Воины, которые уже умерли

Едва наступило восемнадцатое ноября 1941 года, как из военно-морской базы Куре в открытое море один за другим вышли пять больших подводных крейсеров. Это были тяжелые подводные лодки водоизмещением 3500 тонн с номерами J-16, J-18, J-22 и J-24. Их вооружение состояло из восьми торпедных аппаратов и одного орудия. Но, согласно поставленной перед ними задаче, предстояло применить другое, новое боевое средство, о котором американцы пока не догадывались: миниатюрные подводные лодки. Их следовало доставить возможно ближе к цели. Там малютки должны были покинуть корабли — носители и дальше двигаться самостоятельно.

Еще задолго до начала Второй мировой войны японский императорский военно-морской флот начал интенсивно наращивать количество кораблей и прочих боевых средств. Строились новые авианосцы и линкоры, тяжелые танкеры и быстроходные крейсера. Но наряду с этим особое значение придавалось расширенному строительству подводного флота. Еще до вторжения Гитлера в Польшу Япония обладала примерно сотней современных подводных лодок, большинство водоизмещением свыше 2000 тонн. По мощности вооружения и дальности действия их следовало относить уже к классу подводных крейсеров.

Но в Японии строились не только подводные гиганты. В результате многолетней работы лучших специалистов военно-морского флота по созданию миниатюрной подводной лодки появилась небывалая новая конструкция.

В 1933 году первые две подводных мини-лодки были продемонстрированы специалистам. Эти лодки достигали глубины двадцати четырех метров, имели ширину всего два метра, водоизмещение приблизительно пять тонн. В движение их приводил электродвигатель мощностью 600 лошадиных сил, питавшийся от аккумуляторной батареи. Максимальная скорость достигала девятнадцать узлов.

Правда, с питанием от батарей лодка могла пройти только шестнадцать морских миль, но большего и не ожидали. Эти маленькие стальные рыбки не рассчитывали на длительные рейсы. Подводные лодки-носители должны были доставлять их непосредственно в район расположения цели. А там противнику трудно было бы их обнаружить по причине малых размеров. Это должно было дать преимущество внезапной атаки.

Вооружены были лодки двумя торпедными аппаратами, расположенными в носу один над другим. Экипаж состоял из командира, который с помощью перископа вел лодку к цели, и механика, обслуживавшего электроаппаратуру.

С этими «А-лодками», как окрестили крохотные суденышки, провели немало экспериментов. Сначала их намеревались доставлять к цели самолетами. Однако от этого плана пришлось отказаться — он оказался совершенно невыполнимым. В конце концов на палубах подводных крейсеров установили прочные держатели, которыми прихватывалась миниатюрная подводная лодка. Таким образом, их, так сказать, несли на спинах.

Незадолго до приближения к району операции экипаж из двух человек перебирался из подводного крейсера в свое маленькое суденышко, затем под водой оно освобождалось от креплений и своим ходом двигалось к цели.

Для службы на подводных мини-лодках моряков отбирали особо. Им предоставлялась масса дополнительных льгот, и вообще к ним относились весьма почтительно. Если учесть, в каких условиях им предстояло действовать, и сколько оставалось шансов выжить, становится понятно, что получивших боевой приказ можно было сразу считать смертниками.

Чрезвычайно распространенная в те годы японская милитаристская идеология внушила многим воинам мысль о том, что безрассудное самопожертвование во славу бога-императора относится к числу величайших человеческих добродетелей. Желание жить и работать для отечества отступило в тень громкой фразы, которая требовала, чтобы лучшие сыны нации видели высшую честь в смерти за свое отечество.

Этот дух — вершина милитаристского воспитания — преобладал среди подводников уже к началу операций против США. Религиозные церемонии в небольших молельнях на бортах лодок — носителей сменялись политическими митингами, где в головы матросов вбивалось чувство ненависти к Америке. С таким настроением они и отправлялись в первый бой.

Энсина Кацуо Сакамаки откомандировали на «А-лодки» в двадцать три года. Произошло это примерно в то же время, когда лейтенант Маеджима под видом безобидного туриста разглядывал противолодочные заграждения в бухте Пирл-Харбора и докладывал о своих наблюдениях Адмиралтейству. Маеджима оценил шансы, на которые могли рассчитывать в Пирл-Харборе «А-лодки». Адмиралтейство с его предложениями согласилось. Срочно подготовили пять больших крейсерских лодок и отобрали экипажи для «малюток».

Кацуо Сакамаки входил в число самых блестящих офицеровподводников. Он был молод, подтянут, энергичен и верен долгу. Получив новое назначение, он не знал, что адмирал Ямамото, инициатор плана нападения, весьма скептически относился к использованию миниатюрных подводных лодок.

Адмирал не ждал ничего хорошего от плана, согласно которому пять лодок должны будут попытаться проникнуть во время налета в бухту и торпедировать корабли, которые просмотрят или в которые не попадут авиаторы. Ему с самого начала было ясно, что экипажи маленьких суденышек, даже если тем вообще удастся проникнуть в гавань, обречены. Не слишком прочные корпуса лодок просто раздавит при взрывах бомб. Однако его скепсис объяснялся не только этим обстоятельством. Слишком велик был риск, что та или иная лодка будет случайно обнаружена, прежде чем начнется атака. Тогда поднятая по тревоге американская оборона станет намного эффективнее, чем в случае полной внезапности.

Но противостоять подводникам не смог даже адмирал Ямамото. Они горели желанием доказать свою значимость для будущей войны и настаивали на участии в битве при Пирл-Харборе.

После долгих препирательств командир группы «А-лодок» Наоджи Иваса пошел на компромисс. Лодки-малютки вступят в дело только после того, как начнется воздушный налет. Проникнуть в бухту они постараются скрытно. Если же возможности проникнуть в бухту незамеченными не представится, они дождутся, пока в общей суматохе битвы можно будет взорвать противолодочную сеть.

Вечером шестнадцатого ноября на построении Кацуо Сакамаки услышал от Наоджи Иваса, что выход лодок назначен на восемнадцатое, и присоединился к общему крику «Банзай!» Потом он получил последнее увольнение на берег. Вместе с механиком Киоджи Инагаки они побродили по Куре в районе гавани, сходили в кино и выпили по несколько рюмок сакэ. Потом Сакамаки купил в цветочном магазине цветущую ветку вишни, только что доставленную из теплицы.

Попросив завернуть ветку в целлофан, он взял её с собой на борт, где положил рядом с перископом. Цветы вишни должны были принести Кацуо Сакамаки счастье. Под счастьем в данном случае он понимал возможность умереть со славой, то есть потопить хотя бы один вражеский корабль, прежде чем погибнуть самому.

Вскоре после полуночи он уже лежал в своей койке на борту подводного крейсера J-24. Долгий поход начался.

Пока почти сто человек экипажа подводного крейсера стояли вахты, Сакамаки занимался игрой в шоджи. Однако через небольшие промежутки времени он поверял свою «малютку» и убеждался, что с ней все в порядке. Приходилось обвязываться тросом, чтобы в шторм добраться до «А-лодки» по палубе подводного крейсера. Он рассматривал это как своего рода спорт.

По ночам лодка всплывала, днем шла под водой. Как и в надводной эскадре, адмирал Нагумо и здесь строго-настрого запретил радиообмен, чтобы ни один чужой корабль не обнаружил подводные лодки. Они могли лишь принимать передачи из базы в Куре.

Шестого декабря пять подводных крейсеров приблизились к Оаху. Они остановились примерно в двадцати морских милях от берега и стали ждать. Когда стемнело, лодки всплыли и подошли ещё ближе к берегу. Кацуо Сакамаки стоял в командирской рубке подводного крейсера, глядя в бинокль на портовые огни Пирл-Харбора. За ними раскинулся залитый морем огней и ни о чем не догадывавшийся Гонолулу. Были неплохо различимы самые высокие здания с неоновой рекламой и даже освещенные аллеи у подножия Даймонд Хед.

Сакамаки опять забрался в свою «малютку». Цветущая ветка все ещё лежала рядом с перископом, но немного завяла.

Сакамаки немного поупражнялся, повторив все операции, предшествующие атаке. Сколько раз уже он их проделывал! И вдруг он обнаружил, что гирокомпас лодки неисправен. Раньше ничего подобного он не замечал. Вероятно, прибор получил повреждение во время долгого морского перехода.

Взволнованный Сакамаки спустился вниз и вызвал механика подводного крейсера. Тот прихватил свой инструмент и перебрался в мини-лодку. С ремонтом следовало уложиться в несколько часов, иначе «А-лодка» осталась бы небоеготовой.

В конце концов врач подводного крейсера отправил Сакамаки в койку. Но тот не находил себе места. Он принял было снотворное, но сразу после этого выпил крепкого горячего кофе. А спустя полчаса вновь поднялся на палубу. Моторист Инагаки вместе с механиком подводного крейсера все ещё возились с гирокомпасом; дефект они так и не нашли.

Сакамаки снова спустился вниз. Он твердо решил, что никакой дефект гирокомпаса не сможет помешать его участию в бою. Он поведет лодку в атаку, даже если прибор не сумеют отремонтировать. А при необходимости сможет ориентироваться через перископ.

В три часа тридцать минут — время старта — он стоял в рубке командира, но услышал, что компас все ещё не работает. И старт перенесли. Инагаки с механиком лихорадочно возились с непослушным прибором.

Два часа спустя они сдались и, вконец обессиленные, вывалились из маленькой лодки. Однако Сакамаки все уже решил и вытянулся перед командиром:

— Капитан, несмотря ни на что, я иду в бой!

Командир подводного крейсера J-24 Хироши Ханабуса только кинул в ответ. Он знал, кого отбирали на «А-лодки», и дал знак Инагаки поторопиться с переодеванием. Начинало светать. Время пришло.

Пока Инагаки облачался в свой кожаный костюм, Сакамаки обвязал лоб белой лентой «хашамаки», какие носили ещё воины древней Японии. Его лодка стартует с опозданием на два часа. Капитан обнял обоих членов экипажа. Он знал, что видит их в последний раз. Затем дождался, пока они скрылись в своем маленьком суденышке и задраили рубочный люк. Только после этого он дал команду на погружение.

Сакамаки и Инагаки, запертые в своей тесной стальной трубе, с нетерпением ждали сигнала. Маленький электродвигатель лодки уже работал. Подводный крейсер прибавил ходу, чтобы сбросить с себя карликовую лодку. Знаком послужил скрежет отходящих металлических захватов. Мини-лодка рванулась вперед, в то время как подводный крейсер ушел в сторону.

Больше ста раз проводил Сакамаки эту операцию. Но на этот раз все шло не так, как надо. Вместо того, чтобы скользить вперед, лодка почти вертикально встала на корму и начала раскачиваться. Целый час экипаж безуспешно пытался выравнять лодку. В маленьком суденышке было очень тесно и передвигаться удавалось только ползком. Сменяя друг друга, они перекладывали свинцовый балласт, манипулировали воздушными вентилями и проверяли оборудование.

Спустя какое-то время лодку удалось кое-как отдифферентовать. Они продолжали плавание. Сакамаки ориентировался через перископ. В неверном свете утренней зари проступил контур берега. Лодка взяла курс на него.

Время шло к семи, а до входа в бухту Пирл-Харбора оставалось ещё далеко. Внезапно утлое суденышко потряс сильнейший удар. Инагаки, сохраняя присутствие духа, выключил мотор. Лодка наскочила на риф. Но так как двигалась она очень медленно, корпус уцелел. Только нижний торпедный аппарат вышел из строя. По счастливой случайности боеголовка торпеды не сдетонировала.

Сакамаки осторожно подвсплыл на перископную глубину и вновь взял курс на берег. Но к тому времени он уже намного отклонился от курса и оказался в районе рифов, миновать которые шансов почти не было. Спустя час новый удар потряс миниатюрную подлодку. Они опять наткнулись на подводную скалу. На этот раз вышел из строя и второй торпедный аппарат.

Сакамаки в отчаянии ползал по лодке. В некоторых местах появилась течь. Рулевое управление почти не действовало. Но мотор ещё работал. Ценой больших усилий экипажу удалось ещё раз вывести лодку на перископную глубину. Но в это время вода уже попала в аккумуляторный отсек. Распространился едкий, горький смрад, от которого перехватило дыхание.

Сакамаки приник к перископу, не отрывая взгляда от приближающегося берега. Там, впереди, лежал Пирл-Харбор, его цель!

Мысль о том, что они не смогут принять участие в запланированной атаке, была невыносимой. Она уязвляла гордость Сакамаки, терзала его душу, заставляя делать все возможное, чтобы доставить лодку на поле боя. Но, с другой стороны, он прекрасно понимал, что его едва способный к маневрированию подводный корабль уже лишился всяких шансов сыграть хоть какую-то роль в предстоящей атаке.

Если бы только ему удалось подобраться на израненной лодке к американским кораблям! Тогда он бы не думал о спасении собственной жизни, а направил эту маленькую стальную сигару с зарядом взрывчатки в носу на таран ближайшего линкора. Умирая, захватить с собой противника — это соответствовало тому духу, в котором он был воспитан.

Он чувствовал, что становится все труднее дышать. От газа, который образовался от смешения поступающей воды с кислотой батарей, слезились глаза. По его оценке, до Пирл-Харбора оставалось ещё около десяти морских миль.

Обернувшись, он увидел Инагаки, лежавшего рядом с батареями. Он хотел подняться и подползти к механику, но уже не мог двинуться с места и потерял сознание.

Неуправляемую лодку медленно сносило к берегу.