Каждая очередная дата окончания 2-ой мировой войны, нашей Победы над фашистским агрессором — повод не только почтить память погибших и воздать славу победителям, но также задуматься о судьбах живущих поколений, о том, что ждет их в XXI веке, поразмышлять о природе самого феномена войны, о причинах, побуждающих цивилизованные нации, подобно первобытным дикарям, вступать на «тропу войны», их неспособности разрешать мирными средствами возникающие конфликты.

Эти проблемы остаются актуальными, поскольку человечество от «холодной войны» перешло сейчас к не менее «холодному миру», а международная обстановка, как заметил недавно Э. Колль, «драматически улучшилась». Действительно, политическая карта мира напоминает сигнальный щит пожарной команды, на котором непрерывно вспыхивают красные лампочки, фиксирующие возникновение все новых «горячих» точек на планете. По данным ООН за последнее десятилетие было отмечено свыше 100 локальных войн в различных частях мира, в которые были вовлечены 57 государств. Продолжается гонка вооружений, их качественная модернизация с целью усиления разрушительной силы и увеличения масштабов поражения. Растет количество государств, владеющих новейшими видами оружия. Согласно сведениям Стокгольмского института по исследованию проблем мира, только за период с 1990 года закупки оружия странами Африки и Азии возросли на 40% и составили в 1998 году 75 миллиардов долларов. Ядерным оружием обзавелись Индия и Пакистан, но судя по всему оно имеется уже и у ряда других стран, хотя они и не [36] принадлежат официально к «ядерному клубу». И все это происходит на фоне умножающихся проявлений насилия и конфликтности, на почве территориальных, этнических, религиозных противоречий, углубляющегося противостояния между продолжающим динамично развиваться Западом и все более отстающим и нищающим Востоком. Это противостояние двух различных миров уже окрестили «войной цивилизаций», что подразумевает столкновение не только геополитических интересов и целей, но и чуждых культур, разных образов жизни и национальных менталитов.

Рекламируемый «новый мировой порядок», под которым подразумевалось установление прочного мира и всеобщей безопасности, на практике оказывается совсем не новым, весьма далеким от провозглашаемых идеалов. Диктат силы, поставленный на службу гегемонистским целям одной державы, проводящей силовую политику и беззастенчиво попирающей нормы морали и международного права, создает угрозу глобального военного конфликта. Не случайно Римским клубом было введено в обращение понятие «мир проблематичный», под которым подразумевается конфликтное и взрывоопасное состояние современного мира. Человечество продолжает стоять перед альтернативой: либо выработать новую модель ненасильственной цивилизации, либо самоуничтожение в ядерной бойне.

Некоторые западные аналитики вообще считают, что хотя дело еще не дошло до открытого военного столкновения мировых держав, но 3-я мировая война уже фактически началась. Происходит такое множество локальных войн, которое в совокупности, по количеству сопровождающих их разрушений и человеческих жертв, мощности используемого оружия, вовлекаемых в них масс людей и материальных затрат, приближается к показателям мировой войны. Не в последнюю очередь это обусловлено коренными геополитическими изменениями, происшедшими в мире в связи с превращением его из двухполярного в многополярный после распада СССР. «Распад самого крупного по территории государства в мире способствовал образованию «черной дыры» в самом центре Евразии, — пишет З.Бжезинский. — Это было похоже на то, как если бы центральную и важную в геополитическом смысле часть суши стерли с карты земли. И теперь, — заключает он, — приходится «рисовать новые клетки на великой шахматной доске», которую представляет собой политическая карта мира, с [37] возникшими на ней новыми «зонами повышенного риска», содержащими потенциальную возможность возникновения не только локальных, но и мировых катастроф»{2}.

В XX веке проблемы геополитики периодически выходили на передний план общественной теории и практики. Повышенный интерес к ним нарастал по мере обострения международной обстановки и увеличения конфликтных зон в различных частях мира. Геополитика становится условием обеспечения независимости и безопасности государств, выживания отдельных наций.

2-ая мировая война и непосредственно предшествующие ей события сыграли активизирующую роль в привлечении внимания к геополитической проблематике. На Западе наблюдался всплеск интереса к геополитике, публиковалось большое количество работ, посвященных исследованию влияния геополитических факторов на политику и военную стратегию государств. Это явилось рефлексией на драматизм развертывавшегося небывалого в истории военного катаклизма и сопутствующих ему явлений, на те беспрецедентно огромные жертвы и разрушения, которыми человечеству пришлось расплатиться за попытку очередного территориального передела мира. Сказалось, безусловно, и влияние кардинальных изменений на политической карте мира в результате войны.

При исследовании геополитической проблематики был разработан ряд ценных в научном и практическом отношении положений, выдвинуты инновационные идеи, способствующие более глубокому и всестороннему анализу исторического процесса, его тенденций и геостратегических перспектив, выявлению побудительных мотивов политической деятельности. Была установлена, в частности, наибольшая устойчивость и традиционность влияния геополитического фактора, по сравнению с другими, на международную политику. Вместе с тем, как это нередко случается с научными доктринами, отдельные положения геополитики были использованы в спекулятивных целях, далеких от науки. Следует также отметить, что взгляды западных теоретиков, исследовавших тематику геополитики, носят очень разный по своей мировоззренческой и социально-политической направленности характер; некоторые из них проникнуты духом милитаризма и шовинизма, отдавали традиционную дань антикоммунизму. В качестве примера здесь можно привести труды английских политологов Х.Д. Макиндера и Дж.Ф. Фуллера, а также американских военных [38] историков А.Т. Мэхена и О.А. Брэдли, выдвинувших известную концепцию «морской силы», послужившую идейным обоснованием претензий Англии и США на мировое господство. В свою очередь, труды некоторых немецких теоретиков, касавшихся геополитических проблем, служили апологетике экспансионистских замыслов германской военщины, которая, развязывая очередную агрессию, руководствовалась установками генерала Клаузевица: «Ошеломить противника, не дать ему опомниться, обеспечить решающий перевес сил на решающем месте».

Победа СССР в Великой Отечественной Войне, связанные с ней сдвиги в общественном сознании и исторической памяти, в политическом мышлении и военной стратегии положили у нас конец игнорированию вопросов геополитики, заставили оглянуться назад и вспомнить, что думали и писали по этому поводу наши предшественники — ученые и политики дореволюционной России, какое значение придавали они геополитическому фактору во внутренней и внешней политике. Осознание необходимости учета геополитического фактора и начавшиеся исследования в этой области будили отечественную творческую мысль. Но поскольку она ориентировалась тогда преимущественно на марксистские парадигмы, больше внимания здесь уделялось критическому анализу западных геополитических концепций. Поэтому нельзя сказать, что позитивной разработке вопроса о роли геополитического фактора уделялось должное внимание, что оценка его значения для выработки научно обоснованной и рациональной политики была в полной мере адекватной реалиям прошлой и новейшей истории. Об этом, в частности, свидетельствует и обширная военная литература.

У нас издано немало фундаментальных трудов, претендующих на научный статус, посвященных Великой Отечественной войне 1941–1945 годов. Каждый из них, с большей или меньшей степенью объективности, описывает эту величайшую по масштабам, напряженности и героизму битву советского народа против иноземных оккупантов. В то же время во многих работах содержится различная трактовка и несовпадающая оценка происходящих событий.

Такая плюральность обусловлена, очевидно, прежде всего их значительной идеологизированностью, подачей материала в соответствии с теми идейными и политическими установками, которые господствовали в определенные периоды советской истории. Это привело во многих случаях к искаженному пониманию военных реалий, затрудняло возможность понять и отразить их [39] со всей объективностью и всесторонностью. Впрочем, в некоторых вопросах здесь наблюдается единообразие и почти полное совпадение точек зрения. Это относится, например, к трактовке основополагающих причин германской агрессии против СССР, взглядов на корни возникновения войны. Таковыми объявлялись существовавшие антагонизмы между двумя противоположными социально-политическими режимами, господствующими идеологиями. Все дело сводилось исключительно к несовместимости социализма и фашизма, как наиболее реакционной и агрессивной формы империализма. Так, например, авторы коллективной монографии «Философия и военная история», анализируя корни немецкой агрессии против СССР, рассматривают Великую Отечественную войну как «классовую, а отсюда и бескомпромиссную схватку двух противоположных общественно-экономических систем — капитализма и социализма»{3}. Аналогичные, ограничивающиеся исключительно классовой трактовкой содержания и корней войны, суждения можно встретить и в большинстве других работ.

Правильность положения о классовом характере этой войны бесспорна. Оно отвечает ленинскому требованию рассматривать каждую войну прежде всего в конкретно-исторической обстановке, определять ее политическое, классовое содержание, а для этого изучить «политику перед войной, политику ведущую и приведшую к войне»{4}. Действительно, если 2-ая мировая война началась как схватка империалистических держав в рамках капиталистической системы, то с момента нападения Германии на СССР она обрела также и классовый характер. Но если ограничиваться одним только классовым подходом, то в данном случае постигается лишь часть истины, а следовательно, недостаточно адекватно выражается сущность самого явления.

За экраном оставался, как правило, такой не менее важный фактор, как геополитический; не уделялось должного внимания геополитическим корням германской агрессии на Восток. Вместе с тем Великая Отечественная война 1941–1945 гг., также как и многие другие войны, развязанные западными державами против России в прошлом, являлись, кроме всего прочего, событиями геополитического значения. Ее следует рассматривать в контексте не только отдельного ограниченного исторического периода, не только как столкновение лишь двух отдельно взятых [40] общественно-политических систем, а в более широком временном и пространственно-глобальном плане. Анализировать ее, исходя из взаимоотношений России и западного мира в течение многих столетий, в свете геополитических интересов, определявших эти отношения и их во многих случаях конфликтный характер тогда, когда не было ни коммунистической идеологии, ни советской власти.

На роль геополитического фактора в мировой политике и, в частности, в исторических судьбах России указывали многие видные мыслители, отечественные и иностранные, обоснованно считавшие, что без геополитического подхода невозможно вскрыть глубинный объективно-исторический смысл нападения Германии на СССР в 1941 году, так же как и некоторые другие агрессивные действия западных держав против России в прошлые века. По этому поводу имеются высказывания П.Чаадаева, В.Соловьева, Н.Данилевского, В.Ключевского, Н.Бердяева и других мыслителей.

Присоединяясь к указанной точке зрения, следует подчеркнуть необоснованность любой гиперболизации в данном случае значения какого-либо одного фактора, что, безусловно, является научно некорректным. Кроме того, геополитический фактор не должен трактоваться в апологетическом значении, рассматриваться в качестве обоснования и тем более оправдания тех или иных агрессивных действий. Нельзя согласиться с утверждениями, что геополитический фактор сам по себе предопределяет во всех случаях неизбежность военных столкновений, автоматически приводит к развязыванию войн. Он создает не абсолютную необходимость, а лишь предпосылку, вероятную возможность при определенных условиях проявлений агрессивности. Хотя эта возможность, как свидетельствует история, часто превращалась в реальность, оборачивалась для России трагическими катаклизмами.

Геополитическое положение России, сложившееся в ходе ее многовековой истории, определяется объективными условиями и специфическими особенностями. Российское государство раскинулось на огромной территории двух континентов — европейском и азиатском, ее геополитическая граница на Западе проходит от Ледовитого океана до Черного моря, образуя своеобразный субконтинент, определяемый термином Евразия. Россия является как бы промежуточной зоной между собственно западной Европой и Азией. Она обладает разнообразными и уникальными природными богатствами, обширными человеческими ресурсами. Российские земельные и лесные массивы по своему объему [41] и качеству не имеют аналогов, как и ископаемые ее недр. Все это, с одной стороны, издревле делало Россию притягательным объектом агрессивных поползновений и захватнических нашествий других государств, стремящихся расширить за ее счет свои территории и поживиться ее богатствами. С другой — она неизменно вызывала их опасения, порождала страх своей мощью и гигантскими размерами, загадочностью и необычностью своего национального характера, проявлениями необычайной выносливости и стойкости. Сложилось мнение о «византийском коварстве» и «природной воинственности» россиян, их якобы неизменных экспансионистских устремлениях. Этот миф до сих пор имеет широкое распространение и носит устойчивый характер, несмотря на происшедшие за последние годы изменения в международной политике и в отношениях России с западными странами. В 1997 году журнал «Шпигель» провел опрос общественного мнения в ряде европейских государств по вопросу о том, существует ли сейчас угроза всеобщему миру и откуда она исходит. Результаты этого опроса показали, что Россия рассматривается в качестве главной потенциальной угрозы и основного источника дестабилизации. В сознании европейцев подобного рода настроения подпитываются, безусловно, царящим сейчас в России хаосом, разгулом преступности и экстремизма. Выражая существующие на этот счет на Западе предубеждения, английская «Файнэншл Таймс» пишет: «Для внешнего мира Россия, независимо ни от каких преобразований, будет всегда неудобным соседом. Она слишком большая, чтобы ее можно было игнорировать, но слишком сильно отличающаяся от всех других стран, чтобы ей можно было полностью доверять. Запад должен сохранять осторожность, ибо маловероятно, чтобы Россия стала таким государством, каким он хотел бы ее видеть. Его политика должна вырабатываться без всяких иллюзий на этот счет. Россия никогда не станет прирученным медведем»{5}.

Начиная с образования Священной Римской империи германских наций в XI веке и до гитлеровского Рейха в XX веке, Германия стремилась силой утвердить свое первенство в Европе и с этой целью неоднократно осуществляла геополитический «натиск на Восток» для захвата российских территорий. Символично, что гитлеровский план войны против СССР получил наименование «План Барбаросса» — по имени германского императора Фридриха I. [42]

Руководители нацистской Германии открыто провозглашали геополитические цели похода на Восток, результатом которого, как они считали, должно стать превращение России в «рабский придаток Европы», где немецкая нация будет господствующей. Как заявлял Альфред Розенберг, назначенный министром «по делам восточных территорий», «мы должны решить не только временную большевистскую проблему, но также те проблемы, которые выходят за рамки этого временного явления... Война имеет целью оградить и продвинуть далеко на Восток сущность Европы. Речь идет о вечной борьбе германцев, о признании их права господствовать на Востоке»{6}. Не оставляет сомнений о геополитической направленности развязанной Гитлером войны против СССР и его собственное заявление: «Граница между Европой и Азией проходит не по Уралу, а на том месте, где кончаются поселения настоящих германцев. Наша задача состоит в том, чтобы отодвинуть эту границу возможно дальше на Восток»{7}.

Показательно в этом отношении и содержание составленного в 1940 году секретного плана «ОСТ» германского Генштаба, где говорилось: «Речь идет не только о разгроме большевистского государства. Достижение этой цели не означало бы полного решения проблемы... Дело заключается в том, чтобы разгромить русских как народ... покончить навсегда с варварской Россией, с азиатской угрозой европейской культуре»{8}.

В указанных высказываниях фашистских политиков и генералов нашел свое отражение сложившийся веками в западном обществе образ России как геополитического соперника и извечного противника. Но если обратиться к исторической действительности, то она убедительно опровергает миф об агрессивной политике России против Запада. Не Россия нападала на Швецию, Польшу, Францию, Германию, а они нападали на Россию, и неоднократно. Когда же русские войска вступали на территорию европейских государств, то это происходило не для завоевательных целей, а лишь как законное отражение именно их агрессивных действий. Так было в 1760 и в 1813 годах, когда русские вступали в Берлин, и в 1814 году, когда русские оказались в Париже в результате разгрома наполеоновской армии. Так было и в 1945 году, когда был взят Берлин и русский солдат водрузил советский флаг над Рейхстагом. [43]

Об отсутствии агрессивных наклонностей в характере русского народа в свое время писал еще Н. Данилевский, опровергая ничем не обоснованные высказывания на этот счет некоторых западных деятелей. «Славянские народы самой природой избавлены от той насильственности характера, которую народам романо-германским, при вековой работе цивилизации, удается только перемещать из одной формы деятельности в другую... Можно еще указать на чуждые всякой насильственности отношения как русского народа, так и самого правительства к подвластным России народам, чуждые до такой степени, что нередко обращаются в несправедливость к самому коренному русскому народу. Тот же характер имеет и вся внешняя политика России, также нередко в ущерб России»{9}.

А вот западные государства с древнейших времен вторгались на российскую территорию именно с целью захвата, стремились поработить и уничтожить ее население. И эта геополитическая закономерность прослеживается в течение многих веков. Вот что пишет по этому поводу Арнольд Тойнби: «На Западе бытует понятие, что Россия — это агрессор... Сторонний наблюдатель, если бы таковой существовал, сказал бы, что победы русских над шведами и поляками в XVIII веке — это лишь контрнаступление ...в XIV веке лучшая часть исконной русской территории — почти вся Белоруссия и Украина — была оторвана от русского православного христианства... Польские завоевания исконной русской территории были возвращены России лишь в последней стадии мировой войны 1939–1945 годов. В XVII веке польские захватчики проникли в самое сердце России, вплоть до Москвы... а шведы отрезали Россию от Балтики, аннексировали все восточное побережье... В 1812 году Наполеон повторил польский успех XVII века, а на рубеже XIX и XX веков удары с Запада градом посыпались на Россию, один за другим. Германцы, вторгшиеся в ее пределы в 1915–1918 годах, захватили Украину и достигли Кавказа. После краха немцев наступила очередь британцев, французов, американцев и японцев, которые в 1918 году вторгались в Россию с четырех сторон. И, наконец, в 1941 году немцы вновь начали наступление, более грозное и жестокое, чем когда-либо. Верно, что русские армии воевали на западных землях, однако они всегда приходили как союзники одной из западных стран в их бесконечных семейных ссорах. Хроника вековой борьбы между двумя ветвями христианства, пожалуй, действительно отражает, что русские [44] оказывались жертвами агрессии, а люди Запада — агрессорами. Русские навлекали на себя враждебное отношение Запада из-за своей упрямой приверженности чуждой (для Запада. — В.Д.) цивилизации»{10}. Запад, заключает А.Тойнби свой анализ этой проблемы, традиционно испытывает своего рода иррациональный страх перед могущественной и таинственной страной, которая не укладывается в общепринятые рамки западного мышления и бытия, не позволяет подчинить себя и ценой любых жертв отстаивает свою независимость.

Нельзя, конечно, отрицать, что под влиянием разных обстоятельств и с разными целями Россия осуществляла расширение своих государственных границ, проводила политику экспансии в отношении некоторых прилегающих к ней территорий для обеспечения своей безопасности и зашиты национальных интересов. Но, как считал В.О.Ключевский, исторический процесс территориальной экспансии России в большинстве случаев происходил до «естественных пределов», которыми являлись морское побережье, реки или горная гряда. Например, если обратиться к региону Средней Азии, то здесь «естественный предел» можно обозначить по горным хребтам от Каспийского побережья до Тянь-Шаня. Присоединение соседних территорий происходило отчасти добровольным путем, отчасти методами силовой политики с применением военной силы. Но, как отмечал В.Ключевский, даже в последнем случае назвать этот процесс прямым завоеванием было бы не совсем верно. Он носил неоднородный, многоликий характер, так как со всеми соседними территориями у России существовали очень давние и тесные связи — торговые, дипломатические, культурные. Обоюдные экономические выгоды диктовали целесообразность присоединения этих территорий к России, чтобы находиться под ее «защитным зонтиком». Нельзя не видеть, что, как свидетельствует историческая практика, в случаях, когда существует географическая близость и тесные разнообразные взаимоотношения между двумя соседними нациями, чаще всего действует один общий принцип: сильный подчиняет и защищает более слабого. «Слабой, раздробленной была Русь — и увидела себя под пятой, под копытами степных варваров, нахлынувших беспрепятственно из глубин Азии. Но когда вошла в силу — принялась их самих подминать под себя. Так за столетия Российская империя и дотянулась до «естественных пределов»{11}. [45]

Геополитическое положение России между двумя частями света и двумя различными культурами — Европы и Азии, во многом определяет не только особенности ее материальной и духовной жизни, стратегию и ориентацию ее политики, но и накладывает свой отпечаток на менталитет нации, формирует определенные свойства и черты национальной психологии. Эти очень тонкие и подчас трудноуловимые особенности общественного сознания и психологии народа играют весьма существенную, а подчас и решающую роль в экстремальных ситуациях, особенно в периоды военных действий. Когда говорят, что умом Россию не понять, то, очевидно, имеется в виду прежде всего именно уникальность русской души и характера, тех их качеств, которые позволяли русскому народу выстоять и вынести такие катаклизмы и военные потрясения, которых не знала история других народов. Учитывать это обстоятельство важно не только при анализе прошлой истории, но и для трезвой оценки современной политической ситуации, для учета действительного национального потенциала, которым обладает сегодняшняя Россия, несмотря на все переживаемые ею кризисные явления.

Наполеон когда-то сказал: «У победы бывает много отцов, поражение всегда сирота». Сейчас право на «отцовство» в победе во 2-ой мировой войне оспаривают многие и каждый претендует здесь на главную роль. Дело доходит иногда до курьезов. Один японский генерал недавно заявил, что решающую роль в победе над Германией сыграла Япония — тем, что она не напала на СССР в 1941 году, когда немецкие войска были под Москвой, и это, мол, позволило изменить ход войны.

Для повышения собственной роли прибегают и к испытанному методу принижения роли других. На Западе появилась концепция, утверждающая, что поскольку теперь уже не существует ни того государства — СССР, ни того народа — советского, которые участвовали в разгроме нацистской Германии в союзе с западными демократиями, постольку последних следует считать ныне единственными победителями. Россия тем самым отчуждается от победы, ее лишают права победителя. Подобный взгляд отражает либо незнание исторической действительности, либо ее сознательную фальсификацию. Действительно, и Советский Союз как государственное образование, и советский народ как национальная категория канули в Лёту. Но никогда и ни для кого не было секретом, что под СССР на Западе подразумевалась прежде всего именно Россия. Общеизвестно было и то, что именно на [46] долю России и ее народа выпали самые тяжелые испытания и трагические жертвы, что только благодаря мужеству, терпению, самопожертвованию русского народа была одержана эта Победа. Конечно, сыграли свою важную роль и «Союз нерушимый республик свободных», и дружба народов, отстаивающих свое общее Отечество. Но без России, без русского солдата, без русского маршала Победа была бы невозможной. И в том, что на приеме в Кремле в честь праздника Победы первый тост был за русский народ, нашла отражение правда истории. Признание решающей роли России в достижении победы во 2-ой мировой войне не умаляет роли других стран-участниц, являвшихся ее союзниками. Победа оплачена страданиями и кровью многих народов, но неоспоримо, что русской крови пролилось неизмеримо больше, чем любой другой.

В России за ее тысячелетнюю историю изменялось многое, ею управляли разные цари и вожди, но независимо ни от каких трансформаций неизменным оставался несгибаемый и мужественный характер народа, выходившего победителем из всех испытаний и сделавшим Россию великой державой. И сегодняшняя Россия выступает преемницей всех исторических деяний российского государства, законной наследницей свершений и подвигов русского народа.

Учитывая некоторые конкретно-исторические обстоятельства настоящего времени, игнорирование и недооценка значения «русского вклада» в победу над фашистским агрессором не только несправедливы, этически некорректны и политически опасны. Искаженное видение действительности, мифологическое мышление, переоценка собственных сил и недооценка возможностей другой стороны, неспособность восприятия не только внешних, объективных, но и внутренних, субъективных свойств определенных явлений, нередко приводили к принятию неверных решений, к роковым для судеб народов военным авантюрам. Известно, что в 1943 году после Сталинградской битвы Гитлер приказал расстрелять бывшего немецкого военного атташе в Москве за то, что он якобы неверно его информировал о военном потенциале СССР. Но дело в том, что знать и понимать — разные вещи. Гитлер безусловно знал все, что ему было необходимо знать о советских вооруженных силах, количестве и качестве военной техники, дислокации войск. Но на основании только этих формальных сведений он был не в состоянии понять и должным образом оценить потенциальные возможности и реальную силу СССР, [47] осознать те глубинные, в том числе духовно-психологические, факторы, которые в конечном счете играют решающую роль в войне: национальный характер и психологию русского народа, его уникальную способность к выживанию и сопротивлению, беспримерную стойкость и непримиримость в борьбе с врагом. Русские смогли вынести то, что не смог бы вынести ни один народ. Они стояли насмерть, таранили вражеские самолеты и закрывали телами пулеметные амбразуры. Русские города не объявлялись открытыми, как Париж, и не сдавались без боя, как Прага, а превращались, как Сталинград, в руины и кладбища для немецкой армии. Вся оккупированная немцами советская территория становилась для них «вторым фронтом», где полыхала партизанская борьба.

Не может быть двух мнений о том, что именно советский народ и его армия стали той решающей силой, которая сокрушила полчища немецких агрессоров и обеспечила победу над фашизмом. Признавая этот неоспоримый факт, «Нью-Йорк Таймc» в связи с 50-летней годовщиной окончания 2-ой мировой войны писала: «Весь мир сегодня должен почтить русские жертвы во второй мировой войне. Нам следует выразить симпатии и благодарность американцев тем миллионам русских, что погибли в сражениях от Ленинграда до Сталинграда. Ни одна другая страна не вложила больше и не потеряла в ней больше, ни одна страна не сыграла более важную роль в поражении Германии»{12}.

Не исключено, что сегодня какой-нибудь западный военный атташе в Москве, наблюдая за далеко не всегда успешными действиями российских войск на Кавказе, за общим плачевным состоянием российской армии, точно так же, как и его незадачливый немецкий предшественник накануне 2-ой мировой войны, способен донести до своего правительства лишь полуправду, только те сведения, которые находятся на поверхности, дают некоторое знание, но не понимание сути «русского феномена». Поэтому нельзя исключать и то, что какому-нибудь западному стратегу изменит чувство реальности и самосохранения, и он, поддавшись соблазну воспользоваться кажущейся слабостью и неподготовленностью к самозащите переживающей очередную смуту России, повторит роковую ошибку Наполеона и Гитлера, ставших жертвой и, как писал Н.Бердяев, «уничтоженных своей ложной российской политикой». Но если это случится, то жертвой развязанной новым агрессором войны станет все человечество. «В чем-чем, [48] но в стоицизме Россия определенно является европейским, а может быть, и мировым чемпионом, и очередная нужда в том, чтобы до отказа затянуть пояс и грудью встретить судьбу, не содержит для нее ничего нового. Так поступали все предшествующие поколения русских... Вынуждено ли будет поступить также ныне живущее поколение? Пусть Чечня не вводит никого в заблуждение, подобно тому как многих ввела в заблуждение война с Финляндией в 1939–1940 года»{13}.

То, что некоторые западные политики пытаются сейчас перекроить историю в свою пользу за счет России, нельзя оправдать, но можно понять. В политике каждый «тянет одеяло на себя». Но невозможно понять и оправдать тех новоявленных российских демократических пророков, которые в нашем собственном Отечестве вольно или невольно подыгрывают Западу в этом вопросе. Страдающие историческим беспамятством и непомнящие своего родства, они заявляют, что наша Победа была «неправильной» и равнялась поражению, так как завоевывалась слишком большой ценой и укрепляла тоталитарный строй. Вместе с пороками социализма и сталинскими преступлениями они «выплескивают» все созидательное и героическое, что совершил советский народ, его трудовые и ратные подвиги, немеркнущие заслуги перед человечеством. Наша победа действительно «победа со слезами на глазах», ибо дает повод не только для радости и гордости, но также и для печали. Великое и низменное, подвиги и преступления, добро и зло слились здесь в одном объятии. Но кощунственно сегодня отнимать Победу у тех поколений богатырей, которым досталась «лихая доля», которые, проявив наивысший патриотизм и героизм, отстояли нашу Родину, спасли нашу свободу и национальную независимость, само физическое существование нации.

Историческая память как важнейший элемент национального сознания народа позволяет ему правильно оценить свое место и роль в мировой истории, воскресить прошлое и осмыслить настоящее, расставить все по своим местам и всему воздать должное. Ни одно государство и ни один народ не делаются великими сами по себе, их делает таковыми история, она присваивает им это звание. Россию и русский народ сделали великими их геополитическое положение и роль объединяющей и консолидирующей силы в огромном евроазиатском регионе, объективный процесс [49] их исторического развития и сформировавшийся под его влиянием особый национальный характер с его уникальными качествами и нравственными ценностями, общепризнанный выдающийся вклад в мировую культуру и прогресс цивилизации. И, конечно, беспримерный вклад в военную победу 1945 года, который позволил разгромить нацистскую Германию и освободить Европу от фашистского рабства.

Появившиеся в последнее время на Западе концепции, отчуждающие Россию от победы, несомненно имеют связь с наметившейся тенденцией к пересмотру итогов 2-ой мировой войны и стремлением определенных сил к территориальным переделам, естественно не в пользу России. Опять находятся претенденты на исконные российские земли и на территории, отошедшие к России в результате победы 1945 года на основании соответствующих мирных договоров. От России стремятся не только оторвать ее исторически законные части, но и переориентировать некоторые государства из ее ближайшего зарубежья и большего социалистического лагеря на иных «опекунов», превратить их в антироссийский «санитарный кордон». Показательно, что в свое время президент Буш заявил о поддержке украинской суверенности еще до проведения на Украине референдума об отделении, а Госдеп, откинув все нормы политической этики, поспешил заявить о признании украинского статуса Севастополя. Наблюдается и провокационная поддержка со стороны Запада в разной форме сепаратистских настроений и раскольнических действий внутри самой России, что особенно явственно проявляется в северокавказском регионе. Идеологи американской экспансионистской политики считают необходимым стимулировать «националистическую инфекцию» на всей территории, находящейся под властью Москвы. Откровенно эту тенденцию в американской политике выразил политолог У.Сэфайер: «Будем прагматичны — любое событие, которое умаляет возможность для России восстановить статус сверхдержавы, нужно поощрять, — пишет он. — Пусть Россия будет только русской, чем меньше ее имперская база и возможность геополитического влияния, тем лучше для всего мира»{14}.

Западу для того, чтобы диктовать свои условия России, устранить ее как экономического конкурента, подорвать ее геополитические позиции и ограничить влияние на международные дела, нужна слабая, раздробленная Россия. И чтобы добиться этого, [50] Запад не утруждает себя поиском путей и средств, соответствующих нормам международного права и политической морали. К чему это может привести и какими могут быть последствия таких безответственных политических игр в отношении России, нетрудно предвидеть. История сделает свой новый зигзаг, но теперь уже в обратном от всеобщего мира и безопасности направлении.

Начавшийся на рубеже 80–90-х годов процесс потепления международного климата, освобождения от догм и стереотипов «холодной войны», прекращения гонки вооружений потребовал принятия соответствующих соглашений и компромиссных шагов со стороны всех держав, и прежде всего США и России. И в этом направлении Россия уже прошла значительную часть пути по выполнению взятых на себя обязательств, способствующих созданию атмосферы доверия и конструктивного мирного сотрудничества. Была распущена Организация Варшавского Договора, являвшаяся противовесом НАТО. Советские войска были выведены из Германии и других социалистических стран, в них были ликвидированы все военные базы. Было проведено значительное сокращение наших вооруженных сил, включая военную технику и ракетные установки. Одних только танков было уничтожено более 60 тысяч. Были сняты с боевого дежурства и разукомплектованы ракеты средней и малой дальности с 2,5 тысячами боеголовок. Прекращены все ядерные испытания. Россия пошла на риск большего, по сравнению с Западом, сокращения в области ядерных и обычных вооружений, чтобы продемонстрировать искренность и доказать серьезность своих миролюбивых намерений.

Но международная политика — это дорога с двухсторонним движением. Здесь требуется соблюдение интересов и прав всех субъектов, равенство сторон в обеспечении их безопасности. Западные же державы, и прежде всего США, решили воспользоваться российскими неурядицами в своих узкокорыстных целях, в одностороннем порядке укрепить собственную безопасность и максимально расширить свое военно-стратегическое пространство за счет ослабления России, лишения ее традиционных союзников и вытеснения на обочину мировой политики.

Известно, что абстрактный пацифизм чаще всего приводит к результатам, обратным желаемым. Об этом свидетельствует и наш российский опыт последних лет, когда под аккомпанемент призывов к одностороннему разоружению, «прозрачным» границам, отказу от применения силы при любых обстоятельствах и миру любой ценой фактически ставится под угрозу безопасность и независимость [51] России, игнорируются и попираются ее национальные интересы. Показательным примером в этом отношении может служить изложенная Е.Гайдаром внешнеполитическая программа партии «Выбор России», содержащая следующие положения: «Демократический Запад боится России, боится и по традиции, и потому, что у нас неустоявшаяся демократия. Но России нет никаких причин бояться Запада... Нет никаких причин рассматривать усиление НАТО как угрозу интересам России… У нас нет никаких, ни идеологических, ни геополитических противопоказаний к прочному военно-политическому союзу с НАТО, который может стать важнейшим залогом прочности всей системы международных отношений в посткоммунистическом мире»{15}.

Неправда ли, такая «демократическая концепция» Е.Гайдара, призывающая россиян спокойно смотреть, как НАТО расширяется до наших границ, и категорически исключающая какую-либо возможность агрессии против России, выглядит сегодня весьма странно в свете ракетно-бомбовых ударов НАТО по Югославии, когда в центре Европы пролилась кровь невинных людей, ставших жертвами геополитических притязаний натовской военщины, возглавляемой американским генералом. Когда одна за другой непокорные воле заокеанских политиков страны превращаются в полигон для испытания новейших видов оружия массового уничтожения, в том числе и запрещенного к использованию соответствующими международными конвенциями.

Симптоматично, что в последние годы заметно активизировалась военная деятельность натовских государств в восточном направлении. Вблизи границ России непрерывно проходят совместные военные учения стран-членов НАТО; развертываются новые военные аэродромы и полигоны; размещаются дополнительные радиолокационные станции для разведывательного слежения за российской территорией; американские подводные лодки находятся на постоянном дежурстве по всему периметру наших территориальных вод. Показательно и то, что по инициативе и при активной помощи США началось переоснащение вооруженных сил ряда государств Восточной Европы, а также стран СНГ. Реальна перспектива, когда натовские границы пройдут у Смоленска и Иван-города. В свете всех этих фактов вряд ли кого могут успокоить облекаемые в мирозащитные «одежды» и сопровождаемые моральной риторикой декларации о приверженности США принципам [52] свободы и гуманизма, также как и разного рода ни к чему не обязывающие словесные гарантии. Россия навсегда запомнила июнь 1941 года и готова теперь на все, дабы он не повторился.

В свое время в качестве идеологической базы фашистских агрессоров, ввергших мир в пучину мировой войны, служил, во-первых, миф о коммунистической угрозе европейской цивилизации и, во-вторых, тезис о биологической неполноценности всех наций, за исключением немецкой, людоедская идея об улучшении человеческого рода посредством массового человекоубийства. Времена меняются и сейчас уже невозможна откровенная проповедь расового превосходства и открытый призыв установления военной силой господства одной нации над всем миром. Невозможны ссылки теперь и на устранение коммунистической угрозы. На идеологическое вооружение современных претендентов на мировое господство взят лозунг зашиты прав человека, западных, а по существу американских, стандартов демократии. И ради «торжества демократии» объявляется готовность использовать любые средства, включая военные, против тех, кто, по мнению «высших судей» в лице натовских генералов, не отвечает навязываемым ими другим народам моделям образа жизни и политического устройства. Даже такой рьяный защитник превосходства американского образа жизни и проповедник идеологии гегемонизма США, как Генри Киссинджер, вынужден признавать, что нынешняя внешнеполитическая стратегия Америки, основанная на «гуманистическом вмешательстве» во внутренние дела суверенных государств с использованием силовых средств, ведет к «мировому беспорядку» и возврату к худшим временам «холодной войны»{16}.

Геополитическая цель Запада, живущего сегодня по директивам США, — изолировать Россию, окружив своими странами-сателлитами, поставить ее в полную зависимость и превратить в сырьевой придаток западной экономики. Для защиты интересов Запада, а по сути гегемонии США в глобальном масштабе, признается правомерным проведение военных операций в любой части мира для поддержания «демократических порядков». Все это со всей очевидностью явствует из принятой в апреле 1999 года на вашингтонском саммите руководителей стран-членов НАТО новой военной доктрины. В ней достаточно открыто провозглашается наступательная стратегия этого военно-политического блока и ее антироссийская направленность. Весь мир фактически [53] объявляется «зоной ответственности» НАТО и одновременно «зоной национальных интересов» США, которые присваивают себе функцию мирового судьи и жандарма, милующего или наказывающего другие страны по своему усмотрению. В число жизненно-важных интересов США, которые следует отстаивать любыми возможными средствами, входит предотвращение доминирования в любом регионе мира какой-либо державы или союза держав, противостоящих американской политике, то есть собственно американскому доминированию.

Еще полвека тому назад «Уолл-Стрит джорнэл» в связи с образованием НАТО писал: «Создатели Североатлантического договора будут возражать против оценки его как договора, означающего триумф закона джунглей над международным сотрудничеством в мировом масштабе. Однако глубокий анализ показывает, что покров цивилизации, которым он окутан, крайне тонок»{17}. В настоящий момент НАТО, нагло попирающее общепризнанные принципы международного права и Устав ООН, присвоившее себе право силой оружия решать возникающие конфликтные ситуации, ставит тем самым все человечество на грань широкомасштабной военной катастрофы, создает опасность возникновения мирового военного пожара с непредсказуемыми последствиями.

Возникает законный вопрос: допустимо ли в конце XX века навязывать силой другим народам определенный образ мышления и социальной ориентации, как это делалось во времена религиозных походов средневековых рыцарей? Судя по всему, американскую политическую элиту не волнует вопрос о наличии у США законных оснований и морального права быть учителем и судьей других народов, выполнять миссию властного проводника в такое глобальное сообщество, в котором будут нивелированы самобытные национальные уклады и культуры, унифицированы по американским стандартам все политические системы и духовные ценности, попраны суверенитеты народов. Творцы этой новой глобальной американской утопии явно игнорируют фатально печальную судьбу всех прошлых империй, жестоко поплатившихся за претензии на гегемонию. Им полезно было бы сегодня напомнить высказывание В.О.Ключевского о том, что «история не учительница, а строгая надзирательница, которая не учит, а наказывает за невыученные уроки». [54]

Впрочем, не следует делать какого-либо однозначного суждения о позиции в этом вопросе американских политиков в целом. Среди них наметились сейчас существенные разногласия по поводу способности и целесообразности реализации геополитических целей США, применяемых для этого средств. Эти разногласия обострились в связи с военной кампанией на Балканах, которую далеко не все политики в Вашингтоне считают оправданной. Недавно опубликованный аналитический доклад «Херитидж Фаундейшэн» (Фонд наследия), являющийся мозговым центром американской политической элиты, содержит ряд критических оценок внешнеполитических действий США, осуждает их военное вмешательство в локальные конфликты в отдаленных от Америки частях света. «У США, — говорится в этом докладе, — нет ни средств, ни политической воли к исполнению роли мирового жандарма, предполагающей бесконечное вовлечение в происходящие вдали от Америки конфликты, гражданские войны и межэтнические распри. Внешняя политика неразборчивого вмешательства не отвечает жизненно важным интересам США, она неизбежно потерпит поражение и вызовет ответную реакцию сторонников изоляционизма. США следовало бы не возглавлять крестовых походов для утверждения «правосудия по Линчу», а, напротив, быть более осмотрительными и разборчивыми в военном вмешательстве за рубежом»{18}.

Дурные примеры, как известно, заразительны. Милитаристские настроения и гегемонистские устремления проявляются и на Востоке. Япония, следуя примеру США, впервые после капитуляции 1945 года, принимает закон о праве направлять свои войска за рубеж для участия в вооруженных действиях «в случае чрезвычайных обстоятельств в прилегающих регионах». До этого японскую армию разрешалось использовать только для отражения непосредственной агрессии против Японии. Хотя официальный Токио не уточняет географических рамок так называемых «прилегающих регионов», куда могут быть посланы войска, тем не менее дается понять, что речь идет о территориях Китая, Корее, Индонезии и российского Дальнего Востока. Таким образом, в Азии становится возможным повторение военной операции по югославскому образцу, когда Токио, совместно с США, может по собственному усмотрению принять решение о направлении военных сил против какого-либо суверенного государства даже без [55] всяких санкций ООН. Не случайно этот японский закон вызвал резкую негативную реакцию Китая, России и ряда других азиатских стран, выразивших законную тревогу по поводу столь опасного расширения содержания и сферы применения японо-американского военного союза.

Все это напоминает аналогичные тенденции и события, происходящие накануне II мировой войны, хотя теперь и произошла смена главного действующего претендента на мировое господство. Видимо, уроки истории действительно плохо усваиваются некоторыми политиками, имперские амбиции и милитаристский азарт которых заслоняет им все остальное, мешает видению и трезвой оценке реальной действительности.

Краткий вывод из вышесказанного. Вследствие распада СССР и социалистического лагеря, переориентации и перераспределения сил на мировой политической арене, продвижения НАТО к российским границам произошло существенное изменение в геополитической обстановке в Европе и в мире в целом. Передел геополитического облика мира может иметь непредсказуемые последствия в исторической перспективе. Но уже сейчас в результате происшедшего геополитического сдвига в Россию вернулись проблемы и опасения всех предыдущих веков, когда ей приходилось обороняться от агрессивных поползновений с Запада, Юга и Востока, переживать центробежные тенденции, бороться против проявлений сепаратизма.

В новых геополитических условиях Россия имеет не только моральное, но и правовое основание для защиты своих исконных интересов. Она вынуждена искать адекватный ответ на происки современных экспансионистских и гегемонистских сил, пересмотреть некоторые свои международные обязательства и ориентации, мобилизовать все имеющиеся в ее распоряжении ресурсы и средства для укрепления своего военного потенциала, способного гарантировать нашу национальную суверенность и безопасность.

Ориентация на демократические идеалы и общечеловеческие ценности не должна заслонять главную цель российской политики — защиту национальных интересов и безопасности, обеспечения статуса и роли великой державы. Если Запад будет проводить политику давления и диктата в отношении России, грубого вмешательства в ее внутренние дела, пойдет на интернационализацию внутренних конфликтов на постсоветском пространстве, то невозможным станет конструктивное международное сотрудничество, мир может вернуться к гонке вооружений и ядерному противостоянию. [56]

Россия в силу своего географического положения, исторической судьбы, наличного научно-технологического и экономического потенциала, военной мощи продолжает занимать исключительное место в мировой геополитической расстановке сил. Выполнение Россией определенных обязательств, ее внешнеполитическая деятельность — это не дань державным амбициям, а необходимость, вытекающая из логики планетарных процессов, из геополитической предназначенности России.

Россия нуждается сейчас в выработке долгосрочных геополитических перспектив с горизонтом на XXI век. У нее нет выбора: либо она впишется в общий поток цивилизационного развития человечества и станет великой страной, либо распадется на составные части как территориальное образование, с которым никто не будет считаться и которое никому не будет нужно.

Нам следует помнить заветы наших предков и руководствоваться принципами вековой народной мудрости: «Надо всегда держать порох сухим» и «Если хочешь мира, готовься к войне». Обеспечение безопасности, независимости и целостности России любой ценой и любыми средствами — таков главный системообразующий и основополагающий принцип, который должен быть заложен в нашу национальную идею. [57]