III. Воздушная разведка в 5-й французской армии до Шарлеруа (до 21 августа 1914 г.)

Несколько эскадрилий, которыми мы располагали в 1914 г., распределенные по границе от Бельфора до Мезьера, в первые недели войны выполняли ту единственную задачу, к которой они были, действительно, подготовлены: разведку в интересах командования. Работа в связи с другими родами войск, хотя и предусмотренная в наставлении по применению авиации того времени, не выполнялась, так как она не была достаточно испытана и усвоена.

Французская разведывательная авиация выполняла свои задачи с различным успехом: расположенная прямо против своих объектов в непосредственной близости от германского фронта в Эльзасе и Лотарингии, в секторах французских трех армий правого фланга, она в левофланговых армиях была очень удалена от своих зон разведки, — как раз в той части театра военных действий, где, как показали последующие события, разведка могла принести наибольшую пользу.

Вследствие этого мы считаем полезным рассмотреть воздушную разведку на левом французском фланге, а именно в 5-й армии, в период сосредоточения и стратегического развертывания, который привел 21 августа к сражению у Шарлеруа, явившемуся результатом первоначального сосредоточения и тех последовательных изменений, которые были в него внесены вследствие германского наступления через Бельгию.

Это был важный момент в истории войны. Судьба французских операций на севере в значительной мере должна была зависеть от того, какое значение было бы придано событиям на этом направлении, и от того, какое время было бы и распоряжении для изменений первоначальных планов, признанных и конце концов необходимыми. [120]

О воздушной разведке в начале войны написано уже несколько работ. Они касаются только первых четырех французских армий, действия же авиации 5-й армии как будто покрыты тайной. Без сомнения, причина этого в том, что чрезвычайно трудно было восстановить архивы, касающиеся этого первого периода войны. Они и в настоящее время еще очень неполны. Но отсутствие работ по этому вопросу не должно приводить к заключению, что воздушная разведка на французском левом фланге, так (сказать, не существовал?.. Настоящая работа, мы надеемся, покажет, что собранные авиацией данные далеко не были «пустым местом».

Предположения о германском наступлении. «План 17»

Французский план войны, хорошо известный под названием «План 17», собственно, был не планом операций, а планом мобилизации и сосредоточения. Само собой разумеется, что такой план, предусматривающий расположение армий против объектов их действии, должен создаваться главным командованием согласно его намерениям; он должен содержать в себе идею первого сражения. В то же время он зависит и от замысла, вложенного в сосредоточение противника, особенно когда силы его таковы, что он стремится обеспечить за собой инициативу действий, как это было с немцами в 1914 г. Несомненно, наш генеральный штаб ожидал наступления на фланге через Люксембург и Бельгию. Серьезные признаки этого, перечислять которые было бы слишком долго (работа по согласованию движения пограничных с Бельгией железных дорог, военные игры германской Академии генерального штаба, статьи генерала Бернгарди и т. д.), заставляли опасаться угрозы с этой стороны, но трудность заключалась в определении глубины этого обходного движения. Соображения дипломатического порядка заставляли думать, что оно будет ограничено долиной Мааса, так как при таких условиях Германия могла надеяться обеспечить себе этой ценой выжидательную позицию Бельгии и, в особенности, нейтралитет Англии.

Но это соображение уже с 4 августа, после атаки Льежа дивизиями армии Бюлова, потеряло свое значение. Несомненно, французский генеральный штаб сдерживался в своих планах строгим уважением бельгийского нейтралитета, который, согласно указаниям нашего правительства, должен был оставаться неприкосновенным. Франция не должна была быть заподозренной в каких бы то ни было предумышлениях, хотя бы и оборонительного характера, по отношению к своему соседу. Но вследствие отсутствия плана, согласованного с бельгийским генеральным штабом, плана, который, несомненно, вызвал бы тревогу, французы могли бы, но крайней мере, заблаговременно выставить средства для парирования угрозы со стороны Бельгии на случай, если бы инициатива противника развязала им руки в этом направлении. С другой стороны, необходимость быстро покончить с Францией, чтобы затем ринуться на Россию, должна была заставить немцев выбрать в качестве театра военных действий для их заходящего крыла свободные от препятствий [121] равнины Бельгии к западу от Мааса, откуда они достигли бы долины Уазы, этого классического пути вторжения во Францию, а не лесистых районов Люксембурга и Арденн, которые путем обороны союзниками переправ через Маас и Шьер от Намюра до Монмеди могли превратиться в настоящую ловушку. Но если эта мысль не одержала верх, основании этому надо искать в ошибке, которая была обусловлена двойной причиной.

Во-первых, мы недооценили сил противника и вследствие этого не подозревали возможного протяжения его фронта. Мы подразумеваем здесь его резервные корпуса, которые, вопреки всяким предположениям, были применены в первой линии, следуя непосредственно за первоочередными корпусами, номера которых они носили, что, в свою очередь, вносило путаницу в наши представления. Действительно, мы в первый раз находим упоминания о них в разведывательных сводках главной квартиры только 25 августа 1914 г.{59}.

Другая причина ошибки была психологического порядка — то, что можно назвать «мистикой наступления во что бы то ни стало». Она являлась результатом реакции против преувеличенной осторожности, характеризовавшей нашу тактику с 1870 г. Это была доктрина, официальным глашатаем которой являлся полк. Гранмезон, начальник 3-го отдела генерального штаба.

Наставлением 1913 г. осуждалось всякое возвращение к обычному комбинированию наступления и обороны, которому следовали до сих пор, и провозглашалось безоговорочное наступление, продолжающееся во что бы то ни стало, как единственное средство навязать свою волю противнику. Эта доктрина, которая за несколькими исключениями захватила всю французскую армию вплоть до младшего командного состава, должна была логически привести к тому, чтобы не придавать особого значения знанию намерений противника, так как в случае, если бы предположения оказались неточными, они исправлялись бы не изменениями в группировке, а, согласно французским Наставлениям, «упорством в строгом продолжении наступательного плана, даже если бы он был начат неудачно». Действительность была иной, и мы увидим, что первоначальная французская группировка изменилась, хотя и недостаточно полно, в первые же недели войны вследствие захвата немцами инициативы в Бельгии.

Этот строй мысли, подкрепленный еще недооценкой сил противника, объясняет, почему паше командование сначала не обращало внимания на события, подготовлявшиеся в Бельгии. Оно было уверено в том, что германское наступление с этой стороны не выйдет из размеров, которые были определены согласно расчетам. [122]

Группировка французских армий

Напомним вкратце, какова была первоначальная группировка.

Французская армия, состоявшая из 21 первоочередных корпусов и 8 кавалерийских дивизий, развернулась между Бельфором и Ирсоном, подразделенная на 5 армий, — от 1-й до 5-й, считая с юга на север, и прикрытая слева конным корпусом Сордэ в 3 кавалерийские дивизии (рис. 22).

Три первоочередных дивизий, которые можно было направить или на Эпиналь, или на Мезьер, и две группы по три резервных дивизии в каждой — одна в Везуль и другая в Ляон, составляли резерв главной квартиры (см. эти пункты на рис. 1).

Директива, приложенная к плану сосредоточения, предусматривала два основных удара: один справа — двумя первыми армиями в общем направлении на Саарбург, и другой слева — 4-й и 5-й армиями и конным корпусом Сордэ к северу от линии Верден, Мец.

В частности, в случае нарушения нейтралитета Бельгии, наша левофланговая армия (5-я) должна была бы атаковать в направлении от Мезьера к северо-востоку через Бельгийский Люксембург, однако, южнее линии Намюр, Льеж, предшествуемая, а затем и прикрываемая конным корпусом Сордэ.

Это расположение занимало по фронту 300 км и в глубину только 40–50 км. Группировка была плотной, готовой к мощным действиям, но мало расчлененная на случай, если бы понадобилось отражать непредвиденный маневр противника. Она была обращена фронтом к укрепленным зонам и к районам, неудобным для наступления. Такими являлись перед нашей 3-й армией проход в Верхнем Эльзасе, кончающийся тупиком Страсбурга, укрепленная зона Мец, Тионвиль и трудно проходимый район Вогезов, а перед левым флангом — район бельгийских Арденн, очень мало пригодный для сколько-нибудь значительного наступления. С другой стороны, достаточно, бросить взгляд на рис. 22, чтобы увидеть, какой угрозе обхода подвергалась французская 5-я армия вследствие распространения к северу зон сосредоточения двух германских армий правого крыла и их стратегического развертывания, ориентированного к северу от Намюра.

Итак, французский план предусматривал, как крайний случай, наступление немцев их правым флангом из северной части Люксембурга в общем направлении на Мезьер, наступление, связанное с мощной атакой на запад из укрепленной зоны Мец, Тионвиль; он игнорировал или считал несущественной возможность наступления по ту сторону Мааса в направлении к нашей северной границе.

Отсюда понятно, почему наши эскадрильи, расположенные у Мезьера, были удержаны здесь до тех пор, пока не закончился период сосредоточения, хотя они могли бы быть продвинуты в Бельгию с 6 или 7 августа: казалось, что они были хорошо расположены — прямо против бельгийского Люксембурга, чтобы уловить марш правофланговых масс противника, ожидавшихся с этой стороны. [123]

Но это наступление, по крайней мере как наступление правого фланга, осуществлено не было, и наша авиация в конце концов оказалась слишком далеко от своих объектов — 1-й и 2-й германских армий, сосредоточение и последующий марш которых через Бельгию ускользнули от ее разведки. [124]

План разведки

План 1914 г., утвержденный главнокомандующим 23 марта 1914 г., как и предыдущие планы, определял характер данных, в которых нуждалось командование в период времени от политического напряжения до соприкосновения армий, для того чтобы, приняв во внимание группировку противника, начать выполнение своего оперативного плана. Оригинальным в этом плане разведки было появление нового фактора, значение которого сразу было признано существенным. Это была воздушная разведка, которая должна была дополнить работу других средств разведки: «специальной службы»{60} и кавалерии. Отдавая себе ясный отчет в том, что скорострельное оружие все более ограничивало разведку конницы с боем и что данные агентов специальной службы, проходя после открытия военных действий окольным путем, через нейтральные страны, должны были запаздывать на несколько дней, генеральный штаб требовал, чтобы группировка противника была вскрыта воздушным флотом, т. е. самолетами и дирижаблями.

План 1914 г. предусматривал до начала операций три основных периода:

1) Период политического напряжения, во время которого воздушная разведка, очевидно, не могла играть никакой роли.

2) Период прикрытия мобилизации с 1-го по 6-й день, представлявший с этой точки зрения также небольшой интерес.

Однако, так как в этот период противник уже мог бы осуществлять атаки местного значения, пользуясь для этого войсками с короткими сроками мобилизации, крупным соединениям прикрытия Бельфора и Вердена было придано несколько эскадрилий, которые давали отрицательные и точные сведения (6 августа вечером в Верхнем Эльзасе — пусто, в Лотарингии — спокойно). Наоборот, конный корпус Сордэ, бывший в прикрытии Монмеди и Мезьера, располагал слишком малочисленной и неспособной к сколько-нибудь глубокой разведке авиацией (3 моноплана Блерио).

Нарушение бельгийской границы позволяло французам искать признаки намерений противника значительно дальше, но это, по правде сказать, не могло дать результатов. Было еще рано надеяться на обнаружение крупных сил противника до окончания мобилизации.

3) Период сосредоточения, характеризующийся массовыми перевозками войск в их районы сосредоточения. Для этого периода была специально назначена авиация «стратегической разведки». Согласно расчетам генерального штаба, всецело оправдавшимся последующими событиями, этот период должен был продолжаться с 6-го по 14-й день (рис. 23).

Для определения группировки противника важное значение имели направление и плотность перевозок но железным дорогам. [125]

Для этого не нужно было, конечно, летать над перевозками войск из конца в конец, ибо это было и невозможно и излишне; достаточно было определить конечные пункты в районах сосредоточения и затем после окончания высадок проследить направление марша главных сил. [126]

Эта разведка должна была вестись по всему протяжению предполагаемого фронта высадок{61}, причем «определение флангов и особенно северного фланга» признавалось планом задачей наиболее существенной. Мы уже знаем, какая граница разведки была дана для левого фланга, это подтверждается и самим планом разведки. Предполагалось, что колонны противника будут спускаться из района Экс ля Шапель к фронту Мезьер, Монмеди; авиация должна была обнаруживать эти колонны на последовательных рубежах по сю сторону Мааса (рис. 24){62}.

Центр забот нашего командования был южнее в Лотарингии, как можно понять из самого плана, в котором говорилось, что [127] «силы, собранные позади Меца, будут, повидимому, основной массой германской армии». Это мнение было опровергнуто действительностью. Представление командования о маневре противника основывалось только на гипотезе, а не на достоверности. Мы не останавливались бы на этом вопросе, если бы он не оказывал влияния на ориентирование нашей воздушной разведки: крупным недостатком является отражение в плане разведки предвзятой идеи, исключающей другие возможности, объективное отношение к которым могло бы привести к неожиданным открытиям.

В данном случае наблюдение зон маршей, ведущих от Экс ля Шапель к северу от Льеж и Намюр, должно было иметь место в программе нашей воздушной разведки, как возможная задача.

Задачи разведывательного центра Мезьера{63}

Так как план разведки должен был быть известен исполнителям только в границах порученных им секторов, особая инструкция{64} распределяла между различными центрами задачи, выпадающие на долю каждого из (них.

Двум разведывательным центрам левого крыла, центрам Мобежа и Мезьера, было поручено наблюдение наиболее интересной зоны, так как в ней (мы теперь это знаем) происходило сосредоточение первых трех и части четвертой германской армий.

Разведывательный центр Мобежа не мог пользоваться авиацией для наблюдения за этой зоной, так как объекты его были за пределами радиуса действий самолетов. Он располагал для этого только дирижаблями Дюпюи де Лом и Монгольфье.

Зона действий дирижаблей была ограничена пунктами Экс ля Шапель, Дюссельдорф, Кёльн, Мальмеди. Они имели задачей наблюдать за перевозками войск противника с Нижнего Рейна (между Кёльном и Везелем) к Экс ля Шапель, Монжуа, Мальмеди и за направлением марша главных сил противника, после их высадки к фронту Экс ля Шапель, Сен-Вит (см. рис. 23). Успешное выполнение этой задачи привело бы эти дирижабли в зону сосредоточения армий Клука и Бюлова...

2-е бюро действовало правильно! К несчастью, средства не были на высоте задачи: французские дирижабли, впрочем, как и цеппелины, после нескольких вылетов, не давших больших результатов, пришли в негодность, а некоторые даже бесславно погибли, как, например, Монгольфье, 21 августа, от французских снарядов.

Оставался разведывательный центр Мезьера. Его зона была менее глубока, чем зона центра Мобежа, вследствие того, что самолеты обладали меньшим радиусом действия, чем дирижабли. Она была ограничена пунктами Живэ, Экс ля Шапель, Герольштейн, Бернкастель, Трэв и Лонгви.

Отметим, что это ограничение зоны разведки центра Мезьера вместе с дефектами центра Мобежа имели следствием, что ни одна [128] французская разводка не могла пройти к северу от параллели Экс ля Шапель и, таким образом, район сосредоточения всей 1-й германской армии с самого начала те наблюдался.

Задачи, поставленные частям воздушного флота центра Мезьера на стратегическую разведку в период сосредоточения армий, были следующие:

Требуемые данные:

А. Высадка на линиях, связывающих (см. рис. 23) Экс ля Шапель, Штольберг, Бютгенбах, Прюм, Герольштейн, Трэв, Витлих. Б. Направление марша колонн после их высадки:

1. На запад. Дороги, ведущие с фронта Экс ля Шапель, Герольштейн, Трэв на фронт Намюр, Рошфор, Сент-Юбер, Виртон (см. рис. 24). Стремиться потом определить даты прохождения головами колонн последовательных рубежей (см. рис. 24):

а) Вервьер, Ставелот, р. Ур;

б) Льеж, Уфализ, Вильц, Люксембург;

в) Гюи, Марш, Бастонь, Арлон;

г) Намюр, Сент-Юбер, Виртон.

2. На юг:

а) дороги из района Экс ля Шапель, дороги из Льеж, Ворвьер, Монжуа на Уфализ и Вильц;

б) дороги из района Герольштейн на фронт Труа Вьерж, Трэв (см. рис. 23).

(...)

Изучение этих задач вызывает несколько замечаний.

Первое замечание касается значительного удаления авиации Мезьера от ее основных объектов: 150 км по воздушной прямой от Экс ля Шапель, 140 км от Трэв, 160 км от Витлих. Практически такое удаление означало, что эти объекты находились на предельном радиусе действия самолетов, если вообще не выходили совсем за этот продельный радиус. Отлично учитывая это обстоятельство, генеральный штаб рекомендовал эскадрильям Мезьера пользоваться для вылета передовыми аэродромами у Монмеди, Лонгви и Живэ (см. рис. 11). Два первые нужно отбросить, так как они не давали выигрыша пространства к северу. Оставался только один аэродром у Живэ с одной посадочной полосой и слишком малых размеров, чтобы принять больше чем одну эскадрилью{65}.

Кроме того, по воздушной прямой Живэ находился в 120 км от Экс ля Шапель. Практически в большинстве случаев вылеты производились из Мезьера до 19 августа.

Второе замечание касается слишком больших размеров зоны, назначенной для разведывательного центра Мезьера (см. рис. 23). Центры Вердена, Нанси и Эпиналя имели зоны действия но больше 50–60 км в глубину и 70–80 км в ширину; в зоне разведки центра Бельфора, ограниченной долиной Рейна, достаточно было полета на 50 км, чтобы установить «пустоту» в Эльзасе; зона же центра Мезьера достигала в глубину 100 км и в ширину 140 км, т. о. имела тройной размер. И если бы нам возразили, что этому сектору [129] были даны две эскадрильи, а другим секторам — по одной, мы ответили бы, что такого усиления средств было недостаточно, чтобы уравновесить преимущество близости объектов, которым пользовались эти последние. По аналогии с фронтами сражений, имеющими тем более узкие размеры, чем большее усилие нужно сделать, можно было бы сделать заключение, что малые размеры зон, отведенных секторам центра и правого фланга, свидетельствовали об особом значении, которое им придавалось.

Наконец, относительно направления маршей после высадки (2-я задача разведки) были предусмотрены две возможности: марши к западу и марши к югу. Что касается маршей к югу, нужно отметить, что они означали рокадное передвижение в 80–100 км с севера на юг вдоль бельгийской границы — гипотеза трудно допустимая. Что касается маршей к западу (лучше было бы сказать к юго-западу; что более отвечало бы замыслу плана), то мы видели уже, что четыре последовательных рубежа, на которых наша авиация должна была подстерегать колонны противника, были ограничены с севера линией Вервьер, Льеж, Гюи, Намюр, т. е. что эти рубежи не распространялись к западу от долины Мааса (см. рис. 24). Это задание предусматривало разведку дорог, которые от Маастрихт, Экс ля Шапель и Мальмеди сходились в Льеж (см. рис. 23), но оно ничего не говорило о дорогах к западу от этого последнего.

Итак, по соображениям, изложенным выше, наш генеральный штаб предусматривал нарушение нейтралитета Люксембурга и наступление через восточную часть Бельгии (бельгийские Арденны). Предвидение не распространялось за эти пределы.

При иной оценке положения штаб ограничил бы район разведки центра Мезьера северной частью назначенной: ему зоны, проведя границу к северу от железной дороги Прюм, Герольштейн, и в особенности стремился бы использовать возможность проникнуть в Бельгию (эта возможность предоставлялась французской авиаций с 4 августа), чтобы выдвинуть вперед эскадрильи, например, в Намюр, куда бельгийцы с 15 августа требовали присылки самолетов.

В этом пункте наша авиация находилась бы только в 100 км от Экс ля Шапель и Мальмеди, причем район высадок 1-й и 2-й германских армий был бы в пределах радиуса действия самолетов, которые могли бы проникать к ним по легким маршрутам лад равнинами Бельгии, не подвергаясь изменчивым условиям лесистых районов От-Фань и Арденн.

Когда 19 августа эскадрильи Мезьера были наконец переведены в Филиппвиль (см. рис. 24), период сосредоточения был уже закончен, и прошло уже 5 дней с тех пор, как 12 германских армейских корпусов, предшествуемые тремя кавалерийскими дивизиями, перешли Маас выше и ниже Льежа и попирали равнины Бельгии, двигаясь в направлении на Брюссель.

Из этого анализа французского плана разведки следует, что генеральный штаб хорошо предусмотрел необходимость собирать разведывательные данные перед французским левым флангом, но недостаточно обоснованно определил направление марша правого [130] фланга немцев слишком к югу, что, с другой стороны, хотя он и неверно представлял себе реальные возможности воздушного флота того времени (самолетов и дирижаблей), его ошибка могла бы быть легко исправлена, если бы главная квартира проявила больше внимания к тому, что происходило в Бельгии, и более своевременно продвинула вперед свои разведывательные органы.

Сосредоточение немцев

Обрисуем теперь, каково было в действительности сосредоточение немцев, за которым следила французская воздушная разведка (см. рис. 22).

Решив поставить военные соображения впереди соображений дипломатических, Германия не ограничила движение своих армий через Бельгию долиной Мааса. Она расширила район сосредоточения своих армий за Экс ля Шапель до Дюисбурга.

Направленные против Франции германские силы в числе 34 первоочередных и резервных корпусов и 10 кавалерийских дивизий были подразделены на 7 армий с нумерацией справа налево. С 7 по 14 августа эти силы сосредоточились на фронте, идущем с севера на юг от голландской границы до Меца, затем мимо лотарингского плато до укрепленного района Страсбурга. Самая южная 7-я армия сосредоточилась за Рейном в Баденском герцогстве, обеспеченная со стороны Верхнего Эльзаса и Вогезских проходов пограничными частями.

10 армейских корпусов, т. е. половина германских сил, были сосредоточены севернее Трэв, что было следствием: 1) экономии сил на второстепенном театре в Эльзасе и 2) эшелонирования высадок армий правого крыла на глубину в 60–80 км, тогда как средняя глубина французских армий была в 30–40 км{66}.

Следствием этого для корпусов второй линии были форсированные переходы, когда начался марш вперед. Но это же положение давало преимущество, которое, без сомнения, германский генеральный штаб не искал, но которое, тем не менее, было реальным, и именно: распределение войск на широком пространстве очень затрудняло французскую воздушную разведку не только в северных, но и в других секторах, удаление которых от французской границы служило им обеспечением от наших поисков.

Наоборот, французская армия, имевшая небольшую глубину, представляла собой легкий объект наблюдения для авиации противника — урок, который полезно будет вспомнить в будущей войне. Для ознакомления с общим расположением немцев мы отсылаем читателя к рис. 22, а здесь рассмотрим более или менее детально только три армии правого крыла германцев, с которыми франко-английские армии левого крыла должны были иметь дело у Шарлеруа. [131]

1-я германская армия (фон Клук), сосредоточенная с 7 по 13 августа к северу от Экс ля Шапель до Дюисбурга, состояла из пяти корпусов. Стесненная границей голландского Лимбурга, она сначала двигалась на юг к Экс ля Шапель, который она прошла — надо это отметить — в трех параллельных колоннах армейских корпусов; затем, повернув фронтом на запад, она 14 августа перешла Маас ниже Льежа.

Вечером 20 августа она вышла к Брюсселю, откуда повернула на юг, что привело ее в соприкосновение с английской армией у Монса.

2-я армия (Бюлов) в 7 корпусов и 3 кавалерийских дивизии сосредоточилась с 7 но 11 августа к югу от Экс ля Шапель в северной части Эйфеля. Двигаясь слева от 1-й армии с 4 армейскими корпусами в первой линии, она 15 августа, после падения последних фортов Льежа, выступила в район Гюи, перейдя Маас выше Льежа; затем, обходя Намюр с севера, в то время как слева 3-я армия атакует его с востока, она сворачивает к Нижней Самбре, куда подходит 5-я французская армия.

Что касается 3-й армии (фон Гаузен), состоящей из 4 корпусов, то она с 8 по 16 августа сосредоточивается севернее Трэв, в южной части Эйфеля. Назначенная для форсирования Мааса между Намюром и Живэ в сотрудничестве с 2-й армией, действовавшей на левом берегу Мааса, она появилась к востоку от Динана только 20-го.

Слева 4-я армия, заходя вокруг Тионвиля, являвшегося осью маневра, поворачивала налево последовательно свои корпуса фронтом к нашей границе в Арденнах, играя роль шарнира для армий правого фланга. Таким образом, объясняется общее движение германских армий в начале их марша вперед с юго-востока на северо-запад. Это движение не ускользнуло от службы разведки; оно смутило французское командование, которое стало искать решения загадки германского маневра.

Результаты воздушной разведки с 6 августа до Шарлеруа (21 августа)

Средства. Местные условия. Две эскадрильи Депердюссен № 4 и 6, назначенные для разведывательного центра Мезьера, с 1 на 2 августа были уже на своем месте в долине Мааса у Бельвиль, в 5 км ниже Мезьера. Вскоре они были усилены еще одной эскадрильей Вуазен-24, первоначально предназначавшейся для России. Снабженная моторами «Кантон-Юннэ» в 130 л. с., она была одной из лучших частей того времени. Две эскадрильи Ньюпор-12 и Реп-15 и несколько одноместных Кодронов составляли авиацию, приданную в непосредственное распоряжение 5-й армии для дальней разведки. Распределение задач было в общем аналогично тому распределению, которое различает разведку конницы как органа главного командования и разведку обеспечения первой линии.

С окончанием периода сосредоточения, с 15 августа, все авиационные части передавались в распоряжение армии. Мы знаем [132] уже, каковы были основные свойства самолетов и, в частности, недостаточность их радиуса действия, что было особенно плохо для эскадрилий Мезьера. Другим предметом забот была недостаточная надежность моторов. В качестве примера приведем следующие данные о несчастных случаях и причинах выхода из строя самолетов одной только эскадрильи Д-4.

2 самолета сломаны и негодны к полетам; 1 упал 14 августа в бельгийском Люксембурге (экипаж вернулся только 16-го, пройдя 100 км в 30 час. в районе, занятом неприятельской кавалерией); одна разведка не выполнена вследствие плохой работы мотора; одна разведка не выполнена но той же причине на высоте 1 200 м.

Эта эскадрилья, правда, была слабее эскадрильи Д-6, снабженной самолетами образца 1914 г. Эскадрилья Д-4 могла быть использована лишь как добавочная. Так, с 8 по 12 августа порученные ей 4 разведки были выполнены эскадрильями Д-6 и В-24, что фактически означало наличие в центре только двух эскадрилий.

Но и эти две эскадрильи не были избавлены от несчастий. Так, самолет эскадрильи В-24 в свой первый вылет 8 августа упал в 60 км от места вылета к северу от Сент-Юбера, который только что покинула немецкая кавалерия, отойдя к северу под давлением конного корпуса Сордэ.

Другой случай: 19 августа неприятельская артиллерия принудила самолет эскадрильи Р-15 к посадке в 15 км к востоку от Динана в расположении гвардейской кавалерийской дивизии противника. Как мы увидим, экипажу удалось спастись.

Эскадрильи Р-15 и Н-12, особенно плохо вооруженные, были отведены в тыл для перевооружения на новую материальную часть в начале сентября, т: е. как раз в то время, когда сражение на Марне было в полном ходу.

С личным составом дело обстояло значительно лучше. Летчики были опытные; наблюдатели — один старший офицер, начальник разведывательного центра и 5 офицеров генерального штаба, все прошли по несколько стажировок, причем последнюю за 2 недели до объявления войны и как раз в Мезьере в эскадрильях Д-4 и Д-6.

Итак, экипажи были подготовлены к выполнению своих задач и горели желанием применить в полетах над противником опыт, приобретенный ими еще в работе мирного времени.

Независимо от удаленности объектов, последствия которой проявились после вторжения противника в Бельгию, расположение авиации у Мезьера имело еще одно неудобство, одинаково тягостное с точки зрения топографической и метеорологической.

Центр разведки Мезьера помещался у подножья барьера лесистых Арденн, правда, не очень высокого, но все же достигавшего 400–500 м, за которым простиралось сырое лесистое плато От-Фань высотой в 500–600 м. Отсюда — большая трудность наблюдения и очень трудные условия полета: частые туманы и облачность, мешающие полетам на небольшой высоте{67}. [133]

Поэтому, хотя дело было летом, эскадрильи Мезьера не могли летать 6, 7, 13, 15, 10 и 21 августа и в первой половине дня 3, 12, 17 и 18 августа, т. е. 8 полных дней из 16, что составляет потерю в работе в 50%, тогда как авиация других армий не летала, и то частично, лишь с 15 по 17 августа.

Своевременное передвижение эскадрилий Мезьера в Бельгию, кроме преимущества увеличения зоны действий, уменьшило бы и потери в работе.

Воздушная разведка до сражения у Шарлеруа делится на два периода: период первоначального сосредоточения с 6 по 14 августа и период стратегического развертывания с 15 по 21 августа. Эти два периода соответствуют двойной ориентировке французской разведки: во-первых, в направлении бельгийских Арденн и Люксембурга (только к востоку от Мааса) и, во-вторых, в равнины Бельгии, — после перенесения разведывательного центра из Мезьера в Филиппвилъ, предписанного 17 и выполненного 19 августа.

Период сосредоточения (6–14 августа)

Положение противника 8 августа согласно представлению французского командования. 8 августа, т. е. в тот день, когда могла начать свою работу воздушная разведка из Мезьера{68}, положение представлялось французскому командованию в следующем виде.

От своих различных разведывательных органов, в том числе и от некоторых эскадрилий центров воздушной разведки от Бельфора до Вердена, командование знало, что в Верхнем Эльзасе царит спокойствие, вопреки опасениям коменданта Бельфора, который, ожидал атаки австрийской армии: оно знало, также, что, начиная с утра 7 августа, начались высадки в Лотарингии к югу от Саара и что в Бельгии различные части, прикрытые двумя кавалерийскими дивизиями, приняли участие в атаке Льежа. Рассматривая в данный момент эту атаку только как средство для немцев прикрыть свой правый фланг против угрозы со стороны этой крепости и озабоченный раньше всего высадками, которые производились в Лотарингии, главнокомандующий не меняет своей первоначальной точки зрения. По его мнению, основная группа германских армий находится «вокруг Меца, перед Тионвилем и в Люксембурге, готовая к наступлению на запад, но способная также и к повороту на юг»{69}.

Он продолжает придерживаться мысли атаковать «всеми силами, опершись правым флангом на Рейн», но вносит в свою первоначальную директиву изменение, состоящее в том, чтобы отвести назад левое крыло, в случае если бы французские армии были упреждены на Маасе атакой правого германского крыла в общем направлении на Мезьер. [134]

Сказать по правде, это был первый удар, нанесенный французскому первоначальному плану войны германской инициативой в Бельгии. Но с точки зрения плана разводки ничего не изменилось в представлении, которое французское командование имело о маневре противника. Так обстояло дело в течение всего периода сосредоточения, когда командование, занятое тем, что происходит позади Меца и в направлении Трэв, приписывало особую важность данным, которые получались от авиации центра Вердена и которые должны были подкрепляться данными центра Мезьера.

Единственная директива, данная этому последнему, предусматривала определение правого фланга противника и была, повидимому, именно директивой плана разведки, разработанного для этой цели. Но плана самого по себе еще недостаточно. Автор плана должен оживлять свой план еще дополнительными инструкциями, согласно требованиям обстановки.

Результаты воздушной разведки с 8 по 14 августа и их использование{70}

Разведка 8 августа во 2-й половине дня. 8 августа после полудня, когда дождь, наконец, прекратился, с аэродрома, расположенного у Мезьера, вылетели три самолета: один — для разведки дорог в районе Экс ля Шапель и два — для разведки грунтовых дорог, идущих от Льежа и Вервьер к югу до линии Намюр, Сент-Юбер, Виртон. (см. рис. 24).

Из этих двух самолетов только один донес о колонне конницы, идущей к северо-востоку в направлении к Льежу (это был корпус Сордэ); другой же, севший вследствие порчи мотора у Шамилон (в 10 км севернее Сент-Юбер), мог только путем опроса местного населения подтвердить свое впечатление о спокойствии в районе Уфализ и об отходе германской кавалерии далее к северу, к долине р. Урт.

Но разведка железных дорог в районе Экс ля Шапель представляла большой интерес как по добытым сведениям, так и с точки зрения их использования.

В своем донесении, сформулированном на следующий день утром 9 августа, начальник разведывательного центра говорил следующее:

ДОНЕСЕНИЕ О ВОЗДУШНЫХ РАЗВЕДКАХ, ВЫПОЛНЕННЫХ 8 АВГУСТА 1914 г.

(...)

«В районе Вервьер, Экс ля Шапель, Льеж разведка, отправленная из Мезьера в 15 час., не обнаружила никаких признаков расположения войск. Она видела один батальон, повидимому, в сторожевом охранении у Эвэ (15 км от Льежа) и обозы (длиной около 1 км) на дорогах, ведущих к Льежу. [135]

На железной дороге Монжуа, Штольберг замечено по одному поезду у платформ в Рёрен и Вальгейм (см. рис. 23). Между этими двумя пунктами — два встречных поезда. Между Вальгейм и Экс ля Шапель разведка не видела поездов. В Велькенредт (северо-западнее Эйпен) (см. рис. 24) обнаружено значительное скопление вагонов, оцениваемое в 5 воинских поездов...».

Это донесение содержало две категории данных: одни касались движения по грунтовым дорогам, другие — движения по железным дорогам.

Что касается первых, то установленное малое движение на них соответствовало действительности. Льеж был атакован 4 дня спустя; войска были уже на месте; циркулировали только обозы со снабжением. Это нормально. Что касается высадок войск, если они действительно имели место, то они могли выполняться только дальше к востоку на рокадной линии Штольберг, Мальмеди (см. рис. 23), частично исследованной разведкой. Конечно, количество отмеченных воинских поездов (всего 4) кажется незначительным, но зато было важным их распределение. На упомянутом перегоне от Монжуа до Вальгейма в 1914 г. было только 4 воинских платформы (см. рис. 23) — в Монжуа, Рёрен, Вальгейм и Экс ля Шапель и одна низкая платформа у Концен (севернее Монжуа); кроме того, наблюдатель уточняет данные только на участке Рёрен, Вальгейм, Экс ля Шапель.

Итак, из этих трех платформ две находились в действии — в Рёрен и Вальгейм (у каждого по поезду), и кроме того, обнаружены два поезда в пути между этими двумя пунктами, т. е. всего 4 воинских поезда находятся на перегоне в 10 км.

Что касается станции Экс ля Шапель, из редакции донесения («между Вальгейм и Экс не видели поездов») следует, что над этой станцией самолет не пролетал по вертикали. Кроме того, воинские поезда могли слиться с большим количеством поездных составов, которые неизбежно находятся на такой большой станции. Отметим, наконец, количество вагонов на станции Велькенредт к северо-западу от Эйпен (эти пункты см. на рис. 24).

Воздерживаясь совершенно от обобщения ввиду малого протяжения разведанного перегона, можно все же сказать, что эта разведка дала указания на признаки возможных перевозок. Действительно, высадки боевых частей корпусов 2-й армии, назначенных для атаки Льежа (9-го, 7-го и 10-го армейских корпусов), начались с 4 августа в районе Экс ля Шапель, Эйпен, Монжуа и продолжались до 10 августа.

Казалось бы, что разведка 8 августа должна была повлечь за собой целую серию систематических разведок в следующие дни до окончательного разрешения загадки. Конечно, расстояние было велико, а средства несовершенны. Но этому можно было помочь, возвращаясь к западу от Мааса, что сократило бы с 250 до 180 км путь над неприятельским расположением. Но кроме одной безрезультатной попытки 12 августа, больше не возобновлявшейся, ничего сделано не было. [136]

ТЕЛЕФОННОЕ ДОНЕСЕНИЕ НАЧАЛЬНИКА ЦЕНТРА МЕЗЬЕРА

8 августа в 21 час

«Я выслал две разведки сегодня после полудни (см. рис. 24). Одну на Гастонь: ничего но обнаружено в районах Уфализ и Бастонь; замечена посадка у Шамплон. Другую к Льежу: ничего, кроме кавалерии, и районе Марш не за мечено; деревни вокруг Льежа горят; в районе Бальгейм, Экс ля Шапель (см. рис. 23) происходят немногочисленные высадки. Я хотел бы завтра выслать только одну разведку. Какое направление Вас больше интересует: на Льеж или на Бастонь?».

В этом донесении обозы к востоку от Льежа не упоминаются; малая активность на железных дорогах отмечается как установленный факт, что подчеркивает значение вопроса относительно задач на следующий день, — «Льеж или Бастонь»?

В общем — ничего особенного, таков был, повидимому, вывод для этого момента. Может быть, наблюдатель был под влиянием господствующих тогда идей о германском наступлении в Бельгии, ограниченном долиной Мааса, и бессознательно подчинялся убеждению, которое он лично разделял? Если мы допустим это предположение, направление на Льеж имело бы второстепенное знамение. Таким образом, мог бы быть объяснен вопрос, поставленный начальником разведывательного центра. Так как о Льеже были получены отрицательные данные разведки, можно было посвятить свои силы выполнению более важных задач, если бы это соответствовало видам командования. Так или иначе, командование побуждалось к отдаче соответствующего распоряжения.

Мы не нашли никаких следов ответа главной квартиры на поставленный ей вопрос: «Льеж или Бастонь?». Но, судя по задачам следующего дня, если она ответила, то, без сомнения, ответ заключал выбор второго направления. Из трех разведок, высланных 9 августа, только одна была направлена к северу на Горольштейн, тогда как две остальные шли к Люксембургу и дальше на юг в поисках «основной группы германских сил в направлении, где уже работала авиация Вердена».

Конечно, активность на железных дорогах Лотарингии 7 августа (дело шло о сосредоточении 6-й армии, которое продолжалось до 14-го) заслуживала внимания, но высадки в районе Экс, которые были лишь частично обнаружены разведкой, заслуживали того, чтобы их тоже старались увидеть...

Мы не будем делать из этих фактов выводов, ибо сделать их слишком легко. Теперь, когда все известно, скажем только, что наши информаторы, повидимому, недооценили признаков, о которых можно сказать, что они были слишком неполны, чтобы оправдать какое бы то ни было заключение. Но необходимость возобновить разведку в этом поправлении была настоятельной.

* * *

Разведки 9 августа. Рассмотрим вкратце две разведки, высланные и южную часть Люксембурга. [137]

Одна, высланная по маршруту Арлон и Динпах (10 км западное Люксембурга) с возвращением через Лонгви (см. рис. 24), не отмечает ничего (действительно, главные силы 4-й германской армии продвинулись за р. Альзет только утром 18 августа).

Летчик, высланный в другую разведку по маршруту Люксембург и Эш (см. рис. 24), точно определил французскую конницу западнее Арлон и, пройдя в неприятельское расположение, отметил только несколько разрывов снарядов под самолетом и плохую работу своего мотора — образец безрезультатного полета.

Третья разведка, высланная на Герольштейн через Прюм (см. рис. 23), отмечает только 2 поезда в Прюм и спокойствие в Герольштейн, причем в таких выражениях, которые свидетельствуют о полной уверенности экипажей: «В Герольштейн — ничего; большое паровозное здание без паровозов, ни одного поезда в движении...». Полученные данные вызывают удивление, так как эта станция, имея выходы на Трэв, Прюм и Бютгенбах, велика и так как в этом районе находились части третьей армии, высадка которой началась накануне. На первый взгляд ошибка кажется очень грубой, но, присмотревшись ближе, мы приходим к менее строгому заключению.

Во-первых, единственная железная дорога, над которой пролетел самолет, служила передвижению только 11-го корпуса; дальше к югу 12-й Саксонский корпус пользовался железной дорогой, идущей из Трэв. Что касается линии Герольштейн, Бютгенбах, назначенной для гвардейского корпуса, она начала действовать только на следующий день — 10 августа.

Итак, отмеченное спокойствие частично может быть объяснено; однако, подозрение в ошибке не может быть рассеяно.

* * *

Разведка 10 августа. Из разведок, высланных в этот день, только одна была направлена в зону высадок к северу от Люксембурга, но она шла только до Прюм{71}: вторая была направлена в бельгийский Люксембург, а еще две разведки имели своей целью Люксембург и Трэв.

Первая разведка, прошедшая по маршруту Бастонь, Труа-Вьерж, Прюм и обратно через Уфализ (см. рис. 24), доставила точные указания о высадках: между Лянжеле (станция к северу от Труа-Вьерж) и Прюм, т. е. на перегоне около 30 км, 5 воинских поездов следовали в одном направлении и 3 — в другом: движение на станции Прюм, большое количество составов на станции Труа-Вьерж.

Эта активность сильно отличалась от спокойствия, отмеченного накануне. Действительно, это были перевозки 11-го корпуса. Уведомленная об этих перевозках главная квартира формулировала свое мнение следующим образом: «в тылу (район Бастонь, Уфализ) [138] довольно оживленное движение поездов (6 поездов на 20 км) на линии Прюм, Труа-Вьерж».

Эти данные казались несущественными по сравнению с данными, полученными в Лотарингии: «большая активность утром 10 августа к востоку от Мец до Саарбрюкена и Де-Пон» (см. рис. 23). Этот контраст, более кажущийся, чем реальный, был обусловлен тем обстоятельством, что высадки 3-й германской армии ускользали от нашей авиации легче, чем высадки 6-й армии, вследствие большей дальности разведки на нашем левом фланге.

Эта неодинаковая действенность разведки, объясняющаяся различными условиями работы наших авиационных центров, повидимому, не учитывалась в достаточной мере при оценке данных, которые доставлялись разведкой, так как главная квартира старалась разрешить загадку только до Трэв и Люксембурга и лишь позднее расширила круг своих забот далее к северу. Действительно, только с согласия главной квартиры начальник центра Мезьера мог выслать остальные три разведки не к северу, но на восток, причем одна из них, имевшая задачей обследование железных дорог, идущих от Трэв в Лотарингию, широко перекрывала зону разведки центра Вердена.

Данные этой разведки устанавливали (к 15 час.): спокойствие на линии Трэв, Тионвиль (просмотренной до Сирк) и на линии Трэв, Мерциг, Саарлуи (см. эти пункты на рис. 12), а также в долине р. Саар, которая в предыдущую ночь была уже с том же результатом обследована дирижаблем Флерюс.

В частности, разведкой 10 августа отмечены на железной дороге от Трэв до Саарлуи на перегоне в 50 км с 7 платформами по 250–400 м длины только два поезда и на линии Трэв, Сирк на перегоне в 40 км с 5 платформами (по 250–400 м длины) только один поезд. Поэтому нельзя без удивления читать вывод телефонного донесения, сделанного начальником центра Мезьера вечером 10 августа: «В общем, активность перевозок представляется меньшей по линии Трэв, Тионвиль, чем на линии Трэв — Мерциг. Я буду стараться разведывать эту линию до Мерциг».

В этом настойчивом стремлении искать решения загадки германского сосредоточения в направлении на Трэв и в Лотарингии нужно видеть результат предвзятой идеи.

Как бы то ни было, согласно донесению, начиная с 7 августа, активность была отмечена только в Лотарингии: признак важный, так как вследствие того, что массы германских войск не могли развернуться целиком на узком фронте у Меца, большая часть их должна была находиться севернее Тионвиля. В конце концов с этим предположением несколько дней спустя согласились все. Но до каких пределов простирался правый фланг? Был ли он по ту или по эту сторону Мааса? Это была все та же загадка, которая была разгадана только после 15 августа, едва за несколько дней до Шарлеруа.

Мы не будем возвращаться к разведке района южнее Люксембурга, которая выполнялась ежедневно до 15 августа и которая с большим успехом могла выполняться авиацией 4-й армии; [139] эта разведка, не проникая за долину р. Альзет, могла дать только отрицательные данные. Они были точны. Мы знаем уже, почему это было так.

Наоборот, разведка, высланная утром на Бастонь и Вильц (см. рис. 24), доставила новые данные:

— колонна из всех родов войск глубиной 8–10 км на марше к западу между Вильц и Бастонь;

— колонна дивизии (10 км в глубину) на марше в западном направлении по дороге к Нефшато; голова к юго-востоку от Эбли (10 км восточнее Нефшато) (см. рис. 24).

Последнее было подтверждено вечером воздушной разведкой 4-й кавалерийской дивизии{72}, которая нашла в том же районе Эбли еще одну колонну конницы на марше в направлении на запад.

Это были колонны левого фланга, обнаруженные утром авиацией Мезьера, которая на следующий день нашла оба объекта на переход дальше.

* * *

Разведка 11 августа. Действительно, донесение центра Мезьера вечером (в 16 час.) 11 августа сообщает:

— крупная колонна глубиной, примерно, в 15 км на марше в направлении к северо-западу у Бастонь: позади другая колонна, повидимому, — арьергард;

— к югу-западу от Бастонь на дороге к Сент-Юбер — другая остановившаяся колонна в 5 км длины; голова к западу от выхода из леса. (Это позволяет думать, что остальная часть колонны, находившаяся в лесу, не была видна).

Такие значительные движения были отмечены нервы и раз в бельгийском Люксембурге, представлявшем собой, согласно предположениям, театр операций правого крыла германской армии. Но движения эти совершались в направлении с юго-востока на северо-запад, т. е. перпендикулярно к направлению, которое предполагалась...

Скажем сейчас же, что дело шло о движении конного корпуса фон-Рихтгофена (5-я кавалерийская и гвардейская кавалерийская дивизии), расположенного до 9 августа к северу от Люксембурга. Утром 10 августа этот корпус выступил в двух дивизионных колоннах на Этельбрюк и Мерш, имея целью подойти к Маасу в общем направлении на Динан (см. рис. 22 и 24). Его задача: разведка впереди 3-й армии (которая должна была выступить 8 дней спустя) и, если возможно, захват переправ через Маас между Намюром и Живэ; отсюда 15 августа атака Динан. Имея в своем составе артиллерию и боевые обозы, каждая из этих кавалерийских дивизий была усилена еще двумя батальонами егерей. Таким образом, становится понятным, что, донося о колоннах из всех родов войск, наблюдатели центра Мезьера впали в довольно извинительную ошибку. [140]

Наконец, попытка выполнить разведку на Тионвиль вечером 11 августа была безрезультатной вследствие порчи мотора.

* * *

Разведка 12 августа. Разведка 12 августа началась с двух неудач, тем более досадных, что дело шло об особенно интересных направлениях. Первая разведка на Герольштейн была остановлена на границе Люксембурга морем облаков, вторая — на Экс ля Шапель плохой работой мотора (см. рис. 22).

Эти попытки возобновлены не были.

Третья разведка в районе Марш, Шамплон (см. рис. 24) в 8 ч. 30 м. обнаружила двигающуюся на северо-запад, с головой у Лярош, правую колонну, отмеченную накануне при выходе ее из Бастонь.

Наличие и направление движения этой колонны установлены с достоверностью; состав сомнителен. Так говорилось в донесении наблюдателя, который имел основания, чтобы утверждать это, так как главное командование, удивленное этим неожиданным направлением марша, проявляло в течение двух дней признаки недоверия.

Уже в своей сводке вечером 10 августа, упоминая о двух колоннах, обнаруженных утром, 2-е бюро добавляло: «Возможно, что эти движения прикрывают с юга переброску северной группы в район Бастонь, Марш, Рошфор» (см. рис. 24).

В этом представлении 2-е бюро оставалось верным своей первоначальной идее о наступлении немцев правым флангом в общем направлении на Мезьер (гипотеза, которую, но правде сказать, не подтверждали донесения 10 августа об обнаруженных движениях).

Но в вечерней сводке от 13 августа ясно проявляются затруднения главной квартиры, которая должна была сделать вывод из данных, совпадавших полностью с данными 10-го, но которые она не решалась еще принять полностью.

Сводка № 37. «Бельгийский Люксембург. Данные, отмечающие без уточнения марш значительных колонн к Лярош, Сент-Юбер и Нефшато, днем 11 августа не подтвердились; вечером 12-го в районе западнее меридиана Нефшато не было ничего.

Колонны, о которых сообщалось в разведывательной сводке № 35 12 августа в 8 час., могли быть только колоннами конницы или, быть может, иллюзией, порожденной грудами щебня на дорогах».

В действительности же все получаемые от авиации, от ген. Сордэ (разведка с помощью авиации 11-го вечером) и от 4-й кавалерийской дивизии данные, оценивающие массу конницы в районе Марш, Сент-Юбер в 2 кавалерийские дивизии, совпадали.

* * *

Разведки 14 августа. Если мы добавим, что утром 14 августа разведка, отправленная из Живэ, отметила дивизию кавалерии в направлении на Динан, которая на следующий день 15-го [141] пыталась переправиться через Маас у Динан, можно сказать, что, за исключением вынужденного плохой погодой бездействия 13 августа, авиация следила за конным корпусом Рихтгофена с момента его выхода утром 10-го из Люксембурга до подхода его к Маасу 14-го, т. е. до кануна ввода его в дело против 1-го французского корпуса.

Прежде чем кончить с воздушной разведкой этого первого периода, будет интересно привести в качестве документа данные агента, якобы достоверные, переданные 13 августа французским посланником в Берне, согласно которым германский генеральный штаб, обескураженный сопротивлением Льежа, направил свои массы правого фланга через Люксембург и Лотарингию к северу от Вердена{73}, — образец ложных данных, искусно распространяемых нашим противником и тем более опасных, что они были способны продлить нашу неуверенность в определении его действительных намерений.

Если мы подведем итог воздушной разведке центра Мезьера в этот первый период, то получим в ее активе:

— указание на высадки в районе Экс ля Шапель 8 августа (район 2-й армии);

— достоверные данные о перевозках, производившихся через Прюм 10 августа (зона 3-й армии);

— спокойствие 10 августа на железных дорогах, идущих от Трэв на Тионвиль и Саарбург, — важное сведение в момент, когда многочисленные высадки производились в Лотарингии;

— марш конного корпуса Рихтгофена от Люксембурга до Динана с 10 по 14 августа;

— спокойствие в бельгийских Арденнах и в Люксембурге к западу от долины р. Альзет (не считая конного корпуса, который до 18 августа не сопровождался крупными колоннами).

В ее пассиве:

— отсутствие данных о сосредоточении армий к северу от Прюм до Голландии;

— остающаяся неразгаданной загадка в Люксембурге к востоку от р. Альзет, хотя, по существу, освещение этой зоны было делом авиации соседних разведывательных центров, которые находились в 60 км от Люксембурга. [142]

Если принять во внимание тройное расстояние, метеорологические условия (уменьшающие вдвое отдачу в работе) и очень трудную местность сектора разведки, станет ясным, что могла бы дать авиация центра Мезьера, если бы условия ее работы были более благоприятны. Она доказала это несколько дней спустя, когда, наконец, ее переместили в Бельгию и она дала командующему 5-й армией картину движения германских колонн к р. Самбре.

В этот первый период, с 6 по 14 августа, 15 разведок, которые она выполнила в течение 6 дней, когда полеты были возможны, распределялись следующим образом:

— 7 разведок в бельгийском Люксембурге;

— 5 разведок в южном Люксембурге и в Лотарингии;

— 3 разведки железных дорог к северу от Люксембурга.

Это заставляет сказать, что, не считая трех исключений, воздушная разведка не была направлена за пределы центра германского сосредоточения; лишь далее к северу оставалась незахвачена разведкой масса, состоящая из двух армий — Клука и Бюлова.

Можно видеть, как далеки мы были от расчета в поисках флангов, что планом разведки считалось существенной задачей.

Мы хотели бы, чтобы набросок начального периода войны, который мы только что пытались сделать, рассматривался как процесс ориентирования нашего левого фланга авиацией. Мы просим искать в нем полезных размышлений, а не бесполезной критики. Мы не забываем, что в действительности события не представляются нам ясными в тот момент, когда они происходят, и не обладают той простотой, которая появляется, когда их изучают в свете истории: мы далеки от притязания судить тех, кто в разыгрывавшейся драме брал на себя большую роль вскрыть истину и дать главному командованию основу для решения.

Удержим только в памяти, что эти люди выказали себя односторонними в определении случаев, которые могли встретиться, и что в то время таким и было впечатление исполнителей. Мы свидетельствуем, что в собраниях офицеров-наблюдателей центра Мезьера происходили страстные дискуссии и что все выражали радость при известии о переводе их в Бельгию.

Период стратегического развертывания (15–21 августа)

По всем данным, собранным в период сосредоточения, главная квартира 13 августа оценивала силы противника между голландской границей и северной частью Люксембурга в 8 армейских корпусов и 4 кавалерийских дивизии{74}.

Хотя такая оценка уменьшала почти вдвое действительные силы противника (10 корпусов и 5 кавалерийских дивизий), ее было достаточно, чтобы заставить главнокомандующего осторожно принять выжидательное положение по крайней мере в отношении задач 5-й армии, как это было выражено в его инструкции от [143] 13 августа 3-й и 5-й армиям: «То, что известно в настоящее время о противнике, заставляет думать, что мы, повидимому, не имеем времени организовать сражение по ту сторону Семуа и Шьер в хороших условиях».

Следствием этого был приказ 5-й армии «ожидать в 8–10 км позади Мааса вверх по течению от Мезьера, пока противник не перейдет частью своих сил на левый берег, чтобы затем атаковать его».

Однако, согласно последнему параграфу этой инструкции, «в случае, если бы противник был еще далеко, в 4-й и 5-й армиях все должно быть подготовлено, чтобы по первому приказанию быстро выдвинуться на фронт Борэн (8 км восточнее Живэ), Нефшато...». Хотя наступление было временно отложено, в первоначальное направление не было внесено никаких изменений; никаких предположений о возможной угрозе с севера сделано еще не было. В таких условиях начальник штаба главнокомандующего, убежденный с 13 августа о возможности атаки из Лотарингии, отправил утром 15 августа 5-й армии следующую инструкцию по применению авиации:

ТЕЛЕФОНОГРАММА

№ 981

15 августа, 9 час.

Главная квартира

Командующему 5-й армией

Задача авиации: «С сегодняшнего дня до нового приказ разведывать главные силы противника и направление их движения (колонны всех родов войск) в районе к востоку от дороги Рошфор, Синей, Анден{75} (см. рис. 25). Если нужно, продвинуть эскадрильи к Живэ. О результатах донести в главную квартиру».

Такая же инструкция была дана 4-й армии для разведки района Нефшато, Бастонь, Уфализ, Марш, Рошфор.

Этот приказ освобождал, наконец, авиацию 5-й армии от разведки Люксембурга и южной части бельгийских Арденн, к югу от линии Рошфор, Уфализ. Но до 15 августа вопрос о том, чтобы направить наши разведки к северу от Мааса, попрежнему не поднимался, в то время как 1-я германская армия, двигаясь с 13-го, уже перешла эту реку ниже Льежа.

Поставленная авиации задача еще не отвечала возможности сосредоточения правого германского фланга за р. Урт и возможности последующего движения его к югу.

Плохая погода с 15 по 17 августа, распространившаяся повсеместно{76}, помешала нашим разведкам преодолеть барьер Арденн (были две несчастные попытки, в которых два самолета были разбиты). Только один самолет, которому удалось пройти до Динана вечером 17 августа, в 16 час. доносит о колонне из всех родов войск, на марте у Синей-сюр-Ивуар (переправа в нескольких километрах к северу от Динан). Но нужно было переждать до второй [144] половины дня 18-го, чтобы выслать снова наши самолеты, из которых один на этот раз направился к северу от Мааса.

За это время положение 5-й армии совершенно изменилось. Генерал Лянрезак, сознавая, какая опасность обхода грозила его армии при наступлении ее с фронта Борэн, Нефшато, как было предписано инструкцией от 13 августа, отправился 14-го в Витри-ле-Франсуа, чтобы просить ген. Жоффра рассмотреть вопрос о передвижении 5-й армии к северу в район Мобеж, Живэ. Эту просьбу он возобновил в тот же вечер в письменной форме.

Для Жоффра угроза, о которой говорил ген. Лянрезак, была еще «слишком отдаленной и возможность ее далеко не достоверной» (распоряжение главной квартиры 5-й армии 14 августа в 8 ч. 20 м.). Однако, уступая настойчивости Лянрезака, он утром 15 августа по телефону разрешает подготовить все для этого перемещения с оговоркой, чтобы оно не выполнялось без особого распоряжения. Но в этот день, 15 августа, Жоффр узнает последовательно:

а) о наступлении на Динан силами всех родов войск (дело шло о конном корпусе фон-Рихтгофена, поддержанном несколькими батальонами егерей);

б) от штаба бельгийской армии (через коменданта Мобежа) — о переходе с 14 августа через Маас к северу от Льежа 200 тыс. пехоты (это была армия фон-Клука) и между Льежем и Гюи 10 тыс. конницы, артиллерии и самокатчиков (9-й кавалерийской дивизии), а также об эвакуации Гюи бельгийцами. Обходное движение правого германского фланга к западу стало ясным...

Вечером 15 августа Жоффр разрешает Лянрезаку выполнить передвижение, о котором просил последний, и подтверждает это своей особой инструкцией № К) от 15 августа в 20 час. Согласно этой инструкции, «противник, повидимому, будет наносить главный удар своим правым флангом к северу от Живэ...».

Вследствие этого 5-я армия, оставляя на месте для 4-й армии 2-й армейский корпус, 4-ю кавалерийскую дивизию и две резервных дивизии, «должна передвинуть все свои остальные силы в район Филиппвиль, чтобы совместно с английской армией и бельгийцами действовать против неприятельских сил, которые должны были появиться с севера».

Нужно отметить усиление 4-й армии, соответствовавшее той важной роли, которую, согласно замыслу главнокомандующего, должна была играть эта армия в намечающемся на севере сражении: она должна была выполнить центральную атаку против германских сил, наступающих из бельгийского Люксембурга, и, отбросив их, атаковать затем левый фланг северных германских сил, находящихся в Бельгии, что должно было поддержать нашу группировку на левом фланге (5-я французская, английская и бельгийская армии){77}. [145]

* * *

Новое направление работы, данное авиации. Утром 16 августа 5-я армия передвигается к северу. Накануне вся предназначавшаяся ей авиация (5 эскадрилий и Кодроны) вошла в ее подчинение. Теперь армия направляет свои разведки по обе стороны Мааса и притом дальше, чем это предусматривала инструкция главной квартиры от 15 августа.

17 августа эскадрилья Д-4 была переброшена из Живэ в Филиппвиль, где аэродром был подготовлен для приема и всех остальных эскадрилий центра Мезьера, которые должны были расположиться на нем утром 19 августа.

18 августа 5-я армия поставила своей авиации новую задачу (см. рис. 24).

«ОСОБАЯ ИНСТРУКЦИЯ № 3 ДЛЯ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЙ АВИАЦИИ

18 августа

Является важным обнаружить движения противника по обе стороны Мааса к востоку от меридиана Намюра. Поэтому воздушные разведки должны:

1) определить положение главных сил противника в районе между Живо, Намюром, течением Мааса до Эрмаиль и дорогой Эрмайль, Марш;

2) наблюдать пути, идущие из района Льеж и Тонгр на запад до линии Намюр, Эгезэ, Жодуань, Тирлемон.

Возвращение на аэродром Филиппвиль».

Направление работы авиации было изменено, но до утра 19-го она должна была оставаться у Мезьера. Только во второй половине дня 19-го, т. с. едва за 2 дня перед сражением у Шарлеруа, эскадрильи 5-й армии были в готовности к действиям с нового аэродрома.

Факты свидетельствуют о том, что этой задержки можно было избежать.

15 августа главная квартира запросила бельгийский штаб — можно ли поместить одну эскадрилью в Намюре, и в тот же день получила ответ, что это разрешено и может быть осуществлено немедленно. Плохая погода 15 и 10 августа задержала находившиеся уже в пути самолеты, пытавшиеся туда перелететь. Мы не знаем, какое количество самолетов в конце концов долетело до этой крепости 17 августа; если нам не изменяет память, их было не больше двух или трех; во всяком случае, это было недостаточной помощью в глазах нашего союзника, который вечером 18-го настойчиво просил дать французскую эскадрилью, которая была ему ранее предложена{78}. Но с момента, когда мы начали пользоваться аэродромом у Филиппвиль, эта переброска уже потеряла смысл. Она могла бы быть очень полезной, если бы была осуществлена неделей раньше.

В это время имел место поучительный случай: 17 августа пулеметами с земли в районе Динан был сбит германский самолет. [146]

У наблюдателя, лейтенанта саксонской гвардии, была найдена карта с нанесенными путями маршей 7-го, 8-го и 10-го армейских корпусов, гвардии и 3-го резервного корпуса, т. е. полностью боевой порядок 2-й германской армии! Таким образом, благодаря непростительному легкомыслию немецкого наблюдателя французы получили без затраты каких-либо усилий чрезвычайно существенные данные, раздобыть которые тщетно пыталась в течение 15 дней разведывательная служба. Урок этот нужно запомнить не только экипажам, которые всегда рискуют быть захваченными, но и начальникам, которые не должны давать исполнителям в письменном виде приказов такой важности.

Результаты воздушных разведок с 18 по 20 августа

Разведки во второй половине дня 18 августа. Первая разведка в районе Марш к югу от Мааса, стесненная облачностью, могла видеть в окна облаков только отрезки дорог, на которых было отмечено несколько колонн повозок в движении к Гюи. Другой разведке посчастливилось пройти между грозовыми тучами и достигнуть Мааса у Гюи. Ниже этого пункта она обнаружила [147] несколько понтонных мостов; две колонны из всех родов войск переходили реку и направлялись к северо-западу; третья колонна была в нескольких километрах к югу от Гюи на марше к этому пункту.

Необходимость вернуться в Мезьер не позволила разведке проникнуть дальше на северо-запад.

Но дни 19 и 20 августа были особенно плодотворны. Разведывательные данные этих дней ввиду их важности были представлены в виде специальных схем (рис. 25 и 26).

* * *

Разведки 19 августа. Утром две разведки, высланные по обе стороны Мааса, обнаружили большую активность в районе Гюи и к северу от реки и спокойствие на дорогах района к востоку от Динана (см. рис. 24). Многочисленные колонны из всех родов войск обнаружены в районе Гюи между 8 и 9 час. (см. рис. 25). Эти колонны представляют собой боевые части нескольких армейских корпусов. Они находятся в районе между берегом р. Мааса, которую некоторые части собираются переходить, и линией, идущей с севера на юг через Анню, Авенн, Бирварт, находящиеся, примерно, на переход к северу и к западу от Гюи. [148]

Эти силы в порядке их обнаружения были следующие (см. рис. 25):

8 часов — несколько частой к югу от Гюи:

8 ч. 15 м. — несколько крупных колонн, идущих от Гюи на северо-запад;

8 ч. 30 м. — войска, остановившиеся в районе Авенн:

9ч. 30 м. — колонна в 4 км — голова у Мееф, хвост у Лямонтзэ: колонна в 1 км, выходящая из Аннеш; колонна на пересечении дорог у Бирварт;

9 ч. 45 м. — крупная колонна у Анню.

Все эти колонны ориентированы на запад и северо-запад.

В районе к востоку от Динана (см. рис. 24) спокойствие, отмеченное на дорогах к востоку от Мааса в районе Динан, Синей, Борэн, соответствовало действительности, так как дивизии конного корпуса Рихтгофена держались выжидательно до подхода колонн 3-й германской армии, головы которых достигли фронта Синей, Гуйе только утром 20 августа, когда и были отмечены разведками 4-й армии.

В тот же день самолет эскадрильи Р-15, отправленный из Мезьера к Синей и Гюи, сделал вследствие остановки мотора вынужденную посадку в 8 час. утра у Совэ в 15 км к востоку от Динана. Район кишел войсками. Летчики скрылись в лесу, где пробыли целый день, ускользнув от самокатных и конных патрулей, высланных на их поиски. В ночь с 19-го на 20-е им удалось достичь Динана, где их подобрал 1-й корпус и откуда они прибыли в Филиппвиль. Они подтвердили наличие в этом районе многочисленной конницы, артиллерии, самокатчиков. Это была гвардейская кавалерийская дивизия противника.

После полудня одна из разведок, особенно плодотворная, дополнила утренние данные. Она была выполнена между 15 и 16 час. и обнаружила многочисленные колонны, двигающиеся между Тирлемон и Первез (см. рис. 25). Повидимому, это были те же колонны, которые были отмечены утром на 15 км восточнее. Далее к северу отмечена во второй линии новая колонна, оцененная в дивизию, при выходе из Сен-Трон; кроме того, были обнаружены крупные биваки от полка до бригады к югу от Сен-Троп.

* * *

Разведки 20 августа. Несмотря на сильный туман и дождь вечером, французская авиация, к которой с 20-го во второй половине дня присоединилась авиация английская, доставляет исключительно интересные данные. Как и накануне, поиски идут на обоих берегах Мааса.

К востоку от Динан разведка отмечает между 8 и 9 час. скопления в район Доррин, Ашен, Соррин (в 8–10 км к востоку от Динан, — на рисунке нет).

С другой стороны, между 6 ч. 30 м. и 7 ч. 30 м. разведкой 4-й армии были отмечены колонны 3-й армии фон-Гаузена на марше к фронту Спонтэн, Гуйе (см. рис. 24):

«У Синей одна колонна из всех родов войск длиной в 5–8 км на марше из Марш (неуверенность в длине колонны вследствие облачности); [149]

три колонны из всех родов войск по 2 ½ км длиной в районе западнее Рошфор;

у Рошфор колонна из всех родов войск в 10 км глубиной двигается в направлении на Бюиссонвиль (севернее Рошфор)».

Это были (считая с севера на юг) 12-й и 19-й саксонские корпуса, которые в Рошфоре разделились на две колонны, причем одна направилась на Бюиссонвиль, а другая — на Гуйе.

Итак, угроза с этой стороны определилась...

Эти данные стали известны в тот же день главной квартире, но, повидимому, не были известны 5-й армии, разведывательные сводки которой не упоминают о ней до 22 августа, т. е. еще 2 дня, — факт тем более удивительный, что ген. Лянрезак не только интересовался тем, что происходит в 4-й армии, но и настаивал на том, чтобы она как можно скорее обеспечила его правый фланг у Динан.

К северу от Мааса (см. рис. 24) разведка, высланная на Тирлемон, не могла вследствие тумана проникнуть за линию Жодуань, Намюр. Но головы колонн 2-й армии уже достигли этой линии, и разведка заметила (см. рис. 25 и и 26):

— скопления войск у Эгезэ и Жамблю (очень крупные);

— колонну из всех родов войск в 12 км длины, шедшую в Эгезэ;

— многочисленные обозы в Эгезэ;

— Первез занят; колонны из всех родов войск, двигающиеся с востока на запад по всем дорогам, пересекающим шоссе между Жодуань и Жамблю.

Другая разведка отметила между 9 и 10 час. многочисленные обозы, переходящие Маас по мостам у Гюи, Амнсен и Амэ (ниже Гюи, — за обрезом рис. 25) и двигающиеся по дорогам, ищущим от этих переправ к Анню.

Донесение 20 августа заключало: «В районах Гюи и Анню, повидимому, только обозы, двигающиеся в общем направлении на северо-запад». Таким образом, по боевым частям, с одной стороны, и по обозам — с другой, авиация определила зону марша 2-й германской армии.

Во второй половине дня английская разведка, выполненная между 15 и 16 час., доставила многочисленные данные, на этот раз уже о 1-й германской армии{79}.

Их можно резюмировать так (см. рис. 26):

— колонна из всех родов войск, — голова у Тервюеран (6 км восточнее Брюсселя), хвост за Лувэном, на дороге из Тирлемона (т. е. армейский корпус);

— у Гренадель, головой у перекрестка дорог, — небольшая часть, повидимому, авангард упомянутой колонны;

— другая колонна из всех родов войск на дороге Лувэн, Носегхейм (8 км северо-восточнее Брюсселя), — хвост к востоку от Лувэна: эта колонна «простиралась, насколько хватал глаз, идя к западу». [150]

Донесение англичанина было редактировано не в слишком специальных выражениях, но как многозначительно....

И действительно, он нанес на свою измоченную дождем карту два армейских корпуса армии Клука: 4-й, который, огибая Лувэн с севера, подходил к Брюсселю, и слева от него 3-й, который проходил мимо столицы с востока, имея авангард у Гренадель, уже повернувший к югу.

Эта разведка отметила еще (см. рис. 26) аэродром у Лувян, группы пехоты с артиллерией у Вавр, колонну повозок, двигающуюся из Вавр к Риксенгарт (15 км юго-восточнее Брюсселя).

Другая разведка, тоже английская, установила, что к югу от Брюсселя колонны противника к 15 час. еще не достигли Нивель.

Если сопоставить с тем, что мы знаем теперь о марше германских армий в Бельгии, разведывательные данные этих 2 дней, будет видно, что они позволили обнаружить большую часть 1-й армии (крайней на севере) и почти всю 2-ю армию, — конечно, с учетом данных, полученных другими средствами разведки (агенты, пленные, соприкосновение и т. д.). Авиация не может претендовать на то, чтобы одними своими силами установить все положение противника. Она может только установить наличие или отсутствие неприятельских сил в определенной зоне в данное время, примерно, их величину, существенные черты их группировки и направление их движения. На обязанности же 2-го бюро [151] лежит дополнение этих сведении данными других источников разведки.

1-я и 2-я германские армии продвигались вперед эшелонированно с востока на запад правым флангом вперед в следующем порядке (см. рис. 27):

1-я армия

В 1-м эшелоне

2-й армейский корпус (самый северный)

4-й армейский корпус

3-й армейский корпус

9-й армейский корпус (выделенный до 15 августа в 3-ю армию для атаки Льежа)

Во 2-м эшелоне

3-й резервный корпус (за 2-м армейским)

4-й резервный корпус

2-я армия

В 1-м эшелоне

7-й армейский корпус

10-й резервный корпус

10-й армейский корпус

Гвардейская резервная дивизия (на правом берегу Мааса до 20 августа).

Во 2-м эшелоне

7-й резервный корпус.

Номера армейских корпусов, которым принадлежали обнаруженные авиацией колонны, помечены на рис. 25 и 26.

Согласно этим рисункам, итог воздушных разведок был следующий:

1-я армия. 9-й армейский корпус: крупные части к юго-западу от Тирлемон (19 августа вечером); 20-го он ускользнул от воздушной разведки вследствие дождя.

4-й резервный корпус: 19 августа вечером в районе к западу от Сен-Трон частью на марше, частью на биваках.

3-й и 4-й армейские корпуса: на марше вечером 20-го между Лувэном и Брюсселем.

2-я армия. 7-йармейский корпус: одна колонна у Жодуань вечером 19-го; другая в том же месте утром 20-го; голова вечером 20-го у Риксенгарт.

10-й резервный корпус: голова у Анню утром 19-го, затем вечером к югу от Жодуань; хвост к западу от Анню; колонны, пересекающие шоссе Жодуань, Жамблю утром 20-го.

10-й армейский корпус: голова у Авен утром 19-го, хвост переходит через Маас ниже Гюи; вечером 19-го голова подходит к Первез: колонны, пересекающие шоссе Жодуань, Жамблю, утром 20-го.

Гвардейский корпус: почти весь растянулся 19-го между Маасом и пунктами Лямонтзэ, Аннеш, Бирварт; 20-го — между Эгезэ и Жамблю частью на марше, частью на биваках.

Обозы 19-го к югу от Мааса и утром 20-го между Маасом и Анню. [152]

3-я армия. 12-й и 19-й армейские корпуса: утром 20-го колонны на марше в районе Синей, Рошфор, прикрытом конным корпусом Рихтгофена в направление на Динан с 15-го.

Конечно, определение положения противника для наших разведывательных отделов было далеко не так просто, как теперь, когда мы располагаем официальными документами, опубликованными после войны.

Утром 21 августа главная квартира считала, что к северу от Мааса германские силы состояли из 6 армейских корпусов и 3 кавалерийских дивизий. Это было верно в отношении конницы, которую легко определить по захваченным пленным, но это было неверно в отношении армейских корпусов: их было не 6, а 8, не считая 3 резервных корпусов, следовавших во втором эшелоне. Таким образом, несмотря на то, что в течение 2 дней под наблюдение авиации попали крупные силы, налицо была значительная недооценка противника; так же было и в 3-й армии. Это поучительно. В штабах достаточно распространено опасение, что авиация дает преувеличенные данные, тогда как на самом деле воздушные разведки могут дать только неполную картину, так как они не могут видеть всего. При истолковании доставленных ими данных необходим процесс восстанавливания, подобный процессу восстававливания картины по ее частям, — процесс, который в целом не может быть проделан наблюдателем.

21-го полеты были невозможны вследствие плохой погоды. Но на основании данных, полученных путем соприкосновения с противником (конница, местные жители), 5-я армия знала, что поворот германских армий на юг в направлении к Самбре уже начался. Во второй половине этого дня стычки в долине Самбры показали, что с левым флангом армии Бюлова уже было установлено соприкосновение.

Если, с другой стороны, вспомнить; что одна из разведок нашей 4-й армии утром 20-го установила подход к Динану колонн 3-й германской армии, можно будет сказать, что ген. Лянрезак был предупрежден своевременно об опасности, которая угрожала его армии с фронта и с правого фланга. Он не заблуждался, так как, по его собственному признанию, уже 20-го решил не переходить через Самбру до 23-го, желая дать англичанам время удлинить его левый фланг и, надеясь, что 4-я армия подойдет к Динану, чтобы обеспечить его правый фланг, что не осуществилось.

Со своей стороны, вследствие данных, получаемых из Бельгии, Жоффр более не колеблется.

В то время как в директиве от 18 августа{80} он предусматривал две возможности: «или распространение правого фланга противника до Брюсселя, или наступление севернее Мааса лишь небольшими силами», теперь первая возможность выступает на первый план: основная опасность здесь!

«Первая возможность, предусмотренная инструкцией № 13, повидимому, осуществляется». Так начинается приказ №15 от [153] 2l августа. И в своем донесении этого же дня военному министру Жоффр ставит последнего в известность, что теперь на восточной границе будет принято оборонительное положение, и кончает следующими словами, которые свидетельствуют о новом направлении его мысли: «наш основной интерес теперь уже не здесь».

Приказ № 15 от 21 августа соответствовал этой новой концепции. Можно сказать, что в первый раз глазам командования обстановка предстала во всей своей реальности. Авиация 5-й армии имела право на свою долю участия в этом повороте событий. Более того, не от нее зависело, что она не вызвала этого поворота раньше. Действительно, он запоздал... Если нельзя сказать, что тактически 5-я армия столкнулась с внезапностью, то с точки зрения стратегической дело обстояло именно так: армия была выдвинута вперед и подверглась концентрическим атакам двух германских армий с фронта на Самбре и с фланга на Маасе, — положение, которое вследствие отхода 4-й французской армии на правом фланге 23 августа оказалось очень тяжелым. Ген. Жоффр, вследствие желания атаковать 4-й армией в центре, что ему представлялось наиболее важным, задержал армию на месте до вечера 20 августа. Генералу Лянгль, который настаивал на движении к северу, чтобы войти в связь с 5-й армией, он ответил{81}: «Момент для наступления еще не наступил. Чем более будет уведено войск из Арлон и бельгийского Люксембурга, тем лучше это будет для нас».

Но когда 4-я армия выступила утром 21-го к северу от рубежа р. Семуа, она встретилась с 4-й германской армией, двигающейся на юг. После беспорядочных столкновений с противником в лесистой местности, не имевших успеха, она была остановлена 22-го и должна была отступить 23 августа. Получив известие об этом отступлении, которое создавало между 5-й и 4-й армиями разрыв в 80 км, ген. Лянрезак в тот же день вечером отдал приказ об отходе. Пограничное сражение было французами проиграно; первый акт драмы кончился неудачей.

Однако, выигрыша в несколько дней было бы достаточно для французского командования, чтобы переместить центр тяжести группировки влево. Если бы наша авиация была использована лучше, она могла бы дать этот выигрыш... Результаты, которых она добилась в Бельгии, когда начала более свободно работать, позволяют утверждать это.

Какую великолепную картину представляли бы для французских эскадрилий, если бы они были продвинуты к Намюру, колонны армий Клука и Бюлова, дебуширующие с Масса и марширующие открыто в эти долгие дни августа по равнинам Бельгии в направлении на Брюссель! С 14-го или, самое позднее, с 15 августа основная идея германского плана войны читалась бы, как открытая книга... И исход первых столкновений был бы иной! [154]