О некоторых других софизмах
1. По поводу профессиональных кадров
Почти всегда удивляются, когда говорят такую истину: чем больше сокращена численность армии мирного времени, тем относительно больше в ее составе должно быть офицеров и унтерофицеров, сделавших военную службу своей профессией.
Не парадокс ли это? На самом деле парадоксально то. что вопреки здравому смыслу, большей популярностью пользуется противоположный тезис, так часто защищаемый с трибуны парламента, на столбцах газет, на избирательных собраниях. По этому тезису выходит, что пропорционально уменьшению числа частей и общей численности должна уменьшаться и численность кадров. А без этого, говорят, французская армия превратится в армию великого герцога Герольштейна, в которой генералов было больше, чем солдат. [146]
Во имя этого тезиса беспощадно сокращали и продолжают до сих пор сокращать постоянные кадры французской армии.
Здравый смысл говорит, что чем менее испытана (confirmée) войсковая часть, тем лучше она должна быть обеспечена кадрами.
А что мы видим в системе вооруженной нации, какая учреждена во Франции? Наряду с чрезвычайно небольшим по численности постоянным составом мы имеем массу, состоящую из милиционных частей, из запасных, получивших за время своего краткого пребывания на действительной службе в армии поверхностное обучение, которое не в силах пустить глубокие корни. Эти массы в момент призыва не будут иметь тех стойких рефлексов, благодаря которым запасный только и может тотчас же превратиться в солдата.
Как этим аморфным массам дать внутреннюю связь и вдохнуть в них жизнь?
Как без потери времени восстановить в них минимум военных знаний и сноровок, когда-то усвоенных, но, конечно, забытых?
Одним словом, как иначе сделать из толпы войсковую часть, если не путем обеспечения армии смелыми, крепкими, высококачественными кадрами с большим опытом и количественно достаточными?
Нечего обманываться на этот счет: высококачественные кадры, способные выполнять такую трудную задачу, могут быть только профессиональными кадрами.
Конечно, офицеры запаса вербуются в настоящее время в лучших чем прежде условиях. Их образование также проходит успешно, благодаря установлению специального режима и высшей военной подготовке за время их действительной военной службы. Но когда они возвращаются к своим очагам, когда снова начинают выполнять свои гражданские профессиональные обязанности, то большинство их, будучи поглощено тысячами забот повседневной жизни, почти не в состоянии сохранить приобретенные военные знания и привычку к командованию.
Школы усовершенствования, несомненно, дают прекрасные результаты, если офицеры запаса усидчиво, прилежно занимаются в них.
Но много ли таких прилежных офицеров запаса? Известно, что таких офицеров ничтожно мало.
Даже и там, в школах усовершенствования, действительной тренировки в командовании мало. [147]
Унтерофицеры запаса из контингента одногодичной службы вовсе не имеют опыта в командовании, что, однако, от них потребуется в военное время. Школы усовершенствования унтерофицеров ничего не могут изменить: они работают плохо, число обучающихся в них мало.
По мобилизации почти все эти унтерофицеры могут быть лишь тем, чем они являются сейчас: галуноносцами (porte-galons). Эти кадры, и офицеры, и унтерофицеры, сделаются отличными командирами после некоторой практики в командовании, ибо это — высококачественный людской материал. Все дело в том, чтобы не дать себя побить, покуда кадры научатся. Многие еще помнят, сколько неприятностей причинили резервные дивизии в 1914 г., — и вовсе не потому, что их рядовой состав и даже унтерофицеры были плохого качества (они были гораздо основательнее подготовлены, чем запасные завтрашнего дня), а просто потому, что они слишком недостаточно были обеспечены офицерами и унтерофицерами действительной службы, а их офицеры запаса не имели опыта.
Способность крупных формируемых соединений к достойному участию в начальных операциях войны неразрывно связана со значительным повышением в их кадрах процента профессиональных офицеров и унтерофицеров.
Можно предположить, что из общего числа офицеров и унтерофицеров в этих частях не менее одной трети должны быть профессионалами.
Ясно, что мы всегда будем иметь меньшее соотношение, если только общая численность офицеров, и унтер фицеров-профессионалов будет определяться лишь лимитами, установленными для самой кадровой армии.
В конечном счете видно, до чего неразумно существующее положение, когда численность постоянных кадров уменьшается вместе с уменьшением числа частей мирного времени.
Ведь это значит, что увеличивается число частей, которые будут сформированы по мобилизации, а следовательно, в них уменьшается и без того уже недостаточный процент офицеров и унтерофицеров-профессионалов, что сильно снижает их первоначальную боевую ценность.
Кстати сказать, кажется, в высших инстанциях еще не учли всего значения этого фактора, ясного обыкновенному здравому смыслу, так как после 1933 г., когда министерством Даладье был нанесен сильный удар кадрам, снова подготовляется снижение численности кадров, несмотря на [148] то, что по ту сторону Рейна раздается недвусмысленный звон оружия.
В войсковых частях кадры так малочисленны, что это печально отражается на несении службы и на боевой подготовке. Между тем, по бюджетным расчетам кадры в изобилии. Эта аномалия объясняется очень просто: большое число офицеров и унтерофицеров постоянно отсутствует, потому что находится в командировке по многочисленным основаниям. По большей части они проходят курсы в бесчисленных школах, которые во множестве народились после 1919 г.
Что же, может быть, надо упразднить эти школы?
Ни в коем случае, ибо все они, за малым исключением, нужны и полезны; больше того — они являются главным средством, дающим возможность избежать праздности, незанятости сверхкомплектных кадров, которые необходимы в системе вооруженной нации. Такая система требует, чтобы кадры офицеров и унтерофицеров-профессионалов содержались в значительно большем числе, чем это необходимо для обеспечения кадрами сокращенного числа частей мирного времени. Благодаря школам очень легко занять всех, частично посылая поочередно сверхкомплектных офицеров и унтерофицеров в школы, центры и т. п., а частично используя их в школах усовершенствования офицеров запаса, унтерофицеров запаса и т. д.
Таким образом, можно будет постоянно иметь налицо полный штат офицеров и унтерофицеров и в войсковых частях и в школах по обучению новобранцев, о необходимости создания которых будет сказано ниже.
2. Заменяет ли техника численность, массу, качество?{117}
Одни, заботясь о возможном уменьшении «налога кровью», заявляют, что «техника заменяет численность». Они стремятся доказать, что Франция спокойно может поручить свои судьбы малочисленной армии за счет самоновейшего, наиболее совершенного вооружения. Другие, под влиянием значительно меньшей численности населения Франции по сравнению с Германией, пытаются успокоить свою патриотическую озабоченность утверждением, что «техника заменяет численность».
Эта формула сделалась во Франции ходячей истиной. Надо лишь удивляться, как люди, в обычной жизни здравомыслящие, не видят ложности этого утверждения. Как можно не замечать, что, противопоставляя таким образом технику [149] численности, молчаливо признают постулат, что численность сама по себе не может быть усилена техникой и притом наилучшей?
Поразительная бессмыслица! Непонятно, почему обязательно, как очевидную догму, надо принимать за истину положение, что если наши восточные соседи и собираются привести в боевую готовность столько войсковых соединений, сколько им позволяет численность населения, то это, якобы, возможно лишь за счет снижения качества техники, которой они будут вооружены?
Что это, вопрос финансовых возможностей? Страна, мол, не может вынести финансовых тягот, чтобы одновременно использовать преимущества и численности и высокого качества техники?
Германия ясно обнаружила, что, несмотря на свои далеко не блестящие финансы, она не склонна скаредничать по части расходов на военную технику. Известна мощь ее военной промышленности.
Тогда, какой же смысл имеет эта формула: «техника заменяет численность?»
Точный ответ: никакого! Напротив, как справедливо утверждение ген. Дэбнэй:
«эра снаряда все более и более поднимает значение фактора численного превосходства...»
В тактическом отношении численное превосходство на службе современного вооружения составляет большое преимущество, ибо большее число орудий дает более глубокие и широкие, более плотные и в то же время болев смертоносные завесы и огневые шквалы{118}.
Он совершенно справедливо замечает, что
«пренебрежение численностью, охотно проповедуемое в мирное время, но никогда не в военное, берет свое начало в рассказах о колониальных экспедициях, где малочисленные войска одерживают победы над туземными массами».
Он приходит к заключению, что «в современной войн: действительность обходного маневра и необходимость поддержки подтверждают как со стратегической, так и с тактической точек зрения значение численного превосходства».
«Техника» и «численность» суть термины, далеко не взаимоисключающие, а наоборот, как техника, так и численность обоюдно увеличивают боевые возможности друг друга. [150]
Иногда говорят также, что качество заменяет численность и что лучше иметь сравнительно небольшое войско, но зато хорошо обученное и подготовленное, чем многомиллионные армии без спайки и без надлежащего обучения.
В подобных вещах нет ничего абсолютного; такие задачи не решаются, как уравнение, у которого элементы постоянны. Нельзя признать, что понятая «качество» и «количество» обязательно должны быть противоречивы{119}. Нет ничего абсурдного в предположении, что малая армия может быть плохо обучена, а численно значительные армии — хорошо.
Таким образом, сторонники наименьшего усилия совершенно без всякого основания рекомендуют создание военного организма ограниченной численности. Такая малая армия, якобы, обязательно должна реально превосходить по своей обученности, маневренности, мощи и совершенству своего вооружения массы, которые ей могут быть противопоставлены. Но ведь нет никаких гарантий, что сами эти массы не будут хорошо обучены, маневренны, вооружены наилучшей техникой?
Истина состоит в том, что в войнах нашего времени, когда сталкиваются друг с другом нации и расы{120}, никакое соображение, никакой софизм никогда не помешает стране, желающей жить, бросить все свои живые силы в борьбу, от исхода которой зависит ее свобода и даже само существование.
Вооруженная нация еще не скоро сойдет с кровавой сцены. Нация призовет завтра всех своих сынов под знамена.
Она постарается внедрить в них наилучшие военные качества, снабдить наиболее действительными боевыми техническими средствами.
Несмотря на вышесказанное, нельзя отрицать, что можно во всей совокупности вооруженной нации иметь некоторый процент отборных частей и соединений.
Такие соединения получат лучшую боевую подготовку, чем по ряду причин могут получить все вооруженные силы. Они будут полностью или частично вооружены вездеходными, бронированными боевыми машинами, применение которых не может и не должно, по военным и экономическим причинам, распространяться на все вооруженные силы. Наконец, эти отборные, быстроходные, мощные, в высшей степени маневренные соединения явятся в руках высшего командования, умеющего их использовать, маневренным [151] боевым средством, далеко превосходящим по своей эффективности и боеспособности все, что до сих пор был придумано.
Несомненно, что именно это боевое средство имел в виду ген! фон-Зект, когда он рекомендовал содержать рейхсвер из профессионалов в сочетании с восстановлением в Германии обязательной военной службы. Возможно, что именно на этих основаниях правители Третьей империи восстанавливают цельную всестороннюю военную мощь Германии{121}.
Точно так же и во Франции необходимо произвести реформу военных учреждений и военной системы с учетом особенностей, свойственных стране и ее международному положению.