V. Люневиль. Германское наступление и французское контрнаступление (23, 24 и 25 августа 1914 г.)
Германский маневр
2l и 22 августа, на следующий день после неудач у Моранжа (2-я армия) и у Страсбурга (1-я армия), 2-я и 1-я французские армии отступали с боем.
2-я армия отходила своим левым флангом на Гран-Куроннэ; ее правофланговые 15-й и 16-й армейские корпуса отдали Люневиль 22 августа и отошли да высоты Саффэ, Бельшан между pp. Мерт и Мозель (рис. 32).
1-я армия удерживала проходы Вогезов; ее левофланговые корпуса вышли: 3-й армейский к северу от Рамбервиллер и 8-й армейский восточнее Шатель.
Таким образом, создался промежуток между армиями, примерно, в 15 км. Промежуток этот прикрывался одним конным корпусом 2-й армии.
Немцы наблюдали своими самолетами быстрое отступление 15-го и 16-го армейских корпусов 2-й армии и 8-го и 13-го армейских корпусов 1-й армии.
С одной стороны, они не сомневались в том, что французское командование не ожидает атаки в направлении Нанси.
С другой стороны, 22 и 23 августа они видели к юго-западу от Люневиля довольно широкое свободное пространство, перед которым была только завеса конницы.
Немецкое командование, желая использовать эти благоприятные обстоятельства, прикрывается со стороны Нанси и высот Саффэ. Белынан против 2-й армии и быстро и смело в течение 23-го и 24-го сосредоточивает у леса Паруа все, чем можно располагать для атаки. [180]
Затем без всякого замедления 24-го и 25-го оно предпринимает сильную атаку против левого фланга 1-й армии в направлении Шарм, «отрезая, таким образом, французские силы, задержавшиеся в Вогезах, от сил, находящихся в районе Нанси».
22 августа командующий 6-й армией кронпринц Рупрехт{87} получил от главного командования телефонный приказ: «Преследование. Направление — Эпиналь» (см. рис. 1).
22 августа кронпринц Рупрехт получает по телефону от главного командования следующее дополнение к приказу: «Немедленно отбросить противника к югу».
23 августа кронпринц Рупрехт получает от главного командования, опять-таки по телефону, приказ, подтверждающий предыдущие распоряжения: «Продолжать наступление к югу, чтобы отбросить французов к юго-востоку и. в частности, отрезать значительные силы их, находящиеся еще в Вогезах».
Вследствие этого вечером 23-го кронпринц Рупрехт отдает приказ для маневра, который должен разъединить 1-ю и 2-ю французские армии.
Главные силы «3-й армии — 3-й конный, 2-й баварский. 21-й армейский корпуса, имея позади 1-й баварский корпус, наступают в южном направлении, обеспечивая себя со стороны Нанси корпусом наблюдения, который будет растягиваться по мере продвижения вперед главных сил. В направлении на Вогезы наступает 7-я армия и вначале выходит на участок р. Мерт между Сен-Дьё{88} и Баккара.
24 августа правый фланг 7-й армии прошел Баккара; 3-й конный корпус подошел к р. Мерт у Флен; 21-й армейский корпус вышел к Сен-Пьермон, Жербевиллер; 2-й баварский корпус находился юго-западнее Люневиля.
Рупрехт, получив сведения, что два французских корпуса еще находятся южнее и юго-западнее Рамбервиллер, принимает меры, чтобы отбросить и отрезать их от 2-й французской армии.
25 августа он отдает приказ: 21-му армейскому корпусу перейти линию Рамбервиллер; 2-му баварскому корпусу содействовать ему одной пехотной дивизией, наступающей в юго-западном направлении через Розельер, и одной пехотной дивизией, удлиняющей линию наблюдения за противником до Байон; 1-му баварскому корпусу с одной пехотной дивизией 14-го армейского корпуса (7-й армии) следовать во втором эшелоне через Люневиль и Флен.
Маневр, повидимому, обеспечивал два существенных условия успеха: использование внезапности и использование свободного пространства на выбранном направлении.
Рассмотрим теперь, в какой мере в действительности была достигнута внезапность и было найдено свободное пространство. Для этого обратимся к французской стороне. [181]
Французский контрманевр, обусловленный и направленный главным образом воздушной разведкой
Итак, в какой мере германский маневр осуществил внезапность? Как был обусловлен и натравлен контрманевр французов?
С вечера 22-го французское командование было готово отражать противника и даже, поскольку это было возможно, наносить ему ответные удары. Оно предусматривало при этом возможность наступления противника на Нанси или против правого фланга 2-й армии в направлении на Саффэ, Бельшан; к утру 24-го оно сделало соответствующие распоряжения 2-й и 1-й армиям.
«Атаки, угрожающие 2-й армии, должны быть взяты во фланг 1-й армией». — предписывает 22 августа главное командование. Распоряжение это должно было выполняться 23 августа.
В этот же день главное командование, осведомленное о том, что неприятельская атака угрожает 2-й армии, призывает 1-ю армию «оказать ей помощь, контратакуя в левый фланг неприятельские силы». В действительности предусмотренное наступление не было осуществлено, но ген. Кастельно и ген. Дюбайль продолжают принимать меры, чтобы 24-го быть в состоянии не только отразить противника, но и ответить контрнаступлением на, сильную атаку его, которую ген. Кастельно ожидает в ночь с 23-го на 24-е или на рассвете 24-го.
Вследствие этого командующий 2-й армией приказывает во чтобы то ни стало удерживать Гран-Куроннэ и высоты Саффэ, Бельшан и в то же время создает у Ленонкур из частей, взятых из Гран-Куроннэ, сильную группу для контратаки в направлении на восток; 20-й армейский корпус получил задание содействовать этой контратаке всеми имеющимися у него силами в направления Курбессо, Серр, т. е. также на восток. Кавалерийские дивизии должны были прикрыть выход на линию фронта левофлангового корпуса 1-й армии (8-го армейского корпуса).
В 1-й армии 8-й армейский корпус, как и находящийся справа от него 13-й армейский корпус, получили приказ быть в готовности атаковать в левый фланг противника, атакующего 2-ю армию.
Таким образом, 2-я армия была готовой ко всяким случайностям. Но была еще возможность, не предусмотренная ни главным командованием, ни командованием 2-й и 1-й армий, это — наступление главных сил немцев против левого крыла 1-й армии и в промежуток между двумя армиями.
Надо помнить, что 2-я армия, обязанная воспрепятствовать наступлению противника прямо на Нанси, была в меньшей готовности действовать южнее Люневиля; с этой стороны противник имел возможность серьезно упредить нас в маневре — обычное преимущество наступательного образа действий.
23 августа данные воздушной и земной разведки свидетельствуют о развертывании многочисленной артиллерии и о скоплениях войск к юго-востоку от Нанси на правом берегу р. Санон; это заставляет думать, что противник готовится к атаке в направлении на Куроннэ и на Нанси. [182]
Во второй половине дня 23-го в 1-й и во 2-й армиях были получены важные данные воздушной разведки; выводы из них сделаны в сводке главной квартиры 23 августа (18–19 час.) и обобщены следующим образом (см. рис. 32):
Для 1-й армии: перед фронтом 1-й армии северо-западнее и западнее леса Паруа производится, повидимому, довольно значительное сосредоточение сил.
Для 2-й армии: воздушные разведки свидетельствуют о том, что противник приближается к р. Мерт; довольно сильное сосредоточение сил в районе Люневиль и в долине р. Санон.
Вели мы посмотрим на карту, станет ясно, что может означать такое сосредоточение:
— наступление на Нанси через центр 2-й армии, т. е. в северо-западном направлении;
— наступление против правого крыла 2-й армии, т. е. в направлении на запад;
— наступление против левого крыла 1-й армии в направлении Люневиль, Шатель, т. е. в направлении на юго-запад или на юг.
Это третье направление могло показаться мало вероятным, так как на нем противник подставлял свой правый фланг 2-й армии, но оно тем не менее не исключалось.
Однако, вот как было истолковано положение:
2-я АРМИЯ ГЛАВНОЙ КВАРТИРЕ24.8 в 7 ч. 30 м.
«l. Вывод из данных воздушной разведки во второй половине дня 23 августа (...)
2. Операция противники против Люневиля, проведенная 22 августа, повидимому, не может быть продолжена энергично на р. Мерт; повидимому, она имеет целью прикрыть слева другую операцию, которую противник имеет в виду и которая, согласно обнаруженным вчера движениям, имеет задачей или наступление крупными силами севернее р. Санон, или, что вероятнее, методическую подготовку к некоторого рода осаде Куроннэ».
Третья возможность, о которой мы упоминали выше, — атака в направлении на юго-запад или юг, — не предусматривалась.
Однако, утром 24-го воздушная разведка доносит о движении противника на юго-запад и юг (рис. 33).
Донесение 24 августа из 15-го армейского корпуса в 8 ч. 10 м. утра сообщало о многочисленных движениях войск, обнаруженных между Дамелевьер и Мон-сюр-Мёрт.
О другой стороны, данные разведки самолета, сообщенные через 20-й армейский корпус, свидетельствовали о многочисленных колоннах противника, оцененных в общем в 2 армейских корпуса, в движении с севера на юг, — повидимому, имеющих намерение выйти на линию Дамелевьер, Люневиль.
Немцы надеялись взять Нанси, и, действительно, можно было бояться за безопасность лотарингской столицы после неудачи у Моранж. Поэтому у командующего 2-й армией остается прежняя [183] оценка положения: он в 9 час. все еще думает об атаке Нанси с востока{89} и о том, как бы лучше отразить именно эту атаку противника{90}. [184]
Но данные воздушной разведки становятся еще более определенными{91}.
2-я армия теперь же ожидает удара немцев в свой правый центр и в правое крыло против 16-го, 15-го и 20-го армейских корпусов.
Она еще не предусматривает возможности прорыва на юго-запад и на юг с целью обойти левый фланг 1-й армии.
Ген. Кастельно тотчас отдает приказ выполнять уже подготовленную контратаку силами своего левого крыла, которые должны взять противника во фланг{92}.
Он надеется, что эта контратака послужит косвенной причиной для остановки наступления противника против 15-го и 16-го армейских корпусов, ослабленных морально и материально{93}. [185]
Однако, данные воздушной разведки продолжали свидетельствовать все о том же. Положение к полудню согласно сводке, переданной в главную квартиру в 14 часов, было следующим:
«Силы немцев, оцененные по крайней мере в два армейских корпуса, двигаются с севера на юг мимо Нанси в общем направлении на Клейер, Жербевиллер».
Эти данные были подтверждены во второй половине дня{94}.
Кроме того, конный корпус подтверждает донесения авиации в пределах наблюдаемой им зоны{95}.
Наконец, в середине дня в результате воздушной разведки я лично сделал начальнику штаба ген. Антуан и ген. Кастельно донесение о том, что германский маневр был прикрыт, примерно, только одной пехотной дивизией, стоявшей фронтом к позиции Саффэ, и что положение этой дивизии, повидимому, не настолько хорошо, чтобы она могла противостоять атаке 15-го и 16-го армейских корпусов.
На этот раз завеса пала окончательно. Сомнений больше не было. Командующей 2-й армией видит всю игру противника. Это проявляется уже в приказе 15-му и 10-му армейским корпусам (несмотря на слово «повидимому») в 15 ч. 45 м. и еще лучше в донесении главной квартире в 18 ч. 30 м.:
2-я АРМИЯ 15-му и 16-му АРМЕЙСКИМ КОРПУСАМв 15 ч. 45 м. и 16 час.
«Из данных, собранных о движениях противника сегодня днем до 11 час., повидимому, следует, что он, имея заслон на фронте Саффэ, Бельшан, двигается к югу».
2-я АРМИЯ ГЛАВНОЙ КВАРТИРЕ
В 18 ч. 30 м.
«Противник днем 24 августа продвинул к югу, по крайней мере, три армейских корпуса. Два из них в первой линии выходили на фронт Жербевиллер, Франконвиль, прикрытые одной пехотной дивизией со стороны Саффэ.
Армейский корпус, следующий во втором эшелоне, повидимому, остановился в районе Люневиль. Наш конный корпус замедлил движение двух корпусов первой линии».
Достаточно вспомнить положение немцев, о котором мы говорили выше, чтобы сказать, что действительное положение вполне соответствовало положению, обрисованному в донесении. [186]
Ген. Кастельно, который до сих пор, как этого требовали обстоятельства, был занят прежде всего тем, чтобы укрепить свой левый фланг и прикрыть Нанси, 24-го в 15 ч. 45 м. начинает думать о наступлении своим правым флангом. Это проявляется в следующем приказе 15-му и 16-му армейским корпусам:
«Совершенно необходимо держать в полной готовности ваши резервы, чтобы приступить к действиям сообразно обстоятельствам, которые могут представиться на нашем фронте».
Контратака, начатая на левом фланге, развивалась, но она не могла дать ожидавшегося эффекта. Теперь, будучи хорошо осведомлен, ген. Кастельно хочет превратить эту местную контратаку в общее контрнаступление.
В 18 ч. 30 м. он организует настоящий фланговый контрманевр. Приказ на следующий день 25 августа, действительно, предписывает 2-й армии общее наступление, которое является ответным ударом, отлично соответствующим действительному маневру противника и состоящим в том, чтобы «атаковать во фланг я тыл корпуса противника, продвинувшиеся в течение дня к югу от р. Санон против левого фланга 1-й армии, 16-м, 15-м и 20-м армейскими корпусами и всеми имеющимися в распоряжении частями группы резервных дивизий».
Генерал Дюбайль, со своей стороны, отдал распоряжение 8-му армейскому корпусу возобновить в 3 часа утра наступление на север.
В общем командующий 2-й армией полагал:
— на правом фланге: действуя концентрически с 8-м армейским корпусом (1-й армии), разбить атакующего противника;
— на левом фланге: выйти на дорогу, идущую от Арокур на Эйнвиль, которая, повидимому, была для противника основной коммуникацией.
Данные воздушной разведки, выполненной утром 25-го (рис. 34), еще более убедили французское командование и побудили его действовать все более решительно; они торопят его, заставляя предчувствовать, что победа эта — вопрос нескольких часов{96}.
Действительно, сильные бои на левом фланге 1-й армии начались до 9 час. утра, тогда как на правом фланге 2-й армии почти ничего не было слышно. [187]
Генерал Кастельно, узнав при посредстве самолета, что 16-й армейский корпус начинает двигаться, выражает надежду и крайнее нетерпение одновременно; он находит, что наступательное движение его правого крыла слишком медленно и что оно не даст себя почувствовать; он торопит 16-й корпус через своего офицера для связи. Но требовалось время, для того чтобы его приказ, отданный [188] накануне, начал полностью приводиться в исполнение правым крылом армии, которое было подготовлено только для обороны и которое, надо об этом вспомнить, вчера еще считалось неспособным к каким бы ни было наступательным действиям.
Действительно, приказ о контрнаступлении, отданный 24-го вечером в 18 ч. 30 м., был получен в 10-м армейском корпусе только 25-го между 10 и 11 час.
К счастью, в ночь с 24-го на 25-е и 25-го утром число офицеров для связи командующего с корпусами 2-й армии было увеличено.
Новые офицеры для связи устремились к правому крылу. Сообщениями этих офицеров для связи корпуса постоянно информировались о положении на фронте, о ходе мыслей командующего и о данных, касающихся общей обстановки.
Эти сообщения были в некотором роде дополнительными приказами армии; они становились все более смелыми по мере того, как данные воздушной и земной разведки становились все более точными и полными.
«Я разрешаю 15-му и 16-му армейским корпусам привлечь части 64-й и 74-й резервных дивизий{97} для поддержки атаки и рекомендую вести атаку всеми наличными силами, однако, не оголяя совершенно фронта», — предписывает ген. Кастельно 25-го утром.«Офицеру для связи армии с 16-м армейским корпусом лично отправиться в Ворвиль, чтобы ускорить движение вперед частей, находящихся в этом пункте».
«Движение l6-го армейского корпуса к лесу Фильер выполнить во что бы то ни стало; оно должно дать себя почувствовать как можно скорее».
«Отмечаются отступательные движения противника севернее Розельер».
«Всюду вперед до конца; если нужно, бросайте ранцы; двигайте вперед всю артиллерию», — приказывает он 15-му и 16-му армейским корпусам.
Это был почти крик победы!
Эффект внезапности немцам не удался. Однако французам, чтобы добиться победы, нужно было сдержать противника, который, повидимому, беспрепятственно продвигался к югу.
Не мог ли он компенсировать недостаточную скорость маневра быстрым использованием остающейся еще свободной местности в промежутке между двумя армиями, нанеся без замедления поражение частям прикрытия и связи, которые могли здесь встретиться?
Прямое отражение противника и ответный удар, ускоренные воздушной разведкой и облегченные оборонительными свойствами современного вооружения
Итак, посмотрим, в какой мере маневр немцев с задачей прорыва фронта нашел свободное пространство и преодолел встретившиеся препятствия. Посмотрим, как было активизировано и тем самым облегчено прямое отражение противника. [189]
22 и 23 августа, как мы говорили, между двумя армиями было свободное пространство в 15 км. Этот промежуток был частично прикрыт конным корпусом 2-й армии, который ограничивался удержанием переправ через р. Мерт и был расположен в Муайон (2-я кавалерийская дивизия) и Серанвиль (10-я кавалерийская дивизия); 2-я легкая бригада в Фрэмбуа являлась арьергардом на р. Мерт{98}.
Силы левого крыла 1-й армии и силы правого крыла 2-й армии, очень потрепанные у Саарбурга и Моранжа, обладали довольно слабой маневроспособностью. Так, например, одно из донесений в главную квартиру вечером 22 августа свидетельствовало, что 8-й армейский корпус (левое крыло 1-й армии) «неспособен к какому бы то ни было усилию».
Офицеры для связи и ген. Кастельно говорили то же самое о состоянии 15-го и 16-го армейских корпусов (правое крыло 2-й армии); еще 24-го яти два корпуса, только-что приведенные в порядок, казались едва способными сдерживать в своих окопах атаку немцев на широком фронте. Каждый из этих корпусов был усилен резервной дивизией, не бывшей под огнем (64-я и 74-я резервные дивизии). Резервы 2-й армии были расположены к востоку от Нанси.
Несмотря на это, обе армии стремятся удлинить свой фронт, защитить свободное пространство на своих открытых флангах и соединиться. Вскоре здесь, получив данные разведки, особенно данные разведки воздушной, они втянулись в боевые действия.
Вечером 23 августа ген. Кастельно сформировал смешанный отряд из нескольких батальонов и эскадронов резервистов, оставленных для охраны мостов Байон и Шарм, — это все, что у него оставалось, — и направил этот отряд к Сен-Жермен в качестве поддержки конному корпусу. Утром 24-го он послал офицера для связи, чтобы ускорить формирование отряда и его отправку в Сен-Жермен, так как полученные данные разведки заставляли придавать ему еще большее значение.
24-го во второй половине дня, зная направление атаки немцев, ген. Кастельно отдал этому отряду приказ отправиться в Борвиль в подчинение 16-му армейскому корпусу для того, чтобы облегчить связь этого корпуса с 8-м армейским корпусом, т. е. для того, чтобы заткнуть дыру между двумя армиями.
В этот момент было получено известие, что этот отряд еще и в полдень не прибыл в Сен-Жермен! Он прибыл в Борвиль только ночью.
«Генерал Кастельно уже растянул правое крыло 16-го армейского корпуса с помощью одного полка до Виллякур. Дальше фронт удлинялся конным корпусом».
Этому конному корпусу, атакованному около 10 час. силами всех родов войск на фронте Мон-сюр-Мерт, Лямат, Жербевиллер, удалось держаться в положении, показанном на рис. 34, до 14 час., [190] нанося противнику серьезные потери своей артиллерией. Он отошел в порядке на Борвиль, где и продолжал сопротивление. Но конный корпус понес уже чувствительные потери, и было ясно, что он уже не сможет долго держаться.
Наконец, за неимением других резервов, командующий 2-й армией взял артиллерию из ближайших частей; в ночь с 24-го на 25-е он сосредоточил большое количество орудий на высотах у Борвлль, которые господствуют над всем районом. Эти высоты должны были позволить сосредоточенной артиллерии мощно воздействовать на массы немцев с фронта и с фланга.
Но было ли выполнено своевременно это сосредоточение артиллерии?
1-я армия, частью расположенная под углом к правому крылу 2-й армии, должна была, согласно директиве главного командования, держать 3-й и 13-й армейские корпуса в готовности взять во фланг противника, атакующего правое крыло 2-й армии.
Действительно, до просьбе ген. Кастельно 8-й армейский корпус 24-го был двинут к северу. В середине дня этот армейский корпус дал знать 2-й армии, что он двигается на Розельер и Матексей. Он достиг этих пунктов только к концу дня: «Конечно, его прибытие сильно запоздало», — доносит ген. Кастельно главной квартире, — «тем не менее он здесь будет очень полезен».
Таким образом, пустой промежуток может быть сокращен или, быть может, даже ликвидирован. Но налицо воля противника; немцы, хорошо понимали, что они должны сковать левый фланг 1-й армии и истощить ее резервы со стороны Баккара, чтобы помешать им двигаться к свободному пространству.
Вследствие этого они 24-го и утром 25-го чрезвычайно сильно атаковали левое крыло 1-й армии, а именно, 13-й армейский корпус у Баккара и к северу от Рамбервиллер. Итак, вот уже один армейский корпус, который не мог взять противника во фланг!
Более того, в 17 час., узнав, что неприятельские резервы должны поддержать атаку, направленную на правый фланг 13-го армейского корпуса, 8-й армейский корпус прекращает свое движение к северу, поворачивает фронтом на восток и собирается атаковать противника направо. Между 1-й и 2-й армиями остается зияющий разрыв, через который могут ворваться силы противника, чтобы разъединить армии и обойти 1-ю армию согласно предусмотренному плану.
Офицер для связи 2-й армии с 8-м армейским корпусом знаком с замыслом ген. Кастельно; он в курсе всех полученных данных об обстановке и, ясно представляя себе план действий противника, своевременно указывает на опасность. Он телеграфирует ген. Кастельно: «Я продолжаю настаивать на возобновлении марша 8-го армейского корпуса на север». Но командир 8-го армейского корпуса не посчитался с его настояниями и в согласии с 13-м армейским корпусом остался при своем решении атаковать на восток!
У французов здесь не было командующего группой армий, чтобы вести единое сражение 1-й и 2-й армиями, но вместо того были единая доктрина, единство взглядов и полная солидарность [191] обоих командующих армиями. Командующий 1-й армией тем лучше понимал общую обстановку, чем более полно авиация вскрывала маневр противника. К концу дня в 8-м армейском корпусе получили приказ командующего 1-й армией возобновить в 3 часа утра 25-го наступление на север: ночью 8-й армейский корпус перестраивается фронтом на север.
Действительно, 25-го утром левый фланг 1-й армии двигается к северу, чтобы совместно со 2-й армией атаковать противника. Уже кажется, что, наконец, связь может быть установлена в районе Эссей-дя-Кот.
8-й армейский корпус вступает в бой и останавливает атаку немцев. Но вскоре, прежде чем он смог устроиться на местности, он атакован численно превосходящими его массами немцев. Он не может двинуть свои главные силы из Эссей-ля-Кот и Сен-Буан, «по которым артиллерия противника ведет сильный огонь, в то время как его пехота стремится овладеть высотами к юго-западу от Ременовиль». К 10 час. левый фланг корпуса отброшен к Розельер, и эта неудача влечет за собой отход всего 8-го армейского корпуса на Домас-о-Буа. Корпус понес уже серьезные потери и в 13 час. 30 мин. отводит свои главные силы на 10 км к югу от Эссей-ля-Кот (см. рис. 34).
Части конного корпуса удерживаются к юго-востоку от этого пункта, но главные силы этого корпуса должны были уже утром отойти на р. Мозель.
Правда, чтобы остановить контрударом атаку немцев на свой правый фланг, ген. Кастельно уже накануне возлагал очень большие надежды на наступление своего левого крыла.
Может ли это наступление дать, наконец, себя почувствовать?
Продвинувшись утром до Друвиль, Кревик, 20-й армейский корпус был вынужден прекратить продвижение вперед, тогда как на левом фланге 70-я резервная дивизия после неудачной атаки должна была отойти.
Является ли маневр немцев успешным? Является ли это расстройством французских армий?
Ниже приводится документ офицера для связи главной квартиры, адресованный в 2-ю армию в 14 ч. 35 м., который позволяет взвесить шансы обоих противников в эту решительную минуту.
ОТНОШЕНИЕ, ПОСЛАННОЕ ВО 2-ю АРМИЮ КАП. ФЕЛИЗОН ОТ ГЛАВНОЙ КВАРТИРЫШтаб 2-й армии, 2-е бюро.
Эпиналь, 25 августа, 14 ч. 35 м.
Сводка о положении 1-й армии к 13 часам
«21-й армейский корпус, сильно атакованный на фронте Баккара, Раон-л'Этап (см. этот пункт на рис. 31), отошел к лесу Ангельмон.
13-й армейский корпус вследствие этого также был вынужден к отходу. 44-я дивизия, находившаяся в резерве, должна была поддержать 21-й и 13-й армейские корпуса к северо-востоку от Рамбервиллер. [192]
С другой стороны, 8-й армейский корпус отходит мимо окраины леса Шарм. через линию железной дороги Реанкур, Сон-Женест.
1-я армии будет пытаться удержать этот фронт.
Только наступление 2-й армии может восстановить положение».
Итак, несмотря на предусмотренное и подготовленное наступление 1-й армии, можно было бы говорить об успехе германского маневра.
Но налицо еще энергия и горячая вера ген. Кастельно.
Его энергия увеличивается точным знанием обстановки, сообщенным, ему авиацией, уверенностью в том, что он застал противника «на месте преступления», данными авиации о том, что его правое крыло начало и развивало движение вперед и что правый фланг атакующего противника колеблется под удвоенными ударами артиллерии. Его вера через отлично осведомленных офицеров для связи передается всем лейтенантам.
Сможет ли он, однако, восстановить положение, как едва смеет надеяться главная квартира?
Он сделает больше, чем восстановит положение, — он его перевернет.
Вот его ответ главной квартире.
«2-я армия наступает 15-м, 16-м и 20-м армейскими корпусами».Подписал ген. Кастелъно.
Действительно, 15-й, 16-й, 20-й и конный корпуса, наконец, двигаются вперед: противник колеблется, вскоре его охватывает страх. Колонны, обходящие 1-ю армию, взяты во фланг артиллерией, расположенной у Борвиль, и затем атаками пехоты 2-й армии.
Кольцо огня сжимается; заслон, выставленный противником в сторону господствующих высот Саффэ, Бельшан, вскоре отброшен. Тогда ген. Кастельно приказывает своему правому крылу: «Видны отступательные движения противника севернее Розельер. Вперед везде до конца!»{99}.
8-й армейский: корпус с мощной поддержкой конного корпуса готовится снова овладеть утерянным с утра пространством и продвигается к Эссей-ля-Кот. Отступление противника, все ширится и вскоре оно уже более похоже на беспорядочное бегство. Вечером ген. Кастельно мог телеграфировать в главную квартиру:
«Сегодня вечером 15-й я 16-й армейские корпуса располагаются вдоль р. Мортань у Мон-сюр-Мерт включительно и выше по течению этой реки».
Перед рассветом я лично был послан для связи в 15-й армейский корпус и проник до рот 1-й линии; это были роты в заставах, [193] которые, находясь недалеко от Люневиля, не могли войти в тесное соприкосновение с противником: на воем пути местность была усеяна трупами неприятельских солдат; они были скошены нашим огнем во время бегства сначала к р. Мортань, затем к р. Мерт.
Таким образом, продвижение немцев вперед было слишком медленным, чтобы воспрепятствовать прямому отражению их французами и чтобы привести к решению задачи раньше, чем мог быть осуществлен ответный удар.
Заключение
Согласно полученным данным, победа французов сильно поколебала моральное состояние германских офицеров, принимавших участие в сражении: с этих пор они стали сомневаться в том, что могут одержать решительную победу.
Действительно, сражение у Люневиля было очень показательным. Германский маневр не был внезапным, он не мог использовать свободное пространство и временное отсутствие стыка между 1-й и 2-й армиями. Причины неудачи немцев были, повидимому, не случайного порядка.
Отсутствие внезапности. Вечером 23-го германские силы, сосредоточенные перед р. Мерт у Люневиля, казались нам, авиаторам, сжатой пружиной, готовой развернуться. Удар мог быть нанесен к юго — юго-западу, где мы видели незащищенное пространство.
К 8 час. 24-го это было возможностью; к 11 час. атака немцев в левое крыло 1-й армии стала достоверностью: есть картины, которые не обманывают. Но командование, внимание которого было до сих пор привлечено другими обстоятельствами и которое должно было, конечно, принимать все разведывательные данные только после вдумчивого и хладнокровного изучения и сопоставления их, лишь постепенно поддавалось влиянию данных авиации и подчинилось очевидности только к концу дня 24-го. Это нормально, но заслуживает быть отмеченным.
Нужно также принять во внимание гибкость и быстроту соображения ген. Кастельно и его начальника штаба ген. Антуана, который доверял донесениям авиации и очень скоро предусмотрел и организовал ответный удар и маневр, отлично приспособленный к маневру противника.
Как бы то ни было, если мы учтем время, необходимое для передачи и выполнения приказов, станет ясным, что ответный удар мог быть осуществлен только в середине следующего дня, как раз в тот момент, когда 8-й армейский корпус сдал по всему фронту, т. е. в критический момент.
Маневр немцев должен был дать решительный результат самое позднее утром 25-го, но решение в южном направлении наметилось только во второй половине 25-го: на полдня позже. [194]
Таким образом, выявился крупный недостаток наступательных средств 1914 г., заключавшийся в несоответствии между скоростью, с которой обороняющийся может быть осведомлен об угрожающем ему маневре, и медлительностью, с которой наступающий вынужден развертываться, вследствие чего маневр наступающего оказывается в обстановке, совершенно отличающейся ос той обстановки, которой он был обусловлен.
Отсутствие свободного пространства. Отсутствие прорыва. Свободное пространство, оказавшееся между 1-й и 2-й армиями с вечера 22-го, было частично незащищено еще и 24-го утром. Но вследствие угрозы противника проникнуть в него оно быстро заполнялось и затянулось полностью утром 25-го. Вторая половина дня 24-го была крайним временем, когда противник должен был овладеть этим пространством, т. е. высотами Борвиль, Сен-Жермен, Сен-Реми, Эссей-ля-Кот, чтобы блокировать 2-ю армию и быть в состоянии свободно атаковать левое крыло 1-й армии. Но немцам помешал в этом французский конный корпус, задержавший их продвижение, в свою очередь задержанное неповоротливостью их собственных средств наступления. Немцы появились в этом пространстве только 25-го, не взяв его полностью. Почти - на целый день позже, чем было необходимо.
Таким образом, выявляется еще один крупный недостаток наступательных средств 1914 г., состоящий в несоответствии между большой способностью к сопротивлению частей прикрытия и обороны: конницы, арьергардов, передовых линий и т. д., и слабой способностью к продвижению вперед и к прорыву атакующих частей: конницы и авангардов.
Можно, сказать, что если германский маневр потерпел такое полное поражение, то контрнаступление во фланг и в тыл противника 2-й французской армии удалось замечательно.
Не подтверждает ли это только-что высказанные соображения?
Действительно, это контрнаступление во фланг и тыл противника было в некотором роде внезапным.
Понесшая поражение 2-я армия казалась немцам неспособной к маневру и к наступлению, по крайней мере, на ее правом фланге, и это было справедливо 24 августа.
Но 24-го вечером на французской стороне произошло то, что снова должно было произойти, как «чудо», две недели позже на Марне — необычайный подъем уверенности, оптимизма и наступательного порыва. Ясно видя размеры опасности, которой подвергался правый фланг французских армий, и в то же время ошибку, сделанную немцами, ген. Кастельно воодушевляет свои войска и пригвожденную к земле армию превращает в армию, стремящуюся вперед.
Моральный подъем у французов был вызван в значительной мере воздушной разведкой. Немцы не ожидали этого подъема, так как воздушная разведка не в состоянии его обнаружить. Это было для немцев внезапностью психологического порядка. [195]
У Моранж и Люневиль армейское командование обеих сторон делало одну за другой попытки наступления и контрнаступления, причем определились:
— невозможность внезапности;
— невозможность быстро продвигаться на местности, хотя бы слегка подготовленной противником, умеющим ею пользоваться.
Эти два дефекта, присущие наступательным средствам обеих сторон в 1914 г., можно было наблюдать и у Моранж и у Люневиля.
Кроме того, выявился и еще один факт: в контрнаступлении командование армии могло управлять тактическими соединениями в течение всего маневра до сражения включительно, в маневренном наступлении управлять таким образом оно оказалось бессильным.
Средства войны 1914 г. оказались такими, что при условии хорошего использования местности «броня стала сильнее орудия»; вместе с тем это «орудие», сознавая себя слабым и отрицая свое несовершенство, шло, прихрамывая, в атаку на противника, вместо того чтобы поджидать его, и увеличивало, таким образом, шансы своего поражения или, по крайней мере, уменьшало свои шансы выйти победителем из встречи.
Когда один из противников поджидал другого, этот последний неизбежно открывал свой замысел, тогда как первый с достаточной легкостью определял ту возможность, которую нужно было предвидеть и которая осуществлялась в действительности. Его армия, заранее собранная, находилась в хорошем положении, даже если она временно делала вид, что отступает. Переходя быстро в контрнаступление, она вводилась в дело всеми своими силами; ею легко было управлять; все ее органы работали в удобных условиях и ее первый порыв обычно вскоре заставлял противника отходить. Когда, наоборот, командующий той же армией направлял ее в атаку на поджидавшего противника, по крайней мере в быстро ведущемся наступлении, он переставал ясно представлять себе как неприятельские, так и свои действия; органы управления переставали действовать; колеса начинали скрипеть, сцепление их нарушалось, машина не повиновалась больше, и управление превращалось в иллюзию.
Вслед за этим, чтобы не оказаться во власти противника, который, как и должно было быть, переходил в контрнаступление, возможны были только два выхода: или закопаться в землю, или как можно раньше отойти с надеждой, что победитель, забыв свое наступательное бессилие, позволит побить себя в свою очередь, ибо продолжающееся после первого порыва контрнаступление начинало испытывать ту же немощь, как и импровизированное наступление. Несомненно верно, ибо это всегда остается верным, что наступательный способ действий лучше оборонительного и что только он дает полную победу. Однако, вследствие отсутствия гармонии, равновесия и связи в составных частях наступательных средств 1914 г. временно в тактической области контрнаступление давало [196] лучшие результаты, чем наступление. Через несколько месяцев после начала войны приходят к заключению, что искусство состоит в том, чтобы быть сильным и наступательным стратегически и осторожным и квазинаступательным тактически.
Начальник, управлявший этим несовершенным наступательным средством, должен был подвести его к самому носу противника и сказать, как у Фонтенуа: «Господа противники, стреляйте первыми».
Чего стоила такая доктрина с точки зрения немцев после их победы в пограничном сражении, которую они должны были всеми силами использовать, с точки зрения немцев, для которых общая обстановка, — политическая и военная, — была такой, что остановиться или ждать было, без всякого сомнения, равносильно потере войны?!
Немцы но могли остановиться еще в большей степени, чем французы перед Моранжем и Саарбургом.
Кроме того, нельзя в несколько дней расстаться с идеями, на которых воспиталось целое поколение. «Я колочу и этого достаточно», — говорил в 70-м году Алькелебен. Этот метод пользовался успехом в Большом генеральном штабе в Берлине и также — увы! — в Париже, несмотря на существование таких «раскольников», как полк. Петэн.
Вот почему, в свою очередь, немцы, плохо используя авиацию, направили без опасения за свой правый фланг свое наступление к Марне. Это было «новое расширенное издание» действий у Люневиля. На этот раз это действительно приводило к потере войны. [197]