Войну можно было предотвратить

В Европе нарастал политический кризис. Германский фашизм наглел. Дело явно шло к войне.

Коммунистическая партия Советского Союза задолго до начала второй мировой войны, когда в наиболее агрессивных капиталистических странах только появились первые стремления использовать войну как средство нового передела мира, поняла и предвидела, какая опасность нависла над миром. Еще XVII съезд ВКП (б), оценивая резко обострившиеся отношения между капиталистическими странами, пришел к выводу о неизбежности военного столкновения между ними.

Большой тревогой за судьбы человечества были проникнуты и документы XVIII съезда партии. «Новая империалистическая война стала фактом»,{14} — говорилось в отчетном докладе ЦК ВКП (б). И хотя к тому времени война еще не являлась всеобщей, мировой, она уже втянула в свою орбиту миллионные массы людей и охватила огромную территорию.

Величайшая заслуга Коммунистической партии Советского Союза состояла в том, что она обнажила перед всем миром империалистическую сущность разгоревшейся вооруженной борьбы между капиталистическими странами, раскрыла истинное лицо фашизма, выступавшего в качестве наиболее реакционной и агрессивной силы.

Разоблачая империалистические цели разгоравшейся войны, СССР одновременно предпринимал решительные [25] шаги, направленные на преграждение пути агрессии и обеспечение мира в Европе. Он настойчиво боролся в Лиге наций за сохранение и укрепление коллективной безопасности. С этой же целью Советский Союз еще в 1935 г. заключил договоры о взаимопомощи с Францией и Чехословакией. Эти соглашения с двумя крупными государствами, расположенными в центре Европы, могли послужить прочным фундаментом для создания коллективной безопасности и предотвращения войны на Европейском континенте. Однако мюнхенская сделка показала враждебную по отношению к СССР позицию правительств Франции и Чехословакии, отказавшихся от военной помощи, предложенной им Советским правительством в соответствии с взятыми им на себя обязательствами.

Мюнхенское соглашение коренным образом изменило расстановку сил на международной арене. Стало очевидным, что правительства Англии и Франции, сговорившись с фашистской Германией, отдали ей Австрию, а затем и Чехословакию, чтобы за счет этих стран разрешить нараставшие между ними противоречия, а главное — направить гитлеровскую агрессию с Запада на Восток, против СССР.

В связи с нарастанием реальной угрозы войны со стороны германского империализма мирная политика Советского Союза, его предложения об отпоре агрессору приобретали исключительно важное значение. СССР был полон решимости общими усилиями преградить путь фашизму. Для достижения этой цели Советское правительство сделало все возможное, чтобы объединить свои силы с силами неагрессивных государств.

Весной 1939 г., когда в политике гитлеровского правительства стали отчетливо проявляться тенденции к расширению агрессии за счет захвата Польши, у правящих кругов Англии и Франции возникли серьезные опасения, которые подкреплялись возросшей активизацией Германии и Италии в центре Европы и на Балканах. Гитлер потребовал включения Данцига в состав Германии. 14 апреля 1939 г. итальянские войска захватили Албанию. 28 апреля Германия заявила о расторжении англо-германского морского соглашения, заключенного 18 июня 1935 г., и одновременно расторгла договор о ненападении с Польшей, заключенный 26 января 1934 г.

Правительства Англии и Франции забеспокоились, как бы эти действия в конце концов не привели гитлеровские [26] войска на Запад. Они предприняли ряд срочных мер, чтобы обезопасить себя и оказать давление на Германию. Была гарантирована помощь Польше, если она подвергнется нападению. Такие же англо-французские гарантии получили Греция, Румыния и Турция.

Но предпринятые Англией и Францией шаги не оказали существенного влияния на международные отношения и не изменили политики гитлеровской Германии. Ее нажим на Польшу возрастал. С целью воздействия на Германию Англия и Франция в марте 1939 г. начали переговоры с СССР о заключении договора о совместных действиях против Германии.

Советское правительство, понимая реальную опасность надвигавшейся войны, более чем кто-либо, стремилось к сохранению мира и готово было принять эффективные меры против агрессии. В качестве основы для переговоров оно выдвинуло 17 апреля 1939 г. следующие положения, обязывавшие СССР, Англию и Францию:

заключить сроком на 5 — 10 лет соглашение о взаимопомощи, включая и военную, в случае агрессии в Европе против любого из договаривавшихся государств;

оказывать всяческую, в том числе и военную, помощь восточноевропейским странам, расположенным между Балтийским и Черным морями и граничащим с Советским Союзом;

в кратчайший срок обсудить и установить размеры и формы военной помощи, оказываемой каждым из трех государств;

не вступать в какие бы то ни было переговоры и не заключать мира с агрессорами отдельно друг от друга и без общего всех трех держав согласия{15}.

Правительство СССР сделало серьезный шаг к объединению усилий трех стран против фашистской агрессии с целью предотвращения второй мировой войны.

Однако переговоры приняли затяжной характер. Они продолжались до середины августа 1939 г. и показали, что англо-французские правящие круги стремились навязать Советскому Союзу такие односторонние обязательства, которые неизбежно вовлекли бы его в войну с Германией, а Англия и Франция остались бы в стороне. [27]

Английское и французское правительства уклонились от взаимных обязательств. Они добивались другого. В предложениях правительства Англии от 8 мая 1939 г., к которым присоединилось и французское правительство, их позиция была выражена более отчетливо, чем в предложениях от 14 апреля 1939 г., хотя основная идея осталась без каких-либо изменений. В предложениях от 8 мая говорилось, чтобы

«Советское правительство огласило по собственной инициативе (курсив авт. — П. Ж.} декларацию, в которой оно обязалось бы в случае вовлечения Великобритании и Франции в военные действия, во исполнение принятых им обязательств, оказать немедленное содействие, будь оно желательным, причем род и условия, в которых представлялось бы это содействие, служили бы предметом соглашения»{16}.

Эти предложения, естественно, не могли послужить основой для организации фронта сопротивления против дальнейшего развертывания агрессии в Европе. Они были отвергнуты Советским правительством, так как, во-первых, не содержали принципа взаимности в отношении СССР и ставили его в неравное положение, а также не предусматривали обязательств Англии и Франции в случае нападения Германии на Советский Союз, во-вторых, предложения распространяли гарантию для восточноевропейских государств лишь на Польшу и Румынию, в то время как северо-западные границы СССР — со стороны Финляндии, Эстонии и Латвии — не гарантировались и оставались неприкрытыми.

Получалось, что Советский Союз должен был оказать немедленную помощь Польше и Румынии, а по дополнительному англо-французскому предложению — Бельгии, Греции и Турции в случае нападения на них агрессоров и вовлечения в связи с этим в войну Англии и Франции. В то же время Англия и Франция не брали на себя обязательств по оказанию немедленной помощи Советскому Союзу, если он будет вовлечен в войну в случае нападения агрессора на граничащие с СССР Латвию, Эстонию и Финляндию. Разумеется, Советское правительство не могло согласиться с таким неравным и унизительным для СССР предложением. Отсутствие гарантии со стороны Англии и [28] Франции в случае прямого нападения Германии на СССР и неприкрытость его северо-западных границ служили провоцирующим моментом для направления агрессии на Советский Союз{17}.

Затянувшиеся англо-франко-советские переговоры со всей очевидностью показали, что правительства Англии и Франции не желали заключения с СССР такого договора о взаимопомощи, который бы обеспечивал положительные результаты в борьбе против фашистской Германии. Действия английского и французского правительств свидетельствовали о том, что они не отказались от своей генеральной политики, направленной на развязывание германо-советской войны. Этим было продиктовано их поведение в ходе переговоров в 1939 г., сводившееся по существу к саботажу установления прочного сотрудничества между тремя государствами.

Антисоветская политика Англии и Франции особенно резко проявилась при ведении военных переговоров, которые начались по инициативе правительства СССР в августе 1939 г. в Москве. Предложение о военных переговорах между представителями вооруженных сил трех государств Советское правительство внесло 23 июля 1939 г. 31 июля Чемберлен в палате общин заявил о согласии правительств Англии и Франции начать их. Однако, несмотря на срочность переговоров, английская и французская военные миссии были отправлены на товарно-пассажирском пароходе и прибыли в Москву только 11 августа.

В состав советской военной миссии входили народный комиссар обороны маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов (глава делегации), начальник Генерального штаба Б. М. Шапошников, народный комиссар Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецов, начальник Военно-Воздушных Сил РККА А. Д. Локтионов, заместитель начальника Генерального штаба И. В. Смородинов. Советская военная миссия была уполномочена правительством вести переговоры с английской и французской военными миссиями и подписать военную конвенцию по вопросам организации обороны Англии, Франции и СССР против агрессии в Европе. [29]

Английскую военную миссию предоставляли бывший комендант Портсмутской крепости адмирал в отставке Р. Дракс (глава делегации), генеральный инспектор авиации маршал авиации Ч. Бернет, генерал-майор Д. Хейвуд. В состав французской миссии были включены командующий 1-м округом генерал Ж. Думенк (глава делегации), генерал М. Вален и капитан III ранга Вийом.

Переговоры происходили с 12 по 21 августа. Всего состоялось девять заседаний.

На первом же заседании выяснилось, что английская и французская миссии не имели полномочий для подписания какого-либо военного соглашения. В то время как в состав советской военной делегации, возглавлявшейся народным комиссаром обороны, входили ответственные представители Вооруженных Сил СССР, представителями Англии и Франции были второстепенные лица, не обладавшие полномочиями для решения столь важных военных вопросов.

«Естественно, — пишут видные английские публицисты Уильям и Зельба Коутсы, — что в Москве сложилось крайне неблагоприятное впечатление. Нельзя было не прийти к выводу, что посылка миссии не являлась серьезным делом»{18}.

Англо-французские миссии получили от своих генеральных штабов подробные секретные инструкции, в которых определялись цели и характер переговоров{19}. В первом же пункте инструкции, данной английской миссии, указывалось на необходимость, «чтобы две миссии работали как единая делегация, хотя они и не называются так». Там же подчеркивалось, что делегаты должны действовать лишь как лица, ведущие переговоры, а окончательное согласие относительно любой конвенции должно исходить от правительств Франции и Великобритании. [30]

О целях переговоров откровенно говорилось в записке французского генерального штаба. В ней отмечалось, что наряду с целым родом политических выгод, которые получили бы Англия и Франция в связи с присоединением СССР, оно «вовлекло бы СССР в конфликт; не в наших интересах, чтобы он оставался вне конфликта, сохраняя нетронутыми свои силы»{20}.

Таким образом, одной из главных задач, которые ставили английский и французский генеральные штабы перед своими военными миссиями, было втянуть Советский Союз в войну. Этой цели и посвящалась вся вторая, наиболее обширная часть меморандума, содержавшая стратегические соображения, которые миссия должна была использовать в качестве базы при переговорах.

Одним из центральных вопросов, обсуждавшихся во время переговоров, являлся вопрос о военных планах. На первом заседании К. Е. Ворошилов прямо поставил вопрос: «Есть ли у миссии Англии и Франции соответствующие военные планы?» Англо-французские представители стремились уйти от ответа и ограничиться лишь тремя общими принципами, изложенными генералом Ж. Думенком в следующей форме: 1) создание для противника двух прочных фронтов на Западе и на Востоке, 2) непрерывность фронта, 3) использование всех сил против неприятеля. Но эти принципы были слишком абстрактны, неконкретны и никого ни к чему не обязывали.

«Мы же собрались здесь, — заявил глава советской военной миссии, — не для принятия общей декларации, а для выработки конкретной военной конвенции, которая должна определить количество дивизий, артиллерийских орудий, танков, самолетов, морских эскадр и проч., совместно участвующих в деле обороны договаривающихся сторон».

Только после настойчивых требований советской делегации англо-французские представители сообщили о состоянии вооруженных сил Англии и Франции и изложили основы военных планов своих стран.

Французская армия к тому времени насчитывала 110 дивизий, 2 тыс. самолетов первой линии{21}, 3 тыс. танков и [31] 300 тяжелых орудий (кроме танков и артиллерии, входивших в состав дивизий). Англия располагала пятью пехотными и одной механизированной дивизиями, а всего могла отмобилизовать 16 дивизий для первого эшелона и столько же для второго эшелона. Таким образом, Англия имела возможность выставить в ходе войны 32 дивизии. Авиация первой линии имела 3 тыс. самолетов.

Характеризуя состояние французской армии, как наиболее реальной силы в борьбе с агрессором, генерал Ж. Думенк сообщил, что, имея на границе войска прикрытия под защитой сильных укрепленных районов, французская армия менее чем за 10 дней в состоянии подвести к границе все основные силы.

Что касается военного плана французского генерального штаба, то он был изложен лишь в самом общем виде. В плане предусматривалось, что если главные вооруженные силы фашистской Германии будут двинуты против Франции, то ее армия, опираясь на свои укрепления, начнет оборонительные действия. После того как наступление противника будет остановлено и подойдут английские подкрепления, французская армия перейдет в контрнаступление. Если же главные силы немецко-фашистских войск направятся на Восток, то все силы французской армии перейдут в наступление против обороняющихся германских войск на Западе и заставят «противника вернуть свои силы обратно с Восточного фронта».

Если глава французской военной миссии, хотя и в общих чертах, изложил соображения французского генерального штаба о плане военных действий, то английская военная миссия ничего конкретного не сообщила о плане действий английской армии. Ничего не было сказано и о планах действий объединенного англо-французского флота. Обе миссии строго придерживались данной им инструкции.

Поскольку в зарубежной реакционной печати настойчиво распространяются всякого рода клеветнические заявления о характере переговоров с целью выгородить английскую и французскую военные миссии за срыв переговоров и взвалить вину на советских представителей, то необходимо привести некоторые выдержки из строго секретной инструкции, полученной миссиями от Чемберлена и Даладье. В ней говорилось:

«Вести переговоры весьма медленно. Миссия должна соблюдать наибольшую сдержанность [32] там, где эти соображения раскрывают франко-британские намерения.

Раскрытие русским в начале переговоров технических деталей, касающихся нашего вооружения, представляется невозможным, а обмен мнениями относительно технической подготовки, — если его нельзя будет избежать совсем, — должен быть ограничен общими местами на начальной стадии переговоров.

Если русские потребуют, чтобы французское и британское правительства сделали Польше, Румынии или прибалтийским государствам предложения, которые повлекли бы за собой сотрудничество с Советским правительством или его генеральным штабом, миссия не должна брать на себя каких-либо обязательств, а должна доложить об этом в Лондон.

Было бы неправильно, если бы обсуждение экономических проблем заняло важное место в этих переговорах. Во всяком случае переговоры по экономическим вопросам под углом зрения национальной обороны должны быть сведены к общим соображениям, причем следует с самой большой тщательностью избегать раскрытия советским властям действительных размеров экономических трудностей наших союзников, имея в виду, что важные сведения представлены самими этими государствами.

Равным образом рекомендуется не заключать пока никаких соглашений об обмене сведениями по вопросам экономической стратегии в отношении Германии и Италии.

Эти соображения должны рассматриваться как документ, предназначенный только для нас, и не должны передаваться русским»{22}.

Такие указания получила англо-французская миссия. И, разумеется, она их строго выполняла.

Советская военная делегация, преследовавшая ясную и определенную цель — объединение усилий СССР, Англии и Франции для борьбы против агрессии фашистской Германии, — изложила конкретный военный план, предусматривая участие в его выполнении вооруженных сил договаривавшихся государств. С сообщением по этому вопросу выступил начальник Генерального штаба Красной Армии [33] Б. М. Шапошников. Он изложил план развертывания Советских Вооруженных Сил на западных границах СССР и три варианта плана военных действий.

В соответствии с планом развертывания Вооруженных Сил СССР на его западных границах Красная Армия должна была выставить против агрессии в Европе 120 пехотных и 16 кавалерийских дивизий, 5 тыс. тяжелых орудий, 9 — 10 тыс. танков, от 5 тыс. до 5,5 тыс. боевых самолетов{23}. Укрепленные районы, имевшиеся вдоль всей западной границы СССР, приводились в боевую готовность в течение 4 — 6 часов. Сосредоточение армии производилось в срок от 8 до 20 дней.

Военный план, разработанный Генеральным штабом Красной Армии и одобренный советской военной миссией, предусматривал три возможных варианта совместных действий вооруженных сил Англии, Франции и СССР в случае агрессии в Европе.

Первый вариант — когда фашистская Германия нападает на Англию и Францию. В этом случае СССР выставляет 70% тех вооруженных сил, которые будут направлены Англией и Францией против Германии. Если Англия и Франция выставят против немецко-фашистских войск 90 пехотных дивизий, то СССР — 63 пехотные и 6 кавалерийских дивизий общей численностью около 2 млн. человек с соответствующим количеством артиллерии, танков и самолетов.

При этом варианте считалось обязательным участие Польши в силу ее договора с Англией и Францией. Кроме того, и это главное, правительства Англии и Франции должны были добиться от Польши согласия на пропуск войск Красной Армии через Виленский коридор и по возможности через Литву к границам Восточной Пруссии, а также, если потребует обстановка, и через Галицию.

Действия объединенного англо-французского флота должны иметь целью закрытие Ла-Манша и прорыв сильной эскадры в Балтийское море для операций против флота Германии в Балтике; временное занятие Моонзундского архипелага, Аландских островов, портов Ганге, Пернов, Гансаль, Гайнаш и Либава в целях сохранения нейтралитета и независимости балтийских стран; прекращение [34] подвоза в Германию из Швеции руды и другого сырья; блокаду берегов Германии в Северном море; господство в Средиземном море и закрытие Суэцкого канала и Дарданелл.

Военно-Морской Флот СССР свои действия должен согласовать с действиями англо-французского флота. Северный флот будет вести крейсерские операции у берегов Финляндии и Норвегии, а Балтийский флот в целях охраны независимости балтийских стран — базироваться совместно с объединенным флотом Англии и Франции в Ганге, на Аландских островах и Моонзундском архипелаге. Балтийский флот будет развивать свои крейсерские операции, действия подводных лодок и осуществлять установку мин у берегов Восточной Пруссии и Померании.

Второй вариант — когда агрессия Германии будет направлена на Польшу и Румынию. В этом случае Польша и Румыния должны выставить на фронт все свои вооруженные силы. Франция и Англия немедленно объявляют войну Германии и выступают против нее. Участие СССР в войне может быть осуществлено лишь при условии достижения договоренности о пропуске советских войск через Виленский коридор, Галицию и Румынию. В этом случае СССР выставляет против Германии такое же количество дивизий, как Англия и Франция. Перед английским, французским и советским морскими флотами стоят те же задачи, что и в первом варианте.

Третий вариант — когда Германия, используя территорию Финляндии, Эстонии и Латвии, направит агрессию против СССР. В этом случае Франция и Англия должны немедленно вступить в войну с Германией и выставить 70% от количества сил и средств, развертываемых Советским Союзом. Польша обязательно выступает против Германии, выставляет не менее 45 пехотных дивизий и пропускает советские войска через Виленский коридор и Галицию. Если в войну будет втянута Румыния, то она должна участвовать в ней всеми своими силами и также пропустить через свою территорию советские войска.

Таковы были общие стратегические соображения советской военной миссии о совместных действиях вооруженных сил Англии, Франции и СССР в борьбе против германского агрессора. Они вытекали из реальной военно-политической обстановки и необходимости организации мощного отпора немецко-фашистским захватчикам. [35]

Эти конкретные, совершенно определенные планы свидетельствовали о непреклонном желании Советского правительства ликвидировать угрозу фашистской агрессии, не допустить войны, спасти человечество от огромных жертв и разрушений.

Одним из обязательных и непременных условий участия Вооруженных Сил СССР являлось требование советской военной миссии о пропуске войск Красной Армии через Польшу и Румынию. Оно было вполне законным, так как СССР, не имея непосредственной границы с Германией, мог выполнить свои союзнические обязательства только в том случае, если его войска будут пропущены через территорию государств, заинтересованных в защите их от фашистской агрессии. Глава советской военной делегации К. Е. Ворошилов заявил, что без положительного ответа на кардинальнейший вопрос о пропуске советских войск на территорию Польши в районе Вильно и через Галицию и на территорию Румынии дальнейшие переговоры бесполезны и не будут иметь актуального значения.

Как же реагировали английская и французская военные миссии на такое категорическое заявление главы советской делегации? Будучи ограничены строгими инструкциями своих правительств, они оказались не в состоянии решать конкретные вопросы, связанные с организацией совместных действий вооруженных сил Англии, Франции и СССР. Англо-французская миссия точно придерживалась инструкции, в которой говорилось:

«Британское правительство не желает быть втянутым в какое бы то ни было определенное обязательство, которое смогло бы связать нам руки при любых обстоятельствах. Поэтому в отношении военного соглашения следует стремиться к тому, чтобы ограничиваться, сколь возможно, более общими формулировками. Что-нибудь вроде декларации политического характера»{24}.

При решении вопроса о пропуске советских войск через Польшу и Румынию англо-французская миссия оказалась в затруднительном положении. Именно этот вопрос явился камнем преткновения на пути дальнейших военных переговоров. Английская и французская делегации знали, что пропуск советских войск не входил в расчеты их правительств. Усиленно сопротивлялась этому и Польша, еще [36] рассчитывавшая отвести от себя удар Германии. Понятно, что без ответа на выдвинутые советской делегацией предложения дальнейшие переговоры не имели смысла. Они были прерваны на три дня (с 18 по 21 августа), а затем, когда на заседании 21 августа выяснилось, что от правительств Англии и Франции никаких ответов не поступило, а их военные миссии попросили отсрочки еще на три-четыре дня, переговоры были совсем прекращены,

В официальном письменном заявлении, сделанном по этому поводу советской военной миссией, указывалось:

«Советская военная миссия не представляет себе, как могли правительства и генеральные штабы Англии и Франции, посылая в CCCP свои миссии для переговоров о заключении военной конвенции, не дать точных и положительных указаний по такому элементарному вопросу, как пропуск и действия Советских Вооруженных Сил против войск агрессора на территории Польши и Румынии, с которыми Англия и Франция имеют соответствующие политические и военные отношения.

Если, однако, этот аксиоматический вопрос французы и англичане превращают в большую проблему, требующую длительного изучения, то это значит, что есть все основания сомневаться в их стремлении к действительному и серьезному военному сотрудничеству с СССР. Ввиду изложенного ответственность за затяжку военных переговоров, как и за перерыв этих переговоров, естественно, падает на французскую и английскую стороны»{25}.

Таковы причины провала англо-франко-советских военных переговоров. Правящие круги Англии и Франции, как это видно из инструкций, данных ими своим миссиям, и из всего хода переговоров, не стремились к объединению усилий трех держав для борьбы против агрессора. Они преследовали иную цель: сорвать московские переговоры и тем самым показать гитлеровской Германии, что СССР не имеет союзников, что он изолирован и на него можно напасть.

Как теперь стало известно из документов, опубликованных Министерством иностранных дел СССР, английское правительство одновременно с переговорами в Москве вело тайные переговоры с Гитлером, стремясь сколотить блок империалистических государств против Советского Союза. [37]

Переговоры происходили в Лондоне в конце июля — начале августа 1939 г. В них принимали участие с германской стороны советник Геринга по четырехлетнему плану Г. Вольтат, германский посол в Лондоне Дирксен и советник посольства Кэрдт; с английской стороны переговоры велись при участии министра иностранных дел Галифакса, министра по делам заморской торговли Хадсона и Вильсона — ближайшего советника Чемберлена.

Чемберлен не только знал о происходивших переговорах, но и был ярым сторонником сближения Англии с Германией.

«Чемберлен, — пишут английские публицисты Уильям и Зельба Коутсы, — ...был непревзойденным умиротворителем фашистских государств... он рассчитывал насытить голодных фашистских волков путем уступок и думал, что если аппетит их будет расти, то они из благодарности к Англии и Франции повернут на Восток и растерзают СССР»{26}.

Переговоры, проходившие в Лондоне, преследовали далеко идущие цели. Достаточно ознакомиться с запиской германского посла в Лондоне Дирксена о беседе Г. Вольтата с Хадсоном и Вильсоном, чтобы убедиться, что речь шла о заключении англо-германского пакта о ненападении, о невмешательстве и распределении сфер влияния, об ограничении войск на суше, на море и в воздухе. Дирксен писал, что Англия в июле — августе 1939 г. настойчиво добивалась заключения договора о ненападении с Германией.

«Тем самым... были бы подняты и разрешены вопросы столь большого значения, что ближневосточные проблемы, зашедшие в тупик, как Данциг и Польша, отошли бы на задний план и потеряли бы свое значение. Сэр Гораций Вильсон определенно оказал г-ну Вольтату, что заключение пакта о ненападении дало бы Англии возможность освободиться от обязательств в отношении Польши. Таким образом, польская проблема утратила бы значительную долю своей остроты»{27}.

Таковы бесспорные факты, наглядно свидетельствующие о том, что английское правительство во время переговоров в Москве о заключении тройственного пакта об обуздании агрессии фашистской Германии добивалось за [38] спиной СССР сделки с гитлеровским правительством, направленной против Советского Союза. Те же супруги Коутс заявляют: «В течение всего хода англо-франко-советских переговоров в 1939 году влиятельные круги в Англии искали понимания не с СССР, а с нацистской Германией»{28}.

Подобные действия были враждебным актом по отношению к Советскому Союзу.

Правительство же СССР последовательно и настойчиво добивалось создания мощной коалиции против агрессора. Для предотвращения фашистской агрессии имелись все возможности. Вооруженные силы трех договаривавшихся государств и Польши как союзницы Англии и Франции летом 1939 г. значительно преобладали над вооруженными силами Германии и Италии. Об этом наглядно свидетельствуют приводимые ниже сравнительные данные о количестве дивизий, самолетов, танков и орудий в этих странах{29}.

№ п/п	Страны	Всего дивизий	Самолетов первой линии	Танков	Тяжелых орудий
1	СССР	136	5500	10000	5000
2	Франция	110	2000	3000	3000
3	Англия	16	3000	1500	1000
4	Польша	49	1200	900	600
	Итого	311	11700	15400	9600
1	Германия	103	4700	8300	4000
2	Италия	65	3000	100	350
	Итого	168	7700	8400	4350

Наличие таких превосходящих сил у договаривавшихся государств и их согласованное использование позволяли в случае развязывания войны фашистскими странами дать достойный отпор агрессорам. Однако двойственная политика [39] английского и французского правительств привела к срыву московских переговоров.

Если бы правящие крути Англии и Франции в тот критический момент, когда война стояла у порога, серьезно отнеслись к практическим предложениям Советского Союза об обуздании фашистской агрессии, внесенным на заседании военных миссий в августе 1939 г., то история могла бы пойти по пути мирного развития. Но дело в том, что правительства Англии и Франции были далеки от мысли об объединении коллективных усилий для укрощения уже бесновавшегося фашистского зверя.

Подробное рассмотрение хода и исхода англо-франко-советских военных переговоров позволяет, во-первых, отчетливо представить позиции СССР, Англии и Франции в отношении фашистской Германии и, во-вторых, дает возможность разоблачить буржуазных фальсификаторов, грубо извращающих предвоенную политику Советского правительства. Последнее особенно важно, так как в буржуазной реакционной печати все еще распространяется злобная клевета на СССР.

На страницах буржуазной печати западные реакционные писатели неизменно твердят: «СССР изменил делу коллективной борьбы с агрессором, Россия обманула союзников (Англию и Францию. — П. Ж ), заключив соглашение с Гитлером». Они распространяют версию о том, что причины второй мировой войны надо искать не в политике фашистских государств и империалистических держав, а в политике Советского правительства, якобы отказавшегося пойти навстречу западным правительствам.

Оксфордский профессор М. Белов сочиняет небылицы о том, будто бы советско-германское сближение явилось следствием длительной и постоянной линии внешней политики СССР{30}. Американский историк С. Уотсон клеветнически заявил, что в 1939 г. Советский Союз пытался столкнуть лбами Германию и западные державы и ради этого якобы заключил с ней «агрессивный» пакт о ненападении.

У. Черчилль в своей шеститомной истории второй мировой войны высказался довольно определенно.

«Россия, — писал он, — проводила политику сговора с Германией за счет Польши. Основой германо-русского сближения должен [40] быть четвертый раздел Польши. СССР вел двойные переговоры — одни с Францией, а другие с Германией. Он, как видно, предпочитал разделить Польшу, а не защитить ее. Такова была непосредственная причина второй мировой войны»{31}.

Подобные клеветнические измышления получили широкое распространение в буржуазной печати, особенно в США, ФРГ и Англии. Распространяемый во многих странах мира американский журнал «United States News and World Report», неоднократно возвращаясь к событиям 1939 г., утверждает, что будто бы «советско-германские переговоры 1939 г. проложили путь нацистской агрессии в Европе» и что «Советский Союз заключением договора с Германией содействовал развязыванию второй мировой войны».

Такую же клевету распространяет западногерманская печать. В сентябре 1959 г. журнал «Wehr und Wirtschaft», издающийся в Штутгарте, опубликовал по случаю 20-й годовщины заключения советско-германского договора несколько статей, в которых все события 1939 г. поставил с ног на голову, стремясь очернить внешнюю политику СССР.

И наконец, еще одно «свидетельство». Глава английской военной миссии на переговорах в Москве в 1939 г. — адмирал в отставке Дракс в ответе на запрос советского историка В. Попова так объяснил причины срыва переговоров: «Переговоры провалились из-за русских властей, которые в общем не хотели в противоположность англичанам достижения дружественного соглашения»{32}.

Даже теперь, спустя 20 лет после окончания войны, в ФРГ и США находятся историки, «глубокомысленно» заявляющие, что в развязывании второй мировой войны виновата не столько фашистская Германия, сколько те страны, на которые она напала. В США особенно усердствует в этом профессор Д. Хогган, написавший книгу «Вынужденная война». Он безапелляционно утверждает, что вторую мировую войну развязала Англия.

В мае 1964 г. Д. Хогган гастролировал по Европе. Он читал лекции в Западной Германии и Австрии. Выступая [41] перед студентами в Дюссельдорфе, Д. Хогган заявил:

«Установлено, что поляки в 1939 году прервали переговоры с Германией о Данциге после того, как Англия выдала полякам «разовый карт-бланш». Премьер-министр Чемберлен по настоянию консерваторов перешел к «дипломатии превентивной войны» вовсе не после вступления немецких войск в Прагу, а сразу же после Мюнхенского соглашения с Гитлером».

Выступивший после лекции Д. Хоггана западногерманский историк Якобсен, из научно-исследовательского института внешней политики в Бонне, выразил недовольство тем, что его американский коллега умолчал об «ответственности» за развязывание второй мировой войны Советского Союза, Франции и других стран Европы. Конечно, заявил он, с Гитлера нельзя снимать ответственность за развязывание войны, но «с 1948 года постепенно становилось ясно (?!), что часть вины за войну падает на Советский Союз»{33}.

Несмотря на то что вся внешняя политика СССР в предвоенные годы носила миролюбивый характер и была проникнута стремлением преградить путь войне, в буржуазной реакционной литературе она преподносится в грубо искаженном свете. Буржуазные политические деятели, теоретики и историки стремятся все предвоенные события изобразить в кривом зеркале. Лжецы и фарисеи не брезгают никакими инсинуациями, чтобы скрыть правду истории от народа.

Не трудно догадаться, какую антисоветскую цель преследуют клеветнические умозаключения англо-американских и западногерманских «исследователей» второй мировой войны. Отнюдь не утруждая себя научной аргументацией в столь ответственных заявлениях, Черчилль и иже с ним пытаются запутать дело и свалить вину за срыв московских переговоров с больной головы на здоровую.

Народы мира неоднократно убеждались, что Советский Союз всегда был верен ленинским принципам миролюбивой внешней политики, выступал инициатором коллективного отпора агрессору. Такой именно являлась внешняя политика СССР и в период надвигавшейся второй мировой войны. [42]

Именно Англия и Франция не пожелали объединить усилия для борьбы против фашистской агрессии. Более того, явно саботируя соглашение, они стремились натравить Германию на Советский Союз.

В тот критический момент, когда война стояла у порога советских границ, правительству СССР нужно было искать пути ее предотвращения. В сложившейся обстановке путь был один — идти на соглашение с Германией, которого последняя усиленно стала добиваться. В германских дипломатических кругах, безусловно, заметили, что московские переговоры между Англией, Францией и СССР зашли в тупик. Правда, эти переговоры оценивались по-разному Одни считали, что только англо-франко-советский договор сможет удержать Гитлера от войны, другие не верили в реальность этого соглашения, а третьи говорили, что в Москве происходит своеобразная игра «в кошки и мышки».

Как же в действительности складывались германо-советские отношения в тот напряженный период истории? Гитлеровские дипломаты еще в мае 1939 г. в Москве и Берлине начали зондировать почву с целью улучшения отношений между Германией и СССР. 9 мая 1939 г. заместитель директора отдела печати германского министерства иностранных дел Браун фон Штумм в беседе с советским поверенным в делах в Берлине Г. А. Астаховым заявил, что Германия стремится к улучшению отношений с СССР и что германская пресса изменила тон и не прибегает к враждебным выпадам против Советского Союза. Г. А. Астахов резонно ответил на это заявление, что Германия являлась инициатором ухудшения отношений с СССР, поэтому она должна быть и инициатором их улучшения.

Другой видный представитель германского министерства иностранных дел — Шнурре в беседе с Г. А Астаховым 17 мая также убеждал советского поверенного в делах, что Германия не имеет никаких агрессивных намерений против СССР и что необходимо улучшить взаимоотношения между обеими странами.

Германский посол в Москве Шуленбург, уезжая 23 июня из Берлина, также заявил Г. А. Астахову, что германское правительство очень серьезно настроено улучшить отношения с Советским Союзом.

В июле — августе 1939 г советского поверенного в [43] делах в Германии все чаще стали посещать представители министерства иностранных дел, представители промышленности, печати. 21 июля 1939 г. Г. А. Астахова посетили редактор журнала «Оствиртшафт» и референт «бюро Риббентропа». Они распространялись о том, что заключенные Германией пакты с Эстонией и Латвией являлись актом самозащиты и не направлены против Советского Союза. Германия охладела к украинской проблеме, говорили они, и в этом лучшее доказательство ее стремления наладить отношения с СССР. Что же касается «Антикоминтерновского пакта», то он будто бы не ущемлял интересов Советского Союза.

24 июля 1939 г. Г. А. Астахов был приглашен советником экономического департамента Шнурре, который сказал: «Зачем Вам заключать договор с Англией, если на Вас никто не собирается нападать?» Он развивал идею о необходимости заключения торгово-кредитного соглашения как первого этапа сближения Германии с СССР. Шнурре заявил, что Германия может поставить Советскому Союзу самые лучшие машины и станки И наконец, 3 августа «сам» министр иностранных дел Германии Риббентроп пригласил Г. А. Астахова и заявил ему о намерении германского правительства решительным образом изменить германо-советские отношения.

Одновременно такой же активный зондаж проводился и в Москве. Германский посол Шуленбург и его помощники зачастили в Наркомат иностранных дел СССР. Германский посол официально заявил наркому иностранных дел о желании правительства Германии нормализовать отношения между обеими странами.

Еще более усилились стремления германского правительства найти пути сближения с СССР, когда стало известно о предстоящих англо-франко-советских военных переговорах в Москве. 2 августа Шуленбург в беседе с заместителем наркома иностранных дел В. П. Потемкиным изложил конкретный план улучшения германо-советских отношений. Он считал, что такое сближение можно осуществить в три этапа, а именно: заключение торгово-кредитного соглашения, нормализация отношений по линии прессы и культурных связей и, наконец, политическое сближение.

Тогда Советское правительство еще надеялось на успех англо-франко-советских переговоров и 7 августа сообщило [44] в Берлин о том, что германские предложения являются неподходящими.

11 августа, за день до начала англо-франко-советских переговоров, Шуленбург отправил строго секретную телеграмму Риббентропу, в которой, ссылаясь на беседу итальянского военного атташе с британским военным атташе подполковником Файсбренсом, сообщал основное кредо английской делегации. В телеграмме указывалось, что при переговорах английская миссия будет придерживаться следующего объяснения возможного хода войны:

«В будущей войне Германия на своих западных границах будет вести оборону и, напав на Польшу превосходящими силами, захватит ее в течение одного-двух месяцев. В таком случае германские войска будут на советской границе вскоре после начала войны. Несомненно, Германия после этого предложит западным державам сепаратный мир при условии, что ей дадут свободу для наступления на Восток. Если Советское правительство теперь же не заключит пакта с Англией и Францией в целях прикрытия от германского нападения, то оно будет подвергаться риску быть изолированным в случае войны»{34}.

Это сообщение встревожило гитлеровских дипломатов. Ответ германского министерства иностранных дел последовал незамедлительно. Статс-секретарь Вейцзекер предложил Шуленбургу и военному атташе Кестрингу решительным образом опровергнуть аргументы английских представителей. В телеграмме от 14 августа он писал:

«Именно война, которую описал английский военный атташе, должна безошибочно показать ценность и важность советского соглашения с Германией. Как может Великобритания эффективно встать на защиту России после захвата нами Польши? Если Россия встанет на сторону Великобритании, то она будет иметь единственного противника в лице Германии, как это было в 1914 г. Если же Советский Союз предпочтет взаимопонимание с нами, то он добьется той безопасности, какой он желает, и для этого мы готовы дать все гарантии»{35}. [45]

Обмен телеграммами между Шуленбургом и Вейцзекером свидетельствовал, во-первых, о том, что вопрос о неизбежности германо-польской войны был уже решен в Берлине, и, во-вторых, о том, что Германия ищет путей для сближения с СССР.

Более определенно заявил о желании Германии улучшить отношения с Советским Союзом Шуленбург народному комиссару иностранных дел СССР в беседе, состоявшейся 15 августа. На основании инструкций, полученных от германского министра иностранных дел, Шуленбург настоятельно просил согласия Наркоминдела СССР на приезд в Москву Риббентропа для переговоров с руководителями Советского правительства.

Приведенные документы свидетельствуют о том, что инициатива улучшения советско-германских отношений целиком и полностью принадлежала Германии. Именно германское правительство настойчиво добивалось ликвидации недружелюбных отношений между обеими странами. Это было вызвано по крайней мере двумя обстоятельствами: первое — стремление во что бы то ни стало помешать заключению тройственного соглашения между СССР, Францией и Англией, тем более что и Англия и Франция делали все, чтобы сорвать переговоры, и второе — Германия не была еще готова начать агрессию против Советского Союза.

В 1963 т. в США вышла книга М. Галлахера «Советская история второй мировой войны». Она написана с нарочито тенденциозной целью — оклеветать советскую историческую науку, изобразив ее как «коммунистическую пропаганду». Попутно М. Галлахер протаскивает давно уже набившие оскомину вымыслы о причинах войны, стремясь очернить СССР и возложить на него ответственность за развязывание второй мировой войны. Характеризуя позицию СССР во время англо-франко-советских переговоров, М. Галлахер демагогически писал:

«Если советские руководители и верили когда-нибудь в возможность и желательность совместных с Западом действий при создавшемся тогда положении, то вера эта была недолговечной и с самого начала переговоров они стали подготовлять другой выход.

В апреле Советский Союз начал нащупывать в Берлине возможности к достижению временного соглашения с Германией. С этого момента советская политика была направлена [46] на поиски путей соглашения с Германией, и в то время, когда англичане и французы все более активно требовали урегулирования положения на Востоке, русские ставили на пути достижения этого соглашения с ними все более непреодолимые препятствия. В конце концов летом 1939 года, когда в Москве находилась англо-французская военная миссия, пытавшаяся найти пути к соглашению с Советским Союзом, был подписан советско-германский договор о ненападении. Переговоры о заключении этого договора происходили за спиной англичан и французов»{36}.

Что можно сказать по поводу такого заявления? Раньше на нас сетовали за то, что мы не публикуем документы. Теперь мы их обнародовали. Опубликованы стенографические записи англо-франко-советских военных переговоров{37}. Хорошо знаком с ними и М. Галлахер. Казалось бы, каждый непредубежденный человек должен убедиться, кто искренне стремился к сохранению мира, а кто играл «в кошки и мышки». И тем не менее клевета на Советский Союз продолжается. Тут уже не принимаются в расчет никакие доказательства, а действуют иные принципы, продиктованные идеологическими соображениями. Наши идейные противники стремятся любыми способами, вопреки документам и здравому смыслу оклеветать политику Советского Союза.

Как видно из всего хода переговоров между военными миссиями трех государств, правительство СССР со всей решительностью и настойчивостью добивалось заключения договора с Англией и Францией и никаких авансов Германии не давало, никаких тайных переговоров с представителями германского правительства не вело. Оно терпеливо ожидало положительного решения правительствами Чемберлена и Даладье вопроса о пропуске советских войск через польскую и румынскую территории, так как без этого никакие соглашения не имели смысла. И только тогда, когда стало совершенно очевидным, что английское и французское правительства не желают решать кардинальный вопрос борьбы против угрозы фашистской агрессии, а польское правительство открыто заявило о своем [47] нежелании принимать военную помощь от СССР, т. е., когда переговоры военных миссий зашли в тупик, Советское правительство вынуждено было согласиться на переговоры с Германией. В сложившейся кризисной обстановке другого выхода у него не было.

20 августа Гитлер прислал телеграмму Сталину. Предлагая заключить договор о ненападении, он писал:

«Поэтому я еще раз предлагаю Вам принять моего министра иностранных дел во вторник 22-го августа, самое позднее, в среду 23 августа. Имперский министр иностранных дел будет облечен всеми чрезвычайными полномочиями для составления и подписания пакта о ненападении...»{38}

Такое согласие было дано. 23 августа Риббентроп прилетел в Москву. В тот же день вечером, после состоявшихся переговоров, был подписан советско-германский договор о ненападении сроком на 10 лет. Так обстояло дело в действительности.

Этот шаг был полностью оправданным. При создавшемся остром кризисе межгосударственных отношений в Европе, когда Советский Союз в своем стремлении объединить силы для отпора гитлеровской экспансии встретил противодействие Англии и Франции, необходимо было отвести угрозу войны, расколоть создавшийся втайне блок империалистических государств, направленный против СССР. Советско-германский договор о ненападении привел к резкому изменению соотношения сил в Европе. Он расстроил планы втянуть СССР в войну уже в 1939 г.

Следует иметь в виду и еще одно обстоятельство. Летом 1939 г. СССР фактически был уже втянут на Дальнем Востоке в войну с Японией. Спровоцировав конфликт с СССР в районе реки Халхин-Гол, японские империалисты рассчитывали на войну Германии с Советским Союзом. Это поставило бы нашу страну в крайне тяжелое положение ведения войны на два фронта: на Западе с Германией и на Дальнем Востоке с Японией. Но с заключением советско-германского договора о ненападении расчеты японских империалистов рушились. Более того, Япония согласилась мирным путем урегулировать конфликт. Вскоре военные действия на Дальнем Востоке были прекращены. [48]

Таким образом, заключив пакт о ненападении с Германией, Советское правительство добилось крайне необходимой отсрочки, позволившей укрепить обороноспособность СССР.

Разумеется, договор не мог предотвратить агрессию фашистской Германии, давно взявшей курс на захват чужих территорий, на борьбу против коммунизма. Сейчас уже доподлинно известно, что, предлагая Советскому правительству заключить договор, Гитлер преследовал коварные цели. Отвечая на оппозицию, возникшую в нацистской партии в связи с подписанием советско-германского договора, он на пятый день после заключения пакта заявил: «Пакт с Советским Союзом неправильно понят партией. Этот пакт с сатаной, чтобы его удушить».

Таков был характер тех сложных и быстро менявшихся международных отношений, которые сложились накануне второй мировой войны между СССР и основными капиталистическими государствами Европы.

Как известно, в период острого политического кризиса, достигшего к концу лета 1939 г. наивысшего накала, войну предотвратить не удалось, хотя реальные возможности для этого имелись. В этом были повинны правительства Англии и Франции, проводившие антисоветскую политику, саботировавшие идею создания коллективной безопасности.

СССР был полон решимости обуздать фашистского агрессора и предотвратить войну. Советское правительство стремилось наладить контакты с антигитлеровскими капиталистическими державами и, заключив договор с ними, создать систему коллективной безопасности. В той обстановке это являлось единственным средством предотвращения второй мировой войны и спасения человечества от бедствий, которые она несла. Но правительства Англии, Франции, а вместе с ними и помещичье-буржуазное правительство Польши отказались от заключения оборонительного соглашения. Жгучая ненависть к первому в мире социалистическому государству взяла верх. Они пошли по другому пути. И этот путь привел их к войне. [49]