками двигаться в район Челябинска, чтобы помогать Красной Армии в ее борьбе с белочехами.

Я собрал бойцов и командиров этих отрядов и сказал, что надо двигаться на Урал для борьбы за освобождение Родины, заводов и городов. Бойцы говорили о том, что революция в основном решается в крупных городах, на железнодорожных узлах. Кто в те дни владел основными центрами, тот фактически владел Советской республикой. Я был такого же мнения. У нас была своя партийная организация, законно оформленная. В составе нашей парторганизации были две женщины. Одна из них — М. Э. Шойхет{10}. Я встретил ее несколько лет назад в Житомире. Она работает вторым секретарем горкома партии.

Мы в течение двух-трех дней обеспечили эвакуацию отрядов из Оренбурга, и когда был дан приказ двигаться в Туркестан, л отказался его выполнять. Я заявил, что иду от Оренбурга на север, с тем чтобы пробраться к основным индустриальным центрам уральского пролетариата. П. А. Кобозев высказал несогласие с моим решением. Он говорил мне о том, что я веду отряды через территорию, охваченную белоказацкими мятежами. Нам казалось, что нет такой силы, которая может нас разбить. К тому времени я познакомился с командиром Верхне-Уральского отряда Н. Д. Кашириным, который привел с собой 400-500 казаков, вернувшихся с фронта и абсолютно надежных. В настоящее время Н. Д. Каширин командует Северо-Кавказским военным округом. Н. Д. Каширин и другие командиры его отряда были за поход на север, но по другим соображениям. Там были их жены и дети. Они считали, что прибытие отряда в казачьи станицы даст большое увеличение наших сил за счет казацкой бедноты. Официально отрядом командовал я, но я ничего не делал, не посоветовавшись с партийной организацией и с рабочим «остяком.

1 июля отряд выступил в поход. Направление выбрали через Ак-Мечеть, гора Магнитная, Верхне-Уральск и далее в зависимости от обстановки на север или по рабочим районам Урала через Юрюзань, Сим, в район Златоуста. Во время движения мы полуили сведения о том, что Верхне-Уральск 8 июля занят белыми. По дороге, в полосе пятидесяти-шестидесяти километров, я рассылал надежных агитаторов, которые привлекли в наши отряды революционно настроенных трудящихся, желающих с оружием в руках защищать Советскую власть. Двигались мы осторожно, не всегда зная, что делается рядом. Но у нас у всех была твердая уверенность, что дело Ленина непобедимо, что где-то есть главные силы Красной Армии, с которыми нам надо соединиться. В отряд вливались добровольно отдельные группы рабочих небольших заводов. Шли организованные группы рабочих и революционно настроенных крестьян. По пути движения отряд значительно вырос.

Подходя к Авзяно-Петровскому заводу, мы получили сведения, что в Белорецке имеются красногвардейские отряды. Одновременно [50] мы узнали, что от Стерлитамака к Белорецку двигается Стерлитамакский отряд с колоссальным обозом, состоящим из промтоваров, присланных Центральным правительством в Уфу для обмена на хлеб и с небольшим запасом оружия.

16 июля наш отряд вступил в Белорецк, где мы соединились с Троицким и Верхне-Уральским отрядами. В Троицком отряде было значительное количество рабочих, членов большевистской партии и фронтовиков. В состав этого отряда входил 17-й Сибирский полк, прибывший на Урал с Северным экспедиционным отрядом. В этом полку в 1917 г. на фронте, под Ригой, в период керенщины было расстреляно 16 большевиков. После победы пролетарской революции, когда начался мятеж Дутова, весь личный состав полка выразил желание бороться с контрреволюцией.

В Троицком отряде находился батальон интернационалистов численностью более 300 человек. Большая часть из них были рабочие Будапешта и других промышленных центров Венгрии. Около 70-80 человек насчитывалось берлинских рабочих социал-демократов и несколько десятков румынских рабочих Бухареста и Плоешти и других национальностей из военнопленных австро-венгерской армии. Всем им были дороги судьбы русской революции, за которую они пошли добровольно в ряды Красной Армии. Это был очень спаянный, боевой и стойкий батальон, который в боях не раз проявлял чудеса храбрости и выдержки.

Командир Троицкого отряда Н. Д. Томин{11} — волевой и талантливый военачальник. Это был человек изумительной честности и беспредельно храбрый. В отряде он пользовался огромным авторитетом. После гражданской войны погиб в Туркестане от пули басмачей.

Среди других командиров отрядов особенно выделялись братья Николай и Иван Каширины, И. Д. Каширин{12} был командиром Верхне-Уральского отряда, в составе которого было большое количество казацкой молодежи. В состав этого отряда в начале августа влился Белорецкий полк, состоящий из рабочих Белорецкого завода, численностью 1300 человек.

Этот полк был цементирующей силой отряда и составлял его политическую основу, вокруг которой группировалось революционное казачество.

Братья Каширины пользовались большой популярностью среди казацкой части отряда. Я бы не сказал, что они в то время были вполне политически сложившимися и полностью понимали свою роль.

И. Д. Каширин был беспартийный. Одевался он немного помпезно, обычно носил красную рубашку.

Н. Д. Каширин представлял собой резкую противоположность своему брату. Он уже в то время был членом партии. Это был скромный, сдержанный и умный командир.

Последними в Белорецк подошли Стерлитамакский и Баймакский [51] отряды. В этих отрядах была небольшая рабочая прослойка, личный состав их состоял из башкир и татар.

В общей сложности в Белорецке собралось около 8 тысяч революционных войск и большое количество беженцев, и главным образом членов семей бойцов и командиров отрядов.

До нашего прихода на Белорецком заводе работал П. В. Точисскмй{13} — старый большевик, очень заслуженный товарищ нашей партии. Он пытался крепко взять в свои руки казачество, но из этого ничего не вышло. На одном из рабочих собраний против него резко выступил бывший казачий офицер Енборисов{14}. После собрания Точисский был убит. Когда мы прибыли в Белорецк, то бойцы нашего отряда требовали найти виновника убийства и сурово наказать. Но найти никого было нельзя в той сложной и запутанной обстановке.

После соединения отрядов в Белорецке стал вопрос о плане дальнейших действий и о создании единого командования всеми отрядами.

По вопросу плана дальнейших действий в отрядах отсутствовало единое мнение. Мой план состоял в том, чтобы двигаться на север в направлении Красноуфимска на соединение с Красной Армией. Этот план поддерживала рабочая часть отрядов и ряд командиров, в том числе Н. Д. Томин. Выражая настроение казацкой части, братья Каширины выдвинули план движения через Верхне-Уральск — Челябинск к Екатеринбургу. Они считали, что в районах Верхне-Уральска отряд может значительно пополниться за счет казацкой бедноты. По этому вопросу было собрано совещание командиров отрядов. На этом совещании я говорил о том, что, конечно, следовало бы и пойти к рабочим центрам Урала, но у меня нет никакой уверенности в том, что мы обрастем за счет казачества. Конечно, тут человеческие чувства играли большую роль: люди просто хотели увидеть своих жен, детей, которые находились на расстоянии 25-30 километров. Наша точка зрения была такова, что нельзя строить на казачьей базе основу для борьбы с белочехами. Происходило голосование двух точек зрения: пролетариата и казачества. Я видел, что это голосование ни к чему не приведет. Если отказаться от похода на Верхне-Уральск — это значит раскол революционных сил. Я своим предложил присоединиться к предложению братьев Кашириных. Нам казалось, что мы на этом деле значительно выиграем с точки зрения политики.

Вишневский:

Будьте добры оказать, какова была температура данного собрания?

Блюхер:

Температура собрания была крайне повышенная. (Смех.) Собрание происходило в Белорецке, в доме управляющего заводом, особенно резко выступил Томин.

История показала, что этого нельзя было делать. И мы за это тяжело заплатили. [52]

Поскольку был принят план братьев Кашириных, то и главнокомандующим объединенным отрядом был избран Н. Каширин.

Несмотря на предупреждения мои и Н. Томина о бесцельности этого похода, Каширины повели наступление на Верхне-Уральск. Во всех боях, вплоть до Верхне-Уральска, отряды имели успех, но бесцельность движения стала очевидной, как только мы достигли Верхне-Уральска.

В боях за Верхне-Уральск мы встретились с превосходящими и хорошо организованными силами белоказаков. Потеряв более 150 человек убитыми и 300-350 ранеными и израсходовав значительную часть боеприпасов, мы вынуждены были после взятия Верхне-Уральска отказаться от движения на Екатеринбург. После взятия города часть казаков разошлась по домам, а один из командиров Верхне-Уральского отряда, бывший казачий офицер Енборисов, хорошо посвященный в наши планы, перебежал к белым. После гражданской войны он бежал за границу и написал возмутительную книгу о нашем отряде. Наконец из захваченных нами газет мы узнали, что 25 июля белочехи захватили Екатеринбург.

Уже до взятия Верхне-Уральска Н. Каширин понял ошибочность своего плана и в разговоре со мной заявил о том, что необходимо отходить к Белорецку и двигаться в соответствии с моим планом. Под Верхне-Уральском он был ранен, и командование отрядом перешло в руки И. Каширина, но он главкомом был недолго.

После возвращения отрядов в Белорецк было собрано закрытое собрание, на котором выступил Н. Д. Каширин с признанием ошибочности своего плана движения на Верхне-Уральск. 2 августа было собрано совещание командиров, на котором я был единогласно избран главкомом, а начальником штаба Н. Каширин. На этом совещании я изложил основные задачи плана боевых действий объединенного отряда. По плану маршрута отряд должен был двигаться через рабочие районы Южного Урала на соединение с Красной Армией.

Имея сведения, что Екатеринбург 25 июля захвачен белочехами, я предполагал, что фронт находится где-то около Екатеринбурга, примерно в районах Таныпа — Красноуфимска.

Нам предстоял переход в чрезвычайно тяжелых условиях. Единственной дорогой, которая вела из Белорецка на запад, был тракт Белорецк — Стерлитамак, проходивший по малонаселенному горному району. Мы должны были пройти через несколько округов Южного Урала и перевалить через основной его хребет Ала-Тау.

Бойцы, проделав с мая 1918 г. ряд значительных переходов, выдержав несколько боев, были крепко спаяны между собой. За время последних походов комсостав заметно вырос. Действуя небольшими отрядами, наши части уже не боялись за свои фланги и относились к окружениям и обходам чрезвычайно спокойно. [53]

В бойцах была заложена уверенность в конечной победе. Они видели свое превосходство над армией белых.

Во всех отрядах главным костяком были пролетарские части, состоявшие из -рабочих заводов Южного Урала. Значительную прослойку среди них составляли коммунисты. У всех была мечта: как можно скорее соединиться с Красной Армией, влиться в ее ряды и вести дальнейшую борьбу с белыми за власть Советов. Все думали только о том, что в далекой Москве находится наш вождь Владимир Ильич Ленин и что он примет все меры, чтобы освободить от белых Урал. Поставленная мной задача была доведена до сознания каждого бойца. Они ее одобрили и прониклись еще большей ответственностью.

При выборе маршрута отряда мы не знали, что в районе Самары действуют части 5-й армии, а поэтому отказались от движения через Уфу. При этом мы учитывали и то обстоятельство, что в районе Уфы сосредоточены большие силы белых.

Из Белорецка головные части отряда выступили 3 августа, а последние — 5. Вслед за отрядом двигались белоказаки, которые неотступно преследовали нас вплоть до выхода из окружения. В районе Стерлитамака белогвардейцы и белочехи пытались окружить и уничтожить отряд. С этой целью значительные силы белочехов вышли на пути отхода, а белоказаки наступали с тыла. Наголову разгромив белочехов под селом Петровском, отряд быстро совершил фланговый марш вдоль реки Белой и 13 августа вышел в район Богоявленского завода. На этом заводе находился красногвардейский отряд под командованием М. В. Калмыкова, который отошел сюда из-под Оренбурга, и небольшая группа войск, отступивших из Уфы. Отряд М. В. Калмыкова состоял из рабочих Богоявленского завода. Эти незначительные силы вели тяжелые бои свыше месяца с наступающими на завод белогвардейцами и кулацкими отрядами, организовавшимися в окрестных селениях.

Рабочие Богоявленского завода нас встретили с большой радостью. Через час после нашего прибытия смотрю стоит огромная очередь перед заводом. Спрашиваю у М. В. Калмыкова, в чем дело. Он отвечает: «Рабочие винтовки берут». Через некоторое время он, сильно взволнованный, прибегает ко мне и говорит о том, что рабочие обратно сдают винтовки, что они не хотят отходить вместе с нашим отрядом с завода. Весть о том, что наш отряд, а вместе с ним и Богоявленский вскоре оставят завод, вызвала сильную тревогу населения и особенно членов семей бойцов. Причина этого состояла в том, что вслед за нашим отрядом двигались белоказаки генерала Ханжина.

Этот Ханжин сейчас варит мыло в Дайрене. Кстати сказать, он варит мыло гораздо лучше, чем командовал войсками белых. В гражданскую войну он был известен своими зверствами по отношению к советским людям и особенно к коммунистам, красноармейцам и их семьям. [54]

Его отряды вырезали целые семьи, не щадили ни детей, ни женщин, ни стариков. Весть о движении белоказаков сильно взволновала население завода, что и сказалось на настроении бойцов. Дети, жены не отпускали бойцов. Они со слезами им говорили: «На кого вы нас покидаете?» Ко всему этому белогвардейцы распространили слух о том, что Казань пала, что Москва занята, что Ленин убит...

Мы в 12 часов ночи собрали собрание рабочих{15}. Была непроглядная темнота. Шел проливной дождь. М. Калмыков говорил относительно положения на заводах. Я говорил о пролетарской революции, о новой жизни. После меня выступил старый рабочий, он стал на бочку, которая служила трибуной, и сказал. «Я люблю детей, но революция мне дороже. Кто за это, чтобы завтра в четыре часа утра создать Богоявленский полк и всем вместе пойти бить белогвардейцев?» Я голосовал за это предложение и должен оказать, что не помню за всю свою жизнь такого голосования. Ни одного голоса не было против. Все голосовали единодушно. Прошло полтора часа, пока люди оделись и построились. А кругом полка тяжелая картина. Жены кричат, дети плачут, умоляют: «Не уезжайте, на кого вы нас оставляете?» Помню, стоит рабочий Иванов, а вокруг него пять малолетних ребятишек и жена на коленях. Она молила его, а дети голосили: «Папа, папа, не уходи!» Первоначально он стоял молча, слезы текли по его лицу, а затем подошел к жене и говорит: «Дай я тебя поцелую в последний раз!..» После этого поцеловал детей и сказал им: «Не знаю, увижу я вас или не увижу!..» Картина была тяжелая. В этой обстановке раздался голос командира: «Полк, слушай команду! Направо — за мной!» Полк вышел как один человек. На протяжении 5 и 8 километров его провожали старики, женщины, дети.

После нашего отхода на завод пришли белоказаки и устроили кровавую расправу над членами семей красногвардейцев.

17 августа отряд сосредоточился в районе Архангельского завода. Здесь так же, как и в Богоявленске, к нам присоединился вооруженный отряд рабочих Архангельского завода. В результате присоединения двух отрядов наши общие силы возросли до десяти с половиной тысяч человек.

После выхода из Архангельска объединенный отряд резко повернул на север, имея первоочередной задачей выйти на Самаро-Златоустовокую железную дорогу, несколько восточнее г. Уфы. Наше движение в направлении Самаро-Златоустовской железной дороги вызвало сильное беспокойство белогвардейского командования, так как эта дорога была основной магистралью, связывающей штаб белочехов с их частями, действующими на фронте Самара — Симбирск — Казань. Чтобы предотвратить выход нашего отряда на железную дорогу, белогвардейцы срочно сосредоточили в районе Уфы и на пути нашего движения значительные силы своих войск.

План белогвардейского командования сводился к тому, чтобы [55] зажать наш отряд в треугольник, образующийся слиянием рек Белой и Сим, окружить его здесь и уничтожить.

С этой целью на правый берег р. Сим были выдвинуты белогвардейские части, которые должны были преградить наше движение на Север, а с юга на наши тылы наступали белоказаки.

В результате упорных боев, развернувшихся 18 и 19 августа у селений Зилим и Ирныкши и на самой переправе у селения Бердяниной Поляны, Родники, белогвардейцы были разбиты и отброшены. Отряд, успешно форсировав р. Сим, в конце августа на широком фронте вышел к линии Самаро-Златоустовской железной дороги в двадцати километрах южнее станции Иглино.

Сосредоточив главные силы для наступления на станции Иглино и одновременно проведя ложную демонстрацию в направлении г. Уфы, 29 августа части отряда хотя и с большими потерями, но овладели станцией. Выход на железную дорогу в непосредственной близости Уфы создал паническое настроение у контрреволюции в городе, который до этого считали глубоким тылом белогвардейских армий.

В Уфу на 1 сентября съезжались на государственное совещание{16} делегаты контрреволюционных партий из Оренбурга, Челябинска, Самары и других городов Урала и Сибири с целью объединения различных группировок востока России на борьбу против Советской власти. Организаторы этого дела должны были отложить сборище на несколько дней.

По принятому нами плану отряд не предполагал наступать в направлении Уфы, а поэтому не стал задерживаться в районе станции Иглино. 30 августа его передовые части двинулись на север с целью форсирования р. Уфы и выхода на Красноуфимский тракт. Ориентировочно местом переправы мною был намечен район деревни Красный Яр, расположенный в 5 км от р. Уфы. 1 сентября Уральский отряд под командованием И. С. Павлищева переправился через реку и захватил на ее правом берегу небольшой плацдарм.

В свою очередь белогвардейцы, пользуясь благоприятными условиями местности, решили прижать наш отряд к реке в районе селений Красный Яр, Ново-Кулево и Немислярово.

Нам предстояло форсировать с боем в условиях почти полного окружения серьезную водную преграду. Переправочных средств у нас не было. В районы переправы на правом берегу белогвардейцы сосредоточили из Уфы и Бирска несколько полков; с юга, как и в предыдущих боях, на наши тылы нажимали белоказаки.

На борьбу с нами белогвардейцы организовали кулачество прилегающих к переправе селений.

К моменту переправы наш плацдарм сузился до нескольких десятков квадратных километров.

Имея в центре тыла раненых и ограниченный запас патронов (по пятидесяти штук на бойца), мы все-таки выдержали натиск белых и даже отбросили их назад. А сами тем временем форсировали [56] р. Уфу, наголову разбив части, выдвинутые против нас на правом берегу. Нам удалось также вполне благополучно переправить через широкую и многоводную Уфу все свои громоздкие тылы, беженцев, раненых, повозки с имуществом и спокойно продолжать свое движение на север.

Сила и мощь наших отрядов признавалась противником.

Генеральный консул Соединенных Штатов Америки в Иркутске Гаррис в сентябре 1918 г. в телеграмме государственному секретарю писал, что положение на Волжском фронте критическое и трудности возникают из-за каширинских большевистских войск, состоящих, по его данным, приблизительно из 6000 пехоты и 3000 кавалерии с 30 пулеметами, что войска эти хорошо организованы и способны прекрасно маневрировать.

В районе Тюйно-Озерское 12 сентября нам удалось с некоторым трудом установить связь с передовыми частями 3-й армии Восточного фронта — 2-м Бирским полком 1-й Бирской бригады.

Соединившись с Красной Армией, мы форсированным маршем двинулись в район Кунгур — Саборка и пришли туда вовремя, т. к. тогда части 3-й армии под давлением превосходящих сил противника отходили к Кунгуру и были всего в 20-30 километрах от него.

Командование 3-й армии получило в нашем лице неожиданное подкрепление в составе 6 полков пехоты, 3 полков конницы, общей численностью около 10 тысяч штыков и сабель и 18-трехдюймовых орудий.

Весь личный состав отряда влился в 4-ю стрелковую дивизию, которая впоследствии была переименована в 30-ю.

При помощи этих сил было приостановлено движение белых. Не дав отдохнуть нашим частям, командование 3-й армии поставило перед нами задачу перейти в решительное наступление с целью освобождения Красноуфимска и ликвидации угрозы Кун-гуру.

Развернувшись широким 150 — 180-километровым фронтом, нацелив удар на опорные пункты белых, дивизия двинулась освобождать Урал. Энергичным ударом мы опрокинули белых, десятки верст гнали их и в результате 2 октября вновь заняли Красноуфимск и подошли к станции Шамара, что в 120 километрах к востоку от г. Кунгур. В этих боях личный состав дивизии показал, что накопленный опыт борьбы с Дутовым на Южном Урале не пропал даром и что он может бить кадровые части белых.

Храня традиции славных южноуральских походов, 30-я стрелковая дивизия вписала в историю гражданской войны много славных боевых страниц, на деле показав пример доблести и преданности делу пролетариата в боях за освобождение Урала, Сибири и Крыма. 30-я дивизия всегда оставалась победительницей на полях сражений и в хмурых горах Урала, и во время ликвидации банд авантюриста Махно. Эта дивизия была детищем Коммунистической [57] партии и Октябрьской революции. Она выросла и окрепла в боях с классовым врагом на Южном Урале, в боях с чехословацкими авантюристами и белогвардейской контрреволюцией. Ее славные бойцы куют в настоящий момент мощь нашей великой Родины как в рядах Красной Армии, так и на заводах Урала и в других районах СССР.

* * *

В своем сообщении я дал вам лишь краткую оправку по истории создания 30-й стрелковой дивизии.

Целый ряд конкретных материалов по этому вопросу вы можете получить у В. С. Русяева{17}, у дочери Точисского{18}, следует к этому делу привлечь М. В. Калмыкова, И. Д. Каширина и Н. Д. Каширина.

В своем выступлении по совершенно естественным причинам я не мог дать характеристики многочисленным боевым товарищам и привел мало ярких эпизодов. В заключение разрешите привести несколько отрывочных примеров из периода боевой деятельности отрядов на Южном Урале.

В период нашего наступления на Верхне-Уральск в одном из селений подъехал ко мне верхом на коне седой как лунь старик и спросил меня: «Где размещается штаб командующего?» В ответ на это я ему сказал: «А зачем тебе штаб, дедушка?» «Молокосос, — сказал он мне, — я спрашиваю, где штаб командующего? Где командующий?» В ответ на это я ему сказал: «Я сам командующий». Моим ответом он был необычайно поражен и, посмотрен на меня с ног до головы и с головы до ног, сказал: «Хочу поступить добровольцем, я рабочий Терлянского завода».

После этого я понял, что моя дальнейшая полемика авторитета мне не прибавит, а поэтому приказал зачислить его в Челябинскую батарею.

Снова, и в последний раз, я с ним встретился в бою за гору Извоз. Эта гора господствует над Верхне-Уральском. Подступы к ней трудные, местность открытая. Мы не имели данных, занята ли гора противником. Отряд сосредоточился для атаки и залег у подножия горы. Белогвардейцы молчала. Тишина. Так продолжалось 2-3 часа. Известно, что всякий бой имеет свой кризис. Если бы мы перед Перекопом находились еще 2-3 часа без успеха, то трудно сейчас сказать, какие бы были результаты боя. Так и в данном случае я решил, что надо разведать: есть или нет на вершине горы противник. Вижу, люди мнутся. Вдруг появляется верхом на лошади колоритная фигура старика-добровольца и заявляет мне:

— Я поеду, товарищ командующий.

Получив мое разрешение, он пошел галопом на гору и, не доезжая до вершины, был расстрелян пулеметным огнем. [58]

Когда мы после боя осмотрели его, то на нем оказалось 29 пулевых ранений и 16 — на лошади.

Но он сделал свое дело. Мы узнали, что на вершине горы залег противник, что в лоб атаковать ее нельзя, а нужно обходить.

К великому сожалению, я сейчас не помню ни имени, ни фамилии этого героя. Много тогда было беззаветных бойцов-рабочих, которые по своему внешнему виду ничем не выделялись.

В качестве другого примера я хочу привести ряд фактов о добросовестном служении в рядах нашей армии группы бывших офицеров. В составе 1-го Уральского полка, действовавшего в нашем отряде в течение всего похода, находилось 36 офицеров старой армии. Командиром этого полка был бывший офицер И. С. Павлищев{19}.

Полк этот был создан в марте 1918 г. в Екатеринбурге как показательный из рабочих. В качестве инструкторов были привлечены военные специалисты. Тогда был декрет, по которому на 6 месяцев можно было заключать договор с кадровым офицером старой армии. По договору военным специалистам платили 600 рублей в месяц.

В начале мая, когда этот полк в составе моего отряда был направлен под Ориенбург, срок договора, заключенного с офицерами, еще не истек, а поэтому они не могли отказаться от похода.

В июле месяце, когда наш отряд из Ориенбурга двинулся на север, ко мне пришел адъютант этого полка бывший капитан Бартовский, зять миллионера Каменского, и сказал мне, что командир полка И. С. Павлищев просит меня явиться к ним на собрание. Прихожу. Все сидят в тесной халупе. Молчание. И вот Бартовский, крепко выпивший, говорит мне о том, что прошло 6 месяцев по договору, и что они честно кончают свою службу как честные военные специалисты, и что политически они с нами разные люди.

На это я ответил, что у меня политического согласия с ними нет. «Почему же вы в полку были?» — спросил я их. Они ответили: «Потому что договор подписали». Я им сказал, что действительно они служили хорошо, что с их стороны не было ни одного поступка, который опорочил бы кого-нибудь и что по-честному мы разойдемся. Но наряду с этим я предупредил их: «Вы командуете полком, который состоит исключительно из рабочих, которые за вами следят, и не знаю, как рабочие на это посмотрят. Я вам деньги дам. Но не думаю, чтобы это вас спасло». После моего предупреждения наступила тяжелая минута. Тогда я сказал им: «Расходитесь, больше мне говорить нечего. Я предлагаю другой способ. Давайте дойдем до соединения с Красной Армией и тогда разойдемся. Вы можете пойти к Колчаку или куда хотите». Я ушел. Через 15 минут пришел И. С. Павлищев и сказал: «Мы обсудили, товарищ главком, и решили остаться, но имеем к вам просьбу: не назначайте нам комиссаров».

Когда меня выбрали в Белорецке главкомом, надо было назначить командующего отрядом. Я собрал партактив и сказал, что [59] надо выбрать Павлищева, так как его любят и он грамотен в военном деле. Павлищев был яркой фигурой. Он всегда был опрятно одет, всегда бритый, всегда молчаливый. Красноармейцам он отвечал «да» или «нет». Всегда выполнял свои обещания. В бою был впереди всех. Меня все поддержали. Я его вызвал и сказал, что мне трудно командовать отрядом с общим руководством и что ему придется командовать отрядом. Он посмотрел на меня и ответил: «Никак не могу, товарищ командующий». «Первым Уральским полком командовали, — сказал я, — почему вы не можете теперь командовать отрядом?» «Я — честный специалист, пока я командовал полком, выполнял ваши указания и не нес политической ответственности за действия всего отряда. Как только я становлюсь командующим отрядом, я несу политическую ответственность». «Я могу вас утешить — сказал я, — политическую ответственность будет нести главком отряда». И ушел.

И. С. Павлищев свой первый лозунг произнес тогда, когда мы соединились с Красной Армией. Дело было под Кунгуром. Мы направили свои силы, для того чтобы отбить наступление белочехов в полосе железной дороги. Пулеметы косили наших бойцов. Павлищев ходил по окопам и поддерживал бойцов. Один из бойцов сказал Павлищеву, что, пока подойдут резервы, пройдет несколько часов, и нас за это время перестреляют всех до одного. Все равно умирать, так лучше пойдем в атаку. И вот здесь впервые за всю историю своей службы в рядах Красной Армии Павлищев вскакивает и кричит: «Вперед, за мной, за власть рабочих против белогвардейской сволочи!» Они пошли в атаку и отбросили 2 белочешских полка. Я приезжаю на место боя, а командира полка нет. Подъезжаю к селу и не понимаю, что происходит. Вижу, что стоят два ряда рабочих, а в середине качают Павлищева и кричат «ура».

Павлищев погиб в марте 1919 г. в бою на реке Каме при следующих обстоятельствах. Полк вел тяжелый оборонительный бой и под напором превосходящих сил противника начал отходить, резервов не было. Воодушевляя бойцов своим личным примером, он сумел восстановить положение. Когда все атаки противника были отбиты, он спокойно встал и пошел по окопам. В это время его смертельно ранило осколком снаряда.

Случай с Бартовским. После соединения с Красной Армией через три дня он попросил меня отпустить его в отпуск. Я оказал: «Вот деньги, вот документы, поезжайте. Но скажите — к белым едете?» Он ответил: «Не к белым». Прошло 6-7 дней. Приезжаю в Кунгур. Остановился в гостинице. Рядом с моим номером живет еще кто-то, который все время высовывается из своей двери и, увидев меня, прячется. Я велел своему адъютанту узнать, кто живет рядом в номере. Адъютант это сделал. И доложил мне, что рядом живет Бартовский, что он не в отпуску — раз, что пьян — два и в гвардейском мундире — три. Я велел его позвать. Действительно, он был в гвардейском мундире и еле держался на ногах. Он просил меня не расстреливать его сегодня. Мы за пьянку во время [60] похода расстреливали. Иначе нельзя было. Он сел. Заплакал. И рассказал такую историю: «Я приехал в Пермь. Там замечательный особняк. Пришел, смотрю на жену, она мне не понравилась. Разговор стал чужой. Дочка какая-то пустая. За все эти 8 месяцев я думал, что со мной происходит, почему я попал в этот отряд. Все время хотел удрать, но не удрал, потому что боялся подвести Павлищева. Прихожу как-то к Павлищеву и спрашиваю его, почему мы здесь, с этими красноармейцами. А он отвечает: «Вот смотрю на них и начинаю плохо понимать себя. Люди разутые, раздетые, без патрон с голыми штыками идут на белых, умирают, ничего не требуя, даже тогда, когда есть. Я увидел, как люди живут своей жизнью, бросают детей, жен, во имя какой-то очень большой идеи, которой мы с вами понять не можем, но она серьезнее, чем наши жизненные установки».

Несмотря на все это, следует сказать, что Бартовский честно и добросовестно служил в рядах нашей армии. В декабре 1918 г. он был назначен командиром полка.

Случай на переправе. У Красного Яра нам нужно было переправиться через р. Уфу. У нас в отряде был М. Д. Голубых{20}, и я вспомнил, что он учился в техническом училище. Я ему сказал: «Строй мост, чтобы к утру он был готов». Правда, на козлах, но мост был сделан. Течение реки — быстрое, люди в холодной воде мучались, козлы заколачивали. Когда мы проходили по мосту, то он все время накренялся то вправо, то влево. Был дан приказ, чтобы никто на мосту не задерживался. И вот какой-то старик остановил свою повозку на мосту, стал колесо исправлять, и тем самым затормозил все движение. Я ему сказал, чтобы он проезжал. Он ответил, что надо кое-что исправить. Я его крепко выругал и велел бросить повозку в реку. Его оттащили в сторону, повозку бросили в реку, для того чтобы не мешать нормальному движению. Когда я потом посмотрел, он был седой, я почувствовал себя неловко. Спросил его: «Ты очень крепко на меня обиделся?» — Он ответил: «Нет, я понял, что сделал плохо, я всех задержал из-за своей подводы. Ты правильно сделал». Так мог сказать только рабочий, у которого огромное сознание ответственности за общее дело.

Вот, товарищи, все, что я мог вам сказать. Если вам понадобится, я с великой радостью с вами еще побеседую.

Из личного архива Г. Л. Блюхер. [61]

О боевом и численном составе 51-й стрелковой дивизии (Из доклада Главнокомандующему Вооруженных Сил РСФСР С. С. Каменеву 2 августа 1920 г.){*52}

51-я стрелковая дивизия в представленных ей 93 эшелонах 1 июля сего года начала переброску со ст. Ангара на запад по трем направлениям (Екатеринбург — Симбирск — Самара) и головными эшелонами 21 июля приступила к разгрузке на ст. Апостолово. Общее сосредоточение дивизии закончится в последних числах августа месяца.

Численный состав дивизии. Боевой состав дивизии по состоянию на 15 июля: людей — 23689, лошадей — 6850. На 15 июля состоит комсостава и лиц административно-хозяйственной службы — 1276, бойцов пехоты — 10596, бойцов вообще — 1044.

Дивизия насчитывает в частях: винтовок — 12139, сабель — 1179, пулеметов — 201, бомбометов — 6, орудий 3-дюймовых — 24, тяжелых — 8, автоматических ружей Люиса, Шоша и других — 41 и на складах артснабдива: винтовок 3-линейных пехотного образца — 1582, то же, драгунского образца — 281, пулеметов — 2, автоматических ружей — 3, шашек — 31.

Комсостав. Всего в дивизии командного состава — 1038 и лиц административно-хозяйственных — 238. Из строевых командиров бывших офицеров всего только 347 и красных офицеров — 58, что составляет только 39% комсостава, получившего хотя бы минимальную специальную подготовку, остальные 61% не имеют таковой. Учитывая это, во время стоянки в армейском резерве велись комбригами и комполками ежедневные двухчасовые занятия с младшим комсоставом, уровень технических познаний которого благодаря этому немного повысился, но все же заставляет желать замены более подготовленными лицами комсостава.

Некомплект красноармейцев, комсостава, лошадей. На 15 июля некомплект в дивизии до полного штата достигает весьма внушительной цифры в 23861 человек и 9028 лошадей{21}. В ротах благодаря большому некомплекту бойцов сплошь [62] и рядом насчитывается только по 40-60 штыков. Специальные команды, как-то: пешие разведчики, пулеметчики и т. д., доведены поелику возможно было до штатного числа. Также стоянка дивизии позволила обучить специалистов гранатометчиков по 10 на каждую роту или команду. На пополнение красноармейцами из 5-й армии, за отсутствием у последней достаточного количества ресурсов, рассчитывать в достаточной мере не пришлось, так как армия за все время стоянки и перед отправлением не могла дать более чем 1200 красноармейцев. Обещано также дать 400 человек в инженерный батальон дивизии, но таковое пополнение еще не прибыло. С младшим комсоставом обстоит дело еще печальнее, так как, несмотря на то что нами откомандировывались на курсы младшего комсостава сотни наилучших и более развитых старых красноармейцев, обратно же получалось весьма незначительное количество, не достигшее даже нескольких десятков красных офицеров, с весьма слабой технической подготовкой.

Все вместе взятое выдвигает на первую очередь вопрос о немедленном пополнении 51-й стрелковой дивизии достаточным количеством красноармейцев и младшего комсостава, так как в настоящем своем численном составе дивизия длительных военных операций выдержать не в состоянии и стрелковым батальонам придется в силу своей малочисленности решать ротные боевые задачи.

С конским составом в дивизии вопрос обстоял все время остро, так как закупочные комиссии благодаря низким ценам и кулацкому настроению части крестьян ничего не дали. Особенно остро обстоит вопрос с конским составом в 153-й бригаде и в частях артиллерии. Легкая артиллерия не имеет благодаря этому артпарков, тяжелая не в состоянии передвигать орудия своими средствами. Были приняты в отношении тяжелой и гаубичной артиллерии следующие меры: из случайной закупки в Семипалатинской области дано 40 коней, из Ново-Николаевского конского запаса дается 90 коней, преимущественно из ветлазаретов по выздоровлении, армия{*53} направила вслед для укомплектования той же тяжелой артиллерии 197 коней, о прибытии каковых донесений не поступало. Обещано в Ново-Николаевске из конского запаса дать для дивизии еще 600 коней и Помглавкомом по Сибири из Омска 200 лошадей арттипа, но выполнение этих нарядов крайне сомнительно, так как многочисленные предыдущие наряды не выполнялись под теми или иными предлогами. Для приемки коней в районе Ново-Николаевска и Омска оставлена специальная комиссия. Благодаря большому некомплекту конского состава части дивизии вынуждены прибегать при совершении похода к большому количеству обывательских подвод.

Переходя к оценке частей 51-й дивизии и их характеристике, следует отметить, что вообще дивизия молодая, сформирована в [63] составе 3-й армии лишь 15 августа 1919 г.{22} в районе завода Талица Камышловского уезда в обстановке военных действий, так что части, вошедшие в состав дивизии, фактически своих военных действий не прекращали и, благодаря своей разбросанности по фронту в 450 верст, представляли для формирования дивизии ряд чрезвычайных трудностей, еще до сего времени отражающихся на придании дивизии общего равномерного характера. Преследуя отступающего противника, только что сформированная дивизия заняла Тюмень и ряд укрепленных позиций по берегам Тобола. Выбив противника из укрепленных позиций, дивизия в конце сентября 1919 г. заняла с боем район Тобольска{23}, где в начале октября подверглась окружению превосходящими силами противника и, пробившись из кольца, вышла на линию р. Тобола. Быстро оправившись, дивизия снова решительно перешла в наступление и заняла снова Тобольск; преследуя противника в общем направлении на Тару — Омск, вышла в район последнего почти одновременно с занятием его красными войсками, т. е. 14 ноября 1919 г.; продолжая движение на восток без боя, дивизия 25 ноября была передана из 3-й армии в 5-ю армию и по приказу последней начала 15 декабря сосредоточиваться в районе Ново-Николаевска в армейском резерве. Передвинутая впоследствии главными частями в район Нижнеудинск — Канск, дивизия окончательно сосредоточилась в районе Усолья к первым числам июня месяца, где вплоть до начала погрузки на запад производила частично тактические занятия, в то же время главным образом работая на Черемховских каменноугольных копях и по ремонту железнодорожного пути от Байкала до ст. Зима.

Штаб дивизии. Начальником штаба дивизии с 14 марта состоит бывший наштадив 26 С. М. Белицкий — слушатель старшего курса академии красного Генерального штаба; старшим помнаштадивом по оперативной части — В. А. Баранов — бывший офицер, в Красной Армии с 1918 г., беспартийный, все время на штабных должностях; старшим помощником по разведывательной части — Н. С. Ловейко — бывший офицер, в Красной Армии с 1918 г., заведывал ранее разведкой в 26-й дивизии; старшим помощником по административной части — В. И. Островский — бывший офицер, в Красной Армии с 1919 г., беспартийный; начальником связи дивизии — С. Ф. Гулин — коммунист, в Красной Армии с 1918г., красный офицер связи; топографом дивизии — А. А. Чирков — беспартийный, в Красной Армии с начала 1919 г. Штаб в техническом отношении оборудован весьма высоко и работает продуктивно. Штабы бригад и общая обстановка дела связи дивизии удовлетворительны...{*54}

Политорганы дивизии. Численный состав: комсостав и административно-хозяйственный — 74, людей — 130. [64]

Дивизия имеет отдел ВЧК, ревтрибунал, политотдел и полевую комиссию по борьбе с дезертирством, вполне оборудованные и проявляющие достаточное количество энергии. Результатом работы всех политорганов явилось наличие на 1 июля в дивизии 2765 коммунистов и 1200 кандидатов, что на численный состав дивизии дает от 15 до 20% военнослужащих, связанных помимо служебного долга еще и партийной дисциплиной. Комсостав дивизии состоит в своем большинстве из коммунистов (467) и кандидатов (209). Комячеек в дивизии — 263, контрольно-хозяйственных советов — 258, культпросветов — 152, школ грамотности — 146 (неграмотных в дивизии — 3500, малограмотных — 6949, из коих учащихся в школах — 3249), школ II ступени — 8, клубов красноармейских — 15, музыкальных кружков — 14, драматических кружков — 41, изб-читален — 72, библиотек — 148 (с 41318 книг). Политработа в дивизии, находящаяся еще в стадии развития, все же дает результаты — политически здоровое состояние дивизии. Это особенно ярко выразилось в продуктивности добровольных работ во время организованных субботников и воскресников. За период с 1 по 20 июня отработано 620000 рабочих часов.

Оценка дивизии. Стоянка дивизии в армейском резерве 5-й армии дала возможность подтянуть дивизию в организационном и строевом отношении. Учитывая разнородность частей, вошедших в состав дивизии, приходится оценить дивизию с точки зрения боеспособности, как выше средней, при условии удовлетворения вышеизложенных ее насущных нужд.

Начальник и военный комиссар 51-й стрелковой дивизии БЛЮХЕР

ЦГАСА, ф. 6, оп. 4, д. 550, лл. 37-44. [65] О состоянии Народно-революционной армии Дальневосточной республики к лету 1921 г. (Из доклада в ЦК РКП(б) 24 июня 1921 г.){24}

Прибыв в Читу и ознакомившись с состоянием армии, нашел, что армия переживает катастрофическое положение. Существующие отношения правительства и Совмина к армии можно определенно отметить как индифферентные. Жизнью армии и ее нуждами ни правительство, ни Совет Министров, по-видимому, не интересовались, было стремление ничего не отпускать, урезывать и за счет армии содержать в продовольственном и вещевом отношениях гражданские учреждения.

Порядок расходования золотой валюты{25}, высылаемой для нужд НРА, вынуждает меня просить вмешательства Москвы, о чем будет донесено дополнительно с указанием цифр и фактов. В тех случаях когда командование пытается улучшить положение быта народоармейцев, сотрудников штабов, правительство энергично реагирует, ссылаясь на конституцию демократической республики. Отсутствуют помещения для штабов, получить которые можно только за валюту, посему штабы ютятся в несоответствующих помещениях, как, например, Штаб морских сил в полудровяном сарае без столов и стульев.

Такое ненормальное положение, тяжелые объективные условия формирования армии в период хозяйственной разрухи, неналаженности государственного аппарата, остроты политического момента на территории «буфера» ставят армию в тяжелые условия, вывести из которых средствами ДВР вряд ли удастся, так как средств у правительства никаких нет. Отношение к «буферу» народоармейцев при наличии всех перечисленных условий, с одной стороны, непонимание задач создания «буфера» — с другой, создали атмосферу недоверия, рассеять которое можно только при условии устранения всех перечисленных причин.

За последнее время с приездом т. Янсона{26} и созданием Военного совета, в который вошел представитель Дальбюро ЦК РКП (б){27} т. Губельман{28}, нужды армии находят живой отклик и поддержку Дальбюро ЦК РКП, но реальной помощи последнее оказать не может за полным отсутствием средств в Госбанке и у правительства. [66]

Снабжение. Снабжение армии находится в весьма тяжелом положении и рисуется в таком виде: вследствие отсутствия честных и преданных работников дело снабжения находилось в руках подавляющего большинства комсостава, ненавидящего правопорядки ДВР и настроенного определенно контрреволюционно, а потому, естественно, не ведшего планомерной работы, а скорее старавшегося разрушить то благое, что создавалось незначительными по своему составу честными и преданными работниками. В результате такой работы захваченные большие трофеи противника в 1919-1920 гг.{*55} — вещевое и артиллерийское имущество, по количеству вполне могущее обеспечить НРА на 3-4 года при соблюдении системы и точного учета, были в короткий срок хищнически бесконтрольно израсходованы. В настоящий момент армия переживает тяжелый кризис, угрожающий окончательным ее развалом и гибелью. Богатые по своему оборудованию мастерские для обслуживания всех сторон армии не использовались, а, наоборот, почти умышленно разрушались и теперь находятся в стадии полной неработоспособности.

Продовольственный вопрос и питание армии находятся в худших условиях. Отсутствие учета запасов высшими органами снабжения, жалкие подачки частям из центральных органов убили в частях веру в возможность планомерного получения всех видов довольствия и заставили части искать средства пропитания путем личной инициативы, не стесняясь в выборе средств. Части, далеко расположенные и лишенные возможности способа обеспечения себя продовольствием, превратились в коммерческие предприятия для получения необходимых средств на неотложные нужды: занялись рубкой дров, обжиганием извести, гонкой смолы и рядом других промыслов, реализуя на рынках полученные таким путем продукты производства. В итоге строевые части превратились в трудчасти, что лишало возможности командование заниматься прямым делом — строевой и тактической подготовкой.

Красноречивым примером полной разрухи хозяйственной стороны НРА может служить почти полное уничтожение конского состава, приведшее артиллерию к полной небоеспособности. В дивизиях, расположенных в Забайкалье, редкая располагает конским составом для одной легкой батареи. Некоторые легкие батареи обслуживаются только пятью лошадьми. В тяжелой артиллерии забайкальских частей, состоящих из одного тяжелого дивизиона, имеется налицо 27 лошадей.

Личный состав. Боец, как индивид, в общем стойкий, революционно настроенный, несмотря на некоторые вспышки недовольства, непонимание «буферной» обстановки и условий, когда он видит, что буржуа, с которым он, скрываясь в тайге, боролся в течение всего периода семеновской реакции, теперь выплывает наружу, весело проживает свои капиталы на фоне общих лишений [67] и недостатков, а семеновский и каппелевский офицер, часто застревающий в штабах, руководит им. Кроме того, он еще не изжил вполне партизанские наклонности. Все сказанное можно полностью отнести на части амурские, состоящие из амурских партизан. Бойцы частей, перешедших из Иркутска, из числа бывших колчаковских сибирских войск, тяжелее переносят общехозяйственные и материальные нужды и более склонны ко всяким недовольствам, чему причина действительно плохое снабжение армии, что, безусловно, мешает внедрению должной воинской дисциплины...

80% состава бойцов НРА состоят из возрастов, сверстники коих демобилизованы в Советской России или подлежат демобилизации, а потому происходящая демобилизация в Красной Армии, с одной стороны, с другой — попытки правительства провести частично демобилизацию, которая вылилась в уродливую форму (за основу при увольнении был положен принцип — отпускать в первую очередь тех народоармейцев, кои обременены семействами и являются единственными работниками) и тяжело отозвалась на состоянии бойцов НРА. В результате такой непродуманной демобилизации народилось дезертирство, борьба с которым, за отсутствием специального аппарата, почти не велась, и это зло с каждым днем растет.

Мер к подготовке младшего комсостава не предпринималось. Присланные в 1920 г. 1200 унтер-офицеров из Советской России предварительной обработке на курсах и использованию по прямому назначению подвержены не были, а направлены рядовыми бойцами в части, тогда как из них можно было сделать кадр младшего комсостава. В Чите существуют курсы комсостава по четырехмесячной программе подготовки. Курсы эти в последние 9 месяцев не сделали ни одного выпуска, вследствие того что командиры частей при откомандировании бойцов на курсы сплавляли все, что не годилось, в частях. Недостаток политработников, низкий уровень состава военных комиссаров, полное отсутствие литературы задержало на самом низком уровне перевоспитание бойцов. Отсутствие культурно-просветительной работы ярко характеризует деятельность Военного политического управления.

Комсостав. Командный состав НРА резко делится на три группы.

1-я группа, происходящая из местных партизан, в своем большинстве безграмотных и малограмотных, но великолепно разбирающихся в боевой обстановке, имеющих навык ведения войны при местных условиях, как боевой материал — великолепный, но требует пополнения технических и теоретических познаний. Несмотря на их боевые качества и преданность делу революции, все же около 50% этой группы не может отвыкнуть от старых принципов партизанской самостоятельности и иногда не считаются с указаниями командования и трудно поддаются внедрению дисциплины.

2-я группа — это ранее присланные командиры Красной Армии из Советской России. Пользуясь правами советских работников, [68] занимают ответственные должности, хотя в большинстве случаев по уровню технических познаний и умению командовать не отвечают своему назначению.

3-я группа — бывшие офицеры каппелевских и семеновских частей — спецы. В армию они пошли ввиду своего безвыходного положения; далеко не принадлежат душой НРА и ее идеям. При материальной необеспеченности и отсутствии идейной связи с армией являются богатым материалом для бело-японского шпионажа. Часть из них ненавидит новые порядки, сама стремится установить связь с белогвардейцами. Только незначительная часть из них честно работает ради создания национального единства России. Но скудное и нищенское, ничем не обеспеченное существование НРА, полная необеспеченность семейств, с одной стороны, так называемые демократические условия НРА, конституции, существование свободно торгующих рынков, кабаков, с другой стороны, подтачивают бескорыстную работу, заставляют помимо их воли входить в сделки с щедро оплачиваемыми шпионами Японии. Для сохранения этой крайне нужной, необходимо полезной, честно работающей части бывшего офицерства необходимо принять срочные меры к созданию хотя бы минимальных условий возможности их человеческого существования.

Штабы. Не касаясь подробной оценки стремления бывшего командования к ненужному и бесцельному созданию громадного количества штабов с ничем не оправдываемыми разбухшими штатами и болезненной наклонностью к прикреплению к этим штабам высоких названий, как-то: Главный штаб, штаб военмина, штаб Главкома и т. д., необходимо отметить создание штабов дивизий, включающих в себя три штаба бригады, что в Забайкальской армии вылилось в создание трех таких групп с общей численностью бойцов 10-12 тысяч человек. В Амурском районе — Хабаровск, Благовещенск — две малочисленные стрелковые дивизии и мизерная кавбригада объединены штабом армии с увеличенным штатом по сравнению с советским. В этом расплывшемся болоте штабов почти отсутствуют работники, преданные интересам революции, начиная с ответственных и кончая незначительными. Должности заняты опытными, прекрасно подготовленными техническими специалистами, по оценке своей почти исключительно принадлежащими к 3-й группе комсостава, характеристика коей дана выше...

Вооружение. Вооружение частей НРА, как пехоты, так и кавалерии, самое разнообразное. Наряду с 3-линейной русской винтовкой можно встретить японскую, итальянскую и русскую берданку. Однообразие вооружения не соблюдено даже в ротах. Зачастую в роте 50% русских, 30-40% японских и 10% остальных систем. В кавалерии полное отсутствие основного оружия — шашек, коих в кавалерийских частях имеется по отношению к конникам не более 10%.

Артиллерия легкая в большинстве состоит из орудий французского образца с приспособленными стволами для русских 3-дюймовых [69] снарядов. По качеству своему материальную часть можно считать удовлетворительной, но малобоеспособной, благодаря отсутствию прицельных приспособлений, разработанных таблиц, правил стрельбы с учетом особенностей сибирского зимнего климата, обрекающего французские орудия на бездействие (замерзание жидкости в компрессорах). Такая пестрота и разновидность систем в частях артиллерии, конечно, недопустима и даже вредна при действии и создании разнородных парков питания. В дополнение — все это усугублялось условиями, при которых протекало формирование, кои были в высшей степени неблагоприятны, ибо в верхах не было принято единого, твердо установленного организационного плана.

Перевооружение. Ввиду того что части армии вооружены разнообразными системами оружия, мне пришлось срочно приступить к перевооружению. Временно, впредь до пополнения до штата недостающего количества русских винтовок в республике, Амурская дивизия будет вооружена исключительно японскими винтовками, части же, расположенные в Забайкалье, — русскими 3-линейными винтовками.

В принцип переформирования артиллерии положено, ввиду ее временного сокращения, вооружить русскими орудиями образца 1902 г. с укомплектованием, если таковых будет недостаточно, русскими орудиями образца 1900 г. и только в крайнем случае — французскими с просверленными дулами, приспособленными к нашему 3-дюймовому снаряду. Японские орудия Арисака совершенно изымаются из частей.

Технические части. Бронечасти (11 поездов). Бронепоезда, частью отбитые у белых, частью сформированные здесь из подручного материала, и только два бронепоезда — № 102 и № 54 прибыли из Советской России. В создании бронепоездов не было никакой системы, и к этому не было принято никаких мер. Состояние материальной части и оружия в бронечастях самое разнообразное. Бронепоезда сводятся в три дивизиона по 3-4 бронепоезда в каждом. Конструкция бронепоездов будет усовершенствована. Вооружение будет однообразное: легкие 3-дюймовые пушки образца 1902 г., 48-линейные гаубичные и 4-линейные пушки. Один дивизион будет направлен в распоряжение начдива Амурской, другие два будут обслуживать остальные части армии.

Связь. Техническая сторона связи НРА, вследствие недостатка технических средств (телефонов, телеграфных аппаратов, проволочных и беспроволочных, гелеографов, приборов для сигнализации — ракет, прожекторов), не удовлетворительна и ставит армию в положение беспомощности. Оперативные переговоры ведутся по «Морзе», поэтому шифруются. Донесения, приказания запаздывают, что очень пагубно может отразиться на общих операциях армии в случае возобновления военных действий на широком фронте, возможность чего не устранена при создавшейся политической конъюнктуре на Дальнем Востоке. [70]

Обыкновенная связь ввиду слабой подготовки народоармейцев специальных команд и вообще в частях также требует желать много лучшего.

Для создания более правильной и скорой связи, для взаимодействия частей между собой и со штабами считаю необходимым придать крупным войсковым соединениям (дивизиям, отдельным стрелковым бригадам) полумощные радиостанции, улучшить радиотелеграфную связь и придать несколько вьючных радиостанций, увеличить количество телефонных аппаратов в частях, а также снабдить части сигнальными ракетами и т. д.

Так как средствами ДВР ничего этого приобрести не представляется возможным, вся надежда на Советскую Россию. Необходимо выслать не менее трех мощных радиостанций, семи вьючных радиостанций с техническим персоналом, телеграфных аппаратов «Юза» на каждую отдельную стрелковую бригаду и высшие штабы — 8, кабеля — 15000 верст, телефонов — 3000 экз.

Инженерные войска. Инженерные части войск — инжбатальоны по прежде существующим штатам были при стрелковых дивизиях, их числилось 4, фактически существовали роты неполного состава, с крайне слабо подготовленным рядовым и командным составом. В настоящий момент реорганизации при каждой отдельной стрелковой бригаде создаются отдельные саперные роты и при Амурской дивизии один инжбатальон.

Ввиду обширности территории ДВР, редкой населенности, полного отсутствия шоссейных дорог и наличия лишь совершенно разбитых грунтовых проселочных дорог, отсутствия мостов через довольно обширные горные реки движение всех родов войск, особенно артиллерии и парков, затруднительно. Правительство республики для исправления дорог средств не имеет, а поэтому необходима организация дорожных мастерских, строительных дружин или отрядов, дабы улучшить состояние имеющихся дорог, построить новые, чем обеспечить свободу передвижения армии, ее маневрирования и снабжения. К организации таких дорожных отрядов намерен приступить.

Авиачасти. Принимая во внимание обширную территорию и разбросанность фронта, а также партизанские действия противника, для ведения разведки необходимы авиаотряды для придания их крупным войсковым соединениям, которыми здесь в настоящий момент являются отдельные стрелковые бригады. Использовать имеющиеся в армии аппараты в, количестве 17 штук (действующих на 50% боеспособности только 6, остальные требуют ремонта), как изношенные и негодные к полетам, не представляется возможным, а поэтому считаю необходимым указать, что и здесь может помочь только Советская Россия, выслав в НРА эскадрилью аппаратов со всем техническим инвентарем и материалами из еле дующего расчета: аппаратов для разведывательной службы разных систем — 15 и истребителей — 10.

Автотранспорт. Имеется автомашин разных систем 145, [71] из них легковых — 70, грузовиков — 46, мотоциклов — 19 и 10 разведывательных танков. Все машины в очень плохом состоянии, а половина указанного числа требует ремонта. Запасных частей нет. Автомастерских даже для легкого ремонта также нет, нет ни одной вулканизационной мастерской, нет автогенного аппарата для сварки, а потому большая часть машин, требующих даже легкого ремонта, стоит в бездействии. Горючего и смазочных материалов едва хватает на самые неотложные нужды. Весь материал для ремонта и для движения машин можно было бы приобрести на рынках Маньчжурии, но на это необходима валюта, которой в «буфере» нет, а потому и с этой стороны необходима помощь Советской России, на которую вся надежда.

Заканчивая настоящий доклад, должен констатировать безотрадную картину состояния армии. Необходимы срочные меры улучшения снабжения всем необходимым, чтобы армия не развалилась и могла бы оказаться боеспособной, тем более что тучи реакции на Дальнем Востоке сгущаются и возможно, что армии придется грудью встретить врага для защиты интересов трудящихся не только ДВР, но и Советской России. Принимая во внимание столь угрожающее положение, верю, что Советская Россия придет на помощь в деле улучшения состояния армии во всех отношениях и даст то, в чем она терпит недостаток, и этим самым предотвратит надвигающуюся катастрофу.

ЦГАСА, ф. 221. оп. 1, д. 6, лл. 36-45 [72]

Разговор по прямому проводу с начальником гарнизона города Верхнеудинска 2 августа 1921 г.

У аппарата начальник гарнизона Верхнеудинска Головачев.

У аппарата Блюхер. Здравствуйте, товарищ Головачев! Не откажите сообщить последние сведения, имеющиеся о противнике{29}.

Головачев. Здравствуйте, товарищ Главком! Сообщаю, что ¼ часа тому назад получил от командующего группой войск 5-й армии т. Зудова следующие сведения: противник занимает Селенгинскую Думу, Гусино-Озерский Дацан, Верхне-Убукун, по-видимому, Селенгинск не занят и противник на правом берегу р. Селенги на территории Советской России не обнаружен. Численность противника от 4000 до 5000 сабель, как видно, он нащупывает переправы через р. Селенгу. Нами, вернее, командующим группой войск 5-й армии, приняты меры к недопущению переправы на правый берег р. Селенги, а именно занятие участка от Верхнеудинска до Хилка отрядом 800 штыков и 270 сабель.

Блюхер. Сейчас из Правительства мне передали, что в Верхнеудинске образован Военно-революционный комитет из товарищей Слюлина, Пушкарева, Александрова и Вас. Причем Правительство и отдельные министерства забрасываются телеграммами, чрезвычайно нервными по содержанию, если не сказать больше.

Головачев. Никакого Ревкома в Верхнеудинске не образовано. Нервность телеграмм гражданских учреждений, вероятно, вызвана серьезным положением, которое для Верхнеудинска действительно таково, частью тем, что неизвестно истинное положение вещей ввиду соблюдения военной тайны.

Блюхер. Я возвращаюсь к вопросу о посланных телеграммах Правительству. Прошу передать ответственным работникам, что за посылку ложных телеграмм буду требовать суда. Необходимые распоряжения были сделаны. Вам для приведения запасного полка в порядок, а начальнику всевобуча — об организации терчастей и коммунистических отрядов, а равно и отрядов из революционно настроенного населения для борьбы с Унгерном. Завтра выясню, какие распоряжения были отданы начальником всевобуча. Город [73] Верхнеудинск находится в сфере оперативных действий 5-й армии, а отсюда ясно вытекают Ваши взаимоотношения с представителем последней. Вы, как начальник гарнизона с имеющимися в Вашем распоряжении частями, оперативно безусловно подчиняетесь старшему войсковому начальнику советских войск или особо назначенному штабом 5-й армии лицу, в данном случае т. Зубову. Ответственность за принятие мер к обороне и саму оборону Верхнеудинска лежит на 5-й армии.

Создавать Совет обороны города не следует, эту оборону проводите Вы, как начальник гарнизона, выполняя указания советского командования. Вследствие недостаточной энергии, проявленной начальником всевобуча, приказываю Вам совместно с обкомом партии приступить к формированию терполка.

Такие же терчасти сформируйте в Тарбагате и южнее на правом берегу р. Селенги, конечно в пределах досягаемости Вашей власти и возможности. Нужное количество винтовок и боеприпасов срочно затребуйте от начальника снабжения НРА, которому прикажу незамедлительно выслать. Никакого подчинения Ваших органов снабжения и складов представители советского командования требовать не могут. 5-я армия, несомненно, сделает попытку, пользуясь создавшейся обстановкой, использовать в своих интересах наши запасы, этого ни в коем случае не допускать. Мы не богаче 5-й армии и снабжать ее не обязаны. Все поступающие требования на выдачу какого бы то ни было вида снабжения удовлетворять только после моего разрешения, для чего в каждом отдельном случае вызывать старшего секретаря Военсовета Русяева. Об отправке имущества, орудий и о боеприпасах наведу справку и ускорю их подачу Вам. Средства связи в возможном количестве по выяснении наших запасов Вам будут высланы, за исключением мотоциклетов, которых у нас нет. Аэропланов послать Вам не могу за отсутствием исправных аппаратов, вероятно, завтра будет приведен в порядок один аппарат, ныне находящийся в Петровском заводе. Прислугу 37-мм орудиям, если окажется, вышлю завтра. Из имеющихся в Петровском заводе двух бронепоездов, в случае необходимости, один будет переброшен Вам.

В случае движения противника на Верхнеудинск будет переброшен второй бронепоезд вместе с пребывающим на Петровском заводе 7-м Амурским полком. Принимайте меры, как начгар, к проведению необходимых мер по обороне города. Формируйте терполк и отряды, как я указывал уже выше, требуйте оказания содействия партийных организаций и используйте для этого все силы и средства города. Для обозов и прибывающей артиллерии завтра же мобилизуйте лошадей в гражданских учреждениях, а в случае необходимости у граждан города. О ходе событий на фронте и принимаемых мерах по-прежнему доносите мне.

Из разговоров с командующим 5-й армией удалось выяснить следующее: части экспедиционного корпуса Унгерна, по его предположениям, [74] сегодня перешли с юга в решительное наступление по правому и левому берегу р. Селенги.

По только что полученным сведениям в штарме 5, противник ведет разведку переправ на участке Ганзурино — Арсентьево, отсюда командарм 5-й армии делает заключение о намерении противника переправиться на правый берег р. Селенги. Надо полагать, о дальнейшем движении всей его группы в юго-восточном направлении.

Не исключена возможность попытки Унгерна захватить Верхнеудинск. Вы должны готовиться, хотя командующий 5-й армией и заявил мне, что верхнеудинское направление им вполне прикрыто и за город он не опасается.

Предложите Зубову отдать распоряжение частям, находящимся на правом берегу Селенги, связаться с 8-м Амурским полком, который, надо полагать, прибыл в район Новый Заган — Мухор — o Имбирь.

Все ли Вам понятно?

Головачев. Все понятно, и меры, диктуемые Вами, будут приняты.

Блюхер. До свидания.

ЦГАСА. ф. 121, оп. I, д. 329, лл. 108-110. [75] О ходе боевых действий на Хабаровском направлении (Из разговора по прямому проводу с членом Военного совета Приамурского военного округа Б. Мельниковым 17 декабря 1921 г.)

У аппарата Мельников.

Блюхер. Бегло ознакомившись с обстановкой{30}, замечаю ряд крупных недостатков в управлении, требующих немедленного устранения.

1. Отсутствие мер охранения и разведки как по фронту, так и на флангах. Ссылка на отсутствие конницы не оправдательна, это можно организовать на подводах, беря их у населения.

2. Отсутствие маневрирования, доходящего до того, что появление в тылу 60 человек влечет к отходу всей группы. Такое положение, если оно будет продолжаться, приведет к окончательной деморализации и полной потере уверенности частей в своей силе.

3. Оставление противнику целым железнодорожного пути говорит о растерянности командования, не принимающего мер к подрыву и разрушению путей, мостов и водоемных зданий, даже тех, кои уже заминированы.

4. Отсутствие связи Хабаровска с фронтом, последнего с отдельными частями.

5. Отсутствие мер, направленных к приведению частей в порядок и восстановление утраченной дисциплины. Ваше заявление о том, что части дерутся хорошо, мало правдоподобно. Непрекращающийся отход без хотя бы одного боя, в котором бы противнику было нанесено поражение, является доказательством вышеизложенного.

6. Неиспользование всех имеющихся в Вашем распоряжении средств борьбы и обороны, в частности так называемых конных батарей, применение которых в условиях Вашей местности крайне полезно.

7. Неумение примениться к тактике противника, действующего небольшими обходными колонками на тыл и фланги Ваших частей, парировать которые следует выделением небольших резервов, располагая их в тылу и уступами на флангах. Вот ряд правил и необходимых мероприятий, обусловливающих успех, если они выполняются, и разгром, деморализация, постоянный отход из-за [76] угрозы быть обойденными, если ими пренебрегают. Кроме того, судя по сводкам, Ваша группа, отходя, никак не может расстаться с эшелонами. Это напоминает мне войну в начале 1918 г., которую вели красногвардейские части в Советской России. Все это следует учесть и немедленно принять меры к устранению указанных мной недостатков. Кроме того, немедленно же примите действенные меры к приведению в порядок и сбору рассеявшихся партизан Приморья, дав им задачу непрестанными набегами разрушать ближайший тыл противника, действуя на его пути, линии снабжения, на отдельные двигающиеся части, разрушая связь и изыскивая меры лишить противника видов снабжения на местах, до ближайшего тыла, примерно от ст. Уссури и севернее в полосе Уссурийской дороги, и беспокоить отдых противника, совершая ночные нападения на места его ночлегов и расположений. Также надлежит положить предел нападению противника на Ваш тыл и фланги. В этом отношении необходимо вырвать у противника инициативу и своим контрнападением на фланги и тыл противника через Уссури прекратить его нападения.

Теперь еще два вопроса.

Кто командует Амурским районом и где проходит его граница с Хабаровском? Вообще, сообщите завтра, как полагаете организовать безопасность своего тыла и покрылась ли льдом река Уссури? Достаточно ли крепка для перехода ее обозом?

Мельников. Командует Амурским районом комполка тов. Фадеев в пределах административных границ области. Лед на Уссури достаточно крепок для продвижения всех родов оружия. Все Ваши указания принимаю к исполнению, по некоторым пунктам имею разъяснения, которые прошу разрешения сообщить завтра.

Блюхер. У меня вопросов больше нет. По приезде тов. Серышева{31} в штаб ознакомьте его с нашим разговором, и если у него возникнут новые вопросы или будут новые сведения с фронта, то меня можете вызвать в 24 часа, т. к. промежуток времени этот уйдет у меня на заседание с Мининделом. Во всяком случае, завтра передайте тов. Серышеву, что мне с ним необходимо поговорить, примерно часов в 12 читинского времени. Пока же желаю Вам успеха, бодрости и твердой решительности. Не отдавать Хабаровска, помня, что потеря Хабаровска для нас будет иметь неисчислимые тяжелые политические последствия в Вашингтоне{32} и Дайрене{33}, где при условии занятия Хабаровска меркуловское правительство может быть признано равноценным с Правительством ДВР. Всего хорошего, успех Вам и привет тов. Серышеву и тов. Постышеву{34}.

ЦГАСА, ф. 221, оп. 1, д. 330, лл. 61-62. [77] О боеспособности войск Приамурского военного округа (Из разговора по прямому проводу с заместителем Главнокомандующего Народно-революционной армии С. М. Серышевым 18 декабря 1921 г.)

У аппарата Серышев.

Блюхер. Теперь примите ряд указаний, необходимых для срочного проведения их в жизнь.

1. Мобилизуйте партийные силы обеих областей и вливайте их в части для придания им устойчивости.

2. Немедленно приступите к сокращению тылов до минимума и таким образом выделяемые силы также направьте на укомплектование частей.

3. В целях придания подвижности артиллерии и пополнения конским составом полевых частей произведите мобилизацию конского состава в городах Хабаровске и Свободном, и если по условиям явится возможным, то и в крупных селах, уездах. Немедленно верните в войска уволенных по семейным обстоятельствам в Приморской и Амурской областях. В целях лучшего руководства призывом, мобилизацией указанных мной вопросов, а также для организации тыла считаю необходимым часть штаба округа перебросить в Благовещенск.

4. Примите исключительные меры к сбору рассеявшихся приамурских партизан, дав им задачу нападения на ближайший тыл наступающих частей противника, примерно на участке ст. Уссури и севернее, а также примите меры к интенсивной организации партийных ячеек.

5. Ускорьте эвакуацию Хабаровска.

6. Укажите комсоставу на необходимость маневрирования, обеспечивающего от обхвата флангов и нападения на тыл их, что можно достигнуть путем выделения небольших отрядов уступом за своим флангом. В целях лучшей разведки и охранения недостаток конных частей заменяйте пехотой, садя ее на подводы, взятые у населения.

7. Прибывающий Амурский полк не распыляйте выбрасыванием на фронт отдельных рот и батальонов, а держите его сосредоточенно для удара по противнику.

8. При отходе позаботьтесь о порче пути железной дороги. [78]

9. Историю с боем под Лончаковом{35}, где, судя по потерям, комсоставом не было проявлено должной распорядительности в организации разведки и мер охранения, не следует оставлять без наказания.

10. Для лучшего использования всех средств обороны, а также в целях достижения твердого управления войсками и тылом назначаю Вас командующим войсками Приамво{36}.

11. В целях большого придания бодрости Вашим частям мною приказано начальнику снабжения немедленно выдать жалование, начиная с декабря месяца. Деньги для этой цели в сумме 40000 в золотом рубле на декабрь месяц высылаются завтра. Меры к обеспечению Вас деньгами также принимаю. Пока же договоритесь о получении из Хабаровского госбанка 16 000, кои будут мною возвращены Правительству здесь. Для обеспечения Вас продовольствием завтра в распоряжение Рябова в Благовещенск будет выслано 200 тысяч рублей, и, наконец, Военсовет и Дальбюро настоятельно требуют от Вас принятия всех мер и использования всех средств в целях обороны Хабаровска, который Вы должны во что бы то ни стало удержать в своих руках, помня, что потеря его влечет тяжелые политические последствия для республики. Желаю Вам успеха и победы Вашим частям.

ЦГАСА. ф. 221, оп. I. д. 330, л. 63. [79]

О военном положении Дальневосточной республики (Записка Зампомглавкому по Сибири 19 декабря 1921 г.)

Прошу очень извинить за неприбытие к аппарату.

Народное собрание закончило свою работу 19 декабря в 12 час. Делегаты, состоящие большей частью из партизан, специальным поездом выезжают в Амурскую и Приморскую области, поэтому я решил сделать им доклад и заручиться их содействием в деле оказания помощи войскам и организации партизанских отрядов. Кроме того, меня спутало время, я считал, что Вы согласились в разговоре на 21 час московского времени. Отвечаю на Ваши вопросы.

1. Переход в наступление Меркуловым{37} начат при несомненном содействии и поддержке японцев, выражающихся в широком снабжении каппелевцев оружием и создании благоприятных условий как в подготовке, так и в самом наступлении.

Такой резкий сдвиг японцев в пользу Меркулова является результатом непримиримости нашей позиции в Дайрене и отказом удовлетворить их требования экономического характера и имеет целью принудить нас к уступкам и оправдать в Вашингтоне пребывание своих войск в Приморье. В случае успеха наступления и расширения территории Меркулова получить от него экономические преимущества, кои она требует в своих 17 пунктах, порывая переговоры с нами. Кроме того, по источникам, не доверять которым нет оснований, Франция пытается создать в Приморье базу для будущего наступления на Советскую Россию, для чего домогается от Японии согласия на образование в Приморье правительства из эмигрировавших крупных русских политических фигур, находящихся в Париже, и переброску этому правительству врангелевцев. До окончательного разрешения этого вопроса с Японией Франция, по-видимому, пока решила поддержать меркуловское правительство, устраивая ему заем в 10 миллионов рублей через Кантонский банк (последнее установлено перехваченными радиотелеграммами и из намеков членов японской делегации в Дайрене). Японцы всеми мерами противятся осуществлению займа, боясь нарушения своего полного влияния в Приморье. Из изложенного [80] видно, что начавшееся наступление производится при молчаливом согласии Японии и консульского корпуса во Владивостоке и широком снабжении оружием со стороны первой и имеет, несомненно, своей целью при наличии успеха и занятия Хабаровска создание черного «буфера».

2. Силы противника, по данным Приамво: 3-й корпус генерала Молчанова в составе полков — Ижевского, Боткинского, 4-го Уфимского, все с кавдивизионом, 8-го Камского, Сибирского казачьего, Уральского конного, бригады генерала Осипова, Волжского и бронепоезда «Атаман Семенов», всего — 3186 штыков и 1145 сабель;. 2-й корпус генерала Смолина в составе пехотных полков — Омского и Иркутского, последний с кавдивизионом, всего 925 штыков и 50 сабель. Всего в двух корпусах штыков — 4111, сабель — 1195. Особенно доверять этим цифрам нельзя, но надо полагать, что они близки к истине. Кроме того, идет спешная подготовка пополнения в Никольск-Уссурийске и Гродеково, а также вербовка, сопровождающаяся некоторым успехом в полосе КВЖД, откуда люди направляются в Гродеково; это может удвоить вышеуказанную численность. Вооружение смешанное — русские трехлинейки и японские, пулеметов по 2-3 на роту, эскадрон. Артиллерия: установлено 4 орудия, из них — 2 годных, патронов достаточно, обеспеченность снарядами не установлена, обмундирование приличное, питание неудовлетворительное: хлеб и картошка. Наступая по фронту, одновременно широко применяют обход флангов и налеты на тыл, разрушая железнодорожные мосты и связь, используют для этой цели кавалерию. Настроение наступающих белых частей, по заявлению бывшего на фронте Серышева, хорошее. Состояние наших частей: на фронте 5-й и 6-й полки, фактически батальоны, отряд государственной пограничной охраны, Кербинский отряд, минноподрывной взвод, саперная рота. Всего 1200 штыков, 4-й кавалерийский полк — два эскадрона — 280 сабель, с крайне плохим конским составом. Малый состав частей является результатом последней мобилизации. Артиллерии на фронте — два орудия, остальная в Хабаровске без конского состава, погибшего за последний месяц без фуража. Остальные части тоже малочисленны: несут охрану по Амуру и г. Благовещенска, как-то: кадры 2-го и 3-го батальонов, 4-го полка, две роты тербатальона и одна легкая батарея. Обозы частей за недостатком лошадей почти отсутствуют. Моральное состояние вследствие влития молодого пополнения, почти необученного и необстрелянного, мало удовлетворительно. Полное неумение маневрировать, вести разведку и охранение, боязнь за фланги и неумение их обеспечивать. Безопасность тыла слабо обеспечена и находится под большой угрозой, вследствие имеющихся сведений о движении полковника Сараева{38} (родом амурского казака из Сан-Сина) вниз по Сунгари с отрядом силою три тысячи человек, при приближении которого возможно восстание реакционно настроенных станиц по Амуру. Кроме того, возможен сбор и наступление на Благовещенск белобанд [81] из района Айгунь. Настроение казачества уссурийского, благожелательное белым, выражающееся в активной поддержке наступающих, амурского — в меньшей мере в нашу пользу, в большей — в пользу противника, и с приближением его возможно восстание в большой полосе Амура. Состояние Амурской железной дороги критическое: нет дров, угля, освещения и смазочных материалов, и дороге угрожает возможность полной остановки через 3-4 дня. Для заготовки дров выделена небольшая часть. Указать время прибытия подкреплений вследствие вышеизложенного не представляется возможным. Поэтому указываю пункты их нахождения: Особый Амурский полк и батарея — семь эшелонов (головной эшелон — 1-й и 2-й батальоны прибыли в Хабаровск, последний — ст. Уруша, на расстоянии 1200 верст от Хабаровска); Троицко-Савский кавалерийский полк — пять эшелонов (головной — ст. Могоча, что 1550 верст от Хабаровска, последний — грузится на ст. Петровский завод); бронепоезда — 8-й в движении на ст. Поздеевка, 2-й — ст. Зилово. Таким образом, медленность движения подкреплений к Хабаровску, малочисленность частей, обороняющих подступы к нему, внушают большие опасения за сохранение Хабаровска в наших руках.

Главком БЛЮХЕР

ЦГАСА, ф. 221. оп. 1, д. 330, лл. 55-56. [82]

О плане обороны Хабаровска (Разговор по прямому проводу с командующим войсками Приамурского военного округа С. М. Серышевым 19 декабря 1921 г.)

У аппарата Серышев.

Блюхер. Ознакомившись с расположением Ваших частей, должен признать, что Вы совершили крупную ошибку — не прикрыли прочно район Казакевичево. О необходимости обеспечить Казакевичево занятием его сильной частью и тем предотвратить выход противника на Амурскую дорогу в тыл Хабаровска я Вам говорил в своем первом разговоре, на это указывал и в разговоре с Мельниковым. Несмотря на все это, Вы не выполнили моих указаний, не учтя всю важность сохранения за собой этого направления. Теперь, когда прорыв противника в сторону Волочаевки стал совершившимся фактом, Вы говорите о том, что положение безнадежно, заявляя ранее, что Хабаровск есть возможность и средства защищать. Так управлять частями нельзя. Надо уметь оценивать обстоятельства, обстановку, видеть опасные места и своевременно их занимать, а не держать без надобности части на ст. Николо-Александровское.

Приказываю, прикрывая хабаровское направление по линии Уссурийской железной дороги батальоном 4-го пехотного полка, командой конных разведчиков, 6-м пехотным полком и кавалерийским полком, соединив для этого вместе эскадроны и взвод артиллерии, прочно занять участок Казакевичево, Ново-Троицкое. Указанную группу объединить под одним командованием. По занятии этого участка Амурский пехотный полк отведите в свой резерв, в район Ново-Спасское, ст. Волочаевка, сборные команды и роты, находящиеся в Хабаровске, оставьте в последнем для поддержания внутреннего порядка и примите исключительные меры к эвакуации имущества из Хабаровска, в первую очередь боеприпасы, интендантское и другое ценное имущество. С прибытием 5-го и 6-го пехотных полков и кавалерийского полка на участок Казакевичево, Ново-Троицкое немедленно примите меры к ликвидации прорвавшейся группы противника, используя для этой цели кавалерийский полк и часть Амурского полка. По мере дальнейшего развития наступления противника по железной дороге на Хабаровск 4-му полку [83] немедленно с боем отходить, задерживаясь на рубежах на Николо-Александровское. Находящиеся в Хабаровске канонерскую лодку «Калмык» и подъемный и плавучий док Амурской флотилии подготовить к порче. Весь лишний подвижной состав, а главное паровозы, немедленно перебросить с Уссурийской дороги в район ст. Ин и далее на запад. С моста через Амур смять главнейшие части механизмов, бригады направить на усиление Амурской железной дороги. Все тыловые учреждения округа, а также лишние штабы перебросить на ст. Ин и далее на запад. Вам с полевым штабом, оборудуя предварительно связь с Вашими частями, перейти на ст. Волочаевка. Переход полевого штаба и Вас на ст. Волочаевка совершить не раньше, чем 5-й и 6-й полки займут линию Казакевичево — Ново-Троицкое и будет оборудована связь их со ст., Волочаевка. При подходе противника к Хабаровску оставить в последнем гарнизон его со всеми сводными командами и 4-й полк. Объединить под одним командованием и составить из них левую группу, седлая ею Амурскую железную дорогу. Вот Вам исчерпывающие указания, как поступать в дальнейшем, считая, что ст. Ин и позиция в районе ее у Вас по-прежнему не обеспеченная. Сейчас же приступите к формированию группы из состава частей партизанских отрядов, находящихся сейчас в районе Хабаровска, выбросите ее в район ст. Ин, чтобы не забыть тыла по Амурской железной дороге и не поставить под угрозу захвата противником подходящих подкреплений, немедленно отдайте распоряжение не продвигать их далее на ст. Вира — ст. Икура, выгружая части на указанных пунктах из эшелонов и немедленно отправляя порожняк обратно. Возьмите себя в руки, снимите с себя мелкую работу, передав ее штабу, и осуществите в полной мере управление войсками, поручив вопросы эвакуации одному из членов Военсовета, постарайтесь спокойно схватить обстановку и не допускайте ошибок в будущем, ибо незанятие Казакевичево есть не только Ваша ошибка, но и неисполнение моих указаний. Давая Вам задачу, я брал в основу решения ее безнадежность и мрачный тон Вашего доклада. Само собой разумеется, если Амурскому полку удастся занять Казакевичево и ликвидировать прорыв, то его дальнейшей задачей должно быть наступление на Невельскую. Это резко изменит обстановку, и только что данная задача должна измениться. Поэтому, не выжидая результата наступления Амурского полка, оставив 6-й полк и эскадрон на Уссурийской дороге со взводом артиллерии, 5-й полк и остальную часть 4-го кавалерийского полка и Амурский полк сейчас же передвигайте в район Ново-Троицкое — Казакевичево. Мне непонятен Ваш расчет перехода из района Николо-Александровское в район Казакевичево, определяемый в трое суток, расстояние между которыми всего лишь 30 верст и может быть покрыто одним переходом. Поэтому прикажите как 5-му пехотному, так и 4-му кавалерийскому полкам выступить в ночь завтра же и, достигнув Казакевичево, соединиться с Амурским полком. Для объединения этой группы назначьте [84] опытного и толкового командира. Понятна ли Вам теперь последняя задача?

Серышев. Все понятно, но не в этом дело. Меня смущает прорвавшийся противник, который, возможно, завтра будет стряпать безобразия в районе Покровка — Волочаевка, а у меня средств ликвидировать такового нет. Вот что меня страшно угнетает. Сейчас Амурский полк головой подходит к Ново-Троицкое, и когда я двину полк в наступление, у меня будет трещать тыл от группы прорвавшегося противника. Все принятые мною меры считаю недостаточными за неимением средств.

Блюхер. Вас трудно понять. Вы то говорите о наступлении, то вновь впадаете в панику и с угнетением смотрите на свой тыл. Надо иметь свое мнение, особенно тогда, когда Вы управляете фронтом. У Вас этого не видно. Сначала Вы мне доложили о безнадежном положении, затем перешли к наступлению. Когда я Вам указал порядок его выполнения, Вы вновь говорите о беспокойстве за тыл. Доложите же наконец кратко и понятно Вашу оценку и решение.

Оставляю обязательно к исполнению свое первое предложение с допущением следующих изменений: Амурский полк из района Ново-Троицкое направить кратчайшим путем в район Ново-Спасск — ст. Волочаевка, оставив в Ново-Троицкое для прикрытия хабаровского направления по Уссури одну или две роты этого полка и сейчас же, не дожидаясь рассвета, 5-й пехотный, 6-й пехотный полки и 4-й кавалерийский полк без одного эскадрона немедленно направьте в Ново-Троицкое, причем 5-му полку достигнуть Ново-Троицкое не позднее 20-го к вечеру, 6-му и эскадрону 4-го кавалерийского полка, находящимся в районе ст. Кругликово, достигнуть Ново-Троицкое к вечеру 21 декабря. Это расстояние в указанные мною сроки легко может быть покрыто. Если ко времени подхода 5-го и 6-го полков в Ново-Троицкое Амурский полк сумеет справиться с прорвавшимся противником и оттеснить его, заняв Казакевичево, то при благоприятной обстановке Вы сможете перейти в наступление. Если Амурский полк ко времени подхода 5-го и 6-го полков к Ново-Троицкое не сумеет ликвидировать прорвавшегося противника, то, оставив в Ново-Троицкое 5-й или 6-й полки, остальные, т. е. один пехотный полк и 4-й кавалерийский полк вместе с теми ротами, которые будут оставлены Вами в Ново-Троицкое, направьте также в район Ново-Спасск — Волочаевка для соединения с Амурским полком, где объединенными силами они и должны отбросить противника назад. Вот Вам задача к исполнению в двух вариантах, проведите в жизнь один из них, сообразуясь с обстановкой.

Желаю Вам и Вашим войскам успеха.

К Вашему сведению сообщаю, что мной отдан приказ о немедленной погрузке Читинской бригады и направлении ее к Вам. У меня все. До свидания.

ЦГАСА, ф. 221, оп. 1. д. 330, лл. 63-70. [85]

О плане разгрома белогвардейской армии в районе Волочаевки (Разговор по прямому проводу с командующим Восточным фронтом С. М. Серышевым 10 января 1922 г.)

У аппарата Серышев.

Блюхер. Здравствуйте, Степан Михайлович! Ваших соображений о наступлении не получал, поэтому решил Вас вызвать к аппарату, с тем чтобы выяснить задачу Ваших войск на ближайшие дни. Прошу сообщить, прежде чем перейти к этим разговорам, обстановку на фронте и Ваши предположения.

Серышев. Здравствуйте, товарищ Главком! Вчера в разговоре с Вами я уже напоминал о накапливании в Ольгохтё{39}, Волочаевке частей 2-го корпуса. Предполагаю их сегодняшнее наступление на ст. Ин. Всю ночь противник проявлял большую активность и продвижение своих разведпартий к ст. Ин, зажег мост между 2-й и 3-й казармами западнее Ольгохты. Я решил, что дальше мы задыхаться на проклятом участке ст. Ин — Ольгохта не можем, ввиду неимения на этом участке возможности вести какую-нибудь сторожевую службу. Получив от начальника Инской группы удовлетворительные сведения о состоянии наших войск, выявивших большой подъем идти вперед, я дал приказ ликвидировать группу противника на Ольгохтё, развивая успех до Волочаевки включительно, ибо считаю нужным надломить 2-й корпус каппелевских войск, чтобы иметь возможность выиграть пространство и время для развертывания благоприятных условий подходящим подкреплениям. Мое мнение: эта операция достигнет успеха. Мосты все исправлены, выезжал на боеучасток с товарищем Томиным. Мой план — захватывать с собой части, по № 31/оп{*56}, только изменяю путь следования Троицко-Савского кавалерийского полка и место его сосредоточения. Полк должен был идти — ст. Ин, Луговская, Забелевский, теперь — Ольгохта, Волочаевка, Самарка, Орловка. Его задача — уничтожить перед собой противника [86] и облегчить нашим пехотным частям овладение Волочаевкой. Пока все.

Блюхер. Товарищ Серышев, вчера, прося оставить Троицко-Савский полк на ст. Ин, Вы мотивировали это тем, что не имеется полной уверенности в удержании ст. Ин в случае перехода противника в наступление частями Инской группы. Сегодня Вы от вчерашней неуверенности перешли к убеждению, что сможете не только отбросить наступающего противника, но и занять ст. Волочаевку. Свое решение перейти в наступление Вы мотивируете тем, что задыхаетесь на проклятом участке ст. Ин — Ольгохта и что не можете на этом участке вести какую-нибудь сторожевую службу. Эти противоречия мне непонятны. Поэтому я вынужден потребовать от Вас выполнения следующего плана: перешедшего в наступление противника разбить и отбросить к Волочаевке, не переходя своими частями в решительное наступление до полного сосредоточения кавалерийского дивизиона Читинской бригады в районе ст. Ин. Этот дивизион сменить на ст. Тихонькая сводным отрядом, сформировать который Вам надлежит из частей тыла в районе ст. Вира. Второй этап операции должен состоять в следующем: 5-й, 6-й и Особый Амурский полки составляют сводную стрелковую бригаду, которая переходит в наступление по линии железной дороги на Волочаевку. 4-й кавалерийский полк, Троицко-Савский полк, кавалерийский дивизион Читинской бригады составляют сводную кавалерийскую бригаду, обеспечивая успех наступления сводной стрелковой бригады, наносят удар по непосредственному тылу волочаевской группы противника. Отряд Шевчука{40} с этой же целью с севера наступает на Дежневку. Второй этап имеет задачей овладение районом Волочаевки. На выполнение этой задачи мною своевременно будет отдан Вам приказ. Без приказа и моего распоряжения наступать не разрешаю. И, наконец, третий этап — овладение Хабаровском и уничтожение противника в районе его — должен начаться только после замятия Волочаевки и проводиться следующим образом: Особый Амурский пехотный полк, 6-й пехотный полк и вся сводная кавалерийская бригада, объединенная командованием Томина, составляют ударную группу и направляются через Новгородское — Ново-Троицкое, захватывая Казакевичево, на ст. Корфовская, разъезд Красная речка с задачей отрезать пути отступления противника на юг и уничтожить его живую силу. Отряд Шевчука и 5-й пехотный полк составляют группу, задача которой — наступление на Хабаровск по железной дороге. Вот идея занятия Хабаровска и уничтожения в его районе живой силы противника. Она для успешного завершения требует не поспешного и случайного решения, а строгой предусмотрительности и соответствующей подготовки.

Теперь же, т. е. в ближайшие дни, к ней следует подготовляться, а для этого нужно разбить перешедшего в наступление противника на ст. Ин и отбросить его обратно на Волочаевку. Самим же не увлекаться частным успехом и, не подготовившись, [87] к решительному наступлению не переходить. Ваш приказ 31/оп. значительно в деталях расходится с намеченным мной планом, поэтому должен быть отменен, так как намеченная в нем разбросанность частей и отсутствие концентрированного удара по противнику может вызвать неуспех, аналогичный понесенному нами под Волочаевкой. Все это мною будет подтверждено приказом, до получения которого со ст. Вира на ст. Ин Вы не выезжайте.

ЦГАСА. ф. 221, оп. 1, д. 330, лл. 120-125. [88]

Письмо генералу Молчанову 23 февраля 1922 г

Я еще раз, теперь уже в последний, призываю Вас, генерал, к честному благоразумию и искреннему отказу от той жестокой роли, которую чужая воля навязала Вам в последней кровавой затее интервентов и чужеземных капиталистов.

Вы не ответили на мое первое письмо{41}, потому ли, что Ваши руки разучились писать искренние русские слова без диктовки закулисных суфлеров, или потому, что Вы еще верите в торжество реакционной приморской кривды над русской революционной правдой, меня это интересует мало.

Но любовь к моему великому народу, поднявшемуся, как один, за свою Республику, и нежелание проливать его драгоценную кровь властно диктуют мне обязанность, как революционера и гражданина великой революционной России, сделать еще попытку обратиться к Вашим уже разбитым нами рядам с братским напоминанием Ваших обязанностей перед Родиной.

Попытайтесь, генерал, воскресить в своей душе действительную любовь к своей Родине, найти солдатское мужество сознаться в ошибках перед русским делом Дальнего Востока и сделать из этого честный вывод.

В своем письме, отправленном Вам перед боем под Волочаевкой, я указывал Вам на закулисную дипломатическую работу интервентов, которая идет теперь за Вашей спиной, на ненужность Вашего сопротивления.

Теперь боями под Волочаевкой и Казакевичево Народно-революционная армия доказала Вам безумие дальнейшей борьбы против народной воли.

Сделайте из этого честный вывод и покоритесь воле трудового русского народа без дальнейшей упорной игры человеческими головами, которые доверили Вам свою судьбу.

Вся Ваша авантюра — марионеточная затея тех чужих, продающих Россию рук, о которых Вы осведомлены не хуже меня и которые продадут Вас в ту минуту, когда им понадобится уходить под крыло японских и других империалистов. [89]

Как всякая марионеточная авантюра, она обречена на скорый крах, и Вы уже почувствовали это по тем могучим ударам, которые нанесла Вам, кадровому офицерству, Рабоче-Крестьянская, сермяжная Народно-революционная сила. Не пора ли подумать о дальнейшем?

Мне хотелось бы знать, какое же количество жертв, какое число русских трупов необходимо еще, чтобы убедить Вас в бесполезности и бесплодности Вашей последней попытки бороться с силою революционного русского народа, на пепле хозяйственной разрухи воздвигающего свою новую государственность?

Какое число русских мучеников приказано Вам бросить к подножию японского и другого чужеземного капитала?

Сколько русских страдальческих костей необходимо, чтобы устроить мостовую для более удобного проезда интервентских автомобилей по русскому Дальнему Востоку?

Нет, генерал, мы этого не позволим. Мы, мужики, защищающие свое родное достояние, свою родную революционную русскую землю, впервые в течение столетий увидевшие свою истинно народную власть.

Понятно ли Вам теперь то упорство, с которым бьются под Красным знаменем наши стойкие революционные полки за свою великую новую Красную Русь? Мы победим, ибо мы боремся за прогрессивные начала в истории, за новую в мире государственность, за право русского народа строить свою жизнь так, как подсказывают ему его пробужденные от векового оцепенения силы.

Вы погибнете, ибо Вы продали шпагу для защиты чужеземных интересов кучке глупых и жадных коммерсантов, на чужие деньги купившей ваши русские души для достижения целей, не имеющих ничего общего с историческими задачами национального возрождения, но зато имеющих тесную связь с интересами иностранного кошелька, пытающегося за дешевую цену по вашим телам проникнуть к использованию наших русских богатств на Дальнем Востоке.

Оглянитесь назад, и Вы увидите наглые физиономии этих торгашей народной кровью, этих людей, потерявших всякое национальное чувство и срамящих низкопоклонством перед чужеземцами самое имя русского человека ради ничтожных подачек и животного страха. Неужели Вы будете продолжать помогать им в их вредной для великого русского дела продажной работе? Среди ваших рядов во время боев под Волочаевкой и Казакевичево я заметил много дельных людей, необходимых в настоящую минуту для государственной работы в России и Дальневосточной республике. Не губите их в угоду чужеземному золоту, и грядущая история нашей страны скажет Вам за это спасибо.

Их технические знания необходимы для дела возрождения хозяйственной жизни нашей Родины — не делайте из них наемных кондотьеров иностранного капитала, а возвратите их родине, которая их ждет, как заблудших сыновей. [90]

Единственный выход для Вас, и выход почетный, при теперешнем Вашем положении — это сложить братоубийственное оружие и закончить последнюю вспышку гражданской войны честным солдатским признанием в своем заблуждении и отказом от дальнейшей службы чужеземным штабам.

Наши силы и наши исторические цели слишком велики для того, чтобы в данный момент заниматься мелкою местью по отношению к Вам и к тем, кто идет за Вами.

Слова: «Свободный народ не мстит» — есть голая историческая правда, и Ваши офицеры, которые находятся у нас в плену, могут Вам засвидетельствовать ее, равно как и те многочисленные колчаковцы, которые доблестно бьются в наших рядах за свое родное русское дело, свою молодую Дальневосточную республику.

А что они честно и доблестно бьются, в этом Вы, генерал, уже имели не один случай убедиться!

Еще раз подтверждаю Вам мое твердое решение не дать Вас в обиду в случае добровольной сдачи оружия, но прошу не обижаться, если при продолжении борьбы это оружие будет вырвано из Ваших рук тем жестоким способом, который диктуется всей исторической обстановкой.

Для того чтобы облегчить Ваше положение, я предлагаю Вам следующее:

1. Не допуская каких-либо обид и оскорблений, я гарантирую полную неприкосновенность личности и свободное возвращение на родину всем подчиненным вам войскам.

2. Командному составу я предлагаю в случае нежелания возвратиться в Советскую Россию занять соответствующие места в рядах Народно-революционной армии.

3. Вам лично с группой лучших ваших офицеров предлагаю соответствующую должность в рядах Народно-революционной армии, так как такие люди нам необходимы.

4. Ваш ответ будет ожидаться мною в срочном порядке через подателя этого письма.

Председатель Военного совета и Военный министр, Главнокомандующий БЛЮХЕР

ЦГАСА, ф. 221, оп. 1. д. 2, лл. 111-112. [91]