IV. Сражение у Моранж. Французское наступление и германское контрнаступление (18, 19 и 20 августа 1914 г.).
Прежде чем говорить о французском наступлении, обрисуем в самых общих чертах маневр немцев.
Германский маневр
Левый фланг немцев состоял из 6-й и 7-й армий. Командующий 6-й армией кронпринц баварский Рупрехт командовал этим левым флангом.
Задача, поставленная кронпринцу Рупрехту, была сформулирована следующим образом (см. дальше рис. 28):
«После своих начальных успехов в Лотарингии 6-я армия благодаря отличной службе разведки получила данные о скоплении крупных сил укрепленного района Туль, Нанси на линии Понт-а-Муссон, Раон-л'Этап. Противник хотел наступать в превосходящих силах против германского левого фланга между Медом и Вогезами. Генеральный штаб не усматривал в этом стремление противника никакой опасности для наших наступательных операций; более того, он [155] отметил возможность нанести противнику в случае его проникновения в Лотарингию серьезное поражение. Для этого 6-я армия должна была постепенно отходить к р. Саар. Если бы противник последовал за ней, была предусмотрена атака его с двойным охватом: она должна была выполниться 7-й армией из Вогезов и частями 5-й армии с севера».
Действительно, 6-я армия немцев, начиная с 15 августа, отступает на участок р. Саар между Саарбрюкеном и Саарбургом, имея 3-й армейский корпус на р. Нид, где находятся запасные войска и силы Меца. Но кронпринц Рупрехт предписывает своим корпусам организовать отход так, чтобы они могли в случае необходимости без замедления повернуть обратно. Более того, он просит разрешения, в котором сначала Мольтке ему отказал, атаковать французов, когда он соберет главные силы 7-й армии к северу от Саарбурга (т. е. после 18 августа),чтобы взять противника во фланг.
В ожидании этого он организует укрепленную позицию на линии: р. Нид французская, течение р. Рот, высоты Моранж, район Бенсдорф и Саарбург.
Сильно теснимый 18 и 19 августа французами на участке фронта от Саарбурга до Шато Сален, Рупрехт, с нетерпением желающий наступать сам, требует, чтобы ему это разрешили, хотя главные силы 7-й армии еще не были собраны у выходов из Вогезов. Мольтке уступает, и Рупрехт 19 августа в 19 ч. 30 м. отдает приказ на атаку в 5 час. 20-го.
Этот приказ воспроизведен на рис. 3l{82}(см. дальше).
План действий немцев, согласно этому приказу, был настоящей ловушкой для 1-й и 2-й (французских армий, особенно же для 2-й армии. [156]
Степень достоверности и быстроты информации о противнике, доставляемой авиацией, и приспособление плана действий к реальной обстановке
Сначала отдадим себе отчет в трудностях, с которыми встретилась воздушная разведка в быстро ведущемся наступлении.
17 августа главнокомандующий, естественно, был приведен к мысли, что немцы ослабят силы армий своего левого крыла в пользу основной массы, которая шла через Бельгию, чтобы развить решительные действия. Он считал, что «возможно большее количество сил противника следует задержать в Лотарингии». Для этой цели «2-я армия будет продолжать свое продвижение к северу в общем направлении на Фолькемон» (рис. 28). [157]
Но, как оказалось, главное командование противника ни в какой мере не уменьшило сил двух армий левого крыла: наоборот, оно подкрепило их шестью новыми запасными дивизиями и общими резервами Меца и Страсбурга. Оно предусмотрело даже участие 5-й армии в операциях в Лотарингии, в которой надеялось с помощью армий кронпринца Рупрехта достичь большой победы.
С другой стороны, французский главнокомандующий дает 17 августа 2-й армии следующую директиву: «Все должно быть подготовлено для того, чтобы с утра 18 августа продолжать расширять брешь, сделанную в расположении противника».
Но в действительности никакой бреши в расположении противника сделано не было: он только открывал клещи, которые должны были закрыться на флангах французских армий, чтобы уничтожить их.
Мы наблюдаем крупное несоответствие между первоначально почти точным и затем ложным представлением, которое было у французского главнокомандующего о силах и расположении германских армий в Лотарингии.
Маневр, возложенный на 2-ю армию, был обоснован первоначальным планом. Теперь, когда события известны, это ложное представление положений волнует, нас потому, что, в то время как 2-я армия вследствие изъятия из нее 18-го и 19-го армейских корпусов и двух кавалерийских дивизий сделалась самой слабой из французских армий, 7-я германская армия была усилена и стала самой крупной из германских армий.
Мы являемся свидетелями драматического столкновения в уме ген. Кастельно двух противоречий:
— с одной стороны, полученная задача, представление об общем положении, как его воображали, первоначальный план действий;
— с другой стороны, действительное положение дела, как оно постепенно уясняется, согласно (получаемым данным о противнике.
Таким образом, мы можем предчувствовать ту борьбу, которую будут вести истина и заблуждение.
Для службы разведки, особенно для воздушной разведки, будет трудной задачей победить силу инерции, упорство идеи, вошедшей первой в мозг и укрепившей свои корни, так как она удовлетворяла логике.
Трудной задачей будет, наконец, полностью открыть глаза командованию, когда противник прячется, как в громадной засаде, в лесах и на дне туманных долин, когда имеется в распоряжении немного времени и когда атмосферные условия сплошь и рядом недостаточно благоприятны для обнаружения сил противника и определения их численности.
Конечно, надо признать, что большая часть этих трудностей почти неотделима от условий быстрого наступательного маневра. Но в данном случае они были особенно обострены и потому тем легче будет их проанализировать. [158]
День 18 aвгуста. Отход немцев начался во второй половине дня 18 августа. 1-я и 2-я армии последовали за ними: 1-я армия — в направлении на Саарбург, центр 2-й армии — на Дьёз. По счастливой для немцев случайности дождь и очень низкая облачность почти совершенно исключали возможность выполнять воздушную разведку 15, 10 и 17 августа.
Таким образом, получилось, что утром 18 августа ничего определенного о противнике известно не было.
Согласно данным агентов полагали, что немцы отошли на линию Мец, Сент-Авольд, Саарбрюкен.(,) чтобы соединиться там с резервными корпусами и с 14-м и 15-м армейскими корпусами.
Авангарды потеряли соприкосновение с противником. Чтобы восстановить это соприкосновение, во второй половине дня к Саарбургу был брошен конный корпус. С другой стороны, 20-й, 15-й и 10-й армейские корпуса получили приказ решительно продвинуться 18-го вперед и достигнуть выходов из Шато Сален, Дьёз и канала Салин до Миттерсгейма (см. рис. 28).
Однако, до 9 час. 18-го ни от авангардов, ни от конного корпуса еще не было получено никаких существенных данных. В штабе 2-й армии, естественно, наблюдались беспокойство и нетерпение.
Наконец, в 9 час. 18-го картина выясняется: самолеты возвращаются с разведки и в то же время приходит известие, что конный корпус достиг Саарбурга и продвинулся дальше.
Несмотря на то, что эти самолеты были стеснены в своей разведке облачностью и туманами, они доставили ценные данные (рис. 29){83}.
Разведки эти обнаружили:
Перед 2-й армией:
Слева: довольно значительные скопления войск позади Дельм и к северо-востоку от Номени (в действительности немцы, подготовляя фланговую контратаку со стороны Номени, двигают с этой стороны части общего резерва Меца и имеют здесь 8-ю кавалерийскую дивизию): отсутствие войск между Шато Сален и р. Нид [159] действительно, ночью с 15-го на 16-е и днем 17-го 2-й и 3-й баварские корпуса отошли за р. Нид).
В центре: оборонительные сооружения, занятые между Моранж и Бенсдорф (в действительности — это авангарды 2-го баварского корпуса).
Справа: оборонительные сооружения на подходах к Дьёз и к каналу Салин (в действительности — это авангарды 21-го армейского корпуса); скопление войск на крайнем правом фланге к северо-западу от Миттерсгейма (в действительности — это 1-й баварской резервный корпус и 7-я кавалерийская дивизия).
Перед 1-й армией.
Крупные скопления войск между Саверн и Саарбургом; хорошо развитые укрепления на высотах к северо-востоку от Саарбурга до Фальсбурга. [160]
В общем воздушная разведка обнаружила лишь частично главные силы противника.
Однако, обнаруженные силы его находились на флангах, и, конечно, контратаки его должны были выполняться именно здесь.
Нужно отметить, что разведка не обнаружила никаких значительных колонн в отступлении и не видела нигде, за исключением, быть может, направления на Мец, расположений противника, хоть сколько-нибудь напоминающих выполняемый отход.
(Действительно, начиная с 17-го, немцы не выполняли никаких отступательных движений. Остановившись на рубежах, достигнутых 17-го, они лихорадочно работали над их укреплением.
Но о продолжении отхода немцев заставляли думать другие данные.
Прежде всего это была первоначальная данная об отходе немцев до р. Саар, полученная от агентов, и вполне логичная мысль о том, что немцы избегают столкновения, так как они еще не готовы для генерального сражения. Затем это были данные пленных и агентов, которые заставляли думать о спешном и, повидимому, вынужденном отходе. Эти данные могли привести к мысли, что сосредоточение германских сил в Лотарингии не было еще вполне закончено. Наконец, это был подъем, создавшийся в войсках и в штабах вследствие отхода немцев и приводивший всех, от мала до велика, к оптимизму.
Что касается местных жителей, они тоже говорили об отходе немцев; несомненно, их данные касались отхода немцев 17 августа, но они доносили о наличии во второй половине дня 17-го крупных сил противника к северу от канала Салин.
Таковы же были данные, определявшие поведение командования и его приказы 18 августа, отданные на 19-е. Данные эти, однако, дополнялись результатами встреч с противником. На правом и на левом флангах армии результаты были различны, 18-го нужно было, чтобы 16-й армейский корпус вышел сначала из лесов западнее Саарбурга и затем с линии канала Салин. Это и было задачей, полученной 16-м корпусом. Но вследствие трудностей, обусловленных неудобной местностью, нужно было поддержать его 15-м армейским корпусом, выходящим на север от р. Сейль через Дьёз для занятия лесистых высот Брид и Кёкинг (см. эти пункты на рис. 28), командующих над выходом из Дьёз. Это и было задачей, полученной 15-м армейским корпусом.
Но 15-й армейский корпус, подойдя к р. Сейль, остановился у Марсаль и дальше не продвигался. Однако, 20-й армейский корпус, который не находился на заходящем фланге, вышел к северу от Шато Сален и Морвиль, на 5–6 км (к северу от р. Сейль.
16-й армейский корпус, «оставшийся один в трудном положении на выходах из леса, был вечером атакован и отброшен в лес».
Таким образом, способность к продвижению и к прорыву авангарда 15-го армейского корпуса была равна почти нулю; можно сказать, что не было ее и у 16-го армейского корпуса; только 20-й армейский корпус продвинулся вперед, но противника перед ним не было. Кроме того, конница и передовые части левого крыла [161] 1-й армии натолкнулись на пехоту противника, удерживающую мосты через р. Саар и леса севернее ее и не могли преодолеть ее сопротивления.
Казалось бы, французское командование должно было признать противоречие между некоторыми разведывательными данными и неприятельским сопротивлением, которое заставляло задуматься.
Однако, по мнению штаба, первоначальное представление о положении противника оставалось правильным вследствие отсутствия точных данных, свидетельствующих о его неверности.
Разведывательная сводка 2-й армии от 18 августа, резюмируя авиационные данные, делала следующий вывод:
«Повидимому, противник подготовил позиции у Родальб (между Моранж и Бенсдорф) и к северу от Геблинг (южнее Бенсдорф) и Лостроф. Эти позиции удерживаются, повидимому, незначительными арьергардами, имеющими задачей только удержать продвижение 2-й армии».
Такая оценка положения была грубой ошибкой, и, конечно, она совершенно не была обусловлена данными воздушной разведки.
В разведывательной сводке к 6 час. 19 августа резюмировались данные, полученные армией с вечера 18-го. Наряду с очень точными и достоверными данными, мы находим в ней прежнюю оценку положения противника и, следовательно, прежнюю же ошибку («противник удерживает еще»).
РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНАЯ СВОДКА19 августа в 6 час. (см. рис. 28 и 29)
«Германские войска, расположенные в Лотарингии между укрепленным районом Меца и Вогезами, образуют 6-ю армию, включающую 3 баварских корпуса и 21-й армейский корпус.
На фронте 6-й армии — оборонительные сооружения, повидимому, на линии Дельм, Родальб, Геблинг.
Немецкие части еще удерживают Дьёз, Миттерсгейм, Госсельминген.
Противник еще удерживает высоты к северо-востоку от Саарбург. Район Омартэн сильно укреплен.
Крупные скопления наблюдались к северу и северо-востоку от Саарбург, на р. Саар. 18-го 1-й баварский корпус быстро отходил к Сааральбе; 21-й армейский корпус отходил на Моранж, Бенсдорф».
Что должно было делать французское командование в представлявшейся ему таким образом обстановке?
Общая и частная обстановка, — говорится в журнале военных действий 2-й армии, — побуждала к быстрому движению вперед.
Что касается общего положения, то очень определенные директивы главнокомандующего указывают: «сдерживать неприятельские силы».
А частная обстановка? Противник отходит перед 2-й армией; нужно помочь 1-й армии, которая считает, что ее левому флангу угрожают значительные силы противника. Более того, директивы главнокомандующего указывают: «продолжать развитие прорыва». [162]
Вследствие этого командующий армией, с одной стороны, общим приказом указал смысл наступления на противника: «В общих интересах нужно преследовать противника со всей силой и с наиболее возможной стремительностью. Я требую от всех энергии и порыва».
Это уже радикальное изменение только что отданных корпусам директив, рекомендовавших способ действий осторожный, методический, сберегающий силы солдат.
С другой стороны, командующий армией отдал приказ на наступление 19-го.
Это было сделано им своевременно, — для него было ясно, что обстановка и полученная задача требовали наступления.
Но согласно этому приказу, обусловленному, в свою очередь, приказом главнокомандующего, 2-я армия, которая 18 августа была на линии Шато Сален, Дьёз, Митгерсгейм, имела задачей выйти на фронт Дельм, Бенсдорф (см. рис. 29). Итак, она должна была «сделать легкий поворот налево», что означало значительное продвижение вперед ее правого фланга, тогда как левый фланг являлся «осью» маневра, — как говорит журнал военных действий.
Поэтому, если бы немцы позволили 2-й армии продвинуть ее правое крыло вперед, это последнее могло бы быть взято во фланг крупными силами, обнаруженными впереди и вправо от него. В такой обстановке должен был начаться день 19 августа.
День 19 августа. Такой, даже легкий, поворот при всяких обстоятельствах представляет собой трудную задачу. К тому же заходящее крыло подверглось атаке немцев; правда, можно было думать, — и без сомнения так и думали, — что эта атака не могла иметь успеха, так как велась арьергардами противника. Необходимо было, как можно скорее, определить положение противника (рис. 30){84}.
Воздушная разведка с еще большей точностью, чем накануне, определяет позицию неприятельского сопротивления, и на этот раз от р. Нид французская до Саарбурга. [163]
Позади позиции сопротивления она обнаруживает крупные силы:
— две колонны из всех родов войск отходят к северу в район Венсдорфа (это были части 2-го баварского армейского корпуса);
— массы войск, численность которых трудно было определить, находятся между Бенсдорф и Миттерсгейм (это были главные силы 21-го армейского корпуса);
— массы конницы или артиллерии у Нобинг и к северу от Миттерсгейма (это были 7-я кавалерийская дивизия и 1-я пехотная дивизия 1-го баварского резервного корпуса);
— конница, пехота, артиллерия и обозы во всем районе Моранж, Фолькемон и леса Ремильи (это были главные силы 2-го и 3-го баварских корпусов и 2-я запасная дивизия). [164]
Перед позицией и на ней разведка определила:
— части войск к северо-востоку от Шато Сален, занимающие берег р. Пти-Сейль (приток р. Сейль).
— сильные части войск и многочисленная артиллерия в 7–8 км к северу, к северо-востоку и к востоку от Дьёз. защищающие выход из Дьёз между лесом Брид и Кёкинг (см. эти пункты на рис. 28) и лесом к юго-западу от Миттерсгейма (это было прикрытие и артиллерия позиции сопротивления).
Разведка утверждала, что весь район северо-западнее Шато Сален до р. Нид французская был покинут. Это было верно. Штаб 2-й армии сделал предположение, что 2-й и 3-й баварские корпуса были сняты с фронта для переброски на другой театр военных действий, и выслал разведку в тыл противника для наблюдения за железными дорогами.
Авиация доносила, что за исключением одной колонны в 2 км (это была, несомненно, запасная дивизия) она ничего не видела ни на дорогах долины р. Саар, ни между р. Саар и Сент-Авольд.
Итак, данные воздушной разведки были более полны, чем накануне, и, кроме того, точны.
Хотя они и обнаружили две колонны в отступлении, но нужно принять во внимание, что эти колонны были замечены непосредственно в тылу позиции сопротивления. Разведки указали на сильные оборонительные сооружения, занятые войсками, и на армию, скорее собранную, чем эшелонированную в глубину. Вместе с тем эти данные не были бесспорными: они не вносили полной ясности в представление о положении противника, как это было позже у Люневиля; они оставляли еще темные углы. Им не удалось привести командование к убеждению, что нельзя ускоренно атаковать укрепленную позицию и противника, уже сосредоточенного для контратаки.
Некоторые местные жители, пленные и агенты все еще доносили об отходе немцев. Но оставалось неясным, относились ли эти движения к 18 августа или они являлись продолжением отхода?
Другие же местные жители, наоборот, подтверждали точно данные авиации о силе оборонительных сооружений противника и об артиллерии, стоящей на позициях за окопами, и даже об артиллерии, закопавшейся в землю. Надо сказать при этом, что даже наиболее заинтересованный корпус считал эти данные о закопавшейся артиллерии «болтовней», — оптимизм все еще был налицо.
Какие же данные получались от атак войск, введенных уже в дело?
Слева, 20-й армейский корпус, имевший перед собой только небольшие кавалерийские и пехотные части с артиллерией, продвинулся вперед почти до цели своего наступления, т. е. на 8–9 км. Но в этот день немцы еще. не оказывали сильного сопротивления: продвижение французов соответствовало их плану, который они спокойно выполняли.
15-й армейский корпус атакует своей левой дивизией лесистые высоты Брид и Кёкинг и своей правой дивизией перед Дьёз, но он [165] расстроен артиллерией противника и затем его левое крыло отброшено контратакой из северной части леса Кёкинг.
16-й армейский корпус не мог продвинуться вперед с канала Салин.
В итоге события развернулись обратно тому, чего хотело командование и что предусматривалось планом его маневра. Оно хотело наступать центром и правым флангом с захождением вокруг левого фланга; но способность введенных в дело войск к продвижению вперед или способность их к прорыву при наличии сопротивления противника оказалась, как и накануне, чрезвычайно слабой как раз в центре и на правом фланге, тогда как левый фланг армии успешно продвигался вперед.
Какой вывод могло сделать командование из данных и признаков, собранных за день, и какое решение оно должно было принять на основании этих данных?
Командование все время получало противоречивые данные и вследствие этого находилось в постоянном колебании.
Приведем выводы разведывательной сводки от 19 августа в 9 час.
Из воздушных разведок, выполненных утром 19 августа до 8 час., следует:
— противник, повидимому, организовал первую линию обороны на фронте Мартиль, Моранж, Бенсдорф, железная дорога Бенсдорф, Миттерсгейм (см. рис. 30);
— в районе Небинг имеется масса кавалерии;
— к югу от этой позиции противник имеет, повидимому, только арьергарды;
— отмечены колонны из всех родов войск на марше от Бенсдорф и Альбестроф к северу.
На основании этих данных и данных, полученных боем сегодня утром, можно думать, что 2-я армия имеет перед собой сильные арьергарды, состоящие из пехоты и большого количества артиллерии, вплоть до тяжелой.
Без ручательства за достоверность: по данным воздушной разведки во всем районе, и котором прежде находились 3-й и 2-й баварские армейские корпуса, войск нет{85}.
К востоку долина Саар до Сааральбе, повидимому, пуста (по данным двух воздушных разведок).
Эти выводы были тоже ошибочны, так как немцы могли прекратить свой отход и через короткое время повернуть для наступления. Кроме того, очевидно, они не воспроизводили верно картину, данную воздушной разведкой. Мы видим, что первоначальная мысль об отходе немцев до р. Саар продолжает господствовать и мешает обратить нужное внимание на данные, свидетельствующие об обратном.
Но ген. Кастельно лично выслушал офицеров-наблюдателей своего штаба. Все, что происходило в действительности, он увидел [166] в той мере, в какой эту действительность видели его воздушные наблюдатели, и тотчас приспособил к ней свой маневр.
Действительно, в 13 ч. 30 м., донося главнокомандующему о событиях дня, ген. Кастельно добавлял, «что он намеревался завтра 20-го сосредоточить свои армейские корпуса для атаки 21-го сильно укрепленной позиции противника: Моранж, Миттерсгейм».
Теперь уже вопрос ставился не об арьергардах противника, не о расширении прорыва, но о сильной позиции противника, которую нужно было взять после предварительной подготовки.
Кроме того, именно в этот момент командующий 2-й армией, переходя непосредственно от намерения к действиям, приказал приостановить атаки в центре и на правом фланге.
Таким образом, данные воздушной разведки обусловили новое решение командования 2-й армии, хорошо соответствовавшее действительному положению противника.
Но хотя решение это являлось правильным, были причины, препятствовавшие его осуществлению.
Правая часть центра и правое крыло 2-й армии отстали. Можно было думать, что причиной этого была плохая согласованность в действиях 20-го и 15-го армейских корпусов, с одной стороны, и 15-го и 16-го армейских корпусов — с другой, и что эта причина будет устранена на следующий день.
Во всяком случае, возникал вопрос, — можно ли было оставить правый фланг 20-го и левый фланг 15-го армейских корпусов выдвинутыми вперед к Моранж.
Положение, несомненно, тяжелое и сложное.
При решении этого вопроса в значительной степени примешивались также соображения вчерашнего дня.
Это был оптимизм, который не был еще изжит и поддерживался значительным продвижением 20-го армейского корпуса; возможно, что этот оптимизм захватил и главную квартиру.
Ведь задачей армии было: «задержать противника и развить начатый прорыв». Эта задача настолько сохраняла свою силу, что на следующий день в 7 ч. 15 м. главная квартира формулировала распоряжение, отданное 1-й армии, следующим образом:
«2-я армия значительно продвинулась вперед своим левым крылом, и необходимо без замедления использовать прорыв, который она сделала в линии фронта. Вследствие этого конный корпус тотчас должен быть направлен в Дьёз, где ген. Кастельно даст нужные указания ген. Конно. Невозможно больше ждать, когда вы проложите путь к Саарбургу; конница может быть полезной при атаке укрепленных позиций».
Из этого видно, что французское главное командование не осознало еще положения, в котором находилась 2-я армия; оно не видело, что 2-я армия, как и 1-я, находилась перед укрепленной позицией противника. Совершенно ясно, что командование заблуждалось, полагая, что 20-м армейским корпусом прорван неприятельский фронт, который оно надеялось расстроить быстрым продвижением вперед 2-й армии и вводом в дело конного корпуса. [167]
Наконец, германский маневр через Бельгию тревожил умы, и была надежда косвенно противодействовать ему наступлением между Мецом и Страсбургом{86}.
Таковы были противодействующие силы, которые разведка должна была преодолевать вплоть до 19-го, чтобы заставить штабы и командование видеть положение таким, каким оно было в действительности, и расстаться с слишком опасной идеей быстро ведущегося наступления.
Некоторые данные, особенно данные воздушной разведки, убедили в этом ген. Кастельно во второй половине дня 19 августа. Во 2-м бюро штаба армии обозначился несомненный сдвиг, о котором можно судить, сравнивая благоразумный тон сводки в 19 час. 19 августа с тоном предыдущих сводок:
«В 17 час. положение 2-й армия было следующее (см. рис. 30):16-й армейский корпус не вышел к северу от канала Салин вследствие сильного сопротивления противника.
15-й армейский корпус взял утром Вергавиль (нет на рисунке — 5 км севернее Дьёз); продвижение его вперед замедлено неприятельской артиллерией из леса у Геблинг; в 17 час. занят Бидесторф (нет на рисунке — 2 км северо-восточнее Вергавиль); выход из него невозможен вследствие огня неприятельской артиллерии.
20-й армейский корпус занял 39-й пехотной дивизией северную опушку леса Шато Сален (10 км севернее Шато Сален), Мартиль и Варонвиль (нет на рисунке — 5 км северо-восточнее Мартиль).
Авангард 20-й пехотной дивизии остановился перед Моранж.
Командир 20-го армейского корпуса полагает, что перед ним нет значительных сил противника».
Оставалось еще убедить главную квартиру. Но, чтобы изменить ее представления, нужно было больше времени. Главнокомандующий не изменил задачу 2-й армии. [168]
Таким образом, вечером 19-го корпусам 2-й армии был отправлен следующий приказ на 20-е:
«Армия обеспечит как можно раньше выход 16-го армейского корпуса к северу от канала Салин.15-й и 16-й армейские корпуса в тесном взаимодействии в 5 час. 20-го будут продолжать наступление вплоть до момента, когда они смогут отбросить противника к железной дороге Саарбург, Бенсдорф, и закрепятся на занятой местности.
20-й армейский корпус устроится на занятой территории» и т. д.
Таким образом, здесь нет вопроса о сосредоточении сил 20-го для методической атаки 21-го.
Приказ требовал, чтобы 15-й и 16-й армейские корпуса приступили с 20-го к взятию укрепленной позиции противника к востоку от Моранж (исключительно). План первоначального маневра в общих чертах был сохранен. Но что произошло дальше?
День 20 августа (рис. 31). Утром 20-го — ничего нового. «Ночь прошла спокойно», — говорится в донесении 2-й армии главной квартире в 6 час.
Но, во-первых, стоял туман, во-вторых, была слышна сильная канонада.
Туман был бы для 2-й армии обстоятельством благоприятным, если бы противник хотел выполнять маневр задержки.
Наоборот, этот туман был бы обстоятельством неблагоприятным, если бы дело шло об атаке остановившегося и укрепившегося противника.
Генерал Кастельно не колебался: он тотчас же отдал приказ отсрочить общее наступление до тех пор, пока корпуса и особенно артиллерия не получат данных воздушной разведки.
Итак, командующий армией полагал — это ясно, — что ему предстояло атаковать не противника, маневрирующего при отходе, а противника, остановившегося и сильно укрепившегося.
Но решительное сражение все же началось 20-го в 5 час. германским контрнаступлением.
Французское командование не определило сколько-нибудь точно возможные германские силы и, еще менее того, маневр неприятельского командования в Лотарингии, тогда как кронпринц Рупрехт, осведомленный авиацией (как это будет позже с Кастельно у Люневиля), точно определил главные силы французов и основные направления их наступления: Дьёз, Бенсдорф и Саарбург, Саар Юнион.
В то время как корпуса 1-й и 2-й французских армий продвигались вперед так медленно и с таким трудом, выполняя маневр, который согласно замыслу командования должен был выполняться быстро, кронпринц Рупрехт наблюдал их движение с возрастающими надеждами.
Осведомленный сверх того конницей, которая замедляла движение французов, и первой линией войск, которая их сдерживала, имея впереди хорошо расположенные наблюдательные пункты с которых [169] его артиллерия наблюдала все выбранное и подготовленное поле сражения, оперев свои фланги на укрепленные позиции, держа армию в руках, он сознавал свое превосходство, которое сообщалось ему его осведомленностью, его позицией, возможностью свободно направить контрнаступление во фланг и легкостью развивать его стремительно с непреодолимым порывом.
Для него достаточно было только выбрать подходящий момент, когда это контрнаступление могло дать наибольший результат. Но французские армии прекратили свои атаки после полудня 19-го.
Нужно ли было ждать еще? Не означало ли это для немцев упустить блестящую возможность победы? И вот, немецкие армии атакуют 20-го утром.
Таким образом, у Моранж выяснилось, что проводить оборонительную или контрнаступательную операцию согласно обстановке [170] и точно приспособлять эту операцию к маневру противника гораздо легче, чем проводить наступательную операцию, особенно связанную с маневром и быстрыми действиями.
Тем не менее германское командование не смогло, как позднее французское командование у Люневиля, взять во фланг атакующие войска противника. Его контрнаступление было направлено на крылья, а не на фланг 2-й армии.
Победа немцев была обусловлена численным превосходством и подготовкой атаки с отличным наблюдением, связью и тактической осведомленностью, обеспечивающей тесное взаимодействие.
Информирование командующего армией его тактическими соединениями и управление этими соединениями командующим
Для командования в наступлении у Моранж было трудно или почти невозможно вести сражение согласно реальной обстановке и возможностям тактических соединений, так как не было ни удовлетворительного авиационного тактического информирования, ни хороших наблюдательных пунктов, ни хорошей связи.
Как бы ни было тонко предвидение командования, как бы ни было правильным его суждение, как бы ни были совершенны его директивы, для того чтобы сообщить действиям армии целостность и проводить сосредоточение усилий вопреки воле противника, совершенно недостаточно общих приказов на все время операции, т. е. приказов на весь день.
Ведение сражения требует быстрой и надежной связи между командующим армией и соединениями, ведущими бои, позволяющей соединениям, ведущим бой, информировать о положении дела свое командование, а командованию управлять соединениями.
Позднее во 2-й армии в сражении у Люневиля эта связь будет действовать превосходно. Здесь та же армия, те же офицеры связи, но иная обстановка.
15-й армейский корпус, который остановился 18 августа перед р. Сейль, не знал ни положения противника, ни положения соседних корпусов. Он не использовал продвижения 20-го армейского корпуса за р. Сейль, не потребовал от этого последнего своевременно поддержки его артиллерии для собственного продвижения вперед. Если бы тягостное положение 16-го армейского корпуса было лучше известно 15-му армейскому корпусу, он тем скорее должен был бы выйти к северу за р. Сейль, чтобы в свою очередь поддержать 16-й армейский корпус без всякого промедления всеми имеющимися средствами.
Если бы, наконец, связь между 15-м армейским корпусом и армией была лучше, командующий армией, без всякого сомнения, уже 18 августа предложил бы 15-му армейскому корпусу сейчас же продвинуть его артиллерию за р. Сейль.
Связь начинает действовать надежно только с утра 19 августа и обусловливает, таким образом, поддержку 16-го армейского корпуса [171] 15-м (частный приказ 15-му армейскому корпусу утром 19 августа на день 19-го).
Но было уже поздно, потому что, в то время как 15-й армейский корпус атаковал вправо, чтобы помочь 16-му корпусу, этот последний, много претерпевший от удара немцев 18 августа, отвел свою дивизию первой линии, не дав знать об этом предварительно ни в армию, ни в 15-й армейский корпус! Связь работала еще недостаточно хорошо и согласованности в действиях не было.
В этот же день так же обстояло дело со связью и в самом 15-м корпусе и между 15-м и 20-м корпусами. 15-й армейский корпус сосредоточил свои усилия, главным образом, в помощь 16-му корпусу и двинул передовые части дивизии левого фланга к высотам севернее леса Кёкинг.
Утром один из летчиков армии делает попытку предупредить дивизию, что перед ней находится мощная артиллерия и что ей нужно опасаться за левый фланг со стороны Моранж.
Действительно, во второй половине дня противник осуществляет контратаку на левый фланг 15-го армейского корпуса.
Командир 15-го корпуса не мог, конечно, получить помощь от. 20-го корпуса и потому обращается за этой помощью к армии. Армия приказывает 20-му корпусу немедленно поддержать 15-й армейский корпус (частный приказ 20-му армейскому корпусу в 17 ч. 30 м. 19 августа), но эта поддержка не осуществляется: 20-й армейский корпус еще в большей мере, чем 15-й, не мог своевременно оказать противодействие контратаке немцев. Здесь опять нет связи и поддержки одного корпуса другим.
Чтобы понять положение, надо отметить, что французские корпуса находились в низинах, откуда они поднимались на склоны долины р. Сейль, фронт их атаки был очень растянут, а противник обладал всеми хорошими наблюдательными пунктами. Ни командование, ни артиллерия не могли следовать за продвижением втянутых в бой соединений. Генерал Кастельно, остановив во второй половине 19-го атаку, рекомендовал артиллерии искать более подходящие позиции: конечно, это означало, что она должна была искать наблюдательные пункты. Так как артиллерия не имела еще хороших наблюдательных пунктов и знания местности, командующий армией приказал ждать, чтобы авиация смогла выполнить разведку.
Неудовлетворительность наблюдательных пунктов и связи выявилась в первые же часы 20 августа. Командование обратилось к своим воздушным наблюдателям, чтобы, по крайней мере, с их помощью иметь связь с войсками.
Приказ на 20-е предписывал 20-му армейскому корпусу:
«20-й армейский корпус устроится на занятой территории, его левофланговая дивизия займет такое положение, чтобы иметь возможность или продолжать наступление к северо-востоку, или повернуть фронтом к Мецу.20-му корпусу установить связь с 15-м корпусом, войти в более тесное соприкосновение с противником и выполнить необходимую разведку с помощью артиллерии и атак пехоты».
(...) [172]
Уже накануне вечером 20-й армейский корпус получил приказ поддержать 15-й корпус. По мнению командира 20-го корпуса, который считал, что перед ним находятся небольшие силы противника, лучшим способом помочь 15-му корпусу было захватить Моранж, который к тому же накануне был одним из объектов наступления 20-го корпуса.
В этом смысле командир 20-го корпуса и отдает после полуночи приказ на 20-е:
«Возобновить общее наступление по всему фронту, имея в виду овладеть высотами Баронвиль, Моранж, и затем действовать с возможной быстротой в направлении Рокранж, Родальб (см. рис. 28), чтобы поддержать 15-й армейский корпус».
Командующий армией, информированный лучше, чем командир 20-го корпуса, имел другое представление о положении этого корпуса. Но эти начальники не имели возможности сноситься друг с другом. При таких условиях начальник связи армии взял на себя ответственность передать в 5 ч. 30 м. 20-му корпусу в Шато Сален следующее сношение, излагающее взгляд армии на роль 20-го корпуса:
1. Не двигаться вперед — не наступать.(...)
4. Помочь 15-му корпусу не наступлением, а продвижением в его зону имеющихся в распоряжении частей.
Получив сведения о приказе атаковать, отданном 20-м армейским корпусом, армия отправила в 6 ч. 20 м. в Шато Сален следующее телефонное распоряжение:
«Командующий армией категорически запрещает 20-му армейскому корпусу продолжать наступление. Строго сообразуйтесь с планом операции».
Но, несомненно, вследствие медленности передачи, приказ не был выполнен: 11-я пехотная дивизия была введена в дело в направлении на Моранж.
Вскоре она была отброшена, а 39-я, находившаяся левее ее, с большими потерями в пехоте и артиллерии была быстро отведена до подступов к Шато Сален.
Командующий армией хотел маневрировать, опираясь на 20-й корпус. Несмотря на его приказ, корпус продвинулся вперед, но отошел под ударами немцев! А в это время отошел и левый фланг 15-го армейского корпуса.
В 7 ч. 15 м. командующий армией, полагая, что его приказы выполняются 20-м корпусом, предписал этому последнему атаковать в направлении Лидерзинген (3 км южнее Родальб, — на рис. 28 этого пункта нет), чтобы задержать наступление противника на левый фланг 15-го корпуса.
Конечно, 20-й армейский корпус уже не был в состоянии выполнить эту атаку, и поэтому приказ армии опять не был выполнен!
Обратимся к правому флангу армии. [173]
Уже накануне, несмотря на присутствие в 16-м армейском корпусе осведомленного и активного офицера, армия слишком долго не обращала внимания на то, что этот корпус, вместо того чтобы немедленно наступать в связи с 15-м корпусом, отвел назад введенную в дело дивизию.
Утром 20-го армия не знала точно положения 16-го армейского корпуса. Также не знали этого и командир корпуса и его начальник артиллерии. Действительно, в 8 час. командующий армией лично обращается к своему начальнику воздушной разведки и сообщает ему, что он только-что получил от 10-го корпуса плохие, но не точные новости, согласно которым этот корпус был сильно атакован на канале Салин и вынужден отойти под натиском превосходящих сил противника. Командующий поручил этому офицеру выяснить обстановку на правом фланге. (Летчики были также направлены к центру и на левый фланг армии.)
Офицер этот имел самолет на аэродроме у Мезьера. Он тотчас же вылетел к каналу Салин, где он рассчитывал, согласно полученной в штабе информации, найти линию боя. Не долетев до этой предполагаемой линии боя, он увидел огонь артиллерии, но объяснил его как ошибку своей зенитной артиллерии, ибо такие ошибки были явлением привычным; он не видал разрывов на земле, которые позволяли бы думать, что он уже летит над полем боя, и продолжал лететь к каналу. Только здесь он определил, что находится над общими резервами противника. Он снизился в зону ружейного огня, чтобы определить, где в лесу находятся свои и неприятельские войска, но видел только германские каски. Он должен был вернуться на 7–8 км от канала Салин и нашел части 10-го армейского корпуса перемешанными с частями противника, причем германские части обгоняли части французов. Почти никаких разрывов не было видно, так как, очевидно, артиллерия и той и другой стороны уже потеряла всякую связь со своей пехотой.
В этот тяжелый момент командующий армией узнал, что им на левом фланге утеряна ось (20-й корпус), вокруг которой он хотел заходить. Тотчас в 10 ч. 10 м. он отдал приказ об отходе с решимостью, которая должна была смутить кронпринца Рупрехта. В конце концов связь и комбинированные действия корпусов, постоянно предписываемые армией, не были осуществлены ни 18-го, ни 19-го вследствие материальных причин (несомненно, слишком растянутый фронт также играл роль). Связи между родами войск в 15-м и 16-м корпусах по тем же причинам почти не было.
Несмотря на активность и инициативность офицеров связи, командующий армией слишком поздно получал точные данные о положении и о возможностях своих соединений; повидимому, и командиры корпусов знали не лучше о положении своих частей, введенных в бой.
Наконец, командующие армией даже с помощью своих офицеров для связи не мог во-время разослать свои приказы корпусам, — он был бессилен заставить выполнять эти приказы.
Таким образом, он не был в состоянии ни приспособлять свой план действий к развивающимся событиям, ни осуществлять его. [174]
Наоборот, немцы не боялись атаковать 20-го утром, несмотря на туман и плохую видимость. Вначале это им мешало, но связь между армией и корпусами и согласованность в действиях были сохранены. Гораздо легче иметь хорошие наблюдательные пункты и обеспечивать себе хорошую связь и, следовательно, располагать возможностью хорошей подготовки и действительной артиллерийской поддержкой в контрнаступлении, чем в наступлении.
Однако, когда немцы продвинулись на дальний артиллерийский выстрел от исходного положения, они вынуждены были остановиться для того, чтобы привести себя в порядок и наладить снабжение. Контрнаступление становилось таким же бессильным, как и наступление.
В этом примере заслуживает внимания то обстоятельство, что при недостатках связи и отсутствии хороших наблюдательных пунктов ген. Кастельно обратился к помощи авиации.
Чего он ожидал от нее? Что она могла дать ему?
Возможности предоставленные авиацией командующему армией для ведения наступательной операции у Моранж
Перед войной большая часть штабных офицеров, стажировавшихся на маневрах в авиационных частях, утверждала, что авиация должна применяться не только в интересах армии, что было предусмотрено, но и в интересах армейских корпусов, пехотных дивизий, конницы и артиллерии, чего предусмотрено не было.
Вскоре после начала войны убедились в том, что это было верно, но потребовалось несколько месяцев войны, чтобы сделать то, что могло быть сделано еще в мирное время, а именно: увеличить число авиационных частей. Эта задержка необходимого увеличения авиации была сопряжена с громадной опасностью.
Ограничиваясь лишь рассмотрением фактов, мы не будем говорить о том, что могла бы сделать авиация; мы будем говорить только о тех результатах, которые были реально получены в наступлении у Моранж и в предшествовавшем наступлении 14 августа.
Стратегическая разведка. Для того чтобы своевременно вскрыть замысел немцев в Лотарингии, недостаточно было получить данные от воздушной разведки накануне начала, решительных действий. Данные о противнике, полученные 19 августа, были уже запоздалыми и так как немцы начали контрнаступление утром 20-го, 2-я армия слишком рисковала и слишком мало сорганизовалась на местности, чтобы выдержать сильную атаку противника. Уже 18-го она была серьезно вовлечена в засаду. Она должна была получить необходимые данные от стратегической воздушной разведки до 18 августа, но атмосферные условия воспрепятствовали этому.
Отметим, что 13 августа, несмотря на очень пасмурную погоду и низкую облачность, которая делала, повидимому, напрасной [175] и опасной стратегическую разведку, несмотря на запрещение начальства, несмотря на поданные сигналы остановить импровизированный вылет в момент, когда самолет отрывался от земли, один из экипажей все же вылетел, прошел северо-восточнее Меца и привез настолько важные и новые данные, что они взволновали штаб 2-й армии: он обнаружил 2-й и 3-й баварские армейские корпуса между Мецом, Шато Сален и Фолькемоном.
15, 16 и 17 августа дождь и низкая облачность воспрепятствовали выполнению воздушной разведки. 18 и 19 августа воздушная разведка не была достаточно интенсивной, чтобы быстро и точно установить положение противника, не наблюдавшегося в течение 3 дней.
Тактическая разведка перед боем. Утром 18 августа важно было применить авиацию с наибольшей напряженностью, насытить воздух самолетами наиболее полно, как Наполеон в некоторые моменты применял конницу.
Можно задать вопрос: не было ли установлено более точно в интересах армейских корпусов и армии, каковы были угрозы со стороны противника, если бы 18 августа были выполнены многочисленные и повторные тактические разведки в интересах армейских корпусов приданными им авиационными отрядами параллельно со стратегическими разведками, выполняемыми другими отрядами.
Отметим, что авиация в то время была малочисленна, вследствие чего с ней обращались экономно, ее постоянно резервировали для выполнения задач, которые считались главными, т. е. для выполнения задач стратегической разведки. Необходимо сказать еще, что командиры в то время плохо знали, чего можно потребовать от авиации и чего можно от нее ждать.
Тем не менее во 2-й армии такое распределение средств было принято для первого наступления 14 августа. Из пяти отрядов, которыми располагала армия, два отряда, каждый с одним капитаном генерального штаба в качество армейского наблюдателя, были переданы: один в распоряжение группы резервных дивизий, другой — в один из армейских корпусов.
Такой корпусный отряд выполнил 14 августа 4 последовательных тактических разведки. В этих разведках были установлены, с одной стороны, пехотные и артиллерийские позиции противника, его расположение, приближенно его силы, расположение его действующих батарей и, с другой стороны, детальное положение войск корпуса, введенных в дело, и войск непосредственных соседей. Некоторые из этих разведок определяли содержание донесений корпуса в армию.
Корпус был, таким образом, отлично информирован.
Тактическая разведка во время боя. Тактическая воздушная разведка во время боя была очень ценной как для командиров корпусов, так и для начальников артиллерийских групп, особенно, если принять во внимание, что все хорошие наблюдательные [176] пункты были в распоряжении немцев. Генерал Кастельно сознавал это настолько хорошо, что не хотел атаковать 20-го, пока авиация не выполнит своих первых разведок.
Кроме того, доказательств этому можно найти 19-го. Один воздушный наблюдатель армии, вылетевший в разведку с задачей определить силы противника за его позицией сопротивления, обнаружил перед фронтом 15-го армейского корпуса очень сильную оборонительную организацию с многочисленными укрытыми артиллерийскими позициями на выходах из Дьёз и с канала Салин и пехотные части около Моранж и в северной части леса Кёкинг. Оценив значение данных итого наблюдения и определив, что 15-й армейский корпус вследствие своего положения, не отвечающего обстановке, подставлял свой фланг контратаке противника, которая, повидимому, должна была выполняться из Моранж через лес Кёкинг, наблюдатель попытался дать знать этому корпусу о данных своей разведки и о своем впечатлении от них, сбросив его левофланговой дивизии вымпел с донесением, написанным в самолете (возможно, что этот вымпел не был найден или своевременно не был доставлен командиру дивизии). Известно, что, спустя несколько часов, левый фланг 15-го корпуса подвергся контратаке противника, которая не могла быть остановлена ни артиллерией 15-го, ни артиллерией 20-го корпуса.
Повторные разведки в интересах 15-го армейского корпуса могли бы обнаружить контратаку немцев до ее начала и, быть может, обусловили бы своевременный ввод в дело корпусной артиллерии 15-го и 20-го корпусов. Кроме того, эти разведки могли бы указать артиллерии цели и определить момент, когда она могла бы оказать действительную поддержку атакующим войскам: надо вспомнить, что командующий армией приостановил атаку 19 августа именно для того, чтобы дать время артиллерии отыскать наблюдательные пункты.
Связь с помощью самолетов во время боя. Можно сказать, что отряд, приданный 11 августа корпусу, точно определил для этого корпуса положение его введенных в дело частей артиллерии и пехоты вплоть до линии стрелков.
Если представить себе, что 18 и 19 августа в распоряжении 20-го, 15-го и 16-го армейских корпусов были бы авиационные отряды, выполняющие работу, которая была проделана 14 августа, можно было бы надеяться, что каждый из этих корпусов знал бы в каждый данный момент положение своих соседей и положение своих войск. Таким образом, связь внутри корпусов, связь корпусов между собой и связь корпусов с армией была бы лучше обеспечена. Командование могло бы лучше знать о том, что происходило в линии боя.
Но зрительной связи было недостаточно, а в то время еще не-вполне умели пользоваться самолетом для установления с помощью письменных донесений и вымпелов связи дивизий с корпусами и армиями и связи пехоты с артиллерией. [177]
Еще меньше было умения устанавливать связь сверху вниз, — связь армии с корпусами и дивизиями, хотя и это было возможно.
Что же в конце концов давала авиация командованию для ведения им наступательной операции в зависимости от положения противника?
Обнаружить и оценить неподвижные войска было значительно труднее, чем открыть и исчислить войска в колоннах на марше, стремящиеся выполнить быстрый маневр с целью расстроить или прорвать фронт противника.
Чтобы добиться хотя бы удовлетворительных результатов и следить за положением, нужно было бы затратить значительно больше времени и осуществить значительно большую интенсивность и непрерывность разведки.
Что касается большего времени, то его в таком наступлении французская армия не имела. Что касается большой интенсивности, т. е. большего числа одновременных вылетов, то 2-я армия имела только 30 самолетов и, что особенно важно, располагала только 6 наблюдателями!
Наконец, вследствие дурной погоды разведка могла производиться только с перерывами.
Полное отсутствие разведки 15, 16 и 17 августа явилось причиной того, что французское главное командование было слишком поздно информировано об обстановке перед Моранжем и Саарбургом и что французские правофланговые армии потерпели такую тяжелую неудачу.
С другой стороны, что дала авиация командованию, чтобы оно могло успешно управлять своими корпусами?
Хорошие наблюдательные пункты были в руках противника. Вследствие отсутствия у французского командования хороших наблюдательных пунктов по причине трудностей, присущих движению вперед, связь на французской стороне не действовала. Требование к авиации восполнить этот недостаток было очень велико, гораздо больше, чем при контрнаступлении.
В общем даже с поддержкой авиации, правда, использованной недостаточно, для командующего армией являлось почти невозможным выполнить успешно сколько-нибудь быстрый маневр с целью расстроить или прорвать фронт противника.
Выводы. У Моранжа, как затем и у Люневиля, армейское командование обеих сторон делало одну за другой попытки наступления и контрнаступления, причем определились: невозможность внезапности и невозможность быстро продвигаться но местности, хотя бы слегка подготовленной противником, умеющим ею пользоваться. Эти два дефекта, присущие наступательным средствам 1914 г. обеих сторон, можно было наблюдать в проведенных в этом году операциях. [178]