Вильсон снаряжает «универсальную» миссию

В самом конце мая, в разгар напряженной подготовки активных операций русской армии, в Россию прибыли со специальной миссией новые посланцы союзников. На сей раз это были представители республики доллара — американская чрезвычайная миссия во главе с сенатором Элиа Рутом. От английской, французской и итальянской делегаций она отличалась не только количественно, но и «качественно». Миссия Рута была значительно более многочисленной, чем все предыдущие. Расширена была и ее «социальная база». В нее входили: представители империалистических кругов — миллионер Сайрус Мак-Кормик, известный нью-йоркский банкир Самюэль Бертран и крупный чикагский промышленник, личный друг президента Вильсона миллионер Чарльз Р. Крейн; военные представители — начальник генерального штаба американской армии генерал-майор Хью Скотт, начальник управления военно-морских верфей адмирал Джеймс Гленнон, а также еще семь офицеров американской армии, в том числе три полковника; и, наконец, «представители социалистических, рабочих и молодежных организаций» США — правый социалист (журналист) Чарльз Рассел, вице-президент Американской федерации труда Джеймс Дункан и руководитель американской ассоциации христианской молодежи богослов Джон Мотт.

Комплектуя этот дипломатический кортеж, американское правительство постаралось учесть всю многосложность внутреннего положения России после свержения самодержавия. Состав столь ответственного посольства был подобран со знанием дела. Особенно колоритную фигуру представлял сам глава миссии сенатор Рут. Он являлся одним из лидеров республиканской партии, предводителем ее правого крыла. С 1899 по [117] 1904 г. занимал пост военного министра, затем с 1905 по 1909 г. — пост Государственного секретаря Соединенных Штатов; в последующие годы избирался сенатором, неоднократно выдвигался кандидатом на пост президента Соединенных Штатов от республиканской партии.

Рут был тесно связан с дельцами Уолл-стрита, сам имел солидный капитал и принадлежал к финансово-промышленной группе Морганов. Автор известной книги «Шестьдесят семейств Америки» Ф. Ландберг прямо называет его «верным слугой Дж. П. Моргана».

Под стать Руту были и другие члены миссии. С. Мак-Кормика включили в ее состав как знатока русского рынка. Он являлся президентом крупного концерна по производству сельскохозяйственных машин «Интернейшнл Хервестер компани» и имел свои заводы в России, где побывал уже не один раз. Чарльз Р. Крейн — вице-президент крупнейшей в то время фирмы по производству кранов «Крейн и К°» — также был достаточно знаком с русскими условиями. Он приехал в Россию сразу после Февральской революции и к миссии присоединился по прибытии ее в Петроград. Это тот самый Чарльз Крейн, который, по свидетельству бывшего американского посла в Берлине Додда, спустя много лет «все еще с горечью отзывался о русской революции и был чрезвычайно доволен гитлеровским режимом в Германии».

Личный друг и советник Вильсона генерал Скотт, слывший высшим военным авторитетом в США, снискал печальную известность своим участием в карательных экспедициях против кубинских повстанцев. Самый молодой член миссии Джон Мотт, предводитель американской «христианской» молодежи, уже трижды наведывался в Россию с целью ознакомления с деятельностью русских молодежных организаций (в том числе и с целью разведки). Он выяснил также возможность использования в России американского опыта пропагандистской работы, главным образом на фронте среди солдат и в тыловых воинских частях и учреждениях.

Не менее «примечательны» и две другие личности из состава миссии — Рассел и Дункан. Правый социалист Рассел выступал в поддержку империалистической войны и за участие в ней Соединенных Штатов. Его [118] согласие войти в свиту Рута было встречено американскими социалистами и передовыми рабочими с возмущением. Большинством голосов он был исключен из партии. Дункан — вице-председатель Американской федерации труда — умел неплохо ладить с предпринимателями; он не столько защищал интересы рабочих, сколько монополистов, за что и был аттестован министром труда США как «один из самых видных представителей рабочего движения». Оба эти деятеля посылались в Россию с явным расчетом на то, чтобы помочь меньшевикам и эсерам парализовать революцию, убедить русских рабочих и солдат в необходимости продолжения войны.

Любопытно, что вначале американское правительство намеревалось включить в состав миссии самого председателя Американской федерации труда Гомперса. Однако его кандидатуру пришлось отвести, ибо он зарекомендовал себя как слишком откровенный прислужник капитала и потому не совсем подходил для выполнения возложенных на миссию задач. Даже Вильсону Гомперс казался липовым представителем рабочего класса. В письме Лансингу от 19 апреля президент писал: «Попросите у Гомперса совета относительно того, кого мы можем послать (в Россию. — В. В.), кто бы в глазах тамошних социалистов не считался активным противником социализма. Сам Гомперс и непосредственно связанные с ним лидеры известны как открытые противники социализма и едва ли были бы авторитетны для правящих ныне рабочих кругов в Петрограде»{226}. Но лучшего ничего не нашли. Пришлось просто остановиться на менее одиозных противниках социализма.

Уже состав миссии указывал на широту планов и замыслов правительства Соединенных Штатов. Основная цель миссии заключалась в том, чтобы помочь Временному правительству и стоявшим за ним силам удержать Россию в войне. Еще 4 мая, сообщая Френсису об открытии России кредита в сумме 100 миллионов долларов, Лансинг поручил ему заявить правительству Львова, что в Вашингтоне рассчитывают на продолжение [119] Россией войны и командируют специальную миссию во главе с сенатором Рутом для детального обсуждения плана мероприятий в этой области. Френсис выполнил данное поручение. В ноте, переданной Терещенко 13 мая, он отмечал: «Миссия готова обсудить лучшие способы и пути к наиболее эффективному продолжению войны»{227}.

В неразрывной связи с задачей удержания России в войне стояла другая важнейшая задача — подавление русской революции и предотвращение перехода власти в руки большевиков. В опубликованных Госдепартаментом бумагах Лансинга эта сторона деятельности миссии Рута была лаконично сформулирована следующим образом: «Помешать социалистическим элементам в России осуществить любой план, который подорвал бы эффективность союзных держав»{228}. Одновременно посланцам Вильсона поручалось «выговорить» для американского капитала преимущественное положение на русском рынке, закрепив это положение соответствующими соглашениями.

Совокупность дипломатической переписки и других материалов о пребывании в России миссии Рута указывает еще на одну стоявшую перед ней задачу, а именно: нащупать точки соприкосновения американской и русской политики по различным международным проблемам, а точнее, выяснить, в какой мере американская дипломатия может использовать Временное правительство и его позицию для достижения своих политических целей. Состав миссии и был подобран в строгом соответствии с этими задачами.

Американская пропаганда постаралась использовать миссию Рута для усиления антигерманской пропаганды, для подъема морального духа народов и армий стран антантовской коалиции, и прежде всего, конечно, России. Президент Вильсон выступил в связи с этим со специальным заявлением, которое пресса преподнесла как «Обращение Америки к России». И хотя это обращение от начала до конца было пронизано сплошной демагогией, в официальных кругах Вашингтона его поспешили объявить «самым важным документом в происходящей [120] мировой войне и во всей истории Северо-Американских Соединенных Штатов»{229}.

В нем Вильсон призывал русский народ к мобилизации всех сил на войну, к объединению взаимных усилий, обещая ему щедрую и «бескорыстную» помощь.

Еще в упомянутой выше телеграмме американского правительства по поводу предстоящего приезда миссии Рута вашингтонские руководители клятвенно заверяли в своей готовности оказать России всемерную поддержку в войне против центральных держав. Соединенные Штаты, говорилось в указанной телеграмме, «дают обет» присоединить свои усилия к усилиям России в ее борьбе против прусского милитаризма и «жаждут» идти с ней плечом к плечу до полной победы{230}. Своим пространным заявлением президент Вильсон счел не лишним еще раз подтвердить этот «обет», стараясь вдохновить народные массы на новые жертвоприношения. Одновременно он изложил цели и принципы, которыми руководствовались Соединенные Штаты, вступая в мировой конфликт на стороне Антанты, сформулировал программу американского империализма на ближайший период.

Необходимость «повторного» разъяснения целей американской политики вызывалась, по словам президента, тем, что в течение последних недель эти цели якобы значительно затушевывались и искажались различными «лжетолкованиями» и недоразумениями. (Имелась в виду, конечно, агитация противников войны, и прежде всего разоблачительные выступления большевистской печати.) Поэтому, дескать, он и решил познакомить русское общественное мнение с «подлинными» взглядами и намерениями американского правительства, так сказать, из первоисточника.

После этого предисловия Вильсон, не щадя красноречия, принялся на все лады расписывать «бескорыстие» американского империализма, его стремление «к повсеместному освобождению народов от нападения самодержавной силы». На самом же деле это стремление сводилось к вытеснению из колоний и зависимых [121] стран одних грабителей другими, к замене австро-германского и турецкого насилия над народами насилием империалистов Антанты и США.

Далее президент коснулся вопроса, который в тот момент особенно остро волновал союзников. Речь идет о досадившей им формуле мира без аннексий и контрибуций. Однако сделанные им многочисленные оговорки позволяли оправдывать любые аннексии и контрибуции. Но президент не унимался. Без тени смущения, все в том же возвышенном стиле он продолжал расписывать «добродетели» американских бизнесменов в их служении общему благу человечества. «Мы сражаемся, — уверял заокеанский «миротворец», — за свободу, за самоуправление и за независимое развитие всех народов». И во имя этих высоких идеалов автор обращения призывал не щадить «ни крови, ни достояния». «Братство человечества, — вещал он, — не должно далее быть красивой и пустой фразой; ему надо дать строение силы и реальности... Для этих целей мы в состоянии расточать нашу кровь и достояние... Настал день или одержать верх или покориться».

Между тем сами американские дельцы не очень-то торопились «расточать» свою кровь, к чему так настойчиво призывал президент Вильсон другие народы. Весьма характерен в этом отношении следующий факт. Помощник морского министра, будущий президент Соединенных Штатов Франклин Рузвельт обратился к правительству за разрешением сформировать добровольческий корпус и немедленно отправиться вместе с ним во Францию для участия в сражениях против Германии. Однако Вильсон отклонил данное предложение под тем предлогом, что его реализация могла бы послужить «серьезной помехой» для быстрого образования и возможно скорого использования вновь образуемой армии. «Мне было бы столь же приятно, — заявил он, — доставить удовольствие как нашим союзникам, так и Рузвельту. Посылка корпуса добровольцев произвела бы глубокое впечатление, но теперь не время для подобного рода обмена любезностями... Сейчас нужно рассчитывать не на драматические эффекты, а на практическую пользу...»{231} [122]

Практические же соображения подсказывали, во всяком случае в данный момент, не торопиться с посылкой на театр войны собственных контингентов, а подхлестнуть усилия других союзников, прежде всего России. Именно эту цель и преследовало вильсоновское обращение, которое было широко подхвачено союзной прессой. Особенно много и восторженно писалось о том, насколько «удачно» американский президент сформулировал цели антантовской коалиции. Английская газета «Манчестер Гардиан», обсуждая данное обращение, отмечала: «Нота Вильсона написана в чрезвычайно сильных выражениях. Президент Вильсон в своих условиях не затрагивает ни одного из принципов, которыми руководствуются русские революционеры. Он просто останавливает их бесплодный порыв в небесную даль и ставит их на твердые ноги. За это Вильсон заслуживает благодарность всего человечества»{232}. Газета откровенно использовала вильсоновские «оговорки» для оправдания империалистической политики Антанты, ее захватнических планов, выразив твердое «пожелание», чтобы обращение американского президента было «понято в России». Еще более восторженные отклики и комментарии обращение вызвало в США.

Несколькими днями позже с дополнениями к заявлению Вильсона выступил министр финансов Мак-Эду. От имени федерального правительства он еще раз пообещал союзникам широкую помощь в живой силе, военной технике, продовольствии и финансах{233}.

Благоприятный фон для деятельности миссии Рута старался создать и Гомперс. Он тоже заготовил специальное послание русскому народу, которое «неофициально» было передано руководителям Петроградского Совета через Френсиса и которое было пронизано теми же идеями, что и заявление Вильсона. Вопреки фактам в этом послании, в частности, говорилось, будто со стороны Америки не посылалось и не будет послано ни одной миссии, ни одного человека и даже обращения «с целью подачи каких бы то ни было советов России в ее внутренних делах»{234}. [123]

По мере приближения миссии Рута к Петрограду американская пресса все откровеннее распространялась о ее целях. Об «обязанности» России продолжать войну заявлялось уже во всеуслышание. Газета «Нью-Йорк таймс» писала 15 мая 1917 г., что целью миссии Рута является «спасение России для дела Антанты». Вместе с тем американская печать все чаще стала пестреть требованиями к Временному правительству принять необходимые меры для упрочения своей власти и подавления революционного движения. «России нужна твердая власть»{235}, — писала газета «Чикаго дейли ньюс». Газета «Нью-Йорк ивнинг джорнэл» выражала твердую уверенность в том, что «Временное правительство, взяв в свои руки бразды правления, воплощая в себе единую и сильную власть, решительно и властно» расправится с революционными массами и поведет страну к многообещающей победе над врагом.

Правительство Львова оказало американским представителям чрезвычайно пышный и торжественный прием. Из Владивостока в Петроград миссию доставил специальный поезд, в прежние времена предназначавшийся только для царя и членов его семьи. Местом резиденции миссии был избран Зимний дворец, в котором располагалось само Временное правительство. Все расходы, связанные с пребыванием миссии Рута в России, Временное правительство взяло на себя. Министерство иностранных дел от имени Временного правительства рекомендовало соответствующим ведомствам и организациям оказывать Руту и сопровождающим его лицам «самый дружественный прием», так как они прибыли для ведения переговоров, имеющих «весьма важное политическое и финансовое значение».

Помимо официальных и неофициальных встреч с представителями Временного правительства, отдельными министрами и их помощниками, представителями деловых кругов Рут и другие члены американской миссии совершили поездку по стране, выступали на митингах и собраниях, торжественных приемах, не скупились они и на интервью. Во всех своих выступлениях американские представители настойчиво призывали к продолжению войны. [124]

В поте лица трудилась военная группа миссии. Она знакомилась с состоянием русской армии и флота, выясняла их потребности и неотложные нужды, в удовлетворении которых Соединенные Штаты могли бы оказать помощь. После посещения Ставки, куда выезжал и сам Рут для переговоров с командованием, генерал Скотт и его помощники отправились в «инспекционную» поездку на фронт с тем, чтобы на месте убедиться в степени боеспособности русской армии. Особое внимание они уделили Юго-Западному участку, где должны были развернуться решающие бои во время предстоящего наступления русской армии. Адмирал Гленнон, также в сопровождении части офицеров, посетил Черноморский и Балтийский флот, побывал в Риге, Гельсингфорсе, Ревеле, Архангельске, осматривал суда и береговые укрепления, встречался с боевыми командами. Ознакомившись с состоянием русской армии и вынеся в целом благоприятное впечатление, Скотт призывал к подготовке и ведению крупных боевых операций. Он присутствовал при начале июньского наступления русской армии и с гордостью причислял себя к его вдохновителям и организаторам.

Наряду с призывами к войне посланцы Уолл-стрита настаивали на решительной борьбе с силами революции. «Не проявляйте слабости в отношении улиц Петрограда», — напутствовал Рут своих собратьев по классу на заседании Торговой палаты. Выступления масс, говорил он, должны быть строго подчинены ведению войны{236}. Он выражал надежду, что Временное правительство одолеет своих политических противников, и гарантировал всестороннюю поддержку империалистических кругов США в его борьбе с революцией{237}.

В интервью представителям буржуазных газет Рут подчеркнул, что России необходима сильная власть. «Единственным подводным камнем, — заявил сенатор, — который мне кажется серьезным, является несколько замедленный темп воссоздания новой власти вместо ушедшей старой. Между тем новая, сильная власть необходима»{238}. То же самое он повторил в ряде других [125] своих публичных выступлений в Москве и Петрограде, в частности на заседании контрреволюционного комитета общественных организаций, перед членами Русско-Американской торговой палаты, на заседании Московской биржи и в Союзе земств.

Надо полагать, еще более откровенными были высказывания в ходе закрытых переговоров с министрами Временного правительства и различными буржуазными политическими деятелями. С полным основанием большевистские газеты писали в тот период, что с приездом американской миссии контрреволюционных сил в России прибыло, что ее цель — продолжение войны и разгром революции{239}. Накануне своего отъезда из Петрограда в беседе с сотрудниками реакционнейшей газеты «Новое время» Рут снова довольно явственно намекнул на необходимость беспощадного подавления революции. «Победа на фронте и укрепление положения правительства, — заявил он, — ...это две стороны единой задачи»{240}.

В кампанию по агитации за войну и «обуздание» революции активно включилось «левое» подразделение миссии Рута — Рассел и Дункан. Они призывали русских рабочих отказаться от классовой борьбы и не предъявлять Временному правительству «чрезмерных требований», а сосредоточить все усилия на обеспечении победы над врагом{241}. В своих выступлениях на I Всероссийском съезде Советов американский профсоюзный лидер и его напарник из числа эрзац-социалистов настойчиво советовали рабочим военных заводов не добиваться восьмичасового рабочего дня и прекратить всякие забастовки. Оправдывая свое сотрудничество с буржуазией, они утверждали, как и другие члены миссии, что ее главная цель — «оказать помощь России». Рут имел все основания быть довольным своими «пролетарскими» помощниками. Не случайно в отчете о поездке в Россию он отметил, что выбор Дункана и Рассела оказался весьма удачным.

Стремясь подавить революцию и удержать Россию в войне, американские правящие круги особое внимание обратили на организацию и усиление контрреволюционной пропаганды. Конкретные предложения и заключения [126] по этому вопросу предстояло сделать миссии Рута, и она это сделала. В письме от 17 июня Рут просил Лансинга срочно выделить «хотя бы из его собственного фонда» 100 тысяч долларов на проведение в России соответствующей пропаганды и в ближайшее время отпустить на эти цели 5 миллионов долларов. Широкая пропагандистская кампания, писал он в госдепартамент, «является самым лучшим из того, что Америка может сейчас сделать» для удержания России в войне{242}. Как видим, основное внимание обращалось не на материальную помощь, о которой трубила и трубит американская историография, а на политическое вмешательство во внутренние дела России.

При непосредственном участии Рута в госдепартаменте был разработан план проведения пропагандистской кампании в России, носивший весьма характерное название: «План американской деятельности по сохранению и укреплению морального состояния армии и гражданского населения России». В этом пресловутом документе, получившем одобрение Вильсона и Лансинга, предлагалось не жалеть средств на пропаганду в России, чтобы с ее помощью погасить революционный пожар, укрепить власть буржуазии и удержать Россию в войне. План предусматривал ассигнование на указанные цели 5,5 миллиона долларов. В частности, намечалось создание в России специального агентства по распространению соответствующей периодической печати и новой пропагандистской литературы с широкой сетью киосков и индивидуальных распространителей. Предусматривалось также финансирование различных «патриотически настроенных» буржуазных и пробуржуазных органов.

В обоснование этих предложений авторы прожекта привели весьма «оригинальное» соображение, а именно: содержание одного американского полка на фронте обходится американскому правительству в 10 миллионов долларов в год. Израсходовав вдвое меньшую сумму на пропаганду в России, можно заставить воевать против Германии 640 русских полков. «Для Америки, — говорилось далее, — многое поставлено на карту. Если удастся помочь России сохранить армию и удержать солдат в [127] траншеях, это заставит противника держать на Восточном фронте более 140 дивизий. Это имеет самое непосредственное отношение к размеру усилий и жертв Америки в войне»{243}.

Заманчивая для империалистов калькуляция! Ради этого можно было, конечно, проявить еще большую «щедрость». Американские бизнесмены и политики изыскивали, таким образом, наиболее легкий путь для достижения намеченных целей. Во всем присутствовал сугубо коммерческий подход. Надеялись, что доллар предоставит в их распоряжение и солдат и генералов и желанная цель, таким образом, будет достигнута без лишних «драматических эффектов».

Под шумок о военном сотрудничестве и укреплении дружественных союзнических связей миссия Рута стремилась заключить с Временным правительством выгодные для американских монополистов сделки и соглашения, которые проложили бы широкую магистраль для проникновения американского капитала в российскую экономику. Представители американских монополистических кругов добивались предоставления им концессий на разработку природных богатств России, причем их интересовали не только восточные районы нашей страны, но и европейская часть. Прикомандированный к американской миссии представитель Временного правительства Солдатенков сообщал Терещенко, что Рут и Бертран «детально разрабатывают вопрос о юге», и выразил уверенность в возможности достижения «полного соглашения».

В свою очередь и русская буржуазия стремилась договориться с американскими монополистами о совместной эксплуатации природных богатств своей страны. В связи с приездом миссии Рута в Петрограде была создана специальная комиссия под председательством министра торговли и промышленности В. В. Прилежаева, в которую вошли представители шести министерств, всех крупнейших буржуазных организаций, а также уполномоченные недавно созданного Русско-Американского комитета, Русско-Американской торговой палаты и Общества сближения между Россией и Америкой. Перед комиссией ставилась задача сторговаться с американскими [128] бизнесменами о финансово-экономическом сотрудничестве не только на время войны, но и на послевоенный период. Переговоры были для нее весьма обнадеживающими. Перед отъездом в США Бертран обещал своим собратьям по классу, что американские капиталы «придут в Россию в большом количестве»{244}.

Русская буржуазия испытывала по этому поводу нескрываемую радость, хотя это сулило ей весьма сомнительные дивиденды. 6 июня подготовительная комиссия экономического совещания о развитии производительных сил страны наметила привлечь американские капиталы в горнорудную, лесную, химическую, электротехническую, кожевенную и меховую промышленность, а также в машиностроение, транспорт, хлопководство и холодильное дело. Позже были подготовлены проекты о предоставлении американским предпринимателям горнорудных концессий в Сибири и на Урале, нефти — на северном Сахалине, золотых приисков — на Алтае, угля и торфа — в Подмосковном бассейне, природных ресурсов — на Юге России.

Наряду с переговорами о концессиях миссия Рута выясняла и возможности дальнейшего расширения американского экспорта в Россию, она дала понять, что США могут предоставить кредит для оплаты американских товаров гражданского потребления{245}. Однако американский капитал не хлынул широким потоком в русскую экономику. Монополисты США побаивались вкладывать свои капиталы в Россию, где все больше разгоралось пламя революционной борьбы. Совместно с Временным правительством они хотели сначала «навести порядок» в стране и лишь потом спокойно размещать здесь свои капиталы.

Миссия Рута вела также переговоры и по ряду важных международных проблем. В частности, в беседах с министром иностранных дел Рут проявил интерес к балканской политике Временного правительства и особенно к малоазиатскому вопросу, что указывало на стремление США принять непосредственное участие в империалистических акциях западных держав в отношении [129] стран Балканского полуострова и народов Ближнего и Среднего Востока.

Посланцы Вильсона интересовались и более «узкими» проблемами русской политики, в частности взаимоотношениями Временного правительства с народами бывшей Российской империи. Особый интерес проявляли они к сепаратистским тенденциям национальной буржуазии на Украине, в Финляндии и т. д. Известно, что Рут лично выезжал в Финляндию для «улаживания» конфликта Временного правительства с финляндским сеймом. Скотт и Гленнон побывали на Украине, где установили связи с буржуазно-националистической Центральной радой, соблазняя и ее своей «бескорыстной помощью». Впоследствии эти связи будут использованы для борьбы с Советской властью.

В общем Рут остался весьма доволен своей поездкой. По всем пунктам намеченной программы была достигнута договоренность, намечены конкретные мероприятия и получены всевозможные обещания и заверения. Поэтому, отбывая восвояси, он восторженно заявил: «Мы уезжаем обнадеженные, радостные и счастливые». Еще с дороги Рут телеграфировал Лансингу: «Мы существенным образом содействовали усилению позиций Временного правительства и поднятию морального состояния народа и армии»{246}. То же самое отмечалось и в общем отчете миссии, где было сказано, что «ее усилия были не напрасными».

Довольным осталось и правительство США, хотя это было явно преувеличенное и преждевременное самообольщение, особенно в отношении «подъема» усилиями американцев морального состояния армии и народа. Трудящиеся массы России отнюдь не вдохновились идеями Вильсона и господ сенаторов. Даже министры Временного правительства вынуждены были признать (вскоре по приезде Рута в Петроград), что общественное мнение России оставляет американскую миссию «почти без внимания». Весьма сдержанное отношение русского народа вызвало и послание президента Вильсона, которым последний снабдил своего эмиссара для официального вручения Временному правительству. Положение не изменилось и к концу визита, вернее, изменилось, [130] но в худшую сторону. Возмущение масс империалистической политикой союзников еще более возросло.

Нельзя не сказать и о других американских представителях, посетивших Россию при Временном правительстве. В конце мая в Россию прибыла железнодорожная техническая миссия во главе с известным инженером, бывшим руководителем строительства Панамского канала Д. Стивенсом. В переданном Френсисом уведомлении специально подчеркивалось отсутствие у данной миссии политических или каких-либо иных целей, кроме предоставления русскому народу американского опыта в железнодорожном деле, оказания действенных услуг в войне против общего врага. Действительно, в задачу миссии Стивенса входило всемерное содействие Временному правительству в реорганизации железнодорожного транспорта и специально транссибирской магистрали. Однако это отнюдь не означало, будто миссия Стивенса оказалась «вне политики». Так же, как и миссия Рута, она была призвана расширять рамки русско-американского сотрудничества в деле ведения войны, укреплять позиции американского капитала в России.

В том же направлении развивала активность и находившаяся в России миссия американского Красного Креста. По официальной версии, задачей миссии было установление «наиболее целесообразных способов сотрудничества» в области обслуживания русской армии. Между тем деятельность ее выходила далеко за означенные рамки и распространялась не только на действующую армию, но и на «тыл» в широком смысле этого слова. В своей работе миссия основной упор делала на «выправление русской идеологии» (т. е. на борьбу с мировоззрением большевистской партии), прибегая к широкой пропаганде в пользу войны. Даже некоторые американские историки вынуждены признать, что действия миссии в России были прямо противоположными ее официальной задаче — облегчить страдания людей. Но ни миссии Рута, ни всем прочим миссиям, конечно, не удалось остановить рост антивоенных настроений, затормозить развитие революции. [131]