Приложение

I. Докладная записка Герварта о переговорах с американскими дипломатами Хейлом и Андерсоном

Берлин, начало ноября 1914 г. {930}

Мистер Чендлер Хейл, в настоящее время член американского посольства в Лондоне, а прежде дипломат в Вене, затем, при Тафте, начальник департамента в Министерстве иностранных дел в Вашингтоне и мистер Чендлер П. Андерсон, советник американского Министерства иностранных дел со специальной миссией в американском посольстве в Лондоне, а прежде, при Тафте, помощник государственного секретаря в Министерстве иностранных дел в Вашингтоне, высказали следующее соображение о немецкой пропагандистской деятельности в Америке:

С самого начала за нее не так взялись. В Соединенных Штатах насчитывается примерно 30–40 миллионов жителей, которых меньше всего можно считать друзьями Англии. Это — около 10 миллионов американцев немецкого происхождения, несколько миллионов ирландцев и большая часть жителей района между Аллеганскими и Скалистыми горами. Их и должна привлечь к себе Германия, чтобы при помощи этого элемента постепенно вытеснить из Америки английское, французское и русское влияние. К сожалению, за исключением германо-американского элемента никого не удалось привлечь, потому что было неправильно оценено общее настроение и соответственно ничего не было достигнуто.

Если тактика немецкой пропаганды не будет в ближайшее же время изменена, вообще ничего нельзя будет достигнуть. Однако по причинам, различным в каждом случае, важно, чтобы перед заключением мира изменилось настроение народа. Если Германия одержит решительную победу над своими врагами, но без одобрения зрителей, важнейшими из которых являются Соединенные Штаты, то хотя она и сможет продиктовать условия мира, однако Англия и Франция будут искать и найдут поддержку у Америки.

Если состоится конференция, то она будет происходить в Америке. В этом случае также необходимо своевременно оказать влияние на общественное мнение, ибо оно является решающим при определении линии правительства. Иначе может случиться, что Соединенные Штаты Америки будут брошены в объятия Англии.

Германия и Америка никогда не вели войны и должны сблизиться друг с другом. Это сближение было бы весьма полезным и могло бы с течением времени углубиться и укрепиться на благо обеих стран. Все предпосылки для него имеются во многих особенностях, роднящих оба народа, в виде обоюдных интересов и общих опасностей. Было бы поэтому вдвойне прискорбно, если бы сейчас не было сделано необходимое в интересах будущего для того, чтобы построить прочный мост между Соединенными Штатами и Германией. Этот мост должен быть построен во время войны. После войны будет слишком поздно.

Относительно нынешних руководителей пропаганды мы высказываем следующее суждение: ни один из них не знает достаточно нас, американцев, настолько, чтобы, как говорится, взывать к сердцам. Ни один из них не близок к нам внутренне, не любит и не понимает нас.

Дернбург пишет как политэконом и выдвигает положения, которых Америка не хочет слушать.

Мюнстерберг столь же мало популярен, как и неловок. Он — профессор. Может быть, немецкие профессора и пишут хорошие книги, но ни один из них не умеет читать в книге души американского народа.

Берне торф вначале сделал ошибку, постоянно выступая с одними опровержениями и стараясь просто уличить противника во лжи. Он ничего не доказывал и все утверждал. Таким путем он хотел внушить американцам благоприятное мнение о Германии. Но американец не позволяет, чтобы ему что-либо внушали, он хочет сам выносить суждения. Ему только надо давать для этого позитивный материал. Это тем более необходимо, что противники Германии очень ловко стараются завоевать общественное мнение и используют каждую ошибку немецкой пропаганды.

Очень ловким ходом англичан был перевод и распространение известной книги генерала фон Бернхарди. Эта книга была названа немецкой библией и рассматривается как выражение немецкого общественного мнения. Она снабжена комментариями профессора Кремба и разошлась по всей Америке в миллионах экземпляров. Официальное заявление, просто сбрасывающее со счета эту книгу, не поможет. Скорее надо было бы немедленно распространить подобные же направленные против Германии произведения французских, английских и русских авторов. Может быть, это еще не поздно сделать.

Вообще главное состоит в том, чтобы выступать не с отрицательным, а с положительным! Поэтому было бы, например, очень полезно четко изложить американской публике, не имеющей никакого представления о подробностях европейской политики, предысторию войны начиная с захвата Боснии и Герцеговины.

При этом надо наглядно и доступно обрисовать панславистские устремления и их опасность для Австрии и Германии. Описать вооружение России и относящееся сюда развитие русской железнодорожной сети. Разъяснить американской публике, что Россия задолго до начала войны стала проводить концентрацию войск, чтобы иметь возможность своевременно повести наступление на германских границах. Эти сообщения надо проиллюстрировать картами дислокации русской армии в мирное время, из которых ясно видно, что с 1909 г. эта дислокация была изменена в неблагоприятную для Германии и Австрии сторону.

Было бы также полезно привести доказательства того, что и Англия как в военном и финансовом отношении, так и в своей печати начала войну задолго до войны. Следует привести доказательства того, что Англия сознательно и настойчиво разжигала идею реванша во Франции и что Франция охотно прислушивалась к английским нашептываниям и давно уже вооружалась. И в данном случае следовало бы разъяснить текст при помощи карт дислокации в мирное время французской, бельгийской и германской армий; на картах должно быть также видно, как много железнодорожных линий в Бельгии находилось в распоряжении французов и как мало — в распоряжении немцев.

Весь документальный обвинительный материал, который имеется у Германии против ее противников, должен быть сфотографирован и опубликован с пояснительными текстами. Тогда к выводам о том положении, в котором помимо своей воли оказалась Германия, американский народ сможет прийти сам, а именно этого и желает американец.

Приходится сожалеть, что своим односторонним сотрудничеством с Джеймсом Пейером германский посол вызвал раздражение американских банковских кругов. Также приходится сожалеть, что он не установил тесных взаимоотношений с теми людьми, которые имеют большое слияние на политические круги. Он стоит далеко от сенаторов Рута, Лоджа и других руководящих деятелей и в результате многого не может сделать, тогда как послы Тройственного союза (Жюсран, женатый на американке и являющийся дуайеном дипломатического корпуса, Спринг Раис и Бахметьев) в этом отношении находятся совсем в другом положении и имеют самые широкие возможности в Вашингтоне.

То обстоятельство, что Бахметьев женат на сестре господина Маклина, владельца весьма распространенной «Вашингтон пост», обеспечивает русскому послу кроме того влияние на херстовские газеты.

Германский посол, к сожалению, нанес большой вред Германии тем, что в связи с отправкой канадских вспомогательных войск в Англию коснулся вопроса о доктрине Монро и кроме того поставил японский вопрос. Широкие круги общественности были сначала очень обозлены на него, а теперь вообще не принимают его всерьез.

Все это — заслуживающие сожаления факты, но нет никаких оснований для отчаяния. Еще не поздно исправить допущенные ошибки и ликвидировать пробелы. Настоящий момент даже весьма благоприятен для этого, так как в Америке сейчас крайне раздражены

1) английской дезинформацией и английской цензурой печати,

2) английскими положениями о. контрабанде и производством обыска на нейтральных судах,

3) дипломатическим поражением, понесенным весной в вопросе о Панамском канале.

Однако те, кто сделался там предметом насмешек, не смогут поправить дело. Для этого нужны другие люди.

При помощи дипломатов вообще можно сделать очень мало.

Дипломат видит только трудности и больше спрашивает о том, чего он не должен делать, чем о том, что он должен делать, и к тому же его коллеги из вражеского лагеря окружают его стеной изоляции.

DZA Potsdam, № 90, Не-5, vorl. № 74, Вl. 19–24.

II. Выдержка из записи беседы Герварта с послом США Джерардом

Берлин, 27 января 1915 г.

Посол: Да, действительно поразительно, как организовано все здесь, в Германии. Вы — могущественный народ. Не сомневаюсь, что вы победите англичан.

Я: Я тоже не сомневаюсь. Никто в Германии не сомневается в этом.

Посол: Я начинаю бояться вас.

Я: Странно! Почему вы не боитесь англичан?

Посол: Победившая Германия стала бы господствовать над миром.

Я: А что делали до сих пор англичане, к чему они до сих пор стремились, если не к мировому господству? Не случалось ли вам подсчитывать, что над одной пятой всей суши на нашей земле реет британский флаг? Разве Англия не объявляла громко и отчетливо во все времена, что она претендует на абсолютное господство на море? Как известно, 70% поверхности земли покрыто водой, а 1/5 от остающихся 30% уже принадлежит англичанам. Таким образом, для неангличан на нашей планете остается только 24%.

Посол: Это верно. Мы боимся и англичан.

Я: В таком случае радуйтесь, что мы с ними боремся !^ Есть только один выбор: или весь мир станет британской тюрьмой, или же народы будут свободны и среди них вы так же, как и мы. За эту свободу и борется Германия!

Посол: Это совершенно верно. Но ведь мы боимся, что победившая Германия будет стремиться к мировому господству.

DZA Potsdam, № 90, Н-5, vorl. № 65, Вl. 26–27.

III. Анонимный документ из секретного фонда архива МИД Германии

Америка

AS 4318

Во время моего последнего пребывания в Швейцарии мне было сказано, что хотят устроить мою встречу с одним лицом, которое в период последних президентских выборов и до самого недавнего времени было довольно близко связано с Вильсоном. Это лицо само придерживается мнения о полной обоснованности вмешательства Америки в войну, но считает, что такое вмешательство не должно переходить определенных границ и продолжаться особенно долго и что оно, несмотря на внешнее присоединение к союзникам, должно представлять исключительно американские интересы. На этих днях состоялась намеченная тогда встреча. Имел место ряд бесед, основное содержание которых кратко излагается ниже.

Предположение о том, что Вильсон с самого начала стремился к разрыву с Германией, ошибочно. Напротив, им всегда руководило честолюбивое побуждение быть единственным человеком, который должен вернуть миру мир. В связи с потоплением «Лузитании» колеблющаяся и рассчитанная на посредничество позиция Вильсона навлекла на него неимоверное количество насмешек. Действия германской дипломатии, подрывавшие внутреннюю безопасность Штатов и их внешние позиции, не смогли бы сами по себе побудить его к объявлению войны. Только провозглашение неограниченной подводной войны и становившиеся еще более громкими призывы к охране личной безопасности американских граждан вынудили его пойти на крайний шаг. Сам он еще и сегодня считает, что был вынужден объявить войну в результате рокового стечения обстоятельств: главным образом вследствие того прискорбного положения, что новое оружие в виде подводных лодок еще не имеет никакой юридической основы в военном и международном праве.

Вильсон и его окружение не питают иллюзий относительно успеха военного вмешательства. Максимальная цифра войск, которые будут в наличии вплоть до середины 1919 г., один миллион. Имелось в виду перевезти в Европу до конца марта 1918 г. 250–300 тыс. человек. Но поскольку на каждого человека требуется 6 тонн морского тоннажа (включая оснащение и продукты питания), будет невозможно выполнить данное Франции обещание. В результате возрастающих потребностей союзников в транспортировке других грузов недостаток тоннажа исключительно велик. К тому же отправка двух дивизий во Францию вызвала, особенно на западе Штатов, такой спад военного энтузиазма, что нет сколько-нибудь сильного импульса к поспешному производству средств транспортировки войск. Нервная агитация проанглийской прессы не производит никакого впечатления, поэтому вашингтонская пропаганда ограничивается главным образом тем, что публикует частями тайные дипломатические материалы, направленные против Германии; эти материалы еще далеко не исчерпаны.

В настоящее время осуществляется перевозка войск примерно по 1000 человек в неделю. Призванные рекруты (рекрутирование распространяется на неженатых в возрасте до 31 года) приступили к исполнению своего нового долга без энтузиазма и отнюдь не стремятся к кровавым приключениям. Обучение новобранцев них вооружение осуществляются очень основательно, так основательно, что союзники уже не раз просили ограничить эту тщательность, идущую за счет их снабжения. Особенно старательно производятся аэропланы. Подходящих моторов имеется больше чем достаточно, но по вопросу о типе аэропланов между военными техниками пока нет единства. Подготовка необходимого числа летчиков также связана с большими трудностями. В сообщениях о готовности к войне и наличном военном материале, распространяемых американской прессой и антантовскими газетами, нужно, к сожалению, вычеркнуть 90%, а из оставшегося еще 50%. Как заявило доверенное лицо, оно совершенно точно знает, что самостоятельные действия американского авиационного корпуса (не смешивать с американскими пилотами, включенными в настоящее время в состав французских эскадрилий) ни при каких условиях не угрожают гражданскому населению немецких городов; корпус специально подготовлен для действий за линией немецкого фронта, для создания помех транспорту и уничтожения складов. Господин все время подчеркивал, что Вильсона совершенно не понимают. Бурные протесты против его недавних публичных выступлений, возможно, привлекающих внимание по своей форме, но по сути весьма человечных, свидетельствуют о совершенно ошибочном восприятии в Германии.

При оценке обстановки в Америке нельзя упускать из виду, что против финансовой группы, которая, исходя из известных интересов, старается поддерживать чрезмерную военную политику, подспудно действуют почти столь же мощные группы, чтобы создать настроение, подготовляющее путь к прекращению мировой войны и возобновлению регулярной мировой торговли. Работа этих элементов и пацифистских кругов, которые в настоящий момент находятся в боевой готовности и никоим образом не устранены, была бы облегчена, если бы была наконец внесена ясность в вопрос о Бельгии и не создавались препятствия в виде совершившихся фактов аннексии.

Если Вильсон и его окружение, как и все мыслящие американцы, не предаются иллюзиям относительно действенности военной силы, они тем не менее твердо решили при заключении мира безоговорочно использовать свою экономическую мощь. Будет принят лишь мир, основанный на соглашении и разоружении, и поэтому до настоящего времени отклонялись все провозглашаемые союзниками формулировки целей войны.

Касаясь последних военных событий, американец заявил: он совершенно твердо убежден, что этот успех в Италии, «который, надо надеяться, распространится до Милана, а еще лучше — до Генуи», приветствуется в Вашингтоне, так как вынуждает союзников говорить о мире прежде, чем Америка в полной мере стала самостоятельной участницей войны. А в ходе этих переговоров Америка скажет свое веское слово, свое очень веское слово, так как она к тому времени завершит создание экономического союза всех американских, экваториальных и восточноазиатских государств, и, в конце концов, сможет спокойно дожидаться того, чтобы Европа еще больше истощилась.

Наконец, господин перешел к вопросу о современном политическом кризисе в Германии. Он нашел заслуживающим большого внимания и окажущим, несомненно, хорошее влияние в Вашингтоне то, что рейхстаг принял активное участие в решении вопроса о канцлере. Он придает особое значение тому, что господин Гертлинг, за предшествующей деятельностью которого с интересом наблюдали в Вашингтоне, сделался ответственным руководителем внешней политики рейха. Это, несомненно, подходящее лицо, с которым можно вести переговоры о мире.

Господин отказывается лично играть роль посредника. Он также не хочет, чтобы с самого начала была названа его фамилия. Однако он готов и в дальнейшем беседовать со мной и сообщать мне о важных делах, о которых он получает сведения в своей регулярной переписке с руководящими деятелями США. Если будет сочтено желательным поставить перед ним какие-либо вопросы прошу передать их мне.

Направить копию Его Величеству и Верховному командованию Донесение надежного лица. Информатор заслуживает доверия.

Л.18.П

Р.22.П

Сообщено 24.11. Барон фон Грюнау, M 84.

Б.19.12.

НАА, Vereinigte Staaten von Amerika, Ns 16 geheim, AS 4318.

В дело

Рукописное приложение к документу III

Берлин, 24 ноября 1917 г. к № AS 4318

Грюнау, № 84.

Прошу прилагаемую копию донесения, поступившего из проверенного и надежного источника, доложить Его Величеству.

За директора Г.23.ХI

Примечание

Г-н зам. статс-секретаря распорядился, чтобы донесение не сообщалось вторично Верховному командованию, так как г-н фон Лерснер уже получил копию важнейших разделов.

Г.23.ХI

IV. Письмо Герварта генералу фон Гонтарду

Берлин, 16 августа 4918 г.

Милостивейший государь,

высокочтимый господин генерал-лейтенант

и генерал-адъютант! (фон Гонтард)

Имею честь препроводить Вашему Превосходительству копию моего последнего обмена письмами с господином Рехбергом.

Так как идея экономического соглашения с тех пор очень меня занимает, я хотел бы к этому еще кое-что добавить, причем в центре рассуждения я снова ставлю Россию.

Несомненно, нынешняя война — это первая экономическая война в мировой истории. Поэтому я уже с четвертого дня мобилизации, как только мне была поручена обработка иностранной прессы, стал интересоваться не одними лишь военными и политическими, но также экономическими событиями, Я полагаю, что мы сможем избежать будущих войн, которые также окажутся экономическими войнами, только если будем неприступными в экономическом отношении.

Если Англия или Антанта сейчас, после того как они одержали тактический успех, не будут склонны к переговорам, то я не думаю, чтобы мы в ближайшем будущем имели возможность провести негласную беседу с кем-либо из наших противников. Воинственность и ненависть во вражеском лагере слишком сильны.

И все-таки я считаю возможным сказать, что война достигла сейчас поворотного пункта. По моему мнению, мы должны отказаться от никогда не вызывавшей у меня симпатии идеи достигнуть решения на Западе и должны там, сократив линию фронта, перейти к обороне.

Напротив, в Италии мы должны наступать на противника, и военным путем пройти через Россию, как прошли через Украину. Мы должны навести порядок в России и сделать ее дружественной, причем быстро. Такая Россия в сочетании с центральными державами будет представлять собой столь сильный экономический блок, что Англия должна будет с нами считаться. Тогда мы сможем делать предложения какой-либо стране Антанты.

Я не стал бы настаивать на соглашении с Англией. Оно было бы трудно достижимым и стоило бы дорого. С Америкой, по-моему, дело обстоит благоприятнее. В любом случае выгодные односторонние предложения какому-либо из могущественных союзников по Антанте могут привести к взрыву Антанты, если соответствующая страна пойдет на переговоры.

Россия — столь огромная область, что мы в одиночку явно не сможем ее эксплуатировать. Для этого мы слишком ослаблены, а Австрия тем более. В этом гешефте нам нужен компаньон. Тот, кого мы возьмем в компаньоны и кто будет готов вместе с нами делать этот гешефт, по необходимости станет нашим союзником. Тем самым исключается возможность создания против нас новой Лиги наций, если только наш компаньон будет достаточно сильным. Достаточна сильны для этого Англия, или Америка, или Япония. У нас есть выбор. Мне Америка или Япония все-таки симпатичнее, чем Англия.

Если тем временем Англия в экономическом отношении свяжется с Америкой, как это предлагает Р., то остается Япония, поскольку Франция, о которой могла бы еще идти речь, должна быть совершенно истощена.

С заверениями в глубочайшем почтении имею честь оставаться Вашего Превосходительства преданным слугой

Г. Герват, полковник

PZA Potsdam, № 90, Не-5, vorl. M 85, BI. 223–224.

V. Письмо Герварта посланнику фон Розену

Берлин, 17 октября 1918 г.

Милостивейший государь, высокочтимый господин посланник,

Имею честь покорнейше сообщить Вашему Превосходительству в связи с нашей сегодняшней беседой следующее:

Американский профессор политэкономии господин Г. Эмери находится в качестве привилегированного военнопленного в отеле «Адлон». В период президентства Тафта он был директором тарифного ведомства, и с приходом к власти демократов поступил на службу в «Гаранти-трест К°», по поручению которого в период войны долгое время находился в России. При возвращении на родину он был взят в плен немецкими войсками на Аландских островах.

Господин Эмери — влиятельный человек в своей стране, где он имеет контакт с руководящими политическими и финансовыми кругами. Я лично в течение ряда лет нахожусь с ним в дружеских отношениях и знаю, что он стоит на позиции, целиком и полностью учитывающей интересы немецкого народа. Я лично ручаюсь за то, что господин Эмери, которого я высоко ценю как честного человека, будет со свойственной ему твердостью отстаивать эту позицию и тогда, когда он на своей американской родине окажется под господствующим там ныне воздействием преисполненных ненависти к нам врагов.

Ввиду этого, по моему скромному мнению, было бы желательно, чтобы господин Эмери по возможности скорее получил возможность вернуться в Америку. Я ожидаю, что в результате его делового и бесстрастного изложения нашей ситуации произойдет перемена в нынешних взглядах Вашингтона.

Хотя мне и не подобает подавать какие-либо советы, я позволю себе все же просить Ваше Превосходительство рассмотреть вопрос о личной беседе с господином Эмери. С заверениями в глубочайшем почтении имею честь оставаться

Вашего Превосходительства преданным слугой

Г. Гер вар т, полковник

Его Превосходительству императорскому посланнику господину Розену

Берлин. Отель «Кайзерхоф»

Эмери был отпущен, на свободу, — но при отъезде сказал мне, что сможет сделать что-либо в США лишь в том случае, если Германия не даст вовлечь себя в революцию.

Он покинул Берлин примерно 24.10. 18.

DZA Potsdam, № 90, Не-5, vorl. M 86, El. 229.

VI. Письмо Герварта подполковнику фон Рому

Берлин, 18 октября 1918 г. Глубокоуважаемый господин фон Ром!

[.............]{931}

Я не разделяю Ваших сомнений относительно искренности воли президента Вильсона к миру. Мы должны иметь в виду, что значительная часть его последней ноты — всего лишь уступка общественному мнению Англии, Франции и Америки. К тому же в Америке сейчас происходят выборы в конгресс, которые должны закончиться в начале ноября. В сфере внутренней политики желание каждой партии одержать верх играет главную роль. Поэтому республиканцы выступают сегодня еще воинственнее демократов, поскольку войну сумели сделать там популярной, и у республиканцев есть перспективы победы только, если они будут «большими католиками, чем сам папа». Я считаю, что в нашем ответе, который, разумеется, будет соблюдать достоинство немецкого народа, мы должны оказать Вильсону поддержку, чтобы он мог осуществить свое мирное дело вопреки нашим жаждущим мести врагам. Исходя из этого, я составил проект прилагаемой ноты, который прошу Вас рассматривать как строго доверительный материал. Само собой разумеется, что он должен быть доведен до сведения Его Величества. Но я был бы особенно благодарен, если бы Его Величество соблаговолило при любом обсуждении этого проекта с другими лицами обязать их хранить в тайне содержание и происхождение документа. Причина этой просьбы очевидна.

Мой первый проект ноты после его отсылки я еще раз изменил и на этих днях пришлю Вам измененный текст без указания адресата. Наконец, прилагаю еще одну свою работу, печатать которую теперь уже несвоевременно, так как положение изменилось.

Несмотря на все трудности, которые еще предстоят нашему многострадальному народу, я с доверием смотрю в будущее, — если мы правильно оценим обстановку, т. е. если перед лицом грозящей опасности большевизма, который поглотил бы и уничтожил бы всю Европу, мы пойдем на заключение мира и с твердой решимостью будем восстанавливать силы в духе нового времени и нового мировоззрения. Как бы ни тяжело было многим из нас изменить образ мыслей, мы должны сделать это, проникнутые чувством единства всех немцев от князя до самого простого человека. В этом также заключается нечто великое. Мы переживаем серьезные и тяжелые дни, но все мы должны высоко держать голову. Мы побеждены, но не разбиты. Через несколько лет мир будет снимать перед нами шляпу, я в этом уверен.

Будьте добры передать Их Величествам мои всеподданнейшие приветствия. С заверением в своих товарищеских чувствах

Искренне Вам преданный

полковник.

Его Превосходительству королевскому подполковнику и флигель-адъютанту Е. В. Короля господину фон Рому

Штутгарт, Шикхардшир, 49.

DZA Potsdam, № 90, Не-5, vorl. № 172.

VII. Препроводительное письмо Хольтцендорфа графу Брокдорфу-Рантцау

Линия Гамбург — Америка Директор фон Хольтцендорф

А 2491 от 26 января 1919 г.

Берлин В-10, 24 января 1919 г.

Викториашир., 8,

Телефон: Лютцов 5454

Телегр. адр.: Оцеанфарт

Дорогой, уважаемый друг, Ваше Превосходительство! Прилагаемая копия доклада моего коллеги господина директора Пельтцера о его поездке в Трир должна Вас заинтересовать. С наилучшими пожеланиями, как всегда Вашему Превосходительству искренне преданный

Хольтцендорф

1 приложение

Его Превосходительству господину статс-секретарю графу Брокдорфу-Рантцау

Берлин

Донесение директора «Гапаг» Пельтцера

Генеральный директор Хайнекен и директор Штапельфельдт из «Северогерманского Ллойда», а также директор Пельтцер из «Линии Гамбург — Америка» выехали 11 января в Кассель к Верховному командованию армии, чтобы по согласовании с ним добиваться соглашения с американским штабом в Трире по некоторым вопросам морских перевозок.

Американский штаб принял нас с чрезвычайной сердечностью, больше того — с поистине приводящей в смущение любезностью. Трем прибывшим были выделены самые лучшие номера в реквизированном для американских офицеров отеле в Трире: их снабжали из американских запасов как представителей американской армии; для прогулок им был предоставлен автомобиль американского адъютанта, давались билеты в театры и такие вещи из запасов американского интендантства, которые в настоящее время невозможно достать в Германии. Глубокий смысл такого обращения, далеко превосходящего все, на что мы могли в лучшем случае рассчитывать, выяснился в ходе бесед, к которым американцы были подготовлены, так как они осведомились о цели прибытия делегации прежде, чем было дано разрешение на проезд в Трир.

Прием состоялся в понедельник 13 января в 9 часов вечера в правительственном здании в Трире, причем были генерал Браун, представитель генерала Першинга, который находился в Шомоне; затем генерал Нолан, который поддерживает связи с генералом Першингом, а также полковник Конджер. Генерал Браун — крупный, с благородными чертами человек — был в высшей степени предупредителен, так же как оба других господина, из которых последний учился в Гейдельберге и очень дружественно настроен к немцам.

Немецкие представители имели возможность отказаться от предложения вести переговоры на немецком языке, и беседа велась по-английски с многочисленными американизмами, что очень импонировало американцам. В результате быстро создалась очень приятная атмосфера, которая способствовала совершенно открытым и доверительным высказываниям американцев по вопросам, не имевшим никакого отношения к теме переговоров.

Особый интерес вызывал у господ вопрос, какую конституцию намеревается принять Германия.

Им было известно, что рассматривается вопрос о создании республики. Однако при этом они подчеркивали, что, по их мнению, для восстановления Германии особенно подходила бы республиканская конституция, подобная американской; грандиозные деяния Германии в этой войне, которые они безоговорочно признавали и восхваляли, и столь же большие деяния Америки, оказавшейся способной создать из ничего армию в 23 млн. человек и осуществить в гигантских масштабах перевозки через океан, что решило исход войны, были бы невозможны без самодержавной основы, роднящей обе конституции.

Они не скрывали того, что отношения между Соединенными Штатами и Францией чрезвычайно ухудшились и вряд ли на протяжении ближайших 200 лет опять станут такими же, как перед войной.

Американская армия вывезла, по их словам, всех своих раненых из Франции в оккупированные немецкие области. Отход от Франции был осуществлен в той мере, в какой это позволяли условия; переговоры, начатые представителями немецкого судоходства с этими господами, потому и встретили столь теплый прием, что они идут в направлении дальнейшего возрастания независимости американцев от их союзников.

В этот вечер беседа не могла быть продолжена из-за позднего времени. Но на следующий день полковник Конджер посетил трех германских представителей и продолжил разговор. При этом полковник Конджер говорил очень медленно и вдумчиво, тщательно взвешивая каждое слово, чтобы не создать впечатления, будто дело идет о вмешательстве во внутригерманские дела.

Полковник Конджер сказал, что Америка вступила в войну исключительно с целью спасти республиканский принцип, олицетворявшийся Францией как единственной великой республикой в Европе, от опасности уничтожения страной с аристократически-самодержавным правлением. Все остальные многократно высказанные предположения не соответствует действительности.

Ненависть к Германии чужда американскому народу, значительная часть которого имеет немецкое происхождение. Эти американцы немецкого происхождения вступили в войну с мыслью, что нужно освободить Германию от отсталой формы правления. Правда, в результате военной агитации пресса искусственно создала в американском народе недоброжелательное отношение к Германии, но оно скоро уляжется. Солдат обеих стран уже сейчас ничто больше не разделяет.

Очень глубокое впечатление на американскую армию вел вид немецких городов, а также встреча, оказанная рейнским населением. В то время как американские войска во Франции увидели лишь грязные города, были размещены французами в конюшнях, спали на соломе и не нашли там сколько-нибудь приветливого приема, здесь все было наоборот: прекрасные правительственные здания, чистые поселки, дружественное отношение со стороны населения, которое постаралось хорошо их разместить и предоставить хорошие постели; еда приготовлена в большей мере в соответствии с американским вкусом и немцы пользуются уборными, которых во французских провинциальных городах невозможно найти.

Все это показало американским солдатам немецкий народ как более цивилизованный и дружелюбный, нежели французы. Эти факты в свое время, при возвращении армии в Соединенные Штаты, сыграют свою роль.

Из всего этого с немецкой стороны должны сделать вывод, что сближение с Америкой после войны не будет представлять никаких трудностей.

Это сближение может быть чрезвычайно существенно продвинуто в результате того, что Германия сформирует свою новую конституцию на основе конституции Соединенных Штатов или во всяком случае сделает ее столь сходной, чтобы можно было сказать, что имеешь дело с одной и той же конституцией.

Это привело бы к тому, что в Соединенных Штатах возникнут симпатии к сестре-республике по другую сторону океана — в сочетании с известным чувством гордости по поводу того, что немецкий народ признал американскую конституцию наилучшей; там будут также чувствовать ответственность за то, чтобы Германия получила положительный опыт в результате такого выбора. Полковник Конджер сказал, что если Германия совершит этот шаг, то Соединенные Штаты и Германия будут друг с другом «вот так», — и он при этом сплел пальцы своих рук.

С германской стороны было высказано замечание, что американская конституция не знает ответственности министров и мало вероятно, чтобы немецкий народ, после того как он долгое время боролся за этот принцип и теперь может осуществить свою волю, отказался от него в новой конституции.

Полковник Конджер признал, что в прежних условиях требование немецкого народа было каждому безоговорочно понятно. Но в новых условиях существовала бы своего рода ответственность президента, поскольку глава государства каждые четыре года или через другие короткие промежутки времени, выставляя свою кандидатуру на выборах, сам отвечает за проводившуюся им политику. Это имело бы то значение, что при проведении всех своих мер он учитывал бы реакцию народа.

Президентом всегда будет зрелый человек, прошедший школу жизни и парламентаризма, который перед своим избранием должен получить поддержку со стороны народа, тогда как при прежней системе народ зависел от случайных личных качеств своего высшего чиновника, стоявшего вне практической жизни; народ мог устранить его только путем успешной революции в том случае, если он руководил судьбами народа не так, как последний хотел.